Записки империалиста

Посвящается безвременно ушедшему другу Василию.

ПРОЛОГ

Весна !!! Моё любимое время года. Особенно месяц май. Полюбил я это всё в свои шестнадцать лет, и именно в мае. Как в один миг увидел всё вокруг по-новому. Я увидел и почувствовал ... ВЕСНУ ! Хотя я точно, знаю, что такое случилось не только со мной ... в шестнадцать— то лет. И наверно это ещё и генетика срабатывает. Я сибиряк в третьем поколении, долгая зима по отношению к весне рождает особые чувства. И вероятно профессия с годами тоже наложила свой отпечаток. Весна ! Дзынь !!! Значит скоро отпуск !

Там где я сейчас наслаждался весной по меркам Сибири она и зимой не прекращалась, а зимы и нет вовсе. А если говорить про конец мая, так вообще уже было лето вовсю. Вот под конец весны, и должно было состояться это событие.

Таких решений давно в России не принимали на высшем уровне, целое поколение. И вот неделю назад я его принял. Практически не колеблясь. И поэтому, 31 мая, уже в семь часов утра вокруг этого сооружения, которое возвели всего за несколько дней, и оно располагалось на небольшой возвышенности, буквой "П" стояли войска. Некоторые части для этого прошагали тридцать вёрст.

По моему распоряжению провели испытания на манекенах, которые были тяжелее объектов в два раза. Вновь конфуз был мне категорически не нужен. Объекты тоже уже были на месте. Все кто должен был быть, были уже здесь, кроме моих старших сыновей. Вообще они были со мной, хотя моя супруга была весьма против этого, но, я настоял. И всё же именно сюда я их не взял. Не решился. Рано ещё, ведь даже старший был ещё мальчиком. Они у меня и так немало уже повидали. Меня отец в их возрасте на рыбалку брал, а я их на войну.

В 8.30 началось. С трёх сторон, через строй солдат, под грохот барабанов, с табличками спереди и сзади, где были указаны их имена и фамилии, их повели к сооружению. Барабанная дробь заглушала разные выражения, которые звучали в их адрес из уст солдат и матросов. Хотя и был строжайший приказ избавить в этот момент приговорённых от оскорблений. Многие солдаты, как позже говорили офицеры, наоборот, с жалостью и сочувствием отнеслись к ним. Вот так -то, попробуй пойми людей.

Кто-то из осужденных шёл сам, кого поддерживали и вели сопровождающие. Им всем для смелости предложили водки, трое отказались, остальные выпили. Они поднялись наверх, и теперь их могли увидеть все, и они могли увидеть всех. В том числе и меня. В этот момент замолчали барабаны. Стояла полная тишина. Только какие-то пичужки, что-то там чирикали по зову природы друг другу, а может и всем нам. Начали громогласно читать приговор на четыре стороны одновременно. Для этого не раз репетировали для синхронности.

"Верховный уголовный суд удостоверился, что злонамеренная цель сих лиц была: используя своё высокое служебное положение, нарушив законы и данную ими присягу служения Отечеству незаконным путём приобрести себе ещё большее личное благосостояние. В тяжёлое для Родины время, когда государь и вся страна, не щадя своей жизни воюет с многочисленными и сильными врагами, с целью достижения победы. Эти лица решили нажить себе через умышленное казнокрадство, хищения, злоупотребления богатство, при этом нарушая все мыслимые и немыслимые законы Божьи, человеческие и государственные. Тем самым нанося Отечеству огромный, и даже невосполнимый вред. Суд исходя из этого прировнял их преступные деяния к государственной измене, и при внимательном и подробном рассмотрении всех преступных действий каждого из подсудимых, и, беря во внимание военное время, ... Верховный уголовный суд приговорил: К смертной казни через повешение ". Далее назывались личности приговорённых, и вкратце их преступления.

Я знал, что многие из тех, кто стоял в эти минуты вокруг меня, генералы, адмиралы, полковники, высокие штатские чины, князья, графы. Были уверены, что после оглашения смертного приговора, далее прозвучат слова о высочайшем помиловании, и замены смертной казни на ту же вечную каторгу. Зря. Зря, надеялись. Эти туда не попадут, другие да, а эти нет. Им дорога в пекло.

И когда, приговор закончили читать, и преступникам начали одевать мешки на головы, и повели по местам, некоторых пришлось вести силой. По моему окружению пошёл ропот: "Как же так? Всё таки казнят ? Государь не явит свою милость ?", и тому подобное. Я увидел и почувствовал на себе взгляды из окружения.

-Хватит шептаться господа !!!, — громко и резко сказал я не оборачиваясь.

— Следствие и суд доказали их вину. Они её признали. Приговор вынесен. Они государственные преступники ! Я с ним согласился. На этом всё !!! После этого вокруг меня стало тихо.

Вновь дробью зазвучали барабаны, и в 9.01 из под ног десяти человек, которые на круг наворовали сами или давали это делать другим более пяти миллионов рублей серебром, ушла опора. И с каждым секундой нелегкой смерти уходила и жизнь. Одновременно с падением тел вниз и их конвульсиями, из тысяч солдатских и матросских грудей видевших это, вырвался толи вздох, толи рык: "Ах-м-рр !!!"

Некоторым штатским и журналистам стало от этого действа дурно, и бывшие наготове медики начали приводить их в чувство. Фотографы С.Л. Левицкий и А. И. Деньер сняли это уже без проблем. Вид смерти этим первым русским фоторепортёрам и военным фоторепортёрам здесь уже был не в новинку. Впрочем, как и мне самому.

ГЛАВА 1

ФЕВРАЛЬ-МАРТ 1855 года

11-18 февраля

Я не попадал в автокатастрофу, не погиб в бою, никто со мной не заключал сделку. Просто я проснулся не у себя дома. И сначала думал про не сон, что это сон. Даже попытался перезаснуть во сне. Не получилось. 'Не понял?',— прозвучало в голове. Сонливость улетучилась. Мне стало понятно, что это не сон.

Один на кровати. Жены нет. Подушка не моя. Одеяло не моё. 'Где я !!!??? Почему в какой-то ночнушке, без трусов, в каких-то кальсонах !? Провёл рукой по лицу. Борода !? Нет, скорее бакенбарды. Усы у меня и так были. Но, баки? Это не моё ! Где я !!!??? Кто я ???!!! Что за поеб...нь !!!' Я резко поднялся, и сидя на кровати, судорожно задавал себе эти вопросы. Ответов пока на них было. На меня накатил волной страх, сердце начало биться очень часто, его удары отдавали в голову, и я запаниковал. 'А-а-а', — начал я не произвольно стонать, и мотать головой. 'Что со мной ? Где я ?'Такого страха я ещё в жизни не испытывал.

Наверно так было несколько минут, а может больше. Не знаю. За окном начало уже светать. В комнате стало светлей. И я, увидел справа от меня на стене большое зеркало. Я сполз с кровати и на карачках двинулся к нему. Встав на колени, я смотрел на своё отражение в зеркале. И видел там не СЕБЯ !!! На меня вновь навалился страх, его наверно называют животным, поскольку его я не контролировал совсем. Я почувствовал как кровь вновь ушла от головы, потом меня резко бросило в жар. Дрожащими руками прикасался к своему и не своему отражению. И вдруг в глубине головы и этого безумия, у меня прошла мысль, что ЭТО лицо мне знакомо. Да, знакомо ! Мозг переключился на поиск информации, страх отошёл на второй план. Замелькали имена, лица. Пуф ! Вспыхнула вспышкой осознанная мысль, и лицо в зеркале совпало с именем в голове. Оттуда на меня смотрел ... Александр Второй !!! Поняв это, у меня в голове зашумело, закружилось и понимая, что теряю сознание, и имея в таких случаях уже жизненный опыт, я лёг на пол.

Пришёл в себя я сам. Хорошо, что успел лечь, а то можно было при падении удариться. Ощутив, что у меня есть силы подняться, я сделал это. В комнате было уже совсем светло. И в став опять на колени, и опираясь руками на стену, я смотрел на своё отражение. Да, на меня смотрел Александр Второй !!! ' Млять !!! Может я всё же в дурке с переделанным лицом !? Или вариант 'холопа' !?', мелькнула мысль. 'А кому это на хрен надо было делать со мной !? Человек я в сущности простой, не сын олигарха. Попаданец !? Я попаданец !?', начала выходить на первый план эта мысль. 'Ахереть !!! Я ... попаданец !!!' С этой мыслью я встал на ноги, и, ощущая всё же небольшую слабость, дошёл до кровати и сел на неё. Потом лёг. 'Я попаданец!', крутилась в голове только эта мысль. С этой мыслью я встал и прошёл к окну. Было уже светло. На улице был не мой город, и зима. И век, судя по зданиям, отсутствием проводов и тишине, точно не 21-й, не двадцатый, и даже не конец 19-го. То есть всё таки не дурка. ' Я попаданец !!!' И я как это говориться, нервно рассмеялся. После этого, кстати, напряжение спало. Зато проснулось чувство голода, я захотел жрать, именно жрать. Но, сначала организм захотел сделать всё-таки это.

Вот тут то я и стал понимать, как мне подфартило как попаданцу. Тело Александра 2-го есть, его память есть, а его самого как личности ... нет. Ведь только после того как память мне сказала где ночной горшок, я задал себе вопрос, а где Александр то ? Начал его искать в себе ... тишина. Ещё раз, и ещё ... молчание. Х-м. Хорошо ли это или плохо сейчас для меня ? Наверное, неплохо. Не надо бороться с ними, убеждать его в своей правоте. Принял решение, и всё. Может Александр потом появиться. Поживём -увидим. И так что я хотел ? Правильно пожрать. Но, сначала надо одеться. Хотя бы халат.

Снимая 'ночнушку', заодно получил возможность оценить, что я из себя теперь представляю в физическом плане. И так, здесь я выше, чем там. Кстати всегда хотел быть чуть выше своих 181 см, получилось, твою мать. Хорошо сложен. Тело с неким намёком на лишний вес на животе и бёдрах, и чувствуется, что физическая сила есть, но, торс по отношению к росту у меня там был по массивней. Кисти рук большие, пальцы тоже длинные, но, крупнее моих. Глаза большие и голубые, что ж по цвету почти совпали. У Николая 1-го был вроде взгляд василиска, интересно я смогу, что-то похожее изобразить. Хотя долгий пристальный взгляд здорового мужика, может и так сработать, опыт в таких делах имеется. Волосы густые без седины, на теле тоже есть, но, меньше, чем на том, моём. Лицо как говориться породистое. Широкий лоб, правильная форма носа, уши больше моих. Усы, бакенбарды. М-м, а агрегат то вполне себе. Судя по детям ещё и от Долгорукой, Александр 2-й был так сказать в этом деле, 'хорош !' Итого, нормальный мужик, некоторые моменты можно убрать, другие доработать.

Накинув халат, я позвонил в колокольчик, и в течение минуты в дверь постучались. 'Можно!',— сказал я. Тотчас вошёл дежурный адъютант. 'Завтракать. Здесь,-стал я отдавать распоряжения, чуть подумав добавил, — коровьего масла, чёрной икры. И водки. Не беспокоить. Только важное'. Не один мускул на лице у офицера не шевельнулся, но, глаза увеличились. Реакция на водку. 'И убрать здесь'. Голос. Я услышал свой голос, что-то вроде густого баритона, и я ощутимо ... картавлю. 'Ну, её моё. Твою мать! Я калтавый !'

Пока организовывали завтрак. Я опомнился. В трусы посмотрел, а какая сегодня дата не узнал. 11 февраля. Год ? Молча спросил я. 1855-й. Без намёка на эмоции, ответил мой внутренний гугл в этом времени.

И так 11 февраля 1855 год. Это по старому стилю. Крымская война ... и Николай 1-й скоро умрёт. Не помню дату, но точно в феврале. То есть я скоро стану императором. Я. Что ж будем знакомиться, не толерантный девятнадцатый век.

Белов Константин Викторович, 44 года, русский, там был женат. А здесь я моложе, тут 36 лет, м-м, ощутимо. Это плюс. Картавый это минус. Два года работал на заводе, учеником слесаря и слесарем. Образование высшее. В армии служил. Профессия ... учитель ... истории !!! Это будет плюсом. Не технарь. Минус.

Я иногда давал на уроках задание ученикам, в варианте 'Я -попаданец', чтобы ученики сделали попав в ту или иную историческую личность, обладая знаниями об этом времени. Теперь сам, получается, получил такое задание. О! Так это почти вариант Голобородько. М-да ! Смешно. Ещё плюсы. Чтение альтернативок, участник форумов Цусима, Самиздат. Можно сказать многолетний. Должно пригодиться. Слух музыкальный есть, но, инструментами не владею, языками тоже. Зато и тем и другим владеет Александр. 'Стандартный набор' из трех иностранных языков, французский, немецкий, английский и плюс польский. Очень неплохо. Касаемо инструмента, фортепиано. Судя по пепельнице, и запаху в комнате, Александр 2-й был курильщиком. Минус. Я тоже был. Там бросил курить и здесь брошу.

Император и историк-попаданец в одном лице ! Это сила ! Как там, у 'Арии', раскачаем это мир. Поэтому после завтрака, в ходе которого не удержался съел несколько ложек чёрной икры, хряпнул под неё три раза по пятьдесят грамм, я сел писать. Разложив листы бумаги по темам: 'Крымская', 'Первые шаги', 'Личности', 'Экономика', 'Армия и флот', 'Образование, медицина', 'Крестьянский вопрос', 'Кавказ', 'Иностранцы', 'Общие вопросы', 'Законы', 'Внешняя политика', 'Заморские дела'. Надо начать раскладывать по полочкам, что делать сейчас, что потом. Писал коротко, что делать, где делать, как и кто будет делать. Пока время есть, надо фиксировать шаги, мысли, идеи, людей потом его будет в обрез. Ведь мне надо быть императором в России, в не лучшее для неё время.

Ух, давно так много не писал. Последние годы всё же больше по клаве стучишь, а тут вновь надо писать. Много писать, и я писал. Почерк кстати у Александра был не очень, но, лучше, чем у меня там. Но, это делу не большая помеха, вот я, лично и написал Нахимову и Истомину, чтоб не лезли под пули зря. Я помнил, что Корнилов погиб первый ещё в 1854 году, потом Истомин и последним Нахимов. Пытался своими строчками вбить в их превосходительные головы, что свою храбрость и готовность отдать жизнь за Отечество они уже доказали. Их гибель ещё больше сделает из них героев, но, пользы для обороны любимого ими Севастополя не принесёт. Они погибнут зазря. Так и написал, зазря. Чтоб сами это поняли и другим объяснили. И исходя из этого убедительно их просил, не допустить этого. Думаю личной просьбе наследника, и далее императора они не откажут. Да и мужикам приятно, будет. Не каждый день им будущие императоры лично пишут. Став им издам приказ, который будет напрямую запрещать, старшим офицерам лезь под пули, осколки и штыки без острой на то необходимости. И делать так, что своими эполетами на передовой не отсвечивать. Они живые мне нужнее, чем доблестно погибшие из-за высоких понятий о смелости. Тем более они будут после войны боевыми генералами. А не теми, которых один мужик прокормил. Кто будет молодёжь учить профессии, Родину защищать ? Кто если не они ?

Адъютанты в течение дня узнали, кто командует на Белом море. После смерти в декабре 1854 года, Р.П. Бойля, военным губернатором стал Степан Петрович Хрущов. Я ему в письме советовал усилить оборону Кандалакши, про неё я знал точно, что будет нападение, и на селение с названием в варианте Лямки, Лямпи. Там сам он разберётся, что за НП. Если есть на Белом море пароходы, сделать на их базе канонерские лодки, поставив на них орудия потяжелее. Была у меня одна задумка про Кандалакшу, и чем к ней начнут раньше готовиться, тем лучше. И я планировал отправить на Белое море две роты, которые наполовину были бы вооружены винтовками, и усилить их десантными единорогами, и может батарей 12-ти фунтовок для Соловков. Здесь надо постараться добиться на Белом море как можно большего успеха против союзников, дать прессе и прежде всего империи хороших новостей. Пусть будет мало, но, приятно и полезно.

Начать я собирать сведения о кирасах, касках. Да, они были в русской армии середины века девятнадцатого. Знаменитый прусско-немецкий пикельхельм, в котором часто мелькают изображения Бисмарка, вроде и пришёл к ним из России. Каски, так вообще можно сказать были массовым явлением. Правда, комбинированные, в основном из кожи, но, из помповой, то есть очень прочной. Голову от ударов, мелких осколков сбережёт. Через несколько дней мне доставили несколько шлемов и кирас. Среди них оказалась каска полностью из томпака, сплава меди и цинка. Повертел я их в руках, на голову одел. Да, не фонтан. И начал тут же прогрессорствовать. Здоровенный шишак на верху убрать, добавить от подбородочного ремня на сам подбородок ремешок, и ремень вокруг шеи. Как у современных образцов. Это позволяет каске лучше держаться на голове солдата. В армии преизрядно доставала болтающаяся каска на голове, а что говорить по бой.

Кирасы вытащили из памяти Александра, интересные воспоминания. В 1837 году Николай 1-й после окончания обучения наследника отправил его в поездку по России. И Александр добрался аж до Тобольска, до настоящей Сибири. Прилично для тех времён. Тут я его воспоминания перехватил, и отметил для себя, что теперь его теперь своих сыновей надо будет отправить ещё дальше, до Красноярска или Иркутска. Хотя лучше в варианте путешествия Николая 2-го. По морю, через разные страны, и потом через всю Россию, мир посмотрят, страну и себя покажут. Так вот проезжая через Златоуст, центр русской металлургии. Александр посетил завод, выставку оружия, и веселия ради в парке за домом горного начальника, он и его свита стреляли из ружей по кирасам сделанным на заводе. И кирасы держали пули со ста шагов и даже меньше. Скорее всего, над ними работал знаменитый Аносов, тот, кто возродил русский булат, и двинул науку о металлах в России далеко вперёд. Про ещё одних 'металлистов' Дмитрия Чернова, Обухова я помню, и со временем я до них обязательно дотянусь. Как и до мистера Бессемера.

Так вот кирасы, оказывается, делились на целых 13 номеров, самая лёгкая весила 8 кг, тяжёлая 11-ть. Да, для них придётся солдат и матросов здоровенных подбирать. Кирасир то, что, одел доспех, сел на коня и красота. А им придётся на себе её таскать ещё и биться в ней. Но, зато не штык, не сабля, да и пуля издалека или по касательной их не возьмёт. Хотя можно будет и облегчить. Снять металлическую спину, вместо неё прочную кожу или стёганную ткань. А спины переделать в грудь, тем самым удвоив количество комплектов.

И чтоб закрыть тему доспехов в теории, которая в ближайшее время перейдёт в практику, я приказал, опираясь на опыт штыкового боя и бывалых солдат разработать вариант бронежилета и каски из парусины, ткани, кожи. Из тех материалов, которые есть в самом Севастополе и его окрестностях. Чуть позже будем думать и о металлических. Рисунки бронников я нарисовал сам, для него взял за основу русский тегиляй, точнее из чего он был сделан. Для шлема был выбран упрощенный вариант русской бумажной шапки и шишака. Для работы над опытными вариантами я приказал привлечь опытных портных, скоряков и кожевенников, перчаточников, чтоб прям на месте во время испытаний вносить изменения. Завершали доспешную линию, перчатки, наколенники, налокотники, наручни и поножи. В ход пошли мои рисунки, кроме этого приказал отправить в музеи офицеров, чтоб они там очень быстро изучили это направление.

Шлемы, доспехи, перчатки, портные, перчаточники. В глазах моих адъютантов мелькало удивление: 'Мол, что за ерунда!' Так вот не ерунда !!! В Крымскую на штыках бились только так. И русские, и французы, со своими зуавами. Только у русских сил для отбития атак меньше всегда было. И вот всё это забытое средневековьё, и должно хотя бы отчасти сравнять силы, русских и союзников. И во время обстрелов, и во время атак. Всю армию в Крыму не экипировать, конечно. Лучших бойцов по штыковому бою во взводах, ротах экипировать полной защитой можно, так они в два раза больше противника переколят, и сами живы останутся. Остальным доспехи попроще. Несколько тысяч кирас и комплектов доспехов доставить в Крым легче, чем новых солдат вместо выбывших. Защиту можно делать в России, и в самом Крыму. По методу Путилова организовать производства поближе к нему и на путях снабжения, и получит армия защиту. Посадить выздоравливающих за пошив бронежилетов, шлемов. Тем более, что каждый солдат и матрос умеет шить. По сути, для себя же и будут делать. Чтоб на передовой защиту имели солдаты и матросы, особенно на ключевых точках обороны. Малахов курган, бастионы, передовые позиции, важные артиллерийские батареи. Генералов и офицеров тоже забронировать, целее будут. Корнилов погиб, Тотлебен был ранен, погибали генералы, офицеры помладше так вообще десятками гибли, теперь может быть этого в таких масштабах и не случиться. Использую защиты для бойцов в гарнизоне Севастополя и дивизиях полевой армии создать штурмовые роты и батальоны. Больших сражений то не избежать, без них, точнее без успеха в них, проблему Севастополя, а значит и всей войны не решить в пользу России.

Блиндажи, траншеи, идущие к позициям в полный рост или ещё лучше перекрытые, защитные щиты, вот, что дополнительно должно было сберечь солдат. Насколько я помнил союзники, при штурмах делали так. Сначала обстрел, потом показывают явное намерение атаковать силами пехоты наши позиции, в ответ на это подтягиваются резервы и ... союзники накрывают их артиллерийским налётом, и мы несли потери перед их атаками. Вот блиндажи, траншеи, щиты наряду с касками и бронниками должны были снизить потери.

Блиндажи в Севастополе уже начали делать, траншеи тоже. Но, я всё равно нарисовал и описал, что, вспомнил в эти дни. Сколько накатов делать там решат сами на месте. Но, про два входа -выхода указал. Пригодиться Тотлебену отлично, нет, так нет. Их чего делать? Дерево, канаты, металл. Дерево для всего этого, я предлагал брать, разбирая старые корабли флота. Если Севастополь всё-таки падёт, то их всё равно взорвут и утопят. Если нет, то их, ьтак и так списывать. Так, чего их беречь? Смысл. А тут в дело пойдут. Постараюсь в первые же дни властвования отправить приказ, чтоб, старые корабли разбирали на нужды обороны.

Ещё один материал для защиты я хотел пусть в дело. И когда отдал распоряжение уже слегка задроченным новым темпом службы адъютантам, найти сведения о нём, а к нему дельных военных инженеров, они уже переставшие удивляться вновь удивились. Я приказал им в режиме человека — молнии, найти рецепты римского бетона. Нашли. Причём несколько. Сделали, залили пробники. Ждём результата. Если получиться, что-то вроде даже плохенького бетона изобразить, отлично! В Крыму горы есть, породы надеюсь нужные найдут и подберут, там и даже в Севастополе можно будет делать деревобетон и канатоверевкобетон, пока вместо железобетона. Им прикрыть ключевые позиции, те же блиндажи, сразу крыши заливать. Бетоном же можно будет укрепить Керчь, Свеаборг, Кинбурн.

К защите я хотел добавить вооружения. Сделать так, чтоб каждый солдат из гарнизона того же Малахова кургана, прежде чем вступить в штыковую мог сделать по противнику как можно больше выстрелов. Может это, и другие меры помогут вообще их избежать рукопашных. Для этого я хотел объявить сбор по стране револьверов, пистолетов, двухствольных пистолетов, самих двухстволок, охотничьих штуцеров, винтовок. Для начала и примера отдал на распотрошение свою коллекцию оружия. Об этом я распорядился дать заметку в столичные газеты, от них волна пойдёт по всей России, подготавливая страну для дальнейших подобных мероприятий.

Александр был заядлым охотником и имел немалый арсенал для охоты. Я приказал отобрать и оставить самые дорогие и уникальные стволы из общего количества дорогих и уникальных, других то у цесаревича быть и не могло. Остальные должны были попасть в Севастополь. Помимо оружия, собрать должны были порох, свинец, пулелейки, пыжи и прочие аксессуары к оружию. Только в Питере и Москве можно набрать сотни ружей, штуцеров, пистолетов, десятки, если не сотни пудов пороха и свинца. Помимо этого я пошёл по проторённому пути своего брата великого князя Константина Николаевича. На свои личные деньги уже сейчас заказал среди оружейных мастеров Петербурга, винтовки для снайпинга, пусть их делают, что во что горазд, лишь бы точность стрельбы была выше, чем даже у люттихских штуцеров, но, калибр будет для всех один ... 12,7 мм. Вес не более 11-ти фунтов. Пуля для неё будет сразу бельгийская, чуть меньше калибра, чтоб удобнее было заряжать. Плюс к этому револьверы. После принятия власти подобный заказ сделают оружейникам Тулы, Ижевска, Москвы, Варшавы и других городах, где есть хорошие частники.

Винтовки, револьверы для них это будет важное, но, не главное направление. Воздушка. Или в этом мире духовое ружьё австрийского мастера-оружейника, но, по чему-то с фамилией Жирардони. Её, точнее их нашли в Петербурге на складах и музеях в течение нескольких дней. Оказалось, что эта воздушка убойная штучка.

Винтовка имела восьмигранный нарезной ствол калибра 13 мм, сменный приклад-баллон, ударный дозирующий клапан и трубчатый магазин на 20 круглых пуль. Несколько запасных прикладов всегда держались наготове. Заряженные сжатым воздухом, они использовались по мере необходимости. Замковый механизм оказался точным и простым, шаровые пули содержались в трубчатом магазине, расположенном вдоль ствола, и подавались с помощью скользящего блока казенной части.

Заряжаясь с казенной части, ствол оказывался удобным для проделывания нарезов. Правда требовалось порядка 1 500 качаний ручной помпы, чтобы заполнить один резервуар, из которого обычно производилось 30 эффективных выстрелов, соответственно 10 на 150 метров, 10 на 120 и 10 на 100 метров. По мере того как падало давление, радиус действия уменьшался. И всё это выдавало 20 выстрелов в минуту !!! В 1855 году !!! Это ж автоматическая винтовка ! Десять человек с воздушками это ... 200 выстрелов ! Получается, по крайней мере в теории, что два — три стрелка с пневматикой, при поддержки взвода пехоты способны остановить атаку роты противника. Получалась как минимум схема как у турок, под Плевной вроде. Сначала били по атакующим русским из дальнобойных винтовок, а потом по тем, кто приблизился из скорострельных винчестеров. Плевну русские не взяли штурмами, только осадой. И у винтовки ещё были плюсы. Её перезаряжать можно лежа, и она бесшумная. Для спецназа идеал.

Винтовка конечно непроста в изготовлении, но, и делать её будут делать лучшие оружейники России. Мастера заводов Тулы, братья Пастуховы, Лялины, Ижевска, Сестрорецка. В Питере Флориан Вишневский, Яков Бертран, Жан-Мари Лардере, К. Лееман. В Москве С. Медведев, П. Шишков, Фрол Панов, Артари Коломбо, Т. Докин, Гольтяковы. В 1852 г. Петр Гольтяков становится оружейным мастером Великих князей Николая и Михаила Николаевичей.

Воздушку я решил модернизировать. Сделать более эргономичным приклад и цевьё, пистолетную ручку, калибр в 12,7 мм, пули полноценные винтовочные. Надеюсь это даст рост дальности и точность стрельбе. Требования к оружию было простое: качество, надежность, цена, скорость изготовления и никаких украшений. И чем быстрее и больше, тем лучше. Мастерам будет предложено две-три единицы сделать подарком мне лично, причём именно воздушки, а то решать просто винтовками отмазаться. Остальные будут оплачены. Уверен они мне не откажут. Им приятно, мне приятно, а казне экономия немалая случиться. Для того, чтоб питерские и сестрорецкие мастера уже начали работать им выдали для разгона из моих средств 300 рублей серебром.

Пули. Сколько спорили о них на разных форумах. До матов доходило. Но, тут форумов не было. Я отдавал распоряжения, их выполняли. Ну, или старались это делать. Тут пахать, надо и пахать. Нужен будет постоянный догляд, дрюкание, мотивация, наказание и поощрения, плюс персональная ответственность, вплоть до эшафота, чтоб повысить уровень исполнительности. Прям как в школе ! Ха !

Как доложил мне адъютант про пулю Нейсслера, её здесь знали, и даже испытали. Годится ! И я отдал распоряжения разместить на предприятиях Питера заказ на пулелейки под неё. И подобрать такие ближе к Крыму. Одновременно в Стрелковый комитет ушли мои рисунки и приказ со скоростью горения пороха изготовить и провести испытания пули Фостера, заостренной пули Нейсслера. Так же разработать прицел для новых пуль для ружья образца 1844, 45 и 52 года, и приемы прицеливания без нового прицела для этих пуль. Делать прицелы для гладкостволов и винтовок, а так же капсюли, пули, я планировал на заводах, фабриках, мастерских, скобяных, замочных, самоварных. Особенно удачно получалось в Туле там были большие самоварные фабрики Лялиных, Баташевых, холодного оружия Юдиных, полно квалифицированных частников. На заводах Мальцева, опять же Баташева, вообщем везде, где это смогут делать.

Когда мне доложили по моему запросу сколько в наличии люттихских штуцеров сейчас, я чуть не выругался матом громко и долго при адъютанте. Я взбесился!!! У меня даже гнева вспыхнуло в глазах. Давно такого не было. Офицер глядя на меня в этом момент, сделал вид сверхмаксимально лихой и придурковатый, и со страхом смотрел на меня. Ещё бы, стоит наследник престола, с диким взглядом, покрасневший, и сжавший кулаки. И было отчего.

Люттихских штуцеров образца 1843 года, полноценного нарезного оружия в русской армии на февраль 1855 года, было более ... 20 000 единиц !!! Млять !!! Ипать колотить !!! 20 000 единиц !!! На целую дивизию ! Если к ним прибавить то нарезное оружие, которое уже было, крепостные ружья. То сражение на Альме, Балаклаве, Инкермане может быть пойти по другому сценарию. Как оно там сложилось бы у англичан при Балаклаве, Инкермане? Если хотя бы у половина штуцеров от 20 000 была у русских. Ну на хрена было держать самое лучшее стрелковое оружие, хрен знает где от главного театра военных действий !? Или после высадки союзников в Крыму этим, сука, стратегам это было ещё не понятно !? Здесь я собирался исправить ситуацию в корне. 20 000 люттихских штуцеров точно попадут в Крым и вкусят крови противника.

Получив данные по стрелковке, которую производили оружейные заводы я вновь впал в состояние злобного окуения. Тульский завод в 1854 году сделал 41 877 единиц именно винтовок. Ижевский — 4 508 и штуцера Гартунга 1 492. Это был русский вариант люттихского штуцера. Почему их массово не было в Крыму, в Севастополе ? Где каждая винтовка была на счёту. Но, были и приятные моменты Тульский и Ижевский наращивали производство винтовок, в месяц они делали уже под 5 тысяч в месяц, и темпы росли. Ведь можем ! У Сестрорецкого дела были много хуже, там только собирались выпускать винтовки, и если судить по данным всего несколько сотен в месяц. Слабо. Но, всё же в сумме выходило, что гарнизон в Севастополе и армия в Крыму к июлю-августу могли получить под 100 тысяч винтовок, если считать с люттихскими штуцерами. И так решено. В первые же дни отправить штуцера и винтовки в Крым и Севастополь, с их носителями или без них.

И я обратил внимание, что на Сестрорецком заводе планировали неспешно клепать винтовки для созданного в 1854 году стрелкового полка Императорской фамилии. Так вот в данных по этому заводу я зацепился мыслью за нестандартные калибры для ружей и винтовок русской армии. Красивым почерком было написано, 'Драгунские ружья для карабинерных полков калибром в 5,6 линии — 14,22 мм, 5,3 — 13,46 мм и в 5-ть линий ... 12,7 мм!' А так вообще-то в армии калибр шёл в 7-мь линий — 17,78 мм. Мать твою! 12,7 мм. Так это ж основа для винтовки, которую надо будет создавать, и принимать на вооружение после войны. Там в будущем, в 1856 году приняли на вооружение винтовку калибром в 6-ть линий, а это 15, 24 мм. По ходу эта была удачная копия английского Энфилда 1853 года. Так вот калибр в 12,7 мм дешевле производить, пули к ней тоже, потом переделывать под патроны, и они будут стоить меньше. А речь то идёт о сотнях и сотнях тысяч винтовок, и десятках, сотнях миллионов патронов к ним. Вместе всё это что ? Верно. Экономия в миллионы рублей.

Помимо винтовок и новый типов пуль, я хотел использовать то, что может стрелять не далеко, но, густо, это должно было стать оружием ближнего огневого боя.

В фильмах про пиратов, сказках, мультиках, были смешные ружья и пистолеты с раструбами. Смешно. Но, если эти веселые ружья применить правильно, в окопах, в здания, при отбитии атаки пехоты на близком расстоянии, то можно будет помереть от смеху.

Сверхдробовики, мушкетоны или тромблоны, вот эти герои дня. Били то они ружейной картечью, сектор поражения большой, и шанс получить пулю у противника был в разы выше, чем из ружья или винтовки. Короткий ствол давал скорострельность до четырёх выстрелов в минуту. Ими, оказывается, активно вооружали флот на случай абордажа и крепости, так пехоту и конницу. Правда в прошлом веке, то есть восемнадцатом. Из записки по оружейным заводам выяснилось, что их выпускал до последнего времени Ижевский завод, в 1853 году 48 штук. Поэтому родилось моё распоряжение 'стрелкам'. Отобрать из имеющихся образцов приемлемые варианты для отражения атак пехоты из окопов и для боя в них, и в помещениях. Отобрать, испытать и сделать заказы на них. Где угодно, заводы, арсеналы, частники. Мною было озвучено, что скорость выполнения, должна быть сопоставима со скоростью пули. Для этого, так же как и доспешникам, и для пуль, прицелов, исполнителям дали денег, по тысячи рублей серебром, и главное бумагу вот с таким содержанием. 'Лицам предъявившим этот документ, всем прочим лицам независимо от положения и статуса, а так же учреждениям оказывать всестороннюю помощь, поддержку и не чинить никаких препятствий в их делах'. И на бланке стояла моя личная печать, и подпись. Своего рода 'вездеход', ордынская тамга. Много мне придётся ещё их на делать. И пусть падлы, кто-нибудь попробует 'чинить препятствий', прессовать их будут по полной. Иначе ни черта толкового не получиться, ни сейчас, ни потом.

Параллельно с защитой и огнестрелом шла линия ручных гранат, таких же мортирок. Ручные гранаты были, делали их из понятно из чугуния и ... стекла. Про стеклянные точно помню, они были на флоте на случай абордажа. Их удачно использовали в Севастополе, но, мало, про причине того, что они закончились. Принесли и те и другие. Двух и трёхфунтовые, то есть более 800 грамм и 1 200. Круглые, тяжёлые дуры и метать их неудобно. Хотя были ремни для этого. Поддержал я это в руках, и пошёл нормальным путём попаданца. Вариант лимонки, уменьшения веса до 600 грамм, это равно полтора фунта, терочный запал. Они и для растяжек сгодятся. И метать их пращой веселей будет. Из-за слабого ВВ сечь осколками будет, дай Бог метров на пятьдесят, да даже на двадцать и то хорошо.

Делать такие гранаты можно из чугуна, стекла и даже глины. Нарисовал, написал ТТХ, вызвал специалистов по гранатам, объяснил. Приказал изготовить, испытать и доработать в кратчайшие сроки, это значит не более недели. Чтоб уже в феврале разместить заказы на гранаты по пути в Крым, в Керчи, Луганске, ближайших к Крыму стекольных заводов. Лить их могут и в небольших мастерских ближайших городов, качественный чугун для этого особо не нужен. И даже в самом Крыму и Севастополе. Осколки и ядра союзников в Ф-1 переделывать. Так сказать с возвратом. Вы нам, а мы вам.

Ручные мортирки. Часто в спорах они шли как вундервафля, типа ручной гранатомёт. Нашли их. Выехали за город. Зарядили, пальнули несколько раз. Отдача сильная, бьёт прилично, до двухсот метров, скорострельность три выстрела в минуту точно даст. Но, увы, слабое поражающие действие гранаты, и не слишком точно. То есть не дешево, и не эффективно. М-да, пока не годиться. После будем заниматься.

Сразу здесь же побросали двухфунтовые гранаты, вручную, и пращой. Тут я не удержался, сам бросил три раза. Учебные в 700 грамм, я бросал под 40 метров. Помню физрук в 11-м классе, встал в поле, и кричит: 'Бросай!', я ему 'Отойдите!', он 'Ты не докинешь!', я в него и бросил, пришлось ему отходить, но, 'пятёрку' за метание поставил. Тут разбег, бросок, у ... метров под 30-ть только, неудобная, тяжелее и без ручки. Офицеры и унтера с большим любопытством и удивлением смотрели на меня в этот момент и после. Потом наверно внукам будут рассказывать, как учили императора гранаты бросать. Попробовали и пращу. Хм, если подучиться, как умело использовать это оружие, убийц великанов, то 600-т граммовые гранаты можно метать метров под 150-т, только взрыватель сделать более долгим. Два типа, для метания рукой и пращой. Не высокая точность броска, должна компенсироваться радиусом разлёта осколков. То есть праща это дешево, и весьма эффективно. Пока выходит так, как будет боевой практике узнаем позже.

Каски, броники, стрелковка, гранаты это хорошо. Это для царицы полей и небожителей окопов и укреплений. Но, есть и бог войны, вернее боги ... артиллерия и ракеты. Хотя из-за роста точности и дальнобойности оружия пехоты её эффективность стала вызывать вопросы. Вот эту проблему я хотел попытаться решить. Для этого к себе вызывал пушкарей офицеров и специалистов из Артиллерийского департамента, Комитета по артиллерийской части, Михайловской артиллерийской академии, Артиллерийского отделения Военно-учёного комитета , Артиллерийского училища и флотских богов войны. И поставил им задачи: 1-я. Для мортир, единорогов, карронад создать в первую очередь гранаты эксцентрики или как их тут именовали регулированные снаряды. Сделать таблицы, отработать методики стрельбы ими, от А до Я. 2-я. Создание снарядов по принципу компрессионных пуль, шарохи для длинноствольных орудий. 3-я. Разработка системы централизованного управления артиллерийским огнём (несколько батарей сразу) с помощью средств наблюдения и телеграфа. 4-я. Увеличения производства и дальнейшее совершенствование ракет. 5-я. Ведение огня с полузакрытый и закрытых позиций. 6-я. Создание снарядов из стали или закалённого железа. 7-я. Борьба с бронированными целям. 8-я. Защита расчётов орудий.

Тема регулированных снарядов была не нова. Все относительно передовые страны в военном деле им занимались. Я предложил тупо выстреливать снаряды, и на 150 % ясно и понятно обозначать, где это место, что было даже простому заряжающему это было доступно. С расчётами баллистики Чебышев в помощь, Панфутий Львович был здесь. Я о нём помнил.

Снаряды Нейсслера, шароха. Тут им дали и дадут рисунки, схемы, расчёты уже сами сделают. Здесь Чебышев, Маиевский и другие будут работать. Последнего я помнил по фамилии, но, думал, что он Майевский. На данный момент он простой секретарь Артиллерийского отделения Военно-учёного комитета. И на совещании во главе с наследником и кучей генералов и полковников, было заметно, что он чувствовал себя в режиме: 'Ни хрена себе !'

Централизованное управление огнём. Что я мог предложить от себя. Полевой телеграф, в смысле сигналами, это может быть и не ново. А вот электрический это да. Было видно, что у некоторых глаза вспыхнули. Война в Крыму, всё в дыму. Порох то реально был дымный. И когда бьёт одновременно десятки, сотни орудий, всё было в дыму. Выход я видел такой, быстровозводимые артиллерийские вышки, метров пять и выше, и конечно воздушный шар ! Лучше конечно шары. Так, горящих глаз ещё добавилось.

Ракеты, это отдельно с Константиновым обсудим. Его нашли и пригласили по моему распоряжению.

Полузакрытые и закрытые позиции и огонь с них. Беда русской артиллерии до самой русско-японской. Здесь я мог сказать только про угломеры, и огонь по квадратам. Про улитку я точно не помнил. Знал, что надо большой квадрат разбить ещё на несколько. Дальше пусть сами кумекают про улитку.

Броня — снаряд. Снаряд — броня. Будем считать, что соревнование началось. И мне хотелось его попробовать выиграть под Кинбурном. Жаль Обухова сейчас нет в Петербурге. Пока нет его стальных пушек, есть вариант американца Паррота. Вот тут все служители бога войны посмотрели на меня с восхищением, и сказали в глазами: 'Ай, да Ваше Императорское Высочество! Ай, да ... молодец!'.

Орудийные щиты, и защита расчётов орудий. Классика жанра. Дальше пусть сами. На все направления дал денег, пообещал поддержку и 'вездеходов', тут лица участников совещания были светлы и довольны. А потом я дал сроки. Опа, немая сцена ! Удивлённые глаза, даже пару раскрытых ртов. Даже начали говорить, что-то в духе: 'Но, Ваше Императорское Высочество, в такие сроки, это очень трудно'. Я послушал, это где-то с пару минут, смотря на разговорившиеся их превосходительства и высокоблагородия, в присутствии наследника. М-да, у меня на уроках так не всегда себя ведут. Точнее вели. Смотрел, слушал стенания, и вдруг неожиданно и достаточно сильно хлопнул ладонью по столу. В ответ на это удивленные, настороженные, испуганные взгляды, секунды ... и возникла тишина. И спокойно, но, строго посмотрев на присутствующих ивыдал им монолог:

-'У нас идёт война. Вы господа генералы и офицеры надеюсь, помните об этом !?

-Мы её пока не проигрываем. Требуется приложить усилия, сверхусилия, чтоб, так было и дальше, или даже лучше.

-Значит прилагайте. Это ваш долг ! На этом всё.

-Я,— выделил 'я' интонацией,— ждут от вас,-вновь выделение,— результатов'.

Тишина. Взгляды от варианта 'О как !' до 'Понял. Принял'. После это я дал ещё немного времени и денег. Все участники подписали протокол совещания, распоряжения о сроках и ответственности, и, отдавая мне, честь начали расходиться. И тут они услышали легендарную для моего поколения фразу: 'А вас Константин Иванович и Пафнутий Львович, я попрошу остаться!' Что они и сделали, под удивлёнными и даже немного завистливыми взглядами остальных. То, что остаётся Константин Иванович Константинов, им ещё было понятно. Полковник Константинов был моим двоюродным братом, незаконнорождённым сыном великого князя Константина Павловича, моего умершего в 1831 году дяди. Мы были с ним одногодки, и даже родились в один месяц. Но, карьеру он делал не только благодаря своему родителю, а ещё и большому таланту. Он уже много чего изобрёл, в 1849 стал начальником Охтинского капсюльного завода. А марте 1850 года Высочайшим указом полковник Константинов назначается командиром Петербургского ракетного завода, первого в России промышленного предприятия по производству боевых ракет. Тут конечно без помощи родни не обошлось. Поэтому с Константиновым ясно, почему его наследник, и вскоре император оставляет, но Чебышева !? Этот вопрос можно было увидеть на лицах, выходящих из кабинета военных с большими эполетами.

Вот с него я и начал. Предложив обоим сесть, спросил:

-Пафнутий Львович, я могу рассчитывать как и было ранее на вашу всестороннюю помощь для наших артиллеристов, стрелков и ракетчиков ?

-Конечно Ваше Императорское Высочество,— ответил мне учёный.

-Для этого я убедительно вас прошу на время отойти от фундаментальной науки, и полностью отдаться военному делу. И возьмите к себе в команду Маиевского, у него светлая голова, -озвучил я свою просьбу к великому учёному.

-Хорошо, Ваше Императорское Высочество,— ответил он. -Но ... И был остановлен движением моей руки. Неожиданно для меня самого, властного движения руки. В роль вхожу или опять профессия прорезалась.

-После войны, как можно быстрее я хочу открыть научно-исследовательский институт, НИИ, -начал я говорить. Чебышев и Константинов на НИИ, ещё более внимательно стали на меня смотреть, и навострили уши.

— Научно-исследовательский институт, математики и механики. Великий Лобачевский в возрасте и болен. Поэтому в качестве его руководителя, я вижу вас, Пафнутий Львович, -сказал я.

-Так, что у вас будет время и возможность заниматься наукой. Но, сейчас мы ведём тяжёлую войну. И все, от императора до последнего босяка, должны работать на неё в первую очередь. Военные сражаются на полях сражений с оружием в руках, учёные в кабинетах и лабораториях. Бах! Вспышка в голове. 'Кульман и вытяжной шкаф!' Я остановился, и записал их в сделанный мною блокнот, чтоб потом не забыть. Записывать, всё, что вспомнил. Я взял это за правило. На рабочем столе у меня лежали папки по направления, и, что либо, вспомнив, я записывал туда, блокнот и карандаши были всегда теперь при мне, если я куда выходил или выезжал. Адъютанты тоже кстати в эти дни разделились по профилям, армия, флот, люди. Сделав запись под взглядами Чебышева и Константинова я продолжил:

-Но, план структуры института, смету, кадры, и прочие, вы конечно можете разрабатывать, составлять и подбирать. Вы же, всё равно будете это делать. И я немного улыбнулся Чебышеву.

Был ли доволен этим великий учёный ? Конечно да. Стать полноценным руководителем профильного научного учреждения. Да, это мечта любого учёного! Ещё и при высочайшей поддержке. Вид у него был, по крайней мере, очень довольный. После этого он был мною отпущен, дел у него теперь будет много.

-Теперь к вашим делам Константин Иванович, ракетным, -начал говорить я.-Результаты у вас есть. И неплохие.

-Спасибо ваше Ваше Императорское Высочество, -говоря это он хотел встать, я жестом руки усадил его вновь.

-Но, ракет мало. И они должны стать лучше. Лететь дальше, бить точнее. И я вам в этом постараюсь помочь, Константин Иванович. Я вам подскажу, как это сделать, а вы сделаете. Вот такое будет у нас разделение труда. По братски, — но, это я уже сказал про себя.

После это я достал и разложил рисунки, записи. И начал давать Константинову ЦУ. Первое, электроподжиг, второе, направляющая трубчатые, и такие, чтоб, там ракету закручивать или рельс, третье, складное оперение, четвёртое, керамические сопла, пятое, отверстия для раскручивания ракеты в полёте, шестое, установки для залпа и повозки к ним, седьмое, аэротруба для обдувки ракет, восьмое, нарисовал схему РСЗО которое было у фашиков в войну, название его я, конечно, не помнил, какое-то по-немецки длинное. Но, точность у него была выше, чем у 'катюш', девятое,про встречный взрыв ВВ в БЧ, у "катюш" это давало эффект термических снарядов. Про составы и скорости горения порохов, он и сам знал. Десятое зажигательные снаряды на основе напалма, его сделают уже химики.

-Какие калибры сейчас есть?, — спросил я.

— 2-, 2,5— и 4-дюймовые (51-, 64-и 102-мм),— ответил Константинов.

— Вес ракет и дальность ?

-2-дюймовая ракета весит от 2,9 до 5 кг, 2,5-дюймовая — от 6 до 14 кг и 4-дюймовая от 18,4 до 32 кг. Станки 55-59 кг, — был ответ.

— 2-х дюймовая около 1 500 метров, 4-дюймовая ракета, снаряженная 10-фунтовыми (4,1 кг) гранатами, имела максимальную дальность стрельбы 4150 м, а 4-дюймовая зажигательная ракета — 4 260 метров.

-Сколько ?!, -удивлённо спросил я.— А отклонение ?

-4 150 и 4 260 метров, -повторил Константинов. -Отклонение по разному.На дальней дистанции может быть более двухсот шагов.

-Пусть! Всё равно отлично!, -сказал я, и радостно посмотрел на него.

-Значит так, -сказал я.

-Делать только 2-х дюймовые для пехоты и легкие полевые, и 4-х дюймовые как тяжёлые полевые ракетные батареи. И станки желательно ещё облегчить.

— К июлю-августу ваши ракеты, Константин Иванович должны бить ещё дальше и точнее.

-У вас для этого будет всё, что понадобиться. После нашей беседы адъютант вам проводит в кабинет, и вы там составите список всего необходимого. Я сегодня же его подпишу,— говорил я.

-И ещё. Нужны от вас люди, которые могли бы создать мастерские или небольшой завод для производства ракет максимально удобно и близко к Крыму. Очень быстро. Начнёте вы, далее уже без вас.

-Так же отберите офицеров и солдат и обучите их ракетному делу как можно больше и быстрее, -вновь говорил я.

— Киев. Он подходит Ваше Императорское Высочество для ракетного завода. Шосткинский пороховой завод рядом. Есть арсенал в крепости, мастерские, фабрики в городе и окрестностях, по Днепру удобно доставлять ракеты в Крым, — сказал Константинов. 'Ого, как быстро отработал тему',-подумал я.

-Хорошо. Делайте там,— сказал я. -На этом пока всё, Константин Иванович. Я надеюсь на вас.

-Не сомневайтесь, Ваше Императорское Высочество, будут результаты,— встав, сказал он.

-Верю вам,-ответил я.

— Ваше Императорское Высочество, вы позволите вопрос ?, — глядя на меня спросил Константинов.

— Откуда я знаю это об артиллерии и ракетах, вероятно ?,— в ответ спросил его я. Он молча кивнул.

— Дорогой, Константин Иванович. Скажем так. У меня хорошее образование, и такая должность, которая позволяет мне знать, много больше, чем другие. Даже в вашем случае,— ответил ему я, и улыбнулся. Он на меня внимательно посмотрел, своими умными глазами, и вновь молча кивнул. После этого мы попрощались.

Следующими у меня в этот день были Борис Семенович Якоби и Эммануил Нобель. Вот тут-то пришла пора удивляться уже мне. Приятно удивляться.

Они в Крымскую войну были главными минёрам, их мины отбили охоту у флота союзников предпринимать действия против Кронштадта.

Около главной базы Балтийского флота выставили в 1854 году 609 мин !!! Ахренеть! 165 конструкции Якоби и 444 конструкции Нобеля. Впервые в истории минное оружие применялось в таких широких масштабах.

Я знал о минах Якоби и о подрывах кораблей англичан, но, то, что сделано так много ДО войны в этом направлении, нет. И память Александра особо много по этому вопросу информации не выдала. А ведь было о чём.

Павел Львович Шиллинг, Карл Андре́евич Ши́льдер, учёный и военный плюс учёный. Именно они двигали быстро и успешно развитие электротехники в России. Борис Якоби тоже их заслуга.

П. Л. Шиллинг предложил метод электрического подрыва мин ещё в 1812 году. Наполеон сидел в Москве, а в Петербурге проводили опыты с электрическими минами, они прошли успешно. Назвали их 'дальнезажиганием'. В декабре того же 1812 года был сформирован лейб-гвардии Саперный батальон, в котором продолжили дальнейшие работы над опытами Шиллинга по электрическим запалам и подрывам. Но на этом дело не кончилось. К работе подключился можно смело сказать очередной русский Кулибин, Карл Андре́евич Ши́льдер, военные инженер. Наиболее замечательны его предложения: трубчатые мины, системы контрминной борьбы; применение идей Шиллинга к взрывам посредством гальванических,тое электрических электродетонаторов; подводные лодки с шестовыми минами и ракетами; гальванические и гальваноударные подводные мины, разработанные им совместно с Б. Якоби. Читая записки по этой теме, у меня возникла мысль: 'А не попаданец ли Шильдер ?' Увы, он умер от ранения в июне 1854 года в Дунайской армии, серьёзная потеря для страны.

В 1834 году на Обводном канале у Александро-Невской лавры в Петербурге продемонстрировали Николаю I электрический подрыв подводных мин. Он одобрил. И после этого на вооружение была принята система гальванических саперных мин Шильдера-Шиллинга. С этого момента в России начались активные работы по созданию подводных минных заграждений. Вот вам и отсталая Россия ! Дальше больше ! В 1840 г. была создана Гальваническая команда при лейб-гвардии саперном батальоне для технического обучения гальванизму и способам применения его в военном деле (в этой команде Якоби читал лекции и проводил практические занятия по гальванизму), и она подготовила определенное число специалистов-гальванеров. Таких, например как, подпоручик М.М. Боресков, обучавшийся в этой команде, он был вызван в Действующую армию генералом К.А. Шильдером для организации постановки минных заграждений в устье Дуная, Буга, Днепра и Днестра. При этом мины и гальваническое оборудование для них ему пришлось готовить на месте, в основном, из местных материалов и применительно к местным условиям. Ему пришлось изготавливать мины своей конструкции. И он сделал это ! Среди его мин была донная мина с зарядом пороха в 52 пуда — самая большая мина того времени.

И мины уже были. Якоби образца 1854 года управляемая, заряд до пуда пороха и Нобеля ударная, вес заряда всего до 5 килограмм. И, что было офигенно важно сейчас для меня, что, было налажено их массовое производство ! Мне оставалось только, помогать, и не давать мешать процессу. Чем я мог помочь ? Показал им рисунки мин в виде шара, конуса с полусферой, цилиндра с полусферами — капсулу, утыканную рогами и усами взрывателей, комбинацию мина + минреп + якорь, и мысль озвучил о том, чтоб сброшенная мина после касания дна сама отсоединялась, и всплывала на установленную глубину. Для установки таких мин про тележки и рельсы на палубе корабля, по сути уже минного заградителя. Знали они об этом или нет, всё -равно сказал о подборе пороха, а не абы какой, и его максимально запрессовки в корпус. И конечно, о повышения качества и надежности мин. После это Эммануил Нобель получил заказ на две тысячи мин, и тысяча из них должна быть уже улучшенного образца, на паровые машины разной мощности, паровые молоты, станки и оборудования для производства стволов для винтовок, ... полевые кухни по моим рисункам. Но, при этом отметил, что Берда, Мальцев, Бенардаки, Баташевы тоже получат подобные заказы. Пусть поторопиться, чтоб получить побольше. И, кухни я запараллелил на Александровском заводе и военном арсенале Петербурга. Потом будет суммировать, испытывать предложенные варианты, и делать их них лучший.

Решил я устроить между капиталистами соревнование, тендер так сказать: 'Кто лучше сделает полевую кухню для отечества, и ещё много чего нужного'. Пусть акулы капитализма побьются между собой за госзаказы по схеме цена — качество-скорость, сейчас и потом. Ну, и за моё расположение к ним тоже, в России, особенно середины девятнадцатого века, это многого стоит. Так же я озвучил своё пожелание Нобелю, чтоб он и его сыновья как можно скорее приняли подданство России, а она с радостью в моём лице примет их к себе, и после этого он был мною отпущен. Борис Якоби понятное дело остался, но, уже без этой фразы.

-Борис Семенович, я хочу вас наградить за то, что вы уже сделали для России, и зато, что ещё сделаете, -начал я разговор смотря на Якоби.-И может исполнить вашу мечту.

-Ваше Императорское Высочество, я вполне доволен тем, что уже получил, за свои труды,— ответил мне учёный. При этом на его лице читалось удивление.— А моя мечта, это развитие науки в России.

-Борис Семенович, я говорю не о наградах, премиях, хотя и это будет, вы заслужили. Это будет, смею на это надеется, для вас очень большой наградой, и одновременно исполнение вашей мечты, как учёного,— продолжил я строить интригу. Якоби молча своим взглядом меня спросил: 'Так о чём же речь ?'

-Электротехнический научно-исследовательский институт, со своим опытным производством. И вы его создадите и возглавите! Кроме того, в России будем строить электромеханический и кабельные заводы, — достаточно торжественно сказал я, наблюдая как у Якоби, по мере осознания услышанного расширяются глаза. Он даже встал, дыхание у него перехватило.

-Да ?,— выдохнув спросил он меня.

-Да. Я вам это обещаю,— сказал я. — Но, Борис Семенович, это после войны. Сейчас она на первом месте. И мне нужны от вас надежные мины, кабели, взрыватели, полевой телеграф, люди кто этим будут этим заниматься здесь, и прежде всего на юге. Не забудьте туда включить, пожалуйста, поручика Борескова. Якоби на меня посмотрел с вопросом.

-В Крым он уже прибудет поручиком, -ответил я на его вопрос. И перешёл на другую важную тему:

-Борис Семенович, я настойчиво прошу вас, ваши разработки держать в секрете, и в дальнейшем закреплять за собой и Россией авторское право, если что-либо будет сделано вами впервые в России и мире. Я понимаю, наука, конференции, съезды. Как говориться ради Бога, но, то, что должно быть сохранено в тайне, должно быть в тайне. Остальное показывайте, делитесь с коллегами, сотрудничайте, но, сначала будьте добры, закрепите авторское право, патент изобретения за Отечеством и собой. Вы же сами знаете, что европейцы и американцы весьма ушлые в таких делах. Подсмотрят, купят за недорого, запустят в ход, заработают на этом, причём ещё и нас же. И к ответу их не призовёшь. Поэтому впредь, действуйте так сами, учите своих учеников и внушайте это мысль среди научного и изобретательского сообщества. Это будет личным моим поручением для вас. Закончил я на этом свой государственно-нравоучительный монолог для большого учёного, а то они как дети, на открывают, на изобретают, и потом в режиме по секрету всему свету.

— Сейчас вас встретит адъютант, и вы уже здесь начнёте составлять список необходимого для работы,— сказал я, давая понять, что, разговор окончен, пора браться за дело. На этом с Якоби и распрощались.

Вступил я в личный контакт, через эпистолярный жанр с Обуховым Павлом Матвеевичем, крайне полезный человек в истории России. Эх, клонировать бы таких. Мечты. Остаётся помогать тем про кого я помню, и их список рос. И учить, искать новых Ломоносовых и Кулибиных.

Обухова в письме я похвалил за успехи, подкинул денег, предложил разработать проекты металлургических комбинатов, именно комбинатов с максимально полным циклом производства, для Урала и европейской части России. Порекомендовал при Златоустовской оружейной фабрике открыть вечернюю школу для рабочих, их детей, и вариант фабрично-заводского училища при предприятии. Отчасти для этого деньги и давал. Пусть начинает схему отрабатывать, потом будем её массово запускать на казённых промпредприятиях. Ну, и про гору Магнитную я не забыл, пусть туда людей направляет, и окончательно найдёт там, то, что и должен найти.

В мои плотные дни я не мог не включить минёров и сапёров. Если пехота царица полей, артиллерия бог войны, то саперы и минёры одновременно ангелы-хранители и исчадия ада. Укреплениями и инженерными сооружения защищают, минами наносят коварные и смертельные удары. Мины ведь долго называли 'адскими машинками'.

Вызвал я к себе всех инженерно-саперно-минных начальников до кого смог дотянуться. На совещании были представлены Главное инженерное училище, Николаевская инженерная академия, Главное Инженерное управление. Так же генерал-лейтенант А.А. фон Цурмилен, глава инженеров Гвардейского корпуса и он же был одним из руководителей строительства укреплений для обороны Петербурга от нападения англо-французской эскадры, и генерал-майор Н.Ф. Хомутов , командир Лейб-гвардии Сапёрного батальона. Краткое приветствие, и сразу быка за рога.

Я им вновь озвучил про бетон, а дальше пошла колючая проволока, паутина, полевой перископ, ложные позиции, маскировка и ДЗОТы, противопехотные мины, управляемые, напалмовые фугасы, греческий огонь.

С колючкой просто. Заказы промышленникам на проволоку, а пока отработать колючую веревку. Паутину пусть тоже из верёвок, и испытывают. Полевой перископ вызвал ещё большее оживление, чем предыдущие инновации.

Обманывать противника это нормально, это часть военного искусства, прятать от него то, что нужно то не ново. Но, не в случае с маскировочной сетью, видно было, что, масксеть нравиться генералам. Дешево и сердито.

ДЗОТы я видел так. ДЗОТ, а в нём четыре, шесть, восемь, десять, дюжина бойцов, у которых лучшие результаты по стрельбе, с ними рядом те, кто беспрерывно заряжает винтовки, и винтовок столько, чтоб стрелок мог делать один выстрел в секунд пять. Выстрелил, взял новую винтовку, прицелился, выстрел, взял новую. Огневой конвейер. Скоростная прицельная стрельба. И пусть попробуют союзники пройти их сектора обстрела, без уничтожения ДЗОТа.

Противопехотки были предложены простые, деревянный, металлический корпус, для герметичности промасленная бумага, краска, лак, порох, поражающие элементы, взрыватель нажимной и растяжка. С растяжкой ещё вариант мины, колышек, на нём мина типа Ф-1, дал рисунки МОНки. Управляемые и направляемые фугасы, не новинка. С управление моряки помогут, опыт ими уже накоплен. Все присутствующие в взрывных делах люди сведущие, направление, подсказки, приказы, деньги даны. Всё. Вперёд. Здесь вопросов особых и не должно быть.

А вот, когда я начал вещать про напалмовые мины и греческий огонь, лица генералов заиграли разными красками, некоторые нахмурились. Всё попытки начать говорить с местоимений 'Но', 'это', я пресёк фразой: 'Всё слушают меня !' И стал спокойно, твердо говорить, смотря на генералов.

-Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет ? Всё знают, кто и в какое время это сказал ?, -спросил я. -К нам пришли с мечом ,с войной, и должно быть не важно, от чего погибнет враг, меч, пуля, штык или греческий огонь.

-Если враг не сдаётся, — он уничтожается, и не важно как, меч, пуля, штык или греческий огонь, -выдал я ещё одну крылатую фразу.

— И этот враг, господа генералы, на нашей земле,— немного повысив голос, сказал я.

-Его Императорскаго Величества Государства и земель Его врагов, телом и кровию, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление, и во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорскаго Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может, — прочёл я выдержку из воинской присяги.

-Так давайте отбросим женские сантименты, и будем выполнять свой долг. Тем более, что ими наши противники не страдают. Ни в 1812 году, ни сейчас. И плевать мне будет на их обвинения в варварстве, не мы им, а они нам объявили войну по надуманным обвинениям. Если вы не помните, мы всегда были для европейцев варварами. Так, что какой спрос с ... варваров ? Или вы не читали Кюстина ?, — усмехнувшись, закончил я свои наставления, представителям благородного века, дав им понять, что они исполнители, а ответчиком буду я.

Напалм я предлагал делать из спирта, сгустителя -флегматизатора, а так же нефти. Перегонному кубу сотни лет, так, что-то вроде керосина смогут получить. Про крекинг буду потом химикам объяснять. За него я помню 'хорошо' получил. Может даже получиться устроить горящее море. Пусть привлекают химиков, и создадут греческий огонь и напалм, для истребления и устрашения супостатов.

Что помогает солдаты выжить в бою и победить? Подготовка? Правильно. Хорошие командиры ? Верно. Исправное, хорошее вооружение? Так точно. А ещё ... лопата, и шанцевый инструмент в целом. Построили укрепление, блиндаж, вырыл окоп и ячейку в нём, пересидел в них артобстрел, отбил атаку, выжил и победил. Не знаю как кто, а я в армии служа в артиллерии, копал БСЛ много и постоянно, и стал крупным специалистом по перекапыванию и изменению ландшафта, особенно в области добычи и укладывания дёрна. Поэтому мои адъютанты, руководимые верным Александром Владимировичем Паткулем, с которым мы росли и воспитывались вместе, собрали сведения, где могут поближе к Крыму инструмент делать. Туда конечно попал Луганский завод, который полностью работал на Крым и Севастополь, и чугунолитейный завод в Керчи, то есть совсем рядом. Опять Мальцев, Баташевы, Сормово, так же ряд предприятий поменьше, который были на юге России. По этому списку и начали отправлять письма от моего имени губернаторам, чтоб сделали там заказы на столь нужные для войны лопаты, пилы, топоры и. т д

И для войны нужны были ещё очень важные инструменты ... медицинские. Вот и пошла их скупка для меня по Петербургу, и всего медицинского заодно. Об этом тоже дали заметку в столичные газеты. К покупкам вдобавок заказывали мединструмент у тех, кто его мог изготовить. В ней, кстати, писали, что неплохо бы, чтоб, к мединструментам, лекарствам добавились врачи добровольцы, студенты -медики, расходы на дорогу и содержание цесаревич берёт на себя. Я помнил, что, в Крымской, были врачи американцы, добровольцы, несколько даже умерло от какой-то заразы. Будем звать медиков и из Европы, особенно начинающих, которые ещё не набрали веса. Студентов старших курсов. Но, через комиссию, которая должна будет проверить их уровень компетентности, коновалов и своих хватает. Вот вспомнил ! Мыло надо ещё скупить и собрать.

Человек на которого у меня были большие надежды, гений медицины, супер организатор и педагог, патриот России на 150 %, Николай Иванович Пирогов. Ему послал запрос из вопросов: "Чего ? Кого? Сколько?" Просил ответить максимально быстро.Уж кто,кто, а Пирогов ответит быстро.

Все у кого покупали и заказывали, оказались весьма догадливыми людьми. Они много чего просто дарили именно мне, прося это отметить особо, и делали уступки по цене. Вот такой маркетинговый ход с моей стороны был сделан.

По такой же схеме отработали и вопрос с оптикой. Подзорные трубы, бинокли. Я хотел сделать, чтоб у каждого командира батареи была своя оптика, имела её в большем количестве и пехота, и на 100 % обеспечена разведка. Армия на войне должна быть зрячей, а не подслеповатой.

После восшествия на престол, я планировал запустить по стране компанию ' сделай для императора и России полезное дело'. Сбор оружия, пороха, свинца, одежды, обуви, денег, драгметаллов в любом виде, и много другого нужного для войны. Под запись, кто и сколько, сделал полезного для императора. Потом после войны, дадут за это медали, именные благодарственные письма. Посмотрим, посмотрим сколько и кто.

Логистика, коммуникации, плечо подвоза знакомые понятия ? До боли. Противоречивые для России понятия. С одной стороны минус, далеко, плохо, долго, Крымская, русско-японская, другой стороны хорошо, Карл 12-й, Наполеон, Гитлер. Но, сейчас Крымская, а значит минус. Из Марселя, Лондона снабжение попадало в Крым, быстрее, чем из Москвы ! Там сотни и тысячи тонн грузов сразу в трюмах. Французы наняли 'Грейт Рипаблик' на данный момент самый большой грузовой парусник, более четырёх тысяч тонн, к тому же ещё и 'выжиматель ветра', винджаммер. Много и быстро. В России, что-то сначала по рекам, но, потом то на повозках. А они и тонну наверно не брали, крестьянские лошадёнки, это не першероны. То есть долго и мало. Вот и думал я думу, что с этим делать.

Реки надо масштабней использовать. Днепр, Десну, Москву, Оку, Волгу, Дон. От Днепра до Перекопа по российским меркам рукой подать ... 70 верст. А там и до Бахчисарая всего 175-ть. Правда от Москвы до Смоленска и Брянска под 400. На Днепре есть его пороги, но, их обходят уже столетиями. Зато Тула-Дон 75 верст, Тула -Брянск 240 верст, Ока — Десна 140 по прямой. Волга-Дон, так вообще 70. И железных дорог по этим направления ни хера нет! Но, как выяснилось ... почти.

Дубовско -Качалинская железная дорога на конно — бычьей тяге. Соединяющая Волгу и Дон, построена ещё в 1848 году. Ожидаемой прибыли не дала, и сейчас по сути продаётся владельцами на металлолом !!! Твою ж мать! Вот тормоза хроноаборигены то ! Привести её в порядок, постепенно вместо коняк и быков поставить паровозы, и грузопоток по линии Волга — Дон — Азовское море — Крым с навигацией резко вырастает. Но, для этого надо кровь из носу удержать Керчь, ключ к Азовскому морю. От Днепра можно тоже конку класть в Крым.

Я как попаданец знал двух железнодорожников в России на этом момент Пётр Андре́евич Клейнми́хель и Павел Петрович Мельников. Первого как высокопоставленного мегавора, второго как его антипода. Клейнми́хель держался на плаву во многом благодаря тому, что усыновил нескольких бастардов Николая 1-го. И он, оказывается, здесь был на февраль 1855 года, главноуправляющим путями сообщений и публичными зданиями. То есть эта курва будет здесь для меня решать проблему дорог в Крым !? У, мля !!! А с другой стороны даже хорошо. Этот пёс не откажет себе нагреть руки ещё разок. Вот тут то яйки я ему и прищемлю. Колоть будем его по полной.

Мельникову я направил письмо с указаниями, что делать. Подобрать людей для быстрейшего выяснения в каком состоянии сейчас Дубовско -Качалинская железная дорога, что надо сделать, чтоб к навигации по Волге она была приведена в порядок, деньги и полномочия для этого ему и его людям я дал. Точнее фельдъегерь. Тоже самое Днепр — Перекоп. Пусть распишет, где брать рельсы, паровозы, вагоны, оборудование, и у кого заказывать их ещё. Здесь он профессионал, чем я даже вместе с Александром вкупе. Вот пусть этим занимается, а я буду помогать и контролировать. Клейнмихель пусть занимается дорогами и реками, а с него я буду спрашивать. Я надеялся, что, если убавим воровство, мобилизуем экономику, наладим новые пути, удержим Азовское море за собой, то думаю, надеюсь, армии в Крыму и Севастополе станет дышать легче в плане снабжения.

Порох. Для войны его надо много, очень много, и как оказалось больше большего. Охтинский, Казанский, Шосткинский, это пороховые заводы в России. Всё. Все три. Ахренеть! С началом осады Севастополя стало ясно, пороха не хватает, плюс трудности доставки. Производство нарастили, конечно, но, всё равно мало. Кто виноват ? Это понятно. А вот что делать? Что делать ? Решать проблему. Будет отдан приказ начать вывозить порох из крепостей, у Балтийского флота часть забрать, у Дунайской армии, у войск в Польше, и столичного округа. Им он не так нужен как в Крыму, особенно в Польше у Паскевича. И надо подключать частников, быстро подобрать кандидатуры, помочь с организацией и деньгами. И пусть они перетрясают все сортиры, помойки, скотомогильники, в общем, всё, где можно взять селитру и серу. Может к середине лета уже дадут порох. Неплохо бы.

Флот !!! В детстве мне мама привезла из Москвы книгу 'Корабли — герои' со штурвалом на обложке. Вот с нее и началось моё увлечение историей русского флота, на всю жизнь. В будущем я был комнатным адмиралом, а здесь я теперь мог историю флота делать можно сказать своими руками. Литке, Нахимов, дай Бог жив, останется, Попов, Макаров, и многие другие ещё не знаменитые пока моряки будут здесь моими современниками. Кому повезло больше. Мне ? Или им и флоту России ? Вопрос конечно интересный. Будем, надеется, что обоюдно. Но, пока планов громадьё мы оставим на потом, а сейчас займёмся настоящим.

Великий князь Константин Николаевич утром, 15 февраля, был в неплохом настроении. Несмотря на то, что получил сообщение, что состояния императора резко ухудшилось. 'У него крепкое здоровье, с Божьей милостью, поправиться и в этот раз',— подумал великий князь, читая о состоянии отца.

За окном наконец-то появилось солнце, и были получен доклад Путилова. Рабочих собрано уже более пятисот, изготовляются части машин и механизмов, работы идут быстро. 'Дело пошло. Не зря мне указали на Путилова. Начал неплохо, надеюсь и далее будет так. Весна уже скоро. Кронштадт и столицу надо прикрыть с моря, союзники непременно придут вновь. Одних мин мало', — шли мысли у Константина Николаевича. Который волей судьбы в лице императора Николая Первого, был определён им заниматься делами флота в императорской фамилии.

В два часа по полудню ему доставили письмо, на котором рукой брата Александра было написано, 'Лично в руки'. Что и сделал его адъютант. При этом он сказал: 'Цесаревич Александр Николаевич, просил вам Ваше Императорское Высочество передать просьбу, его письмо прочитать без промедления'. После того как адъютант ушёл великий князь это и сделал.

Александр писал, что сейчас во время войны и особенно болезни императора, мы его дети, и другие члены императорской должны быть ещё более сплочёнными, и показывать пример всей России, отдавая все силы и средства, для преодоления трудностей и достижения успехов в этой войне. 'Как это сделал ты брат', написал Александр. И вот после приятного для себя момента, Константин Николаевич, читая дальше начал удивляться. Александр писал ему про флот ! Точнее, что и как делать с ним.

Первое, он предлагал шире использовать мины. И что уже приложил к этому усилия.

Второе, создать из самых быстрых пароходофрегатов и пароходов 'летучие отряды'. Для это максимально их облегчить, снять все, что можно снять, вплоть до мачт. Установить дальнобойные орудия. Их корпуса, машины привести в идеальный порядок, набрать лучшие машинные команды для них, самый лучший уголь. И пытаться 'летучими отрядами', заманить противника на минные поля.

Третье, часть путиловских канлодок сделать быстрыми. Тоже облегчить, уменьшить размеры, обводы для скорости, ... и поставить две паровые машины! И два руля для манёвренности ! К ним Александр, предлагал сделать шестовые мины. И прилагал в письме их рисунки. 'Быстрыми' канлодками', ночью ставить мины, на путях движения кораблей противника. Устройство для быстрой постановке мин тоже было описано и нарисовано. И даже атаковать его ночью шестовыми минами ! Мины на ставить на катера. Маленькие и быстрые кораблики. Их к месту атаки могут на буксире привести канлодки. Их и катера красить в чёрный цвет для незаметности. 'А ведь дельно брат предлагает. Они к нам ходят. Можно и к ним сходить', -подумал великий князь.

Четвертое, использовать для корабельных орудий и береговых батарей регулированные снаряды, которые сделают артиллеристы. Писал, чтоб он, дал твердое указание флотским, включиться в общую работу с армией. Не время делиться.

Пятое, уделить особое внимание усилению обороны Свеаборга. Увеличить там флотом количество морских дальнобойных орудий. Переделать подходящие тяжёлые корабельные орудия в дальнобойные мортиры. Укрепить форты, батареи, в том, числе и ... бетоном !

Шестое, просчитать, как будет действовать противник, откуда будет вести огонь по крепости и городу. И там ставить мины, и пристрелять места заранее. Для корректировки огня и управления им использовать электрический телеграф.

Седьмое, для успешной борьбы с кораблями противника, сделать бронированные плавучие батареи и плоты. ' А ведь их не сложно будет сделать',— думал Константин Николаевич рассматривая рисунки батарей. Бросилось ему в глаза, что угол наклона казематов был в 45 градусов и крайние орудия тоже прикрыты защитой. ' А ведь такими батареями можно будет разбить, утопить их канлодки и бомбардирские суда. Да и для больших кораблей они составят угрозу, -продолжая всё больше удивляться, написанному в письме.

Восьмое. Ракеты. Применять их по большим целям. И направил с ними к Константинову. Просил оказать ему помощь. Писал о том, что зажигательными ракетами можно бить ночью по кораблям с близкого расстояния с тех же 'быстрых канлодок'. Причём сразу с нескольких. Ударил и убежал. 'Да, зажигательные ракеты могут делов на делать. Особенно ночью',— уже с азартом молодого хищника думал великий князь. Ему не было ещё и тридцати.

Девятое. Броненосные корабли. Предлагал начать с канлодок, одно-два крупных орудия установить в бронированном каземате. И вести огонь на нос. Зашить броней палубу, нос. Отходить задним ходом. Действовать отрядами в два, четыре корабля. Взять небольшой винтовой корабль забронировать борта, батареи, установить большие орудия. Машину помощней для хода, никаких парусов. И как написал Александр, получиться броненосец береговой обороны. 'Броненосец !!!', — билось в голове у Константина Николаевича. Такой и против линейного корабля может в бой выходить, а несколько и против отряда, эскадры. Подрыв на минах или минными катерами, потом к подранку подходят броненосцы и добивают его. Так писал брат. 'Чёрт подери, откуда он всё это знает !?, -колыхалась гюйсом в голове у великого князя мысль. — Откуда ?'

Десятое. Сделать кусок бронированного борта. То есть борта броненосца. Железные плиты, кованные дюйма четыре (102 мм) на дубовой подкладке. И бить по ним из самых мощных морских и береговых орудий с разных дистанций ... стальными ядрами !? "Да, чугунные, расколются. Как было, когда по граниту ими стреляли, -вспомнил уже свой опыт великий князь.

Одиннадцатое. Путилову в самые сжатые сроки, составить пошаговую инструкцию по организации работ, производства. И передать слова поддержки от цесаревича.

Двенадцатое. Брат даёт на всё это деньги. Сто тысяч ... серебром. 'Хм. Много',— подумал Константин Николаевич. И вновь у него возникла мысль, -Но, всё же откуда у него такие познания во флотских делах.Сильно он ими и не интересовался !'

В этот же день, Дмитрий Алексеевич Милютин, генерал-майор с 1854 года, преподаватель Императорской военной академии, получил записку, которую хранил всю свою долгую жизнь, и как семейную реликвию передал внукам. Там было написано: 'Дмитрий Алексеевич ! Вы нужны России и мне. Крым ждёт вас. Подберите толковых офицеров. Александр'. И адъютант сказал, что цесаревич его ждёт завтра в 8.00 утра у себя.

Разговор с моим, скорее всего будущим военным министром, был краток. Точнее это был мой монолог.

— Дмитрий Алексеевич, немедленно выдвигайтесь в Крым. По пути составьте план действий для Крымской армии и в целом ... как не проиграть войну, -сделав паузу сказал я, прямо смотря на Милютина. Он спокойно смотрел на меня, и только молча кивнул.

-Мы, должны эту войну хотя бы не проиграть. Переброска войск, запасов, снабжение, кадры, думайте обо всём. Об этом позже мы с вами поговорим. Я надеюсь на вас, -закончил я беседу. Не о чём сейчас с Милютиным особо говорить. После этого выйдя от меня, он получил 'вездеход', подорожную, деньги, и я надеялся, что неплохую мотивацию.

Милютина я видел начальником штаба Крымской армии, пусть с неё начнёт, а не Кавказского корпуса. Это придаст ему ещё большего авторитета для будущих дел. А вот командующим армии в Крыму и его округе, я видел своего адъютанта, давнего друга, сопутешественника по Европе, спутника по амурным приключениям, и просто собутыльника. Героя и грозы Кавказа, и будущего победителя Шамиля, князя Александра Ивановича Барятинского ! Ну, как своего, Александра конечно. И уже 'я' думал, он будет лучше Горчакова в Крыму. Сделал он очень много нужного, и тоже был неплох, хотя может бы мог и большего. Зачем у Чёрной речке, лезть в лоб на натасканных на русских же французов на Федюхиных высотах ? Ведь там были места и по тоньше.

Барятинский молод, в авторитете, опытен, требователен, решителен, вполне независим от начальства. Вот это и хорошо и плохо. И очень знатный гуляка и бабник. Все знают о нашей дружбе, и это хорошо. И я ему конечно поддержку дам, хотя и требовать тоже буду по полной.

Вот и написал я ему письмо на Кавказ, чтоб он, мил друг,собирался в путь дорогу, в столицу. Ко мне. А став императором, уже с дороги с приказом о назначении отправлю его в Крым. И напишу, чем заняться там в первую очередь. Чем раньше от туда попадет, тем лучше.

Тем более, что того же 15 февраля я с бАльшим удовольствием по поручению уже больного императора известил А.С. Меншикова о его отставке. Приятная миссия. Пусть пока расслабиться, за него возьмусь по позже. За остряка самоучку, любителя анекдотов. Поэтому место, которое сейчас было сравнимо с Голгофой, командующий армией в Крыму в Крымскую войну было свободным.

Я считал, что всё это были те проекты, направления, дела которые я мог уже начать реализовывать уже ДО того, как стать императором. И те люди, которые так уже могли начать действовать в нужную сторону. И события пока ещё ЭТОЙ истории тоже начали поворачивать в эту сторону.

12 февраля до обеда пришла весть о неудачном штурме Евпатории. Россия после этого загудит: 'Уже турка не смогли побить ! Что ж такое !?' А кто виноват ? Правильно, власть, и прежде всего император. Это цена за самодержавную власть. Побеждаешь ты на коне, проигрываешь, всё равно, на коне, но, виноват.

А ведь в Евпаторию могли и не лезть или лучше подготовиться. Что Меньшиков не мог точнее узнать сколько войск там у Омер-паши ? Мог. Через местных греков и не греков.

Вечером мне сообщили, что императору Николаю стало хуже, но, он на ногах. ' Значит уже скоро',— прочитав сообщение подумал я. То, что Николай умрёт в феврале по старому стилю я отлично помнил. Какого числа, нет. Остаются ждать, и готовиться.

12-17 февраля здоровье Николая не ухудшалось, даже улучшилось. И в то же время он не принимал докладов, закрылся, не пускал к себе. Но, медики его наблюдали, доктор Карелль и доктор Мандт. Я отдал распоряжение о любом изменении состояния Николая сообщать мне немедленно, там дежурили неотлучно мои люди. Бюллетень номер 2 сообщил: "Лихорадка его величества к вечеру 17-го февраля усилилась", кто его правильно понял, тот понял, что всё плохо.

Смерть императора, точнее, неожиданная смерть, во время войны, которая им проигрывается, войны к которой он так долго и упорно готовился, конечно, породит слухи и разговоры о самоубийстве, отравлении. Это надо было если не пресечь, то уменьшить. И решил действовать.

К двум медикам я приказал прибавить всех лейб-медиков при дворе Николая I. Их было пять. Чтоб с Николаем постоянно было четыре медика, а не один. Им было указано, что они вели подробные записи с фиксацией состояния императора. В ночь на 18 февраля император Николай Первый вызвал Александра к себе. До меня у него уже были императрица Александра Федоровна, великий князь Константин, старшие сыновья Александра, Николай и Александр.

Я вошёл в небольшую комнату, в ней стоял специфичный больничный запах, император и вправду лежал на простой железной кровати. Медиков я отпустил. Вид умирающего человека меня не пугал. В той жизни на расстоянии протянутой руки я дважды видел и слышал смерть, агонию, и даже закрывал глаза умершему.

Было видно, что Николай умирает. Я сел у его кровати. Он повернул ко мне голову и посмотрел взглядом человека, который хочет, что его пожалели, просто по человечески, взглядом человека, которому страшно. И в тоже время это взгляд, говорил: 'Я справлюсь сам'.

Кто он мне ? Отец. Нет. Царь, император. Нет. Человек, который для России и всего мира был русским императором, властителем десятков миллионов человеческих жизней, человек, который вершил судьбы других десятков миллионов людей. Здесь, для меня, он был исторической личностью, которую я могу увидеть в первый и последний раз. А так же он был человеком, который смотрел на меня с теплотой и надеждой. Я взял Николая за руку, он её немного сжал, и стал не быстро и негромко говорить. О чём ? О России, да, о ней. О семье. Просил заботиться о Александре Федоровне, после того, как стану императором просил жить с братьями дружно. О обучении и воспитании внуков, сыновей Александра. Николай просил, я обещал. Да, он сказал эти слова: 'Сдаю тебе мою команду, к сожалению, не в том порядке, как желал, оставляя много хлопот и забот', и его голос содержал нотки извинения. Потом он произнёс: ' Я ухожу, доделай ты, то чего я не смог, Господь поможет тебе, сын'. И перекрестил меня. 'Держи крепко ... ', начал говорить он, но, его начала бить сильная дрожь. Я позвал врачей, ещё раз посмотрел на умирающего Николая Первого, и вышел из комнаты. Но, перед этим я сказал им, чтоб они приготовили достаточно спирта и ванну, чтоб после того, как всё закончиться, сразу туда поместили тело. В завещании Николай запретил себя вскрывать и бальзамировать, но, тело до погребения нужно было, как-то уберечь от разложения.

Прощание с Николаем, на меня как на человека, конечно, произвела тяжелое впечатление. 'Жизнь — не сахар, а смерть нам не чай. Мне свою дорогу нести. До свидания, друг, и прощай', вспомнились мне строки из песни 'ДДТ'. Нахлынули мысли, не знаю, как и думать, об оставленном, о брошенном будущем, своей семье. Всё это начало давить на меня, начали даже накатывать слезы. Я подошёл к окну, и стал брать себя в руки, успокаиваться. Люди, которые здесь были в этом момент, смотрели на меня. Среди них были Киселёв, Орлов. После этого я пошёл к семье, Александре Федоровне, Константину, здесь я не говорил много, императрица была в слезах, около неё были несколько фрейлин. Великий князь Константин Николаевич мрачен, было видно, что он до этого плакал. Я сказал всем нужные слова, они мне. Дальше оставалось только ждать.

В 12.18 минут 18 февраля мне доложили, что государь император Николай Первый скончался. Всё, пошли первый секунды, минуты моего правления. 'Король умер, да здравствует король!', таково правило истории. Я вновь пошёл к Николаю.

Тело уже было погружено в ванну со спиртом. Было видно, что умирал он не легко. На лице выступили разноцветные пятна. Рот были приоткрыт, видны были редкие зубы. Черты лица, сведенного судорогой, свидетельствовали, что император умирал в сильных мучениях. М-да. Смерть в жизни, это не как в кино.

Я приказал вызвать Здеканера и Мяновского — профессоров Медико-хирургической академии. Они должны были привести тело в порядок для всеобщего прощания согласно традиции и протоколу. Лейб-медикам дал указание написать мне отчёты о протекании болезни, последних часах жизни, самой смерти Николая Первого. Каждый из них должен был писать отдельно.

Я распорядился, чтоб Россия в ближайшие часы узнали о смерти российского императора, и о том, что у неё теперь новый правитель.Меньше непонятностей будет для страны и народа. Вслед за Россией об этом узнает и мир. Кто-то искреннее погрузится в печаль, кто-то будет радоваться, скрыто или явно.

'Ну, вот Константин Викторович ! Теперь начинается твоё время, всё, что ты сделаешь, скажешь, войдёт в историю, и будет изучаться в учебниках,— обратился я к себе. -Твоё ли это дело ? Смогу ли я стать, быть тем правителем, который изменит историю России, мира к лучшему ? Что-то сыкотно становиться. На форумах оно легко умничать, а тут то РЕАЛЬНОСТЬ !' Начали плющить, трамбовать меня подобные мысли. Не сказать, что я офигенно волевой человек. Но, вроде и тряпкой, трусом не был. Мог первым в морду дать. Да, и профессия обязывала быть иногда на уровне терминатора. Я ведь был учителем ! Ха ! Курить бросил в раз и навсегда. Здесь тоже надо бросить. Точнее уже сделал это. Неделю уже не курю.

'Короче !,-сказал я себе.— Не х ... й ныть ! Не ссы, государь всея Руси. Главное, что !? Что ? Правильно ! Главное, не обосраться !!! Дай, Бог, буду стараться стать всё-таки лучшим правителем чем тот Александр Второй. Как минимум послезнание мне сможет помочь в этом. Как я там себе вывел формулу для правителя, и говорил на уроках. Программа минимум любого внятного правителя, не сделать хуже, чем было, нормального, сделать лучше, чем было, хорошего, сотворить, как можно больше лучшего для своей страны. Вот я и буду делать, а современники и потомки уже оценят какой из меня получился правитель. Главное что !? Правильно ! Не ссать! Даже, когда сыкотно. А вот намахнуть сейчас бы не помешало'. На этой мысли, я в данный момент завершил свои душевные терзания, и распорядился принести мне коньяка и закуски. И пошёл к себе в кабинет, чтоб заняться делами. Ведь теперь я император ... Российской империи !!! Ахринеть !!!

Похоронами я не занимался, создана комиссия пусть работает. Братьям Николаю и Михаилу, которые были в Крыму, я как император и брат обратился с просьбой, чтоб они не ехали на похороны отца. Остались на месте. Стали моими глазами и руками, которые будут, следит, что мои приказы и распоряжения исполнялись, как можно быстрее и лучше. Присягнуть они мне могут в письменном виде, как и остальные в Крыму. А сыновий долг прощания с отцом и императором они смог отдать потом, когда появиться к этому возможность. 'Наш незабвенный отец, был бы не против моего решения. Вы ведь сами знаете, что он всю свою жизнь жил и действовал исходя из правила, 'Империя превыше всего!' И мы его сыновья должны идти этим же путём, который он нам указал'. Так я написал Николая и Михаилу, пытаясь начать вкладывать в них эту идею, подход к их деятельности уже сейчас и в будущем. 'Империя превыше всего!' Потом будет и продолжение, но, потом. 18 февраля вышел манифест о начале моего правления. 'Поехали!' Высочайшій Манифестъ о вступленіи на Прародительскій Престолъ Государя Императора Александра Николаевича (1855 г., Февраля 18). БОЖІЕЮ МИЛОСТІЮ МЫ, АЛЕКСАНДРЪ ВТОРЫЙ, ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОССІЙСКІЙ, ЦАРЬ ПОЛЬСКІЙ, ВЕЛИКІЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКІЙ, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляемъ всѣмъ вѣрнымъ НАШИМЪ подданнымъ: Неисповѣдимому въ путяхъ Своихъ Богу угодно было поразить всѣхъ насъ неожиданнымъ страшнымъ ударомъ. Любезнѣйшій Родитель НАШЪ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОРЪ НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧЪ, послѣ кратковременной, но тяжкой болѣзни, развившейся въ послѣдніе дни съ неимовѣрною быстротою, скончался сего 18-го Февраля. Никакія слова не могутъ выразить скорби НАШЕЙ, которая будетъ скорбію и всѣхъ вѣрныхъ НАШИХЪ подданныхъ. Смиряясь предъ таинственными судьбами Небеснаго Промысла, МЫ только въ Немъ ищемъ СЕБѢ утѣшенія и отъ Него одного ожидаемъ дарованія НАМЪ силъ для подъятія бремени, волею Его на НАСЪ возлагаемаго. Какъ оплакиваемый НАМИ Любезнѣйшій Родитель НАШЪ посвящалъ всѣ Свои усилія, всѣ часы Своей жизни, трудамъ и попеченіямъ о благѣ подданныхъ, такъ и МЫ въ сей печальный, но и торжественный, важный часъ, вступая на Прародительскій НАШЪ Престолъ Россійской Имперіи и нераздѣльныхъ съ нею Царства Польскаго и Великаго Княжества Финляндскаго, предъ лицемъ невидимо соприсутствующаго НАМЪ Бога, пріемлемъ священный обѣтъ имѣть всегда единою цѣлію благоденствіе Отечества НАШЕГО. Да руководимые, покровительствуемые призвавшимъ НАСЪ къ сему великому служенію Провидѣніемъ, утвердимъ Россію на высшей степени могущества и славы, да исполняются чрезъ НАСЪ постоянныя желанія и виды Августѣйшихъ НАШИХЪ предшественниковъ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА, ИВАНА ВЕЛИКОГО, ПЕТРА, ЕКАТЕРИНЫ, АЛЕКСАНДРА БЛАГОСЛОВЕННАГО и незабвеннаго НАШЕГО РОДИТЕЛЯ. Испытанное усердіе любезныхъ НАШИХЪ подданныхъ, теплыя мольбы ихъ, соединенныя съ НАШИМИ, предъ алтаремъ Всевышняго будутъ НАМЪ пособіемъ. Призываемъ ихъ къ сему, повелѣвая имъ съ тѣмъ вмѣстѣ учинить присягу въ вѣрности НАМЪ и НАСЛѢДНИКУ НАШЕМУ, ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ ЦЕСАРЕВИЧУ ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ. Данъ въ Санктпетербургѣ, въ 18-й день Февраля, въ лѣто отъ Рождества Христова тысяча восемьсотъ пятьдесятъ пятое, царствованія же НАШЕГО въ первое. На подлинномъ подписано Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою тако: 'АЛЕКСАНДРЪ.'

Текст меня почти устроил, туда я добавил от себя исторической преемственности, и там было сказано всё, что нужно было сказать, я его одобрил и утвердил.

ГЛАВА 2

1855 год Февраль — март

Санкт-Петербург 19-28 февраля

19 февраля мне как Императору Александру II Николаевичу присягала армия, гвардия, императорская семья, госаппарат. И вслед за Петербургом это делала и должна была сделать вся Россия. С присягой как я помнил проблем не было у Александра. Поэтому утро 20 февраля я встречал уже как полновластный её правитель.

В тот же день Первое отделение Со́бственной Его́ Импера́торского Вели́чества канцеля́рии (сокращённо — Собственная Е. И. В. канцелярия) по сути начало работать в две смены. В Зимнем дворце, где она располагалась, для её служащих я распорядился подготовить комнаты для отдыха, кормили их тоже здесь, но, не с царского стола. И вот почему.

Управление страной, кадры, командование и снабжение армии, вооружение и снаряжение, медицина, экономика, общие вопросы, внешняя политика, Керчь, Севастополь, Белое море, информационная война, операции 'Рокировка', 'Ход морским конём'. Эти и другие направления, требовали действий уже в первые дни, неделю. На черновую они были мною расписанные и разложены по папкам.

Циркуляром все мои распоряжения отданные в ранге цесаревича, получали статус приказов и рескри́птов императора, обязательных к выполнению.

Далее пошло-поехало. Тульскому и Ижевскому заводу перейти на производство только драгунской винтовки, точнее драгунского 7-ми линейного ружья образца 1854 года. Сестрорецкий завод получил указания делать винтовки в 12,7 мм, только быстрее, больше и качественно, чем было то того.

Почему драгуновку вместо пехотного нарезного ружья ? По сути уже винтовки. Драгунское нарезное ружьё была короче на шесть сантиметров со штыком, и легче на целый килограмм, пехотного нарезного ружья образца 1854 года. Остальное, прицел, пуля, заряд было одинаково с ней. Теперь должны были производить винтовки быстрее, дешевле. Для солдат они будут более приятны. Кроме скидки по весу, они получат ещё одно удобство, антабку перенесли с курка на приклад. Быстрее, дешевле это хорошо.

На заводах где делали стволы, шёл дикий процент брака. Более половины !!! Потом на оружейных добавлялся брак при нарезки стволов. Это был просто пи...ц какой-то ! И так мало делают так ещё и брака хрен знает сколько. Что делать? А вот, что. Кнут и пряник.

Я распорядился рабочим, мастерам кто завязан производство винтовок начать платить зарплату. Тем, кому уже платили, платить больше. Да, это были бумажные рубли, но, это всё равно деньги. Высоклассным рабочим и ИТР конечно будут больше платить. За рост количества качественных стволов, и поддержание этого уровня, полагалась премия. Администрацию заводов простимулировали так, чем меньше брака, тем больше премии, возможности для карьеры. Денег на это всё тоже дали. Я приказал не жадничать, платить всем хорошо. Бумажных денег в стране теперь было много. Должна была получиться цепочка где все заинтересованы в качестве, ведь теперь качество это деньги, это приятно. А что б ребята не фуфлили с ним, а это они бы мигом замутили. К выбраковщикам на заводах должны были добавиться, представители военной приёмки. Офицеры, фельдфебели и унтер— офицеры, причём я указал отобрать их из числа тех, кто уже повоевал в Крыму, и знает тему винтовок не понаслышке.

Кнут, это кнут в прямом смысле, и штрафы от работяги до управляющего, понижение в должности, вплоть до попадания в солдаты, разбирательство о вредительстве в военное время соответственно с вытекающими. Опять же в солдаты или Сибирь, во глубину её руд. Для это и для коррупции вообще по округе, при заводах уже в марте появились следственные комиссии и военно-полевые суды.

Такая схема должна была покрыть сетью в апреле все предприятия, неважно казенное оно или частное, конторы, компании, которые получали заказы хоть как -то связанные с войной.

Оружейные заводы кроме кнута и пряника, в режиме форс-мажора должны были начать переходить на приводы от паровых машин. Их в России делали уже массово, к Туле, Ижевску, их удобно максимально близко доставить по Оке и Каме с того же Сормово. С Луганском заводом сложнее будет. Топлива виде дров, торфа, угля всем им хватит на многие столетия вперёд.

Измерительный инструмент заказали на заводах, у ювелиров, часовщиков, медников и опять же у частников — оружейников, самоварщиков. Чтоб пролить рабочий день, к имеющимся и новым светильникам было приказано сделать отражатели. Даже зеркальные. Самоварщикам, медникам предложено было создать протокеросиновую лампу, пусть и разных вариантов, я её ещё застал в той жизни и даже сам использовал. Керосина, правда, ещё не было, но, было масло и ... спирт, хотя его использование в виде топлива для ламп, конечно, будет иметь специфические последствия. Но, керосина то нет !

Люттихские штуцера был приказ собрать как можно быстрее и больше, свозить их должны были в Питер, Москву и ближе к Крыму. Так же сделали и с теми винтовками, которые уже были выпущены в 1854 году. К штуцерам и винтовками присоединялись самые лучшие стрелки из тех частей, у которых они были на вооружении. С полка по роте. Туле и Ижевску было указано каждую тысячу новых винтовок отправлять обозами в Крым. Для ремонта стрелковки и прочего вооружения было указано ещё больше создать мастерских на Северной стороне Севастополя, в Бахчисарае, Симферополе, Керчи. Проще туда возить запчасти, комплектующие с заводов, чем вооружение на заводы, например в Луганск. Мастеровых подобрать из солдат, матросов, выздоравливающих в госпиталях.

Для решения вопроса с винтовками и аксессуаров к ним сейчас и потом среди крупных частных промышленных предприятий был объявлен конкурс на разворачивание производства винтовок, пуль, прицелов, и, что я считал важным оборудования для выпуска всего этого. Война двигатель прогресса. Это закон истории. Так же это касалось, пороха, артиллерии, лафетов, ядер, гранат, картечи, бронежилетов, касок, шанцевого инструмента, повозок, запасных колёс к этим повозкам, амуниции от пуговиц до сапог, и прочая и прочая. Особенно сапог. Кто в армии служил, тот знает, что такое там удобная обувь. У нас не стеснялись снимать берцы и с убитых 'чехов'. Так же коснулся я темы портянок, телогреек, одеял, палаток и прочих важных мелочей солдатского быта. Ведь до начала 20 века быт солдата русской армии был весьма суров. Матрацы с соломой, часто шинель вместо одеяла, с подушками тоже беда была. С зимним комплектом крайне не густо. Экономили, чё. Серая скотинка же. А потом, когда на штыки поднимали или к стенке ставили этих бережители государственной казны, они вопрошали: 'За что православные!?'

Помимо заказов для армии по стране запустили кампанию по сбору оружия, пороха, свинца, одежды, сапог, одеял, телогреек, шарфов, нижнего белья, сукна,тканей и.т д Вот так-то, император в России для армии подштанники сам лично заказывал и собирал.

Солдат должен быть не только хорошо вооружён, экипирован, одет, но и сыт. Сытый солдат это здоровый солдат, это хороший солдат. Жратва в России для Крымской армии была. Проблема была её туда доставить. Поскольку из Таврической, Херсонской губерний выгребли уже почти всё, а из Екатеринославской много, я распорядился подключать к снабжению армии в Крыму Харьковскую, Полтавскую, Киевскую, Подольскую, Черниговскую, Курскую, Воронежскую, Область Войска Донского, эти земли не бедные, относительно рядом, и реки можно активно использовать для доставки грузов, дороги уже есть. Не знаю, кормили армию рыбой из Азовского моря или нет, я приказал кормить, в том числе осетровыми и их икрой, там их ещё должно быть полно. Приеду, проверю, так и сказал. Баранина, конина. Я ел, вкусно. Это мясо гуляет на воле, ест степную траву, пьёт чистую воду, дышит степным воздухом, а не спёртым в сараях. На степной конине не пашут, её именно едят, и делают из её молока кумыс. Поэтому должны были из калмыкских степей, Астраханской губернии, Букеевской Орды весной начать гнать табуны лошадей и отары баранов в Крым и степи Причерноморья. Мясо, молоко, шкуры всё пойдёт в дело. Верблюды хоть не спешно, могут перевозить грузы, как на себе, так и повозках, причём на них до тонны. И климат степного Крыма для всех этих животин как родной.

Со всеми заказами, закупками, поставками я приказал делать так. Всё это должно происходить максимально напрямую, государство в лице военного министерства, интендантов Крымской армии — поставщик, исполнитель, подрядчик, свести к минимуму хитрые схемы с субподрядчиками, субпоставщиками. И опять же военная приёмка, и военно-полевые суды к ним. Оплачивали безналичными из казначейства на счёт. Причём банк должен быть только российский. Платили и наличными, их Петр Брок, министр финансов нафигачил столько мильёнов, что проблем с бумажными наличными в империи не было. Хм, ну, хоть, с чем-то проблем нет.

Ну, сделали заказ, закупили продовольствия теперь всё это надо доставить из пункта А в пункт Б, то есть транспорт и дороги. Этим должно было заняться Главное управление путей сообщения и публичных зданий Российской империи, а его возглавлял ... Пётр Андре́евич Клейнми́хель ! Вот тут-то его возьмут тепленьким, и старые грехи вспомнят. Г Помимо этого губернаторам по чьим территориям проходили дороги, ведущие в Крым было предписано, привести их собственными силами в порядок, создать ремонтные станции для повозок, иметь конный парк для замены, возмещения убыли в лошадях.

Для ускорения создания дорог и поддержания их в порядке, предложил вариант грейдера и скрепера для них, и перевозок вообще, по России начали собирать тяжеловозов. Дорожную и строительную технику на основе паромобилей будем делать позже. Активней использовать реки для перевозок, любой возможный вариант, от бурлаков от быков до людей, до пароходов с баржами. Опять нужны паровые машины, что ж машиностроителям, их смежникам, поставщикам, это и вся прочая техника будет только в радость в виде заказов.

Чтоб потянуть всю эту громаду проблем, с авгиевыми конюшнями одновременно в области снабжения армии, мне нужен был Геракл или титан. Или даже их совокупность. И я нашёл его, но, не в Греции, где всё есть. Здесь у себя в России, в Петербурге, в этом русском Олимпе. Это Па́вел Дми́триевич Киселёв! Вот уж воистину Геракл !

Гигантский опыт государственной работы, супертяжёловес в системе госаппарата. Управление Дунайскими княжествами, реформа управления государственными крестьянами, Положение об обязанных крестьянах и Инвентарная реформа, глава Министерства государственных имуществ. Боевой офицер. В 16 лет начал воевать с Наполеоном, принял участие в 26 сражениях и боях Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813-1815 годов. В русско-турецкой 1828-29 гг. за действия при осаде Шумлы был награждён золотой шпагой с алмазами с надписью 'За храбрость'. Далее командовал 4-м армейским корпусом. Далее многолетняя, успешная государственная служба. Именно ему Николай Первый доверил реформу управления государственными крестьянами. Своего рода пробный шар для отработки варианта отмены крепостного права. Ему было уже 67 лет, но, это был могучий старик. При личной встречи в этом убедился я сам.

— Па́вел Дми́триевич !,— начал я разговор пригласив его сесть причём не в варианте начальник подчинённый, а друг против друга.

-Мой отец, император Николай,-и мы оба почти одновременно перекрестились, я чуть позже. -Поручал вам одни из самых важных и трудных дел в жизни империи. И вы успешно справлялись с ними. Киселев, молча благодарно кивнул.

-В последнем разговоре, отец, назвал мне несколько человек, которым он доверял сам, и считал, что они станут опорой и для меня.,— говорил я. — Вы, Павел Дмитриевич были названы одним из первых. Это Киселева немного проняло, он немного зашевелился, взгляд его смягчился, и глаза чуть-чуть повлажнели.

-Я всегда верно служил вашему отцу, императору Николаю, России,— ответил он.— И далее намерен делать это. Я, готов Ваше Императорское Величество !

'Вот это я понимаю ! Сразу без прелюдий и соплей. Я готов! И всё! Может потом его в премьеры',— думал я глядя на Киселёва.

-Рад, что вы сразу поняли меня, Павел Дмитриевич!,— ответил я.

-Что ж, к делу. Необходимо в кратчайшие сроки наладить снабжение гарнизона Севастополя и Крымской армии. И, вы, Павел Дмитриевич сделаете это. Полномочия и ресурсы я вам для этого дам,— сказал я. После этого мы около двух часов обсуждали сначала то, что я написал по проблеме снабжения армии, сразу внося поправки. Было видно, что Киселёв ко мне приглядывается. Особо внимательно он посмотрел на меня, когда зашла речь о следственных комиссиях и военно-полевых судах. Я ответил на его взгляд.

-Да, Павел Дмитриевич. Я, как и отец вынужден буду начать своё правление со следствий и ... эшафотов. На это глаза у Киселёва расширились, и он немного дернул правой рукой.

— И боюсь, что пятью, в этот раз не обойтись. Киселёв хотел, что-то сказать.

-Но, -продолжил я не давая ему это сделать.-Вы сами знаете насколько сейчас в России тяжёлое положение. Оно сохраниться и после войны. И выправить его в лучшую сторону могут только драконовские меры, и серьёзные реформы. На реформах он вновь на меня пристально посмотрел.

В этот же день императорским указом, Павел Дмитриевич Киселёв стал главой 'Чрезвычайного комитета по снабжению армии'. На улучшению ситуации по снабжению армии, я хотел ещё отработать схему будущей системы централизованного тылового обеспечения армии и флота, и работу госаппарата в чрезвычайных условиях. Подчинялся Киселёв только мне, по современным меркам он стал моим заместителем. Его решения должны были выполнять всё, от министров до последнего Акакия Акакиевича. Шум в элитах поднялся из-за этого немалый. Киселеву в течение нескольких дней после этого уже наклеили ярлык 'новый Аракчеев', и уже прозвучало... 'киселёвщина' !!! Лучше уже 'киселевщина', чем 'кисельвродевщина' и 'клейнмихельвщина' !

Но, было бы неправильно класть яйца в одну корзину. Поэтому в течение нескольких дней появились 'орловщина', 'муравьёвщина', 'бибиковщина', 'ермоловщина'.

'Комиссию по обеспечению государственной безопасности' возглавил А.Ф Орлов, шеф жандармов, ещё один николаевский орёл. Ему я особо указал на иностранцев которые занимаются поставками в России, взялись выполнять её заказы. Уверен многих можно будет на крючок, а где крючок там и рыбка. С кем были в связке в России и сдадут их, и агенты, связи в разных странах не помешают.

'Комиссию для раскрытия злоупотреблений по интендантству Южной и Крымской армий' её возглавил Михаи́л Никола́евич Муравьёв ... Вешатель. Один Муравьёв на Амуре, будущий Амурский, другой едет на Кавказ, где и здесь надеюсь, станет Карским, и раньше срока. Значит метод исключения остаётся Муравьёв -Вешатель, он то мне и нужен был для крымских дел.

Глава МВД Бибиков Дмитрий Гаврилович повёл в бой 'Комитет по борьбе с коррупцией', по своей линии.Ему прямо пальцем указал на Иога́нна Лю́двига Ге́нриха Ю́лия Шли́мана, взять его за жабры, и колоть по полной.Когда, с кем, сколько ? Короче не видать ему золота Трои и Микен. Этот комитет должен был усилить кристально честный бывший ковенский губернатор Афана́сий Алекса́ндрович Ради́щев. Да,сын того самого Радищева. Которого в советское время именовали чуть-ли не первым революционером, которого жестокий царизм подверг гонениям и репрессиям. А его сын оказывается был у этого царизма губернатором и служил ... в МВД !

Грозе Кавказа, интендантов и чинуш, но, в далёком прошлом, Алексею Петровичу Ермолову было мною в личном письме предложено встать во главе 'Комиссии по преодолению злоупотреблений', она должна была представлять общественность. Надеялся, что это его взбодрит больше чем, возглавлять ополчение в Москве. Туда позже были призваны Иван Гончаров, пусть обламывает рога коррупции, тем более он в Минфине служил. В феврале прибыл с Дальнего Востока через всю России в столицу, и попал сразу с корабля в комиссию. Салтыкова, но, ещё не Щедрина нашли в Вятке, где он был старшим чиновником особых поручений при губернаторе, тоже уже опыт имеет.

В комиссию вошёл Ю́рий Фёдорович Сама́рин, он вообще-то был, до выхода в отставку в 1853 году, чиновником особых поручений при министре МВД, потом правителем канцелярии киевского генерал-губернатора Д. Г. Бибикова. Михаи́л Ники́форович Катко́в тоже получил приглашение войти в состав комиссии, он будет через 'Московские ведомости' освещать её работу, и в связи с этим и далее станет очень полезным человеком в будущем.

Братья Аксаковы должны были очень значительно усилить ряды борцов с коррупцией. Ива́н Серге́евич Акса́ков в чине надво́рного сове́тника (подполковник) вышел в отставку в 1851 году, а служил он в ... МВД ! Причём работал часто по профилю комиссии, занимался ревизиями. Его брат Григо́рий Серге́евич Акса́ков тоже с 1853 года в отставке, причём ушёл сам с поста ... вице-губернатора Оренбургской губернии ! Вот это братья-славянофилы дают стране угля !

Возвышался над всеми ними своим авторитетом в обществе и у власти, Михаи́л Петро́вич Пого́дин. Он напрямую и прямо писал Николаю Первому записки о положении дел в России и в мире для России. Вот пусть и давит на пару с Ермоловым внутренних вражин во благо Отечества. Следственная комиссия и суд для этого к 'Комиссии по преодолению злоупотреблений' прилагались. Но, это были далеко не все члены комиссии.

'Муму', 'Записки охотника', 'Мороз Красный нос', 'Кому на Руси жить хорошо, 'Железная дорога'. Иван Сергеевич Тургенев, Николай Александрович Некрасов. Грустные произведения. Власть плохая, народ жалко. Это понятно, и хорошо. Вот я и решил им и другим представителям демократической части общество дать возможность проявить себя на деле. Поэтому классики русской литературы получили приглашение войти в состав комиссии, и сделать жизнь народа, страны хоть немного, но, лучше своими руками. Здесь и сейчас. А пиз...ть, это не мешки ворочать. Кроме них в комиссию позвали Грановского, Кавелина, Чернышевского, Добролюбова, и даже Николая Огарёва, дружбана навеки главного оппозиционера Александра Герцена. Да, да !!! Цвет западников и будущих борцов за народное счастье. Вот пусть с марта 1855 года, и начинают за него бороться в 'Комиссии по преодолению злоупотреблений'. Следственная комиссия и суд был в комплекте. Нашли врагов отечества, передали материалы, их оформили, доказали вину, и вынесли приговор. Вот оно живое дело в пользу народа ! Посмотрим, запишем кто увильнёт у славянофилов и западников от реальной возможности заняться искоренением зла во благо горячо любимого им народа. В армии то народ служит, воюет тоже народ, ещё и за свои же деньги. Устроим меж ними соревнование ! У кого будет больше обвинительных приговоров. Я поставил на славянофилов. Судя по их послужным спискам у некоторых дело для них не новое. И надеюсь, пользы теперь будет от их действий ещё больше.

Конечно, это была провокация с моей стороны, направленная, прежде всего против западников. Им дали возможность заняться реально полезным делом для страны, общества. Дала сама власть. Не для неё ты будешь стараешься, а для страны, Отечества. Так и написали газеты в Петербурге, затем и в Москве бурно обсуждая эту новость. Как там ? 'Поэтом можешь ты не быть, но, гражданином быть обязан!' Посмотрим, кто сольётся под громкие фразы, что они, мол, не юристы, не судьи и не палачи, и что народу надо сразу всего и много, а не этот мизер, подачку. А кто и впрямь является тем за кого себя выдаёт. Радетелем за Отечество. Проверкой на вшивость, лакмусовая бумажкой это станет для них и им подобным.

К комиссия добавлялся Госуда́рственный контро́ль Российской империи. Его новому главе Ивану Ивановичу Фундуклею, второму и последнему 100 % честному губернатору была поставлена задача провести тотальную проверку всего и вся касаемо того как и кем тратились деньги на войну и во время войны.

Моим указом служащие контрольных департаментов: гражданских, военных, морских отчетов получали доступ ко всёму, к чему считали нужным, чтоб никто не смел чинить препятствия (хотя прямой императорский указ!) в усиление им придавались жандармы. И вновь следственные комиссии, и военно-полевые суды. Поскольку с кадрами в Госконтроле было не очень, я распорядился усилить его из всех учреждений, которые имели отношение к финансам. Из Минфина, Министерства государственных имуществ, Министерство императорского двора и уделов, для этого даже стали привлекать преподавателей и выпускников Санкт-Петербургского, Московского коммерческих училищ и Московской практической академии коммерческих наук. То есть всех трёх ! На всё империю ! А потом сокрушаются, что предпринимательство слабо в России развито. Три учебных учреждения, где этому учат на всю страну. Слов нет, одни маты. Реформированный Государственный контроль или Счётная палата (не решил еще, как называться будет) должны были стать в будущем значимым инструментов в борьбе с коррупцией и более успешным использованием средств из госбюджета, местных бюджетов, теми, кому их дадут. Подчиняться этот орган будет напрямую императору, и работать напрямую с правоохранительными органами.

От Орлова, Фундуклея, Ермолова, я потребовал выпотрошить центральный Кригс-комиссариат, Комиссариатский департамент, в его ведении находилось вещевое и денежное довольствие войск, содержание госпиталей, Провиантский департамент. Полевые комиссариатские и провиантские управления армии в Крыму подвергались той же процедуре со стороны Муравьёва. Это касалось и флота, а значит и А.С. Меньшикова. Война давала такие возможности, и упускать их было нельзя. И все эти комиссии, и комитеты пересекаясь, отчасти и конкурируя друг с другом, должны будут перерывать ускользнуть от внимания и наказания, как мелкой рыбёшке, так и крупной рыбе. И все они вкупе дадут мне в руки мощный рычаг по приведению в чувство и нужный настрой очень многих людей на самом верху имперского Олимпа и имя этому рычагу ... компромат ! Разложу я материалы по полочкам, ячейкам, и дай Бог сумею их с пользой применять. А для того, чтоб это работало, нужна будет показательная экзекуция тех кто, когда -то был на этом самом русском Олимпе.

Для снабжения армии в Крыму были ещё ларчики, которые не так сложно, но, и не так просто открывались.

Первый это флот. Моряки сидели в Севастополе на своих немалых запасах, а армия тем временем общалась с лососем. Вечная тупая грызня между флотскими и армейскими. Здесь это было, в Порт-Артуре в русско-японскую. Поэтому уже во второй день восшествия на престол в Севастополь улетел приказ: 'Открыть закрома флота для армии. Одно дело делаете. Приеду, проверю. Александр'. Так был продублировано распоряжение о разборке на нужды обороны кораблей флота. Братьям великим князьям Николая и Михаилу было отписано отследить, как исполняются мои приказы, распоряжения, эти и другие. Пришла пора и другому брату, Константину Николаевичу, начинать жить в новых реалиях.

Балтийский флот как собака на сене лежал на своих немалых запасах. 26 линейный кораблей, три из них 110-130-пушечные, с экипажами по тысячи человек. 17 фрегатов.

Порох, пушки, ядра, бомбы к ним, амуниция, снаряжение. Всё это имели ещё форты и батареи Кронштадта. Всё это лежало ... и не воевало. Поэтому я сказал брату, что так недолжно быть. И часть всего это должно с началом весенней навигации по Волге начать попадать в Крым и Севастополь. ' И не жадничай брат',— сказал я прямо глядя в глаза Константина. Порох, пушки, карронады, корабельные мортиры, десантные орудия, БК, ЗИП, расчёты к ним, к началу навигации по реке Москве и Волге должны были быть в старой столице, чтоб оттуда попасть на Дон, и далее Керчь, Севастополь. И через Оку и Десну и на Кинбурн и Очаков. Помимо этого из моряков Балтийского флота должен был сформирован и экипирован полк морской пехоты по штату армейского, плюс рота, вооружён он будет штуцерами или винтовками, и для них у флота нашлась даже своя артиллерия, десантные единороги в 1/4 пуда.

Крепости. Всех их видели ? Мощь, грозная неприступность. Особенно в 19 веке, когда многовековые усилия военных инженеров были близки к созданию идеальных крепостей. Эх, не знали они болезные, что через каких-то 30-40 лет, ТАОН с помощью стали, пироксилина, тротила будет вполне легко разламывать их шедевры из камня и кирпича. Потом ещё и авиация добавиться. Но, будущая судьба крепостей меня сейчас не сильно волновало, а вот то, что они в себе содержали, даже очень сильно.

Большие крепости 19 века это сотни орудий, гарнизоны в тысячи штыков и запасы для длительной обороны.

Киев. В 1846 году численность крепостного гарнизона для обороны крепости определялась в 16 700 человек личного состава, постоянный около 7 тыс. чел. Нормальное вооружение — 670 орудий.

В середине 1830-х годов в Александровской крепости (Варшава) были размещены 555 орудий и гарнизон в 5000 человек.

Крепость Новогеоргиевск. В 1836 г. постройка крепости была близка к завершению, и в нее было назначено 495 орудий. Фактически строительство крепости было закончено в 1841 г.

Бобруйск. Артиллерийское вооружение Бобруйска в 1847 г. состояло из 27-ми— 24-фунтовых и 28-ми— 6-фунтовых пушек и 53-х— 24-фунтовых карронад. Гарнизон насчитывал 13,5 тысяч человек.

Динабург. В 1833 г. вооружение крепости составляли 257 орудий и 50 крепостных ружей; гарнизон: 3 батальона пехоты, 1 саперная, половина военно-рабочей и 4 артиллерийские роты, а также 1 эскадрон. В крепости хранился двухмесячный запас продовольствия для 25-тысячного корпуса.

Замостье. В 1833 г. вооружение крепости составляли 257 орудий и 50 крепостных ружей; гарнизон: 3 батальона пехоты, 1 саперная, половина военно-рабочей и 4 артиллерийские роты, а также 1 эскадрон. В крепости хранился двухмесячный запас продовольствия для 25-тысячного корпуса.

Это тоже всё не воевало !!! Получалась преизрядная хрень. Какие никакие запасы есть, но, они в Крым не попадают. На главный театр боевых действий! Поэтому последовал мой категоричный приказ. Из Киева, крепостей в Польше вновь по рекам с навигацией начать отправлять в Крым осадные орудия в 18-ть фунтов, тяжёлые единороги, мортиры, БК, ЗИП, расчёты к ним, различные запасы, шанец, сапёрные и артиллерийские роты и по три — две роты пехоты из гарнизонов. Реакция на это Ивана Федоровича Паскевича будет ясно понятно отрицательная. Но, мне то было известно, что ни Австрия, ни Пруссия, ни Швеция в войну не вступят. Поэтому всё для Крыма !

Балтийский флот, крепости это ресурсы для Крыма и Севастополя. Но, не все. Петербург прикрывала группировка на начало 1855 года в 300 тысяч штыков !!! 300 тысяч !!! Против десанта, который не высадится. В Польше более 200-х. Если там и на Дунае наличие многочисленных сил понятно. Панов держать в узде и противовес Австрии, то прикрывать такими силами пусть и столицу полная муйня. После действий на Балтике в 1854 году, и в начале 1855 года было вполне ясно, что стратегической десантной операции на Балтике не будет. Сил, средств и желания для этого у союзников нет. Не зря же они в качестве пушечного мяса сблатовали сардинцев на войну с Россией. Об этом же должны были уже знать. И хоть немного, но, должны были знать, как союзники перезимовали с 1854 на 1855 год в ... Крыму. И как они будут зимовать на Балтике, причём не южной. Поэтому с первых дней обретения статуса императора началась и вторая часть операции 'Рокировка'.

Гвардия и гренадёрский корпус должны были сформировать Отдельный сводный корпус. Две пехотных дивизии, по одной от гвардии и гренадёров, полк конницы, артиллерийская бригада и Лейб-гвардии Сапёрный батальон. Пора было гвардии и гренадёрам вновь появиться на полях сражений, и встретиться со старыми и новыми противниками. Хватит по гарнизонам сидеть и бабам сиськи мять. К открытию Москвы -реки, Оки и Волги, корпус уже должен был быть в первопрестольной и её окрестностях.

Кроме этого из гвардейских частей я отдал приказ начать очень в темпе формировать 'летучий отряд' из двух отрядов. По усиленной роте в 300 человек от каждого полка гвардии. Восемь на триста, итого 2 400 штыков. Первый уже в первую неделю марта должен был начать движение в Крым. Второй во второй половине марта вместе со мной и обозом устремится туда же.

Из Дунайской армии, которая уже нюхнула пороха в 1853-54 -х годах должны были быть срочно отправлены в Крым две полностью укомплектованные дивизии и две роты сверху для возмещения убыли в пути. Взамен их Горчаков получит столько же или больше от Паскевича из Польши, по рекам и каналам они вполне удобно, и быстро доберутся до Черкасс, а оттуда до Дуная. А чтоб поляки не расслаблялись, к ним из столичного региона отправят те же две дивизии. В идеале получается, что к маю в Крым и Севастополь придут силы с Дуная, крепостей, а к лету Отдельный сводный корпус, морпехи. На Кавказ из столичной группировки должна была уйти полностью укомплектованная дивизия. А то иначе в той истории ерунда получалась, лучшие и кадровые части в тылу сидят, а ополчением в Крыму и на Кавказе дырки латают. Должна была польская группировка и столичная поделиться и различными запасами с реально воюющей армией.

Если достаточно быстро и удачно провести рокировку сил, средств, запасов то летом армия в Крыму усилится почти на пять дивизий. Артиллерийский парк Севастополя получит столь нужные ему мортиры, порох, снаряды. На равных это не позволит, к сожалению, тягаться с союзниками, но, хоть немного изменит положение в лучшую сторону.

Рокировку был назначен проводить Федор Васильевич Ридигер. Генерал,который воевал во всех войнах, которая вела Россия в первой половине, кроме русско-турецкой 1806-1812,и русско-персидских. Когда в 1852 году за границу поехал Цесаревич, в то время командир гвардейского и гренадерского корпусов, на Ридигера было возложено командование этими корпусами. То есть он был одним из самых авторитетных и толковых генералов в русской армии периода Крымской войны. Вот он и получил мой приказ и полномочия от меня для проведения этой очень непростой операции.

Был и четвёртый ларчик, но, маленький, хотя соломинка может и верблюду спину сломать. Ларчик для решения проблем с современным вооружением для армии. Поставки из-за границы.

Старым партнёрами России по поставкам оружия в Бельгии, в Люттихе, фабрикантами Фалису и Трапману было заказано — гладкоствольных ружей 50 000, нарезных ружей 10 000, штуцеров люттихских 4000. Пользуясь международной обстановкой, складывавшейся далеко не в пользу России, поставщики набавляли цены по своему усмотрению. Помимо задирания цен, это то понятно, капитализм, они в тех партиях, которые с трудом, но, доходили до России поставляли брак, точнее много брака, очень много. В одной из заказанных партий в 3 тысячи штуцеров лишь 224 экземпляра оказались исправными, а все остальные были приняты с разными недостатками. Заплатили за полк, а получили 100 % качества только на роту. Понято, принято. 'Ничего личного, просто бизнес'. Не вопрос. После войны вернёмся к этой теме.

Оставалась ещё надежда на Пруссию, и ряд германских государств, которые ещё не ввели эмбарго на поставки оружия и всего прочего для войны. Послу России в Пруссии барону Андрею Фёдоровичу Будбергу, будет поставлена задача. Если не удержать Берлин от отказа от эмбарго, то тянуть вопрос с ним. И наладить различные окольные и даже не официальные пути. Если не поставки оружия, то просто стволов, в виде, например, глухих трубок, и различных материалов. В помощь Будбергу в Пруссию и Германию уже на днях будет мною отправлен Федор Иванович Тютчев. Неофициально конечно. Германию он знал хорошо. И пусть они на пару пруссакам обещают много чего, и прежде всего Австрию на заклание в процессе объединения Германии под властью Пруссии.

От Берлина нам надо получить нейтралитет, который от минуса приближался бы к нулю. Пусть упомянут про 'легкоё ружьё' обр. 1841 или 1844 года, это они так шифровали винтовку Дрейзе, своё вундерваффе на ближайшие лет двадцать. Выпросить у них бы их, эх, на ... полк ! Не дадут и Бог с ними. Лишь бы не закрыли возможность делать закупки для войны. Винтарей бы заказать на дивизию, стальных пушек Круппа, рельсов, колес, просто стали, станков, оборудования для заводов, что он наживку заглотил на будущее. Если немчура всё таки прогнётся под бритов, то наладить неофициальные военные поставки из Пруссии, Германии в целом. Граница России с Пруссией весьма протяженная, и идёт она слава Богу для этого дела по суше. Вот тут Шлиман, и ему подобные дельцы и будут в помощь со своими связями, и желанием смягчить свою вину в ходе следствия. Хотя Пруссия нужна была России в первую очередь не для поставок вооружений, а как та держава, которая во время войны и при её окончании не то, что поможет России, а хотя не будет ставить её подножку. Ну, или хотя бы совсем слегка поддержит под локоток.

Так же я думал про контрабанду казнозарядных винтовок Кammerlader из Швеции. Тысяча, другая, с их высокой скорострельность и неплохой точностью в сравнении с дульниками, положительно бы влияли на отражение атак, и в ходе контратак. Думаю здесь Нобели смогут подсобить.

В сплошь нейтральную Швейцарию должны были отправиться не бедные люди, которую будут интересоваться оружием для очень меткой стрельбы, а именно федеральным штуцером 1851 года. Хм, запомнил почему-то название. С очень интересным калибром для того времени, всего то 10,51 мм. Даже в сравнении с Энфилдом с его 15 мм, мелкашка. Не говоря про русский 17,78 мм. Закупить был таких мелкашек за сотню штук, дать в умелые руки, плюс маскировочный костюм в духе 'Лешего', и думаю не в одной сотне семей Франции, Великобритании, будут оплакивать своих сыновей, мужей, братьев, которые погибли в страшной России.

До американских казнозарядок Холла и просто винтовок вряд ли смогут дотянуться. Нет, закупить то можно, но, попасть в Россию они смогут с очень большим трудом. Так, что особо с ними не стоило связываться.

'Война в Крыму, всё в дыму'. Только дым это был не только пороховой. Ещё и информационный, и её, войну информационную, Россия проигрывала здесь вчистую. И это было конечно херово. Поэтому мною начала операция которая будет реализовываться не год, не два, и не три, а вдолгую, а кодовое название её было ... 'Маргаритка' ! Ха-ха !

Первое. Купить газеты, журналистов, журнашлюх в Бельгии, Франции, Пруссии, Австрии. И без явного следа Кремля конечно, и как можно объективней вливать в головы, чтоб война с Россией им не нужна. Цифры потерь в людях, деньгах, и что опять больше всех получает выгоды наглая британская морда.

Напишут о роли посла Англии в Турции, Чарльза Стрэтфорда Каннинга, 1-го виконта де Рэдклиффа, в начале войны. Опять же англичанине Адольфусе Слейде в турецком флоте. Раскрутят тему в европейской прессе о турецкой торговле рабами, и об их партнёрах на Кавказе. И как цивилизованные и просвещенные англичане, и французы бросились 'это' защищать от России. Об использовании ядовитых снарядов при обстреле Одессы, и обстрелах мирных городов и поселений ... именно англичанами. В Дании это точно вновь вызовет особые чувства по отношению к Лондону.

Второе. Активизировать княгиню Дарью Христофоровну Ливен, она сейчас из-за войны в Брюсселе, но, её связи и знакомства в Париже, Лондоне и Вене остались. Причём на уровне канцлеров и премьер-министров хоть и бывших, сам Меттерних и Гизо. Пусть начинает ещё энергичней зондировать, переписываться на тему, что войны уже хватит. Женщина она умная, опытная надеюсь, будет делать дела тонко и продуктивно.

Третье. Пригласить нейтральных и не очень журналистов из-за заграницы. Чтоб они своими глазами увидели жертв 'Синопской резни'. Две сотни пленных турок с Осман-пашой во главе. И ответили на вопрос. 'Как это кровожадные русские их не утопили ?' Сделать фотографии пленных, условия жизни. С турками поработать, выбрать шаристых, чтоб они сказали то, что нужно сказать. Им в принципе и врать то не надо, их спасли, в плену содержат в очень для них приличных условиях.

Четвёртое. Посокрушаться в европейских газетах о том, что, Лондон вновь нашёл себе новое пушечное мясо ... Сардинию. Старое это ясно дело Франция.

Пятое. В русских газетах и Европы начать обсуждать вопросы о каперстве со стороны России в ответ на нападения на её мирные поселения с моря. И опять англичанами.

Шестое. Раз Лондон поддерживал и поддерживает тех кто воюет на Кавказе против России, почему бы ей не сделать тоже самое ? Разве ирландцы имеют меньше прав на свободу, чем горцы ? И Афганистан не может стать полностью суверенным государством?

Седьмое. В порядке бреда. Но, шума должно это вызвать много. Союз с Персией и совместный поход ... в Индию !!!

Восьмое. Писать о том, как и что, делает государь-император и власть для достижения успеха в войне. Сделать фоторепортажи. Снять строившиеся канлодки, цеха передовых предприятий, пирамиды винтовок, горы пороха, ядер. Любой мало-мальский успех умеренно, но, раздувать. Статьи о процессах над коррупционерами.

Девятое. Отправить в Крым и Севастополь, корреспондентов из разных журналов, газет, чтоб они регулярно писали о событиях, успехах, героях. Быть Петру Кошке любимцем всей России уже во время войны. Конечно, всё пропускать через военную цензуру. Плюс к этому в Крым поедут несколько фотографов и художников, что можно было не только прочитать, но, и увидеть. И создать официальный источник информации. 'От Имперского информбюро !!!' Ха ! И давать еженедельные сводки.

Десятое. Начать вбрасывать в британские части антианглийские листовки. В них много служит ирландцев и шотландцев. Выбрать самые резкие эпизоды в истории их отношений с англичанами, и просвещать их в этом русле.особенно интересно будет узнать ирландцам,что им во время Великого голода помогала Россия.

Одиннадцатое. Для передачи информации в Крым и обратно. Нужна связь ! Поэтому был отдан приказ ускорить в разы скорость прокладывания телеграфа. А то его до Киева только дотянули.

Двенадцатое. Про Грецию. Что когда она начала действовать против турок, англичане и французы просто вмешались в её дела, установили морскую блокаду, совершили вооружённую интервенцию, оккупировали Пирей. И это может быть со всеми не очень сильными странами, если не восстановиться баланс сил в Европе. А здесь без России никак.

Тринадцатое. Про баланс сил. У Пруссии, горящей желанием объединить Германию под себя. Французская империя, которая усилится после Крымской, особой радости не вызывает. Наоборот. И чем больше Наполеон Третий получит проблем в Крыму, тем меньше у него будет гонору и претензий на доминанту в Европе. Значит, что ? Надо помочь русским, чтоб, они как можно больше нанесли урону Парижу и Лондону, даже проиграв войну. Французам о том, что бриты ослабив Россию с помощью Франции, усилят свои позиции в Европе и мире в целом.

Надежды на то, что это поможет выиграть информационную войну я отнюдь не питал. Россия, СССР, опять Россия в масштабе мира не могли здесь похвастаться большими успехами. Но, совсем беззубыми нельзя себя выставлять, если не уж не кусать и рвать зубами, то хотя бы их показывать и клацать. И опыта наберутся командиры и бойцы информационного фронта для будущих баталий. Благо учителя хорошие у них будут.

Для этого вида боевых действий были привлечены А.А. Краевский, одним из редакторов газеты 'Русский инвалид', редактор и издатель 'Отечественных записок', в данный момент был и редактором газеты 'Санкт-Петербургские ведомости', М.Н. Катко́в, 'Московские ведомости', пусть и дальше оттачивает свои взгляды и перо, ему вести полемику с западниками и либералами. М.П. Погодин, со своим 'Москвитянином'. Думаю после этого и 'Современник' Н.А. Некрасова и Н.Г. Чернышевского тоже включаться в процесс. Поэтому может впервые в истории России случиться война почти в онлайн режиме.

До попадания сюда, на цусимском форуме я выкладывал вариант крейсерской войны в Крымскую. Богинь, 'Палладу', 'Аврору', 'Диану' не обязательно было гнать, ещё и по одиночке в Японию, когда, у тебя назревает война с Англией и Францией. Три больших быстрых фрегата в морской войне без радио и авиации могут создать противнику ощутимые проблемы. Тем более, что уязвимых мест в мировом океане у бритов и франков много, в Атлантике, Индийском, Тихом океане. Приходи, высаживай десант бери без боя порты и всё, что в них есть. Тем более, что часть орудий можно было скинуть и вместо них взять дополнительные запасы и морпехов. Месяцами можно рейдерствовать. Паруса однако. Мало своих кораблей. Купи ещё. У амеров уже были клипера, которые хрен догонишь, они были тогда самые быстрые. И связи с американскими корабелами были ещё до войны, про Уэбба точно помню. Он потом здоровенного 'Генерал-адмирала' по образцу американских винтовых фрегатов и строил для России.

Несколько таких клиперов, шхун -рейдеров, и морские коммуникации и берега англов и франков будут под ударом. И пришлось бы им целые эскадры выделять на защиту своих берегов, перевозок, заморских владений. Из-за этого вполне возможно не пришли союзники в Белое море, на Камчатку, и сил флота на Балтике и Чёрном море у них было намного меньше. А это уже была бы хоть немного, но, другая война, как для России, так и для её противников. Вот я и решил здесь исходя из принципа, 'лучше поздно, чем никогда' сделать ход морским конём. Ну, и чтоб приходило понимание, что Россия не бросает слова на ветер.

