Тайна заброшенного хутора.

Глава 1.

Чёрная полоса.

Кирик ужом проскользнул по высокой траве и оказался на краю огорода. Обитатели хутора спали — путь был свободен. Юноша посмотрел на свои длинные холёные пальцы, горестно вздохнул и пополз между грядками. "Рем бы меня прибил! Но с другой стороны — не умирать же с голода?! Ну, не буду я щипачом, и фиг с ним! Буду обычным вором! Всё равно Рем мёртв!" Кирик остановился, смахнул слезу и пополз дальше.

Бродяжничество со старым мудрым вором было самым счастливым временем в его жизни. Рем не зря слыл лучшим вором Тинуса, он всегда находил деньги на плотный ужин и сносный ночлег. Но две недели назад счастливой жизни Кирика пришёл конец. Возможно, Рем стал слишком стар, или его сгубила самонадеянность, так или иначе, ограбление купца Болона стало последним в его жизни. Знаменитого Кривого Рема поймали и, словно мелкого жулика, вздёрнули прямо во дворе купеческого дома. Кирика же препроводили в приют Благочестивого Густа, откуда он благополучно смылся, едва дождавшись ночи. И, конечно, юный воришка не ушёл с пустыми руками. В память о погибшем друге и учителе, он обчистил комнату настоятельницы, забрав десять серебряных крон, цепочку с кулоном, брошь и десяток колец с мелким речным жемчугом. Рассовав трофеи по карманам, Кирик выбрался из приюта, и на рассвете вместе с чумаками(чумак, устар. — крестьянин, который в старину возил на волах рыбу, соль, хлеб и другие сельскохозяйственные продукты для продажи) покинул проклятую Грану, разрушившую его жизнь, и двинулся вглубь страны.

Финансовыми вопросами в их тандеме заведовал Кривой Рем, и юноша не умел обращаться с деньгами. В Шарне Кирик купил тёплую куртку и ботинки на толстой подошве (всё-таки скоро зима), а в оружейной лавке по соседству присмотрел отличный кинжал в ножнах из лосиного рога и, не торгуясь, выложил за него пять крон. Выйдя на шумную, залитую полуденным солнцем улицу, Кирик скептически посмотрел на последнюю монету и отправился искать барыгу.

Хмурый седой шарниец с невозмутимым видом выслушал историю об умершей тётке и предложил за "наследство" семь крон. Кирик догадывался, что барыга бессовестно надувает его, но всё-таки согласился. "Легко пришло — легко ушло!" — вспомнил он любимую присказку Кривого Рема, и, запихнув монеты в нагрудный карман, с лёгким сердцем отправился обедать. За шесть лет Рем сделал его превосходным щипачом, и Кирик был уверен, что не пропадёт. "Чужой карман не пустеет!" — любил повторять учитель, и юный воришка был полностью с ним согласен.

Однако смерть Кривого Рема словно перечеркнула жизнь Кирика чёрной полосой. Как ни старался юноша, за неделю пути из Шарны в Стрэну ему не удалось украсть ни единой кроны, а медных монет, что изредка попадали ему в руки, едва хватало на пропитание. На закате седьмого дня Кирик прибыл в Стрэну с пустым брюхом и медяком в кармане. От голода у воришки кружилась голова. Чумаки, с которыми он путешествовал, устроились на постоялом дворе, а Кирик, отдав последний медяк за кусок хлеба, остался на улице. Прямо у порога трактира он с жадностью проглотил серую пористую краюху и отправился бродить по городу, надеясь хоть что-нибудь украсть, а ещё ему нужно было где-то переночевать...

Лавки и рынки Стрэны были уже закрыты, улицы — пусты. Редкие прохожие сторонились мальчишки в пыльной одежде: их смущал его голодный ищущий взгляд. Кирик прошёл уже несколько кварталов, но ничего подходящего ни для ночлега, ни для кражи не обнаружил. А есть хотелось страшно: серый грубый хлеб исчез в его желудке, как в бездонной пропасти. К ночи голод стал невыносимым, он занял все мысли Кирика, и от отчаяния юный воришка сунулся в первый попавшийся дом. Он надеялся раздобыть еды, но чёрная полоса продолжалась: скромный двухэтажный домик на краю богатого квартала на поверку оказался графским казначейством, защищённым магическим щитом и ротой гвардейцев. Кирик шагнул на магический рубеж и оцепенел от испуга: деревянный домик на глазах превратился в каменную башню, окружённую солдатами в багряных мундирах и высоких шлемах с гербами Стрэны.

Страх спас невезучего вора — он не успел войти внутрь охранного круга, и, когда стражники бросились к нему, вырвался из колдовских пут и понёсся прочь, не разбирая дороги. Пытаясь сбить преследователей с толку, Кирик петлял по городским улицам и глухим переулкам, перелезал через заборы, перешёл вброд мелкую речушку, закованную в мраморное русло. Он бежал и бежал, пока не оказался у городских ворот. Кирик ринулся к ним, но стражники перехватили неудачливого вора. К счастью, они ещё не знали о попытке ограбления казначейства и просто велели мальчишке убираться прочь, заявив, что ворота закрыты на ночь. И Кирик, глотая слёзы, побрёл вдоль городской стены. Вскоре он натолкнулся на разбитую телегу, и, чтобы не уходить далеко от ворот, заполз под неё и свернулся калачиком. Ему было холодно, голодно и обидно: удирая от гвардейцев, он порвал куртку и потерял нож — единственную вещь, которую можно было продать или обменять на еду. Кирик чувствовал себя не талантливым карманником, а никому не нужным беспризорником, каким был шесть лет назад, когда его подобрал Кривой Рэм.

На рассвете городские ворота открылись, и юноша поспешно покинул Стрэну. После неудачного ограбления, он боялся оставаться в городе, и решил пошарить по окрестностям. К полудню Кирик добрался до одинокого хутора и залёг в кустах неподалёку от дома. На этот раз, несмотря на жуткий голод, он действовал по правилам и сначала разведал обстановку на хуторе: до вечера Кир наблюдал за крестьянами, и лишь когда стемнело, начал действовать. Он видел, как в сумерках хозяйка отнесла в сарай большой, тяжёлый чугунок, и надеялся, наконец, поесть. О деньгах юноша уже не думал...

Кирик прополз между грядками, бесшумно юркнул в сарай и притворил за собой дверь. Он хотел подождать, пока глаза привыкнут к темноте, но убийственный запах еды подхлестнул его, и, сглотнув слюну, Кирик пополз вглубь сарая. Вожделенный чугунок был где-то рядом. Юноша на ощупь пробирался среди бочек, ящиков и корзин, и вдруг уткнулся в тёплый чугунный бок. Еда! Воришка сдвинул массивную крышку, но тут перед ним распахнулась дверь, и в лицо ударил яркий луч света.

— Попался, голубчик! — раздался самодовольный ликующий бас. — То-то я гляжу, лежит на пригорке целый день и высматривает! Так и знал, что ночью заявишься!

Кирик щурился от слепящего света и молил Святого Вагра — покровителя воров, чтобы его убили прямо сейчас: он больше не мог выносить одуряющего запаха мяса, которое было так близко и так недосягаемо.

Крестьянин положил огненный камень на пол, и Кир увидел, что в дверном проёме маячат ещё две тёмные фигуры. "Бить будут", — обречённо подумал он и трусливо поджал ноги, словно надеясь стать маленьким и незаметным. Крестьянин подошёл ближе и, схватив Кирика за шиворот, поставил на ноги.

— Тьфу! Да ты совсем сопляк! — в сердцах сказал он. — Сколько тебе лет?

— Ч-четырнадцать...

Крестьянин скептически оглядел щуплую фигуру вора:

— Врёшь!

— Четырнадцать, — шепотом повторил Кирик и разрыдался: "Зачем? Ну, зачем я сказал правду? Сказал бы: двенадцать... А теперь всё... Виселица!"

— Как тебя зовут?

— Кирик.

— И давно ты промышляешь воровством, Кирик?

— Шесть лет.

— А родители твои где?

— В Скайлете, на северном кладбище! — почти выкрикнул юноша и зарыдал в голос.

Неожиданно рука, державшая его за шиворот, разжалась, и Кир плюхнулся на пол. Крестьянин же с досадой выругался и скомандовал:

— Донара, разогревай похлёбку! Вавила, веди мальчишку в дом!

Крепкосбитый парень, топтавшийся у порога, подошёл к Кирику, легко оторвал его от пола и перекинул через плечо. Кир больше не плакал, он висел вниз головой и тихо скулил, чувствуя тупую, ноющую боль в желудке. Вавила вошёл в кухню, тускло освещённую маленьким огненным камнем, и сгрузил свою ношу на лавку у дощатого стола. Кир обхватил руками колени и тоскливо уставился в стол: то, что его собирались накормить перед виселицей, не делало жизнь радостнее.

Дородная, статная Донара откинула толстую русую косу на спину, бросила на тлеющие угли несколько поленьев, и в плите разгорелся огонь. Вскоре на столе появилась тарелка с хлебом, миска с кислой капустой и глубокая плошка с тёплой мясной похлёбкой.

Кирик поднял голову и заворожено уставился на угощение.

— Ешь! — Женщина хлопнула его по спине.

— Спасибо... — Юноша взял гладкую деревянную ложку и, опасливо покосившись на крестьян, зачерпнул похлёбки...

Забыв о виселице, Кирик в мановение ока смёл и похлёбку, и капусту, и хлеб. Последний кусок юноша дожёвывал с закрытыми глазами — ему невыносимо захотелось спать. Проглотив хлеб, он уронил голову на руки и провалился в вязкий беспробудный сон...

Разбудил Кирика грубый толчок в плечо. Разлепив глаза, юноша обнаружил, что лежит на узком топчане, накрытый тонким шерстяным одеялом. Рядом стоял здоровяк Вавила.

— Вставай, лежебока! Пора отрабатывать еду! — пробасил он.

Кир откинул одеяло и вскрикнул — на его правой ноге зловеще поблёскивал стальной браслет, к которому крепилась цепь с увесистой гирей на конце. Вавила с удовлетворением посмотрел на растерянное лицо воришки и ухмыльнулся:

— А ты решил, что тебя усыновят, бродяга? Господин Никандр не занимается благотворительностью. Вставай! — Он шлёпнул Кирика по плечу, отчего тот болезненно сморщился, и сурово добавил: — Поспеши, а то останешься без завтрака.

Кирик подхватил гирю и обречённо поплёлся за Вавилой. Никандр и Донара уже сидели за столом и ели кашу из большой общей миски.

— Здравствуйте, — смущённо произнёс Кир.

Ответом ему было хмурое молчание. Юноша осторожно поставил гирю на пол и сел на лавку рядом с Вавилой. Никандр подтолкнул к нему деревянную ложку, и Кир незамедлительно принялся за еду. Каша оказалась на редкость вкусной, в ней попадались большие куски мяса, а уж масла было положено столько, что казалось, просяные зёрна купаются в нём. Однако тишина за столом смущала и пугала Кирика. Он привык, что во время завтраков, обедов и ужинов люди ведут беседы. Кривой Рем, к примеру, любил рассказать пару-тройку историй о своей бурной молодости. В доме же Никандра ели молча, сосредоточенную тишину кухни нарушали лишь мерный стук ложек и приглушённое чавканье.

Миска опустела. Никандр отложил ложку, в несколько глотков осушил кружку пива и поднялся. Это был сигнал к окончанию завтрака. Донара начала собирать посуду, а Вавила нахлобучил шапку и вышел во двор. Кирик тоже встал и, не зная, что делать дальше, начал переминаться с ноги на ногу. Никандр сурово посмотрел на него и приказал:

— Снимай рубашку! — Юноша поспешно выполнил приказ. Крестьянин внимательно оглядел его щуплую грудь и скривился. Лицо его сморщилось и стало походить на морду недовольной обезьяны. — Ладно, посмотрим на что ты годишься. Одевайся, и пошли!

Кирик натянул рубашку, поднял гирю и потащился за хозяином. Они обогнули дом, прошли по саду и остановились на краю большого свекольного поля. Никандр ухватился за ботву, выдернул свёклу и показал её Кирику.

— Это кормовая свёкла. Выдёргивай её и складывай в кучи!

