-Марта! Марта!!! Ты меня слышишь? — Стил встряхивает меня за плечи и обращается уже к Тессену. — Этого безумия я не допущу. Сам видишь, она еле стоит на ногах, устала. Она за день не присела ни разу, она дюжину парней на руках ворочает третьи сутки...
Ой-ой, господин первый помощник, я только что сидела с ногами на Вашей койке...
-А кто присел? Ты? Хотя вообще полежать бы мог, твоя голова еще понадобиться, — в голосе Тессена так много разных чувств, и затаенная боль.
-Чем она тебя не устраивает? Мозги не вытекли же..., — Стил явно зол до беспамятства. — А вот ты явно гардой по затылку огреб сегодня, если такое задумал. Нет и нет. Хочешь, я тебе шлюху изображу?
Пантера подошла к ним, и что-то тихо с сомнением говорит Тессену. Не выдерживаю:
-Что вы там затеяли?
Тесен протягивает мне комок пестрой тряпки:
-Марта, это юбка и шаль. Сможешь надеть поверх своей одежды? Кстати, сапоги-то у тебя крепкие?
-Удобные. Пантера сама выбрала. А зачем такой маскарад?
-Тессен, — вмешивается Пантера, и в голосе сухой и колючий лед декабрьского ветра, выметающего улицы Флоренции. — Ты не превысил полномочия? Тут я капитан. И Марта член моей команды. Или что-то незаметно изменилось, а я не заметила?
-Какая медуза тебя ужалила? Нервничаешь перед выходом? — Тессен понимающе смотрит на нее, но в его глазах боль и чувство вины.
Наконец, мы все приходим хотя бы к общему пониманию ситуации. Дон Понос, ставший словоохотливым после моего питья, поведал капитанам и о том, что захват городка, расположенного необыкновенно удобно с точки зрения стратегических планов испанцев, готовился не один день. И в городе дона ждали его прикормленные люди, готовые по его сигналу начать действовать, причем даже не рассчитывая на мавританскую команду. Губернатор, опытный и неглупый, сумел соотнести информацию, сообщенную ему капитанами с тем, что доносили его тайные службы. И операция по захвату поганцев, окопавшихся в городке, была назначена на сегодняшнюю ночь, иначе завтрашняя доставка дона Карлоса в городскую тюрьму грозила вылиться в резню на улицах. И подставлять мирное население никто не хотел.
Почему выбор пал на команду 'Пантеры', а не на местные силы? Возможно, их слишком хорошо знали в лицо — городишка-то сравнительно небольшой.
Но как проникнуть в центр города группе вооруженных мужчин, не вызвав тревоги и паники среди жителей? И у Тессена созрел план — он решил переодеть меня в разбитную девицу, развлекающую компанию сошедших на берег после долгого плавания пиратов. Это вообще никого не удивит — ну, загулялись ребята за полночь, так их понять можно.
Стил с Пантерой категорически против. Может, им всем есть смысл поинтересоваться моим мнением?
-Так, вот что я думаю по этому поводу. А я вам там вообще нужна! Вы же драться собрались? Ну, не дай Бог, конечно... Но лучше, если я сразу смогу перевязать... — и умоляюще смотрю на Пантеру. — Вот только вряд ли я смогу быстро бегать.
-Положим, бегать всю ночь и мы не собираемся, — задумчиво протягивает Тессен.
-Даже не думай, — обрывает его и меня Стил. -Вам удалось уговорить меня остаться на корабле, это и так выше моих сил. Хотя, конечно, можно ожидать нападения, чтобы вытащить Поноса, и сваливать оборону трех кораблей на Свена и нашего боцмана было бы рискованно. Но Марту не отпущу. Что, в первый раз, что ли? Пантера, старина Тим никогда не ходил на вылазки. Сами затянете наскоро и притащите, как всегда.
Она согласно кивает:
-Нет смысла подвергать ее риску. Конечно, дотащим. Ну или постараемся быть осторожнее, — она кивает мне ободряюще, пресекая мои возражения.
