— Одевайся потеплее, у меня есть для тебя работа.
Аткас ринулся одеваться, в спешке попадая ногой мимо штанины и надевая рубашку наизнанку. Экроланд терпеливо подождал, привалившись к косяку, пока неловкий оруженосец закончит туалет, а потом объяснил суть работы:
— Помоги мастеру Вилу в конюшне. Оба его помощника слегли с простудой, так что дел у тебя будет много. А все погода, будь она неладна. То солнце, то слякоть. Люди и покрепче не выдерживают. Когда же кончится эта зима?..
Утром варвар показался юноше еще страшнее, чем накануне. Кольца звякали у него в ушах, бровях и носу, выпуклые татуировки узорами спускались по рукам с засученными рукавами, на шее звенели связки бус. В намасленные рыжие волосы было воткнуто яркое перо. Вил хмуро возился с упряжью в углу конюшни и даже не обернулся посмотреть, кто там вошел. Откашлявшись, Аткас робко сказал:
— Мастер Вил, сэр Экроланд прислал меня помочь вам...
Варвар оторвался от своего занятия и окинул паренька настороженным взглядом. Потом, не вставая, дотянулся до большой лопаты и протянул ее Аткасу черенком вперед:
— На, держи. Вычисти все стойла и подмети пол. Потом считай себя свободным.
Аткас покорно взял лопату и отправился расчищать навоз. Вил спокойно продолжал заниматься ремонтом упряжи, не обращая на Аткаса ровным счетом никакого внимания. Юноше пришлось по душе, что к нему не лезли с советами и указаниями, как чего делать. С заданием справился он довольно быстро, хотя работа отняла у него все утро, так что, придя позавтракать, он обнаружил, что все уже давно разбрелись по своим делам, и никто не собирается накрывать ради него стол.
Тогда он решил, что на кухне уж точно осталось что-нибудь вкусненькое, и побрел туда, на ходу потягиваясь. От непривычной работы заломило поясницу, да и руки противно дрожали.
На кухне Дженна, оживленно жестикулируя, рассказывала повару Тиму какой-то сложный рецепт. Повар лишь восхищенно цокал языком, а поварята смирно сидели позади него и внимательно слушали девушку, боясь пропустить хоть одно слово.
— ...Потом поливаешь сверху соусом, но не обильно, а так, чтобы он слегка побежал по бокам. Вот это и будет настоящая свининка по-силвердальски, — закончила Дженна и, обернувшись, увидала подле себя Аткаса. — Так. Ты, парень, бери ноги в руки и бегом во двор. Там тебя ждет моя горничная, Эста. Вам надо будет съездить на местный рынок. Вот список продуктов, которые надо купить. Все ясно?
Аткас уже хотел было разозлиться — в самом деле, как смеет какая-то пигалица указывать ему, что делать! — но вовремя вспомнил о том, что ведьма неизмеримо выше его по положению, а к тому же Экроланд принял ее в дом экономкой, посему ему пришлось прикусить язык. Тим подмигнул ему и сунул в руки большой ломоть хлеба, намазанный маслом. Под пристальным взглядом Дженны юноша все съел и запил молоком. Едва дождавшись, пока он дожует, девушка принялась легонько подталкивать его к двери, словно домашнюю скотину. Скривившись, он вышел во двор.
Серый рассвет сменился хмурым днем. Под густым покровом облаков невозможно было определить, как высоко встало солнце. Того и гляди, небеса начнут сыпать снежной крупой, а то и похуже: выплюнут мерзкую кашу из снега и воды.
Эста поджидала Аткаса возле запряженной повозки. Чтобы не мерзнуть, девушка переминалась с ноги на ногу и дышала в кулачки. Понурая лошадка косила печальным глазом. Аткас рассеянно погладил ее по носу и спросил:
— Так мы что, отправимся на рынок не своим ходом?
Девушка хихикнула, залезая в повозку:
— Удивлен? Небось, никогда не служил у знатных господ! Нам столько всего накупить надо, что нипочем на своем горбу не дотащим! Да и дорога долгая. Давай сюда список и залезай на козлы. Леди Ивесси велела не мешкать.
