Дети иного мира

Собравшиеся в зале сельского клуба люди тоже всё понимали. И что одним против левого берега не выстоять, и что без горючего и запчастей техника встанет очень быстро. Да и рабочие руки, которые придут из города, нахлебниками не буду. По сравнению с советскими годами половина полей стояла пустая... большинство молчало. Кто-то боялся высказаться, кто-то стеснялся "лезть впереди всех". Зато самые никчёмные и горластые бездельники шумели вовсю. И пусть их крики были набором глупостей, навроде "городские хотят нам на шею сесть", пусть отношение к таким пустозвонам среди соседей всегда снисходительно-презрительное... толпа глупа. И легко может принять убийственное для себя решение. Переубеждать их тогда долго, сложно, может, придётся даже силой — а этого обязательно нужно избежать.

Старый Нурмат слушал ожесточённую перепалку с невозмутимым лицом, хотя нравилась она ему всё меньше и меньше. Он уже видел такое... Давно видел, когда полтора десятка лет назад разваливалась великая страна. В их маленькой среднеазиатской республике, которая изо всех сил хотела стать самостоятельной, вот также кричали, что скоро будут есть и пить на золоте... Надо только прогнать живущих за их счёт нахлебников и оккупантов. Ему повезло, хотя несколько страшных лет "потом" чуть не свели его в могилу. Им повезло, когда средний сын, не спросясь родителей, подался на заработки в ставшую теперь чужой страной Россию. Повезло, что он встретил там хороших друзей — не зря сейчас на сцене стоит в свите молодого директора. Нурмат никогда не интересовался, чем занимается сын. Ему было достаточно обещания: "Это не наркотики. И не оружие". Зато он хорошо помнил, как друзья сына помогли перебраться на Волгу сначала его семье и родным, потом почти всем из их кишлака. А ещё он хорошо помнил, как встретили их новые соседи, не забывшие братство народов Советского Союза. Дружно жили эти годы. Вместе строили мечеть, вместе восстанавливали церковь и ремонтировали школу. Много свадеб сыграли, не делясь на своих и чужих. И потому сейчас Нурмат обязан вернуть долг, обязан уберечь сельчан от ошибки.

Старик встал, дождался, пока удивлённый зал замолчит, и неторопливо обратился к Гаю:

— Значит, оружие вы готовы дать сразу?

— Два автомата и четыре рожка патронов мы готовы отдать просто так. Остальное, уж простите, придётся покупать. И с условием, что покупает село, а не частник. А где и у кого в доме оно будет храниться — это ваше дело.

— Справедливо. И с остальным тоже дело сказал. Думаю, нам подходит.

Следом неожиданно встал дед Митрофан, второй из "неофициальных" старейшин села.

— Нурмат прав. А вы, пустомели, захлопнули глотку. "На нашей шее сидят", — передразнил он. — В общем так. Предложение принимаем. Единогласно, — в сторону горлопанов из-под кустистых бровей полетел суровый взгляд. — Теперь дальше. Насчёт налогов. Не было ведь ещё разговора? Значит будет. Я сказал! Считайте, что и по этому вопросу принципиально мы договорились. А точно — что, сколько и что мы станем платить и что за это должны получать, определимся, когда разберёмся с бандюками.

Несколько человек попытались было протестовать, но дед Митрофан в ответ рявкнул:

— Молчать. А ты, Коленька, первый будешь платить. Чтобы участковый мог тебя в вытрезвитель утащить, где врач тебе промывание сделает. Или вообще закодирует, хватит нас перед приезжими позорить.