Дрожа от холода, Кир опустил голову и очумело уставился на зелёные, прихваченные ранним морозцем листья. Никандр смерил нового батрака презрительным взглядом, хмыкнул и стал ловко дёргать свёклу. А юный воришка с брезгливой гримасой продолжал разглядывать ботву.

— Что стоишь? Начинай! — прикрикнул на него Никандр.

Кирик с ненавистью посмотрел на гирю, на крестьянина и со вздохом ухватился за сырые скользкие листья. Ему никогда не приходилось заниматься тяжёлым физическим трудом. "Твои руки — твой хлеб!" — твердил Кривой Рем и покупал для ученика дорогущие мази и притирки, благодаря которым пальцы Кирика всегда оставались мягкими и чувствительными. Кир по праву гордился своими руками — его ловкие гибкие пальцы сделали бы честь любому аристократу.

Воришка выдёргивал свёклу за свёклой, и его драгоценные руки краснели на глазах, пальцы ныли, прося пощады, а на нежных ладонях вздулись волдыри... Никандр и Вавила ушли далеко вперёд. Кирик зло смотрел им вслед, и с его губ срывались проклятия: "Вагр вас раздери! Я же искалечу руки! И никогда не стану таким вором, как Рем!" Кирик больше не мёрз. Теперь его бил пот. Рубашка прилипла к телу и сковывала движения. Спину и плечи ломило, а в довершение всех бед металлический браслет до крови натёр щиколотку. К полудню Кир еле волочил ноги. Ботинки, облепленные комьями земли, стали неподъёмными, каждый наклон отдавался резкой болью в пояснице.

Никандр и Вавила прошли по три или четыре борозды, а бедный вор всё ещё не закончил первую.

— Иди сюда, белоручка! — ворчливо позвал хозяин, и юноша, спотыкаясь, побрёл к нему.

Никандр поморщился: новый работник выглядел жалким и обессиленным. Любого наёмного батрака он тот час бы выставил вон, но странный воришка заинтриговал его. "Интересно, кто и зачем его послал? Ни за что не поверю, что он пришёл сам! — размышлял Никандр. — Что ж, попробую выяснить, что он за птица. А не получится — избавлюсь!"

— Пойдём обедать, — сказал Никандр и потрепал юношу по длинным светло-каштановым волосам, попутно подумав, что нужно обрезать их, чтобы не разводить вшей. — Ты больше не разбойник с большой дороги. Я научу тебя премудростям крестьянского труда, Кирик, а когда ты вырастешь, найду тебе хорошую жену. У тебя будет свой дом, и ты будешь зарабатывать на хлеб тяжёлым, но честным трудом!

Несмотря на ломящую боль в спине, волдыри на руках и натёртую цепью ногу, Кирик едва не расхохотался. За годы бродяжничества с Ремом, он научился разбираться в людях. Юноша ни секунды не сомневался, что господин Никандр скорее отгрызёт себе руку, чем отпустит его на свободу. "Впрочем, отпустит, когда выжмет все соки, чтобы я сдох где-нибудь за околицей. Тогда и на похороны тратиться не придётся!"

Уголки губ мальчишки поползли вверх, и Никандр нахмурился: "Смейся, смейся. Посмотрим, что с тобой будет через неделю. Ты у меня так уработаешься, что сам признаешься, кто и зачем тебя послал!" Никандр придал голосу мягкости и произнёс:

— Сейчас пообедаем, потом ты часок отдохнёшь, и вы с Вавилой почистите коровник. Это лёгкая работа, малыш. — Он ободряюще улыбнулся Кирику и ходко зашагал к дому.

Вавила усмехнулся, поправил шапку и пошёл следом за хозяином, а Кирик остался стоять на краю поля. Он смотрел в спину хозяину и яростно улыбался:

"Убегу! Зубами цепь перегрызу, но убегу!.."

— Кирик! — окликнул его Никандр.

Стиснув зубы, Кирик подхватил гирю и поплёлся к дому...

К вечеру юный воришка умаялся так, что едва дотащился до топчана. Он повалился на жёсткие доски и тот час уснул. А ночью разразилась жуткая гроза. Вспышки толстых кривых молний раскалённым ножом рассекали тёмное небо, раскаты грома набатом разносились над хутором. Гроза разбудила Кирика. Он завернулся в тонкое шерстяное одеяло, прижал к груди израненные руки, и по его щекам покатились слёзы.

— Всё равно убегу! — прошептал он и шевельнул ногой, словно пытаясь скинуть ненавистную цепь.

Всего за день Кирик лютой ненавистью возненавидел крестьянский труд, а богатый хутор стал для него олицетворением ада. Даже стряпня Донары перестала казаться ему вкусной.

Кирик закрутился на жёсткой постели, пытаясь устроиться поудобнее, как вдруг громко хлопнула входная дверь и кто-то пробежал по коридору. Из кухни донеслись взволнованные голоса. Юноша прислушался, но голоса уже смолкли, и кроме шума дождя и раскатов грома он ничего не услышал. "Их ночные дела меня не касаются! Я здесь временно!" — сказал себе Кир и закрыл глаза. Громовые раскаты постепенно стихли, и он уснул под убаюкивающий стук дождя.

Наутро, когда Вавила растолкал Кирика, и они вошли на кухню, за столом, вместе с Никандром и его женой, сидел молодой мужчина в дорожной одежде. Его левая рука была аккуратно перевязана чистыми льняными бинтами и подвешена к груди. Незнакомец посмотрел на Кирика, и юноша съёжился под цепким взглядом пронзительно-синих глаз.

— Сколько ты хочешь за него, Никандр? — с ног до головы осмотрев Кирика, холодно спросил гость.

Кирик замер в двух шагах от стола. Ему внезапно показалось, что усадьба Никандра — лучшее место в мире. Незнакомец выглядел как путешествующий аристократ: дорогой камзол с золотыми пуговицами, на пальцах золотые перстни. В нём не было ничего необычного, и всё же Кирик чувствовал, что гость Никандра опасен. И юноша запаниковал. "Я не хочу идти с ним!" — молнией пронеслось в голове, и Кир умоляюще взглянул на хозяина.

Никандр задумчиво гладил чисто выбритый подбородок.

— Вообще-то я не собирался продавать его, Даниэль... — протянул он. — Мне нужны работники. — Кир облегчённо вздохнул, шагнул к столу, но следующие слова хозяина снова заставили его замереть. — Однако за определённую цену, и войдя в твоё бедственное положение, — Никандр кивнул на перевязанную руку гостя, — я готов уступить мальчишку. Скажем, за пятьдесят золотых крон.

Даниэль окинул Кирика хитрым взглядом, и его губы растянулись в лукавой улыбке:

— Пятьдесят золотых за щуплого, ни на что не годного мальчишку? Да ты в своём уме, Никандр?!

Хозяин усадьбы пожал плечами:

— Ты можешь не покупать его, Даниэль. Стрэна совсем рядом — всего-то пара миль. Там ты легко наймёшь или купишь себе здорового крепкого слугу. — Он отвернулся от гостя и доброжелательно кивнул Кирику: — Садись, мальчик мой, поешь перед работой.

"Пятьдесят золотых... — Даниэль с довольным видом глотнул пива. — Старый прохвост думает, что я откажусь. Но что для меня пятьдесят крон? Вечер в хорошем трактире! Я и тысячу заплачу, лишь бы не возвращаться в Стрэну. Особенно теперь, когда туда направляется мой отец. Пусть ищет ветра в поле!"

Даниэль приехал в Стрэну после трёх лет обучения у замкнутого ворчливого Йозефа, и этот город показался ему самым гостеприимным и весёлым в Тинусе. Даниэль снял комнату в одном из самых опасных и сомнительных районов города и той же ночью отправился на дело. Почти не прибегая к магии, он ограбил богатый дом и, проспав до полудня, загулял. Вино, карты, женщины, драки... Когда деньги закончились, Даниэль вновь отправился воровать, благо Йозеф обучил его этому ремеслу в совершенстве.

За пол года, что Даниэль провёл в Стрэне, у него появилось море приятелей, в борделях и кабаках его встречали с распростёртыми объятиями, поскольку молодой удачливый вор был несказанно щедр и от природы обладал неисчерпаемым обаянием, которое магнитом притягивало к нему людей. Несмотря на то, что по Стрэне ползли слухи о дерзком и шебутном воре, а правитель города объявил за его голову награду в тысячу серебряных крон, Даниэль продолжал жить в своё удовольствие, будучи уверенным, что выкрутится из любой ситуации. Даже когда один из приятелей сдал его властям, и в его комнату ворвались городские стражники, маг не растерялся. На глазах изумлённых солдат он прошёл сквозь стену и скрылся в тёмных переулках опасного района, который изучил, как свои пять пальцев. А на следующий день у жены начальника городской стражи средь бела дня исчезло золотое ожерелье — свадебный подарок мужа. У жителей Стрэны даже сомнений не возникло, кто совершил дерзкую кражу, и награда за голову Даниэля увеличилась вдвое. Начальник стражи публично поклялся удушить вора собственными руками, и за Даниэлем началась настоящая охота. Любой здравомыслящий вор поспешил бы убраться из враждебного города, но только не Даниэль. Он нашёл новое убежище и продолжил жить, как ни в чём не бывало.

Но вчера под вечер, когда Даниэль, пьяный как зюзя, притащился в бордель и уснул в объятиях проститутки, ему приснился дед. Константин стоял возле аккуратно подстриженного куста и рассматривал большие садовые ножницы, которые держал в крепких морщинистых руках.

— Дед... — Даниэль почувствовал холод в желудке.

— Как же ты разочаровал меня, Дан, — не глядя на внука, устало произнёс Константин.

— Я докажу!.. Ты ещё будешь гордиться мной! — выкрикнул Даниэль.

Дед поднял голову, пристально посмотрел ему в глаза и покачал головой:

— Ты конченый человек, Дан. Я вынужден отдать приказ о твоей ликвидации. — Константин провёл дрожащей рукой по бровям, отбросил садовые ножницы и побрёл прочь.

Даниэль хотел броситься следом, но словно прирос к земле.

— Дед! Постой! Дед! — Но Константин не обернулся. Даниэлю осталось лишь наблюдать, как его высокая сутуловатая фигура медленно исчезает во внезапно сгустившемся тумане...

Даниэль проснулся в холодном поту, взглянул на проститутку, дремавшую рядом с ним, и с хмельным сожалением понял, что час пробил, и ему снова пора в путь. Он тихонько выбрался из постели, оделся и бесшумно выскользнул из комнаты.

Был поздний вечер, город мало-помалу засыпал. Даниэль остановился на пороге борделя и огляделся, раздумывая, куда податься. Мимо прогрохотала пустая телега, пахнущая рыбой: припозднившийся торговец спешил к пристани, чтобы успеть к вечернему улову. В доме напротив борделя молодая женщина в сером шерстяном платье и тёмном переднике спешно домывала окно. Мутным взглядом Даниэль наблюдал за её ловкими быстрыми движениями и думал: "Меня спасёт только из ряда вон выходящий подвиг... Настал черёд Верниры!.. Я должен раскрыть тайну Заброшенного Хутора! — Молодой маг поёжился, чувствуя, как холодный липкий страх заполняет душу. — Если я сделаю это, я стану самым великим магом Тинуса. Деду придётся признать, что я чего-то стою! — Даниэль улыбнулся, но тут же сник. — Кто-то должен сделать за меня грязную работу... — И вдруг его осенило: — Я знаю, кто найдёт мне нужного человека! Никандр!" Маг сбежал со ступенек и помчался на постоялый двор, где "квартировал" его любимый конь Агат.

К городским воротам Даниэль прискакал в последнюю минуту, когда стражники почти сомкнули железные створы.

— Подождите! — Он кинул под ноги стражникам горсть серебряных крон, и створы замерли.

