После очередного заседания ГКО, брат попросил разрешения остаться для разговора со мной. В целом мне было понятно, о чём он будет разговор. Я распорядился принести нам коньяк, закуси к нему. Мы сели, я налил нам, выпили, помолчали. И Константин, посмотрев на меня начал говорить.
— Ты сильно изменился брат после смерти отца, внешне и внутренне. Стал более требовательным и жёстким, досконально вникаешь в вопросы. Мгновенно снял Брока, заставил оживиться Долгорукова, Барятинского отправил в Крым командующим. Холоден с Нессельроде, не хочешь слушать советы Паскевича. А ведение военного положения, принятие верховного командования, ГКО, комиссии, комитеты по борьбе со злоупотреблениями, представители императора, манифест.Всё это у меня и общества одновременно вызывают восторг и страх одновременно. И ты неожиданно показываешь такие знания в разных направлениях, что и у знатоков это вызывает удивление. Я тебя теперь совсем не узнаю брат, -сказал он. Я, помолчав с минуту, начал говорить в ответ.
-Ты прав, Константин. Я стал другим. Я стал императором. Поверь и пойми это совсем не то, даже в сравнении с цесаревичем. Я сам это не сразу понял, да наверно ещё и до конца не осознал, не почувствовал. Но, то, что должен стать другим, уяснил себе совершено определенно. Особенно сейчас во время войны, -ответил я, и снова налил, мы молча выпили. И я продолжил:
— Мало того, брат, Россия должна стать другой, сверху до низу. Иначе её ждёт крах и погибель. Нужны глубокие реформы, вероятно сравнимые по масштабу и значимости с делами Петра Великого. После этих слов Константин на меня пристально посмотрел. И спросил:
-Ты будешь отменять право ?
-Да. Но, не сразу, и ещё не знаю, как и когда,— ответил я. Тут я лукавил, конечно, в общих чертах я себе уже наметил, что да как. Скажи я сейчас Константину, что для отмены крепостного права будет созван Земский собор, так он сразу бросит заниматься войной и начнёт сочинять проекты, прожекты о соборе, отмене права. Об этом конечно узнает великая княгиня Елена Павловна, и начнётся у неё на её 'четвергах' обсуждение этой темы. А мне это сейчас было на хрен не нужно. Война ! Вот главная тема.
-Но, для этого брат мы должны не проиграть войну, -продолжил я.— Это даст запас прочности и авторитета для внутренних дел и проведения реформ после неё. Сейчас война на первом месте должна быть, Константин. Это должны понимать все !
-А для того, чтоб не проиграть войну и после неё заниматься реформами. Мы, Романовы, должны стать другими, не такими, какие мы сейчас. Я это понял, став императором,— сказал я и продолжил.
-Мы, Романовы, волей Всевышнего и историей должны изменить Россию, сделать её лучше, сильнее. Сделать так, что вот так как сейчас, больше в её истории не повторялось. А для этого, я, ты, Николай, Михаил, и остальная императорская семья должны, обязаны стать ... другими ! Царь обязан быть не просто помазанником Божьим, он должен быть, стать истинным главой, вожаком империи, своей страны, своего народа. Чтоб мог вести империю вперёд, и за ним шёл народ не только потому-то он царь, а потому-то он ЦАРЬ ! Радетель, защитник своей страны, народа от внешних и внутренних напастей. Он и императорская семья, должны вести за собой империю, страну, и вести её к успехам и победам, а не к поражениям. Ведь для этого у нас есть всё! Власть, пока ещё вера в династию, образование, знания, деньги. У нас этого столько, что мы, по сути, на уровне полубогов, в сравнении даже с просто богатыми людьми. Здесь на земле, мы демиурги! А Россия это страна, которая по воле Вседержителя, является одним из творцом мировой истории. Она уже её меняла, и будет ещё не раз изменять историю мира. И это делалось, когда во главе России, была уже наша династия. И так должно быть и дальше ! Для этого, мы, Романовы, вновь должны начать жить по простому правилу: 'Империя превыше всего !!!' Не империя, для нас брат, а МЫ для империи. Это наша судьба, предназначение, долг. Мы, Романовы, должны это понять заново. Жить, служить, работать так самим, чтоб увлечь, вести за собой страну и народ исходя из этого правила.'Империя превыше всего !!!' это должно стать смыслом всех кто служит, и в первую очередь для представителей династии. Тогда за нами пойдёт большая часть общества, народа. Сама пойдёт ! Без понукания и палки. Кто этого не поймёт сразу, объяснять, учить, кто не хочет, убедить, заставить, а кто вознамерится этому мешать, и более того, противодействовать разными способами, убрать с дороги, и даже уничтожить ! И я готов это делать ! Как отец, как Пётр Великий ! Ты понимаешь меня, Константин ? Спросил я его после своего монолога. Он, смотря на меня, молча кивнул. Я по налил по третьей. Выпили. Я встал, жестом усадил его, и ходя по кабинету повёл далее наш разговор по душам.
-Если мы не станем другими, и не сделаем Россию другой. То нас Романовых, ждёт судьба Карла Первого Стюарта, французских Бурбонов. Уже мои и твои внуки могут взойти на эшафот или быть просто убитыми без суда и следствия, -сказал я, глядя на Константина.
-Что ты такое говоришь, брат !?,— почти воскликнул он.
-Это не я говорю, это говорит история. А она, не учит, а наказывает за невыученные уроки. Ты слышишь это ? Наказывает, за невыученные уроки !!!, — сказал я, тоже разгорячённый накалом разговора и коньяком.
-Поэтому, вы, мои родные братья. И ты прежде всего как старший, должны стать моей опорой в моих начинаниях и делах. А для этого необходимо стать ... другими, другими Романовыми. Который будут жить и работать для империи, страны, а не просто быть в НЕЙ, и за её счёт, императорской семьёй ! 'Империя превыше всего!', это должно стать для династии осознанной необходимостью. Так жил наш отец, дед, Пётр Великий ! И если нам Богом и историей уготован этот путь, мы должны идти по нему и вести за собой Россию. Или нас столкнут на обочину, затопчут, раздавят другие, заняв наше место. Тут или мы, или нас, другого не дано ! Мы не можем жить, в духе 'после нас хоть потоп'. Это приведёт династию к петле или пуле, а Россию к катастрофе и гибели. Ты же не хочешь этого, брат ?,— хлестнул я вопросом Константина.
-Нет! Конечно, нет!,— горячо ответил он мне. И после этого мы молчали, думая о своём, понемногу успокаиваясь.
-Так, вот, Константин, у нас, у династии есть ещё запас прочности. Война это показывает, Россия удивительно терпелива, и в неё только начинают проникать губительные идеи либерализма, революции, нигилизма. Этой западной х..ни, и поеб..ни ! И наши доморощенные европейцы, готовы это дермо хлебать без ложки, так, через край. И все же, есть ещё шанс избежать краха. Но, для этого надо действовать, работать. Делать то, что должен, чтоб было, так как должно стать. Если нет, Россия обречена, — сев за стол, устало сказал я.
— А касаемо моих знаний. Я, Константин, теперь император. А они могут узнать о том, о чём недоступно другим. Для этого у них есть возможности во много крат больше, чем у прочих, — пытался я запудрить мозги брату. И всё же вновь переключил его на главную тему разговора.
-Если ты, брат, будешь со мной. Я с радостью готов делиться с тобой полученными знаниями, идеями, мыслями. Поскольку буду уверен, что это пойдёт только на пользу России. И не как иначе,— на такой мысли я закончил наш, важнейший разговор с Константином.
В той истории он был серьёзной опорой для Александра, помогал продавливать его решения, преодолевать сопротивление реформам, поэтому и я тоже на него имел большие виды, хотя он входил во грех, касаемо государственных денег. Конечно ему и другим братьям, будут прощаться мелкие грешки. Но, мелкие. А, что за деньги. Если Константин захочет, много денег, очень много денег. Я дам их ему. Вернее возможность, заработать, и стать одним из богатейших людей не только в России.
После этого разговора, Константин, начал ко мне относиться, ещё с большим уважением, всегда поддерживал мои решения. Хотя иногда, я замечал его, взгляд, который говорил мне о том, что он продолжает меня изучать.
Но, всё это теперь было там, в холодном и промозглом весеннем Петербурге, а сейчас на рассвете 25 апреля 1855 года, я, с удовольствием вдыхал, стоя на палубе флагмана Азовской флотилии военного парохода ' Молодец', морской воздух. Мы полном ходу подходили к Керчи. Здесь я намеривался попытаться изменить ход Крымской войны.
ГЛАВА 3
Март-апрель 1855 года
Санкт-Петербург Европа Чёрное море Крым
Прусский военный атташе в Петербурге граф Мюнстер взял себе за правило писать письма в Берлин раз в неделю, или когда произойдёт нечто важное. Сегодня была пятница, поэтому после завтрака он в своём рабочем кабинете занялся эпистолярным жанром.
Писал он своему так сказать 'другу', генералу Людвигу Фридриху Леопольду фон Герлаху. А он, наверно совершенно случайно ходил в генерал-адъютантах у короля Фридриха Вильгельма IV. Был этаким прусским вариантом Аракчеева у него. И плюс к этому фон Герлах был дружен с Отто фон Бисмарком. Ну, звезды так сошлись, что мог с этим поделать граф Мюнстер ? Ничего. Вот и писал. А после выхода указа о введение военного положения, царского манифеста 'Отечество в опасности', написать было чего.
После этого настроения при дворе и в салонах сильно изменились. Там перестали болтать как плохи дела у России. Ходили слухи, что за такие разговоры, некоторые получили такие штрафы, что на них можно построить пару неплохих металлургических завода, а некоторые знакомцы Мюнстера по салонам, вдруг исчезли из них.
Наоборот, там стали говорить, что Александр готов воевать до победы, о том, что Крым теперь будет постоянно получать подкрепления, оружейные заводы наращивают выпуск штуцеров, и все они идут в Крым, а новый командующий Крымской армией, князь Барятинский, молодой, энергичный и в тоже время опытный. Он стал грозой для непокорных горцев, станет таковым и для союзников в Крыму.И шли разговоры, по секрету конечно, о каком-то Wunderwaffe, которое то ли уже есть, то ли вскоре появиться у русских. И многие его иные источники сведений о делах в России, тоже стали передавать сведения в подобном тоне, а некоторые и замолчали во все.
Один из его хороших знакомых позвал его для разговора подальше от чужих глаз и ушей в своём экипаже. И его кучер вдруг заблудился, и Мюнстер собственными глазами смог увидеть как десятки тяжёлых карронад и мортир, были уже погружены на поезд, остальные ждали своей очереди. Рассмотрел он, судя по их росту и внешнему виду несколько рот гвардейцев или гренадёров, которые занимали вагоны поезда идущего на Москву.
Этот самый знакомый из Зимнего дворца, говорил о том, что на самом, совсем на самом верху этого здания, есть мнение, что было бы замечательно, если б Пруссия не спешила принимать предложение англичан и французов об ограничении торговли с Россией. Англичане далеко, а Россия сосед.
Между ней и Пруссией уже почти сто лет как не было войн, разногласия были, но, это прошлое. А следует думать о будущем, России, Пруссии, может быть даже об их совместном будущем. А это будущее у них может быть великое. Тем более, что у Пруссии есть тоже соседи, и весьма беспокойные для неё. И некоторые из них далеко не друзья России, и ими вряд ли станут. Говорил знакомец Мюнстера, о том, что в Зимнем уверены, что эта война для России закончиться далеко не её разгромом. Да, и Берлину, если говорить, честно выгодно, что Россия эту войну не проиграла, а союзники её 'выиграли' не так как они хотят. Поэтому вероятно не стоит Пруссии торопиться с принятием, пусть даже и весьма настойчивых предложений от противников России, о сокращении торговли именно этими товарами с Россией. Ведь всегда надо думать о будущем. А оно для России и Пруссии, может быть просто грандиозным, если вдруг случиться так, что они будут его делать сообща.
Вот об этом и писал прусский военный атташе в России граф Мюнстер своему 'другу' генералу Герлаху. Ему было всё понятно. Он же не дурак, да и дурака в такую страну как Россия не пошлют.
Эти русские хотят свести войну к ничьей, и это вполне у них может получиться. Ветераны наполеоновских войны были ещё живы, они рассказывали ему как они воевали сначала против русских с Наполеоном, а потом меньше чем через год, уже с ними против того же Наполеона. И Севастополь держится против армий союзников, несмотря на всё их превосходство.
Россия за мягкий нейтралитет Пруссии в отношении её во время войны и после неё, готова пойти по такому же пути касаемо Австрии и Франции, войны с которыми, чтоб создать уже Германию, неизбежны. И может быть даже речь идёт о союзе между Пруссией-Германией и Россией.
Такие сведения и мысли читал в письме от Мюнстера, генерал фон Герлах во второй половине марта 1855 года. А в конце марта их в точь в точь повторил при неофициальной встречи с Отто Бисмарком, просто путешественник из России по столь близким для него землям Германии, Федор Иванович Тютчев. Он через свои старые знакомства добился встречи именно с Бисмарком. И как рассказал Отто, Тютчев, конечно, сугубо от себя сказал ему следующее.
— Я уверен, что новый император понимает, что Россия и Германия на поколения вперёд могли бы стать добрыми соседями, и совместно достичь многого, начав помогать друг другу, -когда после приветствий, воспоминаний, перешли к главной теме встречи.
— Вы наверно имеете виду, Пруссию ?, — спросил его Бисмарк.
-Нет, герр Отто, я имел виду именно Германию, — улыбнувшись ему, ответил Тютчев.— И я говорю это вам здесь ... в Берлине.
И этот простой русский путешественник, чья работа 'Письмо к г-ну доктору Кольбу' ('Россия и Германия'; 1844) была представлена императору Николаю. И служил он в МИДе на должности старшего цензора. А сейчас просто поехал на воды подлечиться. Так вот этот Тютчев, спросил у Бисмарка ... не сможет ли Пруссия продать России хотя бы на два полка, такие замечательные легкие капсюльные ружья ... Дрейзе !!! У фон Герлаха от такого даже дыхание перехватило. Вообще-то эти скорострельные ружья были секретом прусской армии, и залогом её будущих военных побед. Но, русские знали про то, что бумажные патроны не до конца сгорая засоряют ствол, и даже то, что у них часто ломаются иглы, и просили к ним запасные. 'Дьявол их раздери, откуда они знают про ружья Дрейзе. И тем более про иглы для них !!!',-сердито подумал генерал фон Герлах. И этот Тютчев, клятвенно заверил Бисмарка, что про Дрейзе, никто не узнает. Сохранение тайны, станет залогом будущей дружбы между Россией и Германией.
15 апреля в Париже императору Наполеону Третьему, 16 апреля в Лондоне лорду Пальмерстону, руководители министерств иностранных дел сообщили, что Пруссия обещала вернуться к рассмотрению предложения сторон о прекращении торговли с Россией военными материалами в конце мая. Поскольку этот вопрос непростой и требует тщательного, всестороннего рассмотрения. 'Скорее, всего, пруссаки получили от Александра что-то, что смогло, их убедить начать тянуть с установлением полной блокады России, по поставкам оружия и военных материалов'. Такая, примерно одинаковая мысль прошла в головах французского императора и британского премьера. У первого, там, где-то совсем глубоко и далеко в сознании совсем касательно, по кромке, мелькнула легкая тревога. Но, племянник великого Наполеона не обратил на неё внимания.