-Мы теряем время на споры, — прерывает Тессен. — Пантера, в тебе сейчас говорит обида, и ты не можешь и не хочешь услышать мои доводы. Без прикрытия в виде ночной бабочки наша группа станет слишком заметна. И твой хирург идеально подходит на эту роль, она все же больше воин, чем донна, даже если бы и удалось ее уговорить немного поиграть для святого дела. К тому же, Марте больше доверия.
Тут уже вмешиваются ребята:
-Капитан, мы обещаем, что закроем Марту от любого удара. А для дела она и правда нужна.
Пантера сдается, решительно встряхивает тугой косой:
-Хорошо. Но, — она смотрит на Тессена. — Учтете, капитан Тессен. Погубите Марту, и я Вас убью на дуэли.
-Не успеете, капитан, — вмешивается Стил. — Я его заколю первым. Ну или зарежу, застрелю, уж что он выберет.
-Прекратите! — усмирять разбушевавшихся в горячке пациентов я умею, и тон сам собой становится соответствующим.
Натягиваю юбку, закрываю рубашку шалью. И вспоминаю кое-что:
-У меня есть пара минут? Я мигом.
Несусь на камбуз, удивив Джона своими пестрыми и широкими юбками. Мизинцем зачерпываю сажу с котла и, глядя в лезвие широкого кухонного ножа, подвожу глаза широкими длинными мазками. Джон смотрит на меня отнюдь не как на обезумевшую:
-Работаете на суше? Ну, удачи, — он протягивает свежеразрезанную свеклу. — Только аккуратно, но проведи по щекам и губам. Дай-ка, я сам...
Интересно, он так раскрашивал Пантеру?! Откуда у старика сноровка? Из медных кастрюль, развешанных по стенам камбуза, на меня смотрит мерзопакостное и порочное существо, да еще и с растрепанными по плечам волосами.
...Когда я бегом появляюсь на палубе, кое-кто из ребят втягивает зубами воздух, а Стил отворачивается к воде, и я чувствую раздражение пополам с досадой в повороте его плеч.
Зато Тессен хлопает меня по плечу:
-Свое хозяйство по карманам распихай, сумка тебе будет мешать, да и выдаст.
Перекладываю бинты в карманы штанов, молясь, чтобы они нам не понадобились.
Да, наша шумная и развеселая компания вполне вписалась в ночную жизнь города. Когда мы выходим на оживленный, несмотря на поздний час, перекресток, едва освещенный тусклыми фонарями, воняющими горящим рыбьим жиром, Пантера обвивает своей рукой мою талию и проводит пальцами по груди, вызывая веселый взрыв хохота у проходящей мимо нас такой же компашки благодушно настроенных корсаров с несколькими девицами, наряженными и раскрашенными еще пестрее меня, к тому же с обнаженными плечами.
Входя в роль, нарочито млею под ее рукой, незаметно расстегивая ворот рубашки так, чтобы она вместе с шалью присползла с моих плеч. Один из наших, идущих сзади, хмыкнул и поперхнулся под убийственным взглядом Тессена.
Еще одна группа людей, хохочущие девицы и сальные шуточки сбросивших с себя на эту ночь все тревоги дальних пиратских рейдов мужчин...
Пантера вдруг прислоняет меня к стене какой-то таверны и накрывает объятиями, ее рука на моем бедре, а наши ребята что-то весело выкрикивают, отпускают какие-то шуточки и, кажется, занимают очередь... Святая Мария...
-Сейчас мы подойдем к дому, и тебе придется туда постучать. И напроситься в гости. Не бойся, как только они откроют дверь и пустят тебя, мы зайдем. И учти, на этом твой подвиг завершен. Отползаешь к стене, к сундуку какому, под кровать, сжимаешься в комок, голову руками закрой, глаза зажмурь и лежи.
-Эй, дружище, ты решил заграбастать все себе? — в голосе Тессена неприятные нотки, слышанные мною в бытность лекарем в таверне.
И мы с хохотом двигаемся дальше. Мои щеки полыхают так, что можно было бы не пользоваться свеклой.
Темный проулок, воняющий кошачьей мочой и отбросами.