Даниэль пришпорил коня, вылетел на дорогу и помчался по ней, тревожно поглядывая на небо — на горизонте сгущались тучи. До усадьбы Никандра было ещё несколько миль, и полупьяный Даниэль как бешеный нёсся по пустому тёмному тракту, надеясь опередить грозу и оказаться в тёплом гостеприимном доме до дождя. Он не успел. За милю до усадьбы Никандра угрюмые чёрные тучи разорвала ослепительно белая молния. Прогремел гром..., и плечо мага пронзила острая боль. От неожиданности Даниэль дёрнул повод, Агат встал на дыбы, и в ту же секунду их окружили люди с луками, дубинами и саблями. "Обычные разбойники? — растерялся маг. Он пьяным взглядом обвёл разношерстную толпу, и тут хлынул дождь. — Варг вас раздери..."

Тем временем коренастый разбойник попытался схватить Агата под уздцы. Конь протестующе заржал, и Даниэль, сжав ногами его бока, начал здоровой рукой швырять в толпу огненные шары.

— Магия! — завопили бандиты.

— К оружию! — закричал атаман. — Убейте его!

И разбойники, вместо того, чтобы броситься врассыпную, атаковали Даниэля. Он не ожидал, что обычные люди посмеют напасть на мага, и на миг растерялся. Коренастый атаман воспользовался его замешательством и всё же схватил коня под уздцы. Однако Агат резко мотнул головой, лягнул врага копытом и рванулся вперёд, по дороге сбив с ног ещё двоих бандитов.

— Вперёд, Агат! — заорал Даниэль.

— Уходит! — взвыли разбойники, и в спину мага полетели стрелы.

Даниэль уткнулся в мохнатую гриву коня:

— Вперёд, дружище... Не подведи!

На его удачу, у разбойников не было лошадей, и они не стали преследовать всадника. Но полупьяному Даниэлю всё время казалось, что он слышит позади конский топот, а в ушах, вперемешку с громовыми раскатами, звучат бранные крики. Раненое плечо нещадно болело, рукав рубашки промок от дождя и крови, однако маг старался не обращать на это внимания. При вспышках молний он пытался разглядеть хутор Никандра, а его всё не было. Даниэль уже думал, что потеряет сознание раньше, чем доберётся до усадьбы, как вдруг вспыхнувшая молния осветила знакомый бревенчатый дом, который словно из-под земли вырос перед ним. Даниэль осадил коня, слез на землю и постучался в тёмное окно:

— Мне нужна помощь... — из последних сил прошептал он. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и наступила темнота...

Даниэль погладил забинтованную руку и посмотрел на Кирика, уныло жующего кашу. Мальчишка подходил ему идеально: сирота и вор-карманник.

— Так, значит, пятьдесят золотых, — скрипнул зубами Даниэль. — Ты негодяй и жлоб, Никандр! Кстати, ты должен мне десять серебряных крон!

— Разве? — искренне удивился Никандр. — Не помню такого. У тебя есть расписка или свидетели?

— Жулик, — ухмыльнулся Даниэль.

Никандр польщёно улыбнулся, словно гость сделал ему комплимент, и рассудительно произнёс:

— Пятьдесят монет справедливая цена. Мой Кирик в точности то, что тебе надо, Дан. Боюсь, другого такого, я и за год не найду. А ты ведь торопишься, не так ли?

— Ладно, я согласен на твою грабительскую цену. — Никандр довольно кивнул и хотел встать, но Даниэль поднял здоровую руку: — Подожди-ка, друг мой. В эту цену должна входить приличная одежда для него, ну и еда, конечно.

Никандр поморщился:

— Собери им еды, Донара! — Он встал из-за стола и поманил за собой Кирика. — Пошли, так уж и быть, приодену тебя. — Юноша подхватил гирю и побрёл за хозяином. Никандр привёл его в просторный, заставленный сундуками и ларями чулан. Скорбно вздохнув, он подошёл к окованному железными обручами сундуку и откинул тяжёлую крышку. Кир смотрел, как Никандр роется в сундуке, и его сердце сжималось от страха, предчувствуя беду. Наконец, хозяин извлёк из сундука льняную рубаху, коричневую кожаную куртку и такие же штаны.

— Одевайся! — Он бросил одежду Кирику и, захлопнув крышку, направился в дальний угол чулана.

Юноше ничего не оставалось, как начать переодеваться. Он надел рубаху, куртку и озадаченно повертел в руках кожаные штаны. Те, что были на нём, можно было просто порвать, настолько они были ветхими, а вот как натянуть на окольцованную ногу новые?

В дверях чулана появился Даниэль. Он посмотрел на озадаченного слугу и хмыкнул:

— Сними с него украшение, Ник!

Никандр швырнул Кирику высокие кожаные сапоги и почесал блестящий подбородок:

— Как скажешь, Даниэль. Но сначала заплати за него. Уж больно шустрый парень. Пусть сбегает от тебя!

Даниэль укоризненно покачал головой:

— Какой ты всё-таки зануда. — Он вытащил из кармана чёрный бархатный кошелёк и кинул его Никандру.

Хозяин усадьбы ловко поймал кошель, взвесил на ладони и сунул в карман. Потом нагнулся и руками разомкнул металлическое кольцо, охватывающее щиколотку Кирика. Первой мыслью юноши было: "Бежать!", и он бросил быстрый взгляд на дверь и окно. Однако пути к побегу были отрезаны: окно закрывала железная решётка, а в дверях стоял его новый хозяин.

— Подойди! — приказал Даниэль и достал из кармана изящный золотой браслет в виде змейки, кусающей свой хвост.

При виде змейки, Никандр ехидно усмехнулся:

— Пожалуй, моя гирька была более гуманным средством от излишней прыти. — Он подтолкнул Кирика к Даниэлю: — Иди! Твой новый хозяин не любит ждать!

Кирик глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть, и приблизился к Даниэлю.

— Дай левую руку! — приказал тот.

Юноша отрицательно замотал головой, подался назад и угодил в железные объятья Никандра. Одной рукой крестьянин прижал его к себе, а другой — задрал рукав куртки, обнажив запястье:

— Прошу!

Даниэль поднёс змейку к руке юноши. Золотистая рептилия проснулась, выпустила из пасти хвост и вонзила острые зубы в руку Кирика. Юноша взвыл от боли — змея, извиваясь, как живая, заползала под его кожу. Даниэль и Никандр с интересом следили за ней, а Кирик орал благим матом, силясь вырваться из железных объятий бывшего хозяина. Когда золотой хвостик, блеснув, скрылся под кожей, Никандр отпустил юношу, и тот кулем свалился под ноги Даниэлю. "Он же маг! Ну и попал же я..." — мысленно простонал Кирик, не смея поднять глаз на нового хозяина.

— Жду тебя на конюшне, Кир! — холодно сказал Даниэль и вместе с Никандром покинул чулан.

Кирик осторожно потёр запястье, натянул кожаные штаны, сапоги и поплёлся к двери. "Всё равно убегу", — упрямо подумал он и вскрикнул, почувствовав, как немеют ноги, а сердце сжимает ледяная рука. Тяжело дыша, юноша прислонился к стене, закрыл глаза и стал медленно считать, стараясь ни о чём не думать. Через минуту боль отступила, и Кир неуверенно шагнул вперёд.

— Кирик! — донёсся со двора недовольный голос Никандра. — Сколько можно ждать?!

Юноша вздрогнул и опрометью помчался на конюшню. Он влетел в распахнутые настежь двери и остановился, как вкопанный: Вавила выводил из стойла красивого гнедого жеребца с угольно-чёрной гривой.

— Красавец... — протянул Кир и, оторвав восхищённый взгляд от коня, огляделся: Даниэль и Никандр стояли в глубине конюшни и о чём-то спорили. Юноша подошёл ближе.

— Не бухти, Ник! — тихо говорил Даниэль. — Я всё равно сделаю так, как решил! — Он заметил Кирика и нахмурился: — Подслушиваешь?

Юноша похолодел.

— Я ничего не слышал... Я только пришёл... — дрожащим голосом проговорил он и повернулся, чтобы уйти, но Никандр остановил его:

— Иди, седлай Звёздочку.

— Звёздочку? — не сдержал удивлённого возгласа Кирик. Когда Вавила показывал ему конюшню, юноша обратил внимание на единственную среди мощных тяжеловозов скаковую лошадь. "Хозяин бережёт её, как зеницу ока, — сказал тогда Вавила, — и никому не позволяет прикасаться к ней. Он сам чистит и выезжает её..."

— Да не стой ты столбом, балда! — раздражённо прикрикнул на него Никандр. — Седлай её, и убирайтесь с глаз моих! — Он повернулся к гостю спиной и зашагал к дому.

Кир бросился исполнять приказ. Его новый хозяин смотрел, как он седлает и взнуздывает лошадь, и одобрительно кивал.

— Как не странно, с лошадьми ты обращаться умеешь, — заметил Даниэль, когда Кирик вывел Звёздочку во двор. — Поехали! — Даниэль подошёл к Агату, и тот опустился на колени. — Спасибо, дружок. — Маг ласково потрепал коня по шее и, прижимая к груди забинтованную руку, забрался в седло. — Вперёд! — скомандовал он, подхватил повод и выехал со двора.

Кирик запрыгнул на Звёздочку и последовал за ним. Уже в воротах он обернулся и поклонился бывшему хозяину, стоящему на крыльце. Никандр смерил юношу задумчивым взглядом, хлопнул Вавилу по плечу и вошёл в дом, а Кир, пришпорив Звёздочку, помчался за Даниэлем.

Когда усадьба Никандра скрылась с глаз, маг остановил коня и пристально взглянул на слугу:

— Ты хороший щипач, Кирик?

— Я... — замялся юноша. — Я... только учусь... — Он с горечью посмотрел на покрытые волдырями пальцы.

Даниэль усмехнулся:

— Это поправимо! — Он достал из седельной сумки тёмную баночку и протянул её слуге. — Мазь сведёт мозоли и вернёт пальцам чувствительность, так что к приезду в Берну ты будешь готов работать. — Кирик открутил крышку, и в ноздри ударил незнакомый резкий запах. Кривой Рем покупал для него разные снадобья, но таким он не пользовался никогда. — Втирай мазь каждые три часа! — приказал Даниэль и язвительно осведомился: — Чего ждём? — По телу юноши пробежали мурашки, и он стал поспешно втирать вонючую массу в ладони и пальцы. Даниэль бесстрастно наблюдал за слугой, а когда тот закончил, ни слова не говоря, поскакал дальше.

Кирик следовал чуть позади хозяина, с удовлетворением ощущая, как перестают ныть руки, кожа разглаживается, а к пальцам возвращается чувствительность. "Я всё же стану таким же замечательным вором, как Рем!" — с воодушевлением подумал он и во весь рот улыбнулся.

Глава 2.

Даниэль и королева Берны.

Три дня Даниэль и Кирик ехали по широкому людному тракту вдоль реки Чеп. Звёздочка, как привязанная, следовала за Агатом, и Кирику почти не приходилось править ею. Ослабив поводья, он вертел головой, любуясь то серебрящейся гладью реки, то пологими малахитовыми холмами по другую сторону тракта. Изредка на пути попадались деревни и хутора. Они ютились между холмами, словно пытаясь укрыться от человеческих взглядов, или вольготно располагались вдоль реки, выставляя на показ добротные каменные дома с яркими черепичными крышами. Именно в таких зажиточных деревнях Даниэль предпочитал останавливаться на ночлег. Он снимал самую лучшую комнату, заказывал обильный ужин и не скупился на чаевые. Кирику понравилось бы путешествовать с новым хозяином, но интуиция неустанно твердила ему, что с виду улыбчивый и незлобивый Даниэль втянет его в неприятности.

В полдень четвёртого дня вдалеке над лесом показались верхушки замковых башен. Даниэль свернул на обочину, спешился и придирчиво осмотрел Агата. Всё утро маг нещадно гнал коня, и его бока тяжело вздымались.

— Придётся отдохнуть, — проворчал Даниэль и взглянул на полуденное солнце. — Приободрись, Кир, сегодня мы будем ночевать в замке. — Маг с довольным видом уселся на траву и выжидающе посмотрел на слугу.

Кирик поспешно спрыгнул на землю и с тревогой оглядел на Звёздочку. Лошадь тяжело дышала, в уголках подрагивающих губ пенилась слюна. Кир ласково погладил Звёздочку по спине, вытащил из сумки серебряную чашу и, наполнив её вином из бурдюка Никандра, поднёс хозяину.

