7.
Два следующих дня стали настоящим кошмаром. Всех в Си-Круане охватила паника, — с той разницей, что бежать было уже некуда. Все исправные машины, — их нашлось на удивление много, — нагруженные до предела ушли на запад, к Байгаре. Элари знал, что их шансы равны нулю. Даже если они отыщут проезжую дорогу, всё равно не хватит горючего и продуктов на пеший путь. Его утешало лишь то, что на этих машинах Си-Круану покинул Председатель, вкупе с гвардией, правительством и прочим. Юноша искренне надеялся, что если не пули Жителей Пустыни, то осенние бури положат конец его славному пути.
Сам он не пошёл вслед за ним, хотя уходили многие, — Суру достаточно рассказал о своей родине, чтобы Элари смог отличить смертельный риск от самоубийства. Оставшиеся лихорадочно готовились к обороне, — насыпали какие-то валы, рыли ямы. Все деревянные части домов были разобраны, — либо на палки, которые считались копьями, либо на постройку плотов. Элари не сомневался, что утонуть гораздо приятней, чем умереть от жажды. Тем не менее, и этот путь его не привлекал. В сущности, он уже ни на что не надеялся. Конечно, он мечтал попасть на пароход, всё ещё стоящий на рейде, — Жители Пустыни никак не решались эвакуировать гарнизон, очевидно, не смея оставить беженцев совсем уж без защиты, — но понимал, что с таким же успехом может мечтать о полёте на луну. Он слышал, что на Ирулане тоже есть жизнь, но это его уже как-то не трогало. Он понимал, что умрёт, защищая свою шкуру, и думал лишь о том, можно ли считать такую смерть достойной.
Впрочем, ему не пришлось размышлять о таких вещах долго. Пускай он ходил, как в воду опущенный, но его тело исправно требовало есть и пить, не взирая на состояние сознания. С едой ещё было не так плохо, — он наловчился вылавливать в море толстые бурые водоросли, на вкус совсем не такие противные, как на вид. Беда была в том, что после солёных водорослей ужасно хотелось пить, а достать воды было негде, — резервуары Си-Круаны опустели. Суру как-то хвастался, что может добыть воду даже в самом сухом месте, однако тогда юноше просто не пришло в голову его расспросить.
Жалеть об этом было глупо, но что ещё ему оставалось? Элари начал понимать, до чего могут довести человека мечты о глотке воды, — особенно когда все вокруг думают о том же. Он знал, что день-другой сможет просто потерпеть, — вряд ли больше, — а потом пить ему уже никогда не захочется. Но, ослабевший и измученный, он не сможет хорошо сражаться, а умирать просто так ему не хотелось. К тому же, его тело неотступно требовало воды. Он был готов на самый отчаянный шаг, — и, как ни странно, лишь упреки Яршора удержали его от того, чтобы вырвать искомое силой. К тому же, он пару раз видел, как били здесь воров, и сомневался, что глоток воды стоит переломанных рёбер.
Несколько раз он с самым искренним видом просил попить у ещё имевших воду. На него смотрели, как на сумасшедшего, которых здесь, впрочем, уже было немало. Наконец, один мужик сказал, что даст столь красивому юноше сколько угодно воды, — если тот согласится разделить с ним постель. С Элари случился приступ истерического смеха, — до этого он ещё не дошёл... хотя понимал, что через пару дней с радостью согласится и на такое предложение. Тем не менее, он повернулся и ушёл с царственным видом.
"Интересно, ты и в самом деле согласишься ублажать старого козла в обмен на чашку воды? — спросил он себя. — Ещё как согласишься, стань ценой тому твоя жизнь! И, наверное, будешь очень стараться. Нет уж, приятель, за тобой нужен глаз да глаз, иначе ты и впрямь... А идея совсем неплохая. Противная, но неплохая".
Элари принялся искать дом, где имелся бы свой водяной резервуар и достаточно симпатичная девушка, а главное, — целый. Большинство домов в городе уже разрушили охотники за деревом.