Для воплощения в жизнь идеи крейсерской войны мне нужен был мой брат -мореман, Константин. При всей нашей обоюдной сверхзанятости разговор на эту тему состоялся уже 22 февраля.

После взаимных приветствий, мы подошли к столу, на нём лежала большая карта мира. Константин с интересом посмотрел на меня и на неё. Увидев его взгляд я начал разговор.

— Брат, как ты относишься к выражению и действию, 'лучше поздно, чем никогда'?, -спросил я его.

-Смотря о чём идёт речь. Если это дельно, и даст нужный результат. Это возможно., -ответил великий князь.

-Несомненно даст результат ! Я хочу сделать, то, что можно и нужно было сделать раньше,— сказал я. — Начать против союзников войну на море, брат !

Великий князь даже от удивления поднял брови, услышав такое в феврале 1855 года.

-Да, на море,-сказал я,усмехнувшись, глядя на удивленное лицо брата. — Только не на Чёрном и Балтийском. Хотя и там будем проявлять активность, если получиться.

-Посмотри, на карту,— предложил я Константину. -Ты сам видишь как уязвимы ударов с моря Англия, Франция, их заморские владения, и перевозки для снабжения армии в Крыму. Тем более сейчас, когда они силы своих флотов стянули на Балтику и в Чёрное море.

— Да,— сказал великий князь смотря на карту.— Несколько фрегатов или корветов в океане нам бы не помешало. Но, 'Паллада' скорее всего не у дел, 'Диана' погибла, 'Аврора' и 'Оливуца' загнаны в Амур. С сожалением в голосе сказал он.

— Да так. Но, вместо них могут и должны появиться другие корабли под Андреевским флагам в океанах,— сказал я в ответ. 'Как?',— читался вопрос в глазах великого князя.

-Купить, снарядить, набрать экипажи, поднять наши флаги, и в море, — ответил я. И посмотрел на Константина. -Купить ? Американцы, испанцы, голландцы, Португалия ?, -задавал себе и мне вопросы великий князь.

-Американцы и испанцы, скорее всего. Голландия слишком близко к англичанам. Хотя они их, ещё больше стали недолюбливать за Цейлон и Кейптаун, — ответил ему я. -Американцы за хорошие деньги задавать особо вопросы не будут. Впрочем, как и испанцы. И у последних есть претензии к Лондону, из-за их отношений в ходе истории, -говорил я далее.-Почему бы нам это не использовать в свою пользу ?

-Но, нас могут объявить пиратами, — сказал Константин.

-И скорее всего, объявят. Но, мне на это плевать,— намерено жестко сказал я.

— Идёт война. Наши корабли будут действовать по военным флагом России. Поэтому их газеты и парламенты о пиратах могут писать и говорить сколько угодно. И давай все эти оглядки на 'просвещенную Европу' оставим для штатских болтунов. Когда англичане, жгли селения на нашем Севере, обстреливали Одессу, ещё и ядовитыми бомбами никто, что-то не вспоминал о 'цивилизованных' правилах войны. С волками жить, по волчьи выть. Так с ними надо вести дела.Привыкай.,— закончил я свой монолог, и легонько стукнул кулаком по столу.

-Значит, нужны деньги и люди, — в ответ на это сказал Константин, смотря на меня.

-Деньги я дам. Ты же подбери надёжных и опытных офицеров, которые смогут справиться с поставленными задачами. Отбери и проведи беседу с каждым из них, лично. Они же в свою очередь пусть наберут для себя унтер-офицеров по специальностям и на должность боцманов. Сделаем им бумаги, и отправим в путь через Пруссию и Австрию. Наши посланники им негласно окажут всестороннюю поддержку,— уже, по сути, я отдавал распоряжения.

-Команды набрать, как я понимаю, прежде всего, из ирландцев, в той же Америке ?,— спросил меня князь.

— Да. Многие из них отлично помнят старые и новые унижения своего народа от англичан, особенно те, кто был вынужден покинуть Ирландию из-за голода несколько лет назад,— ответил я.

-Корабли покупать хорошие, не скупиться, как и всё остальное для похода. Пушки, ракеты, порох, особенно в Америке тоже не так трудно купить. Винтовки для команды взять системы Холла, Шарпса, револьверы, в Испании покупать тоже самое лучшее оружие. На каждый корабль надо постараться набрать столько, людей и вооружения, чтоб хватило для экипажа ещё одного. Для того, чтобы первый же подходящий приз на роль рейдера, в него и превратить, -продолжал я.

-Всё это надо сделать очень быстро и тайно. Никаких министров и адмиралов, только ты и я. Офицеров и матросов обязать молчать про всё это под страхом смерти и наказания их, близких за разглашение, и тем более измену. Пусть все подписывают соответствующие бумаги, -закончил я говорить.

После этого в ходе обсуждения деталей мы решили, что в САСШ покупать три-четыре корабля, в Испании один-два. Первыми двинутся в путь 'американцы', позже 'испанцы'. 'Янки' и начнут первыми. Придут на юго-запад Ирландии, высадят десант в глухой прибрежной деревни, поднимут русский флаг. Если местные захотят, раздадут им оружие. Потом сделают тоже самое на Корнуолле, потопят несколько судов у его берегов, и ай да на юг к Гибралтару, за зипунами, топя и захватывая всё, что будет под английским и французскими флагами. По пути туда зайдут и заберут например из испанской Ла-Коруньи, рейдеров -'испанцев'.

Пошалив в меру возможного у Скалы рейдеры идут на юг вдоль Африки, и режут попавшихся им англичан и французов. Телеграфа, тем более радио нет. Поэтому резвиться они там могут долго, и безнаказанно, даже высаживать десанты, беря на штык города и поселения в африканских владениях англичан и французов. Даруя свободу и оружие местным от имени русского царя. Далее через остров Святой Елены или без него, на Фолкленды, и в Тихий океан. Там можно тоже бритов идя вдоль Южной Америке попотрошить, и через Лос-Анджелес или Сан -Франциско на Дальний Восток, в США заодно и узнают, закончилась война или нет.

Кто из команд захочет принять подданство России, те пойдут на Дальний Восток, через Аляску, чтоб флаг показать, порядок в её водах навести. Кто нет, тот как говорится ... свободен. Тем более, что к этому времени члены команд станут за счёт призовых и трофеев людьми не бедными. Ведь они и разговоры о том, как русские дали возможность ирландцам пустить кровь англичанам очень скоро понадобятся вновь. Но, об этом великому князя Константину я не стал пока говорить, и так дел будет по горло.

А чтоб эти ирландцы вновь оказались там, где они будут нужны для будущих дел, им часть аванса и призовых оставят в банках Нью-Йорка, где они смогут их забрать только лично. Вряд ли захотят славные ирландские уже морские волки с ними взять вот так просто и расстаться.

Если всё пойдёт нормально, то вступление рейдеров под Андреевским флагом в войну можно ожидать в августе, пусть и с большим количеством рыжих в командах. Уверен англичанке и Парижу понравится такой ход конём.

Золото. Золотые слова. Молчание золото. Золотое время. Золотые дни. Сколько одновременно много и мало у человека золота в жизни. А ещё в ней может случиться 'золотой час', и применение основ первой медицинской помощи (ПМП). Спаси и сохрани Господь от такого, конечно. Кстати если б Александру сумели остановить кровь после взрыва, то он мог бы и выжить.

Так вот на войне ПМП, 'золотой час', отряд первой медицинской помощи, медсанбаты, когда они совокупности и дополняют друг друга, способны спасти тысячи, тысячи и тысячи жизней. И здесь в 1855 году, уже был такой человек, которые всё это прекрасно понимал, и даже реализовывал на практике в Севастополе, 'золотой человек', а точнее бесценный и незаменимый на своём месте. Николай Иванович Пирогов !!! Великий человек, врач, небожитель хирургии, педагог ! Можно уверенно говорить, что, мне повезло, что он у меня будет.

Что я мог от себя предложить медицине ? Санинструкторов,чтоб они оказывали на месте ПМП, и потом раненых доставляли как можно быстрее туда где им окажут дальше медицинскую помощь, пакеты ПМП, их делать надо массово, и чтоб они дали эффект, предстоит обучать офицеров, унтеров, как ими пользоваться, а они своих солдат. Мягкие носилки из парусины. Асептику и антисептику, йод, не помню известен он уже или нет, самое известное лекарство среди срочников ... зелёнку, гигиену, санитарию, маски, светильник для операций, термометр, капельницы, шприца. Всё это или почти всё уже известно. И я знал, точно, что в русской армии система военной медицины это полный трындец. Смертность среди солдат высокая, от болезней, ран. Причины ? А всё как всегда. На солдат почти всем благородиям насрать. Помер солдатик ? Не беда, нового забреют. Бабы же исправно рожают. И плюс к этому воровство у и без того небогатой военной медицины, и вечная не хватка кадров. Что ж до пенициллина, витамин, групп крови ещё годы и годы. А проблему надо решать здесь и сейчас.

Николай Иванович Пирогов в этот день проводил уже не первую и даже не пятую операцию. Он уже заканчивал. Солдату, который спал под эфиром, осколком от гранаты разворотило regio femoris anterior, и был перелом кости. И в момент, когда он её складывал, ему сообщили, что ему надо немедленно и лично принять у фельдъегеря бумаги. ' После. Пусть ожидают',— резко ответил хирург, и продолжил операцию.

Только окончив её, он вышел из операционной, вымыл руки, и пошёл за бумагами. Они и впрямь оказались важными, запечатаны были гербовыми печатями. Пирогов под роспись получил их. Вручив ему в руки бумаги фельдъегерь сказал: 'Господин Пирогов, первым вы должны открыть, вот это письмо'. И указал, на конверт, который был направлен ему из Первого отделения Собственной Е. И. В. канцелярии. Что он и сделал сев за свой рабочий стол. Развернув лист он прочитал строки, написанные не очень красивым почерком: 'Николай Иванович, прошу Вас сделайте всё возможное и невозможное для спасения как можно большего числа жизней, во имя самой жизни и для блага России. Александр'. И только через несколько минут после этого, он, открыл второй конверт.

Николай Иванович Пирогов в 1847 году получил чин действительного статского советника, это генерал-майор или контр-адмирал, если смотреть по военной линии Табель о рангах. Высокое звание, но, для того масштаба решения задач, что перед ним стояли мало. Фигня вопрос. Я кто в данный момент ? Самодержец, царь, князь, государь и великий князь и пр., пр ! Вот я своей властью и призвал великого русского хирурга в армию, но, уже в звании генерал-лейтенанта. Далее в моём рескрипте указывалось, что он назначается начальником всей медицины Крымской армии и Черноморского флота, должность у него заместитель командующего армии по медицине. Кроме этого он получал полномочия проводить мобилизацию медиков, нужных средств и ресурсов в пограничных губерниях с Херсонской и Таврической. А так же привлекать к ответственности всех, кого считал необходимым, для этого в усиление ему придавались жандармы. Да, теперь сам лично Пирогов сделает меньше операций, но, предпринятые им меры по улучшению дел с медициной в Крыму многократно возместит это.

По стране была объявлена мобилизация хирургов, врачей, фельдшеров, действующих и в отставке, так же отпускников или уволенных из армии унтеров, солдат, кто служил по медицинской части. Все большие города и губернии Европейской части, Польша, Финляндия, Оренбургская губерния, исходя из количества врачей у себя, должны были сформировать медицинские отряды. Кроме губерний Севера. В отряде должны быть обязательно хирурги, врачи разных специальности, фельдшеры, медбратья. Инструменты, материалы, медикаменты, препараты тоже должно было своим. Студенты старших курсов Военно— медицинской академии, медицинских факультетов в вузах, выпускники фельдшерских училищ тоже призывались в военную медицину. Кроме этого Европе должны были начать приглашать хирургов и врачей поработать добровольцами и по контракту, уверен будут желающие, особенно среди начинающих получить практические навыки на русских солдатах. Пусть, лишь бы жизни спасали.

К профессионалам я решил добавить народных врачевателей, знахари, знахарки, травницы. Брать должны были не старых. Навыки медицинской диагностики, лечения народными методами и средствами, ухода за больными, у них есть. С ноля учить не надо будет. Пусть берут свои травы, припарки, и, пройдя отбор у комиссии, чтоб галимые коновалы не прошли, с медотрядами от губерний отправляются в Крым. А, чтоб представители народной медицины шли не из под палки, им будут платить деньги за работу в госпиталях. Как и всем мобилизованным медикам, студентам. Я отдал распоряжение Минфину здесь не скупиться. Тех, кто из народников-врачевателей проявит способности и желание учиться врачебному делу после войны, отправить на курсы фельдшеров. Если в крепости будет, то получит вольную. Вот вам и социальный лифт. Так же как и санитаров из солдат и матросов.

Для производства медицинских инструментов, оборудования, лекарств, препаратов, подключили крупные аптеки, аптечные склады, всех кто сможет выполнить госзаказ в этом направлении. Заодно в ходе этого сделают зачатие фармацевтической промышленности, правда, без оргазма, в муках скорее. Будут закупки необходимого и заграницей. Перевязочный материал, корпию, постельное бельё, пижамы для раненых и больных, просто ткани, палатки, кровати, повозки для перевозки раненых, чаны и котлы для кипячения, заказали на заводах, текстильных фабриках, мануфактурах, швейных, каретных и прочих мастерских. И мыла, много мыла. Чтоб изгнать из армии и госпиталей антисанитарию, а вместо неё утвердить чистоту и стерильность. В борьбу за это должен был вступить и спирт. С его производством в России проблем не было. Ресурсы армии в Польше, столичном округе по медицине я решил не трогать. Им самим помогать надо. У них только часть хирургов и младшего медперсонала для Крыма взяли.

Начали компанию по сбору и отправки добровольцев медиков, врачей, и тех, кто решил помочь стране даже не имея медицинского образования или каких-либо умений в этой области. В медвузах, фельдшерских училищах и при военных госпиталях по стране должны были вскоре открыть ускоренные курсы для таких добровольцев, солдат и ополченцев. У кого образование и способности позволяли,тем упрощенный вариант фельдшера, без умения принимать роды, остальные в медбратья, сестры и санитары.

Подключили Святе́йший прави́тельствующий Сино́д. Обер-прокурору Александру Ивановичу Карасевскому было приказано организовать церковные медицинские отряды от епархий и монастырей, монахи в роли санитаров, медбратьев нормально будет. Будут врачевать тела и души заодно.

Отдавая приказы, распоряжения, подписывая указы, рескрипты я задавал себе вопрос: 'Почему многое из того, что, я теперь делал, нельзя было сделать сразу или в ходе войны ?' Ведь для того, что начать устанавливать паровые машины на оружейных заводах, использовать железную дорогу Волга — Дон,начать кормить солдат рыбой из Азовского моря, наладить производство перевязочных материалов, мыла, не надо быть попаданцем окончившим истфак. Задавал, и всё больше понимал, как оказывается всё было херово в стране под названием Российская империя. Просто охренеть как херово !!! И понимал ещё один момент. Очень важный. Какой же всё-таки бесценный народ жил в этой стране. Такое терпеть из поколение в поколение. А ещё говорят, вернее говорили, что, Россия не толерантная страна. Даже очень толерантная. И этот запас терпения надо использовать как можно эффективней пока он ещё есть.

1-18 марта

Винтовки, пушки, порох, амуниция, провиант, корабли и бесчисленное множество другого, что ещё нужно для войны. Где это всё брать ?

Так вот в истории были люди, которые очень, очень хорошо, прям таки блестяще разбирались в войне. Император Карл 5-й Габсбург и Наполеон Бонапарт. Кто из них сказал это, а может они за кем-то повторили. Неважно. Но, как говориться 'Зри в корень!'. Так вот, они говорили, что: 'Война, это деньги, деньги ... и ещё раз деньги'. Вот деньги и необходимо было найти для ведения и завершения войны.

'Где деньги Зин?', это была весьма расхожая фраза на форумах, когда речь заходила о тех или иных хотелках автора или кто их предлагал. Координат с кладами и утопшими золотыми галеонами я не знал. Нет я знал, про Долину Царей, Трою, Микены, золото Аляски, Колымы, Лены, Амура, Южной Африки, примерные места месторождений в Казахстане, Узбекистане, в Новой Гвинеи, и на острове около Соломоновых островов. Про алмазы Намибии, вновь Южной Африки, Якутии, около Архангельска. Но, это всё в будущем. А деньги нужны как говориться вчера. И было у меня только одно место где их взять и зовётся это место ... Российской империей. Можно конечно, и скорее всего придётся и делать внешние займы. Но, буржуины, суки, такие проценты заломят, что и Мальчишу -Кибальчишу тяжко станет. Итак, что я мог сделать вновь или усилить эффект от того, что уже было, чтоб из России добыть денег для войны.

Первое. Введение монополии государства на внешнюю торговлю. Или вариант НДС, повышения пошлин на экспорт. Хоть и война идёт, а экспорт то идёт. Путь дорожку транзиты через Пруссию неплохо уже проторили. Да вою будет много, но, особо ретивых противников можно будет и во враги отечества записать. Ещё больше расширить торговлю с Пруссией, Австрией, Данией, германскими государствами, США, Персией.

Второе. Все переводы денег за границу взять Минфином под контроль. Совсем запрещать не будем, но, сильно ограничим и проценты за перевод сделаем, мама, не горюй. Чтоб заработать на тех, кто всё-таки решит выводить средства из страны. Заодно и увидим, кто и сколько будет выводить.

Тотальный запрет на вывоз драгметаллов и камней из страны. В любом виде. Ведь найдутся умные нацепят на себя и навешают на своих баб по кило ювелирки с камням, и свалят за бугор. Даже мундиры и камзолы шитые золотом и серебром не будут выпускать из страны.

Третье. Под контроль государства должна была максимально попасть добыча золота, серебра и драгоценных камней. Частные добытчики должны будут его продавать только ему. Продать часть того, что лежит у них в кубышках, что уже добыли и будет добыто. Тех, кто будет юлить и утаивать, ждут штрафы по варианту 'себе дороже', уголовные дела и частичная конфискация. Конечно, золотопромышленникам не понравиться продавать золото, за кредитные билеты и безнал. Но, обижать их не будем. 'Диких старателей', скупщиков, посредников и всех кто работает с драгметаллами и камнями вне закона, ждут телесные наказания, потом каторга от пяти лет, конфискация. Поскольку вольные старатели парни вполне лихие и резкие, и все поголовно вооружены. Тем, кто с ними будет работать, для безопасности и ускорению процесса, кроме полиции, будут приданы казаки и воинские команды. До приисков Миасса и Урала, рука государства доберётся быстро, а вот до Енисея и Алтая уже не так. Ну, лучше, пусть, позже, чем совсем поздно.

Четвёртое. Прекратить фигачить десятками миллионов кредитные билеты, ничем не обеспеченными хоть как-то. Запретить полностью на них менять золотую и серебряную монету для физлиц, для юрлиц только после разрешения Минфина. А вот покупать у населения звонкую монету за бумагу по повышенную курсу можно. Ввести режим тотальной экономии. Начать госрегулирование цен на товары первой необходимости, ударить по спекулянтам. Прям самодержавный якобинец получается !

Пятое. Провести общероссийский военный заём. Выпустить для продажи облигации выигрышные и процентные, самые мелкие номиналом в 5 рублей. Минфин, Штиглиц и другие крупные дельцы, кто имеет выход на финансовые рынки Европы пусть работают по внешним займам. В Штатах можно пробовать взять кредит. Все госслужащие, именно ВСЕ, кто имел жалование от 50 рублей в месяц должны были сделать единовременное отчисление месячного жалования в Императорский военный фонд, во главе, которого стоял собственно император, и очень желательно, чтоб не бумагой, а металлом. Те, кто получает более 100 рублей в месяц только серебром или золотом. Это конечно будет добровольно-принудительно, под запись кто, сколько сдал, ведь можно было отчислять и больше. Тем более сверить по ведомостям будет не трудно. Получает Минфин, МИД, МВД и прочие составные компоненты госаппарата, для выплаты жалования своим служащим столько то из казны в месяц, вот и должны столько же отчислить в фонд, а желательно больше. Совсем уж бедных чиновников решил я не трогать, а те, кто от 50-ти и выше получает, уже значит на должностях сидят. И конечно нарушают закон своими коррупционными действиями. Так, что жирок у них есть. Те военные, кто не имел прямого отношения к боевым действиям, так же должны были сделать отчисления. Ибо не хрен. Никогда я особо не любил тыловиков. В армии был у нас майор Нуритдинов и прапорщик Андреев, тыловики, так они падлы тащили всё, что можно было. А мы голимый овёс неделями ели. И ходили в бушных бушлатах, мне так вообще достался бойца, который повесился до этого.

Шестое. Начать по стране ещё с большим размахом сбор пожертвований. Желательно драгметаллами. Серебряная посуда, столовые наборы, ювелирные изделия, тоже пойдут. Можно имуществом. Например, каретами, конным парком, для ускорения переброски войск и грузов. Для подачи примера я приказал передать царские яхты в состав Балтийского флота. Паровая яхта 'Александрия', как говориться, почти новьё, муха не сидела. В строй вели летом 1853 года. 228 тонн, железный корпус, весьма приличная скорость, 13,95 узла на испытаниях. После разгрузки от лишнего веса и всякого роскошества даст и за 14-ть узлов, тем более она была сделана, чтоб свободно ходить по мелководью. Чем не носитель шестовых и морских мин ?

Седьмое. Я немного пересмотрел свой подход касаемо имущества императорской семьи. Зачем отправлять на войну дорогущее ружьё, когда его можно продать и на эти деньги сделать десятки винтовок ? Поэтому я распорядился отобрать не особо ценное имущество по сравнению с другим, а именно, сервизы, вазы, чаши, столовые наборы, оружие огнестрельное и холодное, драгоценности, даже собак не пожалел, и несколько лошадей, и прочую всякую мелочёвку. И устроить на базе всего этого благотворительный аукцион. Пригласить на них от моего имени толстосумов, и пусть богатеи понты колят между собой на предмет покупки барахла императорской семьи. Половина от полученных денег с аукционов уходила на войну, остальная в мой личный фонд, совсем личный. Должен же я был иметь заначку, как нормальный мужик.

Восьмое. Старообрядцы и евреи. Тех, кого в России притесняли на государственном уровне. Первым должны были в ближайшее время сделать деловое предложение. Суть такова. Они скидываются весомой суммой, и власть начинает постепенно отменять ограничения для них. Я это и так собирался сделать. Прекращать эту средневековую хренотень, ещё и по отношению с православным. И так расколов и трещин хватает в русском этносе, зачем же и дальше продолжать раскол ? Но, староверы мужики деловые, поэтому именно сделка им будет по душе. А то если просто так на уступки пойти, будут думой изводиться: 'В чём подвох то ?' А так привычно, сделка.

С евреями собирался поступить пока более цинично. Для начала полиция и жандармы проверят, кто из них живёт за чертой оседлости незаконно. И дадут им выбор, от 5-ти лет каторги, конфискация и выселение семьи, или от пятнадцати тысяч рублей серебром штраф. И представителям крупного еврейского бизнеса в России будет предложен вариант, двенадцать тысяч серебром, плюс взнос за купца первой гильдии, и добро пожаловать на большую землю. Девятое. Борьба с не уплатой налогов, взимая сборов. Введение налога на ввоз всякой дорогой хрени из-за границы, повышения налога по питейному сбору для откупщиков. И мера, которая должна была кратно перекрыть все остальные пункты. Чрезвычайный военный налог! С земли, имущества 2 %, с дохода в год 10-ть %. Для тех у кого в семье отец, сын, родной брат(а кормильца нет), муж, уже служат в армии, флоте или ополчении, налоги были на половину меньше. Это распространялось и на сестёр милосердия.Если служили два близких родственника, налоги не взимались. Но, я решил, что это императорской семьи касаться не будет. "Империя-превыше всего !" Налог был для ВСЕХ !!! Со ВСЕХ ! Все должны были его заплатить, от последнего забулдыги -босяка до самого царя-батюшки. Вводится он будет императорским указом.

Десятое. Нужен был человек, который мог это всё и другие мероприятия по изысканию денег вполне и сносно реализовать.

По-моему запросу глава Минфина, Пётр Фёдорович Брок, составил докладную записку, как решается вопрос денег. Внешние займы, выпуск новых кредитных билетов, заимствование из казённых кредитных учреждений, это были основные пути, хотя были приняты меры по ограничению вывоза золота, по обмену бумаги вновь на золото, режим экономии госаппарата. Хорошо, но, мало. Нужно было замедлить рост дефицита бюджета, инфляции, уход денег заграницу причём в виде драгметаллов, и при этом покрывать расходы на войну.

Поэтому глава Минфина Брок не смотря на все его заслуги, был мною забракован и отправлен в максимально почётную отставку уже 28 февраля.

Рейтер, Бунге, Вышеградский это министры финансов, которые были в той истории. Кто-то и братьев Ламанских был знатным банкиром и финансистом. Может кто-то из них и в этой будет, но, пока они ещё молоды и главное не опытны для такой должности. Поэтому мой выбор был прост. Минфин должен был возглавить, Алекса́ндр Макси́мович Княже́вич. Он имел огромный опыт работы с финансами империи, он занимал пост директора канцелярии министра финансов, а в 1844 году стал директором департамента государственного казначейства. Его считали учеником Е. Ф. Канкрина, и даже его приемником на посту министра финансов. Но, не стал после Канкрина, и после смерти Ф.В. Вронченко в 1852 году. С П.Ф. Броком они не сработались. Причина обычна, профессионал высокого класса и не очень профессионал. Итог этого, Княже́вич был удалён из его родного Минфина, где прослужил более сорока лет в Сенат.

И вот теперь утром 1 марта 1855 года, Алекса́ндр Макси́мович Княже́вич, сидел перед мной за столом.

-Алекса́ндр Макси́мович, вчера мной был подписан указ об отставке нынешнего министра финансов,— начал я разговор после обоюдных приветствий. Княже́вич не шевельнулся на это, только его глаза выразили полное удовлетворение этой новостью.

— Война усугубила наши финансовые трудности, она требует огромных расходов. И я хочу, чтоб именно Вы стали в это время главой Минфина. Тем более вы столь долго к этому шли, и полностью заслуживаете это назначение, -говорил я, смотря на него. Глаза Княже́вича вновь отзывались на это удовлетворением.

— Времени на уговоры и раскачку нет, Алекса́ндр Макси́мович. Поэтому уже завтра вступайте в права министра, и за дело. Война требует денег ! Я дам вам карт-бланш и полномочия для этого. Хотя понимаю, что это будет очень нелегко., — сказал я. Глаза Княже́вича отреагировали на это грустной удовлетворенностью в варианте: 'А когда было легко ?'

Поняв, что задача ему поставлена, он встал, и сказал: ' Я всю жизнь честно служил покойному государю, Николаю Павловичу, Отечеству. И сейчас приложу все свои оставшиеся силы для этого. Благодарю вас Ваше Императорское Величество за доверие !' После этого мы начали обсуждать мои пункты и другие меры.

На мои предложения Княже́вич реагировал спокойно, он походу был флегматиком или стал таким за долгие годы службы. На военный заём, дела с драгметаллами, снижение размеров эмиссии кредитных билетов, он довольно покрякивал. А вот на монополию внешней торговли, и особенно на военный налог он выразил тревогу.

— Ваше Императорское Величество ! Если идея монополии государства в торговле не нова для России, то, налог для ВСЕХ вызовет, несомненно, ... резонанс в обществе,— сказал он глядя на меня.

— Алекса́ндр Макси́мович, резонансом займусь я, вы не думайте о нём. Ваша задача добыть денег как можно больше, и желательно с минимизацией негативных последствий этого после войны, — улыбнувшись ответил я.

-И если говорить о будущем, которое обязательно настанет. То, о чём следует уже сейчас думать, так это о перестройке финансовой системы России, Государственном банке, биметаллизме и создании запасов золота и серебра, об изменениях в налогообложении, протекционизме, развитии своей промышленности и торговли, отмене питейных откупов, создании института Финансов и экономики, и ещё очень и очень обо многом, Алекса́ндр Макси́мович, — сказал я. -Кроме этого надо сделать прогноз какими мы выйдем в плане финансов и торговли из войны. И составить план мероприятий как это сделать более мягко, и меры по финансам и налогам на послевоенный период. Так, что, господин министр собирайте сведущих людей, думайте, обсуждайте, прогнозируйте, предлагайте.

После этого мы ещё раз прошлись по тому, что я предложили и уже сам Княже́вич. Под конец разговора, я ему назвал фамилии, Рейтер, Бунге, Вышеградский, Ламанский. Попросил, чтоб их обязательно нашли, и привлекли к работе в Минфине. Пусть начинают, продолжают набираться опыта, а там дальше будет думать, кого куда направить.

Указы, приказы, рескрипты, распоряжения, комитеты, комиссии звучит солидно, грозно. Но, надо, чтоб это был не звук, а работало. Нет, я конечно самодержец. Но, как показывала история России, даже это было часто мало для проведения в жизнь того или иного решения. А у меня война идёт, бардак в стране, поэтому я должен был стать разнородным эффектом в одном флаконе, а именно самодержцем -диктатором. Иначе брали меня сомнения, что вытянем то, что я тут уже наделал и напланировал. И для этого я должен был сделать это.

Третьего марта после обеда у Алексея Петровича Ермолова, было столь редкое за последнее время хорошее расположение духа. Он даже на удивление слуг отказался от послеобеденного сна. Постаревший, грузный, 'гроза Кавказа' бодро ходил по комнатам, и своим всё ещё рыкающим голосом, громко говорил: 'Ну слава Богу, наконец-то взялись за дело видать крепко ! Резво взял наследник. Что ж так сразу не делали ... сучьи дети ! Столько времени потеряли ! Помоги и укрепи нас Господь в начинаниях !' И он перекрестился три раза на иконы. И его взгляд с них невольно перешёл на стену, где было развешано разное оружие. Сабли, шашки, кинжалы, пистолеты. Посмотрев на него Ермолов, что-то неразборчиво прорычал, и сокрушенно махнул рукой. 'Бумагу и чернил. Быстро !!!', гаркнул генерал так, что дремавший на кресле толстый кот со скоростью метеора и бешеными глазами, рванул под ближайший шкаф. После того, как их принесли, надев очки, кряхтя Ермолов сел сам писать письмо, где соглашался встать во главе 'Комиссии по преодолению злоупотреблений'.

Светлейший князь, представитель 'николаевской гвардии', бывший военный министр, нынешний председатель Государственного совета Российской империи Алекса́ндр Ива́нович Чернышёв несмотря на одолевавшие его в старости болезни тоже после прочтения газеты оживился. ' Орлова сделал своей правой рукой. А меня даже не включил в состав этого комитета !? Резко начал наследник !',— не давали ему покоя мысли, которые вызывали раздражение и даже обиду. Из-за этого у него начался приступ сильной головной боли. Он был вынужден принять эти дурацкие горькие капли, и с холодным полотенцем на голове лечь в кровать. После сна ему стало лучше. 'Впрочем, может это даже и лучше. С меня будет меньше спроса',— сказал он себе. Он всё-таки отдавал себе отчёт в том, что делами как в былые годы он заниматься был совсем не в силах. И внутри его жила мысль, о том, что есть и его доля вины в поражениях русской армии в этой войне. Перед собой и Всевышним он мог быть честным.

Причиной такого возбуждения старых генералов были газеты 'Московские ведомости' и 'Санкт -Петербургские ведомости', в них как, и во всех крупных газетах России, в экстренных выпусках был опубликовав императорский указ. После его прочтения некоторая часть России, прежде всего в столицах начинала понимать, что, что-то пошло в ней не так как раньше. В Российской Империи было объявлено императорским указом военное положение! По всей стране! А не как раньше, только в пограничных областях, прилегающих к театру войны. И, что особенно настораживало, служащую часть населения по военной и статской линии, должны были появиться военно-полевые суды и упрощённое судебное производство. Плюс к этому ужесточались наказания за очень многие преступления. Было упомянуто в указе, о саботаже, халатности, и каком-то вредительстве. И теперь казнокрадство, использование служебного положения, и прочие "щенки борзых" могло быть рассмотрено как преступление против государства в военное время, и как измена отечеству и присяги. А за это грозило теперь, лишение дворянства, званий, чинов, каторга, можно было угодить в солдаты, и шла эта дорожка вплоть до эшафота. И в довесок ко всему этому ещё была и ... конфискация имущества !!!

Так же император стал Верховным главнокомандующим, и главой доселе невиданного органа, который именовался — Государственный комитет обороны (ГКО), куда вошли главы министерств, Военного, Морского, Внутренних дел, финансов, глава жандармов, великие князья Константин, Николай и Михаил Николаевичи. Товарищем председателя ГКО, то есть императора, стал граф Алексе́й Фёдорович Орло́в. Решения ГКО были обязательными для всех подданных, организаций и органов власти. Помимо этого империя разбивалась на ряд округов, которые включали в себя несколько губерний, генерал-губернаторства, в округах вводились посты полномочных представителей императора. Таким образом, я стал самодержавным диктатором. На всякий пожарный случай в столицах, больших городах, Польше, Финляндии в полную боевую готовность были приведены войска, полиция, жандармы. Но, после опубликования указа было тихо. Чинуши если буду гадить, то втихаря и своими методами.Всякие бумагомарательные борцы за вашу и нашу свободу кишкой тонки, чтоб выступить по серьёзному. Гвардия была занята проводами первой и сборами второй волны в Крым.

Далее следовали уже приказы по армии и флоту. В итоге вышло так, получились армии, Северная, это Питер, Финляндия, Прибалтика, командующий Ридигер, и мой заместитель как верховного, ему рокировку войсками проводить. Западная армия, это Польша и западные губернии, там оставался Паскевич, Южная, от Дуная и до реки Буга, здесь не менялся Горчаков. Крымская армия, от Буга до Перекопа, сам Крым, берега Азовского моря и Черного до Геленджика, здесь хозяином уже стал Барятинский, только он ещё не доехал до хозяйства, Кавказская армия, это Кавказский и Закавказский край, командующий и наместник Муравьёв. На Белом море создан объединённый армейско-флотский Беломорский отряд, командующий военный губернатор Хрущов. Черноморский флот уходил под командование Крымской армии. Командующим всеми силами в Севастополе был назначен Нахимов, и он получил ещё должность зама Барятинского. Отдельным приказом формировалась Азовская флотилия, командующий Новосильский, она была в прямом подчинении у командующего Крымской армии. Все гражданские власти губерний, где располагались армии или были близко к зоне боевых действий напрямую подчинялись их командующим. Больше всех получил, конечно, Барятинский, уже обобранные войной Таврическую, Херсонскую, Екатеринославскую губернии. И теперь ещё Киевскую, Полтавскую, Харьковскую, Курскую, Воронежскую, Орловскую, Черниговскую, земли войска Донского, войска Черноморского.

Ещё в полный рост бурлили страсти по указу о введении военного положения. Как Россия вновь всколыхнулась.

Восьмого марта вышел манифест-воззвание, 'Отечество в опасности!' Смысл его был прост. Россия вновь подверглась нападению объединенной Европы, за то, что отстаивала свои интересы, и вновь защищала православных и остальных христиан от жестокостей и угнетения со стороны Османской Турции. И теперь Россия снова должна сражаться с вражеской коалицией за свою свободу, независимость, веру и величие. Крымская война в манифесте сравнивалась с Отечественной войной. Наполеон III-й тут пришёлся очень кстати. Звучал призыв отбросить пораженческие настроения, и опять объединить усилия всей страны, всех её народов, и во главе с государем-императором, начать сражаться за Отечество с новой силой, поскольку вопрос стоит о сохранении Россией своей независимости, а не о просто войне. Говорилось в манифесте, что кроме врагов внешних, явных, есть враги и внутри России. Которые своим действиями противодействуют успешному ведению войны за сохранение независимого Отечества, веры. И с ними, как и с врагами явными, будет вестись война без милости и пощады. Указывалось, что каждый верноподданный государю — императору, верный сын России должен делать всё в своих силах, чтоб в этой тяжёлой войне можно было добиться успеха. И отстоять независимость, веру, и величие России, как это всегда делали их предки далекие и близкие испокон веков. Заканчивался манифест так: ' Всё для войны — всё для победы!', 'Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!', 'Мы Россия, с нами Бог !' По заголовку и по лозунгам в конце манифеста был, конечно, почти плагиат. Я это стырил у большевиков, а они в свою очередь у Великой Французской революции, остальное у славного советского, в моем варианте попаданца будущего. Хотя может его и не будет. Но, мысли всё равно верны на все сто. А по Россию и Бога, взял и переделал, великого Суворова. Вот такая получилась связь времён.

Манифест своим эффектом объёмного взрыва информационно перекрыл собой указ о военном положении и Государственном Комитете Обороны. На, что впрочем, и был мой расчёт. Метода Штирлица, запоминается последняя сказанная фраза.

От рванувшего бомбой манифеста по России, пошла волна удивления. Все кто был сведущ в её истории бросились искать нечто подобное в ней. Ой, как не часто власть, прямо призывает к единению высокородных князей и крепостных мужиков, и обращается с призывом к стране помочь себе. Такое было только в дни нашествия Наполеона, в Смуту. Мне потом говорили что, многие, когда прочитали манифест, не то, что перекрестились, прослезились. В том, числе и Михаил Петрович Погодин.

После манифеста в России начался новый подъём патриотизма. Собирали деньги, золото, серебро, одежду, обувь, ткани, кареты, повозки, порох, свинец, лошадей. На основе добровольцев, и на деньги жертвователей формировались новые отряды сестёр и братьев милосердия. Отозвались на манифест молодёжь и отставники разных возрастов и званий, не массово, но, несколько тысяч добровольцев армия, ополчение в течение войны вобрали в себя. Была запущена по новой машина агитации и пропаганды. Так вышли в серию плакаты, которые я вновь взял из будущего. С одного из них строго взирал ветеран войны Отечественной войны 1812 года, и вопрошал: 'А что, ты, сделал для Отечества ?', на другом персонажи похожие на Викторию, Наполеона III— го, Кавура, и турок просто на турка, тянули руки к Севастополю, Крыму, а русский солдат и матрос, били по ним прикладом и протыкали штыком. Так же были плакаты 'Наше дело правое — победа будет за нами!', 'Отстоим Севастополь!', 'За наше великое Отечество!', и конечно мощнейший 'Родина — мать зовёт!' Были плакаты и от меня самого. На нём офицеры, солдаты, матросы впереди, на заднем фоне ополчение, штатские, народ в национальных костюмах, в том числе и с азиатской внешностью, сверху их карта России с гербом. И все они выступают как бы в едином порыве против врага, которого видят перед собой. Надпись на плакате гласила: 'Империя, Отечество — превыше всего !' И примерно такая же картинка, но, с 'Мы Россия, с нами Бог !' Русские литераторы, публицисты отозвались новыми стихами, заметками, статьями в тему манифеста, либеральная часть общества пока помалкивала. Может сказать было пока нечего, а может, не хотелось получить обструкцию или вообще попасть во враги отечества.

После указа и манифеста страна должна была ещё сильнее в войти в режим войны по полной. А госаппарат на всех уровнях так вообще должен был начать жить и работать по простым правилам: 'Сделай или сдохни!', 'У каждого косяка, ошибки, есть имя, фамилия, должность или звание'. Я же на несколько дней переключился на тот объект, удержание которого, могло позволить надеется, что войну можно будет свести к боевой ничьей. И имя ему было ... Керчь.

Я думал, считал, верил, что удержание Керчи позволит наряду с моими прочими предпринятыми действиями, закончить войну более мягко для России. Почему так ?

Первое. Мельников восстановит сначала конно-бычью железную дорогу Волга— Дон, её планировали запустить в первой декаде мая, а к осени будет уже полноценная жд.

Второе. Дмитрий Егорович Бенардаки с компаньонами, и их 'Камско-Волжское акционерное пароходное общество' с капиталом более миллиона рублей, будут точно не прочь взять под себя судоходство по Дону и получить его часть по Азовскому морю. Поможет им в этом война, выданная госсубсидия, поддержка властей, в том числе и в моём лице. Использование субсидии будут, правда, тотально контролить. И пусть пароходы будут построены на скорую руку, но, они начнут доставлять в Крым сотни и сотни тонн грузов нужных для войны.

Третье. Грузы эти пойдут не в Геническ. А к Арабатской стрелке, чтоб от неё выстроить максимально короткий путь до Севастополя. На косе сделать причалы,и от неё наплавной мост или на сваях через узкий пролив уже к берегу Крыма. И оттуда по кратчайшему пути прокладывать дорогу в Симферополь, Бахчисарай и Севастополь. Благо степной Крым это позволяет сделать. Около 170 верст выходило. Можно было на повозках и пёхом добраться меньше чем за неделю. И можно думать конно-бычьей железной дороге от импровизированного порта в сторону Симферополя. Опять же для начала. Через это улучшить снабжение Севастополя и Крымской армии, а о роли снабжения для воюющей армии особо и объяснять не надо.

Для этого нужно удержать Керчь в своих руках. Об этом я написал Барятинскому ещё в феврале. Хотя он это понятно дело и сам понимал. Оставался вопрос как ? Здесь были плюсы и минусы.

Минусы. У союзников большой резерв возможностей. Силы для десанта, средства его доставки к месту высадки, снабжение, силы флота. Сколько точно будут высаживать для захвата Керчи я не помнил точно. Что-то посередине между десятью и двадцатью тысячами, то есть от четырнадцати до шестнадцати. Запросил я данные о том, как укреплена Керчь на данный момент у военного министерства срочнее срочного. Почитал. М-дя, мля! Слов нет, одни маты !

Для защиты входа в Азовское море на берегах Керченского пролива в 1854-начале 1855 гг. были построены временные батареи: Павловская на Павловском мысу, Николаевская на мысе Ак-Бурун, городская в центре города Керчи, Георгиевская на Карантинном мысу (в Керченской бухте), Успенская вблизи крепости Еникале, Приморская на приморском фасе крепости Еникале и Казачья на косе Чушка. Сколько орудий установлено точно на батареях не указали, от тридцати до сорока. Причём среди них ее было реально тяжёлых орудий. На начало 1855 года численность войск, выделенных для защиты территории от Феодосии до Керчи, а это сто верст, не превышала 8 000 человек, что было явно недостаточно. Основные силы керченского отряда размещались в Еникале, Керчи, на Павловской позиции и в Камыш-Буруне, всего две с половиной тысячи человек.

Вывод из всего этого был говоря просто, по— русски, полный п ... ец ! Керчь крайне слабо укреплена и вооружена, войск для её обороны явно не достаточно. Вдобавок к этому Меньшиков как командующий мало чего сделал для укрепления самой Керчи и перекрытия пролива. Хотя наказной атаман Войска Донского генерал-адъютант Михаил Григорьевич Хомутов, на плечи которого легли забота о защите Керченского полуострова. Ещё с марта 1854 года вновь и вновь обращал внимание военного министра князя Долгорукова, Меньшикова и других воинских чинов на то, что Керчь — это прежде всего, ключ к Азовскому морю, к базам снабжающим продовольствием Севастополь. Только баран не мог это понимать.

И благодаря энергии генерала Хомутова к июлю 1854 года были закуплены 34-е судна, и затоплены у Павловской батареи в проливе, что его перегородить. Но, их высоты не хватало, что сделать это во время прилива и для мелкосидящих кораблей. Бон, который был установлен течением и штормами уничтожило. Генерал Хомутов командировал в Санкт-Петербург поручика Кавказского саперного батальона фон Крута с целью приобретения 'гальванических принадлежностей' для устройства в проливе мин и фугасов. По первоначальному плану намечалось установить 100 мин.

То есть всё было хреново. Это был явный минус.

Но, и были плюсы. Был генерал-адъютант Михаил Григорьевич Хомутов, который и был мною оставлен на своей должности. Вместо Вульфа, командовать Азовской флотилией будет контр-адмирал Фёдор Миха́йлович Новоси́льский, в помощниках у него Григорий Иванович Бутаков со товарищами. Нечего им киснуть в Севастополе. Пусть на море делами займутся, хоть и Азовском. Море их взбодрит. Командующий Крымской армии теперь Барятинский тоже плюс, как и мой категоричный приказ. 'Керчь удержать !'

Керченский пролив мелкий для больших кораблей, значит, против крепости и береговых батарей не будут задействованы большие пушки, больших кораблей. Есть проверенные в деле морские мины и кадры, которые умеют с ними обращаться.

В Керчи был целый железоделательный завод ! Увеличившийся гарнизон Керчи снабжать с моря было проще, чем Севастополь. Всё это очень даже плюсы.

Гарнизон Керчь я намеривался серьёзно усилить пехотой, конницей, артиллерией. Явный положительный момент. И я знал пусть и не точно, когда союзники придут, где будут высаживать десант, сколько примерно сил. Бесспорно плюс ! И самое главное я сам себе поставил цель ... удержать Керчь ! Без этого все остальные мои потуги вырулить Крымскую войну, могут быть поставлены под сомнение.

Командующий Крымской армией, князь Александр Иванович Барятинский получив приказ о своём новом назначении мчался со своего ставшего ему почти родным и близким Кавказа в Крым. Из огня да в полымя. Из одной горячей точки в самую горячую точку Крымской войны.Новость и приказ о назначении его командующим Крымской армией стала для него неожиданностью. Мысли и чувства его были в связи с этим противоречивы. Он понимал, что Крым это сейчас не Кавказ. На Севастополь, его борьбу смотрит не только вся Россия, весь мир. И теперь ему предстояло эту борьбу возглавить и вести. До победы ? Вряд ли. Поражения !? Эту мысль от себя князь гнал. Получив приказ о назначении его командующим Крымской армии, Александр Иванович Барятинский через некоторое время вдруг понял, что он теперь ему может предстоит встать на одну ступень ниже великого Кутузова. И у него даже дух перехватывало от мысли, что так и будет если он сможет добиться успехов в Крыму, и может даже удержать Севастополь. Ведь его далёкие и близкие предки весьма заметно участвовали в истории России на последние два века.

Одни служили Лжедмитрию 2-му, другие воевали воевали против него. Князь Барятинский Иван Петрович в 1661 возглавлял делегацию, заключившую Кардисский мир с Швецией. Позднее был воеводой в Якутске и Енисейске, подписал уложение об уничтожении местничества. Юрий Никитич Барятинский одерживал победы в русско-полькой войне 1654-1667 годов. Будучи комендантом киевского гарнизона, отказался выполнять поручение Шереметева по сдаче Киева полякам, ответив исторической фразой: "Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!" И он по праву считается победителем бунтовщика Степана Разина. Князь Барятинский Иван Фёдорович — участник Персидского похода, получил награду лично от Петра I за храбрость в Гренгамском морском сражении. В 1730 году поддержал депутацию дворян, потребовавших отмены Кондиций, за что получил от Анны Иоанновны чин генерал-лейтенанта. В 1735-1736 годах занимал должность московского генерал-губернатора, с 1736 года — командующий войсками в Малороссии, получил звание генерал-аншефа. И вот теперь история, волей императора Александра Второго даёт ему, князю Александру Ивановичу Барятинскому, вероятно сделать самый значимый вклад в историю России от славного рода князей Барятинских. Готов ли он это сделать ? "Да !", -ответил себе князь на этот вопрос. 'В Боге моя надежда',— добавил он, сказав себе девиз своего рода.

Уже в пути его застали новости о введении военного положения в стране, создании Государственного Комитета Обороны и принятии на себя императором верховного командования. ' Что ж, это по крайне мере лучше чем было', -подумал князь быстро осмыслив нововведения. И одновременно с этим он получил приказ и письмо от императора. Приказ об удержании Керчи, и предложения от императора как это сделать.

Попав в эту историю, несмотря на огромный поток дел, я постоянно возвращался к вопросу о Керчи. Сначала был такой план, и он был не до конца мой. Его я взял из книги 'Поворот', где тоже попаданец, но, в какого-то князя ещё ДО войны. Винтарь револьверный он там сделал, стал вхож к императору, собрал, обучил ополчение, вооружил их своими винтовками. И отправился с ними именно в Керчь. В общем, он сделал так. Заложил фугасы на дороге от Камыш -Бурун к Керчи, и во время движения противника рванул их. После этого атаковал конницей, но, не сумел одолеть союзников. Оставил Керчь, и всё-таки решился на ночную атаку союзников уже в самой Керчи. И в ночном рукопашке русские взяли верх. Я тоже думал сделать так. Фугасы, и атака с фронта, флангов и тылы пехотой и конницей. Думал— думал и ... передумал. Сколько фугасы убьют, ранят, контузят ? Тысячу, две, три ? Десять, двенадцать, четырнадцать тысяч всё равно останутся. А союзники то уже матерые, опытные, натасканные. Даже турки, особенно после своего успеха в Евпатории. Успеют принять боевые порядки, и встретят нашу атаку винтовочным и артиллерийским огнём. Сумеет через него пробиться наша пехота и конница ? Инкерман показал, что нет. А ведь винтовок у противника с того времени стало больше, воевать он научился лучше. Поэтому нет. От этого варианта я отказался. И думал дальше, и придумал.

На этот вариант меня навели, доставленные образцы броников, касок, перчаток, наколенников и налокотников. И мои практические ежедневные занятия штыковым боем.

Я в той жизни по утрам делал зарядку, летом ходил на тренажёры, был вполне стройный и даже мог подтянуться раз десять, правда, с дерганием, отжаться за полтинник раз, километр проплыть не проблема. Хотя всё равно ленился.

Здесь касаемо ЗОЖа решил, что нет, лениться нельзя. Здоровья мне надо будет тут много. Больше обычного. Поэтому бросил курить, начал делать зарядку по утрам, принимать соляные ванны, нервы беречь надо. Соляную комнату, бассейн для плавания построят потом, с Сиама привезут массажистов, жень-шень тоже. А вместо тренажёров у меня были офицеры конвоя и унтер-офицеры гвардии, с которыми я начал заниматься сабельным и штыковым боем. Для овладением последним распорядился, чтоб прислали лучших бойцов. Была у меня по этому поводу одна мысль. На них же испытывали комплект защиты бойца, так же и в столичных частях, и в полевых условиях.

Вот они со всей своей гвардейской силушкой, а мужики были с меня нынешнего ростом, только более мышечные, попытались пробить броники. Били так, что штыки гнулись, три тканевых броника пробили. Остальные устояли перед напором русской гвардии. Я заставил их, и дворцовых гренадёров ходить целыми днями в бронежилете, каске, с винтовкой. Провели они в комплектах защиты между собой и выставленными против них гренадёрами своих лучших штыковиков, а там служили лучшие из лучших, не один штыковой бой. Это был, можно сказать, танец, только с гарантированным смертельным исходом для противника. Я даже рот открыл от удивления. И те и другие могли нанести удар в любую часть тела, ранить, оглушить или сразу убить противника одним ударом в сердце, в шею, в голову.

Если владением холодным оружием Александр Второй имел навыки, и тут я его памяти давал полную свободу, то в штыковом бою успехи были пока более чем скромными. Эти зверюги унтера, Федот и Георгий, естественно щадя меня, поставили мне не один синяк на теле. Было даже смешно смотреть на их испуганные лица, матерых вояк, когда я в очередной раз шипел или ругался от боли после пропущенного выпада или удара. Унтера, в чьих глаза виделась глубочайшее раскаяние за содеянное, поначалу чуть ли на колени не падали говоря: 'Прощения прошу Ваше Императорское Величество !!! Не хотел я. За ради Бога простите! Без этого никак нельзя учиться'. Через несколько занятий приноровились и они, и я к друг другу. И они признали меня перспективным учеником.Наверняка лукавили. Унтера, кстати, вынесли вердикт в пользу штык-ножа. Я специально распорядился для тренировок использовать винтовки с классическим штыком, и люттихские штуцера, которые имели немалый штык-тесак. Им они не только кололи, но и наносили резаные раны.

Защитные комплекты им понравились, они сделали по ним свои замечания, предложения, чтоб сделать их ещё более удобными и надёжными. Особенно приглянулись им перчатки, и наручни. В них они смело отбивали удары, и уверено перехватывали рукой даже штык-тесак. И вот в ходе этого сабельно-штыкового ЗОЖа, в моей голове сошлись под общий знаменатель броники и штыковой бой, и отталкиваясь от этого соответственно и план сражения за Керчь.

Союзники высаживают десант в Камыш-Буруне, идут к Керчи, где их на укреплениях встречают русские. Которые должны отбить все атаки противника. Для успешного отражения дневных атак, должны были насытить силы под Керчью винтовками, люттихскими штуцерами и ружьями с пулями Несслера. Отбив атаки с потерями для противника, заставить его ночевать у Керчи, в поле. С темнотой начать беспокоить обстрелами, действиями охотников, чтоб не давать спать, и одновременно начать обход позиций противника для ударов с фланга и тыла, пехотой и конницей. И перед рассветом, после артиллерийско-ракетного налёта, начать ночную атаку. Свести главное сражение к рукопашному бою ночью, к рубилову в темноте. В котором русские при паритете сил должны взять вверх, так было всегда, если смотреть историю войн России. Тем более, что десант будет разнородным, французы, англичане, турки, сардинцы, если первые вполне крепкие ребята для рукопашки, то последние слабое звено.

Можно, дать им переночевать, и на следующий день вновь отразить их атаки, если они будут. Что-то, что, а обороняться русские умеют.И поддержать союзников ещё день в поле, тревожа обстрелами и ложными атаками, и атаковать во вторую ночь. Но, и противник не лыком шит, может укрепить лагерь и вызвать подкрепления из Севастополя. Поэтому ночной бой нужен в первую ночь.

Для гарантированного успеха рукопашного боя, нужно как можно большее количество солдат одеть в кирасы и броники. Хотя бы в варианте тканево-кожаного варианта. И вдобавок к штыкам, прикладам, кулакам, дать им саперные тесаки, ручные гранаты, даже палицы. Для обозначения в темноте 'свой — чужой' сделать повязки из белой ткани.

Провести командно-штабные учения (КШУ) по сражению, выступая за себя и за противника. На её основе провести полевые учения, проработать маршруты движения, хронометраж, систему сигналов, подготовить проводников.

В роли исполнителей этого плана должны были выступить силы, которые уже были в Керчи и Феодосии. Их усилит полнокровный, четырёх батальонный полк, переведённый из Севастополя. А так же сводная пехотно-конная, гвардейско-гренадерская бригада, с артиллерией.

От каждого полка Гвардейского, Гренадёрского корпусов и Гвардейского экипажа усиленная рота в 280 человек, Лейб-гвардии Сапёрный батальон, роту сапёров и роту минёров. Гвардейский кавалерийский корпус от каждого полка по так же усиленному эскадрону, Гренадёрский корпус три эскадрона, гвардейская артиллерия четыре полевых батареи и три конных. В идеале более шести тысяч отборной пехоты, а с севастопольцами все десять. Пятнадцать эскадронов, две тысячи, одной из лучшей кавалерии в мире, от кирасир до гусар, и два-три полка донских казаков.

Планировать и строить укрепления у Керчи, усиливать крепость и береговые батареи должен один из помощников Тотлебена и ещё несколько военных инженеров из Севастополя. Стрелковые окопы, траншеи делать,и в полный профиль. И вести из них огонь стрелками индивидуально. Здесь они должны были широко применить новинки в минной и инженерной войне. Управляемые фугасы с картечью, растяжки с минами гранатного типа, колючую пока верёвку, наблюдательные вышки. Пустить в ход весь свой накопленный опыт и знания, которые получили своей кровью и потом русские солдаты, матросы и офицеры под Севастополем.

Для ночных обстрелов богам войны предлагалась вновь новинка. Стрельба по квадратам и улитке. Артиллерия будет усилена ракетами. Возможно использование единорогами гранат эксцентриков, чтоб повысить дальность и точность.

Керченский пролив должен быть закрыт минно-артиллерийской позицией. Плюс Азовская флотилия. Мины обычные и управляемые, лучше ставить смешано и в две-три линии. Береговые батареи в самой крепости, косе Чушка. И там и там сделать ложные батареи и укрепления, для отвлечения части огня и внимания противника на себя. На Луганском заводе срочно изготовить или найти старые орудия и отремонтировать как можно большего калибра, от 18 фунтов и больше. Доставить, и к маю установить на позициях. У Севастополя придётся вырвать шесть двухпудовых мортир, и как можно быстрее они должны оказаться в Керчи на позициях, вместе с двукратным боекомплектом и расчётами. Их двухпудовые бомбы и опытные артиллеристы резко усилят защиту пролива.

Из судов, баркасов, плотов сделать плавучий бон и перекрывать им фарватер, затопить ещё суда и якоря по необходимости. Из подручных средств на основе имеющих пароходов, судов, гребных судов сделать плавбатареи и артиллерийские плоты. Защиту орудий и расчётов делать из крепких брёвен, досок, усилить полосами железа, чугунными плитами. В узости пролива подготовить вариант 'горящего моря'. В лодки, бочки налить нефти, заложить фугасы и при необходимости, всё это взорвать и зажечь. Это всё дополняют корабли Азовской флотилии. Там было несколько кораблей, с очень хорошей скоростью для того времени, более 15-ти узлов. Если всё же противнику удастся пройти все линии обороны Керченского пролива, то Азовская флотилия, артиллерией, шестовыми минами, таранными ударами и брандерами, должны всё-таки пресечь попытки войти в Азовское море. Корабли и суда, которые будут стоять у Камыш-Буруна, после высадки десанта, ночью рвануть управляемыми морскими минами.

Очень большим подспорьем в организации обороны Керчи и пролива должен был стать железоделательный завод, который располагался недалеко от города. Шанцевый инструмент, ручные гранаты, мины, полосы металла и многое другое из металла можно было делать на месте. Чтоб увеличить темпы и количество производства необходимого на заводе, с городов побережья Чёрного, Азовского моря, с Дона мобилизовать кузнецов и других мастеровых, как и прочие средства, материалы. И людей для работ по превращению Керчи в настоящую крепость на суше и на море. Всё должно было сделано для того, чтоб Керчь почти на сто лет раньше вновь стала городом-героем, и в этой истории не попала в руки врагов.

'Командно-штабные учения, стрелковые окопы в полный профиль, ведение огня стрелками индивидуально, управляемые фугасы, растяжки, колючая веревка, огонь по квадратам, улитке, минно-артиллерийская позиция, всё это ново',— покручивал у себя в голове, раз за разом эту мысль князь Барятинский, рассматривая при этом рисунки, схемы, этих окопов, растяжек, квадратов, улиток. Последние особенно привлекли его внимание, ведь там можно вести артиллерийский огонь, даже не видя цель, а просто зная, что она там есть, и поражать ее, оставаясь при этом неуязвимым.

'Фугасы и растяжки позволяют нанести потери противнику, ещё до его вступления в прямой бой. Колючая веревка затрудняет быстрое продвижение вперед. Тем самым повышая урон от ружейного и артиллерийского огня. Умно, хитро, коварно. И надо заметить, несложно в исполнении', -продолжал обдумывать прочитанное командующий Крымской армией князь Барятинский. ' Кто же у государя в советниках ходит по военным и морским делам ?', -задавал он себе вопрос.

План обороны Керчи и последующий разгром противника, казался ему вполне осуществимым, но, конечно с доработками и исходя из состояния дел на месте. 'Особенно если для это и впрямь мне дадут гвардию, гренадёров и полк севастопольцев. Да ещё со штуцерами и в кирасах !', — уже с азартом думал князь, вышагивая по земляному полу казачьей хаты, на небольшом хуторе, где он, несколько офицеров, и его конвой из взвода его верных кабардинцев остановились на ночлег. Чтоб с рассветом вновь тронуться в путь, чтоб как можно быстрее попасть в Крым, и в первую очередь в Керчь.

'Кривой', пальчиковые батарейки плюс старик Хоттабыч. Что получиться ? Ручно-пальцево-фееричный режим управления. Вот что. Руками я раздавал госаппарату затрещины и подзатыльники, палец указывал, что делать, так же в ходу были волшебные пендели. Конечно, работа шла и до меня, система работала, но, не быстро, и не так как я хотел. А я иногда бываю не терпеливым в силу характера, а требовательным и даже жёстким меня профессия сделала. Поставишь 'двойку', и кто ныть начинает, 'Я исправлю, уберите, пожалуйста. Меня родители накажут'. Кто-то даже в слезы. Но, иногда ради получения нужного результата даже слезы ученика, чаще ученицы, не должны, не то, что трогать сердце учителя, просто нельзя уступать чувству жалости. Так, что учитель должен быть, строгим, но, справедливым, добрым, но, требовательным. Давать возможность исправить оценку, ситуацию, и жестким до предела возможного, если этого требует положение дел. Хех, почти как правитель.

В первую очередь сразу после обретения статуса императора, от меня досталось военному министерству. Несмотря на то, что, будучи полковником, Василий Андреевич Долгоруков сопровождал с 1838 по 1841 год Александра в путешествии по Европе и России. Я его, то есть военного министра в данный момент спросил в лоб после того как он закончил краткий доклад о положении дел.

-Василий Андреевич, я вас знаю давно и вы меня, поэтому спрошу прямо. Вы считаете себя способным далее выполнять должность военного министра во время войны ?— прямо глядя на него задал я вопрос.

В глазах Долгорукого одновременно вспыхнули гнев и удивление. 'Как он смеет мне задавать такой вопрос !?' и ' Александр !? Вот так с маху, и такой вопрос ?' Долгорукому понадобилось меньше минуты, что взять себя под контроль. Он разжал кулаки, и положил немного дрожавшие ладони на стол, и прямо, сразу с интересом и вызовом посмотрел на меня, и твердо сказал: 'Если вы Ваше Императорское Величество, сочтёте, что, я уже не могут быть военным министром, я подам в отставку, и будут просить вас отправить меня в Крым или на Кавказ. Если теперь и, вы, окажите мне доверие, то я вам отвечу, как и вашему отцу, императору Николаю Павловичу в день восстания декабристов, когда я был во внутреннем карауле Зимнего дворца, будучи ещё корнетом'.

-Василий Андреевич, я не могу вспомнить какой вопрос задал вам отец, в этот важнейший день для России, — сказал я. Я его точно не знал, а память Александра молчала.

-Проходя на площадь к мятежникам, государь спросил, может ли он на меня надеяться, — ответил Долгоруков. Я молчал. Он встал.

-'Ваше Величество! Я — князь Долгоруков ! Так я ответил вашему отцу, — взволнованным голосом сказал он. Я тоже поднялся, и сказал: 'Тогда, господин, военный министр, давайте вместе браться за дело, и выправлять положение дел. Войну нам не выиграть, но, свести её к ничьей шансы есть'. Долгоруков вновь с интересом на меня посмотрел. Вероятно он видел перед собой другого Александра, не того, которого знал давно и хорошо. После этого мы до вечера с перерывом на обед, занимались делами. Хотя и во время обеда мы тоже говорили о войне.

Дни, которые шли, были днями сурка. Подъём в семь или около того, зарядка, завтрак, и работа. На завтрак я себя баловал. Прекрасно сваренный кофе, со сливками, каши разные, и ассорти бутерброды. Хлеб, масло, и икра чёрная и красная, или осётр и стерлядь. Вкусно !!! Вкус специфический ! А, что работа императором весьма вредная, даже грохнуть могут. Хоть немного можно же посибаритствовать.

Потом опять работа, перед обедом занятия спортом, в моём случае это сабельный и штыковой бой. Обед, иногда с семьёй, супругу, сыновей, изучал, присматривался к ним. Сам больше помалкивал. В первый наш общий обед, я их удивил своим новым внешним видом, как и прочих окружающих.

Я подстригся, что-то вроде канадки, и снёс без сожаления дурацкие бакенбарды, оставил усы в стиле 'подкова'. И выглядел теперь так сказать весьма маскулинно или брутально, всё равно. В общем нормально. Супруга моя в этом времени, Мария Алекса́ндровна увидев своего Александра таким, удивленно и внимательно на меня посмотрела. И улыбнувшись, сказала: ' Саша, в таком виде ты похож на свирепого викинга'. 'Мне больше по душе, древний русич или князь Святослав', -так улыбнувшись в ответ, сказал. И, обратившись тоже рассматривающим меня, Николаю, Александру и Владимиру, моим сыновьям: 'Кто из вас знает, про князя Святослава ? После обеда я вам о нём расскажу'. Тем самым вызвав их рядах оживление, и одобрительный взгляд со стороны Марии Алекса́ндровны.

После обеда по режиму, у меня был час сна. Потом опять работа, ужин, так же иногда с семьёй, и вновь работа. Перед сном киселя с булочкой и в люлю. Взял себе за правило ложиться спать не ранее полночи. В общем, получалось стабильно более двенадцати часов я работал. Ещё и перед сном было тоже рабочие время, мысли, идеи, вопросы, хотя засыпал быстро.

Свою нынешнею супругу, Марию Алекса́ндровну, я тоже посещал. О что ? Тут мне тридцать семь лет, её тридцать три. И хоть она и родила уже шестерых. Вполне была привлекательная так сказать для сЕксу, да, и я сам был не прочь расслабиться. Организм то требовал. Тем более супружница была на моё удивление весьма опытная, да и задору ещё хватало. Хотя и я её кое-чем удивил и порадовал. Что кривить душой, фильмы в духе 'даст иш фантастиш' мало кого обошли стороной. Так, что бывало, когда я к ней приходил на ночь, делали и по два захода, вечером и утром.

В деле разгона госаппарата по схеме, скорость, качество, полезная инициатива в плане выполнения указов, приказов, решений, введение военного положения, создание ГКО, полпреды, манифест пошло на пользу. Ну и ручно-пальцево-фееричный режим управления так же. И для его большего эффекта я завёл у себя журнал. Там была графы, где указывалась, фамилия, должность, далее, что должен был сделать, что для этого надо, что дали, и сроки выполнения. Он был разбит по направлениям: экономика, армия, флот, ВПК, транспорт, дороги, внешняя политика, образование, и. т д Чтоб постараться ничего не упустить, из того, что было уже намечено. Некое всевидящее око Саурона. Император всё помнит. Мои адъютанты, секретари и Первое отделение Собственной Е. И. В. Канцелярии, так же делали не мало, чтоб процесс пошёл. Они играли роль рабочего стола, жёстких дисков, и компьютерной мышки. Хранение, поиск, открытие, переформатирование файлов. И появился у меня кабинет со шкафами, где начали, накапливаться досье, с плюсами и залётами. Тоже говорят действенный инструмент в делах государственных, что ж будем проверять на практике.

К середине апреля предпринятые действия, мероприятия начали давать подвижки, да они были ещё не видны невооружённым взглядом. Но, мне через поток докладов, отчётов, докладных записок, списки предприятий, лиц, было видно, что дело понемногу но, пошло. Комиссии, комитеты, МВД, жандармы уже дали первые аресты, в сумме десятки арестов. Это позволило вернуть в казну первый миллион рублей серебром, который должен был быть украден, и растащен по кубышкам. Лишились своих мест многие большие чиновники в министерствах, департаментах, руководители казённых заводов, пошли в отставку, на понижение в должности генералы, полковники, многие попали под суд. Это положительно влияло на исполнительскую дисциплину органов власти разного уровня.

Это меня радовало, но, мыслями я был в Крыму, точнее в Керчи. Я знал, что союзники будут её брать в мае. Но, когда, 5-го, 10-го, 15-го или 25-го мая? Этого я не знал. Поэтому решил, что в Керчи я должен быть 25 апреля. Чтоб успеть самому всё, что там сделано увидеть, оценить, понять замысел обороны Керчи.

Поэтому в ночь с 16-го на 17 апреля, я с сыновьями Николаем и Александром, со своим штабом, походной канцелярией, с полусотней Собственного Его Императорского Величества Конвоя, полуэскадроном Гвардейской полевого жандармского эскадрона, ротой дворцовых гренадёров, и вагонами, которые были забиты оружием, порохом, брониками, касками, полевыми кухнями, формой, обувью, медикаментами и прочим барахлом для войны. Летели на всех парах по зеленому туннелю из Петербурга в Москву. Там нас ждали, тарантасы, дормезы, дилижансы, шарабаны, разные типы карет, грузовые повозки. Сотни этих транспортных средств в комплекте с лошадьми и водителями кобыл, меринов и жеребцов, собирались в столицах, крупных городах, они были нужны для перевозки тысяч людей, а точнее солдат, и грузов.

Уже с марта месяца все эти 'барские телеги', как их называли солдаты, начали включаться в транспортный поток, который шёл в сторону Крыма и обратно. Каретные мастерские, заводы, фабрики, все, кто мог делать вариант дилижанса на 12-14 человек получили заказы на изготовление их упрощенного варианта и грузовых повозок. Главное критерий для них, это надёжность. Солдату комфорт особо не нужен. Для него главный комфорт при передвижении в том, чтоб лишь бы не пешком. Кто служил, тот знает, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

На хозяйстве я бы с удовольствием оставил, вместо себя, что-то вроде князя-кесаря, но, кандидата особо не было на сию должность. Поэтому был составлен триумвират, Орлов, как мой зам по ГКО, Киселёв как сисадмин и хозяйственник, и великий князь Константин. На очень закрытом совещании перед моим отъездом был составлен план действий, на два месяца, кто, что делает, за, что отвечает, расписаны полномочия. Орлов, Киселёв, люди многоопытные, проверенные делами, надёжные. А Константин будет при них для веса, как брат императора. С ним у меня 15 марта произошёл важный разговор, который во многом будет в будущем определять судьбу самого Константина, и что ещё более важно России.

После очередного заседания ГКО, брат попросил разрешения остаться для разговора со мной. В целом мне было понятно, о чём он будет разговор. Я распорядился принести нам коньяк, закуси к нему. Мы сели, я налил нам, выпили, помолчали. И Константин, посмотрев на меня начал говорить.

— Ты сильно изменился брат после смерти отца, внешне и внутренне. Стал более требовательным и жёстким, досконально вникаешь в вопросы. Мгновенно снял Брока, заставил оживиться Долгорукова, Барятинского отправил в Крым командующим. Холоден с Нессельроде, не хочешь слушать советы Паскевича. А ведение военного положения, принятие верховного командования, ГКО, комиссии, комитеты по борьбе со злоупотреблениями, представители императора, манифест.Всё это у меня и общества одновременно вызывают восторг и страх одновременно. И ты неожиданно показываешь такие знания в разных направлениях, что и у знатоков это вызывает удивление. Я тебя теперь совсем не узнаю брат, -сказал он. Я, помолчав с минуту, начал говорить в ответ.

-Ты прав, Константин. Я стал другим. Я стал императором. Поверь и пойми это совсем не то, даже в сравнении с цесаревичем. Я сам это не сразу понял, да наверно ещё и до конца не осознал, не почувствовал. Но, то, что должен стать другим, уяснил себе совершено определенно. Особенно сейчас во время войны, -ответил я, и снова налил, мы молча выпили. И я продолжил:

— Мало того, брат, Россия должна стать другой, сверху до низу. Иначе её ждёт крах и погибель. Нужны глубокие реформы, вероятно сравнимые по масштабу и значимости с делами Петра Великого. После этих слов Константин на меня пристально посмотрел. И спросил:

-Ты будешь отменять право ?

-Да. Но, не сразу, и ещё не знаю, как и когда,— ответил я. Тут я лукавил, конечно, в общих чертах я себе уже наметил, что да как. Скажи я сейчас Константину, что для отмены крепостного права будет созван Земский собор, так он сразу бросит заниматься войной и начнёт сочинять проекты, прожекты о соборе, отмене права. Об этом конечно узнает великая княгиня Елена Павловна, и начнётся у неё на её 'четвергах' обсуждение этой темы. А мне это сейчас было на хрен не нужно. Война ! Вот главная тема.

-Но, для этого брат мы должны не проиграть войну, -продолжил я.— Это даст запас прочности и авторитета для внутренних дел и проведения реформ после неё. Сейчас война на первом месте должна быть, Константин. Это должны понимать все !

-А для того, чтоб не проиграть войну и после неё заниматься реформами. Мы, Романовы, должны стать другими, не такими, какие мы сейчас. Я это понял, став императором,— сказал я и продолжил.

-Мы, Романовы, волей Всевышнего и историей должны изменить Россию, сделать её лучше, сильнее. Сделать так, что вот так как сейчас, больше в её истории не повторялось. А для этого, я, ты, Николай, Михаил, и остальная императорская семья должны, обязаны стать ... другими ! Царь обязан быть не просто помазанником Божьим, он должен быть, стать истинным главой, вожаком империи, своей страны, своего народа. Чтоб мог вести империю вперёд, и за ним шёл народ не только потому-то он царь, а потому-то он ЦАРЬ ! Радетель, защитник своей страны, народа от внешних и внутренних напастей. Он и императорская семья, должны вести за собой империю, страну, и вести её к успехам и победам, а не к поражениям. Ведь для этого у нас есть всё! Власть, пока ещё вера в династию, образование, знания, деньги. У нас этого столько, что мы, по сути, на уровне полубогов, в сравнении даже с просто богатыми людьми. Здесь на земле, мы демиурги! А Россия это страна, которая по воле Вседержителя, является одним из творцом мировой истории. Она уже её меняла, и будет ещё не раз изменять историю мира. И это делалось, когда во главе России, была уже наша династия. И так должно быть и дальше ! Для этого, мы, Романовы, вновь должны начать жить по простому правилу: 'Империя превыше всего !!!' Не империя, для нас брат, а МЫ для империи. Это наша судьба, предназначение, долг. Мы, Романовы, должны это понять заново. Жить, служить, работать так самим, чтоб увлечь, вести за собой страну и народ исходя из этого правила.'Империя превыше всего !!!' это должно стать смыслом всех кто служит, и в первую очередь для представителей династии. Тогда за нами пойдёт большая часть общества, народа. Сама пойдёт ! Без понукания и палки. Кто этого не поймёт сразу, объяснять, учить, кто не хочет, убедить, заставить, а кто вознамерится этому мешать, и более того, противодействовать разными способами, убрать с дороги, и даже уничтожить ! И я готов это делать ! Как отец, как Пётр Великий ! Ты понимаешь меня, Константин ? Спросил я его после своего монолога. Он, смотря на меня, молча кивнул. Я по налил по третьей. Выпили. Я встал, жестом усадил его, и ходя по кабинету повёл далее наш разговор по душам.

-Если мы не станем другими, и не сделаем Россию другой. То нас Романовых, ждёт судьба Карла Первого Стюарта, французских Бурбонов. Уже мои и твои внуки могут взойти на эшафот или быть просто убитыми без суда и следствия, -сказал я, глядя на Константина.

-Что ты такое говоришь, брат !?,— почти воскликнул он.

-Это не я говорю, это говорит история. А она, не учит, а наказывает за невыученные уроки. Ты слышишь это ? Наказывает, за невыученные уроки !!!, — сказал я, тоже разгорячённый накалом разговора и коньяком.

-Поэтому, вы, мои родные братья. И ты прежде всего как старший, должны стать моей опорой в моих начинаниях и делах. А для этого необходимо стать ... другими, другими Романовыми. Который будут жить и работать для империи, страны, а не просто быть в НЕЙ, и за её счёт, императорской семьёй ! 'Империя превыше всего!', это должно стать для династии осознанной необходимостью. Так жил наш отец, дед, Пётр Великий ! И если нам Богом и историей уготован этот путь, мы должны идти по нему и вести за собой Россию. Или нас столкнут на обочину, затопчут, раздавят другие, заняв наше место. Тут или мы, или нас, другого не дано ! Мы не можем жить, в духе 'после нас хоть потоп'. Это приведёт династию к петле или пуле, а Россию к катастрофе и гибели. Ты же не хочешь этого, брат ?,— хлестнул я вопросом Константина.

-Нет! Конечно, нет!,— горячо ответил он мне. И после этого мы молчали, думая о своём, понемногу успокаиваясь.

-Так, вот, Константин, у нас, у династии есть ещё запас прочности. Война это показывает, Россия удивительно терпелива, и в неё только начинают проникать губительные идеи либерализма, революции, нигилизма. Этой западной х..ни, и поеб..ни ! И наши доморощенные европейцы, готовы это дермо хлебать без ложки, так, через край. И все же, есть ещё шанс избежать краха. Но, для этого надо действовать, работать. Делать то, что должен, чтоб было, так как должно стать. Если нет, Россия обречена, — сев за стол, устало сказал я.

— А касаемо моих знаний. Я, Константин, теперь император. А они могут узнать о том, о чём недоступно другим. Для этого у них есть возможности во много крат больше, чем у прочих, — пытался я запудрить мозги брату. И всё же вновь переключил его на главную тему разговора.

-Если ты, брат, будешь со мной. Я с радостью готов делиться с тобой полученными знаниями, идеями, мыслями. Поскольку буду уверен, что это пойдёт только на пользу России. И не как иначе,— на такой мысли я закончил наш, важнейший разговор с Константином.

В той истории он был серьёзной опорой для Александра, помогал продавливать его решения, преодолевать сопротивление реформам, поэтому и я тоже на него имел большие виды, хотя он входил во грех, касаемо государственных денег. Конечно ему и другим братьям, будут прощаться мелкие грешки. Но, мелкие. А, что за деньги. Если Константин захочет, много денег, очень много денег. Я дам их ему. Вернее возможность, заработать, и стать одним из богатейших людей не только в России.

После этого разговора, Константин, начал ко мне относиться, ещё с большим уважением, всегда поддерживал мои решения. Хотя иногда, я замечал его, взгляд, который говорил мне о том, что он продолжает меня изучать.

Но, всё это теперь было там, в холодном и промозглом весеннем Петербурге, а сейчас на рассвете 25 апреля 1855 года, я, с удовольствием вдыхал, стоя на палубе флагмана Азовской флотилии военного парохода ' Молодец', морской воздух. Мы полном ходу подходили к Керчи. Здесь я намеривался попытаться изменить ход Крымской войны.

ГЛАВА 3

Март-апрель 1855 года

Санкт-Петербург Европа Чёрное море Крым

Прусский военный атташе в Петербурге граф Мюнстер взял себе за правило писать письма в Берлин раз в неделю, или когда произойдёт нечто важное. Сегодня была пятница, поэтому после завтрака он в своём рабочем кабинете занялся эпистолярным жанром.

Писал он своему так сказать 'другу', генералу Людвигу Фридриху Леопольду фон Герлаху. А он, наверно совершенно случайно ходил в генерал-адъютантах у короля Фридриха Вильгельма IV. Был этаким прусским вариантом Аракчеева у него. И плюс к этому фон Герлах был дружен с Отто фон Бисмарком. Ну, звезды так сошлись, что мог с этим поделать граф Мюнстер ? Ничего. Вот и писал. А после выхода указа о введение военного положения, царского манифеста 'Отечество в опасности', написать было чего.

После этого настроения при дворе и в салонах сильно изменились. Там перестали болтать как плохи дела у России. Ходили слухи, что за такие разговоры, некоторые получили такие штрафы, что на них можно построить пару неплохих металлургических завода, а некоторые знакомцы Мюнстера по салонам, вдруг исчезли из них.

Наоборот, там стали говорить, что Александр готов воевать до победы, о том, что Крым теперь будет постоянно получать подкрепления, оружейные заводы наращивают выпуск штуцеров, и все они идут в Крым, а новый командующий Крымской армией, князь Барятинский, молодой, энергичный и в тоже время опытный. Он стал грозой для непокорных горцев, станет таковым и для союзников в Крыму.И шли разговоры, по секрету конечно, о каком-то Wunderwaffe, которое то ли уже есть, то ли вскоре появиться у русских. И многие его иные источники сведений о делах в России, тоже стали передавать сведения в подобном тоне, а некоторые и замолчали во все.

Один из его хороших знакомых позвал его для разговора подальше от чужих глаз и ушей в своём экипаже. И его кучер вдруг заблудился, и Мюнстер собственными глазами смог увидеть как десятки тяжёлых карронад и мортир, были уже погружены на поезд, остальные ждали своей очереди. Рассмотрел он, судя по их росту и внешнему виду несколько рот гвардейцев или гренадёров, которые занимали вагоны поезда идущего на Москву.

Этот самый знакомый из Зимнего дворца, говорил о том, что на самом, совсем на самом верху этого здания, есть мнение, что было бы замечательно, если б Пруссия не спешила принимать предложение англичан и французов об ограничении торговли с Россией. Англичане далеко, а Россия сосед.

Между ней и Пруссией уже почти сто лет как не было войн, разногласия были, но, это прошлое. А следует думать о будущем, России, Пруссии, может быть даже об их совместном будущем. А это будущее у них может быть великое. Тем более, что у Пруссии есть тоже соседи, и весьма беспокойные для неё. И некоторые из них далеко не друзья России, и ими вряд ли станут. Говорил знакомец Мюнстера, о том, что в Зимнем уверены, что эта война для России закончиться далеко не её разгромом. Да, и Берлину, если говорить, честно выгодно, что Россия эту войну не проиграла, а союзники её 'выиграли' не так как они хотят. Поэтому вероятно не стоит Пруссии торопиться с принятием, пусть даже и весьма настойчивых предложений от противников России, о сокращении торговли именно этими товарами с Россией. Ведь всегда надо думать о будущем. А оно для России и Пруссии, может быть просто грандиозным, если вдруг случиться так, что они будут его делать сообща.

Вот об этом и писал прусский военный атташе в России граф Мюнстер своему 'другу' генералу Герлаху. Ему было всё понятно. Он же не дурак, да и дурака в такую страну как Россия не пошлют.

Эти русские хотят свести войну к ничьей, и это вполне у них может получиться. Ветераны наполеоновских войны были ещё живы, они рассказывали ему как они воевали сначала против русских с Наполеоном, а потом меньше чем через год, уже с ними против того же Наполеона. И Севастополь держится против армий союзников, несмотря на всё их превосходство.

Россия за мягкий нейтралитет Пруссии в отношении её во время войны и после неё, готова пойти по такому же пути касаемо Австрии и Франции, войны с которыми, чтоб создать уже Германию, неизбежны. И может быть даже речь идёт о союзе между Пруссией-Германией и Россией.

Такие сведения и мысли читал в письме от Мюнстера, генерал фон Герлах во второй половине марта 1855 года. А в конце марта их в точь в точь повторил при неофициальной встречи с Отто Бисмарком, просто путешественник из России по столь близким для него землям Германии, Федор Иванович Тютчев. Он через свои старые знакомства добился встречи именно с Бисмарком. И как рассказал Отто, Тютчев, конечно, сугубо от себя сказал ему следующее.

— Я уверен, что новый император понимает, что Россия и Германия на поколения вперёд могли бы стать добрыми соседями, и совместно достичь многого, начав помогать друг другу, -когда после приветствий, воспоминаний, перешли к главной теме встречи.

— Вы наверно имеете виду, Пруссию ?, — спросил его Бисмарк.

-Нет, герр Отто, я имел виду именно Германию, — улыбнувшись ему, ответил Тютчев.— И я говорю это вам здесь ... в Берлине.

И этот простой русский путешественник, чья работа 'Письмо к г-ну доктору Кольбу' ('Россия и Германия'; 1844) была представлена императору Николаю. И служил он в МИДе на должности старшего цензора. А сейчас просто поехал на воды подлечиться. Так вот этот Тютчев, спросил у Бисмарка ... не сможет ли Пруссия продать России хотя бы на два полка, такие замечательные легкие капсюльные ружья ... Дрейзе !!! У фон Герлаха от такого даже дыхание перехватило. Вообще-то эти скорострельные ружья были секретом прусской армии, и залогом её будущих военных побед. Но, русские знали про то, что бумажные патроны не до конца сгорая засоряют ствол, и даже то, что у них часто ломаются иглы, и просили к ним запасные. 'Дьявол их раздери, откуда они знают про ружья Дрейзе. И тем более про иглы для них !!!',-сердито подумал генерал фон Герлах. И этот Тютчев, клятвенно заверил Бисмарка, что про Дрейзе, никто не узнает. Сохранение тайны, станет залогом будущей дружбы между Россией и Германией.

15 апреля в Париже императору Наполеону Третьему, 16 апреля в Лондоне лорду Пальмерстону, руководители министерств иностранных дел сообщили, что Пруссия обещала вернуться к рассмотрению предложения сторон о прекращении торговли с Россией военными материалами в конце мая. Поскольку этот вопрос непростой и требует тщательного, всестороннего рассмотрения. 'Скорее, всего, пруссаки получили от Александра что-то, что смогло, их убедить начать тянуть с установлением полной блокады России, по поставкам оружия и военных материалов'. Такая, примерно одинаковая мысль прошла в головах французского императора и британского премьера. У первого, там, где-то совсем глубоко и далеко в сознании совсем касательно, по кромке, мелькнула легкая тревога. Но, племянник великого Наполеона не обратил на неё внимания.

Лорд Пальмерстон же подумал: "Ничего сардинцы на первое время возместят это. И от турков надо потребовать посылки новых частей в Крым. Да, и французов надо бы на это уговорить".

С 28-го по 30-е апреля 1855 года в городах России, больших и малых произошла серия взрывов. Их сила было пропорциональная размеру городов. Погремели взрывы и в городах Европы. Самые мощные были, конечно, в столицах. Прежде всего, в Лондоне, Париже и Турине.

Началось всё с Одессы. 28 апреля там рванул первый взрыв. Оттуда и пошла череда взрывов. Радости и восторга. Ярости и страха. Причина ? Русский флот после Синопа вновь добился успеха. Союзники неожиданно для себя получили по мордам там, где считали себя полными хозяевами, в ... Чёрном море.

Просто 28 апреля в Одессу пришёл первый приз, бывший англичанин. Он то и дал начало взрывам.

Героями не дня, а мировых новостей и русского флота стали пароходы 'Тамань' и 'Эльборус'. Небольшие корабли в 573 и 780 тонн. Но, достаточно быстрые, 13-ть узлов ! Ещё в феврале я потребовал, список пароходов, которые есть в составе Балтийского и Черноморского флотов, в Азовском море. И с удивление увидел, что на ЧФ и Азове их было целых двадцать восемь. Разные, от больших пароходофрегатов типа 'Владимир', который провёл первый в истории бой пароходов, успешный для Андреевского флага, до малых пароходов в 45 тонн. И за ТТХ двух из этого списка я зацепился, 'Тамань' и 'Эльборус'. Небольшие, но, железные, ходить по морю могут, и главное быстрые ! И тому же самая высокая вершина России, уже успешно крейсировала в 1854 году, по командованием капитан-лейтенант А. А. Попова.

'Эльборус' ходил к Босфору, уничтожил два турецких коммерческих брига и захватил кочерму, на которую высадил взятых в плен турок. 3 июля он благополучно возвратился в Севастополь, а 7 августа вновь вышел в крейсерство вдоль Анатолийского берега. Пароходу не удалось дойти до Босфора из-за угля, оказавшегося плохого качества, но, несмотря на это, в этот раз он уничтожил турецкий коммерческий бриг, шедший с грузом угля в Константинополь. В сентябре 1854 Вернулся в Севастополь. Явный успех ! Теперь стоял там без дела. Пароход 'Тамань' под командованием опять же А. А. Попова ушёл из Севастополя в Одессу в сентябре 1854 года, и тоже там прозябал. А вот сам Попов вернулся в Севастополь.

Так почему не повторить успех 'Эльборуса' ? Пусть и разово. Глазомер, быстрота и натиск ! Это не только для суши, но, и для моря подходит. Смелость не только города, берёт, она, и суда противника топит. Даже, тогда, когда, он полностью господствует на море. Поэтому я отдал распоряжение Константину очень тщательно подготовить корабли, план операции, людей. Вооружение, пара небольших орудий, им бой не вести, транспорты останавливать хватит. Для призов взять призовые команды, для утопления добычи, пороховые заряды, для машин ЗИПы. Уголь и машинные команды, лучшие, которые можно было найти в Севастополе и Одессе. Корабли, планы, экипажи подготовили. Переждали апрельские шторма, и два квази рейдера, в ночь с 25-го на 26-е апреля вышли в море. С выходом 'Тамани' из Одессы хлопот не было, её союзники после обстрелов не стерегли. А вот, чтоб вышел незаметно в море из Севастополя 'Эльборус', его покрасили от клотика до миделя в чёрный цвет. Но, главное устроили пароходофрегатами и другими пароходами отвлекающий шум для союзников, которые решили, что русские решились на прорыв. Но, получив сигнал, что всё, что нужно случилось, русские корабли отошли в бухту, а союзники решили, что они успешно отбили безумную на их взгляд попытку прорыва.

Павел Степанович Нахимов началом операции был доволен. Наконец-то в Петербурге решили действовать на море более активно. Тут его брови невольно нахмурились, слегка кольнуло в груди. Ему вспомнился тот самый военный совет, где было принято решение затопить часть кораблей, вооружение и экипажи отправить на оборону Севастополя с суши. Кто был прав, тогда ? Корнилов, который настаивал на сражении с союзниками или те, кто согласился на затопление кораблей. Кто ? История, время рассудит. Но, покойный, Влади́мир Алексе́евич, точно был бы доволен, даже этим выходом небольшого корабля в море из Севастополя.

В Попова он верил, отличный офицер, решительный, с большим боевым опытом. 'Если не погибнет, быть ему наверняка адмиралом. А я ему помогу в этом, ... если сам не погибну',— подумал адмирал, получив доклад, что 'Эльборус' ушёл не замеченным в море.

Вот эти два корабля и наделали шуму может, немногим меньше, чем Синоп. Они вышли на линию Босфор — Крым, каждый в своём районе, и начали делать, то зачем они и вышли в море. Каждый из них взял два приза, 'Эльборус' двух англичан, парусник и пароход, 'Тамань' француза и британца, тоже парусник и пароход. Они могли бы и больше взять призов, но, призовые команды закончились, корабли-то небольшие были. Кроме призов, вершина Кавказа утопила три судна, полуостров два. И сгрузив оставшихся моряков с потопленных судов на везунчиков, которых остановили, осмотрели, объявили призом, забрали судовую кассу, и отпустили восвояси.

'Тамань' пришла в Одессу 30-го апреля, в три часа по полудни, 'Эльборус' перед закатом. Причина этого была в том, что Андрей Александрович Попов гонялся за 'Грейт Рипаблик'. Но, несмотря на сверхусилия машинной команды, густой дым, искры из трубы, и бешено вращающие колеса ... не догнал. Этот большой и красивый корабль, увидев не доброе в действиях небольшого парохода под Андреевским флагом, добавил парусов, и начал уходить в отрыв в сторону Босфора. Через час погони, стоящий на мостике, и рассматривающий в трубу шедевр американских кораблестроителей, с досадой сказал, своему старшему офицеру, который стоял рядом: 'Уходит, чёрт его подери. Не могут ещё пароходы тягаться, с парусными клиперами в скоростях. Но, за машинами всё равно будущее. Всё, командуйте разворот. Пора и честь знать. Идём в Одессу. Домой'.

Потеря девяти судов с грузами, конечно, не особо нарушило снабжение армии союзников в Крыму. Неприятно, но, терпимо. Эффект был больше политический, моральный, внутри России и вне её, поскольку это явный успех русских, и причём на море. Россия могла не только огрызаться, но, и кусать до крови. И в трюме английского судна взятого 'Таманью' нашли очень приятный груз. Нет не золото. Лучше. Четыре тысячи винтовок Энфилд !!! Новьё, в масле ! Повезло ! В трюмах остальных призов была батарея мортир, порох артиллерийский и ружейный, боеприпасы для артиллерии, пули, различное военное снаряжение, провиант, инструмент и много ещё полезных вещей для ведения войны. Узнав о полученной добыче, я лично распорядился всё это богатство отправить в Крым. Из Одессы срочно перевести добычу в Днепровский лиман, оттуда до Севастополя намного ближе. Всё ! Горчаков перебьётся, Барятинскому всё это нужней. На другом английском судне, было тоже весьма примечательное содержимое.

Ками́лло Бенсо ди Каву́р, премьер-министр Пьемонта-Сардинии, он же собиратель земель итальянских во едино под властью Савойской династии, прочитав телеграмму, которую ему принёс секретарь, ладонью хлопнул по столу, и шепотом длинно и весьма грязно выругался в адрес англичан. И было от чего.

Русские, которые по заверениям британцев и французов, загнаны в свои порты и заливы, как мышь кошкой в нору, никаким образом не смогут выйти в море. Но, они вышли ! И захватили английский транспорт, который вёз в Крым роту пехоты и батарею 1-й пехотной дивизии, которой командовал генерал-лейтенант Джовани Дурандо. Кроме этого, на его борту была рота берсальеров, ... и командир всех пяти батальонов берсальеров Сардинского Экспедиционного Корпуса, подполковник Ди Сан Пьетро. 'Ещё не сделали не одного выстрела в войне, а уже потеряли под шестьсот человек, со всем имуществом, и одного из лучших офицеров сардинской армии ! Оппозиция этого мне не спустит. Ведь только 24 апреля в Генуи погибли транспорты 'Крезус' и ' Педестриан', и тоже английские, 29 человек вместе с ними. Теперь ещё это!", -зло подумал Кавур. И вновь не удержался. — Cazzo inglese stronzi !!! Con il suo cazzo di Рalmerstron e la regina !!!'. Как тут не выругаться, даже если ты граф.

Генерал Франсуа́ Серте́н де Канробе́р, ужинал, его состояние было для него весьма странным. Он был не доволен, и доволен.

Не доволен осточертевшими телеграммами из Франции в которых ему давали советы как воевать. Ему ! Выпускнику Сен-Сира, ветерану Алжира. Ему надоел и император своими комментариями его действий, требования больших успехов. Они всё больше отдалялись, будучи на удалении, и стали раздражать друг от друга, даже общаясь через телеграф и письмами. Хотя именно дивизия, которой командовал Канробе́р, через пролитие крови, подавила в зародыше, желание парижан выступить против государственного переворота, который был совершён 2 декабря 1851 года, Луи-Наполеоном Бонапартом , президентом Французской Второй Республики. После него он стал Наполеоном III. Тогда погибло более трёх сот человек, ещё больше было ранено. Император об этом помнил, и в 1853 году Франсуа́ де Канробе́р стал дивизионным генералом, выше по званию во французской армии был только маршал.

Генерал без большого энтузиазма воспринял войну с Россией. Он был уверен,что Франции она не нужна. Ещё будучи молодым офицеров не раз беседовал с ветеранами войн Наполеона I-го, и что за противник русские, имел от них представление. Но, он военный, его долг служить. Он служил.

Его выводила из себя эта коллегиальность в принятие решений, многочасовые военные советы, где было много болтовни и торга, но, мало дела.

Англичане иногда просто бесили его! Они всегда хотели сделать меньше, а получить больше всех. Этот лорд Раглан на военных советах, с таким видом рассуждал о плюсах и минусах обсуждаемых решений, будто именно англичане внесли решающий вклад в успех на Альме, и взяли верх над русскими при Инкермане. Да если б не Боске, они были бы там разбиты. А ранее под Балаклавой это полководец отправил на убой свою легкую кавалерию. Русские её и уничтожили. И если б не шотландцы, то это сражение умники англичане могли и проиграть.

Турки, со своим Мехмед-пашой иногда вместо презрения, вызывали смех. Он после успеха в Евпатории, часто ходил с таким видом, будто Порта способна теперь одна выиграть эту войну. Это и правда было смешно, особенно на фоне предыдущих их войн с Россией. В которых русские их с завидной регулярностью уже более ста лет били в пух и прах.

Теперь к турками, им подкинули ещё союзников-помощников ... сардинцев. Вот тоже вояки. Хотя польза от них всё же будет, они будут свои участием в боях снижать потери французов.

Но, больше всех генерала Франсуа́ Серте́на де Канробе́ра выводили из себя русские. Которые в своём безумном упорстве обороняли этот чёртов Севастополь. Заставив союзников уже больше семи месяцев стоять под ним. Голодать, мёрзнуть, нести потери ещё и от болезней. Безрезультатно стоять, несмотря на своё преимущество во всём, в численности, артиллерии, штуцерах. Лучшие армии мира (самая лучшая несомненно французская), ничего толком так и не добились. Хотя конечно сумели при Альме имея двукратное превосходство, заставить русских отступить, при Балаклаве, Инкермане отбили попытки русских снять осаду с Севастополя. И ему было ясне ясного, что на этом они точно не остановятся. Тем более, что начиная с середины апреля у них стало ощутимо больше мортир, они стали чаще отвечать, и некоторые их батареи вели убийственно прицельный огонь, и на большее расстояние чем ранее. Уже вторым, третьим залпом поражая позиции артиллерии или пехоты, которые раньше себя считали неуязвимыми. Русские стали всё чаще и успешней применять ракеты. Последние разы они били ими залпами в десяти и более установок. И они у них оказались весьма дальнобойными. Из-за этого многое пришлось отвести в тыл, остальное зарыть в землю. Говорили, что звук, который ракеты издавали при полёте, мог, у тех кто не особо силён духом помутить рассудок.

Штуцеров тоже стало больше, потери это показывали точно. Теперь просто так в русских не постреляешь с больших дистанций. Раньше солдаты смеялись, видя, что русские пули до них не долетают. Сейчас же не один десяток весельчаков офицеров и солдат, из-за этого отсмеялись уже навсегда.

Ещё сильнее стали досаждать эти чертовы 'охотники'. Их стало больше, они стали действовать организовано, и ещё более скрытно и дерзко. С конца марта не было теперь ночи, когда бы не происходило их вылазок, которые приносили новые потери. Они несли смерть, страх и даже ужас. Охотники по сути начали охоту на солдат, и в первую очередь офицеров армии союзников. Были даже случаи, правда, единичные, когда солдаты отказывались заступать в ночной караул, даже военный трибунал пугал их меньше русских охотников.

Начиная конца апреля среди офицеров и солдат стали ходить разговоры, что у русских появилось какое-то чудо-оружие, которое стреляет бесшумно, точно и очень далеко. Он слышал о духовых ружьях конечно, но, пока это были только слухи. Хотя пули в убитых были винтовочные, а вот настоящие арбалетные болты, которые хирурги вытащили из плоти убитых и везунчиков, которых не утащили в плен или не добили русские, генерал Канробе́р видел сам лично.

Появились так называемые стрелки. Эти ублюдки могли с сотни туазов попасть голову. Они действовали парами или тройками. Первым выстрелом не убивали, а ранили, а когда к раненому на помощь приходили его товарищи, их ждала уже смерть. В первое дни, когда появились эти стрелки, счёт пошёл на десятки погибших. Они тоже в первую очередь выбивали офицеров, и заставили зарываться в землю и ползать по ней всех, солдат, офицеров. Желающих получить пулю в голову, демонстрируя свою смелость, стало намного меньше. Против стрелков направили егерей и шассёров, но, эти русские чертовски умело использовали местность для скрытных действий. Поэтому, найти и убить их было делом трудным и смертельно опасным.

Новый его визави, князь Барятинский ему тоже не нравился. Его появление на посту командующего в Крыму привело к повышению активности русских. Бои за Селенгинский, Волынский редуты и Камчатский люнет, на это указывали. Русские у него под носом сумели возвести эти укрепления, прикрыв им подступы к ключу обороны Севастополя, Малахову кургану. И все попытки выбить их оттуда давали только большие потери, но, не успех. А своё желание воевать, атакуя, Барятинский показал очень скоро.

В ночь с 22 на 23 марта генерал Хрулев с 12 батальонами морской пехоты и солдат атаковал французские и английские траншеи, расположенные перед Камчатским люнетом и двумя редутами. Перед атакой союзников четверть часа обстреливали артиллерией. Потом русские ворвались в траншеи, и после отчаянной борьбы разрушили часть укреплений, которые французы начали возводить против люнета. Эта вылазка оказалась очень кровопролитной. Совершив то, что имелось в виду, русские вернулись на люнет. Собственно в эту ночь отряд Хрулева выполнил не одну, а последовательно три вылазки. Русские потери, в общем, были равны 317 человек убитыми и около 800 ранеными. Общие потери французов и англичан достигали, несомненно, большей цифры, чем официально показанная (доходившая до 800 человек) и кому как не командующему французской армии об этом было знать. Через день после этого побоища, по соглашению между Нахимовым, и им, генералом Канробером, было заключено перемирие для опознания и уборки трупов людей, павших в предшествующую кровавую ночь. Во время перемирия русские и французы очень дружески, почти ласково, беседовали друг с другом. Те и другие обменивались взаимными благодарностями за гуманное, заботливое отношение к пленным.

22 апреля боем за ложементы перед 5-м бастионом и редутом Шварца, как его называют русские. Новый командующий в Крыму Барятинский, и Нахимов в Севастополе, опять показали, что сидя в обороне, осаде, они готовы и атаковать.

Эти злосчастные траншеи союзники наконец-то заняли 20 апреля.Наконец-то хоть какой-то успех, после стольких усилий, потерь и топтания на месте. Эти ложементы были устроены одна линия в 50, а другая сзади в 75 саженях от французских батарей.

Около четырёх утра его разбудил дежурный офицер, и доложил, что русские вероятно начали большое наступление сразу на нескольких направлений. Канробе́р чёртыхаясь, срочно выехал на позиции. Да, русские вели несильный обстрел позиций в трёх местах, слышалась ружейная стрельба. Но, утром выяснилось, что главный удар был ими нанесён по занятым накануне ложементам.

Их и стоящие за ними французские батареи сначала обстреляли из мортир и ракет, потом издалека стали бросать в траншеи гранаты, после уже и с близкого расстояния. И затем их осветили светящими снарядами и ракетами, и русские ударили силами сразу трёх батальонов в свои любимые штыки. Но, сблизившись они, сначала часто вели огонь из штуцеров и пистолетов охотничьей картечью. После всего этого они просто перекололи штыками и перерубали тесаками кто уцелел, и взяли в плен был уже ранен или успел бросить оружие и поднять руки. Те немногие, которые сумели прорваться и уйти к своим стали рассказывать солдатам, что у русских в Севастополе появились неуязвимые великаны, которых не берёт ни пуля, ни штык. Себе и офицерам генерал Канробе́р быстро объяснил эти басни про бессмертных великанов. Это, скорее всего в дело вступила русская гвардия или гренадёры, а их возможности Ахиллеса объяснялась, вероятней всего кирасами и шлемами.

Русские эти ложементы оставили на следующую ночь, сочтя их не выгодными для обороны бастиона и люнета Шварца. Но, и союзники их не заняли. Сам Канробе́р на военном совете после 22 апреля, настоял на том, что, их больше не занимать. Терять вновь сразу три роты у него не было желания.

Всё это, ракеты, штуцера, охотники, стрелки (чтоб гореть тем и другим в аду), Барятинский, появление гвардии в Севастополе. Его как командующего французской армией в Крыму не радовало, тяготило, и даже пугало. Он то ясно понимал, что главная тяжесть войны уже лежит на французах, и дальше будет только больше. Англичане хотят воевать, побеждать и при этом, не нести больших потерь. Но, воюя с русскими это не выйдет, это болван Раглан, наверно уже понял это. Турки большой частью дрянные солдаты, сардинцы тоже так себе армия. Тем более против русских. А это значило одно. Что, именно французам придётся тянуть на себе войну, терять тысячи и тысячи своих солдат, чтоб взять это проклятый Севастополь ! А смогут ли они это сделать ? Этот вопрос всё чаще задавал себе генерал Франсуа́ Серте́н де Канробе́р. Твердого ответа: 'ДА!' он не мог себе дать. И именно это его тяготило и пугало.

Но, сейчас 20 мая 1855 года это уже отступило на второй план. Теперь одерживать требуемые из Парижа победы будет не он, а эта 'бутылка из-под имбирного пива', выскочка, сын сержанта, палач,— генерал Пелисье.

Генерал Реньо де Сен-Жан д'Анжели привез в Крым из Франции не только резервы, хорошее вино, сыр: он привез также отставку главнокомандующего, его генерала Франсуа́ Серте́на де Канробе́ра, отставку. Посланник императора высадился на берег 18 мая, а на другой день, 19 мая, по окончании военного совета, где были выслушаны категорические повеления Наполеона III, о достижения успеха в войне, он, Канробер заявил, что он отправляет в Париж просьбу об отставке.

И всё же генерал был доволен. Он даже с некоторым удовольствием, как путник после долгой дороги снимает тяжёлый заплечный мешок, снял с себя огромную ответственность. Теперь он будет просто командовать корпусом и выполнять приказы. Но, последнее слово всё равно будет всё-таки за ним.

Его штаб подготовил наступательный манёвр под Севастополём, силами французов, англичан и новичков, сардинцев в районе Балаклавы, для занятия высот вдоль Чёрной речки, Федюхины высоты, Гасфортова и Телеграфная горы. Это очень устраивало англичан, они тряслись за свою Балаклаву. У русских сил там было немного, поэтому выбить их оттуда не составит большего труда.

И через два дня выйдет флот с десантом в 16-ть тысяч штыков для взятия Керчи. Чтоб нарушить снабжение Севастополя и Крымской армии через Азовское море. Это приведёт к ухудшению их положения, и снизить их возможности для обороны и наступления. В успехе генерал Канробер не сомневался. Офицеры и солдаты в десанте были уже опытные. Укрепления Керчи, точно не как в Севастополе, как и силы русских для её обороны. Так, что заслуга в захвате Керчи, будет на его счёту, пусть уже и не командующего.

ГЛАВА 4

Апрель-май 1855 года

Крым

Прибыв рано утром в Керчь, и сойдя на берег, я по хорошему русскому обычаю пошёл ... в баню. Нескольких суток передвижения пусть и в сверхкомфортных каретах, тарантасах и дормезах, всё-таки испытание не слабое. Пусть и подлатанным для обоза императора. Это тебе всё равно даже не плацкарт, чух -чух— чух -чух ! Ух, хорошо было ! Пар, веники, квас. Лепота ! Потом я поел и лег спать. В кровати, а не в дормезе, слава Богу.

Был я конечно инкогнито, и хорошо было, что в Керчи меня, в лицо никто не знал. Легенда, прибыло высокое начальство и всё. Пацанов, Николая и Александра я собой не взял, пока. Они остались в Таганроге. Бережённого Бог, бережёт. Супруга моя нынешняя, Мари́я Алекса́ндровна, была против того, чтоб, я брал сыновей с собой. Это понятно, она мать. Мы же едем в Крым, но, не в Ливадию, а на войну, которая там шла. Я смог её убедить, что НАДО ! Для моего общения с ними, которое было весьма не частое. Ведь в пути, вне дел я им буду в первую очередь отцом, а не императором. Так же надо, что между Николаем и Александром, крепла дружба, как братьев, как двух мальчишек, чтоб, они лучше друг друга узнали, притерлись. Во дворцах, на приёмах, даже на семейных обедах, этого не получишь, а в походе, хоть и в комфортных условиях, самое-то. И момент того, что в Крыму, в армии, находиться сам император, его братья и даже сыновья, ещё мальчики, положительно скажется на отношении к династии, во время не очень удачной войны. Не без нажима, но, сумел убедить. И Мари́я Алекса́ндровна взяв с меня клятвенное обещание, что я буду беречь сыновей, как Голум кольцо Всевластия, и практически со слезами на глазах дала своё согласие.

Парни были разные, но, близки и дружны между собой. Это я и хотел усилить, но, и избежать нездоровой конкуренции, разбег то в возрасте небольшой.

Николай был внешне и по характеру похож на мать. Спокойный, даже где-то застенчивый, рассудительный, иногда весьма строг в суждениях, но, я увидел, что всё-таки влияние женского начала было на него уже слишком большое. Он был первенцем, и супруга уделяла особое внимание его воспитанию и образованию. Но, делать из мальчика юношу, затем мужчину, должны мужчины. Это норма. Закон жизни. Женщины не могут сделать из мальчика, нормального мужика. Нет, далеко не все, кого воспитывают только или в основном мамы, становиться маменьками сынками. Но, обычного мужского начала в них таки не хватает. Кому как не мне, учителю, это было видно. И таких становилось всё больше, там в будущем. Здесь был век девятнадцатый, ещё время мужчин, причём суровых мужчин. Поэтому, я решил, что парней надо понемногу выводить из под женского начала.

В течение пути, мы пришли к согласию, что парню в одиннадцать лет, и тем более уже цесаревичу, по крайней мере, среди мужской части семьи и окружения пора перестать быть Никсой, Никки, Николя. Пора уже становиться Колей, Николаем, Ником в конце концов. По мне пусть лучше будет адекватно — вменяемым Коляном, чем, Никсой.

Александр, Сашка, Сашок был этаким увальнем, крепышом, но, характер уже проглядывался, мог и заупрямиться, хотя, внимал, словам и доводам. Брата он любил, слушался его, видно было, что он тянулся к нему. Николай ему отвечал, вниманием, заботой, но, без позиции 'я старший, а ты дурак'.

После первых дней пути лихорадка путешествия, смена обстановки, сменилась у пацанов грустью, они стали всё чаще молча смотреть в окно. Первым о маме вспомнил понятно дело Сашка. Николай, тоже был готов похныкать, но, держался. Я утешал, парней, по отечески в духе, 'Мужчины не плачут, они огорчаются', 'Терпи казак, атаманом будешь', 'Не хныкать, вы не девчонки'. Приводил им примеры русских князей, которые тоже мальчиками, начинали заниматься делами государства, тоже ходили с отцами в походы, а Иван Васильевич, который Грозный вообще рос сиротой. И ничего справлялись. И они должны это сделать, ибо, мы Романовы, а не абы кто. Я им предложил, каждый день писать маме письма, о своих впечатлениях, людях, событиях в пути. Таким образом, через переписку они будут с ней рядом, а она с ними. Только условились, что в письмах не ныть, 'Мама забери меня !', зачем её расстраивать, тревожить лишний раз. Ей и без того нелегко. Пусть видит, что её сыновья растут, и постепенно становятся достойными её, их матери и императрицы, и способны переносить трудности, даже если это разлука с матерью, а они ещё мальчики.

Так разговорами, занятиями, ежедневными осмотрами нашего обоза, где они видели пусть и не очень простых солдат, офицеров, разговаривали с ними, задавали вопросы. Этим и наблюдениями за учениями нашего конвоя, сыновья отвлеклись от мыслей о маме и доме. От микроманёвров они были, конечно, в восторге. Ещё бы, здоровенные кавалергарды рубят на скаку здоровенными палашами, палки, прутья, казаки показывают чудеса джигитовки, атаку с пиками, стрельбу на скаку, гренадёры бросают гранаты, делают перестроения, ведут огонь по мишеням и бьются на штыках. Я сначала удивил, потом порадовал царевичей своим участием в учениях по стрельбе, метанию гранат, штыковому и сабельному бою. Показывал им и другим так сказать свою удаль молодецкую. Николай меня спросил как-то перед боем на штыках: 'Отец, а тебе не боязно ? Ведь может быть больно, и проиграть можешь?'

-Страшновато конечно,— сказал я в ответ, усмехнувшись.— Посмотри, какие они могучие и умелые.Богатыри ! Взглядом указав на гренадёр, они увидев это, вытянулись по стойке 'смирно'. В ответ я дал знак рукой, 'вольно'.

-Все бояться, даже смельчаки. Дурни только не бояться. Но, страх, сын, надо учиться преодолевать, уметь подавлять его, боль терпеть или перетерпеть. А, чтоб не проигрывать, надо постоянно отрабатывать умения, приёмы. Повышать своё мастерство. Это и для боя на штыках, и для принятия решений необходимо, — ответил я ему.

Гранаты я метал вполне себе хорошо, не хуже гвардейцев и гренадёр, здоровье позволяло. Пращой овладел. Сносно стрелял из винтовки, стоя, с колена. С револьверами, это были Кольты, даже немного понтанулся. Стрелял от бедра, по -клинтиствундски, взводя курок левой рукой. Впечатлил, и не только пацанов. Мальчишки искренне за меня переживали, когда я сходился на штыках с дворцовыми гренадёрами, один на один, один против пары, или в команде со своими учителями по штыку. Федот и Георгий, были со мною теперь всегда рядом. Один на один я проигрывал, уже меньше.

Николай и Александр, теперь по утрам делали со мной зарядку, и стали принимать, участие в тренировках. Им для этого ещё перед поездкой сделали учебные ружья, сабли, гранаты, и комплект защиты. Бывало, и плакали, от боли или неудачи. Но, чем ближе к Крыму, тем реже, и всё чаще молча. А вот сон-час им не очень зашёл, но, было сказано, значимое отцовское слово: 'Надо!' И, когда звучала команда: 'Романовы, отбой !' спали, пусть и не как миленькие.

Были у них и уроки, куда ж без школы. Выполнение и проверка домашнего задания стала обязательной. Парни были этим весьма удручены. Ничего, не в сказку попали. Был такой вольный слушатель в истории династии, Николай Александрович Романов, Второй, который. Строгая учительница Клио ему поставила 'неуд'. И если б только ему.

Занятие по истории я вёл сыновьям сам. Заодно сделал наброски программы по истории для образовательных учреждений. От церковно-приходской школы до университета. История будет для всех теперь учащихся обязательным предметом.

Сыновья меня слушали, вполне внимательно, что я считал нужным записывали, задавали вопросы, и должны были мне, и друг другу пересказать основные моменты темы. Чаще вопросы были, конечно, от Николая. Он меня как-то спросил: 'Отец, если тебе, нашей династии, служат. Тебе как императору приносят присягу. Кому ты служишь ? Ты же сам император ? Монархи служат Богу ?'

-Хороший вопрос задал, даже порадовал им меня,— сказал я ему в ответ, положив руку на его ещё детское плечо.

-Нормальные, хорошие монархи, правители служат, сын, своей стране, государству,— начал я отвечать Николаю.

— И конечно, Всевышнему. Поскольку он дал им эту власть над страной и её народами, но, дал для служения. Служа стране, служишь Богу. Таков закон истории. Кто из монархов это забывает, обрекает на несчастье себя, свою страну и народ. И даже может привести себя и их к гибели', -говорил я ему.

— И будучи монархом, надо делать всё хорошо, обдумано, ответственно. Доводить начатое до конца. Даже если это кому-то не нравиться в твоём окружении, в стране, но, ты уверен, что, это принесёт государству, стране пользу. Это как у врачей, им сначала иногда надо сделать больно, что вылечить, победить болезнь. Империя, Отечество превыше всего ! Помни об этом, всегда. Вот я многое, что начну, а ты с братьями будешь продолжать, завершать. Правитель в ответе за страну, за её народ, за настоящее и будущее. Знай, и не забывай об этом'.

В ходе общения с сыновьями, я приходил к мысли, что для детей императорской семьи надо сделать, что-то вроде детсада, разбавив их отпрысками из детей, внуков знати, верхушки армии, флота, высших сановников, и просто достойных людей в империи. Далее уровень школы, полноценные уроки, домашние задания, оценки, вызовы родителей в школу, если необходимо, обязательно переводные экзамены. А после неё уже распределение, по способностям, желанию императора, родителей, самих выпускников. Директором этой школы наверно я сделаю сам себя, хотя бы на первое время. Надо ещё в детстве перестать представителей династии выращивать в тепличных условиях, побыстрее их вводить в социум своих сверстников, пусть и отпрысков отцов, которые находятся на вершине русского Олимпа и около него.

В день прибытия в Керчь, но, выспавшийся и отдохнувший, то есть прилично после обеда я в сопровождении генерал-адъютанта Михаи́ла Григо́рьевича Хомуто́ва, командующего обороной Керчи и побережья Азовского моря начали объезд позиций. С нами был начальник Керченского отряда полковник Карташевский, керченский градоначальник подполковник Антонович и полковник Пётр Петрович Гарднер , бывший командир 3-й сапёрной роты в лейб-гвардии Сапёрном батальоне, заместитель великого Тотлебена в Севастополе. Но, сейчас он был тем человеком, который превращал Керчь и её окрестности в крепость и укреплённый район. Для того, чтоб это успеть сделать был мобилизованы все кто мог держать лопату в руках. Жители Керчи, сёл, которые были рядом. По морю доставили людей из Таганрога, Мариуполя, Бердянска, Тамани. Хуже всего отозвались призывам на работы конечно крымские татары . Их пришло всего несколько десятков, остальные тупо не явились, в их селениях в адрес тех кто приводил мобилизацию звучали угрозы, даже были попытки нападения. Что ж пусть будет так. После войны к этому вопросу вернёмся.

Керченский железоделательный завод работал от рассвета до заката, семь дней в неделю. Ему подкинули работяг, с городов и сёл Азовского моря, и его окрестностей, и он выдавал, лопаты, кирки, ломы, полосы, листы, пластины из железа, картечь, мины для растяжек, корпуса для ручных гранат и много ещё чего из своих пылающих жаром горнов, кузниц, мастерских. С заводом, конечно, крупно повезло, для Крыма он был просто подарок судьбы. И его я хотел использовать для войны по полной.

Проезжая по линии укреплений я видел как сотни людей, копают, носят, возят землю, камни, что-то вкапывают, насыпают брустверы, работают. В черновую позиции и крепость были готовы, их теперь доводили до ума. Что-то особенного присоветовать Гарднеру я особо и не мог. Траншеи, реданы, люнеты, позиции для артиллерии, блокгаузы. Он тут и так использовал весь накопленный опыт в Севастополе. Хотя пару раз сам примерил на себя глубину траншей. Для меня было мелковато, но, и росту для середины девятнадцатого века был у меня далеко не средний. Так, что, в самый раз было для пехоты.

Оборона Керчи была из четырёх частей. Сама крепость, которой предстояло вести бой на суше и море. Линия укреплений на горе Митридат и высотах у города, сама Керчь и последний рубеж обороны Керченского пролива крепость Еникале. Между крепостью и горой была долина примерно в четыре версты, и она простреливалась даже полевыми двенадцати фунтовками. Это приятно и полезно для обороны. Так, что придётся союзникам делить силы, чтоб одновременно атаковать крепость и гору Митридат. А разделение сил противника это хорошо. Для того, чтоб было совсем оптима, в Керчь для усиления гарнизона, и тем войскам, которые собрали для обороны Керчи, с Феодосии, Таганрога, Дона, Арабата, из Севастополя прибыл Азовский пехотный полк (2 — я бригада, 12 — й пехотной дивизии).

Он был сформирован в 1700 году в Москве генералом Головиным. Один из старейших пехотных полков русской армии. Прошёл почти все войны, которая вела Россия, с 1700 года. В Крымскую в активе у полка было Балаклавское сражение, он взял редут номер 1, героически, но, неудачно, штурмовал Евпаторию, потом оборонял Севастополь, и вот здесь у Керчи он должен был стать той преградой, которую не смогут преодолеть при всём своём желании союзники. Для этого он был укомплектован на 100 %. Пополняли его не новичками, а теми, кто уже прошёл испытание сражениями и Севастополем. Четыре тысячи матёрых солдат. Сила ! И это было ещё не всё. Были ещё те, кто готов был зубами рвать и голыми руками душить в первую очередь турков, а так же французов и англичан. Которые стали в Крымской войне, врагами православных. Газеты в России писали теперь об этом чаще и чаще.

Я помнил, что во время Крымской войны Греция, в отличие от русско-турецкой 1877-78 гг. вела себя активно против Турции. Повстанцы заняли часть Эпира, Македонии и Фессалии. Они получали активную поддержку из Греции, по сути, шла необъявленная война со стороны греков. Король Греции Оттон I-й несмотря на давление Франции и Англии, продолжал действовать не по их указке.

В феврале 1854 года Наполеон III, напоминая о предыдущих заслугах Франции в отношении Греции, заявил Оттону, что нападение против Турции будет означать нападение против Франции. Оттон ответил, что у него, как у единственного христианского монарха 'Востока', есть 'священная миссия' перед христианским миром. Вспомнил наверно, что он потомок византийских династий Комнинов и Ласкаридов, и не слабо закусил удила.

Ни давление британского и французского посольств, ни османский ультиматум от 7 марта 1854 года, не смогли убедить Оттона прекратить уже неприкрытую поддержку и руководство партизанскими отрядами. Его супруга, королева Амалия заявляла что 'Европа, давшая трон Оттону, полагала что он станет её исполнительным органом, но ошиблась'. В итоге, случилось как всегда.

13 мая 1854 года французские военные корабли вошли в Пирей и высадили две тысячи солдат, а затем подоспел и британский полк. И уже 14 мая Отон провозгласил нейтралитет Греции в 'Восточной войне' и прекращение деятельности партизанских отрядов. Одновременно Оттон был вынужден сформировать новое правительство, которое возглавил его политический противник Александр Маврокордатос, англофил по своим взглядам. Грецию немилосердно нагнули, но, как полагается осадок остался. И как не странно с плюсом для России. В виде Греческого легиона императора Николая I.

Инициатива создания легиона принадлежит офицеру греческой армии Аристиду Хрисовери. Появившись в начале 1854 года в Бухаресте, Хрисовери, с помощью знакомого ему российского морского офицера, грека Иоанниса Власопуло, встретился с командующим российской Дунайской армии генералом М. Д. Горчаковым и предложил ему создание отдельного отряда из греческих волонтёров. Тот идею поддержал. В июне 1854 года в составе Дунайской армии было 2 500 болгар, 1 800 греков и около 600 сербов и черногорцев добровольцев.

И уже в марте греческие волонтёры принимали участие при форсировании переправы из Браилы на правый берег Дуная и в мае того же года в сражении с турками за остров Радоман.

Летом 1854 года, в Сулинском гирле, А. Хрисовери в звании капитана и во главе 25 греческих волонтёров принял бой против английского десанта в 700 человек. В ходе этого боя англичане потеряли убитыми 6 офицеров и 72 рядовых, включая аристократа Ричарда Гайд-Паркера IV, что послужило причиной слушания в британском парламенте. К концу 1854 года на фоне неудач и поражений идея с балканскими добровольцами отошла у русского командования даже дальше чем на третий план. О них забыли. Но, они хотели воевать. И вот 800 греков и 200 сербов в декабре 1854 года и создали Греческий легион. Роты болгар и сербов остались в Измаиле в 5-м корпусе генерала А.Н. Лидерса. К началу 1855 года легион, насчитывающий около 800 волонтёров, был переброшен в Крым. На знамени легиона было написано на греческом 'За Православие'. При штурме Евпатории 5 февраля 1855 года легион потерял убитыми несколько десятков человек, 30 раненными, среди которых командиры Хрисовери и Стамати. Последний позже умер от ран.

А вспомнил я о греках благодаря греку, замечательному такому греку. Дмитрию Егоровичу Бенардаки, прародителю Сормово, промышленного гиганта России. У меня были на Бенардаки большие планы. Но, это уже после войны. А сейчас помимо военных заказов он получил предложение поддержать соотечественников, которые с оружием в руках воюют за свободу его соотечественников. Он момент понял сразу, и среди российских греков запустил шапку по кругу, собрали немалую сумму. На неё Греческий легион одели, но, не в русскую военную форму, а греческую клефтскую фустаннелу, как и повстанцы Освободительной войны Греции 1821-1829 годов, обули, перевооружили, причём на винтовки.

Идею с Греческим легионом я решил развить до размеров 'Православной дружины', легион как не очень созвучно с православием. И вот в Керчи к маю в составе дружины было уже 1 855 человек, и четырёх орудийная батарея из шестифунтовок. Греки, болгары, сербы, армяне. С Балкан, Дуная, из России. Диаспоры их материально поддержали, и в ходе войны регулярно для добровольцев собирали деньги. Костяк составили те, кто уже повоевал, новобранцы усиленно в поте лица проходили курс молодого бойца. Панос Коронеос стал командиром этого подразделения. Знамя 'Православной дружины' изменили. Теперь 'За православие' было на нём написано на греческом, болгарском и сербском. Эти смелые люди, воюя в России, за свои страны и народы, не только помогут ей в этой войне. Но, и станут примером для сотен, тысяч других, когда придёт их время взять в руки оружие. И они будут не только образцом для подражания, но, и теми, кто научит новых добровольцев воевать, и станут их командирами в будущих войнах и восстаниях.

Азовский полк поделили, два батальона в крепости, два на позициях у горы Митридат. Полк, по моему личному приказу был перевооружён на винтовки, около половины уже имели шлемы, разномастные броники. Мой обоз должен был защитникам Керчи подкинуть ещё несколько тысяч защитных комплектов, две с половиной тысячи винтовок, несколько тысяч прицелов для переделки ружей под пулю Нейсслера. 'Православную дружину' тоже разделили. Уже воевавших в крепость, их батальон занял там позиции, её союзники будут брать в первую очередь, что дать пройти пролив своему флоту. Поэтому пополненная рота гренадёров из Еникале перешла в крепость, их тоже перевооружили на винтовки. Второй батальон дружинников занял позиции на Митридате.

Остальную пехоту Керченского отряда форсировано учили ведению огня из винтовок, и новыми пулями как для переделанных под неё ружей, так и нет. Союзники не готовы встретить против себя массированный огонь из винтовок и дальнобойных ружей. Вот на этом их и надо поймать. И нанести максимальный урон в живой силе и боевом духе.

Артиллерию крепости и укреплений на горе Митридат представляли классические двенадцати и шестифунтовые полевые пушки. С дальностью гранатой в 2 300 метров у первой и в 1 900 метров ядром у второй. По несколько батарей таких орудий стояло на укреплениях. Их усилили тремя батареями полевых 12 пудовых единорогов. Этот зверь бил гранатами весом почти в девять килограмм, осколочными или фугасными, и мог их запулить до 2 300 метров при 25-и градусах вертикальной наводки, дальней картечью до 700 метров. Одна батарея единорогов стояла на Митридате, две в крепости. И к их гранатам была применена не сказать, что инновация, но, союзникам от этого легче не будет.

Было так же по две батареи полевых 14 пудовых единорогов, они имели гранату в 4,5 килограмма, дальность до 1 300 метров при 6-ти градусов. Но, что было важно, они имели вес 360 килограмм, столько же, как и шестифунтовая пушка. Только бил то единорог гранатами. Вот это сочетание, вес и гранаты, и должны были внести свою лепту в решающую часть сражения.

И огонь артиллерией будет вестись с высот. Так, что даже настильные шестифунтовки будут иметь длинные руки.

Для нанесения потерь, винтовки и новые пули, единороги, было далеко не все, что ждало противника. В наиболее удобных местах для атак, их ожидали уже знакомые им рогатки, но, теперь их дополняли, ещё пока колючая верёвка, растяжки, и управляемые фугасы, содержащие в себе сотни осколков и картечных пуль. Они должны были быть заложены в дефиле между высотами.

Генерал-адъютант Хомутов сам, без попаданцев ещё в 1854 году командировал в Санкт-Петербург поручика Кавказского саперного батальона фон Крута с целью приобретения 'гальванических принадлежностей' для устройства в проливе мин и фугасов. И он их там приобрёл, в гальванической роте. Как и новые знания, опыт, и что было более важно единомышленников. Его консультировал и обучал сам Бори́с Семёнович Якоби. И сообщил ему, что тему гальваники, и всё, что, с ней связано, поддерживает сам император. Со всем этим, взводом сапёров и воодушевлением он вернулся в Керчь в конце марта, и встретил ещё одного соратника, тоже инженер — поручика, Михаила Матвеевича Боре́скова. Он и его люди занимался установкой минных заграждений в устьях Дуная в 1854 году, и успел пообщаться и поработать с инженер-генералом Карлом Андре́евичем Ши́льдером. Вот так повезло обоим молодым офицерам. Один пересекся с Якоби, другой с Ши́льдером.

Я до высадки десанта несколько раз общался с фон Крутом и Боре́сковым. В первый раз, когда мне их представили, и они доложили о проделанной работе, показали схемы минных полей на море и суше. Я спросил офицеров:

-Господа, если вам ещё, что-то необходимо для выполнения задач. Составьте список, и отдайте его, генералу Хомутову. И вы всё получите в самые кратчайшие сроки. И посмотрел на генерала взглядом-приказом. Он молча кивнул в ответ.

— На вас, господа — минёры, возлагаются большие надежды,— продолжил я. — Управляемые и противопехотные мины оружие новое, противник с ними ещё не знаком. И мы должны его им удивить. А удивить значит уже победить. Следует умело и с пользой применить мины на море и суше. От себя могу посоветовать вам ставить их в шахматном порядке, чтоб сила взрывов и радиус разлёта поражающих элементов перекрывали друг друга, и наносили противнику максимальные потери. Так же подумайте над направленными взрывами. Следует дублировать, взрыватель в мине на случай осечки. И очень тщательно скрывать, маскировать места установки мин, минные поля.

И тут же у себя в блокноте на планшете набросал схемы, вырвал листок и отдал Борескову. Я заметил, что он и фон Крут внимательно рассматривали это новшество, командирский планшет. Уверен в ближайшие дни, подобные появятся и у них.

-И хочу сказать, что если у вас здесь и в Севастополе будет получаться многое, то быть вам уже штабс-капитанами, с наградами. Но, надеюсь не это для вас главное, господа офицера. Успех русского оружия должен быть для всех нас на первом месте,— сказал я.

-Так точно, ваше высокопревосходительство, -ответили почти одновременно, наверняка, будущее радетели и продвигатели минного дела в России. А я им в помощники.

Здесь я для местных был, посланником царя, проверяющим, генералом-лейтенантом от инфантерии Строговым. Только Хомутов знал, кто я на самом деле. Да, мой конвой. А, они до поры до времени дали обет молчания о моей персоне.

Самые мощные укрепления делали против флота, у него пушки то будут тяжелые. Хотя отряд у союзников будет 'летучий', большие пароходофрегаты и тем более линейные корабли, в пролив не пойдут, он для них мелкий, но, их канлодки, бомбардирские суда, будут иметь большой калибр. А их англичане и французы могут нагнать десятки. Так, что всё будет по-взрослому. К этому и готовились. На суше и на море.

Для того, чтоб усилить береговую артиллерию Керчи, пришлось обратиться к помощи братьев по оружию. Севастополю и Луганску. Город-герой дал артиллерию, восемь восемнадцати фунтовых орудий, двенадцать пудовых единорогов, восемь двухпудовых корабельных мортиры. И офицеров и расчёты к ним, самых лучших из артиллеристов береговых батарей Севастополя. Это было может даже важнее, чем сами орудия. Луганск, город, которому пришлось вновь воевать уже в двадцать первом веке, дал Керчи боеприпасы, лафеты. Луганский литейный завод денно и нощно обеспечивал Севастополь и Крымскую армию боеприпасами.

Ключевая батарея в системе береговой обороны была Павловская, которая перекрывала пролив, на неё и установили самые мощные орудия, двадцать восемь штук. Следующая по значимости шла Приморская, на Павловском мысу она получила двадцать орудий в двенадцать фунтов и тоже лучшие расчёты, которые были в Керчи. Коллеги из Севастополя усиленно повышали их уровень ведения огня по морским целям. Потом шли, Николаевская — на мысе Ак-Бурун, городская — в центре Керчи, Георгиевская — в районе Нового Карантина, Успенская — в Еникале. На Тузле поставили сразу три четырёхорудийных батареи, но, только одна из них была не бутафорская. На Чушке, напротив крепости Еникале, батарею в восемь орудий .

Артиллерию крепости и всего укрепрайона дополняли четыре ракетные батареи, по девять установок в каждой. По батареи в крепости и Митридате, две на Павловской батареи. Одна из них была под командованием капитана Филимона Васильевича Пестича. На его фамилию я обратил внимание, она мне была знакома. Пестича, я как попаданец знал, как артиллериста и автора многих орудийных лафетов для орудий разного типа. Он это или не он ? Если он дай Бог не погибнет, время покажет. А пока я его взял себе на заметку.

Из доклада контр-адмирала Федора Михайловича Новосильского, я понял, что как минимум он взбодрил вновь созданную Азовскую флотилию. А то, что реанимировал это точно. Он и его зам, капитан 1-го ранга Григорий Иванович Бутаков, из Севастополя взяли в Керчь, лучших комендоров, машинистов, кочегаров, мастеровых, первостатейных матросов, мичманов, лейтенантов, и главное ... боцманматов, боцманов и кондукторов, которые быстро навели на флотилии флотский порядок. Все пароходы отремонтировали, разбили на отряды, она уже могли вполне сносно держать строй, совершать манёвры, вести огонь на разных ходах.

Азовская флотилия была разделена на отряды. 1-й отряд. Винтовые, железные, однотипные пароходы 'Могучий', 'Боец' и 'Молодец', в 415 т. Скорость 13-ть узлов. Вооружение: 1-68-фн бомбовая пушка, 2-68-фн карронады, 4— 12-фн карронады. К ним примыкала 'Колхида', почти их близнец. Водоизмещение 450 т. 120 л. с. Скорость 10,5 уз. Вооружение такое же. Для боя в проливе их переделали. Оставили 68-фунтовую бомбовую пушку, при угле возвышения в 70 градусов её бомба могла пролетать расстояние до 14 кабельтовых, это примерно 2,6 км. Но,такого угла возвышения сейчас добиться не смогли, поэтому и дальность была весьма скромнее.