— Для вора ты слишком чувствителен, — хмыкнул Даниэль, сделал несколько глотков и протянул чашу слуге, присовокупив к ней одобрительную улыбку.

— Спасибо, — выдавил юноша, стараясь сохранять на лице почтительное выражение, и допил вино.

— Руки! — напомнил ему Даниэль. Кирик послушно кивнул, вытащил из сумки баночку и стал аккуратно втирать мазь в кожу. Хозяин пристально следил за ним. — Я вовремя забрал тебя у Никандра, — неожиданно сказал он. — Ещё пара дней возни с навозом, и никакая мазь не помогла б. — Юноша снова кивнул, и Даниэль продолжил: — Почему ты боишься меня, малыш? Разве я плохо обращаюсь с тобой?

— Нет, — замотал головой Кирик.

— Вот доберёмся до Берны, и я накормлю тебя королевским ужином! — благодушно пообещал Даниэль, скинул плащ, расстегнул камзол и стал разматывать бинты.

Кирик искоса следил за ним. Даниэль снял бинты и придирчиво оглядел плечо — рана почти зажила.

— Вот и славно, — пробормотал маг, аккуратно забинтовал руку, оделся и устремил хищный взгляд на шпили замковых башен, которые гигантскими пиками возвышались над лесом.

На душе Кира вновь заскребли кошки: ему упорно не хотелось ехать в Берну. Он никогда не был в этом городе, но почему-то знал, что ничего хорошего его там не ждёт...

Лошади отдохнули, и Даниэль с Кириком тронулись в путь. К удивлению Кира, хозяин не поехал по тракту, а свернул в лес. Здесь не было ни дороги, ни даже едва заметной тропы, но Даниэль уверенно скакал вперёд. Было видно, что лес ему хорошо знаком, и Кир решил, что он родом из Берны.

Лес поредел, и вскоре всадники выехали на просёлочную дорогу, с обеих сторон окружённую вспаханными полями. Даниэль подгонял и подгонял коня. Они промчались через две крохотные деревушки и вновь поехали мимо полей. Постепенно просёлочная дорога перетекла в широкий тракт. На пути им вновь стали попадаться всадники и телеги, запряжённые волами. Даниэль, не снижая скорости, стрелой проскакивал между ними, и Кирику, чтобы не отстать, приходилось повторять его маневры. Временами, юноше казалось, что он вот-вот врежется в телегу или вола, но в последний момент ему чудом удавалось отвести лошадь в сторону.

Полностью сосредоточившись на дороге, Кирик не заметил, как они приблизились к Берне. Только когда Даниэль стал придерживать коня, юноша вдруг сообразил, что до городских ворот рукой подать. Прямо перед ним возвышались поросшие мхом стены древней крепости, на её мрачных башнях неестественно ярко сияли золотые шпили с красно-сине-жёлтыми стягами королевского рода Берны. Кир озабоченно посмотрел на бледно-розовое солнце, клонившееся к горизонту, потом на множество всадников, купеческих обозов и крестьянских телег, столпившихся перед воротами. Все они спешили попасть в город, но времени оставалось мало. В Берне, как и в прочих тинуских городах, ворота закрывались с последними лучами солнца.

Даниэль надменно оглядел толпу, отделяющую его от ворот Берны, и полез в карман. Он извлёк на свет что-то блестящее и положил на забинтованную руку. Снедаемый любопытством Кирик протиснулся ближе и, увидев на ладони хозяина крохотную золотую стрекозку, едва не задохнулся от восхищения. Даниэль склонился к ней и что-то прошептал. Усики стрекозки дрогнули, крылышки затрепетали и, сорвавшись с руки мага, она устремилась к замку. Кирик зачарованно смотрел вслед чудесному созданию: "Она не может быть творением человека... Слишком красива..." Юноша огляделся, но, кроме него, никто не обратил внимания на волшебное насекомое. Кир нервно поёжился и заставил себя посмотреть на хозяина. Даниэль сидел в седле, словно статуя. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза — устремлены на замок, губы что-то беззвучно шептали. Кирик озабоченно потёр переносицу: "Знать бы, с кем он. Если с Плеядой — я буду в безопасности, да ещё сыт и одет! А вот если он отщепенец... Встречи с карателями не избежать! А те разбираться не станут — прибьют вместе с хозяином!"

Даниэль резко обернулся и вперил суровый взгляд в лицо слуги:

— Не мешай!

— Простите, сударь, — запинаясь, прошептал Кир, решив, что забылся и начал говорить вслух.

— Молчи... — едва слышно произнёс Даниэль и вновь устремил взгляд на знакомый до боли замок...

Впервые Даниэль увидел Берну на картине в кабинете деда: на фоне соснового леса возвышался старинный замок с узкими, словно пронзающими небо, башнями и башенками. Даниэль мог часами смотреть на тонкие золотые шпили с красно-сине-жёлтыми флагами, на вытянутые заострённые арки окон и увитые плющом стены. Он страстно мечтал побывать в этом прекрасном замке и, покинув Ингур с Серьгами Божены, отправился в Берну. Увидев трёхцветные флажки на золотых шпилях, Даниэль едва не запрыгал от радости. Он приосанился и по широкой трактовой дороге зашагал к замку. Даниэль не знал, кем представится правителю Берны, но его настроение всё равно было превосходным. Магия была при нём, дед — далеко, и жизнь снова казалась ему прекрасной и удивительной. Пели птицы, над макушками деревьев висело бледно-розовое солнце, пояс приятно оттягивал тяжёлый кошель с золотом, а в кармане лежал самый могущественный артефакт Тинуса — Серьги Божены. Даниэль так самозабвенно упивался победой над дедом, что не обратил внимания на неестественно пустую дорогу, ведущую к крепости: ни телег, ни карет, ни всадников, ни пеших. В гордом одиночестве он прошествовал к воротам и остановился, ожидая, когда стражники откроют их. Дан насвистывал лёгкую игривую мелодию и беспечно поглядывал по сторонам, но постепенно мелодия замедлялась, а лицо молодого мага вытягивалось: он, наконец, сообразил, что окрестности замка необычайно тихи и безлюдны. Юноша стоял перед массивными, наглухо запертыми створами, из-за которых не доносилось ни звука.

Внезапно раздался зловещий, как показалось Даниэлю, скрежет, и в створе ворот распахнулось маленькое окошко.

— Убирайся, блаженный! — выкрикнули из окна, и оно захлопнулось.

— Что за... — Даниэль решительно заколотил в ворота. Никакого ответа. Тогда он прислонился спиной к железной створе и стал колотить по ней каблуками, однако окошко больше не открылось. Даниэль отошёл от ворот и задрал голову — на крепостных стенах никого не было. Несколько минут юноша обиженно топтался перед воротами, а потом сунул руку в карман, намереваясь переместиться в какой-нибудь более гостеприимный город... И тут воздух наполнился криками, лязгом, свистом, и из леса хлынула лавина полуодетых людей с бритыми головами. Размахивая кривыми саблями и боевыми топорами, они с ужасающей, неподдающейся разумению быстротой приближались к крепостным стенам.

Перепуганный Даниэль, как безумный, заметался перед воротами. Охваченный паникой, он забыл, что сжимает в руке самый могущественный артефакт Тинуса и может переместиться в любую точку Мира. В его голове билась только одна мысль: "Сейчас я умру". Неожиданно пред Даниэлем, словно из-под земли, вырос бритоголовый детина с кривой, зазубренной саблей в грязной волосатой руке. Детина замахнулся на юношу, и тот инстинктивно выстроил щит. Воин рубанул наотмашь, но зазубренное лезвие наткнулось на невидимую преграду, скользнуло в сторону и, полуголый верзила, потеряв равновесие, рухнул на землю. Даниэль не успел вздохнуть, как об его щит ударились сразу два топора, потом ещё и ещё... Перед глазами мага мелькали топоры и сабли, а он стоял, прижавшись спиной к железным воротам, и тупо смотрел на бритоголовых воинов, рубящих его щит. Внезапно острый топор вонзился в железную створу над его головой. Даниэль вздрогнул, и, издав тонкий звук, похожий на комариный писк, начал метать молнии. Его беспорядочные удары расстроили слаженную атаку бритоголовых: ближайшие к Даниэлю воины с воплями ужаса бросились прочь и врезались в ряды своих товарищей, которые не видели, что происходит у ворот. У стен Берны воцарился хаос: бритоголовые дрались между собой, а Даниэль, как заведённый, метал в них молнии. Наконец, авангард победил арьергард, и армия бритоголовых обратилась в бегство. Но ошалевший от страха Даниэль не заметил отступления врагов. Он всё метал и метал смертоносные молнии.

Вся Берна высыпала на крепостные стены. Раздавались ликующие крики горожан, солдаты били мечами о щиты, салютуя Даниэлю и вознося хвалы Экре, богине магов, и Туану, богу войны и победы, за то, что они послали обречённой Берне спасителя, и тот в одиночку разбил непобедимое войско жаулетов, которые были чумой Тинуса. Бритоголовые уроды появлялись так же неожиданно, как и исчезали, и никто не знал, где их логово...

Берна рукоплескала победителю жаулетов, но Даниэль ничего не слышал. Лишь когда последний бритоголовый воин скрылся за деревьями, юноша опустил руки, и по его лицу побежали слёзы. Он так устал, что был не в состоянии сделать шага. Опустившись на утоптанную землю, Даниэль убрал щит и замер, глядя в одну точку. Створы ворот распахнулись, к нему подбежали какие-то люди. Они хлопали юношу по плечам и спине, что-то радостно восклицали, а потом подхватили его на руки и куда-то понесли. Даниэлю было всё равно, он не реагировал на происходящее.

Восторженные горожане внесли спасителя Берны в замок, где его встретил король Аверий, невысокий седой мужчина в сине-зелёном мундире. Солдаты поставили юношу на пол, и правитель возложил узловатые морщинистые руки на его плечи:

— Берна преклоняется перед твоим мужеством, маг!

Даниэль только кивнул в ответ. Ноги его подкосились, и каменные плиты пола устремились к лицу...

Даниэль вздрогнул и посмотрел на слугу: Кирик, вжав голову в плечи, нервно поглаживал Звёздочку по шее.

— Выше нос, малыш, — подмигнул ему маг. — Мы будем в замке до заката, и ты получишь обещанный ужин! — Даниэль вновь устремил взгляд на замок, а Кирик неопределённо мотнул головой и тоскливо оглядел толпу. Он совершенно не представлял, каким образом им удастся пробиться сквозь плотную людскую массу.

Солнце наполовину спряталось за стенами замка. Кир начал подумывать, что хозяин ошибся, и им всё-таки придётся ночевать под луной, как вдруг у ворот началась суета. Кирик покосился на Даниэля и осторожно приподнялся в стременах: из замка выступили стражники в сине-зелёных мундирах и высоких шапках. В их руках сверкали длинные алебарды. Стражники медленно продвигались сквозь толпу, расчищая дорогу знатной даме на вороном коне. Её длинные пепельные волосы украшали золотисто-серебристые перья, а молочно-белое платье с металлическим отливом было расшито мелкими кроваво-красными жемчужинами. Наряд дамы был изумительно красив, чего нельзя было сказать о его обладательнице. Всадница была широковата в плечах, резка в движениях, а черты её лица были крупными и грубоватыми. "Мужик в юбке!" — подумал Кирик.

Даниэль обернулся к слуге, неодобрительно покачал головой и вновь посмотрел на королеву Кармину. Сейчас правительница Берны выглядела властной и надменной, но маг помнил её другой — насмерть перепуганной и жалкой. Он помнил её наполненные ужасом глаза и холодные дрожащие пальцы, цепляющиеся за его руку — пять лет назад гордая леди Кармина валялась в ногах у двадцатилетнего чужака-южанина и слёзно молила о помощи...

