Тайна заброшенного хутора.

Андрей хохотал, а Кирик послушно пил вино: Даниэль походя вернул его в состояние бесправного мальчишки-слуги, купленного за пятьдесят золотых монет. Кирик поставил пустой кубок на стол и снова поклонился князю:

— Спасибо, господин.

Даниэль сорвал шляпу и нахлобучил её на голову юноше:

— Хватит кривляться. Я, и будучи князем, не любил лакейства, а теперь ты мой ученик и должен проявлять сдержанное почтение к гению своего учителя!

Кирик встрепенулся, сдёрнул шляпу, кинул её Даниэлю и поднял с пола яблоко. Развалившись на стуле, он вытер яблоко краем скатерти и с остервенением вгрызся в него.

— Лучше бы ты посмеялся, — досадливо произнёс Даниэль, надел шляпу и повернулся к Андрею: — Пойдём, посмотрим сцену.

— Иди один, мне тоже нужно загримироваться.

Кирик вскочил со стула и следом за Даниэлем скользнул в неприметную дверь в углу комнаты. Они прошли по узкому коридору, тускло освещённому огненными камнями, и оказались за кулисами. Кирик по обыкновению замер с открытым ртом: кругом возвышались деревянные щиты с подпорками, на полу стояли старые вёдра, валялись какие-то железяки, с потолка свисали верёвки. А среди всего этого бардака сновали слуги и актёры. И у всех был весьма деловой вид.

— Кирик... — простонал Даниэль. — Не спи!

— Ага, — мотнул головой юноша, сделал шаг и едва не столкнулся со слугой, который тащил ведро с песком.

— Смотри, куда прёшь! — рявкнул слуга и понёсся дальше.

Даниэль крепко взял Кирика за руку и потащил за собой, ворча:

— Ни на минуту нельзя оставить. Как маленький! Чуть зазеваешься, и ты уже во что-то влип!

— В этом мы похожи! — не остался в долгу Кирик.

— Это с какой же стати? — возмутился Даниэль, но ответа не получил: едва Кирик ступил на сцену, почти готовую для выступления, он вновь превратился в статую. — С этим надо что-то делать, — проворчал Даниэль, оглядел декорации и довольно крякнул: — Достойно. На фоне этих стен я буду отлично смотреться! — Он прищурил глаз и стал разглядывать Кирика, словно увидел его впервые. — Куда бы тебя пристроить...

— А? — Юноша оторвал взгляд от стен бернийского замка. — Я буду рядом с Вами.

— На сцене? — ехидно осведомился Даниэль. — Что-то я не помню статуй вокруг Берны. — Он хихикнул, довольный собственной шуткой, и втащил ученика за кулису. — Будешь стоять тут! И чтобы ни шагу в сторону! Усёк?

— Усёк, — покорно кивнул Кирик и прислонился спиной к стене. — А долго мне тут стоять?

— Сколько понадобиться! — твёрдо сказал Даниэль и куда-то убежал.

Слуги закончили установку декораций, опустили занавес и покинули сцену. Появились актёры. Тихо переговариваясь, они встали по обеим сторонам кулис. Кирик вжался в стену, стараясь стать маленьким и незаметным. Впрочем, актёрам было не до него. Пропели трубы, занавес взмыл к потолку, и спектакль начался. Кирик осторожно выглянул из-за кулисы и остолбенел: огромный зал был до отказа забит зрителями. В центральной ложе восседал барон Калисста, грузный седовласый мужчина в бело-золотом чепергайлском камзоле. Рядом с ним сидела немолодая темноволосая женщина в роскошном золотом наряде, две девушки в нежно-розовых шёлковых платьях и мальчик лет десяти в таком же, как у отца, бело-золотом камзоле. В соседних ложах, блестя украшениями и радуя глаз изысканностью нарядов, расположилась чепергайлская знать: никто из аристократов не упустил возможности посмотреть спектакль с участием Теодора Великолепного. Да и партер был забит до отказа. Здесь были не только актёры. Казалось, весь Чепергайл втиснулся в театральный зал барона Калиссты.