На шкафуте на спонсонах установили по бортам 1 пудовые единороги. Таким образом, они могли вести сильный носовой огонь, на дистанцию более километра, двигаясь вперёд, так и назад. Орудия прикрыли брустверами из дерева, усиленные полосами железа, установили на них щиты, ходовую рубку тоже защитили деревом и металлом, палубу на баке и шкафуте прикрыли толстыми досками, команду и расчёты орудий, одели в броники и каски. Получается, сделали даже бронированные корабли, надо это обязательно зафиксировать в анналах истории.

Во 2-й отряд пароходы, 'Аргонавт' — железная парусно-винтовая шхуна, 300 тонн, 60 л.с, до 8-и узлов. Две 12-фунтовых карронад. 'Таганрог' и 'Бердянск'. Оба в 263 т. Корпус железный. Машина мощностью 90 номинальных л. с. Два 3-фунтовых фальконета. 'Анапа'. 4 пушки. Водоизмещение 677 т. Машина мощностью 80 номинальных л. с.

С них сняли все эти пукалки и установили на носу, пудовый, и два в 12 пуда единорога. Которые с расстояния могут хоть, что-то сделать противнику. Из тоже 'забронировали' по образцу первого отряда.

Пароходы 1-го и 2-го отрядов сделали по образцу русских канонерских лодок конца века 19-го. Они стали совмещением "Отважного" и легендарного "Корейца". От первого взяли бронирование, от второго спонсоны для установки орудий.

С Дона пришло шесть гребных канонерских лодки, остальные четыре достраивались в Аксайской станице. Им и достались 12-ти фунтовые орудия обр. 1833 года и 24-х фунтовые карронады. С канлодками, прибыли шестнадцать гребных баркасов. Называлось всё это 'Азовскою гребною' и находилась под начальством капитана 2-го ранга Певцова. Войско при этой флотилии состояло из 4 штаб-офицеров, 13 обер-офицеров и 678 нижних чинов. Кроме того, для той же цели под командою подполковника Донцова был поставлен пеший отряд стрелков из 850 человек. 'Гребная' стала 3-м отрядом Азовской флотилии. Вся речная пехота, став вариантом 'река — море' вошла в состав Керченского отряда.

Она вместе с 4-м отрядом в составе шхуной 'Унылой' и ещё пяти транспортов, должны демонстрировать многочисленность русских сил в Азовском море и отвлекать на себе внимание и огонь противника. Вооружили их 24-х фунтовыми карронадами и корабельными 3-х фунтовыми фальконетами. Григорий Бутаков как-то назвал его 'внушительно-отвлекательным отрядом', так с его слов его именовали и далее.

Но, главной ударной силой Азовской флотилии были не пароходы с внушительными бомбическим пушками и единорогами. Ими были плавбатареи. Четыре единицы.

Их делали по схеме тримарана. Из пароходов, 'Предприятие' 93 тонны, 47 л.с. Ходил Таганрог -Ростов.

'Донец' 55 л.с Ростов -Таганрог, Керчь -Тамань.

'Надежда' — буксирно-пассажирский пароход.

'Ростов' 60 рег тонн, 25 л.с Ростов -Таганрог. Он сам и его паровая машина была построена в Луганске, на заводе, инженером Н.П. Летуновским, ещё 1843-1844 гг.Причём корпус был из железа. Так, что быть Луганскому заводу промышленным гигантом России. Будет рельсы делать, и сразу паровозы, вагоны. С него и начнётся славная история Донбасса, как промышленного района новой России.

К пароходам крепились подходящие по тоннажу шхуны, на всё это накладывался настил, на него ставили орудия и казематы, которые их прикрывали. Их делали из дубового бруса не менее десяти дюймов, на них наложили крест накрест прокованные железные полосы в дюйм толщиной и до шести шириной. Сверху этого ещё доски в два дюйма, тоже дубовые. И всё это под углом в тридцать пять градусов. Ходовые рубки пароходов обшили досками.

Конструкции испытали обстрелом из 68-ми фунтовой пушки и карронады с двухсот саженей. Бомбы, ядра, рикошетили, отскакивали. Ядра пробивали доски, прогибали полосы железа, но, дальше, стоп. Новосильский, Бутаков, по их словам одновременно были восторге и расстройстве от плавбатарей. В восторге от того, что, найдено доступное средство противостоять флоту союзников. Расстройстве, по причине того, что, несколько вот таких бронированных плавбатарей могут сражаться с многопушечными с линкорами, и даже выйти победителями. Парус уступал место пару. Хотя Бутаков точно, не сильно расстроился по этому поводу. Он то уже был фанатом парового флота.

-Да, господа моряки. Вскоре, лет через двадцать, пар, совсем заменит парус. А гладкоствольные орудия, как сейчас ружья, нарезным штуцерам, винтовкам, уступят место нарезным орудиям. И начнётся, соревнование между бронёй и снарядом,— сказал я им в ответ на их мысли. Моряки удивленно посмотрели на меня. Ведь перед ними стоял генерал. И тут такие рассуждения о будущем флота.

— Не удивляйтесь, господа, -поспешил я нивелировать ситуацию. -Я хоть и генерал, но, слежу за техническими новинками. И сам любитель всякой техники. Вот смотрите. Для увеличения маневренности, которая стала низкой на пароходы плавбатарей, можно пробовать поставить руль с более большим пером. Так же пустить в дело и рули на шхунах. С парохода на них передаётся сигнал о повороте, и они, одновременно перекладывают руль. Так, кажется, говориться у моряков ?

— Да так. Вы верно говорите,— ответил Новосильцев.

— Я предлагаю прикрыть защитой нос пароходов, шхун, хотя бы досками,— продолжил я.— А для повышения плавучести, а значит живучести и боеспособности. К пароходу и шхунам, добавить баркасы, и обшить у всех борта булями из камыша. Так, кажется, делали запорожцы на своих 'чайках' для морских переходов. Моряки вновь не смогли скрыть своего удивления во взглядах.

Плавбатареи были вооружены снятыми с пароходов 68-ми фунтовыми карронадами. Оно могли бить на 1 200 метров. Их дополняли 24-х фунтовые, они стояли на носу пароходов. И, коль плавбатареи были защищены броней, то, они должны были сблизиться метров на 500 или ближе, и сокрушить своими ядрами, бомбами, картечью, корабли союзников. Они из-за мелкого пролива, не будут крупными. Дома как говорится и проливы помогают.

Вот, чтоб они ещё лучше помогли у Павловской батареи, где летом 1854 года затопили суда. Но, их было недостаточно. Максимальная глубина фарватера в районе Павловской батареи составляла 24 фута, а только 12 судов имели в высоту от 15 до 23 футов. То есть проход они перекрывали частично. Новосильский приказал затопить ещё. Судно 'Мажино', конфискованного у англичан, четыре русских судна, а также два старых тендера, принадлежавших Черноморскому ведомству. И вот тут сам он сообразил, или Бутаков подсказал. Потопили их с двойной пользой. Канониры с 1-го отряда на них руку набивали. Через день к ним присоединился 2-й и береговые батарей. Молодцы, моряки ! Хваткие ребята. Утопленников усиливал бон. Старый разорвало сильным северо-восточным ветром. Моряки это учли, новый сделали более надёжным.

Мины. На них чуть ли не молились. Они сейчас реально выступали как Wunderwaffe. Особенно после рассказов об их успешном применении на Балтике. Бутаков в разговоре о минах сказал:

-Будь их у нас в достатке здесь летом прошлого года. Мы поставили бы мины в Евпатории. В проходе в бухту в Севастополе, и перед его береговыми батареями. Противник зашёл на как вы, сказали ваше превосходительство, на минные поля или банки. Обратился он ко мне.

-Их бы подорвали, корабли получили бы повреждения. И тут батареи, флот, опять же плавбатареи, могли бы учинить не разгром конечно, но, поражение точно смогли бы нанести,— с лёгкой досадой в голосе закончил он свои размышления.

-Вполне возможно,— поддержал своего зама адмирал Новосильцев.

-Да, господа, наверняка вы правы. Вот здесь у Керчи мы это и попробуем сделать. Раз нам выпал такой шанс,— попытался я ободрить, и настроить их на успех. ' А ведь Бутаков, сам, без подсказки, предложил вариант, минно-артиллерийской позиции ! Талант !!!, -подумал я про себя, даже с некоторым восхищением, смотря на разговаривающего с Новосильцевым и генералом Хомутовым, будущего адмирала, и уж точно, не рядового адмирала. Он и в реале о себе заявил, почти на уровне попаданца. А тут тем паче должен себя реализовать. Я ему буду подсказывать, и делать, так, чтоб не мешали ему. И получим ещё более сильного теоретика и практика парового и броненосных флотов. А там глядишь сам станет русским Мэхэном или кто из его учеников. Макаров, Дубасов, Чухнин, Скрыдлов.

Хотя здесь же в Керчи был у Бутакова, надеюсь будущий соратник, а не конкурент, капитан-лейтенант Лихачёв Иван Фёдорович. Уже опытный моряк, и с боевым опытом, тоже имеющий склонность к науке и военной теории. Тоже очень перспективный моряк.

В 1850 году на корвете 'Оливуца' совершил плавание из Кронштадта на Дальний Восток, с октября 1851 года (после гибели прежнего командира) командовал этим корветом. В период пребывания в Охотском море, на Камчатке и в Русской Америке, занимался гидрометеорологическими исследованиями, разведкой якорных стоянок.

В марте 1853 года капитан-лейтенант Лихачёв по состоянию здоровья сдал командование корветом Н. Н. Назимову и из Аяна возвратился через Сибирь в Петербург, где временно получил должность помощника редактора журнала 'Морской сборник'. После начала Крымской войны, И. Ф. Лихачёв был назначен флаг-офицером начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала В. А. Корнилова. На пароходофрегате 'Бессарабия' 6 мая 1854 года Лихачев участвовал в бою с тремя английскими и французскими пароходами.

Вот Лихачёва Новосильцев и назначил командиром отряда плавбатарей. То есть он будет на острие атаки. Узнав об этом, я не стал отменять решение адмирала. Не убили в Севастополе, и здесь дай Бог смерть минует его. Но, распорядился приготовить для Новосильцева, Лихачёва, Бутакова, защитный комплект. Пусть только попробуют его не одеть перед боем. Отдраю лично, уже без инкогнито и вазелина.

26-го апреля в восемь утра, я начал совещание по готовности и подготовки Керчи к предстоящим сражениям. На нём было армейское и флотское командование, приглашенные офицеры.

Начали с морской темы. Новосильцев доложил, что Азовская флотилия боеспособна, и готова к отражению нападения противника. И, что с каждым днём её возможности растут.

-Хочу вас расстроить, Фёдор Михайлович., -дослушав его сказал я. — Союзники не дадут вам возможность, довести уровень подготовки флотилии, хотя бы близко к вашей 4-й Флотской дивизии ... они придут раньше. Но, пока есть время надо делать возможное и невозможное.

-Поэтому жду от вас, господа, предложений, что ещё можно реально сделать, чтоб улучшить готовность флота. Прошу высказываться,— предложил я.

Новосильцев сказал, что подготовку артиллеристов надо усилить, и попросил для этого пороха сверхштата. Бутаков запросил ещё донецкого угля, хотя он был ещё не донецкий, и ускорить изготовления деталей для машин пароходов на заводах. Мой адъютант это записал.

-А что скажет представитель молодого поколения моряков,-спросил я с интересом, глядя на Лихачёва.

Вот тут молодой да ранний Лихачёв, немного смущённый вниманием к себе высоким начальством, для улучшения плавучести — живучести -боеспособности вверенных ему в командование плавбатарей. Предложил кроме предложенных мною булей, набить их трюмы бочками, ящиками, а их в свою очередь соломой, щепой, обрезками пиломатериалов. Ему его старшие товарищи сразу указали, что это лишняя пища для огня. Он парировал, тем, что противник будет вести бой с берегом, с восьмью паровыми судами, ещё и гребными, кроме его батарей, при чём у него будут даже не фрегаты. Поэтому шансы зажечь его батареи не столь высоки. Новосильцев был не восторге от идеи Лихачёва, Бутаков тоже. Огонь на корабле, тем более деревянном, во время боя, это хуже чем, три бабы во время дальнего похода. Баб то можно высадить или за борт выбросить. А пожар на корабле тушить тяжело, особенно без насосов, шлангов, системы пожаротушения.

Я поддержал Лихачёва. Про минные прорыватели набитые пустыми бочками , идущие на минные поля я помнил. Да, и у союзников в бомбах будет далеко не шимоза.

-Дельно, господин капитан второго ранга. У Нельсона есть вроде про то, что пушки в бою должны вести огонь как можно дольше, чтоб повысить шансы на удачное попадание,— сказал я в поддержку Лихачёва. Адмирал Новосильцев, согласился с мнением царского посланника. Но, на его лице читалось примерно следующее: ' Эти столичные всезнайки лезут туда, где не сном и не духом'. 'Ну, не совсем так', -ответил я ему ... про себя. И вслух продолжил:

— Развивая мысль о том, что противнику придётся рассредоточивать свой огонь по нескольким целям, хочу сказать, что ему их, целей, надо добавить. Для этого сделать несколько артиллерийских плотов. Поставить на них двенадцатифунтовки, и буксировать гребными большими баркасами. Но, это ещё не всё, господа. Ещё надо сотворить вот что.

-Из гребных канлодок сделать паровые,— стал я говорить. И сразу увидел удивлённые лица. -Да, господа, именно паровые. Ведь военную хитрость на войне никто не отменял. И улыбнулся. -Приделать к бортам лжекожухи для колёс, и такую же трубу. Жечь в ней паклю, ветошь, тряпки с дёгтем, нефтью, что дым был погуще. Издалека, и в суматохе боя, их вполне могут принять за пароходы. Пусть думают, что мы сильнее, чем есть на самом деле. Это нам на руку, -закончил я, перестав интриговать окружающих.

-Федор Михайлович, как можно быстрее это сделайте. Посмотрим, что получится,— уже распорядился я. И вновь переключил разговор на будущий бой, продолжил:

-А вот самим нам следует наоборот избежать раздёргивания нашего ответного огня. То есть заранее определить позиции для береговых батарей, судов флотилии, распределить цели. Чтоб добиться эффективности, и нанести противнику максимальный урон, вывести из боя, или даже утопить его. И здесь необходимо теснейшее сотрудничество берега и флота. Чтоб не было как в Севастополе до последнего времени. Война у нас одна на всех. И достижения успеха в ней, это общее дело для всех, господа. Прошу, вас, меня услышать ! Поскольку это не мои слова, а государя! И в упор посмотрел на каждого их присутствующих. Как бы спрашивая взглядом: 'Услышали !?' Генерал Хомутов, который знал, что я и есть этот самый государь, весьма выразительно на меня посмотрел.

— А в деле достижении успеха нам может помочь новинка военной техники, -продолжил я после небольшой паузы. — То есть самое время выслушать наших гальванёров — минёров.

После моих слов генерал Хомутов распорядился пригласить Борескова и фон Крута, которые ждали, толи своей очереди, толи участи. Когда им ещё ответ держать перед генералом, представителем императора. Первым начал Боресков, было видно, как он волновался, но, ведя речь о своих любимых минах, вскоре успокоился, и доложил, как у них обстоять дела на море и в земле.

По первоначальному плану намечалось установить 100 мин, но, теперь их было 150. Причём прибывшие с фон Крутом полсотни мин из Питера, были минами Якоби. То есть управляемыми. Провода и оборудование, и что важно взвод сапёров из гальванической команды тоже прибыли с ним. К маю 1855 года в районе Павловской батареи были погружены 50 мин, еще 95 — готовы к этому. Отлично ! Но, всё равно плохо. Хоть Хомутов и подпоручики минёры сопли не жевали.Надо ускоряться. Они кстати и без меня их ставили в шахматном порядке. Скромно выслушав мои наставления о том, что, они и так знали и уже делали. Вот так-то, господин попаданец. Уели тебя предки. Но, это только в радость. Всегда бы так. Кроме, это они, узнав, по опыту кампании 1854 года на Балтике, что взрыв мины больше пугает, чем повреждает корабль. Стали ставить мины парами. Мина Якоби образца 1854 года имела пороха до 14 кг. Две мины, это взрыв 28 кг, что уже более основательно для корпуса вражеского корабля.

Минные банки ставили у Павловской батареи, у Тузлы, на фарватерах и рядом с ними, где могли пройти небольшие суда. У самой Керчи было принято решение мины не ставить. А вот связку крепость Еникале — Чушка, перекрыть минами в достатке. Тем более, что их ещё должны были подвезти в Керчь, из Тулы. Делать там их должны были на ... самоварных фабриках. С металлами, с медью там работать умели.

Пока выходило так. Если союзники придут через неделю, то их будут уже ждать в проливе минные поля в десятки мин. Придут позже будет ещё больше выставлено. После того как обсудили это. Я спросил:

— Скажите, господа, а можем мы выставить управляемые мины в Камыш-Буруне, в местах, где вероятнее всего встанут корабли для высадки десанта ? После этого все на меня внимательно посмотрели.

— Вы хотите взорвать десант на кораблях ?,— спросил адмирал Новосильский.

-Да. Или сами корабли, когда он высадиться. Чтоб отрезать путь к отступлению,— был мой ответ сразу всем.

-Хватит ли у нас на всё проводов и мин ?,-спросил я минёров.— Выставить там хотя бы десяток.

-Какое расстояние от косы до причалов в Камыш-Буруне?,-обращаясь уже к морякам.

-Около шести кабельтовых,— быстро ответил Бутаков. Когда на него посмотрел Новосильцев.

-То есть около версты,— сказал я. -Прошу вас, господа посмотрите свои возможности по проводам для постановок мин в проливе и фугасов на суше. И доложите мне лично. Сможем или нет, выставить мины в Камыш-Буруне помимо запланированного,— раскомандовался я.— В обед будьте готовы сделать доклад.

Борескову и фон Круту, оставалось только сказать: 'Так точно ваше Превосходительство!' Что они и сделали.

-А, что касается подрывников. То, они не будут смертниками. Делать подрыв можно и из схрона. И такого, что его противник ни с собаками, ни днём с огнём не найдёт. Вы же у нас и сапёры. Вот вам, и об этом думать тоже,— продолжил я нарезать задачи. -Но, об этом завтра. Сейчас давайте о фугасах на суше. Но, сначала давайте отпустим моряков. У них своих дел хватает.

— Хотя нет. Останьтесь, господа. Надо начинать взаимодействовать. Сражение за Керчь будет на суше и на море,— изменил я своё намерение.

-Теперь, господа, приступим к делам сухопутным,— сказал я.

-У вас карта местности готова?, — задал вопрос глядя на генерала Хомутова.

-Так, точно ваше в ... превосходительство,— ответил он, чуть не выдав меня. За, что я ему взглядом поставил жирнючий 'кол' и вызвал родителей в школу.

Памятуя про бумаги и овраги. Ещё в феврале я отдал категорический приказ составить карты разных масштабов окрестностей Севастополя, Керчи, Евпатории, Феодосии. Уточнить имеющиеся. Как воевать без толковых карт ? Хомутов достал карту склеенную из нескольких листов, и расстелил её на столе. Я стал внимательно её рассматривать. Всё вроде есть, НП, дороги, тропы, высоты, овраги, батареи, позиции. Годиться, не до жиру. И карта уже была разбита на квадраты.

-Вполне, Михаи́л Григо́рьевич,— похвалил я генерала. И отменил вызов родителей.

-Как у нас возможностями подорвать противника управляемыми фугасами, в походных колонах по дороге на Керчь ?, -спросил я, обращая свой вопрос к минёрам.

-Ваше превосходительство, мы не сможем это сделать,— ответил Боресков.

-Причины ?

-Нам на всё мины не хватает проводов.

-Дьявол разбери !,— не сдержался я. И начал вышагивать по комнате. Офицеры из-за этого разошлись по сторонам.

-Плохо, господа! Весьма плохо! С помощью фугасов, я рассчитывал, что противник ещё на подходе к наши позициям получит потери. И это собьёт ему боевой подъём после легкой высадки.

-Ваше, превосходительство !, — сказал Хомутов, — у полковника Карташевского есть предложения касаемо использования фугасов в сложившемся положении дел.

-Разрешите, ваше превосходительство ?,— сделал шаг, вперёд присланный в Керчь для заведывания артиллерией полковник Карташевский.

-Да, господин полковник,— ответил я.

-Артиллерию Керченского отряда за последнее время значительно усилили. В том числе и 12 пудовыми единорогами,— начал он говорить. Было видно, что волнуется.

-Гранатами они бьют на тысячу сажень, дальней картечью на триста двадцать четыре, ближней до ста восьмидесяти пяти. 12-ти фунтовая пушка бьёт гранатой так же на тысячу сажень, есть и картечь. У 6-ти фунтового орудия тоже, дальняя и ближняя.

— В связи с этими я предлагаю, пропустит авангард атакующего противника через фугасы. Дать ему подойти к позициями на дистанция уверенного поражения картечью. И после этого взорвать фугасы, раз они управляемые. Нанести потери, вызвать замешательство, отсечь от основных сил, и уничтожить огнём артиллерии. Затем перенести огонь вглубь построений наступающего противника. Здесь применять гранаты.

Сказав это Карташевский замолчал. Молчали остальные, я тоже, крутя в голове предложенный вариант. Подойдя к карте, и смотря на неё спросил:

— Для этого проводов хватит ?

-Так точно !,— бодро ответил Боресков.

-Для обеих позиций. Крепости и Митридата,— уточнил он.

-Что ж, дельно. Но, есть, что к этому добавить,— сказал я.

-Первое. Огонь должен быть и ружейным.

-Второе. Позиции пехоты, батареи должны быть замаскированы, скрыты так, что их нельзя было распознать и в подзорную трубу с сотни саженей .

-Третье. Противника надо скучить перед позициями. То есть выставить препятствия там, где нам выгодно. Но, так, чтоб их тоже было не видно.

-Четвёртое. Местность надо пристрелять. Прежде всего, для ведение огня гранатами. Поставить ориентиры, но, такие, чтоб противник, не понял, что это.

-Пятое. Для наблюдения, корректировки и управления боем, огнём батарей установить на позициях вышки. Будет ведь так: 'Война в Крыму, всё в дыму'.

-Вышки поставить и на Павловской батареи. Обратился я к Хомутову. Тут Новосильцев до того стоявший молча сделал шаг вперёд, и сказал:

-Ваше превосходительство, разрешите? Я кивнул в ответ.

-Для успешного взаимодействия нужна связь между флотом и берегом. Я предлагаю использовать флотские сигналы.

-Отличная мысль, Федор Михайлович !,— отозвался я.

-А, между крепостью и Митридатом держать связь, через оптический телеграф.

-Он здесь есть, Михаил Григорьевич ?

-Нет, ваше превосходительство.

-Значит надо найти людей сведущих в этом вопросе. Сделать хотя бы наподобие, и апробировать в деле. Связь в бою значит очень многое для его результата.

-Фугасы для установки готовы ?,— спросил я, перейдя уже на новую тему.

-Готовы, -ответил Хомутов.

-Они начинены картечью ?

-Да.

-Хорошо!,— сказал я.

-На будущее такие фугасы надо будет снаряжать не картечью, а что-то вроде стрелок, цилиндров, ромба. Точнее соединенные основаниями конусы или пирамиды. Не знаю, как называется эта фигура называется.

-Октаэдр, ваше превосходительство,— показал свои знания геометрии Карташевский.

-Пусть так. У октаэдров, цилиндров, стрелок должна быть пробивная способность выше, может и разлёт дальше, чем у картечи. Но, это потом, господа ! Сейчас используем то, что имеем.

— Кстати о снарядах. Вы получили инструкции из столицы о применении регулированных снарядов для мортир и единорогов ?,— спросил я, вспомнив об этом своём почине.

-Так точно. Ваше превосходительство!,— подозрительно бодро ответил мне генерал Хомутов. И начал пожирать меня глазами, имея вид лихой и придурковатый. 'Опытный. Что-то здесь нечисто', — подумал я. И решил добить тему.

-И каковы результаты ?,— спросил я, подойдя, и прямо глядя на генерала.

Он и Карташевский начали заметно бледнеть, стоя по стойке 'смирно". Пошла пауза. В комнате стало гнетуще тихо. Прервал тишину и паузу полковник Карташевский.

-Это моя вина, ваше превосходительство! Я сам ознакомился, но, не успел, отдать распоряжение начать изготовление снарядов и обучение офицеров и расчётов. Генерал Хомутов же, мне сразу передал инструкции по регулированным снарядам.

-Похвально, господин полковник ! Принимаете огонь на себя,— сказал я, переведя взгляд на него.

-Вы вероятно не знаете. Что император, личНО, принял в это вопросе участие ! Ведь такие снаряды повышают дальность до четверти и более от возможной. А точность, в два и более раза! А вы полковник 'не успели'. Государь успел, а вы, нет !!! Начал я заводиться. После фразы 'государь успел', Хомутов пошёл пятнами.

Я злился. Ведь я был сам по себе нетерпелив, и любил, чтоб то, что я просил, делалось быстро. В семье, на работе. Знаю, что не лучшее качество. Но, как есть. Это у меня от отца, и в семье я был старшим братом. Думаю и Николай Первый тоже был таким. Я злился, ходя по комнате в абсолютной тишине, иногда бросая взгляды на Хомутова и Карташевского, всё так же стоящих по стойке 'смирно'. Остальные участники совещания в эти минуты изображали невидимок. Вдруг им и за что-нибудь прилетит. Начальство, тем более столичное, оно такое. Я злился, а толку то. Если их отстранить, то кого вместо них ? Да, у них залёт. Но, в целом они справлялись. Немного остыв, я сказал:

-Господа офицеры! У нас война! И мы её не выигрываем ! Поэтому нужно использовать любую возможность для достижения успеха ! Любую! Важна любая мелочь ! Поэтому не может быть вариантов 'не успели', 'не могу знать'. Нужна максимальная отдача, от генералов до простого солдата. И я как полномочный представитель императора будут требовать этого от всех! Иначе будете держать ответ перед государем, и по законам военного времени ! Закончил я делать внушение. Хотя кому внушать ? Новосильцеву, Хомутову, Гарднеру, Бутакову, Лихачёву ? Они и так были живым примером, касаемо этой самой отдачи.

-Всё, господа офицеры, теперь все за дело!,— начал я завершать совещание.

-А для того, что у нас получилось не только на бумаге. Надо увидеть и понять, как сделать лучше, сильные и слабые стороны. Для этого мы с вами пойдём всем известным нам путём. На лицах офицеров возник немой вопрос.

-Тяжело в учении, легко в бою !,— снял я его с их лиц.

-29 апреля, мы проведём командно-штабные учения от А до Я, -начал я вгонять в грусть военных.

-Я со своими офицерами буду играть за союзников. Вы же за себя,— обратился я к Хомутову. — На море, вашим противником, Федор Михайлович, станет Бутаков,— усмехнувшись сказал я. Моряки переглянулись между собой.

-На этом сегодня всё. Займёмся делами, -завершил я совещание.

И после того как все убыли, я пошёл к себе в кабинет работать. Там меня ждали бумаги. Официальные и не очень. Письма, рапорты, отчёты, донесения. С бумагами я работать не большой любитель. Но, надо !!! Правитель без работы с бумажкой, какашка ! И точно не очень хороший правитель.

Здесь в Керчи большую часть моего внимания занимал бумажный поток из Севастополя и Крымской армии.

Будучи сравнительно не далеко от них, я не стал вызывать к себе Барятинского, Нахимова. Пусть делами занимаются. Я после Керчи туда приеду. А пока Барятинский обязался раз в три дня присылать сообщения о последних событиях. И у меня там были и без этого свои глаза, уши. Братья великие князья Михаил и Николай.

Благодаря им я неплохо видел, слышал, и знал, как там идут дела. По моей просьбе они мне регулярно писали письма-донесения, что да, как. И именно в их письмах я узнал, как острословы стали называть Барятинского, Нахимова, Тотлебена и Пирогова. Крымский квартет, великолепный квартет, три мушкетёра и Пирогов или эскулап, а для кого-то они стали всадниками Апокалипсиса.

Как я понимал из сообщений эти разные, незаурядные люди, притёрлись друг к другу. Всё они талантливые, с огромной энергетикой, самоотдачей, жертвенностью ради дела, и главное, они все были нацелены на одно, служить своей стране по максиме. Это их и объединяло.Сглаживало между ними шероховатости. Братья писали, что это они увидели, почувствовали сами, как и все защитники Севастополя, Крымская армия. От генералов, адмиралов до солдат и матросов. На фоне Меньшикова, Остен-Сакена, их окружения это был своего рода тектонический сдвиг.

Барятинский по мере вхождения в курс дел начал чистку рядов, он избавлялся от 'меньшиковцев', здесь я ему дал карт-бланш. С моего согласия были сняты со своих должностей генерал барон О́стен-Са́кена, генерал Жабокритский. После этого они попросили о переводе, и хотели покинуть Крым. Но, я сказал в письме 'нет'. Как и другими офицерами. Таким как полковник Генерального штаба Залесский, который посоветовал Меньшикову при Альме свести войска с выгодных для боя высот, вниз к мелководной реке. Где 8 сентября две линии ротных колонн встали почти вплотную в полный рост под винтовки противника вместо 'окопного боя'.

Вопросы возникли и к штабу Меньшикова. Ближайшим помощником князя был подполковник А. А. Панаев. Обязанности начальника штаба официально исполнял Генерального штаба полковник В. Ф. Вунш, на которого возлагались руководство штабными офицерами, разработка и планирование операций, разработка диспозиций и квартирмейстерские функции.

Не забыл я и про 'шапкозакидателя'. И оказался генерал-лейтенант Кирьяков Василий Яковлевич. За Альму его ждало следствие и суд.

К Остен— Сакену были вопросы по организации обороны Севастополя будучи начальником его гарнизона. Комиссия, пока ещё не следственная, а по изучению военного опыта должна была дать оценку действиям генерала Жабокритского в сражении при Альме и Инкермане. Её возглавлял генерал-лейтенант Строгов, то есть я сам, и, соответственно комиссия была с бесконечными полномочиями.

Всем им было приказано остаться в Крыму, и оказывать всяческое содействие комиссии.

Сам князь Меньшиков покинул Крым, он был мною отпущен в отпуск для поправки здоровья. А оно ему пригодится. Комиссии накопают на него материалов. По коррупции и действиям следствием, которых были неудачи и поражения в войне. И после этого князем займётся уже следственная комиссия. Нельзя спускать с рук, то, что они здесь наворотили ни Меньшикову, ни генералам.

В целом благодаря великолепному квартету, Барятинский, Нахимов, Тотлебен и Пирогов, дела в Севастополе и Крыму пошли, повеселей. Я тоже конечно вносил в это свою лепту. Почти все ресурсы империи, были направлены туда.

С крепостей уже дошли в Крым первые обозы с мортирами, порохом, ручными гранатами, амуницией, провиантом. Как и собранная по всей стране помощь, медикаменты, обувь, одежда, одеяла, ткани, порох, свинец, уже рассортированное оружие, провиант, и многое другое.С оружейных заводов каждую неделю уходили 'конные эстафеты', экспрессы.

Для этого были мобилизованы почтовые кареты, у транспортных компаний дилижансы, у обеспеченной части населения кареты разных типов, с лошадьми и возницами. У тех у кого в семье кто-либо служил в действующей армии, кареты не брали. Это были не реквизиции, с владельцами карет, лошадей, часто и возниц, заключался договор о найме, но, не более 100 рублей за месяц.Это зависело от состояния лошадей, кареты, её вместимости. Рубли были бумажными. В договоре был пункт и о форс-мажоре.Так,что если,что увы и ах. И перед тем как предложить договор о найме, владельцам сообщалось, что государь-император, императорская семья, отдали свой конный парк и кареты ... безвозмездно ! Срабатывало, кто-то отдавал просто так, кто-то снижал стоимость найма.

Каретные мастерские столиц и крупных городов, включая и придворные, получили заказы на разработку и производство "быстрых" и надёжных пассажирских и грузовых повозок, и не быстрых.

К повозкам, каретам нужны были двигателя, то есть лошади. Просто лошадки для больших повозок не совсем подходили. Лошадиная сила она разная. Орловский рысак, тяжеловоз или крестьянская лошадёнка, это разная лошадиная сила.

С коневодством в России на 1855 год был неплохо. Дело Николаем I-м было поставлено на государственный уровень. Здесь он шёл верным путём.

В апреле 1843 года вышел указ о создании Управления государственного коннозаводства, которое должно было осуществлять руководство конными заводами, принадлежавшими государству, и случными конюшнями. А они в свою очередь согласно императорскому указу от 7 января 1843 года, заниматься улучшением коннозаводства в государстве. Как для нужд армии так и для экономики.Если государственных конных заводов было шесть, то частных ... около девятисот ! Скачки и бега дворяне любили. И конезаводство давало очень неплохую прибыль. За хороших скакунов давали если не полцарства, то тысячи рублей, бывало и золотом. В решении лошадино-двигательном вопроса так же пошли путём добровольности и найма.

Благодаря этому Севастополь и Крымская армия уже в марте начала получать еженедельно, по нескольку тысяч винтовок, люттихских штуцеров и ружей переделанных под отечественный вариант пули Несслера. Пули к ним, пулелейки, станки для обжима пуль, снаряжённые патроны и бумагу для них.

В дело даже пошли раскопанные моими адъютантами в цейхгаузах, складах арсеналов винтовки, которые были участниками войны Отечественной войны 1812 года, где уже вкусили кровь французов и других кто с ними пришёл. Теперь им предстояло это сделать вновь. Только уже с сыновьями и внуками тех, кого они выцеливали в 1812 году. Заодно и сравнят. И британскую попробуют на вкус.

Этим кровожадными ветеранами были, ружьё унтер-офицерского винтовальное, штуцер егерский образца 1798 года и винтовальное ружье образца 1805 года. Все они имели калибр примерно 16,5 мм. За унификацию тут надо сказать особое спасибо. Но, зато кремневые, это минус. Что касается их количества, то по найденным бумагам было так. "Ноябрь 1799 г. Тульский и Сестрорецкий оружейные заводы получают заказ на изготовление "по высочайше опробованным образцам 1798 г. 928 ружей унтер-офицерских винтовальных и 14 000 штуцеров егерских с кортиком". Винтовальных ружей образца 1805 года, было заказано под 12-ть тысяч. Их осталось конечно не 100 %. Но, после того как оставшиеся приведут в порядок, на два полка четырёх батальонного состава хватит.

За тем, что это всё как можно быстрее и полностью доходило до Крыма, следили созданные мною комиссии, жандармы, МВД, полпреды императора. Порох, винтовки, артиллерию, провиант, амуницию, снаряжение, медикаменты я держал под личным контролем. Мне каждую неделю давали сводный отчёт, что и как выполнено по этой части. Для быстрой

Добрались и первые подкрепления, две полнокровные, именно полнокровные дивизии с обозами из Южной армии, части сформированные из гарнизонов крепостей. 1-я сводная гвардейско-гренадёрская бригада тоже уже проходила крещение огнём на бастионах и укреплениях Севастополя.

Уже включились в работу отмобилизованные хирурги, врачи, младший медперсонал, их коллеги добровольцы, а так же народные целители.

Николай Иванович Пирогов получив должность заместителя командующего Крымской армии по медицинской части, пёр в этом направлении как танк на пехоту, у которой нет РПГ и ручных гранат. О его бурной и в прямом смысле животворительной деятельности писали мне братья. Именно его из квартета больше всего ненавидели и боялись снабженцы и поставщики. По его докладам о состоянии дел по медицинской части, снабжению в целом, в Крымской армии и Севастополе уже были произведены неоднократные аресты, шло следствие. И к тому же он был штатским.

По моему распоряжению в госпиталя Крыма с Азовского моря, Дона, Волги, Каспия стали доставлять различную рыбу. Свежую, солёную. Простую и осетровых. Так, что ели раненые рыбы от души, доставалось им и чёрной икры. Шла рыба и икра и гарнизону Севастополя, Крымской армии.

В июне, когда стада лошадей, баранов наберут вес и силу после зимы на коктеу. Казахи, калмыки и башкиры пригонят табуны и стада. В меню добавиться баранина, конина, кумыс. Он для раненых тоже на пользу. Был бы мясной бульон, он же сорпа, шурпа, а, чтоб бросить в него найдется. Так же как и в уху. Кочевники ещё юрты подвезут.

Против цинги в Крым грузили бочками, но, не апельсины конечно. Квашеную капусту, бруснику, клюкву, смородину. Для напитков ресурс был в Крыму, тот же кумыс, сушеные и свежие фрукты для компота, или если по-русски взвара. Из России я приказал доставлять сушеную ягоду, вдобавок к просто чаю, и иван-чаю. Его как я узнал здесь, не только пьют, но, и едят, и не только скот, но, и люди, ещё он даёт пух для подушек, мёд. И был, как и положено такой замечательной траве лекарственным растением. Народные Гиппократы, обеих полов его активно использовали. И у меня мелькнула мысль о том, что, чаевые магнаты, специально похерили индустрию по производству иван-чая, чтоб рынок себе расчистить.

По поводу еды и напитков для раненых и солдат у меня были неплохие консультанты. Мои наставники по штыку и прикладу, Федот и Георгий. Этот блюдо и напиток одновременно, они назвали в один голос, с нежностью и даже с уважением ... кисель. Это мы его привыкли пить, а тут его едят. Овсяные, ржаные, пшеничные, гороховые, молочные. Привычных для моего времени ягодных и фруктовых тут ещё не было. Жизнь раненым, и не только им, я решил подсластить мёдом. Его в России много, а сахару мало. И он дорогой.

Моим родовитым, благородным, богатым, относительно молодым адъютантам был непонятна такая забота о серой скотинке, то есть солдатах. По их лицам видел, как они реагировали, когда записывали или слушали мои распоряжения по поводу госпиталей, обеспечения, питания раненых. Удивление, недоумение, иногда брезгливость. Им такое внимание к здоровью нижних чинов, с моей стороны было не понятно. Нет, о них заботились отцы командиры, но, в меру. А её они для себя определяли сами. Кто как.

А для меня теперь, императора, солдат был не только солдат со всеми из этого вытекающими, но, и будущий семьянин, работник, налогоплательщик, покупатель. Отец будущих солдат, налогоплательщиков, покупателей. Дочери идут по этой же цепочке только как матери.

И вообще солдаты это тоже люди, хотя и с особым социальным статусом. Защитники Отечества они. А с людьми надо по-людски. Ибо они не скотинка. Они это оценят, запомнят, другим расскажут. Это я и так знал. Сам в армии рядовым служил. Нормальных офицеров уважали и даже любили, козлов соответственно нет, и звали их шакалами.

И ещё потому-что я здесь уже более двух месяцев общался напрямую с этими самыми солдатами. Своими гвардейцами, дворцовыми гренадёрами. Да, они не особо изысканные собеседники, и ценители французского вина, зато настоящие люди. Без мишуры. А потом всё же, потенциальный отец семейства, работяга, налогоплательщик, покупатель. Это не я такой, это у меня теперь должность такая. Ха ! По крайней мере пока так. Люди на первом месте. Как дальше будет, поживём — увидим.

Исходя из этого подхода, Пирогову я написал, что его задача и медслужбы сделать так, чтоб после лечения как можно больше вернуть в строй. Из госпиталей выпустить как можно больше не строевых, а не инвалидов. И как можно меньше не трудоспособных инвалидов. И в связи с этим сделал себе заметку на тему протезов. У меня у самого один мой дед на войне в двадцать один год, ногу потерял. И ничего, ремесло освоил, троих родил, даже машину водил.

Раненых в госпиталях и медсанбатах, я приказал одеть в пижамы, пусть и из домотканой ткани, шлепанцы, тапочки сделать им, матрацы хотя бы на соломе, подушки, одеяла дать относительно нормальные. Для решения этой задачи была подключена императрица Мария Александровна, вдовствующая императрица Алекса́ндра Фёдоровна, моя сестра Мария Николаевна, тем более, что её второй муж, тайный, граф Григорий Александрович Строганов, был не из бедной семьи. В эту работу и вообще любой помощи армии была мною мобилизована вся женская часть императорской семьи, с манипулами фрейлин и когортами всех кто был около них. А так же легкая промышленность России, как фабричная, так и кустарная.

Первую половину 27-го апреля я воевал. Озвучил свои мысли своему штабу, как я вижу бой против Хомутова. Начали мозговой штурм. После обеда они продолжили уже без меня. Я после сиесты вышел в море, чтоб осмотреть Павловскую батарею, позиции на Тузле. Их было хорошо видно с моря, это плохо. Сделал себе пометки на этот счёт. Вернулся в Керчь, поужинал, засел за бумаги. Так и день прошёл.

На следующий день у меня было дежавю. С утра вновь повоевали, провели работу над ошибками, опять поштурмовали мозгом. Я их оставил в этом состоянии. Сам пострелял из револьверов, помахал тесаком, с Федотом и Георгием поработал штыком. После обеда подавил массу около часа и выехал осматривать позиции, только уже на суше. Их тоже было хорошо видно, не есть гут. Надо, что-то с этим делать.

Приказал собрать рыбацкие сети, и навязать на них лоскуты ткани, вывалить их в грязи. Так в русско-японскую делали из белых солдатских рубах, цвета хаки. Импровизация, мать твою ! На масксети так распорядился ещё добавить пучки травы. Посмотрим, что из этого выйдет. Что ещё может помочь ? Месяц апрель, потом май. Крым. Дерновка ! Уж здесь я дока ! В армии КАМАЗы набивали дёрном, и закрывали им сотни квадратных метров. И я изо дня в день принимал в этом участие ... с лопатой в руках.

Я сказал охране: 'Принесите мне лопату'. Принесли две, одну деревянную с набитым железным лезвием и железную. Взял я её в руки. И начал вырезать кусок дёрна. Да, не БСЛ-110, и не привычная огородная штыковая. Пое ... нь полная такой лопатой работать. Надо лопатный вопрос порешать. Вырубил несколько кусков. Поднял голову, ... и увидел большие глаза и офигевшие лица моей охраны и адъютанта. Это они с того, что, царь-батюшка лопатой машет, или от того, что он весьма неплохо ею наделал пласты дёрна ? А то. Я ещё дрова рубить умею, пилить брёвна, почтовые ящики, скворечники делать, ха -ха ! Распорядился брать дёрн и покрывать им бруствера, насыпи. Трава молодая. Если не придёт супостат в ближайшие дни, успеет приняться.

И смотря на то, как идёт работа на позициях, отметил для себя, отсутствие ручных тачек. А ведь они для перемещения грунта, и чего-либо, лучше носилок, мешков. Надо ,чтоб они здесь и в других местах они появились как можно быстрее. И в комплекте с разными вариантами лопат. Рост производительности труда, наше всё ! Кстати, читал, что китайцы делали тачки с парусом, чтоб было легче и проще. Соображают.

После объяснения плюсов дерновки, тачек, закончил объезд позиций. Ужин, пробежался по плану завтрашней игры, бумаги и сон. Дежавю.

29 апреля сошлись 'красные' и 'синие' в командно-штабной игре 'Оборона Керчи'. 'Синие' атаковали. Вот тут то мы и зашли с козырей. Я, и мой штаб не зря обмозговывали план сражения.

Сначала разогнали разъезды казаков, и провели разведку для выявления расположения сил и средств противника. Действовали полуэскадронами, 'красные' купились на это, начали палить в нас из пушек. То есть мы выявили их батареи. И начали по ним бить из своих. И одновременно бросили в атаку большие массы пехоты. Сразу ... четыре полка. Шестнадцать тысяч штыков ! И все на крепость ! Выставив против горы Митридат заслон в два батальона и шесть орудий. Было видно, что Хомутов и его штаб к такому повороту были не очень готовы. Была же крепость и Митридат. А мы атакуем только крепость.

Но, гарнизон крепости смог отбить атаку. Инженерные заграждения приостановили движение пехоты, собрали её вдоль себя, и тут 'красные' подорвали фугасы и открыли огонь, картечью, и из стрелковки. Я ждал, что Хомутов поднимет гарнизон крепости 'в штыки', но, он не стал этого делать. А взял, и перенёс огонь артиллерии и ракет в глубину наших построений, били по нам гранатами. Явно влияние Карташевского.

После этого мы, 'синие', отошли, перегруппировались, ударили артналётом по батареям 'красных', и провели, ещё две, уже не очень решительные атаки. Уничтожение фугасами, картечью и пулями в первой атаке сразу до трёх батальонов нас впечатлило. Даже французские части по нашему разумению не особо охотно шли в бой, под огнём пушек, ракет и винтовок. И начав получать по себе дальнюю картечь, и огонь из винтовок начинали отходить. Выставленному заслону против Митридата тоже досталось. По нему 'красные' врезали гранатами из единорогов и ракетами. Пришлось и ему выйти из под их огня.

'Синие' отошли, как мы думали из зоны обстрела артиллерией 'красных'. На три версты. А они нас достали ракетами и эксцентриками из единорогов. На этом месте я обратился к Хомутову и Карташевскому с вопросом:

-Как обстоят дела с регулированными снарядами ?

-Расчёты батарей в тот же день приступили к обучению, ваше превосходительство, -ответил мне генерал Хомутов. В ответ я молча кивнул.

Вот из-за этих снарядов 'синим' пришлось вновь понести потери и уйти ещё на две версты на восток. И вставать лагерем на ночёвку, выставив усиленные караулы. Атака на Керчь в КШУ была отбита.

И в этом момент 'красные' и 'синие' поняли для чего в десяти верстах на запад от въезда в Керчь стоят лагерем более шести тысяч шестьсот штыков, одиннадцать пушечных и мортирных батарей и чёртова дюжина эскадронов. И всё это воинство имело свой заслуженный на полях сражений знак наивысшего качества, это была ... гвардия и гренадёры. Лучшие солдаты империи !!! Российской империи. А значит лучшие в мире ! 2-я сводная гвардейско-гренадерская бригада. 1-я уже билась в Севастополе.

Хомутов, Карташевский и остальные офицеры, участники КШУ, молча на меня смотрели. 'Дальше как?', звучал в их глазах молчаливый вопрос. И я дал на него ответ:

— Да, господа, гвардия и гренадеры, должны будут, поставит в этом сражении победную точку. Применив против союзников наше русское чудо-оружие. Глазомер. Быстрота. Натиск. И русский штык !!!

-Но, ваше превосходительство, противник сможет, встретить их огнём из пушек и штуцеров,— сказал Хомутов. -Больших потерь не избежать и с нашей стороны. -Вы правы, насчёт потерь. Поэтому будет общая атака, с трёх сторон ... ночью !,— сказал я. После 'ночью' всё в прямом смысле слова уставились на меня.

-Да, господа. Ночью!

-Противнику нельзя давать приходить в себя после дневного боя и понесённых потерь.

-И тем более дать уйти. Не по-суворовски ! Недорубленный лес опять вырастает. Оттеснен враг — неудача. Отрезан, окружен, рассеян — удача. Привёл в пример я мысли великого Суворова.

-И у противника есть слабое место. Его разноплеменность. Французы, англичане, турки, сардинцы. Уж если над французами в штыковой вверх брали, то над турком и подавно. Особенно после дневного боя.

-Поэтому, господа офицеры, надо готовиться к ночному бою. Заранее прокладывать маршруты движения, ориентиры, готовить проводников, провести пробные выходы днём и ночью. Определить последовательность выдвижения частей, скорость движения, их место, выход именно на свои позиции. Ставил я уже задачи.

-В ночной атаке с тыла будет участвовать 2-я сводная бригада, азовцы, два батальона Керченского отряда, дружинники. Они со стороны города. Из крепости вновь азовцы, дружинники, рота гренадер, роты из гарнизона крепости. Обрисовывал я силы для ночной атаки.

-И я считаю, что гарнизон крепости необходимо усилить. Туда надо направить ещё две роты Азовского полка, батарею 12-ти фунтовок.

-Вдобавок к этому усилить инженерные заграждения, заложить ещё несколько фугасов, на обоих направлениях. И сделать наши позиции, и всё, что будет перед ними совершенно незаметными. Чтоб противник ничего не увидел, не распознал, что у нас и как. Так, что, саперам, да и всем остальным работы много, а времени мало. Противник может заявиться в любой день. Так, что господа, кровь из носу, но, надо успеть сделать как можно больше. Керчь, это возможно ключ к успеху в этой войне для России. Всё. За дело, господа! Закончил я свой монолог.

После КШУ на суше меня ждал обед. Потом моряки. И уже морской бой, пока на карте.

'Бэ три'. Начал морской бой в Керченском проливе Бутаков. Выслав два парохода в разведку. 'Мимо'. Ответил ему Новосильцев. 'Ге четыре'. 'Попал'. И одна из батарей на Павловском береговом укрепрайоне открывает огонь по противнику. Бутаков, нехотя направляет туда свои главные силы. Он то знает, что она, скорее всего отвлекающая, и там стоят мины. Но, по правилам он должен туда направить свою эскадру. Что он и делает, ввязываясь в бой с берегом. Во время движения Павловской батареи противника, Новосильцев отдаёт приказ открыть огонь с батареи Тузлы. И выдвигает туда 4-й отряд. Бутаков реагирует на это отправкой туда трёх кораблей.

В бой с ним вступает ещё одна "хитрая" батарея с Павловского УРа, и он занимает позиции напротив, и начинает их давить огнём со своих кораблей. Вот тут Новосильцев начинает выкладывать свои козыри.

Открывают огонь восемь восемнадцати фунтовых орудий, двенадцать пудовых единорогов, восемь двухпудовых корабельных мортиры, и девять ракетных станков. Единороги, мортиры, ракеты бьют по флагману, что как можно быстрее его вывести из боя. И из бухточки дарованной природой около берегового укрепрайона, начинаю выходить главные силы Азовской флотилии. 1-й , 2-й отряды и самоходные броненосные плавбатареи.

Они идут по кратчайшему пути для сближения с противником строем фронта. 1— и 2-й отряды двигаются их мористей, и все они вместе перекрывают собой проход в проливе. За ними шла 'Азовская гребная', которая своей многочисленностью и фальшивыми паровыми канлодками должна была морально давить на противника.

Бутаков вынужден дать приказ на перестроение, и переносит часть огня с берега на корабли Новосильцева. При этом его корабли уже получили ряд попаданий, орудийные расчёты батарей, были лучшие в Севастополе. А значит и в мире. Поскольку именно у них был новейший опыт ведения вечного боя 'берег против моря'.

Силы Бутакова попали в огневое окружение, клещи. Береговые батареи и Азовская флотилия их окружили с трёх сторон. Поэтому противник, получив повреждения, а реальном бою может быть и потери, начал уходить из района боя. Новосильцев начал его преследование. 1-м, 2-м отрядами и плавбатареями. Но, не давал приказ на подрыв мин, хотя Бутаков на них стоял, и теперь уходил по ним. Адмирал решил, что артиллерия надёжней. Поэтому я, будучи наблюдателем был вынужден здесь вмешаться. Новосильцев выслушал меня, и отдал приказ. Боресков произвёл подрывы. Я дал вводную, что повреждения получили два корабля противника. По ним и был открыт огонь для их уничтожения. Берег бил по тому, что был к нему ближе, плавбатареи и отряды по другому подранку. Бутаков исходя из наличия минного фактора, и сильного огневого воздействия на его силы с берега и моря, принял следующее решение.

Подранкам он отдал приказ выбрасываться на берег, командам берегом уходить к своим, остальные корабли он начал уводить из пролива. Выслав вперёд гонца с призывом о помощи к главным силам флота,который пришёл в пролив. Новосильцев то, не отставал, вел преследование, 1-м и 2-м отрядами. А их корабли как раз могли вести сильный носовой огонь.

То есть попытка прорыва противника была отражена берегом и флотилией с потерями для него. Морской бой закончился. По итогам его разбора на 'плюсы' и 'минусы' решили следующее.

Первое, ещё усилить боевую подготовку флотилии и батарей, не жалеть для этого пороха, угля и личный состав.

Второе, принять меры по улучшению корректировки огня и разделение целей между батареями, и отрядами флотилии,и для этого сделать.

Третье, а, именно, отработать на ять передачу сигналов 'берег -море' и обратно. Тут я предложил вариант репетичного корабля. Предложение приняли махом, ещё бы. Оно, же проверено временем.

Четвёртое, брустверы береговых батарей с фронта усилить камнями, сделать поперечные земляные стенки между орудиями, земляные туры, щели для расчётов. Вообщем пусть Гарднер самореализуется на полную катушку в плане укреплений. Помех ему не будет.

Пятое, выверить карты минных полей, выставить на берегу ориентиры, и дать право принимать решение по подрыву самому Борескову. Без согласования с Новосильцевым, который будет в бою и в проливе. Моряки были не очень довольны. Но, с берега,тем более высокого лучше будет видно, рвать или нет. Чем с мостика флагмана в целых четыреста тонн.

Шестое, замаскировать батареи, кроме ложных, они пусть привлекают внимание.

На этом игры закончились. Почти. Теперь, всё выявленные минусы нужно было убрать, а плюсы добавить или усилить. Поскольку противник, когда придет, станет играть на выбывание. И мы должны приложить все усилия, что выбыл именно он, а не мы. Именно такой мыслью я закончил наше совещание. Теперь оставалось только готовиться и ждать.

После КШУ последовала работа над ошибками, и по улучшению того, что уже сделано. Здесь я был наблюдателем и проверяющим. Каждый день выезжал на позиции, или в расположение Гвардейско-гренадерской бригады.

Надо сказать личное участие в делах устройства обороны Керчи императора для генерала Хомутова, и представителя императора, генерала Строгова для остальных. Неплохо подтянули исполнительскую дисциплину в самой Керчи и по берегам Азовского моря.

То, что запрашивал для себя Керченский отряд, он получал быстро и в полное мере. Я этому был причиной или следственные бригады различных комиссий, которые начали операцию 'Шок и трепет'. По отношению тех, кто отвечал за снабжение в армии и был на него завязан из штатских. Жандармы и военная полиция, проводили облавы в местах, где сосредотачивались 'снабженцы' и деньги. Рестораны, увеселительные места с доступными дамами и просто шлюхами, квартиры, где шла карточная игра по крупному, госучреждения, конторы поставщиков, перевозчиков, склады.

По меркам 1855 года, массовые аресты в десятки людей вызвали шок, а то, что решить проблему принятым в данных кругах образом стало невозможно, и за это тоже сразу отправляли в узилище, ввергало в трепет. Нашлись и умные. Они шли сдаваться сами, и сдавали других, получив за это хорошую скидку в плане оценки их деятельности ДО это момента.

Пока шли сражения в тылу с внутренними врагами, армия и флот готовились к сражениям с внешним. Армия закапывалась, маскировалась, заграждалась, минировала, и стреляла, из винтовок, ружей, артиллерии и ракет. Увы, не часто и понемногу. По нескольку выстрелов, два раза в неделю. Но, для частей, не ведущих боевых действий это было очень много. Вечное сбережение матчасти, и нехватка пороха. Хотя в плане снабжения боеприпасами случилось небольшое чудо для ракетчиков. В Керчь ещё осенью-зимой прошлого года завезли несколько тысяч ракет разного калибра, и оставили здесь. В Севастополь они так и не попали. Получилось, что от разгильдяйства или предательства, с этим органы разберутся, ракетные батареи в Керчи получили ракеты в достатке. Севастополю тоже достанется.

Флот тоже готовился. Жёг уголь на манёврах, стрелял, по докладам Новосильцева делал это всё лучше. Думаю, этот адмирал привирать не будет.

Береговые батареи тоже стреляли, и даже по подвижным целям. Старые посудины пускали по течению в проливе, и вели по ним огонь. Попадали, сам видел.

Гвардейцам и гренадерам тоже было не скучно. Они отрабатывали друг, на друге будущий бой с помощью сквозной атаки, фехтования на штыках, метании гранат. Тут гренадеры пока перебрасывали гвардию, но, она уверенно нагоняла конкурентов и собратьев по оружию.

Начали отрабатывать маршруты движения для выхода на позиции для ночной атаки. Ходили сразу батальонами и эскадронами, нет времени ротами это делать. Сначала два раза сходили днём, поставили ориентиры, третий раз уже ночью. Хоть были проводники и вешки, всё равно блудили. После этого решили делать выходы каждую вторую ночь. И делали всё это, солдаты и офицеры в полной выкладке. Броник, каска, оружие. Всё попытки возмущения из-за этого со стороны офицеров я пресёк лично.

Всех офицеров построили, и я практически тыкал им в лицо приказ по армии, императора, Верховного главнокомандующего, об обязательном ношении офицерами всех званий защитных комплектов в бою и на передовой. За невыполнение, вплоть до разжалования в солдаты.

И попытался донести мысль в их элитные головы, что, погибнуть или получить ранение в бою, это для военного человека норма. Но, не обязательно это делать в первом бою или вообще. И, что храбро сражаться можно и в защите, при чём сделать это можно будет не единожды, и с большим ущербом для врага, если благодаря кирасе или каске, ты не получишь тяжелое ранение или не погибнешь. И пользы от этого отечеству, будет больше, чем от храбро павшего в бою офицера, но, из-за этого не выполнившего боевую задачу. Как и их семьям, которые ждут их с войны живыми.

И для примера лично зачитал потери в командном составе в Инкерманском сражении, где до победы был по сути один шаг. Убито 109 офицеров. В их числе генерал-лейтенант Соймонов, получивший сквозную рану в живот и вскоре умерший; генерал-майоры Вильбоа и А. Р. Охтерлоне; командиры полков полковники: Екатеринбургского пехотного — Александров, Томского егерского — Пустовойтов, Охотского егерского — Бибиков, Владимирского пехотного — барон Дельвиг и Бородинского егерского — Верёвкин Шелюта 2-й. Контужены: начальник артиллерии генерал-майор Кишинский — осколком бомбы; генерал-майор князь Меншиков — в шею; флигель-адъютант полковник Альбединский и адъютант ротмистр Грейг — в голову.

И я заверил офицеров, что, тот, кто не выполнит приказ, гарантированно попадёт в солдаты, в назидание другим, и всё равно будет, в кирасе и каске. По лицам было видно, что кто-то услышал и внял, кто-то имел вид лихой и придурковатый. Посмотрим. Что касается меня, то, Dixi.

С собой было решено брать для ночного боя только конные батареи, единороги в 14 пуда, полевые мортиры в 12 пуда и ракеты. Они должны были подсвечивать противника осветительными снарядами, и вдарить по нему артналётом перед общей атакой. Так сказать обеспечит дискотеку светомузыкой и басами. Чтоб стало ещё веселей.

Коннице определили отдельное направление для атаки, с самого краю, правого фланга если фронтом к противнику. Они быстрее туда дойдут, и уменьшается шансы своих порубать, да потоптать. Вот тут и возник вопрос маркировки 'свой — чужой'. Сначала то всё будет понятно, впереди враг, но, потом то всё перемешается. И может возникнуть проблема братского или дружественного ... штыка. Думал я, думал штаб, думали и придумали.

У наших будут каски, уже маркер 'свой', чтоб было это ясно видно на них решили нанести белые полосы, как в войну на танки наносили. Тоже самое решили сделать на кирасах, спереди и с сзади. Позже стало мне известно, что некоторые приколисты начали рисовать в своих подразделениях ... скелеты и черепа и кости на брониках. И это ещё больше потом добавило этой атаке, красок и домыслов.

Азовский полк, Православная дружина, и те части, которые должны были участвовать в ночной атаке так же отрабатывали навыки рукопашного боя, выход на свои места, чтоб она получилась относительно синхронно. Со стороны Керчи с пехотой учились выходить на свои позиции и артиллеристы, чтоб внести свою лепту в ряды противника перед общей атакой.

Наступил май. Прошла рутинно его первая неделя. Выезды на позиции, совещания, тренировки, бумаги. Началась вторая неделя. Я понимал, что, приход противника всё ближе. Хотя как не странно время работало в этом случае на нас. Керчь беспрестанно укреплялась усилиями полковника Гарднера и тысячами рабочих рук. Войска, флот на учениях и стрельбах набирались опыта и уверенности в своих силах. В Керчь с Таганрога и Дона ежедневно приходили суда с людьми, боеприпасами, порохом, оружием, брониками, касками, провиантом и другими грузами для Керчи и Севастополя.

Чтоб сократить путь для доставки в Севастополь, было решено, часть грузопотока для него перенаправить в бухту Татарскую, что на Казантипе. Это давало 60-ть верст экономии, два дневных перехода для конных повозок. Немного, но, и не мало. Там для этого начали делать причалы, возводить здания. Для охраны нового порта, прежде всего от татар был выделен полк дончаков с двумя легкими орудиями.

Тринадцатого мая с Дона из станицы Качалино пришла отличная весть от Павла Петровича Мельникова.

Дубо́вско-Кача́линская желе́зная доро́га от Волги до Дона на конно-бычьей тяге введена в строй !!! И, что идут работы по прокладке второго пути и перевода дороги с лошадок на паровозы. А-а !!! Ура! Уже получилось, что значимое здесь сделать. Мельников сообщал, что паровозы, вагоны, рельсы уже идут по Волге, и что возможно в начале июня по дороге будет открыто полноценное движение. А, Павла Петровича я всенепременно награжу, звание, награды, премии, всё будет. И ближе к концу войны, главный приз ... должностью министра транспорта ... в России. Вот награда, так награда.

В ходе посещений строительства, завода, войск, я общался офицерами, солдатами, рабочими. Шёл в народ так сказать. Конечно, генеральские эполеты, адъютанты, охрана не позволяла выйти на нормальный, спокойный разговор по душам. Офицеры, солдаты, матросы рабочие были скованны, стояли во фрунт и ели меня глазами, даже при команде 'вольно'. Хотя мои ежедневные появления в разных местах окрестностях Керчи, вступление в разговоры, вопросы о том как устроены, о питании, медпомощи, снятие пробы пищи, посещение лазаретов, больниц, бараков для рабочих. Сделали меня немножко 'своим' для них.

Всё эти люди были своего рода для меня репрезентативной выборкой. Ведь они были частью России. Мне на смерть их посылать, ими и их детьми править, менять их жизнь, историю, и нести за это ответственность. Поэтому глядя на эти разные лица, часто простые и грубоватые, жесткие, мозолистые руки, смотря в глаза этих людей, я всё больше понимал. Что, вот она Россия !!! Настоящая ! Ещё покорная, верная и готовая выполнять приказы господ генералов. Общаясь с людьми, я всё больше понимал насколько они сильны, монолитны, и что они верят. Верят в царя, генералов, и конечно Бога. Готовы терпеть, и преодолевать немыслимые трудности раз за разом, день за днём. И ещё пока поколение за поколением. И этим терпением, этой силой, я должен был воспользоваться более умело, чем тот Александр Второй. Иначе грош мне цена как попаданцу, ещё и в императора. И первая возможность для этого была мне предоставлена здесь в Керчи.

ГЛАВА 5

КЕРЧЬ

12 мая 1855 года в 8 часов утра ко мне в кабинет постучался адъютант, вошёл после 'Можно', и доложил следующее. Получили от наблюдательного поста у Таклинского маяка, располагавшегося в 30 верстах от Керчи, сообщение о том, что с рассветом "... на горизонте появился неприятельский флот, в числе до 80 вымпелов, держащий направление в Керченский пролив". 'Пришли',-подумал я. И меня начало охватывать волнение.

-Объявить общую боевую тревогу. Быстро всех созвать ко мне к девяти часам,— распорядился я.

К девяти все кто должен был быть собрались. Было видно, что волнение не обошло стороной и бывалых военных. Но, в целом все были собраны и спокойны.

-Господа, враг пришёл, -громко сказал я.

-Пришло время его встретить. Реализовать на деле наши планы и возможности. Давайте ещё раз проверим готовность, пройдёмся по общему плану сражения, и разойдёмся по местам. И дай, нам, Бог, после всего встретиться вновь в полном составе.

После этого последнее совещание перед сражением пошло своим ходом. Когда закончили, я обратился к генералу Хомутову: 'Михаил Григорьевич, я думаю, что войскам теперь можно объявить, что, я, здесь'.

После моих слов он вышел в центр комнаты, посмотрел на присутствующих громко, даже с некоторым удовольствием сказал:

— Господа !!! Всё стали смотреть на него.

-Перед вами наш государь !!! Его Императорское Величество, император Всероссийский, Александр Николаевич !!!' И повернулся ко мне, встав по стойке "смирно".

Немая сцена. Мне даже смешно стало. Боевые офицеры, с выпученными глазами, открытыми ртами. Бутаков, Карташевский, и другие машинально перекрестились глядя на меня. Я дал им немного времени прийти в себя, выслушал их приветствия, и сказал:

-Да, господа я здесь.

-Здесь для того, что добыть в бою для России победу. Настоящую большую победу в этой войне. И жду этого от вас, и вверенных вам войск. Сообщите офицерам, солдатам, матросам, что император с ними. И верит в них !

-Мы, русские, с нами, Бог! И перекрестился на иконы, остальные тоже.

— Но, на, Бога, надейся, а сам не плошай ! Всё! Встретимся после победы.

После этого ещё ошарашенные таким поворотом событий, все разошлись по своим местам. Я тоже начал собираться на гору Митридат. Там был мой главный командный и наблюдательный пункт. Впереди был тяжёлый день в плане нервов, ещё и ночь.

"Утром 12 мая, неприятельские пароходы несколько раз показывались в виду Камыш-Бурунской Бухты, на довольно близком расстоянии от берега; мы жители Камыш-Буруна так привыкли к появлению на море незваных гостей, что и на этот раз не обратили на них особенного внимания и продолжали свои обыкновенные занятия. Повертевшись некоторое время возле берега, пароходы, один за другим, неожиданно стали входить в самую бухту, и становиться на якорь. За ним потянулись исполинские винтовые корабли ... которые также бросили тут якорь. Мы оторопели, суматоха усилилась еще больше, когда с пароходов открылась канонада воль по протяжению берега, примыкавшего к Камыш-Бурунской экономии ... Пушечная пальба, произведенная, вероятно, с целью открыть присутствие наших войск или сокрытые батареи, прекратилась, и от пароходов и кораблей стали отчаливать лодки, шлюпки и катера, наполненные вооруженными людьми...". Так это увидел коллежский асессор Леонтьевский, очевидец происходившего.

Это я видел и сам, находясь на Павловской батарее, и рассматривая всё это в мощную подзорную трубу. Глядя на высадку у меня чесались руки дать отмашку для подрыва мин, которые всё таки сумел установить умелец Боресков в бухте Камыш-Буруна. Но, удержался от соблазна. Лучше под конец событий поддать огоньку супостатам. Чтоб боялись впредь сунуться в любую мало мальско значимую бухту или залив. Зародить в их душах минную боязнь.

На мой вопрос какие примерно силы высаживает противник генерал Хомутов, ответил:

-Не менее дивизии ваше императорское величество.

-Может даже больше.

-Много, -сказал я.

-Но, я уверен, господа, что мы возьмём вверх !

Это я специально сказал громко и бодро, видя, как, не сказать, что погрустнели офицеры, а стали более серьёзными выражения их лиц, видя громады винтовых линкоров, десятки кораблей. И как казалось беспрерывный поток войск с них на берег. И всё это против нас ! Станешь тут серьёзным.

В самом Камыш-Буруне никаких наших сил не было. Смысл ? Зачем давать возможность их раздавить корабельной артиллерии. На дороге, ведущей в Керчь роль дразнилки выполняли четыре полусотни казаков. Они первыми и вступили сначала в визуальный контакт с противником, а потом и перестрелку с его конными разъездами. И можно сказать, что она шла на равных. В плане дальности и точности огня. Пули то они использовали новые.

Это были даже не пуля Нейсслера для гладкостволов, а пуля Фостера. Она и была создана на основе первой, но, имели наклонно — продольные центрирующие рёбра и смещенный центр тяжести к вершине головной части. Как показали испытания пуля Фостера, летела дальше и била точнее Нейсслера. То есть то, что доктор пописал ! Их теперь и делали для гладкоствольных ружей. Да, и казаки стреляли верхом лучше, чем их визави.

Я сам видел, как несколько всадников у союзников упали с коней получив посланные в них пули. Так, что счёт потерь в сражении за Керчь открыли мы. Пустили так сказать первую кровь.

Не ожидавшего такого начала союзники дождались вызванных подкреплений, и вновь пошли вперёд. Но, казаки не стали с ними вступать в бой, отошли. Но, не в сторону Керчи, а на запад от дороги. Как бы открывая путь противнику. Чем он и воспользовался. И двинул в сторону Павловской батареи отряд в два батальона с явным намерением её занять. Свой авангард. Было ясно, что неприятель имеет намерение обойти с тыла Павловскую батарею. Одновременно, неприятельский флот, делая промеры, медленно продвигался в том же направлении Керченским проливом. Но, я должен был покинуть Павловскую батарею, укрепрайон "крепость Керчь", моё место было не здесь. Здесь остались генерал Хомутов, полковник Карташевский, полковник Норденстренг , командир Азовского полка, майор Аристид Хрисовери, который возглавлял Православную дружину. Они с гарнизоном укрепрайона крепость Керчь, должны были отбить первый удар противника, и принять на себя его главные удары.

Я с охраной верхом сделал объезд позиций, крикнув тем, кто мог меня услышать: 'Солдаты !!! Братцы !!! Надо стоять насмерть !!! Здесь может решиться судьба войны, и России ! Я верю в вас! С нами Бог!' И под крики солдат, 'Ура, императору !!! ', галопом двинулся на гору Митридат. Там был мой центральный КП и НП.

Из книги ' На службе Франции' генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава 'Война в Крыму'.

'Когда нас, командиров батальонов вызвал к себе командир полка. Мы не знали, и не понимали зачем. Нового штурма пока не намечалось. Он нам сообщил, что наш полк включён в состав десанта, который должен занять Керчь. Французскую часть сил, должен был возглавить командир нашей 1-й дивизии генерал Д,Отмар. Наконец-то, что-то новое ! Нам всем уже к этому времени поднадоело стоять под Севастополем. Все обрадовались неожиданной морской прогулки с заходом в порт, как мы стали называть между собой десант.

Мой батальон с восторгом принял новость о предстоящем деле. Нам, тогда казалось, что с Керчью получится всё легко. Не, то, что под Севастополем. Который русские обороняли я бы сказал неистово. Эту осаду по противоборству сторон можно было сравнить с Орлеаном или Ла-Рошель

И вот утром 12 мая 1855 года, мы после обстрела берега, уже высаживались в заливе с каким-то диковатым русским названием Камыш-Бурун, так же назывался и посёлок, в который мы вошли без боя. Было видно, что жители его оставили второпях. Некоторые из тех, кто остался, с опаской и любопытством наблюдали за нашим разноплеменным десантом.

Погода стояла хорошая. Не жарко и не холодно. Когда вступили на землю, у всех было приподнятое настроение. Тем более, что не все хорошо перенесли переход морём.

Пока главные силы выстраивались в походную колону, наши конные разъезды уже вступили в перестрелку со знаменитыми русскими казаками, которые небольшими силами перекрыли нам дорогу на Керчь. В Севастополе мы их не встречали. И вот теперь могли их увидеть и встретиться в бою. К моему удивлению наша конница не смогла заставить их уйти с дороги. И только авангард в составе двух батальонов, французского и английского вынудил их убраться с пути.

Я это видел сам в подзорную трубу. Её я выиграл в ходе пари с морским офицером. У нас на одной из дружеских посиделок вышел спор. Кто лучше стреляет и владеет саблей. Моряки или пехота ? Я поставил свой револьвер Лефоше, он же весьма неплохую подзорную трубу.

Отстрелялись мы на равных. А вот на саблях я взял верх, со счётом пять моих против двух его ударов. Три моих, секунданты с обеих сторон признали смертельными. Ещё бы ! Моя служба в Алжире не прошла для меня даром.

Прибыв в армию под Севастополь и общаясь уже с ветеранами осады, я узнал, что русские тоже любят сходиться в ближний бой и рубку. Поэтому я начал уделять время сабельному бою, и стал учиться биться на штыках. После того, как я принял командование батальоном, стал практиковать регулярные занятия по штыковому бою. Хотя в нём и было немало солдат которые уже прошёл Альму, Балаклаву, Инкерман. И после всего этого сумели пережить русскую зиму в Крыму, и после этого остаться в строю.

Вот в выигранную трубу я и наблюдал за действиями нашего авангарда. Он развернувшись в боевые порядки, споро шёл в гору приближаясь к русским. Хотя явные их укрепления как в Севастополе я здесь не увидел, но, брустверы были видны. Неожиданно в колонах атакующих возникли разрывы, скорее всего пушечных гранат. Хотя я ясно видел, что русские не открывали орудийного огня. Это были ныне известные противопехотные мины. Тогда это было для нас неожиданно. Понеся потери от коварных русских мин, наш авангард был уже готов пройти оставшиеся триста шагов, как совершенно неожиданно, резко замедлил движение, и через несколько минут после этого попал под сильнейший ружейный огонь. Я сам видел цепочку вспышек от выстрелов в сотни стволов, потом ещё, ещё и ещё. Наши солдаты погибали сотнями от губительного огня русских у меня на глазах. Были отдельные попытки французов перейти в атаку и открыть ответный огонь. Но, русские их подавляли своим просто шквальным огнём. Поэтому все эти действия не удались. И это происходило на моих глазах, и тех, кто тоже наблюдал за действиями авангарда. Который и погиб более чем наполовину в ходе этой легкомысленной и не подготовленной атаки. Русские нас ждали, и были готовы. Как стали говорить после войны, что русские, получив в свои руки большое количество винтовок, вернули нам долг за Альму и Инкерман.

Несмотря на немалое расстояния, я услышал это русское, 'Ура !!!' Которое докатилось до нас, и донесло до нас их радость об их успехе. И я понял, что легкого сражения не будет и здесь. А как умеют русские обороняться я уже знал и сам. И ничего хорошего в этом для нас не было '.

После бездарной гибели двух батальонов, один из которых был английский. Командующий десантом генерал сэр Джордж Браун был в противоречивом состоянии. Одновременно он был поражён и взбешён. Поражён, таким неудачным началом сражения. То, что это будет именно сражение он уже понял. Он же понимал, что за такие потери с него спросят. Взбешён, что ему придётся отвечать за ошибки разведки. Которая сообщала, что русские увеличили свои силы в Керчи. Но, насколько, и какими частями, почему-то умолчала. И, что теперь только успех поможет ему избежать слишком строго спроса за такие потери. Керчь должна быть взята ! Поэтому он спешно созвал военный совет. Отдав перед этим общий приказ остановить движение. Хотя английские, французские и турецкие части сделали это сами, видя неожиданно быстрое уничтожение двух батальонов.

Почти одновременно прибыли на совет генерал Д,Отмар и Рашид-паша. Было решено после обстрела из всех орудий открывшихся русских позиций артиллерией атаковать их силами более полка. Три турецких батальона, и вновь по одному английскому и французскому. А так же запросить поддержку флота.

У генерала Хомутова даже дух захватило от такого начала боя. Сначала он увидел, что наставленные сапёрами 'противопехотные растяжки' сработали. Противник ещё не дошёл до рубежа открытия огня, а уже потерял, может даже более сотни человек. Удивила его наглость противника, который без рекогносциро́вки отправил в бой сразу два батальона. 'Что ж, раз сами решили так воевать, надо их крепко проучить за это!',— с хорошей боевой злостью подумал генерал Хомутов. Который ещё совсем юным корнетом Лейб-гвардии Гусарского полка уже встречался в бою с французами в сражениях Отечественной войны 1812 г.: при Малоярославце, Вязьме, Дорогобуже, Красном (награждён за отличие золотой саблей с надписью 'За храбрость'). В заграничных походах 1813 и 1814 гг. находился в сражениях при Лютцене (за отличие произведён в поручики и удостоен ордена св. Анны 4-й степени), Бауцене, Пирне, Кульме (за отличие получил орден св. Владимира 4-й степени с бантом), Лейпциге, Монмирале. И турки ему были не в новинку.

Уже командиром Санкт-Петербургского уланского полка, находился в Турецкой кампании 1828 и 1829 гг. и участвовал в осаде и взятии Силистрии (за отличие получил орден св. Владимира 3-й степени), блокаде Шумлы (за отличие был удостоен ордена св. Анны 2-й степени с императорской короной), сражениях при Кулевчи и Сливно, занятии Адрианополя. За отличия в сражениях этой кампании он в числе прочих наград был пожалован в 1829 году в генерал-майоры. В тридцать четыре года !

Первыми ещё с семисот шагов открыли огонь по противнику лучшие стрелки. Нанося своей беспощадной меткостью ему первые потери . Когда все его роты под огнём стрелков прошли метку '400 шагов', и прошли ещё несколько десятков, они упёрлись в расставленные рогатки, и натянутую в траве паутину. И тем самым по неволе стали уплотнять свои построения. Видя это генерал Хомутов отдал приказ своим батальонам открыть огонь из винтовок, как называл штуцера император. Он передаваемый офицерами и унтера пролетел по позициям. И загремели залп, за залпом. И за ними вновь и вновь звучали команды командиров рот, 'заря -ЖАЙ !', 'ТОВСЬ', 'КЛАДСЬ', 'ПЛИ !!!'

И даже он боевой генерал прошедший не одно крупное сражение, был ошеломлён убийственностью винтовочного огня по плотным построениям противника на открытом пространстве. Уже после первого залпа как подкошенные упали первые ряды, за ним следующий после второго, третьего. Падали сотнями, и сотнями уже не вставали.

'А ведь даже картечь в дело ещё не пустили. И бьём полком без роты',— подумал генерал, видя как пространство перед русскими позициями покрывается синими и красными пятнами. Будто невидимый художник делал широкие мазки, внося новые краски на зелено-коричнево-желтоватый фон поля боя. Это падали убитыми и ранеными английские и французские солдаты, те, кого пуля ещё не настигла в задних рядах бросались на землю сами. И вскоре, Михаил Григорьевич Хомутов, услышал уже забытые им ... эти звуки боя, которые начали врываться в промежутки между залпами и отдельными выстрелами. Это были крики боли, ярости, стоны раненых. Они начали собой заполнять пространство поля боя, вливаясь в его симфонию звуков.

Отбитие первой атаки на укрепрайон я наблюдал с горы Митридат наверное в лучшую в России подзорную трубу. Бинокль и полевой перископ были уже намечены в моих заметках. Наблюдал с заметным волнением. Даже руки немного подрагивали.

Увидев как начали срабатывать растяжки под ногами солдат идущих в атаку, я обрадовался. ' Получилось, действует!', — носилось у меня в голове. И ещё несколько матерных слов и фраз, с помощью которых в русском языке обозначают достигнутый успех в каком-либо начинании.

-Молодец ! Молодец, Михаил Григорьевич', — похвалил я уже вслух генерала Хомутова.

-Не стал рвать фугасы. Понял, что это попытка взять наши позиции с ходу. Приберёг для главного удара, -сказал я, поясняя окружающим за,что я хвалю генерала Хомутова.

Союзники тем временем подошли к укрепрайону "крепость Керчь" главными силами, и стали разворачивать свою артиллерию. Одновременно с ней в боевые порядки выстраивались новые батальоны противника. Хомутову и его войскам предстояло выдержать артобстрел, и уже более мощную атаку пехоты.

Генерал сэр Джордж Браун, уступил генералу Д,Отмару в вопросе, что обстрел русских позиций следует вести не менее часа, добавил ещё четверть часа.

Около часа по полудню поступил доклад, что артиллеристы готовы. Им был дан приказ открыть огонь. Через две минуты загрохотали сразу несколько батарей. По русским били ядрами и гранатами. Их позиции покрылись всплесками попаданий и взрывов.

Командующий турецкими силами десанта, Рашид-паша, видел как артиллерия французов и англичан перепахивала укрепления русских. Жаль, что она была полевой, а не осадной. Но, били хорошо. Европейцы умели воевать. Хотя против русских под этим проклятым Севастополем у них тоже не особо получалось, как и на протяжении уже более ста пятидесяти лет у турок в войнах с Россией.

Да, Омер-паша и Искендер -паша добились успеха в Евпатории против генерала Хрулёва. Но, будь у него такие силы и поддержка флота союзников, и он смог, как и эти принявшие учение Пророка христиане, серб и поляк, отбить штурм русских. Надо сказать, он им завидовал. Но, теперь и у него есть шанс добиться успеха. Просто надо делать, как говорят эти англичане и французы, и они помогут войти ему победителем в Керчь. Поэтому он сразу дал согласие, на выделение трёх турецких батальонов, и на то, что они пойдут в атаку в первой линии, а за ними по батальону от англичан, французов, и их же батарея.

Хомутов и Карташевский согласно плану сражения проявляли отличное качество для военных, терпение, они и войска терпели, и пережидали обстрел противника. Хотя полковник тоже немного потрясённый и воодушевлённый удачным началом сражения, предложил генералу ответным огнём подавить артиллерию противника. Находившиеся в его руках две батареи 12 пудовых единорогов и батареи 12-ти фунтовок, были способны это сделать достаточно быстро. Но, было ещё рано пускать их в ход. Поэтому они с другими офицерам во время обстрела находились в блиндаже. Солдаты и расчёты частью тоже в блиндажах, частью в глубоких окопах, местами даже перекрытые настилом из бревён. Орудия были в укрытия и прикрыты щитами, мешками с землёй. Всё это, расположение позиций на высотах и наличие у противника в основном полевой артиллерии должно было помочь избежать больших потерь в ходе даже длительного обстрела из артиллерии. Поэтому терпели и ждали, ощущая иногда содрогание земли от близких попаданий ядер и бомб.

Из книги ' На службе Франции' генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава 'Война в Крыму'. 'После первой атаки мой батальон передвинули ближе к Керчи, к высотам на севере, где несомненно тоже были русские укрепления. Мой батальон, ещё один французский и английский перекрыли дорогу, идущую в город. Мы встали примерно в половине лье от высот. Став заслоном в случае атаки русских во время нашей атаки на их позиции вне города. Оттуда я и наблюдал ход боя.

Ещё били наши и английские батареи, а батальоны, создав боевой порядок пехотного полка в атаке уже пошли вперёд. Надо сказать, что идущие впереди турки неплохо держали строй. Они отправили с нами свои лучшие части, чтоб на фоне французских и английских войск выглядеть как можно более солидно. Хотя, честно надо сказать у меня их солдаты, и даже офицеры, часто вызывали усмешку, и даже чувство презрения. Такой армией они хотели добиться успеха против русских ? Которые благодаря своему упорству, фанатизму, ряду счастливых случайностей и русской зиме сумели одолеть самого великого Бонапарта. А самих турков на протяжении последних лет сто всегда побеждали.

Рассматривая в трубу позиции русских я видел немалые разрушения. Казалось, что наша артиллерия неплохо поработала. И теперь пехота должна была огнём и штыком завершить дело.

Пехота шла уверенно. На левом фланге, там, где еще не проходили наши войска, под ногами у турок начались вновь рваться мины. Но, они всё равно шли вперёд. Русские молчали, хотя если у них была артиллерия, они могли уже смело открыть огонь. Примерно с дистанции восемьсот шагов, русские открыли нечастую прицельную стрельбу из винтовок. Но, она, конечно, не могла остановить даже турок, хотя по мере приближения к русским позициям их огонь только усиливался, и потери росли. Остальные русские молчали. И это у нас уже начало вызывать чувство облегчения, значит, наш обстрел дал свои результаты.

На дистанции около трёхсот пятидесяти шагов от русских позиций я увидел, что слегка поредевшая от огня стрелков первая линия как будто натолкнулась на неведомую преграду. Первые ряды остановились или снизили темп движения, следующие за ними из-за этого быстро к ним приблизились, создавая, таким образом, столпотворение на дистанции действенного огня даже из гладкоствольных ружей. Русские молчали. Они ждали. Ждали пока боевые порядки перестанут быть таковыми, и превратятся в толпы, несмотря на усилия сержантов и офицеров, которые пытались восстановить строй. Я бы на месте русских сделал бы тоже самое. Дождался бы самого лучшего момента в этой ситуации, и открыл огонь из всех видов оружия. Что они и сделали. Но, как показали дальнейшие события, уничтожали они турков, не из всего, что было у них на укреплениях'.

-Час и четыре минуты, господа, нас обстреливали,— сказал генерал Хомутов.

— Сейчас, как и полагается нас будут атаковать. Только гораздо большими силами, чем до этого.

-Все на свои позиции. Встретим ещё раз. Коль мало им показалось. После этих слов генерал и офицеры состоявшие при нём сменили фуражки на каски, это сделали и все остальные, и стали выходить из блиндажа. Кирасы они и не снимали.

-Посмотрите, Николай Григорьевич, турков вперёд пустили, -сказал обратившись к Карташевскому Хомутов.

— Что ж, басурмане, вот и с вами вновь встретился. Теперь только англичане в новинку будут, -произнёс генерал.

— Я вижу пять батальонов.

-Точно так, Михаил Григорьевич, -ответил ему Карташевский.

— Раз так, будем их почивать картечью из шестифунтовок и легких единорогов. Будьте готовы, -отдал распоряжение генерал.

Когда турки уперлись в инженерные заграждения и тела убитых и раненых в первой атаке, они в нескольких местах начали топтаться на месте. В этом момент по ним и открыли огонь не только из винтовок и картечью из легких орудий, но, и из ружей, два пехотных батальона.

Они имели на вооружении штатное пехотное ружьё образца 1845 года и 1852-го калибром в 7,1 линию (18,03 мм). Оно было наиболее совершенным образцам гладкоствольного оружия в русской армии за всю её историю. Но, перед сражением за Керчь линейная пехота получила ружья с переделанными прицелами по пулю Фостера. Были проведены стрельбы, для освоения старого-нового оружия солдатами. Благодаря этому русская пехота теперь могла вести оборонительные бои на равных с французами и англичанами, и стала опасна для них в перестрелках и на открытой местности.

И снова зазвучали команды, 'заря -ЖАЙ !', 'ТОВСЬ', 'КЛАДСЬ', 'ПЛИ !!!' И теперь русские залпы начали отнимать сотни жизней турецких солдат.

После первого залпа, турки к их чести, закричав своё 'Алла !!!' отдельными группами ринулись в атаку, где можно было это сделать, перейдя уже на бег. Пытаясь увлечь за собой остальных. Местами был открыт ответный огонь. Но, по меркам Крымской войны перенесённый на них ураганный винтовочно-ружейный огонь и картечь, в течение нескольких минут уничтожили смельчаков, и не потерявших духа солдат и офицеров, и, продолжили избивать остальные силы турок. И в палитру поля боя стал вновь активно прибавляться тёмной синий цвет. Это был колер турецкой военной формы. С каждым залпом синий начинал преобладать над красным.

Носители тоже синей формы, французы, и красной, англичане, увидев, и поняв, что происходит с турками, не стали спешить вступать в бой. Только их батарея открыла огонь, по проявившим себя русским батареям. И вскоре начала за это расплачиваться. По ней стали бить из орудий и винтовок. Поэтому европейцам вскоре отдали приказ отходить, поэтому они не понесли серьёзных потерь, за исключением артиллеристов. Задние ряды турок, просто обратились в бегство.

В этот раз русские хоть немного, но, получили сдачи. Английские и французские батареи начали бить по русским, а пушкарями европейцы были умелые, это было не отнять, поэтому их противник начали получать своих первые достаточно серьёзные потери.

После того, того как отгремели последние залпы, которые окончательно уничтожили и рассеяли турок. Поле боя с новой силой наполнилось уже знакомыми звуками, это вновь были стоны, крики раненых. И их издавало теперь гораздо больше людей, чем после первой атаки. Тем более, что турки всегда были более крикливыми, чем европейцы.

Не увидев подрыв фугасов, но, отбитую вторую атаку на укрепрайон. Я был готов от радости, обнять своих адъютантов. Хомутов смог это сделать, не выкладывая козырей в виде артиллерии крупных калибров и фугасов. Значит, это даёт шанс на успех в отражении третьей атаки. Которая, несомненно будет самая мощная, и скорей всего последняя. Или для нас или для союзников. Хотя после отражения первых двух, и наличия козырей в колоде, я был уже уверен, что и она будет генералом Хомутовым и гарнизоном укрепрайона 'крепость Керчь' отражена.

Что касалось действий противника против укрепрайона 'Митридат'. То, после первой атаки против неё был выставлен заслон из трёх батальонов. Они встали на расстояние, на котором их можно было на пределе достать ядрами из 12-ти фунтовок, а ракетами и подавно. Но, я пока не дал приказ на открытие огня по ним. Ждал момент.

Союзники после двух кровавых для себя атак, то же явно прочувствовали момент. И стали готовить его ... момент истины в первой фазе сражения под Керчью. Взяв для этого тактическую паузу.

Они проводили перегруппировку сил собирая в кулак оставшиеся силы. А их ещё было не мало. По оценкам офицеров моего штаба более десяти тысяч.

Из заслона против наших позиции у Митридата вывели два батальона, поставив вместо них остатки от тех, которые уже попробовали свои силы против русской обороны. Я видел это, и то, как передвигали батареи на более удобные позиции, явно намереваясь сконцентрировать огонь орудий на направлении главных ударов.

По оптическому телеграфу запросили о состоянии дел у генерала Хомутова. Он ответил: 'Потери небольшие. Готовы довести дело до конца'. Да, язык военных он специфичный. Всё. И более ничего не надо говорить и объяснять.

Я для себя здесь тоже взял за правило говорить мало. 'Язык мой, враг мой'. Мой двадцатый — двадцать первый век, именно через язык может меня выдать. И привести к варианту 'Царь то, не настоящий !' Поэтому больше молчал, говорил не торопливо, подбирая слова, выражения, которые мне поставляла память носителя. А хроноаборигены со временем привыкнут к моему языку. Но, вот картавость меня одновременно смешила, и напрягала. Самодержец, здоровый мужик с усами, и 'Когда плибываем в Келчь', 'Достаточно ли калтечи, полоха' и так далее. Твою же мать ! 'Импелатол всея Луси !!!' Но, я начал делать упражнения и, уже получалось, немного убрать этот недостаток.

Из книги ' На службе Франции' генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава 'Война в Крыму'. 'Русские отбили и вторую нашу атаку. Здесь досталось, прежде всего, туркам. Европейцы не сильно попали под огонь и сумели выйти без больших потерь, в отличие от первого раза. А турки побежали так, что если б не войска, перекрывавшие им пути, они, наверняка менее чем за час оказались бы в Камыш-Буруне, и стали бы проситься на борт стоящих там кораблей. Но, их собрали в роты, дали им рома, и отправили на замену моему и ещё одному французскому батальону, которые стояли в заслоне против Керчи. Так я со своими солдатами стал участником третьей атаки позиций русских у Павловской батареи. Поскольку войска уже были построенные для атаки, мой батальон занял место в третьей линии. И за это я не раз в последующие годы, благодарил Всевышнего.

После второй атаки наши генералы начали наконец-то думать, а не сразу бросать на укрепления противника войска, без разведки и артподготовки.

Обстрел позиций начали в полпятого. В этот раз он длился полтора часа. Били из всех орудий, которые были у нас. За нами стояла английская батарея, и мы всё это время ощущали спинами их залпы, и невольно втягивали головы, когда ядра и гранаты пролетали пусть и высоко над нашими головами. А они шли непрерывным потоком в сторону русских, и от этого стоял гул и вой над нами и вокруг нас. Без четверти шесть, мы, начали движение вперёд. Нас ждала атака.

После того, как мы увидели, что русские отбивают наши атаки, и здесь, как и под Севастополем готовы стоять до конца, наш настрой на лёгкий успех исчез сам собой. Развеялся как утренний туман. Мы начали настраиваться на тяжёлый бой, с такими же потерями. И скорее всего с рукопашной. Ведь русским с этих позиций было уходить некуда. От таких мыслей про себя или вслух, лица офицеров и солдат моего батального стали серьёзными, и даже хмурыми. Особого желания биться на штыках с русскими не было, даже у ветеранов Крыма. Но, долг военных сражаться, и если надо погибать, когда этого требует родина, и присяга данная ей. И мы, и русские были готовы это сделать вновь'.

Возникшей паузой воспользовался и генерал Хомутов. Он отдал распоряжение, чтоб солдаты начали обедать. И пошёл в обход позиций. Положение дел там ему понравилось.

Офицеры и солдаты были довольны ходом боя, и радостно глушили его: 'Здравия желаю, ваше превосходительстВО !!!' Разрушения укреплений были незначительны, потери тоже. Их понесли, прежде всего, батареи шестифунтовок и легких единорогов, по ним прошлись союзники ураганом из ядер и бомб. Там был и убитые и раненые. Но, боеспособность они сохранили.

Для себя он отметил некий задор, и даже азарт, после двух удачно отбитых атак противника с не особо заметными потерями среди своих. Даже у тех, кто сегодня принял свой первый бой, генерал услышал уверенность в голосе. В глазах бывалых, и от того немногословных солдат Азовского полка и бойцов Православной дружины, он её видел ясно. 'Побьём сегодня вражину. Не сумневаетесь, Ваше превосходительство', — спокойно и деловито ответил ему унтер-офицер на его слова: 'Что надо, сегодня братцы постараться, и устоять, во, что бы не стало'. И при этом одновременно ловко и, как показалось Хомутову, нежно, унтер переложил новую винтовку из руки в руку. Остальные солдаты молча кивнули в знак согласия с ним.

Генерал не стал ещё раз беспокоить фон Крута о его готовности произвести подрыв фугасов. Метки и ориентиры расставлены, как докладывал сапёр, провода к зарядам продублированы, гальванические оборудование и заряды проверено, перепроверено. 'Зачем дергать лишний раз. Сам не люблю этого. Он показал себя дельным офицером за время подготовки. А уж если что выйдет не так. То, спросят с нас обоих ... по полному раскладу", — подумал про себя генерал, когда возвращаясь на свой командный пункт, увидел около блиндажа сапёров фон Крута. Который отдавал какие-то распоряжения.

После обхода позиций Хомутов, тоже сел обедать с офицерами своего штаба. Впереди самый тяжёлый бой, и, до еды и сна после него они доберутся не скоро. Это он знал по своему богатому боевому опыту.

То, что возник перерыв в сражении, я тоже увидел. Мы со штабом погрузились в режим ожидания, как говорилось в моё время.

С горы Митридат было видно бой у Павловской батареи, а вот морской бой в проливе нет. Но, его было слышно. Обоюдный грохот серьёзных калибров берега и моря, с полудня расходился по округе, и часто врывался басами в ораторию боя на суше. Внося свой мотив в симфонию сражения за Керчь.

После двух часов дня бой в проливе явно начал затихать. Это означало или или. Или отбились, или вскоре мы увидим, как наши корабли уходят из пролива, а противника идут к Керчи. Пошли минуты ожидания. Я стал внутренне дергаться, начал давить нервяк. Минуты шли противно-мучительно долго, а разные мысли в духе 'что', 'да как' наоборот нарастающим потоком. Сообщений было никаких, и я по своей не очень хорошей привычке уже начал крыть матом, Новосильцева, Хомутова, обвиняя их в высокоуровневом развиздяйстве, но, про себя. При этом старался внешне изображать спокойствие. Император, всё-таки.

Корабли, ни наши, ни вражеские не выходили из пролива. Хорошо это или плохо ? Хрен его знает ? И вот в КП, испросив разрешения входит офицер связи, и через адъютантов передаёт мне донесение от адмирала Новосильцева. Немного дрожащими руками раскрываю бумагу, читаю про себя: 'Противник с потерями для него отбит. Пролив за нами'. 'А, мляяя !!! Отбились ! Пролив удержали !' Бабахнуло салютом у меня в голове, и начали вспыхивать матерные выражения, которые ярко и неповторимо передают эмоциональное переживание момента. Я даже не заметил, как смял донесение, и оно помятое и лежит под стеклом в Керченском музее, в экспозиции посвященной обороне Керчи в Крымскую войну. Но, вслух, я, немного успокоившись, сказал: ' Успех, господа! Наш флот удержал пролив. Противник с потерями отступил! Ура, господа!' Окружающие несколько секунд смотрели на моё наверно радостно-глуповатое лицо в этом момент. И осмыслив услышанное, почти одновременно рявкнули: 'Ура-а !', несмотря на свои немалые чины, и уже седые и седеющие виски, усы и бакенбарды. Флот и берег справился, теперь надо и армии сделать последние усилия, чтоб окончательно перевесить чашу весов под Керчью в пользу русской военной силы.

После того как были сделаны промеры глубин в проливе под молчание русских батарей, и об этом доложили на флагман. Кэптен Эдмунд Моубрей Лайонс приказал поднять сигналы для эскадры, чтоб были готовы к движению и бою.

Его верная 'Миранда' дала ход, за ней пришли в движение и остальные семнадцать вымпелов ... его эскадры. Да, он командовал целой эскадрой, пусть и были это колёсные и винтовые шлюпы, канонерки и французские авизо. А его флагман 'Миранда' имела тоннаж целых 1 500 тонн, и пятнадцать 32-ти фунтовых орудия с дальностью в 2 000 ярдов. Конечно это не флагман королевского флота в Чёрном море, винтовой линкор 'Агамемнон', который мог одним бортовым залпом разнести в щепки его флагман.

На 91-м пушечном красавце держал флаг его отец, первый барон, контр-адмирал Эдмунд Лайонс. Командующий флотом его королевского величества в Чёрном море. За это младшего Лайноса и недолюбливали офицеры, у которых не было таких отцов. Хотя он честно, как и они тянул лямку морской службы. Правда, уже через девять лет окончания Royal Naval Academy, в 1848 году, получил под командование сразу 16-ти пушечный бриг "Пилот". В капитаны он был произведён 4 октября 1849 года, а затем принял командование деревянным винтовым шлюпом Miranda, и вывел его в море в марте 1854 года.

Может такой быстрый рост не понравился недругам отца, или наоборот Лайонс старший, желая ускорить карьеру сына, сделал так, чтоб его отправили с началом войны с Россией в ... Белое море. Там то, он гарантировано добьётся успеха. Настоящего военного флота и береговых батарей там, у русских не было. Это он знал точно. А правильно писать рапорты о своих победах Лайонос-мл. уже умел. Он и написал, как под его командованием моряки королевского флота, два дня, 11 и 12 августа 1854 года, героически преодолевали бешеное сопротивление русских оборонявших город Кола. И всё— таки победили русских варваров ! Но, о том, что, с попыткой десанта у них ничего не вышло. Отряд матросов, высадившийся из баркаса на берег, был сброшен в море ружейным огнём защитников. Об этом он не стал особо распространяться.

И вернувшись в Англию героем, вскоре после ремонта 'Миранды' Эдмунд Лайонс-мл., был отправлен к берегам Крыма, если не под крылышко, то под присмотр Эдмунда Лайонса-старшего точно. И вот теперь героя Белого моря, отправили покорять берега Керченского пролива и Азовского моря. Которые не имели серьёзных береговых укреплений, и сил флота тоже . А это значило, что звание флаг-капитана не за горами для Эдмунда Лайонса-мл. Да, и Лайоносу старшему успех сына не помешает.

'Летучий отряд' должен был войти в Азовское море, подавив, если будет необходимо сопротивление русских, как на берегу, так и море. И подвергнуть разгрому и уничтожение портов, судов и главное запасов продовольствия. Чтоб окончательно посадить упорствующий Севастополь на голодный паёк, подорвать его силы, дух,и наконец-то покончить с ним,и закончить войну победой над Россией.

Для действий на море были привлечены следующие корабли:

Англичане

Miranda 15 Э.М. Лайонс

Винтовой шлюп Vesuvius 6 Ш. Осборн

Колёсный шлюп Stromboli 6 К. Кольз

Колёсный шлюп Swallow 9 Ф. Кроферд

Винтовой шлюп Curlew 9 Р. Ламберт

Винтовой шлюп Ardent 5 У. Хортон

Колёсный шлюп Medina 4 Г. Бересфорд

Колёсный авизо Viper 4 У. Армитидж

Винтовая канонерка Lynx 4 Ч. Мюррэй-Эйнсли

Винтовая канонерка Recruit 6 Дж. Ф. Дэй

Железная колёсная канонерка Arrow 4 У. Джоллифф

Винтовая канонерка Wrangler 4 Х. Бергойн

Винтовая канонерка Snake 4 Г. Маккиллоп

Винтовая канонерка Beagle 4 У. Хьюэтт Винтовая канонерка

Французы

Lucifer 4 К. Бераль де Седаж

Винтовой авизо Mégère 4 Л.К. Деву

Винтовой авизо Brandon 4 Ж.-Ш. Клуэ

Винтовой авизо Fulton 4 Э. Ле Бри

" В сумме девяносто шесть орудий. Больше, чем у отца на "'Агамемноне'. И по тоннажу тоже,— подумал Лайонос-мл., перечитывая есть раз приказ о своем назначении и составе "Летучей эскадры".

Если об однотипности состава эскадры ещё можно было бы говорить. То, сказать о вооружении 'Летучей эскадры' такого Эдмунд Лайонос-мл., не мог.

Вооружение было пёстрым и очень неоднородным. Все французские авизо несли 22-см мортиры, стрелявшие 23-кг бомбами на расстояние 2 700-3 000 ярдов (2 469-2 743 м). Основным оружием шлюпов 'Миранда', 'Везувий', 'Стромболи', 'Керлью' и 'Сваллоу' были стандартные облегчённые 32-фунтовки весом 42 хандервейта (1 хандервейт равен 50,8 кг) с эффективной дальностью стрельбы до 2 000 ярдов (1 829 м). Для сравнения, на 'Виктори', линейном корабле адмирала Нельсона, стояли длинные 63-хандервейтные орудия. Кроме того, на 'Везувии' стояли четыре 68-фунтовые бомбические пушки, а на 'Керлью' и 'Сваллоу' — 32-фунтовые 25-хандервейтные карронады с эффективной дальностью стрельбы не более 1 200 ярдов (почти 1 100 м).

Одинаково были вооружены только канонерки класса 'Эрроу', которые несли по одному 68-фунтовому ланкастерскому орудию и по три 32-фунтовых карронады.

Ланкастерские пушки. Вот на них возлагались особые надежды. С некоторыми оговорками действительно можно считать супероружием: паспортная дальность их стрельбы составляла 5 600-5 800 ярдов (5 120-5 300 м), а производитель обещал и соответствующую точность.

Однако, опробованные при Севастополе первые пять орудий Ланкастера показали дальность примерно в 4 000 ярдов (3 657 м), при этом, несмотря на все усилия при стрельбе, снаряд из них летел куда Бог пошлёт. Проведённые уже после войны опыты показали, что при стрельбе на 5 000 ярдов (4 572 м) отклонение снаряда от цели составляет в среднем 150 футов (почти 46 м). Кроме того, из-за овальной конструкции ствола снаряд был склонен в нём застревать. Как следствие, стволы часто разрывались, а точность, которая и так была не слишком высокой, после интенсивного использования орудия ещё больше ухудшалась и становилась вообще никакой. Это кстати было использовано для оправдания поражения флота в Керченском проливе после войны, наряду с минами, но, надо сказать без особого успеха.

Тем не менее, именно для обстрелов незащищённого берега, где точность особой роли не играла, ланкастерские пушки оказались очень кстати.

Имея всё это в своих руках кэптен Эдмунд Лайонос-мл., был уверен в своих силах, и конечно в успехе. Ведь русские после прихода флота союзников в Чёрное море, и не высовывались из Севастополя. Недавний дерзкий выход двух русских пароходов на коммуникации союзников, и их успех можно было отнести к счастливой случайности. Не более. Все кто осмелится оказать сопротивление в Азовском море его 'Летучей эскадре', были обречены на поражение и гибель.

Русские открыли огонь с более чем две тысячи ярдов, и сразу по 'Миранде'.

-Издалека начали, сэр, -сказал старший офицер Лайносу, стоящий вместе с ним на мостике.

-Наверно надеются, нанести нам повреждения до того как подойдём на дистанцию открытия огня.

— Да. Но, калибр, судя по всплескам совсем не морской,— ответил Лайнос. И оценив падения несколько ядер, продолжил:

— Думаю всего фунтов двенадцать. Такой калибр и 'Миранде' не сильно страшен.

Когда флагман 'Летучей эскадры' подошёл на дистанцию меньше мили, с берега открыли огонь ещё две русские батареи, тоже имевшие легкие орудия.

-Если это всё, что сумели выставить против нас русские. То мы обречены на успех,— громко сказал Лайонос, чтоб его услышали и другие офицеры, и матросы, находившиеся на мостике.

-Да, сэр,— ответил ему за всех старший офицер. 'Хотя из разговоров с офицерами эскадры стало ясно, что бой с береговыми батареями Севастополя для флота закончился без особого успеха для него. В том числе, и для вашего отца, сэр', про себя не без язвительности подумал старший офицер 'Миранды'. Лайонса-мл., в душе он недолюбливал. Считавший, что успехами по службе он больше обязан отцу, а не своим способностям. И в то же время рассчитывал с помощью службы с Лайонсом-мл., сделать себе карьеру. После этой операции он рассчитывал, что сам встанет на мостик 'Миранды', и станет на ней первым после Бога, вместо адмиральского сына, который точно пойдёт на повышение.

Всплески от попаданий в воду стали ложиться вокруг корабля гуще, и даже было два попадания. В корпус и палубу. Первое было без последствий для экипажа и корабля, а вот второе ядро рикошетом об палубу угодило в орудие противоположного борта. Оставило на его казенной части след от удара, и улетело после этого в море. Через несколько минут после 'Миранда' открыла ответный огонь по берегу, за ней начала рокотать канонадой и остальная эскадра.

Полковник гвардейской артиллерии Карташевский стоя на вышке, наблюдал за движением вражеских кораблей, и был почти спокоен. И на это были причины.

Во-первый, это будет его не первый бой против флота противника. 17 октября прошлого года во время сражения флота союзников с береговой обороной Севастополя, батарея построена под его руководством, по приказу князя Меньшикова, неплохо наваляла линейному кораблю англичан 'Аретузе', который как ему казалось быстро должен был справиться с батареей Карташевского. Но, всего лишь три 1-пудовых единорога и два орудия на флангах (36-фунтовая пушка на левом и 1/2-пудовый единорог на правом в течение многочасового убедили англичанина в обратном. И внесли свой вклад в победу русского берега над соединённым флотом двух самым сильных морских держав мира.

Во-вторых, он был вновь готов к бою, сам, и вверенные ему силы. А их к его удивлению и радости было теперь очень немало. Восемь восемнадцати фунтовых орудий, двенадцать пудовых единорогов, восемь двухпудовых корабельных мортиры и ракетная батарея !!! Когда полковник прочитал список выделенных для Керчи орудий, у него как мальчишки, которому наконец-то дали, поддержать в руках боевое оружие, даже дух захватило. Эх, ему бы хотя бы половину на его батарею в бою 17 октября. Тогда, британец точно бы не ушёл от него.

В— третьих, у него здесь лучшее офицеры — артиллеристы и расчёты орудий, которые были в Севастополе. В том числе и с его батареи. А на данное время это были самые опытные расчёты береговых батарей ... в мире.

В-четвёртых, против него были далеко не линейные корабли. Небольшой паровой шлюп, и ещё меньшие паровые шлюпы, канонерские лодки.

В-пятых, у береговых батарей была поддержка Азовской флотилии, и новинка морских вооружений, подводные мины. В Севастополе такого не было. Хотя полковник Карташевский был уверен, что, его теперь, не батарея, а батареи справятся с англичанами и французами и сами.

Поэтому он был спокоен, уверен, и ждал, когда, эскадра противника окончательно втянется в бой с настоящими и ложными батареями на Павловском мысе и Тузле.

Этого ждал и контр-адмирал Федор Михайлович Новосильцев. В Синопском сражении он командовал 120-пушечными линейными кораблями 'Париж', 'Великий князь Константин' и 'Три святителя', фрегатами 'Кагул' и 'Кулевчи'. Теперь Азовской флотилией !!! Его флагман 'Могучий' был в десять раз меньше по тоннажу, чем 'Париж'. Про вооружение лучше вообще промолчать, а то можно помереть со смеху.

Такого поворота судьбы он не ожидал даже после того как стал начальником 2-го отделения оборонительной линии Севастополя. В том плане, что с командирского мостика одного из сильнейших военных кораблей мира, он попадёт на мостик бывшего парохода. Ещё и в Азовском море.

И всё же, несмотря на убогость его флотилии в сравнение взращенным и выпестованным адмиралом Лазаревым Черноморским флотом. На палубе и в море он чувствовал себя всё же лучше, чем на бастионах и траншеях оборонительной линии. Он всё таки моряк, а не инфантерия!

Новосильцев конечно был, любителем парусов. Он был так обучен, воспитан, служил всегда под ними. Пароходы не вызывали у него такого энтузиазма как у Бутакова. Особенно если смотреть на кожухи гребных колёс, и сами колеса. Они уязвимы для артиллерии, мешают её расположению на корабле и ходу под парусами, да и, корабль, точно не украшают. Но, постепенно адмирал привыкал к пароходам, к их железу, дыму, вибрации корпуса, когда машина выдавала большие обороты. И как отметил сам для себя, стал менять своё отношение к ним, когда его флагман 'Могучий' идя против небольшой волны на полном ходу выдал по ощущениям и данным лага не меньше двенадцати узлов. Причём без всякой лавировки переменными галсами. Он просто шёл вперёд по курсу, и всё. И колёс у него не было. 'Прав Бутаков. За пароходами будущее. У англичан их уже полным полно. Даже линейные корабли они сделали паровыми. А эти просто так не будут свои корабли переделывать',— признавался себе Новосильцев. Тем самым как бы вступая в ряды сторонников развития военного парового флота в России.

Важность удержания Керченского пролива, и недопущение разгрома берегов Азовского адмирал осознавал, более чем. О проблемах снабжения Севастополя он знал не понаслышке. И присутствие императора в Керчи как оказалось на протяжении двух недель, говорило о том, что важность пролива понимал не только он и противник.

' Каков оказался новый государь. Пользуясь тем, что здесь его не знают, сам всё увидел, оценил, вник. В отца ? Говорили, что он каждый день объезжал позиции, даже траншеи сам копал. Мне объяснял о плавбатареях, огне пароходов по курсу, защите расчётов и ходовой рубки, о том, что подводные мины и пароходы станут по-настоящему грозным оружием. Интересно это он сам придумал из гребных наделать лжепаровые канлодки ? Или кто подсказал ? Оставил столицу, и прибыл в Крым. Слышал, что и сыновей привёз. Он хочет быть похожим на Петра Великого ? Или в самом деле такой ? Позерства я в нём вроде не заметил. Поживем, увидим. А сейчас, пусть Всевышний проявить к нам милость. И поможет одолеть врага. Спаси, сохрани и помилуй!' Такие мысли текли у адмирала Новосильцева, в ожидании момента, когда он получит сигнал с берега и своего сторожевого корабля о том, что, созданной им практически с нуля Азовской флотилии пришла пора вступить в свой первый бой. И не проиграть его любой ценой.

Не успел ещё придти сигнал с берега, а адмирал Новосильцев уже отдал распоряжение поднять сигнал: ' Эскадре дать ход. Идём в бой'.

Просто слух опытного моряка сразу уловил вхождение в бой береговых батарей. Это конечно был не львиный рык залпа 68-ми фунтовых орудий линейного корабля, но, точно не тявканье 12-ти фунтовок. И вот по фалам невысокой мачты его флагмана вверх как бы поднимаемые невидимой рукой побежали боевые вымпелы. Азовская флотилия под Андреевским флагом, ведомая героем Синопа и Севастополя пошла в бой.

Эдмунду Лайоносу— джуниору бой перестал нравиться. Это произошло после того, когда он после третьего залпа новых русских батарей, которые неожиданного для его эскадры вступили в бой, окончательно убедился, что калибр у них немалый. И, что батарей с такими калибрами не одна. Две русские бомбы, из этого залпа смертоносно рванувшие на корме 'Миранды', как бы подтвердили это. К этому добавился крик наблюдателя: 'Дымы по курсу !!!' 'Дымы ?', — повторил за ним Лайнос-мл. Корабль в проливе они видели, это был русский наблюдатель. А, тут дымы. Он повернулся туда и стал рассматривать в подзорную трубу изменившуюся ситуацию. Увидено не порадовало. Вдоль берега прямо на него шли какие-то сооружения похожие чем-то на фрагменты корабельного борта и явно с орудиями. И шли под паром. В количестве четырёх вымпелов.

Мористее их, по середине пролива, перекрывая фарватер шли восемь винтовых и колесных явно канлодок. Ближе к косе Тузла двигалось в сторону пролива более десяти, толи канлодок, толи бомбардирских судов, и что, особенно поразило английского моряка, они все были ... паровыми !!! 'Дьявол, разбери! Откуда у русских здесь столько паровых судов !? ', — одновременно со злостью и с растеряно подумал Лайонос-мл. -Ведь зная этих русских, они могут начать нас просто таранить !'

Волна подобного настроения накрыла и остальных командиров 'Летучей эскадры'. Такой встречи с берега и с моря они не ожидали. По ним с обеих сторон пролива били десятки орудий, ракеты. Причём вели огонь русские удивительно точно. Все корабли эскадры получили попадания. Её флагман уже имел сильный пожар на корме. Кроме всего этого, на них шли строем фронта перекрывая собой пролив паровые корабли русских, которые тоже уже открыли огонь. За ними дымил ещё один отряд. А ведь говорили, что у русских нет серьёзных укреплений в Керченском проливе и флота в Азовском море ! А теперь англо-французская эскадра оказалась окружена всем этим !

Капитан-лейтенант Лихачёв Иван Фёдорович, командир отряда плавбатарей был готов взять в руки весло и начать им грести, лишь бы его флагман 'Донец' шёл быстрее. Бутаков на своих быстрых пароходах вырвался вперед и уже ведёт бой .

Уж очень он медленно, как казалось Лихачёву они приближались к противнику, чтоб начать уверено поражать корабли противника своими мощными 68-ми фунтовыми каронадами. Для небольших судов они были смертельно опасны, а плавбатареи наоборот обладали некой степенью неуязвимости даже против такого калибра.

-Ну, вот, наконец, можно,— сказал капитан-лейтенант.

— Канониры ! Ребята, не торопитесь, цельтесь вернее, и бейте наверняка, а заряжай быстро. За каждое попадание расчёту по чарке и рублю на всех",— дал он последние наставления и поощрения своим артиллеристам. И получив знак готовности от них. Громко отдал приказ:

— Открыть огонь !

И через несколько секунд плавбатарея содрогнулась от залпа, примерно через минуту после флагмана в бой вступили остальные батареи. Новые тяжелые снаряды обрушились на 'Летучую эскадру'.

Капитан 1-го ранга Григорий Иванович Бутаков, вновь шёл в бой с адмиралом на борту. Как, тогда 5 ноября 1853 года, его 'Владимир' имея на борту начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала В. А. Корнилова, вступил в первый в истории бой паровых судов. Его пароходофрегат как и было положено кораблям русского флота атаковал 10-пушечный турецко-египетский вооружённый пароход 'Перваз-Бахри' (Владыка морей). Вёл бой с ним три часа, и заставил турка спустить флаг. Трофей по ликование Севастополя был введён в его бухту. Это Бутаков отлично помнил. Помнил он и то, чувство, которое вновь его сейчас охватывало. Азарт, боевая ярость и желание одержать победу над врагом любой ценой. Сильное чувство, чувство воина.

И, когда они вышли на дистанцию для уверенного прицельного огня отдал приказ сделать это. Не став для этого спрашивать и дожидаться разрешения адмирала Новосильцева. Тот только с укоризной во взгляде в ответ посмотрел на Бутакова. Но, открывший огонь вслед за своим флагманом отряд, и сам бой увёл внимание адмирал от нарушителя субординации. Хотя на корабле его командир им и командует.

Через час после того как в бой вступили крупнокалиберные береговые батареи, их плавучий вариант и канлодки русских, командующий 'Летучий эскадрой'. Кэптен Эдмунд Лайонос-мл., понял, что бой за Керченский пролив он проиграл. Он вёл свою горящую 'Миранду', имеющую серьёзные повреждения, крен, кровь и тела убитых и раненых внутри, на палубе выбрасываться на берег.

Он отдал приказ в машинное отделение выжать из машины всё возможное, чтоб успеть дойти до Камыш-Буруна. Но, тяжёлые бомбы, ядра с береговых и плавучих батарей, от которых отскакивали ядра и бомбы, это он видел сам, не дали это сделать. Они с каждым попаданием превращали его 'Миранду' в горящую и тонущую развалину. Ей ещё повезло, она была на плаву.

Первым был потоплен колесный шлюп 'Везувий'. На нём как самом ближней цели сосредоточил огонь своего отряда его командир капитан 1-го ранга Бутаков. Четыре 68-фунтовых бомбических пушки, восемь пудовых единорога и опытные расчёты орудий быстро решили судьбу самого известного вулкана под британским флагом.

Сначала ему повредили правое колесо. Его развернуло, он подставил борт, и наполучал сразу массу попаданий. Одно из них и угодило в паровой котёл. Который в ответ на это просто взорвался. Сначала он запарил, потом раздался глухой взрыв, и корабль как бы подтверждая данное ему название, извергнул из себя пар, свои внутренности на поверхность моря, и начал очень быстро погружаться в воду. После этого через несколько минут в симфонию боя начал входить по нарастающей этот звук, который издавали сотни человеческих голосов на берегах пролива и в нём самом: 'У-ра-а !!! У-ра-а !!!' Так с радостью восприняли русские артиллеристы и моряки гибель первого противника в этом бою.

Колесное авизо 'Медина' вновь под флагом Royal Navy уничтожила береговая артиллерия. Опытный артиллерист полковник Карташевский, если бы себя увидел со стороны, то запечатлел в своей памяти, свой хищный оскал, с которым он наблюдал за боем с вышки в подзорную трубу.

И как только он увидел, что один из кораблей противника получил попадание, которое заставило его вертеться на месте. Он мгновенно отдал приказ перенести огонь столь любимых им пудовых единорогов на подранка. И вот он уже видел, как противник начинает получать раз за разом попадание, от дюжины нелегких орудий, которые в бою 17 октября 1854 года заставили себя уважать даже линейные корабли, не то, что какую-то мелочь типа шлюпа или авизо. Град попаданий из бомб и ядер, разбивал, кромсал, рвал на куски корабль и людей, и он начал одновременно тонуть и гореть. И вскоре вновь атмосферу сражения наполнил этот звук: ''У-ра-а !!! У-ра-а !!!' Это провожали в последний путь гибнущий корабль и его команду.

Ещё до принятия сигнала с 'Миранды' приказа об отходе, командиры кораблей 'Летучей эскадры' начал об этом думать, а командиры шлюпов 'Стромболи', 'Керлью' и 'Сваллоу', К. Кольз, Р. Ламберт, Ф. Кроферд, начали это делать сами. Они вели бой с восьмью русскими канлодками, имевшие сильный носовой огонь и ещё и получали в свою сторону огонь береговых батарей. Судьбу Ш. Осборна и Г. Бересфорда, командиров 'Везувия' и 'Медины' им повторить не хотелось.

Французские авизо наконец-то разобравшие в дыму сигналы с 'Миранды' начали тоже отходить, продолжая посылать из своих 22-см мортир, стрелявшие 23-х килограммовыми бомбами, по Павловской батареи, Тузле и напирающей на них Азовской флотилии. При этом французские моряки ещё били яростным огнём проклятий своих союзников, чертовых англичан. Которые обещали им у Керчи легкую победу, а в Азовском море богатые трофеи. А сами один за другим отправляются, тоже чертовыми русскими на дно.

Вот на них и обратил внимания поручик Михаил Матвеевич Боре́сков. Французы в боевом порыве в отличие от британцев удачно зашли на линию морских мин. Он в течение нескольких секунд оценил ситуацию, и сам лично, не без удовольствия замкнул контакты в гальваническом аппарате. И почти сразу в направлении французских кораблей и среди них встали мутные столбы от взрывов. Гул от них сначала перекрыл собой рокот канонады, и она вообще вскоре затихла.

Всё. Русские, британцы, французы, от подносчиков зарядов до адмирала невольно бросили бой, и смотрели на взрывы мин, и их последствия. Но, всё же не все.

Командир винтового авизо 'Люцифер' К. Бераль де Седаж, сначала почувствовал под ногами толчок, услышал растущий рёв взрыва, и его вдруг невидимой могучей рукой швырнуло с мостика сразу на палубу. Упал он удачно, разбив только лицо в кровь. Мгновенно встав на ноги, как сильный боец после удара, он успел увидеть, как опадает в воду и на корабль водопадом водяной столб, вырвавшийся ввысь почти из под миделя 'Люцифера'. Как будто его тезка решил выйти из под земли на поверхность через морскую пучину. И сразу после этого корабль начал давать большой крен на правый борт, точнее он гибнул, столь быстро увеличивался крен. Поняв это, Бераль де Седаж, к своей чести как истинный командир корабля стал кричать: 'За борт !!! Всё за борт !!! Быстро ! Бросайте всё. За борт!!!' Сам покинул просто прыгнув воду, свой корабль последним, который погиб всего за несколько минут.

Систершип 'Люцифера', 'Фултон' погиб так же быстро. Его командир Э. Ле Бри был не столь удачлив, как Бераль де Седаж. Во время подрыва он ударился головой об стенку рубки, потерял сознание, и утонул вместе со своим кораблём. Другим кораблям повезло больше. Взрывы были или далеко от них, или хоть и близко, но, не рядом и тем более под кораблём. Поэтому сумели вызвать только течь корпуса от взрывной волны, на некоторых от волны, ударившей по кораблю сорвало орудия с мест, и что было на палубе или плохо были прикреплено. В Керченском проливе мины ставили парой, чтоб взрыв был сильней. Сработало.

После подрыва мин, и гибели двух французских кораблей русское 'ура' вновь прокатилось на полем морского боя. И бой стал сходить на нет. Если береговые и плавбатареи, не сильно пострадали, и могли пострелять ещё в разлуку по противнику. То для кораблей флотилии бой был не столь лёгким. Все же флот союзников были не турками, и умел воевать во много крат лучше. 'Колхида' была даже вынуждена выйти из боя из-за тяжёлых повреждений. 'Могучий', 'Молодец', 'Анапа', 'Аргонавт' тоже их получили серьёзные. Были и потери, убитые, раненые. Потом, в ходе разбора сражения было отмечено моряками, что без предпринятых мер по защите орудий, их расчётов, корабля, могло быть ещё хуже. Русские спешили на место гибели кораблей противника, чтоб успеть спасти счастливчиков, коих оказалось не так и много.

'Миранда' до Камыш-Буруна не дошла. Её выбросили на берег у Старого Карантина, но, пожар сумели потушить. Кто сумел уцелеть тот на шлюпках уходил от своего разбитого и дымящегося корабля, опасаясь, что могут взорваться пороховые погреба. В одной из шлюпок был и кэптен Лайонос— джуниор. Он был легко ранен, грязен и опустошен. Отвернувшись от офицеров и матросов он смотрел в сторону Камыш-Буруна, где виднелись мачты кораблей, которые доставили десант под эту проклятую Керчь. И теперь ему на одном из кораблей возвращаться в Балаклаву, к отцу. И к нему же как к командующему королевским флотом в Чёрном море с докладом о проигранном сражении, которое очень возможно поставит крест на его дальнейшей карьере. Или очень сильно её замедлит. Победитель Колы, был в пух и прах разгромлен под Керчью. 'Можно сказать, что русские вернули мне долг', -с горькой усмешкой подумал он. -Причём с хорошей переплатой по процентам. Чёрт, бы их побрал !'

'Летучая эскадра', которую изрядно проредили и подрезали крылья, шла обратно мимо своего брошенного, разбитого, уткнувшегося в берег флагмана. На мостике, которого, как и мечтал, остался, правда, лежать, а не стоять старший офицер в роли капитана 'Миранды'. Ему большим осколком от бомбы отсекло голову, и она куда-то укатилась. Искать её не стали, как и брать тело без головы.

А вот отсечь Азовское море и поставки по нему от Севастополя, флоту союзников пока не удалось. Это должна была сделать теперь армия. Взяв с суши, и уничтожить оказавшимися неприступными для флота с моря батареи и укрепления Керченского пролива.

Из книги ' На службе Франции' генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава 'Война в Крыму'.

'Когда до наших рядов дошёл слух, что флот уходит из пролива обратно к Камыш-Буруну. Мы сначала не поверили. Но, командир второго батальона нашего полка Жерар Депардьё, вернувшись из штаба дивизии, подтвердил, что флот не смог пройти пролив, и даже понёс потери. Это говорило о том, что теперь армии придётся решить вопрос Керчи. В этом мы сошлись с Депардьё. И не дожидаясь приказов, сверху начали готовить свои батальоны к бою.

Я распорядился накормить солдат, и после этого дать им отдых. Бой будет тяжёлым. Тут не надо быть Нострадамусом. Русские отбили две наши атаки и атаку флота, они сейчас на кураже. Поэтому, и из-за их упорства, нас ждало серьёзное испытание.

Когда начала бить наша артиллерия, и вела огонь уже почти час, я даже повеселел немного. И мы уже привыкли к звуку пролетающих над нами снарядов. Они должна нанести русским потери, повреждения укреплениям, и облегчить задачу для пехоты. И у всех нас было желание, чтоб бомб и ядер попало на позиции противника как можно больше.

Ещё не закончила вести огонь артиллерия, как пришёл приказ начать построение в боевые порядки. Мой батальон и Депардьё встали во втором эшелоне полка в колонах к атаке. А сам полк шёл в атаку тоже во втором эшелоне.

Под непрекращающийся беглый огонь орудий, пошли вновь в бой французы, англичане, их шотландцы в юбках, и турки. Их вновь поставили в авангарде. Наши генералы наконец-то не сплоховали. Атака шла сразу по двум направлениям, и там где путь к русским позициям был уже проложен предыдущими неудачными атаками. Расчёт был верен. Там уже недолжно было быть противопехотных мин, заграждений. Огонь из винтовок и полевых пушек в рядах пехоты должны были снизить активность стрелков противника, дать возможность приблизиться к русским позициям нашим главным силам, вступить в ближний и рукопашный бой. Выбить, скинуть русских в море, захватить их береговые батареи. После этого участь Керчи будет предрешена. Мы рассчитывали, что именно так и будет. Но, вышло всё далеко не так.

Колыхание земли, взрывы, их грохот я ощутил, увидел и услышал одновременно. Через несколько мгновений пришёл и воздушный удар. Это был не один взрыв, а цепь взрывов. Они разорвали надвое наши построения. На тех, кто остался ближе к русскими позициям, и тех, кому повезло. Те, кто оказался в поле поражения от подрыва фугасов, погибли.

Мы поражённые всем этим, как и другие части остановились. И смотрели как вздыбленная земля и тела наших солдат падали на землю. Несмотря на трагизм момента, это бы грандиозное зрелище. Ошеломлённые, поражённые, оглушенные, обескураженные, мы стояли и смотрели на облако пыли, пороха, которое поднялось наверно на десять туазов. И оно закрыло от нас то, что начало происходить через несколько минут после взрывов на той, другой половине.

Хоть мы и немного оглохли, но, любой, кто прошёл через настоящую войну, с сильным противником, услышав это, сразу поймёт, что это за звуки. Я понял сразу. Это начала бить десятками орудий русская артиллерия. По той, второй половине наших войск, которую от нас отсекли подрывы фугасов. Рёв канонады трудно, с чём спутать. Кто остался на той стороне линии взрывов уничтожали картечью. Поняв это, я сразу отдал приказ своему батальону отходить. Ведь следующими будем мы.

Я видел, как моим солдатам хотелось бежать с поле боя. С места, где вот так хладнокровно фугасами рвут на части сотни людей, остальных добивают картечью. А ведь они были не новобранцами, а уже ветеранами Восточной войны. С одним из самых трудных противников какой только может быть, русскими. И именно поэтому мой батальон отступал в порядке, а не бежал. Впрочем, как и все французские части союзного десанта. Для которого Керчь благодаря жестокому коварству русских осталась неприступной'.

Командующий англо-французским-турецким десантом, генерал сэр Джордж Броун, отвлеченный докладом по поводу боекомплекта для артиллерии, который после долгого и сильного обстрела русских укреплений стремился к нулю. Не сразу понял, почему у него под ногами сильно вздрогнула земля. И видя как у артиллеристского офицера открылся рот, и расширились глаза, он повернул голову туда, куда тот указывал ему рукой. Думая, что за наглость с его стороны, так себя вести с генералом и командующим. Но, повернув и увидев, он невольно воскликнул: ' Что это !!!??? ' 'Это фугасы, сэр',— ответил уже его адъютант. После этого до них докатились похожие на раскаты грома звуки от взрывов. Они заглушили крики, которые были слышны вокруг, когда все увидели, какая участь была уготована русскими для тех, кто сейчас шёл в атаку на их позиции.

Наблюдая, как после взрывов части, которые не попали под их удар и артиллерию противника, начали сами, без приказа отходить. Генерал сэр Джордж Броун окончательно понял, что Керчь ему не взять. Для этого у него уже не было сил и средств, и даже если б и были, вряд ли он смог бы после отбитых с такими потерями для них атак, и подрывов фугасов поднять солдат на новую атаку. Даже наверно шотландцев из бригады сэра Колина Кэмпбелла. Уж слишком тяжело шло сражение за Керчь. Русские и здесь, как и в Севастополе не желали уступать не дюйма земли без жестокого боя.

Когда испытывали подрывом один фугас, который начинённый пушечной картечью нещадно посек стадо овец. Подпоручик фон Крут был доволен. У него получилось, его похвалили. А на овцах приказал оценить результат взрыва генерал Строгов, который, как стало известно в день сражения, был никем иным как сам ... император! А ведь он не раз докладывал ему о фугасах, их устройстве, как они будут подрываться. Он, не особой родовитый и совсем не богатый прибалтийский немец, самому императору ! И получил от него приказ закапывать кабеля идущие к фугасам как можно глубже. Чтоб их нельзя было повредить во время боя бомбами и ядрами.

Так вот он, император, был тоже доволен. Работа подпоручика и его подчинённых была признана успешной. Он получил приказ начать закладывать фугасы перед укреплениями по составленной схеме, и должен был гарантировать, что они сработают. Его саперы и приданные к ним солдаты, тоже были вполне довольны испытанием управляемого фугаса. Так называли его господа офицеры. Их похвалили, причём как оказалось сам царь, в случае успеха их ждала награда, а погибшие и добитые раненые овцы, быстро убыли сначала в солдатские котлы, потом в котелки солдат, и далее по всем известному пути.

И вот когда подпоручик фон Курт замкнул цепь на аппарате, и через мгновения земля сильно вздрогнула, и среди наступающих сил противника взметнулись взрывы. И увидев как одновременно сотни солдат противника упали на землю или исчезли в облаке земли, пыли, порохового дыма. Он вдруг подумал: 'Как овцы. Только больше'. А так же : 'Получилось'. И вдруг почувствовал, как ему внутри стало намного легче. И он неожиданно понял это русское выражение:' Гора с плеч упала'.

Как только мне доложили, что противник пошёл атаку большими силами, чем было до этого, я с офицерами штаба вернулся на свой НП на горе Митридат. В перерыве между докладом, что флот противника отбит в проливе и третьей атакой УРа 'Керчь' я успел пообедать, и даже часик массу подавить. Можно было проехать по войскам, боевой дух поднять своим наличием в их рядах. Смысл ? Они уже знают, что император здесь, с ними. О боевой дух им подняли две отбитые УРом 'Керчь' атаки. Расстояние небольшое, всё видели сами. Впереди бурная, бессонная ночь. Силы нужны будут.

Мне повезло. Я видел момент подрыва фугасов. Мощно, красиво. Конечно не взрыв ядрён-батона, или, когда рвут горные породы направленными взрывами. Всё это видел в телевизоре конечно. А тут в живую, поэтому впечатлило. Вслух, когда рванули, я невольно выразился: 'Ох, ты, мля. Ни хера себе !!!' Но, это не услышали. Моё окружение тоже начало восклицать, и выражать свои впечатления в варианте: 'Ух, ты !!!' Но, так как подобает делать в присутствии царственной персоны. Некоторые перекрестились.

Укрепления УРа 'Митридат' встретили взрывы у 'Керчи' постепенно нарастающим 'У-ра !!!' Война, она ведь честная. Чем больше погибнет противника, тем больше у тебя шансов победить и выжить. Так, что по позициям катилось русское, честное, от души: 'Ура !!!'

После уничтожения части противника вовремя его третьей атаки, и отхода его остальных сил, всем стало ясно, что в первый раз Керчь устояла. Но, то, что будет второй, шансы были очень высоки. Азовское море, это снабжение Севастополя и Крымской армии, да и желание реванша никто не отменял. Тем более теперь исторический фон для союзников уже изменился.