Триумфальная победа над жаулетами задержала Даниэля в Берне. Несмотря на то, что юноша считал разгром бритоголового войска заслугой Серёг Божены, ему понравилось быть героем, перед которым преклоняется целое королевство. Пытаясь сохранить инкогнито, Даниэль представился королю магом-отщепенцем, чем привёл того в замешательство: Аверий не сомневался, что войско жаулетов уничтожил плеядец. А то, что Даниэль оказался отщепенцем, создавало для Берны серьёзные проблемы. Признавая его заслуги, Аверий автоматически навлекал на Берну гнев могучей Плеяды — официальной магической организации Мира. Тинуский маг был обязан служить Плеяде, в противном случае, он объявлялся отщепенцем и подлежал уничтожению. Карательные отряды Плеяды без устали рыскали по Миру в поисках непокорных магов и безжалостно истребляли их. По-мнению Аверия, Даниэль был кандидатом в покойники, но он спас Берну, и король решился на беспрецедентный шаг: он во всеуслышание заявил, что жалует Даниэлю титул князя и должность придворного мага. Юноше положили солидное жалование и поселили в роскошных покоях. Он ел за одним столом с королём и его семьёй, и даже удостоился благосклонности леди Кармины, старшей дочери Аверия. Но, почивая на лаврах, Даниэль ни на минуту не забывал о том, что дед ищет его, и рано или поздно найдёт и потребует вернуть Серьги Божены. И юноша дал себе месяц на отдых, прежде чем вновь пуститься в бега.

Месяц пролетел, как выпущенный из пращи камень, и Даниэль стал собираться в дорогу. Он решил отправиться в Скайлет. Этот город располагался на берегу моря и по рассказам бернийских придворных был очень богатым и красивым. Юноша покинул бы Берну без сожалений, если б не Кармина. Принцесса была старше Даниэля почти на десять лет, и в её лице юноша получил опытную наставницу в вопросах чувственного наслаждения. Кармина была далеко не красавица, но после первой же ночи, проведённой в её объятьях, Даниэль усвоил, что в любви внешность отнюдь не главное. Каждая ночь с принцессой открывала ему что-то новое, и юноша благодарил судьбу за встречу с женщиной, которая, ничего не требуя взамен, отдавалась ему без остатка. Король знал о связи дочери с придворным магом, однако ни словом, ни намёком не обмолвился об этом. По законам Берны наследница могла выйти замуж, лишь взойдя на престол, но законы не требовали, чтобы при этом она была девственницей. И тридцатилетняя Кармина жила, как хотела и с кем хотела.

В последнюю ночь в Берне Даниэль задержался у любовницы почти до утра. Принцесса словно чувствовала, что маг собирается покинуть её, и была с ним особенно нежна. Даниэль всматривался в широкое лицо с резкими грубоватыми чертами, ставшее ему родным, и твердил себе, что обязательно вернётся в Берну. Он с тоской представлял, какими долгими и холодными станут ночи без принцессы, и сердце разрывалось от желания остаться. Даниэль с удовольствием женился бы на Кармине, но дед не потерпел бы подобного мезальянса, и, складывая в дорожную сумку одежду, юноша проклинал своё высокое происхождение. Он завернул в льняную тряпицу головку сыра и вяленый окорок, положил рядом с сумкой бурдюк вина, накинул плащ и достал из кармана мешочек с артефактом. Прикрыв глаза, Даниэль представил картину с изображением Скайлета, но неожиданно дверь распахнулась, и в его спальню ввалилась Кармина. Бледная, в рваном платье, она шагнула к Даниэлю и холодными пальцами вцепилась в рукав его дорожного плаща.

— Измена... — дрожащими губами прошептала принцесса и упала на колени. — Спаси...

Маг обнял любовницу и усадил на кровать. Подол её платья был в крови, и Даниэль, не церемонясь, задрал его: вдоль точёной ножки принцессы шёл уродливый кровоточащий порез, а на бедре пузырился ожог.

— Магия... — холодея, пролепетал Даниэль.

— Они убили всех! — вскрикнула Кармина и потеряла сознание.

Лечить маг не умел. Со слезами на глазах он перебирал в уме заклинания, но не одно из них не могло помочь любовнице, и, оторвав кусок простыни, юноша просто замотал ей ногу. Затем он уложил бесчувственную Кармину в постель, укрыл одеялом и магическим щитом и побежал к покоям короля. "Как ты мог, дед?! — в отчаяние думал Даниэль, петляя по пустым коридорам замка. — Это же я виноват! Так и разбирался бы со мной! Они-то здесь ни при чём?!"

Дрожа от гнева, Даниэль влетел в распахнутые двери королевских покоев и замер с перекошенным лицом — на белоснежном ковре лежали изувеченные тела Аверия и его жены Марьяны. Юноша с трудом оторвался от ужасающего зрелища и взглянул на мужчину в тёмно-коричневом плаще, который потрошил секретер покойного короля.

— Посмотри на меня! — прокричал Даниэль.

Мужчина обернулся.

— Откуда ты взялся? — удивлённо поинтересовался он.

За спиной юноши раздались шаги, и он отскочил в сторону. В покои вошёл плотный низкорослый мужик в грубом тёмно-зелёном плаще, и Даниэль вдруг сообразил, что эти маги не принадлежат Плеяде. "Отщепенцы!" — Он попятился и упёрся спиной в стену.

— Кто это, Филин? — спросил вошедший.

— Не узнал? Это внучок корифея, — криво усмехнулся его товарищ.

Низкорослый приблизился к Даниэлю и стал с интересом рассматривать его:

— Смелый малыш.

— Он рассчитывал встретить здесь своих, — роясь в бумагах, сообщил Филин.

— Я убью вас! — выпалил юноша.

— На твоём месте, я бы тикал отсюда, как заяц, — насмешливо покачал головой низкорослый.

— Оставь его, Туша, — одёрнул товарища Филин. — Не стоит сажать Плеяду на хвост.

— Хочешь оставить выкормыша в живых? — нахмурился низкорослый.

Филин обернулся:

— Не задирайся, Туша! Мы здесь по делу!

— Ну и что? Если мы по пути распотрошим мальчишку, нам только спасибо скажут! Представь: этот щенок, в один прекрасный день, станет нашим главным врагом! Так почему бы ни прихлопнуть его сейчас, не дожидаясь этого знаменательного момента?

— Мы должны доставить бумаги!

— И что?

— Не тупи! Убив его, мы не доедем до Скайлета! Корифей натравит на нас всю свою орду! А Ян гвоздями прибьёт тебя к дереву и лично проследит, чтобы ты подыхал долго и с удовольствием!

— Ты что, боишься, Филин? — осклабился Туша.

— Тупица! Я думаю о деле!

Воспользовавшись тем, что внимание отщепенцев обращено друг на друга, Даниэль зажмурился, вскинул руки и, не думая о последствиях, со всей силы шарахнул врагов магией. В нос ударил резкий тошнотворный запах, и юноша открыл глаза: белоснежные стены гостиной почернели, пол покрыл ровный слой пепла. Создавалось впечатление, что комната побывала в центре бушующего костра и выгорела целиком, включая и мебель, и трупы королевской четы, и разбойников-отщепенцев. Спина Даниэля стала липкой от пота, но он сдержал вопль ужаса, готовый сорваться с губ — в коридоре послышались шаги и крики. Юноша повернулся к дверям, собираясь вернуться к Кармине, и вдруг заметил, что среди пепла что-то белеет. Он подошёл к тому месту, где раньше стоял секретер Аверия и выудил из пепла белоснежный конверт. Судя по тому, что письмо уцелело, его защищала очень сильная магия. Даниэль скрипнул зубами и сунул конверт в карман. Он был уверен, что именно из-за этого письма погибли король и королева Берны.

— Господин придворный маг?

Юноша обернулся. В дверях стоял начальник замковой стражи.

— Король Аверий мёртв, — срывающимся голосом произнёс Даниэль и бросился к дверям. — За мной! Леди Кармина ранена!

— Лекаря! — крикнул начальник замковой стражи и понёсся за придворным магом.

Даниэль влетел в свою спальню и подбежал к кровати. Бледная, как мел, Кармина взглянула на него и прошептала:

— Ты убил их?

— Да. — Юноша поправил под её головой подушку.

По лицу Кармины заструились слёзы:

— Отец, мать, сёстры... Все мертвы! Я осталась совсем одна...

Даниэль хотел бы сказать любовнице, что теперь они будут вместе, но он не мог остаться в Берне. Появление карателей могло стоить Кармине жизни. Перед глазами юноши мелькнули изувеченные тела Аверия и Марьяны, покалеченная нога принцессы, и, повинуясь внезапному порыву, он достал из кармана мешочек с артефактом. Вытряхнув на ладонь Серьги Божены, Даниэль мысленно попросил их защитить Кармину. Камни замерцали, и Серьги, слетев с ладони, повисли на мочках принцессы.

В комнату вбежал лекарь, но Даниэль жестом остановил его:

— Минуту! — Лекарь недовольно отступил, а маг склонился к любовнице и тихо сказал: — Я уезжаю, Кармина. — Женщина вздрогнула. Даниэль нежно провёл ладонью по её щеке. — Так надо, любимая. У меня нет времени объясняться, но, поверь, если бы я мог, я бы никогда не покинул тебя. Ничего не бойся. Я защитил тебя и от Плеяды, и от Отщепенцев.

— Обещай вернуться...

— Может быть, когда-нибудь. — Даниэль поцеловал Кармину в щёку и повернулся к лекарю. — Приступайте!

Вокруг принцессы засуетились лекарь и придворные, а маг, подхватив сумку и бурдюк, быстро вышел. Он ни чувствовал такой боли даже когда покидал родной Ингур. Даниэль ворвался в конюшню, схватил первую попавшуюся лошадь и помчался прочь от замка. Он ни разу не обернулся, боясь, что, увидев золотые шпили Берны, не справится с собой и вернётся обратно. Даниэль уехал, но какая-то его частичка навсегда осталась с Карминой...

"Вот я и вернулся, Кармина... — Даниэль смотрел на любовницу, гадая, насколько она изменилась за пять лет. — Жаль, что я не могу залезть в твою голову, дорогая. Но интуиция подсказывает мне, что ты осталась прежней". Его губы тронула лёгкая улыбка, а поза стала непринуждённой. Кирик же наоборот напрягся. Он помнил наставления Кривого Рема, который утверждал, что от женщин, облечённых властью, кроме неприятностей ничего ждать не стоит. Но если раньше Кир не особо задумывался над словами учителя, то сейчас, взглянув на высокородную всадницу, в полной мере осознал их правоту: пылающие змеиной страстью тёмно-карие глаза притягивали, манили, лишали воли... Кирик с трудом отвёл взгляд от лица королевы и склонил голову в почтительном поклоне, решив, что больше ни за что на свете не посмотрит в эти завораживающие глаза.

Стражники остановились по обе стороны от Даниэля. Царственная всадница подъехала к магу и спешилась, поставив ноги на спину упавшего на четвереньки солдата.

— Берна приветствует Вас, князь Даниэль! — благоговейно вскричала она, опустилась на колени и простёрла руки к магу: — Да осенит Ваш путь вездесущий Роуш! Да прибудет с Вами сила Туана и благословение Экры!

— Великий князь Даниэль! — ахнула толпа и вслед за королевой пала на колени.

Кир встрепенулся и завертел головой, озадаченно разглядывая затылки бернийцев: "Ничего не понимаю! Князь? Да кто же он? Если князь, значит, не из Плеяды! А если отщепенец, то почему князь?! Что он такого сделал? И почему каратели до сих пор не убили его? Если он так известен, его даже искать не надо!"

Даниэль подмигнул слуге, спрыгнул на землю и поднял правительницу Берны с колен.

— Добрый вечер, леди Кармина, — церемонно произнёс он. — Рад видеть Вас в добром здравии. — Маг доброжелательно улыбнулся.

— Ваш визит — честь для Берны, князь. Надеюсь, Вы осчастливите своим присутствием праздник Последнего Дня Осени.

— С превеликим удовольствием, королева. — Даниэль подал Кармине руку, помог сесть в седло и вскочил на Агата.

— Добро пожаловать в Берну, князь, — торжественно произнесла Кармина, развернула лошадь и сквозь коленопреклонённую толпу направилась к воротам крепости.

Даниэль ехал рядом с королевой, следя за тем, чтобы Агат, согласно этикету, был на шаг позади её вороного коня. Кирик, со всех сторон окружённый стражниками, следовал за господином, одновременно чувствуя себя и вассалом, сопровождающим короля, и преступником, которого ведут на казнь.