Его поиски долго оставались напрасны, но наконец на окраине он обнаружил искомое. Остановившись под окном, он начал пристально смотреть на девушку, словно стараясь её загипнотизировать. Его большие глаза смогли передать всё, что он никогда не решился бы выразить словами. Всего через минуту они непринуждённо болтали. Ещё через минуту девушка протянула ему руку, помогая взобраться к ней. Потом она заперла ставни.
8.
Когда пронзительные вопли возвестили о том, что сурами штурмуют городскую окраину, Элари уже вновь был на улице. Всё прошло гораздо лучше, чем он смел надеяться. Она оказалась дочью офицера, и, что самое забавное, не потребовала с него платы за гостеприимство. Несколько часов они просто болтали о всяких пустяках, — большей частью, о той, довоенной жизни. Оба были рады выговориться, хотя Элари и не стал говорить всё о своих приключениях. Они сидели в щелястой пыльной комнатке, взявшись за руки, то и дело косясь на запертую дверь, — её семья не одобрила бы незваного гостя. Утром юноша был обнаружен и с позором изгнан, но эту ночь он, впервые за несколько дней, провёл в настоящей постели и сытый, — действительно сытый, до отвала. Сам он не решался просить ни о чем, но его голодные глаза не ускользнули от её внимания. Она принесла ему целый поднос с едой, но Элари прежде всего схватился за кувшин. Вода оказалась затхлой и совсем невкусной, — но её было много. Зато еда была выше всяких похвал, — мясные консервы из довоенных запасов.
Элари ел медленно, стараясь не показать, насколько он голоден. Всё это время она молча смотрела на него. Потом они снова говорили. Потом, когда пришла ночь, легли спать. Они лежали вместе, обнажённые, нельзя сказать, чтобы совсем невинно. Но не больше. Юноша не поверил бы, что такое возможно, но был рад, что всё так получилось, как бы само собой. Она была гораздо мудрее его, и понимала, что ему нужен лишь покой. Элари не стал отпираться, и она гладила его худую спину, пока он не уснул. Ему было очень уютно. Он пожалел, что не решился на это раньше, — и лишь потом, уже на улице, понял, чем за это придется платить. Он уже любил её, и расставание было мучительно. Хотя его вышвырнули силой, он понимал, что сам бросил её, побоялся силы своей привязанности. Она не дала бы ему ничего, кроме возможности умереть за любимую, — а он так хотел жить!..
Его размышления прервал рёв толпы. Юношу подхватило и понесло как пушинку, уже совершенно независимо от его воли. В толпе возникали вихри, противотоки, и Элари никак не мог понять, куда же все так рвутся. Все оглушительно вопили, раздавалась плотная стрельба, — почему-то в центре города, где никак не могло быть сурами. За поднявшейся пылью ничего не было видно дальше десяти шагов. Его окружали перекошенные страхом лица, он напрягал все силы, стараясь не упасть. Падение означало смерть, иногда он чувствовал, что ступает по мягким, ещё живым телам, но сильные локти и крепкие рёбра давали ему преимущество, — по крайней мере, он мог свободно дышать. Вдруг он буквально нос к носу столкнулся с Атхеем Суру, — на миг они застыли, оторопело глядя друг на друга.
— Ты? — Суру приоткрыл рот, его глаза стали совершенно бессмысленными от удивления.
Толпа начала растаскивать их. Элари машинально протянул руку и схватил Суру за шиворот, чтобы вновь не потерять. Он вдруг подумал, сколь мала вероятность такой встречи... и заодно всех других счастливых случайностей, спасших ему жизнь, — тут невольно поверишь в Бога. Суру испугался, он не понял, что юноша до смерти рад видеть друга, — пусть ненавистного, но всё же друга, единственное знакомое лицо среди этой обезумевшей толпы. Он попытался разжать пальцы Элари, но тот вцепился в него намертво.
— Нет времени! — крикнул он. — Я знаю, я виновен, но я хочу помочь тебе!
— Дурак! — Элари вцепился в него второй рукой и потащил к стене, где было относительно спокойно. — Давай уберемся отсюда, а потом будем выяснять отношения!
Суру словно очнулся. Его взгляд стал по-прежнему острым.