Кирик перевёл глаза на сцену. У стен Берны царила идиллия: король Аверий, королева Марьяна и принцесса Кармина, соответственно Андрей, Анна и Фелицата, пели о чудесной жизни в родном краю. Им вторили остальные актёры, изображавшие счастливых бернийских подданных. Кирик слукавил, сказав Андрею, что был в театре тысячу раз. На самом деле, его знакомство со сценой ограничивалось рыночными балаганами и дешёвыми ярмарочными представлениями, да и то, во время спектаклей он больше смотрел не на сцену, а на зрителей, выбирая очередную жертву. Он любил работать в толпе, увлечённой кривляньями комедиантов. А уж в настоящем театре Кирик не был никогда. Юноша, затаив дыхание, следил за чудесным действом и был горд тем, что он, единственный из зрителей, смотрит спектакль прямо со сцены.

Тем временем в весёлой музыке появились тревожные нотки. "Бернийские подданные" покинули сцену, а Андрей, Анна и Фелицата поднялись на крепостную стену. Под барабанную дробь и звон литавр на сцену выскочили "жаулеты" и закружились в боевом акробатическом танце. Они размахивали саблями и булавами, запрыгивали друг другу на плечи и кувыркались в воздухе, оглашая зал воинственными криками. Король-Андрей взмахнул смычком, и с крепостной стены полилась молитвенная песня: королева-Анна и принцесса-Фелицата просили богов защитить родную Берну от нашествия беспощадного врага. У Кирика сжалось сердце. Он с неподдельной ненавистью смотрел на "жаулетов" и, вместе со зрителями, разразился ликующими криками, когда у стен крепости появился князь Даниэль. А когда Дан запел, у Кирика отвисла челюсть. Сильный проникновенный голос учителя нерушимым бастионом окружил юношу, на него снизошло уверенное спокойствие, которого он никогда не испытывал рядом с Даниэлем. Кир вдруг почувствовал, что и с ним, и с Берной всё будет хорошо. Он с головой погрузился в пение князя, на его губах заиграла счастливая улыбка. И он был не одинок в своей радости. Лица актёров и зрителей просветлели, они с благоговением слушали песнь надежды, а когда голос певца смолк, наступила почтительная тишина. Даниэль с царственным видом застыл на краю сцены. Раздался одинокий хлопок, и зал взорвался бешеными овациями.

Внук корифея упивался рукоплесканиями и криками толпы. Он намеренно выдержал длинную паузу, а потом шагнул к "жаулетам" и поднял руку. Шум мгновенно стих, и зрители замерли в предвкушении следующего акта, глядя на Теодора Великолепного, как на сошедшее с небес божество. И в эту минуту Даниэль действительно был богом. Он овладел залом и мог делать с ним всё, что угодно. Если б сейчас Даниэль отдал приказ, зрители, как один, бросились бы в бой с реальными жаулетами и, скорее всего, выиграли бы его — столь велика была их вера в своего кумира. За это Даниэль и обожал сцену. Здесь он был героем, затмевая и тинуских королей, и великую Плеяду. И не важно, кого он играл: князя или простолюдина, полководца или плюгавого старика — он всегда властвовал над толпой...

Жаулеты были повержены, и под радостную песнь "бернийцев", князь Даниэль и принцесса Кармина слились в долгом поцелуе. Зрители рукоплескали, а барон Калисста покинул ложу и поднялся на сцену. Толпа ахнула: до сих пор ни один тинуский актёр не удостаивался такой чести.

Даниэль приподнял шляпу, приветствуя правителя Чепергайла, и на лице Калиссты мелькнуло недоумение: актёр приветствовал его, как равного. Но, решив, что Теодор Великолепный всё ещё находится в образе князя, барон простил ему эту маленькую оплошность. Калисста поднял руку, призывая публику к тишине, и провозгласил:

— Отныне и до конца дней своих, Теодор Великолепный объявляется почётным гражданином Чепергайла! Так же я дарую труппе Андрея тысячу золотых монет и в полном составе приглашаю её на ужин!