Кармина и Даниэль миновали ворота, проехали по рыночной площади и по узкой шумной улочке направились вглубь крепости, где темнели каменные стены замка. Кирик нервничал всё больше. Ему казалось, что новый хозяин втянул его в сомнительную авантюру, которая приведёт его прямиком на виселицу. "Ну, почему мне так не везёт? — уныло думал вор, поглаживая Звёздочку по шее. Лошадь нервно пританцовывала, словно чувствуя состояние седока. — Как бы я хотел стать вором-одиночкой. Как Рем. Ни от кого не зависеть, самому принимать решения. А если погибнуть, то из-за собственных ошибок, а не по чьей-то прихоти! Останься я в Гране — всё сложилось бы по-другому..." И Кирик размечтался. Ему грезилось, что он, совершив череду дерзких ограблений, с почётом и славой, идёт по Гране, и старые приятели Рема почтительно пожимают ему руку и с восхищением смотрят, как он шествует по улице гордой, раскованной походкой...

Звёздочка резко остановилась, и Кир едва не вылетел с седла. Пока он мечтал, эскорт вступил во двор замка. Стражники образовали круг и замерли, вытянувшись в струну. Кирик оказался в центре, рядом с Даниэлем и королевой Карминой. Князь спешился, протянул руки к хозяйке Берны, и она скользнула в его объятья. Даниэль лукаво взглянул в глаза королеве, отступил и почтительно склонился к её запястью. Кармина взяла князя под руку, прижалась к нему, и они направились к огромным, железным дверям. Кирик же статуей сидел в седле и таращился на придворных, толпящихся за кругом стражников. Толпа, тихо перешёптываясь, наблюдала, как Даниэль и Кармина медленно идут через двор. Одетые в шелка и бархат мужчины настороженно и оценивающе смотрели на князя. А женщины в длинных, чересчур открытых (по мнению Кирика) платьях так откровенно демонстрировали Даниэлю свои прелести и бросали на него столь похотливые взгляды, что вору стало стыдно за них. Бернийки напомнили ему грантийских шлюх, с которыми иногда любезничал Кривой Рем. За спинами господ стояли слуги. В их взглядах сквозило любопытство, восхищение Даниэлем, и... "Зависть! — опешил Кирик. — Они завидуют мне?!"

— Кир! — обернувшись, рявкнул Даниэль.

Юноша пулей слетел с лошади и стал поспешно отвязывать седельные сумки. Когда он закинул их на плечо, Даниэль и Кармина уже приближались к дверям замка. Кирик припустил следом.

Неожиданно к Даниэлю бросилась молоденькая бернийка.

— Это великая честь, Ваше высочество! — в экстазе воскликнула она и с таким энтузиазмом присела в реверансе, что её восхитительная грудь почти вывалилась из-за корсажа.

— Вас помнят и чтят в Берне, князь, — сглаживая выходку экзальтированной фрейлины, с улыбкой сказала Камина и слегка сжала его руку.

"Да что же он такое сделал?!" — недоумевал Кирик, следуя за господином.

Они вступили в огромный холл, и вор завертел головой, пытаясь охватить взглядом весь зал сразу: резные деревянные панели, оружие, огромные красочные гобелены, великолепную мебель и самый большой камин, из тех, что ему доводилось видеть. С потолка, на толстых цепях, свисали гигантские скульптуры, вырезанные из огненного камня. Они освещали зал мягким голубоватым светом. Статуи были так прекрасны, что Кирик остановился и в восхищении уставился на них. Юноша смотрел бы на них бесконечно, но окрик хозяина заставил его оторваться от чудесных светильников. Кир догнал Даниэля и Кармину в противоположном конце зала и пошёл следом, с трепетом ожидая новых чудес. Однако его постигло разочарование: выйдя из роскошного холла, они оказались в широком полутёмном коридоре. Здесь было холодно и жутко. "Удобное место, чтобы по-тихому перерезать кому-нибудь глотку", — мрачно подумал вор, поёжился и придвинулся к хозяину.

Кармина уверено шагала по коридору, который то раздваивался, то расстраивался, то неожиданно сворачивал в сторону. Они поднялись по лестнице, снова прошли по полутёмному запутанному коридору, повернули за угол и вновь оказались перед лестницей... "Не замок — лабиринт какой-то!" — раздражённо думал Кирик.

Наконец, ещё раз поднявшись по лестнице, они оказались перед арочной дубовой дверью. Леди Кармина толкнула её, и первой вошла в огромную комнату со сводчатым потолком из огненного камня. Взгляд Кирика тут же упал на исполинскую кровать под полупрозрачным балдахином, и юноша замер, прикидывая, сколько человек уместится на этом ложе.

— Кирик! — привычно окликнул его Даниэль.

Воришка вздрогнул и шагнул на застланный медвежьими шкурами пол. Он осторожно прикрыл за собой дверь и скользнул в угол, к ажурному чугунному столику с туалетными принадлежностями. Бесшумно опустив сумки на пол, Кирик замер, надеясь, что королева сейчас уйдёт. Но вместо того, чтобы уйти, леди Кармина со счастливой улыбкой бросилась в объятья его хозяина.

— Как же я ждала тебя!

Кирик резко развернулся и уткнулся взглядом в стену. За его спиной послышались возня, чмоканье и шуршанье одежды. Лицо юноши запылало, на лбу выступил пот. Он закусил губу и стал молить Вагра, чтобы развратная сцена за его спиной поскорее закончилась. Раздался треск рвущейся ткани, шум падающих тел — любовники добрались до постели. Леди Кармина чувственно застонала, Даниэль сладострастно зарычал, и Кирик закрыл уши ладонями. Однако громкие стоны, рыки, охи, вздохи и скрип кровати всё равно доносились до него. Кир с тоской покосился на дверь, но уйти не посмел. И когда раздался требовательный возглас хозяина: "Вина!", он едва не подпрыгнул от радости. Путаясь в верёвках, юноша развязал сумку, достал бурдюк, чашу, повернулся к кровати и оторопел. Обнажённый Даниэль полулежал на подушках и лениво перебирал пепельные волосы Кармины. Кирик скользнул взглядом по нагому телу королевы и поражённо замер: статную, ухоженную ногу женщины уродовал длинный багровый шрам. "Кто же её так?" — растерялся воришка.

— Кирик... — простонал Даниэль.

— Да, сударь. — Юноша подбежал к кровати, налил в серебряную чашу вина и протянул её хозяину.

— Ты разобрал вещи?

— Ещё нет, сударь...

— А чего ты ждёшь?!

Кирик метнулся к сумкам, а королева взяла чашу из рук любовника, глотнула вина и, приподняв брови, спросила:

— Где ты подобрал этого недотёпу, Дан?

— Купил по случаю, — пожал плечами Даниэль, обнял королеву и пылко поцеловал её в губы. — Накормишь меня ужином? Я мчался к тебе целую вечность!

— Стол уже накрывают, дорогой. Но думаю, у нас ещё есть время... — многозначительно улыбнулась Кармина.

"Старая перечница! — раздражённо подумал Кирик. — Ну, когда же она успокоится?!" Юноша поднял голову, посмотрел на кровать, где любовники вновь предались разврату, и поспешно отвернулся. Он ещё не имел дела с женщинами, хотя много раз слышал, как приятели Рема хвалились сокрушительными победами на любовном фронте, да и сам Кривой Рем любил порассказать об альковных похождениях. Но оказалось, что самые увлекательные и откровенные истории не идут ни в какое сравнение с действительностью. Помимо воли, взгляд юноши снова и снова падал на разгорячившихся любовников, и, в конце концов, намертво приклеился к ним. Кир уговаривал себя отвернуться от раздражающе-притягательного действа, и не мог. Он отвёл взгляд, лишь когда королева и князь разомкнули объятья. Юноша демонстративно уставился в стену, всем своим видом показывая, что ничего не видел и не слышал.

Впрочем, ни Даниэль, ни Кармина не обратили на него внимания. Королева нежно поцеловала любовника и, накинув на плечи его плащ, выскользнула из комнаты. Даниэль тот час вскочил с кровати:

— Никогда не думай о женщинах плохо! — наставительно произнёс он, натягивая штаны. — И никакая она не старая перечница, а дама в самом соку! И вообще, возраст в этом вопросе скорее плюс, особенно для таких молокососов, как ты.

— Как Вы... — растерянно начал Кирик, но Даниэль жестом приказал ему молчать.

— О женщинах мы ещё поговорим, — сказал он, заправляя рубашку в штаны. — А сейчас о деле. Руки! — Юноша послушно показал ладони, и Даниэль щёлкнул языком. — Не ахти, но для наших целей сойдёт. Ты обратил внимание на серьги Кармины?

— Нет. — Кирик покраснел.

Маг криво усмехнулся:

— А ещё собираешься стать великим вором.

— Простите, сударь, я не знал...

Даниэль надел камзол, расправил пышные манжеты рубашки и сухо произнёс:

— Ты всегда должен быть начеку, Кирик. Наблюдательность — важнейшее качество вора. Усвоил?

— Да, сударь.

— Итак, о деле. Сегодня ночью ты украдёшь серьги королевы!

— Но я не знаю... — Кир потёр лоб.

Даниэль уселся в кресло и смерил слугу презрительным взглядом:

— Похоже, ты не стоишь тех денег, что я выложил за тебя.

Кирик похолодел: у него не хватило фантазии, чтобы представить, что сейчас сделает с ним маг.

— Я же не знаю, где она хранит свои драгоценности! — выпалил он и с отчаянием подумал: "Вот и петля на шею".

Лицо Даниэля стало суровым:

— Если бы она снимала серьги, я бы справился сам.

— Но я же не могу... — ужаснулся Кир.

— Хватит думать о виселице! — Даниэль начал злиться. — С чего ты решил, что я посылаю тебя на смерть?

— Но она королева...

— Ну и что?

— Я же не могу забраться в её спальню...

— Зато я могу! — отрезал Даниэль, и юноша машинально посмотрел на смятую кровать. — И прекрати трястись! Ничего с тобой не случится, пока я рядом!

— Да, сударь, — неуверенно отозвался Кирик.

Даниэль раздражённо мотнул головой, плеснул в чашу вина и вручил её слуге:

— Выпей. А то лицо у тебя такое, словно ты всю ночь гулял по кладбищу. — Кир залпом выпил вино, и маг удовлетворённо кивнул: — Итак, обговорим детали!

Кирик тоскливо покосился на дверь: ему предлагали совершить дерзкое ограбление, о котором он мечтал всего час назад, но, вместо азарта и радости, воришка чувствовал лишь растерянность и страх.

Глава 3.

Серьги Божены.

Даниэль отправился ужинать с королевой, а Кирика отвели на кухню. Румяная повариха наложила ему полную тарелку каши, дала пол головки сыра, ломоть белого хлеба и налила кружку молока. Стараясь не замечать любопытных взглядов поваров и поварят, юноша пристроился на краю длинного деревянного стола и приступил к еде. Рядом с ним две крупные женщины ловко шинковали капусту, и стол слегка подрагивал. Кирик меланхолично глотал тёплую кашу, почти не чувствуя вкуса: слишком сумбурным и нерадостным представлялось ему будущее.

На кухню то и дело забегали официанты, вокруг стола носились поварята, звенела посуда, раздавались крики и брань, но Кир целиком ушёл в себя, словно щитом прикрывшись от кухонной суеты. Вдруг одна из женщин, рубивших капусту, громко рассмеялась. От неожиданности юноша дёрнулся и опрокинул кружку. Молочные ручейки устремились к капусте, и к столу ринулись поварята с тряпками в руках.

— Простите, — запоздало извинился Кирик, схватил хлеб и сыр и поспешил к выходу.

В дверях он столкнулся с официантом. Взволнованный мужчина с пустым подносом оттолкнул его с дороги и, с криком: "Ещё вина!", устремился к виночерпию. Кир потёр ушибленное плечо, тихо выругался и вышел в коридор. Посмотрев по сторонам, он попытался вспомнить путь к покоям Даниэля, и, обречённо вздохнув, повернул направо.