Они продолжают сидеть без успехов у Севастополя, а у России небольшой, но, очень громкий успех, благодаря набирающей обороты информационной войны. Дерзко смелые, действия на море 'Тамани' и 'Эльборуса'. Теперь Керчь, с явным поражением, а ведь ещё будут не такие как в реале бои за высоты у дважды города героя. Но, это будет на днях. А сейчас французы и британцы показали, что они могут своими действиями делать моим планам блюдо из лососины.

Эти козлы, толи со страху, толи, скорее всего, потому-то за одного битого, двух не битых дают. Взяли и отошли на четыре и более версты от русских позиций. И теперь до них не то, что эксцентриками не достать, даже ракетами. Отошли, и начали делать, что-то вроде импровизированных укреплений напротив 'Керчи' и 'Митридата'. Явно боялись ответной атаки с нашей стороны. Опытные, суки. Язви их в душу.

Что ж, значит осталось сыграть финальную часть симфонии под название 'Оборона Керчи'. Ноктюрн так сказать. Под названием 'Ночной визит', а может 'Вы не ждали, а припёрлись'.

Генерал Михаил Григорьевич Хомутов еще приходил в себя после сражения. Тем более такого. Последний раз он был в бою в июле 1829 года в Болгарии у города Сливно. Давно. Для кого-то такой срок целая жизнь. И там он был молод, здесь уже в годах. Там под командованием Дибича, тут самого императора. Там он командовал полком, тут почти дивизия. Там всё-таки были турки, тут же французы и англичане. Там Россия выигрывала войну, сейчас нет. Но, он и его солдаты справились. Враг трижды отбит, с большими для него потерями. У себя из-за глубоких окопов, укрытий, блиндажей, кирас и шлемов для расчётов орудий потери оказались меньше, чем он предполагал. Более чем достойное завершение военной карьеры.

Генерал прекрасно понимал, что это его последняя война. И теперь после Керчи он за свои дела будет прямо смотреть в глаза современникам, и спокойно держать ответ перед потомками. Он, теперь скорее полный генерал, Михаил Григорьевич Хомутов, сделал, то, что должен был сделать. Согласно данной им много лет назад присяги.

Когда противник отошёл на две версты, без намёка на повторную атаку. Что после введения в дело фугасов, было очень сомнительно. Генерал отдал приказ начать собирать раненых, доставлять их в устроенный в укрепленном районе МСБ, медсанбат, медико-санитарный батальон. Так его назвал император. Получалось очень удобно. Из боя раненый сразу попадал в руки врачей для оказания медицинской помощи. Раненых приказал лично император спасти как можно больше. Сказав при этом усмехаясь: 'На мыло будем менять!' И рассказал, что так возможно сказал, святой благоверный великий князь Александр Невский про пленных рыцарей после Ледового побоища. Мы тоже посмеялись.

Медсанбат император приказал увеличить в три раза по отношению к численности тех войск, которые находились в укреплённом районе. Предвидя заранее большие потери ... у противника. В том числе и англичан. Теперь Хомутов понял. Зачем из Севастополя именно к нему, в добавок к своим направили шесть хирургов с помощниками ... американцев. Самых настоящих американцев ! Их в Севастополе было оказывается под сорок человек. Надо же через океан и пол России добирались, русских офицеров и солдат спасать.

И конечно трофеи. Государь распорядился не жеманиться, и брать с убитых всё, что может пригодиться. Им уже не надо, а живым в пользу будет. Тут наверно в нём говорил его отец. Но, штуцеров разрешили оставить себе только половину от собранных.

Император, немолодому, опытному генералу нравился. Это третий государь за время его службы. Глаза умные, внимательные, но, может давить взглядом, как отец, покойный Николай Павлович, хотя, не так холоден при общении. Явно весьма силён. Руки в мозолях. Каждый день в кирасе бьётся на штыках и тесаках со своей охраной. Из штуцера-винтовки стреляет, револьвера. На днях говорят, плавал в море.

Немногословен, внимательно слушает, в том числе и советы, которые не боится спрашивать при необходимости. Может к себе расположить человека. Но, строг и суров, пока добирался до Керчи снял и отправил под арест двух губернаторов, и чуть не роту чинов поменьше. Комиссии, комитеты, жандармы, прямо зверствуют, воров и казнокрадов выжигают калёным железом. Невзирая на имена, титулы, чины, должности, связи. Без воли императора так быть не могло бы. Пока молодой император, и то, что он делал сам и заставлял других, старому генералу было по душе.

Из книги ' На службе Франции' генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава 'Война в Крыму'.

'Прибывший с совещания командир полка сообщил, что ночевать мы будем в поле, а утром начнём отходить к Камыш-Буруну. На вопрос почему сразу не сделать это, ведь пройти надо бы всего одно лье, он ответил: 'Казаки. Их уже было несколько полков между нами и городом. И начни мы движение ночью в растянутых колонах, их нападения нам не избежать. Днём же они нам не страшны'.

Нашим генералам хватило опыта отойти на расстояние, которое давало неуязвимость нашим войскам от русской артиллерии. Мой батальон, наш полк и весь десант начал располагаться на ночлег, надеясь хоть немного отдохнуть после столь тяжелого для нас дня.

Я всегда недолюбливал англичан, и их действия в ходе событий только укрепляли мои чувства. Они с руганью и чуть не с дракой заняли место, за французскими частями встав к западу, как можно дальше от русских позиций. Поставив между нами своих шотландцев. Вот они были мне как солдаты и люди ближе и понятней, чем те, кому они служили. Островитяне как бы прикрылись ими и нами от возможных обстрелов и атак русских. Мы, французы тоже не сплоховали, и поставили перед собой остатки турков. Получился такой слоеный пирог, турки, французы, шотландцы и англичане, если брать от русских позиций. Но, как показали дальнейшие события англичане сами себя обхитрили.

Вскоре после того как батальон расположился на ночлег, в его расположении я вдруг услышал шум, крики радости, смех среди вроде уже угомонившихся солдат. Через несколько минут, ко мне подошёл немного взволнованный командир первой роты, и сказал: ' Господин, майор, я думаю понадобиться ваше вмешательство'. На мой вопрос, что случилось он ответил: 'Выпивка среди солдат мсье'. После этого я приказал немедленно собрать офицеров батальона и сержантов, и мы пошли к месту событий.

Оказывается на месте лагеря нашли брошенный или специально оставленный обоз с небольшим количеством провианта, и что было хуже всего с немалым количеством спиртного. Солдаты моего батальона и здесь показали себя молодцами, в драке с англичанами, турками и другими французскими частями они отбили две бочки с этим пойлом. И немало человек уже успели его хлебнуть, судя по их состоянию. Остальные горели желанием тоже это сделать. Ротные офицеры и сержанты навели порядок среди солдат, и я с ними договорился. Они сейчас все для крепкого сна получат пару глотков, а остальное обязательно употребят, но, не сегодня. А когда прибудем в Камыш-Бурун, и устроимся там. Я верил своим солдатам, они верили мне. Это было уже проверено войной. На этом это мы и разрешили ситуацию. В других частях, судя по песням, шуму, дракам, было по-другому.

После этой истории с бочками, у меня возникло чувство тревоги и сомнения. Узнав на этой войне как русские воюют, меня не оставляла мысль, что они, в отличие от нас, с нами ещё не закончили вести сегодняшнее сражение. И начавшийся за полночь обстрел лагеря только подтвердил мои опасения'.

Противник отошёл, встал лагерем, значит можно было начинать ноктюрную часть сражения. Удары должны быть нанесены со стороны УРа 'Керчь', а с запада сводная гвардейско-гренадерская бригада. Они были главным ударным инструментом. Казаки должны были отсечь путь в Камыш-Бурун. Ведь именно туда будет отходить противник, попав под встречные удары русских войск.

С наступлением темноты началось движение с УРа 'Митридат' в УР 'Керчь' туда ушли роты Азовского полка, Православной дружины. Теперь и они перейдут из разряда наблюдателей, в действующие лица.

Я с охраной, легкими единорогами, двенадцатифунтовками, ракетами выдвинулся в расположение сводной бригады. Которая сама выходила на позиции, откуда будет выдвигаться на рубеж атаки. Маршруты были проложены и отмечены заранее, проводники в наличии. Да, и союзники не оплошали, костры жгли.

План ночной атаки был не сложен. С темнотой русские войска займут свои позиции, отдохнут там по возможности. А в это время противнику обстрелами не дадут спать. Разведку проведут. За час до рассвета выход на позиции для атаки. Перед ней артналёт, и уже сама атака. В ходе, которой с десантом должно быть покончено, и русская армия должна будет одержать чистую победу. Не только обороняясь, но, и атакуя.

Из книги ' На службе Франции' генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава 'Война в Крыму'.

' Мне удалось поспать чуть больше часа. Разбудил меня русский обстрел нашего лагеря. Хоть до нас их гранаты не долетали, я всё равно приказ затушить костры. И чувство тревоги меня не покидало. Что-то было не так.

И в момент, когда я посмотрел на часы, и увидел, что было уже без двадцати три ночи. Меня ударила мысль. 'Ночь !!! Чёрт побери, ночь !!! Русские ударят ночью !!!' Они в этом мастера, и наше положение к этому располагает. Лагерь не укреплён, в нём полно раненых, части перемешались, слажено командовать ими сложно. И я тотчас же отдал приказ поднять батальон по тревоге, и подготовить его к отражению атаки с тыла. Перед собой набросать всё, что могло затруднить движение. Так же я отправил своего адъютанта к Депардьё. И через минут двадцать там тоже сыграли тревогу.

И вот примерно около часа ночи по парижскому времени по нам, и частям стоящим вокруг нас начала бить артиллерия и ракеты ... с запада, а не с востока. Обстрел ещё не закончился, как над нашим лагерем зажглись осветительные ракеты и бомбы. Через несколько минут после этого впереди нас у англичан послышались взрывы ручных гранат, началась ружейная стрельба. И после этого мы услышали русское 'Ура !' Ночное сражение, в виде жесточайшей рукопашной схватки началось.

Обхитрившие сами себя англичане не смогли надолго задержать напор русских штыков. А вот стоящие между ними и нами шотландцы, дали нам время побольше. И вот уже в нас полетели ручные гранаты, мы ответили залпами в кричащую и рычащую темноту. Не особо разбираясь, кто там, русские, англичане или шотландцы. В ответ получили огонь из пистолетов, револьверов, и начался уже рукопашный бой. В котором всё закружилось, завертелось, перемешалось, наслоилось, и уже трудно было разобрать, где свои, где чужие. Русские ломили страшно. Я стрелял из револьвера в любого кто хотел выстрелить в меня или ударить штыком, прикладом, рубануть тесаком, когда закончились патроны бил штыком, прикладом, руками, ногами.

В ходе ночной схватки вокруг меня осталось около двух взводов. И мы начали двигаться в сторону Камыш -Буруна. Солнце начало всходить и уже было можно ориентироваться. И тут на нас из темноты и общей свалки, вышли русские, три взвода. Увидев нас, они среагировали мгновенно, и меньше чем за минуту перестреляли из винтовок и револьверов почти всех моих солдат. Тех кто продолжил сопротивляться закололи или зарубили тесаками. И когда я остался с четырьмя бойцами, один из русских, рослый офицер, что-то громко закричал своим, указывая на меня. Я понял, что он хочет сразиться со мной один на один. Своим храбрым солдатам я приказал сдаться. После этого русские стали вокруг нас кольцом. И этот русский сказав мне: 'Commençons, mon ami !', пригласил меня к атаке.

И я с яростью обреченного начал поединок. Мой визави оказался неплохим бойцом. И хотя я был уставшим и вымотанным за день и ночь, кроме в ночных схватках получил несколько ударов по голове и телу. И несмотря на это всё же я сумел нанести ему удар в живот ... и ничего. Штык ударил в защиту, затем противник ударом винтовки, отвёл мою в сторону. В ответ на мой как казалось мне удачный выпад я услышал тревожные крики русских. Сам же русский толи зарычал, толи рассмеялся.

После этого за пропущенный удар я получил мощную атаку, которая закончилась для меня ударом штыка в левое бедро. От дикой боли я упал на колено, и русский занёс винтовку для удара в голову, чтоб прикончить меня. На его лице освещенное лучами восходящего солнца, в глазах я ясно видел желание убить меня. Я бросив винтовку, успел выставить руку, он штыком пробил мне кисть, но, удар мне удалось отвести. И вновь занесённый штык для последнего удара, его лицо с тем же желанием мне смерти, и осознание, того, что сейчас, здесь, в России, всё для меня закончится. Но, вместо смертельного удара сталью, русский, кому-то что-то яростно крича, ударил меня коленом по лицу. Я упал и потерял сознание.

Очнулся, когда было уже светло, перевязанным, с разбитым лицом, и, сразу понял, что я у русских. На этом для меня закончилась война в Крыму и начался русский плен. Для Жерара Депардьё тоже".

Многие наверно бывали в большой толпе, в несколько десятков, сот или тысяч человек. Концерт или праздник. Я тоже бывал в той жизни. Поэтому чувство толпы было мне знакомо. Когда ты заводишься, ощущаешь её силу, тебя прёт в общем. Даже если ты трезвый. Сильное чувство и опасное. Помню, шли мы как-то через город на разборки, группой в человек двадцать пять парней. Все нам уступали и дорогу, и смотрели с опаской. Сила !!!

Так вот здесь я был не в толпе, а среди тысяч солдат. И к тому же я был для них главным. Энергетика от этого всего шла не слабая. На это накладывался дневной успех в сражении. И меня начинало это всё разогревать. Я хотел драки. Сам по себе я не задирой не был, хотя иногда мог начать и первый. Александр Второй тоже трусом не был.

А ещё у меня, как и других нормальных пацанов и мужиков, когда берёшь прут, палку в руки, начиналось это ... ты начинаешь ею махать, бить, рубить, тыкать. Причём в ближайшее доступное человеческое тело. Древние инстинкты они не спят, они только дремят, и то в полглаза, и пробудить их можно очень быстро. Тем более, когда у тебя в руках боевое оружие и возможность его применить, и тебе за это ничего не будет. Впервые такое я пережил в Чечне, когда мы выезжали на выезда или заступали в ночной караул. И вот теперь здесь, в 1855 году снова было ... можно. Можно было пустить в ход боевое оружие, и тебе за этого ничего не будет. Даже похвалят и наградят, если ты будешь успешен в его использовании по его прямому назначению ... отправлять врагов в страну вечной зимы.

Александр тоже был человек, мужчина, не трус. Вот и получилось, один плюс один равно два. Я и Александр, может, поэтому и родилось более сильно чувство и желание чем просто подраться. Я или мы, хотели попробовать сделать это ... убивать, но, врага. И ко всему этому, ты, среди тысяч людей, которые это уже делали или готовы сделать. Поэтому к началу общей атаки я был в таком настроении, и соответственно на взводе, и ждал сигнал к ней.

В эту ночь я был иголкой и человеком из стали одновременно. Для охраны моей персоны в бою из солдат сводной гвардейско-гренадёрской бригады отобрали лучших бойцов ... целый батальон. В него была встроенная рота дворцовых гренадёров. Причём в неё вместо заслуженных, но, немолодых солдат набрали так же лучших, но, по моложе, и тех кто имел боевой опыт. Это были в основном солдаты, которые прошли венгерскую компанию. К батальону и роте, добавлялся взвод лучших из лучших, плюс взвод моей охраны, то есть тоже лучшие. И часть моего штаба, полсотни человек. Завершали это роскошество, Федот и Георгий. Мои учителя по штыковому и рукопашному бою, и ставшие моими, по сути, телохранителями. Теперь они должны были и стать ещё и моими соратниками.

Поэтому я был иголкой, они яйцом, взводы уткой, рота дворцовых гренадёр зайцем, батальон ларцом, а сводная бригада дубом. Роль Кощея, но, далеко не бессмертного, и отнюдь не в сказке, играл десант союзников.

Сам же я был закован в сплошную сталь. Лучшую сталь в России. Кираса, каска, наручни, поножи, наколенники, налокотники, перчатки. Мои царственные причиндалы, закрывал гульфик ... тоже стальной. Пах и зад оберегала кольчуга из того же металла, как и бармица. Кроме неё бувигер закрывал шею и подбородок.

Поддоспешник был из простеганных слоев самого прочного сукна и обшит таким же шёлком с обеих сторон, рубашка и подштанники на мне тоже были из него. Штаны были кожаные, на бедрах усиленные лосинной кожей. Пулей или штыком меня хрен убьёшь, если только золотое попадание или удар штыком в лицо. Ну, или ядром. И бой ночью будет, не жарко будет, да и майские ночи в Крыму не сказать, что сильно тёплые.

Всё это конечно весило немало, но, ЗОЖ, регулярные занятия, хорошее питание, режим дня за это время позволили улучшить и без того хорошие физические данные Александра. Я пробовал подковы гнуть. В апреле не получалось, в середине мая уже стали поддаваться. Если судить по физическим данным Николая Первого и Александра Третьего, быть подковам и пятакам окончательно гнутыми.

Я тут себя баловал. В Питере ел бутеры 'комбинашка'. Хлеб, масло, икра чёрная, красная, в пропорциях. Или разные виды осетровых. В Крыму с красной икрой был напряг, так, что обходился одной чёрной. Избыток икры и рыбы с Азова, Дона, Волги, Каспия я направил в питание бойцов Керчи, Севастополя и госпиталя Крыма.

Винтовка у меня тоже была из стали, дамасской, а, штык из булата. Точнее штык-нож. Хотя штык-ножом то, что имеет длину лезвия двенадцать дюймов трудно назвать, а сделали по началу вообще шестнадцать! И это ещё так себе вариант. У люттихского штуцера, штык -тесак больше двадцати дюймов и вес более двух фунтов !

К этому добавлялся тоже булатный тесак, и револьвер Кольта. Я хотел ещё ручные гранаты взять, но, подумал на фуя они мне нужны ? В кого я их буду кидать ? Ведь впереди меня пойдут наши войска.

Изготовление и подгонка потребовала от меня пройти несколько примерок и снятия замеров. Особенно прикольно было, когда снимали размеры для гульфика. Зато доспехи сидели на мне идеально, и позволяли быть подвижным.

Федот и Георгий получили снаряжение и вооружение как у меня, и два револьвера. Элитный взвод, взвод охраны, рота гренадёр, отборный батальон подобный вариант доспехов, только со штатными кирасами, касками, железом и кожей вместо стали и кольчуги. Взводы и рота к винтовкам получили револьвер, батальон пехотные офицерские пистолеты. К штыку, добавлялся саперный тесак. Остальная сводная бригада имела кирасы, каски, перчатки, наколенники и налокотники. И то, что успели солдаты и офицеры себе заказать или сделать сами. Вооружены они были так, винтовки, пистолеты, тесаки у всех, ручные гранаты у отдельных солдат на отделение.

Бой уже шёл, наверно более часа, а мне не одного супостата на штык не попалось. Я в принципе понимал почему.

Сначала артналёт бомбами и ракетами, при сближении ручные гранаты от пращников, потом они же просто с рук, далее, когда стало видно в кого стрелять открытие огня из винтовок, но, картечью. Ей в темноте и свалке больше шансов кого-нибудь зацепить. После винтовок шёл последний огневой козырь, пистолеты, тоже с картечью. После этого в дело уже должен был вступить штык, приклад, тесак, кулак, сапог. Правило простое. Коли, руби, бей, топчи, любого, кто говорит, отвечает не по -русски, не имеет опознавательного знака 'свой', и проявляет желание сделать по отношению к тебе тоже самое. Поэтому идущие передо мной три батальона зачищали всё под ноль. Попадались только убитые, раненые и пленные.

Первыми им попались англичане. Их первым ударом гвардейцы и гренадеры просто втоптали в землю. Кто после этого успел выжить, начали сдаваться. Бросали оружие, поднимали руки и кричали: 'Stop !!! Stop !!! Surrender !!! Surrender !!!' Поминали при этом они и Бога, и дьявола.

Шотландцы встретил атаку более организовано, но, гранаты, картечь от рот второй линии, и быстро сломленное сопротивление англичан дали возможность врубится в их ряды, и сойтись уже в рукопашной. Бились мужики в юбках славно, яростно. Но, с ними на бились на равных линейные русские части, теперь же они имели дело с элитой русской армии, ещё и закованную в броню. Поэтому никакой линии у них не получилось, ни тонкой, ни красной, ни в клетку. Но, пленных у шотландцев было меньше, чем у англичан, а убитых и раненых больше.

Самое упорное сопротивление русскому железно-стальному гвардейско-гренадерскому смертоносному потоку оказали три французских батальона. Они встретили его организованно, сделали что-то вроде баррикад, начали бить залпами в ответ на русское 'Ура !!!' идущее на них из темноты. В ответ получили гранаты, пули, картечь, и свирепую русскую рукопашную за первое серьёзное сопротивление и потери.

Ярости русского рукопашного боя они противопоставили свою знаменитую 'la fureur française'. Рубились эти французы точно не хуже чем, их отцы деды, под Бородино, Малоярославцем. Там одолели, и здесь тем более взяли вверх. Ведь, гвардия, это гвардия, а гренадеры, это гренадеры. Ряды французов были прорваны, штыком, тесаком, прикладом, кулаком, матерщиной. И после начали подавляться их ещё организованные очаги сопротивления в виде рот и взводов.

События на восточном участке ночного сражения были не менее интересны. Генерал Хомутов согласно плану сражения выдвинул со своих позиций вперёд батареи двенадцатифунтовок, ½ пудовых единорогов, ракет и начал из них бить по лагерю союзников не давая им столь желанного ими отдыха после тяжелого дня. Союзники на это закономерно ответили атакой на батареи. Не мальчики для битья они были. Мелочиться не стали, и двинули сразу два батальона французов. Спать наверно сильно хотели. Их и встретили огнём Азовский полк, Православная дружина, и сами боги войны картечью. Противник был вынужден отойти. Но, ночная дискотека для него продолжилась. В час 'Х' добавили светомузыки, в виде осветительных снарядов и ракет, басов вбросил артналёт, а дальше пошли уже танцы, правда не с девками, и не в круге, а со смертью.

И для того, что чтоб идущие в атаку русские солдаты после войны, могли и в самом деле сами выйти в удалую плясовую, и смотреть, как это делают их дети и внуки, азовцев тоже не обошла моя щедрая рука, хотя они были экипированы попроще, чем сводная бригада.

Дружинников спонсировали российские и не российские греки, сербы, болгары, армяне. Своим для большего пробуждения патриотизма пришлось делать не тонкий намёк. А то всегда было как. Россия воюй, а мы со стороны посмотрим, и оценим хорошо ли ты нам помогаешь. Э нет, хорош !!! Спасения утопающего, в интересах самого утопающего. Поэтому вооружены, снаряжены, экипированы православная дружина была очень даже неплохо, как и организация быта личного состава и конечно кормёжка.

Азовский полк и дружинники получили уполовиненные кирасы, фас металл, спина кожа, ткань, каски штатные, наколенники, налокотники из кожи, перчатки были не у всех, многие солдаты шили их уже сами. Вооружены были винтовками, пистолетами, тесаками, ручными гранатами, а так же боевым опытом, боевым духом и выучкой. Которые были даже повыше чем у гвардии и гренадеров. Поэтому удар азовцев и дружины был не менее мощным, чем у гвардии и гренадеров.

Здесь под Керчью, и далее в Севастополе будет формироваться и отрабатываться концепция будущей штурмовой пехоты, в советском варианте штурмовых инженерно-саперных бригад, ШИСБр. Ведь скоро именно штурмовым батальонам и ротам вновь быть в авангарде, и брать на штык аулы и крепости на Кавказе и Средней Азии. А в грядущей русско-турецкой может быть штурмовать крепости, Плевну.

Не осталось без дела в ночном сражении и кавалерия лейб — гвардии. Ей выделили отдельный участок для атаки, чтоб она и пехота не мешали друг другу. Поэтому союзников кололи, рубили, топтали, не только штыком, тесаком, сапогом, но, пиками, палашами, саблями, шашками и конями. Кирасиры, уланы, гусары, драгуны, атаманцы, все побывали тут.

Начинало уже светать, когда я услышал среди общего шума сражения более мощное, 'У-ра!!!', немного погодя ещё одно и ещё. Это сводная бригада встретилась с Азовским полком и Православной дружинной. Силы противника, значит, были рассечены и окружены. Сражение подходило к финалу. И я уже думал, что моим планам лично побывать в бою, а не около него, не суждено было сбыться. 'Нет, так нет', уже смирился я. Мой боевой запал начал спадать. К этому времени основная часть стального батальона, роты дворцовых гренадер ушла вперёд. Со мной остались Федот и Георгий, элитный взвод, взвод моей охраны и гренадер. В таком составе мы и двигались вслед за главными силами. Но, неожиданно, откуда то сзади, из полутьмы рассветных сумерек и шума сражения вынырнул в метрах ста, какой-то отряд примерно в человек в семьдесят. Кто ? Наши ? Или нет ? Те видать тоже не могли понять, чьи мы. Начали сближаться. Мои бойцы стали кричать им пароль: 'Русь!', ответ должен быть 'Святая'. Но, в ответ на это их офицер закричал: 'Ce sont les russes !!! Еn avant à l'attaque !!!' Они молниеносно развернулись в боевой порядок, дали по нам не густой залп, и яростно крича: 'Viva la France !!! ' бросились на нас в штыки. 'Французы !!! К бою !!!', прозвучало уже в наших рядах. И началась схватка.

Наверно, будь на нашем месте обычные войска, этим французам пусть и с потерями удалось бы прорваться через них. В этом момент они наверно были берсерками, а штыковиками французы были ещё знатные. Но, это было не их начало дня. Не свезло, им попалась не обычная пехота.

Сначала по ним дали залп из винтовок, потом начали лупить из револьверов. Я тоже рванул вперёд и начал стрелять, даже вроде попал. В ходе этого более половины атакующих полегло сразу. Остальных опрокинули встречным ударом. Уже через пару минут осталось стоять в окружении наших солдат четверо французов, и тот самый храбрый офицер. Ещё мгновение и их тела должны были принять в себя русские штыки. Ну, тут в их судьбы вмешался случай в моем лице. Я выйдя в месту событий, заорал: ' Стоять !!! Не убивать !!! Этот мой !!!', указывая на офицера.

Он посмотрев вокруг себя, и увидев только русских солдат, сказал своим: 'Аbandonnez et vivez, vous êtes toujours des héros !!!' (Сдайтесь и живите, вы все равно герои). После того, как французов скрутили, мои бойцы встали в круг в два ряда, лицом во вне и внутрь его. Я снял кобуру с револьвером, тесак, и вышел, где стоял француз. Он ощутимо уступал мне в росте, но, несмотря на его потрепанный вид, изорванный мундир и брюки в нескольких местах, отсутствие фуражки, было видно, что он не стар и хорошо сложен. Федот, Георгий, офицеры моей охраны создали ещё один круг и держали наготове винтовки и револьверы. Я увидел как француз видя это в ответ ухмыльнулся. Выйдя в круг я встал спиной к восходящему солнцу, мой противник вынужден был встать к нему лицом, и приняв боевую стойку, я ему сказал: 'Commençons, mon ami !' (Начинайте, мой друг). И он начал бой.

Я на автомате отбивая его выпады, даже сначала растерялся. Уж больно умело и свирепо он атаковал. 'Не куя себе !!!', бабахнула у меня мысль, когда я получил сильный удар штыком в живот. Неслабые лёгкие моих бойцов выдохнули: 'А-а-о !!! Краем глаза я видел, как мои телохранителя были уже готовы пристрелить отчаянного француза.

После пропущенного удара у меня в башке, что-то быстрее мгновения перезагрузилось, и меня охватила какая-то холодная, спокойная ярость, и я окончательно захотел убить этого человека. В ответ на пропущенный удар я толи рассмеялся, толи взревел, и парировав его очередной удар, сам начал атаковать, заставляя его отступать, и в одном из выпадов всадил ему штык глубоко в бедро, и как меня учили, повернул винтовку вокруг оси. Француз дико закричал, и припал на землю. Мои болельщики-фанаты, радостно выдали: "А-а-а, го-л !!!" И вот тут меня окончательно охватил древний инстинкт. 'УБИТЬ !!!',— сиреной выло у меня в голове. Он, заставил меня занести винтовку уже для последнего, смертельного удара, я хотел ударить в глаз, и реализовать своё неуправляемое мною желание. Но, и у моего противника проснулся другой не менее могучий инстинкт и желание, — ЖИТЬ !!! И движимый этим, он нашёл в себе силы выставить руку навстречу своей смерти. Мой штык с хрустом пробил ему ладонь, брызнула кровь. Но, удар он отвёл, и обессиленный стоял на коленях на земле и смотрел мне в лицо, подняв левую руку вверх, и что-то пытаясь сказать мне.

От этого меня накрыло ещё больше, и следующим ударом я хотел ударить его в горло, чтоб уже наверняка. Шаг вперёд, выверенное часами тренировок движение для нанесения последнего удара, глаза француза, его уже опущенные руки, ходящий вверх вниз кадык, мысль в голове 'убить', штык, и его движение к горлу.

Я отлично помню этот момент, я оскалился, слышал свой рык или урчание, у меня даже слюна начала выделятся. Потом, то с сожалением и неприязнью, то с удовольствием, в зависимости от настроения, я вспоминал этот сильный момент своей жизни.

И вдруг мой штык, чуть-чуть не дойдя до свой цели, начал уходить в сторону. Я его обратно, к французу, но, не вышло. Поднял глаза и понял, почему так. Это мой Федот ... отвёл несущий смерть удар. И вот тут я вновь испытал это, как когда-то ещё в той жизни ... вспышку гнева. От неё я реально ослеп на пару секунд.

-Ты !!!???', — заорал я в ярости, глядя на него.

-Ты !!!???

-Убью, сука !!!,— дико орал я на него. И даже перенаправил на него свой штык, на котором была ещё свежая кровь француза.

Он в ответ стоял, опустив руки, и говорил мне:

— Ты победил, государь. Не убивай. Не бери грех на душу.

— Не надо. Он сдался. Ты не такой,— спокойно говорил Федот, и смотрел мне в глаза.

Наверно в это момент он просил у Бога, за француза, себя и за меня. Я смотрел на свой штык, опущенные руки Федота, его спокойные глаза, до меня стали доходить его слова. Разум начал вытеснять, могучие желания и инстинкты. В меня начал возвращаться человек. Почти. Я с рыком, будучи ещё бешенстве, но, уже контролируемым, врезал французу коленом в лицо. Он упал. Винтовку я отдал Георгию. И потребовал себя коньяка. И немного дрожащими руками взял серебряную походную рюмку, кусок осетрины, и раз за разом влил в себя сразу четушку коньяка. Махнул рукой, что оставили меня, сел на какой-то ящик, и стал приходить в себя. Вскоре меня начало отпускать окончательно.

Федота я на следующий день, когда поток дел немного ослаб, незаметно подозвал к себе.

-Скажи, мне ты, готов был умереть от моих рук, прося за этого француза ?, -спросил я его.

— Да, государь. Ты победил, он сдался, зачем тебе лишний грех брать ?,— глядя на меня, спокойно ответил он мне.

-А если б я тебя убил в гневе ?,— вновь спросил я.

— Господь бы простил тебя, государь. А я бы грехи свои искупил своей смертью во благо другого человека,-ответил он мне.

Я окуевший от такого хода его мысли, взял его за плечи, и сказал ему:

-Спасибо тебе Федот. Отвёл, спас ты меня от греха.

-Я тебе благодарен за это. Буду помнить, -произнес я, и это было искренне.

Глаза у этого матерого воина, заблестели, он набрал в грудь воздуха, и хотел, мне, что-то сказать. Но, наверно от избытка чувств не смог. Я в ответ немного стиснул его плечи, и сказал: 'Иди'.

Позже мне собрали информацию о Федоте более подробно. Так вот в сражение при Темешваре, в запале боя он перебил несколько венгров, которые уже, по сути, сдались в плен. Вот и тяготило его это. Ну, что ж француз ему теперь зачтется. Да, и отведение меня от убийства беззащитного тоже пойдёт ему в копилку.

К шести утра с десантом у Керчи было покончено. Остались отдельные отряды англо-шотландцев и французов, которые сделали баррикады из телег, пушек, тюков, мешков и даже тел своих убитых товарищей. Они были окружены, но, на предложение сдаться, делать этого пока не хотели.

Я верхом с охраной и штабом двигался по полю сражения к этим островкам сопротивления. Сопротивления по сути моей воли. Ведь именно это событие произошло уже благодаря моему вмешательству. А они этому продолжали противодействовать, хотя было ясно, что в этой истории сражение за Керчь Россия выиграла. А они упёрлись, и не хотели покориться новому повороту событий, которые произошли уже из-за моих действий.

Поле сражения. Я его видел и раньше ... на картинах, и конечно в фильмах. Теперь же имел возможность увидеть всё сам, без подхода художников, режиссуры и операторской работы.

Восходящие светило всё больше и больше освещало место битвы. Повозки, пушки, в разных положениях, мешки, тюки, ящики. Что-то ещё взрывается, горит, дымиться. Картина гигантского хаоса, разгрома, будто здесь прошла толпа пьяных Кинг-Конгов или Полифемов. И везде лежали убитые, раненые. Застреленные, заколотые, зарубленные, разорванные ядрами и бомбами, посеченные осколками, затоптанные ногами людей и коней. Всё это были люди. Теперь уже люди. До этого они были врагом.

Отрубленные пальцы, кисти, руки по локоть, плечо, попадались распластанные тела, и отсеченные головы. Оточенные до уровня бритвы, саперные тесаки в руках гвардейцев и гренадеров, это страшно. Но, ещё страшнее это палаши, сабли, шашки, кирасир, улан, гусар и казаков. Там где прошла конница вообще была сплошная расчленёнка.

Картинка это картинка, пусть даже и качественная 3D. Но, сейчас было не кино. Это была реальность. Поэтому поле битвы имело запах, точнее запахи. Порох, дым, земля, кровь, внутренности людей и лошадей, всё это смешалось в разных пропорциях, и вдыхалось и ощущалось мною. Наши кони с непривычки начали дуреть от всего этого. Вот он истинный запах победы. Ведь для кого это победа, а для кого-то смерть, страдания. У меня были позывы тошноты, но, глубокие частые вдохи, и такие моменты, что в той жизни я крови не боялся ни своей, ни чужой, колол и разделывал хрюшек, даже ради интереса пил их свежую кровь, головы курицам рубил для супа. Видел агонию и смерть на расстоянии вытянутой руки не только поросят, но, и людей упавших с пятого этажа. Да и, фильмы где людям отрубают головы, брызжет кровь, и тому подобное, тоже дали определённую закалку. И всё-же увиденное было конечно в новинку. Но, держался я так сказать молодцом. И даже заметил одобрительно-уважительные взгляды своей охраны и бывалых офицеров штаба. А вот штабная молодежь, проблевалась не слабо, попав в реальные реальности войны. Единичные фотографы, и их помощники, художники, журналисты тоже были вынуждены были освободить свои желудки. Их приводили в чувство просто ... коньяком или водкой. Кому-то совсем стало плохо, и ими занялись бывшие при мне медики.

Профессиональных фотографов было целых ... три. ТРИ, твою мать !!! На всю Россию ! Сергей Львович Левицкий, Андрей Иванович Деньер и Александр Федорович Александровский. Их, то есть фотографов я распорядился найти, и обязать ехать со мной в Крым. Так же со мной прибыли ещё несколько художников и журналистов из ведущих русских газет и журналов. Надо переходить в наступление и в информационной войне.

За фамилию Александровский, я зацепился сразу. 'Уж, не родитель ли это русской торпеды ? Она же лучше была Уайтхеда', -подумал я, услышав я эту фамилию, когда мне представляли уже будущих фоторепортёров, фотохронистов Крымской войны в этой реальности. Его я взял, конечно, на заметку себе. И кстати это он среди бойцов информационного фронта не блевал. Почему? Иван Федорович Александровский до Крымской принял участие в Кавказской войне, в должности армейского художника. Наверно, видел подобное, может только в меньших масштабах.

Так, что теперь Россия, а затем мир узреет моменты дневного боя, итоги ночного, пленных, трофеи, и конечно победителей. Увидит это почти своими глазами, а вот прочитает уже то, что напишут. Причём напишут не только русские воины пера и бумаги, но, и прусские, несколько журналистов и просто желающих пригласили не просто в Россию, а именно в Крым. Интересно сколько из них офицеров ? Надо пошевелить жандармов на этот счёт.

Кроме картинки были ещё звуки поля сражения. В это время это были стоны и крики раненых, сотен раненых. Их только начали собирать и заниматься ими. Но, звуки боли, страданий, надежды на помощь, перекрывало русское, 'Ура !!!'. Я двигался через свои войска, которые встречали меня акустическим ударом в хрен его знает сколько децибел : 'Ура-а императору, ура -а -а !!!', 'Ура-а государю, ура -а -а !!!'. Мощно гремело по округе так, что думаю и в Камыш-Буруне слышали. Это тоже был звук поля битвы, тот, который всегда ласкает слух тех, кто в ней одержал победу. В данном случае это был и я, вместе со своей армией.

'Ура-а !!!', кричал я тоже, и приветственно махал рукой. Что ж, 'Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс !' Победителем быть приятно, что ж скрывать это.

Класть своих солдат штурмуя оставшихся упорствующих храбрецов, я не собирался. Их уговорили сдаться. Главную роль здесь сыграл бог, бог войны, артиллерия. Дали пару залпов поверх голов, а для наглядности разнесли ядрами и бомбами квазиукрепления того отряда, который вел редкий ружейный огонь. Лишняя кровь. Но, лучше кровь противника, чем своих солдат. Этот и остальные отряды после использования наглядного пособия приняли предложение о сдачи. Тем более им пилюлю горечь поражения и сдачи в плен подсластили. Ведь они сдавались целому императору !

Сидя в седле, задрав правую ногу на него, я смотрел на процесс сдачи. И видя как за счёт новых сдавшихся растут колоны пленных, количество трофеев и полковых знамён, испытывал чувство сродни, ' Развалинами рейхстага удовлетворён !!! '

Непрошенных гостей сразу сортировали по национальной принадлежности: французы, англичане, шотландцы, ирландцы, турки. Офицеров отдельно. Раненым начали оказывать помощь. Насчёт них была поставлена задача медицинской службе вытащить из рук смерти как можно больше. Пленные это рабочие руки, и предмет для торга в делах политических. Чем больше пленных, тем лучше позиция на будущих переговорах, ну, и рабочих рук пока до переговоров ещё далеко.

Вот только турков для таких дел здесь осталось совсем мало. Пару сотен всего, почти все раненые. На это были свои причины. Их дважды днём использовали как расходный материал в атаках. Казалось бы, этого достаточно на один раз, но, и после этого, им всё равно не повезло. По расположению турок, ночью ударила силами в полтора батальона ... Православная дружина !!! Обученная, мотивированная, вкусившая днём вкус победы и крови до толе непобедимого противника. И тут на тебе, фигасе ... турки !!! В общем, они стреляли, кололи, рубили, били любого, кто говорил, кричал, просил, молил о пощаде по-турецки. Бумеранг, однако, для турков вышел. А вернее мясорубка.

Новичками в качестве пленных были здесь конечно англо-ирландцы-шотландцы. Ничего обживутся. Туркам и французам быть в таком качестве в России уже не впервой. Программу пребывания в плену старых и новых противников, я продумал заранее. Они будут работать. Здесь в Крыму, на прокладке второго пути на линии Волга— Дон, железной дороги Днепр— Перекоп. И просто дорог. Работы там много, с обеспечением проще. Бежать особо не куда. Если у кого будет рабочая специальность, их ждут заводы. И по моему варианту офицеров будут кормить в плену их же солдаты, у меня их кормить лишних денег нет. Пусть Жаки, Томми, Дугласы порадуются, тому, что на их горбу, офицеры и дальше будут выезжать.

Среди пленных, будет вестись работа. С целью вербовки и посеву прорусских и антианглийских настроений. Почва для этого неплохая, и даже уже удобренная уже самой Крымской войной. А теперь ещё поражение и плен.

Шотландцами, ирландцам, сделают хороший экскурс, с подробностями, в историю отношений их стран и народов с англичанами. Они узнают много интересных подробностей. Для этого специально будут привлечены потомки русских шотландцев и ирландцев. Пусть парни сравнят, кем шотландцы и их потомки смогли стать в России, и что они имеют у себя.

Баркла́й-де-То́лли, Гордоны, Грейг, Кроуны, Фермор, Меке́нзи, Берд, Гарднер, Гаскойн. Это шотландцы, русские шотландцы. Фома́ Фоми́ч Меке́нзи, 3 июня 1783 года положил начало новому городу — Севастополю. Русские доверили шотландцу основать новый город, базу военного флота, а, англичане погибать шотландцам ради своих интересов у Севастополя. Вот такой поворот истории.

Ласси, отец и сын, Броун, О,Рурки,генералы и генерал-губернаторы, Егор Егорович Тет, адмирал, ирландцы, воевавшие, и сейчас сражающие за Россию. Джон Фильд, музыкант, композитор, для которого Россия стала второй родиной и местом упокоения. Ирландцы получившие за верную службу России, уважение, славу, награды, звания, титулы. Пусть 'рыжики', так я, шутя, называл шотландцев и ирландцев слушают, мотают на ус, делают выводы. Дел для тех кто встанет под знамёна прежде всего своей страны и народа впереди ждёт много славных дел.

А пока пленных напоили, накормили, чем было из своего и трофейного, и спать уложили. Мыть будут потом. Да спать. Часика на четыре. Потом им дадут шанцевый инструмент, носилки, куски ткани, и они займутся погребением своих убитых и умерших товарищей. Работы будет у них немало. И в таком деле надо торопиться. Конец мая, Крым. Днём уже не просто тепло, а даже жарковато.

Хоронили убитых и умерших в братских могилах. Французских, английских, турецкой. Тех, кого успевали опознать свои, вносили в списки. Потом над ними кто умеет, прочтут молитвы. Позже сами же пленные сделают памятные камни, и их поставят на братских могилах. Убитым будет память, а живым памятка. Как это оно с Россией воевать.

Тела раздевали до подштанников. Зачем им больше ? Их форма пойдёт в ход для живых, самих же пленных. Постирают, приведут в порядок, и носи на здоровье. Мне в армии из рук заботливых тыловых крыс, двоих из них до сих пор помню. Майор Нуритдинов, сука, в полном понимании этого слова. И прапорщик Андреев, тоже мудило немалых размеров. Хари себе отъели по полцентнера, жратву и форму налево продавали. А мы овёс неделями жрали. Так вот достался мне бушлат бойца, который до того повесился. И ничего, грел.

Конечно живые в процессе раздевания убитых, часть того, что было в их карманах и ранцах, переместят к себе. Вещи, деньги. Но, не надолго. При первой же помывке, всего этого они лишатся. Не одни же они умные.

Из старших офицеров в плен попали, французский генерал Д,Отмар, командир 1-й дивизии, 1-го корпуса, турецкий генерал Рашид-паша. Его дружинники уже хотели на штыки поднять, но, подоспевшие азовцы отговорили их от этого мероприятия. Генерал-лейтенант сэр Колин Кэмпбелл, герой Альмы и Балаклавы, командир бригады шотландских горцев. Здесь тоже стал героем, ему хоть и было уже за шестьдесят, но, он тоже бился в рукопашную. В ней ему отрубили левое ухо, выбили правый глаз прикладом. Чтоб не дать добить или пленить своего командира, шотландцы подставляли под русские штыки и тесаки себя. М-да, жёсткие парни. И вытащили, сберегли, но, всё равно для плена.

Стали нашими пленниками полковники, подполковники, майоры, и офицеры званием ниже. И почти все они имели различные следы сражения на себе. Труса не праздновали. Теперь они будут в русском плену и крымской земли. А армии союзников потеряют опытных офицеров и солдат. На войне за одного битого, не то, что дуэт, квартет небитых могут дать. Год то у нас 1855-й. Армии профессиональные, немногочисленные. Это Россия может выставить ещё полмиллиона кадровых офицеров и солдат. Они у неё есть. На Балтике, в Польше, Молдавии. А у Франции и тем более Англии их нет. Не зря же они сардинцев втянули в войну с Россией. Звали в поход на Восток Австрию и Швецию. Своих армий уже не хватало, опытных военных тем более, а теперь после Керчи таковых станет ещё меньше.

Оказался в плену и нонкомбатант, Уильям Симпсон. Хорошо, хоть не Гомер. Оказалось, художник. Видать надеялся запечатлевать победный марш союзников к Керчи и её занятие. Нет, союзники пройдут по Керчи, но, пленными, пусть это рисует. Да, чистый плагиат выходит. Но, так же как и в 1944 году будет действенно, страна, народ оценит, и запомниться навсегда. Своим и чужим, кто поумней. Получается, взяв идею из будущего, я его будущему и верну. Всё на круги своя получится. Наши проход пленных тоже зарисуют и с фотографируют. Можно будет эти фото в Вену и Стокгольм отправить для выработки решения так сказать в нужном векторе.

А вот генерал сэр Джордж Броун, командующий десантом, ушёл ... падла. Ушёл со своим штабом, английскими и французскими частями в сумме примерно в два батальона. Сумел, курва, замутить броуновское движение. Только не беспорядочное, а целенаправленное. Из лагеря, который стал ловушкой, в Камыш-Бурун. Смогли пробиться через казаков, и вышли к своим тыловикам. А они, кстати, оказались парни не промах. Сложив один плюс один, и поняв, что началось в лагере основных сил. Старший из офицеров в Камыш -Буруне собрал писак, тыловиков, обозников, всех кто был, и выдвинулся в направлении лагеря, вытесняя с дороги на Керчь казаков. В темноте и бардаке силы Броуна и помощь идущая к нему, приголубили друг друга дружественным огнём. Но, всё таки генерал дошёл до своих. А вот на контратаку для помощи своим главным силам он не решился. Отошёл по прикрытие корабельной артиллерии. Ну, это может и к лучшему. Мы получили шанс спокойно и деловито покончить с противником в лагере. И переключить своё внимание на Камыш-Бурун.

Это был рыбачий посёлок в несколько десятков домов, на берегу удобной бухты. В которой утром 25 мая 1855 года стояли десятки различных кораблей, судов, военные, транспорты, которые доставили десант к Керчи. Вот по ним и начали на пределе своих возможностей по дальности бить стянутые двенадцатифунтовки и ½ пудовые единороги, их дополняли ракеты. Утопить не утопят. Но, и стоять на якоре под обстрелом даже таких калибров приятного мало. Достать с моря нашу артиллерию не смогут, берег высокий и по глубинам неизвестный. Заставить замолчать её ударом пехоты или огнём своей артиллерии на суше возможности у союзников нет. Их пушки стали нашими трофеями, а пехота и остальные, явно не хотели присоединиться к тем, которые остались здесь уже навсегда. Да и со своими они не очень желали увидеться вновь. Ну, а чтобы ещё больше увеличить стремление покинуть эти места, ставшие нежданно — негаданно столь негостеприимными. В бухте, по сигналу, подорвали морские мины. Молодцы, не проспали сигнал. Мины были самопальные из бочек, и их было всего шесть.

Бу-у-ух !!! Вспухли, и поднялись вверх водяные столбы. Это я видел сам. Серьёзно зацепили английский транспорт, он пошел, выбрасываться на косу. Две мины взорвались рядом с судами, но, видать без особых последствий для них. Три, увы, ушли мимо цели. Но, не совсем. Они дали страх, панику. В души тех, кто был на берегу, и тех, кто был на судах. Моряки считают умеют, три корабля вчера не вернулись после с боя с русскими. Два из них погибли именно на минах ! Поэтому через несколько минут, после опадения воды после взрывов обратно в воду, на многих кораблях и судах прозвучали команды. Смысл, которых был весьма прост: 'Валим, отсюда пацаны !'

Примерно тоже самое прозвучало и на берегу. Тем более, что казаки и подошедшие русские части, которые не принимали участия в ночном сражении, со свежими силами и боевым задором двинулись вперёд, показывая своё намерение атаковать противника в Камыш-Буруне. Но, только намерение. Под корабельный калибр, войска посылать я не собирался. Впрочем, хватило и демонстрации. Реакция была на это всё была разная.

Часть солдат ломанулись на корабли, другие, толи более решительные, толи более жадные до чужого добра ринулись в поисках добычи. Они решили не уходить с пустыми руками. И начали просто грабить и без того небогатые жилища жителей Камыш-Буруна, и своё же уже свезенное на берег имущество, но, ещё не убывшее в направлении главных сил. А, что ? Зачем обратно пустым уходить ? Снабжение армии союзников улучшилось конечно в сравнении с 1854 годом. Но, бывалый солдат своего при случае не упустит. Кто в армии служил, то поймёт о чём речь. Вот и солдаты хотели попасть сначала на корабли, а потом и обратно под Севастополь, живыми и не с пустыми руками. Вернее ранцами.

Вот именно такое поведение цивилизованных и просвещенных европейцев, и в Камыш-Буруне наблюдали своими глазами три американских врача, Д. Джонс, Э. Дж. Джонсон, К. Кинг. Почти Джонсон и Джонсон, и Кинг в придачу, блин. Они попали в гущу событий по моей воле. Для того, чтоб стать теми свидетелями, которым поверит Европа. Когда у них спросят, европейские и американские журналисты о событиях очевидцами, которых они стали. Три, для того, чтоб меньше было разговоров, подкупили, запугали, 'да они всё врут'. Три это уже система.

Коммандер Купер Фипс Кольз, стоя на мостике своей 'Стромболи', которая шла одной из замыкающих смотрел не вперёд по ходу, а назад, в пролив. Казалось, он хотел запомнить это место. Где под славным флагом Royal Navy вступил в своё первое большое сражение, которое королевский флот неожиданно для себя проиграл. Русские оказались более чем серьёзным противником. Береговая артиллерия, мины, самоходные батареи, управление боем. К этому флот её величества не был готов. За, что и был наказан. 'Везувий', 'Медина', погибли, флагман 'Миранда' вообще станет трофеем этих русских. Это позор для британского флота ! Но, он случился. А в газетах смеялись, что русский флот способен побеждать только турок, и то, имея превосходство в силах. Имея ввиду Синоп. Теперь потешаться будут над ними. Флот Британии не смог пройти какой-то пролив ! Дьявол разбери этих русских с их минами и батареями на берегу.

Вот и сейчас их несколько кораблей в двух милях с небольшим от них наблюдали уход флота союзников. И из-за русских он теперь не сможет испытать в деле своё изобретение, орудийный плот. С него должны были с мелководья вести обстрел русского берега, то есть в упор. Плот состоял из рамы длиной 15 ярдов и шириной 5-ть, опиравшейся на 29 просмоленных бочек, размещённых в шесть рядов. Поверх рамы была устроена дощатая палуба с длинной 32-фунтовой пушкой. Экипаж плота состоял из 18 человек, а малая осадка, чуть больше фута, позволяла ему не бояться мелей и приближаться вплотную к берегу. И получается русские его опередили ! Ведь они сделали нечто подобное. Даже лучше. Их плоты могли сами двигаться, и, судя по конструкции, имели защиту орудий. 'Защита орудий и их расчётов вот, что нужно. Что вроде колпака сверху, крепостной башни'. Отринув в сторону невесёлую реальность, мысли Купера Кольза ушли туда, где он полностью свободен. В изобретательство ! Здесь он был свободен, как ветер в океане.

Григорий Иванович Бутаков, стоял на мостике 'Бойца', и с удовольствием наблюдал уход флота противника. Они отстояли пролив и Керчь ! Англичане, французы биты на море русским флотом !!! Наконец-то настоящее дело, и победа. А не эта возня в бухте Севастополя. Эх, будь у него сейчас вся троица в строю, а не один 'Боец'. Можно было бы используя их скорость и маневренность, прижать хвост уходящим супостатам.

'Да, колесные корабли для боя не годятся. Это мне повезло с 'Перваз-Бахри', что он не смог повредить мне колеса. Вчера в бою, их уязвимость я видел сам. Будущее за винтами. Артиллерию и рубку надо прикрывать защитой, машину наверно тоже', -текли мысли в голове Бутакова уже о будущем флота. ' Хм, а ведь сегодня произошло первый в истории бой эскадр паровых кораблей !!! Пусть и с участие береговых батарей. И паровые бронированные суда приняли в нём участие ! И мы взяли верх ! Причём над британцами. Хвастунами. И я получается на 'Владимире' провёл первый бой паровых кораблей, и теперь первый бой паровых эскадр и броненосцев. Так, кажется, называл император эти плавбатареи. Трижды вошёл в историю. Не многовато ли Григорий Иванович !' Усмехнулся про себя Бутаков. И тут его взгляд притянула к себе неловко приткнувшаяся к берегу 'Миранда', которая была по правому борту. На ней уже были солдаты. Но, Андреевский флаг ещё на трофее не подняли. 'А должны были быть моряки в первую очередь ! Надеюсь, машина цела. И корпус подлежит ремонту. Приведём в порядок, введём в строй. Была 'Миранда' станет Колой или Керчью, ха-ха !'. Улыбнувшись, подумал, проявив в своих мыслях хозяйственно-политический подход, теперь трижды пионер в мировой истории военного флота, русский моряк, Григорий Иванович Бутаков.

После обеда с англо-французским-турецким десантом под Керчью было окончательно покончено. Его остатки были погружены на суда, и они к этому времени уже покидали Керченский пролив. Но, не все. Два английских судна и одно французское остались в бухте Камыш-Буруна. Они из-за поднявшийся суматохи и легкой паники после подрывов мин и обстрелов попали в ДТП, и чтоб не утопнуть и не быть брошенными, были вынуждены вылезти на мель. Экипажи рвать, поджигать свои суда не стали. Некогда было, торопились они. Ведь о них в этом бедламе могли и забыть, а это русский плен. Поэтому взяв, что можно было урвать с собой, прыгнули в баркасы, шлюпки, ялики, и поспешили попасть на борт уходящих союзников. Так, что теперь это законная добыча тех, кто заставил, по сути, бежать из Камыш-Буруна десант союзников. То есть русских.

Досматривать достаточно однообразное, но, приятное душе и глазу действо под названием уход, бегство флота противника из пролива я не стал. Война, войной, а обед по расписанию. И реализовав это истину на практике, тут же под навесом лёг спать. Почти полтора суток без сна, дневной бой, ночной, нервяк, пограничная ситуация, таскание на себе доспехов, умаялся. Делами с пленными, трофеями, займутся Хомутов, штаб, командиры частей. Поэтому через несколько минут я уже засыпал под шум бодрствующей русской армии. Улетал я в сон со спокойной душой и совестью. Победа !!! Я смог её организовать и добиться. Имею право так сказать. Заслужил. Всё. Отбой.

'Нас утро встречает прохладой, Нас ветром встречает река '. Так пелось в песни даже ещё не моего поколения. И почему-то вспомнилась она. Только в моём случае, было море. А душе и впрямь хотелось петь. Хотя ... утро 25 мая 1855 года должно было одновременно меня обрадовать и огорчить. Мне предстоял доклад о потерях противника и наших.

Тоже явно отдохнувшие генерал Хомутов и адмирал Новосильцев в восемь утра были готовы дать первые итоги сражения за Керчь. На суше и море. Я их молча выслушал, делая себя пометки у себя. Потом я пригласил их к завтраку, и за ним тоже продолжили говорить о делах.

Всего как показали старшие офицеры десанта, его численность была восемнадцать тысяч человек. В Камыш -Буруне было около трёх тысяч, тыловики, канцелярия, обозники, медслужба и прочие не боевые подразделения. Пришло под Керчь утром 24 мая, пятнадцать тысяч. По самым последним данным, на восемь часов утра 25 мая, убитых, раненых, пленных, было 12 238 человек. Живых сейчас 6 135 человек. Но, будет меньше. Много тяжёлых. Ещё будут смерти. Данные продолжали уточняться. Наши потери около 4 тысяч, убитые и раненые. Хорошо так в пользу раненых. Убитыми и умершими от ран пока 911 человек.

Флот. Уничтожено четыре корабля противника. Два английских, два французских, пара винтовых шлюпа и пара колесных. Их команды в основном погибли, на четверых спаслись 168 человек. Наши потери у моряков, 28 убитых, 66-ть раненых.

А теперь добыча, трофеи !!! Точнее её материальная часть. Она точно пойдёт на пользу Хомутову, Новосильцеву для дальнейшего усиления имеющихся сил и будущих подкреплений. Но, в основном в Крым, и конечно Севастополь.

Британцы порадовали в основном винтовкой Минье обр.1851 года, в 17,83 мм, немного Энфилдов, карабинами, гладкостволы в 16,5 мм и в 18,6 мм ударно-капсюльные, Кольтам Нави 1851 года, 9 мм, дульнозарядный, в шесть зарядов. Немного, прежде всего у офицеров. Гладкоствольные пистолеты. Артиллерия так, обычная полевая.

Французы нарезняком порадовали меньше. Нарезные линейные и вольтижерские мушкеты обр. 1853 года, карабины Тувенена в 17,8 мм, винтовки 1829 года, как не странно у артиллеристов, 17,6 мм, а потом в основном гладкоствол обр.1840 года, или вообще переделка из ударных, в 18 мм. Пулю Нейсслера они не зря ввели в дело. С нарезняком у французов было не разгуляться. Револьверы были, но, меньше чем у бритов, наверно, у тех, кто купил себе сам. В массе шли обычные ударные гладкоствольные пистолеты. Пушек у французов было конечно побольше, они были же chair à canon для бритов. Значит, и всего у них должно было быть больше. В том числе и потерь, а, вот положительных результатов от войны меньше.

После вооружения шла всякая полезная военная всячина. Порох, пули, амуниция, снаряжение, провиант, медицинская часть, повозки, лошади, личные вещи офицеров, солдат и прочий хабар. Достались и деньги. Немного, но, монетой. Как раз пригодятся для содержания нахлебников офицеров в плену на первое время. Их благородия в плену не должны работать ! Век ведь девятнадцатый ! Хотя можно и заставить. Мы ведь варвары.

Некогда успешная против русских берегов 'Миранда', затрофеена, как и два британских паровых транспорта, и один французский парусный в Камыш-Буруне. В их трюмах тоже было много чего полезного и приятного для солдат во время суровых будней войны. Новосильцев доложил, что морские трофеи подлежат ремонту, перевооружению и введению строй. Отлично ! Так можно думать о поднятие со дна пролива утопленных кораблей или как минимум снятия вооружения с них всего ценного. Прежде всего машин.

Что ж, это чистая победа как не крути. Но, тут придётся биться ещё на фронте информационной войны. Свои потери европеи точно будут занижать. Вот тут будем цифрами и фактами бить. И факты здесь будут как в анекдоте, где Чапаев, Петьке объяснял, как понимать словосочетание 'факт на лицо'.

После обеда я проехался по медсанбатам и госпиталям. Мобилизация хирургов, врачей и всех кто имел отношение к медицине, приложение к этому ресурсов, и всесторонний дроч военных по медицинской части, вроде начал давать плоды. Раненым почти всегда успевали оказать первую помощь и отправить по линии дальше. Кого на операцию, кого на уже излечение. Все подходящие здания и дома в Керчи были оборудованы под госпиталя, женская часть населения города и округи, подростки обоих полов, прошли курсы подготовки, пусть и кратчайшие, медсестёр и можно сказать медсынков и меддочек. И сейчас оказывали помощь, как своим раненым, так и пленным. После Керчи лучших отправят в Севастополь, а из них отберут и отправят учиться на фельдшеров и врачей. Вот и прибавиться в России несколько десятков профессиональных врачевателей. Ранеными пленными занялась и пленённая же медслужба союзников. Пусть вырывают своих из рук костлявой. Людей спасут, и рабочих рук добавят заодно. Готовились к отходу суда с ранеными в Темрюк, Бердянск, Таганрог, Мариуполь, Ейск, Азов, Ростов. Необходимо было разгрузить от непомерной нагрузки Керчь. Да, и снабжать раненых на местах проще.

В ходе обхода раненых, которые порывались встать, и гаркнуть: 'Здравия желаем, Ваше Императорское Величество !!!' Поэтому я беспрестанно говорил: 'Не вставать ! Лежите !', и укладывал их движением рук. Что я мог сказать своим солдатам ? ' Благодарю, братцы ! Спасибо, за службу !' В ответ, опять желание встать, и 'Рады стараться, Ваше Императорское Величество !!!' И в ходе этого обхода у меня возникла мысль: 'А ведь если не мое вмешательство, то почти тысяча человек была бы жива, не было бы столько раненых. Смерть и мучения этих людей уже моих рук дело !' Но, в тоже время чувствовалась искренняя радость, и даже благодарность за одержанную победу. Я это видел в глазах даже тех, кому уже ампутировали руку или ногу. Солдаты, которые своими жизнями и кровью добыли эту победу, меня за неё благодарили. А как они на меня смотрели ! Восторженно, с радостью, как на чудо, и в тоже время были и спокойные взгляды, даже оценивающее, но, главное в их глазах я видел уважение. Которое выказывает солдат солдату, когда они вместе бились в одному строю. Мы теперь с ними соратники, братья по оружию. Один из них, было видно, что из категории лихой солдат, немного выйдя вперёд, спросил меня: 'Ваше Императорское Величество, а правду говорят, что вы в штыковой ихнего офицера одолели и в плен взяли ?'

-Да. Было так,— ответил я. Ведь так и было.

-Но, надо сказать, оказался хорошим бойцом, не сразу дался. Так, что пришлось, попотеть,— с улыбкой сказал я.

-А ты сколько ?, -спросил я его.

-Да, я так,— вдруг смутившись, ответил солдат.

— Троих он положил. И двух ранил, в плен их взяли. Ваше Императорское Величество,-ответил за него вероятно его сослуживец.

— Да, я бы и больше смог,— покраснев сказал первый.

— Если бы не этот ... в юбке. Ногу он мне пропорол,-ответил скромный герой.

— Так ты, троих шотландцев упокоил !?,— удивленно спросил я.

— Ну, если они в юбках ходят, то так. Но, бились они крепко, -ответил он мне.

-Против вас, русские солдаты ! Богатыри ! Никто не устоит ! Хоть в штанах, хоть в юбках,— сказал я с воодушевлением. Было видно, что по душе им мои слова. И в ответ я получил заряд децибел, в виде. 'Рады стараться, Ваше Императорское Величество !!!'

В ходе разговора с солдатами, я услышал от них слова благодарности за каски и бронежилеты, ручные гранаты, пистолеты. Солдаты то понимали, что всё это не только помогло взять верх над противником. Но, и сберегло их жизни, хоть они и получили ранения. Случилось у меня ещё два разговора с ранеными только уже не нашими. Один из них меня разозлил и рассмешил одновременно, другой можно сказать доставил удовольствие.

Посетил я и раненных пленников. И вот там французский генерал Д,Отмар завёл такой разговор. После дежурных вопросов всё ли у них хорошо, и ответов на них. Он спросил меня:

-Могут ли пленные европейцы рассчитывать в дальнейшем на достойное отношение, как к культурным, цивилизованным народам ? Меня просили спросить вас, Ваше Императорское Величество, об этом наши офицеры'. 'Ну, началось !',— подумал я, пристально смотря на него. Ничего, взгляд он держал. 'Что ж поговорим на эту тему'.

-Генерал, достойное отношение только к офицерам или ко всем ? К вашим солдатам ? Туркам ?, — спросил я не без издёвки. — Они же ваши союзники. Коль Франция решила, в какой раз уже выступить в роли их защитника.

— Речь идёт о европейцах. О турках я думаю, сумеют позаботиться их командование и султан, — ответил генерал, всё-таки посмотрев в сторону Рашид-паши. Тот, услышав его ответ, явно заиграл желваками.

— Как же так, генерал ? Вы, европейцы, вступаете в войну против России, заявляя на весь мир, что вы защищаете цивилизованных турок от русских варваров. Объявляете их защитниками Европы от нас. Хозяйничайте у турок как у себя дома, используете их как скот, посылаете в бой впереди себя, а теперь не хотите проявлять о них заботу ? Вы же союзники, генерал ?, — с усмешкой говорил я. Француз в ответ на это, хмурясь промолчал. Я же продолжил:

— И мы же варвары. Так писали и пишут европейские газеты. Нецивилизованный, некультурный народ. Который вы, европейцы, взялись остановить. Хотя наше продвижение было явно, не в сторону Парижа. Мы там уже были.

-И сможем ли мы вам, цивилизованным, культурным, ответит тем, чего у нас нет, по вашему же мнению ?, — недобро усмехаясь, спросил я.

— Как войну объявлять нам, из-за взятых из воздуха обвинений, наши города обстреливать, грабить и жечь, так генерал мы, варвары. А, попав в плен, вы изволили вспомнить по культуру и цивилизацию, -зло и резко сказал я.

-Вы уж решите тут между собой ... европейцами и культурными народами, -ткнув при этом взглядом в турецкого генерала и офицеров,— какой мы народ и страна.

-И из этого исходите про отношение к вам и вашим солдатам с нашей стороны,— начал завершать я разговор.

— И, генерал, всё же, не забудьте про своих союзников, турков. Будьте в ответе за тех, кого приручили,— сказал я, используя выражение будущего соотечественника Д,Отмара. Турецкому генералу, оно не понравилось, судя, по тому, как он немного дернулся. И благодаря этому у меня возникла отличная идея. Тех офицеров, которые будут быковать, качать права, будем отправлять на перевоспитание. Европеев к туркам, англичан к ирландцам и французам. Будем им цивилизованная пресс-хата, культурный обмен, погружение в быт и культуру союзников в одном флаконе.

Д,Отмар меня немного завёл, своим вопросом. Наглые европеи, а, наглецов надо учить. Наглость второе счастье говорят, но, не в этом случае.

-Заныли, господа европейцы. Надо в России и прочих странах максимально осветить тему нашей победы под Керчью, пленных, трофеев. Оказание помощи их раненым. Сделать фотографии, рисунки, написать заметки, статьи. Пусть пленные напишут короткие письма домой. 'Мол, жив, в плену. Если ранен, меня лечат. Жду, чтоб скорее закончилась эта никому не нужная война'. И обязательно проверить в правильном ли они русле всё это будет написано,— давал я указания своему адъютанту, которые вёл направление работы со СМИ.

Немного остыв, пошёл я посмотреть на своего француза, как оказалось в звании майора. Он находился в этом же здании, и именовался ... Ален де Лонном ! Во, мля как оказалось. Я получается чуть звезду мирового кино, тупо не заколол штыком. Только две дырки успел в нём сделать.

Я вошёл в палату где он лежал ещё с три офицерами. Мне указали на него. А он и впрямь был похож на того Делона. Хоть лицо я расквасил ему сильно. Вся левая сторона была разбита. Я смотрел на него, французы на меня. "Qui est-ce ?(Кто это)", читался на их лицах вопрос.

-Мessieurs, voici l'empereur de Russie (Господа, перед вами император России) !!!, — объявил так сказать меня адъютант. И через несколько секунд после этого их лица стали в разных вариантах выражать большое удивление. Глаза, рты, кто-то сказал: 'Oh Mon Dieu !!!' И они начали вставать.

-Non, messieurs. Vous êtes blessé, couché (Не надо, господа. Вы ранены, лежите.), — сказал я.

-Так значит это я с вами бился, мсье, де Лонн, — начал я с ним разговор.

-Надо сказать вы были достойным противником. Вы хорошо фехтуете на штыках,— говорил я. От том, что он меня пырнул штыком я умолчал.

-Французы, как и русские не боятся боя на штыках. И собираясь на эту войну, я, зная это готовился, сир. Но, вы сумели меня победить,— сказал француз.

— У меня были хорошие учителя. И, русским государям не пристало проигрывать. Даже сильным противникам, — ответил я ему, с вполне явным намёком для тех кто сможет его понять. Этот разговор, но, не весь, станет достоянием мировой общественности.

— Позвольте вас спросить, сир ?, -спросил де Лонн.

— Да,— был мой ответ.

— Я, видел по вашим глазам, что вы хотели меня убить. Почему, вы не сделали это ?, — был его весьма неожиданный вопрос.

-Вы тоже хотели меня убить,— ответил я.

-Но, я не знал, что передо мной, император! Я думал, что офицер в больших чинах, — почти воскликнул он.

— А если б знали, что я император. Не стали бы вести бой насмерть?,— спросил с интересом я.

-Нет. Я бы не посмел. Лучше быть убитым императором, чем убить его,— немного подумав ответил де Лонн.

— Вот как ?,— сказал я. Его ответ меня, честно говоря, изрядно удивил. То Федот был готов приять от меня смерть, теперь и француз. Девятнадцатый век ! Едрён батон !

— Вот, господин де Лонн, тот человек, который вам сохранил жизнь, а мне часть моей души, -продолжил я, и указал ему на Федота.

-Я, благодарен, вам, мсье ...?,— и француз остановился.

— Федот, Разумный. Унтер-офицер, Лейб-гвардии Семёновского полка,— представился он.

— Мсье, Федот, спасибо вам. Я вам благодарен,— говорил француз.

-Не меня, Бога, надо благодарить. Он помог,— ответил тот. Француз внимательно посмотрел на него, как будто пытаясь его запомнить. Федот на него. Так было около минуты, потом Федот отошёл назад. Все кто был в палате, в этот момент молчали.

-Что ж, мсье, де Лонн. Быть взятым в плен императором, всё-таки лучше, чем быть им убитым,— сказал я, улыбаясь.

-Выздоравливайте. И есть ли у вас просьба ?,— спросил я француза.

-Да.

-Говорите.

-Я прошу вас, куда бы нас не отправили после госпиталя. Не разделять с майором Жераром Депардьё. Мы, служили вместе, и в плену тоже хотим быть рядом друг с другом. И показал здоровой рукой на своего товарища.

-Как вы сказали его зовут ?, -офигевший переспросил я.

-Майор, Жерар Депардьё, сир,— ответил де Лонн.

Я посмотрел ещё на одну звезду французского кино. 'Твою мать, они, что издеваются !? Симпсоны, Джонсоны, Кинги, Делоны, Депардьё ! Может если поискать, то можно и Жана Рено найти с Мэла Гибсоном среди пленных. Может и Луи де Фенюса найдём !'

-Да, мсье де Лонн, это возможно. И в Сибирь, вы, не поедите,— ответил я усмехнувшись.— Долго и дорого.

— Спасибо, сир. России, наверно, повезло. Вы настоящий, император. Не, то, что наш,— ответил француз. Последнюю фразу он сказал вполголоса. Но, я её услышал, и запомнил.

На следующий день, отдав последние распоряжения по Керчи. Учесть все слабые места прошедшего сражения, ликвидировать их, перевооружить на трофеи часть гарнизона, здоровых пленных направить строить причалы на Казантипе. Оттуда до Севастополя на 33-ти версты короче, а это дневной переход. И не дожидаясь, Сводной бригады, Азовского полка, Православной дружины и обоза с трофеями. Я помчался по пыльным дорогам Крыма в Севастополь. Взяв с собой только пятьсот винтовок, револьверы, пули и порох к ним.

ГЛАВА 6

СЕВАСТОПОЛЬ СИМФЕРОПОЛЬ БАХЧИСАРАЙ

Генерал Эмабль Жан-Жак Пелисье с 19-го мая 1855 года главнокомандующий французскими войсками в Крыму был к вечеру 25-го мая зол и раздражён. Причина была всё та же, ... русские. 'Чёрт бы их побрал !!! Дьявол их разбери !!! Их и их упорство !!!' Так, и ещё хуже, он про себя и вслух крыл своего противника, после того как получил сообщение, что третья атака на Федюхины высоты отбита вновь с серьёзными потерями. А новые союзники, сардинцы вообще отказались идти в третью атаку, на Гасфортову гору. Генералу Пелисье стало понятно, что без тяжелой артиллерии засевших русских с высот не выбьешь. А её надо ещё доставить к ним с позиций у Севастополя, оборудовать позиции. А это не так быстро, как хотелось. А без занятия Федюхиных высот, горы Гасфорта и вытеснения русских за Чёрную речку, начинать штурм Волынского, Селенгинского редутов и главное Камчатского люнета, укреплений, которые стоят на пути к Малахову кургану, ключевой точке в обороне Севастополя ... бессмысленно и опасно. Балаклавское сражение тому в пример. Британцы пока не обезопасят свою Балаклаву от русских на штурм не согласятся. 'Значит, придётся доставлять мортиры сюда, и ещё здесь выбивать русских с этих позиций. И как быстро это получится, одному Всевышнему известно. Да, этим русским! Fils de pute !!! Pour qu'ils meurent !!!',— не стесняясь в выражениях, думал про себя главнокомандующий французскими войсками в Крыму генерал Пелисье.

Главнокомандующий русскими войсками в Крыму, генерал-адъютант, князь Алекса́ндр Ива́нович Баря́тинский, в противовес своему визави, был доволен. 12-я дивизия генерал-лейтенанта Па́вела Петро́вича Липра́нди, гвардейский и гренадерские полк 1-й сводной гвардейской-гренадерской бригады выполнили поставленную перед ними боевую задачу. Они удержали за собой Федюхины высоты и Гасфортову гору. Нанеся при этом противнику ощутимые потери в живой силе.

Доведенная до штата 12-я дивизия, закалённая Венгерским походом, Дунайской кампанией, и уже здесь, Балаклавским и Инкерманским сражениями. Закопанная в землю, перевооружённая 50 на 50 на русские винтовки и Энфилды, с захваченного 'Таманью' английского транспорта, и пули Фостера. Дивизия в первой же атаке, казалось на не серьёзные укрепления в сравнении с севастопольскими, хладнокровно подпустив на дистанцию уверенного поражения, ружейным огнём и картечью, дивизия умыла союзников их же кровью. Они ошалевшие от такой встречи, оставляя сотни убитых и раненых в раздрае чувств откатились обратно. Гвардейский полк со своими люттихскими штуцерами учинил, такой же кровавый конфуз противнику на своём участке обороны. Ещё две более мощные атаки после артобстрелов русских позиций, дали такой же результат. Потери и отход. Русские же остались на своих позициях в роли победителей. Свыше 33-х тысяч создаваемого 'Обсервационного корпуса' союзников, не смогли взять вверх на 23-мя тысячами русских. Без могучих мортир их с этих высот было не выбить.

Генерал Альфонсо Ла Ма́рмора, который оставил пост военного министра Сардинско-Пьемонского королевства, чтоб стать командующим Сардинским экспедиционном корпусом в составе армии союзников, был не из паркетных. Герой войны с Австрией 1848-1849 годов. Командуя двумя артиллерийскими батареями, отличился в нескольких сражениях. 6 августа во время народного восстания в Милане спас короля Карла Альберта. Был произведён в генерал-майоры. В конце 1848 — начале 1849 года дважды назначался на пост военного министра. С 14 февраля 1849 года назначен командующим 6-й дивизии. В апреле того же года заставил капитулировать восставших республиканцев в Генуе. В том же году, после окончания войны с Австрией, новый король Виктор Эммануил II произвёл Ла Мармора в генерал-лейтенанты и в ... третий раз назначил военным министром. В течение шести лет управления министерством Ла Мармора проводил реорганизацию армии: произвёл радикальную чистку Генерального штаба, ввёл новую систему комплектования и порядок чинопроизводства, улучшил положение нижних чинов. И кому как не ему возглавить войска Сардинии в далекой России и добиться для неё и будущей Италии успехов на этой войне.

Он не считал русских слабым противником, историю последних войн он знал хорошо. Да и французы с англичанами даже после поражений русских на Альме, Инкермане, и имея превосходство, так и не смогли взять Севастополь. И все же в победе союзников он не сомневался. Россия пусть и огромная, но, одна, против двух самых сильных стран мира, Оттоманской империи, и теперь ещё и Сардинии. Так почему его королевству и ему самому не стать победителем России? Пусть и на вторых ролях.

Поэтому сардинская 1-я пехотная дивизия генерала Дурандо, в составе двух бригад генералов Ансальди и Фанти, трёх кавалерийских эскадронов и двух батарей, всего семь тысяч человек возглавляемая командующим Сардинским экспедиционном корпусом (СЭК), генералом Альфонсо Ла Ма́рмора. Снявшись с временных позиций у Корани, отогнав кавалерией и огнём берсальеров, разъезды русских, вероятно знаменитых казаков, заняли селение Камары, небольшие возвышенности около него, и двинулись к молчавшей на всё это движение горе Гасфорта, чтоб занять её, и далее Телеграфную гору на правом берегу реки Чёрной. Сардинцы должны были их занять согласно общему плану действий. Для взятия под контроль района Чёрной речки, и не допущения, повторения Инкермана и тем более Балаклавского сражения. Сопротивления русских на этом направлении не предвиделось, по крайней мере, серьёзного. В этом Ла Ма́рмора уверяли французы и особенно англичане. И судя по вялой перестрелки, которая шла между русскими на горе и опять таки берсальерами, которые шли впереди основных сил, так оно и будет. Надежда на легкий успех уже начала было закрадываться в душу сардинского генерала. Была надежда на такой исход первого дела для сардинцев. Была. Но, сплыла, когда их силы в две роты берсальеров, усиливающий их батальон и два эскадрона не подошли к подножью горы примерно на триста метров, и местами уперлись в рогатки прикрытые кустами. Через несколько минут после этого с горы вверх ушла ракета,и меньше чем через минуту вслед за ней гора полыхнула залпом наверно сразу в батальон, и после этого русские перешли на ведение огня, как залпами, так и бегло. Среди этого ружейного огня, выделялся не частный пушечный огонь. Били, конечно, картечью. 25 мая 1855 года на подходе к Гасфортовой горе, на землю Крыма, упали убитыми и ранеными первые десятки солдат ещё пока не Италии. Берсальеры и конница, идущие впереди всех, сделали это первыми.

Всё это генерал Ла Мармора и его окружение видели своими глазами. К его чести в состояние шока и ступора от начавшегося в таком ракурсе боя он пробыл не долго. Несколько минут. Сработал накопленный и оплаченный солдатской кровью боевой опыт. Был отдан приказ отходить как можно быстрее из под огня, разворачивать свою артиллерию, чтоб прикрыть отход. "Батальон, скорее полный. Четыре орудия. Очень даже нам по силам. Справимся",— подумал сардинский генерал, оценивая выявленные первой атакой силы противника.

Немногим более двух часов понадобилось Ла Мармору, чтоб подготовить и начать новую атаку всеми силами. И уже по всем канонам военного дела. Рекогносцировка, определение направлений и сил для атаки, построение боевых порядков, раздались команды и прошли по цепочке. И вот два пехотных полка с батареями двинулись в атаку, и сразу с двух направлений на эту не приветливую гору. Батареи сардинцев встали на позиции, и открыли огонь по русским, они им почти сразу ответили, началась артиллерийская дуэль.

Солнце грело, прям как на родине. И сардинская пехота ещё не потерявшая от первых потерь боевой дух уверено шла вперёд. Им и командующему Сардинским экспедиционным корпусом генералу Альфонсо Ла Ма́рмора, нужен был успех. Его, и лучших солдат королевства отправили на войну с Россией именно для этого. Чтоб они своим участием, успехами, жизнями, помогли Сардинскому королевству объединить Италию, сделать её единой и сильной. Это понимали офицеры, сержанты, капралы, да, и многие солдаты имели понимание вопроса. И на пути к этому в данный момент истории стояла эта гора и русские, которые её обороняли.

Полку гренадеров, который оборонял Гасфортову гору было глубоко по хрену на Италию и её будущее, у них была своя боевая задача, удержать гору и при этом нанести как можно больше урона противнику. Для этого последние недели они закапывались в её весьма твердую поверхность, опоясав и изрезав её сотнями саженей траншей, брустверов, переходов, десятками блиндажей, командными и наблюдательными пунктами. Поэтому учения по ведению ружейного огня и меткой стрельбы они воспринимали как отдых. И с удовольствием тратили порох, всаживая пули из своих люттихских штуцеров в мишени, которые на разных дистанция изображали построение взвода, роты, и отдельные фигуры будущего противника. Пули, из-за экономии, правда, потом приходилось собирать и, выковыривать, чтоб из них сделать вновь пули, и бить ими уже по настоящему противнику.

Это гренадеры и сделали, когда противник стал выходить на заранее отмеченные на местности дистанции. Сначала в бой вступила артиллерия, только уже вся, четыре батареи, а не одна как было в первой атаке. Далее открыли огонь лучшие стрелки, потом хорошие, следом средние, и после приближения противника на четыреста шагов уже вся пехота начала расходовать свой боезапас.

Генерал Альфонсо Ла Мармора видел, что его войска несут уже немалые потери от неожиданного сильного огня русских, как артиллерийского, так и ружейного. Но, пока они ещё терпели урон, и шли вперёд. Но, вот вновь примерно за триста метров до позиций резко усилился огонь пехоты, часть артиллерии перешла явно на картечь. И этот смертоносный шквал из свинца, ударил по его сардинцам так, что они остановились, как будто на их пути встала невидимая преграда. Остановились ... и всё же пошли вперёд.

Неся кратно растущие потери от усилившегося русского огня, сардинцы, сумели немного пройти за метку ' триста шагов'. Неослабевающий огонь русских и потери от него заставили их остановиться, и начать быстро отходить, оставляя на крымской земле и под ласковым крымским солнцем после себя светло-серые пятна, из новых, только уже сотен убитых и раненых сардинцев. Их артиллерия, помятая в дуэли с русской, всё же оживилась, и перенесла свой огонь на позиции русской пехоты, чтоб хоть как-то прикрыть и помочь своей пехоте.

Двумя часами позже, генерал Альфонсо Ла Мармора сам объехал части 1-й дивизии, и выслушал доклад её командира генерала Дурандо о потерях. После этого бывший военный министр Сардинского королевства, несмотря на военную и жизненную закалку, про себя ужаснулся, и даже неожиданно для себя обратился с молитвой к Пресвятой Деве Марии. Он понял, что эту гору ему сегодня не взять, а, за неудачу и такие потери в первом же бою, ему придётся отвечать. Причём до конца своей жизни.

'Ура-а !!!, Ура-а !!!', когда было уже за полночь услышали со стороны русских позиций караулы союзников, которые заступили на посты в самое не любимое время для несения службы ... глубокую ночь. Именно в это время выходили на охоту, именно так на охоту, русские охотники.

И шли они за жизнями, и если кому повезёт из солдат и офицеров коалиции за их телами. Чтоб это тело доставить живым к себе, и оно могло ответить на заданные ему вопросы. Если тело со сведениями было не нужно, у него забирали жизнь, бесшумной пулей, ударом ножа, удавкой, и даже арбалетным болтом. Их находили в телах убитых, точнее в груди в области сердца и головах солдат. Русские убийцы приходили каждую ночь, и действовали они по всей линии позиций. Против них были вынужденные выставлять усиленные караулы, но, и они не всегда помогали. Среди солдат коалиции ходили слухи, что русские вырезают их собратьев по оружию целыми взводами. И за каждого убитого русским платят серебром. Как, когда-то французы и англичане платили за убитых индейцев ! Так говорили между собой офицеры. За них точно платили больше. Только командование скрывает это. Даже начались случаи отказа заступать в ночные караулы, но, вынуждено шли под угрозой петли и расстрела на месте. Заступали в караул, прося у Бога помощи, чтоб он их сберег от русских охотников в эту ночь. Ну, и сами старались из-за всех сил сберечь свои жизни до смены караула.

И вот несущие службу в ночь с 25-го на 26-е мая солдаты союзников услышали со стороны русских позиций всё больше нарастающий звук, это было, 'Ура-а !!!' Причём по всей их линии укреплений. 'Ночная атака !? Бить тревогу !?' Но, опыт говорил, что ночью в атаку ходя при полной тишине или прикрытием артиллерийского огня. А тут просто звучит, 'Ура-а !!!', и никаких атак. Они даже песни начали петь. И казалось, как -то с особым задором и весельём. Ни так как обычно. Через некоторое время у русских всё затихло. Атак не было, и охотники не пришли в эту ночь. И только утром и днём те, кто был в ночном карауле узнали, почему ночью так оживились русские. Пели свои песни со свистом, и кричали своё, столь нелюбимое солдатами коалиции, 'Ура !!!' Потому-что вместе с 'ура' начиналась атака русских. А её надо было отразить, и выжить при этом.

Было без двенадцати минут полдень, когда генерал Пелисье услышал какой-то шум в комнате, которая была вроде приёмной, и там располагались его адъютанты. К нему в кабинет вошёл один из них, и с очень хмурым видом доложил:

-Ваше превосходительство ! К вам со срочным докладом, офицеры, с нашего десанта в Керчь!'

— С десанта ? А почему они не в Керчи !?, — спросил Пелисье.

— Зовите,-потребовал он.

В комнату вошли офицеры, он их узнал, это были командиры батальонов из 1-й дивизии, генерала Д, Отмара. Внешний вид у них был такой, который сразу насторожил генерала. Мятые, неопрятные, рваные в нескольких местах мундиры, явно с пятнами крови. У одного была перевязана голова, у другого рука на какой-то верёвке. Лица у них были в ссадинах и синяках. В глаза генералу они не смотрели.

-Что с десантом ? Где генерал Д,Отмар ? Докладывайте !!!,— с тревогой в голосе, но, всё же привычно рыкнул Пелисье.

Тот, у кого была перевязана рука, через несколько секунд после заданного вопроса, шагнул вперёд, поднял глаза, и сказал:

— Ваше превосходительство ! Десант разбит на подходах к Керчи. Генерал Д,Отмар убит или взят в плен. Точно сказать о нём нет возможности.

-Что !!!???,— крикнул Пелисье, через паузу в секунд десять.

-Как, чёрт возьми, разбит !!!???, — ещё не до конца понимая услышанное, спросил генерал. И тут вдруг ему стало больно в груди с левой стороны, в глазах потемнело, ему стало не хватать воздуха. И он был вынужден опираясь на стол почти упасть на плетеное кресло, чтоб не рухнуть на пол. Сквозь шум в ушах, и муть в глазах, он видел и слышал, как забегали вокруг него офицеры. Кто-то расстегивал ему мундир, адъютант закричал: 'Срочно врача !!! Быстро !!!'

Вести он разгроме десанта союзников у Керчи, шли волнами от Балаклавы и Маленького Парижа, который располагался в бухте Камышовая. Причём со скоростью штуцерной пули. 'Десант разбит !!! Тысячи убитых и пленных!', катился новостной вал о поражении союзников, по их лагерю, позициям, домам, палаткам, траншеям, кораблям и транспортам. Многие солдаты, услышав это поблагодарили Бога, что не попали в состав десанта. Здесь под Севастополем оказалось больше шансов уцелеть.

Один из лучших генералов Сардинии, Алессандро Ла Мармора, после того как его брат и командующий сардинскими войсками в Крыму Альфонсе Ла Мармора, сказал ему: ' Я уже знаю. Садись'. Налил ему в бокал прохладного вина, наконец-то услышал вопрос на который у него был ответ.

-Что ты думаешь, теперь об этом, Алессандро ?,— спросил Альфонсе.

— После вчерашнего боя за высоту, нашего и французов.,— начал отвечать Алессандро.

— Я, думал, что это случилось из-за неверных сведений о русских, которые нам сообщили. И нашей уверенности в легком успехе,— сказал он.

-Да. Сведений, что у них мало штуцеров. А они били по нам скорее всего только из их, — поддержал его брат. — Убитыми и ранеными мы потеряли около двух батальонов. Пропустив мимо момент про легкий успех. Ведь это он был командующим и принимал решения.

-Теперь же. После новости о разгроме их десанта русскими у Керчи. Я думаю, Альфонсо, что мы крепко вляпались в merda,-говорил Алессандро Ла Мармора, в свою очередь не обратив внимание на взгляд командующего на крепко слово.

-Русские терпели поражения от союзников, но, Севастополь не взят. В 1849 году они разбили в одну кампанию венгров, с которыми не справились австрияки. Теперь они разбили здесь французов и англичан,— рассуждал Алессандро Ла Мармора.

-Ты, этим хочешь сказать, что, русские лучше всех воюют ?,— спросил его Альфонсо.

-Выходит, так,— был ему ответ

-Но, войну они почему-то не выигрывают,— парировал Альфонсо.

-Но, теперь, после своей победы у Керчи, и на высотах, и не проигрывают. Они вернули долг за Альму и Инкерман, -сделал вновь выпад Алессандро.

-Ты, хочешь сказать, что нас обманули. И впереди серьёзные испытания,— вслух рассуждал командующий сардинским корпусом.

-Да, Альфонсо. Но, мы уже здесь, и с этим всем нам придётся иметь дело,— ответил ему его брат и соратник.

-В том числе и с холерой. Надо принять меры, что не подхватить заразу не нам, не солдатам. Я прошу тебя Алессандро будь осторожней,— озвучил свою просьбу командующий.

Тот в ответ молча кивнул, и сделал несколько глотков вина. Хоть оно могло в данный момент доставить ему удовольствие.

Князь Барятинский, командующий Крымской армией, несмотря на позднее время и накопившуюся за день усталость был в отличном настроении. Ещё бы. Федюхины высоты и Гасфортова гора удержаны, противник при этом понёс большие потери. Свои в сравнении с прошлыми боями очень незначительны. Их совместный план с императором сработал. Государь в письмах указывал ему, что там должны быть размещены лучшие части армии, перевооруженные на штуцера, и обученные из них прицельно стрелять, что должно было стать неожиданностью для противника. Пехота усиленная артиллерией и основательно закопанная в землю. При этом всячески показывать союзникам, что за эти высоты драться они, русские, особо не намерены. Император предложил, он подправил и реализовал в деле. Итог этого, победа !!! Первый его большой успех как командующего Крымской армией. Теперь надо дождаться вестей из Керчи. Как там у императора идут дела ? Десант ушёл ещё 23 мая. Пора бы.

Было уже начало двенадцатого часа ночи, и князь уже был не в мундире, умылся, и работал с бумагами, и после этого собирался лечь спать. Как к нему в кабинет, одновременно входя и спрашивая разрешение на это, почти ворвался дежурный генерал по армии, а за ним видно, что очень уставший, ещё в пыли, со следами пролитой воды на мундир гонец.

-Что? Говори ?, — спросил Барятинский, понимая, что перед стоит вестник из Керчи. С добрыми или недобрыми новостями.

-Победа !, — выдохнул он в ответ, радостно улыбаясь во весь рот.

-Вот записка от императора для вас, Ваше Высокопревосходительство, -сказал он передав пакет, вынув его из футляра.

Князь быстро разорвал пакет, и вынул бумагу. Там было написано рукой царя: ' Десант разбит и пленён. Победа на суше и море. Керчь и Азовское море наши. Начало положено. Сообщите войскам о победе. Александр'.

-Победа под Керчью ! Государь одержал победу !, — радостно и громко сказал князь, уже тем, кто был в его приемной в это время, войдя в неё.

— Немедленно сообщите это по армии и Севастополю пусть все об этом узнают, -отдал он распоряжение.

-И пусть принесут вина. Такие дела нельзя не отметит, господа. Армии, гарнизону, в госпиталях завтра по чарке,— сказал он.

Князь Барятинский обещал в одном из писем императору, по его настойчивой просьбе, воздерживаться от употребления крепких напитков, вытерпел осмотр врачей и старался соблюдать их рекомендации. Но, тут такое ! Две победы, в один день !!! И это на фоне постоянных неудач. Такое нельзя не отметить. А, государь, поймёт и простит.

Примерно через час над русскими позициями в Севастополе, Крымской армии в ночи стало раздаваться: 'Ура-а !!!' Это весть о победе под Керчью дошла до солдат и матросов. Будили тех, кто спал, и те не сразу понимали, что происходит, тревога или что ещё. Немногочисленные жители Севастополя, выбегали на улицу узнать, что случилось, что за такой необычный для их ушей шум, вместо взрывов и выстрелов. Разбуженные раненые и больные тоже выходили с растерянными и заспанными лицами. И когда им всем сообщали новость о победе, новые сотни, тысячи голосов вливались в общее русское: 'Ура !!!' 'Ура !!!', и звучало оно как-то по новому, не только по боевому, с радостью, с надеждой.

'Десант разбит !!!', звучало над Севастополем и его окрестностях. Везде, где стояли русские войска и их противники. 'Десант разбит !!!', это радостная новость днём 26 мая, выплеснулась из Крыма. И помчалась быстрее цунами начав накрывать волной радости и восторга, Россию. Вскоре весть о русских победах должен был узнать и остальной мир.

В Симферополь прибыли утром 28 мая. Часть пути я проделал в карете, часть в дормезе, а так же верхом. В фильмах показывали как классно верхом, да,по степи. Вот я решил попробовать. Рысью, галопом, карьером, иноходью. Оказалось и в правду ... мощно. Степь, солнце, ветер, пыль из копыт, и ты несёшься, как говориться во весь опор, и всю лошадиную силу. За тобой охрана, в пару эскадронов. Устроили конное ралли. Степь гудит ! И-я-я-ха-а-а !!! Ух, опять кровь заиграла ! Так и захотелось, кого-нибудь рубануть. Изыди, как говориться.

Вот эти тучи пыли от коней, ног, повозок, толкнули меня к мысли, что надо войскам на переходах повязки а-ля ковбой. Да, и под фуражки-бескозырки белую ткань от солнца. Оно в Крыму уже жаркое.

Симферополь, предстал передо мной как большой госпиталь и транспортный хаб. В него шёл поток раненых из Севастополя, грузы со стороны Перекопа и Керчи. Из него выписанные и выздоравливающие солдаты, опять же обозы в Севастополь и Крымскую армию. Светится там я не стал. Краткий доклад от властей военных, штатских, отдельно медиков. В ответ я потребовал от них ясно, чётко, сжато изложить свои вопросы, проблемы, нужды. Обещав их рассмотреть и решить своей властью. А вот обобщённый доклад различных комиссий, целью которых была борьба с коррупцией и наведение порядка по линии снабжения военной и штатской части, погрузил меня в состояние тихого бешенства. Сук-а-а, какой же был беспредел !!! Воровали целыми обозами, пароходами, причём даже не в Крыму, а уже в России. Ущерб в сотни и сотни тысяч рублей ... серебром !!! И только по одному большому делу. В итоге у солдат ни нормального питания, ни амуниции, ни медикаментов, корпии, бинтов, ни пуль. Ни хера нет того, что положено, и за что уже уплачено. Зато по бумагам всё в ажуре. И звания и чины у воров, были не малые, генералы, полковники, действительные статские советники, а мелочи типа всех асессоров, коммерции советника так вообще валом. Имя ему легион ! В нём хватало много лиц неправославного вероисповедания, то есть евреев, армян. Греки, они же везде есть, где деньги.

Подозреваемых старались брать по тихому, вечером, ночью, но, были случаи, когда во время облав в ресторанах, кабаках, публичных домах, где спускались ворованные деньги самыми разными способами, от карт до оргий, случались даже перестрелки, рубка на саблях, погони. К тем к кому можно было использовать так, сказать, спецметоды и средства, их применяли. Специальным циркуляром, планку для неприкасаемых даже понизили. Время военное, чрезвычайное. 'Антикоррупционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!' Поэтому всякие упрямые личные дворяне, почётные граждане, разночинцы и те, кто имел до этого неприкосновенность своих тел, при практическом воздействии спецсредств к их телам кололись на раз. Некоторые только при их виде или даже перспективе их использования, выкладывали всё как на духу. И даже больше. В варианте, гражданина, Горбушкина, из фильма Гайдая 'Не может быть'.

Масштаб коррупции меня просто вырубал, вгонял в ступор, и вызывал просто дикую злобу.И это только Крым и соседние губернии. А, что будет с столицах !!! А туда ниточки в особо крупных размерах, само собой уводили. Каковы размеры воровства, таковы и их крыши.

Как и должно было быть в такой ситуации, пошёл поток доносов и сигналов доброхотов со знаком минус. Сдавали друг друга в раз. Общество сначала присматривалось к процессу, и, увидев кого, арестовывают, в каких чинах и званиях,с какими связями, активно включилось в дело по борьбе с коррупцией, начало тоже подкидывать работы чистильщикам. Поэтому комиссии и суды работали, как говориться от зари до зари. Кстати, они тоже друг на друга стучали, указывая на недочёты коллег. На это был отчасти расчёт. Пусть присматривают друг за другом, для дела это лучше будет. Всё в общий котёл идёт. Перед отъездом, я вызвал к себе глав комиссий для беседы сглазу на глаз.

-Я благодарю вас, господа, за проделанную вами огромную и крайне важную работу,— сказал я им, и их вид, лихой и придурковатый, немного очеловечился. В глазах засветилось 'спасибо'.

-От моего имени, объявите благодарность своим людям. Отечество и я, ваши усилия не забудут,— пообещал, я им награды и повышения. И в тоже время поставил новые задачи.

-Но, это только начало пути, — отключил я доброго начальника, и включил требовательного.

-Вы, должны продолжить свою работу. И делать её ещё как можно лучше. Помните каждое раскрытое вами злоупотребление это спасённые жизни людей, и вклад в успешное окончание войны,— давал я установку.

-Вы должны стать воплощением моей карающей руки, для внутренних врагов империи, а значит и моих,— говорил я им, видя как в их глазах зажигаются огоньки хищника, который уверен, что будет сегодня сыт.

— Находите, выявляйте, доказывайте вину, распутывайте клубки связей и отношений. Вновь доказывайте вину. И делайте это не взирая на звания, чины, связи, угрозы. Вы, действуете от моего имени, вы мои помощники в борьбе за наше Отечество с врагами внутренними и внешними. Каждый, кто вредит стране злоупотребления, есть изменник и её враг ! И он должен быть выявлен и наказан !, — говоря это я видел как в их глазах, из огоньков начинает разгораться праведный огонь возмездия. Ведь эти честные, верные служаки, а здесь были только таковые, наверно, всю свою жизнь ждали этого. Воздаяния !!! И по закону ! Тем, кто уходил от того и другого, благодаря титулам, происхождению, родственникам, связям, чинам, звания, деньгам. Благодаря системе, которая любит прикрывать преступления внутри себя красивыми словами о чести мундира, мусора из избы, уроне престижа власти, и прочей красноречивой ерундой для скрытия преступления, и избежания заслуженного наказания.

Я сам несколько лет проработал в одной из самой коррумпированной сфере деятельности ... высшем образовании. Чуть не скурвился. Чуть. Хотя мог за счёт 'благодарностей' от студентов, и ипотеку раньше закрыть, и на моря чаще ездить. Да, раза три решил проблемы за деньги. Но, потом сказал себе: 'Ну, его нафиг !' И деньги больше не брал, как и их эквивалент в разных вариантах. Хотя и зарплата была так себе. Зато и сейчас бывшие студенты здороваются, и добрым словом меня поминают. От коньяка, конфет от заочников не отказывался. Да, не праведник. Как-то раз даже прикололся. Студенка — заочница, весьма приятной наружности и форм, вручает мне пакет с содержимым. 'Мол, от группы, с благодарностью за данные знания, и просто потому-что вы хороший человек и симпатичный мужчина'. И надо же как раз перед зачётом ! А ей говорю: 'Если вы, это, не возьмёте себе. То зачёт будет для группы проходить в очень изысканных формах, и наверно, даже не два раза !' Надо было видеть её лицо ! Типа: " Ты, ипанутый ???!!!" Потом заслали старосту. Я ему тот же вариант. Он понял, что, я угараю. Он парится, не стал, забрал пакет. Не стал я их конечно сильно мурыжить. Взрослые люди, уже на должностях многие, корочки стали нужны вот и пошли учиться. На хрена им энергетикам, механикам, философия или политология ? И ладно, когда люди реально от бедности берут взятки. Но, когда, уже все есть, и даже больше, чем всё, дальше воруют миллионами, десятками, сотнями миллионами. Миллиардами !!! И плять не могут остановиться ! Ей, Богу, мне это не понять. Точнее могу понять, но, простить нет. Особенно после того как увидел в Керчи глаза, лица простых солдат, которые были готовы умереть, и умирали, 'За Веру, Царя и Отечество !' Они за меня умирали ! За царя !!! Который здесь в 1855 году, был для них воплощение веры и отечества. И после этого я должен явить милость к ворам !? Тем более, которые воровали умышленно, и давали это делать другим. И знали при этом, как это отзовётся на снабжении армии. Да, насрать им на армию, солдат. Новых нарожают. На страну. Она большая. Сам отчасти такое на себе испытал. А царь далеко, и он вроде как либерал. Папаня его не смог справится с нами, гидрой, а уж он тем более. Но, я здесь, близко. И для таких, ублюдков, ни разу, ни либерал. Так, что, будет мокруха !

— Но, помните господа ! Если, вы, получив такие возможности для действий во благо отечества, сами преступите закон ради своих интересов или кого-либо. Быть вам на месте тех, кого вы сейчас должны выжигать огнём закона. И вас изобличат, и покарают, даже строже тех. Поскольку, вы, были на страже закона, справедливости, и сами стали изменниками и преступниками. Я, вам, это обещаю !, -говорил я, глядя в глаза этих уравнителей. Человек слаб. Даже отец Сергий, чтоб стать истинным праведником, подался искушению. А им будут предлагать, реально горы золота и серебра, угрожать семьям. Может в этот момент страх перед неотвратимым наказанием удержит их от неверного решения. Но, лучше конечно, чтоб это были — долг, совесть, честь. Верность данной присяги.

Они должны были начать вносить понимания момента в головы тех, кто возомнил себя выше других. В том числе и закона. А ведь закон в России сейчас это, — Я. Как бы это громко не звучало. А перед законом, значит, мною, должны быть все равны. Вот такой вариант правового государства в девятнадцатом веке. И реализовывать его придётся жёстко. Покруче, чем начал своё правление, Николай I-й. Иначе ни как. Другого варианта пока нет, а, может для России, и вообще не другого.

Приняв доклады, отдав распоряжения, пообедав, и устроив себе два адмиральских часа, я, и те, кто был со мной двинулись в Бахчисарай. Туда должны были прибыть 29 мая, Барятинский, Нахимов и Пирогов. Нам следовало озвучить проблемы, пути их решения, оценить силы и ресурсы, выработать план действий, чтоб с прибытием в Севастополь и армию начать его реализовывать. А также принять участие в одном важнейшем мероприятии, которое должно по моей задумке задать так, сказать тон как минимум на среднесрочную перспективу для будущих дел.

Бахчисарай встречал зеленью, кипарисами, пирамидальными тополями, деревьями, которые ещё цвели. М-м, какой аромат от них стоял !!! Сладкий, нежный, пьянящий ! Сказка, просто ! Да, и сам город был как из фильма про Алладина и царевну Будур. После Симферополя, который был европейским южнорусским городом, здесь будто попал на восток. Минареты, мечеть, надписи на арабском на стенах, расписные дома, узкие улочки с оградами из камня. Крымские татары в своей одежде, и на повозках с ишаками, которых охрана прижала к домам и оградам по пути моего следования. Под взглядами конвоя они быстро снимали свои каракулевые шапки, тюбетейки, фески и низко кланялись, принимая меня за очередного генерала. Только наверно очень важного, раз было столько охраны. Помню, помню как вы, крымцы, повели себя во время Крымской войны.

Это вы здесь в Бахчисарае тихие и смирные. Тут войск пруд пруди. А в горах, дальних аулах, Евпаторийском уезде и его округе уже тысячами идёте служить к союзникам. Нападения на имения, русские поселения, обозы, грабёж, насилие. Всё это вы уже совершили, и продолжаете делать. Делайте это ... пока. Ближе к концу войны будет с вас спрос по полной, за всё.

Поскольку царям положено жить в дворцах, въехал я в Бахчисарайский дворец. Ну, после Зимнего, не сказал бы я, что дворец. Так сарайчик. Сарай по-тюрски дворец. Русские в издёвку наверно стали именовать свои хозяйственные постройки сараями. Мол, в сараях, дворцах, по-вашему, басурмане, скотину держим. В отместку за иго, ха-ха ! Посмотрел я и знаменитый, бахчисарайский 'фонтан слёз'. М-м. Это точно не фонтан.

В 14-00 часов , 29 мая в прохладе Бахчисарайского пусть дворца был начат военный совет в составе: я, верховный главком, князь Барятинский, командующий Крымской армией, Нахимов, командующий Севастопольским гарнизоном в составе Крымской армии, и значит зам Барятинского, и ещё один его зам, Николай Иванович Пирогов, по медчасти. Так же штабные офицеры с трёх сторон, армия, начштаба армии Милютин, Севастополь, начштаба князь Васильчиков, и мои штабисты, которые уже потеряли столичный лоск и тон, и в Керчи нюхнули пороха. И стали превращаться в настоящих штабистов, а не академических. Некоторых, как не оправдавшие надежд, отправили в войска набираться опыта. Флот представлял ... Нахимов. Истомина в Крыму уже не было. Он убыл на Балтику, подтягивать там боеспособность флота для будущих дел. Моё письмо успело спасти ему жизнь. Он уцелел, но, всё же частично. Вместо головы ему ядром оторвало кисть левой руки. Но, он уже был в строю. Братья Николай и Михаил, мои глаза и уши в Крыму и Севастополе тоже были здесь.

Когда, я вышел в зал, в ходе и после приветствий и поздравлений с победой у Керчи, все стали меня, не особо скрывая это, рассматривать, а я их в свою очередь. Вот, они, живые, Нахимов, Тотлебен, Пирогов, Барятинский, Милютин, Васильчиков. Я о них в книжках, читал, а, сейчас они стоят передо мной. Живая история и гордость России ! А я их император. Да, выверт так выверт.

Красивые в своей мужественности, волевые лица, спокойные, уверенные взгляды, людей, которые знаю, что делают, и ради чего. И, что надо делать дальше, во, чтобы то не стало. Богатыри ! Не то, что мы.

Они смотрели на меня. Загоревшего, поджарого, с причёской а-ля максимально короткий 'бокс', усами вариант подкова. 'Так, вот ты, какой ...', читал я в их глазах. Особенно внимательно меня рассматривали братья и Барятинский. Они то Александра знали давно, и хорошо. По их взглядам, я понял, что не такого Александра, они думали увидеть. И ладно, война всё спишет.

-Что ж, господа ! Сразу возьмём быка за рога. Ваши доклады я приму позже,— начал я.

— Первое, Севастополь должен устоять !

-Второе, что нужно сделать, чтоб Севастополь не был взят или оставлен.

-Третье, мы должны заставить противника обороняться, будучи сами в обороне. Для того, что Севастополь устоял, -изложил я цель и план нашей встречи.

— И вот, что для этого предлагается сделать, — и начал излагать наработки, мои и моих штабистов.

— Наполеон хочет успеха в войне, он ему нужен для дел политических, а новый командующий французской армии генерал Пелисье, очень хочет получить маршальский жезл. Виктории и Пальмерстону тоже нужно показать положительный результат войны. И для всего этого им нужно взять Севастополь. Поэтому будет штурм, и не один. Тут руку поднял Барятинский, я посмотрел на него разрешив говорить.

-Ваше императорское величество, по последним данным, полученным от пленных. У союзников ходят упорные слухи, что у Пелисье, после сведений о поражении в Керчи случился удар. Он уже несколько дней не появлялся в войсках, -сообщил он. Это новость вызывало радостное оживление у всех.

— Спасибо, Александр Иванович. Если, это так, то это нам на руку, — сказал я. И продолжил:

— Пока он придёт в себя или назначат нового командующего у французов, пройдёт время. А оно пока работает на нас.

— Ключевая точка, обороны Севастополя, Малахов курган. Что его взять противнику необходимо занять, столь успешно созданные Камчатский люнет, Волынский и Селенгинский редуты. Если они не будут заняты, шансы взять Малахов курган, и Южную часть Севастополя, резко уменьшаются, — говорил я.

-Люнет, редуты, курган надо всемерно укрепить. Всем что уже наработано здесь, так же новинками. Сил и ресурсов для этого жалеть нельзя, — и выразительно посмотрел на присутствующих.

-Я надеюсь, господа, что армия и флот в деле защиты Севастополя нашли общий язык, и окончательно стали соратниками, в общем, для всех нас деле, — произнёс я установку, надавив голосом и взглядом.

Далее мною было озвучена идея от том, что по опыту Керчи надо сделать артиллерийские буксируемые плоты, установить на них мортиры, корабельные, армейские, чтоб обстреливать левый фланг позиций союзников, и прикрывать огнём Волынский и Селенгинский редуты. На северном берегу у Инкермана установить батареи 18-ти, 24-х фунтовые орудия или 1 пудовые единороги. Дальность у них три с половиной или три версты, достанут до редутов и вглубь позиций противника. Для лучшей корректировки огня установить на батареях вышки.

Для прикрытия Камчатского люнета на высотах Южной бухты установить батарею ... из 3-х пудовых береговых батарей и довести их дальность свыше трёх верст. Или хотя бы 1-пудовые единороги. Таких единорогов в береговой обороне Севастополе было 166 единиц, полупудовых, 34-е. 3-х пудовых пушек, 28-мь, 5-ти и 3-пудовых мортир столько же. Я не предлагал оголить береговую оборону, но, то, что флот противника вновь не полезет в бой с береговыми батареями, я знал точно. Эти орудия, корабельные 3-х пудовые мортиры, пушки, карронады переделанные в мортиры, доставленные из крепостей и армии осадные 5-ти и 2-х пудовые мортиры, пудовые и полупудовые единороги должны помочь достичь относительного паритета по тяжёлой артиллерии с союзниками, по крайней мере, в наиболее важных точках обороны. Мортиры и единороги ставить на закрытых позициях. Линию обороны, город и окрестности севастопольцы и так знали на зубок.

Бог войны в Севастополе с русской стороны должен стать воистину Перуном, чтоб громить противника ещё лучше. А в помощницы ему будут приданы ... ракеты. Чтоб не скучно было ему, и супостатам. Так кстати, Тотлебен, и сделал, не очень сильные укрепления Севастополя, а других бы и не успели сделать, насытил артиллерией. А теперь надо просто напичкать.

Гарнизон Севастополя должен был и дальше зарываться в землю. Как можно глубже, и больше.

-Чем глубже зароется солдат в землю, тем больше шансов у него туда не попасть раньше срока самому, а отправив туда противника, — пошутил я в мягком варианте солдатского юмора. Шутка прошла, серьёзные лица членов совета смягчились, некоторые слегка улыбнулись.

Для солдатосбережения путём зарывания в землю, огромным подспорьем стал Керченский железноделательный завод. Да, железо как мне объяснили было не очень хорошее, из-за фосфора, влажности руды. Но, оно было, здесь в Крыму рядом. А сотни мобилизованных кузнецов, мастеровых, инженеры, мастера и бригады рабочих с Луганского завода, заводов Мальцева и Баташева, Питера, Урала, с марта месяца раскручивали маховик производства, превращая Керченский завод в крупное предприятие. Павел Обухов, Василий Пятов были тоже в Керчи. Нечего им в такое время сидеть на Урале и в столицах. Вот они то точно из Керченского завода, если не конфетку сделают, то, точно леденец. Особенно с возможностью привлекать любые силы и ресурсы для этого. Я их знал как металлургов, но, молодой, да ранний Пятов, оказался ещё и знатным механиком. Уехав с Урала учиться в Питер, Пятов не смог попасть в учебные заведения, кому там нужен, бывший углежог. И поступил в услужение к опытному часовому мастеру. Там быстро проявил свои таланты, и стал конструировать новые модели часов. Способности Пятова стали известны профессору Б. С. Якоби, он взял парня к себе в лабораторию на должность 'первого рабочего при опытах'. И тот проработал у него несколько лет, получив огромный опыт, заряд на будущее и прикоснулся к академической науке.

И корни у Обухова и Пятова были одни, они оба знали и работали с великим Аносовым, в Златоусте, и были друг с другом знакомы. Хотя статус у Обухова был, конечно, на то время был выше.

Во время посещения завода, я не раз с ними говорил, обсуждая проблемы и задачи завода. Во время третьего визита, глядя на них я спросил:

— Война закончится. И после неё готовы ли вы, господа металлурги, инженеры, утереть нос, англичанам, Сименсу, Круппу ?

Обухов и Пятов само собой посмотрели на меня вполне выразительно, чем обычно.

-Тем более, вы, Павел Матвеевич, это уже раз сделали. Ваши кирасы лучше крупповских, — смазал я пряник сгущенкой.

-Благодарю вас, Ваше императорское величество, за высокую оценку моих усилий,— ответил Обухов.

-России после войны нужны будут десятки, сотни, металлургических, машиностроительных заводов, фабрик. Тысячи верст железных дорог, мосты, паровозы, вагоны. Винтовки, пушки, корабли. А это всё металл, чугун, железо и прежде всего сталь! ,— продолжил я, рисую себе и им будущее.

— Вот я вас и спрашиваю, господа, технари и организаторы производства. Сможете ли, вы, каждый из вас, создать и запустит хотя бы по паре заводов, которые будут в раза два, три, больше, чем самый большой завод на Урале или Александровский?,— спросил я, с хитрой улыбкой. Она была честная. Без притворства. Это был не сложный, но, проверенный, дающий результат, педагогический приём, — 'на слабо!'

Среди, учеников, конечно, он не всегда работал, особенно с современными детьми. Я им так и говорил, прежде всего студентам и старшеклассникам: 'Вы поколение соплежуев !' "Это как !?",— был в ответ вопрос. "Сначала вы сопли распускаете, а потом их жуете',— отвечал я им. Кто молча занимал позицию 'сам дурак', кому был по фигу, лишь бы быстрее звонок. Но, были и те, кого цепляло, по хорошему. Увы, их, как и положено было немного, но, были.

В этом плане Обухов, Пятов, Путилов, Мальцев, Нобели, Баташевы, Бенардаки, Сибиряков, и другие им подобные люди, были из одного теста, одного поля ягода. Они были для меня беспроигрышным вариантом в плане 'на слабо'. Они пробьют не только кирпичные стены, а, железобетон, состояния, жизнь положат, но, докажут, что им 'не слабо'. И, что важно многие из таких людей делали это часто не ради денег, хотя и от них не отказывались, и не ради своих амбиций, а ради ... Отечества !!! Ну, разве я могу это не поддержать ? Да, всем чем только возможно, раз я здесь. Ещё и с возможностями демиурга. Но, сначала я должен был услышать их ответ. Хотя и я так знал, какой он будет. Обухов как старший ответил первый:

— Я готов это сделать.

— И я смогу,— с волнением в голосе ответил Пятов. Что мне ещё в ответ могли сказать суровые, настоящие люди дела с Урала.

-Что ж, господа. На слове я вас ловить не будут. Верю, что раз вами сказано, значит, вами будет сделано. Со своей стороны обещаю вам свою всестороннюю помощь. Но, знайте, вы, будете не одни такие. Россия огромна, и нужды её соответствующие,— был им мой ответ.

Теперь после удержание Керчи, вскоре обещали запустить паровые машины, прессы, тигельную плавку, чтоб дать хорошее железо и сталь, и изделия из них. Заложили новые домны. И уголь Донбасса был рядом.

Поэтому завод по нарастающей давал шанцевый инструмент, гвозди, скобы, крепёжные изделия, немного проволоки, прутья, полосы и листы из железа, корпуса ручных гранат, противопехоток, заготовки для броников. Пусть они из железа, но, пулю на излетё, по касательной, осколки, камни, штык они выдержат. Солдат будет цел или относительно цел, сохранит или быстро восстановит боеспособность.

-Флот отдал старые корабли и лес для блиндажей, перекрытий окопов, переходов и других укреплений, дров ?,— спросил я Тотлебена и Нахимова.

-Так, точно, Ваше императорское величество, -дал Нахимов ответить Тотлебену.

-Бетон начали использовать?

— Провели испытания, сделали заливки на ряде позиций,— был ответ.

-Если есть возможности, ещё шире используйте бетон,— дал я указание.

Далее пошла речь о минных полях, инженерных заграждения нового типа, управляемых фугасах. Все эти ещё неблагородные варианты ведения войны, у присутствующих не вызывало отторжения. Война, она быстро меняет отношение к способам её ведения. Она такая. Только, когда речь пошла об огнемётах и напалмовых фугасах, на меня посмотрели более внимательно. 'Ничего себе ! Мы станет это применять !?', можно было бы услышать восклицания и вопросы в молчании военных.

— Да, господа, я, считаю, что использование такого оружия допустимо,— не дожидаясь вопросов вслух, ответил я.

-Не все тут наверно знают, что англичане применили против Одессы бомбы с ядовитым веществом. И, продолжают разрабатывать планы с отравляющими веществами против Севастополя, для Балтики, -просветил я, тех кто не знал этого.

-И европейский Копенгаген, англичане спокойно обстреливали зажигательными ракетами Конгрива.

-И они это делали в обоих случая против мирного города. И вряд ли при этом испытывали душевные терзания,— уточнил я.

-Здесь же идут масштабные боевые действия между армиями. И огненные смеси в войне испокон веков использовались всеми кто их имел. Византия греческим огнём жгла и арабов и русов. Так, что пусть и европейцы вкусят, эту забытую новинку. Мы же, отчасти, наследники Византии. Работы по созданию огнемётов уже идут. И оставьте разрешение дилеммы 'можно или нельзя', воинам слова и пера. Нашим славным бумагомаракам и щелкопёрам. Они не менее талантливо, чем их европейские противники докажут, что 'можно', в ответ на их 'нельзя', -дав историческую справку, и показав, что война идёт и на страницах прессы, закрыл я огнемётную тему.

После этого вновь вернулся на землю, в окопы. Я потребовал, что на ключевых укреплениях их гарнизоны были полностью укрыты в блиндажах, ячейках, перекрытых окопах. Как и проходы, ведущие к ним. Роты и батальоны гарнизонов, люнета, редутов, других ключевых позиций, должны быть полного штата, а не урезанные. Как и резервы для их усиления. Все офицеры, солдаты гарнизонов важнейших укреплений должны иметь полный комплект защитного снаряжения. Железные щиты для стрелков и расчётов орудий дадут им защиту, и возможность дольше и уверенней вести стрельбу.

Для того, чтобы приучить к каскам и броникам я пошёл на хитрость. По моему распоряжению были изготовлены комплекты для Нахимова, Барятинского, Тотлебена, других руководителей обороны Севастополя и армии с генеральскими эполетами. Каска, броник с рукавами и юбкой из кольчуги. Штурмовой вариант. Всё из стали. И весило это всё немало, больше пуда точно. В этом и только в этом они теперь могли появляться на передовой. Пример для остальных, раз, и, два, может таскать на себе кучу металла заставит их лишний раз не бывать на передке. И ловить там пули и ядра. Тем более, что далеко не всегда в этом есть необходимость.

Помимо защиты офицеров и солдат гарнизонов укреплений, будет в разы усилена их огневая мощь. То есть каждый боец должен успеть сделать в идущего в атаку противника несколько выстрелов. Для этого их арсенал должен был быть увеличен кратно. Винтовка и два — три ружья, источник для этого старые, но, исправные ружья, трофеи которые вскоре доставят из Керчи, пистолет, может два у каждого бойца, у офицеров револьверы. Мушкетон, лучше два на взвод, ручные гранаты и мортирки , с ружейной картечью и гранатами а-ля лимонка. Плюс к этому легкие орудия , уж разок, другой, бабахнуть в супостата успеют. Заряд дальней картечи шестифунтовки имел пуль, 41 шт., ближней 99 -ть. Обязательно в кого-нибудь угодит.

Комбинированные заграждения, то есть минно-взрывные и невзрывные заграждения, огневое воздействие, в идеале должны были останавливать, или как минимум сбивать темп и ударную силу первой атаки, которая, как правило, бывает самой мощной. Это снизить собственные потери, и даст время для подхода подкреплений. А если дело все-же дойдёт до рукопашной, то броник, каска, наручни, перчатки, тесак, могут помочь выстоять, если противника будет больше. И к моменту штурма люнета и редутов там должно появиться, несколько забытых вундерваффе.

Первое, в лице детей степей. Башкиры, казахи, калмыки. Они будут выполнять роль автоматчиков. Умелый лучник за минуту может прицельно выпустить до двух-трёх десятков стрел ! Пусть даже треть из них попадут в цель, и целый взвод выпадает из атаки и боя. Если придётся в рукопашную, то пика, сабля, ножи, ими степняки владеют хорошо.

Второе, так же протоавтоматчиками станут бойцы с улучшенным воздушками Жирардони. Они могли делать до двадцати выстрелов в минуту. Для 1855 году очень не слабо.

Третье, сделали, что-то типа шметилловского пулемёта времён русско-японской в обороне Порт-Артура или многоствольной картечницы. Шесть кавалерийских ружей скрепленные между собой на поворотном станке, и устройством спуска, чтоб бить залпом. При испытаниях такая штука, пулями и особенно картечью, показывала неплохую эффективность по живой силе противника. Но, перезаряжать не быстро, хоть и ружья брались специально с короткими стволами.

Для того, что это всё сработало близко к максимуму, гарнизоны ключевых укреплений и резервы для них, необходимо формировать из самых опытных бойцов полка и дивизии. Увы, но, там нужны лучшие. Принцип римского легиона, к сожалению здесь нельзя было реализовать. Это можно было считать четвертым.

-Теперь, господа, о том, как обороняясь, мы будем наступать, и заставлять обороняться противника,— перешёл я ко второй части совета. И начал свой монолог:

— Федюхины высоты и Гасфортову гору мы удержали. Значит, угроза нашего удара на Балаклаву вновь сохраняется. Французам на это в целом плевать. Они снабжаются с Камышовой бухты, а Сапун-гора прикрывает их с тыла. А вот англичане, сардинцы и турки с Балаклавы. И пока мы стоим на высотах и горе, им оттуда угроза. И её они будут конечно ликвидировать. Без этого штурм Севастополя невозможен, плюс фактор Балаклавы.

-Без больших потерь нас оттуда не выбить, это союзники уже уяснили на примере Севастополя. Его защитники им это объяснили доходчиво. Поэтому я уверен, что против высот и горы они применят тяжёлую артиллерию. С Сапун-горы, которая выше Федюхиных высот, и Семякиных, противник будет давить нашим позиции огнём. Я подошёл к карте и показал высоты и направления.

-Поэтому, как только мы увидим, что в ход пущена тяжёлая артиллерия. С Федюхиных высот войска уйдут,— сказал я.

-Да, господа, уйдём,— повторил я, ловя на себе взгляды — вопросы.

-Нам не нужны бесцельные потери.

-Да, подкреплений стало больше. И будет ещё больше. Пришли две дивизии с Южной армии. Идёт из России гвардия и гренадеры, полк морской пехоты с Балтийского флота, батальоны с крепостей и ополчения. Через несколько дней из Керчи подойдут гвардия, гренадёры, Азовский полк, Православная дружина,— обрисовал я картину собравшимся. Она явно им была по душе.

У России были резервы для Крыма, но, в той истории их держали на Балтике, Польше. Паскевич и столичные стратеги сидели на них как собака на сене. Плохо стратегическая разведка работала до войны и во время неё. Не знали военный потенциал Франции и Англии. А он то не очень и велик был у них. Нет, народу для армий они могут набрать много, но, это будут ещё не солдаты, а просто армия. Из новобранцев надо ещё сделать солдат. Обучить, вооружить, экипировать, заставить погибать в бою, но, выполнить боевую задачу, доставить и снабжать. Это же время и, что более важно деньги.

А у России есть именно солдаты, причём многие с боевым опытом. И по 1854 году можно было уже думать, что бриты, будут действовать и дальше как пираты. Пришли, ударили с моря, ушли. Вглубь они и не собирались лезть. Французы тоже. Имели уже опыт. Нет, надо держать сотни тысяч штыков там, где десанта не будет, а только разговоры о нём. Для того, чтоб там и стояли без дела дивизии и корпуса. С болтунами на такие темы, и находками для шпионов вообще, уже начали разбираться жандармы, и КГБ, СВР, ГРУ, разведка флота. Правда, все эти грозные аббревиатуры для моего времени, ещё пребывали в состоянии зачатия. Но, лиха беда начало. Война для них отличный зачинатель и учитель. И у них всё впереди, чтоб стать тем, кем они стали там в будущем.

С Польшей понятно, надо было её армией во главе со светлейший князь Варшавским, графом Иваном Фёдоровичем Паскевичем-Эриванским придавить. Уж кто, кто, а он то умел усмирять и подавлять. Поляки это на себе ощутили во время последнего мятежа. Поэтому в Польше нужен был именно Паскевич и русские корпуса. Чтоб поляки даже пукали шепотом. И, австрияк сдерживать. Паскевич разгромил венгров в 1849 году, а они в свою очередь люлей отвешивали австрийцам. Вполне доходчивая логическая цепочка.

Но, я то знал на 100500, что десанта не будет на Петербург, и Австрия не вступит в войну. Поэтому и пришлось Паскевичу в письмах объяснять свой вариант маневра резервами, и в приказами заставлять его, отправлять в Южную армию и Крым войска, запасы, тяжёлую артиллерию с крепостей. Обиделся на меня старый вояка, перестал мне письма писать. Но, то, что я от него требовал, уже выполнял, без изложения своих мыслей по поводу моих приказов. Понимал момент, что не время дуться, в отставку не стал проситься. За, что ему большое спасибо. Для воздействия на Польшу и Австрию он бы просто незаменим. Горчаков, командующий Южной армией, просто брал под козырёк, и выполнял. Молодец. Кстати, это школа Паскевича. Так, что и за это ему поклон.

Командующий Северной Армией генерал Ридигер, уже мною лично был на нескольких встречах отшлифован, причём в первый раз, так, что даже побледнел. Но, стерпел мою резкость. И стал во мне сначала видеть Верховного главнокомандующего, а уже потом начинающего императора. В итоге, генерал Ридигер, оказался очень дельным мужиком. Уже на третьем докладе, он просил у меня разрешения предоставить мне записку о войне, проблемах, недостатках в армии, и главное меры как с этим разгребаться. Наверно увидев, что многие моменты по войне, армии, я вижу и делаю не так как принято здесь в 1855 году, и сделал свой ход. Я только 'за', поддержка таких людей дорогого стоит. Ведь новшества надо не только пинками заставлять вводить, но, и через таких людей как генерал Фёдор Васильевич Ридигер.

Брат, великий князь Константин, идею по формированию на Балтике усиленного полка морской пехоты, и отправки его в Крым воспринял спокойно. Морпехи, тренд то ой как перспективный. Имей в Петропавловске гарнизон в своём составе роту морской пехоты, и поражение союзников там было бы ещё существенней. И иметь на борту капиталшипа взвод или два морпехов тоже неплохо. Отряд кораблей и тем более эскадра, с морпехами плюс десант с кораблей, может ставить раком не только порты, но, и отдельно взятые страны. История показывала это, и здесь уже не раз. Так, разве может быть мореман, великий князь Константин, быть против морпехов ?

В общем мытьём, катаньем, приказами, морально-волевым фактором с моей стороны, снятием с должностей, понижением в звании, отправкой под арест и следствие за несвоевременное выполнение приказа и халатность, ряда лиц, причём и генералов, я заставил военную машину России проводить операцию 'Рокировка'. Поэтому дивизии, полки, батареи двигались в Крым и на Кавказ. Вооружение, боеприпасы, порох, амуниция, запасы, медикаменты и многое ещё чего двигалось в сторону главного театра военных действий Крымской войны, в Крым. Чтоб воевать там, а не лежать в арсеналах и складах.

-Уйдём с Федюхиных высот, как только противник начнёт по ним бить тяжёлой артиллерией,— повторил я .

-Пусть потаскает её туда сюда. Это дело не одного дня. А Севастополю от этого только легче будет, — сказал я глядя на Нахимова.

— А вот Гасфортову гору, надо удержать, во, что бы ни стало. С неё, Телеграфной горы и Инкермана будет угроза Федюхиным высотам и Балаклаве. И горы выше высот, с них можно будет и двенадцатифунтовками доставать противника, и вести за ним наблюдение. -Кроме этого, будет необходимо занять высоту южнее Гасфорта и восточней самой Балаклавы. Она высокая, больше двухсот саженей. И с ней, господа, открывается вполне приличный вид на ... Балаклаву !, — с подъёмом в голосе сказал я, показал это на карте. Среди офицеров началось оживление. Я же продолжил:

-Артиллерию туда затащить трудно. Но, это и не нужно. Даже восемнадцатифунтовка с её дальностью в три с половиной версты не достанет до Балаклавы. Но, ракеты, до неё достанут. У четырёх дюймовой ракеты, с 10-фунтовой гранатой дальность, четыре версты и сто саженей, у зажигательной столько же. После этого у многих в глазах возникло удивление. Народ был явно не в курсе ТТХ фейерверков, наверняка, так в армии называли ракеты, и считали их так, баловством.

-Установить на этой горе ракетные установки, и доставить ракеты не так трудно, как артиллерию. Станки для них весят около четырёх пудов, и их можно перевозить на лошадях.,— вводил я дальше в курс дела собравшихся.

— Представите себе залп с двадцати станков сразу. Севастопольцы уже видели это у себя. Сотни, 10-ти фунтовых, зажигательных ракет ударят по тесной Балаклавской бухте. А, там стоят на выгрузке — погрузке десятки судов англичан,— сказал я, и взял паузу, чтоб военные каждый в силу своего воображения мог представить себе картину. И сам тоже предался этому действу. Залп за залпом, десятки ракет, раз за разом уходят в сторону противника. И вот уже начинает подниматься в небо дым от разгорающегося пожара, слышаться взрывы. Стемнело, и в темноте полыхающий пожар в порту, освещающий сколы сопок, отражающийся в воде бухты особенно красив. Лепота !!!

Да, такую картину я себе рисовал не раз. Надо Айвазовского сюда вызывать пусть запечатлеет это, помимо фотографии и своей кистью. Типа 'Уничтожение английского флота в Балаклаве', 'Гибель флота Англии в Балаклаве'. Осталось дело за малым, воплотить планы в жизнь.

Наверно, проще всего было Павлу Степановичу Нахимову. Он в Наварине и Синопе видел, как горит и взрывается флот, пылает город. Ему и воображать не надо, он это видел сам, и дважды был участником и организатором локального Апокалипсиса для турков. В третий раз может и не увидеть, но, организовать точно не откажется, тем более для англичан. Знаю точно, с душой подойдёт Павел Степанович к этому процессу.

— Ваше императорское величество, предлагает окружить армии союзников от Севастополя до Балаклавы, — начал возвращать на землю военных Барятинский.

-Тем самым заставив их создавать против нас линию обороны и для этого отвлекать силы от Севастополя. Ведь не обязательно наступать, можно только угрожать, и держать противника в напряжении, -говорил теперь он. В переписке мы с ним обсуждали мои идеи.

-Да, для этого мы должны будет увеличить протяжённость и своих позиций. От горы Гасфорта до моря около шести вёрст. Но, прибывшие и идущие подкрепления позволяют это сделать. Условия для обороны с нашей стороны неплохие, дикая местность, преобладающие высоты, крутые склоны с кустарником, со стороны же противника равнинный ландшафт. Атаковать и тем более сбить оттуда хорошо укрепившиеся войска будет крайне трудно. Для действий в гористой местности с Кавказа уже идут два батальона отборных солдат, здесь на месте уже формируются ещё шесть горных батальонов, батареи горной артиллерии. Чтоб на их основе создать горные стрелковые полки. К укреплениям на высотах проложить хорошие дороги, устроить склады, лагеря для войск и резервов. После этого я вновь взял слово.

-Этим займется в основном ополчение. В массе своей оно как боевая сила во многом уступают регулярным войскам, но, пользу могут принести в плане устройства укреплений, дорог, мостов, и прочего. Это позволит нам поберечь силы солдат, чтоб они их накопили для боёв.

-Но, перед нашим наступлением, Крымской армии и Севастополю предстоит выдержать и отразить штурмы Гасфортовой горы, Камчатского люнета, Волынского и Селенгинского редута, на других участках обороны. Для этого её, оборону надо укрепить. Поэтому сейчас опираясь на опыт Керчи, поговорим как именно. Так, что, Эдуард Иванович, — обратился я к Тотлебену, — будьте внимательны.

-Мы, попробуем даже, вас, и ваших инженеров немного удивить и подучить, -говорил я в немного шутливом тоне.

— Я, весь внимания, Ваше императорское величество, — ответил Тотлебен, в принципе другого он и не мог сказать.

— Перед ключевыми укреплениями вам следует создать минно-взрывные и невзрывные заграждения в несколько эшелонов. И взяв лист бумаги начал рисовать схему.

— Первый, в дальнем предполье. Ставить сигнальные ракеты, и вот такие, противопехотные мины.

И подойдя к соседнему столу, откинув ткань, я указал на нажимную мину в деревянном корпусе, осколочную а-ля Ф-1, чугунную и стеклянную. Они были в нескольких экземплярах. Все подошли к столу и начали их рассматривать, брать в руки. Я в двух словах объяснил принцип установки, и в этот момент я наблюдал за Тотлебеном, он держал мины в руках, и через несколько секунд в глазах загорелся огонёк, и он слегка улыбнулся. Понравилось. Ещё бы не понравилось. Петру Петровичу Гарднеру однокашнику Тотлебена , который стоял рядом с ним, и уже испытал их в деле, мины были более чем по вкусу.

— Второй эшелон,— продолжил я, и нарисовал его на листе. Все вновь повернулись ко мне.