Актёры труппы подняли руки над головами и захлопали, а зал вновь разразился овациями. Под рукоплескание толпы барон прошествовал к ложе, подал руку жене, и они удалились. Но простая публика не спешила расходиться. Зрители принялись выкрикивать название песен, которые когда-то пел Теодор Великолепный, а кое-кто стал требовать, чтобы он показал фокусы. Даниэль был не против и дальше развлекать толпу, но Андрей отрицательно покачал головой: барон ушёл, и продолжать выступление было не вежливо. Внук корифея последний раз поклонился публике и шагнул к кулисе, за которой оставил Кирика. Но ученика на месте не оказалось. За их короткое знакомство, Даниэль привык, что Кир скрупулёзно выполняет его указания, и от отсутствия юноши магу стало не по себе. "Может, кто-то прогнал его?" — подумал Даниэль и отрицательно покачал головой. В глубине души он знал, что Кирик попал в беду. "Вагр его побери! Ни на минуту нельзя оставить! Куда он опять влип?" Даниэль попытался разыскать змейку, но та не подавала признаков жизни. И тогда маг сунул руку в карман, сжал в кулаке Серьгу, и почти сразу перед глазами возникло исчерченное морщинами лицо.

— Йозеф... — растерянно прошептал Даниэль, и его захлестнули воспоминания.

Глава 9.

Три года назад.

Покинув труппу Андрея, Даниэль с ужасающей скоростью промотал деньги, заработанные на подмостках, и стал отчаянно искать пути спасения от надвигающейся нищеты. Пропив последние кроны, молодой маг подумал и решил попытать счастья на воровском поприще. Он отправился в Эгерн, где по слухам обосновался самый большой и влиятельный бандитский клан. По дороге, чтобы не предстать перед будущими коллегами дилетантом, Даниэль "упражнялся": подогнав пару-тройку заклинаний под свою новую деятельность, он начал воровать. Но первый блин вышел комом: в Линсе Даниэля едва не поймали стражники. Бродя по рыночной площади, новоиспечённый вор попытался стянуть кошелёк у зазевавшегося горожанина, но его заклинание оказалось чересчур сильным и шумным: мало того, что на землю попадали все кошельки, так ещё их примеру последовали ключи, гвозди, пряжки и прочие металлические изделия, оказавшиеся в несчастливой зоне. Грохот, лязг и вопли растерянных людей ошеломили Даниэля, и он замер посреди всеобщей сутолоки, чем привлёк внимания стражников. Сидеть бы внуку корифея в тюрьме, однако, на его удачу, заклинание оказалось не только шумным, но и радикальным. Вступив в несчастливую зону, стражники попали в сложное и неловкое положение: их пики намертво вросли остриями в землю, а шлемы и кольчуги заставили вояк распластаться перед Даниэлем, как перед королём. Под улюлюканье горожан молодой маг юрко проскользнул сквозь толпу, шмыгнул в ближайший переулок и понёсся к постоялому двору, где оставил лошадь.

Неудача не охладила пыл Даниэля. Напротив, маг разозлился и решил, во что бы то ни стало стать лучшим вором Тинуса. А для этого, как и в актёрском мастерстве, был необходим опыт. И, памятуя свои первые выступления в деревнях и сёлах, Даниэль занялся мелкими кражами у крестьян. В одной деревне он уволок сушившееся во дворе бельё, в другой — стащил лопату, потом список награбленного пополнился старой ручной меленкой, пузатым медным кувшином, изношенными сапогами и хромой курицей. Вещи Даниэль выбросил, курицу, из уважения к её преклонному возрасту, отпустил. Его ни разу не поймали, и маг разохотился. И, продвигаясь к Эгерну, он тащил всё, что плохо лежит. Его азарт рос с каждым днём. Даниэль не думал о том, что крадёт — ему важен был сам факт успешно проведённой операции. А когда он сообразил, что, применив заклинание невидимости, дело пойдёт куда веселее, сфера его деятельности расширилась. Мага больше не привлекали старое бельё и хромые курицы. Теперь он промышлял по домам и забирал только деньги.

В Эгерн Даниэль прибыл, уверенный в том, что воровство — его истинное призвание. Воровская жизнь казалась ему безопаснее актёрской, ведь актёр всегда на виду, а вор — в тени, окутанный флёром тайны. "Я не буду привлекать к себе внимание ни Плеяды, ни Отщепенцев, и они никогда не доберутся до меня", — с улыбкой думал Даниэль, проезжая по шумным улочкам Эгерна.