— Тогда у нас есть шанс. "Ариламия" не уйдет, пока есть надежда, что выплывет хоть кто-то из наших. Тебя они не подберут, но вместе со мной — возьмут. Главное, — добраться до моря. Даже если утонем, сурами хотя бы не достанутся наши окорока.
— Идет, — Элари отпустил его. — Что в городе? Почему стреляют? Сурами уже здесь?
— Нет. Наш гарнизон. Они попытались добыть оружие и просто стоптали всех, — у них не было ни единого шанса.
— Люди? — с ужасом спросил юноша, одновременно прислушиваясь. Стрельба в центре распалась на отдельные выстрелы и вдруг совсем стихла.
— А кто ещё? Меня там не было, — добавил Суру почти с сожалением.
Элари ощутил, как на глаза вновь навернулись злые слёзы. В этот миг он стыдился своей принадлежности к человеческому роду.
— Эмоции потом! Если будем живы! — крикнул Суру и юноша вдруг крепко обнял его.
Ему не нужно было больше объяснять, что такое настоящая дружба.
9.
Элари на всю жизнь запомнил это короткое путешествие. Без Суру он никогда не смог бы закончить его, — тот безошибочно выбирал свободный путь, большей частью пролегавший по дворам, и ему оставалось лишь спешить за ним, прыгая через заборы или ужом извиваясь в толпе. Он изо всех сил старался держаться как можно ближе к мелькающей спине Суру, чтобы вновь его не потерять. Иногда им приходилось пускать в ход кулаки. Тут Суру был на высоте, — одного короткого тычка ему хватало, чтобы сбить противника с ног. Но чаще парням оставалось просто положиться на силу своих мышц. Всё это продолжалось от силы минут пятнадцать, но впечатлений, — развалин, пыли, криков и перекошенных лиц, — Элари хватило бы на целую жизнь.
Неожиданно для себя они выбрались на берег моря. Там собралось так много народа, что за телами не было видно воды. Тем не менее, Суру сумел найти относительно свободное место. Люди вокруг них кричали как безумные и дрались из-за мест на плотах. Но Суру с Элари были хотя бы внешне спокойны.
Погода портилась. Сильный ветер дул с берега, но с моря навстречу ему упорно ползли клубящиеся низкие облака, тяжёлые и серые. Под ними едва угадывался смутный силуэт "Ариламии".
— Будет ураган! — крикнул Суру. — Настоящий, без шуток, на все двенадцать баллов!
— Что же нам делать?
— Плыть! Что ещё? Кстати, — Суру опустил голову и коснулся пальцами глаз, — там у всех вот такие глаза! Не пугайся! — Он бросил на песок две скорлупки, — контактные линзы, как понял Элари, — и поднял голову. Его глаза ничуть не изменились, — разве что стали чуть ярче. Только их зрачки, ещё минуту назад круглые, стали овальными, словно у хищной кошки. Элари уже слышал об этом, и это не слишком его поразило.
— Не страшно? — спросил Суру.
— Нет! Так даже красивее!
— Ну я и дурак. Ладно. Поплывём так, — это быстрее, — Суру вытащил из кармана крупнокалиберный пистолет, секунду смотрел на него, потом швырнул в воду. Когда он сбросил свой комбинезон, Элари увидел, что к его мускулистой руке шнурком примотаны ножны. Затем юноша скинул свои лохмотья и бросился в воду нагишом.
Ветер дул с берега и помог легко преодолеть прибой. Но с воды "Ариламия" была почти не видна. Элари не представлял, как сможет проплыть такое расстояние.
— До неё не меньше мили! — крикнул он. — А вода холодная! Я не уверен, что смогу!
— Человек плывёт всего вдвое медленнее, чем идет, — ответил Суру. — Через полчаса мы будем там оба. Не веришь?..
10.
Через двадцать минут Элари решил, что друг ошибся. Да, "Ариламия" стала заметно ближе, но он больше не мог плыть. Он не столько устал, сколько замёрз, — руки и ноги окоченели и с трудом подчинялись. Юноша чувствовал, что сможет барахтаться ещё минут пять, а потом просто пойдет на дно и встретит смерть с великим облегчением.