Крепкая дубовая дверь с коваными засовами. Да, такую не выломать снаружи, да и окна забраны такими же окованными ставнями. Стены сложены из крупного природного камня, и не мягкого известняка, а темных валунов, скрепленных раствором. Это настоящая крепость — мне ли не знать, прожившей несколько лет в голландском форте.
Так что прав был Тессен — самый легкий путь сюда только через дверь.
Настораживает, что Пантера с Тессеном практически не разговаривали всю дорогу, лишь перебрасывались короткими фразами.
Ребята закрывают лица масками. А где же обещанное подкрепление местной городской стражи? Ну, это не мое дело...
-Пора, — окликает меня подруга, лицо которой тоже закрыто маской и сверкают только огромные глаза. -Готова? Все помнишь? И без геройства. Постучала, напросилась и под стену.
Киваю. Мне страшно, но не за себя, а за нее. Мне только пара минут позора, а ей идти в бой и вести за собой ребят. И что-то все же у нее на душе болит из-за размолвки с Тессеном, и вдруг у них не получится так четко чувствовать друг друга?
Как ни странно, мерзавка Маргарита сослужила хорошую службу. И мне уже не стыдно, что подслушивала ее разговор с Тессеном, обидно только, что так и не успела рассказать все подробности Пантере, хотя и порывалась. Кажется, порывался и сам Тессен, но она не стала его слушать, взорвавшись нарочитым хохотом, и, еще крепче обняв меня за талию, приподняла и закружила в воздухе. Я хохотала, запрокинув голову, обняла ее за шею, но старалась не дрыгать ногами — прохожие могли заметить под сборчатыми юбками сапоги и мужские черные штаны, что проституткам не свойственно.
И вот все интонации красавицы донны я вложила в свои речи на пороге этого вросшего в землю мрачного строения...
И чары Маргариты сработали — дверь приоткрылась. Очевидно, там пожалели несчастную и нежную девушку, так жаждущую развеселить теплую мужскую компанию этой звездной ночью.
А дальше... Железная рука Пантеры отбрасывает меня в сторону.
-Штурм! — рявкает ее голос.
Топот ног, звон стали.
Приоткрываю глаз, потому что лежать за сундуком пыльно и твердо, к тому же колется какая-то полуоторванная деталь его медной оковки. Избавляюсь тихонько от юбок, потому что в них просто не встану.
Или поганцев оказалось больше, чем намечалось, или городская стража не столь расторопна, но наши ввязались в жестокий бой, и уже льется кровь. Несколько врагов корчатся на полу, но и у одного из наших парней шпага выпадает из рассеченной руки, и он крепче перехватывает левой рукой свою дагу. Вот второй опускается на одно колено рядом со свежим трупом, и мне слышно его хриплое дыхание.
Тессен отмахивается веером от двоих, и мне страшно за него, потому что порез на плече все же свежий, а он еще и вечером дрался, и не хило так, по рассказу Пантеры.
В комнате полутемно, так как пару ламп опрокинули и загасили в драке, и только отблески большого очага своими наполняют все пространство неверным, мерцающим красноватым светом, оставляя темными углы. Меня не замечают тоже лишь благодаря спасительной тьме. Бинты наготове в карманах, но бежать сейчас в гущу схватки — только создать ребятам проблемы, им придется прикрывать меня, а, значит, есть риск пострадать еще больше.
Но вот в дальнем углу возникает фигура и несется к Тессену с хриплой бранью через всю комнату, разбрасывая и без того много раз опрокинутые и перевернутые табуретки. Очевидно, он стремится к окну, а Тессен на его пути, и короткий кривой нож нацелен прямо в спину капитана 'Александры'. И если Тессен упадет от удара, то попадет головой и плечами в широкую топку очага.
Но вот бегущий спотыкается и оседает на пол, в его глазнице дрожит узкий кинжал. Это же кинжал Пантеры, с которым она не расстается. А сегодня он вообще был закреплен не на поясе, а вложен в ножны, закрепленные вдоль ее левого плеча.
-Благодарю, капитан, — мимолетный взгляд Тессена в ее сторону, и он взмахом веера перерезает горло своему противнику, уворачиваясь от потока хлынувшей крови, похожей на старое вино в языках пламени очага.