Эгерн, расположенный на берегу Великого озера, был городом торговцев. На трёх рыночных площадях с раннего утра до глубокой ночи кипела жизнь. Казалось, весь город только и занимается тем, что торгует. Здесь продавалось и покупалось всё и вся, а за прилавками стояли и стар, и млад. Даниэль добрался до постоялого двора, в центральной части города, снял номер и, плотно поужинав, отправился на разведку. Мага интересовала тайная жизнь Эгерна, и его путь лежал в трущобы. Грязные, провонявшие помоями и мочой, улочки и сомнительного, а иногда и откровенно дикого вида люди, не смущали внука корифея. Он уверенно шагал мимо унылых хибар, магическим зрением разглядывая их обитателей, пока не нашёл то, что искал. Даниэль усмехнулся, накинул на голову капюшон и подошёл к ветхому деревянному дому.

— А ну, стой! — раздался за его спиной сиплый голос, и в спину уткнулось остриё кинжала.

Даниэль послушно остановился:

— Я пришёл по делу.

— Очень любопытно, — хмыкнули сзади, и в ноздри мага ударил резкий запах гнили: у говорившего явно были проблемы с зубами.

— Я хочу поговорить с вашим главарём! — твёрдо произнёс Даниэль и слегка повернул голову, пытаясь разглядеть бандита.

— Так сразу и с главарём? — расхохотался тот, легонько надавил на кинжал, и внук корифея почувствовал укол в спину.

Даниэль, конечно, не ждал, что в притоне его встретят с распростёртыми объятиями, но рассчитывал, что сначала его хотя бы выслушают, а уж потом попытаются убить.

— Назови хотя бы одну причину, по которой я не должен убивать тебя, малыш, — отсмеявшись, сказал бандит. — И думай быстрее, потому что, мне уже надоело торчать на улице.

— Я маг, — поспешно воскликнул Даниэль.

— Маги тоже умирают, — фыркнул бандит.

— Я хочу стать вором!

— Если ты пришёл в наш район один, да ещё и ночью — ты совсем туп. А кому нужен тупой ученик?

— Я не мог прийти днём! Я только два часа назад приехал в Эгерн!

— И сразу полез в бутылку?! Вот я и говорю, что ты туп, как пробка. Хороший вор никогда бы так не поступил.

— Так помогите мне стать настоящим вором!

— У тебя не получится! — категорично отрезал бандит.

— Дайте мне шанс! Я докажу, что Вы ошибаетесь! Вот увидите, я стану лучшим вором Эгерна! — выпалил Даниэль, осёкся и смущённо добавил: — После Вас, разумеется.

— А ты тщеславен, малыш, — усмехнулся бандит, убрал нож и сгрёб молодого мага за шкирку. — Что ж, отсрочку ты получил, правда, твой гонор всё равно приведёт тебя на виселицу. Может, мне всё же проявить милосердие и прирезать тебя?

— Не надо, сударь...

— Не надо, так не надо, — ухмыльнулся бандит и втолкнул Даниэля в дом.

Маг не сопротивлялся. Он мог бы воспользоваться каким-нибудь подходящим заклинанием, но, имея дело с боевой магией, Даниэль никогда не знал, насколько разрушительным окажется его колдовство. "Только в крайнем случае!" — решил он и огляделся.

Комната, в которой он оказался, была круглой, как кубышка, и грязной, как выгребная яма. Пара колченогих стульев, расшатанный стол с тусклым огненным камнем посередине. Пустой шкаф без дверцы, засаленные занавески на окнах.

— Здесь нельзя жить! — невольно вырвалось у Даниэля.

Бандит хмыкнул и подтолкнул к нему стул:

— Очень верно подмечено. Устраивай свою задницу, и поговорим.

Даниэлю претила нищая смрадная дыра, но он послушно опустился на шаткий стул и выжидающе уставился на бандита — рослого, крепко сбитого мужчину неопределённого возраста. Мясистое, горбоносое лицо покрывала тёмная щетина, аспидно-чёрные волосы были подёрнуты сединой, студенистые бледно-голубые глаза пристально и настороженно рассматривали Даниэля. Молодой маг набрался смелости и спросил: