Волчица и пергамент. Том 7

Если слабым пламенем лучины пытаться поджечь полено, можно лишь закоптить маленький участок, но полено не загорится. Нужно сначала заготовить должное количество растопки. И Коул чуть не задал весьма неуважительный для члена королевской семьи вопрос: "Может, есть проблемы с деньгами?"

Шарон, та стыдилась даже заговаривать насчёт стоимости ремонта монастыря.

Собиралась ли Хайленд привлечь компанию Дива или обратиться к Ив Болан... Как бы то ни было, наследница, кажется, поняла, что Коул не решился сказать.

— Просто подготовь достаточно писцов. Монастырь — подходящее место. А это не проблема.

Потом она кивнула: предоставь это мне. У неё действительно имелись свои возможности. Коула это не могло полностью успокоить, но попытка настаивать была бы выражением недоверия к Хайленд, и он не стал открывать рот.

— Хе-хе-хе, — хихикнула наследница, — выражение твоего лица такое серьёзное, что заставляет меня нервничать... Однако твой рыцарь всё ещё купается в вашей комнате.

Слова наследницы указывали, что предыдущая тема закрыта. Коул мог лишь беспомощно улыбнуться и подчиниться.

— Сначала занимаемся ремесленником... Кстати, когда перевод Священного писания был передан Ханаану, у него тут же возникло несколько вопросов. Тебе удобно будет их глянуть?

— Это... хорошо, без вопросов. Просто это меня немного страшит.

— Когда он записывал свои вопросы, он пребывал в том же состоянии.

Разговаривая с ним у Хайленд, Коул думал лишь, как бы не попасть под его влияние, оказывается, Ханаан испытывал примерно то же. Эта мысль заставила Коула почувствовать себя лучше.

— А, вот ещё что, — вспомнил Коул, когда он с Хайленд направлялись к ней за письмом. — Старое имение, что переделывается в монастырь, имеет долгую историю? Я слышал, что его стиль такой древний, что напоминает о временах древней империи.

— Ну, это встречается не так уж и редко... А что?

— Господин Ле Руа, книготорговец, к которому я обратился, сказал, что на этом можно было бы выстроить торговлю монастыря.

Хайленд неловко улыбнулась.

— Будь я аристократкой, более сведущей в умении зарабатывать деньги, мне не пришлось бы беспокоить столько людей.

Но она была аристократкой из простых и строгих аристократов.

— По крайней мере, из-за того, что ты, досточтимая принцесса Хайленд, такая, какая есть, и я здесь тоже, — сказал с улыбкой Коул. — Говорю со всей искренностью, пока нет рядом Миюри.

На эту шутку Хайленд добродушно пожала плечами, словно была не в силах тягаться с Миюри.

— Я проверю предыдущую историю того имения, — радостно пообещала она и повернулась к Коулу. — Я верю, что с вашей помощью удастся преодолеть любую трудность, какой бы она ни была.

Были ли основания для её веры, но натура наследницы заставила Коула с улыбкой согласиться с ней.

Когда, попрощавшись с Хайленд, Коул вернулся в комнату, Миюри уже закончила купаться и занялась расчёсыванием волос. Отложив пока разговор с девушкой, Коул развернул письмо Ханаана и сел за стол. Коул не мог не открыть его ещё по пути сюда, но, перечитывая письмо, он снова покраснел.

— Любовное письмо? — спросила Миюри, заглянув сбоку.

Несмотря на неудобную позу, она удивительным образом сумела взглянуть Коулу прямо в глаза.

— Это прос... просто личное, — сбивчиво произнёс Коул, вероятно, потому что строки письма почти светились от восторженных похвал, ему даже показалось, что перед ним всплыло лицо Ханаана.

— Пахнет приятно, — сообщила Миюри и стала внимательно, с раздражением принюхиваться к письму. — Оно, что, действительно написано не девушкой?