-Это известные всем чеснок, рогатки, ямы, фугасы, а вот и новинка, колючая верёвка, потом будет проволока, и паутина. И предложил всем выйти во дворик. Там стоял подготовленный фрагмент колючки и паутины в реальном масштабе.

— Смелее, господа, подходите, смотрите, примеряйтесь,— пригласил я к действию, дав несколько минут на это.

— В заграждениях так же можно установить противопехотные мины. А вот перед колючкой и паутиной со стороны наших укреплений будем устанавливать другие мины. Прошу вернуться в зал, — громко сказал я, и офицеры как примерные ученики, быстро вновь окружили меня полукругом. Когда им ещё сам император, будет экскурсии с разъяснениями проводить.

И, откинув очередную ткань, показал их ... МОНку. В корпусе и разрезе с поражающими элементами, проводами. Точнее нечто похожее на МОН, изготовленную на заводе в Керчи. Подошли. Смотрят. Тишина.

— Они, управляемые, господа, — прервал я паузу.

— Их можно подрывать в нужный момент с помощью гальванической батареи. В сражении у Керчи такие фугасы внесли немалый вклад в достижение победы. Эти мины более эффективные за счёт своей формы. Проведённые полевые испытания это показали. Пришла пора проверить на противнике, — объяснил я. И продолжил:

-Третий эшелон, перед позициями вновь из рогаток, ям, противопехотных мин, колючки, паутины. Второй и третий эшелоны должны быть в зоне нашего артиллерийского огня, бомбами, картечью и ружейным огнём. И нарисовал это на схеме. -Четвёртый, уже перед самыми позициями, это не взрывные заграждения, в зоне досягаемости ручных гранат.

— Всё это должно притормозить движение противника, что даёт время для подготовки отражения атаки, подхода резервов. Нанесёт ему потери, и может остановить его. Даже французов, с их avec leur célèbre fureur française ! И если всё же противника, всё предложенное не остановит, он дойдёт, и сможет ворваться на наши позиции, то это будет уже без кратного превосходства в живой силе. И вот здесь и должна сработать отлаженная система отражения атак и штурма. Его уже должен ждать пятый эшелон ... штык, приклад, и главное подошедшие подкрепления. Но, я думаю, мины, колючка, насыщение гарнизонов укреплений огневыми средствами, поддержка тяжёлой артиллерии, должны сработать. Керчь это показала. У вас, севастопольцев, опыта в подготовке противоштурмовых укреплений ещё больше. Но, век живи, век учись ! Поэтому саперы керченцы, обучат новинкам, поделятся опытом. И вы, сообща, сможете ещё с большей пользой применить проверенные средства, приёмы, добавив к ним новинки. Я, уверен в этом. Обозы с сапёрами, минами, порохом, оборудованием уже скоро прибудут в армию и Севастополь. В его гарнизоне и армии необходимо дополнительно отобрать офицеров, унтеров, солдат, матросов, подходящих для минного дела, обучить азам. Сапёров, минёров теперь понадобиться ещё больше.

А о напалмовых фугасах я умолчал. Всё равно их ещё нет. Появятся, в приказном порядке будут использовать

-Кстати о резервах, -вспомнил я свою мысль. И обратился к Барятинскому.

-Александр Иванович, часть драгун следует перевести в пехоту. Сформировать из них два батальона с резервной ротой. Довольствие и жалование оставить своё. Он молча кивнул в ответ.

На этом я закончил свой очередной монолог. Объявил перерыв в совещании, и пригласил всех на обед. Что само собой вызывало оживление в рядах участников совещания. Во-первых, обед с императором за одним столом, это оценивалась как своего рода награда, во-вторых, всё реально проголодались. У самого в животе уже урчало, у Нахимова с Тотлебеном кстати тоже. Всё равно и там будем, и будут говорить о делах. Перед тем как сесть за стол, всех заставили тщательно вымыть руки. Этот процессом контролировал, Николай Иванович Пирогов, в силу свой должности и специальности. Правда, в шутливой форме.

За столом как и было положено прозвучал тост за императора, его поднял и озвучил по статусу князь Барятинский, генералы, адмиралы, полковники, офицеры не хуже солдат, грянули троекратное 'Ура !' После того как я сам и остальные немного подкрепились, в ответ озвучил свой тост. Встав и держа в руке бокал с вином, громко в полной тишине сказал:

— За русскую армию и флот ! За русских офицеров, солдат и матросов ! Мы, русские, с нами, Бог ! За Россию ! За победу ! Ура !!!

'Ура !!!', ударило троекратно в ответ, так, что задрожала, зазвенела сервировка стола, с потолка, что-то посыпалось. А Бахчисарайский дворец окончательно проснулся, и начал вспоминать, что это 'Ура !!!' он уже когда-то слышал.

После обеда был объявлен получасовой перекур. После него, пока было хорошее освещение сделали общую фотографию участников совещания. Про фотовспышку я вспомнил ещё в Керчи, видя как фотографы гоняются за светом. Магний там вроде использовали, потом и ламповую сделают.

После фотографирования совещание разделилось на две площадки сухопутную и флотскую. Первой занялся Барятинский, там должны сделать свои доклады Н.И. Пирогов, по вразумлению отцов-командиров по медицинской части, затем в дело вступят керченцы. Полковник Карташевский доложит про огонь по квадратам, улитке, управлением огнём артиллерии по опыту сражения у Керчи. Уже вполне матерые минёры, штабс-капитан Боресков, поручик фон Крут, офицеры саперов лейб-гвардии и гренадёров, об управляемых фугасах, противопехотных минах, опыте их установки, так же о колючке, паутине и другом. Они это сделают лучше, чем я. А потом их ждал штурм ..., но, пока мозговой. Раз все собрались вместе и заряжены на результат. Он будет точно. Здесь же собрались лучшие офицеры русской армии. Оставив Барятинского во главе этой рабочей группы, я взял на себя моряков. Были у меня мысли, идеи для них.

— Господа, 'Тамань', 'Эльборус' добились успеха, -начал я разговор с Нахимовым, Истоминым, Бутаковым, минёрами с Балтики, флотскими офицерами из Севастополя, после того как мы перешли в другой зал.

— Они нанесли противнику немалый урон, и показали, что русских флот способен это делать, несмотря на их подавляющие превосходство на море. В сражении за Керчь флот, представленный воссозданной Азовской флотилией, сыграл важную роль. Была одержана чистая победа над союзниками, и прежде всего британцами. Если я не ошибаюсь, то в этом веке именно на море они не терпели поражений. Так, что с почином нас, господа ! Курс взят верно, его надо 'так держать' и дальше ! И вот какие действия флота видятся мне, — закончил я увертюру, и перешёл к основной части, при этом шагая по комнате, и смотря все ли меня внимательно слушают. Смешно, конечно, чтоб тут императора не слушали внимательно. Но, профессиональная привычка, однако.

-Несмотря на малочисленность и слабость сил. Флот может атаковать. Кстати надо узнать у адмирала Метлина, что из себя представляют захваченные пароходы. Про скорость в первую очередь.

-Владимир Иванович, составьте запрос в Николаев. Я подпишу,— обратился я к Истомину.

-Так же подберите кандидата на должность начальника штаба флота,— посмотрев на Истомина и Нахимова, поставив им ещё одну задачу.

— Из Николаева эту должность трудно исполнять. Адмиралу Метлину и без этой должности забот хватит. И как можно быстрее.

-И, так. Атаковать, господа моряки, мы будем ... Балаклаву и Камышовую бухту. Да !!! Не удивляйтесь. Именно так. Бить в самое больное место, и там где не ждут удара. Удивить — значит победить !, — говорил я с подъёмом, глядя на их всё же удивленные лица.

-Наносить удары одновременно, но, из разных мест. Из Керчи по Балаклаве, из Севастополя и Очакова по Камышовой,— говорил я, показывая их на карте, и направления ударов из них. И после это изложил свой план. Он в набросках был таким.

Корабли Азовской флотилии, Керченский отряд, должен заминировать вход в Балаклавскую бухту. Это программа минимум. Если будет возможность, атаковать суда противника в самой бухте. Артиллерией, ракетами, шестовыми минами, может греческим огнём. Это максимум. Для этого из состава флотилии подходили следующие пароходы: троица тип 'Могучий', винтовые, 415 тонн, 14 узлов;

'Колхида', колесный, 450 тонн, 10,5 узлов; 'Анапа', 677 т, около 10 узлов;

Аргонавт, винтовая шхуна, 300 тонн, около 10 узлов;

'Бердянск', 'Таганрог', колёсные, 263 т, 10-11 узлов.

Из Николаева, соответственно Очаковский отряд, в Камышовую должен прийти в составе 'Тамань', 'Эльборус', и желательно ещё два -три парохода из трофеев. И отработать программу максимум против уже французского флота.

Из Севастополя, одноименным отрядом, по французам тоже должен быть нанесён визит. Для это отобрать и подготовить подходящие для это пароходы из имеющихся там.

И, чётко озвучил, что, флот должен одновременно нанести удары с армией. По Балаклаве это точно. Чтоб достичь максимально эффекта от совместной операции армии и флота. Особенно если брать во внимание возможный удар армии по Балаклаве, с целью её занятия и уничтожения там сил и запасов, британцев, сардинцев и турок. Это уже стратегическая операция, которая может реально переломить ход войны в пользу России. Но, о таких планах я пока морякам не сообщил. Об это знал пока только я, Барятинский и Милюков. В силу своих должностей.

— Скажите, мне Павел Степанович, возможно, организовать и провести такую операцию имеющимися в нашем распоряжении силами ?,— спросил я самого опытного моряка русского флота в плане подготовки и воплощению в жизнь морских операций.

-Трудно, Ваше императорское величество. Но, думаю, возможно. Тем более как я понимаю, вы рассчитываете на фактор неожиданности,— ответил мне Нахимов.

-И, Ваше императорское величество, в составе Дунайской флотилии и в Николаеве есть пароходы вполне способные действовать на море. В частности 'Дунай', 'Дарго' в Николаеве. Они могут усилить, Очаковский отряд. Порадовал меня появившимися подкреплениями адмирал.

-Это очень хорошо, Павел Степанович, спасибо вам, за вашу память, — радостно сказал, и похлопал по столу рукой от удовольствия. — И да. Вы правы, насчёт неожиданности. Успеха 'Тамани', 'Эльборуса', поражения под Керчью, думаю мало, для того, что союзники начали всерьёз опасаться действий русского флота в Чёрном море. Надеюсь, они воспримут это как эпизодические неудачи на общем фоне своего господства . Этим мы и должны воспользоваться. Второго такого случая союзники нам уже не дадут. За одного битого уже двух не битых дают,— сказал я в ответ. Моряки со мной в этом моменте согласились.

-Что ж, раз такая операция возможна, то ваша задача, господа, моряки всестороннее её продумать и подготовить. Синхронизация действий отрядов, глубины, течения, приливы — отливы, ориентиры на берегу, опознание 'свой — чужой', подготовка кораблей и экипажей, отработка действий, и многое другое. Тем более это можно сделать и в Керчи, лимане и бухте Севастополя. -От успеха этой операции, как вы, понимаете, будет зависеть судьба Севастополя, флота. И, несомненно, она положительно скажется на ходе войны, в общем. А значит и на судьбе России, сейчас и в будущем,— нагрузил я моряков ответственностью, и надеюсь ещё больше замотивировал.

— Теперь, господа, я раскрою карты, и выложу наши козыря, которые должны будут бить тузы союзников ... морскую и шестовую мину,— сказал я, и начал показывать эскизы самих мин, и в связке с их носителями.

Так же были готовы наброски по установки мин с кораблей с теми дополнениями, которые я внёс. Тележки -якоря, дорожки или рельсы для них, минрепы на заранее выставленную глубину. Везут уже в обозах это и готовые мины в Севастополь и Николаев. Лучше один раз увидеть и пощупать, чем сто раз услышать. Под конец разговора я ещё раз вернулся к артиллерийским плотам.

-Павел Степанович, Владимир Иванович, плоты для мортир нужно сделать и испытать в кратчайшие сроки. Чтоб в нужный час были готовы к действиям. Они в Керчи себя хорошо показали против флота, надо их использовать и против берега. Будут выполнять роль подвижных батарей. Сил и средств на них, как впрочем и на всё остальное не жалеть. Орудия должны быть на поворотной платформе, что не ворочать плот. Это, касается и тяжёлых орудий на сухопутном фронте, которые стоят или будут стоять на закрытых постоянных позициях. А ещё лучше, чтоб орудия можно было выкатывать на позиции и закатывать в укрытие в случае обстрела вместе с расчётами, — отошёл я в сторону от морской темы, хотя и не совсем. Севастополь главная база флота на Чёрном море. Так, что тут всё про флот или около него.

После этого я оставил моряков, которые сразу же устроили мозговой штурм после моего ухода. Модератором это рабочей группы выступал адмирал Нахимов, который, как и все моряки за время обороны Севастополя, конечно, очень сильно соскучился по действиям на море. И если в них не удастся лично принять участие, то, хоть в разработке и подготовке им только в радость.

Оставив моряков заниматься делом, после небольшой паузы, у меня была встреча с глазу на глаз с Николаем Ивановичем Пироговым. Много он чего интересного рассказал приятного и очень неприятного.

Из приятного, что дело по медицинской части сдвинулось и пошло в сторону улучшения. Новые госпиталя, их обустройство, рост числа медперсонала в разы, поток медикаментов, материалов, инструментов, медобозы. Для госпиталей, медпунктов на пути следования санитарных обозов с ранеными, строили здания, по моей подсказке стали активно использовать юрты крымцев-ногаев. Башкиры, казахи, калмыки ещё своих подвезут.

Для питания раненых стали активно использовать кумыс, айран, пошла в ход баранина, степная конина. Баранов и коней на съедение и для кумыса, ещё гонят калмыки, башкиры, казахи. Надо кстати между ними устроить не только соревнования по стрельбе из лука, но, и кулинарный поединок. Посмотрим, кто их них приготовит лучший бешбармак, кумыс сделает. Пошла на столы раненых и в армию, рыба с Азовского моря Дона, Днепра. Рыба не мясо конечно, но, всё равно с неё и навар, и мясо. Всё это далеко не пустая похлёбка. И сил добавит, и на поправку быстрее пойдёшь. Так, что иногда солдатушек баловали и ухой из осетрины. И даже чёрной икрой. Это уже я сам приказал, один хрен эти деликатесы лежат без дела. Их кормили ими от моего имени. Им конечно под такую закусь, чарочку. Чарочку не чарочку, а вино выздоравливающим наливали. В основном красное, гемоглобин раз, и вроде против холеры два, и солдатам приятно три. Добрым словом помянут царя, другим расскажут, как государь их осетриной, икрой кормил и вином поил. Хоть жажда и всё, имидж это тоже важно. Хотя конечно на первом месте стояло солдатосбережение, но, одно другому в этом случае не мешает.

Вино поставляли компании 'Золотая Балка', 'Инкерман', другие крупные местные виноделы. Но, виноградники война очень многие сгубила. Придётся помогать их после войны восстанавливать. Надо, чтоб вина и шампанское свои вкушали. Не фиг виноделов Франции, Италии поддерживать. Тем более в Крыму после войны будут развивать курорты, игровую зону сделают. Так, что вина надо будет много.

Фрукты тоже давали, но, как заверил меня Пирогов, только после тщательной помывки, и без фанатизма в плане количества. А вот в плане соблюдения гигиены и санитарии Николай Иванович выступал роли великого Инквизитора, его и называли остряки 'наш Парацельс Торквемадович', и карал всех и вся за не соблюдения чистоты. Так, что хлорки и более приятного для солдатского нюха спиртового раствора не жалели. Ни для операционных, палат, пищеблоков, коридоров, полов, стен, отхожих мест. А 5-ти процентный раствор йода на воде и спирту, в военно-полевую хирургию вошёл конечно как триумфатор !

Протобанно-прачечные комплекс в Севастополе, Бахчисарае, Симферополе и других местах, мыли солдат, раненых, больных, стирали, прожигали их форму, больничное бельё. Да, да, в медсанбатах и госпиталях стало появляться постельное бельё, одеяла, пижама, подушки и кровати, а не шинели, грязная форма, солома, лежанки и пропитанные кровью, потом, гноем и вшами форма раненых. Хлопка пока нет своего, но, льна, бязи, поскони, дофига и больше. Поэтому легкая промышленность империи и тысячи и тысячи надомников были загружены заказами на постельное бельё, одеяла, пижаму, шлепанцы и лапти. Ткали, шли, плели.

Из неприятного был обычный набор, воровство, гешефты, халатность, нерасторопность, нежелание делать то, что обязан делать хотя бы нормально, нехватка подготовленных кадров. Для борьбы с набором я сделал себе памятки, и подписал ряд поданных Пироговых бумаг, со своими визами в духе 'Исполнить немедленно !', 'Провести расследование', по кадрам сказал, что скоро прибудет подмога из Керчи, где новички опыт уже приобрели. И ещё из России и заграницы. Звали работать врачей со всей Европы, платить им будут немало, но, это окупиться спасёнными жизнями, неутраченными конечностями и здоровьём, и участь сами, иностранцы и наших врачей, медиков разного уровня научат. После войны будут предлагать по контракту работать, с упором на обучение.

Ещё перед поездкой в Керчь, я вспомнил, как в первую весну в блокадном Ленинграде стали сеять и выращивать всё, что можно будет съесть летом и запасти на зиму. Вот пусть вместо табака садят овощи, зерновые. Под них даже можно и целину вспахать. Лето долгое здесь успеет вызреть. Всё легче будет к осени со жратвой. И про лечебную грязь из Евпатории, тоже вспомнил. Саки. Трудно не запомнить. Брат оттуда привёз грязь, перед попаданием в девятнадцатый век дома её бутыль был. Думаю и она для лечения раненых пригодиться. Заодно и исследуют её свойства для будущих дел.

В общем, Пирогов со свойственной ему энергией и напору, имея теперь звание генерала и должность замкомандарма Крымской армии, мой 'вездеход', вполне успешно пробивал и крушил ранее непробиваемые и несокрушимые бюрократические и коррупционные засеки и форты снабженцев. Нанося им существенные потери и в личном составе, по его рапортам и раскрытой цепочке уже целый взвод тыловиков в эполетах был арестован и находился под следствием. Здесь он как истинный хирург, резал и убирал всё лишнее, что мешало ему двигаться к цели. Наладить медпомощь раненым и больным на всех уровнях от поля боя до доставки в госпиталь, и спасти как можно больше человеческих жизней. Вот эта цель. Это он делал по моей просьбе, и конечно в первую очередь как врач и православный христианин.

Н. И. Пирогов 'Дневник старого врача'. 12 июня. 'После того, как государь выслушал мой доклад о состоянии дел по медицинской части в Крымской армии и Севастополе, он задал мне несколько уточняющих вопросов. Просмотрел поданные мною на высочайшее утверждение бумаги, и быстро подписал их. После этого он, ходя по комнате и внимательно смотря на меня, остановившись, спросил:

-Николай Иванович, вы, помните мою записку к вам ?

-Конечно, Ваше императорское величество. Это была просьба настоящего человека и государя,— ответил я. Император молча кивнул в ответ, и продолжил.

— После войны, я хочу создать новое министерство. Министерство здравоохранения. России пора переставать жить в средневековье. Голод, эпидемии, смертность населения, детская смертность, этого в России сейчас недопустимо много ! А люди, это главное богатство страны, империи! И терять это богатство, я как император России категорически не намерен !

-И, вы, Николай Иванович, должны мне в этом помочь, и тоже взяться за это дело. Поэтому я вам предлагаю создать и возглавить министерство здравоохранения. Чтоб вы могли выполнить мою просьбу не только в масштабах войны, а России в целом. Это наш долг с вами ! Поэтому, несмотря на занятость, я вас прошу, начинать думать о целях, задачах, структуре министерства, сети медучреждений по всей России, медицинских изданиях. Людях, которых вы призовёте в свои соратники. Денег, как у военного ведомства, конечно, не обещаю, но, и жадничать не буду. Дело крайне важное и необходимое. Но, сейчас на первом месте всё же должна быть война. Уменьшение потерь от ранений и болезней.

Что на это я мог сказать ? Несомненно только: 'Да !!!' Ведь мне предлагали то, о чём я и не мог думать в своих самых высоких мечтах. И дело было даже не в посте министра, а в возможностях провести изменения в пределах всей России. И мне было понятно, что я сразу много чего не смогу изменить в лучшую сторону, но, я должен был начать. А продолжат уже другие. И меня вновь и вновь после этого разговора с государем посещала мысль об уповании на Промысел. Ведь того, чего я желал в душе и в своих мыслях, было мне дано волей Божьей, через нашего государя'.

После Пирогова я пообщался с братьями, Николаем и Михаилом. Моими глазами и ушами в Крыму. Я их просил писать обо всём и всех. Что не нравиться, кто, что, как делает. Так же они были моим лобби на месте, пока 'до царя было далеко'. Они если надо продавливали мои решения или помогали это делать, оказывали поддержку Барятинскому, Пирогову.

Меньшиков из Крыма уехал, но, но, его дух и люди то остались, поэтому началась чистка армии. А там, особенно в штабах, интендантствах возвели такие фортификационные сооружения, что, даже калибра Барятинского не всегда хватало, чтоб с первого раза выбить оттуда засевших вояк. Поэтому ему на подмогу шли великие князья, и бывало через ор и чуть ли не за шиворот выкидывали из кабинетов наследие Меньшикова и Николая Первого.

Стали братья, великие князья с моей подачи 'чистильщиками', утилизаторами уже выступали комиссии по борьбе со злоупотреблениями. Они вкусившие кровь и имеющие высочайшую поддержку в моем лице пока через братьев, начали с марта как всеядные, свирепые вепри пожирать всех и вся, в смысле званий, чинов, родства.

И вот эти двое из ларца, похожие на лица, после приветствий, объятий, сидели со мной за столом и рассказывали о себе, делах в Крыму, Севастополе, отвечали на мои вопросы, я отвечал на их. О смерти их отца Николая, о матери, семье, делах семейных и вообще. Выпили, перекрестились на иконы, помянули ушедшего императора и отца. И за разговором, одновременно уже вблизи рассматривали друг друга. И я, чтоб не отвечать на не очень удобные для меня вопросы спросил их сам:

— Что, братья, изменился я ?

— Да, — кратко ответил Николай.

— Ты, Александр, вроде и ты, но, другой,— сказал Михаил.

-Так и вы стали другими. Возмужали, поумнели. Видно, что из юношей превращаетесь в молодых людей, из столичных, в настоящих боевых офицеров. Так, и я, из наследника в императора, -сказал я. Моя похвала им понравилась. Я продолжил:

-Война и власть требует изменений. Прежде всего, себя. Мы, Романовы, уже не можем быть, кем были до войны. Не я сам, не вы, мои братья. Сейчас во время войны и после неё России нужны будут новые Романовы. Которые, вновь поведут её вперед, и сделают, так, чтоб, подобного как в данный момент более не повторялось в истории России. Я, и вы, должны исправить положение дел, и заложить основу для будущего. Иначе династия имеет все шансы потерять Россию и себя уже через два-три поколения. И, я, уверен, что вы станете для меня в этом деле, первой и верной опорой. И для вверенной нам Богом и историей, России. Об этом и отец говорил со мной в свои последние минуты. И просил передать вам.

-Я, Константин, вы, все Романовы, должны стать единым целым,— говорил я, и одновременно сжимал в кулак поднятую руку, на которую стали смотреть братья.

-Созидать, строить, привлекать, когда надо приласкать, пожурить, во благо России,— продолжал я говорить, и делать соответствующие движения рукой.

-И, когда надо должны отталкивать, карать и сокрушать, — и резко и сильно ударил кулаком по столу, в ответ подпрыгнула и звякнула посуда, приборы, а Николай и Михаил от неожиданности вздрогнули.

-Это мы должны делать сейчас, потом, всегда. Это наш долг. Наша судьба, предназначение. И я хочу, чтоб мы с вами это делали вместе, — закончил я монолог. И спросил их: 'А вы ?'

-Несомненно! Конечно! — был ответ братьев.

Далее я разговор с высоких нот перевёл на дела земные, вновь про дела в Крыму сейчас и потом. Вскоре мне доложили, что Барятинский, Тотлебен, Нахимов уже освободились и ожидают приглашения. Мы уже встали, чтоб прощаться. И тут Николай, посмотрев на Михаила, спросил меня: 'Скажи, как оно было, в настоящем бою ?' Что ж, тоже ожидаемый вопрос от молодых парней, которые на войне, и им нет и двадцати пяти лет.

-Сложно сказать. Страшно и захватывающе одновременно,— ответил я.

-Хотите сами испытать?

-Да !!!, — разом ответили они.

— Что ж, можно. А может даже и нужно, -сказал я. Братья радостно вдохнули, улыбнулись, переглянулись, глаза заиграли блеском.

-Но, на моих условиях. И только так, — вернул я их, из первого ряда в атаке, где они себя уже наверняка увидели, в реальность. Мне и за себя, и за них перед вдовствующей императрицей Алекса́ндрой Фёдоровной ещё ответ держать. А с другой стороны участие в бою императора, его братьев, присутствие сыновей императора на войне, даёт козыри против неминуемой оппозиции среди дворян, армии, госаппарата и прежде всего аристократии в будущем.

Кто посмеет после этого упрекнуть императорскую семью в том, что она сидела в столице, и не делала всё для успехов и победы ? Только сверхдурень. Ведь могут задать вопрос: 'А где ты был в 1854-55 годах ?' И будут задавать. Да, и у тех, у кого душа пожиже или ума побольше, чем у других, такая мысля может в голове появиться: 'Если император сам в штыковую ходил, и братьев в бой посылал. То царь конечно дурак, и, дело это его. Но, и жалеть тех, кто против него пойдет, тоже наверняка не будет. Раз своих не жалко, и чужой крови уже не боится'. Может и так быть. Точнее будет так. Чтоб мне не говорили, а дворянство со времён декабристов помельчало. И это хорошо.

-И ещё вопрос, если позволишь,— сказал Николай, смотря на меня.

-Да, конечно.

-Скажи, ты, уже принял решение по Затлеру и другим?, — спросил меня он. "Опа ! Братья сами или кто подтолкнул, решили поиграть в серьёзные игры',— подумал я, глядя на них.

-Почти. Они стали врагами нам и России. И опасней, чем англичане, французы. Они были своими, мы им верили, а они предали, став врагами, причём сами, по своей воле. Они предатели, а мы на войне, -ответил я.

-А теперь назовите мне тех, кто вёл с вами об этом разговоры. Своему императору и старшему брату,— нажав интонацией и взглядом спросил я. Они назвали. Что ж норм. Ожидаемо. После этого я братья вручил подарки. Полный защитный комплект и по паре револьверов в кобурах. Обрадовались как пацаны. На этом мы и распрощались. Длинный совещательный день продолжался, но, уже подходил к финалу.

Выслушав от Барятинского, Нахимова, то, что успели наработать в группах, и, что намечается уже делать, я решить подвести итог работы. Хотя он был и так думая для них понятен. Но, всё же.

-Господа, вот, что я хочу вам сказать,— начал я, когда они закончили.

-Армия, гарнизон, флот, гвардия, гренадеры, штабы, должны стать единым организмом,— говорил я, вновь указывая на пальцы на руке. На организме, сжал кулак. Не такой уж и маленький.

-Цель у всех должна быть одна. Добиться успехов в войне. О победе пока говорить не будем. В Севастополе и Керчи начало положено. Надо закреплять успехи, и иди дальше,— говорил я, обводя взглядом присутствующих, и заметил, что Тотлебен внимательно рассматривает мою руку, на, которой были хорошо заметны мозоли.

-Для это повторю ещё раз, надеюсь в последний. Надо оставить все предрассудки, традиции, порой не нужные, глупые и вредные, рознь, предвзятое отношение. Между армией и флотом, армией и гвардией, между родами войск, штабами, командирами. Хватит меряться статусом, родовитостью, хотя бы здесь, на войне. Доведите это до всех офицеров. Всех кто будет, мается такой дурью, и мешать общему делу, нещадно наказывать своей властью. Вплоть до разжалования в солдаты. Несмотря на звания, титулы, родство, связи. У нас война идёт! И мы её не выигрываем !!!, -немного разгорячился я на это больной теме.

-Если будет необходимо в деле наведения порядка, прежде всего в гвардии, я вам первый помощник, — под конец сказал я.

После этого простясь со мной, Нахимов и Тотлебен ушли. А вот Барятинский судя по его виду не спешил это сделать.

-Ваше императорское величество, необходимо мне с вами обсудить ещё один вопрос,— ответил он на мой взгляд.

-Хорошо. И, Александр Иванович, сейчас давай без титулов,— ответил я, и вновь пригласил его сесть. Но, это не сделал, а подошёл к столу, достал из папки карту, и развернул её на столе. Как бы приглашая меня к ней.

Выслушав предложение Барятинского, данный им расклад сил и средств для его реализации, я сказал ему:

-Ты, прав, Александр Иванович, это нужно сделать. И как можно быстрее, пока эта синица не упорхнула в общую стаю. Даю, добро. Бери, что для этого необходимо, и готовь операцию. И надо сделать всё скрытно и тайно, а не как в первый раз.

— Командовать опять его ?,— спросил я.

-Думаю, да.

-Конечно, поступил он тогда, я бы сказал не очень правильно. Но, лучше его вряд ли кто есть, для этого дела. И пусть зря солдат не кладёт, решив исправиться. Умением пусть берёт, а не солдатской кровью. В этот раз снисхождения не будет, — сказал я.

-Согласен, Александр Николаевич. Я и Милютин, будем рядом.

-Какие сроки для подготовки, — спросил я.

-Думаю через две недели будет всё готово,— ответил Барятинский.

— Отлично ! Сам там буду, с братьями,— сказал я. И после этого выслушал мягко-дружеское назидание от Барятинского, и как я понял от местного генералитета в целом. Мол, что я, храбрец, не хуже Александра Невского и Петра Великого. Доказал это. Но, больше так намерено лучше не делать. Для таких дел есть генералы, я на крайний случай. Генералов много, их не жалко, себя тоже, а ты, ГОСУДАРЬ, и ты один у нас ! Не приведи, Господь, что случиться. Что дальше будет !? Что я мог сказать в ответ на это ? Что во многом он прав, и то, чтоб такого не было, генералы должны лучше воевать. И он как командующий этого должен добиваться. Мне, тоже палец в рот не клади. Кусну ещё как ! После этой обоюдки, ушёл от меня и Барятинский. Время было уже почти полночь, и я стал готовиться спать. День был активный, насыщенный, и надеюсь, в скором времени он даст положительные результаты. Особенно, если получиться, с тем, что предложил Барятинский. Молодцы они с Милютиным ! Уделали меня по стратегии на раз. Что сказать профи ! Надо слушать и советоваться чаще со знающими и опытными людьми. Я, конечно, попаданец. Ещё можно сказать и с бонусом. Но, объять, необъятное невозможно. С этими мыслями я стал погружаться в долгожданный сон, прокручивая в голове события этого дня и отслеживая на втором плане другие мысли.

И вот, когда уже предпоследняя мысль перетекала в последнюю, которая под напором Морфея должна была исчезнуть. Я, вскочил, будто очко мне прижгли раскалённым прутом, и впал в состояние немалого окуения. 'Млять !!! Раззвиздяй !!! Ушлепок !!!' И ещё масса мощных слов и выражений, конечно матерных, и всё в свой адрес. И всю потому-что, предпоследней мыслью, была мысль ... о Бессемере !!! Твою ж мать !!! Ведь сегодня уже 30 мая !!! Упущено два месяца ! Про пращи, луки, арбалеты, вспомнил ! А про бессемеровский способ получения ... стали ! Нет !!!

Выйдя через пару минут из окуения, со зла открыв пинком дверь в приёмную, и стоя в ночнушке, я взревёл: 'Свет !!! Быстро !!!' Дежурные адъютанты с встревоженными лицами быстрее быстро зажгли лампы Дэви с отражателями и понесли их по моему знаку рукой в кабинет. 'О керосиновой лампе не забыл. А о ... стали ! Забыл ! У-у-у !!!', продолжал я себя крыть. Сел, и начал писать и рисовать всё, что знал о бессемеровском способе, дутье воздухом, кислородом, горячем дутье, нарисовал конвертер. Причем двух экземплярах один оставил себе, другой запечатал в пакет и распорядился, что с рассветом фельдъегеря мчались в Керчь, и вручили пакет собственноручно Обухову и Пятову, под их роспись о получении и не разглашении. Утром после копирования, такие же пакеты уйдут в Луганск на завод, на Урал, Питер, Мальцеву, на наиболее продвинутые металлургические заводы. Будем реализовывать вариант развития, 'Пусть расцветают сто цветов'. После этого успокоившись, и в конец уставший пошёл спать, на часах было двадцать минут второго. Лёг наконец спать, и с мыслью: 'Лучше поздно, чем ещё позднее', уснул.

Каждый день у меня крутилась мысль, 'Делать это или не делать?' И по мере поступление мне сведений о делах, которые прокручивали эти люди и те, кто были с ними в теме, всё чаще на свой вопрос, я давал себе ответ ... делать. Даже решил, что надо увеличить количество объектов в этом важнейшем мероприятии.

Из окружающих, кроме братьев только Барятинский решился со мной говорить на эту тему. Мысль его была о том, что наказать надо, но, что не стоит так жёстко и много. Я вспыхнул, но, сдержался. Учитель же. И провёл с ним работу над ошибками. Достал из бюро несколько папок по делу о злоупотреблениях генерал Затлера, и посадив за стол дал ему посмотреть. Там были уже мои пометки, прежде всего там, где были примерные суммы ущерба. Я уже успел посчитать сколько в совокупности было в рублях серебром, пусть теперь и Барятинский увидит. А то ишь, чистюля. Сам за другим столом занялся другими бумагами.

Минут через десять, князь начал сопеть, потом постанывать, урчать, и вроде как порыкивать. Минут через тридцать он закончил, и сообщил мне об этом. Я посмотрел на него. Вид у него был примерно такой, ' Дайте мне финку, я этих сук, прям сейчас порешу !!! На хрен финку, я их, гнид, голыми руками удавлю !!!'

-И это, Александр Иванович, только по Южной и Крымской армии. А сколько по России в целом! Ты, представляешь масштаб !!!, — воскликнул я.

-Вот это всё !,— и ткнул пальцем в сумму,— должно быть здесь, в Крыму ! В виде провианта, снаряжения, пороха, медикаментов ! Будь хотя бы половина этого, война бы шла по другому.

— А этого, у Севастополя и армии, ни ... черта нет !!! Ни черта !!!, — сказал я, но, от мата всё же удержался.

-Сколько из-за этого погибло офицеров и солдат ! России теперь веками жить с горечью и позором от поражений, которых может быть и не было, если б, не эти и другие, иуды !!!

-И ты, мне предлагаешь проявит к ним милость !? После вот этого ?!,— сказал я , и указал на бумаги.

-Взять на себя грех, за погубленные ими жизни, поражения и позор. И отказаться от справедливого воздаяния за содеянное ими ? Против Отечества, меня, тебя, — продолжал я.

-Кто это должен сделать если не я ? Скажи мне, Александр Иванович, кто ?, — задал я ему вопрос.

Он, пристально смотря на меня, сказал: ' Вы, Ваше императорское величество, это ваш долг. И я вас поддержу'.

-Спасибо, Александр Иванович. За верность и понимание,— ответил я , и пожал ему руку.

После этого разговора Барятинский, стал ко мне относиться по-другому, не как к человеку, с которым когда-то весело проводил время, а, как к тому кто может принимать трудные решения.

Утро, 31 мая, я начал обычно подъём, зарядка, завтрак. Доклад, дежурного генерала, что всё готово. 'Готово. Что ж и я готов',— сказал я, и мы выдвинулись к месту казни. Туда где будет осуществлена справедливость, уже, получается по моей воле. Повесят десять человек, которые своими действиями обрекли на гибель тысячи людей. Они воровали для себя и других, а из-за этого погибали от нехватки пороха, свинца, снарядов, отсутствия нормального питания, солдаты, матросы, офицеры, да и генералы. Раненые и больные умирали, по причине недостатка, медикаментов, материалов, из-за отвратных условий для оказания помощи и лечения. Тысячами!!! Так, с какого, х ... , я должен быть к осужденным проявить милость !!!???

Я отчасти сам такое прошёл в ранней путинской армии. Где ушлые отцы-командиры и прапоры-снабженцы тырили многое из того немногого, что должно было достаться солдатам. И, я, сам по себе, простой человек, не понимал, такого момента. Вот ты намутил, наворовал. Всё, ты богат до конца жизни, дети, внуки обеспечены выше крыши. Зачем дальше воровать !? Понятно, что ты, в системе. И выйти из неё непросто. Но, если, ты не мелкая сошка, а маститый коррупционер, и можешь уйти уже в сторону. Но, всё равно продолжаешь мутить и воровать. Зачем !? Ей, Богу, точно, что сытый голодного не разумеет.

Поэтому, когда убрали помост из под ног приговоренных, и они начали хрипеть и биться в конвульсиях, я спокойно смотрел на это. Потому-что это было СПРАВЕДЛИВО.

Те кто с холодным расчётом забирают жизни людей, для получения от этого выгоды для себя, поправ все человеческие и божьи законы и нормы, заслуживает наказания, в данном случае ... смерти. Забрал чужую жизнь, отдай свою. По крайней мере сейчас смотря на казнь, я был уверен в этом. И так же я знал, что сейчас начинал внушать, страх !!! Мощнейшее природное чувство человека. И это не было плохо. Страх, необходимый элемент для управления.

Я распорядился найти 'Государя', но, без афиширования этого действа. Перечитать, освежить, найти ответы. Пусть лучше бояться, чем любят. Хотя те, кто стоял у меня за спиной, и подобные им, за исключением немногих, вряд ли меня будут любить, даже если я буду стелиться перед ними. Бисер перед свиньями. Поэтому пусть лучше боятся. С Макиавелли не сильно поспоришь по таким вопросам.

После казни, я вновь вернулся во дворец к другими делам. После обеда было итоговое совещание, от том, что успели наработать в эти дни рабочие группы. И вот, что они наработали.

Вероятней всего противник отложит общий штурм Севастополя, и вновь ударит по Керчи. Цель, ухудшить снабжение города-героя и армии, разгромить побережье Азовского моря, ну, и взять реванш за поражение. Может пройти по Дону вглубь земель. В связи с этим было решено усилить Керченский отряд генерала Хомутова. К нему должна уйти одна из дивизий из Южной армии, полк морпехов с Балтики, плюс казаки. В сумме это получалось более тридцати тысяч штыков и сабель, более сотни полевых орудий. Задача отряда вновь не пустить противника к Керчи. Находясь в обороне или полевом сражении. Для это было решено половину винтовок, часть ружей, пули, порох взятых трофеями у Керчи отдать Хомутову. И всю трофейную артиллерию.

Решение об усилении береговой артиллерии тяжелыми орудия даже не обсуждалось, тем более, что было сообщено, о том, что приведут к Керчи союзники ... броненосцы. Это же касалось и Азовской флотилии, которая должна была в кратчайшие сроки перевооружена на артиллерию способную противостоять бронеутюгам противника. Это были 60-фунтовые пушки конструкции Н. А. Баумгарта образца 1855 года, с длиной канала 17,6 калибра, которые в режиме форс-мажора испытывали с марта по май. И уже лили на Александровском Олонецком и Луганском заводах. Так же выбор пал на пудовые бронзовые единороги. Для этих орудий, чтоб они могли бороться с броней делали стальные ядра, с юбками из меди, для лучшей обтюрации, с целью увеличения скорости. Так же создали особой состав пороха, тоже для роста скорости. Всё это давало шансы на пробитие брони. Обстрел фрагмента воссозданного борта броненосца с деревянной обшивкой и броневыми листами из железа толщиной 4 дюйма (102 мм), 8-мь дюймов (203 мм) подкладкой из дерева показал, что с полторы сотни саженей (320 метров) стальными ядрами с юбками при усиленном заряде, борт уверенно пробивается. Готовили союзничкам и неожиданности по артиллерийской и морской части. Керчь должна быть вновь удержана с суши и моря. Любой ценой.

Планировалось пополнить флотилию паровыми судами, которые строились на Аксайских верфях на Дону. Эти работы возглавил опытный кораблестроитель, Óкунев Михаи́л Миха́йлович, ещё в марте прибывший для этого из Астрахани. В его активе были научные работы 'Опыт сочинения чертежей военным судам' (СПб. 1836 г.), 'Краткое руководство теории кораблестроения' (1841).

С 1849 года работал старшим корабельным инженером в Николаевском порту по постройке транспортов 'Прут', 'Килия', 'Арагва', 'Ренни', парохода 'Ординарец' и лоцмейстерского судна 'Буг'. В порту организовал железное кораблестроение, построил железный бот и собрал присланные из Англии баржу и землечерпательную машину.

В 1851-1853 годах работал на Сормовском заводе Волжского пароходства, где организовал железное и паровое судостроение. Построил восемь железных и четыре деревянных парохода для плавания по Волге. 27 марта 1853 года, по возвращении из командировки, зачислен в корпус корабельных инженеров Балтийского флота. 27 марта 1855 года произведён за отличие в подполковники.

И теперь подполковник Окунёв свои способности кораблестроителя и организатора работ проявлял на Дону. Его усилили инженерами и рабочими с Николаевского адмиралтейства, Сормова. Так, что Азовская флотилия должна была к часу 'Х' получить паровые канлодки, и как мне очень хотелось прообраз миноносцев пока с шестовыми минами. В качестве двигателя для тех и других выступала 'палочка выручалочка', паровая машина путиловских канлодок. На Сормово их выпуск уже освоили. По Волге, железной дороге, Дону они и доставлялись Окунёву. Жд Волга — Дон приобрела стратегическое значение для Крымской войны. И почему её нельзя было использовать в той войне ? Мне это было не понятно. Сейчас это железная дорога набирала пропускную способность, кроме неё от Каховки строили на Перекоп конную жд, и от Арабатской крепости в Крыму тоже. Деревянные рельсы с полосами железа на них, ничего сложно. Тем более там сейчас рабочих рук добавилось. Пленные из под Керчи. И ландшафт для таких жд близок к идеалу, степь причем местами ровная как стол. Для перевозок в ход пошли местные верблюды. Эти зверюги могут в одно лицо тянуть до тонны груза, а в паре и все две. Это много больше, чем призванные на войну крестьянские лошадки. Пара верблюдов в Великую Отечественную войну ЗиС-3 от Волги до Германии дотянули. Памятник им даже есть.

От действий из Николаева на море было решено пока отказаться. Чтоб не провоцировать союзников на ответные действия. А то решат в ответ пройти в Днепровский лиман и Николаев, а там береговая оборона и флотилия ещё не готовы полностью к встречи. От атаки с моря по Балаклаве тоже можно было уже не думать, все силы и ресурсы были брошены на предстающую Керчь 2.0 на море. Зато армейцы загорелись идей устроить союзникам Балаклавское сражение 2.0 на суше.

Выслушав расклад, я посмотрел на Барятинского, и сказал:

— Если мы снова удержим Керчь, добьёмся успеха по Балаклаве, так же на Балтике, у Карса, то может наступить перелом в войне в нашу пользу. Вряд ли союзникам захочется зимовать в полуосадном положении.

-Дай, Бог, Ваше императорское величество, дай, Бог,— ответил Барятинский.

— На, Бога, надейся, да сам не плошай,— ответил я.

После этого уточнив ряд моментов утвердили следующий план действий на июнь-июль:

Взятие Евпатории, ликвидация главных сил турецкой армии в Крыму.Подготовка Керчи, Очакова, Кинбурна к обороне на суше и море.Удержания за собой Гасфортовой горы и занятие высот к востоку от Балаклавы.Разработка и подготовка Балаклавской операции. Максимум занять и удержать Балаклаву, минимум занять, всё там уничтожить и отойти.Активизация гарнизона против осадной армии. Вылазки, обстрел позиций, батарей противника. Подготовка к отражению штурма и содействию Крымской армии во время Балаклавской операции. Улучшение снабжения армии и гарнизона, и оказания медицинской помощи на всех уровнях.

На этом совещательные дни закончились, все занялись делами, которых было огромное количество. Я же решил, что не будут ждать приезда сыновей, Николая и Александра в Бахчисарай. Меня ждал Севастополь. И я очень хотел встретится с ним и с его защитниками.

ГЛАВА 7

РОССИЯ ЕВРОПА КРЫМ

Июнь 1855 года

'Керчь !!! Победа !!!', шла волна восторга и ликования по России. И загудела она колоколами, молебнами, крестными ходами, ресторанами, кабаками, кутежами во славу русского оружия и государя императора, радостными разговорами. Победа !!! Соседи бегали или ехали к друг другу, чтоб сообщили новость, 'Победа !' Люди стихийно собиралась на улицах, площадях, говорили о новостях, поздравляли друг друга. 'Победа !' Госучреждения, салоны, университеты, гимназии, училища, ярмарки, торговые ряды, лавки, улицы. Вся Россия, говорила, только одно слово — 'Победа !!!' Она была нужна ей как вдох человеку, которому ударили под дых. И Россия его получила. И задышала конечно ещё не полной грудью, но, всё же более ровно и уверено.

СМИ и без моей прямой указиловки тему побед под Керчью и под Севастополем подняли на щит, трубили о них во все иерихонские трубы и били победные барабаны. Здесь большую роль сыграли репортёры, которые были прямыми свидетелями сражений. И их репортажи в газетах расходились огромными тиражами, и зачитывались до дыр. В книжных лавках были скупленные все атласы где можно было найти Севастополь, Керчь и Керченский пролив.

Меня бойцы информационного фронта ставили в один ряд с Александром Невским, Дмитрием Донским, которые, как и я сами участвовали в сражении, лицом к лицу с противником. Хотя конечно, я, как они. Мой поединок оброс, как и положено в этом случае, всякими небылицами. Что француз был здоровущий, аки, Голиаф, или, что их вообще было несколько. И все здоровущие. Что ж этого было не избежать. Император ратоборец-поединщик, всё же это неплохой образ среди поданных для начала.

Великий князь Константин Николаевич, как мальчишка чуть не подпрыгнул от радости, а только поднялся на носках, и хлопнул себя по бедрам, когда, взволнованный адъютант радостно выдохнул:

-Ваше Высочество !!! Наши разбили союзников под Керчью !!! На суше и море! Полный успех!!! И протянул телеграмму на имя великого князя. Прочитав её, он, глядя на улыбающегося офицера, говорил:

— Он смог !!! Смог !!! А ведь не верили ! Сомневались. А он смог!!! И, ты, смотри сам в бою был, на штыках бился. Вот это брат, выдал !

Когда, немного страсти улеглись, Константин Николаевич, поймал себя на мысли, чтоб так, по-хорошему завидует брату. Он сумел добиться такой нужной сейчас для России победы, был сам в бою, выказал умение и храбрость. Как Пётр Великий. И, подумал, о том, что Александра он оказывается знал не так хорошо, как ему казалось. Но, и у него будет возможность отличиться.

Балтийский флот, с почина императора и его усилиями выходил из многомесячного оцепенения. Из четырёх самых быстрых пароходофрегатов сформирован как его назвал брат, 'летучий отряд', и ещё два отряда, в один их них входил винтовой фрегат 'Полкан'. Их перевооружили на крупнокалиберные дальнобойные орудия. Чтоб при встречи со слабым противникам иметь значимое преимущество, с равным иметь просто преимущество. А при встречи с более сильным вести бой на расстоянии. Жаль, что не успели до войны принять на вооружение 60-ти фунтовые пушки Баумгарта. Они бы сейчас были очень кстати, с их дальность стрельбы ядром более восемнадцати кабельтовых, бомбой больше шестнадцати. И теперь их в спешном порядке испытали, и Александровский и Олонецкий завод льёт их днём и ночью.

Отряды пароходофрегатов пока у Кронштадта отрабатывали слаженность действий в отрядах, провели стрельбы, и вскоре должны были сделать выход в Финский залив. Подходящие пароходы переделывали в канонерские лодки, в дополнение к путиловским. Чтоб ими вместе с гребными прикрыть Або, Выборг, Котку, Нарову. Но, больше всего внимания и сил по требованию Александра уделялось укреплению Свеаборга.

Там усиливали укрепления, береговую и корабельную артиллерию, по принципу, чтоб калибр был побольше и били подальше. Брат даже дальность назвал, от трёх вёрст. Вскоре должны были начать выставлять мины.

На остров Друмс он приказал отправить не менее двух рот со штуцерами, крепостными ружьями, две батареи пудовых коротких единорогов. Для них указал сделать, как он их называл закрытые позиции, для пехоты надежные укрепления в случае обстрела с моря. Когда перед отъездом в Крым он вновь попросил рассказать как идут дела на Балтике. И на вопрос: 'Почему к Свеаборгу столько внимания ?' Он ответил: 'Я просто это знаю точно. Они ударят там. Верь мне'. И теперь после Керчи, великий князь Константин Николаевич уже насчёт Свеаборга не сомневался, почти. Поэтому теперь сам потребовал доклад о подготовке крепости и флота к отражению нападения противника. И засобирался туда сам. Заодно проверить как идут дела в Выборге, Котке. Да, и финнам в своём лице показать намерение России сражаться дальше, и шведам тоже.

В ходе подготовки Свеаборга к обороне делалось то, что указал Александр. Создание минно-артиллерийской позиции, устройство хотя бы оптического телеграфа между крепостью, батареями, флотом. Заранее пристрелять акваторию, разбить её на квадраты и подквадраты. Собирались использовать бетон для защиты пороховых погребов, позиций артиллерии. Появились и свои новые идеи, как более выгодно использовать линейные корабли против сил противника. Как не странно их подсказали речники, точнее, морские офицеры, которые видели это на Волге ещё до войны. Уверен брату это понравиться, когда приедет расскажем и покажем.

Генерал Алексей Петрович Ермолов, дремавший в кресле после обеда, вздрогнул, от того, что в комнату вбежав как очумевший денщик, почти заорав, сообщил новость: 'Победа, ваше высокопревосходительство !!! Побили вражину под Керчью. Крепко побили !!!' И тряс в руке газетой.

Генерал молча посмотрел на него, глубоко вздохнул, и сбросив с колен толстого кота, встал с кресла, пошёл к образам, и стал молиться как умел. В ней старый воин благодарил Вседержителя и Пресвятую Богородицу, заступницу России, за ниспослание победы русскому оружию в праведном деле защиты Отечества и истинной веры православной. И просил их и далее не оставлять без своей помощи его Родину. И текли слезы по его старческому лицу, а, рядом с ним стоял его верный денщик, тоже молился, и по-мужски, молча плакал.

После этого генералу прочитали сообщение о победе два раза, и он распорядился принести водки с закуской, выпил за победу, налил и денщику, и сказал:

-Император сам штыковую ходил. Француза одолел. Молодец конечно! Храбрый. Но, не по чину, надо было быть с войсками только. А в атаку коль нужно было, генералов бы послал. Но, победу он сам добыл, для России и для себя. Этого не отнять. И задумавшись вновь сказал:

-Пригласи-ка, ко мне врачей, да наших, военных, не штатских. Лучших ! Надо напоследок ещё послужить, а не только казнокрадов гонять. Раз сам император на штыках бьётся ради победы, то и старикам нечего дома сидеть. Война идёт.

И выпив третью рюмку, вдруг помолодевшим голосом рыкнул:

-Бумаги и чернил ! Письма писать будем !

— Императора поздравим, с победой. И генералам старым, что надо стариной тряхнуть. Армиями нам конечно не командовать, но, ополчением и снабжение армии от общества заняться мы может.

Светлейший князь Варшавский, граф Иван Фёдорович Паскевич-Эриванский, никогда не обижался. Он считал это уделом слабых людей. А к таковым он себя, не относил. Как, впрочем и другие. И с этим было спорить просто глупо. На молодого императора он конечно не обижался. Но, был им недоволен. Тот уже открыто игнорировал его советы, которые он давал ему в своих письмах по поводу стратегии идущей войны. Молодой император сразу начал делать по-своему.

Он стал выкачивать войска, артиллерию, порох, боеприпасы, различные запасы, врачей, из столичного округа и Польши в Крым, Кавказ. Стронул с места гвардию и гренадеров. Точнее сказать, перекачивал силы. Из Петербурга, в Польшу, из Польши в Крым и Дунайскую армию, и оттуда тоже в Крым. Вместо убывших частей, прибывали новобранцы. И получалось, что численность армий не снижалась, а в Крым уходили подготовленные и обученный войска. От Горчакова так вообще с боевым опытом. Хорошо было придумано, с этим не поспоришь. Император это делал так, как будто был уверен, что Австрия не вступить в войну с Россией. В чём сам Паскевич сомневался.

Вместо его креатуры Горчакова, назначил в Крым, кавказца Барятинского. Хотя тот выше должности начальника главного штаба войск на Кавказе не поднялся. Но, горцы, суть дикари, и правильной войны не знают, они даже не венгры и поляки, не говоря уже об англичанах и французах.

И в тоже время он положительно оценил меры и действия предпринятые императором, хотя и не совсем был полностью согласен. Должность верховного главнокомандующего и деление на армии, делало управление и командование более чётким. Идея с железной дорогой от Волги к Дону была очень хороша. Почему до него о ней никто не вспомнил ? Отправка всего нарезного оружия в Крым тоже правильный шаг. Хотя это можно было начать и раньше. Ну, тут не его, Паскевича вина. Военный министр Чернышёв имея немалое влияние на императора Николая, так и не решил проблему хотя бы относительной массовости нарезного орудия у русской пехоты. Будь у Меньшикова под Альмой, Балаклавой в 1854 году, ощутимо больше нарезного оружия у пехоты, может быть он не потерпел бы неудачи. Он, бы, точно нет, он же , Паскевич. Но, несмотря на всё меры со стороны императора Александра, в успех в этой войне генерал-фельдмаршал после Инкерманского сражения и тем более Евпатории не верил. Турков не смогли одолеть ! Позор !!!

27 мая с утра работая у себя кабинете, хотя теперь много меньше чем раньше, из-за контузии под Силистрией в эту кампанию, которая подорвала здоровье старого верного солдата Российской империи. Иван Фёдорович Паскевич, услышал громкие голоса, возгласы сначала на улице, в открытые окна, а затем и за дверьми кабинета.

-Что, такое там случилось,— недовольно сказал он себе, и потянулся к шнуру, что вызвать адъютанта и узнать в чём дело. Но, не успел. В кабинет без стука вошёл дежурный генерал по гарнизону. Вид у него был взволнованный.

-Что, случилось ? Доложите,— строго глядя на него, сев прямо в кресле потребовал Паскевич.

Генерал, встал 'смирно', и немного дрожащим голосом произнёс:

-Ваше высокопревосходительство ! Иван Фёдорович !!! Государь ... Александр Николаевич, ... одержал под Керчью полную победу !!!! Десант противника разбит и пленён ! Флот союзников так же отбит с потерями. Победа !!! И протянул бумагу с текстом телеграммы.

Через несколько секунд , когда Паскевич окончательно осознал услышанное, он встал, и подошёл открытому окну встав лицом на улицу. И генерал увидел, как у него стали затрястись плечи и голова и он несколько раз перекрестился. Минуты через две, сделав движение руками по лицу, наместник Царства Польского повернулся, и привычным голосом для окружающих, то есть приказным, сказал:

— Пусть играют общий сбор. Войска должны узнать о победе немедленно. Дальше, надо, чтоб, в самом последнем фольва́рке, местечке, шинке узнали о победе. И пусть все газеты, -сделав ударение на 'все', — сделают сообщение о победе России, с максимально возможными подробностями о ней. Убитые, пленные, трофеи.

Примерно через час после этого, жители Варшавы, услышав это, стали выходить на улицу и с тревогой спрашивать друг друга : 'Co się stało ? Dlaczego Rosjanie biją dzwony jak szaleni? ( Что случилось ? Почему русские бьют в свои колокола, как сумасшедшие?)'

Юзеф Винцент Пилсудский, молодой шляхтич из Литвы, который был по делам в Варшаве, немного разбиравшийся в православии объяснил окружающим, что это не набат, а торжественной трезвон во все колокола. Это значило, что случилось, что важное. И вскоре по улицам, улочкам, переулкам Варшавы, полилась новость. 'Rosjanie rozbili francuzów i brytyjczyków, pod jakimś Kerczem (Русские разбили французов и англичан, под какой-то Керчью)'. У панов и панночек, это новость не вызывала радости. Многим из них вести о поражении русских войск от союзников были более приятны для их ушей. Кто-то в ответ на это открыто говорил, что жаль, что выиграли мoskal, а более острожные, кривились, и говорили, что это не та новость, за которую хочется выпить.

И так, и так думал, владелец, и житель парижского отеля 'Lambert', Адам Ежи Чарторыйский. Бывший глава МИДа России, член Негласного комитета, ближник императора Александра Первого, а ныне глава польской эмиграции, прежде всего монархистов, и открытый враг России.

На эту войну он возлагал большие надежды. Он рассчитывал, что за тот, вклад который поляки внесли, и вносят в дело борьбы с Россией. Польский вопрос будет поставлен перед ней в ходе мирной конференции, где побеждённая Россия под давлением Англии, Франции, пойдёт на уступки. Конечно о создании независимой Польше, речь не пойдёт, но, о восстановлении положения дел как было до восстания 1830 года вполне возможно. А там дело после него по возрождению Rzeczpospolita продолжат другие.

Поэтому победа русских радовать его не могла в принципе. Мало того, он, будучи корифеем в делах политических понимал, что теперь англичанам и французам после таких потерь понадобятся пополнения. Про состояние у них дел с армиями он то был в курсе. Вот тут то в ответ на просьбу об ускорении формирования Польского легиона для войны с Россией, он, Адам Чарторыйский, который сумел втянуть Россию в III-ю и IV-ю коалицию против Наполеона, настоящего, а, не этого ... племянника. И после побед Наполеона было создано Герцогство Варшавское, положившее начало для возрождения Польши. Он, князь Адам Чарторыйский, а не какой-то Иоахим Лелевель, республиканец, или тем более Мицкевич, пусть и тоже Адам и лира Польши, будет говорить о польском вопросе. Который следует поставить на переговорах о мире с побеждённой Россией, в том числе и с помощью поляков.

Александр Иванович Герцен, прочитав из утренних газет о 'случайной и нечестной победе' русских под Керчью, испытал вновь за эти месяцы, искрению радость. Первой раз было, когда он узнал о смерти Николая Первого, и вот теперь, победа России в столь неудачной для неё Восточной войне, как её называли здесь в Англии. 'Странное, всё-таки существо человек, -думал Герцен. -Победила армия ведомая молодым царём, сыном Николая. А я всё равно рад, этому. Ей, Богу, странные, мы, русские. Радуемся победе того, против кого боремся'.

Императора Александра, Герцен, тоже Александр, ещё пока не понял. Этот манифест 'Отечество в опасности!', сосредоточение в своих руках и без того безмерной власти, это было похоже на его отца. И в то же время небывалый размах борьбы с казнокрадством и злоупотреблениям. Когда он читал в письмах своих корреспондентов, носителей каких фамилий и чинов, берут под стражу, очень сильно удивлялся. Это он пока мог объяснить себе только молодостью императора, и желанием сразу показать себя. Но, личное участие в сражение под Керчью, и это рыцарский поединок с французом. Тут некоторые газетёнки позволили себе написать, что жаль, что это был француз, если б, это был англичанин, то Россия бы уже просила мира. Гнусно, с точки зрения благородного человека, но, Александр Иванович живя в Англии уже неплохо изучил англичан, для них вполне допустимо такое озвучивать.

Личное участие в сражение под Керчью и рыцарский поединок с французом, подтолкнула Герцена к мысли, что это похоже на Петра Великого и ... Павла Первого ! Особенно если учесть ещё, манифест, перестановки в правительстве, и эти комиссии, которые называли за глаза, 'nouvelle oprichina'. Это было, что-то неожиданное со стороны нового царя России, Александра Николаевича. Герцен о нём составил себе несколько иное мнение до этих событий.

И как ему теперь писать об этой победе ? Победила Россия, но, во главе с царём, который, подготовил победу, бился на штыках с противником вместе со своими солдатами. Имея это виду получается, что царь и Россия это единая сила. Поэтому, Герцен и прибывал в радостно-растерянном настроении, попав в эту логическую ловушку.

Другому жителю города Лондона, когда он прочитал про поражение Англии и Франции на суше и море, было не радостно. Напротив. Ведь он, Фридрих Энгельс, в своих статья немало хвалил союзную армию, особенно, французов, и критиковал русскую. Назвал войну европейских народов против России справедливой, против её захватнических планов, и во благо общего прогресса, противником, которого являлась царская Россия. А теперь выходит, русские варвары, судя по сведениям разбили в пух и прах прогрессивные армии. То есть он Энгельс, и его друг и единомышленник Маркс, оказались мягко сказать ... не точны в своих измышлениях. 'Так, что теперь писать ? ,— размышлял Фридрих Энгельс. 'Так, мины, упорная оборона, ночная атака. М-м, значит, коварство и не желание русских сходиться в открытом бою с европейцами. В итоге, победа русских не честная, и скорее всего случайная, эпизод успеха на фоне цепи поражений. Чем и должна закончиться эта война вообще. В этом русле и будем писать. А не писать нельзя', — выработав план своих действий, окончательно успокоился Фридрих Энгельс. И попросил сварить себе ещё кофе. А вот на другом конце Европы страсти только разгорались. Там было не до кофе.

Ками́лло Бенсо ди Каву́р, премьер-министр Пьемонта-Сардинии, он же собиратель земель итальянских во едино под властью Савойской династии, прочитав телеграмму, которую ему принёс секретарь кулаком треснул по столу и вполголоса длинно и весьма грязно выругался в адрес англичан. И было от чего.

Ему было плевать на потери англичан и французов под Керчью. Хотя их поражение в его планы не входило, тем более, его в этом уверяли, когда, склоняли Сардинию, вступить в войну против России. Гарантировали только победы. А вот за потерю 1 908 человек, убитыми и ранеными в первом же бою за Гасфортову гору, ему придётся держать ответ перед королём Виктором Эммануилом II-м. Но, это ладно, король поймёт его доводы. Плохо, что теперь оппозиция и его противники получают отличный повод, и вцепятся в него, в парламенте и газетах, с криками: 'Вы, премьер, обещали нам победы. И где же они ? За, что гибнут наши доблестные солдаты ?' 'Cazzo inglese stronzi !!! Con il suo cazzo di Рalmerstron e la regina e l'imperatore allo stesso tempo (Трахнутые английские придурки !!! С их Палмерстроном, королевой и императором одновременно) !!!', — всё же не удержался он, и крепко выругался в адрес союзников. Затем подошёл к бюро, открыл его и протянул руку сначала к бутылке с марсалой, но, передумал и взял граппу, налил себе на два, нет на три пальца, и залпом выпил, закусив лежавшим здесь сыром. Через несколько минут, приятное тепло потекло по его уже немолодому, уставшему телу и он почувствовал прилив сил. 'А этот молодой император Александр, на удивление, оказался не слабаком. Как мне о нём рассказывали. Лично готовил сражение, ещё и сошёлся на штыках с каким-то французом. Если так дело пойдёт дальше ..., — а про дальше Ками́лло Каву́р думать уже не захотел.

В ярости был и Абду́л-Меджи́д I, 31-й султан Османской империи. Ему европейцы обещали быструю победу над Россией после их вступления в войну. И что !? Они сидят под Севастополем уже восемь месяцев . И не могут его взять !!! Творят в Варне и других местах его империи, что хотят. Продали недешево своё старое вооружение. И он султан Оттоманской империи терпит это ! А теперь, эти наглые, высокомерные, хвастливые кяфиры из Европы, проиграли сражение русским кяфирам. Причём турецкий полк, под командованием Рашид-паши был уничтожен почти полностью. Лучший полк в корпусе Омер-паши, который был в свою очередь один из лучших в его армии. И теперь вновь, из-за этого успеха русских стоит ожидать волнений или даже мятежей в балканских вилайе́тах, который совсем недавно более менее затихли.

Но, есть в этом поражении и плюс для него, султана. 'Теперь, этот Чарльз Стрэтфорд Каннинг, который втянул меня в эту войну с Россией, будет потише. Есть теперь, чем ему крылья подрезать. А то после Синопа он заявил, что, будь турецкие моряки, хотя бы на четверть как британские, русские битыми ушли бы к себе. И где его теперь его хвалёные британские моряки и солдаты ? На дне, в плену и в земле лежат. Ещё и два корабля русские взяли трофеями', — думал повелитель Османской империи, предвкушая возможный разговор с надменным англичанином. 'Kirli, sadakatsiz domuz(Грязная, неверная свинья) !,— не без удовольствия вслух произнёс он. А вот новый император России Абду́л-Меджи́да насторожил. Рьяно взялся за дело, сам участвовал в сражении. Не хватало ещё Порте, получить в России подражателя Петра Великого. Ему и его отца, Николая I-го с лихвой хватило.

А вот король Оскар I, король Швеции и Норвегии с 1844 года. И всего второй король из дома Бернадотов. Был после прочтения новости и поражении Англии и Франции под Керчью, напротив был весьма доволен. Он даже был русским благодарен за победу. Ведь теперь ему и его дипломатам будет проще отражать напор бесцеремонных англичан, на предмет вступления в войну против России. Они в четвёртом не могут с ней справятся, ещё хотят и Швецию втянуть. Он хорошо помнил рассказы, о том, как русские пришли ... зимой через Ботнический залив в последней войне Швеции с Россией, и чуть было не заняли Стокгольм. Да, и отец пусть и нехотя, рассказывал про свои бои с русскими. А то, что случилось с армией великого Наполеона в России и после неё, он уже, пусть и на расстоянии наблюдал сам.

У него были сыновья, и он хотел передать им власть и сохранить только — только зародившуюся династию. А война с Россией могла всё это поставить под сомнение. 'Нет, уже дорогие британцы, без нас воюйте и дальше. Будет вам наш ответ ни 'да', ни 'нет'. Ваш флот спасёт вас от русских, а меня и Швецию зимой нет. Тем более с таким царём, который сам ходит в бой, чтоб убивать, возможно убивать', — думал король Оскар I. И довольный собой распорядился пригласить к обеду многоопытного Густава Алгернона Шернельда, министра иностранных дел Швеции.

Его коллега на юге Европы, который тоже пытался основать свою династию, король Греции, Оттон I-й. Второй сын короля Людвига I Баварского, любителя и знатока Древней Греции. Через своего предка Иоганна II, герцога Баварского, был потомком византийских династий Комнинов и Ласкаридов. Благодаря всему этому, но, в первую очередь все же достигнутому соглашению великих держав Англии, России, Франции, Оттон и стал королём Греции. Так вот это носитель столь разнообразных августейших кровей, стоял у себя в кабинете и радостно смеялся. Причиной веселья короля эллинов было сообщение о разгроме войск союзников, русской армией во главе с самим императором Александром.

Вошедшая в этот момент в кабинет приглашённая королём королева Амалия было удивлена увиденным. После англо-французской оккупации Пирея, в мае 1854 года, в ответ на открытую пророссийскую позицию в войне, и желание вести дела Греции самостоятельно, то есть поражения Оттона в делах внешних и внутренних её супруг нечасто был в хорошем настроении. А, тут стоит и радостно смеётся, от души.

— В чём дело ? Чему ты так рад ?

-Амалия, дорогая, моя !,— перестав смеяться, но, улыбаясь, сказал Оттон, идя ей на встречу.

-Русские ведомые в бой самим императором Александром, разбили союзников на море и суше. На суше, можно сказать их просто разорвали в клочья. Тысячи убитых и пленных. Полный разгром, англичан, французов и турок !!!,— сообщил он ей причину своей радости.

— Какая отличная новость, Оттон !!!, — радостно ответила королева Амалия.

-Наконец-то, этих союзников хоть кто-то поставил на место. По-моему, никто кроме русских это не способен сделать.

-И они это сделали, в очередной раз,— подхватил мысль королевы король.

-И, император Александр, как Македонский, сам бился в гуще сражения. Однако он храбрец,— немного с завистью сказал он.

Оттон был более чем доволен, благодаря этой победе его позиции в Греции вновь укрепятся, а вот Александр Маврокордатос, ставленник англичан и глава правительства, как его называли 'Министерство оккупации' получил неплохую оплеуху. Теперь на него и его хозяев можно будет валить все беды, которые обрушились на Грецию. Холера, занесенная французами, блокада и оккупация полностью подорвали экономику страны.

Весть о победе России всколыхнула Грецию. Вновь началось брожение в армии, среди тех, кто оружие не сложил, а припрятал до поры времени. Не имея возможности продолжить борьбу с турками и их союзниками, оккупантами и грабителями европейцам в Греции и на Балканах. Многие офицеры греческой армии увольнялись или брали длительные отпуска, и через Австрию, Сербию, Болгарию, Валахию устремились в Россию. За ними растущим потоком пошли и те, кто ещё год назад в Фессалии, Эпире, Западной Македонии, Халкидике, сражался с турками. Слава Православной дружины достигла уже и Балкан.

Сербия, Черногория, Болгария тоже не остались в стороне. Балканы всегда для турков были не спокойными владениями, а успех России мог только добавить проблем. Ведь десятки и десятки греков, сербов, черногорцев, болгар, после новости о победе России устремились к ней. К мировому оплоту православия и его истинного защитника. И после войны они вернуться. Закалённые в боях, с боевым опытом. И каждый из них сможет обучить десятки новых повстанцев. И, что было для турок страшнее всего, то, что, на их губах, после войны на стороне России, навсегда останется вкус ... вкус крови поверженного врага. Вкус, который мечтают попробовать очень многие на Балканах. А главный враг для этих многих, это турки и те кто им служит.

Король Пруссии Фридрих Вильгельм IV не любил соседей. Нет, не германскую мелочь, а, настоящих соседей, Австрию, Францию и конечно Россию. Он хорошо помнил, хоть и бы мальчиком, позор бегства королевской семьи в Восточную Пруссию, после более чем полного разгрома Наполеоном прусской армии в битве при Йене и Ауэрштедте 14 октября 1806 года. Его армии. Ведь он был наследником королевства Пруссии. Помнил и то как шли русские войска на запад через Пруссию, добивать Наполеона, который в России потерпел небывалое в мировой истории поражение. Русские шли на запад, освободив по пути Берлин. Его столицу. Уже, тогда он начал опасаться России. Можно сказать на его глазах, Николай Первый, на несколько десятилетии вперёд решил польский вопрос для России, наплевав на мнение возмущенной Европы в отношении поляков и России, получил от Турции, чего не смог добиться войной, раздавил венгров в 1849 году, когда, с ними не справились сами австрияки. А потом было 'Ольмюцкое унижение' Пруссии в ноябре 1850 года. Где опять же Николай продиктовал свою волю, ему, уже королю Пруссии. И она в его лице своего короля была вынуждена принять его волю. За, что ему относиться к России хотя бы хорошо или доброжелательно ? Не за что. Поэтому, когда в войну против России вступили Франция и Англия, он был доволен. Пусть англичане и французы поставят на место зарвавшихся русских. И когда его соседи воюют он будет, "Auf zwei Hochzeiten tanzen (Танцором на двух свадьбах)".

' Хм. А русские опять оказались сильней чем казалось. Наполеон дошёл до Москвы, и было понятно, что он одержал победу. А в марте 1814 году русские были в Париже,— неспешно рассуждал Фридрих Вильгельм IV, сидя за своим рабочем столом, отвалившись на спинку кресла, и водя карандашом по огромным просторам России на карте. — И вот теперь опять после ряда поражений, победа. Причём не над турками. А над европейскими армиями великих держав. Ещё и на море поддали англичанам. Что ж, это мне только на руку ! Поздравлять с победой молодого императора напрямую я конечно не буду. Но, теперь можно смело отложить на время введение запрета на продажу военных материалов России. Англичане и французы немного, но, поубавят свой напор. А для России это будет сигнал. Ведь она так просит, как раз-таки не делать этого. Фон Мантейфель докладывал, что негласный посланник Александра, Тютчев, призывает не отказывать России в помощи несмотря на её неудачи и давлении из вне на Пруссию. Россия, просит. А ведь и я просил императора Николая, пойти навстречу Пруссии в Ольмюце. Он не захотел'. И тут Фридрих Вильгельм IV глубоко задумался, продолжая смотреть на карту, где Россия своими размерами как бы придавливала своих соседей.

'Что ж пусть воюют дальше. Судя по сведениям из России, молодой император, хочет бороться дальше. Более миллиона солдат под ружьём, разворачивается производство оружия, пороха. Гвардию отправил на войну. Русские опять не собираются сдаваться без боя. И вот, полноценная победа. В будущем Пруссии нужна будет надежно прикрытая спина. То есть доброжелательная Россия. Поэтому не стоит, отказывать России в помощи. Британцы и французы будут давить, конечно, но, не более того. Продажу показывать как сделки с частными лицами. А будут наглеть, можно и на союз с Россией им намекнуть. Пруссия прям как богатая невеста. Хе-х !' Довольно хмыкнул король Пруссии. 'А вот откуда, русские, узнали такие подробности о 'leichtes Perkussionsgewehr-41'. Про создателя, механизм, патроны, дальность, скорострельность. Проблемы с иглами, с обрывками гильз в стволе, прорыв газов при выстреле. Просят продать их им. И не скупятся. Но, с этим точно не буду торопиться. А вот с отправкой военных наблюдателей в Крым стоит поторопиться. Думаю, там будет, что посмотреть сразу и потом. Почему этого не сделали раньше? Александр, конечно удивил. Не мальчик, а влез в гущу сражения. Зачем-то бился на штыках с французом. Что, это было ? Бравада, желание показать себя героем. Или принцип, подход к делу ? Ох, если, он в отца пойдёт'. После этого король Пруссии, остановил свои размышления, и распорядился пригласить к себе после обеда, Отто Теодора фон Мантейфеля, министра-президента и министра иностранных дел Пруссии. Чтоб обсудить моменты и детали политической игры, условия и правила, которой из-за победы русских под Керчью теперь изменились.

Это и понял, и император Австрии Франц-Иосиф, когда в третий раз прочитал сообщение. 'Dummköpfe(Болваны) !!!', — не сдержался он. Союзники проиграли под Керчью по полной России, которую они уже вроде как победили.

'Впрочем, это и плохо, и хорошо,— ушёл в размышления Франц-Иосиф, стоя у окна и глядя на майский сад. -Плохо, что Россия победила и вновь показала свою силу. Теперь ей проще будет добиваться поддержки для себя, прежде всего у Пруссии. Что она, как сообщают из Берлина настойчиво делает. И конечно взамен обещает пруссакам подставить своё плечо, когда они опять вступят в борьбу со мной за главенство в Германии. И пусть в апреле прошлого года в Берлине был подписан оборонительный и наступательный военный союз между Австрийской империей и Пруссией. Борьбы между нами не избежать. И поддержка в ней Россией Пруссии это плохо'.

Нет, он конечно был благодарен императору Николаю, за то, что он разгромил венгров и по сути спас Австрийскую империю если не от краха, то точно от поражения и тяжёлых времён. Хотя и пришлось, для этого, прямо скажем, унижаться, просить помощи, и так начинать своё правление. Но, за протянутую руку помощи, подчинять себя воле русского императора, и выполнять роль послушного сына или вассала он не собирался. И начавшаяся война России с Францией и Англией давала ему такой шанс.

Молодой австрийский император Франц Иосиф I имел свои планы на будущее касаемо России и Австрии. 'Наше будущее — на востоке, — писал он, — и мы загоним мощь и влияние России в те пределы, за которые она вышла только по причине слабости и разброда в нашем лагере. Медленно, желательно незаметно для царя Николая, но верно мы доведем русскую политику до краха. Конечно, нехорошо выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе, а наш естественный противник на востоке — Россия'. Так его учили люди, которые знали толк в политике и делали её разными способами. Клеменс Венцель фон Меттерних, Феликс цу Шварценберг, Карл Фердинанд фон Буоль-Шауэнштейн. Которые считали, что союзные обязательства и традиции не значат ничего, политическая целесообразность — всё. И он, австрийский император Франц Иосиф I, был согласен с ними.

Поэтому Австрия продолжала давить на Россию. Хотя это она делала не так сильно, как хотелось Франции и Англии. И по мере ухудшения дел у них в Крыму, они в свою очередь давили на Австрию. Угрозы Франции дошли до крайней степени. Французский император Наполеон III фактически поставил ультиматум: 'Немедленное подписание договора или разрыв'. В случае разрыва французы обещали усиление агитации, революционного движения в Италии поддерживаемого значительными денежными вливаниями и даже немедленно направить на Ломбардию и Венецию войска Пьемонта (Сардинии) и поддержать захват. Пришлось пойти на уступки.

14 декабря 1854 года был заключён союзной договор Австрии с Англией и Францией. Петербург в ответ смягчил свою позицию, и 9 января 1855 году в Вене открылась конференция представителей Великобритании, Франции, России и Австрии. Представлявший Петербург временно управляющий посольством, А. М. Горчаков от имени императора согласился принять требования 'четырех пунктов'.

1. Установление коллективного протектората пяти великих держав над Дунайскими княжествами (в замен русского покровительства над Молдавией и Валахией).

2. Свобода судоходства по Дунаю и передача контроля за его устьем в руки представителей всех великих держав.

3. Изменение режима Черноморских проливов, установленного Лондонской конвенцией 1841 году.

4. Замена покровительства России православным подданным турецкого султана коллективной гарантией их прав со стороны всех великих держав.

'Четыре пункта' австрийских условий фактически сводили на нет все четвертьвековые достижения русской армии и дипломатии, лишали Россию самостоятельности на Ближнем Востоке и на Балканах. Однако союзники выставили дополнительные условия. Они хотели большего ослабления России. Но, русские не считали себя побеждёнными, и переговоры застопорились, а в марте 1855 года были прерваны. И вот теперь это поражение союзников под Керчью, на суше и море. А ведь ещё было не взятие каких-то там высот у Севастополя французами и сардинцами. А это тоже поражение. Оно просто было в тени Керчи. Но, в Вене их увидели.

Как это не странно звучало, но, в Австрии была 'русская партия', и она имела до войны довольно сильные позиции, опираясь на высшую аристократию, генералитет и часть высшей бюрократии. И она была не просто против войны с Россией, о которой громко говорила 'антирусская' партия, а даже против недружелюбного нейтралитета.

Если министр-президент Австрийской империи Карл Фердинанд фон Буоль-Шауенштейн подталкивал Франца-Иосифа к выступлению против России. То глава Имперского штаба, командующий группировкой в Галиции и Трансильвании, фельдмаршал Генрих фон Гесс и значительная часть генералитета были решительно против войны с Россией. Австрийские генералы не хотели воевать не только из-за уважения к Николаю, но и лучшего понимания ситуации в армии. Армия была не готова к войне, генералы просто боялись России. Как она умеет воевать они видели в Венгрии. После поражений России, позиции русофилов ослабли, а ряды поредели. И вот теперь им такой подарок. Победа России !

Именно поэтому император Франц Иосиф I был раздражён. Теперь придётся ему лавировать между 'партиями', а ещё есть французы и англичане. Последние особенно настойчиво наседали в последнее время, имея цель втянуть Австрию в войну. При этом не скупились на посулы. Отдавали Дунайские княжества, Дунай, все Балканы, обещали денег на войну. Чужое легко предлагать, кредиты же, конечно были ловушкой. С этими ушлыми островитянами потом вовек не расплатишься, а, вот со своими советами они полезут ещё более настырно в дела Австрии. А с деньгами у неё и так было плохо.

Финансы Австрии, ещё не пришли в себя от потрясений 1848-1849 годов. И вдобавок к этому в 1854 году она мобилизовала и распределила свои силы по направления. 147 000 штыков и сабель стояли в Верхней Галиции, защищая страну от возможного русского вторжения из Польши. 90 000 солдат находились в Трансильвании, блокируя возможный удар со стороны Днестра. Ещё 24 000, заняли Дунайские княжества. Эти массы войск просто стояли, и просто проедали деньги. Годовой военный бюджет был израсходован уже к апрелю. Чтобы хоть как-то покрыть долги, правительство было вынуждено включить печатный станок на полную мощь, выпустив дополнительные 140 000 000 флоринов бумажных денег. Содержание отмобилизованной, но не воюющей армии обходилось Австрии в сотни миллионов флоринов. И глава австрийского финансового ведомства фон Гесс, всё более настойчиво об этом с тревогой намекал, и, то, что война, если она начнётся, превратит Австрию в полного банкрота и несостоятельного должника.

Складывая всё это в общую картину Франц Иосиф I постепенно приходил к выводу, что победа русских ему даже полезна. Она позволит уравновесить влияние 'партий', и главное, даст возможность, говорить битым британцам и французам более твердое 'нет' в вопросе о вступление Австрии в войну против России, при этом не отказываясь от 'да'. Таскать каштаны из огня для других он не собирался. Австрия это не какая-то Сардиния. А вот в нужный момент сказать своё слово, и получить за это как можно больше выгоды для себя. Это правильно".

'Что ж, надо приглашать фон Буоль-Шауэнштейна. Обсуждать с ними новое положение дел, которое сложилось, из-за неожиданных побед русских. Можно наверно и с стариком Меттернихом посоветоваться',— подводил итог своих размышлений молодой император Австрии. И под их конец всё-таки вывел мысль, которая не давала ему покоя, на первый план. 'Александр старше меня, только взошёл на престол, и поехал в Крым, решился на личное участие в сражении. И даже взял в плен французского офицера. А я нет в 1849 году. Дал себя уговорить не быть даже при армии, не то, что в сражении. Кто он? Бездумно храбрый царь, или, расчётливый смельчак? Ведь теперь мне с ним придётся иметь дело долгие годы'. И вдохнув глубоко напоследок воздух, наполненный благоуханием майского сада, отошёл от окна, сел за стол и занялся делами своей большой, разноплеменной, лоскутной империи.

'Отличный вечер хорошего дня, — подумал император Франции Наполеон Третий, сидя в беседке сада Тюильри. Перед этим он провёл два часа со своей Евгенией. Они очень хорошо провели время. И у него было приподнятое настроение. В целом дела Наполеона III-го шли неплохо, но, и не так хорошо, как хотелось. Причина, — Севастополь. Город, который не хотел сдаваться и браться штурмом. Из-за этого его не раз посещали мысли, о том, что наверно уже пора начинать выходить из этой войны. Так казалось иногда окружению императора.

В стране росло недовольство войной, новыми наборами в армию. В прессе, начиная со второй половины апреля всё чаще и чаще звучали вопросы: 'Зачем Франции эта война ?','Что она даёт кроме потерь и расходов ?'. Это ему их задавали. Из России приходили тоже противоречивые сведения. Одни источники сообщали, что Россия уже истощила свои средства и что ее армии изнемогают. Другие, наоборот, о новых сотнях тысяч рекрутов, десятках тысяч штуцеров, пудов пороха, тысячах орудий. Генерал-адъютант Ниель, саперный генерал, прибывший в январе в лагерь под Севастополем, через 20 дней уехал, увозя с собой твердое убеждение, что Севастополь взять штурмом не удастся. О чём и сообщил Наполеону в своём докладе. И в тоже время назначенный Пелисье вместо небыстрого Канробера, говорил по телеграфу обратное, и Наполеон III стал смотреть на войну в Крыму гораздо оптимистичнее, чем смотрел на нее в течение всей зимы и весны 1855 года. Пелисье, высказал уверенное мнение, что Севастополь может быть взят. Хотя ценой немалых потерь сверх тех которые уже были. Пусть так. Ему Луи-Наполеону Бонапарту или просто Napoléon III-й, родному племяннику великого корсиканца, нужна была победа. Поскольку проблему, что там пишет пресса о войне, хозяин 'Пляс Бово', глава МВД, Огюст Адольф Бийо, если надо будет, решит быстро и успешно. А вот остановить начавшееся с ноября 1854 года длительное и последовательное падение французских ценных бумаг на парижской бирже, не мог никто. Кроме неё ... победы. И это движение вниз не очень нравилось тем, кто дал, возможность подняться ему на самый верх, согласие на его приход к власти, но, при этом предпочитали оставаться тени, le gros portefeuille de la France.

Луи-Наполеон Бонапарт, ясно осознавал, что ему никогда не стать, хотя приблизительным подобием его великого дяди. Но, императором то, он, стал, точнее сказать ему позволили им стать. И тех, кто это сделал, не сильно интересовали эти игры в императоров, их интересовали ... деньги, большие деньги. Империя с императором должна была давать им возможность получать эти большие деньги. А выигранные войны это, прямой путь к ним. К большим деньгам. И война с Россией пока давала их le gros portefeuille de la France. Именно поэтому, по большей части, Наполеону III-му, нужна была победа над Россией. А разговоры о возвращении исторического долга, реванше, исторической миссии Франции в делах христианства, борьбы против русской экспансии, и спасения от неё мировой цивилизации это было не более, чем красивое папье́-маше́. Деньги просто, деньги. Большие деньги. Ну, и немного амбиций и тщеславия самого Луи-Наполеона. Ему хотелось доказать, что он, Наполеон не только по имени, но, и по делам.

Сидя в беседке сада Тюильри и наслаждаясь майским вечером, когда май уже переходит в лето, Наполеон III-й ждал новостей из Крыма. Ждал вестей о победе, которую ему обещали Канробер, потом и Пелисье. Должна была быть захвачена Керчь, флот союзников должен был прервать линию снабжения Севастополя по Азовскому морю. Так же русских должны были выбить из окрестностей Севастополя, каких-то там высот. Ухудшение снабжения и очередные поражения должны были наконец подорвать силы и надежду на успех в войне этих упрямых русских, и их нового императора. В стратегии и людях Луи-Наполеон вполне разбирался. Затем должны были последовать общие штурмы, и как их итог, взятие этого пока неприступного Севастополя, и победное окончание войны.

Поэтому, когда он заметил, что к нему спешит адъютант, он сел более официально, и стал ожидать его прихода.

-Сир! Вам срочное сообщение из Крыма,— сказал офицер. И протянул запечатанную сургучом бумагу. Луи-Наполеон взял её сорвал печать, прочитал. Офицер увидел, как император немного пошатнулся, и вдруг очень сильно побледнел. Затем услышал, как он сказал: 'Мой Бог ! Не может быть!' И у него вслед за императором с разницей в несколько секунд в голове рванула бомбой мысль: ' Поражение !!!'

Его кузен, майор Але́н де Ло́нн, который был в России с высадки в Евпатории, несколько дней назад сообщал, что, ему предстоит небольшая морская прогулка вдоль побережья Крыма. Посмотрев на карту, можно было понять, что это, — Керчь. В Сен-Сире хорошо готовили офицеров для армии Франции.

' Федюхины высоты и Гасфортова гора не взяты. У нас есть потери. Десант на Керчь разбит и пленён. На суше и море. У Пелисье сердечный приступ. С ситуацией и потерями разбираюсь на месте. Канробер'. Вот, что прочитал Наполеон III-й, в сообщении. Он продолжал сидеть в беседке сада Тюильри, но, вечер перестал его радовать.

Немного придя в себя от таких новостей Луи-Наполеон начал обдумывать сложившееся положение дел. 'Сообщать уже завтра о поражении не стоит. Публику надо подготовить. Часть вины возложить на англичан, турков и ... вновь на фанатичных русских. Можно и на погоду. Кто сейчас будет разбираться какая она там была ? Про потери тоже говорить вскользь. Чёрт, и парировать нечем это поражение ! Перестройкой Парижа ? Так и она вызывает у парижан недовольство. Может, и правда плюнуть и начать выходить из этой войны !? Нет. Нельзя. Это позор. И тяжелые последствия. Дьявол, разбери этих русских и англичан с ними !!! Придётся сделать громкие аресты. Благо у Бийо есть большой список лиц для этого. И надо будет готовиться к визиту лиц из-за Ла-Манша. Уж, теперь с этих островитян я получу всё, что захочу. Пусть, кузе́н Вале́вский, готовит с ними встречу, и воздействует на австрийцев и пруссаков. Хотя сейчас конечно сдавать в этой игре будем не мы'.

Через несколько дней, когда Наполеону III-му доложили подробности сражения под Керчью он впал состояние, близкое к ярости. Тысячи убитых, раненых и ... пленных. Таких неудач французская армия не знала со времён войн против его великого дяди. Через несколько дней узнав о личном участие императора Александра в сражении, не природный император Франции подумал: 'Как молодой Наполеон при А́рколе. Александр, готов быть вместе с войсками, лично храбр ... это плохо. Для меня точно. Теперь точно будут говорить за глаза: 'Вот у кого настоящий император! У русских'. Наверно, придётся ехать мне в Крым. Такие разговоры мне точно не нужны'. А разговоры о поражении войск союзников под Керчью пошли волной по Франции. От Страсбурга до Бреста, от Марселя до Кале. Французам, как и любому народу, тем более великому, не нравилось терпеть поражение. Пусть случайное, и мало чего меняющее в войне, которую уже почти выиграли. Так по крайне мере писали газеты.

На другом берегу Ла-Манша о поражении под Керчью узнали одновременно с Парижем, если не быстрее. На Даунинг-стрит,10, в Букинге́мском, Вестминстерском дворцах и Лондонском Сити. Официальная реакция была почти одинаковая, сдержанное недовольство. Только у оппозиции немного взыграли эмоции.

Генри Джон Темпл, 3-й виконт Палмерстон, 35-й премьер-министр Великобритании с 6-го февраля 1855 года, конечно был очень недоволен, и раздражён. Поражение на суше и море ! Тогда, когда, ему сообщали из Крыма о гарантированной победе. И он говорил всем, что, будет обязательно успех. Всем! Королеве, кабинету, оппозиции, Сити. И, как гром среди ясного неба, эта телеграмма о том, что одержана чистая победа ... только русскими !!! Это, естественно не меняло его планы по нанесению России тяжёлого поражения и отбрасывание её как минимум от Проливов и Балкан. Сохранение Турции, способной висеть гирей на России, и продолжать создавать ей проблемы. Вытеснение русских из Персии, и приостановление её продвижения в Азию, в южном направлении, а значит к Афганистану, и самое главное к Индии.

Палмерстон не не любил русских, не ненавидел их. Для него как профессионального политика эти чувства были не то что чужды, они были ему не нужны. Для политика и политики важнее интересы, чем любовь, ненависть. Эмоции, чувства это лишнее для ведения дел. Так по крайней мере он считал. Вот русские, Россия и были угрозой для интересов Британской империи, которой он верно служил. Хотя происходил из старинной ирландской аристократической семьи. И это ему иногда вспоминали, ирландцы. Особенно во время Великого голода.

То, что Россия — это угроза он был уверен. Франция, США, Испания это тоже угроза Британии. Но, Россию Палмерстон ставил на первое место. Если те противники были понятные и как бы 'свои'. То русские ему были не понятны. Он конечно встречался с ними, общался. Они были как европейцы, но, именно "как". Это он можно сказать почувствовал своим чутьём. Русские были для него не до конца читаемы. Это его и настораживало. А то, что настораживает вызывает опасения. И значит, это угроза.

Сначала по европейским понятиям проиграть войну Наполеону в 1812 году, отдать Москву. А потом её выиграть, и пройти по всей Европе и оказаться в Париже. Он не понимал, как это можно были сделать. Не понимал, почему после подавления восстания в Польше, император Николай сравнительно мягко обошёлся с мятежниками. Поляки дали отличный повод сделать с ними, всё, что пожелаешь после подавления восстания. Англичане не упускали таких возможностей ни во время Ирландского восстания 1641-1652 годов, ни в 1798 году и Великого голода в 1845-1849 годах. Когда даже Абдул-Меджид, султан Османской империи, направил в Ирландию три корабля с продовольственной помощью, а также 1 000 фунтов стерлингов. Индейский народ чокто также собрал и передал деньги в помощь голодающим несколько сот долларов. А королева не очень и спешила спасать своих подданных от голода и эпидемий.

Почему так был мягок Николай с турками в Ункяр-Искелесийском договоре 1833 года. Вот тут можно было выжимать из турок всё, что можно. А не всего восемь лет действия договора. Что и дало возможность свести успехи России потом на нет, в 1841 году заключив Лондонскую конвенцию о проливах. Заключи Россия договор лет на тридцать лет, не было бы и войны сейчас. Так же на его Пальмерстона взгляд, тянули русские и с завоевание ханств в Центральной Азии. За то, что они делали в отношении России, за подобное королевский флот и морские пехотинцы уже давно бы объяснили, как надо относиться к интересам и подданным Великобритании. Что они и сделали в войне с Китаем. Хотя неудачи России против азиатов, Британии были только на руку. Он был очень рад, когда узнал, о убийстве Виткевича. Русского офицера, который сумел добраться до Кабула и переиграть там английского резидента Александра Бёрнса. Русскому удалось склонить симпатии афганского эмира Дост-Мухамед-шаха в пользу России вопреки противодействию Бёрнса, имевшего прямо противоположную задачу. И пришлось надавить на Россию, чтоб Виткевич был отозван, а договор с Афганистаном аннулирован. А вслед за его гибелью генерал Перовский потерпел неудачу в походе против Хивы.

Но, Россия была империей, а империя должна расти, тем более было куда. Хотя в Le Testament de Pierre le Grand ( 'Завещание Петра Великого') он не сильно верил. Но, оно было выгодно для ведения дел против России. Иначе бы про него и знать не знали.

Палмерстон видел для своей Британии в России угрозу, поэтому он был сторонником идей о том, что Россия должна постоянно с кем то воевать, и иметь напряжённые отношения. Франция, Кавказ, Польша, Турция, Австрия, Швеция, азиаты. Все они должны были заставлять тратить Россию ресурсы, деньги, время на противостояние и борьбу с ними. При чём делать это за свой счёт, или с незначительным участием британцев. И это получалось! Кавказская война, идущая уже более тридцати лет. И так удачно развязанная эта война с Россией.

Николай Первый так наивно попался в ловушку в силу своей самоуверенности и гордыни. Решив, что после Венгрии и Ольмюца он может позволить себе всё, что захочет, и является властителем Европы. Думал, что ему позволят добить Османскую империю в войне один на один, получить Проливы, взять себе Балканы, выйти в Средиземное море и укрепить свои позиции на Востоке. Поставить под свой контроль торговый путь из Европы в Персию через Чёрное море и Трапензунд. Ну не наивный ли он глупец ? Кто ж ему мог позволить такое сделать ?

В том, что император Франц-Иосиф будет на стороне противников России, было ясно как божий день тем кто умеет думать. Но, воевать против России Австрия категорически отказывалась. Она во время корсиканца не раз видела, как умеют воевать русские. Вновь это поняла, когда русские помогли им разгромить венгров. Плюс позиция Пруссии. Поэтому нужен был 'штык на континенте'. Им могла стать только Франция. Поэтому Луи-Наполеон Бонапарт, эта пародия на своего дядю, воистину самого страшного врага Великобритании, не без поддержки мисс Гарриет Говард , сначала стал президентом, а в декабре 1852 года и императором Франции. Зная Николая, было понятно, что в ровню себе он этого выскочку не поставить. И вот он в поздравительной телеграмме обратился к Наполеону III 'Monsieur mon ami' ('дорогой друг'), вместо допустимого по протоколу 'Monsieur mon frère' ('дорогой брат'). Подобная вольность конечно была расценена как публичное оскорбление нового французского императора. И в ответ на это русский император получил ответный удар. Спор о контроле над церковью Рождества Христова в Вифлееме, между православными и католиками был решён в пользу Франции. В начале декабря 1852 года ключи от церкви Рождества Христова были переданы Франции. В ответ российский канцлер Нессельроде от лица Николая I заявил, что Россия 'не потерпит полученного от Османской империи оскорбления... vis pacem, para bellum!' Началась концентрация русской армии на границе с Молдавией и Валахией.

Другой верный солдат Британии, и тоже выходец из ирландцев, не состоявшийся посол в России, отвергнутый и оскорблённый Николаем Первым в 1832 году, Стра́тфорд Ка́ннинг, с 1842 года готовил очередную войну Османской империи с Россией. И преуспел в этом несмотря на все попытки примирить стороны. Так называемой Венской нотой.

Спорные вопросы русско-турецких отношений должны были решаться при участии держав, подписавших Венскую ноту. То есть Великобритании, Франции, Пруссии и Австрии. Николай готов был принять ноту, составленную главами четырёх европейских держав, но не мог, при этом, позволить, чтобы турки вносили в неё поправки на своё усмотрение уже после принятия им этой ноты , то есть тем самым диктуя свою волю российскому императору. Желание не уронить престиж не позволяло Николаю 'идти на поводу у турок'. По этой причине нота была царем отклонена. Тем более он ещё был уверен, что ему дадут или он успеет разгромить османов до вмешательства держав. В итоге переговоры зашли в тупик, точнее их завели туда. И османский султан Абдул-Меджид I пытаясь использовать благоприятную возможность сыграть как ему казалось в свою игру, 'проучить' Россию руками европейских союзников, и показать себя хотя бы отчасти настоящим султаном, потребовал очищения дунайских княжеств в двухнедельный срок, а после того, как Россия не выполнила это условие, — 16 октября 1853 года султан объявил России войну. 1 ноября аналогичным заявлением ответила Россия. Столь долго и тщательно готовящаяся война ... началась. Ловушка для императора Николая захлопнулась !

И тем самым получалось, что Наполеон III-й, был готов воевать с Россией для упрочнения своих ещё шатких позиций, неприязни к русскому императору, и потому, что он ... Наполеон III-й. Австрия готова ударить России в спину, поддержав политику Англии и Франции, но, не вступая в войну. Пруссия, вряд ли станет глупить, и будет просто вилять между двумя лагерями. Америка за океанами. Да, и если решиться оказать поддержку России, то только моральную. Ещё много в живых тех, кто помнил как горел Вашингтон в августе 1814 года. Всё !!! Россия в изоляции ! Одна против двух сильнейших держав мира и Турции. И настроенной почти всегда антирусски Европы.

В скором поражении османов в войне один на один с Россией мало кто сомневался. Но, Синопский разгром турков русскими дал повод для вступления в войну Франции и Англии. Ведь в принципе невозможно вести бой с флотом и береговыми батареями избежав попаданий в порт и город, который они обороняют. Особенно, когда корабли встали как раз так, что перелёты уходили именно в город.

С началом войны британская политика фактически сосредоточилась в его руках, лорда Пальмерстона. И он воодушевленный политическими успехами и веря в победу над Россией, позволил себе построить планы на будущее. В котором Великобритания выигрывала Большую Игру. Именно игру, а не очередной раунд, как это было до того. Его точка зрения была изложена им лорду Джону Расселу:

'Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции; Прибалтийский край отходит к Пруссии; королевство Польское должно быть восстановлено как барьер между Россией и Германией [не Пруссией, а Германией]; Молдавия и Валахия и всё устье Дуная отходит Австрии, а Ломбардия и Венеция от Австрии к Сардинскому королевству; Крым, Черкессия и Грузия отторгаются от России; Крым и Грузия отходят к Турции, а Черкессия становится или независимой или связанной с Турцией отношениями сюзеренитета'.

И Россия снова отброшена во времена до Петра Первого! Русский медведь загнан в свою берлогу обратно. Где и должен был оставаться. При чём Англия это делала, не прилагая больших усилий. Роль главного охотника, загонщика и своры псов отводилась, Франции, Австрии, Швеции, Турции, горцам, и даже сардинцам. А после победы, Россия будет вынуждена взять у Англии кредиты и открыть себя для английских товаров и продажи ей своего сырья ещё более выгодно. А поскольку русский медведь зверь могучий и свирепый, то загонщику и псам придётся потратить немало сил, что его одолеть. Два главных противника Британии будут рвать друг друга на куски и истекать кровью борясь друг с другом в угоду её интересам. И чём это может быть плохо? Абсолютно ничем.

Так думал лорд Пальмерстон в начале войны, особенно после победы у Альмы. Но, потом дела пошли всё хуже и хуже. Раненый, но, не поверженный русский медведь не сдавался. Оборонял этот, чертов Севастополь, со звериной свирепостью, как медведица своих медвежат, от выведшего на них одинокого самца. И даже сумел на далекой Камчатке, дать ощутимо сдачи. А охотник и псы, заметно выдохлись. И Британии пришлось самой всё больше и больше втягиваться в войну, что в планы Палмерстона, и тех людей кто за ним стоял не входило. Лондонская биржа не любила, долгих и неуспешных войн. И вот тебе раз! Полное поражение под Керчью ! Русский медведь в обличии нового императора Александра, вылез из своей берлоги и растерзал посланные против него немалые силы. Лорд Палмерстон, не понимал до конца как это можно было сделать после неудач и поражений. Но, это было сделано. А в ближайшем к нему историческом прошлом подобное могли сделать только сами русские. И ОН, против которого они это сделали. И имя ему ... Корсиканец !!! При этой мысли, у старого лорда даже мурашки по коже прошли и захолодело в груди. Он то хорошо помнил, как вся Англия с замиранием сердца и страхом ждали вестей чем закончиться противостояние адмирала Гора́цио Не́льсона с очередной уже французско-испанской армадой. И потом, когда неутомимый Наполеон вырвался с Эльбы, вновь стал императором, собрал армию. Ждали и надеялись, что герцог Веллингтон, Артур Уэлсли, сумеет выстоять в борьбе с ним. И, Бог, был на стороне Великобритании. И помог ей взять вверх над Корсиканцем. Ему вдруг сильно захотелось выпить. Именно выпить. Что он и сделал. Достал из буфета ирландский виски, которому было уже более двадцати лет. И не без удовольствия выпил в три больших глотка напиток родом из его совсем им забытой исторической родины. Вскоре тепло и энергия пошли по его немолодому, но, ещё на зависть многих весьма бодрому телу, не говоря о голове. Мысли перестали метаться в голове, он вернул их в строй, сел поудобней в кресле, и начал думать.

'Первое, -сказал себе Пальмерстон, — Александр, точно не Наполеон. Наблюдал я его во время его визита к нам. Ничего не выдающегося. И потом особых изменений в нём не произошло. Как сообщали все эти годы из России. Император Николай не смог создать в своём наследнике некое подобие себя. Александр, как наследник себя нигде особо не проявил. Да, и при таком отце-императоре, трудно это было сделать. Вероятно, и желания особого у Александра не было. И не сказать, что это плохо.

Второе. Придётся теперь мне ехать мне в Париж. И лично убеждать этого Наполеона продолжать войну. Обещать ему многое или даже всё. Обещать, это же не значит делать. Нельзя ему дать выйти из войны. Выход Франции похоронит всё планы по ослаблению России, и самой Франции. Это значит поражение Британии. И вообще приведёт к русско-французскому сближению, против Британии конечно.

Третье. Успокоить Сардинию и турков. Поражение под Керчью преподнести как отдельный неудачный эпизод на общем фоне успехов. На войне всякое бывает. Пусть воюют дальше.

Четвертое. Продолжать работать со Швецией, и особенно с Австрией. В войну их теперь вряд ли втянуть, но, уговорить говорить их об этом можно, и использовать это для давления на Россию. Пруссию бы ещё заставить перекрыть торговлю с Россией военными материалами. Это почти получилось. Но, теперь после Керчи пруссаки опять начнут вилять',— с раздражением подумал Палмерстон.

Пятое. Ускорить набор войск в Европе. Правда он и так идёт не особо удачно. Пока в Британский немецкий легион набрали всего полк, в Швейцарский всего батальон, а планировали дивизию тех и тех. Испанцев ещё меньше. Совсем они забыли свои традиции наёмничества. Из-за Керчи теперь возникнет ещё больше сложностей. И дороже будет, чем до неё. А вот поляки отличный ресурс, в отличие от прочих. И главное они сами хотят воевать с русскими, ещё и бесплатно. И их много живёт в Европе.

Шестое. Наверно придётся ставить вопрос о переброски из Индии сипаев, сикхов. Одних гурков будет мало. Наверно лучше сразу бригаду или дивизию. Перевести из компании в штат армии и отправить в Крым. Летом там говорят тепло, так, что, пусть воюют.

Седьмое. Теперь нам нужен полноценный успех. У Севастополя или на Балтике. А лучше там и там. Надо, чёрт побери, чтоб французы и сардинцы взяли эти высоты. Адмирал Дандас пусть на Балтике готовить операцию по разгрому, какой-нибудь очередной русской крепости или Кронштадта.

Восьмое. Что ж придётся мне выдержать бой в парламенте с оппозицией. Ведь он обещал Британии быструю победу. Её нет. Теперь ещё и поражение! Что ж надо думать как выступать, и отвечать на вопросы, шуточки и уколы прежде всего этого Дизраэли. Керчью им меня всё равно не подвинуть, не, то, чтобы свалить. А после победы эти тори и остальные вообще могут забыть о премьерстве и большинстве в палате общин.

Девятое. Королева. Для неё я тоже найду слова и доводы по поводу поражения. Она конечно умело добивается усиления своего влияния в делах. Но, я, лорд Палмерстон, ей не по зубам. Это она поняла ещё задолго до войны с Россией. И за это она меня, Дрина, и не любит. Но, из-за слабых позиций Дерби и Расселла, кабинет формировал именно я. Хотя на аудиенции придётся сыграть вполне смиренного министра, при значимом монархе. Не доросла и не дорастёт она или как либо другой монарх, чтоб править Британией по-настоящему. Это время давно ушло. Я-то знаю, что нужные решения принимаются не в Букинге́мском, Вестминстерском дворцах. И даже, увы, часто не на Даунинг-стрит, 10'.

После виски и умственной работы премьер Великобритании окончательно взбодрился, и принялся за дело. Всё, что он надумал, необходимо ещё раз за разом осмыслить, связать в единую цепь решений, и только потом начать делать так, чтоб решения стали уже событиями.

Королеве Виктории было конечно было очень неприятно узнать о полноценном поражении королевской армии и флота. Её настроение резко испортилось из-за этого, и она уже готова была сорваться в гневную истерику. Но, многоопытное окружение предложили королеве, любительнице вкусно поесть, сделать это немедленно. Что и было сделано. В процессе принятия пищи, Виктория, успокоилась. И не без удовольствия выстраивала свой разговор с премьером лордом Палмерстон, который должен был скорее всего завтра состоятся. Где он, этот старый, нагловатый лорд, который позволял себя слишком вольно и независимо от неё вести дела Британской империи, будет отвечать на её вопросы. 'Так где же ваша обещанная нам и моим подданным, скорая победа над Россией ? Почему тысячи моих офицеров, солдат, моряков гибнут и попадают в плен. А реальных успехов, точно обещанной, ВАМИ, победы и не видно ?' Эти вопросы она с удовольствие смаковала на вкус, как пирожное, которое сейчас ела.

На следующий день, после аудиенции с Палмерстон у королевы было отличное настроение. Премьер имел вид конечно не побитой собаки, но, менее вызывающий и тон разговора был больше похож на разговор министра, пусть и премьер, с королевой могучей империи, а не учителя с ученицей. Он вновь её пообещал победу Британии, хотя она и без него в ней была уверена. Доложил, что он намерен сделать для этого. Именно доложил, а не сообщил. Виктория конечно понимала, что это не более, чем актёрство со стороны лорда Палмерстона. Но, всё равно было приятно. И он ей в разговоре сообщил одну интересную, а может и значимую деталь неудачного для Британии сражения у Керчи. И как заметила королева, старый министр сделал это с некоторой настороженностью в голосе, и это была не игра. Он сообщил её о том, что император Александр был в сражении не просто при войсках, а лично в нём принял участие. И в схватке на штыках взял в плен французского офицера. И вот тут на неё вдруг волной нахлынули воспоминания, которые как казалось ей давно уже забылись. Она вспомнила их встречи, беседы, его глаза, взгляды, слова, ... прикосновение рук. Их печальное и трогательное для обоих расставание. Может даже она его ... любила. Но, то, что была им сильно увлечена это точно. Ведь от так был хорош во всём! В том, уже далеком мае 1839 года !

Но, чаще всего не монархи вершат свою судьбу в делах любви и брака, в отличии от сотен тысяч, даже миллионов судеб своих подданных и жителей других стран, которые зависели от их решений. За монархов это делает сама мать История. Вскоре после знакомства и общения, Александра и Виктории. Россия и Англия окончательно стали врагами, и вели борьбу между собой. И сейчас по его приказу убивают британских солдат в Крыму, а они в свою очередь и с именем королевы ходят в атаку на русские укрепления. 'И всё же каков оказался Александр ! Сам пошёл в бой. Не думала я, что он окажется настолько решителен и смел. Наверно со времён Наполеона, монархи уже даже не бывают при армии. А тут дуэль на штыках!',— возбуждено по-женски думала королева Виктория, оценивая действия своего некогда кавалера, а ныне смертельного врага Британской империи. Такой Александр, ей как ещё нестарой женщине вновь стал интересен, но, как королеве Великобритании был весьма опасен.

Оригинальней всех из монархов Европы на победу русских под Керчью, отозвалась другая королева, королева Испании Изабелла II. Изрядная любительница не только тоже поесть, но, и мужчин. Моложе себя конечно. Говорят он сказала окружающим следующее: 'Él mismo luchó en la batalla ?! Qué hombre tan valiente ! Un verdadero valiente! Un verdadero emperador ! Dicen que también es bueno (Он сам сражался в бою?! Какой смелый человек ! Настоящий храбрец! Настоящий император ! И говорят он хорош собой) !"

Хотя Испания и была вновь погружена в очередную смуту, она положительно встретила новость о поражении англичан и французов. Потомки конкистадоров и солдат непобедимых испанских терций, не любили ни англичан, ни французов. А на далёкую и непонятную Россию и русских, им был в целом плевать. Поэтому её победе они не радовались, а вот поражением её противников в этой далёкой для них войне остались довольны. Некоторые в салонах говорили: 'Finalmente, al menos alguien golpeó bien a estos ingleses en la cara (Наконец, кто — то хорошо врезал этим англичан по роже)'. Кто был пообразованней и полюбопытней, даже нашёл на картах не только саму Россию, но, и Крым, и даже Керчь.

Этот человек не был императором, королём или премьер-министром, но, там, где он жил и имел власть он был больше, чем даже император у себя в стране. Хотя и получал последние новости о делах в мире много позже их. Он был имамом, имамом по имени Шамиль.

Когда ему сообщили о поражение неверных и турок от русских под Керчью, он только усмехнулся. 'Теперь жди наверняка опять посланцев от турок и этих англичан. Будут опять просить начать действовать против русских, давать свои награды-побрякушки и какие-то громкие титулы, звания. За наивного дикаря меня держат. Считают, что мои воины должны погибать за это и для выгоды их дел !?,— думал хозяин большей части Дагестана, Чечни. Гроза для окрестных земель и их жителей, и огромная головная боль для Российской империи. 'Они в своих разговорах обещали быструю победу над Россией. Глупцы. А турки так и вовсе дураки. Они столько раз воевали с Россией и не разу, Аллах, не даровал им над ними победу. И теперь опираясь на помощь гяуров с запада, они решили, что у них получиться. А их просто использую против русских. Но, я не пойду по этому пути. Мне выгодней соблюдать договорённости с новым наместником, чем подастся на лесть и пустые обещания турок и этих европейцев, и начать снова воевать с Россией', -размышлял имам Шамиль. 'Даже если они выиграют эту войну, и я помогу им в этом. Новый русский император всё равно не остановится. Русские уже не могут остановиться, не могут не завоевать Кавказ. И когда они продолжат это делать, вряд ли по-настоящему мне окажут помощь турки и неверные с запада. Уж точно воевать за меня с Россией они не будут, -вновь усмехнулся Шамиль, но, уже с горечью, — а хотят, чтоб я это делал для них. Нет. Пусть мои люди отдыхают, набираются сил. Когда придёт время испытаний и войны, силы им понадобятся. Ин ша́'а Ллах'. И имам Шамиль, встал на колени лицом к Мекке, и что было с ним не часто, горячо и искреннее прочитал молитву. Прося у Всевышнего защиты и помощи для себя и его страны в грядущие тяжёлые времена. А в том, что они наступят, он не сомневался.

В Крыму, когда ещё не успел развеется у Керчи дым сражения и подсчитать трофеи и потери. Со словами благодарности к Аллаху обращался Камиль-бей из рода Ширин. Говорил бесконечное количество раз 'спасибо' за то, что вразумил его младшего, и любимого внука Арслана. Зато, что он, по воле Аллаха, послушался совета своего умудренного жизнью деда. Внук был молод, и как полагается в этом возрасте горяч и быстр в принятие решений. Услышав от людей, что европейцы и турки собираются захватить Керчь, он с несколькими друзьями, решил перейти на их сторону. Это собирались сделать многие, все они были уверены, что русские вновь проиграют. Камиль-бей убеждал Арслана, не торопиться, и дождаться, момента, когда станет точно ясно кто победил. И внук, слава Аллаху, не только выслушал старика, но, и услышал его советы. Почему так говорил ему Камиль-бей ? Ему тоже говорили люди, только, о том, что русские в Керчи собирают большие силы, и готовятся к сражению. Делали это днём и ночью, а, особо любопытных, тех кто много расспрашивал, и рассматривал расположение войск и укреплений, солдаты и казаки брали под арест.

Камиль-бей был стар, ему было за семь десятков или под восемьдесят, он уже и сам не помнил. Но, хорошо помнил рассказы своего деда, о том, что, когда-то крымцы жили свободно, имели своих ханов, и ходили за ясырем на соседей и русские земли тоже. И он молодым и уже бывалым аскером участвовал в походах и войнах с русскими. Но, вскоре всё закончилось. Россия раз за разом наносила поражение армии султана, и он не смог защитить Крым от уруских гяуров. И вольный народ Крыма попал под их власть. И когда началась эта война, турки и европейцы пришли в Крым, и нанесли русским поражения, многие крымцы решили, что, всё, пришёл конец русской власти. Перестали ей подчиняться, начали по их словам возвращать своё, то есть просто грабить и разбойничать. Многие и многие открыто перешили на сторону турок и ушли к ним в Евпаторию. Но, Камиль -бей в отличие от своих многих соплеменников был неплохо образован, пока позволяло зрение много читал, сносно говорил по-русски, несколько раз был России, видел её просторы, города, людей. Побывал даже в Москве и Петербурге. Его родственник, Абдул Кадыр ага, был сотником в Феодосийском полку, воевал с Наполеоном. И много рассказывал ему о войне, русской армии, России. Поэтому, Камиль-бей, в отличие от других, не спешил открыто радоваться поражениям России, и тем более изменять ей. И от этого всячески удерживал своих родственников, особенно внуков. И вот Аллах услышал его молитвы. Это он понял, когда, во двор, вечером, уставший, весь в пыли, с хмурым лицом въехал Арслан. На вопрос выбежавших родных, что, случилось. Он, немного помолчав, ответил: 'Русские победили. Я сам видел сражение, а потом пленных. Казаки погнались за мной. Но, подаренный тобой, къартбаба, Ель, не дал им меня догнать'. И глубоко поклонился своего деду. То улыбнулся в ответ своему внуку. Жизненный опыт и знания вновь ему помогли, точнее, уже не ему, а его роду. А ему самому уже скоро отвечать на вопросы Мункара и Накира. Камиль-бей этого не боялся. Он знал правильные ответы.

Город-герой Севастополь встречал меня обыденно — буднично огромным военным лагерем на Северной стороне. Расположения частей, госпиталя, мастерские, склады, входящие и выходящие войска, обозы из города, и в город, стоящие, отходящие и причаливающие к причалам пароходы, и понтонный мост через Ахтиарскую бухту. Севастополь своей Северной стороной жил в полный рост жизнью прифронтового города.

В городе я бы сказал было даже стерильно чисто. Понятно, что к моему прибытию готовились. А сведения, что я искренний любитель чистоты, санитарии и гигиены, конечно уже давно были известны. Надеюсь мой пример в этом плане будет заразительным. 'Чистота — залог здоровья'.

И всё же меня больше всего впечатлили громады линейных кораблей Черноморского флота в бухте. Она была длинная, но, не очень широкая, около версты. Поэтому корабли, как помнил около пяти тысяч тонн водоизмещения смотрелись в ней мощно. Смотря на флот в бухте, мне казалось, что целый город стоит на воде, выбросив свои мачты в небо. Сам флот имел вид немного заброшенный, поникший. Тут я вспомнил картину толи Боголюбова или Айвазовского 'Смотр Черноморского флота'. И представил, как эти погрустневшие красавцы под всеми парусами идут в кильватере. 'Ничего, линкоры, не печальтесь. Тимберовочку вам сделают, рангоут, такелаж поменяют. И ещё, дай Бог, не только в море выйдите. В океаны! Мир увидите, себя и Андреевский флаг ему покажите', — приободрил я корабли, которые уныло замерли на якорях в бухте Севастополя. И в ответ, как мне показалось, гюйсы и Андреевские флаги, немного встрепенулись. А может и впрямь показалось. Но, креститься я не стал.

Помимо положенных флагов на мачтах были множество сигнальных флагов. Это наверно меня приветствовали, а, вот палить салюты на суше и море в честь меня, я категорически запретил. Лучше этот порох уйдёт на батареи Севастополя, ведь речь идёт о десятках выстрелах. Войска в парадные коробки тоже не строили, смотр не объявляли. И так гарнизону нелегко, ещё и смотрами их напрягать. По себе знаю, что это дроч преизрядный. А тут целый император пожаловал. Поэтому дроч в кубе. Не нужно пока. Другие заботы есть.

Войскам только, когда я въехал в город сообщили о моём прибытии. Поэтому приветствовали меня стихийно, кто шёл в командах организованно. И надо сказать радостно, нет, даже, восторженно. И я видел и чувствовал, что искренне. 'Ура !!' 'Ура, императору !!!' катилась волна по городу по мере моего продвижение по нему. Офицеры, солдаты, матросы, жителей города, отдавали честь, кланялись, махали мне руками, крестились, многие вставали на колени, бросали верх головные уборы, и шли толпою за моим эскортом. Я в ответ поворачивался в стороны и махал рукой. Честно говоря, такого приёма я не ожидал, или, точнее не был готов. Здесь я убедился как ещё в России любят царя. И в прямом смысле обожествляют. И поймал себя ещё раз на мысли: 'А ведь это мои солдаты и мой народ'.

В этот день я не поехал на Южную сторону, спокойно проехался, прошёлся по Северной стороне. Батареи, адмиралтейство, мастерские, пороховые погреба, арсеналы, госпиталя, лаборатории, склады, бани, сухарные заводы. Даже в один из сортиров сунул я свой царственный нос. Там и в других нужных местах я явственно ощутил запах хлорки и карболки. Это хорошо. Чем больше их, тем лучше. Я смотрел, спрашивал, разговаривал. Со всеми, офицерами, солдатами, матросами, рабочими, ранеными, врачами. Многое из услышанного записывали мои адъютанты. На окружающих моё появление производило магическое действие, они замирали, военные вставали 'смирно', раненые порывались встать с коек, многие можно сказать теряли дар речи. И смотрели на меня будто я был не живой человек, а архангел с небес или Кощей. Разные взгляды были, восторженные, радостные, преданные, внимательные, спокойные, оценивающие тоже были. Да, пока для этих людей, царь, это нечто сверхъестественное, волшебное, а, через десять лет в той истории в него начнут стрелять. В меня наверно раньше сподобятся.

Михаилу Николаевичу Станюковичу, военному губернатору Севастополя и командиру Севастопольского порта мое усердие в проверке его усердия по исполнению моих указанию было конечно не по душе. Он покрякивал, пыхтел, в ответ на мои замечания, но, служака был старый, матерый, поэтому имел вид лихой и придурковатый. И отвечал мне: 'Исправим, устраним, наладим, выправим, Ваше императорское величество'. Да далеко не всё было как я хотел, но, как я понял, всё же лучше, чем было до того. Единоначалие и спрос давало свой эффект. Ведь теперь весь Севастополь, военный и гражданский, флот, были подчинены командующему севастопольского гарнизона, Павлу Степановичу Нахимову. Он с свою очередь, князю Барятинскому, командующему Крымской армии. Потом шёл только, верховный главнокомандующий, император. И наличие это императора в Крыму, думаю способствовало росту исполнительной дисциплины, а, может ещё аресты и казнь даже носителей генеральских эполет тоже внесли свою лепту. Хотя эффект от казни был ещё впереди. Россия о ней ещё не узнала. Весть о ней ещё только шла к ней.

Фамилия Станюкович мне была известна с детства. Во многом через 'Морские рассказы' Константина Станюковича, сына адмирала и героя обороны Севастополя Станюковича-старшего, я полюбил морскую и флотскую тематику, и стал как меня называли домашние 'комнатным адмиралом'. Некоторые сюжеты рассказов я помнил и сейчас. Поэтому после высказывания спокойным тоном своего неудовольствия по ряду моментов, покрасневшему адмиралу, я у него спросил:

-А где сейчас ваш сын Константин? Здесь с вами?'

От такого перехода от темы к теме и вопроса, Станюкович-старший немного оторопел. Я молча на него смотрел, ожидая ответа. Через несколько секунд придя в себя он с удивлением на лице ответил: -В данный момент он и семья находятся в Симферополе.

-Жаль, -сказал я, — я хотел с ним побеседовать.

-Вы, Михаил Николаевич не замечали за ним склонность к словесности?, -спросил я. Адмирал в ответ растерянно мотнул головой. 'Мол, нет'

— Константин, станет хорошим моряком, есть в кого, — подсластил я горькую пилюлю от своих замечаний для Станюковича.

-И, если он вдруг захочет ещё стать и писателем. Не противитесь этому. Наверняка, писать о будет о море, русских моряках, флоте. И, может благодаря ему, многие, мальчики, юноши, сделают море и флот, служение Отечеству, смыслом своей жизни. Поэтому передайте Константину, мою поддержку и пожелание успехов во всех его начинаниях во благо России, -сказал я.-Передайте ему от меня подарок.

И мой адъютант передал Станюковичу-старшему писчий набор. Несколько отличных перьев, подставку для них, чернильницы, карандаши. Адмирал всё так же с удивлением на лице, говоря слова благодарности принял подарок

Южную, Корабельную сторону я оставил на следующий день. А Северная сторона продолжала гудеть от возбуждения новостью, что сам царь в городе.

На вылизанном до блеска трофее я обошёл корабли Черноморского флота. Который меня приветствовал кроме сигналов, теперь ещё и, 'Здравия желаем, Ваше императорское высочество! Ура !!! Ура!!! Ура !!!', увы, от своих немногочисленных команд. Поэтому звучало оно даже с линкоров, экипажи, которых были до восемьсот человек, конечно не так громогласно. Таким, манером я решил, подбодрить приунывших, но, не павших духом моряков. И, очень надеялся, что мне удастся избежать чёрной страницы русского флота, затопления кораблей. А вместо памятника погибшим кораблям, можно поставить, победившим.

Утром, около полудня, в первый день календарного лета, среди частей осадной армии союзников прошла тревожная волна. Кое-где даже сыграли боевую тревогу. А вновь взваливший на себя командование французской армией под Севастополем генерал Франсуа Канробер, как и фельдмаршал лорд Реглан, командующий английской армией пережили тревожные минуты. Причиной этого было русское 'ура!', которое накатывалось со стороны русских позиций. 'Русские атакуют!? Где? Какими силами? Днём !!!???', метались мысли у генералов, офицеров и простых солдат. Но, сообщений об атаках и обстрелов со стороны противника не приходили. А 'ура' продолжало звучать, переходя от одного места линии обороны к другому. И днём, вечером и ночью у русских было явно весело. Они пели песни, снова свистели. И видать от избытка чувств, с наступлением темноты, неожиданно сильно обстреляли артиллерией и ракетами их позиции и батареи. Устроив себя таким образом салют, а французам и англичанам ощутимые потери. Зато часовые получили очень приятный сюрприз. Со стороны русских ночью, на удивление ... никто не пришёл. Никого не задушили, не перерезали горло, не застрелили бесшумно, и не утащили в плен. А это теперь происходило постоянно. И только через несколько дней в армии союзников узнали, что в Севастополь прибыл русский император. Именно этому радовались русские. С одной стороны, эта была хорошая новость. Значит у русских нет новой победы. Свою победу у Керчи они, отмечали своим 'ура' и песнями. А с другой стороны плохо. Потому-что, этот император и стал победителем у Керчи. Значит русские, что-то готовят. Или уже приготовили. Так думали все, от генералов до солдат в осадной армии союзников. И эта мысль даже у этих закалённых тяжелой войной воинов, заставляла тяжело вздыхать, чаще обычного биться сердце, и вызывала не очень приятное ощущение в груди. Но, они были солдатами и были готовы исполнять свой долг дальше.

'Да ... окуеть !!!', -думал я, продвигаясь через Южную сторону Севастополя почти к самой передовой. Я видел заброшенные деревни, сёла, разрушающиеся заводы и конечно кинохронику, фотографии разрушенных городов во время войны. Но, то фотографии, а тут явь. Всё, что было ближе к позициям было, разбито, сожжено, разрушено, обстрелами, сильно или частично. Я увидел ещё одну картину из серии под названием 'Война'. Грустная картина. Но, в данный момент она была она была наполнена радостью, я даже сказал восторгом.

На передовую меня адмиралы и генералы не пустили. Можно сказать, костьми готовы были лечь. Но, не пустить меня на укрепления и окопы. Хотя все мы были в кирасах и касках. Сильно спорить я с ними не стал. Потом опять от всех выслушивать нотации, закамуфлированные в заботу о моей персоне. Поэтому объезжал я позиции на удалении от передовой, останавливался, и выслушивал доклады начальников, командиров, линий, бастионов, батарей.

Смотря на этих офицеров, героев обороны Севастополя. А героями были все, кто пробыл хотя бы месяц на линии укреплений. Я увидел ещё больше разницу между столичными, паркетными, штабными, гарнизонными офицерами и ими, севастопольцами. Другие лица, выражения глаз, речь, движения. Вот они, боевые офицеры! Настоящий костяк армии! 'Да, армию надо чистить. Начинать сейчас. Не был в действующей армии? Даже рапорта не подавал для этого? При этом ты здоров и не старый. Всё на выход. С минимальным соцпакетом', -такие мысли возникли у меня в ходе поездки по Севастополю. Кстати, со всех небедных можно будет спросить, как он во время войны помогал Отечеству, царю. Составить опросник, и всех, у кого доход более тысячи рублей в год прогнать через фильтр. Не взирая на титулы, звания и заслуги. И дать конечно возможность исправить недоразумение.

Не знаю, как было до моего приезда, но, я сам видел, что работа по улучшению укреплений шла. Сделали и продолжали делать блиндажи, сам в них заходил. Траншеи к передовой открытые и крытые, так же вдоль укреплений. Перекрывали пороховые склады. Увидел даже местную бетономешалку. Рама на упорах, два вала с ручкой, бочка с раствором. И несколько солдат или матросов поздоровее в качестве привода. Мешали и заливали сразу на месте. Понятно, что не железобетон, но, всяко лучше, камней с землёй. Оборудовали закрытые позиции для мортир и осадных единорогов. Их делали на поворотных платформах. Таким образом несколько батарей перекрывали всю линию оборону, позволяли сосредотачивать огонь в нужном направлении, не двигая сами орудия. Тем более намеривались активно применять эксцентрики, а они должны были бить дальше и точнее. Сравниться по количеству тяжёлых мортир с союзниками, наверно не получиться, но, увеличить их число у нас необходимо, причём ощутимо. В первую очередь для противника. Снижать эффективность обстрелов ответным огнём необходимо. По ближе к морю в безопасных местах располагались медсанбаты, места для ночевки, отдыха, бани, постирочные, мастерские по мелочи.

Так я и провёл первый день на Южной стороне, объезжая линию обороны. Которая из-за этого весь день стояла на ушах, и гремела 'ура' в мою честь. Встречи с известными людьми в будущем, и нужными для будущего я распределил на последующие дни. А встретился и поговорить было с кем, и о чём.

Он участвовал в русско-турецкой войне 1828-1829, а после неё преподавал фортификацию в различных военно-учебных заведениях, принимая участие в строительстве крепостей. Был автором капитальных трудов по фортификации. Его "Фортификация" была переведена почти на все европейские языки, в том числе на шведский, датский и даже испанский, и принята как руководство во многих военных школах Запада, в том числе и в Сен-Сире. Президент Французской республики, будущий Наполеон III, в 1852 г. прислал в подарок Николаю I книгу Теляковского на французском языке. Очевидно, это было одной из причин производства А. З. Теляковского в генерал-майоры. Человека оценили в Европе , а он в полковниках всё ходит.

Его идеи, которые он излагал в своих работах, отличались от принятого классического изложения курса фортификации тем, что в них предлагается рассматривать фортификационные системы во взаимосвязи с тактикой и стратегией. Теоретическими положениями Теляковского были: связь фортификации с военной тактикой и стратегией, действиями артиллерии, необходимость сочетания укреплений с местностью и потребностями войск, разработка новых типов оборонительных сооружений, необходимость разделения инженерных работ по очереди исполнения и многие другое. То есть точно и делалось теперь в Севастополе и будет делаться в Керчи, Еникале, Кинбурне, Очакове.

Поэтому Теляковский вместе с офицерами, военными инженерами, был по моему приказу изъят из Главного штаба и процесса преподавания фортификации в военных училищах, и отправлен в Севастополь. Так ему будет чему поучиться у своего ученика, Тотлебена, затем генерала Теляковского, прошедшего курсы повышения квалификации и практику, ждала Керчь. А после войны он переработает полученный опыт и русская армия обретёт самую современную теорию и практику, по фортификации как долговременной, так и полевой. Что для будущих войн важней. А вот делиться с мировым сообществом полученными кровью и потом, знаниями, более не будем. Хотя они парни не промах, сейчас под Севастополем занимаются тем же. Приобретают знания и опыт. Прям методика взаимного обучения и проверки знаний. Только проверяющие с обеих сторон очень строгие для обучающихся попались.

В Севастополе я провёл двенадцать дней, проводя большую часть времени на Южной стороне. Но, не передовую меня так и не пустили. Когда начиналась какая либо мало-мальская активность со стороны противника, охрана без лишних слов практически брала меня на руки, и уводила в безопасное место, к мосту или причалам где стоял по парами сразу два портовых парохода. В городе я наблюдал за жизнью гарнизона, войск, города, работами. Где считал нужным вмешивался и требовал с целью сделать ещё лучше, чем было. Делали. В основном по линии снабжения, медицины и быта.

Войска гарнизона, население Севастополя за эти дни приободрились, стали чувствовать себя уверенней. Это отмечали и сообщали мне Нахимов, Тотлебен. Ну, отчасти я для этого прибыл в Севастополь, чтоб показать, что Россия с ним. И он сейчас главный город в России, а, они его защитники и жители.

Каждый день я встречался помимо командования, с офицерами гарнизона, солдатами, матросами, жителями, медперсоналом. Разговаривал, спрашивал, отвечал на вопросы, заходил в землянки, блиндажи, медсанбаты, пробовал еду. Раза два с охраной поучаствовал в транспортировки орудий к месту установки. Мужики то мы здоровые. Охрана у меня была вся ростом за метр восемьдесят, подковы гнули. Надо отметить, что, унтера и солдаты старались при моей персоне, матом выражаться меньше. Бледнели и с опаской смотрели на офицеров, и меня, когда, так сказать всё-таки у них вылетали выражения. Были у меня встречи запланированные и нет, с людьми, которых я знал заочно.

В первый же день мне попался, Михаи́л Григо́рьевич Черня́ев,капитан. По прибытию в Крым с 4-м корпусом сразу стал участником Инкерманской битвы, во время которой отличился своими действиями, личной храбростью и решительностью. За это сражение Черняев был награжден орденом Святого Владимира четвертой степени. Затем находился на Малаховом кургане под командованием генерала Хрулева.

Я смотрел на него, и думал, то ли это Черняев ? 'Ташкентский лев'. Который в 1865 году по собственному почину взял Ташкент. Хотели под суд отдать, но, потом наградили. Победитель же. В 1875 году, по официальной версии добровольцем уехал в Сербию, и несколько месяцев командовал сербской армией. Судя по уже имеющемуся послужному списку это был он. То самый Черняев. И он был мне нужен. Живой. В той войне он выжил, а, как сложиться в этой неизвестно.

-Михаил Григорьевич, я, не могу заставить вас уйти с передовой. Но, прошу вас быть предельно осторожным ... храбрецом. Обещайте мне. Такие офицеры, как вы, России очень будут нужны для будущих дел, -сказал я ему. Сам Черняев и окружающие конечно удивились, моему вниманию, пусть и не совсем обычному, но, всё же просто капитану. Нахимовым моя просьба была тоже услышана и понята, на мой взгляд он слегка кивнул.

-Буду стараться уцелеть, Ваше императорское величество! — ответил мне будущий покоритель Средней Азии. А Ташкент он снова будет брать, чтоб не всё менять в истории, если это возможно. Только сделает это раньше, чем в той истории. Помнил я и о Кауфмане, наверно скорее всего фон Кауфмане. Первом генерал-губернаторе Туркестана и командующим войсками Туркестанского военного округа. Он толковый был военный и администратор. Так, что и теперь, его подготовим для дел азиатских, и вновь туда же отправим. Как и пока ещё наверно даже не полковника Ломакина. А вот этого будущего генерала, и усмирителя гордых туркмен, Михаила Дмитриевича Скобелева уже нашли по моему распоряжению. Ему было сейчас всего одиннадцать лет. Ровесник цесаревича Николая, оба сентябрьские. Как кстати и я ... в той жизни. Девы мы всё втроём. Скобелев по отцу из семьи военных, пока на домашнем обучении. Наверно определю его в класс где будет Николай учиться. А далее конечно путь дорога в военное училище. На Кавказ и Туркестан он наверно здесь уже не успеет, а вот с поляками в бою встретиться. В США наверно рано будет его посылать.

Была у меня встреча и разговор с Пётром Ма́рковичем Ко́шкой, квартирмейстером линейного корабля 'Ягудиил', одним из самых известных героев обороны Севастополя из рядового состава гарнизона. На моё время моего появления в Севастополе за его плечами уже было дюжина вылазок охотником, с отрядами, в группе и одиночку. Кроме него я помнил с рисунка, ещё Афанасия Елисеева, и Заику, как оказалось Федора и Аксентия. По имени запомнил, а фамилия у него оказалась Рыбаков.

По моему приказу отданному ещё в феврале их нашли, ещё других охотников, которые в вылазках показали самые лучшие результаты в плане уничтожения живой силы противника, его материальной части и по захвату пленных. Вот такие бойцы получили приказ подобрать себе по десять человек каждый, ловких, сильных, смелых, сообразительных, находчивых и обучить их всем своим премудростям. То есть создать прообраз диверсионно-разведывательных группы (ДРГ). Команды пластунов Черноморского казачьего войска были в Севастополе с сентября 1854 года. В боях они понесли немалые потери, поэтому их пополнили земляками. Охотники и пластуны давали друг другу мастер-классы, появился конечно соревновательный момент. Как в обучении, так и в результатах вылазок. ДРГ нацелили на разведку, вылазки в группе, секреты, дозоры. Застрельщиков и снайперов выделили отдельно. В снайпера так же брали всех, кто ими уже был и мог стать. Умел выбирать позицию, скрытно ждать, попадать в цель с первого раза, и продолжать быть незамеченным для противника. Настреляли они уже немало, заставив противника днём вжиматься и зарываться в землю. Даже произошло уже несколько снайперских дуэлей. Счёт был пока в нашу пользу. Плюс ко всему ДРГ начали обучать минному делу. В их группы включать минёров. Чтоб ставить мины там, где их не ждёт противник, и как можно ближе к его позициям. Так же обучали азам военной топографии. И надо честно сказать, я намекнул Барятинскому ещё в письмах, что надо поощрять взятие в плен. Негласный прейскурант был таков: рубль за рядового, два за капрала или унтера и пять за офицера. Серебром. Всё, что принесёт с собой с выхода охотник, его, кроме винтовки. За неё давали двадцать пять копеек. Тоже аргентумом. И как докладывал Нахимов пленных стало больше. Что ж бойцам прибыток, командирам сведения о противнике. Хотя несли, чаще всего конечно винтовки. Судьба их хозяев была скорее всего трагична для их родных.

Мы стояли смотрели друг на друга. Я, в теле императора Александра Второго и Пётр Кошка. Он стоял, как и полагается во фрунт, ел меня глаза и имел вид лихой. Роста был среднего, но,тело имел поджарое, видно, что сильное и ловкое. Смотрел на меня с озорным любопытством в глазах, но, без вызова. Было видно, что он из породы молодцов, лихих, шаристых бойцов. Смотрел я на него, и видел, что он не Кошка, а скорее ... ягуар. Было это в его взгляде. Интересно сколько от душ уже упокоил и сколько ещё возьмёт жизней? Сам и со своей группой. А ведь как я помнил он сможет после войны вернуться к нормальной мирной жизни, семья у него будет. И без всяких психологов. Да, другое время, другие люди.

— Скажи, Пётр, в пользу пошла вам, охотниками, новая амуниция? -спросил я, когда была команда вольно.

-Так точно Ваше императорское величество!, — ответил он.

— Что именно?, — спросил я. Тут он немного замялся.

-Ты, и вы, -обратился я к самым опытным охотникам и пластунам, которые тоже были здесь.

-Должны, рассказать, что в амуниции хорошо, что плохо. Нам ещё воевать неизвестно сколько. Надо для себя удобно сделать и для других. Поэтому мне расскажите, потом моим офицерам. Ясно?

-Так, точно Ваше императорское величество !!!, -рявкнул в ответ взвод самых лучших солдат в русской армии по своему профилю. После это мы сели на скамьи, и Пётр Кошка и другие ответили на мой вопрос.

Пришлась им по вкусу конечно воздушка, их просили побольше, ручной арбалет, финка, нож типа стилета, метательные ножи. Хвалили маскхалаты, точнее комбинезоны или штаны и куртку, ременно-плечевую систему, разгрузки, легкий броник, перчатки, защиту колен и локтей, медицинский пакет, бандану. Балаклаву почему-то нет.

-А так вы делаете для скрытности? — спросил я.

Бойцы на меня с вопросительно посмотрели. Мол: 'Как?'

-Так. Принесите как сажу, -распорядился я.

— Вот так, квартирмейстер, Петр Кошка. Подойди ко мне, -сказал я, и начал мазать лицо замершего матроса сажей. Он стоял спиной к остальным, и все с интересом наблюдали за моими движениями. Когда Кошка повернулся, народ стал смеяться.

-Ты, Петруша, теперь не, Кошка, а скорее тигра, — удачно пошутил Афанасий Елисеев. Я, офицеры, бойцы уже захохотали. Матрос, сообразив, как он сейчас выглядит, тоже рассмеялся. Нынешние мои спецы, дргшники, это шаблон с раскраской лица в то, моё время, оценили. А Кошку в Севастополе стали шутя назвать 'Тигрой', и шутить, раз царь к нему руку приложил, то он теперь рукоприложённый, персона теперь важная и даже приближённая к моей особе.

На Кошку, Елисеева, Заику, Рыбакова, пластунов, и тех, кого они подготовят и они пройдут войну у меня был свой резон. К ним добавят таких же 'кавказцев', и будут они готовить уже армейский спецназ, в направлении ДРГ и спецопераций, как для передовой, так и в тылу противника. Так, что ждут их после войны учёба, экзамены, повышение и дальнейшая служба. А также приятный сюрприз от императора для их родни.

Ещё одного человека я отметил и приблизил к себе. Дашу Севастопольскую. Кого если не её. Ведь она олицетворение служения родине.

Молодая девушка, всего восемнадцать лет, как моей дочки в том будущем времени. Не зная её фамилии, долгое время её называли Дашей Севастопольской. Её настоящие имя и в самом деле была Дарья, отчество, Лавре́нтьевна и фамилия, Миха́йлова. Родилась она в селе Ключищи возле Казани в семье матроса 10-го ластового экипажа Лаврентия Михайлова. В 1853 году её отец погиб во время Синопского сражения. В Севастополь она пришла с армейский обозом с Альмы. В городе в числе первых среди 'севастопольских патриоток' — жен, сестёр, дочерей участников обороны, оказывала помощь раненым и больным защитникам Севастополя. На свои средства она оборудовала первый походный перевязочный пункт. У неё в повозке нашлось белье для перевязки, уксус, вино было роздано для подкрепления ослабевших. С тех пор она почти постоянно находилась на Южной стороне, помогала выносить раненых, оказывала им первую помощью, ухаживала за за ними. Её бескорыстное служение людям с риском для себя было отмечено ещё Николаем Первым, золотой медалью с надписью 'За усердие' на Владимирской ленте для ношения на груди. Сверх того, ей было даровано пятьсот рублей серебром и заявлено, что 'по выходу её в замужество [Государь] пожалует ещё 1 000 рублей серебром на обзаведение'. Кстати, золотой медалью 'За усердие' награждались лишь имеющие три серебряные медали. Приказ о награждении во исполнение воли Его Величества был объявлен по всему Черноморскому флоту.

Глядя на это милое, девичье лицо, которое то краснело, то бледнело, когда, я ней разговаривал. Хотя, конечно, смелости и выдержки у ней было не меньше, чем у Петра Кошки. Я решил, что она должна окончательно стать примером, символом для России. Прежде всего для её женской части. Тургеневских девушек мало, нужно как можно больше сочетания их, вот с такими Дашами. А не институток, с их душевными и не очень мастурбациями на предмет обожания, и часто не пригодных для семейной жизни и нормальной жизни в обществе. Поэтому я решил, что Дарья, помимо обещанного Николаем Первым, получит уже от меня потомственное дворянство, и, если у неё получиться, займётся общественной деятельностью в сфере здравоохранения.

С Дашей Севастопольской, другими медсёстрами, Кошкой, Елисеев, Заикой, Рыбаковым, остальными бойцами спецназа, сделали фотографии. По отдельности, групповые, массовые. В этой истории тоже надо будет создать галерею героев обороны Севастополя и Крымской войны вообще. Адмиралов, генералов, офицеров, солдат, матросов. Фотоальбомы, альбомы с рисунками. Чтоб современники и потомки, могли увидеть людей, которые наиболее активно творили историю в это время и на этой земле. А то в моей истории, была только одно изображение Нахимова, и то в профиль, и тайком от него сделанное. Здесь я всех заставил сфотографироваться. Поэтому бригада фотографов и художников работала в поте лица. На Северной стороне им выделили дом для проживания, лаборатории и мастерской. Придали людей. Так же дали доступ куда пожелают. Так, что они на радость историкам они наделают немало визуальных источников об это войне.

В ночь с девятое на десятое июня союзники на позициях и в лагере были поставлены на уши по тревоге, и выдвинулись на свои места по диспозиции в случае русских атак. И в ответ за свою исполнительность, понесли серьёзные потери. Это Нахимов и артиллеристы гарнизона, показывали на практике, как они освоили новые виды вооружения, приёмы артиллерийского боя и тактики.

Через визуальную разведку и опрос пленных выявили месторасположения батарей противника, расположение частей, места их выдвижения по тревоге и ударили по всему этому ракетами и тяжелой артиллерией. Так делали сами союзники, только позже. Выманивали демонстрациями и ложными атаками русских позиций, подкрепления и у без того немногочисленного гарнизона Севастополя. И использую своё преимущество в тяжёлой артиллерии накрывали их обстрелами, нанося таким образом тяжёлые потери. Я решил, что надо начать так делать первыми.

Подполковник, Филлимо́н Васильевич Пе́стич, получил в свои руки всего пока четыре ракетных батареи. В сумме это было семьдесят две пусковых установок. И распорядился ими он умело. Их расположили так, чтоб, они с разных направлений позиций били по одним целям. Беря их таким образом под перекрёстный огонь, и тем самым повышая вероятность поражения.

Легкими 2-дюймовыми и в 2,5 дюйма ракетами должны были ударить по переднему краю, более тяжелыми, 4-х дюймовыми, вглубь позиций. С каждой установки разрешили выпустить до двух десятков ракет. Был естественно привлечён и тяжёлый калибр мортир и единорогов, число, которых в Севастополе, не так быстро, как хотелось, но, уверенно прирастало. Так вот и артиллерия должна была вести огонь по заранее выявленным и намеченным целям.

И когда было хорошо уже заполночь, на нескольких направлениях, действиями охотников, пластунов, силами в несколько рот, которые шумели,как можно громче, начали создавать видимость ночных атак, вытаскивая по тревоге противника из теплых коек на передовую. И, когда по расчётам и разведанным это произошло. По войскам союзников ударили ракетами и большим калибром. Всё это действо я наблюдал с вышки, которую поставили на возвышенности у Южной бухты.

Когда наши батареи открыли огонь, казалось в темноте, что выстрелы из орудий и ракеты уходят в сторону противника, как бы из-под земли. Красиво смотрелось. Грохот выстрелов, рёв ракет, светящиеся следы от них и бомб, подсветка из осветительных ракет. И через несколько секунд после этого уже пламя и звуки от взрывов на стороне противника. И ещё, ещё, залп, за залпом. Канонада стояла не слабая. Вот и сэкономленный порох от салютов в мою честь пригодился.

И после обстрела передовых позиций и под прикрытием ракетно — артиллерийского огня по возможным подкреплениям противниками, в вылазку уже пошли не роты, а батальоны. Причём не простые, а пока околоштурмовые. Но, в касках, брониках, вдобавок к ружьям и винтовкам, пистолеты, ручные гранаты, тесаки. Атаковали позиции противника у Камчатского люнета, Селенгинского и Волынского редутов. То есть там, где будет во время первого общего штурма Севастополя наносить свой главный удар противник. Это я помнил точно. Там стояли французы. Так же, решили пощупать и англичан их позициях. И пощупали, даже неплохо помяли.

А утром, после ночного дела я всё-таки встретился с ним. Не мог с ним не встретиться и именно здесь, в Севастополе.

Передо мной стоял поручик, Лев Николаевич Толстой. Высокий, крепкий, загорелый, с усами, ещё без бороды. С уверенным, и немного тяжёлым взглядом умных глаз офицера воевавшую вторую войну. Причём не в штабах, а, что не на есть на самой передовой. В наспех почищенном мундире, и с обожжёнными руками.

Его перевели с четвертого бастиона, как его здесь называли 'бастиона смерти', в ракетчики. По военной специальности, уже подававший большие надежды в литературе, будущий русский великий писатель был артиллеристом. После взаимных приветствий, я спросил Толстого:

-Как отстрелялись ... Лев Николаевич?

На мое обращение к нему по имени отечеству его глаза оживились.

-Из отпущенного боезапаса выпустили восемнадцать ракет из двадцати по указанным целям. Проводили сверку данных, на предмет не произошло ли сбитие прицела. Смею, вас, уверить, Ваше императорское величество, что, моя батарея зря ракеты не потратила. Я сам перед боем, с передовой и вышки вёл наблюдение своих целей, ориентиров и внёс нужные поправки, -ответил он мне.

-Не сомневаюсь, господин поручик. Мне про вас говорили, как про хорошего, дельного артиллериста, — вновь похвалил я Толстого. Он в ответ на это немного вытянулся. И по ходу начал ковать железо пока оно горячо. Хваткий граф то.

— Ваше императорского величество! Четырёхдюймовые ракеты имеют большую дальность, даже больше чем двадцати четырёх фунтовые орудия. Граната у них значительно мощнее и они в сравнении даже шестифунтовыми пушками, чрезвычайно подвижны. Скорострельность у ракет выше. Ими можно вести обстрел далеко вглубь позиций противника, туда, где он думает, что неуязвим, -немного волнуясь, говорил артиллерист Толстой, а не писатель.

— Ракетные батареи можно быстро доставить к передовой, на бастионы, провести обстрел и так же быстро убрать от ответного огня. И с другой, скрытой батареи или лучше двух, обстрелять открывшегося противника. Но, для повышения действенность обстрелов нужны не только вышки. Нужен ... воздушный шар. С него даже если его поднять на десять саженей от земли, позиции противника будут видны как на ладони на многие версты вперёд, — излагал свой план мучитель нескольких поколений советских школьников.

-А данные с шара, вы, намереваетесь передавать, записками и по оптическому и электрического телеграфу? Так? — спросил я, у переводившего дыхание Толстого.

-Точно так, — с удивлением в голосе ответил он мне. -Увы. Лев Николаевич. Спешу вас разочаровать в этом вопросе, — продолжил я, решив немного отыграться за школьников.

-Вас опередили. Вы не первый предложили такой вариант. Воздушные шары уже изготавливаются. И скоро будут в Севастополе и в армии, — сказал я. И в ответ на это задорный огонёк в глазах Толстого немного притух.

-Но. Обещаю вам поручик Толстой, что, вы одним из первых поднимитесь на воздушном шаре и проведёте с него обстрел противника по вами предложенному варианту, — и сказав это, я увидел, что, в его глазах вновь заиграл огонёк.

— Благодарю, Ваше императорского величество, за оказанное доверие !!!, — отрапортовал он мне, встав по стойке 'смирно', автор Липунюшки.

'Катать' тему воздушных шаров я начал ещё в феврале. И вновь приятно и неприятно удивился. Летали на шарах, поднимали их в воздух, писали книги о них в России ещё в восемнадцатом веке. А просвещённая Екатерина в 1784 году, даже запретила совершать в России полеты на тепловых шарах в летнее время года (с I/ХI по 1/XII) во избежание пожаров, под страхом штрафа от 20 рублей. 1803 году, 18/VII. Первый полет генерала С. Л. Львова для определения пригодности аэростата для военных целей. 1806 год. Первый в мире пуск шара-пилота для определения воздушных течений, проведенный русской кругосветной экспедицией Крузенштерна. 1828 г., 19-го августа. Полет в Москве первой русской женщины-пилота Ильинской. Даже вот так было. 1847 г., 31/VIII. Первая жертва русского воздухоплавания — погиб при посадке в Ладожском озере А. Леде.

Но, было, кое-что и поинтереснее. В 1841 году некий А. М. Снегирев представил проект дирижабля (соединение аэростата с плоскостями). Он был учителём математики, физики и химии Курской гимназии. Стопроцентный предшественник Циолковского в плане увлечений и рода занятий. И даже город у обоих начинается на "К". Так же за свои деньги проводил опыты, и затем написал отчет о своих работах под названием "Опыты над преобразованием аэростатов" и в январе 1841-го направил проект ' управляемого аэростата в Российскую академию наук. Его проект там рассмотрели два академика ... Якоби и Ленц, дав свое заключение, в котором признали "здравое суждение и остроумие автора", его осуществимость и принципиальную новизну. Возражения академиков сводились к сложности вертикального маневрирования, поскольку для этого потребуется большое количество балласта и при спусках стравливание значительного количества газа.

Дополненный проект А. М. Снегирев представил уже месяц спустя, в феврале 1841-го изобретатель, пытаясь хоть как-то популяризировать свою идею, опубликовал в петербургском журнале "Маяк" в виде статьи под названием "Русская теория воздухоплавания и аэростатов". И всё на этом. Нужны были деньги , а, он их не нашёл. Деньги нашёл я, а, полиция нашла, Алексея Матвеевича Снегирёва, который служил в управлении госимуществ Курской губернии. Которого бережно и со всяческим уважением доставили в стольный град Москву. Вскоре к нему присоединился капитан, военный инженер, Иустин Иванович Третерский. Он в марте 1849 года представил наместнику Кавказа князю М.С. Воронцову в Тифлисе свой труд на 208 страницах 'О способах управлять аэростатами', в котором выступил с предложением о постройке управляемого аэростата — дирижабля — с паровым и пороховым реактивными двигателями. Корпус аэростата предложил делить на несколько самостоятельных отсеков.

В Военно-ученом комитете после заключения профессора Анхудовича, указавшего на ряд неточностей в расчетах скорости движения аэростата и расхода пара и газа, проект был рассмотрен в декабре 1849 года, и комиссия признала, что этот проект '...в практике совершенно не выполним'. Поэтому артиллерийский отдел '...хотя и находит, что капитан Третесский за обширный труд свой заслуживает похвалы, однако же, к сожалению, принужден окончить отчет свой заключением, что предложению этого офицера нельзя дать никакого хода'. Но, ход истории менялся. И его из Кавказской армии быстро отправили в Москву.

Туда же убыл ещё один энтузиаст воздухоплавания в России, Н. Архангельский, который в 1851 году разработал проект дирижабля с паровым двигателем. Мещанин М. И. Иванин за предложенный им проект управляемого аэростата в 1850 году, тоже был мобилизован и переселен на время в Москву.

И. М. Манцев, так же был чрезвычайно удивлён, когда к нему в начале марта явился явился немалый полицейский чин и выдал предписание срочнее срочного собираться в первопрестольную. При этом не забыть свои бумаги про воздушный шар. Ведь он ещё только несколько недель назад попытался предложить применить аэростаты в войне. Для бомбардировки с воздуха английской эскадры, если она подойдёт вновь к Кронштадту. Но, Николай I нашел, что это 'не рыцарский способ ведения войны'. После чего проект был отклонён. И вот теперь его, практически взашей, выталкиваю в Москву для занятия тем, в чём сначала отказали.

А вот автор статьи в 'Артиллерийском журнале', 'Устройство, приготовление и употребление военных воздушных шаров', которая вышла 1853 году. В которой он, анализируя все сделанные в этом направлении попытки, пришел к заключению, что '...изготовление шаров для бомбардирования не представляет никакого затруднения'. Он не смог к сожалению, войти в состав первого КБ по созданию отечественных воздушных шаров и аэростатов. Автором работы был, Константин Иванович Константинов, теперь мой двоюродный брат. Он был занят на Шосткинском казённом пороховом заводе и Киеве, совершенствованием своих ракет и налаживания их производства. Для него первым делом было ... ракеты, а шары с девушками или без них, потом.

Во главе КБ аэронавтов поставили капитана И.И.Третерского.

30 марта 1855 года вышло распоряжение о создании 'Комиссии по применению воздухоплавания, наблюдательных вышек для военных целей'. Пока секретное. Первый взмах крыльев для поднятия России в небо в этой новой истории был сделан. Сделали первые шаги в других направлениях.

Те, кто мало-мальски погружался в тему русско-японской войны обязательно встречал эти две фамилии. И это не Макаров и Того, или Рожественский и Того, Иессен и Камиммура. Это Барр и Струд, и их дальномер для корабельной артиллерии. Так вот и я озаботился дальномерами. Хотя бы примитивными. Чтоб хоть немного, но, повысить точность артиллерийского огня. Схему прибора я помнил, а, дальше уже пусть пушкари, оптики и математики разбираются. Когда мне собрали сведения по этому направлению, я понял следующее. Работы по прицелам и прочим приспособления для точной стрельбы идут. Это радовало. А вот то, что в России не было даже намёка на околопромышленное производство оптического стекла, удручало. При том, что оно и не появилось даже к той же русско-японской войне. Только после того как клюнул в зад петух, что-то начали делать вроде на Балтийском заводе. Сейчас же было с этим, от слова не куя. Совсем не куя. Что ж будет решать и эту задачу. Придётся вновь учиться у европеев, звать к себе. Цейс вроде ещё не так крут, и не зазнался, в Швейцарии не только часы, но, и оптика была хорошая. У французов точно, что есть в этой области, англичан, может уже у американцев. Надо, надо, России как можно скорее обрести свою оптику, часовое производство, через это приборостроение, точмаш. В течение первой пятилетки.

Так вот среди тех, кто занимался прицелами и приборами для артиллерии был некий Василий Фомич Петрушевский.

Все видные химики, начиная от авторитетного Александра Абрамовича Воскресенского, которого уже называли 'отцом основателем русской химии', и заканчивая молоденькими Менделеевым и Бородиным. Все, Фадеев,Клаус, Зинин, Бутлеров, Бекетов, Соколов, Ильенков, Скобликов. Все химики, кто уже имел на руках диссертации магистров, кто ещё учился в магистратуре, и уже стал бакалавром. Все они были мобилизованы и направлены на пороховые заводы, химические заводы, в фармацевтику, производство медикаментов, металлургические и военные заводы. Зинин, Менделеев, Бородин убыли на Шосткинский завод, Бутлеров собирал свою команду у себя в Казани, Фадеев, Петрушевский остались в Питере и Охте. Эти группы получили задачи, увеличение выпуска пороха и начало производства пироксилина и нитроглицерина, а, из него уже динамит. Что я им мог дать как попаданец ? Флегматизация. Вот такое вот словечко. Столь нужно для нитроглицерина. Чем именно успокоили его взрывной нрав, я точно не помнил. Торф, целлюлоза, гипс, пемза, опилки, какой-то кремнезём, мыло, желатин, мука, лён, хлопок. Пусть хоть сопли пробуют. Но, дадут продукт, который можно будет с высокой степенью безопасно использовать.

Что я за эти условия парника для взрывников требовал? Здесь всё просто было. Как можно быстрее, это, раз и как можно больше, это два. К августу Н-е количество гранат и бомб начинённых пироксилином должно быть в Крыму и на Балтике. Как и он сам. И желательно в паре с динамитом. Пудами. Неплохо бы, чтоб случилось так. А, чтоб повысить шансы на получения в ощутимых количествах нитроВВ. Помимо созданных условий, я обязал давать отчёты раз в две недели, и ... вести в обязательном порядке переписку между группами, чтоб, постоянно шёл обмен сведениями и идеями. Эдакое сочетание мозгового штурма и работы в группах, с целью получения максимального результата. Окончательно тема с ВВ была запущена в последнюю неделю марта, когда, группа Зинина прибыла в Шостку. Раньше всех начал работы, конечно Питер.

Я вновь пригласил Льва Толстого сесть. И продолжил с ним разговор.

— Лев Николаевич, я знаю, что вы, уже попробовали себя в литературе. И не без успеха. Он в ответ на мою похвалу, искренне кивнул.

— Вы уже взялись за второй рассказ о Севастополе? Будете про май писать или про июнь? — спросил я. У Толстого в ответ на мои вопросы глаза стали больше, а густые брови невольно поднялись вверх.

-Знаю, Лев Николаевич, знаю, — ответил я на его немой вопрос. И продолжил:

-Не кажется вам, что настроение в гарнизоне, городе, изменилось? И причина этому, как мне кажется не только мой приезд в Севастополь. Он, наконец увидел, что, вся Россия с ними. А Россия стала понимать, что, это и её война, а, не только армии, флота, и Севастополя.

— Да, война страшное и жестокое событие в жизни стран и народов. И к сожалению, неискоренимое. Но, войны разные. Для нас это война, как и с настоящим Наполеоном, справедливая. На нас напали, мы отбиваемся. Для нас с вами она имеет смысл, для России. Ведь если мы её проиграем. Пощады нам как государству, стране, народу, не будет со стороны цивилизованных победителей. Ещё живы свидетели и они помнят как вела себя армия двунадесяти языков пришедшая к нам из культурной Европы с войной, по пути к Москве, в ней самой и на обратном пути. А поляки, шведы во время Смутного времени. Чем все они были лучше крымцев и ордынцев ? Только, что в рабство людей не гнали. Так они хотели ими повелевать, здесь же на месте. Так, что, граф, война имеет смысл и цель. Для кого это грабёж, нажива, рабы и тщеславное чувство собственного превосходства над другими народами и странами. Что и служит оправданием для войн и захватов с их стороны. Для других война, это защита своей страны и себя в ней. Своей веры, образа жизни, своей истории и свободы. Помощь другим народам. Для России и идёт сейчас такая война, Лев Николаевич! И мы не можем её проиграть. А для этого важно не только количество солдат, пушек. Важно и слово. Как будет рассказано о этой войне, современникам и потомкам. Ведь вы, как её непосредственный участник, как никто другой может показать смысл войны, не просто как войны, а именно для России, для её настоящей и будущей истории. Рассказать и событиях, людях. Посмотрите на себя, на офицеров, солдат, матросов, жителей Севастополя. Ведь, Лев Николаевич, это и есть Россия. Та, Россия, которая победила непобедимого и великого Наполеона. Та, которая и сейчас сражается против чётырёх стран, две из которых, это Франция и Англия. Такие события меняют мировую историю. И такое под силу только великой стране. Не такой как все. Как об этом не написать правду? Напишите, граф Толстой. Обещайте это мне. И в моем лице, России.

Закончил я свой монолог, который будущий великий писатель, властитель дум и надеюсь не зеркало русской революции, слушал внимательно, смотря на меня всё это время своими умными глазами. Он вновь стал, и спокойно, без пафоса сказал мне в ответ.

-Я, обещаю вам, Ваше императорское величество, написать об этой войне правду. О людях, за что они воюют и гибнут здесь.

-Правду, Лев Николаевич, именно правду, а не только про бумагу и овраги, — сказал я в ответ. У Толстого по лицу мелькнул вопрос.

-И я слышал, — вновь приглашая его сесть, -что вы хотели бы начать издавать журнал подобный 'Инвалиду'. И вам отказали. Что ж это поправимо. Начинайте это делать уже прямо здесь, в Севастополе. 'Вестник Севастополя', 'Голос Севастополя', 'Севастопольский боевой листок', может "Военный вестник", например. Вы сами и другие офицеры, кому не чуждо увлечение литературой, пусть через него рассказывают России, о том, как живёт и сражается город, её армия ради неё. Как говориться из первых уст. Это пусть будет первая часть издания, а вторая должна быть только для военных. В ней они пусть делятся опытом ведения боёв, применения разного оружия, средств, излагают свои идеи, что и как сделать лучше в плане вооружения, организации, снабжения.

-Возьметесь, за это, Лев Николаевич? Хватит у вас сил и терпения? -, спросил я его.

-Хватит, Ваше императорское величество. Где сам справлюсь, где другие помогут, — ответил Толстой, без раздумий.

-Отлично. Ручные печатные машины, бумага и рабочие уже на Северной стороне, помещение тоже нашли. Так, что за дело, граф Толстой, за дело !,— сказал я ему улыбнувшись. Вновь удивление в глазах. Готовился я, готовился, к встрече с этим человеком.

-И, ещё, — я махнул рукой, и к нам подошёл адъютант, держа в руках что-то накрытое тканью.

-Это, вам, граф Толстой. Как будущему, уверен, большому русскому писателю и человеку, который должен, обязан, -выделил я интонацией 'обязан', -сделать Россию лучше. Не только же, царям, этим заниматься, -улыбнувшись сказал я. И продолжил:

— Им помогать надо. Словом и делом. Именно такие, как, вы, Лев Николаевич, офицеры, люди, должны этим заняться. Вы увидели правду жизни, в самой крайнем её проявлении, войне. Узнали на ней наш народ, его силу и слабые стороны. Поэтому, за дело, граф Толстой, за дело. Сначала здесь, на войне, потом после неё.

И после этого, я, снял ткань и вручил ему свой подарок. Ящик из дорогого дерева с письменными принадлежностями. На внутренней стороне крышки была надпись золотом: 'Графу Толстому. Для будущего России. А.Н.'

Толстой взял его глядя прямо на меня. Наверно, запоминал. Глядишь и напишет про нашу встречу и разговор. Чем я хуже Хаджи-Мурата, или казака Ерошки ?

Особых надежд, что Толстой станет уж совсем другим, не оппозиционным я не питал. Но, он сейчас был отчасти на переломном моменте своей жизни. Станет ли он вновь угрюмым, вызывающим у многих неприязнь и страх мужиком и потом стариком, при этом являясь великим писателем и немалым философом? Или теперь начнёт смотреть на жизнь, людей, страну более в светлых тонах. Тем самым оказывая немалое положительное влияние на общество. Надеюсь дело пойдёт в сторону плюса. Ему бы ещё жениться поудачней, чтоб, его жена понимала кто её муж, кем станет и будет для людей, России. Надо это будет не выпускать из вида. А ведь на подходе ещё одна глыба, даже по значительней, чем, Толстой. Достоевский !!! Хотя в отличии от графа, он всё же быстрее расставил себе приоритеты, касаемо людей, жизни, что, было для меня важней, своё отношение к России, её месту в мире и к самому миру. Меня как императора России оно вполне устраивало. Отзыв Федора Михайловича на взятие Геок-Тепе, иначе как имперским и не назовешь. А его братья Карамазовы, смердяковщина и "Бесы", удар в самую суть.

Если получиться, то может успею встретиться в Крыму ещё с одним значимым человеком в русской литературе, хотя конечно не масштаб Достоевского и Толстого. Но, они от него зависели и даже работали на него. Достоевский ещё как, в поте лица, по сути в роли литературного 'негра'. Это я о Николае Алексеевиче Некрасове, он буржуином и эксплуататором был не хуже прочих акул капитализма. Как мне сообщили он в ближайшее время поедет в Крым. Чтоб увидеть всё своими глазами, и здоровье заодно поправить. Может, что-то наподобие 'Василия Тёркина' напишет, вместо Мороз, Красный Нос или деда Мазая. А ещё потому, наверно, что его конкурент, Андре́й Алекса́ндрович Крае́вский, редактор-издатель журнала 'Отечественные записки', сам, с несколькими журналистами уже был в Крыму. И вся Россия читала в 'Записках' описание сражение у Керчи. И Михаи́л Ники́форович Катко́в, не без моей невидимой помощи в течении пары недель возродив из пепла аки Феникс, 'Русский вестник', тоже сам с командой с середины мая работал в Крыму. Так Крым становился Палестиной для всех крупных и уважающих себя изданий России.

Временно исполняющий обязанности командующий французской армией в Крыму, генерал Франсуа́ Серте́н де Канробе́р был очень не в духе. Ему предстояло отправить телеграмму в Париж с сообщением о прошедшем ночном бое. А он для союзников явно опять не удался.

Сначала с наступление темноты начались достаточно серьёзные вылазки со стороны русских, сразу нескольких местах по линии противостояния. Решив, что это разведка боем, нащупывание слабых мест перед атакой главными силами. Командиры полков, бригад, памятуя о мартовской атаке русских, в ходе которой они перебили и вытеснили с передовых позиций стоявшие там части и отбили все контратаки. Создав лучшие условия для своей обороны, более выгодной для себя.

Помня об этом командиры частей, стоявших на самой передовой, получив доклады он растущей силе атак со стороны русских, подняли по тревоги свои подразделения и запросили подкреплений. Сделав это, и немного успокоившись, перед ожидаемой атакой, они попали под неожиданно сильный и продолжительный для русских обстрел передовых и удалённых позиций. Огонь вёлся как с русских батарей, так и с кораблей из бухты. Как отметили выжившие участники боя, тяжёлый орудий у них точно стало больше. Особенно сильно обстреливались позиций, которые были напротив, люнета, который прикрывал собой Малахов курган и двух редутов за Килен-балкой. А после этого русские силами не менее полка, на каждом из направлений атаковали позиции. Понёсшие большие потери и ошеломлённые русским обстрелом, части дивизии Мейрана и Брюне были выбиты из своих позиций и вынуждены отойти с них. Получив подкрепления, которые к ним уже шли, они должны были контратаковать и в свою очередь выбить русских со своих позиций. Но, они и подошедшие к ним подкрепления были вновь обстреляны русской артиллерией и ракетами, что расстроило их порядки, дало новые потери и сорвало контратаку против русских, которые уже вовсю хозяйничали на оставленных французами позициях.

Союзники англичане не смогли помочь дивизии Брюне. Поскольку сами были атакованы после обстрела, крупными силами со стороны 3-го бастиона. И так же были вынуждены отставить свои передовые позиции. Возникло даже ощущение, что русские хотят прорвать осаду, нанося главный удар вдоль бухты и выйти к Чёрной речке, к своим позициям у Инкермана. Но, новых атак в этом направлении больше не было. Они забрав всё, что можно было забрать с собой, пленных в том числе, часть их отправив с ранеными к нам, через два часа отошли на свои позиции. Взрывая и сжигая, всё то, что осталось на позициях. Горело и взрывалось там ещё пару часов. Только после обеда начали проникать первые смельчаки, туда, где ещё вчера были хорошо оборудованные позиции пехоты и артиллерии.

По данные собранным к трём часам дня, Канроберу доложили, что французы понесли, убитыми, ранеными, пленными, пропавшими без вести потери в 4 367 человек, десятки орудий уничтожены, вместе с боезапасом. И потери только будут расти. Потери англичан его не интересовали.

Когда озвучили эту цифру, офицеры, которые были здесь же, отчётливо услышали, как генерал Канробер заскрипел зубами и застонал. Но, телеграмма о новой неудачи под Севастополем была отправлена в Париж. В этот момент он больше всего на свете хотел, что Пелисье, как можно быстрее шёл на поправку, что он, впрочем, и делал вполне успешно. Поэтому под страхом расстрела Канробер запретил ему сообщать весть он очередной неудачи французской армии под этим уже наверняка проклятым для неё Севастополе. Пусть выздоравливает, и взваливает на себя бремя это всё более неудачно идущей войны.

В свою очередь весть о поражении союзников и победе русских, на своих крыльях полетела в Россию быстрее, чем сапсан, когда атакует добычу.

Я был конечно доволен итогом ночного боя. Уже здесь в самом Севастополе была одержана чистая победа. Противник понёс серьёзные потери в живой силе, вооружении, получил ещё один удар по своему боевому духу и надежде на победу в войне. Мы получили наоборот подъём, уверенность, и неплохие трофеи. Штаб гарнизона Севастополя и Крымской армии опыт подготовки масштабных операций, с привлечением и взаимодействием всех сил и средств. Действенно себя показали себя штурмовые батальоны, в бронекомплектах, с мушкетонами, пистолетами, ручными гранатами и мортирками, тесаками, в дополнение ружьям со штыками. Так же ведение массированного артиллерийского огня по квадратам по заранее выявленными целями.

Большой штурм Севастополя, назначенный на 18 июня, в день сорокалетия битвы при Ватерлоо, вряд ли теперь состоится. Тем более это ещё не все номера программы, которая была приготовлена для союзников. И для того, что поучаствовать в следующем, двенадцатого июня взяв по пути в Бахчисарае, пацанов-царевичей, Николая, Александра, братьев Михаила и Николая. Я рванул по зеленой улице военно-полевого тракта, на всех парах, поднимая ввысь пыль копытами двух эскадронов охраны в Евпаторию.

Там нас ждал следующий номер программы, главным режиссёр-постановщиком, которого выступал сам командарм Крымской армии, князь Барятинский, его помощником, Николай Милютин, начштаба этой армии, оператором-постановщиком был генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулёв. Который мог бы озвучить Омер-паше, сидевшему со своим корпусом в Евпатории немного изменённую фразу. 'I've returned, Omer -рasha (Я вернулся,Омер-паша) !!!'. И, в этот раз без права на неудачу. Хотя, прибыв к Евпатории, в расположение русских войск, 14 июня, после обеда, употребив его по назначению, и поспав около двух часов, и ознакомившись с планом операции, составе сил с нашей стороны, в успехе я был уверен.

ГЛАВА 8

Июнь 1855. РОССИЯ — КРЫМ

Великий князь Константин Николаевич одним из первых в империи получил сообщение о приведение приговора вынесенного в Бахчисарае в исполнение. А он не был до конца уверен, что, Александр решиться на это. Полагал, что, фигуранты получат сроки, их лишат званий, наград, дворянства. Их лишили этого, и жизни тоже. Причём сразу десять человек!!! Для России даже после декабристов это по сути гекатомба. И Александр сам присутствовал на казни. От начала до конца. Ещё и устроил целое действо. Генералитет, офицеры Крымской армии и Севастополя, тысячи солдат и матросов, оглашение приговора на четыре стороны, журналисты, заснятие казни на дагерротипы.

'Да, брат, стал другим, — стоя у окна думал Константин Николаевич. — Это непреклонное требование борьбы с коррупцией, как он называет казнокрадство, злоупотребление, мздоимство. Он прямо одержим этим. Это похоже на ... опричину. Любой может по сути выкрикнуть: 'Слово и дело государево'. И его сведения примут к рассмотрению. Такого наверно не было со времён, деда. Императора Павла. И Александр явно решил его превзойти. Точнее уже это сделал, и отца тоже'.

Пока великий князь не мог сказать себе, что, он полностью поддерживает брата в этом. Хотя, когда, на заседаниях правящего триумвирата озвучивали суммы, которые теряла казна от этой самой коррупции. Имена, титулы и должности к этому был причастен. Он начинал понимать своего брата и императора. Прежде как императора. И тоже приходил к мысли, что если не победить, то, уменьшить коррупцию можно только вот такой опричниной. Хотя бы страхом возможной каторги, конфискации и эшафотом приостановить, взять под контроль и начать прижигать отрубленные головы этой гидре. Одновременно таким образом чистить авгиевы конюшни. Другими способами никто ещё в истории в борьбе с коррупцией не достигал значимых успехов.

Иога́нн Лю́двиг Ге́нрих Ю́лий Шли́ман с каждым днём всё больше скучал по своей родине, настоящей родине, Мекленбурге. Тепло вспоминал о годах, прожитых в Голландии. В России, подданство которой он принял ещё в 1847 году, ему же наоборот нравилась с каждым днём всё меньше и меньше. Хотя именно здесь его дела окончательно пошли в гору и он стал богатеть. Здесь же наконец женился на Лыжиной Екатерине Петровне, удачно во всех отношениях. Но, детей ещё не было. Когда началась война его дела вообще пошли в гору. Используя свои широкие связи в России, Европе и США он на войне, как и многие другие делал деньги. Большие деньги. Он торговал серой, селитрой, свинцом, оловом, железом и порохом. Основными его контрагентами стали Военное министерство, Санкт-Петербургский арсенал, Охтенский пороховой завод и Динабургский арсенал. Только в один день — 3 июня 1854 года — он поставил Военному министерству 1 527 слитков свинца. А после чудесного спасения от пожара своего груза на 150 000 гульденов в порту Мемеля. Он окончательно поверил в свою удачу.

Не гнушался он и ещё более легкими деньгами. Большими деньгами. Поставлял в армию форму, обувь и прочее, при чём дрянную, купленную им за дешёво но, цену за это брал настоящую. Получал большие прибыля. Во время войны его месячный оборот достиг миллиона рублей. А, чтоб и дальше так было, делился с кем следовало и смазанный механизм и дальше работал исправно. Когда царём стал Александр Николаевич, он, уже долго живя в России, опасался, что новая метла начнёт мести по-новому. Поговорил с нужными людьми, они его успокоили, всё будет, как и раньше. И вот, теперь он, Генрих Шлиман, купец первой гильдии, миллионщик, с каждым днём всё больше и больше скучал по своему Мекленбургу. Причина такой тоски, был обман. Его просто, как говориться в России нае...ли, эти самым нужные люди. Поэтому он уже вторую неделю тосковал по своей настоящей родине ... в Петропавловской крепости.

В тюрьме ему не нравилось, хотя у него была теплая, сухая камера и еду он получал вполне сносную. Надежда на то, что его из узилища вытянут его деньги и связи, стала тускнеть, когда ему вежливый следователь, сообщил, что сидит он как раз в том блоке, где и декабристы. И уточнил, что именно те, которых повесили. Потом начал называть имена с кем и когда он, Шлиман, проворачивал сделки, называл суммы убытков для казны. Следователь же давал ему газеты, где, шли официальные сообщения об арестованных, имена, должности, о процессах над ними. Некоторых он знал лично, кого-то шапочно и заочно. Свет в оконце, окончательно закрыло собой сообщение о казни десяти человек в Бахчисарае. Казнённые занимали очень большие должности в армии. Но, им всё равно накинули петлю на шею и вздернули как обычных уголовников. А ведь ему предъявляют обвинение в нанесении ущерба казне, которого вполне хватает для того, чтоб он тоже поднялся на эшафот. При этой мысли его пробил пот и ему стало немного дурно. Генриху Шлиману стало ясно, что, его точно теперь никто не спасёт и не прикроет. Кроме него самого. Поэтому на следующий день на вопрос следователя: 'Господин, Шлиман вы надеюсь приняли правильное решение?' Он без колебаний сказал: 'Да'. После этого в течение нескольких часов называл имена, суммы, снова имена, описывал комбинации, махинации. На память он не жаловался. Он уже знал более десяти языков. И собирался учить древнегреческий. Так прошло ещё несколько дней. Он говорил, помощники следователя записывали. После этого он подписал все поданные ему бумаги. В том числе и о том, что, он возвращает наворованные суммы, добровольно компенсирует нанесённый казне моральный урон не извинениями, а гульденами. И бумагу от том, что со своего согласия берёт на себя обязательства работать теперь, так сказать на Россию. Изучение древнегреческого пришлось отложить. Нужно было заняться более насущными делами. Спасать свою жизнь и состояние.

Вскоре деловое сообщество узнало, что купец первой гильдии Генрих Шлиман, миллионщик, выздоровел после болезни и с новыми силами принялся делать деньги на войне. Кроме поставок для армии, он начал искать выходы на Карла Сименса, одного из братьев уже известных Сименсов. Так же металлургов Якоба Майера, Круппа, паровозостроителя Аугуста Борзинга, Франца Антона Эгелльса, Луиса Щварцкопфа, которые по-крупному занимались машиностроением. И вполне могли стать конкурентами Борзингу. Шлимана казалось после болезни интересовало всё. Химия, удобрения, электричество, оптика, производство часов, станков, сельхозтехника и само сельское хозяйство. В этом же направлении Шлиман развил деятельность в Голландии и США, где тоже имел неплохие связи и репутацию как успешный делец. Он кстати обратил внимание, что несколько его знакомых крупных коммерсантов, тоже занимавшимися поставками и подрядами для армии, так же 'болели' некоторое время, и выздоровели. Кто-то только начал болеть. А кому-то ещё только это предстояло. Но, об этом он предпочёл умолчать.

'Да, новая метла и впрямь начала мести по новой. И лучше стать прутиком в ней, чем мусором, который она будет сметать', эта мысль пришла Генриху Шлиману, тогда, когда он вылезал из казённой кареты ночью, которая привезла его к дому. И эту мысль он держал у себя в голове всю свою оставшуюся жизнь.

Граф Пётр Андре́евич Клейнми́хель с раздражением бросил на стол свежую газету. Прочитанная им новость в передовице ему очень не понравилась. Больше чем те, которые сообщали о новых арестах лиц, уличенных в казнокрадстве и злоупотреблениях. Коррупции, как всё чаще писали в газетах. И он вдруг почувствовал, что, в глубине сознания, бессознательно шевельнулось это чувство, практически забытое им в последние годы ... страх. Он сел и стал размышлять. 'Десять человек сразу. В том числе генералов. Через три месяца после получения власти. Переплюнул отца. Да, и не только его. Эти комиссии, комитеты, жандармы. Как заводные ищут, роят, вынюхивают, арестовывают. Приговоры военно-полевые суды выносят, как говорят в России, как пирожки пекут. И какие приговоры! Лишают дворянства, наград. Причём и совершеннолетних детей осуждённых. Меньше пяти лет каторги не дают, в солдаты отправляют. И в добавок к этому возмещение ущерба и конфискация! Такого от цесаревича никто не ожидал. И главное он понимает, что ему сейчас можно так делать. Его за эти аресты и приговоры полюбили. А после победы под Керчью, он теперь в России больше чем царь. Он для многих стал и впрямь помазанником Божьим. Хорошо это или плохо пока неизвестно'. Невесело усмехнулся граф Клейнми́хель, и распорядился принести себе чая. Попивая отличный чай, доставленный из Англии он продолжил прокручивать сложившуюся ситуацию. 'Александр резво взял. И он, судя по его действиям неуправляем. А где он остановиться? А если "Die katze lässt das mausen nicht(Кошки не останавливаются перед мышами)" ? Ведь зная Александра, ему наверняка нравиться быть,— "Der Hecht im karpfenteich sein (Быть щукой в ​​пруду с карпами)". Под Меньшикова, Чернышева уже капают. Это мне сообщили точно. И некоторых людей, имеющих отношение ко мне, коснулись вскользь. Случайность? Или пробуют и против меня? Мельников наверняка, в стороне не остался. Он сейчас в фаворе. Вывели за штат ведомства и дали полномочия и средств как у меня. Нет! Александр, не посмеет!!! Генерал Затлер хоть и был далеко не последним чином в армии, но, МНЕ, всё же не ровня. А Меньшиков сам виноват, надо было лучше воевать. А я слишком много знаю секретов императора Николая. Но, текущие дела привести в порядок. Как говориться: 'Береженого, Бог, бережёт'. Довольный собой, уже уверено вновь усмехнулся граф Клейнми́хель, и распорядился срочно вызвать к себе своих помощников по своему ведомству. А был он немного не мало главноуправляющим путями сообщений и публичными зданиями. Очень немаленькая должность для огромной России, с её бедами.

Новость о казни в Бахчисарае шла по России как цунами, стремительно и по нарастающей. Нельзя было сказать, что она была людям не по душе. Она очень многим нравилась. Как не странно и кощунственно бы звучало, но, смерть казнённых давало простым людям ... надежду. Да, да надежду. Надежду на СПРАВЕДЛИВОСТЬ. 'Да воздастся каждому по делам его', эту цитату из Библии много раз слышали все. От высокородных князей, до самих темных крестьян, которое до сих пор веруют в Бога, через причудливое сочетание православия, язычества и местных поверий. И вот теперь, когда Россия всколыхнулась о небывалой новости об этом выражении вновь вспомнили все.

-'Тихон, слыхал новость ?

-Каку сосед ?

-Да,ты што не знаешь !

-Нет ? В поместья,что случилось ?

— Какой там. Хенералов казнили !!!

-Да, ну !!! За, что ?

-Как за что ? За, то, что супротив государя пошли. И воровали окаянные, без совести. Будто креста на них не было.

-Заступился значит, царь за простой народ.

-Да. Сподобил, Господь, царя на благое дело.

-Может после войны легче жить станет?

-Дай, Бог.

-Да. И пусть пошлёт государю здоровья и сил.

-Ну бывай, Тихон. Пойду куме новость расскажу.

-Куме, говоришь ? Пока Никодим в поместье уехал ?

— Ты, зря, то не болтай ! Я просто новость рассказать.

-Поэтому рубаху чистую одел и бороду расчесал ?

-Да, ну тебя. Всё, будь здоров.

От новости о казни больших чинов в головах, душах подданных Российской империи, у многих появилась, возродилась вера, надежда на справедливость, в других боязнь и страх, у кого растерянность, а у некоторых злоба и ненависть. И надежда у них всех была разная. Одни верили, что это только начало, другие, что отгремит война и на этом всё закончиться. Каждый надеялся и верил в своё. В то, что было ему ближе и нужней.

Оме́р Лютфи́-паша́, думал, и при это поймал себя на мысли, что опять это делает на своём родном, сербском языке. Ведь он был сербом, Михаилом Латасом. Хотя это было так давно, что он уже и начинал забывать об этом. Но, иногда, когда, погружался в глубокие раздумья, его родной язык напоминал ему, кто он был по рождению.

Из-за отца, проворовавшегося на службе, он был вынужден был вынужден эмигрировать из Австрийской империи в Боснию, в город Гламоч, откуда он вскоре переехал в Баня-Луку, в поисках заработка на жизнь.

В Баня-Луке, по рекомендации своего мусульманского начальника, принял ислам и взял имя Омер (Омар). Через два года отправился в Видин. Там он был учителем рисования детей командира крепости, который был доволен его работой и рекомендовал Омера в Стамбул. С этой рекомендацией Омер стал первым преподавателем черчения в Османской военном колледже, а затем учителем шахзаде (наследник престола) Абдул Меджида. Далее Омер Латас попал в адъютанты к Войцеху Хшановскому, преобразователю турецкой армии. Поляку, который будучи в чине капитана русской армии принимал участие в русско-турецкой войне в 1828-1829 годах. Во время польского восстания 1830 года встал на его сторону. После восстание перешёл на службу к англичанам. Трижды прибывал в Османскую империю, и находился в ней в качестве военного советника. Омер-паша и Хшановский были похожи в том, что оба служили врагам своего народа. Может это им где-то помогло сблизится. И Хшановский сделал Омеру-паше протекцию. Его карьера пошла в рост.

А после вступления в 1839 году Абдул Меджида I на престол Омер Латас получил титул полковника.

В войну 1839 года против Мухаммеда Али Египетского Омер-паша дослужился до чина генерал-майора.

В 1840 году подавил восстание в Сирии, в 1842 году занимал пост главы эялета Триполи (Ливан). Отличился при подавлении восстания в Албании 1843-1844 годов, в 1845 году — снова в Сирии, в 1846 году боролся с мятежниками в Курдистане. Проявив себя успешным военачальником и доказав свою преданность империи османов, Омар-паша, в достаточно молодом возрасте, получил чин мушира (маршал).

На Балканах Омер-паша отличился тем, что сломил сопротивление боснийских беев, которые противились реформам султана и сформировали в Боснии и Герцеговине сильную оппозицию. В мае 1850 года султан послал Омер-пашу, своего верного пса, в Боснию подавить восстание. Он это сделал быстро и решительно, утопил восстание в крови, арестовал основных вожаков, в том числе, Али-пашу, который был убит подкупленным своими же охранником в марте 1851 года.

В заключение попало около тысячи ага и беков, а около четырёхсот в цепях были отправлены в Стамбул. После этого Босния успокоилась, а феодальные отношения беков и ага с султаном были навсегда уничтожены. С тех пор Омер-пашу стали называть в Боснии 'даур-паша' и величайшим врагом местной знати.

Когда в 1852 году произошел конфликт между Портой и непокорным черногорским князем Даниило I. Омер-паша бы отправлен туда. Ему было поручено верховное командование турецкой армией, действовавшей против черногорцев. Но, особых военных успехов в 1852 году достигнуто не было. Бывшие единоверцы, оказывали умелое и упорное сопротивление. Тогда, он решил удушить блокадой их и их страну. К январю 1853 года маленькая и упрямая Черногория была взята в кольцо окружения, которое постепенно стало сокращаться, успех уже был рядом. Но, дальнейшим действиям помешало посредничество Австрии и России. Омер-паша с армией был отозван.

Встречался Омер-паша и с русскими. В 1848-1849 годах принимал участие в совместной с Россией оккупации Дунайских княжеств, в ходе которой в 1848 году отличился при занятии Валахии и 8 января 1849 года был удостоен ордена Святого Станислава 1-й степени. Русская армия ему понравилась, и не понравилась одновременно. Даже на фоне австрийских войск, русские выглядели хорошо. То есть если придётся воевать с Россией это будет крайне тяжело, это и не нравилось Омер-паше в русских.

С началом войны с Россией Омер-паша, как один из лучших военачальников был отправлен воевать с ней. Командовал он турецкой армией, действовавшей на Дунайской линии. Закрывая русским путь дальше вглубь Болгарии. Держался он против русских войск вполне достойно, и достиг звания сардарэкрем (фельдмаршал).

Оме́р Лютфи́-паша́, думал. И результат его раздумий не внушал ему уверенности и надежд. Европейцы сидели у Севастополя, и не могли с ним ничего толком сделать. Хотя имели как казалось всё, что одолеть русских. Но, они не могли этого сделать, сидели в осаде, несли потери. И вдобавок к этому, ещё и получили полное поражение у Керчи на суше и море. Русские сбили с них спесь, которая так раздражала Омер-пашу. Но, успех русских его конечно не радовал. Они не выдохлись, не сдались, не пали духом. И готовы были воевать дальше. И как опытный военачальник, он понимал, что после Керчи вряд ли русские бросятся начинать большое сражение у Севастополя, что снять с него блокаду. А могут перейти в наступление в другом месте, где больше шансов добиться успеха. И таким местом была ... Евпатория. Где находился он сам и его корпус.

И начав получать несколько дней назад сведения о том, что русские начинают плотно обкладывать город разъездами и пикетами, он насторожился. Говорили, что новый русский царь сам был в сражении под Керчью и даже бился в рукопашную. Значит от вкусил вкус победы, который был знаком и Омер-паше. Сладкий, дурманящий вкус, который хотеться ощущать ещё и ещё. Так же как и ласкать молодое женское тело. Наверняка он будет теперь атаковать, его, Омер-пашу, победителя русской армии. И этого его тревожило. Как умеет воевать русские он видел в феврале отражая их штурм. Тогда он добился победы. Всё-таки у него были под командованием самые лучшие войска всей Османской империи. Но, если русские будут повторять штурм, они учтут свои ошибки, направят в бой больше сил. И во главе войск будет стоять их царь, который после Керчи захочет смыть позор поражения в Евпатории. Значит его, Омер-пашу, ждёт может быть самое тяжелое сражение за всю его карьеру. Поэтому необходимо срочно готовиться к отражению штурма. И похвалил себя про себя. И вот за что.

После Керчи, союзники потребовали от него выделить из своего корпуса для начала два полных полка и перебросить его к Севастополю. Они, точнее англичане, хотели его войсками прикрыть себе свой уязвимый зад, Балаклаву, откуда они снабжались. И он начал всячески умело тянуть с отправкой частей на помощь союзникам. Только после того, как пришло негласное указание из Стамбула, точнее из Топкапы́ это сделать, он собрал всех не лучших, слабых и больных солдат, со своего корпуса и гарнизона смешал их с обычными один к четырём, сформировал из них два полка, и отправил их союзникам. Пусть они их кормят и лечат. Третий полк для отправки к союзникам он начал формировать пока только на бумаге. Из частей гарнизона он наоборот взял лучших солдат, и добавил себе четыре батальона. Ситуация вокруг Керчи его всё больше беспокоила. А, когда до Евпатории дошла новость о ночном бое в Севастополе, которые зазнайки европейцы вновь проиграли. Омер-паша сначала высказал о них своё мнение, так как это умеют делать старые вояки, в независимости на каком языке они говорят. Причём вслух и громко. Потом похвалил себя за правильные принятые решения по отправки своих частей к союзникам. И начал отдавать распоряжения о подготовке к обороне Евпатории. В том, что будет второй штурм, он уже почти не сомневался. Ему сообщали, что начался исход оставшихся греков, иудеев и остальных местных из города, а, крымские татары, наоборот перестали пребывать в него.

Крымским татарам, союзники, да и сами турки по мнению, Омер -паши придавали слишком много значения. Надеялись, что они с появлением войск союзников поднимут большое восстание против России. Да, они пригнали в Евпаторию к высадке армии союзников сотни повод, гнали угнанный или отобранный скот, занялись разбоем и грабежом местного населения, стали приходить в город и переходит на их сторону. Но, массового мятежа поднимать не спешили.

-Отныне, — торжественно объявил Токарский, поляк-проходимец собравшимся татарам, — Крым не будет принадлежать России, но, оставаясь под покровительством Франции, будет свободным и независимым.

В сопровождении огромной толпы Вильгельм Токарский вместе с Сеит-Ибраим-пашой, вытащеным из забвения потомком рода Гиреев отправились в мечеть Джума-Джами, где было совершено торжественное богослужение. Восторгу татар не было пределов. В радостном порыве они подняли и понесли Ибраим-пашу, целовали руки и одежду турецких солдат. После этого в Евпаторию крымцы пошли сотнями. К концу 1854 года их скопилось до пяти тысяч человек, и это были только мужчины, а ещё женщины, старики, дети. На татар было всем плевать, у них начался голод. А из города их новые власти не выпускали. После этого некоторые стали перебегать обратно к русскими.

Омер-паша был опытным управленцем, поэтому он привлёк крымских татар к усилению обороны Евпатории. Их усилиями город была обнесён укреплениями, улицы баррикадированы, а перед карантином вырыт ров. За еду они были готовы на любую работу. Часть наиболее пригодных к военной службе мужчин вооружили. Построенные укрепления и сами татары помогли отбить русский штурм, 17 февраля. Поэтому они вновь были привлечены к работам по приведению в порядок укреплений, отряды крымцев были поставлены на переднем крае. Своих солдат умный Омер-паша намеревался беречь. Татары хотели служить и воевать против русских? Вот пусть и делают это.

Итого в сумме он в Евпатории имел с гарнизоном и татарами немного более сорока тысяч человек под своим командованием. Из которых мог быть уверен только в своём корпусе, в составе двух турецких и египетской дивизий, полка кавалерии и четырёх полевых батарей, всего двадцать шесть тысяч штыков и сабель, чуть более сотни разных орудий. Сводный англо-французский батальон, и превращенный в береговую батарею французский линейный корабль 'Генрих IV'. Они Омер-паше не подчинялись. А перевела некогда красу и гордость французского флота в такой статус сильнейшая буря 14 ноября 1854-го года.

У Крымского побережья во время этой сильнейшей бури погибло 34 судна и кораблей союзников и американцев, более 40 получили тяжёлые повреждения. Погибло более 1 000 человек, убытки составили более 45-и или даже 60-ти миллионов франков. Вместе с кораблями и их экипажами на дно ушёл огромный груз зимнего обмундирования, провизии, медикаментов, оружия, боеприпасов и прочего. Утрачено множество припасов, снаряжения, продовольствия, фуража. Потери были огромные!!! Больше чем от большого морского сражения. После бури сильно опасались, что русские решаться флотом выйти на большое сражение. Но, не вышли. Буря случилась ещё и в то время, когда уже почти началась зима. Французский военный министр Вальян уже намеревался отозвать армию из Крыма, но император Наполеон III не позволил. После бури по России и у союзников пошли слухи, что, это Господь помогает России, а тех, кто пришёл против неё с войной, наоборот карает. Из-за потери и нехватки различных запасов, теплой одежды, одеял, медикаментов у союзников началось массовое заболевание солдат простудой, а затем пришла и холера. Санитарные потери резко пошли в гору.

В целом Омер-паша был уверен в своих силах. Город укреплён, войска уже бывали в бою, с моря будет поддержка корабельными пушками, пороха и боеприпасов в достатке. Но, несмотря на это он всё-таки через своего самого преданного адъютанта достиг с кем надо договорённости. Тем более накануне их прибыло в Евпаторию два.

Я прибыл к месту нового сражения где нужно было обязательно достичь успеха. Новая победа в Крыму, должна была обеспечить решительный успех на Кавказском фронте. Корпус Омер-паши, не должен был попасть в Грузию, точнее в Батум и Сухум, то есть Аджарию и Абхазию. Эти земли и в моё время Грузией не были.

В Евпаторию приехал я к Милютину не один. Со мной были мои сыновья, Николай и Александр, братья великие князья, Николай и Михаил Николаевичи. И слово данное держать надо. Обещал, что им быть в сражении, значит будут. Но, на моих условиях. Кроме сыновей и братьев, ещё кое кого привёз Милютину.

Сыновья после того, как они побывали со мной на Северной стороне Севастополя, вернулись в Бахчисарай. Там заканчивали учебный год, причём как положено итоговыми контрольными работами. Пацанов надо встраивать в новую систему обучения и воспитания. Встретили они меня с радостью. Николай более сдержано, чем Сашка. Тот почти прыгал от радости. Они уже совсем освоились в среде сурового мужского коллектива, намёков на нытьё по дому видно не было. Речь стала более спокойной, сдержанной. Мне даже казалось, что начали двигаться более по-мальчишечьи, руки были в мозолях, уже успели загореть ещё сильней. И оба царевича явно жаждали действий.

Они рассказали мне про свои успехи в учёбе, что они пишут своей матушки в Петербург, что она им. Мне особо времени заниматься с ней перепиской не было. Да, и в той жизни, я не был любителем постоянно поддерживать переписку. А вот мой носитель, писал много. Екатерине Долгорукой он написал хренову тучу всякого характера писем. Лучшем это время на дела тратил. Глядишь чего-нибудь полезного сделал бы, может и пожил бы подольше. Памятуя про Долгорукую, я был уверен, что скоро и мне начнут подсовывать всяческих прелестниц. Отбор кандидаток уже наверняка идёт для игры, 'трахни меня раз-другой, а, потом я тебе буду мозги перетрахивать'. И будет вариант 'ночной кукушки'. Я, кстати, грудастых люблю, ха-ха. Ладно, сиськи, мордашки, потом. Сейчас дело по важней, да, и по интересней, война.

План операции по взятию Евпатории разрабатывали Барятинский, Милютин, Хрулёв, так же были привлечены князь Урусов, генерал-майоры Бобылев, Тетеревников, Огарев. Они командовали в первом штурме пехотными колонами. Ещё полковник Шейдеман. Он командовал артиллерией. Так же офицеры из штаба армии. Командовал по сути отдельной ударной армией, генерал-майор Дмитрий Алексеевич Милютин. Не по чину было такими силами, но, он был начштаба Крымской армией. Так,что по должности в самый раз. Его надо набирать вес, для будущей борьбы за реформы в армии. А они будут порадикальней чем его, и намного раньше.

Перед штурмом собирали все возможные данные по силам противника в городе, кто где стоит, сделали подробный план, активно начали использовать для сбора данных лазутчиков и перебежчиков. Это были греки, татары, крымчаки. Конными разъездами плотно перекрыли окрестности вокруг Евпатории. Заодно, казаки, уланы, драгуны переловили и перебили почти все банды крымских татар, которые бродили по округе в поисках добычи. Окончательно наведя порядок в Евпаторийском уезде и в соседних.

План штурма был классический. Артиллерийская подготовка, разрушение укреплений, подавление батарей противника, других выявленных целей, нанесение урона живой силе, надлом его боевого духа. Затем штурм, только не по трём направлениям как в первый раз, а по четырём. Прорыв линий обороны противника, окружение его сил, уничтожение и принуждение к сдаче.

К операции были привлечены, пехотная дивизия, пришедшая с Дуная, в четыре полка, полк четырёх батальонный, полностью укомплектованная всем положенным по штату. В Крым должны были прибывать только полнокровные части, полностью экипированные и обеспеченные. Это был мой категоричный приказ как верховного главнокомандующего. За его неисполнение несколько высокомудрохитрых исполнителей уже лишились своих больших эполет и находились под следствием, кто был по моложе, потеряв в звании были отправлены в Крым воевать. А Горчакову и Паскевичу, Ридигеру, командующим армиями, было пока не официально выражено, мое явное неудовольствие, по поводу того как ими, выполняются мои приказы, по операции 'Рокировка'. Слабину давать нельзя.

К дивизии добавлялся сводный крепостной полк, собранный из гарнизонов крепостей. Два батальона сапёров. Из 'старичков' во втором штурме Евпатории должен был принять участие, Азовский полк, Подольский егерский полк, который с 19 февраля 1855 года стал лейб-егерским Бородинским, Московский драгунский полк, Православная дружина в составе уже трёх батальонов, уланские полки эрцгерцога Австрийского Леопольда (Украинский) и Новоархангельский. И конечно казаки.

Из бывалых новичков прошедших Керчь, были сводная гвардейско-гренадерская бригада, пехота и конница. Рота дворцовых гренадер. Всего более 44-х тысяч штыков и сабель!!! Причём каких! Сила!!! Все войска кроме крепостного полка и части сапёров имели боевой опыт. Но, на этом слоёном торте, была и вишенка. Собранная специально для Евпатории артиллерийская группировка. Две батареи полупудовых полевых единорогов, две дюжины осадных пудовых единорога, столько же осадных двухпудовых мортир, восемь пятипудовых, две батареи 18-ти фунтовых осадных пушек. Восемьдесят восемь орудий, которые могут бить ядрами и бомбами свыше полпуда!!! И сто двенадцать полевых орудия. В штурмовых колоннах были свои пушки и мортиры. Ко всему этому присовокуплялись четыре ракетных батареи. Две были местных, две я привёз из Севастополя. Вместе с уже опытными ракетчиками, Пестичем и Толстым. Пестичу отдали под командование все ракеты. Так же со мной прибыли и артиллеристы уже имевшие огромный опыт ведения артиллерийского боя. Из Питера же в Евпаторию с осадными орудия прибыли и офицеры, из созданного по моему приказу ещё в феврале Главного артиллерийского управления и Артиллерийского комитета, так же и с Михайловского артиллерийского училища. Чтоб на практике проверять теорию.

И для достижения максимы эффекта тяжелая артиллерия перед штурмом провела учебные стрельбы. Пехота и конница третью неделю отрабатывала действия по преодолению линии укреплений противника, ведению боя в населённом пункте. Для этого были эвакуировано население нескольких сел в округе, и там офицеры и солдаты приобретали и оттачивали свои умения. Были учтены все нюансы и промахи первого штурма, такие как короткие лестницы, нехватка фашин.

Этого я требовал от Милютина выполнять неукоснительно. 'Тяжело в учение, легко в бою' в русской армии никто не отменял. Как и 'Каждый солдат должен знать свой маневр'. Для этого же 15 июня были проведены командно-штабные учения, чтоб ещё раз увидеть, оценить плюсы и минусы, провести работу над ошибками. Для этого сделали подробный макет Евпатории, с указание позиций противника по родам войск и на нём провели несколько штурмов. В итоге город пал, противник частично уничтожен и взят в плен. Но, это на макете. А в настоящей Евпатории сидит по данным разведки более двадцати тысяч лучших солдат Османской империи, во главе с её лучшим военачальником на это время. И ещё плюс к этому силы гарнизона. И отступать им некуда, у них за спиной море. Пусть уже теплое и ласковое. Но, это только создаст приятный бонус в процессе утопления.

Штурм я назначил на 18 июня. Годовщина Ватерлоо! Красивая дата! Наполеон Третий был ведь немалым позёром. Поэтому я был уверен, что под Севастополем, на Федюхиных высотах и Гасфортовой горе в это день тоже будет большое сражение. Точнее за них. И тоже штурм. Союзники будут пытаться их взять. Без занятия этих высот, большой штурм Севастополя с их стороны маловероятен. Им надо для этого обезопасить свой тыл, выбить нас с высот. Но, если наш план сработает. То Ватерлоо у союзников не выгорит, и у них должен случиться ватерклозет.

Я ненавижу слово "спать"!

Я ежусь каждый раз,

Когда я слышу: "Марш в кровать!

Уже десятый час!"

Эти строки Сергея Михалкова из своего вполне счастливого советского детства я помнил хорошо. Вот и я спросил Милютина и его штаб: "Зачем туркам спать перед нашим штурмом?" Ответ был верен: "Спать противнику перед штурмом вредно. Вдруг штурм проспят". Молодцы, шутят. А и правильно, не хер им спать. Пусть не спят и думают, не их ли летит ядро, бомба или ракета? С такими мыслями уснуть не так легко. Особенно, когда регулярно бухают разрывы. А, чтоб могли поспать наши войска и расчёты орудий, обстрел города вели по очереди три батареи 12-ти фунтовых орудий и по две ракетных установки. С флангов и фронта, чтоб был перекрёстный обстрел Евпатории, и никому в ней было покоя. Пушки уверено били на 2 300 метров ядром и гранатой. Решили давать залп с интервалом в десять -пятнадцать минут. Как раз время, чтоб тебя снова начинало клонить ко сну. А тут куяк !!! И, прилетало из двадцати четырёх орудий. Куй, поспишь.

Не спал и Омер-паша и даже понемногу начинал волноваться. Уж больно плотно за него взялись русские. О них он не знал почти ничего. Сколько их. Количество артиллерии у них. Но, то, что они Евпаторию окружили плотно он знал. И, то что постоянно ведут работы по возведению позиций для артиллерии и пехоты. Всё попытки приблизиться конницей были решительно пресечены русской конницей. При этом его эскадроны встретили необычно плотный огонь из ружей и пистолетов. И даже ... из луков, несколько стрел вытащили из коней, тел раненых и убитых. До рубки дело даже не дошло. Из посланных специально лазутчиков не вернулся никто. С той стороны за неделю самостоятельно пришло всего несколько человек. И говорили они одно и тоже. Русские собрали силы. Но, сколько их было, что за войска они не знали. Говорили: 'Много!' 'Для этих детей баранов, и полк, это будет много', — с раздражением думал Омер-паша. — И вот теперь этот изматывающий душу ночной обстрел'. И он начал отдавать приказы о приведении своего корпуса и частей гарнизона в полную боевую готовность. Отправил и к своим европейским союзникам сообщение о том, что утром будет штурм.

Войскам перед сражением был объявлен мой приказ-обращение. Суть его была такова. Крым — это исконная русская земля, здесь крестился князь Владимир. На протяжении веков она поливалась кровью и потом русских пленников, воинов и солдат. Поэтому Евпатория должна быть взята и никак иначе. И если для этого надо вновь залить эту землю кровью, то надо это сделать. Только кровью противника. Её не жалко. Но, про рубль за пленного солдаты помнили и без памяток.

18 июня 1855 года ещё пока не жаркое утреннее крымское солнце поднималась как ему и было предписано её законами Вселенной или божественными с востока. Выгодно освещая позиции турков и одновременно слепя их. День обещал был солнечным и даже жарким. Причём не только из-за солнца. Когда стрелка на часах достигла нужно положения, над русскими позициями вверх ушли сигнальные ракеты. На батареях прозвучали команды. Через минуты ракеты вновь поднялись над степью. И уже через несколько секунд, воздух, земля содрогнулись на протяжении и по окружности в несколько вёрст. Это сто двенадцать пушек и легкие ракеты ударили по позициям турок. Второй штурм Евпатории, в этой, другой истории начался.

С вышки, которая возвышалась над ровной крымской степью на десять саженей мне и пацанам было хорошо видно, как даже огнём полевых 12-ти фунтовок неплохо достаётся укреплениям и батареям турок. Огонь вёлся по заранее разведанным целям и корректировался с таких же вышек, которые стояли по всей линии наших позиций. Расстояние до позиций турков было немного более версты. Солнце только поднималось, а туркам на передовых позиция было уже не рахат-лукум. Но, это только было начало дня.

Оме́р Лютфи́-паша́ с началом боя окончательно успокоился. 'Штурму быть. Да поможет мне Аллах всемогущий', — подумал он про себя. И со своим штабом направился на свой командный пункт. Пока русские действовали как и во время первого штурма, только для себя он отметил, что огонь их был более сильным, организованным, размеренным, точным и от того более губительным для его батарей и укреплений. 'Ничего все орудия, и войска не перебьют. Будет чем их встретить", — думал он про себя.

Первый обстрел противника длился не долго, не более получаса. За это время батальоны для атаки были уже построенные за артиллерийскими позициями. Их можно было уже рассмотреть и из Евпатории. Вот прошёл сигнал, и войска с музыкой пошли вперёд. Всем было приказано исполнять одну и ту же мелодию. Это неплохо подбадривает свои войска и давит на противника. Первыми из пехоты в бой вступили как и положено стрелки, лучшие стрелки. Они в маскировочных халатах, очень неплохо сливались ещё с не выгоревшей под солнцем местностью. От них туркам доставалось весьма неплохо. Расчёты турецких батарей они после обстрела дополнительно неплохо проредили, и многих смельчаков или смелых дураков, которые решились выйти в полный рост на позиции упокоили, и наверно Азраил со своими помощниками нашитатами уже собирал их души.

После того, как обстрел закончился Омер-паша отдал приказ выдвинуться на позиции основным силам из своего корпуса. Потери от русского огня понесли прежде всего татары и подразделения из гарнизона. Омер-паша был умён, опытен и бережлив. Поэтому его корпус потери понёс только ночью от случайных попаданий русских ядер и бомб. И теперь был готов в полную силу встретить атаку гяуров. А то, что она будет яростной и решительной сомнений не у кого не было. Здесь все помнили первый штурм. Тем более русские с музыкой уже двинулись со всех сторон на его позиции. В ответ открыла огонь турецкая артиллерия и стрелки. И вдруг по сигналу своих ракет, русские батальоны ... залегли. Омер -паша даже непроизвольно хмыкнул от удивления, офицеры его штаба тоже удивлённо и растеряно переглядывались. 'Мол, что это, что всё !?' А с позиций, вскоре донёсся радостный крик тысяч солдат: 'Алла !!!' Но, через несколько минут все они услышали вновь это. Нет скорее ... ЭТО. Русские снова начали обстрел, и опытное ухо Омер-паши и всех бывалых офицеров и солдат, явно распознало для себя среди канонады, потом взрывов на своих позициях, большой калибр, даже очень большой и в немалом количестве. Турецкий командующий понял, что русские его переиграли. Выманили его силы на передовые позиции демонстрацией общей атаки. И теперь будут их избивать из тяжёлых орудий, мортир и ракетами. Что он мог сделать? Только обругать коварных гяуров последними словами и попросить помощи у Аллаха.

Николай и Александр, когда начался первый обстрел Евпатории, от возбуждения, что-то кричали мне и друг другу, стараясь перекричать рёв десятков орудий, которые стояли и вели огонь около нас. Указывали руками в сторону города, время от времени отрываясь от подзорных труб. Парни были в восторге. А когда пошли вперёд батальоны они, глядя на это красивое зрелище замерли. Сашка даже рот открыл. Потом они проследили движением головы сигнальные ракеты. В этот время я их прижал к себе. Я-то знал, что сейчас начнётся. И как бывалый артиллерист, сказал им: 'Откройте широко рот и не закрывайте'. Когда был дан первый залп уже из всех калибров, парни вздрогнули и инстинктивно ещё больше ко мне прижались и вцепились в меня. Залп двухсот орудий калибром от 12-ти фунтов до пяти пудов это более чем грандиозно и пугающее. Но, уже когда канонада пошла в разнобой и слилась в сплошной разно тональный гвалт. Николай и Александр, вновь что-то кричали мне и друг другу, показывая руками, на то место где был город Евпатория. Там же стояло сплошное поле от разрывов бомб и ракет. Красиво. Что сказать. Пацанам эта картина тоже нравилась.

Обстрел шёл уже около часа. И с каждой его минутой Евпатория превращалась в руины, которые становились пищей для огня. Первыми с позиций побежали татары, затем части гарнизона. Остатки египетского полка, который стоял в укреплении впереди мельниц, бросив свою артиллерию без приказа, но, вполне организовано отходили в город. Омер -пашу самого немного оглушило от рванувшей недалеко о него бомбы. Он понимал, что город ему скорее всего не удержать. Хотя он ещё надеялся, получив поддержку с французского 'Генриха', с турецких кораблей и союзников и опираясь на корабельный калибр удержать позиции в городе около порта, и не дать себя скинуть в море и утопить там. Ну, а, если это не получится, то, у него все уже подготовлено.

Час и восемь минут велся огонь почти из всех стволов и ракетных установок. Под его прикрытием штурмовые колоны приблизились на максимально возможный рубеж атаки. Но, так, чтоб не попасть под свой огонь. Это было меньше сотни саженей до передовых позиций турков. Потом надо и начать и вариант огневого вала отрабатывать. И вот постепенно замолчала канонада, вспухли её последние разрывы на позициях противника и в городе. И вслед за этим тысячи солдат пошли в бой. Вместо русской канонады, турки теперь услышали русское 'ура'. Оно зазвучало от берега до берега залива.

Омер-паша слышал это 'ура', его оно не радовало. Русские уже перешли ров и ворвались на передовые позиции не особо встречая сопротивления. Давя его числом, силой огня, штыком там, где войска на укреплениях пытались до конца выполнить его приказ и уже вошли на окраины Евпатории. Завязались перестрелки на улицах. Но, дальше они не пошли, ... почему-то остановились. А, когда с моря донёсся голос корабельных орудий. Турецкий фельдмаршал стал надеется на успех сегодняшнего сражения. Морские пушки, это более чем весомый аргумент против войск на суше.

Накануне штурма по данным разведки в бухте Евпатории стояло два турецких судна, одно французское и английское. Они точно было как минимум военными транспортами и имели артиллерию. Помимо их стояли в акватории ещё несколько судов по мельче. Плюс к этому добавлялся 'Генрих Четвертый', главная проблема с моря для нашей штурмующей армии. Что ж, для него у меня был в запасе свой Равальяк, как и управа и для других кораблей.

Перед самым окончанием обстрела восемь пудовых единорогов и столько же двухпудовых мортир начали готовить к передвижению вслед за пехотой. Батарея ракет и полупудовых полевых единорогов двинулись сразу на ней. Но, первыми огонь по кораблям противника открыли единороги-малютки в 14 пуда. Они и шестифунтовые орудия играли роль штурмовых орудий. Чтоб ядрами, бомбами и картечью выбивать из домов, с баррикад наиболее упорного противника.

Вскоре после того, как показалось Омер-паше, что русские завязли в уличных боях, он понял почему они активно не пробиваются дальше, когда его адъютант указал ему рукой в сторону бухты. Русские начали обстреливать корабли, стоявшие там. Сначала каким-то смешным калибром, а, вот ракеты взрывались сильно. Но, вскоре к ним добавился уже крупный калибр и корабли начали чувствовать себя в бухте неуютно. В тоже время русские постепенно продвигались вперёд в городе, выдавливая его войска к порту.

Штурмовые батальоны, тем более после такого артобстрела, даже частям корпуса Омер-паши было не остановить. В ответ на организованное или не очень сопротивление, включался механизм на его подавление. Сначала огонь из шестифунтовок, четверьпудовых единорогов, полупудовых мортир или мортир Кегорна обр.1805 года, у кого были ракеты били и ими. Причём расчёты прикрывали противопульными щитами, если по ним открывали ответный огонь. Их же использовали для продвижения на местности, улице, заходе в здание. Одновременно с пушкарями в дело вступала штурмовая пехота, огонь из винтовок, при приближении добавляли гранат из ручных мортирок, пращей и просто с рук. Затем вновь огонь из винтовок и пистолетов, и, если ещё оставались способные и желающие сопротивляться, они вновь получали гранаты, ружейный огонь и уже совсем отчаянные бойцы, принимали в себя штык или тесак. Более везучих из них ждал приклад, кулак или сапог не до конца опьяненного боем и кровью, расчётливого, а может просто милосердного русского солдата. Пленный, хоть и турок, тоже денег стоил. Да, и спросу потом будет меньше на небесах или в аду.

Я стоял на крыше почти целого дома на окраине Евпатории и смотрел в трубу на бухту, позиции турок. Рядом со мной делали тоже сыновья Николай, Александр, Милютин и несколько офицеров штаба. Со мной были, Федот и Георгий. Вокруг нас заняла позиции моя лейб-компания, рота дворцовых гренадер и взвод личной охраны. На крышах впереди и вокруг нас разместились снайпера. Милютин с началом сражения перестал волноваться и комплексовать по поводу моего присутствия с сыновьями. Он вёл сражение, получал сведения, доклады, отдавал приказы, управлял боем. Я не вмешивался. Особой надобности в этом не было. После того, как дружно из крупных калибров начали обстреливать корабли, заставляя их уйти или погибнуть, бой за Евпаторию можно считать выигранным. Ждать оставалось недолго, а времени было полно. Ведь события, разворачивающиеся под Евпаторией, не добрались ещё даже до полудня.

Генерал Франсуа́ Серте́н де Канробе́р уже второй день прибывал в отличном настроении, его радовало всё. Погода, Крым, офицеры, солдаты, вино. Он можно сказать задышал полной грудью. И причиной это было не то, что он уже второй день позволял так сказать себе больше обычного выпить вина. Хотя и это имело свои последствия.

Генерал Пелисье, в целом тоже был доволен. Во-первых, он снова в деле, а не в койке, с микстурами и нудными врачами, во-вторых Канробе́р, хоть его он лично и недолюбливал, но, к наступлению войска подготовил хорошо, в-третьих ответственность за поражение за ночной бой было не на нём. И сейчас, когда он мог начать с чистого листа своё командование армией, ему нужен был успех. И он его желал достичь и готовил.

Командовать корпусом, в составе двух дивизий, который был сформирован для Федюхиных высот, был назначен герой, Альмы, Балаклавы и Инкермана, генерал Пьер Франсуа Жозеф Боске. 'Это, гасконец, способен это сделать, -решил для себя Пелисье, рассматривая в подзорную трубу Федюхины высоты и думал кого назначит командовать корпусом. -Мак-Магон тоже хорош. Но, Боске больше любят в армии. Он решителен, напорист и не боится проливать свою кровь, и кровь солдат для достижения успеха'. Для усиления артиллерии корпуса было приказано передать ему четыре батареи тяжелых мортир. Часть артиллерии должна была бить по высотам с Сапун-горы, которая господствовала на Федюхиными высотами. Другая должна вести обстрел с фронта атаки.

Кроме артиллерии, корпус получил, всю, Иностранную бригаду, 'Африканские войска', подразделение Иностранного легиона, зуавов и тиральеров сформированного для участия в войне с Россией. 1-й и 2-й полки легиона. К ним добавили батальон испанцев-карлистов. Легионеры отличились при Альме, сражались при Инкермане, там русские войска атаковали легионеров стоявшие у траншей Карантина, но были отброшены в жестоком бою. В ночь на 20 января 1855 года части легиона отразили крупную вылазку русских, в дальнейшем, более мелкие действия такого рода предпринимаются обеими сторонами — без особого успеха. А вот дальше удача изменила бесстрашным легионерам. 1 мая бою за позиции у русского редута Шварца, более трети французских потерь пришлось на долю легионеров: из 18 офицеров Первого полка были убиты 16, в том числе его командир — полковник Вьено. Русских с позиций они не выбили. В июне 1854 года командиром Иностранной бригады стал Пьер Бонапарт — племянник императора, прежде командовавший вторым полком легиона.

Привлечены к штурму были и другие лучшие войска Франции. Которые, по крайне мере ему, генералу Пелисье было не жалко. Это были зуавы. Они представляли собой полки и батальоны африканской пехоты, история службы которых началась еще в 1830 году.

Их наименование происходит от берберского 'zwawa' — названия одного из племен кабилов, служивших туркам при их владычестве в Алжире. После захвата французами Алжира в 1830 году эти воины переходят на службу Франции: первые два батальона зуавов создаются в том же году, а в следующем году формируются два зуавских конных эскадрона. Практически сразу после появления эти новые части были задействованы в дальнейшем подчинении Алжира.

Довольно быстро выяснилось, что мобилизационный потенциал коренного населения был несколько завышен и поступило распоряжение набирать зуавов также среди французов, проживающих в Алжире. Вскоре такой подход стал основным, а количество зуавов стало постепенно увеличиваться. В сентябре 1841 года происходит реорганизация состава французской армии, в рамках которой формируется трехбатальонный полк Зуавов. Он состоял добровольцев из метрополии и местных французов Северной Африки с небольшим процентом алжирских евреев.

К 1852 году существовало уже три полка Зуавов (в городе Алжир, Оране и Константине). Они были отправлены в Крым воевать с русскими. Воевали они отлично, лучше, чем обычные армейские части. А командующему нужен был успех. Значит зуавы должны участвовать в штурме Федюхиных высот. Кроме, того сформировали сводный батальон добровольцев и две роты моряков. Полк гвардии был оставлен им в резерве.

Пелисье собрал против Федюхиных высот более чем 48-ми тысяч штыков, артиллерии более ста орудий, двадцать четыре из них тяжёлые мортиры. Это всё должно было, по его мнению, сломить русских. Тем более, штурмовать будут не только эти высоты, но, и соседние. Чтоб не дать русскому командующему Барятинскому маневрировать резервами. И при мысли, кто это будет делать французский генерал невольно поморщился. Это будут союзники, англичане, сардинцы, да турки. Речи об выделении им в помощь французских войск не могло быть и речи. Об этом Пелисье заявил сразу, как только Раглан, поддержанный Ла Марморой решил заговорить на эту тему. Причём в достаточной обидной форме для обоих. Им он прямо по-солдатски сказал: 'Вы не верите в свои силы, для того, чтоб взять верх над русскими? У вас же будет целое трио. Вот мы собирается добиться победы сами. Без вашей помощи'. Союзники промолчали. Обиделись. Но, старому французскому генералу было на это плевать. Но, время начала обстрела согласовали, а когда входить в бой пехоту решать уже буду сами.

Командующий Сардинским экспедиционным корпусом, генерал Альфонсо Ферреро Ла Мармора, был более чем доволен, несмотря на грубый отказ и издёвку со стороны французского командующего. На совещании 16 июня он добился того, что командовать войсками задача которых была взятие Гасфортовой горы и затем Телеграфной будет он. Причём всеми, то есть турецкими и английскими тоже. Осман -паша пытался возражать, но, на него надавили англичане, мол мы тоже идём под командования сардинцев. И то, что единоначалие нужно. 'Эх, жаль брат, уже не порадуется этому. И помощь его была бы нужна.Да, перед Богом и болезнью все равны.',— с грустью подумал сардинский генерал. Генерал-лейтенант Алессандро Ла Мрамора, командир 2-й пехотной дивизии, создатель берсальеров, умер в ночь с 6 на 7 июня 1855 года от холеры.

Всего своих сардинцев в бой он мог направить более четырнадцати с половиной тысяч штыков и сабель.На них и ляжет главная тяжесть штурма и генерал это понимал. У Османа -паши под командование с прибывшим из Евпатории подкреплением было более пятнадцати тысяч человек, но, из них далеко не все были способны идти в бой. Англичане конечно 'расщедрились', и тут сардинский генерал недовольно хмыкнул. 'Два батальона и Морскую бригаду! То есть три батальона. А я рассчитывал на полноценный полк. Зато всю конницу отдали. Почти шесть тысяч. И что они будет делать при штурме высоты более двухсот метров? При этом, что именно с нашей стороны будут крутые склоны. Очень вряд ли, что он захотят повторить свою, толи бесстрашную, толи безумную атаку кавалерии. Про которую мне тут рассказывали, — думал про себя и делал подсчёт своих сил и средств перед сражением генерал Ла Мармора. — Наглые эти англичане, хотят чужой кровью решить свои проблемы. Ну, хоть выторговал у них ещё одну батарею тяжелых мортир. Своей и турецкой артиллерии мне мало. Итого ... у меня будет тридцать две тысячи пехоты, под семь тысяч конницы, шестьдесят восемь полевых пушек, двенадцать полевых мортир и шестнадцать тяжёлых. Такой силы у меня под командованием никогда ещё не было'.

А сначала они были простыми сербскими парнями, которые росли, работали, ходили в церковь, стояли спина к спине в драках, слушали рассказы и песни стариков о тяжёлой, но, славной судьбе Сербии. Поглядывали на девушек, пели, танцевали на посиделках и гуляньях молодёжи. И дело уже шло к тому, что сестра Радована, Йована, должна была выйти замуж за Ратко. Но, в их село зашли башибузуки -албанцы, которые преследовали отряд чётников. Свою злобу от понесённых от них потерь башибузуки выместили на жителях села, которых обвинили в поддержке и укрывательстве хайдуков. Село начали грабить, всех кто оказывал сопротивление жестоко убивали. Женщин, девушек, девочек насиловали. Йовану изнасиловали несколько солдат на глазах, избитых и связанных Радована и Ратко. После этого ей за то, что она сопротивлялась и сумела пнуть в пах одного из них, и он взвыл от боли, а другие над ним смеялись, отрезал ей живой голову. Двое держали, он резал. Она звала их и Бога на помощь, но, её никто не смог спасти. Они могли с Ратко, только реветь, кричать и биться от бессильной ярости. Они видели и слышали её смерть. Видели брызнувшую кровь из перерезанного горла, как в предсмертных судорогах билось её поруганное красивое тело, слышали, как под ножом убийцы хлюпает её кровь, трещит плоть и позвоночник. Слышали её последний крик. Видели её последний вздох и взгляд.

Голову Йованы албанцы насадили на столб забора. Сказав им смеясь: 'Мы её пробовали. Сербская сука, была хороша. А теперь пусть решают брать её в жёны или нет'. Сам Радован после этого чуть не сошёл с ума от горя, а на его голове появились седые пряди. Он хотел даже совершить грех самоубийства, но, батюшка из местной церкви словом и молитвой остановил его. Ратко молчал после это три месяца и перестал даже улыбаться на многие годы вперёд. А им было по девятнадцать лет. В Джурджевдан (День святого Георгия), получив благословения от своих отцов и матерей они ушли в леса, долины, горы, и стали хайдуками, а значит братьями.

Они не давали друг другу красивых клятв о мести за Йовану. Они просто это делали. За два года хайдучии они стали опытными, смелыми и наверно самыми безжалостными хайдуками в округе, прежде всего для албанцев, турков и тех, кто им служил. Не меньше дюжины на двоих они отправили в ад. Их стали ненавидеть и бояться враги, свои тоже относились с осторожностью к этим двум молодым парням с холодными глазами. За это время они нашли только двоих, кто участвовал в изнасиловании и убийстве так и не спасённой ими и Богом Йованы. Эти нелюди умирали долго, тяжело и страшно, моля убить их. Но, в сердцах Радована и Ратко, для них, и таких как они, не было пощады. Там для них было только возмездие .

За головы молодых хайдуков была объявлена властями большая награда золотом, на них началась охота. И харамбаши их четы посоветовал им уходить, что избежать предательства и страшной смерти и не подставлять местных жителей под удар. 'Идите у Руси?у. Опет се бори са Турцима, тамо их нико не?е спречити да их уби?у. Могу чак и наградити за то', -сказал он им. Так они и сделали, и с ними ещё два хайдука. Через два месяца пути, потеряв одного из спутников они переплыли Дунай и вышли к русским. Их отправили в одну из крепостей, где собирали таких как они, желающих воевать с турками. Там были сербы, болгары, греки, валахи. Их собрали в отряд дали оружие, проводили учения, но, не отправляли на войну. Тогда часть отряда заявила русским, что они хотя воевать и просят их отправить в Крым. Так они попали в Греческий легион императора Николая I, были в неудачном деле под Евпатории. Но, уцелели.

В марте легион был переименован в Православную дружину, она пополнилась новыми бойцами. Им дали новую форму, оружие, стали лучше кормить и обеспечивать. Но, и учений и маневров тоже добавилось. В ходе них Радован и Ратко, показали отменную стрельбу. Ведь чем лучше стреляет хайдук, чем больше шансов у него попасть в кого хотел и уйти от погони. В сражении под Керчью Радован и Ратко, забрали жизни ещё шестерых турок. И их за это похвалили, обещали наградить.Как и сказал им харамбаши. Кроме этого им в добычу досталось два хороших французских штуцера. И после этого они окончательно перешли в стрелки.

И вот теперь молодые сербы снова были у Евпатории, только теперь уже в самом городе. В ходе штурма они ещё добавили работы Азраилу и горестных вестей в несколько турецких семей. Причём каждый. И сейчас они лежали на крышах соседних домов, в сшитых своими руками, скрывающих их от глаз врага накидках и терпеливо ждали, когда появится для их молодых глаз и ещё не остывших от желания мстить сердец, цель. Они другу другу как-то признались, в том, что произошло тот день иногда им снится. Они ждали цель, и она появилась, причём сразу несколько целей. Они привлекли его внимание блеснув на солнце бликом подзорной трубы. 'Офицеры', — сразу подумал Радован. Были они правда далековато, но, ничего, стреляли бывшие хайдуки хорошо.

Радован осторожно вынул и начал смотреть в подзорную трубу. Её он купил у старого грека в Керчи. В конце боя и после него, никто не был особо против того, что он проверит карманы и ранцы убитых на предмет чего-либо полезного для себя. Так делали и остальные. Вот на это полезное в виде трёх серебряных монет у него и случилась слабенькая подзорная труба. Но, всё равно она стала им очень полезна. В неё он и разглядывал несколько турок, которые стояли на крыше скорее всего синагоги и один из которых был явно большим чином. До них было более пятисот шагов, но, он решил всё равно стрелять.

Условным звуком Радован привлёк внимание Ратко. Показал ему рукой на здание, турков, показал на плечи, изображая на них эполеты. И уточнил пальцами, что главная цель стоит третьим от него и дал знать ему, что он стреляет сразу после него. Ратко в ответ несколько раз кивнул. Прошло несколько ударов сердца, и прозвучал выстрел Радована, затем и Ратко.

Омер-паша, который в сопровождении своих и каких-то примкнувших к ним офицеров, с синагоги решил осмотреть положение дел для его корпуса. Дела были не очень. Русские вошли в город и сжимали кольцо окружения. "Атаковать в лоб они теперь не будут. Подтянут артиллерию и просто нас уничтожат. Может в пойти на прорыв ? Куда ? Везде русские !,— думал он, не сказать, что в отчаянии, но, с большой тревогой и опять по-сербски. И вдруг почувствовал сильный удар в руку, сильную боль, услышал, свой крик или вокруг него. Увидел, как молодой неизвестный ему офицер загородил его и тут же дернулся как от удара, как его глаза расширились и он стал падать. Тут и сам турецкий фельдмаршал потерял сознание.

Пришёл в себя Омер-паша уже на борту турецкого корабля. Его командир выполнил договорённость. Поэтому некоторая часть казны корпуса станет его. Хотя пять его матросов заплатили за это своими жизнями, ещё семь получили ранения. Это сделала русская бомба и ракета. Но, как только баркас с Омер-пашой и его людьми, встал у борта. Вращение колёс парохода резко ускорилось. Пары были разведены для этого заранее. Всё, теперь можно было уходить. И как в подтверждение, что это очень верное решение, сразу два по-видимому небольших ядра ударили в борт. Русские начали простреливать бухту Евпатории теперь и с её обеих берегов, а не только со стороны города.

Ранение было тяжелое, пуля сумела перебить кость левого предплечья. Ему её показали. Он спросил, как обстоят дела с корпусом. Ему сообщили, что, город скорее всего будет сдан. А его, штаб решил эвакуировать, пока это было возможно. Французы и англичане тоже стали быстро покидать Евпаторию и грузиться на свои суда, чтоб побыстрее уйти в море. Русские своими пушками и ракетами сожгли французского 'Генриха', зажгли английский корабль, хотя они пожар потушили. "Всё корпус теперь обречен. Но, в это раз даже если б я остался. Всё равно было бы поражение. В это раз, русские, очень хорошо подготовились",— подумал он с горечью, пытаясь себя оправдать. -Это даже хорошо, что меня ранили. Проще будет держать ответ за поражение и отбиваться от нападок'. Вслух же Омер-паша сказал:

-Если есть возможность передать на берег. То пусть туда сообщат следующее. 'Вы сражались как львы. Но, враг сильней. Приказываю сдаться. Вы мне нужны живыми'. От моего имени обещайте морякам, золото, чины, поддержку семьи, всё, что угодно, но, мой приказ должны узнать на берегу". Один из офицеров тут же вышел из каюты. А Омер-паша спросил:

-Кто тот молодой офицер, который как я понял спас меня от второй пули.

— Это был мülazımı sani (лейтенант) Осман Нури. Из кавалерии,— ответил адъютант.

-Был ? Он убит ? Жаль.

— Нет. Он жив. Хоть и тяжело ранен.

— Хорошо. Позже я с ним познакомлюсь.

Вскоре на ходу с парохода был спущен баркас и матросы сразу налегли на вёсла, и он пошёл к берегу, через бухту где громадным костром, горел и взрывался французский корабль. Английское, французское и турецкое судна спешно разводили пары и спустили шлюпки, чтоб начать буксировать себя, и начать наконец-то выходить из-под только усилившегося обстрела бухты русской артиллерией. От берега к ними и другим судам шли лодки набитые битком. Они видя быстро идущий баркас К берегу, смотрели на тех кто в нём находился как на безумцев. Но, эти люди были свидетельством того, что во флоте и армии Османской империи ещё не перевелись люди готовые пожертвовать собой во имя долга.

Мехме́т Искенде́р Паша́ прибывал в расстройстве чувств, точнее в состоянии бешеной ярости. Его оставили! Нет, его снова предали! Как в 1844 году. 'O kurwa !!! Рsia кrew !!!' Уже не сдерживая ругался на своём родном, польском, поскольку был, Анто́нием Или́ньским. 'Что мне теперь подыхать среди этих сраных турок!',— это он уже кричал про себя. В русский плен активный участник восстания 1830 года не хотел. За эти годы между восстание против России и участия в войне против неё. Он прошёл славный и нелёгкий путь.

После восстания принимал активное участие в деятельности консервативного крыла польской эмиграции, возглавлявшего Адамом Чарторыйским. В 1833 году принял участие в неудачной попытке Юзефа Бема сформировать польский легион для участия в свержении режима в Португалии. Участвовал в осаде Герата в 1836 году в войске персидского Мохаммед-шаха, затем отправился в Алжир и в рядах французов в их Иностранном легионе сражался с Абдель-Кадером. С таким уже солидным послужным списком он решил искать службы у турков, которые охотно брали к себе на службу европейцев. Султан Абду́л-Меджи́д I продолжал Танзимат начатый его отцом, особое внимание было уделено как всегда армии.

Но, в 1844 году Илиньского арестовали в Константинополе по просьбе России по обвинению в сотрудничестве с Михаилом Чайковским, в это время формировавшим очередной легион для защиты польской идеи. Чтобы избежать суда, он был вынужден отказаться о истинной веры и согласился принять ислам под именем Мехмет Искендер. После принятия ислама был немедленно освобождён и принят в турецкую армию майором под именем Искандер-Бег. В 1848-1849 годах снова был помощником Юзефа Бема, на этот раз во время революции в Венгрии. Где снова сражался с русскими в рядах венгерской армии. После Венгрии служил в Румелии под началом Омера Лютфи-Паши.

После начала Крымской войны в 1853 году Искандер-Бегу были поручены организация и обучение отрядов башибузуков вдоль Дуная. И он сумел обуздать этих малопригодных для правильной войны головорезов. И на следующий год он провёл несколько успешных действий против русской армии, за что был повышен в звании, а в начале 1855 года переведён в Евпаторию, вновь под командование Омер-паши, где ему было поручено командование кавалерийским отрядом. Его отряд сыграл решающую роль в отражении штурма Евпатории русскими войсками, за что Илиньский получил титул паши, соответствующий генералу. И вот теперь после всего этого, его ожидал скорее всего русский плен.

После того как раненого Омер— пашу вывезли на турецкий пароход, желание дальше воевать у турецких и египетских частей стало резко уменьшаться. И когда в их рядах пошёл слух, что командир приказал им сдаться. Искандер-паша -Анто́ний Или́ньский понял, что получить на свою шею русскую пеньку становиться для него реальностью. И вдруг он увидел, что шанс выбраться из Евпатории у него есть. К причалу, через толпу в несколько тысяч турецких и египетских солдат шли французы и англичане, примерно около двух рот. Часть из них была уже в лодках и уже начали двигаться в сторону своих судов. Чтоб на них как можно скорее покинуть ставшую ловушкой Евпаторию. Их союзники, турки, это понимали, и то, что их с собой брать никто не собирается, тоже. Поэтому они уже ни чинясь крыли 'союзников', как только могли на своих языках. Французы и англичане им отвечали. Некоторые особо решительные с обеих даже делали угрожающие движения оружием и руками. Вот сквозь такую толпу возбуждённых солдат Искендер -паша с несколькими своими людьми расталкивая их, быстро двинулся к французам. И выйдя к ним он обратился к офицеру на порядок подзабытом французском.

-'Officier ! Je suis рolonais au service turc ! Je vous prie de m'emmener avec vous. (Офицер!!! Я поляк на турецкой службе! Прошу взять меня с собой). То в ответ, только посмотрел и отмахнулся от него, спеша к причалам.

-Officier ! Je suis Polonais au service turc ! Le général ! Je vous demande de m'emmener avec moi. En tant qu'européen, vous devez m'aider !!! (Офицер!!! Я поляк на турецкой службе! Генерал! Я прошу вас взять меня с собой. Как европеец, вы должны мне помочь), -вновь громко и требовательно обратился к французу Искандер-паша -Анто́ний Или́ньский. И крепко взял его за руку. Тот в ответ резко вырвал свою руку и сказал:

— Un polonais!? Européen!? Tu es circoncis, tu as servi circoncis. Alors servez-les! Vous nous avez mis dans cette merde !!! Suis allé dehors !!! Putain deturcs !!! (Поляк!? Европеец!? Ты сам обрезанный, служил обрезанным. Вот и служи им дальше! Из-за вас мы в этом дерьме!!! Пошёл вон!!! Чертовы турки!!!)

Французский офицер после это успел сделать не более десяти шагов. Поняв наконец-то, что ему ответили, уже Анто́ний Или́ньский, а не Искандер-паша, накрытый волной бешенства, выхватил револьвер и выстрелил три раза в спину французу. Тот упал, из-за выстрелов на несколько мгновений шум вокруг прекратился. Всё, кто был рядом обратили свои взгляды на застреленного, лежащего между французами и турками. Они молча смотрели на убитого, друг на друга, и по солдатской привычке в момент опасности подняли оружие. Среди турок кто-то крикнул: 'Алла !!!' После раздались новые призывы к атаке, за ними выстрелы и союзники бросились друг против друга в штыки.

В этой схватке турко-египтяне быстро взяли вверх, их было много больше, да и оружие в руках умели держать. Англо-французов убили всех. Раненых без пощады добили. Обоз и трупы были освобождены от теперь не нужных им вещей. День был напряжённый, трудный вот и разрядились уже бывшие союзники на французах и англичанах. Которые к туркам относились на уровне полезного рабочего скота и расходного материала в войне для своих нужд. Но, турки вообще-то были подданными какой-никакой империи. Знали, помнили об этом. Да, и отношение к гяурам никто особо не отменял, русские это или французы, какая разница? Досталось от солдат Османской империи и уходящим лодкам с 'союзниками', по ним открыли ружейный огонь. Те даже не поняли сначала кто по ним стреляет думали, что это русские уже прорвались в порт. Всего в этой, 'бойни в Евпатории', как стали позже называть это событие, французы и англичане потеряли 318 человек убитыми и 23 ранеными. Причём без прямого участия русских. Неплохо.

Время было уже два часа дня, а турки ещё не сдались. Хотя уже более как час назад вернулись посланные к ним с предложения о сдачи. Они были незамысловаты, сдача всего оставшегося вооружения, снаряжения и прочих запасов целыми. И добро пожаловать в плен! Питание и медпомощь нуждающимся гарантируем. Просто так никого убивать не будет. Православные мы, не басурмане же какие. Но, турки гладили вола. А месяц то июнь, место действия Евпатория, то есть жара. Я-то под навесом сидел, мундир снял уже, квас пил с бутерами. А войска то в основном под солнцем загорали. Хотя обеспечение водой и едой солдат, от Милютина и Хрулёва я потребовал на 100500.

-Дмитрий Алексеевич, надо поторопить турков со сдачей. Пусть полупудовые единороги придадут им скорость для принятия решения, — сказал я, борясь с зевотой. Умаявшиеся с утра, полные впечатлений, Николай и Александр уже спали. Я пообещал, что их разбудят, как только начнётся сдача войск противника.

-Только пусть бьют так, чтоб без лишней крови. Зачем губить зря жизни, рабочие руки и подспорье для дипломатов.

-Слушаюсь, Ваше императорского величество, — ответил Милютин.

И минут через пятнадцать, несколько батарей сделали по три залпа. Ещё через несколько минут после этого Милютин мне доложил:

-Турки в нескольких местах выбросили белые флаги. К нам выдвинулись группы их представителей.

-Вот сразу бы так, — ответил я.

-Видите, Дмитрий Алексеевич, доброе слово, и единорог в придачу, лучше помогает убеждать, чем просто доброе слово, — почти сплагиатил я.

-Имейте это ввиду, когда, будете вести беседы с Шамилем и другими горцами. Начинайте процесс сдачи.

Я, как и обещал разбудил Николая и Александра, и мы двинулись к одному из мест где турки и египтяне сдавались генералу Хрулёву. Он был конечно доволён. Евпатория взята. Но, я решил добавить дегтя на вентилятор.После отданного мне приветствия я спросил его:

-Довольны, Степан Алексеевич данным результатом?

-Так точно, Ваше Императорского величество! — радостно ответил генерал.

-Да. Победа — это всегда приятно.

-Ведь, вы, генерал, могли бы её достичь и в первый раз, -сказал я, глядя прямо на Хрулёва.

-А не проводить рекогносцировку и терять убитыми и ранеными почти батальон. Не слишком ли много для просто рекогносцировки, ещё и против ... турок? -продолжая спросил я. И видел, как он начинает меняться в лице.

— Вот в этот раз, мы, подготовились должным образом, -выделив 'должным' голосом. -И как итог, победа.

-Так ведь, Степан Алексеевич? -вновь спросил я, продолжая давить взглядом и по своей привычке начал раскачиваться с пяток на носки .

-Так точно, Ваше императорского величество! — вытянувшись, и уже серьёзным тоном вновь ответил Хрулёв. Я же продолжил его строить.

-Великий Суворов учил нас воевать умением, хотя и про число забывать не стоит. И про подготовку похода, сражения, боя. В первую очередь должны гибнуть солдаты противника, а, не наши и через это достигаться победы. Солдат у России много, но, они не бесконечны. И ей и мне дорог, каждый солдат. Я как император, вы как генерал, командующий несёте за них ответственность. Я перед Богом и Россией, вы перед мной. Надеюсь вам, как и другим, это не надо объяснять? — спросил, я, и обвёл взглядом окружающих офицеров, были среди них и генералы. Все они стояли по стойке 'смирно'.

Зачем я так резко испортил настроение Хрулёву ? Надо. Надо требовать воевать на результат, а, не просто воевать. Воевать, добиваясь успеха не любой ценой, то есть жизнями солдат и офицеров, да, и своей собственной. А по уму. Добиться победы и потери минимизировать. Трудно, но, возможно. И на Хрулёва у меня были виды. Скорее всего ему, наверно уже в 1856 году, заниматься приобретением, завоеванием Средней Азии. Он там уже воевал. Под командованием Перовского в июле 1853 года взял Ак-Мечеть. Так, что пусть мотает на свои роскошные усы, мой фитиль и пересматривает свои взгляды и подходы к способам и методам достижения побед. И другие тоже. Про этот разговор в армии узнают точно. На, что и был мой расчёт.

В кино и на кинохронике я это видел не раз. Теперь вместе с сыновьями, я, как и они видел это впервые в реальности. Я уже надеялся, что это реальность, а, не сон или какое-то особое состояние моего рассудка. Так вот, это были горы оружия, которые продолжали расти и поток в тысячи пленных. Парни на это смотрели с большим интересом. И тут Александр мне задал вопрос:

-Отец, если мы, победили, почему мы, не может их убить, ведь они враги?

'О как? Неслабый заход для десятилетнего мальчика',— подумал я.

-Убить их конечно мы можем. Но, они теперь нам не враги, а наши пленники. И я им дал обещание, что, им сохранять жизнь и обеспечат безопасность. А, мы Романовы, должны свои обещания данные друзьям или врагам всегда выполнять. Сразу или позже, но, то, что обещали делать. За это таких людей любят, уважают, а недруги и враги бояться. Запомните это сыновья!, — ответил я на вопрос Александра. И задал свой.

-И зачем нарушать данное обещание? Ведь потом, когда, опять кому-нибудь мы предложим сдаться в плен, тем же туркам или другому противнику. Они будут знать, что наше слово верное. И сдадутся. Или наоборот, что мы, слово данное не держим. И решат, что раз всё равно погибать, так, лучше это сделать в бою с нами. Как для нас будет лучше?

-Когда они сами решат, что наш плен им лучше, чем смерть в бою. Там ведь и наши солдаты погибнут, — ответил Николай. Александр в согласие кивнул.

-Верно. И ещё. Посмотрите внимательного кого вы видите в пленных? — спросил я.

Турок, магометан, басурман, бывших солдат, мужиков, набросали мне варианты ответов пацаны.

-Всё это правильно, сыновья. Но, ещё эти пленные, рабочие руки, рабочая сила. Пока они не вернуться домой, они будут работать на пользу России. Посмотрите, как их много. Тысячи и тысячи. Представьте сколько они смогут построить дорог, заводов, зданий и всего, чего нам нужно. Сберечь нам силы и деньги для других дел. Поэтому их надо беречь. Они для нас ресурс, дополнительные силы к нашим. Поработают у нас, во благо России. Ту же Евпаторию отстроят. Всё должно быть, любая мелочь, обращено, для нашей пользы, для России. Запомните и это, сыновья! — учил я парней, ведь кому-то из них быть императором после меня.

До конца сдачи турков в плен мы оставаться не стали. Этим продолжил заниматься Милютин и генералы. Отдав сыновей воспитателям. Я позволил себе около двух часов поспать. Заслужил всё-таки. Россия вновь добилась чистой победы. Должок вернули, османов в чувство привели. Да, и для дел политических и стратегии один позитив.

Султан вновь загрустит от новостей о том, что лучших частей его армии у него больше нет. Нейтральная и не очень Европа тоже должным моментом оценит победу России. И это позволит активней действовать 'агентам Кремля' для изменения политической атмосферы для России в Европе на менее враждебную, а в случаи с Пруссией, на более благожелательную. Война же продолжение политики, вот и будем, имея в багаже успехи делать реал-политик. Ковать, пока железо горячо. Князя Ивана Константиновича Багратион-Мухранского теперь можно смело вместе с дивизией отправлять на усиление Муравьёва. А это даёт очень большие шансы на то, что Карс будет взят штурмом ещё летом. Ведь именно 'отборная кавказская пехота' бригады которой командовал князь состоявшей из полков Грузинского гренадерского и Эриванского гренадерского, Кавказского стрелкового батальона и трёх батарей артиллерии, своей атакой на главную турецкую батарею в сражении при Башкадыкларе 19 ноября 1853 года. И решила его исход, где было турков около 36 000, 46 орудий, против 7 000 пехоты, 2 800 кавалерии, 32 орудия, у русских, в их пользу. Гренадеры штыками опрокинули турецкие батальоны, перекололи артиллерийскую прислугу и взяли батарею с 16 орудиями. Как только турецкая артиллерия смолкла, войска генерала Кишинского атаковали центр турецкого расположения, и сражение было выиграно. За свой подвиг Багратион-Мухранский был награждён орденом св. Георгия 3-й степени и золотой саблей с надписью 'За храбрость', тогда же он получил и орден св. Станислава 1-й степени. Возросшие силы, упорство Муравьёва, опыт и авторитет генералов Бакланова и Багратион-Мухранского давали мне надежду на то, что Карс будет взят, желательно в июле. А там и до Эрзурума меньше чем 210-ть верст. А его взятие, это уже шах, Абду́л-Меджи́ду I. Можно будет ему уже на сепаратный мир намекать и раскалывать коалицию союзников. Война без Турции тупо превращается в очередную войну европеев против России, а пиплу то впаривали, что, мол, за хороших турков против плохих русских идём заступаться.

Ведь княгиня Дарья Христофоровна Ливен, этот дипломат и агент влияния в юбке, и её люди в Брюсселе, Париже, Лондоне, Антверпене, Вене зря время не теряли. На выделенные мною деньги пошёл процесс поиска и просто покупки тех, кто будет писать в СМИ, говорить в салонах и раутах о войне с Россией. Которая последнее время пошла не так, как хотелось бы, и, что с этим надо что-то делать по-другому, а, не отправлять на погибель и в русский плен новых солдат. Моя же задача была обеспечить эту самую погибель и плен. Сегодня это задача была выполнена на 'отлично'. И журналисты из Австрии, Пруссии, Бельгии, Голландии могли это оценить уже здесь на месте, в Евпатории. Колоны пленных проходили мимо них, горы трофеев росли на их глазах. Княгиня Ливен тоже была отличницей, и замечательно выполнила это задание. Отечественные акулы пера, с фотокамерами тоже были здесь. Поэтому Россия, а потом и Европа через несколько дней будет читать репортажи о новой победе России. А там и фотографии подоспеют, и пойдёт новая волна об её успехе. Так, что будет двойной информационный эффект. С такими мыслями я улетал в царство Морфея. Снов не видел, или не помнил, хотя день и был насыщен событиями.

Вечером Милютин доложил мне итоги сражения. Турко-египтян и изменников крымцев было взято в плен из более сорока тысяч перед сражением, 33 338 человек. Ни хренасе себе!!! Половина населения моего города в той жизни. Столько пленных Россия не брала наверно со времен 1812 года. Это просто праздник какой-то! Сколько из этих потерь погибло, сколько ушло на судах ещё выясняли. Но, утонуло точно не мало. Пушечные снайпера из береговой артиллерии Севастополя, из 18-ти фунтовок утопили три небольших парусника, а, народу на них могло набиться, сотни. Некоторые в плен сдаваться не торопились. Прятались в городе, пытались уходить по берегу. Омер-паша со своим штабом ушёл, сучок. Жаль. Но, его тяжело ранили. Надо найти этих героев и мазил одновременно. Хотя Омер -паше можно и спасибо сказать. Он приказал своими войскам сдаваться. Тем самым сберег наших и своих солдат.

Турок, египтян и крымцев я ещё днём распорядился разделить. Последними займутся жандармы, МВД, военно-полевые суды. Десятка — это минимум, на стройках империализма, что их всех ждёт, а, дальше в зависимости от тяжести содеянного и желания к сотрудничеству. На ком кровь гражданских и насилие есть, того ждёт петля.

Турками и египтянами будет заниматься разведка, контрразведка, жандармы. В городах и весях Османской империи, на берегах Нила России нужны будут свои люди для будущих событий. Может кто из подготовленных агентов станет приближённым или советником Араби-паши в Египте? И нужны кадры для пропаганды среди турецких частей в Крыму и в самой Турции уже сейчас. С пленным взятые у Керчи уже начали работать в этом направлении.

Плюс к пленным разных пушек более сотни, к ним боеприпасы, порох и прочий хабар. И пока примерно более тридцати пяти тысяч столов разной стрелковки. Прусские гладкостволы аж 1809 года, по новей 1839-го, капсюльные. Французское и бельгийское старьё, переделанное в капсюльные ружья. Но, были нарезные французские Тувенены. Всё в дело пойдёт. Надо насытить передовую в Севастополе стрелковой по максимуму, чтоб усилить огневую мощь обороняющихся. И эти трофеи будут для этого большим подспорьем. Не надо будет своё старьё тащить в Крым через всю страну.

Наши потери были пока 3 447 человек. Убитыми 557 бойцов. И я отметил для себя, что среди убитых и раненых было много из Православной дружины. Задал вопрос почему так и получил ответ. Эти туркофобы, тупо резали каждого второго турка, даже если он уже поднял руки и бросил оружие. В ответ на это они получили яростное сопротивление с их стороны, как итог, рост потерь у дружинников.

Как я им и обещал нюхнули пороху и мои братья, Николай и Михаил. Они участвовали в штурме, один в составе батальона гвардии, другой гренадеров. Когда они мне с чувством, жестами за ужином рассказывали о бое, говорили, что даже успели пострелять в противника правда только из винтовок. До револьверов и гранат дело, увы, у них не дошло. Я про тут себя усмехнулся. И не должно было дойти до гранат, я же не зря их отправили именно в гвардейский и гренадерский батальон. Они уже стали штурмовой пехотой. И точно не туркам, пусть и лучшим их частям, под силу было их остановить. Тем более после такой артподготовки. Теперь только Константину осталось побывать в сражении. И пусть хоть одна падла вякнет, что династия прячется за спинами своих офицеров и солдат. Участие в сражениях Крымской войны всех сыновей императора Николая и пребывание сыновей императора в действующей армии станет мощным аргументом для призыва к ответу дворян-уклонистов. Император с братьями и сыновьями был в сражениях и на войне, а, ты, где был? Как выполнял свой долг и присягу? Спрашивать будет власть, причём официально. И наверно ветераны войны. Как дворянин дворянина. Я думаю не одну, не две и не три сотни дворян можно будет лишить дворянства, а, с ним и имений.

19, 20, 21 июня я ещё был в Евпатории, подводили итоги сражения. Занимался пленными. Часть их решил оставить в Евпатории, чтоб они уже начали её отстраивать. Часть оставили в Крыму для строительства дорог, большая же часть была отправлена на строительство конки, шоссе и телеграфа от Каховки на Днепре до Симферополя. Там и кормить их проще. Так же я утверждал наградные списки. И когда пробегал взглядом один из них, вдруг остановился на этой фамилии. И очень, очень сильно удивился. О!!! Фет, Афанасий Афанасиевич. Да, да, то самый, из учебников по лит-ре. 'Я пришёл к тебе с приветом рассказать, что солнце встало...' Так вот это воспеватель природы и лирик. Был штабс-ротмистром лейб-гвардии Уланского полка!!! Ничего себе, лирик! Я честно говоря не знал этого. Так вот он со своими уланами во время штурма был на правом фланге. И в ходе атаки захватил батарею и взял в плен расчёты орудий и при поддержке пехоты отбил контратаку турецкой кавалерии. Герой!!! Я думаю войны с него хватит, пусть послужит в Крыму на охране коммуникаций и побережья. А, то не дай, Бог, убьют. И Россия потеряет по моей вине замечательного поэта. Ещё кстати один поэт спешит в Крым, ко мне. Алексей Константинович Толстой. Дружок Александра по играм в детстве. Сейчас он в звании подполковника ехал в Крым. В бой он, церемониймейстера двора, конечно сам не пойдёт, и никого не поведёт, а вот делах бумажных поучаствовать может. Да, и дело у меня к нему есть.

22 июня я с сыновьями, братьями отправился обратно в Севастополь и Крымскую армию. А об успехе Барятинского против союзников, я и армия уже узнали утром 19 июня. Покричали 'ура', солдатам налили по чарке, выдали усиленный паёк. Пленным туркам рассказали, о неудачах их союзников. Чтоб не так обидно было за себя и для создания пораженческих настроений.

Победа в Евпатории и на высотах у Севастополя, план по ведению войны в Крыму принятый в Бахчисарае продолжал реализовываться на практике.

Командующий Крымской армией, князь Александр Иванович Барятинский, глубоко и облегчённо вздохнул. Только, что, он проводил императора в Евпаторию. Пыль, поднятая его колонной из экипажей и охраны, ещё не успела осесть на землю, а, князь уже заметно повеселел.

С таким Александром, другим, не тем, которого он знал раньше ему было трудно, но, интересно. Трудно, потому-то он лез во все дела, доставал свой как он его называл блокнот из своей полевой сумки, и всё время записывал, какое он дал распоряжение, кому, в какие сроки выполнить, что для этого нужно. Или это делали его адъютанты, которых тихо ненавидели все, кто не успел выполнить то или иное распоряжение императора и с них сняли за это стружку. Проблема была не в том, что записал и записал, кто и что должен был сделать, и ладно. Теперь это ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРОВЕРЯЛОСЬ!!! И очень часто самим Александром ! Здесь он Барятинскому напоминал строгого и дотошного ... учителя. Который ставил себе целью найти любую зацепку, чтоб не поставить ученику хорошую оценку или наоборот, дав ему исправить ошибки и всё-таки получить её. При этом в зависимости от сложности поставленной задачи, он сам говорил давал допуск, день, два, три. Но, затем неукоснительно требовал отчёта, сделано ли, насколько, или нет. Если выполнено, или не до конца, то следовал разбор, кто, и почему, не выполнил приказ, распоряжение. Александр часто говорил в связи с этим такую фразу: 'Каждая недоработка, проваленное дело, имеет имя, фамилию, звание или должность'. За мелкие промахи устные замечания, с занесением в личное дело, сыпались на военных и гражданских как картечь против пехоты. За более серьёзные недоработки, только так с плеч слетали уже эполеты и чины, за крупные дела, ждал арест, следствие, суд.

Надо сказать, сам Барятинский не сразу втянулся в такой ритм, темп в делах и такой уровень спроса исходя из существующих на тот момент представлениям об ответственности. Такого подхода к ведению дел он от Александра не ожидал. Он его помнил весёлым, беззаботным наследником престола, путешествующего по Европе или России. Который покорял умы и сердца, окружающих своими манерами, умением общаться, располагать к себе, щедростью, обаятельностью, тактом, отсутствием высокомерия. Теперь же раздача замечаний, высочайших неудовольствий, лишение званий и лишение должностей, отдача под суд, шла наверно быстрее, чем они в то время открывали бутылки с шампанским. А делали это они очень часто.

После разговора накануне казни генералов, в которую он, Барятинский до последнего не верил, Александр ему начал ... нравиться ещё больше. Его решимость, напор, энергия, которую император показал по приезду в Крым, начали заводить и его. Ведь сказать честно, когда он прибыл в Крым и начал принимать командование армией у Меньшикова. Он, уже опытный военный, который прошёл путь командира полка, дивизии, корпуса, был начальником левого фланга Кавказской линии и начальником главного штаба войск на Кавказе, несмотря на весь свой задор, опыт, авторитет, энергичность, сначала даже растерялся. Дела в Крымской армии были очень неважные. Но, император поддерживал его из Петербурга словом и делом. К нему из России пошли подкрепления, артиллерия, штуцера, порох, запасы. Александр дал ему в Крыму и соседних губерниях юга России по сути власть проконсула. Помог, дал, ... и начал требовать результат. А молодые великие князья Николай и Михаил, при всём к ним почтении, стали глазами и ушами Александра в Крыму. Это немного задевало сначала Барятинского, но, дела настолько его затянули, что даже думать об обиде на императора было некогда, да и сил на это уже не оставалось. Надо было делать одно большее дело. Об этом писал ему Александр, не дать победить Россию или сделать победу коалиции пирровой.

И после успешных дел в Севастополе, отбития первых попыток захвата Федюхиных высот и горы Гасфорта, князь начал надеется на то, что такая возможность есть. После чистой победы на суше и море у Керчи, уже начал в это верить. Но, как старый товарищ, взял на себя смелость попенять лично императору за его не совсем верный шаг, биться в сражении самому на штыках. А, может быть и верный. Армии, Россией, нужен был пример, что, надо сражаться несмотря ни на что и из-за всех сил. Кто его мог лучше дать, если не сам император? После этих успехов и особенно после большого ночного боя в Севастополе 10 июня, когда наконец-то перестали жалеть порох и заряды для противника, сам командующий Крымской армией и его армия стали смотреть на изменившихся ход войны, не как израненный медведь, затравленный собаками, прижатый рогатиной и способный только грозно рычать и устало махать ещё опасными лапами, а как лютый бер, которые зализал свои раны, сломал рогатину и начал рвать псов, которые уже стали его считать своей добычей, и подзабыли с кем они имеют дело.

И вот теперь, сегодня, 18 июня, уже сам Барятинский должен, сам, нанести очередное поражение войскам союзников, ведя сражение от обороны. 'Федюхины высоты и Гасфортова гора должны остаться за нами. Кровь из носу. Ни шагу назад. Ты, Александр Иванович, должен в этом сражении пустить как можно больше крови коалиции. Особенно турками и сардинцам. Чтоб отбить у них охоту до конца войны ходить против нас в атаки. Кишки союзникам выпускать будем позже', — так сказал император, когда уезжал в Евпаторию. И не только приказал это сделать, но, и дал для этого всё, что мог дать на данное время. И князь заметил, что у императора опять появился это выражение глаз и чувство на лице, которое он видел и ощущал у Александра раньше, в молодости, когда тот видел привлекательную особь женского пола или на охоте. Здесь он вновь увидел этот взгляд и почувствовал настрой императора, когда был разговор между ними о казни воров— генералов. Этот состояние было известно и самому князю Барятинскому, и даже намного лучше, чем императору. Это настроение хищника, который увидел добычу, начал её гнать, уже успел вкусить её крови и ему теперь хочется только одного, догнать и растерзать её. Настроение императора начало захватывать и Барятинского. Это чувство и желание не оставило его, когда шла подготовка к сражению, и тогда, когда перевалило за полночь и уже начался отсчёт 18 июня. Более того, оно стало только сильнее.

Генерал Жан-Жак Пелисье был спокоен. Армейские эскулапы-коновалы рекомендовали ему как можно меньше волноваться после сердечного приступа, он, так и делал. Зачем волноваться? Он уже понял, что, Федюхины высоты ему сегодня не взять. Поэтому он был спокоен. Тем более вокруг было красиво. Похоже на Алжир, но, климат по лучше. Тоже жарко, но, всё-таки не так. И эти русские, похоже на алжирцев, по сути такие же дикари. Вцепились в этот Севастополь, эти высоты и не хотят даже на пье сдавать свои позиции. А своих лучших солдат в Крыму, просто так он на убой к русским отправлять более не собирался. Ему после первой атаки и артиллерийской дуэли стало ясно, что ... Ватерлоо сегодня не будет. Точнее оно может случиться, но, увы, не для упрямых русских. Да, он, потерпел неудачу. Но, пусть хоть какая-нибудь морда в Париже попробует его в этом обвинить!!! Пусть сам сюда приедет и попробует чего-нибудь достичь. Поэтому, командующий французской армией в Крыму подозвал к себе генерала Боске и громко сказал ему:

-Всё, играйте отбой. Ватерлоо сегодня не будет, ни для нас, ни для русских. Лавры, пусть и самого Бонапарта мне не нужны, а солдаты ещё пригодятся Франции здесь в Крыму.

Разгорячённый Боске, ещё не остывший от боя и знающий, что собранных сил против русских ещё более чем достаточно для продолжения сражения, попытался ему возразить. Но, Пелисье взглядом и рукой остановил его, и практически прорычал:

-Играйте отбой, генерал Боске! Или вы не видите, что здесь уже совсем не Альма !!!

— Я, приказываю, вам, играть отбой!!!

Сделал шаг вперёд и уперся взглядом в Боске. Тот в ответ сверкнув гневным взглядом, молча, резко развернулся и зашагал выполнять, то, чего не хотел. Через несколько минут горн стал играть отбой. И десятки тысяч солдат французской армии возблагодарили вслух или про себя, Бога, судьбу, генерала Пелисье, за то, что по крайне мере сегодня они были избавлены от своей солдатской обязанности идти в атаку на эти высоты, под русские пули и картечь.

В это же время князь Барятинский, после доклада с Федюхиных высот, и собственного наблюдения за сражением с вышки, которая стола на Телеграфной горе понял, что французы на сегодня всё, закончили. Нет, они не выдохлись, просто его визави понял после первой атаки, что сегодня ему цели не достичь. А лишние ему потери, без достижения успеха были не нужны. И главком Крымской армией понимал Пелисье. Он сам сделал так же после того, что того как была отбита первая атака французов, и того, что было после неё. И француз повторять это он не собирался. И на это были свои причины.

Федюхины высоты осталась и во второй раз оборонять 12-я дивизия под командование генерал-лейтенанта Павла Петровича Липранди, за исключение Азовского полка. Его заменил вновь сформированный горный полк из 'кавказских' батальонов и собранных из частей Крымской армии. То есть касаемо войны личный состав нового полка были далеко не новички. Поскольку против высоты должны были действовать французы, дивизию усилили, полками гвардии и гренадёров, их до штата в четыре батальона довели, набирая солдат и офицеров прямо из Крымской армии. Неплохой шанс — вот так взять и попасть в гвардию или гренадеры здесь на месте и причём заслужено. А не по родству и связям. Дополняли эти силы, собранные с гарнизона Севастополя и Крымской армии лучшие стрелки, всего их было две тысячи. Из них полторы уже заняли свои позиции на Федюхиных высотах. Усиливали эти и без того немалые силы, тысяча охотников. Брали тех, кто стрелял лучше обычного. И у этих сил ещё была одна особенность, все они были вооружены нарезным оружием, штуцерами, или как их ещё стали называть винтовками. Это был приказ императора, чтоб, именно против французов у всех, кто будет в них стрелять были винтовки. Артиллерия была представлена, полевыми шести и двенадцатифунтовками, полупудовыми мортирами, четвертьпудовыми единорогами на позициях. Был и крупный калибр, полупудовые единороги и двухпудовые мортиры по две батареи, столько же ракетных. В итоге Федюхины высоты должно было защищать двадцать шесть с половиной тысяч пехоты, бывалых офицеров и солдат, которые прошли уже не то, что не один бой, а не одно сражение, и под сотню орудий. В резерве за Чёрной речкой стояла 17-я дивизия.

Всей группировкой командовал генерал-лейтенант Павел Петрович Липранди. В 1848 году он был произведён в генерал-лейтенанты и назначен начальником штаба Гренадерского корпуса, с зачислением по гвардейской пехоте и Генеральному штабу, в списки Лейб-гвардии Семёновского полка. Поэтому у гвардии и гренадеров вопросов, почему их отдали под командование армейцев, лишних вопрос не возникало. Их вообще старались держать строго. Излишний гвардейский-гренадерский выпендрёж пресекался здесь в Крыму твердо, по принципу, 'гвардия, гренадеры элита армии, причём не только по части загулов и разгуляев, но, и её элита именно как АРМИИ. Не нравиться, не получилось быть её элитой? Отправляйся просто в армию. Незаменимых нет'. Так, что ротация среди гвардейцев шла достаточно активно, прежде всего среди офицеров.

В сражение за Федюхины высоты упор был сделан на стрелковый бой и картечь, с целью нанесению противнику используя преимущество своих позиций и насыщенность винтовками как можно больших потерь в живой силе, на десерт для противника была тяжелая артиллерия, которая должна была подавить вражескую.

Утром 18 июня солнце уже основательно освещало землю, а точнее балаклавскую равнину по которой вновь должны пойти в атаку солдаты, в ходе неё часть из них упасть и пролить свою кровь на неё. Многие из солдат после этого должны были уже навсегда лечь в крымскую землю, которая за последние месяцы впитала и вобрала в себя наверно столько крови и тел, сколько не было за всю историю Крыма. Сегодня должна была быть получена очередная порция и того и другого. Солнце светило, погода обещала быть хорошей, к новому дню всё было готово. К сражению, которое должно было здесь пройти вновь тоже.

Во время обстрела русские вновь неприятно удивили французов, с высот у развалин Инкермана, они начали вести ответный обстрел позиций французов на Сапун-горе ракетами. Ракеты били неожиданно далеко, взрывались сильно, из-за этого, часть тяжёлых мортир и полевых орудий, которые поставили там открыто в уверенности , что до них не достанут, прекратили вести огонь.

Ещё не окончился обстрел, а французы, сосредоточившись за Семякинами высотами пошли в атаку. Главный удар должен был быть в центре. Пелисье хотел использовать возвышенность, которая была впереди остальных трёх высот, прикрываясь ей накопить там войска и одновременной атакой в центре и флангах пробиться к русским позиция, ворваться на них, ввести в бой подкрепления и решить сражение за Федюхины высоты в свою пользу. Первая часть плана атаки получилась, с остальными вышел казус.