Обратно Гай ехал в приподнятом настроении. Всё сложилось намного удачнее, чем он рассчитывал. Теперь, вооружив деревни, они смогут высвободить часть сил с патрулирования и начать наступление на левый берег. Несколько следующих недель показали, что надежды были излишне оптимистичны. Граф первым понял, что проигрывает. Пока ещё шли бои за мосты в бывшей столице области, хозяин левого берега сумел создать вдоль реки и мёртвого города настоящую границу, с колючей проволокой, рвами, блиндажами и вкопанными танками-огневыми точками. Прорвать такую оборону без авиации было невозможно — а ни самолёты, ни вертолёты под куполом не действовали. Ещё в первые дни обе стороны убедились, что любой аппарат, поднявшийся выше шестидесяти метров, немедленно разрушался. Укрепления стоили Графу солидной части награбленных запасов и множества человеческих жизней, но правителю левого берега на "мясо" было плевать. Победоносная наступательная война отменялась. Все посторонние, как и предупреждал Савушкин, были окончательно обращены в рабов. Кроме того, рабы стали предохранительным клапанном для почувствовавшей запах крови и безнаказанности "гвардии". Трогать местных жителей без разрешения было запрещено. Никто из новых хозяев не хотел, чтобы их "королевство" вымерло от голода через несколько месяцев или лишилось привычных удобств, потому что "ради развлечения убит последний автомеханик". Маленький мирок, разделённый рекой, застыл в равновесии.

Глава 7. Тени прошлого

Наташа проснулась от того, что из парка за окном класса раздались звуки фортепиано. Тут же раскрыла окно и выглянула наружу. В лицо дохнуло утренней свежестью и сыростью. Ночью прошла гроза. До сих пор на асфальте искрились маленькие водяные зеркала, отражали кудряшки бегущих облаков. Им вторили мокрые скамейки, совсем новые и потому ещё идеально белые: во время боёв в парке располагалась одна из батарей, всё разворотили — а теперь с энтузиазмом принялись восстанавливать. В комнате от заглянувшей сырости и ветерка сразу стало зябко, но маэстро Толоков был точен как часы. Знаменитый на весь мир пианист сразу после катастрофы собрал оркестр из таких же, как он, энтузиастов, убедил военных, что музыка воодушевит и успокоит надёжнее любых речей и лозунгов... И два раза в день принялся давать концерты. Сначала ездил по умершему мегаполису, потом стал играть в парке на западной окраине Верхнего города, как непонятно почему стали называть Новоульяновск. Каждый день в восемь утра и в три часа дня. Хорошая ли погода или накрапывает дождик, стоит ли тишина или на окраине рвутся снаряды и громыхают вдали автоматные очереди — оркестр всё равно будет играть. И за это Наташа была готова Толокова расцеловать, если бы решилась. Ведь только эти концерты не давали ей пасть духом и опустить руки ни после разбора очередного завала, ни после выматывающей смены в полевом госпитале. Ни когда ближние к Волге кварталы, куда доставала артиллерия с левого берега, приходилось покидать под грохот взрывов. Ни тогда, когда войска Графа подошли вплотную к городу.

Сегодня маэстро играл Скрябина, да вдобавок выбрал у любимого Наташиного композитора ещё и одну из любимых мелодий — этюд ре-диез минор из восьмого сочинения. Эта музыка не зря ещё носила имя "Революционный", так что именно сейчас она была больше всего к месту. Ведь сегодня они с Женей проведут в общежитии последний день. Наташа быстро выбралась из спальника, пихнула подругу: "Подъём, засоня". И потащила сначала умываться, потом завтракать.

Столовая оказалась почти пуста, вместе с девушками набралось всего человек десять. Таких же как они невезучих, не сумевших отыскать себе работу. На раздаче женщина повар с участием в голосе, но твёрдо напомнила:

— Сегодня последний день, девочки. Занятия скоро.

Наташа кивнула:

— Помню-помню, съезжаем.

И вздохнула. Несмотря на все события и затянувшееся лето, календарь считали по-прежнему. Пусть с опозданием на месяц, но учебный год начнётся. Так что через неделю школа из общежития превратится в учебное заведение, а все, кто ещё здесь оставался, сегодня должны будут забрать свои вещи. Вот только чтобы не уходить в никуда, надо отыскать работу... Ничего подходящего себе подруги так пока и не нашли.