'Леди Ивесси! — возмущенно подумал Аткас, занимая место кучера. — Тоже мне, нашлась принцесса! Да стоит мне сказать этой дурехе, что ее госпожа — ведьма, тут такой визг поднимется! Посмотрим, кто тогда будет заплетать так называемой леди косы на башке'.
Путь до Вусэнта занял не больше двух часов. Аткас скумекал, что вчера вечером они ехали еще меньше, просто от усталости ему показалось, что дорога длилась много часов. Эста развалилась на скамейке позади, ровно какая знатная дама, и непрерывно болтала, ухитряясь то и дело указывать, какой дорогой ехать, хотя путь был прямой, словно стрела.
Распогодилось. Облака незаметно рассеялись, обнажив бескрайний голубой купол. Весеннее солнце начало припекать. Лошадка шла, никуда не торопясь, медленно обходила ямы и рытвины, пару раз даже попробовала остановиться пощипать прошлогодней пожухлой травки, обнажившейся из-под сугробов, но Аткас лениво понукал ее, и она покорно шла дальше. Под мерное движение Аткаса разморило, он стал клевать носом и проваливаться в тягучую дрему. Сил хватало только на то, чтобы временами лениво открывать один глаз и следить за лошадкой, а то она запросто могла свернуть на одну из многочисленных дорожек, вливающихся в их дорогу.
Из сонного состояния Аткаса вывели подозрительные шорохи в кустах у обочины. Он насторожился, привстал, оглядываясь назад. Эста, спрятав руки в муфту, мирно дремала. Послышались треск веток, невнятная брань, и на дорогу, ломая кусты, выбрались крепкие низкие мужчины числом не меньше десяти. Что-то в их облике показалось Аткасу странным, но увидев, что все как один вооружены кто чем: ржавыми мечами, топорами, а кое-кто и кирками, юноша выхватил кинжал и приготовился сражаться до последнего.
Мужчины окружили повозку, и Аткас понял, что ему показалось странным: росточка они оказались крошечного, самые высокие едва доставали до середины борта.
— А ну выкладывай деньги, не то умрешь! — пробасил один из них, выхватывая поводья лошадки и грозно топорща белую бороду.
Аткас уже было намеревался спрыгнуть с козлов и принять неравный бой, а то и дать деру, как сзади послышался спокойный, чуть сонный голос Эсты:
— Господа, мы из поместья Гурда. Пропустите нас, пожалуйста, а то мы очень торопимся.
Мужчины окинули их суровыми взглядами из-под косматых бровей. Эста ткнула Аткаса в спину и передала ему горсть медных монеток. Аткас, чувствуя себя крайне глупо, ссыпал деньги в руку одного из нападавших, одетому в кольчугу, в которой зияли прорехи. Тот с поклоном отступил с дороги, давая знак своим сделать то же самое:
— Езжайте с миром! Я вас запомнил, обратно поедете — не тронем.
Они с шумом скрылись в кустах.
Аткас пришел в себя и оглянулся на свою спутницу, которая, зевая, беспечно рассматривала окружающую местность.
— И кто это были, Свардак их побери?
Девушка вздернула бровь, потом усмехнулась:
— Как кто? Гномы.
Аткас подумал, что ослышался. Гномы в его представлении не были такими... такими обыденными и грубыми, что ли. Все гномы, про которых он слышал (а слышал, само собой, из уст бардов, поющих сказания и легенды), были героями и трудягами, которые сражались с ужасными Подземными Магами, в перерывах между славными битвами добывали из земных недр руду, драгоценные камни и аслатин, а в тяжкое для людей время вставали на их сторону в борьбе против эльфов.
Эста покачала головой, увидев, что Аткас озадачен сверх всякой меры, и сказала:
— Ты что, в первый раз видишь гномов? Так они и взаправду выглядят не совсем так. То была банда Трогина. Они разбойничают на дороге, грабят проезжающих мимо. Дело в том, что недавно истощилась большая шахта в Вишневых горах, многие безработные гномы подались в Твердикан, а эти не захотели покидать знакомые места. Вот и добывают себе средства на жизнь.
— А почему они не стали грабить нас? — спросил Аткас, втайне надеясь, что из-за его грозного вида и острого кинжала.
— Так вот, слушай. Городской совет во главе с Наместником сразу решил, что вольным гномам не место возле города и тем паче в самом городе, и потому их всех надо поубивать или попрятать за решетку. А сэр Эри во всеуслышание заявил, что подобные деяния будут против всех заветов Талуса, ну, и потребовал у совета, чтобы они не смели даже обсуждать подобный закон. Возникли разногласия. Многие с нашим рыцарем согласились. Да, еще он сказал, что гномы хотят только одного: накопить денег и уехать в свой Армит. Даже предлагал Совету выделить для них небольшую сумму, но, конечно же, на это никто не согласился. За то, что сэр Эри заступился за них, гномы и дали клятву его не трогать.
— Что-то для своих лет ты слишком хорошо осведомлена, — заметил Аткас.
— Жила я в городе, в самой его сердцевине, — странно поглядев на него, ответила Эста.
До города никто не произнес и слова. Примерно к полудню они добрались до вусэнтовских ворот, у которых скопилась целая вереница карет и повозок. Стражники, не торопясь, проверяли документы, взимали плату за проезд и лениво переговаривались. Эста заранее приготовила пергамент с личной печатью Экроланда, стоявшей на символе рыцарского Ордена — щите с изображением алого клинка. Стражник глянул на бумагу и тут же велел им проезжать, даже не заглянув в телегу.
Рынок располагался недалеко от порта. Торговля была в разгаре, вокруг стоял шум и гам, чувствительные носы подвергались небывалым испытаниям: рыбная вонь соседствовала с запахом коричных булочек, чудесные ароматы от прилавка с одеколонами и духами непостижимым образом сменялись смрадом отхожих мест по углам рынка, а амбре от подгнивших овощей смешивалось с благоуханием из лавки торговца пряностями. Освежеванные свиные туши бесстыдно подставляли алые бока тысячам мошек, в невероятном количестве расплодившихся ранней весной, глянцевито блестели заморские фрукты, посверкивали стойки с оружием, которым торговали на каждом углу. Среди всех шумов особенно выделялись пронзительные голоса зазывал, которые вовсю расхваливали залежавшиеся товары.
Эста оставила повозку в специально отведенном месте, расплатившись с владельцем конюшни десятком медных монет. Некоторое время она изучала список покупок, а потом, сняв с повозки пару вместительных корзин, вручила их Аткасу и велела топать за собой. Юноша нехотя последовал за ней.
Небо расчистилось, солнце начало нешуточно припекать непокрытые головы. Аткас, с утра надевший теплую кожаную куртку, уже не раз об этом пожалел. Стоило, наверное, вернуться и оставить ее в повозке, но Эста велела поторапливаться. Аткас вздохнул и набросил куртку на плечо.
Корзины стали оттягивать руки, наполнившись самой разнообразной снедью. Аткас затосковал, потому что у каждого прилавка происходило одно и то же. Эста подходила, намечала себе цель, а потом по полчаса торговалась за каждую медную монетку. Торговцы с азартом подключались к своеобразной игре, били себя в грудь, клялись, что девчонка разорит всю их семью, оставит их голыми стоять у храма, но Эста упрямо гнула свою линию, и, в конце концов, продавцы сдавались и отдавали товары значительно дешевле объявленной стоимости.
От скуки юноша принялся вертеть головой по сторонам. Его внимание привлекли красиво разложенные на прилавке сочные, красные персики. Слюна мигом растеклась по языку. Аткас почувствовал, что съеденный утром хлеб успел перевариться, и желудок требует еды.
Оглянувшись на Эсту, — девочка ожесточенно торговалась с каким-то пройдохой за небольшой кулек странного вида приправы, — он бочком, бочком подкрался к прилавку и сосредоточился, принялся убеждать себя, что никто на него не смотрит... Обычно подобное внушение странным образом помогало ему. Частенько продавцы и впрямь верили, что все в порядке, будто Аткас внушал мысли о своей незаметности не только себе, но и им тоже.
Эста случайно бросила на него взгляд и от изумления выронила пакетик с приправой. Продавец возмущенно загалдел, но девушка уже подбежала к своему спутнику, пребольно схватила его за локоть и самым любезным тоном обратилась к продавцу фруктов:
— Будьте добры, четыре персика, пожалуйста. Да, вон те превосходны. И еще вон тот положите, с красным боком, если вас это не слишком затруднит. Сколько с меня? Спасибо.
Расплачиваясь, она кинула на Аткаса уничтожающий взгляд, от которого ему захотелось убежать куда-нибудь подальше.
Девушка передала ему пакет с фруктами и поманила за собой. Аткас, едва перебирая ногами, побрел за ней к лавке у небольшого фонтанчика. Лавка пустовала: никто не пожелал сидеть на самом солнцепеке, к тому же, фонтан не работал.
Эста швырнула Аткасу в ладонь персик. Когда юноша с наслаждением вонзил зубы в сочный плод, она принялась его распекать:
— Глупый деревенский мальчишка! Что ты о себе вообразил? Ты по сторонам хоть иногда смотришь? Да здесь полно рыцарей, всюду стражники, может, даже маги есть, а ты?
— А что я? — невинно спросил Аткас. Ему было забавно наблюдать, как столь юная пигалица на него злится.
— Да ты и вправду не знаешь! — ахнула она. — Ты ведь вор, чтобы там ни говорил сэр Эри, да?
— Ну, допустим, — лицо Аткаса приняло обиженное выражение. — И что с того?
— Нет, он еще спрашивает! Даже я увидала, как вокруг тебя разлилось свечение, когда ты захотел украсть персики! А для большинства продавцов это — как фонарь в ночи. О прочих, владеющих Силой, я вообще молчу!
— Ты хочешь сказать, что я ворую с помощью Силы? — ошарашено спросил Аткас.
— А ты не знал? — девушка выглядела и рассерженной, и веселой одновременно. — Вот это да! Наверное, ты и вправду жил в глуши, раз даже не подозревал у себя волшебных сил!
— Нет, погоди, так я могу стать магом? — продолжал спрашивать Аткас. От подобной перспективы у него заняло дух. Вот Цила удивится, когда он, в белоснежных одеждах, спустится в их подвал, поднимет ее в воздух и притянет к себе мановением мысли!
— Конечно, нет, — фыркнула Эста. — Размечтался! Магами становятся только те, у которых Сила просто бурлит внутри! А в тебе ее капля, не больше. К тому же ты используешь ее только для воровства... Ведь больше ни для чего?
Аткас поерзал на лавке. В один миг сменить надежду стать магом на стезю вечного воришки...
— Ну, да...
— Значит, плачет по тебе тюрьма, — со вздохом заключила Эста. — Впрочем, не бойся, я буду нема, как могила. Если ты никогда не попытаешься вновь что-нибудь украсть, никто и не узнает о твоих замечательных способностях, понятно?
— Да, — уныло пробурчал Аткас.
— Знаешь, мне кажется, что леди Ивесси — великая магесса, — резко сменила тему Эста. — Я права, да?
— Нет, — испугался Аткас. — Нет, ты ошиблась! С чего тебе так показалось? Ты что, сама владеешь этой самой Силой?
Лицо девушки омрачилось.
— Дело в том, что сэр Эри подобрал меня в порту, — нехотя призналась она. — Я там... подрабатывала себе на жизнь. Каким образом, думаю, нет нужды говорить. Так чтоб ты знал — подобный род деятельности пробуждает в девушках некое подобие Силы... Дает малую толику искры, с которой мы можем видеть волшебство, чуять его, как собаки чуют дичь. Я была совсем крохой, когда попала в порт. Мне было очень тяжело, зато я завладела волшебным Зрением.
Аткас сначала не понял, а, поняв, заалел весь — от шеи и до самых кончиков ушей.