Кирик наугад брёл по хитро переплетённым коридорам замка: "Зачем князю воровать серьги Кармины? Судя по их отношениям, королева сама с радостью отдала бы ему треклятые побрякушки! Почему он просто не попросит их?" Кира так и подмывало спросить об этом хозяина, но, вспомнив его суровый пронизывающий взгляд, от которого желудок завязывался узлом, воришка решил, что кража серёг куда менее опасное предприятие, чем разговор с магом. "А, может, это у них игра такая? — уговаривал он себя. — Возможно, утром хозяин вернёт Кармине драгоценности, и они оба посмеются надо мной. — Эта мысль, если не успокоила, то слегка приободрила вора: у опасного ночного дела могла быть вполне безобидная подоплёка. — Господские шалости..." — вздохнул Кир и остановился, поняв, что окончательно заблудился.

Юноша стоял в светлой галерее с белыми стенами, на которых висели картины в широких позолоченных рамах. На всякий случай Кир огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, на цыпочках пошёл вдоль стены, разглядывая полотна. Все они изображали батальные сцены. Судя по костюмам сражающихся воинов, запечатлённые на картинах события охватывали несколько веков, и все битвы происходили у стен Берны. На одних полотнах замок выглядел полуразрушенным, на других — только построенным. У одной из картин Кирик задержался — он увидел Даниэля. На картине маг выглядел совсем молодым. Лицо его было исполнено решимости, а в руках сверкала золотая молния. Даниэль холодно смотрел на приближающихся к нему бритоголовых, полуголых людей с изогнутыми, зазубренными саблями и массивными боевыми топорами. Была на картине и леди Кармина. Королева стояла на крепостной стене в белоснежном струящемся платье, перехваченном золотым поясом из множества сплетённых между собой цепочек, и простирала руки к небу.

— Что ты здесь делаешь?

Кирик обернулся. Рядом с ним стояла невысокая молодая женщина в голубом шёлковом платье, отороченном белым мехом. Её можно было б назвать красавицей, если бы смыть с лица толстый слой румян и белил и снять половину плохо сочетающихся между собой драгоценностей.

— Я заблудился, миледи, — с поклоном ответил Кир и спрятал за спину обкусанный ломоть хлеба.

Женщина улыбнулась:

— Ты слуга князя?

— Да, миледи.

— Следуй за мной! — Кирик вздохнул и, засунув хлеб в карман, пошёл за бернийкой. Расфуфыренная дама вышла из галереи, хлопнула в ладоши, и к ней подбежала запыхавшаяся горничная. — Отведи мальчика в покои князя Даниэля.

— Слушаюсь, миледи, — присела горничная.

Аристократка вернулась в галерею, а девушка с интересом осмотрела Кирика:

— Меня зовут Лиза. А тебя?

— Кирик.

Горничная приветливо кивнула и зашагала вперёд.

— Давно ты служишь у князя? — Девушка, обернулась, замедлила шаг и оказалась рядом с Кириком. Её плечо, как бы невзначай, коснулось его плеча, и юноша покраснел.

— Не очень, — пробормотал он и отодвинулся.

Горничная хихикнула:

— Какой-то ты дикий.

— Я нормальный! — выпалил Кир.

Девушка звонко рассмеялась, и на её щеках появились очаровательные ямочки. Кирик смутился ещё больше и остановился. Лиза придвинулась к нему вплотную, и вор, помимо воли, уставился на её полную грудь, обтянутую коричневым шерстяным платьем. Девушка была ненамного старше, но у неё было то, чего не было у Кирика — опыт и уверенность в собственной неотразимости.

— Как же тебе повезло, — сказала Лиза, широко улыбнулась и положила руку на его плечо.

— Почему? — спросил Кирик, боясь пошевелиться.

— Любой берниец был бы счастлив служить великому князю Даниэлю, — прошептала Лиза и настойчиво приникла к его губам.

Губы девушки были тёплыми и влажными, а язык... У Кирика закружилась голова. Он неумело обнял горничную и стал ощупывать её, пытаясь найти застёжки платья. Лиза игриво хихикнула, взяла руку юноши и положила себе на грудь. Кир покраснел, как помидор, и вдруг перед его мысленным взором возникла обнажённая королева Кармина, с ног до головы увешанная фамильными драгоценностями. Её образ подействовал на юношу, как ушат холодной воды. Он оттолкнул горничную и резко произнёс:

— Мне нужно к хозяину!

— Ну и дурак! — фыркнула Лиза и, отвернувшись, продолжила путь.

Кирик тяжело вздохнул и поплёлся следом...

— Где ты был? — прогрохотал Даниэль, едва слуга переступил порог.

— Ужинал, сударь, — испуганно ответил юноша и неуклюже поклонился.

— Да брось ты кланяться, — отмахнулся маг. — Мне важно, чтобы ты точно выполнял мои распоряжения, а приседания оставь придворным. — Даниэль прошёлся по комнате, остановился у камина и кочергой разворошил угли. — Кармина ждёт меня. Я проведу с ней час, а потом ты приступишь к работе.

— Да, сударь, — пробормотал Кирик, чувствуя предательскую дрожь в коленках.

Даниэль обернулся.

— Не дрожи! — недовольно проворчал он. — Лучше повтори, как снимаются Серьги.

— Я должен взять серьгу указательным пальцем и мизинцем, три раза постучать по ней средним пальцем, и она упадёт мне в ладонь. Тоже самое со второй.

— А слова?

— Тер энти мос.

— Вот и славно, ты всё хорошо запомнил, — улыбнулся Даниэль. Он достал из кармана тонкий замшевый мешочек и протянул его слуге: — Положишь Серьги сюда, и будешь ждать меня в коридоре. Вещи не собирай, поедем налегке.

Кирик кивнул, сел на стул и вытащил из кармана хлеб. Даниэль хотел съязвить, напомнив слуге, что тот вроде бы только поужинал, но потом решил, что сейчас не время подтрунивать над мандражирующим воришкой, и занялся приготовлениями к свиданию. Маг, по бернийской моде, зачесал волосы назад, натянул расшитый жемчугом камзол и вложил за отворот рукава тонкий кружевной платок. Расправив края платка так, чтобы они свисали на тыльную сторону ладони, Даниэль придирчиво оглядел себя в зеркале и хмыкнул:

— Чуточку одеколона, и я готов.

Кирик жевал хлеб, с любопытством поглядывая на хозяина-лицедея: опасный, жёсткий маг стал изнеженным, утончённым франтом. В его движениях появилась необычайная лёгкость, а на губах заиграла пренебрежительно-надменная улыбка. "Богатый повеса, любитель женщин", — подумал Кир.

— Правильно, — кивнул Даниэль, скользящей походкой приблизился к двери и строго взглянул на слугу: — Хватит таращиться! Думаешь, мне нравится этот маскарад? Но леди Кармина мечтала, чтобы я выглядел именно так! Я собираюсь хоть как-то компенсировать ей потерю Серёг! А теперь, отвори мне дверь, остолоп! Я сказал, что не люблю раболепства, но это не означает, что ты должен быть хамом и тунеядцем!

— Да, господин. — Кирик подскочил к двери и услужливо распахнул её перед хозяином.

На пути к покоям любовницы Даниэль встретил десятка два придворных и примерно столько же слуг. Кирику показалось, что бернийцы намеренно демонстрируют гостю осведомлённость о его связи с королевой. Придворные кланялись Даниэлю, перекидывались с ним парой-тройкой фраз, а потом спешно удалялись, будто вспомнив, что князь торопится. Кирик шёл за хозяином и раздражённо думал: "Как я буду красть серьги на глазах у всего замка?! Они же глаз не сомкнут, пока князь не покинет покои Кармины, и под благовидным предлогом будут толпами болтаться возле её дверей!"

"Хватит ныть, Кир, толпы я возьму на себя!" — раздалось в голове воришки. Кир вздрогнул и посмотрел в спину Даниэля, который разговаривал с очередной приставучей аристократкой. "Почему Вы сами не можете снять серьги с королевы, господин?" — мысленно спросил Кирик и прислушался. Однако князь то ли не услышал его, то ли не удостоил ответом. Он поцеловал руку фрейлины и зашагал дальше.

У покоев королевы Даниэль притормозил и строго посмотрел на Кирика:

— Ты поймёшь, когда начать!

Князь скрылся за дверью, а слуга прислонился спиной к каменной стене и, ощутив её прохладу, прикрыл глаза. "Зря я покинул Грану, — удручённо думал он. — Я же мог стать учеником какого-нибудь приятеля Рема, и моя жизнь была бы более предсказуемой и менее опасной". Вор потёр кончики пальцев: благодаря мази Даниэля, кожа на них стала мягкой, но ещё не настолько, чтобы Кир мог снова гордиться своими руками. "Но для сегодняшнего дела — сойдёт! Подумаешь, пальцы переплести! — Кирик вздохнул, вспомнив череду неудач, преследовавших его с момента смерти Рема, и твёрдо сказал себе: — На этот раз у меня получится!"

Вопреки опасениям Кира, в коридоре не было ни одной живой души. По расчётам воришки прошло уже больше часа, но обещанного князем понимания не наступало. Кирик занервничал и стал ходить взад вперёд перед дверями королевских покоев.

— Скорей бы уж, — с досадой прошептал он, и вдруг ощутил, что воздух в коридоре стал гуще и тяжелее. Кир сглотнул комок в горле, толкнул дверь и испуганно вскрикнул: в гостиной Кармины стояла горничная с кувшином в руках и бессмысленно таращилась прямо перед собой. Набрав в грудь воздуха, юноша прокрался мимо неё и юркнул в спальню. Даниэль и Кармина, обнявшись, лежали в постели. Они, как и горничная, не шевелились. Вор нервно икнул и на ватных ногах приблизился к кровати.

— Быстрее, — одними губами прошептал Даниэль, глядя на слугу бессмысленными, остекленевшими глазами.

Кирик мотнул головой и поспешно отвернулся. Силясь унять дрожь в руках, он несколько раз сжал и разжал кулаки, затем склонился над Карминой и, как показывал Даниэль, двумя пальцами сжал золотую серёжку, постучал по ней и произнёс магические слова. Серьга с тихим щелчком отделилась от уха королевы и упала ему в ладонь. Кирик выхватил из кармана мешочек... И тут леди Кармина пошевелилась.

— Что-то не так! — прошипел Даниэль, отчаянно вращая глазами, словно пытаясь осмотреть комнату. — Уходи!!! Немедленно!!!

"Я так и знал!" — обречённо подумал Кирик.

— Беги!!!

— Бегу, — зачем-то сказал Кирик, сунул Серьгу в мешочек, сжал его в кулаке и замер, обдумывая, куда бежать. В гостиной раздались шаги, и юноша вжал голову в плечи: "Сейчас меня поймают! Не хочу умирать! Хочу домой!" И вдруг пол под его ногами качнулся, стены завертелись, точно Кир оказался на карусели, и спальня королевы провалилась в небытие...

Даниэль по-звериному рыкнул, с усилием разжал объятья и откинулся на спину:

— Юлий! Я должен был догадаться... — Он взглянул на вошедшего в спальню мужчину и зло усмехнулся.

— Ты стал слишком самоуверенным, Дан. Тебя легко поймать. — Высокий, как шест, и худой, как сушёная рыба, мужчина уселся на край кровати, ничуть не смущаясь наготы собеседника.

— Хочешь поговорить? Слушаю! — Даниэль оскалился и стал похож на разозлившуюся лисицу.

— Плеяда против того, чтобы ты отправлялся в Верниру. Ты должен немедленно вернуться в Ингур! Это приказ!

— А если я откажусь? — лукаво прищурился Даниэль. — Отшлёпаешь?

— Меня послал Константин! — сурово сказал Юлий, подобрал с пола штаны и рубашку и швырнул их Даниэлю. — Я не должен был допустить, чтобы ты вновь завладел Серьгами Божены! Но разве тебя остановишь?! — Маг злорадно улыбнулся: — Зато теперь тебя точно лишат дара! И заступничество корифея не спасёт! Проведёшь остаток жизни гончаром или плотником!

— Подлец! — не выдержал Даниэль.

— На месте корифея, я лишил бы тебя дара в детстве!

— Слава Экре! Ты не корифей!

— А жаль! У меня бы ты не забаловался! Ты позоришь своих достохвальных родителей и великого деда!