Атакующие части на всех направления атаки опять встретили заграждения, которые так искусно и коварно умели ставить русские. Французы это уже учли и разбивали их огнём легких пушек, цепляли кошками и вручную или лошадьми срывали рогатки, верёвки, и тем самым взрывали установленные там фугасы и расчищали себе путь. При этом они попали под огонь не только вдруг ожившей артиллерии русских, но, и из штуцеров, хотя расстояние до русских было ещё более тысячи шагов. И несмотря на это французы шли вперёд, бесстрашные зуавы и легионеры, бравируя своей удалью вырвались даже в авангард авангарда. И первые ощутили на себе то, что им оказывается, кроме уже привычных в Севастополя рогаток, ям, фугасов и картечи приготовили сегодня русские.

В это время собранные с гарнизона Севастополя и армии отборные стрелки на русских позициях беспрестанно вели прицельный огонь. 'Один выстрел — одно попадание !!!', так их наставляли их командиры в Севастополе и здесь. Поэтому они стреляли, а, заряжали им винтовки, сразу несколько солдат, которые стреляли хуже. Прицеливание, выстрел, смена винтовки, вновь прицеливание, выстрел. И заново как заводные. Поэтому вскоре атакующим французам уже пришлось продолжать сближаться, идя через тела своих убитых или раненых сотоварищей, которых становилось только больше. Русские вели ружейный огонь так, что, стрельба слилась в один сплошной гул, а, их пули летели навстречу тысячами по всему фронту атаки. Сквозь него было даже не слышно выстрелов их полевых мортир. И всё же, теряя сотнями убитыми и ранеными, батальоны французов шли вперёд, они уже озверев от своей же крови и потерь вошли в состояние 'la fureur française' (французской ярости), размахивая знамёнами и крича 'Vive la France !!!' рвались к русским позициям, горя яростным желанием в ответ пролить как можно больше русской крови.

Сами же русские были сильно против своей кровопотери, и поэтому спешили как можно больше пустить крови у французам, и с каждой пройдённой ими меткой в поле ружейный огонь только усиливался, в бой вступали уже те, кто стрелял хуже, чем лучшие стрелки, но, тоже неплохо, за ними следующие. Но, французы всё-таки доказали, что на данный момент они наверно лучшие солдаты в мире, после русских конечно. Сыновья и внуки солдат настоящего Наполеона показали небывалую степень мужества и стойкости, достойную их соплеменников при Бородино и Малоярославцем, сумели по заботливо расчищенной по ночам от кустарника местности натянутыми между ними верёвками, небольшими фугасами, через рвы, ямы, рогатки, всё— таки дойти ... до них и до неё. Устилая свой путь телами сумели сквозь шквальный огонь из винтовок достичь знаков, после прохождения которых, были выкачены на русские позиции пушки и ударили картечью по французам. Через минуты две к ним присоединились молчавшие до этого момента большие единороги и мортиры. После этого ещё по инерции напор французской атаки прошёл ещё несколько десятков шагов, и иссяк. Картечь, бомбы встречным ударом остановили его. Атакующие после первого залпа упали на землю сотнями, убитыми, ранеными и живыми. Новые залпы и новые сотни, и ещё и ещё. Идущие за ними батальоны, которые теперь из-за этого стали открытые для огня стали поучать свою часть пуль, картечи и бомб. Всё, французская атака захлебнулась в пыли, дыму и собственной крови. И горячая крымская земля вновь впитывала её в себя, ещё теплую.

Французы вынуждены были отойти по всем направлениям. Прикрывая отход своих частей их артиллерия начала бить по русским позициям. И уже через несколько минут стало понятно, что, теперь безнаказанно для неё это не пройдёт. Русские стали отвечать полевой артиллерией, и, что, особенно было неприятно, крупным калибром и ракетами. Помимо этого, русская тяжелая артиллерия стояла на вершинах высот, и так, чтоб её не достали с Сапун-горы, и тем самым была практически неуязвима для ответного огня французов. Также Федюхины высоты господствовали на Семякиными и соответственно балаклавской равниной. Поэтому французы достаточно быстро убедились, что русские более чем достойные противники в артиллерийской дуэли и за пределами Севастополя. Именно после этого штабной горнист протрубил команду 'Отбой', и французские части, которые попадали под огонь русских батарей начали спешно отходить из-под огня.

Барятинский получив об этом сообщение по оптическому телеграфу от Липранди и увидев это сам в трубу. Радостно и громко сказал, тем кто был с ним на вышке и внизу:

-Всё, господа!!! Французы отходят с большими потерями для себя! Федюхины высоты устояли! Здесь успех!!! И вызвал новостями радостное оживление в своём окружении.

-Осталось теперь только сардинцев проучить так, чтоб век помнили, а, то и больше, они, явно собрались атаковать во второй раз. Наверняка теперь сами в бой пойдут. Их ставка на артиллерию и турок, понятно дело не сработала, — бодро говорил Барятинский, глядя в сторону Гасфортовой горы и чуть пританцовывая, от радости или нетерпения, отдал распоряжение:

-Передайте, Прокофию Яковлевичу, об успехе Липранди. Пусть и он теперь как следует угостит сардинцев. Бомб, картечи, пуль, пороха не жалеть. Надо у них отбить даже желание думать о новых атаках наших войск. Зарубочку поглубже на память им сделать.

Генерал-лейтенант Альфонсо Ферреро Ламармора сидел в окружении своего штаба, грязный, уставший, с перебинтованной рукой. Сидел и вспоминал свои разговоры перед отправкой в Россию с оставшимися участниками похода на Россию в 1812 году в составе Великой армии во главе с великим Наполеоном. То, что ему рассказали ветераны, казалось ему тогда не совсем реальностью.

Невиданное упорство русских в сражении под Москвой, её сожжение, по их словам, самими же русскими, поражение Наполеона под Малоярославцем, гибельное для итальянцев и остальной армии отступление через русскую зиму и партизан. По их словам, получается, русские, не люди, а сплошь герои и титаны, и ему, прошедшему не одно сражение всё-таки не верилось в это. И вот сегодня он окончательно понял, что ошибался. Старики-солдаты ему не врали, русские лучшие солдаты в мире и он, боевой генерал Альфонсо Ферреро Ламармора, сегодня сам в этом убедился.

Генерал-лейтенант Проко́фий Я́ковлевич Па́влов пребывал о распрекрасном расположении духа. Его отряд состоящий из его 11-й дивизии, двух батальонов Казанского полка во главе с полковником Всеволодом Гасфордом, первых защитников названной в его честь горы, тысячи охотников, пяти сотен стрелков-штуцерников, полевой артиллерии, двух батарей полупудовых единорогов, батареи двухпудовых мортир и ракет, выиграл сражение за Гасфортову гору в чистую. И приказ императора уничтожить как можно больше именно сардинцев судя даже на глаз по количеству убитых и раненых вдоль русских позиций тоже выполнил. Чем не повод для хорошего настроения?

Сражение он, как и было изначально согласовано начал первым. Выманил противника на начало обстрела ложными батареями и позициями пехоты. Бил он по горе более чем полтора часа и войска перетерпели обстрел просто отлично. Обманки часть огня принимали на себя, а известняк из которого состояла гора, в которую зарылись русские войска надёжно держал удары даже тяжелых мортир. Так, что не зря были стерты руки до кровавых мозолей у солдат.

Турки, которые пошли в атаку первыми, как и ожидалось себя не показали. Хотя их было не мало, три полка. До ближней картечи они так и не дошли. Они были остановлены редкими инженерными заграждениями, огнём стрелков и артиллерии. Фугасов и мин против пехоты на Гасфортовой горе не стали устанавливать, как и серьёзных заграждений. Командующий армией князь Барятинский на совещании перед сражением, сказал, что их задача удержать позиции уничтожив при этом как можно больше живой силы противника. Но, турки подвели русских, под массированный ружейный огонь и густую картечь они не захотели себя подставлять.

Генерал Павлов видел, как турецких солдат гонят вперёд свои офицеры и стоявшие позади их сардинцы и английская конница с левого фланга. Но, вперед шли лишь отдельные отряды не более роты. Они вырывались вперёд и тем самым привлекали на себя огонь стрелков и артиллерии. Который их быстро уменьшал в численности и заставлял отходить назад. Видя это остальные части турок не спешили идти вперёд, и вскоре, толи, не выдержав огневого воздействия со стороны его войск, толи просто не захотели идти в серьёзный бой дальше, начали отходить назад, тем самым смешав ряды сардинцев и англичан.

Турков, генерал за серьёзных противников не считал ещё с войны 1828-1829 годов, в которой, он офицер Могилёвского пехотного полка участвовал, брал Варну, отличился в бою и был награждён орденом Святого Георгия IV-го класса. А вот попробовать на зубок очередных европейцев он был не прочь, поляки, венгры, французы, англичане уже были, теперь вот сардинцы. Тем более от командующего пришёл приказ, суть которого была проста. Потерь у них должно быть как можно больше. 'Что ж это можно устроить', -сказал он своему штабу и приказал, подпустить противника ближе чем на триста шагов, и затем уничтожить его картечью и ружейным огнём. Даже если дойдёт до штыков он и секунды не сомневался кто в этом случае возьмёт вверх.

Во время наведения порядка в своих рядах, противник времени не терял зря, гору вновь начали сильно обстреливать. Он ещё шёл, а уже сардинцы, силами четырёх полков, вновь турки, полтора полка и шедшие в задних рядах англичане, целых три батальона, пошли в новую атаку. Их же конница начала изображать, что-то вроде намерения атаковать на своём левом фланге. Что не говори, а, внушительная сила.

По мере приближения противника он начал нести потери, мизерные потери. Самые меткие стрелки, снайперы как их ещё называли, выбивали офицеров в его рядах. С ними в дуэль вступили сардинская легкая пехота, берсальеры, которые как отметил для себя генерал Павлов быстро и умело приближались к его позициям. Вот противник уже разломал редко выставленные рогатки, и сохраняя строй, бодро продолжал идти вперёд. Всё ближе и ближе. Пятьсот шагов. Четыреста. Берсальеры ещё ближе. Триста!

И тут сардинцы шедшие впереди остальных увидели, как вдруг ожили, казалось разбитые и столь уже близкие позиции русских, на них появились сотни и сотни солдат, орудия. И уроженцы будущей Италии поняли, что сейчас будет. И практически одновременно, те, кто был в первых рядах без команды, дали залп по противнику, из всех сил рванули верх по склону, чтоб успеть как можно скорее приблизиться к позициям русских, не попасть под ружейный огонь, картечь и вступить в рукопашную. Генерал Павлов увидев такие решительные действия сардинцев в решающий момент сражения, обернулся к окружающие его офицерам, и сказал:

-Господа, а эти сардины нет так уже и плохи. Эти их берсальеры так вообще хороши. Смотрите как они решительно и умело действуют. Хотят сблизиться, и сойтись с нами на штыках. Что ж пусть попытают счастья. Может им посчастливиться познакомиться с русским штыком. И довольно улыбнулся своей же шутке.

Хоть сардинские солдаты и бежали вовсю силу, но, услышали, как впереди прозвучали команды, 'Цельсь !!!' Понять её они не поняли. Но, своей солдатской чуйкой, они её почувствовали. От этого в груди, животе захолодело, но, они побежали ещё быстрее вперёд. 'Пли !!!', -донеслось до их слуха, и они увидели, как вспыхнула и побежала в стороны вспышками неровная линия выстрелов. Затем по них ударил звук сотен, тысяч выстрелов и столько же пуль. Для многих это стало последним, что они увидели и услышали. А потом для остальных наступил ад, хотя солнце продолжало так же светить и греть эту созданную для жизни Богом землю.

'Пли !!!', эта команда звучала многократно. И в ряды сардинцев русская пехота начала вбивать залп за залпом, пушкари тоже не остались в стороне. Хоть у многих солдат на Гасфортовой горе были ещё гладкоствольные ружья, но, пули у них были уже Фостера. Поэтому их стрельба на такой дистанции по атакующим порядкам противника был убийственно для него точна. И первые ряды были выбиты в первый же залп. Остальные солдаты противника всё равно продолжали бежать вперёд, и многие уже получали свою картечину, осколок ручной гранаты всего в пятнадцати-двадцати шагах от таких близких, и всё-таки недосягаемых русских.

Будь у генерала Павлова новички, они не сумели бы наверно поддерживать такой высокий темп стрельбы. И, может не все в первый раз своей ещё душой и разумом человека, который не стал ещё по-настоящему душой и разумом солдатом, выдержали бы эту картину избиения таких же солдат, как и они. Для, который они тоже ещё были бы ... ЛЮДЬМИ. Но, таковых на Гасфортовой горе уже давно не было, там были именно СОЛДАТЫ, прошедшие уже не один бой и сражение. Поэтому они хладнокровно продолжали выполнять поставленную им боевую задачу. Удержать позиции и нанести противнику как можно больше потерь. И действуя как заведённый часовой механизм, залп за залпом уничтожали солдат противника. После того как батальоны шедшие на острие атаки были перебиты русским огнём, идущие за ними следующие остановились под градом пуль и картечи, не смогли его преодолеть, и начали отходить, стремясь как можно быстрее выйти из него. Это у них не совсем получилось. Картечь сменили ядра и гранаты, а русские стрелки с винтовками сотнями покинули свои укрепления и начали преследование и стрельбу по отходящим сардинцам, забирая новые жизни. Для них это был огонь в спину, для русских вслед отходящему противнику. Боевую задачу по уничтожению живой силы никто не отменял.

Генерал Ламармора был в это время в гуще сражения, но, не в первых рядах, и как положено лихому командующему, на коне. Он решил лично вести своих солдат в бой. К победе. И будучи верхом быстрее других увидел и понял, что начало происходить в авангарде. И после того как идущие там роты и батальоны погибли от огня русских, они принялись за тех, кто шёл за ними. Сначала под ним убило коня, потом пуля или картечь, чирком прошла по его левой руке, пошла кровь. Он был настолько потрясён происходившим, что не заметил, что ранен, и продолжал призывать идти солдат вперёд. И делал это сам. И как будто за это, ещё одна пуля сбила ему эполет уже на правом плече, после этого офицеры, которые его сопровождали просто схватили своего генерала под руки и стали его уводить с того места, которое трудно было назвать сражением. Для сардинцев это было скорее гекатомбой во имя будущей единой Италии, которую позвали в поход против русских варваров, которые были объявлены угрозой для хорошей Европы. Частью которой и должна была стать объединённая Италия. Под этим девизом их отправляли воевать в далекую и совершенно неизвестную им Россию. И теперь офицеры и солдаты королевства Сардиния платили за это своей кровью и как оказалось такую цену, на которую они совсем не рассчитывали.

Англичанам в это сражении, несмотря на всё их наглое нежелание идти в первых рядах, всё-таки тоже досталось. И вновь коннице. Каким образом четыре эскадрона драгун из кавалерийской дивизии генерала сэра Джеймса Скарлетта оказались в дефиле между Федюхиными высотами, Гасфортовой горой пусть разбираются сами англичане, историки и завсегдатаи исторических форумов. Может они решили быстро пройти опасный участок и занять мост через Чёрную речку у Телеграфной горы и создать угрозу охвата русских позиций. А может просто тупо заплутали или ещё что. Это направление было перекрыто инженерно-минными заграждением и прикрыто русскими позициями на высотах. И как только не в меру ретивые королевские драгуны, отличившиеся в сражении при Балаклаве против русской конницы, уперлись в заграждения и акведук, наблюдавшие за ними русские, с трёх сторон открыли по ними ружейно— пушечный огонь. Таким образом и англичане ощутили на себе действие винтовок и пуль Фостера. В результате этого из четырёх эскадронов сумели вернуться к себе почти два.

Приголубили русские мортиры, единороги, полевые орудия и ракеты артиллерию сардинцев и тяжёлые мортиры англичан. Оставив на расправу пехоту пехоте и легким орудиям, русские пушкари взялись за вражеских оппонентов. Удобные позиции, большой калибр, эксцентрики, выучка и НП для корректировки огня на высоте в сотню саженей, в ходе обстрела заставили замолчать орудия сардинцев и англичан. Затем русские служители бога войны принялись бить по отходящей в относительном порядке хоть и сильно поредевшей пехоте сардинцев и турков. Те, кто попал под обстрел уже побежали. Противник отошёл примерно на три с половиной версты, и решил, что вышел из под обстрела, остановился, выдохнул ... и вновь попал под обстрел ракетами. Ракетчики били в самые большие его скопления, нанеся противнику решившему, что уже всё закончилось, дополнительные потери и заставили его ещё отойти почти на версту.

Ещё гремели залпы орудий и со свистом бьющим по нервам уходили ракеты в сторону противника на обеих высотах, а, русские уже вышли на поле сражения с банальной целью. Они начали деловито собирать трофеи, оказывать помощь раненым, и брать их в плен. Попались им там и несколько солдат, которые уцелели телом, но, потеряли разум. Даже крепкие нервные системы солдат, не всегда могли выдержать такой интенсивный процесс взаимного истребления людей людьми. Несколько легкораненых офицеров направили к своим, чтоб, предложить заключить перемирие, чтоб французы, сардинцы, англичане и турки могли забрать своих тяжелораненых и убитых. Союзники позже поняли, что проявившие уважение и благородство к побеждённому противнику русские всё-таки их надули. Ни одного даже тяжелораненого офицера, сержанта, капрала не вернулось к своим. Таким образом помимо потерь лишая возможности союзников сохранить и восстановить качество своих войск.

После того как противник в порядке или беспорядке вышел из-под огня русской артиллерии и ракет. Сражение за Гасфортову гору закончилось. А поскольку французы уже давно отошли от Федюхиных высот, то и сражение за высоты, как его стали называть после войны, завершилось. Нового Ватерлоо, в день сорокалетия этого сражения у союзников не получилось. Высоты русские удержали за собой. И хотя они не разгромили окончательно противника как Веллингтон Наполеона. Победа была конечно за ними. Союзники окончательно в этом убедились, когда появились первые данные о своих потерях.

Французы потеряли 8 270 человек, более трети от этого убитыми, остальные ранеными, пропавшими без вести и пленными. Сардинцы, турки и англичане на троих понесли потери в 11 959 человек, из них ближе к половине убитыми. Потери русских составили 3 818 человек, в том числе 814 убитыми.

В результате сражения в Евпатории и за Федюхины высоты и Гасфортову гору турецкая армия в Крыму в один день перестала представлять из себя реальную военную силу. И окончательно перешла на роль обслуживающего персонала армий союзников. Сардинцы на длительное время тоже потеряли боеспособность, а желание ещё повоевать с русскими лицом к лицу пропало у них вовсе. Помимо больших потерь союзников и трофеев русские добились в этот день ещё и того, что в лагере противника у них появился весьма серьёзный союзник ... большой, толстый чёрный, пречёрный кот, который теперь постоянно бегал между участниками антирусской коалиции.

Французы и англичане были вне себя от того, что более трёх с половиной сотен их солдат, презираемыми ими турки перебили в Евпатории как стадо баранов. А наказать виновных они не могут. Об это во всю трубили русские газеты, а, за ними вслед и вся европейская печать. Сардинцы были злы на англичан и французов, за, то, что они не оказали им должной поддержки и выделили от себя мало сил и средств для сражения. Те в свою очередь обвиняли их по сути в трусости и не умение воевать. А то, что в отличии от французов сардинцы почти ворвались на русские позиции, союзниками просто игнорировалось. Раскол среди союзников ещё не произошёл, но, разлад несомненно углубился. Как в Крыму, так и в печати, и на официальном уровне. Трудно стало убеждать и писать об успехах, когда их нет. На страницах французских, английских, сардинских газет явно или исподволь зазвучали вопросы в духе: 'А нужна ли такая война дальше?'

С таким же вопросом вышли на улицы Стамбула и Турина сотни людей, произошли уличные беспорядки и погромы. В нескольких военных частях французской, турецкой и сардинской армии произошли волнения, солдаты разгорячёнными новостями о поражении и небывало больших потерях, слухами о том, что их теперь срочно отправят в Крым выступили против такого поворота событий.

Газеты нейтральных стран после того, как стало точнее точного ясно, что победили опять русские, а, не их, некоторое время находились в недоумении. Оценить положительно успехи России, не поймут в столицах воюющих с ней стран, не написать об победах России, не так могут оценить в Петербурге. Который вдруг начал побеждать раз за разом. Поэтому нейтралы, особенно мелкие, на официальном уровне и в прессе показали высокие навыки и умения сидения на двух стульях. Хотя конечно они постарались поудобней усесться на стуле европейской работы.

Только в Греции, Сербии и Черногории открыто радовались победам России. И уже через неделю после новостей о поражениях в Крыму турков и их союзников-европейцев турецкие власти почувствовали, что, активность гайдуков возросла, и вскоре снова стали из Греции проникать вооруженные отряды в Эпир, Фессалию, западную Македонию. Где возобновилась вооружённая борьба против власти османов и их приспешников. В Пирее стычки между греками и оккупантами, французами и англичанами стали постоянным явлением. Кроме этого стали иногда без следа пропадать те офицеры, которые вели якобы археологические раскопки, а, на самом деле просто грабили Грецию, вывозя найденное к себе в страны.

Если Россия сотрясалась от восторга и ликования от новостей о новых больших победах, в городах, селах народ вновь выходил на площади, улицы и открыто радовался победам русского оружия. То многие жители Варшавы, Люблина, Вильно, услышав очередной благовест, исходящий от православных храмов в честь новых побед над европейцами, стали их открыто ругать. За то, что они теперь не смогут помочь им, полякам, в решение польского вопроса в их пользу. Они ждали их побед, а, не москалей над ними. Но, были и те, кто, не особо выставляясь перед своими, выразили свою радость по поводу побед России русским властям и даже внесли денежные суммы в общероссийский Военный фонд. Нашлись и те, кто вдруг засобирался в путь дорогу и решил любыми способами покинуть пределы Российской империи, и примкнуть к тем полякам, которые боролись за свободу Польши не только на словах.

Юзеф Винцент Пилсудский, молодой шляхтич из Литвы, который всё ещё был по делам в Варшаве принял на его взгляд разумное решение. При встрече с русскими, которые носили на своих плечах военные и статские звания, улыбался и сдержанно поздравлял с победами. В разговорах с поляками не спешил открыто ругать русских, как это делали многие и сокрушатся от поражения союзников. На намёк, что можно лично помочь в деле общем для всех правильных поляков, он дал ответ, что скорее 'да', чем 'нет'. Но, без уточнения, когда и сколько.

Камиль-бей, снова и снова благодарил Всевышнего. Его строптивый внук Арслан, накануне снова собрался в дорогу. Теперь в Евпаторию, чтоб встать на сторону правоверных, и помочь сделать Крым опять свободным. Он под предлогом своей болезни задерживал отъезд внука и просил помощи. И, Аллах услышал его вновь. К ним село пришли новости одна за другой. Первая от том, что турки в Евпатории разбиты и взяты в плен, как и те, кто ушёл к ним, затем весть о поражении европейцев у Севастополя. После этого Арслан ходил сам не свой, а Камиль-бей не скрывал своей радости. Так же он позвал к себе своих сыновей, зятьёв, старших внуков, и сказал им, что, в жизни крымского народа скоро начнутся большие события, которое скорее всего затронут очень многих. И к этому надо готовиться. Поэтому некоторые из них должны поступить на службу к русскими и добиться с их стороны к себе расположения. Это должно будет помочь защитить их большую семью и её имущество от грядущих перемен.

Прибыв утром в Крымскую армию 24 июня, я поздравил князя Барятинского и его армию с большой победой. Принимая в свою очередь поздравления за Евпаторию. При этом князю, офицерам армии я сказал так:

-Ваша победа здесь, господа, как я считаю более значима. Турок, хоть и лучшие войска султана были в Евпатории, все же не француз и даже не сардинец. Вами биты европейские армии, причём не желторотики-новобранцы, а, ветераны Крыма. Это сейчас лучшие армии мира и русская армия взяла над ними вверх. Значит у нас лучшая армия в мире. И у России она есть, и побеждает всех, кто с ней встретился по новой. И это понимают не только мы и наши противники, но, те кто ещё думает, кого они хотят втянуть в войну с Россией. Поэтому победа здесь, у Севастополя особенна важна, не только для дальнейшего хода войны, но, и для принятия политических решений. Ну, а Евпатория, это приличный довесок к успешному сражению за высоты. Пусть, мой брат, султан, почувствует каково это с Россией по-настоящему воевать и здесь, в Крыму. А, то разбаловался под крылышком союзников.

Конечно офицерам пришлось по душе, такой взгляд на значение побед 18 июня. Прошёлся я и по войскам, которые громыхали в ответ на мои приветствия:'Ура, императору !!!' Заглянул к раненым, посмотрел на трофеи, которые приводили в порядок. Что ж винтовок, ружей, пороха, пуль, теперь у Севастополя и армии станет по более. Обсудили текущие и будущие задачи, проблемы. В ходе этого решили, что Федюхины высоты не стоит быстро оставлять. Надо убедить французов, что мы готовим второе Балаклавское сражение, с целью рассечь силы союзников, окружить и разгромить их. Это может их подвигнуть на третий штурм, а штурмовать в третий раз высоты они будут только после того, как уменьшат их высоту в ходе обстрелов из тяжёлой артиллерии, заодно сровняв с землёй наши укрепления. Для этого им придётся десятки тяжелых орудий от Севастополя переместить на Сапун-гору и Семякины высоты. Это не так далеко, но, это, оборудования позиций, пороховых погребов и прочего потребует времени и сил. Это облегчит положение Севастополя в свою очередь. А когда французы и англичане серьёзно возьмутся большим калибром за Федюхины высоты, то их надо будет оставить. Зря губить солдат под обстрелами смысла и пользы нет.

А вот свой большой и поменьше калибр в Севастополе мы тоже стали устанавливать и применять.

Во-первых, тяжёлая артиллерия, которая была у Евпатории уже двигалась в город, а, это две батареи полупудовых полевых единорогов, две дюжины осадных пудовых единорога, столько же осадных двухпудовых мортир, восемь пятипудовых. Расчёты уже опытные, так, что неплохо усилят Севастополь.

Во-вторых, на правом берегу Южной бухты если стоять лицом к большой бухте, на возвышенности установили шесть 3-х пудовых береговых орудий. Это реально мощные орудия. Точнее самые мощные какие были у России в береговой обороне. Им переделали лафет, чтоб увеличить угол вертикальной наводки. И по расчётам и уверениям артиллеристов, они должны были бить до четырёх вёрст!!! То есть крыть своими бомбищами все позиции союзников вокруг Севастополя! Орудия имели сектор обстрела в 220 градусов. Для корректировки огня на самой батарее поставили вышку под пятнадцать метров, и на позициях сделали дополнительные НП. Орудия спускали со своих батарей и затаскивали на новое место через систему блоков использовав ... малые пароходы для тяги. Всё лучше и быстрее, чем сотни солдат и матросов тяжкой работой мурыжить.

В-третьих, на Северной стороне установили восемь 24-х фунтовых орудия. Их задача была прикрывать Селенгинский и Волынские редуты, доставать противника огнём во фланг в глубине его позиций, дальность в три с половиной версты позволяли это делать и через Севастопольскую бухту. А с переделанными лафетами и усиленным зарядом достанут ещё дальше. К пушкам должна была добавиться батарея 4-х дюймовых ракет. Этой пушечно-ракетной батареей, с целью сохранения для потомков и человечества в этой меняющейся истории гения литературы, был отправлен командовать уже штабс-капитан, Лев Николаевич Толстой. Повышение он получил абсолютно заслужено, почти без моего участия. В совокупности за Севастополь и Евпаторию.

В-четвёртых, сделали подвижные батареи. На малые пароходы и плоты установили 3-х пудовые корабельные мортиры. Они могли прийти в нужно место до боя или вовремя его. Это должно было быть проще и удобней чем пароходофрегаты двигать по бухте, да и цели они крупные для ответного огня.

В-пятых, артиллерийскую группировку Севастополя и Крымской армии и дальше будут усиливать большими калибрами. Орудия, расчёты, боеприпасы, порох для этого в России есть. Просто и в реале надо было не быть такой собакой на сене. Ведь даже батарея двухпудовых мортир могла стать той соломинкой, которая могла переломить хребет верблюду. Вот теперь этих соломинок должно быть как можно больше.

Я сам по себе человек вполне любознательный, и когда я узнал, что батарея береговых трёхпудовок будет готова в течении нескольких дней, я отложил свой отъезд из Крыма. После крымского неВатерлоо, союзники конечно захотят отыграться и я знал где, Свеаборг. Им для этого и раздутая их газетами 'резня в Ханко' не нужна теперь. Где типа злые русские перебили, высадившийся английский десант, чуть ли не топорами перебили и затравили ручными медведями. Хотя уничтожение десанта противника или принуждение его к сдачи нормальное явление вовремя войны. Особенно если учесть то, что предыдущий десант, сжёг в тех местах финскую деревню.

Но, Свеаборг точно будет не через неделю или две, хотя, несомненно раньше реала. Время терпит. Так, что дебют новой батареи я хотел увидеть своими глазами. Вдруг европеям понравятся, и они вызовут её на бис, ха-ха ! Если не вызовут, то трёхпудовки будут отыгрывать роль по схеме 'нас не звали, а, мы припёрлись'. Поэтому до начала действа занимался текучкой и даже немного погрустил и повеселился.

Братья кочевники, башкиры, казахи, калмыки по пять сотен от каждых в начале июня уже все прибыли в Крым. Заодно пригнав табуны лошадей и доставив юрты. Сейчас кони и кобылы нагуливали вес после перегона, а, потом солдатам и матросам просто не будут говорить, что они едят конину. Просто кто не знает, мясо коняк, которые разводятся для мяса, это совсем не то мясо, что, у их рабочих и боевых собратьев. Я ел его, и я знал это. Вкусно!!! Плюс кумыс. Хороший кумыс вполне удобоваримый напиток и для желудков не кочевников. Он пошёл в госпитали, а юрты под них.

В Крым от номадов были отобраны лучшие лучники, с луками и стрелами и одинаковой экипировкой. В Крыму к ним добавились крымские татары, среди них было достаточно и тех, кто остался верен данной их прадедами и дедами присяги на верность России.

Я хотел использовать лучников как автоматчиков среди пехоты с ружьями. Хороший лучник в минуту может выпустит в массу войск более двух десятков стрел и сделать двенадцать— пятнадцать прицельных выстрелов начиная от ста метров и ближе. Мой расчёт был на то, что пробовать их применить в ближнем бою для отбития атак на укрепления на самых важных участках. Для этого провели соревнования по быстрой и прицельной стрельбе из лука, отобрали по две сотни лучших и отправили их на ускоренные курсы изучения русско-солдатского языка, что могли лучше понимать команды. Остальных отправили охранять пленных европейцев. Я, узнав, что сыны степей уже здесь, решил с ними повидаться и поговорить. Вышло вполне эффектно и эффективно.

-Сәлеметсіз бе жігіттер !!! Сізді орыс армиясының қатарынан көргеніме қуаныштымын !!! Сіздің әкелеріңіз бен аталарыңыз сияқты !(Здравствуйте джигиты!!!Рад вас видеть в рядах русской армии!!! Так же как ваших отцов и дедов! ),— зарядил я им сразу, и усмехнулся оценив их реакцию.

Все степняки кроме калмыков были тюрками и им было понятно, что я сказал. Да, и калмыки в силу исторических причин неплохо знали разговорный казахский. Так, вот услышанного у кочевников остановилось дыхание, а глаза на их крепких загорелых азиатских лицах становились шире и шире. Ещё бы, сам Белый царь, не поленился, пусть часть по бумажке, но, заговорили с ними на их языке. Ход не особо хитрый, но, действенный, особенно с народами не очень искушенных в цивилизованных политесах. В ответ перейдя из состояния изумления в более спокойное они вполне достойно для них, ответили мне: 'Здравия желаем, Ваше императорское величество !!!' И как могли имели вид лихой и пожирали меня глазами. А после моего обращения на их языке, уже не только с восхищением, но, с преданностью. Дальше я им объяснил суть момента и сделал обзор политической ситуации в мире. Россия воюет с врагами, и если она проиграет, то им будет 'бздын концерт, аяк талды', а они живут в ней и являются подданными русского царя и он их вновь призвал их воевать против врагов России, а значит и их врагов. Как это было с их дедами и отцами. И, что, я, их император, не разу не сомневаюсь, что и они будут это делать из-за всех сил. И, на награды и милости я не жадный, для тех, кто их заслужит. Джигиты Великой Степи, от души в ответ троекратно прогремели,— 'Ура !!!', и далее показали свои умения в джигитовке, стрельбе из лука, ружей, владение холодным оружием, пикой и арканом. Было зрелищно, а, из луков парни, и вправду били быстро и точно. На скаку и пешком. Но, как это они будут делать на передовой, особенно после многочасовых обстрелов, было пока под вопросом.

После марсовых утех, было ещё одно соревнование. Кулинарное. По моей просьбе они приготовили каждый от своего народа ... бешбармак. Это блюдо проще простого, мясо, тесто в лепёшках, лук, сорпа или шорпа, то есть густой бульон. Соль, специи по вкусу. Водка по желанию и возможностям организма. Мне всегда он нравился. Вот тут я и взгрустнул. В той жизни, мы, часто делали бешбармак, устраивали семейные обеды в выходные. Теперь я здесь, а, моя семья неизвестно где. Теперь наверно, будущее будет другими. Касаемо кулинарного поединка, я сказал, что победили все, и, что бешбармак еда настоящих мужчин и воинов. Но, ел я его не руками, как едят иногда до сих пор. Для раненых он тоже кстати хорош.

На Федюхиных высотах моя задумка с лучниками-автоматчиками не сработала. Французы морды подвели, не дошли массово до дистанции действенной стрельбы из лука. По ним так попускали стрелы без особо толка. А вот сардинцы наверно сильно удивлялись, когда в них прилетали не только пули, картечь, ручные гранаты, но и стрелы. Несколько сотен убитых и раненых лучниками на Гасфортовой горе было. Так, что моя задумка оставалась спорной по эффективности. И всё равно уже нюхнувшие пороха кочевники были отправлены в Севастополь. Кто не попал на передовую направили на охрану дорог и пленных. Тюркам доверили французов и англичан. И теперь наверно, они услышат: 'Эй, европея, ты туда не ходи, сюда ходи, а, то стрела в башку попадёт, совсем мёртвый будешь!' Калмыкам доверили крымских татар, их давних противников и турков. Язык они немного понимают, а, вот ключи к их вроде тоже восточной душе фиг они подберут. Степняк-буддист, мусульманина, за своего считать не будет. Степняков называли в армии Наполеона Бонапарта 'северные амуры', а теперь наверно будут 'крымские церберы'.

28 июня состоялся дебют батареи трёхпудовых орудий. Я сам был там. Трёхпудовой побудки не получилось ... из-за солнца. Источник жизни на земле ведь с востока встаёт и в Крыму летом его много, вот и ждали, чтоб он перестанет слепить расчёты. Решили не выкладывать всё козыри, не показывать максимальную дальность батареи. Обстрелять должны были позиции французов перед Камчатским люнетом и несколько выявленных разведкой батареи мортир, которые были поближе к нам, но, только из мортир и единорогов. Союзники понятно дело ответят. Вот трёхпудовочки по ним и вдарят своими бомбами и заставят их замолчать. Желательно навсегда или надолго. Пошла команда, и начали бить мортиры и единороги. Охота на приманку началась.

Командир батареи тяжелых мортир, капитан Жан-Поль Бельмондо не рассчитывал сегодня на то, что его батарея будет вести обстрел. У него были другие планы на этот день. Он хотел попасть в Камьеш или как чаще называли 'petit Paris', лагерь французской армии, превратившийся в город, который располагался у Камышовой бухты и ставший маленьким кусочком Франции, здесь в этой России. Сделать там покупки, выпить хорошего вина, вкусить нормальной еды, а, не стряпню поваров батареи, нанести визиты, причём и мадмуазелям, тем кто будут свободными. И вот он, облачённый в новый мундир, помытый, побритый, надушенный, отдав распоряжения своему заместителю, уже было собрался двинуться в путь. К такому желанному месту, где можно было хотя бы на несколько часов забыть о войне и всех её неудобствах. Но, чертовы русские нещадно порушили его планы. Они начали обстрел передовых позиций дивизии генерала Брюне из тяжелых орудий, которых за последние два месяца у них стало ощутимо больше. Поэтому капитан, кляня их, как только мог, не меняя мундира отдал приказ готовить батарею к бою. Он не сомневался, что, приказ командования открыть ответный огонь будет. И как только он был получен, его батарея открыла огонь по обнаглевшим русским, которые испортили ему настроение.

Взбешённый капитан Бельмондо не без удовольствия смотрел, как бомбы его мортир как-бы нехотя уходят в сторону позиций русских, чтоб хоть как-то отыграться за то, что превратили ему этот день в merde. И всё было привычно, расчёты и вся батарея работали как часы, но, после второго залпа, вдруг вокруг его батареи упали и взорвались один за другим снаряды калибром, сопоставимый с его 50-ти фунтовыми мортирами. Уж, кто, кто, а он в калибрах и бомбах разбирался отлично. Очередная бомба упала практически на позиции его батареи. И после третьего залпа его батареи, совершено неожиданно на неё обрушились русские бомбы, которые вскоре заставили её замолчать. Три орудия вместе с их расчётами, навсегда. А капитан Жан-Поль Бельмондо в этот день всё-таки попал в вожделенный для офицеров и солдат французской армии 'petit Paris'. Только без сознания и левой ноги выше колена. Её ему оторвало осколком от русской бомбы. И это мог ещё считать, что ему повезло. На одной из батарей случилось попадание в её пороховой погреб, взрыв которого полностью уничтожил её, вместе с расчётами орудий.

Я, наблюдая за поединком, которые вели между собой наша артиллерия и союзников, жалел, что боеприпасы с пироксилином, 'юбочками' и шрапнель сюда не успели. Но, они уже скоро будут в Севастополе и Крымской армии. Вот тогда наши артиллеристы, станут если не богами, то точно полубогами войны. Пироксилин даст рост могущества ВВ с последствиями для противника, 'юбочки' повысят обтюрацию снарядов, это даст дальность и точность, шрапнель усилит их убойность против живой силы. К этому должны будут добавиться и новые ракеты Константинова, которые судя по его докладам из Шостки и Киева стали более смертоносными для противника. И может рост количества тяжёлой артиллерии, ракет и их качества, боеприпасов, даст возможность противостоять артиллерии союзников в час Х близко как на равных. А это значит срыв большого штурма, если союзники на него решаться.

Судя по тому как качнулась у нас под ногами вышк, и взрыву, который вспух и поднялся метров на двадцать на французских позициях, бомба попала в пороховой погреб одной из батарей. Через секунды восемь до нас докатился мощный звук взрыва. "Так, значит надо свои погреба защищать ещё основательней чем сейчас",— подумал я и сразу отдал об этом распоряжение стоящему рядом Нахимову.

Дебют трёхпудовок можно считать удачным. Захотят ли союзники участвовать в их бенефисе вопрос конечно спорный. Особенно, когда начнут получать бомбы с пироксилином и вглубь своих позиций на версты четыре. А батарею назвали — Царской. Понятно, что в честь моего присутствия на ней и подходящего под статус калибра.

В тот же день после обеда, я, поднимая столб пыли своим эскортом двинулся в путь, теперь с юга на север. В Петербург. Там, и по пути меня ждали люди, дела, встречи, задачи, проблемы. И ещё одно важное сражение Крымской войны, которое я должен был обязательно выиграть. Оборона Свеаборга от атаки флота союзников. Там был шанс ещё сильнее, чем в реале пустит им юшку. Превратить оборону в победу.

Ещё катилось по Европе эхо от грома русских побед, а, они уже начали давать плоды. Победы как вовремя прошедшие дожди, дали жизненные силы для посеянных семян на поле под названием гросс-политик.

Если во Франции, Англии, Сардинии искали ответы на вопросы, 'Опять?', 'Почему?', "Кто виноват", "что делать" и искали виноватых в поражениях. То по сообщениям Федора Ивановича Тютчева, моего негласного посланника в Германию , Пруссия вопрос о прекращении России продажи, того чего она хочет купить у неё, из-за давления Англии и Франции положила под толстое сукно. И готова это вопрос решать положительно для обеих стран, но, конечно не афишируя это. Многие дельцы в Пруссии уже потирали руки от удовольствия, что они теперь смогут заработать на русских заказах.

В своих сообщения мне Тютчев писал, что пруссаки явно не хотят продавать своё вундерваффе, винтовку Дрейзе. Пушки Крупп уже продал и будет работать с Россией и в России. Вот это полноценное чудо-оружие. Не хотят Дрейзе, и не надо. В США уже купили под восемь тысяч карабинов Шарпса, Дженкса и винтовок Холла. И конечно револьверы! Много, но, кх-м, млять, не дешево. Плюс проблемы с доставкой. Но, оружие на конец июня было уже в Пруссии и двигалось к границам России.

Швейцарцы после побед России у Севастополя и Евпатории, тоже стали продавать свой федеральный штуцер 1851 года, не по несколько единиц и чуть ли не на вес золота, а уже партиями в несколько десятков стволов.

Швейцария всегда была продуманным и чётким государство, как их часы и банки, поэтому выбрали можно сказать уникальный для этого времени калибром для своего армейского штуцера, винтовки, всего 10,51 мм. У России был, например, 17,78 и 18,03 мм. Штуцер имел прекрасные показатели кучности, дальнобойности и пробивной силы. При стрельбе по мишени шириной 3,6 метра и высотой 2,7 метра, на дистанции в 800 шагов при безветренной погоде в цель попадало 80-87 % пуль, при порывистом ветре — 63 %. На этой дистанции пуля пробивала 5 дюймовых досок хвойных пород дерева, а на 1 000 шагов — 4 таких же доски. Шедевральные винтовки с берегов озера Люцерн и одноименного города, попадали в руки самых лучших снайперов . И на укреплениях Севастополя и позициях Крымской армии, сольясь в экстазе в музыке войны со стрелками винтовки уже забрали не один десяток жизней у своих собратьев европейцев.

На основе швейцарского штуцера была у меня мысля создать для России винтовку, с которой она будет жить до появления условной трехлинейки. И тем самым миновать пресловутую в той истории 'ружейную драму'. Где имели дело с несколькими типами винтовок, переделок и как следствием всего этого кучей потраченных средств и сил.

Сначала пойдёт казнозарядка с затвором Крынка и бумажными патронами, потом металлическими, далее продольно-скользящий затвор. Магазинку сделать, наверно на основе винтовки Спенсера, а, не Винчестера, а, там и классическую магазинку под обойму могут сделать. И к новой русско-турецкой войне, которую скорее всего неизбежать.

Можно было уже уверено говорить, что после побед 18 июня, усилиями Тютчева, княгини Ливен, посла в США фон Стекля и людей масштаба поменьше, политико-дипломатический механизм европейской политики, а это априори мировой, начинал активней работать в пользу России. Успехи России в войне были отличной смазкой для его работы, так же интересы разных стран и конечно деньги, немалые деньги.

Победы умело использовал, и князь Алекса́ндр Миха́йлович Горчако́в, посланник в Австрии. Он уже после победы под Керчью начал вести дела более уверенно, а, после успехов в Севастополе, Евпатории и высотах австрийцы явно растерялись. Они уже сделали свой выбор в пользу противников России, заключили с ними договор. И тут такой афронт!!! Русские перестали проигрывать войну! Её теперь по количеству побед на суше и море выигрывает ... Россия! Одна против четырёх противников. Два из которых Франция и Англия. Поэтому ещё до новых побед в Крыму, министр-президент и заодно глава МИДа Австрии Карл Фердинанд фон Буоль-Шауенштейн стал Горчакову проявлять больше внимания а, для этого его стали чаще приглашать на различные встречи. И на одной из них он сказал ему:

— Время идёт, господин Горчаков, происходят новые события. И я думаю не приближается ли момент,чтоб попытаться вдохнуть новую жизнь в нашу четырёхстороннюю конференцию". На, это он мог только ответить, что об этом уведомит Петербург и конечно сам открыт для общения.

И вот новые победы России! Это для него такой шанс, стать никем иным как министром иностранных дел! Ведь теперь ему будет ещё проще вести дела так, чтоб свести позицию Австрии к нейтралитету. Воевать на стороне тех, кто проигрывает сражение за сражением в войне, теперь днём с огнём не сыщешь. И австрийцам даже выгодны поражения французов и Сардинии. Её главных противников в итальянском вопросе, который висел грузом на ещё крепкой шее Австрийской империи. Использовал Горчаков и прусский рычаг. Он охотно и умело делился сведениями о том, что, как ему стало известно из Птербурга, новый император начал активно сближаться с Берлином. Что, тайно конечно не было. Он только это подтверждал. Лицо опытного фон Буоля при этом оставалось спокойным, но, глаза говорили, что от этого ему становится неуютно.

В том, что он сможет стать новым главой МИДа, князь Горчаков теперь почти не сомневался. Его притеснителя и пока ещё министра, Нессельроде, по сообщениям из столицы император Александр совсем не жалует. Вести дела самостоятельно не даёт, уехав в Крым поставил в зависимость от графа Киселёва. Кто после этого карлика-носа, станет новым хозяином учреждения на Певческом мосту? Точно не его выдвиженцы. Это кулинар полукровка ведь специально отправил его, Горчакова в Вену, что иметь возможность в случае неудачи с Австрией свалить вину за это на него. А то, что обожаемые Нессельроде австрийцы сразу заняли с началом войны антирусскую позицию стало уже ясно с началом войны даже с турками. Потом и вовсе ударили в спину, заключив договор с Францией и Англией. Но, теперь из-за побед России, которые принёс ей император Александр, он с Буолем разыграет партию так, что Австрия ещё больше начнёт двигаться в сторону более положительного нейтралитета. Тем более в своём письме, по сути инструкции, император это он него и требовал, как он написал 'занейтралить' Австрию по-настоящему и дал возможность говорить об уступках на Балканах и Дунайских княжествах. И также использовать козырь, Пруссию. И вот теперь это будет сделать ещё легче, чем после победы у Керчи. Которую англичане и французы поспешили назвать досадной случайностью для себя и мимолётным успехом для России. Но, теперь после очередного погрома союзников в Крыму, карты в Вене сдавать будет он, князь Александр Горчаков. Будущий глава МИДа России, а значит и вершитель судеб, целых стран и народов.

Следили за ходом Крымской или Восточной войны и в западном полушарии, обеих Америках. Причём не только через европейскую прессу и дипломатические источники, но и напрямую, находясь в эпицентре событий.

Капитан американской армии Джордж Бринтон Макклеллан, выпускник Вест-Пойнта, причём второй в выпуске из пятидесяти девяти, участник войны с Мексикой, всё с большим интересом следил за ходом войны, на которую его отправили за хорошее знание французского. Он в 1853 году перевёл с французское пособие по тактике штыкового боя, отправили наблюдателем. Макклеллан как бывший отличник аккуратно и подробно вёл записи о ходе боевых действий, о том, как были устроены армии французов и англичан, обо всём, что могло стать полезным для его отчёта и армии США. Но, честно сказать он начал уже скучать, хотя его сначала конечно поразил масштаб противостояния сторон. Десятки тысяч солдат, сотни и сотни орудий. Сражения при Серро-Гордо, сражениях при Контрерас и Чурубуско, штурм Чапультепека в которых участвовал в войне с Мексикой, выглядели бы здесь как обычное дело. И в этом он ещё раз убедился, став свидетелем сражения за высоты 18 июня.

Он вновь удивился упорству и мужеству французов и сардинцев, которые под казалось невозможным огнём противника всё равно шли в атаку. И даже завидовал. Сравнение было не пользу американской армии. Но, ещё больше его поражали русские. Они уже восемь месяцев удерживали за собой свой Севастополь против лучших армий в мире, не имея к нему железной дороги, потерпели поражение в полевых сражениях. И после всего этого, сначала последовала успешная крупная вылазка в Севастополе, разгром и пленение дивизии союзников под Керчью, отбитие первого штурма высот, вновь атака осаждающего Севастополь противника и вот новые крупные победы. Русские полностью разгромили турков в Евпатории и отбили второй штурм высот, причём с немыслимыми для американской армии потерями у союзников. У него даже мелькнула мысль о том, как хорошо, что Америку разделяет от Европы океан. И ей не достались даже такие соседи и противники как сардинцы и тем более как французы. Не говоря уже о русских. Наверно, стоило бы и к ним отправить наблюдателя для получения общей картины войны. Война явно выходила на новый круг и за ней следовало бы понаблюдать с обоих сторон противостояния. Об этом и сообщил в своей последней корреспонденции своим адресатам.

Франси́ско Сола́но Ло́пес Карри́льо, чрезвычайный и полномочный министр Парагвая в Великобритании, Франции и Сардинском королевстве и по совместительству сын президента Парагвая, Карлоса Антонио Лопеса-старшего, опять мысленно похвалил себя за то, что, не уехал из ставшего для него уже не интересного лагеря французской армии под Севастополем. С конца мая события в Крыму, где Франция и Англия, воевали с Россией, и не могли взять русский Севастополь, пошли потоком.

Эти самые развитые страны мира вначале своего путешествия по ним вызывали у молодого человека из далекой латиноамериканской страны восхищение и трепет. Огромные порты, десятки пароходов, сотни судов, верфи, заводы, фабрики, арсеналы, железные дороги, дворцы и блеск столиц, это не могло не впечатлять молодого эмоционального латиноамериканца. А тут ещё Франция и Англия начали войну с Россией, о которой он имел представление в основном из европейской печати, там писали, что она плохая, ужасная, угроза цивилизации и видел её на карте мира или глобусе. Огромная. И конечно он отправился на войну, чтоб увидеть в действии лучшие в мире армии и флоты. И с каждой неделей пребывания у Севастополя он понимал, что армии Франции и Англии не могут справиться с одним единственным городом в России в котором засели эти самые русские. Нет, он ещё не разочаровался в них, но, их очарование начало проходить. И тут началось! Поражение союзников под Керчью. На суше и море. Во главе русских стоял их новый император. И даже сам бился наравне со своими солдатами. Смельчак! Настоящий, caudillo ! В тот же день неудачи союзников в первом сражении за высоты у Севастополя. И после это он решил ещё задержаться в Крыму. Сен-Сир от него никуда не денется. А тут он прямой свидетель сотворение истории. И не ошибся! Новые сражения. И вновь победа за русскими. Он своими глазами видел, как французские войска смело и уверенно шли вперёд и отошли, вновь не выдержав огня русских.

И вот 20 июня он получает приглашение от ... русского императора Александра! Он звал его к себе! Позволить себе упустить такой шанс он не мог. Хотя французы его отговаривали. Но, он, Франси́ско Ло́пес принял решение, что он обязательно встретиться с русским царём.

О том, тот самый Лопес из того самого Парагвая, находиться во французском лагере, узнали от пленных французов. А я точно помнил, что это парень с яйцами из базальта, хотя и дурик. Ввязаться в войну против троих, которые превосходят его пусть и прокачанный Парагвай по населению и деньгам в разы и не имея при этом союзников. Кого-то он мне напоминает? О, Николая Первого! Одних яиц, будь они даже из нержавейки мало.

И вот 24 июня, в восемь утра передо мной стоял молодой человек с умными, живыми глазами, наверно даже с самоуверенным взглядом, для мажоров это типично и уже немного пухляш.

-Buenas días, señor López ! Encantado de conocerte. Bienvenido a Rusia (Доброе утро, господин Лопес ! Приятно познакомиться. Добро пожаловать в Россию) !, — ответил я на его приветствие на русском языке ко мне. Шарит, понимает момент. После этого мы перешли на французский. Он поблагодарил меня за приглашение, сказал, что, для него это большая честь. Я ему, что мол хорошим людям мы всегда рады. Далее предложил ему свой вариант завтрака, кофе, хлеб, масло, икра. За всем этим и пошёл разговор, застрельщиком в нём выступил я.

— Господин Лопес, перед нашей встречей я конечно ещё больше собрал сведений о Парагвае, чем знал. И знаете вдруг нашёл, что он во многом схож с Россией, — дал я затравку разговора. Он в ответ замер с чёрно-красным икорным бутером в руке. Я подождал пока он его покладёт на блюдце, воспитанный, не стал его кусать. И в свою очередь укусив свой и пригласив всё-таки это сделать Лопеса, увидел, что ему тоже вкусно. Продолжил:

-Да, похожи. Ведь Россия тоже, когда-то была отсталой страной и наш великий царь Пётр Первый провёл грандиозные реформы, чтоб преодолеть отсталость. И ваш, отец, делает это уже третье десятилетие, и как я знаю не безуспешно.

-Вы, правы Ваше императорское величество, мой отец, президент Лопес делает много для развития Парагвая, но, многое ещё предстоит сделать, — ответил Лопес.

— В этом, я ему, и вам, как главному помощнику желаю достичь ещё больших успехов, — услышал он в ответ от меня.

— Так вот Россия, до Петра была лишена удобного выхода к морям. Петр долго и упорно воевал с Швецией, чтоб его получить, нашёл союзников против неё, создав новую армию и флот и добился победы. Россия обрела Балтийское море и смогла вести большую морскую торговлю. Позже Россия обрела так же в ходе войн с Турцией побережье Чёрного моря. И Парагваю, господин Лопес придётся воевать за выход к морю. Одной Параны, которую может перекрыть даже небольшой военный флот, ему мало, чтоб успешно развиваться и дальше. Но, воевать вам одновременно против Аргентины и Бразилии, которые одинаково не хотят усиление Парагвая, будет очень сложно. Ведь вас ждёт морская или точнее речная блокада. И в итоге будет поражение. Лопес на этом моменте нахмурился. А я как говориться качал ситуацию дальше. И продолжил:

-И ведь ваш Парагвай мешает британцам в этом регионе мира. А они любят и умеют зарабатывать для себя на других странах. Именно поэтому они и воюют сейчас с Россией. Мы не брали у них кредиты, не пускали их товары к себе в страну в том количестве, как им хотелось. Вели себя как нам было выгодно и нужно, вступая с англичанами в борьбу разных частях Европы и Азии. Именно из-за этого, идёт война, а, не из-за того, что англичане вдруг решили защитить от нас бедных турков, и заодно спасти мир от русских варваров.

Лопес внимательно на меня смотрел, и слушал.

-И с Парагваем, так будет, если он, вы, продолжите вести свои дела самостоятельно. Вам устроят войну, да, вам и самим нужен полноценный выход к морю. Поэтому вас будут делать атакующей стороной и виноватой во всём. Бразилию и Аргентину вам не одолеть, тем более британцы им дадут кредиты для войны с вами. Поражение ослабит вас, и они начнут навязывать свои условия, прежде всего кредиты. А они будут нужны для восстановления страны. И как говориться, господин Лопес, кто платит, тот танцует мадмуазель. Сами же британцы заработают на этой войне дважды, на Парагвае и Аргентине с Бразилией. Вот так то, господин Лопес, дела делаются в большой политике. С холодным расчётом, чужими руками и кровью, — закончил я свой монолог и отхлебнул кофе. Лопес помолчал, и спросил:

-А почему тогда Россия воюет сейчас одна, без союзников?

-Скажу вам, прямо, — начал отвечать я на его вопрос, — мы были уверены, что в войне с турками мы обязательно разобьём их, так и было последние сто лет. Так было бы и сейчас. Но, Англия, Франция и Австрия, испугались будущего усиления и без того сильной России после победы. И решили нас сдержать. И , англичане, зная, что им самим нас не одолеть, уговорили французов повоевать опять с нами и англичанам на пользу. Сыграв на их самолюбии и старых обидах. А те и рады это были сделать.

-Уже не очень и рады, — сообщил мне о настроениях среди французов Лопес, как говориться их первых рук сведения. Я в ответ на это улыбнулся кивнул и продолжил:

-Но, хочу сразу сказать, наверняка опережая ваш вопрос, что проигрывать её Россия и я, не собираемся. Можете это смело говорить французам и даже напомнить им про события не столь давние, — улыбаясь сказал я.

-Вы, имеете виду поход в Россию Бонапарта, -спросил Лопес.

-Да, вы совершенно правы. Мы запрягли лошадей и теперь начинаем езду. А русские, сеньор Лопес, любят ездить быстро и лихо, — почти спёр я выражение как считается у Бисмарка.

-Русская дорога, она у нас такая. Когда мы отступаем, это значит мы вперёд идём, — озвучил я строку из песни Игоря Растеряева и засмеялся.

-Но, довольно, сеньор Лопес о делах нынешних и будущих. Давайте я вам лучше покажу русскую армию, которая задала накануне очередную трёпку самоуверенным европейцам и обнаглевшим туркам, — перевёл я разговор в другое русло и мы верхом проехали по расположению частей Крымской армии.

Лопес увидел гвардейцев, гренадер, пеших и конных, артиллерию, казаков, линейную пехоту, сапёров. Одетых, обутых, вооруженных до зубов, сытых, уверенных в себе. Смотрел, сравнивал. Гвардию французов и англичан он видел, как и их обычные части. Было видно, что наша гвардия и солдаты производит на него неслабое впечатление. Ещё бы! Это ведь лучшие солдаты в мире.

В конце встречи ему преподнесли корзины с русскими деликатесами, водкой, вином. При этом я сказал, Лопесу, что вскоре наверняка у него будет повод выпить ... за новую русскую победу, что мол русские не бросают так хорошо начавшееся дело. Надеюсь Пелисье и его штаб поймут это правильно и отвлекут силы и средства от Севастополя на Федюхины высоты.

От себя я одарил Лопеса-младшего, отличной саблей и кинжалом и таким же конём, английской породы, причём отметил, что это трофей из-под Керчи. Пусть англичан подразнит. Пообещал, что пришлю ему книги по истории России, сборник произведений, её писателей, поэтов. 'Бородино' Лермонтова пусть почитает.

-Помните и знайте, сеньор Лопес, что Россия, готова дружить и честно иметь дело со всеми, кто тоже этого желает. Если Парагвай, решит это сделать. То, для друзей, мы, всегда открыты. Вы же можете писать мне напрямую. А нашу договорённость о дипломатических отношениях России и Парагвая, окончательно решат и оформят наши министерства, — сделал я задел на будущее.

-Благодарю вас, Ваше императорское величество, за приглашение, оказанную мне честь с вашей стороны. Я хоть совсем немного, но, узнал про Россию, и понял, как выглядят настоящие императоры, — кинул мне леща Лопес. В ответ я слегка благодарно усмехнулся.

-И, за данные вами советы и урок о большой политики. Теперь я стал лучше понимать, что мир состоит не только из одной Европы.

-Да, сеньор Лопес. В нём есть место и для России, и для Парагвая. Но, за это место надо бороться и побеждать. Хоть противники сильны, умны и коварны. Россия это сделает в этой войне сейчас, и потом, если возникнет такая необходимость, и, я уверен, что и Парагвай на это способен, тоже сейчас и в будущем. И, я желаю, вам, в этом деле всемерного успеха, — ответил я, мы друг другу пожали руки и будущий президент далекого Парагвая в сопровождении моих офицеров убыл к линии соприкосновения и был ими передан французам.

ГЛАВА 9

Белое море — Балтика— Крым

Май-Июль 1855 года

Новый Архангельский военный губернатор и начальник Архангельского порта вице-адмирал Степан Петрович Хрущов, сменивший умершего в декабре 1854 года Р.П. Бойля, оказался гораздо расторопнее своего предшественника. Он понимал значение Белого моря, Соловецкой крепости и опасался, что союзники, стремившиеся утвердиться в Белом море, могут сделать Соловки главной целью своей политики, подойдут 'в настоящее лето к монастырю с большими силами и сделают нападение с большим искусством, нежели в прошедшем году'. Так он писал в столицу. В связи с этим губернатор настойчиво просил военное министерство выделить на время войны для управления монастырскими орудиями опытного артиллерийского офицера. В столицы его услышали. И уже в первой половине марта на Беломорье стали сыпаться обоз за обозом с подкреплениями, вооружением, запасами, офицерами, унтерами как из рога изобилия.

Высыпались из него пятьсот пехотных ружей, и что было очень неожиданно, 6-ти и 12-ти фунтовые пушки, единороги армейские и корабельные в 12 пуда и пудовые! С расчётами и боекомплектом. Да, они были образца 1805 года и даже 1780-го, но, зато они теперь были! Кроме этого прибыло полные две роты, полностью вооружённые ... штуцерами!!! Пусть кремнёвыми и времён Наполеона. Всё это давало возможность ещё лучше в сравнении с прошлым годом усилить береговую оборону Архангельска, Соловков и прибрежных селений. Но, больше всего как военного моряка, Хрущева обрадовали, чертежи, инженеры, мастеровые, паровые машины и машинные команды для шести винтовых канонерских лодок. Но, со всем этим сказочным богатством, пришёл и приказ императора гласивший, что к открытию навигации, то есть к началу мая, иметь пароходы 'Полезный', 'Скромный' и 'Надёжный' вооружёнными и боеспособными, так же гребные канлодки и другие суда способные встать в строй. К началу июня винтовые канонерки. В том, что Фёдор Тимофеевич Загуляев, получивший звание генерал-майора Корпуса корабельных инженеров и должность начальника Соломбальской верфи, строивший на ней линейные корабли, со всем этим справится, военный губернатор даже не секунды не сомневался. Император требовал отбить всё нападения противника на селения Беломорья с нанесением ему максимальных потерь и урона. Особое внимание уделить подготовке к обороне Кандалакши и Лямцы. И составляя 1 августа 1855 года очередной рапорт о положении дел в вверенном ему Беломорье вице-адмирал Степан Петрович Хрущов, мог смело указывать, что поставленную задачу он и данные ему силы выполнили полностью.

9 мая в Архангельском порту началась навигация и через несколько дней на Кандалакшу ушёл Первый отряд Беломорской флотилии под командованием капитана 1-го ранга Егора Николаевича Броуна, переделанные в канонерские лодки пароходы 'Полезный', 'Скромный', 'Надёжный', отремонтированный бриг 'Новая земля', военный транспорт 'Гапсаль' и десять гребных канлодок с будущим гарнизоном, пушками, вооружением и запасами на борту. В Соловецкий монастырь, Лямцы, Пуренму, Онегу и другие селения отряды и вооружения, обозы с запасами ушли ещё по зимнику.

Героический Соловецкий монастырь, имевший к осени 1854 года полторы сотни солдат, команду волонтеров и 14 пушек калибра от 3 до 18 фунтов, не считая вырытых из земли и других приспособленных к стрельбе старинных орудий. Получил неожиданно для себя к этому батарею осадных пудовых и полупудовых единорогов, 12-ти фунтовых пушек, две сотни солдат со штуцерами, двести пехотных ружей, боеприпасов и пороха ко всему этому. И, что важно, офицеров и унтеров, которые начали по военной науке ещё больше усиливать оборону монастыря и близлежащих островов. Поэтому архимандрит Александр, который просил помощи и защиты для обители не только у Всевышнего, но, и в столице, вернувшись 4 мая из отпуска и нашел ее 'в более чем удовлетворительном по всем частям состоянии касаемо обороны, в сравнении с тем как им она была оставлена'. Так она написал Хрущову и благодарил за это.

30 мая английский отряд в составе двух паровых шлюпов и парусного фрегата стал на якорь у Берёзового Бара. В этот же день на берег поступила депеша за подписью командира английской беломорской эскадры кэптена Томаса Бейли, извещавшего, что с этого дня 'все русские порты, рейды, гавани и бухты Белого моря от мыса Орлова до мыса Конушина включительно и в особенности порты Архангельский и Онежский поставлены в состояние строгой блокады'. Французы пришли 3 июня, и письмо аналогичного содержания прислал и начальник французских морских сил в Белом море капитан Пьер-Эдуар Жильберт.

31 мая Хрущов сообщил консулам иностранных держав, аккредитованных в Архангельске, содержание неприятельских посланий. Те в ответ искреннее возмутились этому. В прошлом году они сумели привести и вывести с грузами сотни своих судов в Архангельск. Теперь этому торговому раю во время войны союзники решили положить конец. В этот же день было направлено специальное уведомление Соловецкому монастырю. Выходить в море русским судам он запретил, хотя они всё равно это делали на свой страх и риск.

В этот раз эскадра состояла из шести кораблей. Английский отряд состоял из 44-пушечного фрегата 'Мэндер', 8-пушечного парохода 'Ариэль' и 6-пушечного 'Феникса'. Командовал соединением кэптен Томас Бейли. Французским отрядом из 32-пушечного фрегата 'Клеопатра', а также двух 10-пушечных пароходов 'Косит' и 'Петрэль' командовал уже бывалый П-Э. Жильбер. Он здесь был в прошлом году. Общая численность команд неприятельской эскадры насчитывала 1 134 человека, на кораблях имелось 103 пушки. Для маленького Белого моря это было очень немало. Но, союзники вскоре убедились, что русские так не считают.

15 июня кэптен Томас Бейли на сорока четырёх пушечном красавце фрегате 'Мэндер' пришёл с Соловецкому монастырю и встал в менее трёх милях от его крепостных стен. Англичане знали и помнили, что монастырь. Именно, что монастырь!!! Оказал им в прошлом году сопротивление, выдержал сильный обстрел с моря, он длился шесть с половиной часов и прекратился, когда оба корабля ведущие его истратили по две трети боекомплекта. Дом божий вёл ответный огонь и отвергнул предложение о сдачи командующего английской эскадрой Эрасмуса Омманея. Неудачное нападение на монастырь вызывал скандал в Европе и самой Англии. Ему досталось и от Первого Лорда:

'Я сожалею о бесполезном расходе боеприпасов, и считаю нежелательным начинать в будущем нападения на строения подобного характера (то есть на церкви и тому подобное) без более решительных проявлений враждебности с той стороны, а также без перспективы более решительного успеха — с нашей стороны'.

В этом году решили быть осторожней, чтоб не опозориться вновь. Могучий Royal Navy не смог принудить к сдаче ... монастырь с монахами!!! Это ничто иное как позор!

Поэтому небольшой отряд офицеров и матросов высадилась на Большом Заяцком острове. Монастырские бараны показались им их законной и легкой добычей. Вот там их и встретили лучшие стрелки со штуцерами и перестреляли отряд из засады как зайцев в течении нескольких минут, но, не всех, один матрос успел сдаться, второго нашли в кустах. Посланные на поиски пропавшего отряда два баркаса были осторожны. Заподозрив неладное, высаживаться не стали и за свою бдительность были обстреляны с берега, так что, без потерь не ушли. Получив доклад о случившимся взбешенный кэптен Томас Бейли отправил переговорщиков в монастырь с требованием вернуть нечестно взятых в плен его моряков. Но, вековые башни и стены монастыря отвечали величавым безмолвием.

Такое отношение к себе Royal Navy стерпеть никак не мог и 'Мэндер' поставив паруса стал подходить, чтоб обрушить свой бортовой залп на русский монастырь. Подошёл, встал, русские молчали, открыл огонь. Ответ прилетел после третьего залпа. И британские моряки поняли, что попали в западню. Монастырь начал по ним бить не только ядрами, но, ещё и бомбами, неприятного для фрегата калибра. Причём сразу из нескольких батарей. Быстро оценив ситуацию не в свою пользу, английский фрегат имея уже повреждения в корпусе, такелаже, убитых и раненых, принял единственное верное решение, уходить из-под огня. Быстрее выпускаемых ядер марсовые помчались вверх по вантам ставить полные паруса. Кэптен Томас Бейли сам лично стоя на мостике подгонял их особыми морскими выражениями английского языка, которые даже самые лучшие знатоки этого языка, вряд ли когда-либо слышали. Помогло. Получив напоследок пожар на корме британский фрегат выходил из боя. Всё стало ясно, без калибра линейных кораблей и сильного десанта этот воинственный монастырь было не одолеть.

Явно горя желанием мщения за новый позор у стен Соловецкого кэптен Томас Бейли решил действовать быстро и решительно.

Он сам на 8-ми пушечном пароходе 'Ариэль' пошёл к богатому посёлку Кандалакша, а 6-ти пушечного 'Феникса' отправил к селению Лямцы. С побитого 'Мэндера' на них были взяты люди для усиления сил десанта. Британский и французские фрегаты и два их парохода остались сторожить выход из Архангельска.

Военному губернатору Архангельска и главному командиру его порта вице-адмиралу Хрущову утром 19 июня доложили, что на рейде из шести, стоит четыре корабля противника, парусные фрегаты и два парохода. Английский фрегат имел повреждения.

-Вот и дождались, теперь можно и нам ударить., -сказал в слух вице-адмирал.

— Не Наварин конечно, но, отогнать от Архангельска противника мы обязаны.

Далее последовал его приказ Второму отряду Беломорской флотилии готовиться к бою.

20 июня, в самое темное время белой ночи, когда не заходящее солнце за горизонт, продолжало всё равно своим лучами освещать землю и море, которое было тихое и гладкое, как тело молодки, команды английских и французских кораблей неожиданно разбудила боевая тревога. А они уже начали привыкать к спокойной размеренной войне на Белом море. И раз, тревога!!! И вставшие на свои посты офицеры и матросы английских и французских увидели, что на них строем фронта идут шесть ... винтовых явно канонерских лодки, за ними восемнадцать гребных и две парусных шхуны. 'Как!? Откуда!? У русских здесь паровые корабли в таком количестве?', — пронеслось у командующего французским отрядом в Белом капитана Жильберта. — Англичане говорили, что у них здесь два никчемных парохода, несколько старых парусных бригов и шхун, да гребные канонерские лодки. Ну, и союзники. Мerde !!!".

А эти корабли, которых здесь не должно было быть приближались, причём довольно смело, даже нагло. И когда они открыли огонь с расстояния в девять кабельтовых, англичане и французы, рассматривая их в подзорные трубы поняли, почему так дерзко они себя вели. На каждой из этих канлодок, на нос могли вести огонь два орудия, всего двенадцать и калибр был у них судя по всплескам не так уж и мал. На корме наверняка ещё одно орудие. Открывшие вслед за ними огонь гребные канлодки имели то же вполне ощутимый и для фрегатов калибр. Всего получалось тридцать орудий. И ещё, те, что точно были на шхунах. Это всё было больше в бортовом залпе, чем у отряда кораблей союзников!

Они ответили достаточно быстро, но, не очень дружно. Завязался бой. И в нём помимо количества орудий русские имели преимущество в том, что противник стоял к ним бортом, а, они шли к нему носом. И восходящее солнце тоже было за русских, из-за этого обмен попаданиями было очень сильно в их пользу. Поэтому пароходы противника, которые предусмотрительно постоянно стояли под парами, стали брать на буксир фрегаты и отряд терпя огонь, ведя ответный, получая попадания, начал выходить из боя. Но, настырные русские винтовые канлодки хорошо зная свой бар, прошли через него и преследовали их ещё несколько миль. По сути союзная эскадра бежала из-под Архангельска.

Первый бой серьёзный бой берега с флотом и десантом обновлённая оборона Беломорья дала англичанам 21 июня у села Лямцы, которое они уже грабили в 1854 году.

Десанту с парохода на четырёх баркасах, с сотней человек, дали подойти к берегу на расстояние, когда ещё немного и можно было уже высаживаться, и из укрытий открыли огонь. Его вели сотня штуцерников и 34 местных крестьян под руководством поступившего на вторичную службу рядового инвалидной команды Нурмухамеда Изырбаева, их перевооружили, в руках у них теперь были пехотные ружья с новыми пулями. Приголубили непрошенных гостей и из четырёх шестифунтовых пушек. Именно они и разбили своими ядрами один из баркасов, остальные встретив такой отпор, наполняясь водой и телами убитых, истекая кровью раненых, уходили со всех сил под прикрытие своего корабля. Он, видя такое положение дел у своего десанта стал подходить ближе к берегу и начал его обстрел. Решив, что корабельные пушки помогут взять верх, над оказавшимися вдруг таким недоступным русским берегом. И получил в ответ не только штуцерные пули и ядра легких пушек, но, бомбы шести полупудовых единорогов. К такому раскладу дел британский 'Феникс' был явно не готов. И под огнём с берега, получая попадания ядер и бомб, которые ему добавили убитых и раненых, повреждения. Приняв свои баркасы, англичанин начал усилено дымить, поднимать все возможные паруса и огрызаясь огнём стал уходить, как казалось от такой легкой добычи. А с берега ему неслось вслед победное: 'Ура !!!', и другие слова, фразы и словосочетания русско-поморского языка, которые произносят в адрес тех кого не ждали, а, они припёрлись, ещё и с желанием взять силой чужое добро. Владимир Даль, наверняка, услышал здесь то, чего ещё не слышал, но, вносить это в свой словарь точно бы не стал.

Десять человек кто сумел выплыть с разбитого баркаса взяли в плен, убитых кого прибило к берегу и подобрали в воде, двадцать четыре тела похоронили на сельском кладбище. Кого сумели опознать, их имена вырезали над деревянной колоде поставленной на могиле. Сколько утонуло англичан с "Феникса" русской стороне было неизвестно. В бою с неприятелем отличились, кроме отставного солдата Изырбаева, крестьянин Совершаев, дьячок Изюмов, архангельский житель Александр Лысков и местный священник Петр Лысков. Но, ещё более славные события произошли на другом конце Белого моря. У Кандалакши.

Капитан 1-го ранга Егор Николаевич Броун своей флотилии и береговой обороне Кандалакши с момента прихода скучать не давал, в ожидании нападения противника он регулярно проводил маневры, стрельбы и даже абордаж. Роль противника отыгрывали бриг 'Новая земля', военный транспорт 'Гапсаль'. Движитель на гребных канонерских лодках кормили как на убой, чтоб они смогли в бою выдать как можно больший ход. Перед отбытием вице-адмирал Хрущов сказал Броуну:

-Егор Николаевич, у Кандалакши нам нужна полная победа. Император мне указал, захват или утопление противника любой ценой. Составленный нами план действий и данные тебе силы позволяют это сделать. Я помогу тебе здесь, сделаю так, чтоб к тебе пришёл только один корабль. А ты там уже его встреть так, что орлов на плечи получить.

Англичанин пришёл 22 июня. Идя к Кандалакше британские моряки, предвкушая добычу и чувствуя себя почти Дрейками или Морганами, не заметили, как с диких островов, покрытых густым лесом, мимо которых они шли, засверкали солнечные зайчики в сторону села и других островов.

Вражеский корабль встал в 150 саженях от устья реки Нивы, разделяющей селение на большую и малую ('заречную') стороны, и направил к Кандалакше четыре баркаса с десантом. Его встретили ружейным огнём из несколько десятков стволов и не дали высадиться.

Видя такой ход дела кэптен Томас Бейли отдал приказ подойти к берегу ещё ближе. 'Ариэль' это сделал и прикрывая собой десант открыл огонь по селению, старались ядрами разбить постройки где засели стрелки. Огонь русских начал стихать и он отдал приказ десанту вновь начать высадку. И когда баркасы вот — вот должны были свои носами уткнутся в берег, английские моряки, увидели, как вверх больше чем на сотню футов взвились несколько ракет и взорвались там, и после этого несмотря на плеск волн, услышали команды, которые разносились эхом по берегу, и после этого по ним дали залп не менее чем в две сотни ружей, а по кораблю ударили сразу шесть орудий. Те, кто из десанта уцелел после первых залпов спрыгнули в воду и прикрываясь бортами баркасов вступили перестрелку с русскими, она шла не в пользу англичан.

Побледневший, но, сохранявший спокойствие Томас Бейли, приказал усилить огонь по берегу до возможного предела, в том числе и из штуцеров, и голосом и знаками приказал начать призывать десант на баркасах или вплавь добираться до 'Ариэля', для это даже начали бросать концы в воду для тех, кто сможет доплыть. Бой продолжился и примерно через двадцать минут наблюдатель с грот-мачты заорал вниз диким и отчаянным голосом: 'Sir, russian warships!!!' Его не сразу услышали, а, когда это случилось кэптен Бейли недоумённо сначала посмотрел на верх, вслед за ним и другие офицеры, бывшие с ним на мостике, но, матрос продолжал орать: 'Sir, russian warships!!!', и указывать рукой на то, чего не могло, не должно было здесь быть. Он с офицерами бросился на другую сторону мостика и увидел, что с зюйда на него шли десять гребных канонерских лодок и так ходко, что, наверно, спины гребцов и весла трещали от их усилий, с оста вероятно бриг и шхуна, и ..., но, сначала Бейли очень грязно выругался, стуча кулаком по перилам ограждения мостика ... три парохода!!! И конечно всё это было несомненно вооружено!!! Даже если у всех них по одному орудию, то против его восьми, пятнадцать орудий. А вот тот парусный бриг, только один мог иметь пушек точно не меньше чем 'Ариэль'. "The devil !!! It's a trap !!! (Дьявол! Это ловушка!)',— прорычал кэптен Томас Бейли, командующий отрядом Royal Navy в Белом море. И сжал зубы и перила так мостика так, что, что-то из них хруснуло.

Большая часть его команды, уничтожается ружейным огнём с берега, уже есть повреждения от пушечного огня у корабля. Сам он окружён со всех курсов кораблями противника. От него требовалось решение. 'Бросить десант и прорыв с боем? -понесли потоком мысли у Бейли. — Но, шансов очень мало. Ширина пролива между островами в заливе всего полторы мили и его русские уже перекрыли. Большой ход набрать 'Ариэль' не успеет, перебить русских огнём своими пушками он тоже не сможет. Это не его флагман сорока четырёх пушечный 'Мэндер'. Чёрт!!! Похоже русские всё заранее подготовили и разыграли партию. Заманили его самый сильный корабль под огонь батарей этого проклятого монастыря, повредили его и заставили его на это отвечать действиями против своих селений, где успели расставить вот такие капканы. 'Феникс' тоже наверно в таком же положении'. И от этой мысли его бросило в пот. К положению дел его вернул звук залпов, которые по очереди произвели гребные канлодки и пароходы с более чем десять кабельтовых. Опытный глаз военного моряка машинально дал им оценку, по калибру и точности. "Шансов нет, — как-то просто подумал Бейли после этого. И тут тот же наблюдатель с грот-мачты сообщил. 'Сэр, русские сигналят: 'Предлагаем сдачу. Или уничтожение. Думать вам склянки'. После это воды, берега, острова у Кандалакши огласили новые залпы русских орудий. Через час после этого, капитан 1-го ранга русского флота, Егор Николаевич Броун, принимал сдачу британского 'Ариэля', который был окружён со всех сторон кораблями его отряда. И это ему напомнило гравюру, где было изображено Гангутское сражение. В котором было положено начало победам русского флота. Прощённый императором Николаем Первым лейтенант фрегата 'Рафаил', Броун, вернул свой долг русскому флоту. 'Ариэль' уже в начале июля указом императора был, переименован в 'Кандалакшу', отремонтирован, перевооружён и стал флагманом Беломорской флотилии. Это был конечно не могучий 'Ретвизан', которым был под его командованием до войны. Но, зато в июле он стал контр-адмиралом.

Господство флота союзников в Белом море, так и не успев толком начаться на этом и закончилось. Они потеряли убитыми, ранеными, пленными более трёхсот человек, к ним добавлялись неизвестное количество пропавших без вести. До конца навигации силы противника не делали больше попыток реализовать свои пиратские замашки по отношению селений Беломорья. Оно вздохнуло свободно. У Архангельска они вообще не появлялись.

Шах Насер ад-Дин Шах Каджар в этот уже начинающий дышать прохладой вечер хвалил себя и был собой весьма доволен. Доволен тем, что принял верное решение, не стал торопиться, хотя некоторые из его окружения пытались его отговаривать. Но, принял решение сам ... и не ошибся в своём выборе.

Началось всё с того, что неожиданно в Энзели пришли сразу четыре русских военных парохода. Русские военные корабли были привычны здесь, но, чтоб сразу четыре. Русские заявили, что у них срочно послание для шаха и для поверенного в делах русской миссии в Персии, Николая Адриановича Аничкова. И вскоре кавалькада всадников двинулась на Решт, потом на Казвин и далее в Тегеран.

После этого русский посланник озвучил видение дел со стороны России в данное время и в будущем. Она говорила его устами о добрососедстве, взаимовыгодных отношения в различных направлениях, о том, что многие общие проблемы в регионе можно решать сообща. Что означало с дипломатического языка, не надо лезть в войну против России, а, наоборот вместе с ней вести дела против англичан, турков и афганцев.

Насер ад-Дин Шах очень хотел, если не избавиться, то ослабить влияние британцев в Персии. Которые нагло и деловито лезли туда куда считали нужным в его стране, душили её кредитами, вели неравноправную торговлю, помогали его противникам. Ещё он хотел получить то, что не смог его отец, Мохаммед-шах, Герат с землями, забрать то, что он считал своим у Афганистана. Которым помогали против него же англичане. Имел о виды на Систан, земли Омана в Ормузском проливе, Бахрейн и на шиитов, которые жили в землях многовековых врагов персов, османов. Но, Персия была не сильна и окружена недругам, и без сильного союзника не могла сделать это сама. Таким союзником могла стать Россия и новый русский царь, Александр предлагал это. Противники у них общие, турки, да англичане. Поэтому он после очередного просмотра фотографии с пленными и трофеями у себя в рабочем кабинете, принял решение. Он отдал распоряжение на запрет различных недоразумений на границе с Россией, разрешил ей продавать всё, что она захочет купить, отказал в приёме, который срочно запросил британский посол, и отдалил от себя тех, кто вёл разговоры о вступлении в войну против России.

И вот теперь, после очередных доставленных фотографий из Крыма, на которых земля была густо усеяна телами убитых французов и сардинцев, где были тысячи и тысячи пленных турков, опять горы трофеев, горящий огромный французский корабль, после сообщений о новых победах русских в Евпатории и у Севастополя, осаде ими Карса. Шах хвалил себя за верное принятое решение. За то, что не подался уверениям, всё-таки принятого им британского посла, что победа русских под Керчью это нелепая случайность и везение русских. Три идущих подряд большие победы России над своими противниками это уже не случайность. В том, что Россию победить наверно невозможно, убеждали шаха Насер ад-Дина, не только эти её победы, одна против четверых! Но, и попытки сделать это его деда, Фетх Али-Шаха. Хотя ему помогали англичане в обучении его армии и оружием, и несмотря на превосходство в силах в разы на силами русских, у него это не получилось ... дважды. Зачем это делать теперь ему? Если русских не могут одолеть англичане, французы, турки и какие-то сардинцы. То ему зачем лезть в эту войну? Они придут как их царь Пётр с моря и захватят Астрабад, Энзели, Решт. И кто будет ему помогать справиться с ними? Хитрые и наглые англичане? Или эти сардинцы? Конечно нет. Вот и пусть англичан и турок Россия бьёт и дальше, мешать он ей в этом не будет, ему это выгодно и даже приятно как эта прохлада, которая спустилась с гор на Тегеран и его дворец. И в отличном настроении правитель Персии Насер ад-Дин Шах Каджар, пошёл в гарём, чтоб продолжить получать удовольствие от столь хорошо начавшегося вечера.

Сто тридцати и один пушечный, винтовой линейный корабль, новейший красавец 'Duke of Wellington', флагман эскадры Рояль Нави на Балтийском море, величаво, спокойно и мерно покачивался на его волнах. Это и стоявшая тишина помогала вице-адмирал сэру Ричарду Сондерсу Дандасу командующему эскадрой Роял Нави размышлять, и было о чём.

Когда до него дошли вести о поражении флота и армии под Керчью, он понятно дело расстроился. Но, и только лишь. Это укол не поколеблет господство королевского флота на морях в этой войне. И в тоже время понимал, что из-за Керчи от него потребуют активных действий и понятное дело успехов. К этому он сам и его эскадра была готова. И он начал действовать, а, русские отвечали на это как могли.

5-го и 6-го июня отряд капитан-лейтенанта Штакельберга, четыре винтовых, восемь гребных канонерских лодки при поддержке береговых батарей Гунгербурга имел бой в устье реки Наровы с английским отрядом из 2 винтовых линейных кораблей и 2 паровых канонерских лодок. После 4-часового боя английский отряд ушел в море.

6 июня 1855 года произошло событие, которое повергло британцев в шок или они сделали вид, что в шоке. В этот день британский двадцати пушечный паровой корвет 'Cossack' приблизился к мысу Ханко, чтобы высадить там всех пленных финнов, захваченных на торговых судах во время крейсерства. Сначала для разведки высадили свой десант, вдруг кто пленных финнов обидит. И англичан русские как-будто всех беспощадно убили, чуть ли не топорами зарубили. Об этом рассказал выживший морпех мулат Джон Браун, которого подобрала спасательный отряд. Вариант Скрипалей в один в один, только без кота. Ничего не меняется ! Однако английские газеты было уже не остановить: все передовицы пестрели красочными выдуманными подробностями боя, а на заглавной картинке бородатый русский казак с полковничьими погонами, злобно скалясь, вырезал сердце у темнокожего Джона Брауна. Дело дошло аж до парламента. Газеты окрестили действия русских 'резнёй в Ханко'. На место происшествия выехали следователи III Отделения. Они выяснили, что чуть ранее здесь с британского парохода высадилась партия моряков или солдат, которая сначала ограбила, потом сожгла финскую деревню. И вот новая высадка отряда с английского корабля. И вот новая высадка отряда с английского корабля и ответная реакция на это.

Русский отряд находился недалеко от места высадки и получив сообщение от дозорных, поспешили навстречу британцам. Они потребовали сложить оружие, но этот приказ был пропущен мимо ушей, поэтому русские открыли огонь на поражение. После первых трёх залпов англичане сдались. В плен попало 78 человек. Позже их фотографии живыми и здоровыми с подтверждением личностей предъявили разным газетам Европы. Там рванул информационный фугас, которые неплохо заляпал дерьмом честный и чистый облик Англии, в который верили многие в России и Европе. Но, Британия после Керчи и раздутой истории о 'резни в Ханко', хотела крови русских и побед над ними. И адмирал Дандас начал прощупывать возможности действий против главных крепостей русской Балтики, Кронштадта и Свеаборга.

9 июня французский винтовой фрегат 'D'Assas', канонерки 'Merlin', 'Firefly' и 'Dragon' попытались пройти северо-западнее русской крепости, где сначала их обстреляли русские канонерки, а потом они попали на минное поле. Две мины взорвались под 'D'Assas', и он получил ощутимый крен и был вынужден начать дрейфовать, ещё одна сильно повредила 'Merlin'. Несмотря на все усилия экипажа в борьбе за свой корабль крен только увеличивался. К этому французы и британцы были явно не готовы, но, русские на этом не остановились. Из-за форта и самого острова к их отряду полным ходом направились шесть винтовых канлодки, и четыре ... пароходофрегата ! С явным намерением утопить отряд, попавший в ловушку.

В ходе короткого боя, русские паровые фрегаты, имевшие как отметили для себя французы тяжелые бомбические орудия, добили 'D'Assas' . Он к своей чести оказал сопротивление и не спустил флаг, на предложение об этом со стороны русских. Вкусив вкус победы они попытались это сделать и с 'Firefly', которая успела снять со шлюпок часть команды фрегата, и получив два попадания уходила на всех парах от них. 'Dragon' не смог помочь своим, русские канлодки отогнали его своим огнём от гибнущей 'Merlin' и уже сами спасали её экипаж. Но, на дно она ушла под своим флагом. Так Рояль Нави получил своё первой поражение на Балтики от русского флота. А адмирал Дандас неудовольствие от Первого Лорда Адмиралтейства Чарльза Вуда и шумиху в свой адрес в британских газетах. Которые прямо писали, что флот Её Величества направлен на Балтику не для того, что терпеть там неудачи. Французы активно обвиняли в гибели своего фрегата британцев.

10— го июня 1855 г. вновь русские гребные канонерские лодки при поддержке береговых батарей отогнали от Свеаборга английский тридцати шести пушечный фрегат 'Amphion', пытавшийся промерить фарватер к крепости.

20 июня от мины пострадал 'Vulture', он требовал серьёзного ремонта. Но, самое интересное произошло на следующий день. На 90-пушечном 'Exmouth' справа по курсу обнаружили мину и аккуратно вытащили её из воды. Контр-адмирал Сеймур и кэптен Уильям Кинг Холл приказали перенести мину на ют, где начали её исследование. До исследовались до того, что прям там она и взорвалась ... после этого, Сеймура и Холла и ещё пять человек собирали по кускам по всему юту в вёдра и мешки, ещё полтора десятка получили ранения. Корабль обзавёлся повреждения палубы и рангоута. После такого происшествия мину, которую выловили и на английском флагмане 'Duke of Wellington' и тоже хотели изучить. Дандас, приказал незамедлительно надежно утопить. Он понял, что Кронштадт из-за мин, береговой артиллерии и отрядов русских кораблей для него будет неприступен. В этой ситуации Дандас заключил:

'В нынешних условиях и в отсутствие сильной многочисленной флотилии канонерских лодок и малых судов не получится провести эффективную попытку [атаки Кронштадта] и преодолеть такие серьёзные преграды; что бы я там не приказал — с теми средствами, которыми я обладаю, такая попытка гарантированно закончится неудачей'.

К Кронштадту корабли он больше не отправлял. Но, решил отыграться за неудачи и потери на Выборге.

-Я дал вам, господин капитан второго ранга, немалые силы для обороны Выборга. Подготовьте к бою их на отлично. И с успехом отразите возможное нападение противника. Или в противном случае быть вам вон там ... на банке. И показал на одну из гребных канлодок. Это сказал командиру отряду кораблей великий князь Константин Николаевич, когда был в Выборге и проверял его готовность к отражению противника.

Капитан 2-го ранга Рудаков,командир отряда на весло сесть не хотел, он хотел стать капитаном 1-го ранга, поэтому и готовил свой отряд, можно сказать эскадру в поте лица, своего и у команд кораблей. Маневры, стрельбы теперь стали делом регулярным, даже два раза провели пробный абордаж. "Бой будет в узостях, всякое может случиться. Надо быть готовым ко всему',— так объяснил он свои приказ удивлённо глядящим на него офицерам. Не всегда безопасные воды пролива и залива были ещё раз изучены на лоциях и на практике. Были созданы дополнительные наблюдательные посты.

Один из них ближе к полудню 25-го июня и сообщил, что к проливу Тронгзунд идёт отряд кораблей, 1 пароходофрегат, 2 корвета, 4 канонерских лодки. Это мог быть только противник. Русские силы заняли позицию между островами Равенсари и Николаевский, так чтоб можно было наблюдать со стороны моря прежде всего 'Тосно' и гребные канлодки.

Бой шёл очень неплохо для русских. Противник уверенный в своих силах выслал к берегу десант сразу на десяти вооруженных баркасах, с ними пошли две канлодки. Увидев это Рудаков не стал торопиться, выждал, когда баркасы и канлодки отойдут подальше от главных сил, и когда решил, что уже достаточно удалились от них, дал в небо сигнальную ракету. Против крупных кораблей противника он повёл в атаку свои пароходы и винтовые канлодки, пароходы против пароходов, канлодки против канлодок, чтоб не было неразберихи с целями, так же вступили в бой с ним береговые батареи. А против десанта сигналами он направил гребные канлодки.

Британский отряд от такого расклада дел и сил около десяти минут был в состоянии растерянности, и только потом начал не очень слаженный между собой артиллерийский бой с русскими кораблями и берегом. Баркасы и канлодки продолжали идти к берегу, они открыли огонь по русским гребным судам. Но, командира отряда весельных канлодок этим было не остановить.

Канонерские парусно-гребные лодки конструкции адмирала Шанца, были почти идеальными судам для боя в таких условиях. Легкие, манёвренные, вполне быстрые и вооружённые.

Когда английские офицеры на баркасах поняли, что русские идут на сближение не обращая внимание на их число и наличие паровых канлодок, и думали, что им делать, идти дальше к берегу или возвращаться к своим кораблям, было уже поздно. Восемь русских гребных канлодок уже неслись к ним навстречу, именно неслись для такого класса кораблей, их скорость оценивали наверно узлов в семь.

Русские канлодки не стали вступать в дуэль с английскими, они поступили более коварно ... начали бить по баркасам, по мере сближения открыли даже ружейный огонь. Оценив своё положение баркасы огрызаясь пушечным и ружейным огнём начали разворачиваться, чтоб уйти под прикрытие своих канлодок. Получилось не очень слаженно, они скучились, встали бортами к русским, которые было это на руку, тем более, что они продолжали сближаться. Баркасы начали получать попадания.

Двадцати четырёхфунтовое ядро попадая даже в большой баркас, разбивает его, на куски, в щепу, людей, сидящих в нём, просто разрывает на куски. Из десяти баркасов четыре уже были уничтожены, плавали их обломки, убитые, раненые и уцелевшие моряки. Одна из британских канлодок видя избиение своих баркасов, решительно пошла на сближение с русскими, отвлекая их на себя и прикрывая собой попавших в беду своих моряков. Несомненно, русские оценили самоотверженные действия противника, но, и всё на этом. Вскоре раздались крики удивления и гнева на английском корабле, с неё усилилась ругань в сторону русских, а также пушечный и ружейный огонь, в ответ с русских судов, уже было слышно: 'И раз, и раз !!! Навались ребята !!!', и вслед за этим с них последовали ружейные залпы, взрывы гранат, глухие удары и скрежет корпусов, хруст ломающихся весел и русские, оглашая воды и берега 'ура' и прочими выражениями, с двух канлодок пошли на абордаж англичанина. Немногим более чем через четверть часа, раненые и уцелевшие моряки канлодки сдались улыбающимся и довольным собой и боем русским.

Когда командующий эскадрой Роял Нави на Балтике вице-адмирал сэр Ричард Сондерс Дандас, выслушал доклад об итогах боя у Тронгзунда, то с него в миг слетел лоск адмирала флота её величества и он высказался в адрес русских, этой войны, людей в Лондоне, которые её начали, так как это умеет делать морской офицер всю жизнь служивший в Роял Нави. Досталось от него командиру и офицерам отряда, в эпитетах и выражения адмирал даже не собирался стесняться. Более тысячи моряков убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пленными, повреждённые корабли и взятый на абордаж корабль королевского флота!!! Да, это по потерям сопоставимо с Трафальгарским сражением! Только его Роял Нави выиграл!!! А здесь проиграл!!! И адмирал Дандас не удержался и ещё раз доказал, что он на британском флоте служит много лет. Хотя было уже менее шедеврально, чем в первый раз.

В газетах адмирала Дандаса даже сравнили с Дэвидом Пауэллом ... Прайсом. На биржах фунт и бумаги качнулись и пошли вниз, лондонский Сити молчаливо выражал своё неудовольствие таким ходом войны теперь и на Балтике. Первой Лорд Адмиралтейства Чарльз Вуд, написал Дандасу просто: 'Сэр, мы ждём от вас после всего произошедшего двух вещей. Либо победа, либо отставка'. Французские газеты не особо скрывая злорадствовали над поражением великого и могучего Роял Нави ... от русских галер.

Командующий эскадрой Роял Нави на Балтике вице-адмирал сэр Ричард Сондерс Дандас, встряхнул головой отогнав неприятные воспоминания, повернулся на каблуках, решительно прошёл через весь адмиральский салон, подошёл к столу и уверенно подписал приказ о начале операции против Свеаборга.

Основанием для плана атаки на Свеаборг помимо неудач у Кронштадта и Выборга послужил и меморандум кэптена Бартоломью Джеймса Салливана, главного инспектора Балтики (chief surveyor in the Baltic), который умудрился в своей записке предложить три разных плана:

-близкую блокаду Российского побережья;

-разрушение Свеаборга и Кронштадта;

-последовательность мелких набеговых операций на русские берега, дабы 'заставить всё население России почувствовать зло войны в максимально возможной степени'.

Поскольку наиболее детально Салливан в своём докладе рассмотрел именно бомбардировку Свеаборга, то окончательно выбран был этот город.

"Там решиться не только моя судьба, а может и всей этой войны',— вдруг подумал Дандас. После этого вызвал к себе дежурного адмирала по эскадре и отдал распоряжение о сборе завтра в восемь утра командиров кораблей эскадры согласно списку, и о приглашении французов к себе на 'Duke of Wellington'. Назначенное совещание началось почти во время, французский адмирал Шарль Пено с командирами своего отряда немного "задержался" и закончилось после одиннадцати утра и уже в четыре часа пополудни корабли союзного флота начали приходить в движение и покидать место стоянки.

После более чем месячной авральной подготовки союзный флот в десятки вымпелов как казалось даже как бы придавливая собой море громадами линейных кораблей взял курс на Свеаборг. На старые крепости вроде Фридрихсгама и Роченсальма было решено не тратить ни времени, ни сил. Свеаборг!!! Вот теперь главная цель кампании 1855 года на Балтике. Разгромить флотом крепость, батареи, город. Всё, что там будет. Высадить десант и уничтожить, что останется после обстрелов. И путь к Гельсингфорсу открыт. После этого можно говорить о отпадении Финляндии от России, и изменении настроя Швеции к своему участию в войне. Британия и Роял Нави не привыкли прощать поражения. И как олицетворение их силы, грозный 'Duke of Wellington' под флагом вице-адмирала Ричарда Дандаса, вёл флот к Свеаборгу, где их ждала победа.

Перед отъездом из Крыма помимо встречи с перспективным Лопесом— младшим были ещё две весьма значимые, и я надеялся, что он пойдут России и мне на пользу сейчас и потом.

Когда, я узнал, что этот человек находиться здесь в Севастополе, да, ещё и часто бывает на Южной стороне. Я, очень, очень сильно удивился. Очень сильно. Речь то шла о Гинцбурге, Е́взеле Гаврии́ловиче Ги́нцбурге, уже на этот момент времени, точно миллионере и о будущем крупном банкире и акуле капитализма в целом. И со дна бездны вопросов, поднялся этот, который в России так и не решили. Еврейский вопрос. Мой носитель Александр Второй начал его решать, снял ежовые рукавицы времён Николая Первого, Александр Третий вновь затянул гайки. Насколько я знал, евреев он не любил, был прямо скажем антисемитом. И вот теперь им мне волей судеб предстояло решать еврейский вопрос.

Был ли я лично антисемитом? Нет. Доверял ли я евреем как народу и людям? Нет. Точнее, не всем и не во всём. Почему? Факты из истории и личного опыта давали для этого материал. Фактический. Но, здесь я император, в России живут и будут жить миллионы евреев, подданных России. И еврейский вопрос мне стороной не обойти никак. И его я хотел решить по-иному, более прагматично и рационально чем той истории и не безвозмездно. Так, мне казалось будет лучше для обеих сторон процесса.

-Господин, Гинцбург, вы, весьма смелый человек, -начал я разговор, когда мой собеседник, увидев меня, весьма заметно ошалел. Но, как человек бывалый он быстро собрался, озвучил в мой адрес положенные в этом случае фразы. И стал изображать из себя одно большое внемлющее ухо.

-До недавнего времени не каждый генерал, хоть и был обязан по долгу службы бывал на Южной стороне. Скажите, вы на всё, готовы ради наживы? Пусть будет прибыли. Исключая конечно самые тяжкие грехи, -продолжил и спросил я.

-Дело не только в получении прибыли, Ваше Императорское величество. Ещё есть понятие успеха, которых, да, конечно выражается и в размерах прибыли. И часть прибыли идёт на благие дела в пользу людей, — ответил мне Гинцбург. А я решил поддать жёскача:

-Но, ведь вы и так уже весьма богаты. Два миллиона уже есть? Три? А, впрочем, я распоряжусь и жандармы узнают ... всё. Сколько, когда, как, с кем?, — сказав это, я сделал запись к себе в блокнот. Гинцбург видел это, и было заметно, что несмотря на выдержку мой собеседник заволновался.

-Это вы с Бенардаки, Кокоревым, Уткиным соревнуетесь в размерах успеха. Или со Штиглицом ?,— спросил я. Он хотел было мне ответить, на я рукой остановил его.

— Мне про вас сообщили и хорошее ... и плохое, — при этом я похлопал рукой по папке, лежащей на столе.

-Кормите, поите солдат за свой счёт, обмундированием снабжаете, это хорошо и правильно. Высочайшую благодарность имеете. Спирт поставляете для медицины. А 100% спирт, который вам разрешили ввозить проще разводить на три части? А то и больше. В такое время кто сильно будет 'отжиг', да 'усышку' проверять. Тем более в Севастополе, ещё и на Южной стороне. И конкурентов здесь нет. Умно, беспроигрышно. Да, вы, большой стратег и тактик, -продолжил я сыпать перца.

-Но, сейчас не совсем об этом, господин Гинцбург, об этом после. И я руку положил на блокнот и постучал по нему пальцами. Мой собеседник взглядом проследил моё движение.

— Я знаю, что ваш народ в большинстве своём, не считает Россию настоящей родиной, Отечеством. Это печально и плохо. Для всех. Ведь российские иудеи мои подданные, а если Россия для них не своя, то и царь им не царь. При этом они живут в России в ней и на ней зарабатывают. И очень немало, как вы, например. Она же обеспечивает им внешнюю и относительную внутреннюю безопасность. Да, есть черта, есть законы не в пользу евреев. Но, они, живя и работая, обеспечивая себе на жизнь и даже более чем в России, не доверяют ей, считают злой мачехой, и в ответ на это получая ответное мнение и даже действия от других её народов и решения властей. Но, это не только в России. В Пруссии, Австрии, Франции, Европе, не говоря о турках тоже есть ограничения для иудеев', -говорил я, и у моего собеседника с каждым моим словом взгляд становился всё внимательней.

— России, мне, нужны свои евреи, которые считали бы Россию своей родиной, Отечеством, чтоб ваши единоверцы и мои подданные, стали таковыми по-настоящему, то есть в жизни, в делах, а не на словах, — на это в глазах Гинцбурга виделся парадокс, верноподданнический взгляд и одновременно сомнение в возможности того, о чём я ему говорю.

-Мне, России необходимы, такие подданные иудеи, которые искреннее, честно ей бы служили, наравне с другими. Не жалели сил, денег и даже жизни. Как это сейчас делают многие, в том, числе и я сам. Я сам здесь, мои сыновья и братья. Как видите я не жалею себя, своих родных, и даже ... генералов. Никого, ради достижения цели, результата. В данное время — это успешное завершение войны., -твёрдо говорил я, смотря прямо на Гинцбурга, уверен мой намёк им был понят. Тем более, что с марта шла проверка подлинности разрешений для проживания за чертой оседлости. Уличённые в нарушении получали большие штрафы. Теряли деньги, недвижимость и имущество заработанные и приобретенное за это время и выселялись обратно. Кто не мог уплатить штраф сразу, того ждал срок и опять-таки штраф поменьше. Кроме того, запрет на получения разрешения проживания за чертой на двадцать пять лет тем, кто попался и членам их семьи. Тот кто из евреев помогал органам в выявлении нарушений и нарушителей получал снисхождение. Совершеннолетние дети могли остаться при условии принятия православия. Гинцбург не мог не знать об этом. Да, это было давление, но, мне нужно было как можно быстрее начать решать еврейский вопрос в положительную сторону для меня и для другой стороны тоже. И опять же деньги.

Так же полиция, жандармы проводила рейды против воровских кагалов, контрабандистов, от Балтики до Одессы, и тут под удар попадали не только еврейские ОПГ, а, все 'воровские артели', шайки и прочий криминал. Профессиональные попрошайки и босяки тоже шли под жернова. Военное положение отличный повод, объявить криминал независимо от национальности и вероисповедания внутренним врагом, врагом империи. Что, впрочем, так и есть. В стране будет больше порядка и спокойствия, доверия к власти, казан получит деньги, а стройки империализма рабочие руки.

— А, ведь, вы, можете стать кем-то вроде Моисея ... для евреев России. Войти в историю не как самый богатый еврей России или тем, кто из миллионщика стал каторжанином. А тем, кто начал менять судьбу евреев ... и может даже не только в России. И добиться успеха не только в виде денег, но, как вы, сами сказали, благих дел, -сказал я. И густые брови Гинцбурга невольно поднялись высоко вверх.

-Да, пророком Моисеем. Спасти, вывести свой народ из плена ...нет не из русского плена, а, плена заблуждений, от том, что они живут в России как в плену. Хотя это далеко не так на самом деле. Особенно если сравнить с пленом египетским и вавилонским для евреев. Или с их жизнью в Европе несколько веков назад. Если вас услышат ваши соплеменники, а через вас меня и примут условия, то положение дел для евреев в России начнёт улучшаться, постепенно, но, верно. И, запомните, господин Гинцбург, торг... неуместен, -голосом и взглядом я обозначил это положение.

-Либо вы принимаете условия, либо нет. Да или нет! Судьба иудеев России находиться в их собственных руках, она будет от них самих же зависеть. От принятого ими решения в ответ на предложение. Вы и те, с кем вы будете говорить об этом, должны ЭТО понять. И не делать сразу и потом виноватыми всех, кроме вас самих.,— подводил я к концу по сути не беседу, а, монолог с постановкой задачи.

-Вы, готовы, господин, Гинцбург к этому? Мне нужен ответ сейчас, да или нет?, — давил я.

— Вам, полчаса на раздумья. Вас проводят в отдельную комнату и вызовут вновь для ответа ко мне.

После этого его проводили в эту самую комнату. Если не он, найдём другого, проблем в России с умными евреями, которые не отказываются от предложений сделанных им императором России не было.

Е́взель Гаврии́лович Ги́нцбург был конечно умным человеком и в обозначенное время сказал мне 'да'. А потом у этой матёрой акуле-капитализма аж сбилось дыхание, когда он услышал от меня условия .

-Вы, ещё можете оказаться. Как говориться, 'свято место, пусто не бывает'., -сказал я ему, глядя на его растерянное лицо. Тут я погрузился в бумаги, а, он остался стоять. Через несколько минут я поднял на него взгляд.

— Я готов, Ваше императорское величество, — уже спокойно и твёрдо ответил он.

-Отлично. Ответ, я, жду как можно скорее. Не тяните. Отправляйтесь в путь немедленно и займитесь этим делом. Всех денег не заработаешь, — был ему мой ответ. И посланник убыл к своему народу, чтоб сообщить для него благую весть о том, что скоро могут наступить новые, лучшее времена в жизни евреев России. Или наоборот, могут и не наступить.

Потом я узнал, что Гинцбург после встречи на свои деньги открыл в Симферополе госпиталь на триста мест, снабжал его всем необходимым. И внёс в общероссийский фонд ... полмиллиона рублей серебром. Да-да!!! Полмиллиона. Надо понимать это десять процентов от всего, что есть у него, наверное. Это вызвало конечно большой резонанс. Ну, не хочет человек на каторгу, а может и на эшафот с конфискатом. Может всех откупщиков пропустить через воспитательную беседу? Их чуть за две сотни человек. Алекса́ндр Макси́мович Княже́вич, тогда, очень сильно меня полюбит. Ха-ха ! На откупщиков уже пошла охота. Им тоже будет дан сигнал и возможность в ответ принять правильное решение.

-Об этом всё!!! Больше не говорим. А на передовую, ты, попадёшь и не раз. Захочешь пострелять, постреляешь. Но, в бой не пойдёшь. Хоть и подполковник. Ты штатский человек. А твоё перо, талант России и мне нужнее, чем твоя героическая гибель, — так шёл у меня разговор с Алексеем Константиновичем Толстым. Другом детства Александра Второго. Который сидел напротив меня с недовольным лицом. Он, узнав, что Александр в Крыму оставил свои дела в ополчении и приехал сюда.

— Другое, занятие у тебя будет на войне. Не менее важно, чем в бой ходить. Ты, поэт, и хороший поэт, писатель. Вот, напиши рассказы, очерки, поэму про русского человека, русского солдата на войне. Расскажи о нём, покажи его со всех сторон.,— начал я его подводить к главной теме разговора.

— Ты, Алексей Константинович, когда пообщаешься с солдатами поближе увидишь сам, что, это за люди. Сколько в них всего, силы сколько. Россию увидишь в них.

— Я, даже тебе главного героя придумал. Василий Тёркин. Хороший солдат, человек, балагур и весельчак в меру и в тоже время скромный, лишнего себе не попросит, но, и своего не упустит. Далеко не трус, когда надо выйдет охотником в числе первых и в тоже не лубочный герой одним махом, — говорил я, а Толстой смотрел на меня.

-'Бой идёт святой и правый. Смертный бой не ради славы. Ради родины своей'. Такие мне строки пришли. Используй их пожалуйста, — попросил я, взяв их у великого Твардовского немного изменив.

-Поэму о войне, простом солдате? А ведь до этого никто не писал подобное, — задумчиво сказал Толстой.

-Почему ? Писали, -сказал я.

-Кто !?

-Гомер. Илиаду, — был мой ответ. И я сам начал смеяться первым своей шутке.

-Да, Лермонтов 'Бородино' нам дал, а, ты, поэму напиши. Настоящий поэт он про простую жизнь и людей должен уметь. Пушкин Онегина, ты, Василия Тёркина,— раззадоривал я Толстого. Гомер, Пушкин, Лермонтов, Твардовский достойный ряд, чтоб встать рядом. И было видно, что он, поэт Толстой, начинает загораться моей идеей. Так, то лучше. А то собрался он, церемониймейстер двора, что по табелю о рангах равно подполковнику в бой идти. А Князя Серебрянного, "Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Тёмно-голубые?" Кто будет писать? Пушкин что-ли !? А на меня смотрел автор надеюсь этих будущих строк. Изучал. Александра он то хорошо знал, с детства, на себе даже катал по Зимнему дворцу во время игр.

-Да, Алексей Константинович, другим я стал. Не совсем я тот Александр, которого ты знал, -пошёл я в атаку, чтоб лишнего не надумал обо мне Толстой.

-Ты, сам здесь станешь другим. Более настоящим, что ли. Ты ещё в состоянии живёшь ДО войны, а я уже на войне. Ты поймешь о чём я. Повоюешь, пообщаемся с севастопольцами. Сам поймёшь, объяснять не буду. Поймёшь, обдумаешь, напишешь. Ты сможешь, я знаю, — говорил я молчавшему поэту и человеку, который Россию любил больше себя.

-Ты, главное пиши об этой войне правду. Про страх, кровь, грязь, без тебя напишут, расскажут. А, ты, расскажи ради чего это война, за, что Россия воюет. Так, чтоб она сама, Россия, это поняла и запомнила, -говорил я глядя на Алексея Толстого.

-А, теперь давай-ка вот, что, сделаем, — сказал я и начал снимать с себя мундир, под удивлённым взглядом своего собеседники. Снял, засучил рукава рубашки, и поставил правую руку на стол.

-Силушкой померяемся. А то ты меня раньше борол, но, я здесь не на печке лежал. Давай, давай.

Толстой тоже снял мундир и с загоравшимися огоньками в глазах закатывал рукава. Занял свою позицию напротив и мы взялись хватом руками. Рука у поэта была размерами весьма непоэтической.

-Насчёт, три. Я считаю, -сказал я. И на 'три' попробовал рывком и телом одолеть Толстого. Хрен наны. Рука у него ушла вниз от неожиданности, но, он её удержал и несмотря на мои немалые усилия и пыхтения, завалил меня. А силушки у меня здесь уже было будь здоров. Значит верно писали, что автор 'Средь шумного бала, случайно...' обладал силой не только слога стихотворного, но, богатырской.

-Ты, Алексей Константинович, покажи свою силу, солдатам, матросам. Удиви их. Они тебя и зауважают. Через неё сойдись с ними на работах. Уж, не погнушайся. Я сам тут пушки таскал, — сказал я, когда немного отдышался.

После этого мы за ужином уже говорили о делах нынешних и будущих, войне. И в ходе разговора я приходил к мысли, что Алексей Константинович Толстой свой человек. Не свои добровольцами на войну, которую не выигрывают не ездят. После этого нашего разговора я начал питать надежду, что очередной Толстой станет ещё более полезным для России, а, от своего таланта им всё равно не уйти. Вот их таланты, я и пытался направить в более нужное русло, чем вспашка земли и зеркало русской революции.

Был ещё один Толстой, который проявил себя во времена Александра Второго и Третьего. Был он министром просвещения потом главой МВД. Фигура противоречивая при Александре -отце был реформатором, при Александре -сыне стал консерватором. Впрочем, удобный человек, кем надо в данном случае мне, тем и будет.

Занялся я в Крыму ещё одним направлением близким к литературе, эпистолярному жанру. Точнее подметными письмами. Писали их в Севастополе, Крымской армии на всех языках армии противника и во время вылазок оставляли на их позициях или отправляли с везунчиком к своим, которого не убили и не взяли в плен. А сделали почтальоном.

О чём писали солдатам противника? О войне. О том, за кого они здесь воюют. Сначала задавали им это вопрос, потом в письме предлагался правильный вариант ответа. За деньги,только не для себя, а, для дядей, которые на войне делают деньги. Сообщали чем может для них лично эта война закончиться. Смертью, от пули, штыка, осколка, ранения, болезни, увечьем или пленом и достаточно долгим. Далее поступало предложение покончить с войной для себя, перейдя к нам. Нет. Не в плен. А в состояние временного пребывания в России по причине нежелания воевать с ней. Жизнь, здоровье, кормёжка и быстрое попадание домой, быстрее чем пленные, после войны гарантировалось.

По мере появления взятых в плен, начали писать и сами пленные. Указывали своё имя, фамилию, звание, часть, чтоб те, кто будет читать листовки могли понять, что это пишут их бывшие сослуживцы. Письма от таких авторов старались доставить в те части где они служили. Писали они, что живы, здоровы, не в Сибири, что, их кормят, не обижают, о том, как много у русских войск и вооружений и зазывали к себе. То есть переходить к русским. Больше всех перешедших к нам бойцов информационного фронта было конечно среди турков. За это давали послабления режима, лучше кормили, освобождали от работ. Они писали своим остаткам войск в Крыму и их письма уходили в Карс, в Дунайскую армию.

Письма европейцев должны были попасть в европейские газеты, к родным пленных. Пусть в Европе складывается твердое убеждение, что эту войну им не выиграть. Желающих среди пленных европейцев было меньше, чем у турков, но, были, и постепенно их число росло. Среди пленных запускали слухи, что после войны им быть в плену пока их страны и они сами своим трудом не возместят убытки, нанесённые войной России. Срабатывало. Больше всех было сардинцев из тех, кто стал работать на нашей стороне.

С ирландцами, шотландцами, валлийцами, как я и хотел вели отдельную работу, просветительскую. Повышали им уровень знаний по истории взаимоотношений между их народами и англичанами. Такие занятия как мне сообщали вызывали немалый интерес у солдат НЕ англичан британской армии.И не только потому-что это было вместо работ. На момент моего отъезда уже пошли драки между англичанами и не англичанами, в том числе и среди офицеров. Пленным европейцам здесь устроили Евросоюз. Европеев не делили по странам, содержали вместе, сплошной шенген. И мечта турков сбылась ... их включили наконец-то в него. Заодно и египтян. Так, что среди французов, англичан, ирландцев, шотландцев, тоже находились желающие послужить России. Некоторые из них даже вызывались охранять англичан. Турок в этом деле было опять больше всего. Что ж Россия, это страна возможностей. И не англичане получили возможность охранять англичан. Мусульмане не мусульман и наоборот. Европа уже начала узнавать об этом. Пусть потом Энгельс напишет, что в России нет демократии и свободы. Завались.

Понятно, что следующим этапом шла вербовка среди пленных. Особый упор я распорядился делать на ирландцев, шотландцев, турков и египтян. И конечно не только рядовых, сержантов и офицеров, да побольше. Офицеров, которых с нашей стороны не заставляли работать, как я и планировал содержали за свой счёт солдаты. О чём им было сказано сразу. Это добавляло ещё больше экспрессии в палитру взаимоотношений среди в пленных.

Севастополь и Крым я оставлял вполне спокойным за их будущее в этой войне. Мои усилия вкупе с Барятинским, Нахимовым, Пироговым, Тотлебеном, генералами и офицерами армии, гарнизонов и конечно солдат и матросов давали мне уверенность в том, что Севастополь армии союзников не взять. Керчь, Кинбурн даже если туда придут броненосцы тоже им не пройти. Их будут таранить, но, не дадут пройти.

Эти месяцы изменили не только ход войны, они сделали людей другими. Пусть это и громко прозвучит, они ощутили себя непобедимыми. Они терпели поражения, оборонялись, и, их не одолели. Теперь они сами побеждают. Наверно, это можно сравнить с эффектом от победы под Москвой в 1941 -м, и ещё больше со Сталинградом. Когда пришло осознание, что, и, мы, можем побеждать. И оба Толстых, Краевский, Катков, Некрасов и другие как раз это должны увидеть, написать об этом, чтоб это осознала уже и Россия. А, когда она это сделает, её уже точно не победить. Кто-то сказал: 'Россия, русские побеждают, тогда, когда, считают, что они правы'. И война 1812 года это чётко показала. Кто умный это уже наверно понимает, кто, нет, ему дай Бог постараются это объяснить. Я надеюсь, что княгиня Ливен, Тютчев, Горчаков найдут таких людей, которые растолкуют это другим в столицах противников. А моя задача добавить ещё масла в огонь, то есть врезать по союзникам ещё и ещё. Теперь на Балтике.

29 июня подвели на большом совещании итоги последних сражений, и вели разговор о том, как будет дальше воевать Севастополь, Крымская армия, Керчь, Очаков, Кинбурн. И после этого я объехал часть войск и утром 30 июня по-тихому помчался из Крыма на берега другого моря.

ГЛАВА 10

Россия.

Москва — Петербург

Двигаясь по стране из Крыма в Москву, Питер, я отмечал для себя, что за эти два с небольшого месяца моего отсутствия на Большой земле дела на ней пошли в гору. Пошли и уже побыстрее чего было ранее. По крайней мере я это видел сам по тем местам где я ехал. А маршрут я намерено выбрал не тот, которым ехал в Крым. Видел выправленные во многих местах дороги, отремонтированные мосты, депо, станций для ремонта повозок, карет, смены лошадей стало больше. Для идущих и едущих в Крым и в южном направлении солдат, ополченцев, мобилизованных штатских, увеличилось число мест для ночёвок, отдыха, как в городах, сёлах, так и просто на дорогах. По Днепру шёл поток грузов для Крыма. Недалеко от Каховки рос речной порт, от него в Крым шли дороги и конная жд. Заводы, заводики, мастерские, кустари губернских, уездных городов, просто городов и прочих НП работали всё больше и больше на войну.

Из Екатеринославля двинули в Полтаву, там по отработанной схеме губернатор так же сделал доклад, про вёрсты дорог, мосты, количество повозок, телег, карет, лошадей, пудов провианта, фуража, о собранных налогах и пожертвований, добровольцах по разным направлениям, что и как сделано в губернии по моим указам и решениям ГКО. Сколько задержали, арестовали, осудили, наказали, и как, за действие или бездействие, не выполнение воли императора. Реализация операции 'Нож в спину' продолжала набирать обороты. Такой момент чистки имперского Олимпа, дворянства, госаппарата, армии, общества мне упускать было нельзя.

Губернаторы Херсонской и Екатеринославской губернии получили распоряжение, найти геологов и отправить в Кривой Рог, район Никополя и будущий Донбасс искать там то, что и должны были найти. Чего тянуть время с этим. Его, кстати теперь можно было экономить, телеграф ударными темпами уже приближался к Джанкою, а это уже Крым.

После Полтавы я не поехал в Харьков, хотя об этом туда я не сообщал, рванул в Киев. Там меня ждал его арсенал и Константинов, который там на его базе, Киева и окрестностях развернул производство пусковых установок и ракет уже нового образца. В арсенале уже работало несколько паровых машин и более пятисот рабочих. Да, и сам Киев из-за войны становился всё более промышленным городом. Чугунно-литейный цех Киевская кузня стал заводом, на нём уже освоили сборку паровых машин, а инженеры и рабочие с Николаева, мобилизовав в Киеве и округе всех, кто имел отношение с строительства байдаков и барж, плотников и столяров, и в Александровской гавани Днепра строили пароходы и баржи, и тем самым создавали будущий Киевский судостроительно-судоремонтный завод. Четыре первых парохода-буксира с баржами за несколько дней до моего приезда уже ввели в строй и они стояли на погрузке на Подоле, у пристаней Набережно-Крещатицкой улице. На днепровских порогах работы по завершению Нового хода были форсированы, одновременно Старый, Казацкий ход улучшали. Это не только для войны пригодиться, но, и после неё. Как и пароходы с баржами. Пароходы, которые уже были на Днепре, в Николаеве в поте лица передвигали грузы в сторону Каховки, впрочем, как и бурлаки и течение самой реки. Первоочередные грузы, спущенные ими вниз, подхватывали пароходы, идущие вверх и ускоряли их доставку в Каховку, Николаев, Очаков, Кинбурн.

-Благодарю вас лично, и тех, кто работал с вами в команде, Константин Иванович, за большую и важную работу. Передайте тем кого сегодня не было на полигоне от моего имени слова благодарности, — сказал после показательных стрельб из новинок, которые за это время создало КБ во главе с Константиновым.И сделал себе пометку в блокнот: 'Константинов и К. Наградить'.

Они сделал передвижное РСЗО калибром в четыре дюйма, повозки с установками, которые напоминали мне Град и немецкую с длинным названием, где направляющие шли по окружности. В принципе, было сделано то, что я нарисовал. Они имели вертикальный и горизонтальный угол наводки, повозки были рессорными и имели съёмные опоры. Направляющими были трубы, где ракета раскручивалась, сопла стали делать из керамики, складных стабилизаторов ещё не было. Зато был электроподжиг и можно было бить ракетами по одной или залпом друг за другом. С установкой в комплекте шли повозки для расчётов и боекомплектом.

Для тяжёлых ракет сделали легкий вьючный станок с одной трубой, получилась пехотная ракетная установка — ПРУ, в таком же варианте была создана калибром в два дюйма. Первая для батальонов, вторая для рот. Будучи специалистом широко профиля, Константинов сделал и улучшил прицелы для своих ракет и артиллерии, упор был сделан по моему распоряжению для стрельбы с полузакрытых и закрытых позиций. Так же он предложил свой вариант стрельбы по квадратам и улитке. Вот это всё он и показывал мне на полигоне, вели огонь ракетам, из пушек и мортир. Причём ядра и бомбы шли уже с юбочками, по принципу компрессионной пули. А ракеты он обдувал кстати в прототипе аэротрубы. И благодаря этому ракеты, ядра, бомбы, картечь били теперь дальше и точнее на радость пушкарям и ракетчикам и на горе врагам.

-Испытания с новым порохом в ракетах и бомбах, вы, тоже провели? — спросил я, Константинова, когда мы отошли от группы офицеров.

-Да, Ваше императорское величество.

-Как он себя ведёт?

— В ракетах, Ваше императорское величество, без проблем. А в мортирах и пушках были разрывы. Но, последние стрельбы уже прошли без них, — ответил мне мой двоюродный брат.

-Значит в Шостке научились успокаивать пироксилин и наверно динамит. Это просто отлично!, — и на радостях хлопнул Константинова по плечу. Он в ответ молча улыбнулся. И хотел мне, что-то сказать. Я даже знал, о чём пойдёт речь. Поэтому опередил его с этим, сказав:

— Да, Константин Иванович, я помню своё обещание. Вы поедите в Крым и испытаете свои новинки в деле. Вы накопили уже достаточно боезапаса из новых ракет?

-На днях должны прибыть обозы с корпусами ракет из Людинова и Брянска. Здесь их снарядим и еще неделя работы здесь. И, запас новых ракет будет создан, установки разных типов готовы, расчёты подготовлены, производство ракет налажено в Киеве, Брянске, Людиново, Ваше императорское величество, — дал расклад дел мне Константинов.

-Не сомневался в вас! — глядя на него сказал я.

-Севастополь вас ждёт. В нём вы найдёте массу единомышленников и помощников. А противник уверен оценит ваши новинки по достоинству.

Шостка, вот куда я направился после Киева, на пороховой завод. Где Зинин, Менделеев, Бородин, настоящее и будущее русской и мировой химии занимались увеличение производства пороха, созданием новых ВВ — пироксилина и динамита. И налаживанием выпуска этих взрывных парней хотя бы пудами для начала.

'Фильм снят на киноплёнке 'Свема', произведённой Шосткинским химкомбинатом'. Моё поколение и постарше наверняка помнят эту запись, когда на экраны выходило 'Конец фильма'. Так вот этот комбинат сейчас был одним из трёх пороховых заводов Российской империи. Достраивался четвёртый и он уже начал давать свою продукцию.

Доклад генерал-майора, начальника порохового завода Акима Евдокимовича Носова удовлетворял. Не зря его перевели сюда с Казанского порохового завода. Теперь и здесь он разгонял производство пороха и капсюлей весьма успешно. И помогали ему в этом механизация труда, паровые машины, рост количества рабочих, работа в две смены и центурион химиков, которые были мобилизованные решением ГКО. Манипулировал ими в звании центуриона, в должности начальник опытного производства, Николай Николаевич Зинин, в первых помощниках у него ходили, Бородин и уже начавший выделятся среди других как ему и положено было судьбой, Провидением, Дмитрий Иванович Менделеев.

Химики и технологи решали задачу по увеличению производства пороха, при этом сохраняя его качество. Решили. И вот каким путём. Делать универсальный порох для стрелкового оружия. А не отдельно мушкетный, штуцерный, ружейный. Это и рост интенсивности труда давало подъём производства и снижение цены. До этого пуд пороха стоил 6 руб. 73 ¾ копеек, теперь на 63 12 копейки меньше и обещали ещё снизить цену. Если брать, что завод должен был выдавать до 150-ти тысяч пудов пороха в год. То экономия уже шла и будет дальше немалая. Хотя Зинин честно сказал, что мысли про универсальный порох возникли и у его коллег в Охте и Казани. Переписку как я и требовал изначально химики между собой поддерживали. Горы пороха очень радовали глаз конечно. Его грузили на уже сделанную конку и по ней довозили до Десны, 18 -ть вёрст, село Пироговка, где грузили на пароходы, баржи, байдаки и как можно быстрее отправляли в Киев или сразу вниз по Днепру до Каховки. Оттуда он уже уходил в Севастополь, Крымскую армию.

А вот с чудо-оружием, пироксилином и динамитом ладилось и не ладилось. В созданной при заводе химлаборатории разобрались, как и чего получать, в отдельном цеху запустили производство. Пироксилин пошёл, его уже могли делать пудами, а, вот динамит брыкался. То смирный был, то, шалил. Так, что химики одновременно продолжали химичить, отлаживать технологию и запускали технологическую цепочку. Секретность и технику безопасности, кроме самим химиков блюли военные, жандармы и служащие завода. Всем объяснили, если что, минимум получат от десяти лет каторги, максимум эшафот. Но, и за успехи, рука дающего была щедра.

По нитроВВ положение получалось такое, пироксилином можно было вполне уверенно снаряжать ракеты, бомбы для мортир уже можно. Так же противопехотки и фугасы, морские мины. А вот его дружбаном, динамитом значит, пока только морские мины. К ним меньше всего прилагается резких усилий. А он их не любит. Что ж пусть пока так. Всё равно уже будет чем врезать сильнее обычного по союзникам под Севастополем и Балаклаве. Пару кило пироксилина в бомбе 3-х пудовки, это вам не чёрных порох. Ещё и с доставкой на четыре километра. Тяжелые ракеты вообще имели вес ВВ четыре килограмма! Первые пуды нового ВВ в рессорных каретах, с полным сбережением уже мчались днём и ночью в Севастополь со специалистами и инструкциями, чтоб начать снаряжать им бомбы и ракеты. Эх, жаль не увижу их действия! Хотя стоп! Свеаборг! Как рассказал Зинин, Фадеев, Петрушевский в Питере и Охте, шли по нитроВВ ноздря в ноздрю с ними, Бутлеров в Казани отставал по этой теме. Они его подтягивали. Это понятно Зинин, Фадеев, Петрушевский ещё до войны, и во время неё занимались этой темой. Так, что стану я свидетелем применения новой ВВ по супостату. Надеюсь эффект бабочки, даст немалый эффект.

Во время встречи я разглядывал Менделеева и Бородина, а, они меня. Я и как великого учёного и музыканта, они, меня как императора. Дмитрий Иванович, молодой, без своей растительности на лице, с обожжёнными кислотой руками, в мятом сюртуке и наспех причёсанный. С внешним видом у него всегда были нелады. Но, его лоб уже намекал на будущего гения. Потом наверно, подскажу ему немного с таблицей. И аналог нобелёвки он получит. А то в той истории Менделееву не дали премию за периодическую таблицу !!! Это не ученый комитет и академия, а, сборище гнусных пидоров! Ничего, в этой истории не будет Нобелевской премии, Петербургская, Московская, Императорская, Русская, Романовская, Мальцевская, Путиловская, Обуховская, подберём название, в эксперты назовём лучших учёных, денег не пожалеем. И признают буржуи её, никуда не денутся.

-Александр Порфирьевич,— обратился я к Бородину, когда деловую часть встречи окончили и перешли к делам более житейским ... к обеду.

— Что в итоге вы всё-таки выберите, музыку или химию ?,— спросил я, видя как на лицах химиков появляется удивление.

-Если всё-таки музыку и из-за этого Россия потеряет хорошего учёного и преподавателя. То будьте добры стать значимым композитором для неё, -говорил я улыбаясь.

-Николай Николаевичу, вы, важны как учёный, коллега. Но, может быть вы вместо романсов, напишите оперу на все времена.

— И возможно у вас получиться совмещать науку и музыку. И тогда вы сделаете два больших дела. Химией и музыкой будет делать жизнь людей лучше и красивей. От пробирок к партитуре и обратно. Нелегко вам будет Александр Порфирьевич. Уверен, что у вас получиться, -улыбаясь продолжал я.

-Но, сейчас господа, война на первом месте, -заговорил уже серьёзным тоном.

-Армии нужен порох и новая взрывчатка. Как можно больше и быстрее. И после войны тоже. Поэтому уже в следующем году надо увеличить количество факультетов химии в университетах. И создать ряд научно-исследовательских лабораторий, институтов по разным направлениям. Россия должна стать великой химической державой, господа. О растущей роли химии в жизни людей говорил ещё Ломоносов, не мне вам это объяснять, -давал я установки им и себе и химики весьма оживились при упоминании факультетов и институтов.

-Поэтому, Дмитрий Иванович, — обратился я будущему великому учёному и патриоту России, который сидел как отрешённо от нас. Тем самым наверно вернув его к нам из этих самых будущих лабораторий и институтов, в которых он наверно уже работал. Он, услышав свой имя встал и растерянно и с непониманием смотрел на меня.

-Вам, господин, Менделеев, думаю надо продолжить заниматься исследованиями, начать писать диссертацию, и не тратить время на службу в училищах. Быстрее включатся в большую науку, — ещё больше ускорял я ход истории.

-Николай Николаевич, вы, меня поддержите в этом? -спросил я Зинина. Он тоже встал и сказал:

-Конечно, Ваше императорское величество. Господин Менделеев несмотря на свою молодость подаёт очень большие надежды. Я, его будущее отчетливо вижу в науке. Сам же объект внимания окончательно смутился и покраснел.

Прощаясь со мной, химики пообещали ускорить работы по нитроВВ и увеличить производство. Даже если они это сделают в полтора — два раза, уже можно будет часть бомб, ракет и мин насыщать пироксилином и динамитом. И если умело использовать их, получить значимый результат.

Теперь мой путь лежал через Брянск, в малоизвестный промышленный район России, который в данное время начал играть очень весомую роль в войне. Возглавлял его, Сергей Иванович Мальцев, кавалергард, генерал-майор в отставке и ныне успешный продолжатель дела своего отца.

Сергей Иванович Мальцев, продолжатель династии и дела своего отца, как бывший военный и просто русский человек переживал за неудачный ход войны. И был готов исходя из своих немалых возможностей помочь своей стране и армии. Да, за деньги, на то он и заводчик, купец первой гильдии, но, хотел зарабатывать, а, не наживаться на войне, как это делали очень многие поставщики. Ещё в 1854 году не раз обращался в Петербург с предложениями о строительстве железной дороге в Крым, для этого он брался делать рельсы на своих заводах. Его предложение не приняли, хотя ряда заказов для своих заводов он сумел добиться. Но, они могли производить для войны намного больше, чем это делали. И вот после того как императором стал Александр Николаевич, он, к своему большому удивлению получил уже в конце февраля из рук фельдъегеря письмо из военного министерства. В нём был большой список того, чего о него хотели получить военные. Просмотрев его и сделал для себя пометки. И немедленно дал согласие на выполнение заказов. Даже тех, которые у него никогда не делали. Значит научаться, освоят и будут делать.

И вот теперь его, мальцевские заводы во всю работали на войну и продолжали набирать обороты. Они делали паровые машины разной мощности, в Киевском и Брянском арсеналах, Шостке, Николаеве, пыхтя и дымя уже работала продукция Людиновского завода. Лафеты для различных орудий, железо, сталь, полосы из железа для конок, кирасы, строительную -дорожную технику: скрепера, грейдера, катки, шанцевый инструмент, разнообразный строительный инструмент, гвозди, скобы, проволоку, ядра, лили корпуса для бомб, ручных гранат и мин из чугуна и стекла, детонаторы для них, ружейные замки под капсюль, стеклянную тару, оборудование и станки для арсеналов и порохового завода и его химической лаборатории, изделия из стекла для неё же. В Дятьково начали заниматься стеклом для оптики и приборов. В госпитали Крыма и в войска шёл и его сахар. Получил он заказ и на разработку паровозов и будущей строительной техники на базе паромобилей. Помимо заказов, по собственной инициативе Сергей Иванович Мальцев начал производство винтовочных стволов, пуль и даже револьверов. С февраля количество рабочих на его предприятиях постоянно росло. Производства расширялись. Мальцевские заводы под влиянием войны и воли императора превращались в промышленный округ. Именно так сказал император.