Чёрная голова Суру прыгала на волнах, как поплавок, — они старались держаться поближе друг к другу, но его друг тоже выбился из сил. Они понимали, что сделали уже всё, что могли. Оставалось надеяться на экипаж "Ариламии", — но разве можно с такого расстояния разглядеть на свинцовых волнах две головы, и увидеть, что одно из этих двух лиц — смуглое?
О том, что в мире существуют бинокли, Элари просто забыл.
11.
У капитана "Ариламии" был отличный морской бинокль с двенадцатикратным увеличением и впридачу к нему, — очень острые глаза. Он видел всё, что надлежало замечать, и через несколько минут, когда Элари держался на воде благодаря скорее воздуху в лёгких, чем своим усилиям, — его тело словно превратилось в промёрзшую колоду, — он увидел катер. Ловко лавируя среди плотов, тот направлялся прямо к ним, и через минуту замер совсем рядом. Моряки хотели вытащить из воды лишь Суру, но тот отстранился и что-то крикнул, показывая на Элари. Его собратья явно не любили пустых дискуссий, — сразу две пары сильных рук схватили юношу за плечи и в один миг выдернули из воды. Ещё через пару секунд к нему присоединился и Суру. Им дали одеяла, — чтобы они согрелись и прикрыли наготу, — затем моряки развернулись и на полной скорости помчались к кораблю, не обращая никакого внимания на мольбы и проклятия остальных. Элари стало стыдно от этого ледяного равнодушия, но он даже при желании не смог бы это выразить. Его нагое тело, сжавшееся в тугой комок под тёплым одеялом, била крупная дрожь и он боялся, что просто откусит себе язык, если попробует сказать хотя бы слово.
Когда они пришвартовались к борту корабля, юноша уже достаточно согрелся, чтобы подняться по трапу на своих ногах, хотя всё ещё дрожал. На палубе ему стало неуютно под взглядами дюжины одетых в чёрное моряков и капитана. Он чувствовал себя нелепым и жалким, инстинктивно пытаясь соорудить из одеяла некое подобие тоги.
Суру быстро заговорил на своём родном языке. Элари отвели вниз, в пустую каюту, и дали горячего молока. Он не представлял, о чём рассказывал Суру, но догадался, что новости были невеселыми. Он услышал, как заработали машины и загремели якорные цепи: "Ариламия" набирала ход, поворачивая в открытое море. Через пару минут Суру присоединился к нему, — он уже успел переодеться в новый комбинезон. Они сели на койки, глядя друг на друга. Элари дали грубую рабочую куртку и теперь, если не замечать его голых ног, он выглядел относительно прилично. У рта он обеими руками держал исходящую паром огромную кружку.
— Похоже вы, Жители Пустыни, не пьете ничего крепче, — сказал он, отхлёбывая молоко.
— Да. Таков обычай. Только забудь это дурацкое имя. Мы файа. Просто файа. Но мы не любим, когда чужие говорят это.
— А я теперь один из вас? — спросил Элари.
Суру долго смотрел на него.
— Да. Один из нас. Знаешь... я не надеялся тебя больше увидеть. Я видел, как Емс-Самза взлетела на воздух. Я думал, что ты там, и что тебя похоронило под её руинами.
— Так и было. Но я выбрался.
Суру помолчал.
— Извини. Больше я никогда не назову тебя мальчишкой. Ты нашёл Янгуту?
— Нашёл. И потерял. Я не знаю, что с ней. А что будет со мной?
— Откуда я знаю? — Суру пожал плечами. — Тебе виднее.
— Почему они подобрали меня? Что ты им сказал?
— Что я спас твою жизнь. Этого хватило.
— Мне нравится ваш народ... файа.
— Наш... хотя вряд ли. Ты всё же человек. Я думал, что знаю вас, людей, — но ведь на самом деле я совсем вас не знаю. Я не представлял, что можно так бегать. Я просто потерял тебя из виду, — а ведь в училище я был самым быстрым среди ста сорока сильных парней!