Стараясь её успокоить, Коул с грустной улыбкой ответил:

— Так редко встречаются люди, с которыми я могу поговорить на богословские темы, это как встретить старого друга из родного города где-то в далёкой, экзотической стране.

— Говорить о твоих необъяснимых вещах?.. — протянула Миюри и махнула ещё не высохшим хвостом в знак того, что темы, на которые она не могла разговаривать, в любом случае скучные и бессмысленные.

— Будто ты сама не болтала так безудержно с господином Ле Руа.

Действительно, в повозке по дороге в город разговорам не было конца. И хотя Коул и Кларк обсуждали трактовки Священного писания с большим увлечением, их разговор не мог соперничать в оживлённости со второй парой в той же повозке. Коул знал, с какой страстностью Миюри говорила о своей любви ко всему рыцарскому, и он смог увидеть, насколько великолепен Ле Руа, оказавшийся в состоянии переговорить Миюри настолько, что девушка даже охрипла.

— И мы ещё договорились встретиться вечером, чтобы пойти в городское книгохранилище. Надо хорошенько изучить прежнюю историю монастыря.

Городской совет собрал в книгохранилище летописи разных мест, гербы знатных родов и описания крупных сражений. Оказаться там с Ле Руа для такой девушки, как Миюри, это как побывать в раю.

— Не создавай другим проблем.

Скажи он ей не ходить, она всё равно бы не послушалась. К тому же карман Хайленд не был бездонным, будет хорошо дать ей сосредоточиться на помощи монастырю. А пока наследница ищет средства, Миюри тоже что-то может отыскать, что поможет Хайленд. И потому Коул не стал сильно ворчать.

Однако Миюри посмотрела на него с большим недовольством. И причина её недовольства оказалась хуже, чем он мог предположить.

— И что, для тебя всё в порядке? — возмутилась Миюри. — Я же собираюсь пойти с другим мужчиной?

Коул успел несколько раз моргнуть, прежде чем до него дошло. А когда понял, то не смог удержаться от смеха. Миюри часто с ним играла, держась в разговоре на два-три шага впереди него, а тут заговорила с такой девчачьей прямотой. Конечно, не стоило беспокоиться о том, что Миюри и Ле Руа побудут вместе.

— Если вы с господином Ле Руа поужинаете, я боюсь только, что ты переешь.

В последние пару дней они столько услышали о том, сколько нужно есть Ле Руа ради сохранения его округлой формы, что Миюри уже не могла этого больше слушать. Если Миюри тоже хорошенько перекусит, ничего страшного.

— Такого не будет...

Конечно, Коул знал, что расстроило девушку. Её напористость, с которой она последнее время добивалась замужества с Коулом, никуда не делась, а лишь приняла иную форму.

— У нас есть это, — Коул указал на вышитый на поясе Миюри герб с изображением волка, который смотрел в сторону. — Разве этого мало?

Во всём мире лишь двое могли носить этот герб.

Миюри опустила взгляд на герб, вздохнула и снова подняла взгляд.

— На сей раз я кусаться не стану.

Письмо Ханаана вызвало её ревность, ей захотелось поиграть с Коулом.

Обладай Коул чутьём Миюри, он бы учуял тот же запах в её записях, которые запечатлели мечты девушки. Если бы стопка исписанной ею бумаги попала в руки мудрой волчицы, её матери, она, скорее всего, рассмеялась бы и назвала это самым толстым любовным письмом.

— Надеюсь, ты сможешь проявить столь же похвальную выдержку перед жареной бараниной.

Услышав это, Миюри скривила губы и хлопнула Коула по плечу.

— Брат, ты очень плохой, — она засмеялась, будто закашлялась, и снова хлопнула его по плечу. — На самом деле ты просто хочешь узнать от Ле Руа что-нибудь о ремесленнике, так?

Безмозглые бараны тоже способны чему-то учиться.

Перекошенные губы Миюри надулись, ноздри расширились. Может, она не хотела, чтобы Коул учился.

— Хмм... Просто знай это.