Завтрак распространял вокруг себя вкусные ароматы — такие густые, что хоть сейчас блюдо на кулинарную выставку... Даже не проглотив ещё ни кусочка, обе девушки непроизвольно сморщились. Продуктов, до тех пор, пока с полей не соберут нормальный урожай, не хватало. Распределяли всё строго по карточкам, причём изрядную часть рациона составляли переработанные по технологиям будущего какие-то водоросли. Искусственная еда содержала все необходимые белки, жиры и углеводы, хорошо усваивалась, замечательно пахла, даже имела вроде бы сносный вкус... И всё равно, стоило попитаться ей три-четыре дня, с первой же ложки оставляла во рту после себя привкус размоченного в воде картона.

Через несколько минут за стол к подругам сел Миша. Он себе дело уже нашёл: со смехом рассказал, что неожиданно пригодилось увлечение старыми карбюраторными машинами. Когда дома восстанавливал ржавую "копейку", все кроме отца крутили пальцем у виска... Теперь грамотные механики, знакомые с ремонтом карбюраторов, неожиданно оказались нарасхват. Но парень чувствовал ответственность за людей из своей бригады, поэтому, прежде чем уехать работать на машинно-тракторную станцию, решил до последнего помогать Наташе и Жене.

— Ну что, народ? Куда сегодня отправляемся?

— Пока на улицу не выгнали, — мрачно съязвила Женя.

Наташа такое настроение решительно пресекла:

— Пойдём в центр занятости. Крайний вариант, но всё же... Пока что предложат, а дальше всё равно будем искать.

— Я с вами, — Миша сказал с теми же интонациями, как и командовал на разборах завалов: возражений не потерплю. — Посмотрю... А если ерунду какую предложат, заодно поругаюсь. Знаю я канцелярских крыс. Хоть конец света, они не изменятся.

Наташа благодарно закивала. Сама она ругаться терпеть не могла, а Женя, на её взгляд, вообще не умела. Так что решительный Миша, если что-то пойдёт не так, обещал стать подарком судьбы.

Улица встретила грохотом и пылью: город превратился в одну большую стройку. Ближняя к реке полоса земли, куда доставала артиллерия с левого берега, полностью опустела. Судя по ямам и нескольким готовым сооружениям, там теперь расположатся или какие-то оборонительные сооружения, или то оборудование городского хозяйства, которое нельзя убрать от реки. Например, насосные станции. Но всё запрячут под толстый слой молекулярного бетона — материал будущего не боялся попаданий снарядов. Несколько минут друзья даже постояли и посмотрели, как монтируют очередную секцию трубы-перехода. В широкую траншею установили опалубку, внутрь которой подъехавшая машина принялась нагнетать раствор, переливающийся на солнце всеми цветами радуги. Когда всё засохнет, получится каменная труба серо-сизого оттенка.

На чужую работу можно смотреть бесконечно, так что Наташа принялась друзей торопить: "Хватит, пошли уже". Через полчаса все трое оказались возле здания службы занятости. Добрались бы и быстрее, но оказалось, что знакомую дорогу перегородила свежая стройка жилого дома, и пришлось делать огромный крюк в обход. Солнце же припекало вовсю, так что к ещё советских времён кубу-пятиэтажке "типового административного проекта" все добрались тяжело дыша. Передохнуть не дала опять Наташа, решительно зашагав по ступеням крыльца.

Внутри на первый взгляд время будто не имело власти. Закуток вахтёра, крашенные краской стены, советская плитка и интерьеры. Но так казалось лишь поначалу. Вместо тётки за новеньким бронестеклом сидели двое в бронежилетах и с автоматами, сам же пост охраны был перекрыт наглухо: дверь на запоре, в стекле ни единой щёлочки. Друзья заозирались, в поисках кого бы спросить, куда им идти, когда Женя увидела большой плакат на стене: "Выбор специалиста". Под плакатом была вмонтирована панель с кнопками. Наташа показала пальцем в одну из надписей и прочитала:

— Специалист по вакансиям. Нам, думаю, туда.

И нажала на кнопку. Из щели внизу панели тут же выполз бумажный листочек с надписью "Каб. 107, 1 этаж".

В нужный кабинет ввалились тоже все втроём. Один стол пустовал, за вторым сидела немолодая тётка... Наташа сразу подумала, что таким вот чиновницам нипочём ни развал страны, ни конец света. Как сидела за своим столом, так будет сидеть и спрашивать бумажки. Всех отличий — раньше на столе была груда папок, а сейчас монитор и клавиатура. Словно прочитав мысли, женщина потребовала:

— Документы.

Получив пластиковые карты паспортов, бойко застучала по клавишам. Через пять минут вперила взгляд в Женю и неожиданно тепло сказала.

— Вы, девушка, по специальности медсестра?

Женя помялась и робко сказала:

— Ну, что-то вроде. В мединституте учусь... То есть училась.

— И лагерь "Прометей". Хорошая рекомендация. В общем, вам повезло. В основном вакансии у нас были по деревням, а буквально сегодня поступила заявка на медсестру в новой поликлинике в Верхнем городе. С комнатой в общежитии.

Женя открыла было рот, но друзья в голос уже ответили:

— Она согласна.

— Вот и хорошо. Теперь насчёт вас...

Тётка снова застучала по клавиатуре, потом подняла взгляд от монитора. Теперь в глазах понемногу перекатывались штормовые волны, а голос метнул пробную молнию.

— Вот они, голубчики. Где вас носило? Учебный год скоро, а они ещё здесь.

— В смысле? — растерялась Наташа.

— Что в смысле? Вы оба зачислены в университет на продолжение образования. Так что марш собирать вещи и на ближайшем междугороднем троллейбусе в Нижний город. Заберёте в сто второй направления и с ними подойдёте в отдел кадров университета. Девушка, ваше направление в поликлинику тоже будет в сто второй.

И, пока ступор не прошёл, женщина выпроводила всех троих в коридор.

Когда дверь захлопнулась, оторопь у Наташи закончилась. Со злобой, которой сама от себя не ожидала, девушка сказала:

— Ну, с Мишей всё понятно, я иного и не ожидала. Да не смущайся ты так, сам же все задания в "Прометей" без подсказок делал. А вот за меня я знаю, кого благодарить. Сволочь.

— Кого? — поинтересовалась Женя, ещё не решив: радоваться за подругу или расстраиваться, что они будут жить в разных городах.

— Не догадалась ещё? А кто с нами в одном купе ехал? Решил удружить по старому знакомству? Кстати, почему только мне? Ну, уж нет.

Без стука Наташа вломилась обратно в комнату.

— Так. Я с направлением не согласна.

Тётка равнодушно ответила:

— Не в моей компетенции. Жалобы заместителю директора, комната двести два по лестнице второй этаж сразу направо.

И вытолкала Наташу обратно в коридор. Девушка, не сказав друзьям ни слова, ринулась на второй этаж. В двести втором кабинете её встретила миловидная замдиректора года на три старше Наташи. Судя по всему из завтрашних, как называли всех, связанных с пришельцами из будущего. Выслушала претензии и категорично отрезала:

— Вы в списке адмирала Рота. Бывших прометеевцев он утверждал лично. И раз адмирал считает, что ваше место в университете — значит, там вы принесёте больше всего пользы.

Сказано было так, словно Наташу уличили в святотатстве... А ещё девушка вспомнила, как смотрели на Александра комендант и его свита в день катастрофы, и поняла, что спорить бесполезно. Как бы вообще не связали и не отвезли в университет.

Друзья хотели сначала помочь Жене, а уже потом ехать, но выяснилось, что междугородние троллейбусы ходят пока только утром и вечером. Так что если не хотят ночевать на улице, выезжать придётся через час... До университета Миша и Наташа добирались молча, каждый думал о своём. А ещё Наташа никак не могла отделаться от чувства, что предаёт Женю.