Торговец тканями сразу видит во мне женщину и начинает раскладывать яркие шелка и пеструю тесьму. Но я равнодушна к этому всегда была — так, соблюдала правила игры, да и то в основном полагаясь на вкус камеристки Берты. Зря я, конечно так верила Берте — в платьях она понимала, но и в предательстве, как оказалось тоже... Да что о том вспоминать.
Торговец сначала корчит недовольное лицо, когда я решительно прошу только простую белую ткань, но поняв, какого качества и в каком количестве, начинает по-собачьи радостно смотреть в глаза Пантере, расплачивающейся с ним испанским золотом.
В аптеке все прошло еще приятнее, потому что еврей-аптекарь так был так рад поговорить по-латыни, что развлекал нас больше часа, демонстрируя свои запасы. Ну, пожалуй, рог единорога в меду меня не прельстил, но многое пришлось кстати.
У него оказался и неплохой выбор хирургических инструментов, и Пантера без вопросов оплатила все мои приобретения.
-Марта, это мы сделали общие закупки, из общей доли, — Пантера растолковывает мне еще раз то, о чем мы уже как-то говорили в самом начале моей службы у нее, когда стоял выбор, подписывать ли мне соглашение с капитаном каперского судна, или в случае захвата сказать, что принудили силой лечить экипаж. Вообще-то, я сразу соглашение выбрала, даже не задумываясь, и больше не вспоминала. — Тебе, как корабельному доктору, полагается та же доля, что и бойцам абордажной команды. Это приличная сумма. Неужели тебе ничего не надо?
-Пантера, у меня есть дом, хоть и плавучий. А то, что он может утонуть, так и на земле сгореть может. И сейчас я об этом даже не хочу говорить. Мне для полного счастья нужна была аптека и бинты. Ну и несколько рубашек. Мы ж договорились.
Мне уже не терпелось вернуться на корабль, так как сил бродить по шумному городу уже не было. Да и лазарет еще не думал опустеть, и все мои приобретения были кстати.
Стил с парой ребят повели меня провожать на фрегат, а Тессен и Пантера отправились дальше, им надо было встретиться с губернатором и уточнить судьбу Маргариты. Они решили пощадить девушку и не тащить ее сразу в город — а вдруг там многое изменилось, и она окажется лишней в чужом мире?
Первое, что встретило нас на причале, это женский визг с палубы 'Пантеры'. Маргарита неслась на перекладных:
-Как вы посмели не взять меня к отцу? Как набрались наглости оставить среди этих грязных дикарей?
Стил сглотнул, поправил черную косынку, все еще скрывающую повязку на его лбу:
-Осмелюсь заметить, что грязны тут только Вы...
-Аааа..., — зашлась Маргарита под хохот оставшихся на вахте корсаров, стремившихся вместо увольнительной на берег получить свою долю веселья.
-Донна Маргарита, мы все моемся каждый день... И драим корабль. А Вы брезгуете даже умыться.
-Соленой водой?!
-Чистой водой.
-Морская вода непригодна для жизни. Ее же нельзя пить! Значит, нельзя ею и умываться. А святая инквизиция вообще считает, что частое мытье привлекает дьявола.
Вот про дьявола она напрасно сказала...
-Стил, а может тут, нас стоянке, ей можно устроить ванну пресной воды? Тут же есть колодцы и фонтаны в городе, и много. Что ж она и правда, такая пойдет к отцу, которого не видела ни разу? — мне стало ее, неумытую и обсмеянную, искренне жаль.
-Мне ей еще и спинку потереть?
-Могу и я.
-Сейчас вернутся капитаны, там и разберемся, — обнял меня Стил. — Иди разбирай свои покупки, а мне надо Свену помочь, ему же еще команду набирать.
Пантера вернулась на фрегат уже глухой ночью. Я успела проглядеть глаза — не было ни ее, ни Тессена. Наконец, они оба быстрым шагом появляются на причале, и их движения сразу успокаивают мой настороженный взгляд — живы и даже целы оба.
