Дети иного мира

Тишина вместо ровного гула мотора заставила вырваться из липких объятий Морфея. Доехали. Когда Александр окончательно проснулся и выбрался из кресла, остальные пассажиры уже высыпали наружу, любуясь своим новым местом обитания. Кто-то при виде "древней крепости" сыпал восторженными возгласами, кто-то поругивал безвкусную имитацию. Александр присоединился к первым, хотя причина его восхищения и лежала в другой плоскости. Если откинуть бутафорию, строители умудрились воспроизвести лагерь разведчиков новых планет. Вспомнить, что на холмах по другую сторону заливчика расположился штабной бункер — с минимальными усилиями оба объекта формировали полноценный укрепрайон, прикрывающий промзону с юго-востока и со стороны реки.

"Не иначе как у Гальбы опять плохие предчувствия разыгрались. Наверняка и реку втихаря заминировал, перестраховщик", — мысленно хмыкнул адмирал и пошёл вместе с остальными гостями обустраиваться.

Домик, куда поселили адмирала, только снаружи выглядел как все. Жилой номер лишь один, остальное — небольшой конференц-зал для совещаний. Причём расположено здание близко к забору, так что через запасную дверь приходить и уходить можно незаметно.

В конференц-зале уже ждал генерал Гальба вместе со штабистами.

— Здравствуйте, господа офицеры.

— Здравия желаем, мой адмирал, — хором отозвались остальные

— Благодарю за службу. Присаживайтесь.

Рот сел во главе стола. Взял листок приказа, расписался и зачитал.

— Генерал Гальба назначается координатором...

Это была формальность — Гай в качестве первого заместителя адмирала устраивал, и все это знали. Но формальность важная: ведь одно дело слова, и другое — официальный приказ. Дальше тоже пошло сплошь утверждение приказов и решений. Бюрократическая рутина, без которой не может функционировать ни один сложный социальный механизм.

Закончили всё быстро: документы были согласованы заранее, лишь два случая пришлось обсуждать. Вышли на связь и приехали новые специалисты, и Гай предложил сменить руководителей групп. В одном случае адмирал согласился, во втором сказал "нет". А дальше офицеры попрощались, Александр же остался читать материалы по текущему состоянию дел. Защищённость линий связи двадцатого века оставляла желать лучшего, так что для завтрашнего брифинга слишком много секретной информации требовалось просмотреть на месте.

Оторвался от документов Александр только под утро, заставил себя вздремнуть хотя бы час-полтора. Ведь первую половину дня, прежде чем перед расширенным совещанием получится урвать часок-другой на сон, придётся старательно изображать из себя заученного "ботаника", восхищённого поездкой и знакомством со светилами российской науки. Скрыть зевоту за завтраком всё равно не получилось, хотя молодой организм после нескольких чашек крепкого кофе и справился. Но заинтересованные взгляды попутчиц Александр чувствовал на себе всё первую половину совместных заседаний. Да и в следующие дни Наташа несколько раз пыталась его поймать, явно собираясь предложить совместный вечер...

Александру на порывы молодости оставалось только грустно улыбаться. В прошлой жизни начало Большой войны совпало с его сто тридцатилетнем юбилеем. В новом времени Роту всего девятнадцать... Сумма души и тела оказалась где-то посередине, лет на сорок. Пропасть возраста с двадцатилетней Наташей, поэтому её нынешние развлечения по дискотекам были давно не для него. Да и выкроить время поухаживать для собственного удовольствия не получалось совсем. В лагере, в столице области и в замаскированных цехах промзоны собрали всех, кого смогли отыскать. Пять тысяч человек... Людей всё равно не хватало. Как ни старалось обученное уже в двадцатом веке пополнение, практического опыта в технологиях будущего у них не было. И потому пришельцам из завтра приходилось работать на износ. Корпус психологов, как старшее поколение, так и младшее, каждый вечер спешно обрабатывали данные, чтобы составить психопрофили участников "Прометея" и скорректировать занятия на следующий день. За месяц нужно было получить точные "слепки" тех, кто окажет влияние на жизнь страны в следующем поколении. Военные занимались с подразделениями, торопясь хотя бы на макетах и тренажёрах передать боевой опыт и навыки обращения с новым оружием, которое вскоре сойдёт с конвейеров. А инженеры вместе с молодыми помощниками старались запустить производственные линии. Без отдыха работал и штаб в бункере под холмами.

— Итак, господа офицеры, — начал очередное совещание адмирал, — сегодня прошу подвести общие итоги.

— Служба разведки — в график укладываемся. Полные профили будут готовы через неделю, потом можно начинать выборочное программирование.

— Армейские подразделения — в график укладываемся. В следующем году, как только получим современное оружие, за две недели готовы довести подразделения до уровня, примерно соответствующего нормам ополченцев и резервистов довоенного времени. Этого хватит, чтобы выдержать лобовое силовое столкновение с любой из нынешних армий. Защитные системы промзоны проверены, насколько это возможно без подключения полноценного источника энергии.

— Техническая служба — в график укладываемся. Первая производственная линия работает. Вторая и третья готовы и ждут запуска главного реактора — двух термоядерных не хватает даже для пробного пуска. Ориентировочная ёмкость полного цикла до двух термоядерных реакторов в месяц или трёх "внутрисистемников" в год. Запасы сырья от шести до девяти месяцев.

Рот повернулся к старшему энергетику:

— Господин Эрман, поясните, пожалуйста.

Полковник встал, и все невольно улыбнулись: вот уж наглядный пример о форме и содержании. В прошлой жизни это был невысокий, полный и нескладный человек, рядом с которым вечно терялись всякие мелочи вроде ручек и записных книжек — таким же он остался и здесь. Разве что стал моложе в несколько раз. Так же, как и там, мямлил и панически боялся высказываться на всякого рода собраниях. И становился несгибаемым железом, едва оказывался в родной стихии машин и реакторов.

— М... мы действительно отстаём от расписания. Почти...м... на неделю. Но этому есть объективные причины. Качество выполнения тэта-сердечников в нынешних условиях оставляет желать лучшего, потому... м... калибровка фокусирующих пар и заняла столько времени. Но в течение ближайших двух-трёх дней всё будет готово.

— Вы используете гиперреактор? А почему не гравитационный, это в планетарных условиях безопаснее? — раздался голос с противоположного края стола.

Рот слегка улыбнулся — Тамаш тоже не изменился. Разве что, родившись второй раз в Якутии, внешностью теперь напоминал уроженца окраины Свободных Миров. Один из величайших учёных Империи, частый эксперт на обсуждении различных военных новинок, автор теории времени. В конвое беженцев — главный инженер флагмана. Дисциплинированный на войне... и совершенно не понимающий иерархии за пределами сражений. Штабные совещания Тамаш всегда рассматривал как разновидность научной дискуссии[1], где для выяснения важной детали разрешения "председателя" можно и не спрашивать.

— М-м-м... — ещё больше растерялся энергетик. — Дело в сроках. Мы рассчитываем заменить на гравитационный, как только будет запущен основной цикл производства. А пока и так пришлось упрощать внешнюю защиту. Нет-нет, — постарался опередить он следующий вопрос, — это безопасно. Я... Я в своё время интересовался, даже до теоретических разработок ещё больше двухсот лет. А первые эксперименты пройдут только через триста. Сейчас же даже сама идея о существовании субквантов противоречит всей теории физики. И даже если кто-то случайно заметит подобное явление, оно просто останется без внимания. Поэтому углублённую защиту от резонанса можно не ставить...

Следом пошли остальные доклады, но высидели их офицеры с трудом. Всем было ясно, что сегодня пойдёт обсуждение следующего этапа. Если в зале появился профессор Чарский — значит, он готов предоставить рекомендации. Когда после отчёта финансовой службы на трибуне появился профессор, атмосфера в зале уже была наэлектризована до предела.

— Итак, господа. Исследовательская группа закончила обработку, и я готов изложить результаты. Согласно нашим расчётам, для получения гарантированного необходимого воздействия, мы должны обеспечить резкий взлёт космических технологий, а также создать в ближайшее время ещё два политических полюса силы. Это предупредит череду кризисов, вызванных окончательным вырождением нынешней перекредитованной модели потребительской экономики. Для этого требуется появление в следующем году где-нибудь в Южном полушарии — предпочтительно в Австралии — технологии промышленного термоядерного реактора. Сразу после этого должна выйти из тени подконтрольная нам корпорация "Стелвия", а в России в течение следующего года осуществиться строительство нормального космодрома. Тогда можно будет анонсировать для общественности разработку внутрисистемного челнока класса "Стриж". Самое позднее через пять лет от сегодняшней даты будет реализована программа первых лунных шахт. С учётом того, что в основной ветке истории они были построены лишь на сто восьмидесятом году информационной эры...

[1] Рассказ "Дознание" (сборник "Кафе на лесной улице")

Глава 7. Катастрофа — часть первая

Михаил Янович Зарецкий работал с Ральфом Хофманном пятнадцать лет, и до сих пор коллега не переставал удивлять математика. Немец был очень хорош собой, типичный "ариец" — хоть сейчас на плакаты Третьего Рейха. Молоденькие лаборантки вешались на него с недвусмысленными намёками с завидной регулярностью, а Ральф водить их к себе на ночь никогда не отказывался. Очень любил детей, каждый Новый Год пропадал на праздниках — играл Деда Мороза в школах и детских садах... И в пятьдесят до сих пор ни разу не женат. В быту и повседневной жизни заядлый педант — в работе воплощение хаоса. Может произвольно менять график исследований, если в голову пришла оригинальная идея. Забывает где попало карандаши и листочки с записями, не помнит завтрашнее число и легко потребует начать новый эксперимент в выходной. Впрочем, персонал к такому стилю давно привычен. За исключением самого Михаила Яновича, который начинал работу вместе с Хофманном ещё в девяностых, остальные — вчерашние студенты и аспиранты, влюблённые в науку. Горят возможностью посмотреть за край, куда не заглядывал ещё никто в мире. Потому, когда последние и самые сложные испытания были назначены на воскресенье тринадцатого июня, никто слова не сказал против.

В восемь утра воскресенья Михаил стоял в контрольном зале и зевал, глядя, как сидевшая в дальнем углу зала перед бронированным окном четвёрка лаборантов стучала по клавиатуре и дёргала джойстики манипуляторов, готовя оборудование к эксперименту. Через несколько часов остальные экраны, компьютеры и огромная видеостена на противоположном конце управляющей комнаты оживут, в воздухе повиснет гул разговоров и запах озона, два десятка помощников начнут обрабатывать данные, рассчитывать графики... А над всем этим будет аки Зевс-олимпиец возвышаться профессор Хофманн со свой неизменной трубкой. Курить на территории Центра нельзя, поэтому трубка всегда или выглядывает из кармана рубашки, или крутится в руках. Либо Ральф будет её грызть незажжённую — если эксперимент даст необычные результаты или что-то пойдёт не так. Сумасшедший дом начнётся ближе к полудню, а пока Михаилу делать нечего. Вот только многолетнюю привычку наблюдать за любым делом с самого начала никуда не выкинешь — и потому он здесь. Но спать всё равно хотелось... Михаил посмотрел на своё отражение в одном из экранов. Да-а-а, видок ещё тот: мешки под глазами в дополнение к лысине и наметившемуся брюшку красоты не добавляют даже в молодости, а уж к пятидесяти — тем более. Быстро кинув аккуратный взгляд на с головой ушедших в дело лаборантов, Михаил отошёл к видеостене, где в обход всех правил в первый же день поставил столик и кофемашину. Даже пришлось выдержать "бой" с инженером по технике безопасности, мол, не положено. Но Михаил своё желание отстоял: в конце концов, он начальник и имеет право на маленькое нарушение. Зато теперь можно спокойно наслаждаться ароматным напитком, а не стоять над душой у операторов и не глазеть в окно экспериментального зала на установку. Да и смотреть там пока не на что — двухметровый металлический куб, крошечный с высоты третьего этажа. Вот когда включится эффект "мерцания" и за бронестеклом всё заполнят цветные миражи, сполохи и молнии — это действительно впечатляет. Если остаётся время смотреть.

Три часа спустя, вспомнив о желании "полюбоваться", Михаил усмехнулся — глупость от безделья. Установка впервые заработала в режиме радара на полную мощность, и потому сейчас на видеостене отображались данные с основных датчиков и карта, где медленно ползла красная окружность с цифрами километров радиуса. Внутри зоны охвата сразу же загорались значки обнаруженных самолётов и кораблей.

— Ну что, Михаэль, можно считать, что всё получилось? — Ральф показал в сторону одной из ЖК панелей на боковой стене, где в увеличенном масштабе отображался участок космоса над Тюменью. — Вот этих двух спутников нет ни в одном каталоге, и даже наши военные о них не знают — а мы видим.

— Получилось. Только мне не нравится обратный прирост.

Михаил показал на монитор, куда выводилась картинка с камеры из помещений "разрядника". Устройство для поглощения энергии были вынуждены построить, когда через полгода после первых пусков неожиданно обнаружили "эффект обратимости" — установка сначала как губка впитывала электричество, а потом начинала отдавать. После того как первый макет взорвался, едва не разнеся в клочья лабораторию, глубоко под землёй смонтировали устройство "сброса". Там излишняя энергия тратилась на расплав чугунных чушек и создание искусственных молний.

— Ральф, поток растёт быстрее расчётного. Слишком быстро...

Договорить он не успел — одну из видеокамер залил ослепительный белый свет каскада молний, и почти сразу она вышла из строя. Поток обратной энергии вырос гигантским скачком, генератор молний не справлялся, а глыбы металла плавились одна за другой с ужасающей быстротой.

— Расширяйте зону охвата на максимум! Начинайте эвакуацию всего незанятого персонала! — приказал Хофманн. И на недоумённый взгляд Михаила пояснил. — Сам знаешь, выключать сейчас — взлетим на воздух. Надо попытаться повысить расход энергии, тогда успеем...

Несколько минут тревожные столбики росли, обгоняя красную окружность, кадры из "разрядника" транслировали сплошные потоки огня и лавы расплавленного металла... Как вдруг один из операторов радостно закричал: "Прирост ноль!"

В это же мгновение за тысячу километров к западу в контрольном зале над главным реактором заревели тревожные сирены...

Заместитель перехватил Александра прямо на выходе из домика. Занятия для участников "Прометея" начинались с десяти утра, и обычно Рот шёл туда сразу после завтрака. Но сегодня вспомнил, что оставил папку с выполненными "домашними заданиями" от руководителя секции. Адьютант занёс бумаги вчера в разгар малого совещания с профессором Чарским и генералом Гальбой, так что Александр машинально положил всё в общую стопку текущих документов и тут же забыл.