Служа в кавалергардах, он не раз видел императора Николая, его семью, в том числе и Александра, ставшего сейчас императором. И вот теперь встреча лицом к лицу. Этот Александр был другим. Загорелый, коротко стриженный, крепкий телом, со спокойным, даже наверно, холодноватым взглядом. Как у его отца. Но, без надменности. И эта встреча помогла, ему, Сергею Ивановичу Мальцеву, понять, что они с императором, так сказать сойдутся, поскольку мыслят одинаково.

Император начал осмотр Дятьковского завода чуть ли не с рассветом, затем пролетев тридцать восемь вёрст до Людиновского завода, начал изучать и его, причём он ходил по цехам, говорил с мастерами, рабочими, потребовал показать условия жизни рабочих. После этого и его Мальцева доклада, о том, что и как производиться на его заводах, уже за ужином император Александр, поблагодарил его за проделанную огромную работу на пользу России и государь можно сказать раскрыл ему свои планы. И были они велики.

-Я, Сергей Иванович, намерен сделать Россию великой промышленной державой. За промышленностью, индустрией будущее. Количеством продукции промышленности теперь измеряются богатства стран, -начал император разговор, который изменил жизнь семьи Мальцевых ещё больше и вместе с ними огромного количества людей.

-Вы, тоже, как и я, сторонник промышленного развития. Нас можно назвать технократами, индустриалами. И ваши дела тому подтверждение. Но, надеюсь вы, не утопист. Хотя надо признать, касаясь 'промышленно-научной системы', взглядов на науку, промышленность и грядущие с связи с этим изменения в жизни государства и общества Сен-Симон прав. И развитие Англии это подтверждает она превратилась в 'мастерскую мира' и опираясь на свою экономическую и промышленную мощь извлекает из этого мира максимальную выгоду для себя. Вы, знаете Сергей Иванович, что сейчас англичане строят паровое морское судно длиною в сотню саженей ... из железа! Его создатель инженер Брюнель. Запомните эту фамилию. А у нас только начали речные пароходы в тысячу пудов водоизмещения.

Россия в отличии от века прошлого уже сильно отстаёт от Англии, Франции, да, даже Бельгии. И идущая война это нам ясно показала. И России придётся догонять ушедших вперёд страны, которые не были и не будут нам друзьями. А быть отсталым, это значит быть добычей для своих недругов. Нас просто сомнут и подчинят себе не в этот, так в другой раз. Поэтому вас, и вам подобных, я, призываю к себе в помощь, чтоб как можно быстрее преодолеть разрыв в промышленности и перестать быть слабыми. И вам, Сергей Иванович, повезло больше других. И не только потому, что я здесь у вас. Ваш отец и вы сами начали смотреть в будущее и сделали ставку именно на промышленность. И говорю вам точно, вы, не ошиблись. И подготовились к тому, что необходимо сделать. Сделать, Россию, державой, которая могла обеспечить себя любой промышленной продукцией. От булавок до сотен, тысяч паровозов, пароходов, сложных станков, измерительных инструментов, оптики. Россия должна научиться делать всё сама, -так говорил император. И продолжал:

— Для этого, вы, и другие промышленники получите из казны кредиты и государственные заказы ... на годы вперёд. Далее в зависимости как у вас и других пойдут дела можно думать и о субсидиях. И, вы, к этому уже готовы в значительно степени. И в этом заслуга вашего отца и ваша собственная. Так, что, Сергей Иванович, набирайте себе новых инженеров, мастеров, рабочих, учите их и их детей в школах, училищах на нужные вам специальности. Создавайте конструкторские бюро, опытные мастерские, что они создавали новую технику, оборудование, станки. Начинайте заниматься ... научной-организацией труда. Я, вам, говорю абсолютно верно, что, подготовленный, обученный рабочий, при хорошей организации труда, будет больше производить за восемь-девять часов работы, больше, чем просто рабочий на том же оборудовании за двенадцать и больше. А если он ещё будет хотеть работать сам, а, не из-под палки, то цены такому работнику не будет. И его производительность перекроет все затраты, на его обучение, безопасность труда, обеспечение приемлемого быта, жалование или заработную плату. Да, Сергей Иванович, даже крепостным рабочим, стоит платить небольшую сумму денег. И работать им из-за этого будет больше желания и смысла. И они же и будут потребителями вашей же продукции.

И после этого император сказал о том, о чём сам Мальцев уже не раз задумывался. И размышляя приходил уверенно к мысли о том, что этого не только не избежать, но, и даже необходимо. Хотя он сам был хозяином более тысячи крепостных. Государь озвучил, это так: "Для развития промышленности, а вслед за ней и торговли, нужны покупатели, миллионы и десятки миллионов таковых. Покупатели, которые могли бы потреблять массовый, недорогой товар, который будет производить индустрия. Ей же самой нужны рабочие руки, рабочие, сначала десятки тысяч, потом сотни и далее миллионы. И они тоже должны стать для неё потребителями. А без свободы, это, Сергей Иванович, невозможно. Свобода нужна, что человек, работник мог распоряжаться своим трудом и его плодами, во благо страны, семьи, себя. Из этого следует, что крепостное право в России будет отменено. 'Предупреждён, значит вооружён'. Я вас вооружил, дал вам преимущество перед другими. Используйте это с пользой. Хотя, мне, это вам, даже странно говорить. Вы сейчас в расцвете сил, набирайтесь ещё большего опыта, знаний, готовьте людей. И лет через пять, вы получите дело, которое поставит вас в один ряд с Демидовыми в истории России".

Оставив Мальцева дальше заниматься делами и выполнять поставленные задачи, я направился в Калугу. Центр губернии и по виду вполне современный для 1855 года город . Там был только день. И кортеж помчался в столицу стрелкового оружия России -Тулу. Решение я об это принял ещё в Крыму, но, умолчал. Окружение и охрана отреагировала на моё решение спокойно и деловито, 'Тула, так Тула, хоть обратно в Крым. Мы готовы'. Чем приятно удивили меня.

Путь из Крыма пролегал через города губернские в них точно буду останавливаться, лишний раз страну увидеть, себя показать не помешает и ручной режим управления никто не отменял. В уездных городах только в относительно крупных делать остановку, в остальных, просто движение через публику. Для провинции проезд императора событие просто огромное, вспоминать и обсуждать это будут и через поколение.

На моём пути в Питер там, где я планировал остановиться, были Мелитополь, Александровск, он стал Запорожьем, Екатеринослав, Полтава, Миргород, то самый, гоголевский, Лубны, Киев, Чернигов, Брянск, Калуга, Тула и Москва.

Программа действий была незамысловатая, проезд верхом по улицам города, через кричащие от восторга толпы людей. Мои подданные кричали здравницы, крестились, крестили, бросали вверх и на землю головные уборы, цветы, пели гимн, становились на колени, плакали, некоторые в порыве верноподданнических чувств рвался, выказать мне их лично. Охрана быстро, вежливо или не очень останавливала его. Я со всеми такими активистами кратко говорил, по-отечески корил за нарушения порядка и предлагал их энергию и прыть направить на службу отечеству. Что это есть лучше доказательство верности и любви к своему государю.

Если в Мелитополе и Екатеринославле несмотря на всю проведённую работу по подготовке безопасности моей персоны по-новому, моя охрана, теряла мамку и неслабо косячила. Понятно, допустимо, учатся. Провели работу над ошибками. И после Полтавы, Миргорода и особенно Киева дело пошло на лад. Там даже успели взять под контроль крыши и чердаки на улицах где я должен был проехать. Сейчас в меня никто не будет бросаться с кинжалами, кидать бомбы, стрелять. Но, это дело времени, покушения обязательно будут.

Ехал я быстро и не явно, спал я в пути днём и ночью в дормезе. Поэтому в первую очередь уездные города я видел во всех красе, со всеми плюсами и минусами. Мило, но, грустно. Губернаторов всё-таки уведомляли, что едет 'САМ !!!' И как могли они конечно готовились, наводили лоск и блеск.

Схема в городах где я останавливался была следующей, торжественная встреча, молебны увели на второй план, долго больно, время жалко. Доклад губернатора или городничего, эти вообще бывало слова от волнения не могли сказать, бледнели, краснели. Доклад губернатору это одно, а, императору другое. Я вместе с ними сравнивал их сведения с теми сведениями, которые собрали для меня скажем так спецслужбы. Осмотр предприятий, образовательных учреждений, больниц, водопроводов и канализации, которых не было даже в Киеве. После этого раздача волшебных пенделей, взысканий, наказаний, поощрений, встреча с губернским или местным обществом, краткая речь перед ним, обед или ужин и марш-марш дальше.

Теперь во всех городах где я останавливался то чего было мало добавиться, чего не было появится. Школы, училища, больницы к 1-му сентября хотя бы в виде зародыша. Коммуникации конечно позже. Губернаторам указал, что новые улицы в городах делать в три раза шире обычного, с твердым покрытием, освещать. В Киеве запускать конку по городу. Хотя я и был в 'матери городов русских' по сути проездом, две ночёвки. Но, в Софийском соборе помолился как умел, за себя грешного, за дела свои нынешнее и будущие. Красивый он!!! Могучий, завораживающий, впечатляющий, вдохновляющий. Не то, что современная украинская подделка. Походил руками стены потрогал, храм послушал. Место силы. Просил у Вседержителя помощи, ведь особо кроме него помогать мне было по крайней мере сейчас пока не кому было.

'Ту-лу-ла ту-лу-ла-ту-ту-ту-лу-ла. Ветром в голову надуло ла-ла-ла-а!' Вспомнились мне строчки песни из молодости и той жизни. Просто после весьма индустриального Брянска, на удивление планомерно застроенной, но, всё-же провинциальной Калуги я держал путь в совсем промышленную Тулу.

Там если не ошибаюсь ещё в 1632 году Андрей Виниус поставил железоделательные заводы и начал производить железо, чугун, оружие в промышленных масштабах для того времени. Тула было просто кладезем для России в семнадцатом и восемнадцатом веках, железо, лес, река Упа и Ока рядом. Но, главное Москва близко. Никита Демидов туляком был. Его путь на Урал, к известности и богатству начался из Тулы. И вокруг этого легендарного города был ... уголь! Много угля. Целый Подмосковный угольный бассейн в миллиарды тонн угля. Правда бурого. И как я ещё помнил, известняк, глина, пески, ещё, что-то для строительства подходящее. Торф. И всё это недалеко от Москвы! Есть всё, чтоб дальше развивать промышленность у себя и первопрестольной. Да, и сельское хозяйство. Но, Тула делала в основном стрелковое оружие и самовары. А это работа с металлами. Точная и тонкая работа, квалифицированная. Хотя с таким потенциалом, по полезным ископаемым и людским ресурсом могла бы и станки, паровые машины, паровозы, рельсы, инструменты и всё, что делалось из железа, чугуна и стали. Но, не случилось. Будем как говориться исправлять. Вернее, уже начали это делать.

Тульские заводы, казённые и частные, пыхтя паровыми машинами, которые сами для себя наконец-то собрали, работали на войну. Стрелковое оружие конечно было главной продукцией города оружейников.

Владельцы различных частных предприятий Тулы могли смело говорить: 'Кому война, а кому мать родна'. Братья Лялины на своих скобяных фабриках, Степан Федотович Баташов на фабрике самоваров делал прицелы для винтовок и ружей под новые пули, ружейный замки, взрыватели, пулелейки, пули нового образца, корпуса для фугасов, мин, том числе и морских, вместо самоваров. Делали различные точные приборы, механизмы, оборудование для лабораторий, измерительные инструменты и ещё много чего.

Семейство оружейников Гольтяковых выпускало револьверы, снайперские винтовки и духовые винтовки, которые уже заставили немало количество матерей во Франции, Англии и Сардинии рыдать от горя. В 1852 году Николай Иванович Гольтяков получил звание оружейного мастера 'Их Императорских Высочеств Вел. Князей Николая и Михаила Николаевичей' с правом ставить на своих изделиях императорский герб. У него в мастерской тогда работало тринадцать рабочих, теперь их было за сотню человек.

Созданная в конце 1853 года на Тульском оружейном заводе Образцовая оружейная мастерская, так же занималась выпуском высокачественного оружия. В числе задач, которые ставились при образовании Образцовой оружейной мастерской инициатором ее создания — инспектором оружейных заводов, князем С. Голицыным, перед ее персоналом, было дальнейшее развитие оружейного дела. Здесь-то и был создан первый русский 'Кольт', преподнесенный Николаю I в апреле 1854 года.

Испытания, проведенные в ноябре 1854 года показали, что по боевым качествам русский револьвер не уступает американскому прототипу, а в эксплуатации даже более практичен. В русском подражании 'Кольту', например, был предусмотрен пенал в рукоятке для запасных капсюлей, чего у 'Кольта' не было, а форма рукоятки русского револьвера и шпора на спусковой скобе способствовали более однообразному хвату, чем у оригинала и уменьшению плеча отдачи, обеспечивая при этом хорошую кучность стрельбы. После успешных испытаний уже русского Кольта Николай 1-й приказать на Тульском заводе изготовить 400 револьверов для флотского гвардейского экипажа. Я их естественно забрал у моряков и отправил в Крым. Боевое крещение они получили в сражении у Керчи.

Теперь постоянное производство револьверов разворачивали в Туле, Ижевске и Сестрорецке. Взялись делать их и несколько промышленников частников. И в результате совместных усилий всех отечественных оружейников, гарнизон Севастополя и Крымская армия начали получали револьверы партиями в десятки единиц по нескольку раз в месяц. И этот тип оружия переставал там быть чем-то полубожественным, хотя и оставался предметом вожделения многих офицеров.

И через свои револьверы придём к классическому патрону и такому же револьверу, так, что Кольт, Лефоше и прочие Смит-Вессоны ещё покусают локти. России и тех кому она будет продавать своё оружие им не видать. И думаю от слова совсем.

И именно в Образцовой оружейной мастерской Императорского Тульского оружейного завода с учётом множества рекламаций от военных с передовой и с моим не явным участием, на основе драгунского 7-ми линейного ружья образца 1854 года, была создана пехотная винтовка калибром в 7-мь линий (17,78 мм) образца 1855 года. Пуля для него была выбрана Петерса и Тиммерганса, так называемая бельгийская, в 6,9 линии (17,54 мм).Такую удобней заряжать. Они подходили и под калибр французских штуцеров и нарезных мушкетов, 17,8 мм. Вес пули был 10 14 золотников (43,7 г) с зарядом для неё в 1 36 золотника (6,4 г) любого пороха для стрелкового оружия.

На тульском заводе, как и везде где производилось оружие работала система оценки качества продукции. ОТК, госприёмка в дополнение к тому, что уже было. В ней теперь работали приёмщиками, браковщиками комиссованные из действующей армии офицеры, фельдфебели и унтер-офицеры. А они в отношении качества выпускаемого оружия были мягко сказать недобрые. На себе испытали его нехватку и негодность во время боёв в Крыму. За брак наказывали, за качество и рост производства поощряли. Схема кнута и пряника давала результаты. В июне Тульский завод должен был выйти на восемь тысяч винтовок в месяц образца 1855 года. Командир Императорского Тульского завода, генерал-майор, Герман Романович Самсон в ходе своего доклада назвал это число, причём сам. Если брать во внимание его фамилию, данные ему ресурсы и полномочия, то боевой офицер, участник русско-турецкой войны 1828-1829 гг. и усмирения польского мятежа 1830 года, отвечал за свои слова. Причём он знал, чем именно и перед кем.

Помимо наращивания производство нарезного оружия, револьверов достойные наследники Левши, выполнили ещё одну поставленную мною задачу. Сделали это. Это то, что сможет и поможет изменить Россию в лучшую сторону. И, как и я и предполагал, сотворили 'её' первыми ... самоварщики Тулы. КЕРОСИНОВУЮ лампу!!! И уже с весны серийно выпускали.

По моим рисункам работы над ней начались ещё в феврале в Питере, Москве, Туле, у Мальцева, Баташева, Бенардаки, поэтому будут разные варианты, а, покупатель выберет рублём то, что ему надо. Саму лампу делали на местах, заказ на стеклянные колбы для них разместили на Императорском стеклянном заводе для Питера, для Москвы и Тулы, Кургловском хрустальном заводе, который был основан в 1850 году и принадлежал А.С. Меншикову. У дятьковского Мальцева было идеально, сам лампы делает и колбы к ним, у гусь-хрустального Мальцова колбы и фитили с его же бумагопрядильной фабрики для ламп.

Первый нефтеперегонный завод в России подсуетился построить Дмитрий Егорович Бенардаки у себя в Сормово, он же брался поставлять нефть с Баку, с тоннажем на Волге и Каспии у него особых проблем не было. Так, что скоро появятся полноценные танкеры, тут для ускорения я окажу помощь, а пока нефть в бочках. Керосин шёл на лампы, мазут в топливо на тот же крекинг, на смазку, его производные гудрон, потом битум на асфальт и для судов.

Сам Дмитрий Егорович Бенардаки был доволен жизнью и собой, его дела не шли, летели в гору! Война ! Время делать бОльшие деньги !!!

7 мая 1854 года 'Компания Нижегородской машинной фабрики и Волжского буксирного и завозного пароходства' была преобразована в 'Камско-Волжское акционерное пароходное общество' с капиталом 800 тысяч рублей. И он, скупая акции у своих бывших компаньонов и просто держателей, превращался почти в единоличного владельца. Само предприятие располагалось на выкупленном у помещицы Крюковой участок земли на правом берегу Волги между деревнями Сормово и Мышьяковка. Первое название было более звучным, поэтому все стали говорить про Сормово.

В мае 1850 г. со стапелей завода было спущено на воду первое судно — деревянный колёсный пароход 'Ласточка', который был оснащен паровой машиной паровозного типа 24 л. с. также сормовского производства. В том же году был построен двухтрубный кабестан 'Астрахань' с машиной Берда. Первым пароходом с металлическим корпусом стал 'Орёл', спущенный на воду 30 апреля 1852 года. Первые суда шли на оснащение дочернего Волжского пароходства, с 1852 года началось производство продукции внешним заказчикам.

Владельцы фабрики традиционно придерживались курса на независимость и активное внедрение новой техники, строились эллинги, доки, обновлялось оснащение цехов, росло мастерство инженеров и рабочих, увеличивались доходы. Железо поставлялось с Демидовских заводов Урала, лес с реки Унжи, снасти и другие материалы покупались на Нижегородской ярмарке и в соседних губерниях. Это было совсем рядом или относительно и доставка грузов шла во многом по рекам, а значит это было дешево. Только котловые трубки выписывались из Англии. На заводе работал губернский механик Николай Александрович Корсаков, который проводил испытания котлов и внес ряд усовершенствований в их технологию и кораблестроитель Михаил Михайлович Окунев. Который работал на верфях Петербурга и Николаева, там организовал строительство судов из железа. В 1851-1853 годах работал на Сормовский заводе Камско-Волжского пароходства, где создавал железное и паровое судостроение. Построил восемь железных и четыре деревянных парохода для плавания по Волге. Предприятие и до войны было уже не маленьким, в 1849 году 95 человек, на момент создания нового общества, 1854 год, на заводе и верфи уже работало 200 человек. Но, война изменила всё ещё круче.

В июне 1855 года на заводе, эллингах, доках, лесопилках работало более 1 500 человек, было под полторы сотни токарных, строгальных, навальных и точильных станков, чертова дюжина паровых молотов, 73 печей и горнов, механизмы обслуживали под полсотни паровых машин. Всё это в свою очередь позволяло производить десятки паровых машин для пароходов, заводов и фабрики, баржи и массу другой продукции из металла и дерева. Заказы от государства с восшествием на престол нового императора на предприятие Бенардаки обрушились как лавина. И он брался за всё. Пароходы, баржи, сталь, качественное железо, кирасы, шлемы, обода для колёс повозок, сами колёса и повозки, проволока, винтовки, револьверы, лампы. Его предприятия делали ВСЁ. Если не умели сами, находили тех, кто умел, учились, и делали. Поэтому взялись и за лампы.

Про их грандиозное будущее и такую же прибыль многоопытный делец рассматривая рисунки сообразил в течении минуты. Поэтому мгновенно согласился на создание лампы и производство и начал выбивать себе разрешение на строительство завода по перегону нефти, нефтеперегонного. И добился, его к своему удивлению очень быстро, всего за три недели. Но, за это взял на себя обязательство помогать своим соплеменникам бороться против ненавистных для них турок, как в России, то есть Православной дружине, о которой постоянно писали газеты, так и вне России. Помогать понятно дело деньгами и с подвигнуть на это российских греков. Что было нелегко, ведь они привыкли деньги зарабатывать на других, а, не отдавать другим. Хоть вроде тоже грекам.

Дмитрий Егорович Бенардаки был умён, опытен в делах и умел как говориться смотреть далеко вперёд. Ведь не просто так он стал учредителем 'Компании Нижегородской машинной фабрики и Волжского буксирного и завозного пароходства' в 1849 году, вместе с сыном председателя Государственного совета Львом Викторовичем Кочубеем, флигель-адъютантом императорской свиты и сыном главы Морского ведомства Владимиром Александровичем Меншиковым. Они придавали компании статус и их родство помогало преодолевать разные препоны в государственной системе и бороться к конкурентам, которые тоже хотели крепко встань на Волге. Сыновья своих отцов давали их имена и фамилии, а он более 400 тысяч серебром из пятисот для покупки земли и строительства предприятия.

Дмитрий Егорович понимал, что в Нижний Новгород, к Волге, главному речному пути России в ближайшие годы будет проложена железная дорога. И он к этому должен быть готов. И скупая акции у своих именитых компаньонов и других, помельче, готовился. Так же он видел, что будущее за заводами, фабриками, пароходами, паровозами, за промышленностью. Поэтому он не переставая заниматься винными откупами, полученные от них деньги начал вкладывать в промышленность, ну, и землю не забывал покупать при этом.

Его верные друзья, ум и опыт, вновь его не подвели. Действия нового императора доказывали ему это. Заказы на десятки миллионов рублей была размещены на всех крупных, средних и даже мелких промышленных предприятиях Европейской России. У Мальцева, Баташева, Нобеля, Берда, Мальцова, все, кто мог работать на войну получили заказы и подряды. То есть его конкуренты. И Бенардаки это знал. Всё знал и про всех.

Видя, как бросился развивать промышленность император Александр, как начали строить сотни вёрст железных дорог, сотни пароходов, паровых машин. Дмитрий Иванович понял, что после войны предстоит большая драка среди промышленников за размещение у себя государственных заказов на миллионы рублей и на долгие годы вперёд. Россия страна большая, богатая. Не Греция. А биться за деньги, успех Бенардаки умел и любил и в последние годы в этом никому не проигрывал. Поэтому он ещё в апреле объявил, что намерен делать не только пароходы, но, и паровозы, вагоны и конечно рельсы, строить железные дороги, а также новые заводы. Будущую железную дорогу Москва— Нижний Новгород он не намеревался никому отдавать, как и Волгу. Для этого он выделил миллион рублей серебром и его люди по всей России начали поиски заводов и фабрик, которые можно было уже купить, войти в долю, места, где выгодно построить новые и бросились искать людей масштаба Алексея Ивановича Узатиса, по сути создателя Сормовского завода и просто инженеров, механиков и мастеровых. Искали с целью найма вновь в Бельгии, так же Пруссии, Австрии, германских государствах. Дмитрий Иванович Бенардаки не привык быть на вторых ролях.

По моему указанию везде где создали пригодные для использования керосиновые лампы, их запатентовали. Чтоб можно было бить по рукам и рублём ушлаганов, которые обязательно захотят на лампах заработать денег, не тревожа себя мыслью, что это не их изобретение.

Крекинг, хотя он так еще не назывался тоже закрыли патентами. Над ним работали сразу три группы химиков в Нижнем Новгороде. Туда нефть удобно доставлять и районы где будут в основном в первое время расходится керосиновые лампы относительно рядом.

Первые лампы сразу с отражателями попали в цехах заводов где их и создали. В первую очередь туда где было особенно востребовано круглосуточное производство. Рост количества ламп в цехах, давал рост производительности. Ночная смена теперь позволяла делать сотни винтовок, десятки револьверов и много другого сверх того, что могли выпускать днём. И это касалось всей первоочередной продукции для войны. Добыча руды и угля тоже теперь стала вестись круглые сутки. Многие госучреждения перешли на режим работы круглосуточно или в две смены. Так, что Тула теперь застолбила за собой не только оружие, самовары и пряники, но, и керосиновую лампу.

Тут же в Туле делали, паровые машины, станки, промышленное оборудование и для шахт, различные изделия из металлов, пассажирские, грузопассажирские и грузовые дилижансы и повозки. Тысячи мастеровых, которые умели мало-мальски работать с деревом, металлами, были мобилизованы по соседним губерниям и в Москве и направлены на тульские заводы.

К ней от Тулы протянули уже почти восемьдесят верст конно-железной дороги, из столицы клали конку навстречу. Шоссе Тула — Москва делали двухполосным, полоса дороги была разделена для грузовых повозок и более быстрых, делали станции, съезды для проселочных дорог и карманы. На ней отрабатывали вариант будущих шоссе, которые должны были сетью в тысячи вёрст покрыть Россию. И участок Тула — Москва это начало будущих трасс 'Дон' и 'Крым'. Сколько на этом нагрел руки Клейнмихель я узнаю позже, а так дал негласное распоряжение не сильно шерстить эту и другие стройки по его ведомству, а, там вращались десятки миллионов рублей. Ну, не сможет он пройти мимо их без внимания. Схема конечно наивная, но и Клейнмихель мнит себя ещё тем, которым можно 'всё'. Вот и ладушки.

Угольные шахты в Богородицком уезде князя Бобринского стали главным поставщиком угля в Тулу, её заводы поглощали его теперь сотнями пудов в день. Поэтому он за свои деньги проложил к реке Уперта конно-железную дорогу от самой большой шахты в деревне Малёвка, которая разрослась до посёлка, теперь в шахтах день и ночь работали сотни людей. И по Уперте шли лодки с углём до Упы и далее по ней уже до пристаней самой Тулы. Так, что в дураках остались его соседи помещики, которые посмеивались на его затеей с добычей угля. Кто был по деловитей и расторопней из них, увидев выгоду, сами начали у себя на своих землях искать уголь и залежи железной руды.

Слушая доклад обо всем уже сделано и делалось в Туле, исправляющего должность военного губернатора города Тулы и тульского гражданского губернатора, Пётра Михайловича Дарагана. У меня высветилось в голове понятие из будущего, 'кластер'. Тула становиться, точнее уже давно стала промышленным кластером! Ещё в прошлом веке, то есть восемнадцатом или даже в семнадцатом!

После доклада с обошёл с ним некоторые цеха завода, посмотрел производственный процесс и увидел в нём зачатие будущей системы научной-организации труда, она же потогонная -эксплуататорская, в просторечье ... конвейер. Если яйцеклеткой были Тульский, Ижевский, Сестрорецкий заводы и ещё ряд других. То семенем для них был я. Такой вот августейший сперматозоид. В итоге такого осеменения и должна была быть создана эта самая научная-организация труда для реалий этого времени для начала. На оружейных заводах удобно её отрабатывать, деталей, операций для этого хватает, как и квалифицированных рабочих. Оргазм от своих действий я надеялся получить, после финального доклада о том, что, что-то внятное из этого получилось и начало давать ощутимые результаты не только на оружейных заводах.

Пётра Михайловича Дарагана, я в этот же день утвердил в должности военного губернатора города Тулы и тульского гражданского губернатора без и. д, и присвоил звание генерал-лейтенанта. Он честно это заслужил. У боевого генерала, когда я ему об это сказал, глаза немного замокрели. Не всякому не столичному служаке, император лично сообщает о таком. Приглашает на обед, и выпивает за здоровье и успехи награждённого.

После того, когда Дараган в ходе доклада печалился о нехватки квалифицированных кадров для выполнения поставленных задач, я ухватил эту мысль, которая в потоке прочих иногда мелькала. Школы, вечерние школы, профтехучилища — ПТУ, техникумы!!! При казенных заводах. На всех!!! Теория и практика в одном флаконе! Посадить, загнать за парты всех детей рабочих, и других детей города, посёлка, рабочую молодёжь, самих рабочих до 45 лет тоже обязательно. Занятия сначала вести будут инженеры с заводов, им за это доплачивать четверть от жалования. Как и тем, кто будет учиться. Или землю для усадьбы давать. А кто бросит учёбу, тот ещё и денег будет казне должен. Привлечь разночинцев в учителя. Жильё, прокорм давать им от заводов, жалование как у мастеров сделать. Для запуская процесса и его поддержания заводам Минфин должен был выделить денег. Целевые.

Тех, кто в ходе учёбы в училище покажет отличные результаты, после сдачи экзаменов, за казённый счёт отправлять в вузы России и заграницу. Все рабочие казённых заводов должны быть как минимум грамотными на уровне начальной школы, а, их дети уже иметь диплом об окончании ПТУ и выше. На вольнонаёмных это тоже распространить. Очень даже социальный лифт, шанс подняться наверх на несколько этажей сразу. Ещё и за счёт государства. Надо начинать решать проблему массовым образование. Казенные заводы и крепостное право для это очень хорошее подспорье. Указ об этом я написал в кабинете у Дарагана. С пометкой: 'К исполнению сразу после получения'. В сентябре — октябре 1855 года десятки тысяч людей, а может и больше сотни должны будут сесть за парты. А её я тут же нарисовал как помнил. Только не тот вариант, за которыми сам сидел или лежал, а старый вариант вместе с сиденьем и откидной крышкой. И отверстием на столешнице для чернильниц.

К Баташёвым, в Окский или Заокский промрайон я не поехал. По сведения из справки об их заводах, дела у Выксунской части наследства, Выксунский, Сноведский, Унженский, Илёвский заводы шли лучше, чем у Гусевской, заводы Ермишинский, Верхне-Унженский, Мердушинский, Сынтульский, Гусевский. Там ещё работали по старинке, то есть по технологиям начала века и восемнадцатого. И долгов наделали к началу войны более чем на 2,7 миллиона рублей. А на братской выксунской группе заводов в 1852 году паровых машин было целых семнадцать! Поэтому решение я принял следующее, выксунские заводы получили возвратную субсидию и госзаказы, гусевская группа тоже самое ... и внешнее управление. Туда ещё в феврале была отправлена комиссия, которая должна была обеспечить выполнение госзаказа. Она свою задачу выполнила, гусевские заводы увеличили выплавку чугуна и железа. Больше с ним пока было нечего взять. Часть продукции с них шла на строительство жд Муром — Арзамас, пока конной. Через них всё равно пойдёт жд Москва -Казань. Через Арзамас с Нижнего Новгорода на юг. От завода Выксы махом пробросили до Оки тоже конку в десять вёрст и по ней пошла продукция заводов. Железо, чугун, сталь, её плавили тигелях, изделия из металла, наладили сборку паровых машин разной мощности. Методика организации производства Путилова успешно работала, тем более на металлургических заводах.

Открытая в 1854 году фабрика стальных изделий Муромского 2-й гильдии купца Дмитрия Дмитриевича Кондратова, выпускавшая столовые, поварские, шорные и сапожные ножи. Благодаря своему хозяину ворон не считала. Дмитрий Дмитрович в делах был хват, он в 1853 году исходатайствовал фабричное клеймо для своих изделий. Узнав, что в Муроме остановилась столичная комиссия, едущая на гусевские заводы, он, использовав свои возможности в городе пробился к ней с образцами своих изделий. А они были весьма хороши. Люди в комиссии в металлах и изделиях из них разбирались, и теперь клеймо фабрики Кондратова ставили на ножах разных типов, медицинских инструментах, которые шли в армию. Так же стали делать сверла, другие изделия из стали и хорошего железа. На фабрике к конным приводам добавились две паровых машины, рабочих стало больше сотни.

Выксунский купец А. Я. Бородачёв, видя такой поворот дел в делах железных, для него известных, сумел быстро добиться у владельца села Кулебаки, коллежского асессора Н. Г. Фёдорова жившего в Москве согласия на строительства металлургического завода. И в конце мая уже были заложены фундаменты будущих цехов и начали по округе бить шурфы и закладывать будущие шахты для добычи руды.

Тулу я покидал с реальным чувством удовлетворения. В Крымскую армию массово пошли винтовки, револьверы. И теперь к осени есть все шансы насытить гарнизон Севастополя и ударные части Крымской армии винтовками и ликвидировать преимущество противника. Теперь меня ждала Москва. Её дворянство, купечество и та его часть, которой я хотел предложить или навязать сделку. Получив от неё деньги, которые нужны будут как воздух после войны и начать врачевать, заживлять глубокую и незаживающую рану в истории, в душе и на теле русского народа.

Генерал-губернатор Москвы Арсений Андре́евич Закре́вский, Чурбан-паша, как называли его московские острословы, в течении часа сменил своё настроение с хорошего на плохое. И он начали нервничать и видя это его окружение притихло. Оно знало, что Арсений Андреевич, будучи в таком настроении, может наговорить грубостей и резкостей больше обычного. И устроить знатный разгон всего и вся.

Причина — этому как кому-то могло показаться была странной. Дождь, сильный дождь. Который прошёл с утра и наделал на почищенных по строжайшему приказу площадях и улицах первопрестольной бесчисленное количество ручьев, луж и больших луж. И даже огромных. Город раскис. Даже выметенные мостовые выглядели уже не так презентабельно. Но, это было полбеды. Москва после дождя ещё сильнее ... запахла. А местами просто засмердела. Золотари несколько дней подряд работали не покладая рук, но, все нечистоты и отходы вывести не смогли. А иногда и вообще выливали, вываливали их просто подальше от центра в речки и саму Москву -реку. Ведь канализации у города Москвы не было. Поэтому персонам с особым нежным обаянием не стоило появляется в некоторых районов города, особенно там, где были кожевенные заводы и забивали скот. Тамошний дух мог довести их до лишения чувств.

А Москва ждала в этот день прибытие самого императора, Александра Второго. И тут природа поднесла такой сюрприз, который грозил превратиться в конфуз. Или даже более того. Московская публика газеты читала, слухи собирала и знала, что новый государь сын своего отца, и может даже внук деда. На расправу скор и суров. Но, был вроде как справедлив, за малые огрехи, не наказывал строго, давал возможность исправить. А вот за злонамеренные, несущее вред ему и России, был неумолим. Московское общество, впрочем, как и вся Россия несколько дней не могла поверить, что в Крыму были повешены десять человек, которые были до этого в немалых чинах, почете и уважении в обоих столицах. А, когда это всё-таки оказалось правдой, Москва затрепетала, кто от восторга, а, кто и от страха. 'Вот он спаситель Отечества не только от врагов внешних, но и внутренних',— говорили многие салонах и при встречах личных и в публичных местах. 'Да, верно, несомненно, именно так, господа! Да, здравствует, государь-император!',— говорили им ответ другие, но, у самих в душе уже шевелился страх. Они уже понимали, что теперь глава 'Комиссии по преодолению злоупотреблений', развернётся во всю ширь. Он это мог сделать и явно хотел этого. Человеком широким, с размахом, он был и остался таковым, несмотря на своё возраст. Ведь главой комиссии, которая работала в Москве и губерниях, которые граничили с Московской, был ... тот, кого именовали проконсулом Кавказа, Алексей Петрович Ермолов!!! Он уже отдал под суд десятки не малых чинов, от подполковников и выше, ещё десятки были арестованы и по их делам шло следствие. И теперь ему, император, казнью, окончательно развязывал руки. Показав пример, как надо действовать. А старого генерала и так уже называли московским Аракчеевым. А теперь он и вовсе станет князем-кесарем. Кто-то грядущие времена называл новой опричниной, кто-то диктатурой закона, справедливым воздаянием за деяния или просто справедливостью. Москва ждала своего императора. А хотела первой принять царя-победителя в свои объятия. И в силу географии и конечно истории могла на это рассчитывать. А тут этот дождь, который не только наделал делов на улицах и площадях, но, испортил вид украшенных домов. И преизрядно намочил публику. Но, дождь был летний, а, настроение у москвичей и тех, кто приехал с округи было всё равно более чем отличное. Ведь они могли в живую увидеть нового, молодого императора, уже овеянного славой военных побед над грозным противником, которой дотоле слыл непобедимым. И это им было приятно, и даже немного льстило.

В Москву я въезжал быстро и не тайно. Вторая столица всё-таки, да, и дел в ней было немало. Экономический, политический, культурный, духовный, исторический центр не только империи, а, России как таковой в целом. В прошлом, настоящем и будущем. Третий Рим. Где как не в Москве напитываться силой. Она Орду переборола, поляков обломала, сам Наполеон в ней пуп себе окончательно надорвал и для фюрера она стала локотком, который не укусишь.

Москва! Как много в этом звуке.

Для сердца русского слилось!

А сердце у меня русское. Поэтому я въезжал в первопрестольную с неким трепетом. Я видел Москву века 21-го, и из окна кареты мельком в нынешнем 1855 году. И теперь я хотел познакомиться с ней поближе.

Непобедимая и легендарная встречала меня летним ливнем. Который сбил жару июля, и заодно пыль на шоссе усмирил.

За пять верст от въезда в город я сел на своего красавца — жеребца и продолжил путь верхом в окружении эскорта. А вдоль этого пути уже стояли люди, все мужчины без головных уборов, многие на коленях. И по мере приближения к городу их было уже тысячи и все они приветствовали меня, своего императора, государя, царя. И их приветственные возгласы, здравницы, пение гимна, звон колоколов идущий по нарастающей из города, слились реку звуков, которая накатывала на меня волнами при приближении и звучало эхом позади. Народу становилось всё больше и больше. Всё улицы, улочки, переулки были забиты разномастным московским людом, который кричал, пел, махал руками, шапками, их же бросал вверх, крестился сам и меня осенял крестом. Но, на крышах и верхних этажах никого не было, кроме солдат и полицейских. Тех, кто пытался ко мне прорваться на подъёме эмоций, оцепление или самых прытких, охрана быстро и аккуратно отсекала. Я ничего в ответ не говорил людям, ни кричал, в этом торжественном гвалте это было бессмысленно. Поворачивался то в одну, то другую сторону и махал руками поочередно. И улыбался, честной, искренней, радостной улыбкой человека, который вдруг ещё раз понял, что его любят. Просто любят и, всё. Как этому не порадоваться. Да, и энергетика от этого всего шла немалая, и положительная.

Заказанный мною молебен во славу России и дарование победы над её врагами отслужили в храме Василия Блаженного. Мой заказ естественно, выполнял митрополит Московский и Коломенский Филарет. Который на меня внимательно поглядывал, временя от времени. Фигура немалая в истории русской церкви девятнадцатого века и не только его. И по собранной о нём информации, я понял, что он мне нужен. А я ему. Для завершения начатых им дел, которые ему мешали довершить.

Я четыре раза был в Москве, но, в храм Василия Блаженного, так и не смог попасть, то ремонт, то закрыт. Поэтому решил воспользоваться служебным положением. Красиво ! Слышно эхо событий, свидетелем которых был храм. Мечты сбываются. Но, молебен я отстоял по-честному и молился тоже так.

Народу на Красной площади, улицах к ней идущих, Васильевском спуске, вокруг Кремля, на другом берегу реки было полно. Везде были люди. И я уже начал тревожиться, как бы не возникло давки. Ещё это мне не хватало. Но, местные власти и отправленные заранее офицеры из моего окружения, силами полиции и гарнизона Москвы вполне успешно разводили и направляли массы и потоки людей.

После молебна и крёстного хода, я шёл по созданному охраной коридору через стоящий на площади народ, многие при этом при моём приближении вставили на колени и все кланялись и крестились. Да, это более сильное ощущение, когда с тобой на улице здороваются твои бывшие ученики и студенты. Приятно, что, сказать. А тут на колени перед тобой! Взрослые, солидные люди! Честно говоря, я себя от этого не очень приятно ощущал. Поэтому быстрым шагом прошёл путь от храма Василия Блаженного к памятнику Минину и Пожарскому, который стоял посреди Красной площади. Это его потом при СССР в 30-е годы передвинули к храму. Парады мешал проводить. Слава Богу ума хватило не сносить или убирать с площади. И взойдя на помост высотой вровень постаментом памятника, получалось, что я, стою как бы вместе с Миниными и Пожарским. Это я сам придумал. И уже с высоты увидел сколько здесь собралось людей.

Встав рядом с этими выдающимися мужами, я поднял правую руку. Барабаны и горнисты трижды проиграли сигнал: 'Слушай' И по-людскому морю и его притоками во все стороны пошло: 'Тихо!!! Государь, говорить будет !!!' И людская масса начала утихать, перестали бить колокола вокруг Красной площади, начали замолкать и дальние. Через пару минут Красная площадь и всё, что к ней прилегало затихло. Народ безмолвствовал и ждал, смотрел на меня. У меня был опыт выступления перед аудиторией в сотни людей, но, тут были тысячи. Я начал немного волноваться, даже когда, смотрел на казнь в Бахчисарае был спокоен, а тут, и стал брать себя в руки.

Настала тишина и только московские вороны-москвичи продолжали выражать своё недовольство, во всё своё воронье горло, тем, что, растревожило их размеренный образ жизни. А я в свою очередь хотел своим обращением лицом к лицу, из уст в уста, не через печать и манифесты, всполошить, разбудить душу, силу народа, своего теперь народа. И начать стараться направлять эту лавину чувств, цунами любви или все сметающий тайфун ненависти, эту необъяснимую и для меня силу России на пользу ей же самой. Лучше это буду делать я сам, точнее Я это должен делать, а всякие Герцены и Чернышевские, Марксы и Энгельсы и их последыши. Поэтому, когда Спасская башня отбила полдень, я, набрав побольше воздуха, начал как можно громче и чётче говорить и тысячи людей слушали меня в полной тишине.

'Москвичи!!! Народ России !!! С этого места. С Красной площади, от стен Кремля я обращаюсь к вам. Ваш государь!!! Обращаюсь с призывом, сделать, как всегда делали во времена тяжёлых испытаний наши далёкие предки, наши отцы и деды. Воспрянуть духом, собраться силами и навалиться всей нашей мощью, всей Россией, всем миром, от малого до великого, на врагов наших. Отстоять своё Отечество, свою веру и свою свободу!!! Одолеть противника несмотря на всю его грозную силу. Вновь дать знать врагам нашим, что здесь их ждёт только погибель и позор поражения! Тем более им это не впервой.

Россия сделала это в Смуту изгнав иноземцев и их прислужников, победоносный шведский Карл и предатели бежали битым, и чуть более века после этого в 1812 году, Россия совершила казалось невозможное ... сокрушила дотоле непобедимого Наполеона, которому покорилась вся Европа. И всё это началось здесь ... в Москве!!! И, я, ваш государь, обращаюсь к народу России. Пришло вновь время защитить своё Отечество !!!

Знайте, когда мы вместе, нет такой силы в свете, которая могла бы над нами взять верх! Надо вновь об этом вспомнить. Вспомнить, что есть Россия на этом свете. И напомнить другим. Так давайте же встанем разом за Отечество наше. За нашу свободу и веру!!! Поскольку никто это не защитит и не сохранит кроме нас самих. Никто!!! Кроме нас самих!!!

Мы, Россия !!! Мы, русские !!! С нами Бог !!!', — такими словами я закончил я своё речь. Секунд десять на площади стояла тишина, а, дальше её разорвали крики: 'Слава, царю, государю, императору !!! Ура !!! Встанем за Россию, государь, царь-батюшка ! Веди нас !' И я тоже со всеми кричал 'Ура !', и физически чувствовал приливы волн силы, чувств, любви, энергии, мне казалось ,что даже воздух из-за этого стал как будто гуще, и запахло озоном. И тут площадь начала опускаться на колени. Тысячи людей, лицом ко мне или к храму Василия Блаженного вставали на колени. Я, тоже повернувшись к нему встал на колени и стал молиться. Вот так и помолились всем миром. В этот момент только фотографы были на ногах, им можно, они на службе.

И когда я вновь шёл по Красной площади в Кремль через восторженно-ликующий народ, меня вдруг поразила мысль: 'А чего я жду!? Зачем мне ждать окончания войны, чтоб начать широкомасштабные реформы!? Надо начинать здесь и сейчас !!!' И после того, как я прошёл Спасские ворота, был уже вполне готов ещё более решительно менять историю. Где это начинать делать если не здесь? В Кремле.

Генерал-губернатор Москвы Арсе́ний Андре́евич Закре́вский, 15 июля 1855 года запомнил до конца жизни. И с гордостью о нём рассказывал о нём своим родным и знакомым. В этот день он стал десницей императора Александра Николаевича в Москве. Да, что там, в России!!! Он его посадил за стол, сам дал бумагу, письменные принадлежности и приказал записывать собственноручно его распоряжения.

'-Первое, -начал император, — в обязательном порядке всех жителей Москвы и тех, кто в ней проживает в данное время, мужского полу от 8 лет до 40 лет переписать и посадить за школьные скамьи 1 октября. Девочек и девушек с 8-ми до 18-ти лет. Классы делать по возрастам с разницей не более одного года и не более 30 человек. С 20 лет возможно до четырёх лет разницы. Мужские и женские классы раздельно.

— Второе, к лету следующего года все обучающиеся должны уметь читать печатный и письменный текст, делать его пересказ, писать краткие записи, читать и записывать целые числа, складывать, вычитать десятками, сотнями, делить и умножать. Знать основные события истории России.

-Третье, к первому октябрю подготовить удобные помещения для занятий, буквари, учебники по арифметике для детей до 14 лет и отдельно для взрослых. И для тех и других с рисунками согласно возрасту. Обеспечить всех ученическими принадлежностями.

-Четвертое, для переписи и обеспечения учительским составом привлечь в обязательном порядке преподавательский и учительских состав всех образовательных учреждений, чиновников до 6-го ранга включительно, священнослужителей, разночинцев, студентов всех курсов, выпускные классы гимназий и училищ, всех отставных военных и статских кто способен по здоровью и возрасту проводить занятия. Провести работу по привлечению добровольцев.

-Пятое, за каждым классом на время обучения прикрепить классного наставника и надзирателя. Занятия проводить не менее четырёх раз в неделю, в рабочие дни три урока в 45 минут, с перерывами 10 минут. В воскресение пять уроков.

-Шестое, всем обучающимся на время обучения сократить рабочий день на три часа. Занятия проводить в светлое время или вечером при достаточном освещении. Учащихся от 8-ми до 16 лет после занятий сытно кормить.

-Седьмое, тем, кто будет вести занятия и не имеет собственного дохода или если на семью ниже 60-ти рублей в месяц доплачивать за ведение занятий не менее 10 рублей в месяц. Всем служащим на треть сократить срок получения следующего чина.

-Восьмое, всех, частные лица, учреждения, владельцев различных промышленных и торговых предприятий и обществ, кто будет препятствовать обучению указанного населения штрафовать в первый раз на 15 процентов от доходов в год, во второй на 25-ть. Так же и тех, кто будет уклоняться от обязательства обучать так же на 15 процентов от собственного дохода или семьи для кого не имеет собственного дохода. Во второй раз вновь на 25-ть. Освобождение от обучения для обеих сторон может быть только по причине состояния здоровья, подтверждённое медицинским освидетельствованием.

-Девятое, по окончанию курса обучения провести проверку на предмет усвоения курса обучения. Тех, у кого в классах после проверки будет более четверти от численности обучаемых неудовлетворительный результат подвергнуть штрафу в размере 50 рублей. Тем, у кого все обучающиеся пройдут проверку на предмет усвоения курса обучения произвести поощрительные выплаты в 50 рублей.

— Десятое, с 1 сентября 1856 года ввести в городе Москве обязательное одноклассное бесплатное начальное образование (срок обучения два года) с 8-и лет, в том случае если семья проживает более двух лет в ней. Сироты включительно, -продолжал император диктовать, размерено ходя по комнате. Закревский про себя заметил, что государь проговаривает это всё не с листа. 'Значит, думал над этим, долго и основательно'.

-Одиннадцатое, к 1-му сентября 1856 года открыть учительские училища и ускоренные курсы учителей начальной школы для тех, кто имеет полный курс обучения в начальной школе или диплом об окончании трёх классного училища. Открыть учительские институты и ускоренные курсы для тех, кто имеет диплом об окончании гимназии, училища и какого-либо высшего учебного заведения (в том числе и иностранных). Количество институтов, училищ и обучающихся в них должно удовлетворять потребности учительского состава для начального и среднего образования городской системы образования.

-Двенадцатое, количество уездных училищ, гимназий, коммерческих училищ, школ, академий (не высшие учебные заведения) должно быть увеличено двухкратно к 1-му сентября 1856 года. Как и количество библиотек. Для организации, развитии и ведении дел по вопросам образования создать городской департамент образования и отделы образования в районах Москвы с прямым подчинение генерал-губернатору.

-Тринадцатое, к 1-му сентября 1856 года открыть в Москве фельдшерские училища исходя из пропорции один фельдшер на две тысячи человек. В данные училища принимать всех, вне сословий, кто подтвердит удовлетворительный уровень грамотности.

-Четырнадцатое, властям города уделить особое внимание решению проблемы городской канализации и системе сбора и сброса ливневых и весенних вод. Содержанию в порядке и чистоте Москвы-реки, её берегов, притоков и каналов в черте и окрестностях города.

-Пятнадцатое, властям города в кратчайшие сроки разработать план покрытия городских дорог, улиц и площадей твердым покрытием различного вида. Облагородить набережные.

-Шестнадцатое, разработать план развития общественного транспорта на различных видах тяги. Особое внимание уделить паровым и конным городским железным дорогам.

-Семнадцатое, рассмотреть вопрос о масштабной замене вида топлива, переход с дров на торф и уголь'. Диктовал и диктовал император.

Уже после третьего пункта, боевой генерал, который участвовал в войнах с Францией, Швецией и Турцией (1806-1811). В войне 1812 года, Заграничном походе начал грустить. Но, матёрый управленец, генерал-губернатор Финляндии (1823-1831), одновременно министр внутренних дел (1828-1831), московский генерал-губернатор с 1848 года, своим видом это не показывал. Несмотря на свой возраст сидел, держа осанку и смотрел на молодого императора живыми глазами верного слуги царя и Отечества. Каковым и являлся во плоти. 'Деньги! Деньги где взять на всё это деньги !?' За остальные моменты он не так сильно беспокоился. Москва — это город с большими возможностями. А он в нём уже давно навёл порядок, пусть и на свой манер и отлично знал его возможности. Но, где на всё это взять денег, он пока не знал.А император как учитель ходил и диктовал, посматривая на него.

-Восемнадцатое, усилить пожарную службу, увеличить число пожарных команд, на реке, речках, каналах, прудах города установить насосы с выведением от них пожарного водопровода в районы города.

-Девятнадцатое, организовать городскую санитарную службу, с целью достижения и поддержания общей санитарии и гигиены на всей территории города и его зданий независимо от принадлежности и владения. Выработать санитарные нормы для создания благоприятных условий проживания всех горожан. Генерал— губернатор Москвы продолжая записывать всё новые и новые пункты, уже не загрустил, а затужил. И тут вдруг как бочку елея на душу вылили. И он с огромным удовольствием и облегчением записал сказанное императором:

-Двадцатое, для обеспечения выше указанных пунктов ввести обязательный городской налог с частных лиц и коммерческих организаций, 1 процент с дохода менее 1 000 рублей в год, 2 процента от 1 000 до 10 000 рублей в год и 4 процента с дохода более 10 000 рублей в год, — проговорил император и когда генерал— губернатор поднял голову, он увидел, что государь смотрит на него с улыбкой.

-Ты, Арсе́ний Андре́евич, уже подумал, что, я тебя без денег для таких дел оставлю. И засмеялся.

-Делать надо так, чтоб, Москва больше денег зарабатывала, чтоб они в неё шли и будет у неё в городской казне их больше для своих нужд. Но, и это ещё не всё, дорогой мой, генерал-губернатор, — сказал он, подойдя к столу.

После этого император продолжил диктовать и отдал распоряжение, что новые районы начинать застраивать по правильной планировке, а не стихийно, не допускать появление трущоб. Разработать определенное количество вариантов типовых городских, общественных, жилых зданий для упорядоченной застройки. С возможностью рационального отклонения от типового проекта при условии сохранения его функциональности.

В новых районах и при перестройке старых делать проспекты, улицы, проезды, переулки, в три-четыре раза шире обычного. Сохранять при застройке по возможности лесные массивы, закладывать парки, скверы, пруды. Покрыть всю Москву городским телеграфом, кабеля прокладывать под землёй.

Новые промышленные предприятия выносить на окраины и за пределы Москвы и учитывать при этом розу ветров. Разработать план строительства Московской круговой железной дороги, и на ней располагать новые железнодорожные вокзалы, грузовые станции и промышленные предприятия с внешней стороны дороги. Так же планировать круговую двухполосную дорогу с твёрдым покрытием, разделительным сооружением в три ряда движения на каждой полосе. От круговых дорог выводить город и из города дороги и общественный транспорт.

Планировать строительство каменных и железных мостов через Москву-реку, и, что особенно удивило Закревского, тоннелей под рекой и создание подземной железной дороги. Метро, метрополитен, так назвал её император.

Распорядился он начать разрабатывать проект неведомых пока Парка культуры и отдыха, и Выставки достижений России. И запретил в радиусе трёх верст от Кремля строить здания выше шести саженей. 'Кремль, Ивана Великого, храм Христа Спасителя должно быть видно издалека',— так сказал государь.

После того, как мы с Закревским пообедали, продолжая говорить о делах и он нагруженный почти не посильными задачами, всё равно в бодром настроении ушёл от меня. Я, как нормальный русский человек, летом в жару, после обеда, лёг поспать. Первая половина дня было очень непростой, но, запомню я её навсегда. Такой это был день для меня.

Во второй половине дня я решил развить тему образования. С секретарём мы набросали проект указа по ликбезу, развитию образования и городов по -московскому варианту, для Питера, всех губернских город империи и тех где население более 40 тысяч человек. Сроки запуска ликбеза сделал плавающими. Понятно, что Одесса быстрее справиться с этим, чем Архангельск. ВДНХ оставил пока только Питеру и Одессе.

И в этот же день увидел свет проект приказа по армии и флоту, гласящий от том, что теперь все дембеля должны были выходить на гражданку имея как минимум полноценное начальное образование. Тем, кто будет демобилизоваться в 1856, 1857 году прежде чем это случиться предстояло пройти курс ликбеза.

Солдаты и матросы должны получить возможность через повышение уровня образования во время службы в армии и после неё, получить доступ к государственной службе и через систему экзаменов право на самое младшее офицерское звание. Я надеялся, что это подтолкнёт многих солдат учиться не из-под палки. Да, и срок службы планировалось сократить после войны. Служба в армии должна стать не тяжким бременем, а нелёгкой, но, почётной и выгодной обязанностью.

Занятия само собой будут проводить офицеры и имеющие начальное образование унтера. Им за это будут доплачивать к жалованию и на срок получения следующего звания это будет положительно влиять. Но, и качество обучения они должны будут показывать.

На начало Крымской войны армия России насчитывал более 1 397 169 солдат и офицеров. С начала войны провели шесть рекрутских наборов, шестой, 13-й частный набор с Западной полосы империи. Проведен в 17-ти губерниях (Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Екатеринославской, Киевской, Ковенской, Курляндской, Лифляндской, Минской, Могилевской, Подольской, Полтавской, Псковской, Харьковской, Черниговской и Эстляндской). Был объявлен манифестом 24 апреля 1855 года.Сроки его проведения были с 1 июня по 1 июля 1855 года. Сам указ о наборе подписывал. Евреи от поставки рекрутов в этот раз были ... НЕ освобождены. Причём по всей империи.

Вернее, были освобождены, но, только те, кто мог заплатить за это 10 тысяч рублей серебром и только на три четверти от общего срока службы. Да не сладко по отношению к детям авраамовым. И это я добавил к массовой проверки разрешений на проживание за чертой оседлости, нарушителей ждал арест, штраф с последующим выселением семьи и почти полной конфискацией незаконно нажитого там имущества и капитала, лишением свободы до трёх лет, так же потрошение криминальных и около того кагалов. Плюс взялись за контрабандистов на западных границах, а в этой теме без евреев ну никак не обходилось. Евреев откупщиков пока не трогали, но, работали в этом направлении всё активней. Впрочем, как и откупщиков других национальностей и вероисповеданий.

И я уже конечно попаду в историю как царь-антисемит. Но, так, у евреев точно улучшится слух и обостриться обоняние, и они быстрее услышат то, что им будет говорить Гинцбург и другие посланники, только не с Синая, а Олимпа власти России, и почуят, что может быть дальше.

Но, кроме этого призыв еврейской молодёжи в армию, вырывал их из болота местечек, из рук раввинов, папашек, мамашек, родни, кагалов. И армия это был для них шанс начать другую, свою жизнь. Да, армия далеко не санаторий. Тем более середины века 19-го. Но, для молодых евреев, это всё же был шанс. Выучат русский язык, получат на нём начальное образование, повысят свой социальный статус. А если примут православие, ещё больше для них откроется возможностей. И эти евреи станут уже другими евреями и многие, точно не захотят возвращаться обратно в свои местечки.

Шестой набор должен был увеличить численность призванных за время войны рекрутов до 770 тысяч человек. А ведь было ещё ополчение.

К лету 1855 года в центральных губерниях России были сформированы 198 'дружин' ополчения, в которых состояло 203 тысячи 'ратников'. Дружины именовались по номерам и месту создания, каждая дружина получила собственное знамя — полотнище из зелёного шёлка с золотым крестом и надписью: 'За Веру, Царя и Отечество'. И останавливать рост численности ополчения я не собирался. Хотел ещё тысяч двести набрать.

В рядовые 'ратники подвижного ополчения' теперь набирали мужчин от 20 до 40 лет, а не до 45-ти как прежде. По запрошенной мною статистике под 90 % ополченцев были крестьянами!

А почему? За волей они шли! Среди них ходил упорный слух, что, тем кто послужил в армии, после войны будет воля! И я не собирался обманывать их надежды. Но, и вожделенной халявы им не будет.

Каждый рядовой ратник за счет собранных в губерниях средств получал серое суконное обмундирование и особый знак на фуражку — латунный крест с императорским вензелем и надписью: 'За Веру и Царя'. Бороды брить они не спешили, поэтому их стали именовать 'бородачами'. Вооружали их старыми кремневыми ружья, которые ещё турка бивали в войне 1828-29 годов, а многие и даже самого Бонапарта! Задача ратников была теперь проста, в бой их посылать не стоит, биться они будут храбро, но, не умело. Зачем же зря, губить людей? А вот менять их на кадровые части в армейских частях, крепостях на которые никто не нападёт в самый раз. И для стройбата тоже они хороши и службу увидят и много чего полезного сделают.

А волю они получат, лет через пять службы. Можно и раньше и даже с ... землёй. Царь, он же как отец родной, строгий, но, добрый. Но, землю даст, только там, где он укажет. В Урале, Сибири, Дальнем Востоке, Кавказе. Чем дальше, тем быстрее дембель. Там для первого времени бывшим ратникам-стройбатовцам самое место. Крестьянский труд ещё не забудут, по землице ещё скучать будут, а сами уже будут людьми военными, бывалыми, умелыми. Таким и горцы будут по зубам. Особенно если по этим зубам давать прикладом пехотного ружья. Не все, но, уверен многие ополченцы согласятся тянуть солдатскую лямку два-три года, ради земли и воли. Земли и воли, поймал я себя на мысли. В идеале, надо конечно делать так, чтоб никаких "земель и воль, расправ, переделов, народных воль, освобождений труда" не появлялось. Зачистить поле, увы, полностью не получиться. Но, полоть, корчевать и прижигать будут немилосердно подобные попытки.

Дембелям тоже будет предлагаться сократить срок службы и переселиться туда куда царь направит. Там и земли дадут вволю.

На собранное во время войны ополчение приказ об образовании тоже распространялся. То есть в сумме в 1856 году Россия уже начнёт получать сотни тысяч нестарых, грамотных мужиков на уровне ликбеза, а течении ещё нескольких лет ещё сотни тысяч уже с начальным образованием.

Конечно запуск ликбеза и начального и среднего образования в столицах, губернских и городах сорокатысячниках, на казённых заводах и армии ситуацию с безграмотностью не переломит, но, изменить точно должно. А когда схема будет относительно отлажена, можно будет и уездные города в неё включать. А там и селом можно будет плотно заняться. Но, касаемо, городского образования было, несколько, но. Оно, должно было быть на русском языке, но, допускалось русско-финский вариант, русско— прибалтийский, но, русский в первую очередь. Так, что придётся финнам и прибалтам учить русский язык, ведь деньги за ведение занятий из их карманов в виде налога, будут уходить в карманы русских и русскоязычных. А это им точно не понравиться. Но, Царства Польского это пока не касалось, поляков я решил пока не трогать. У них дури хватит и раньше мятеж начать. А он нужен, тогда, когда нужен. Ни раньше, ни позже. Да, и массово учить на русском там особо некому. Так, что, пусть поляки пока спят спокойно.

День, который должен был ещё больше начать менять историю тёк к исходу, и я, разгуливая по вечернему Кремлю. Он был значительно другой, который я видел до попаданства, советского Дворца съездов не было, зато все церкви и монастыри Кремля были на месте. И был он ухоженный, но, не вылизанный как в будущем. Более живой,что-ли. Ходил, ходил и пришёл к мысли, что, с форс-мажорным ликбезом в некоторых моментах поспешил. Поэтому взял и перекроил ряд моментов по было не поздно.

Возраст обучаемых взрослых снизил до 30 лет, многие ещё холостые будут, у них времени побольше. Тем, кто старше уже семейным, надо работать, на прокорм зарабатывать. Занятия проводить три раза в неделю, среда, суббота и воскресенье. Разбег в два дня не даст сильно выветриться наработанному материалу. И забранное рабочее время уменьшается, спокойней будут воспринимать дурь, блажь царскую. В основном именно так буду говорить о моей попытки введения ограниченного ликбеза. И снижение числа учащихся проще будет организовать учебный процесс. С утра внесут поправки в проект указа и Закревскому и другим губернаторам будет попроще его исполнять.

После этого уже поздним вечером меня вновь охватил реформаторский порыв. Я вспомнил о важных моментах. Мелкая моторика. Лепка из пластилина, вырезка фигур из бумаги, потом аппликации, вышивание на трудах в школе, мозаика, дома конструкторы, сборка клеёных моделей — это всё у меня было. Сейчас лего, пазлы, сборные фигурки из киндеров. Точнее, тогда для моей дочери. Лего у меня тут нет, а, вот глины и дерева для малышни полно. Так, что пусть пока лепят и собирают, что-нибудь из глины и деревяшек. А там дойдёт дело и до детских конструкторов и станций юных техников. Сам ходил в СЮТ правда очень недолго, как и на бальные танцы. Бросил. Но, зато книги читал. А танцевать Александр и так умеет. К моторике я вспомнил о деревянных кубиках с буквами и цифрами и о ... рыбьем жире, мне его тоже давали, только я не помнил этого, но, рецепт видел. От дистрофии, рахита, жиры, витамины какие-то. В общем мальчишкам и девчонкам точно будет не во вред, а их родителям на пользу, меньше дети болеть будут. Детская смертность немного да снизиться. А с рыбой в России проблем нет. В бочке мёда для детишек будет ложка рыбьего жира, ха! Надо только, чтоб жир нормальный делали, а не туфту. Ей Богу сам заставлю пробовать поставщиков и их детей. Вообще надо мне почаще заставлять на себе опробовать разные новшества, изобретения, тех кто их предлагает и внедряет. Особенно в армии. Пусть на себе опробуют на полигонах, маршах, при транспортировке, приведении в боевое положение и обратно. Может станут ещё более изобретательными. Офицеров, унтеров и солдат с боевым опытом к этому привлекать.

Москва, это сейчас храмы, церкви повсюду, а при мне это МГУ, МГИМО, МФТИ, МАИ, РУДН, Московский Политех, Баумка. Из всех был только МГУ в наличие. До МФТИ и МАИ ещё далеко, а вот Политех институт или университет нужен кровь из носу, здесь, и сейчас. То есть в Москве. И мне очень быстро нашли фундамент для будущего Московского политеха.

В этот памятный вечер Адольф Андреевич Розенкампф был немилосердно извлечён из состояния засыпания испуганным слугой. Он постучал в дверь и с тревогой в голосе проговорил:

-Адольф Андреевич, вас, там офицер требует ... немедленно!

— Что за, чёрт!!! В чём дело! -раздражённо воскликнул разбуженный директор Московского Ремесленного Учебного Заведения. Такого случая, чтоб вот так его из постели выдергивали, он даже не мог и припомнить из своей внушительной служебной биографии. А вспомнить и даже гордиться ему было чем.

Высшее образование в Институте Корпуса Инженеров путей сообщения и по окончании курса был произведен в прапорщики 5 мая 1819 г. постепенно служил в Дирекции где производил работы по построению разных мостов от Яма Чудова до Новгорода с июня 1821 по ноябрь 1823 года составлял проекты и сметы для мостов и труб по Бронницкой дистанции занимался ремонтным исправлением старых и постройкой новых мостов через реку Волхов и Федоровский ручей в 1824 -1831 будучи с марта 1828 года директором по построению мостова с декабря 1830 года директором работ от Твери до Клина,в этой должности Розенкампф 1835 года исполнив много работ по постройке мостов и труб на Московском шоссе и в начале этого же года был произведен в подполковники.В 1837 года Розенкампф был назначен директором Московского Ремесленного Учебного Заведения состоявшего в ведении Московского Воспитательного Дома полный курс обучения и получал звание 'учёного мастера' и приравнивался по статусу к выпускнику Петербургского технологического института.

Училище с педантичностью немца-технаря было превращено, Адольфом Андреевичем Розенкампфом, через несколько лет в образцовое. В 1844 году был принят новый устав. С вводом нового устава обучение стало как практическим, так и теоретическим. Теоретическое обучение в заведении составляли следующие предметы: Закон Божий, чистописание, российская грамматика, арифметика, геометрия, алгебра до уравнения высших степеней, плоская тригонометрия, начертательная геометрия, приложенная к рисованию и перспективе, практическая механика, физика и химия, приложенная к ремёслам, география России вкратце, рисование и черчение. По его инициативе в учебный план были введены курсы: "Естественная история", "Счетоводство", "Статистика", "Практическая архитектура", "Механическая технология", и конечно "Немецкий язык". Он сам подготовил и издал оригинальное руководство по основам и технологии строительства промышленных и жилых зданий. Где имел собственный большой опыт и знания.

В 1848-м при училище были созданы механические мастерские, которые были больше похоже на полноценный завод. Он мог выполнять сложные заказы на различные механизмы, на нём собирали паровые машины, станки, оборудование. При заводе был своя контора и магазин. Император Николай I, сам неплохой инженер и любитель техники осматривая училище, остался очень доволен произведенными Розенкампфом нововведениями.

В 1851 году Московское Ремесленное Учебное Заведение впервые приняла участие во Всемирной выставке в Лондоне. А бы кого представлять Россию не пошлют. Заслужить такую честь надо было. С началом войны мастерские училища принимали заказы на изготовление орудийных и последние оказались вполне удовлетворительными и обошлись казне гораздо дешевле чем изготовленные в арсенале

-Добрый вечер, господин, Розенкампф, вас хотят незамедлительно видеть. Немедленно собирайтесь. Экипаж ждёт, — вежливо, но, тоном и взглядом не терпящим аргументов против, по сути приказал прибывший за ним армейский полковник. Своим настроем, эполетами и видом он пресек у Адольфа Андреевича, желание вступить с ними в пререкание в духе, 'по какому праву вы здесь распоряжаетесь'. И вскоре поняв куда его мчит карета по почти ночной Москве, он понял, что поступил правильно, но, волноваться стал ещё больше, особенно когда карета загремела по булыжникам Красной площади. 'В Кремль',— вздохнув, пошептал Розенкампф. И увидел, как сидевший напротив и молчавший всю дорогу сопровождавший его полковник, слегка усмехнулся, но, по-доброму. Он то знал к кому везут позднего посетителя. Ему выполнять такие поручения было уже не впервой.

Через час с небольшим в той же карете домой возвращался уже будущий ректор Московского Политехнического Университета, имени Андрея Константи́новича На́ртова, Адольф Андреевич Розенкампф. И ещё приходя в себя от встречи с императором уже начинал в голове формировать план преобразования своего учебного заведения в высшее учебное заведение. Для этого ему император сразу здесь в Кремле, дал всё, повышение в чине, полномочия, деньги и свою полную поддержку. Теперь то он точно откроет у себя лаборатории аналитической и технической химии. И вообще у него дух захватывало от открывшихся возможностей. Император ему сказал: 'Адольф Андреевич, я буду вашим первым помощником в создании и развитии столь необходимого для России технического университета'. А слова русского царя стоили в этом мире очень многого и новый император уже делами доказал, что способен достигать поставленных целей. А цель, ему, новоиспечённому ректору Розенкампфу, он наметил большую.

В 1856 году с началом учебного года университет должен был принять в себя сотни студентов на свои факультеты. Не менее ста человек на факультет. И только четверть из них должна учиться платно. Студенты с низким доходом должны получать достаточную для нормальной жизни стипендию. Отличники повышенную. Этому Розенкампф немало удивился. Для студентов будут построенные общежития. А в целом должен быть создан полноценный кампус. Университет будет иметь свою типографию, издавать свои журналы, учебники, пособия, свои производственные цеха, лаборатории, чтоб как сказал император полноценно вести, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы ... НИОКР. Про такое он ещё не слышал. Но, суть, понял. Преподавателей подбирать самых лучших, активно привлекать из-за границы. Потому что своих, увы, точно на всё не хватит. При университете должна быть своя школа с физико-математическими, химическими классами куда должны отбираться способные учащиеся со всей России независимо от происхождения. Они будут взяты на полное обеспечение за счёт казны. Так же техническое училище. Но, с этим легче. Оно уже есть. Помимо самого университета в Москве, должны в течении нескольких лет должны быть открыты его филиалы в Екатеринбурге, Перми, Нижнем Новгороде, Брянске, Луганске. Масштаб будущих дел будоражил Адольфа Андреевича. Ведь если он сможет создать такой университет, то его имя навсегда войдёт в историю России! Если не на уровне Ломоносова, то в один ряд с Шуваловым он встанет точно. Хотя его больше интересовал, что он сможет сделать развития технического образования. Поэтому по приезду домой, всё ещё возбужденный Адольф Андреевич, объявил своим встревоженным домочадцам срочным его отъездом, что он был на аудиенции ... у самого императора!!! Тем самым вызвав у них одновременно восторг и тревогу. После этого заявив, что, об этом он потом им расскажет, потребовал свечей, кофе в свой кабинет и работал над планом создания будущего технического университета до рассвета.

Ночь с 16 на 17 июля для митрополита Московского Филарета, в миру Васи́лий Миха́йлович Дроздо́в, тоже выдалась бессонной, было уже далеко за полночь, а он не мог уснуть. Причиной тому был визит к нему императора Александра Николаевича.

После взаимных здравниц и благословения он с ходу заявил, что хочет, чтоб, как и отца он, Филарет, венчал на его царство. 'Твоими десницами, владыко, истинное православие возложит на меня власть от Бога, крест и освятит моё царствование',— так сказал ему император. От такого начала разговора он даже растерялся, хотя ему говорили, что новый царь, может быть очень прямолинейным. В ответ он сказал, что от имени православных благодарит императора, что тот, как и подобает православному государю отстаивает православие сам с оружием в руках, одерживает победы и тем самым показывает, что, тот, кто не сдаётся, сражается, без помощи Божьей не остаётся. 'По-другому и быть не могло, владыко. Я примером своим показал, что можно побеждать противника и в этой войне. Это мой долг как государя!', — ответил ему Александр и как показалось Филарету с некоторым удивлением на его слова. А ведь со времён Петра цари лично в сражениях не бывали, при армии были, но, не в гуще сражения. Хотя не царское дело это штыком махать, но, когда надо, то надо. В эту войну, как считал Филарет, Николай Павлович после сражения при Инкермане, должен быть в Крыму, а лучше и после Альмы. Но, было как было. Теперь сын за отца это сделал с лихвой. И слава Богу уже не единожды добился настоящих побед.

В разговоре император поблагодарил его за активное участие в организации помощи армии в Крыму, сборе денег, снаряжения, за создание и отправку в Крым санитарных обозов с монахами и монашками в помощь армейской медицине, за госпиталь на собранные в Москве деньги. 'Хотя батальон имени святого Александра Пересве́та в Крыму не помешал бы, владыко. Чтоб понимания было больше, что, война не за Крым, Севастополь, а за Россию. За её право быть самой собой, а, значит и за православие, -так сказал ему император. И после это он начал поворачивать разговор в нужное ему русло. Филарет этому и не противился, хотя мог это сделать вполне легко и с императором. Уж это он умел делать искусно. Митрополит хотел посмотреть и послушать нового царя, с которым России и ему предстоит идти дальше. Ему то ладно немного осталось, а вот России долго, особенно если учитывать фактор наследников и особенно того, что император сможет сделать или наделать за годы своего правления. И вот Александр начал говорить, и, чем дольше он это делал, тем больше понимал Филарет, что он ставит церкви задачи.

Первое. Император хотел, чтоб церковь активней взялась за просвещение народа через церковно-приходские и монастырские школы. Для этого надо увеличить кратно число школ, поднять уровень образования самих священников, и в первую очередь в приходах. Чтоб поп и попадья могли и помощь медицинскую оказать и про севооборот и травосеяние мужику подсказать.

Второе. Начать менять образ священнослужителя любого сана, монаха, чтоб, не как у Пушкина в его Балде. Любой дьячок — это образ церкви в глазах людей. 'А то забыли многие в церкви, что, они служат, а не им. И служат они Богу, через него людям, стране. В этом их предназначение. А не пожертвование и поклоны в свою сторону с мужика выбивать', — так сказал Александр.

Третье. Более умело и рачительно использовать монастырские земли. Делать на них образцовые, передовые хозяйства, открыть курсы агрономии и распространять свой опыт по округе. Как среди помещиков, так и крестьян. А не просто земли и угодья в аренду сдавать. Капиталы на пользу дела пускать, а не процентами ещё больше копить.

Четвертое. Император хотел усилить и систематизировать миссионерскую деятельность русской православной церкви. Создать Русское, Православное миссионерское общество, миссионерские школы. И он сказал, что неплохо бы миссионерству поучиться у католиков, особенно у иезуитов, протестантов. Здесь для православия в самой России поле не паханное. Поволжье, Кавказ, Финляндия, Сибирь, Аляска. Да и идея такого общество не нова. Филарет помнил, что ещё в 1839 году читал он рукопись своего ученика архимандрита Макария Глухарёва, основателя Алтайской духовной миссии , 'Мысли о способах к успешнейшему распространению христианской веры между магометанами и язычниками в Российской Державе'. Макарий обращался в Синод по вопросу принятие мер по улучшению ведения миссионерства, но, поддержки там не получил. Теперь может дело сдвинется с места.

Пятое. Усилить влияние и связи с православными церквями вне России. И теми, кто близок православию по вере, духу и обряду, Восточными православными церквями. Россия является оплотом и защитницей мирового православия, а не патриарх, сидящий в Фанаре в Стамбуле на османских харчах. Так сказал Александр. 'Резок однако император',— подумал, тогда, Филарет. И тут у него мелькнула мысль о десяти публично казнённых в Бахчисарае. А ведь от наследника такого никто не ожидал. 'Хотя и казнённые не агнцы были'. Он хотел об этом поговорить с царём, когда узнал, что у них будет встреча, но, увидев и услышав его не стал поднимать это тему.

Шестое. Решение вопроса с сектами в русском православии. В том смысле, что их не должно быть. И император хотел начать сближение с Ватиканом по вопросу совместного противостояния двух ведущих Поместных христианских церквей, новым протестантским псевдохристианским учениям, которые одинаково враждебны православию и католичеству.

Седьмое. Призвал сделать церковь ещё большим помощником царя и государства. Одно дело делаем. И не для себя. Во славу Господа, веры православной и России. Совместно бороться против смуты и бесовщины в душах и головах православных.

'В том числе и перевод Библии на русский язык. И Катехи́зис тоже на нём можно переиздать. Причём в ближайшее время', -сказал император и улыбнулся при это. Улыбка Филарету понравилась, добрая.

-Но, Синода и моей воли мало, владыко.,— продолжил Александр. — Хотя можно и ломая через колено это всё сделать ... как Пётр. Но, так уже было. И у меня нет большего желания повторять. Поэтому нужно твоё участие и других иерархов в пользу начинаний, чтоб поняли о пользе и необходимости их и делали по своей воле и по совести, а не из-под палки. Призови имением Господа, от его имени, словом пастыря к службе и радению на пользу России всех православных независимо от происхождения и положения. Вразуми, объясни, напомни им про долг перед Богом, Отечеством, царём, от том, что от судьбы России зависит их судьбы и жизнь. Одной власти кесаря для этого мало, нужно дать понять, что это их долг и проявление воли Божьей в их служении Вере, Царю и Отечеству. Об это тебя и церковь в твоём лице прошу, отче. Те кто услышат ваш призыв, ваше слово, значит его услышат, а , тем кто нет, значит будет уже не слово, а, дело государево'. Такого Филарет от нового императора не ждал.

После всего этого император продолжил: 'Но, это владыко, не всё. Теперь может о более важном. Раскол!!! И тут Филарет отметил, что правильные и даже красивые черты лица императора ожесточились.

— Эту рану я хочу успеть залечить так, чтоб она начала хотя бы затягиваться начала ещё при мне. С униатами почти решили, а, с расколом нет. Позор и трусость! Наломали мои предки и церковь тут дров. До гарей довели дело! Католики, еретиков и ведьм жгли, православные друг друга и сами себя. Не должно быть двух православных русских народов! Их и без того уже три, а то и больше! Вера скреплять должна, а, не раскалывать. Именуем себя Третьим Римом, стоим во главе православного мира, за святыни, умы и души боремся с католиками, протестантами, нигилистами-безбожниками, а, у самим единства в вере и в народе нет. Трудно будет с этим идти по пути Господом предначертанному. Сохранять и преумножать силу и славу России, укреплять силу и правду православия. Поэтому и прошу у тебя владыко поддержки. Кому как не тебе от имени церкви поднимать вопрос о преодолении раскола ? Тебя услышат, пойдут за тобой. Задача трудная, но, необходимая отче, и тебя я зову для этого помощником и наставником. 'Богу — Богово, Кесарю — кесарево' здесь неуместно, воедино должны быть здесь, как и во много другом'.

После этого они ещё говорили о делах настоящих и будущих до вечера. Прощаясь Александр сам попросил у него благословения и попросил молиться за него, и улыбнувшись сказал: 'Что не может быть правитель безгрешным, но, за грехи, которые пойдут во благо России, я готов отвечать перед Всевышним. И все же такой заступник как Русская Православная церковь, и ты , отче, мне не помешают'.

Конечно трудно было уснуть после такой встречи и разговора. Вот Филарет и ворочался с боку на бок, думал. Александр. Какой он сегодня был с ним. Настоящим? Или роль играл? Судя по его планам и знанию людей Филаретом, перед ним был почти настоящий Александр Второй. Почему почти? Через три с половиной месяца от начала его правления петли одели сразу десятку людей в таких чинах и должностях, которые до этого, ни царя, ни Бога, ни чёрта, не боялись. И он прекрасно знал о количествах, арестованных и отданных под суд за это время. Тем более об этом еженедельно в газетах писали. Таковых было уже больше, чем при его отце, Николае Павловиче после мятежа на Сенатской площади. Но, Александр по-видимому и не собирался останавливаться. Война, восшествие на престол, его манифест 'Отечество в опасности!', одержанные им самим и без него победы позволяли ему это делать и дальше. И такого подъёма в людях Филарет не видел, со времён 1812 года. Народ и впрямь боготворил нового царя и начинал верить в его богоизбранность.

Приходили и к нему митрополиту Московскому люди непростые прося заступничества за того или иного. Он отказал, не агнцев на заклание отдавали под суд, скорее волков в овечьих шкурах. Которые забыли про страх Божий, долг, совесть, оставил их страх и перед царём. 'Да воздастся каждому по делам его'. 'Наверно, России, сейчас и нужен такой царь, — думал Филарет. -Петра Великого он чтит, но, ошибки его признаёт. И по делах своим он сейчас уже больше похож на деда, чем отца. Хорошо ли это или плохо? Время и дела покажут. Но, крушить отцовское наследство направо и налево он не собирается. И это правильно. Хотя начало правления ему выпало ещё тяжелее, чем у Николая. Но, пока он справляется. На дыбы Россию он не поднял, да, и не надо этого делать. А вот вожжами поддал. Удержал бы теперь их'. Хотя слабаком, новый император ему точно не показался. Не с виду, по разговору, тем более по делам своим. И Филарет, прочитав молитву где просил у Вседержителя, заступничества и помощи для государя, России и для себя грешного в делах будущих, всё же уснул. Хотя уже начали тускнеть звезды на июльском небе над Москвой.

Коммерции советник, миллионщик и всё это уже в 38 лет, Васи́лий Алекса́ндрович Ко́корев, который уже переходил из разряда 'тёртый калач' в 'палец в рот не клади', как и другие калачи и каннибалы делового мира после этих слов, на несколько мгновений замерли, некоторые даже открыли рты. Он открыл. 'И после этого появятся в России православные старого или дореформенного обряда', такие это были слова, а, произнёс их сам, своими устами ... Александр Николаевич, царь, император России. И после этого он со озорством в глазах, смотрел на них, московских и российских купчин и дельцов, старообрядцев, староверов и наконец раскольников. Так их именовали в России. Они, наверно, ему напомнили немую сцену из 'Ревизора' Гоголя, говорил Кокорев, когда вспоминал или рассказывал об этой встречи 18 июля 1855 года. Встречу, которая коренным образом изменила судьбу староверов. А их в России было несколько миллионов явных и скрытых.

Собирать купчин -староверов в Москве стали больше, чем за месяц до этого события. И звали далеко не всех, тех у кого был капитал от полумиллиона и выше, уважаемых, авторитетных. Им говорил, что, с ними хочет встретиться толи Орлов, толи Киселёв или даже сам великий князь Константин. Но, их в Москве не было, а, император прибыл. В встречу с самим царём верили немногие из собранных, многие говорили, что пришлют тайного советника или генерала и он им передаст, то, чего от них хочет новый император. А чего он от них хотел они знали все безошибочно ... конечно денег!!! Чего ещё! Если за евреев взялись, да крепко взялись. В июне объявили о новом военном заёме и сборе пожертвований, так с евреев негласно сказали, что будут брать больше, чем с других. Теперь пришёл и их черёд, они же уже два века для России раскольники!!! Их положение среди подданных царя, было иногда и похуже чем у евреев. Поэтому от этой встречи, которая отнимала у них, деловых людей время, а значит деньги, староверы не ждали ничего хорошего. Как, впрочем, и последние двести лет со времени раскола.

И когда в зал вошёл уверенным шагом, не старый, высокий, стройный, широкоплечий генерал с сильно загорелым лицом, короткой стрижкой и усами в виде подковы, встал и начал пристально, молча на них смотреть прямым и уверенным взглядом, Васи́лий Алекса́ндрович Ко́корев, быстрее быстрого понял, что это не какой-то присланный генерал. А сам император !!! И он успел встать одним из первых, глубоко поклонится, и первым крикнуть: 'Господа!!! Перед нами, Александр Николаевич, император России !!!' После этого уже повставали, повскакивали остальные. И Кокарев заметил, что император отметил его взглядом.

На этом неожиданные повороты в судьбе старообрядцев России не закончились. Император сказал прямо, что он намерен начать преодолевать двухвековой раскол русского народа, и уже в ближайшее время готов даровать своим подданным, православным старого обряда, то, количество прав и свобод, которое даст им признание и позволить начать полнокровно входит в жизнь России. Дальше — будет больше, пока они не станут полноправными его подданными. Но, он должен понять, что его, царя России, лучшие представители староверов правильно услышали и поняли. И готовы пойти ему на встречу. Тут Кокарев и другие лучшие и самые богатые представители будущих православных старого обряда одновременно облегчённо и тяжело вздохнули. Всё-таки деньги. Ну, это им привычно и понятно, сделка. Правда сторона, которая её предлагала вызывала у них опасения. С начала раскола цари и царицы были гонителями староверов. И тут такой поворот в отношениях! Верить или не верить!? Да, новый царь и у староверов вызывал удивление. Манифест, военное положение, налоги со всех поголовно, комиссии и комитеты, аресты, необычно суровые приговоры и для высоких чинов, отъезд в Крым, личное участие в сражении, посещение заводов, беседы с инженерами и даже простыми мастеровыми. Такого царя у России давно не было. Был такой, но, нового Петра старообрядцам на свою голову, ой, как не хотелось. Свят-свят. Изыди как говориться. И вот новый император в отношении их начинает действовать по-петровски, но, к их огромному удивлению ... навстречу к ним!!! Такого, староверы никак не ожидали. Поэтому у Васи́лия Алекса́ндровича Ко́корева после того, как , когда отхлынула первая волна чувств. Возник вопрос: 'А где здесь подвох то?' И всех остальных, он был уверен, тоже. И тут император, глядя на них с легкой улыбкой спокойно сказал:

-Не ищите, господа, в моих словах очередной каверзы для вас. Её тут нет. Мы, вместе, должны выполнить волю Всевышнего, волю истории, решить проблему раскола. Поэтому от вас для этого, помимо прямой помощи, — и он весьма выразительно при этом посмотрел на них. — Требуется, навести порядок в своих делах. Беспоповцев, и крайних ответвлений от них, скопцы, духоборы и прочие. Православие в России может быть старого и нового обряда, но, оно должно быть едино в борьбе за само православие в ней самой и в мире, и терпеть хлыстов и им подобных нам нельзя.

И в конце встречи, император, на которого самые тугие кошельки староверов смотрели теперь по-другому. Как бы невзначай сказал: 'Касаемо железных дорог, банков, я, господа, об этом вам сообщил ... первым. Не теряйте времени, принимайте единственно верное решение. И, вы, и мои подданные, православные старого обряда получите больше, чем отдадите'. Кокарев как, впрочем, и остальные крепкие духом, умом и телом мужи, немного ошалели от такой встречи и того, что им было на ней им сказано. Ещё и самим царём!

После отъезда императора староверы не разошлись, а, начали ковать железо, пока оно горячо. Открыто никто не говорил, что, то, что было предложено царём очень заманчиво, и сделка по сути выгодна. Отдав сейчас многое, в дальнейшем приобретешь больше в разы. Хотя давать придётся много, ой как много. Царь всё-таки! Поэтому речь пойдёт на следующем собрании о миллионах, вернее о десятках миллионах, причём серебром. И если собирать, то собирать их надо будет со ВСЕХ, а не только со старообрядческой Москвы. На этом и порешили. А за беспоповцев пусть попы берутся, это их удел. Кто-кто, а купчины знали откуда у староверческой церкви деньги берутся.

Москва. 19 июля 1855 года. День сурка продолжается. Встреча с московским обществом плюс Московской губернии, и кто сумел, успел приехать из соседних. Сотни людей. Мундиры, сюртуки, платья, шляпки. Да, дам тоже пригласили, четверть от приглашённых. Богатых. Замужних и вдов от 30 до 50 лет, дворянки и купчихи. Зачем столько баб ... женщин? Век то девятнадцатый, ещё весьма полноценный век мужчин. В 'Место встречи изменить нельзя', Жеглов говорил, что, красивой женщине так и хочется сделать что-нибудь приятное. А почему только женщине?

Поэтому пока я вещал публике о делах нынешних и грядущих, дамы, которые специально были рассажены в первых рядах, глаз с меня не сводили. Жизненный опыт уж позволял увидеть, как на тебя смотрит и реагирует женщина. А смотрели они на меня так как мне надо было. Восторженно, с обожанием, и с желанием ... простым плотским желанием. 'Хочу тебя !!!' Это читалось в их взглядах, головы они приподняли, у многих щеки зарумянились, руки тревожно зашевелились, начали платья разглаживать, причёски поправлять, веерами заработали более энергично, глаза заблестели и открыли огонь, крыли залпами, очередями, плечи развернули, грудь, причём у некоторых явно от 3-го размера и дальше, тоже пошла в атаку. Ух-х, как аппетитно и соблазнительно!!! С некоторым сударыням, я бы ... слился так сказать в экстазе в разных вариациях раз, да третий. Ничего, скоро в Питер. И держись тогда, Маша, Мария Александровна! Муж из командировки вернулся. А сейчас я вполне спокойно смотрел на эту накатывающуюся на меня раз за разом сексуальную волну, даже цунами. Почему спокойно? Так я учителем и преподом в вузе работал. Уж чего, чего, а сексуальности там хватало. Некоторым барышням в восьмом классе уже третий размер мал, и есть так сказать перспективы для роста. А некоторые студентки так, вообще секс-бомбами были. Так, что в этом плане у меня многолетняя закалка. Ха-ха!

Так вот все эти мокреющие от меня дамы должны были стать моим надежным оплотом в делах нынешних и будущих. Денег дадут для войны и после неё, в том числе для школ, больниц. Запилят вусмерть, если, что, скупых, ленивых мужей, подругам, соседкам про меня расскажут, вовлекут в свои дела, убедят давать деньги для моих, открывать школы начнут, и, хотя бы медпункты по месту жительства. Внушат или вдолбят в головы своих благоверных, детей, окружения, пункт первый, император всегда прав, и всё тут!!! Если сомневаешься, что, не прав, смотри пункт первый. Женщины — это великая сила! Как в созидании, так и в разрушении.

В России кстати благородных девиц, обучающих в разных для них заведениях, влюбляли в мужскую, да и женскую часть императорской семьи. Портреты, встречи, покровительство заведениям. Экзальтация в сторону августейших особ было нормой для институток, до истерик, суицидов и мастурбаций дело доходило. Этот потенциал тоже надо бы на благие дела повернуть. Сотни образованных девушек могут во имя служения своему кумиру много чего полезного сделать для страны. А не только стишки писать, да клитор теребить. Сейчас многие из них уже пошли в медсёстры, теперь ещё в ликбезы, школы пойдут по моему призыву. Уж они научат царя-батюшку любить. По совести, пойдут, не из-под палки. Раз я в кумиры выбился над это для дела использовать.

Отчасти на бабах Александр Второй и погорел. Постарел и поверил, дурик, в любовь Долгорукой. А она типа полюбила его просто жуть как! Как человека, как мужчину конечно. А как император он её совсем не интересовал. Ни разу, ни чуть. Зачем? Любовь же. Хрень полная, понятно дело. Детей с Долгорукой Александр нарожал, при живой жене, жениться на ней думал, с наследником своим отношения из-за своей 'последней любви' испортил, репутацию себе в свете и обществе обесценил немало. Борись потом после это с развратом и нигилистами. Коль сам царь в этом грешен.

А через испытание потоком чресл, персями, то есть в целом девицами и их прелестями мне ещё предстоит проходить. Причём постоянно. И будучи императором теперь, выдержать его будет, ой, как, не просто будет. Иногда можно будет ... наверно, вдуть особо соблазнительным, но, без обязательств и последствий с моей стороны естественно. В плане потомства. Ещё и узнать, кто её ко мне подвёл. Будут двойным секс — агентами. Рашен Мата Хари ! Ха ! Посмотрим. Эх, Лопеса в Россию бы заманить и любовью до гроба его бы одарить. В реале у него ирландка такой стала, тоже неплохой вариант. Изабелле трахателя бы нужного для дел с Испанией подвести. Она к мужикам слабость немалую имела. Секс, страсть, любовь для политических и во вред могут быть, и на пользу великую.

На всемосковском собрании я говорил ничего нового, по крайне мере для себя.Призывал дворян, купцов исполнить свой долг перед Отечеством, царём и верой. Послужить за Веру, Царя и Отчество. Звал идти на службу, если не на военную, то штатскую, перестать отсиживаться в имениях, когда Родина во главе с царём бьётся с врагами. Денег просил конечно, и побольше. Смотрели на меня носители белой кости и голубой крови, слушали. По-разному. Восторженно, типы а-ля Ноздрёв, всёх порвём, мечтательно, в духе 'Маниловы и император — это сила'. Варианты Собакевичей, подозрительно, 'не дам денег, и на службу не пойду'. Другие с умными глазами, слушали и смотрели внимательно, спокойно. Разные были выражения лиц и глаза, когда, я говорил, что надо послужить, помочь Отечеству, выполнить присягу, которую даёт каждый дворян. В своей речи я не упоминал о Жалованной грамоте дворянству, где есть пункты, обязывающие их служить по призыву монарха. И не стал, говорить от том, что 'Отечество для тебя, ты для Отечества', и дворянство сословие служивое. Не поймут больше половины, точно. Москва не жила войной, она для неё была, где-то далеко, и даже мешала жить как прежде. Армия, царь воюет, и ладно. Вроде Наполеон, да, не тот, не дойдёт до Москвы. Что ж, пусть будет пока так. Пойдёт в ответ на мой призыв на службу четверть от здесь присутствующих, уже хорошо. А денег всё, дадут, это обязательная часть программы. За то, чтоб, лицезреть просящего дворян императора идти выполнять присягу деньгу гони. Зрелище то, я бы сказал даже драматическое. Где я был в главной роли, и мой герой, император России, должен был по сюжету быть не понят другими действующими лицами и соответственно слегка отвергнут ими. Но, плюс был в том, что, во многом драматургом выступал здесь я, в силу того, что был императором. Позже всем, кто был здесь и слушал меня, проверят слух и уровень восприятия услышанного. Был? Слушал? Почему служить не пошёл? Сына не отправил? Не обязательно же на бастионы Севастополя надо бы идти.

Можно после Свеаборга это сделать. В том, что там будет успех я уже мало сомневался. Письма и отчёты Константина о подготовке к сражению были тому причиной. Он сложа руки не сидел, и другим не давал. Вот под гром победы и обязать дворян и образованных вновь служить. Война. Кто против, тот изменник. После войны сделать обязанность временной, на период восстановления страны. И неплохо бы, чтоб недовольные этим дворяне начали играться в тайные общества, и даже решились на мятеж. Повод мне дали пройтись по ним гребёнкой и прополоть их как следует. Игра с дворянством опасна будет конечно лично для меня. Захотят прибить как Павла. Но, гвардию война хорошо обновит, в жандармы, полицию, будущие спецслужбы аристократы служить не пойдут. Невместно им это. И иностранную агентуру сейчас неплохо чистят. Так, что, уже есть ниточки, которые помогут размотать очень интересные клубки. Но, это несколько позже.

А сейчас я слушал на мой вкус унылый гимн 'Боже Царя храни'. Пели кстати так же, многие слов не знали. Но, с воодушевлением. И если б не заранее подготовленный Закревским хор, вышел бы конфуз. Гимн и голландско-французский триколор надо будет сменить. И варианты уже есть.

Под конец встречи участниками мужского пола выдали диплом и вместе с ним ... памятку куда надо внести деньги. Диплом и памятку выдавали под роспись. И вряд ли кто рискнёт оказаться от них. Если только уж совсем какой-то дурень. Женщинам в довесок к этому давали ещё с красавцем-мужчиной и царём по совместительству, фотографию девять на двенадцать, на память. И с собственноручным автографом государя-императора. Потратил и на это я время. Сделали и большую общую фотографию. И конечно на встрече работали представители прессы. Так, что, пойдёт от неё волна и по России. Москва всё-таки.

Вернувшись в Кремль, я поужинал, поработал с докладами и бумагами, прогулялся по сердцу России, намахнул простокваши, почистил зубы, помолился и лёг спать. Завтра у меня ещё два разговора с людьми, которые меняли и могут менять историю. А потом в Питер, и дальше в Свеаборг. Чтоб набить там Дандасу еб ... о так, чтоб, кровавые сопли до Лондона долетели, и визг стоял в парламенте аДский, и Палмерстона отымела оппозиция в своё удовольствие. У Виктории стресс, истерика случилась, и она начала жрать пирожные ещё больше. А там глядишь и ... диабет. С этими мыслями я уснул, но, снились мне, не утопленные британцы, а падла, бабы, и конечно голые, да такие грудастые. Вот ... я какой впечатлительный!

Толстый, здоровый котяра, который отзывался на Абрека, но, только, когда его звал хозяин, уже третий час лежал на диване и с неприязнью в полглаза посматривал на человека, который сидел на его любимом кресле и разговаривал с хозяином. Который на удивление кота почтительно встречал этого человека на крыльце. Обычно его хозяин был хмур, сердит и все в доме его побаивались. В минуты недовольства и он, его любимец, своим мурлыканием убаюкивающий хозяина и спавший у него ногах, старался не попадаться на его на глаза.

С марта, когда Абрек выходил драться с уличными котами и зазывать уличных кошечек к себе для процесса размножения, заметил, что хозяин стал уезжать утром и часто возвращался даже вечером. И вообще последнее время он как будто приободрился, похудел и даже иногда стал играть с ним. И сегодня в их дом приехал человек, с которым его грозный хозяин разговаривал спокойным, уважительным тоном и даже немного с ласкою в голосе. Что, его удивляло и даже раздражало. Ведь обычно именно с ним, котом, так говорил хозяин. А тут этот человек, ещё и сидевший в его кресле.

Герой Аустерлица, Прейсиш-Эйлау, Кульма и конечно Бородино, гроза персов и Кавказа встречал меня сам хлебом и солью на крыльце своего дома. 'Живой участник войн с Наполеоном, человек, который бился на Бородинском поле!!! Мог ли я думать в своём времени об этом!?' И вот перед мной стоял, склонив в поклоне свою голову с густыми седыми волосам, сам ... Алексей Петрович Ермолов!!! Офигеть!!! Я, съев кусочек хлеба с солью, поздоровался с ним. И после смотрелок друг на друга в секунд пять, он повёл меня в дом. Я ему сразу сказал, что разговариваем без титулов. Мне он на первый взгляд для своих семидесяти восьми лет показался весьма живым стариком, хотя и был полноват.

Уже за столом, когда выпили за Россию и моё здоровье он мне сказал: 'Спасибо тебе Александр Николаевич за победы. Я уж думал помирать будут с мыслями о проигранной войне и сражениях ... даже туркам. Но, Господь тебя с подвигнул на то, что отец твой должен был сделать. Прибыть с гвардией в армию и возглавить её. И то, что в сам в бою был, правильно. Это нужно было всем показать. И, что Россию встряхнул, заставляешь воевать как с Бонапартом, тоже верно. Давно пора было так сделать. Поэтому от нас, стариков -генералов, говорю тебе спасибо. Снял с наших голов позор за то, что, не сумели мы замену себе для России подготовить. Теперь и помирать не стыдно'. Голос его немного тут задрожал, глаза увлажнились. Он встал, я тоже и Ермолов мне поклонился. Сели за стол и выпили за победу и наш разговор продолжился.

Ермолов меня хвалил за то, что заставлял работать на войну всю страну, за то, что, всё внимание теперь было на Крым и Севастополь. Что не побоялся поднять руку на ворьё. Здесь уже я ему высказал благодарность, за его работу во главе комитета по борьбе с коррупцией и попросил не ослабевать напор и рвение. 'Насчёт этого, Александр Николаевич можешь не переживать. Если не в армии, то здесь я Отечеству ещё послужу. Тут враги засели похуже, чем под Севастополем'. И в этот момент я увидел то самый ермоловский взгляд, который настораживал недругов и пугал врагов. Хороший взгляд, льва на добычу. Без шансов для тех, кто будет уличён в преступлении.

-А почему, Алексей Петрович, вам не быть в армии? — сделал на заход на то, чтоб воплотить идею в действие. Ермолов посмотрел в ответ на меня.

— После Крымской войны надо будет как можно быстрее заканчивать с Кавказом. Он и так уже много крови и всего остального забрал. Хочу сразу с Шамилем и черкесами покончить. И тебя, Алексей Петрович, зову в советники и помощники. Помочь завершить начатое. Те, кто постарше вас там не сомневаюсь помнят. Прибытие и нахождение Ермолова в Кавказской армии, уверен подтолкнёт многих сложить оружие и покориться силе и воле России', -говорил я и видел, как старый генерал приосанился, глаза ещё больше оживились, дыхание участилось. Наверно сейчас вспомнил старый генерал то многое, что было у него там на Кавказе. Молодость, успех, слава, уважение, страх врагов.

-Коль зовешь, Александр Николаевич. То для Кавказа я найду силы, тряхну костями. Дай Бог коновалы -врачи подлечат меня старого и я смогут помочь. Пусть и в роли пугала, — сказал смеясь Ермолов.

Мой выбор командующего на должность Кавказской армией, а им должен был стать конечно Барятинский он одобрил. Как и кандидатуры командующих Западной, против черкесов и Восточной, против Шамиля группировок. Запад — Григорий Христофорович фон Засс, Восток -Николай Иванович Евдокимов. Про всех троих он знал, они ведь были 'кавказцами'. Про будущего начштаба армии, Милютина, он уже тоже знал. О нём теперь знала вся Россия и Европа.

Согласился он и с планом будущей войны. Достижение подавляющего превосходства в силах и средствах над противником, одновременные наступательные действия со всех направлений, полная его блокада на суше и с моря. Про информационную составляющую войны я с Ермоловым не стал говорить, хотя он и его прибытие на Кавказ и была одна из операций в этом направлении.

Когда начали говорить о войне в Крыму, старый генерал, посмотрев на меня с хитринкой в глазах спросил: 'Барятинский теперь Балаклавой займётся?' Я только кивнул в ответ.

— Правильно! Как я знаю, англичане по жиже будут французов, про остальных и говорить не будут. Видел я этих вояк из Италии в войну с настоящим Наполеоном.

-А козырь, то у него есть? Без него трудно будет, — спросил Ермолов.

-Есть, Алексей Петрович, козыри. Как без них на войне, -был мой ответ. И я рассказал ему о горных частях, которые в данное время практикуются в горах Крыма в вопросе войны в горах и там, где по мнению противника нельзя пройти. То есть опять в горах. О нитровзрывчатке, ракетах, сосредоточении тяжелой артиллерии, штурмовой пехоте. Ермолову такие новости были явно по душе.

-Да, под Бородино бы всё это. Другое было бы сражение и Москву бы точно не отдали, -с грустью сказал Ермолов. Хотел я у него спросить, почему не собрали для Бородино осадные орудия, большие и средние единороги, мортиры новые, старые. Ведь же знали уже, что, Наполеон любитель собирать десятки, сотни орудий воедино и сосредотачивать артиллерийский огонь на одном участке сражения. Из моряков Балтийского, Черноморского флота, с каждого можно было точно сформировать пару, а то и больше полков морпехов. В Финляндии были войска. Они точно бы пригодились в сражении. Но, свой интерес как историка я решил пока подавить, хотя всех ещё живых участников войны 1812 года, других войн и событий мне надо бы усадить за мемуары. Будущие историки будут говорить большое спасибо за это.

Под конец встречи Ермолов напрямую мне сказал так: 'Мне, государь, Александр Николаевич, по душе как ты начал. Давно России нужно было поддать вожжей! А то зажирели, обленились, дух потеряли ... туркам начали проигрывать!!! Но, скажу тебе прямо. Опасайся, государь! Не простят тебе комитеты да комиссии. Бахчисарай тем более!!! Сейчас им страшно. Война. В раз в изменники попадёшь! Затаились они. Так, что жди, что-то вроде Сенатской площади или как против деда твоего, Павла. Будь готов к этому. Не простят тебе они свой страх и решения твои самодержавные. Говорил я с такими, не такого царя они ждали. Растерялись они пока, так, что надо их продолжать бить, пока они в раздрае и страхе. Тем более, что придётся тебе мужикам волю давать. Опасайся, но, не бойся, Александр Николаевич! Россия за тебя есть и будет! Ты, главное иди верным путём. От успеха к успеху, от победы к победе. Не давай слабину не себе, не другим. Народ, он силу любит. Только такую, чтоб, не только его гнула, но, и других. Он, правды от тебя ждёт. Верь мне в этом. Ты, сейчас свою силу показываешь, всех призвал к себе в помощь, на сторону правды встал. Так и иди дальше. И Россия за тебя будет!!! А с ней ты будешь непобедим, а она с тобой. Мы, старики, пока силы есть за тебя будем. Нам сам чёрт ни почём. Поможем тебе и Отечеству. В нас не сомневайся'. Что я мог на это сказать? Только благодарность. Её я и высказал Ермолову, когда мы с ним расставались. На крыльце мы со старым генералом обнялись как внук с дедом. А не как царь с подданным, хоть и крайне заслуженным.

Кот Абрек, обнюхав кресло где сидел чужак, пофыркал и умостился наконец-то на нём. И с удивлением смотрел как его хозяин долго и горячо, стоя на коленях, иногда делая движения правой рукой, что-то говорил в то место в комнате, где стояли какие-то доски с изображением странных людей с большими глазами, которые его иногда пугали и часто горел огонь. И откуда его нещадно гнали всякий раз, когда он решал узнать, что там такого важно для людей и доказать,что он не трус.

Но, это была не последняя встреча в этот день у меня. Меня ждали ещё одни могучие мужи. Два из них уже были относительными властителями умов, другому предстояло им стать. И всё трио были моими коллегами — историками. Никола́й Гера́симович Устря́лов, Михаи́л Петро́вич Пого́дин и Серге́й Миха́йлович Соловьёв.

Первый наряду с С.С. Уваровым создатель 'официальной народности': 'православие — самодержавие — народность'. Второй один из создателей и лоббистов панславизма в России, активный издатель. Третий будущий крупнейший историк России, спокойный умеренный либеральный-консерватор и одновременно объективный государственник и монархист. Не западник и не славянофил. Уваров и Погодин были кстати из крепостных. И сумели взойти очень высоко на русский Олимп власти.

Они должны были начать создавать новую идеологию для той России, другой, которой она должна была стать в этой истории идущей уже немного иным маршрутом. Написать новые учебники по истории, для уровня ликбеза и академические для вузов. Планомерно через свои труды, преподавательскую деятельность, новую идеологию увести тысячи и тысячи молодых умов от западничества, либерализма, анархизма и прочих 'измов'. С марксизмом мне придётся решать проблему. Может просто не дать ему появиться, нет тела нет учения, и не дать бурно взойти росткам 'Земли и воли', народовольства и всяким европейским 'измам'. Они оттуда все в Россию и пришли, и часть русской интеллигенции готовая зад вылизывать Западу брала их себе в головы и пыталась на Россию натянуть хоть либерализм, хоть марксизм. И жря русский хлеб, сало, икру, сетовали, мол, страна не та, да народ тёмный, быдловатый. Ну, не цивилизованные европейцы с расовой теорией и человеческими зоопарками и всё тут! И в итоге получили ... сталинИЗМ. Который этой же интеллигенции давал 58-ю статью, вплоть до вышки за это самое вариативное преклонение перед Западом. Но, Запад его 'измами', созвучно кстати с миазмами, никуда не денется, 'железный занавес' не поставишь. Поэтому надо предлагать России и тем, кто с ней будут двигаться по магистрали истории своё в противовес западным 'измам'-миазмам. То, что будет всегда в тренде у подавляющей массы людей. Равноправие и благосостояние. Хотя бы относительное. Социальный монархизм! Монархический социализм! Чем он хуже вариантов европейской социализма? Его на практике ещё к 1855 — му году не воплощал. Поэтому говорить о том, что монархия и социализм не совместимы можно смело относить к трепотне. Так же как все европейские 'измы'. От Кампанеллы до Маркса. 'Критерием истины является практика'. Это из Маркса же. То есть 'нет тела, нет дела'. Ха-ха!!

Но, Россия не Бельгия, ей одной сытости мало. Ей нужна великая идея, да такая, чтоб на поколения вперёд. Путеводной звездой. И даже не одна идея и звезда нужны. Вот Устрялов, Погодин и начнут их формировать исходя из своих великих идей. 'Православие — самодержавие — народность' и панславизм. Только мною переформатированные. А как могут быть великие идеи без великой истории? Никак. Ну, тут легче. Особо выдумывать великую историю не надо, она уже есть и ещё будет. Вот Соловьёв её и напишет. Покажет, как под влиянием социальных, природных, политических, экономических, культурных факторов создавалась, выковывалась в горнилах истории — Россия. Со всеми плюсами и минусами. Плюсов, конечно должно быть больше. Но, и о минусах умалчивать глупо. Без излишней монархической предвзятости и воли Всевышнего, которая опять же проявляется в монархизме, если брать официального Карамзина. И через историзм, Соловьёв, Ключевский их ученики и учебники будут приводить умы к пониманию, что для России историческая закономерность и судьба — это быть великой. А раз так, то от судьбы не уйдёшь. Великой, значит великой. Судьба такая. Чем хуже движения к Граду Божьему Августина, всемирному халифату, светлому будущему или победы демократии во всём мире? И прочих вариантов градов на холме.

Об этом и многом другом говорил я с этой триадой. Не всём им нравилось. Сначала Устрялов, потом Погодин начали со мной спорить. Что за манеры, не выслушав, спорить? Интеллигенция блин. Но, после того как я холодно и вежливо просил Погодина меня не перебивать стали слушать хмурясь, но, спокойно. Соловьёв так вообще слушал, попивая чай. Устрялов и Погодин это титаны, он, уже конечно далеко не рядовой профессор МГУ и все-же пока уровень ниже.

Итак, я предложил 'Православие — самодержавие — народность' заменить на 'вера — империя — соборность'. Устрялов даже встал, услышав такое. На это я строго сказал: 'Сядьте, Никола́й Гера́симович, и слушайте дальше'. Устрялов покраснел, Погодин и Соловьёв смотрели на нас. Я молча давил взглядом и он сел. -Спасибо, продолжим разговор в рабочей обстановке ... без эмоций'. Про барышень не стал говорить, всё-таки люди уважаемые и нужные для дела.

И я стал излагать, так как думал. 'Православие — самодержавие — народность' это хорошо, но, уже было узко для России на момент принятие этой триады как идеологемы. Она из неё уже вышла после принятия в себя Казани и Астрахани, вобрав в себя миллионы мусульман. Далее появились буддисты, протестанты, католики, армяне, иудеи ... и их всех в России на данный момент ... миллионы! И в ближайшее время неправославных народов станет ещё больше. Поэтому только православие для России как империи уже мало, узко и непродуктивно. Вера, как вера в Бога в любой его ипостаси это больше, понятней и лучше воспринимается не православными. Вера в Бога, она везде вера. Православие как было, так и останется государственной религией, поскольку она есть историческая вера государствообразующего народа. Взятая им для создание этого самого государства. И это нормально. Но, веротерпимость в России тоже нужна. Рим тоже был вынужден признать и принять христианство, как бы он не был могуч и велик.

Российская империя исторически, идейно и территориально выросла из размера 'православия', теперь ей нужна борьба за 'веру', веру в Бога, единого для всех кто в него верует. Россия, избранная всеединым Богом страна, кто не верит в это, пусть посмотрит на карту мира и погрузиться в её историю. Россия — это оплот истинной веры в Бога, борец за верующего человека каким его предопределил Бог. Россия несокрушимая крепость на пути безбожия и всего богопротивного. Она за человека с верой в душе и царствие Божье на земле. Чем не тот же Третий Рим, только для всех народов и конфессий? А то, что православие стало ведущей религией в России и готово вести за собой остальные, так может это есть божественное Провидение?

Если ты не можешь остановить пьянку и дебош, то всё это надо ... возглавить! 'Вера' вместо 'православия' и позволит это сделать. Зачем ссать против ветра? Ветра истории. Посеешь ветер — пожнешь бурю. Это как раз про Россию в этом вопросе. В 1903 году вышел указ против армянской церкви и значительная часть армянских националистов сразу ушла в русофобию. В 1903 году и так было уже полно всяких и разных русофобов и борцов за права народов, страна уже закипает. Нет надо было ещё организованных и сплочённых армян против себя окончательно настроить. Это же армянские националисты, а не тунгусские.

Надо расширить поле для религий России, но, для начала надо его хорошо перепахать, прополоть от сорняков, удобрить и на нём дай Бог взойдут новые ростки для новой России.

'Самодержавие', да, оно ласкает слух полноценным монархистам и монархам. Многие августейшие особы завидуют сейчас мне, императору России. Который сейчас воплощает самодержавие и реализует его возможности на практике. Многие монархи мира мечтают получить хотя бы часть той власти, которой сейчас обладаю я, как царь России. Особенно сейчас, когда я стал автократором в полном смысле этого слова.

Но, 'самодержавие' в девятнадцатом веке уже звучит, как из седых преданий старины, европейский вариант самодержавия — абсолютная монархия, не устраивает западников из разных сословий и как показали декабристы даже аристократию. Русское самодержавия — европейская абсолютная монархия — это слабое звено в идейном противостоянии с Западом, который весь такой правильный и идёт верным путём развития. Там тоже есть монархии, но, ограниченные. И это типа прогрессивно. А варварская Россия живёт в средневековой деспотии. Хотя та же Виктория с огромным удовольствием разогнала парламент и часть пэров, лордов перевешала, да на каторгу отправила. Но, ей, незя-я, система сдержек — противовесов, демократия, цивилизация. А, я, могу так делать. И буду делать.

А, что, такое 'империя'? Это высшая форма существования самодержавия — абсолютной монархии. И страны, государства достигшей разновекторного могущества в регионе, мире. Сохраняющего или продолжающего наращивать своё доминирование. Империя — это прогресс, развитие, стабильность, мир для тех народов кто живёт в ней, даже если она их завоевала. История это доказала не раз и не два. Кто сейчас знает о грузинском кино или прибалтийском? А когда были в империи о них в мире знали. Железная дорога Оренбург-Ташкент тоже продукт империи. Индия, Пакистан, Африка, когда были в империях тоже жили в мире. Да, империи давили на тех, кого подчинили забирали у них их ресурсы, богатства, жизни. Но, были за них и в ответе. Хотя в разных пропорциях если сравнивать различные империи. Самыми добрыми были Римская, Византийская и Российская в отношении своих подданных. Последняя часто в ущерб себе.

И ведь не зря великий Бонапарт создал Французскую империю. Понимал, что это вершина развития государственности и наиболее совершенная форма монархии. Великобритания должна тоже скоро объявить себя Британской империи, Pax Britannica уже создан и продолжает расширятся. Виктория должна себя провозгласить императрицей Индии.

И 'империя' — это высшая форма ... республики. Res publica с латыни — 'общее дело'. А империя — это разве не общее дело? 'Империя превыше всего!' Пока империи жили этим смыслом они развивались и были непобедимы. Но, этого мало к 'империи превыше всего' следует добавить — 'Ты для империи, империя для тебя'. Империя в ответ на твой вклад в её сохранение и развитие, даёт тебе гарантию внешней и внутренней безопасности, достаток, стабильность, набор прав, через них, справедливость в общественных отношений. Империя может это всё дать. Социальное государство в империи возможно. Империя и император есть гарант этого. Мало того в империи во главе с монархом может быть демократия с выборами и партиями. И империя даёт чувство принадлежности к её величию. Ощущение значимости даже простому человеку. Ведь он подданный, житель великой страны, Империи! Не зря же некоторые, кто и не жил в СССР ностальгирует по нему, а, французы гордятся Наполеоном Бонапартом, хотя он был корсиканцем. Хочется быть причастным к великому и гордиться им.

Если это всё может дать империя зачем, тогда республика как форма правления и демократия как политический режим? Особенно европейского разлива. Этот цирк с выборами ещё и за счёт самого народа. Один хрен в президентских республиках, президенты сосредотачивают в своих руках власть уровня того же самодержавия. И существуют вечные президенты. Которые затем передают или будут передавать власть своими приемникам. Что это если не стилизованный вариант монархии под демократию? Причём вариант ближе к самодержавию.

Поэтому правильно выстроенная империя во всех сферах общественной жизни вполне может стать самой совершенной формой организации и существования государства и общества. Даже когда будет достигнут предел территориального роста и прекратится активная экспансия. После этого главной задачей империи будет достижение и сохранение собственной стабильности. А это вечная тема.

Поэтому 'империя' для умов — это лучше, чем просто 'самодержавие'. Монархия и даже самодержавие из империи некуда не денутся. В России, если пойдёт относительно как хочется ещё лет восемьдесят можно будет говорить именно о самодержавии. Или даже больше, если привести понимание самодержавия к тому, что САМ народ, история, Бог, доверил, дал державу -власть, страну в руки монарху. И сама империя позволяет обосновывать существование монархии и даже самодержавия.

-Теперь о 'народности',— сказал я, с интересом глядя на хмуро-задумчивые лица Устрялова и Погодина. Вызвав и у них оживление. Соловьёв, так тот вообще освоился, слушал и пил чай с печеньем. Я тоже сделал несколько глотков остывшего крепкого чая с лимоном и продолжил политинформацию. Я в школе её кстати вёл, ещё успел зацепить эти времена.

'Народность' у Уварова ближе к нации и конечно к русской нации. А это значить вновь православие и связка царь — самодержавие. Узко, тесно, опасно и непродуктивно для многонациональной и многоконфессиональной империи и даёт основу для вызревания идейно оформленного национализма среди нерусских и не православных народов России. Нужна другая нация, имперская, лучший пример это вариант советского народа, Германии периода Второго рейха, Франции Третьей республики и первые десятилетия Пятой. Где разные народы и разные немцы, французы, оставаясь собой в культуре, языке создавали и не без успеха единую политическую нацию. Поэтому 'соборность', 'всеединство' мне казалось больше подходит России, чем уваровская 'народность'.

'Соборность', 'всеединство' для империи, где все разные, но, сплочены одной целью, цепью -созданием, развитием и сохранением империи. И каждая нация, народ, народность вносят в это общее дело свой вклад. Получая за это свои бонусы. Шанс на выживание как этноса, развитие и стабильное существование и движение в историческом процессе. Да, в такой империи как Российская был и будет государственно — империя образующий народ, нация, русский. И не обязательно им становиться, как в Римской желали получить статус римлянина, без созревания для этого и понимания, что это накладывает и определённые обязанности на тебя. Представитель любого народа России должен иметь возможность подняться вверх по социальной лестнице, для этого он должен стать имперцем, частью имперской нации, выйти за границы своей нации, народа, при этом оставаясь грузином, казахом, эстонцем или бурятом. 'Империя превыше всего!' в душе, голове и вперёд кто бы ты не был по роду и племени. 'Соборность' — это собрание представителей разный народов России в имперскую нацию, духовно, политически, культурно во имя общего дела. Матерью для всех своих народов Россия конечно не станет, но, доброй, заботливой мачехой или опекуном вполне.

'Соборность', 'всеединство' созвучно с солидаризмом, идеями корпоративного общества и государства. Только объективно больше по масштабам. Речь должна идти не только о слоях населения, классах, социальных группах, а, о целых народах. Как в пределах России, так и вне её. Европеи как всегда мыслят нет так широко как русские. У нас один Федоров с его космизмом чего стоит.

В этом случае не может быть речь о национализме, фашизме как государственной идеологии. Это удел Запада. Россия самой историей обречена быть соборной, интернациональной, так пусть будет имперский интернационализм, дружба народов, 'соборность', 'всеединство' во имя общей для всех империи, пусть и Российской. Потом лет через сто, можно и о Евразийской подумать. Примерно так я и излагал свои мысли старым и надеюсь обновленным бойцам информационного фронта. Но, и это было ещё не всё.

Посматривая на Погодина с Устряловым, как мне казалось придавленным выложенными мною идеями о грядущих изменениях в идеологической и духовной жизни России и смотрящими на меня уже другим взглядом, чем на начале разговора. Более настороженным, чем оценивающим как было в начале встречи.

Почему вновь они выбраны мною в основателей новой идеологии ? А кого? Грановского с Кавелиным ? Они западники хоть и вполне взвешенные. Хотя Кавелина можно, он вроде отошёл от западников со сдвигом к консерватизму. Будут к работе привлечены и славянофилы, Хомяков, братья Аксаковы, Киреевские, Самарин, Кошелев, Тютчев конечно. Они кстати далеко не махровые консерваторы, как многие думали про славянофилов, а по нынешнему времени так вообще в либералах ходят. Их плюс в том,что они многие были на государственной службе и мною были привлечены к работе в разные комиссии и комитеты по борьбе с коррупцией, снабжении армии, что суть одно и тоже. Это их ещё больше закалит, сделает менее либеральными и уверен моими если не поклонниками, то сторонниками. И ещё плюс ,что они на первое место ставили Россию, а, потом Европу с её прогрессом. Они видели Россию как часть мира, мировой истории, со своей историей, культурой, пониманием истории, жизни, ценностей и не хотели рядить её в обязательном порядке в европейские одежды как это делали западники. Даже если костюмчик или тулупчик ну совсем того, неподходящ и маловат.

И в реале пусть славно и достойно, но, проигранная Крымская война нанесла удар по официальной триаде, идеям Устрялова, Погодина и идейно близким к ним. По славянофилам. Мол, вот, смотрите ваша самобытно-домотканая Россия проиграла прогрессивной Европе. Мы, западники, либералы были правы. Сейчас война не проигрывается, Европа бита уже не раз. И скоро будем поворачивать войну к завершению в свою пользу. К ничьей точно. То есть Россия войну не проиграет и докажет свою эффективность как империя, государство в том числе и в идеологии. "Православие-самодержавие-народность" докажет свою жизнеспособность. Вот тут ставшие ещё более весомыми и авторитетными создатели триады и выйдут с её пересмотром на более современный и даже либеральный вариант, " вера-империя-соборность". Западникам будет сложнее противопоставлять взгляды об успешности Европы в сравнении с Россией. Тем более если после войны пойдут реформы с либеральными оттенками и нотами.

Смотря на Погодина я сказал: 'А теперь, Михаил Петрович, о теме в последние годы близкой к вам. И важной для России'.

— Александр Николаевич, -обратился ко мне Погодин, в начале встречи я сразу сказал, что разговариваем без титулований, — вы, позвольте предположить о чём.

-Прошу, вас.

— О славянах, — сказал Погодин, как мне показалось даже с некоторым удовольствием.

-Сто процентное попадание, Михаил Петрович. Он них родимых и не очень, — ответил я. И съев в тишине расстегай с осетриной. Жрать то охота, уже третий час разговоры ведём. Встал и начав ходить по комнате я продолжил излагая следующее.

Панславизм интересен и полезен, но, идеализировать его как идею и тем более самих славян не стоит. Единого славянства нет и быть не может.

Трудно представить, что славянин чех-бюргер, поляк-шляхтич, хорват -католик или босняк сядут с словаком, сербом, русским, русином, типа братом славянином справить нужду на одном гектаре. Щирый поляк с криками 'Еще Польска не згинела...' лучше насрёт себе в штаны и будет в этом обвинять русских, чём унизит себя даже таким общим делом с москалём. Ирония конечно, но, не без доли объективности. Чехи, образованные поляки, хорваты, словенцы, то есть славяне-католики и частично православные славяне уже стали и хотят ещё больше стать европейцами. И тут Россия, НЕ европейская страна со своим панславизмом! Типа мы братья-славяне, а, я старший брат, среди вас. Айда, со мной! Но, по их мнению, совсем в другую сторону от прогресса и цивилизации.

Поэтому панславизм должен быть конструктивно-продуктивный, а, не просто забавой интеллектуалов и источником выгод для политиков, политиканов и всяких околонаучных и политических проходимцев.

Для этого панславизм надо сузить, сделать более компактным, управляемым. Чехов, хорватов, словенцев и часть поляков, славян, которые мнят себя европейцами или мечтою об этом, нужно сразу вывести за скобки. Босняков тем более. Бисер перед свиньями. Неблагодарными. Я-то знаю это точно. И не тратить на них силы, время и деньги.

В первую очередь надо говорить о православном панславизме, с братушками для начала моменты развести. Доходчиво внушить им кто есть они и Россия среди православных славян. И выходя за их пределы действовать в русле панславизма в сторону словаков и поляков. Словаков тюкают все, немцы, чехи, поляки, венгры. Вот им русский панславизм будет во многом по душе, с ними можно и нужно работать. Панславизм может дать словакам равноправие и достойное место среди славян. Но, если говорить честно это только в случае если они начнут мигрировать в Россию. Воевать за них и забирать словаков себе ей без особой надобности, увы, но, прагматизм он такой. Но, играя на панславизме можно и словакам понемногу помогать улучшать положение дел и использовать 'словакский вопрос' в делах с австрияками.

С поляками всё сложнее. Для них нужен внутренний панславизм, что они как славяне в России и среди других славян не есть второсортный народ. Ровня русскими, но, после того, как признают их ведущую роль и их власть. Ведь простые поляки для своей шляхты и интеллигенции по сути есть быдло. Просто за счёт русофобии, юдофобии повышают мнение рядовых поляков о себе. Мол, вы, ещё ничего в сравнении с москалями, русинами и евреями. Большой массе поляков нужно дать понимание, что, им славянам-католикам жить в Российской империи будет точно не хуже, чем в возрождённой Речи Посполитой. Тем более, что этого не случиться. Никогда. Это вечный журавль в небе. А достойная жизнь в России — это синица в руках. Вот это надо особливо внушать. И в ходе будущего мятежа и после него это будут делать очень настойчиво. И я даже знаю кто это будет делать.

Меня слушали коллеги-историки внимательно, и, улучив момент паузы в моем монологе. Погодин дав знак, что, хочет сказать и сделал это.

-Александр Николаевич, да, славяне разные. Может, вы, и правы в том, что на европеизированных славян стоит тратить меньше сил и внимания. И на основе православия будет легче развивать панславизм идейно и на практике. Но, вы, на него смотрите уже больно как-то практически, -он на несколько секунд задумался и сказал, -как на инструмент для дел политических.

-Вы, правы, Михаил Петрович. Я, ведь не мыслитель, я, император России, русский империалист. И моя обязанность обращать всё, что возможно на пользу России. Например, ваши связи с чешскими деятелями. И Славянский комитет, который, вы, создадите в следующем году. Но, Россию я не поведу в атаку на неславянскую Европу, чтоб защитить интересы мнимого всеединого славянства, которого нет и быть не может в том виде в котором, вы, его себе и другие панслависты представляете. Но, и без помощи и поддержки славянство конечно не оставим, — ответил я Погодину. И продолжил тему славянства, восточного.

Великороссы, белорусы, малороссы и русины. Из них и получились русские, белорусы и украинцы. Особенно активно их начали делать таковыми как раз во второй половине века девятнадцатого. И получается в противовес панславизму. А доделали уже в двадцатом, и никто иные как интернационалисты большевики-коммунисты! Парадокс? Дурость или измена!? Чем это всё закончилось я видел собственными глазами. 'Москаляку на гиляку', 'Украина над усе' и так далее. Война на Донбассе, где русские воюют с русскими против Русского мира за бандеровщену, в основе, которой лежит крайняя русофобия. И раз я здесь, будем это пресекать на корню. Из великороссов, белорусов, малороссов, русин, поморов, сибиряков, рязанских да тамбовских и прочих с Волги или Урала начнём ваять суперэтнос — русских. А эти четыре ветки единого русского древа со временем станут сначала субэтносами, русский малоросс, русский белорус, от русина до русского вообще полшага, их языки диалектами с некоторыми культурно-историческими особенностями. И через два-три поколения они останутся по большей части на страницах учебников. И кто мне в этом должны стать первыми помощниками? Конечно историки! Плюс филологи. Учителя, преподаватели вузов, училищ. Так же публицисты, мыслители, журналисты, писатели, деятели культуры на страницах книг, журналов, газет и со сцен театров и экранов. Единая история, язык, письменность, система образования, идеология, общие успехи и достижения сделают из белорусов, малороссов, русин очень даже вполне русских.

И для этого не дрогнув пожертвую историком Костомаровым и поэтом Шевченко, хотя шанс пойти другим путём, чем в той истории будет им честно предложен. Как и другим членам Кирилло-Мефодиевского общества и их последователям. Выбор будет за ними. Если нет, то значит ... нет. Но, этого своим слушателям и собеседникам я не сказал. Люди они интеллигентные, даже где мягкие. Не поймут, не оценят. Они не Муравьёв ... который Виленский, он же Вешатель. Он точно поймёт и одобрит. Сделал из белорусов белорусов, сделает из них и русин — русских. А из части поляков молочных братьев русских.

После теории, которая при мне как императоре и моём наследнике будет воплощена на практике, я и перешёл к ней уже с явно подуставшим историкам, уже половина десятого вечера, а работали мы с четырёх дня. Слабаки, я исходя из нагрузки в день бывало по семь-восемь уроков проводил, потом ещё и репетиторствовал. Конвейер конечно, и качество уроков падало ощутимо.

Так вот касаясь практики то мною было озвучено, первое, что до июня 1856 года должна появиться официальная общегосударственная газета. Из вариантов Правды, Российской газеты, Имперский вестник, Вестник России, я выбрал всё-таки Известия. Это издание мне всегда нравилось. Поэтому быть 'Известиям' официальным периодическим изданием общеимперского масштаба. И сразу ежедневной газетой и тиражом в миллион! Газету должны были читать во всех уголках России, пусть и задержкой в месяц и более. Стать главным редактором 'Известий' я сразу без обиняков предложил Погодину. Такой воз из тех, кто был у меня в активе мог потянуть только он. Хотя в резерве для 'Известий' был Михаил Никифорович Катков.

Второе,'Отечественная история', 'Родина' или 'Отечество', 'Ру́сский архи́в', 'Ве́стник дре́вней исто́рии' , 'Вопро́сы исто́рии', 'Исторический Архив' , 'Вопро́сы исто́рии', 'Средние века' и другие академические, научно-популярные и публицистические издания должно быть созданы и стать периодическими изданиями в ближайшее время. Да, они где-то должны будут следовать некому 'Краткому курсу', но, без фанатизма со стороны государства. Наука должна оставаться наукой, даже если это история. Но, в тоже время варианту истории Костомарова и тем более Грушевского не быть!

А ведь сначала или вернее параллельно с журналами ещё нужны единые учебники по истории. Это третье. От уровня ликбеза до вузовских и для истфаков. И сразу для всей империи!

Ага, встрепенулись историки, заиграли глаза огоньками! Ещё бы! Создать и получить в руки периодические издания ещё и при госфинансирование. Написать книги, учебники, которые будут читать сотни тысяч, миллионы людей. Тут я им ещё подбросил институты Отечественной истории, славяноведения, востоковедения, археологии, этнографии при Императорской Академии наук, которая будет преобразована в классический многопрофильный вариант — Российскую Академию наук. Кроме этого историки получат РГИА — Российский государственный исторический архив. Он, как и НИИ, будут иметь свои издания.

Устрялов, Погодин, Соловьёв слушали меня об этом и я ясно читал в их взглядах, примерно такое: 'Это ведь придёт новая эра в развитии исторической науки в России!!! Подобного нигде в мире нет!' Конечно так! Дорогие мои историки!!! Мне шутки шутить, да разговоры говорить некогда. Дело надо делать! Смотря на них я как бы им отвечал. Но, есть один уточняющий момент о котором я спрашиваю почти у всех с кем веду подобные разговоры.

-Да, господа, всё, что я здесь обозначил будет в России в ближайшее время. И мне, России, нужны люди, которые будут всем этим заниматься. Приглашая вас к себе на разговор, я знал, что, вы, сможете это сделать. Это вам по силам, — говорил я и видел, что это триаде историков приятно слышать. Тем более, что это было правдой.

-Но, сможете сделать и будете делать, это разное. Поэтому, я, вас, как император спрашиваю напрямую. Вы возьметесь за это большое, трудное и необходимое для России дело? Даже если сейчас или пока не полностью согласны с тем, о чём я говорил? — спросил я и прямо смотрел на историков. Они, поняв, что, настаёт самый важный момент встречи, а может и в их жизни, переглянувшись между собой, встали. Было видно, что, моей прямотой и напором они обескуражены. Интеллигенция блин.

-Я, не требую ответа здесь и сейчас, — немного ослабил я хватку.

-Завтра. Завтра я жду вашего ответа. От каждого из вас. 'Да' или 'нет'. И пока без любых условностей и оговорок. 'Да' или 'нет'. Если 'нет'. Свято место пусто не бывает,— вновь придавил я.

После такого дня я реально устал. Поэтому даже не стал заниматься основательно бумагами, прочитал только последние сводки от ГКО, с фронтов. Механизм работает, на фронтах пока тихо, без перемен. Сделал себе нужные пометки, принял душ и прокручивая сегодняшний день лёг спать. Крутились у меня мысли недолго, уснул я быстро и крепко.