Но вот она взбегает по трапу, весело отвечает на приветствия команды. Рассказывает ребятам про встречу с губернатором — все хорошо, мы у друзей. Так что есть возможность и хорошенько заняться переоснащением 'Валькирии', и набрать туда команду, готовую жить по правилам, предлагаемым нашими капитанами.
Со Стилом она собирается пообщаться позднее наедине, и это заметно. Что ж, не все содержание разговора с губернатором надо рассказывать громко на палубе, и все это понимают.
Она походит ко мне, я замечаю в темноте горящие, как у кошки, глаза подруги.
-Марта, — выдыхает она. — Ты все же опытнее меня... Знаешь, я не понимаю, что происходит. Мне всю жизнь приходилось и приходится доказывать всем и вся, что я могу сражаться наравне с мужчинами. Я вбивала этой шпагой насмешки в глотку тем, кто на них осмеливался. И вот я стала капитаном...
-Да. И это отнюдь не за красивые глаза... Мне штурвал даже не сдвинуть с места, не то что уходить от испанских пушек, — вспомнила я недавний бой и безумные галсы, когда 'Пантера', послушная рукам капитана, едва не стелилась боком вдоль волны и прыгала разъяренной кошкой.
-Да не в этом дело. Я не заметила, как заплатила слишком дорогую цену за все это. Теперь меня видят, уважают и боятся, как капитана 'Пантеры'. И уже пришлось смириться, что не стать никогда любимой женщиной. Мужчинам в этом мире нужны такие, как донна Маргарита, мне уж тут вахтенный едва не со слезами рассказывал про веселый день. Да и я с ней пробовала утром пообщаться, — она вздохнула. — Тяжко.
-Мой опыт, говоришь... Мне не позволяли маргаритиных капризов. А от женщины... Да, от женщины ждут быть покорной, нежной, уютной, всегда готовой к ласкам, но тогда этого хочет мужчина. Даже Вольф не хотел знать, что у меня в душе. Хоть и не ударил ни разу, за что я и была готова влюбиться в него без памяти, — вспоминать мне об этом было не то что больно, а как-то нелепо и бессмысленно.
-А Стил?
-Стил не такой... Но пока я не знаю, какой он. Просто верю ему. Но, знаешь, я и Вольфу верила, — невольно провожу пальцами по ее плечу там, где под рубашкой прячется рубец от раны, нанесенной шпагой Вольфа. — Болит на непогоду?
-Иногда, но это пустяки, — она отводит мою руку. — Зато не болит твое сердечко...
-А твое?
-Ты это действительно хочешь знать?
-Мы же подруги... И передать дальше мне действительно некому. Как и предавать тебя смысла нет.
-Знаешь, об этом Стил тоже говорил, когда отказался стать капитаном. А ведь мы с ним давно, и он мечтал повести свой корабль. Он решил, что тебе будет тяжело выбрать, на чьем корабле практиковать дальше. И решил не тревожить тебя.
-Он думал о моих тревогах? О нашей с тобой дружбе?
-А почему нет? Хотя и для меня многое сегодня стало открытием...
И она рассказала мне такую историю, приключившуюся сегодня с ними в городе, что мурашки пробежали у меня по спине — мы запросто могли остаться без капитана.
Когда они уже провели переговоры с губернатором, передали ему бумаги и договорились о том, как завтра переправят дона в городскую тюрьму, а Маргариту — в спешно отводимые для нее покои губернаторского дворца, то решили прогуляться вдвоем по городу.
Прекрасная погода, живописные улочки. Они легко перекусили на свежем воздухе, пригубив по бокалу легкого виноградного вина, и отправились бродить.
Тессен, раскрепощенный отсутствием необходимости не просто быть сдержанным в присутствии своих и ее подчиненных, но и еще и опасающийся унизить Пантеру при ребятах, обращаясь с ней, как с возлюбленной, а не с капитаном дружественного корабля, дал волю свои чувствам. Они хохотали, обнимались, и под конец стали в безумном порыве целоваться под густыми липами.