-Не стоит, — небрежно бросает она, вытирая шпагу о последнего поверженного противника. -У меня тут каждые руки на счету, капитан, и Ваша гибель не входит в мои планы.
Ну не кричать же мне здесь и сейчас о том, что Маргарита — распущенная девка? Чувствую, как слезы бессильной злости размывают сажу вокруг моих глаз...
Но вот становится еще шумнее и гораздо светлее. С победными криками и факелами в окна и дверь влетает отряд городской стражи. И мужественно осматривает трупы. Есть и несколько пленных, их наши ребята передают в руки законных властей.
Стража проверяет все углы. И вдруг в потолке распахивается чердачный люк, из которого на головы людей вываливаются еще три заговорщика с пистолетами. Но как здесь стрелять? Даже я понимаю, что твердый камень стен и пола даст рикошет, и можно зацепить своих — оттого и Пантера не стреляла, а метнула кинжал. Кстати, она же спасала жизнь Тессену? Они теперь квиты, он же помог ей избежать падения на камни на острове. Впрочем, я же не видела их бой с испанцами, а они там были рядом, и не прикрывая ли ее, заработал Тессен свою, пусть и легкую, рану?
Грохот выстрелов наполняет помещение бранью и дымом, возня, стук ставень, крик незнакомого голоса, очевидно, командира отряда стражников:
-Держи гада! Живьем берите!
И топот ног.
Тишина, дым рассеивается и я все же встаю во весь рост, потому что стражники, не отправленные в погоню, уже выводят пленных и обыскивают тела.
Подбегаю к нашим ребятам, окидываю взглядом и выцепляю двоих раненых:
-Сейчас, мои хорошие. Сейчас перевяжемся, страшного ничего нет, заживет. Знаете, великий богослов Иоанн Дамаскин говорил, что дерево, даже подрубленное топором, снова срастается, и рана от стрелы излечивается и срастается, — за это время успеваю закрыть салфетками и затянуть бинтом резаную рану выше локтя у Соломенного Джо, прозванного так за светлые, и правда напоминающие солому длинные густые волосы, которые он собирает в хвост низко на затылке.
Он выслушивает мой треп, но обескуражено протягивает:
-Это же не от стрелы...
-Какая разница? Опасна была бы бешеная собака. А тут — чистый металл, да и ты разве что свежевспотевший. Небось днем наплавался на ближайшей песчаной косе, пока мы в город ходили, дела делали?
Он улыбается, на секунду забыв о боли, и поднимает на меня глаза:
-Леди доктор, — и вот тут уже заливается громким смехом.
Святая Мария, должно быть, сажа, которой я подрисовала глаза, перемешалась со слезами, а оттуда и со свеклой. А еще ведь я стирала рукой эти слезы, потому что они мешали наблюдать бой. И правда, тыльные стороны моих ладоней жуткого цвета...
Хохочу вместе с ним, подбираясь к бедру опустившегося у стены совсем молодого, но отчаянного и ловкого фехтовальщика Пита. Рана совсем возле перехода бедра в туловище, и он не может даже согнуть ногу. Пытаюсь разрезать штаны так, как разрезала по шву рукав куртки Соломенного Джо — все равно одежду придется тщательно отстирывать от крови, а зашить ровный разрез не сложно, тем более, все равно заделывать след от клинка.
Но Пит отстраняет мою руку:
-Не надо.
-Глупости. Понимаю, что больно и что не хочется, чтобы рану теребили. Поверь, я не сделаю больнее, чем есть.
-Нет, док, — он в замешательстве. — Вас я не боюсь. И боли тоже. Но не режьте штаны.
-Могу сама заштопать, — лихорадочно собираю аргументы, но парень встревожен не на шутку. -Так, а что у тебя под штанами?
-Я сам...
Фыркаю от смеха:
-Смотри мне в глаза.
Он поднимает взгляд на мое перемазанное лицо и расширяет глаза. А я аккуратно лишь надрезаю тонкую кожу, уже разрезанную вражеской шпагой, и подсовываю салфетку, а уже поверх штанины накладываю повязку.