Коул, притворившись, что не замечает её вилявшего из стороны в сторону хвоста, почтительно склонил голову и произнёс:

— Спасибо.

Миюри пожала плечами, придвинула стул, села спиной к Коулу и многозначительно положила на стол гребень.

— Если у него такая умная голова, пусть он и знает, где найти ремесленника, расспросить его об этом будет непросто.

Труд должен оплачиваться, и Коул, вздохнув, взял гребень и бережно погрузил его в волосы Миюри, и тогда на губах девушки, наконец, появилась удовлетворённая улыбка.

— Кстати, блондинка что-то говорила о ремесленнике? Разве ты не за этим ходил к ней?

— Она тоже думает, что ремесленника может не быть. И должно быть, она так думала с самого начала.

Волосы Миюри, ещё влажные и холодные, были великолепны на ощупь. Неудивительно, что она так заботилась о своих прекрасных волосах. Пока Коул думал об этом, прозвучал неожиданный вопрос:

— Блондинка не выглядела слишком подавленной?

Миюри повернула к нему лицо, и Коул не был уверен, что отвечать.

— Нет, точно нет. Но, может быть, я знаю причину, — и Коул дотронулся до плеча девушки, чтобы она вернулась в прежнее положение, но Миюри решительно повернулась к нему. — Даже без этого способа план в целом можно осуществить.

Было бы намного печальней, если бы утерянный способ надо было обязательно снова задействовать. А если учесть возможность примирения Церкви и королевства, а также возможность очистить Церковь, то такой случай может выпасть один раз в жизни, и потому Коул должен работать ещё больше.

— Если проблема лишь в деньгах для тех, кто будет делать книги, то тут будущее не беспросветно. Найти много денег, конечно, непросто, но у досточтимой принцессы Хайленд, кажется, есть какие-то соображения, я чувствую, она продолжит двигаться вперёд со всей решимостью, даже если ремесленник не отыщется.

Коул осторожно провёл гребнем по волосам Миюри и вдруг ощутил, как она вся сжалась. Это она так вздохнула, взгляд глаз девушки был холоднее её влажных волос.

— Полагаю, что брат действительно не сможет обойтись без меня.

— Че... чего вдруг ты это сказала?

Миюри ответила не сразу, она повернулась вперёд и показала рукой — продолжай заниматься волосами. Она сидела к нему спиной, игривое настроение полностью покинуло её.

— Между тобой и целью, к которой ты стремишься, имеется препятствие. У этой блондинки есть способ справиться с ним, поэтому такой человек, как блондинка, не впадёт в уныние. Позволь сказать с облегчением на лице... — Миюри пожала плечами, — если она сможет справиться с ним, пожертвовав собой, то сделает это достаточно легко.

Коул, застыв, смотрел, как Миюри поворачивает к нему лицо.

— И будет продолжать улыбаться, да?

Коул не находил слов, так легко ему было это представить.

— Я не знаю, сделает ли она это в действительности, но она может пойти на какой-нибудь ужасный способ найти денег, так что тебе лучше быть внимательней.

Даже Шарон беспокоилась, что Хайленд из-за высокой своей ответственности могла совершить какую-нибудь глупость, и потому не просила у наследницы денег напрямую. А Коул доверял Хайленд как раз из-за её высокой ответственности. И он не мог не подумать о выражении лица наследницы, когда речь зашла о прежней истории монастыря, которая могла помочь с покрытием расходов. Будь я аристократкой, более сведущей в умении зарабатывать деньги, сказала тогда она.

— Мне не нравится, когда брат заботится о блондинке, — без колебаний заявила Миюри и пожала плечами. — Но если она не сможет добыть мне десерт, я буду расстроена.

Миюри сидела спиной к Коулу, какое могло быть у неё лицо? Конечно, он мог себе это вообразить. Она всё-таки оставалась доброй девушкой, даже если изображала невозмутимую отвагу.

— Я действительно был очень невнимательным.

Если бы Хайленд вдруг притащила огромное количество денег и сказала, что сможет теперь нанять писцов, ни малейшего сомнения не закралось бы в душу Коула. Почти наверняка улыбка на её лице была бы для него просто улыбкой, и он бы ни о чём не спросил бы.

В лесу, полном опасных ям, на несколько шагов впереди своих товарищей шла волчица, чтобы они шли, не проваливаясь.

Рука с гребнем снова пришла в движение, расчёсывая волосы ещё бережней. Расчесав светло-пепельные, словно присыпанные серебряными блёстками, волосы, Коул произнёс:

— Ты действительно прекрасный человек, мой рыцарь.

Миюри не повернула головы, но движение её ушей и хвоста передали выражение её лица лучше, чем что-либо иное.

Миюри с расчёсанными волосами упросила Коула ещё и косы ей заплести, после чего надела одежду рыцаря-ученика, не до конца отчищенную от земли, и бегом отправилась на встречу с Ле Руа. Коул не стал просить её оставить висевший у неё на поясе меч, но не потому что Миюри раскрыла ему глаза на что-то важное. Просто оказалось, что Хайленд как раз собиралась поехать на обед в городской совет, а поскольку это она, пользуясь своей привилегией, вручила рыцарский герб Миюри, это делало принцессу госпожой, охранять в пути которую было долгом верного рыцаря. Конечно, Хайленд с радостью приняла сопровождение маленького рыцаря и предложила Миюри место в карете.

И Коул мог лишь проводить глазами карету, со стуком отъезжавшую в сопровождении слуг по мощёной улице.

Хайленд улыбалась, как обычно, и не было заметно, чтобы она притворялась, что общество Миюри её развлекает. Но если всё было так, как сказала Миюри, улыбка наследницы скрывала опасную решимость. План Ханаана и его сподвижников обещал оказать такое влияние, которое могло поправить отношения Церкви и королевства, и Коулу было понятно их стремление достичь успеха любой ценой. Но он всё же надеялся, что Хайленд не станет совершать ничего опрометчивого и жертвовать собой втайне от остальных. Даже при её гранитной ответственности она проявляла должную сдержанность в отношении членов королевской семьи, занимавших более высокое положение.

— Характер, определённый Богом...

Своего рода оковы. Единственной осмелившейся противостоять этому оказалась девушка-сорванец с чудного цвета волосами — пепельными, с серебристыми блёстками.

— Преподобный Коул, что-то случилось? — спросил старый слуга с таким видом, будто он хотел узнать, долго ли Коул намерен ещё торчать у ворот.

— Я просто о чём-то задумался. Дурная привычка.

Старик улыбнулся, продемонстрировав, как много зубов у него не хватает, и взялся за железные ворота, чтобы их закрыть. В этот миг его взгляд переместился на улицу, Коул проследил за ним и увидел человека, появление которого ошеломило его.

— Как?.. Родос?.. досточти...

Коул сбился, потому что был не совсем уверен. Этого парнишку он увидел впервые в жалком состоянии, замерзавшим, лежавшим без сознания на обочине дороги, сама жизнь юного ученика рыцарей была тогда под вопросом. А сейчас перед Коулом стоял чуть растерянный от неожиданности высокий рыцарь в полном, хоть и не роскошном облачении, и плащ развевался от ветра за его спиной.

— Это гость? — поинтересовался старый слуга, придержав створку ворот: Родос относился к рыцарям святого Крузы, он вряд ли случайно проходил мимо.

Родос собрался, поднял подбородок, выпятил грудь и решительно шагнул вперёд. Коул решил, что парнишке действительно надо было прийти, но природная его застенчивость на миг взяла верх, когда он вдруг увидел знакомое лицо, и заставила его застыть на месте. Однако Родос был рыцарем святого Крузы, каким бы застенчивым он ни был, стесняться ему не пристало, поэтому парень шагнул вперёд и надлежащим образом поприветствовал Коула.