И вдруг — хриплый голос:
-Вот дерьмо. Вляпались вы, голубки... Сколько лет хожу по этим морям, а такого не видел, — заросший бородой пират, судя по окружавшей его свите, тоже капитан, навел на них оба пистолета. — Такую мразь надо каленым железом выжигать. Капитаны...
И он грязно выругался, заставив тем самым заржать и заулюуюкать, упражняясь в остроумии, своих спутников.
Извращенцы — это было самое мягкое и произносимое вслух из того, что они услышали про себя, и Пантера даже не стала перечислять. Видно только было, как побелели ее пальцы, вцепившиеся в ограждение по борту.
Первым не выдежал Тессен:
-Оскорблять можете только языком? Обнажайте шпаги, и мы посмотрим, кому тут не хватает мужской силы.
Пираты захохотали еще более издевательски:
-Марать честную сталь о гомосека? Разве что ветку от этой липы засунуть тебе в задницу. Или это ты втыкаешь своему дружку? Уж больно он хорошенький... Или вы подлизываете друг у друга?
И вот тут Пантера не выдержала, сорвала шляпу, отбросила в сторону и тряхнула рыжими кудрями так, что они рассыпались по ее плечам:
-Кто тут извращенец? Только ты, если так хорошо о такой гнусности осведомлен.
-Баба, — выдохнули непрошенные 'блюстители нравственности'.
-Баба, — хохотнул их предводитель, пытаясь схватить Пантеру за волосы. — Я тебя сейчас, сучка, оттащу на свой корабль. Наиграюсь сам, а затем отдам команде. А после... После, может, если выживешь и останешься такой же хорошенькой, то буду иногда ублажать тебя. И гораздо лучше, чем этот сосунок чернявый.
И когда пират оскорбил в очередной раз Тессена, Пантера выхватила шпагу:
-Ублажать, говоришь? Начинай. Попробуй.
Пират потянулся за шпагой, но остановился:
-Драться с бабой? Да я не я буду. Хотя храбрости у тебя побольше, чем у твоего хахаля. Вон, надулся, как мышь на крупу, и смотрит, как я тебе сейчас со второго выпада сиськи проколю. Или личико попорчу.
-Пантера такой же капитан, как ты и я. И сама может разобраться со своими обидчиками. Она хочет убить тебя первой, вот я и уступил ей место из уважения. Не получится у нее, так что мне помешает завершить начатое ею?
Пират вытянул шпагу и встал в позицию:
-Ну что ж. Сейчас я быстренько проучу эту шлюшку, и тогда мы поговорим с тобой по-мужски. А пока что, парни, сделайте так, чтобы он нам не мешал...
Подробности поединка Пантера скромно опустила, упомянув только, что пиратский капитан оказался опытным и сильным противником, а Тессену пришлось с помощью веера и шпаги уложить четырех его дружков.
Они оба здорово испугались, когда в переулке послышался топот городской стражи — бежать в незнакомом городе затруднительно, да и планы были грандиозные на эту стоянку. Но сержант был на редкость обрадован, увидев под липами пять аккуратно заколотых трупов:
-А мы за этой шайкой два месяца гонялись! Сколько на их счету ночных разбоев и убийств, а вот попались так впервые, — немолодой служака внимательно оглядел Тессена и успевшую натянуть шляпу Пантеру. — Ребята, а вы точно вдвоем были?
-Вы же никого не видели убегающим. У улицы два конца, и ваши люди зашли с обоих.
-И ни царапины?
-Не тот случай. Это просто шайка зарвавшихся пьяных хамов. Все в порядке, сержант, — успокоил его Тессен. — Можете смело доложить, что именно Ваши люди задержали поганцев. Впрочем, ведь так оно и было. Наверное...
После драки Тессен и Пантера поспешили вернуться на свои корабли, так как мелькнула мысль, что нападение не было случайностью, уж слишком оно походило на спланированный спектакль. Или действительно, надо вести себя осторожнее...
-И вот тут я поняла, что Тессен готов принять меня именно такой, как я есть. Он любит не слепленный им самим образ женщины с моими волосами, глазами, но тем поведением, которое предписано правилами этой жизни. Он принял меня так, как оно реально есть. И видит во мне в первую очередь капитана фрегата, способного постоять за себя.
-Это прекрасно... Теперь ты понимаешь, почему еще я отказалась от платьев. Стил, похоже, тоже видит во мне не потенциальное украшение своего дома, а человека, которому можно доверять.
Наш задушевный разговор прервало появление Тессена. Я и не заметила, как он взбежал на палубу.
-Пантера, все по плану? Стил в курсе?
Она кивнула.
-Тогда готовьтесь, у вас двадцать минут. А мне надо Маргариту подготовить, ну и еще кое-какая задумка есть.
Она кивает:
-Ключ у боцмана, это его каюта.
Бегу к Стилу — что же за план у них? Это как-то связано с подлыми задумками дона Поноса-Карлоса, и все сжимается от страха за друзей. К тому же первый помощник и так на ногах переносит свое ранение, и не хотелось бы подвергать его новому риску.
Стила в каюте не оказалось, но за тонкой переборкой каюта боцмана, а там — знакомые голоса. Еще в монастыре я твердо усвоила любимое выражение матушки настоятельницы: 'Подслушивающий не услышит о себе лестного'. Но опускаюсь на койку. Еще и подползаю ближе к стене — так, как будто хочу ухом выслушать у переборки тоны сердца. Какая гнусность с моей стороны...
-Донна Маргарита, завтра Вы встретитесь со своим отцом, я искренне рад за Вас. В наши дни хорошо иметь рядом близкого и надежного человека.
-Ах, капитан, как я согласна с Вами..., — в голосе девушки разливается теплый мед, но он горький, как мед горной акации. — Но гораздо лучше, если надежный человек еще и молод... И Вы, отважный капитан...
-Донна Маргарита, опомнитесь... Хотя Вы так красивы, что мне, право, трудно устоять. И к тому же у меня есть к вам просьба...
-Ах, капитан... Под взглядом Ваших глаз я просто таю... и могу согласиться на любую Вашу просьбу...
Несколько фраз прошли мимо меня, потому что второе ухо уловило легкие и быстрые шаги Пантеры в коридоре. Вот скрипнула дверь боцманской каюты, вот ее шаги пронеслись еще быстрее, она летит к ступенькам, ведущим на палубу.
А следом хлопок двери, скрежет ключа в замке и грохот тяжелых сапог в том же направлении...
Вылетаю из каюты и я.
На палубе — новая картина и совершенно неожиданная. Десяток лучших воинов из нашей абордажной команды, те, кто не получили ран в бою с испанцами и оправились от схватки с шотландскими вольными разбойниками, стоят, тихо переговариваясь и проверяя снаряжение. Ничего лишнего — ребята явно готовы к бою, а не к веселой прогулке. Черные даже рубашки, прикрытые сверху даже не камзолами, а такими же черными кожаными куртками. Замечаю, что вооружены они не только шпагами и пистолетами, но и раскладывают по карманам какие-то странные, похожие на колючие звезды, стальные предметы.
Пантера раздает маски из черной ткани, такие, как прикрывали лицо Тессена при первом визите на наш фрегат. Но они не надевают их сразу, а тоже убирают в карманы.
Стил о чем-то горячо спорит с Тессеном, и я снова улавливаю мое имя. Вот Тессен обращается к Пантере с каким-то вопросом, она отвечает сухо и сдержанно.
Святая Мария, неужели... Меня как пригвождает к палубе... Эта тварь приставала к Тессену так же, как и пыталась соблазнить Стила... Что-то заставило Тессена ненадолго принять ее игру. Ненадолго ли? И заставило ли? Но Пантера увидела что-то страшное и нехорошее, если предпочла нестись по коридору на всех парусах... Конечно, может, она просто спешила, раз готовится к какой-то военной операции на берегу. Но раз шла в каюту, значит, хотела что-то сказать Маргарите. Или Тессену? Она его туда послала или для нее было полной неожиданностью увидеть его там? И не в объятиях ли неумытой донны?