— Достохвальные родители! — передразнил его Даниэль и горько скривился. Ему было больно вспоминать о людях, давших ему жизнь...

Когда у Яна и Барбары родился сын, они были на седьмом небе от счастья. В течение месяца родители нянчились с младенцем, а потом Ян получил приказ отправиться в поход. И тут Барбара, нежная и заботливая мать, заявила, что едет вместе с мужем. Ян и Константин попытались убедить её остаться дома, но Барбара наотрез отказалась уходить из отряда. После долгих споров и ругани мальчика отдали на воспитание пожилой ведьме Плеяды, и родители со спокойной душой отправились за головами отщепенцев.

Вернувшись из похода, Ян и Барбара обнаружили, что нянька Даниэля отнеслась к своим обязанностям весьма своеобразно. Полуторагодовалый ребёнок за обе щёки уплетал сырую речную рыбу, пил крепкие настои из трав, а на ночь, вместо сказок, слушал рецепты зелий и приворотов. Родителей мальчик не признал, и едва Барбара взяла сына на руки, атаковал её сглазом. Проморгав до обеда, как ополоумевшая сова, мать выгнала няньку и целую неделю не отходила от сына, пытаясь наладить с ним контакт. Не тут-то было! Мальчик ни в какую не хотел признавать Барбару. Он упорно звал мамой изгнанную няньку и требовал её возвращения. Барбара устала бороться с сыном, но пожилую ведьму не вернула. Она наняла для Даниэля другую няньку, по пунктам обговорила с ней вопросы воспитания сына и, с чувством выполненного долга, отправились в очередной поход.

Ян и Барбара вернулись в Ингур через полгода. Даниэль встретил их в красивом голубом камзоле и расшитых серебром штанишках. Он выглядел маленьким принцем и был безупречно вежлив. Даниэль учтиво улыбнулся родителям, обратился к ним на вы, но когда Барбара хотела взять его на руки, разразился бурными рыданиями и заорал, что ни за что не останется наедине с этой женщиной.

В ту же минуту нянька была уволена, а её место заняла новая. Но и она не продержалась больше года. Каждое возвращение Яна и Барбары в Ингур сопровождалось увольнением няньки и истерикой Даниэля. Ян и Барбара громко скандалили, жаловались друг на друга корифею Константину, нанимали новую няньку и вновь отправлялись в поход. Наконец, Константин не выдержал. Впервые в жизни корифей использовал своё положение в личных целях, и официальным указом лишил сына и невестку родительских прав. Ян и Барбара перестали ссориться, а шестилетний Даниэль переехал в резиденцию Константина. К этому моменту он был диким, нервным и агрессивным ребёнком, деду стоило огромного труда приручить его.

Константин не стал нанимать нянек. Несмотря на колоссальную занятость, он начал воспитывать внука лично. Даниэль всегда был рядом с дедом, и постепенно плеядцы привыкли к постоянному присутствию ребёнка на совещаниях и приёмах. Когда же пришло время обучать внука магии, Константин подошёл к вопросу очень серьёзно, и приставил к нему лучших наставников Плеяды. Познакомившись с Даниэлем, маги заявили, что у мальчика выдающиеся способности, и с энтузиазмом взялись за его обучение. Но одиннадцатилетний Даниэль оказался не готов к интенсивной учёбе. Уже в конце первой недели обучения он пожаловался деду, что не может заниматься по шесть часов в день. Корифей выслушал внука и наставительно изрёк: "Речь идёт о твоём будущем, Дан. Ты должен научиться трудиться, если хочешь чего-то добиться в жизни!"

Слова о будущем для Даниэля были пустым звуком, а учёба — суровой реальностью. И мальчик решил избавиться от наставников. Причём сделать это надо было хитро — неприятности с дедом Даниэлю были не нужны. И он начал бороться с наставниками магией, которой его так усердно обучали.

Первым в отставку подал Владимир, самый дотошный из наставников. Произошло это после того, как по дороге на урок к Даниэлю он дважды ломал ногу в одном и том же месте. Владимир попытался доказать Константину, что его травмы — дело рук Даниэля, но корифей не поверил. Он вызвал внука и потребовал объяснений. Юный пакостник с честными глазами заявил, что любит уроки Владимира, и никогда бы не посмел поднять на него руку. Польщённый словами ученика, наставник решил остаться в резиденции корифея, однако через неделю он отравился рыбой и, несмотря на искренние слова Даниэля о любви к нему, уволился.

Мальчик вздохнул с облегчением: остальные преподаватели были не такими занудами. И всё-таки их осталось слишком много. Даниэль решил, что у него будет один наставник — толстяк Эдуард, добродушный и непритязательный старичок, никогда не ругавший его. У Эдуарда был мягкий приглушённый голос, так приятно убаюкивавший Даниэля во время занятий. Он просыпался лишь тогда, когда краем уха слышал заклинание, подходящее для его шалостей. Таких заклинаний мальчик не пропускал. Он старательно запоминал их и с успехом использовал против оставшихся учителей. Через полтора года Даниэль добился желаемого — Эдуард стал его единственным наставником.

Нельзя сказать, чтобы Дан был абсолютным неучем, но его знания были разрозненными и неполными, хотя он довольно ловко оперировал ими. И Константин, изредка посещавший уроки Эдуарда, с удовлетворением наблюдал, как изобретательно колдует его внук.

Скандал разразился на восемнадцатилетие Даниэля. Константин пригласил в резиденцию несколько выдающихся магов, чтобы они проэкзаменовали внука. И тут выяснилось, что магические знания Даниэля крайне скудны и представляют собой весьма необычный коктейль. Константин пришёл в ярость и потребовал, чтобы внук продолжил обучение у другого наставника, но Даниэль категорично заявил, что знаний, полученных от Эдуарда, ему вполне достаточно. Корифей попытался настоять на своём, но юноша на полном серьёзе пригрозил податься к отщепенцам. И, зная упёртый нрав внука, дед отступил.

А Даниэль, освободившись от учёбы, решил посмотреть мир. Как-то ночью, не сказав никому ни слова, он покинул родной Ингур и отправился в Бинкур. Даниэль был красив, обходителен и, к тому же, не стеснён в средствах. Он легко заводил знакомства и интрижки, заключал самые немыслимые пари и, шутя, спускал деньги за карточным столом. Но скоро праздная жизнь наскучила юноше. Ему хотелось славы, а для этого необходимо было совершать подвиги, и Даниэль стал ввязываться в сомнительные предприятия. Одни заканчивались бегством, другие — взятками стражам порядка, но неудачи не отбили у юноши охоты к приключениям.

Константин пристально следил за внуком. Почти полгода он надеялся, что Даниэль одумается и вернётся домой, однако, юноша словно забыл, что происходит из древнейшей семьи Плеяды. Пока внук сохранял инкогнито, корифей не вмешивался. Он терпеливо ждал, пока Даниэль нагуляется и выпустит пары. "Это всё молодость", — вздыхал он, выслушав очередной доклад о похождениях внука. Однако время шло, а Даниэль и не думал возвращаться в Ингур. Поколесив по королевству Бинкур, он пересёк его границу и через Дикие леса оправился на север, в Палену. Константин не хотел отпускать внука далеко от дома, и послал за ним погоню. Каратели сработали чисто, и через неделю юноша стоял перед разъярённым дедом.

— О чём ты думаешь? — возмущённо кричал Константин. — Ты позоришь семью! А вдруг бы тебя узнали? Представляешь, что было бы? Плеяда — цвет тинуского общества! Плеяда на ступень выше любой королевской семьи Тинуса! А наша семья — на ступень выше любой плеядской семьи! Мы — магическая элита Плеяды! Ты — будущий повелитель Тинуса, Даниэль!

— Я ничего... — попытался оправдаться юноша, но дед не позволил ему договорить.

— Ты что, не понимаешь ситуации? Плеяда находится под пристальным вниманием тинусцев! Она должна быть образцом для подражания! А что делаешь ты? Ты же мой внук! Неужели ты не понимаешь, что отщепенцы только и ждут повода, чтобы обвинить нас в лицемерии! Они будут тыкать в тебя пальцами и кричать, что таковы все плеядцы!

— Но я не хочу...

— Закрой рот! — сурово рявкнул корифей. — Отправляйся в свою комнату, и чтобы с завтрашнего дня снова начал учиться! Забудь о пьнках-гулянках! Я требую, чтобы через полгода ты сдал экзамен по магии и вступил в отряд отца.

— Да я и через год не дотяну до их уровня!

— А ты постарайся! — сверкая глазами, проревел Константин.

Даниэль неопределённо пожал плечами и покинул кабинет деда, дав себе слово, смыться из Ингура при первом удобном случае. Чтобы усыпить бдительность деда, юноша начал усиленно заниматься магией. Он выглядел кротким и послушным, и понемногу корифей успокоился. Однако, памятуя о похождениях внука, наблюдения за ним не ослабил. Даниэль занервничал, его ужасала мысль попасть под командование отца. Он, конечно, плохо знал Яна, но слышал о суровой дисциплине в карательных отрядах Плеяды.

Даниэль провёл в Ингуре полтора года, но ему так и не удалось сбежать. Тогда, назло деду, он провалил экзамен. Никогда ещё Константину не было так стыдно. Внук ухитрился показать себя полным профаном в магии. И рассерженный корифей решился на крайнюю меру. Он вызвал Даниэля и объявил:

— Ты доказал, что не имеешь абсолютно никаких способностей к магии. Я смирился с этим.

Даниэль самодовольно улыбнулся. Он решил, что обыграл деда, но следующие слова Константина заставили его побледнеть.

— Я пришёл к выводу, что ты не достоин магического дара, Дан. Завтра я проведу церемонию развенчания. А потом ты выберешь себе людскую профессию, и я оплачу твоё обучение.

У Даниэля отнялся язык. Он-то считал, что ему, внуку самого корифея, ни при каких обстоятельствах не грозит церемония развенчания. Юноша поднял на деда блестящие от слёз глаза и тихо спросил:

— Ты ведь пошутил?

— Убирайся! — Бледный, как смерть, Константин рухнул в кресло и закрыл лицо руками.

Даниэль упрямо сжал губы, развернулся и выбежал из кабинета. "Он же знает, что я хороший маг! Он не может так поступить! Как я буду жить без магии?!" Юноша влетел в свою комнату и затравленно огляделся. Нужно было немедленно бежать, но он понимал, что каратели везде отыщут его и вернут в Ингур. "Мне нужно спрятаться! — мечась из угла в угол, думал Даниэль. — Я должен обмануть Плеяду! Я должен доказать деду, что я отличный маг! Он должен понять, что магия — моя жизнь!"

Несколько часов Даниэль ломал голову, как выбраться из родного дома, и нашёл выход. Серьги Божены! Самый мощный артефакт Плеяды! Юноша отдавал себе отчёт, что похищение Серёг — чудовищное преступление, но с ними он мог не опасаться карателей. И глубокой ночью Даниэль пробрался в покои деда, где хранился заветный артефакт.

Резиденция корифея тщательно охранялась, и Серьги Божены просто лежали в шкатулке на столе Константина: корифею и в голову не могло прийти, что кто-то попытается украсть их. Даниэль вырос в кабинете деда и знал его, как свои пять пальцев. Ему не составило труда в темноте бесшумно добраться до стола и вытащить из шкатулки мешочек с Серьгами. Осторожно вынув одну Серьгу, он сжал её в кулаке и, дрожа от напряжения, пожелал оказаться подальше от Ингура. Ничего не произошло. Даниэль разжал кулак и разочарованно посмотрел на артефакт.

— Почему ты не работаешь?— прошептал он, опасливо огляделся и вытряхнул на ладонь вторую Серёжку. — Я хочу подальше отсюда!

Пол под ногами провалился, в глазах потемнело, и Даниэль пронзительно закричал. Он кричал до тех пор, пока не осознал, что стоит на мрачной пустынной дороге. По обеим сторонам плотными рядами тянулись безобразные кривые деревья с тёмной, почти чёрной листвой. Мёртвую тишину разорвало далёкое уханье совы, и Даниэль присел от неожиданности.

— Что это за место? — Юноша недовольно передёрнул плечами, посмотрел на Серьги Божены и задумался. Место, где он оказался, не понравилось ему, хотя, скорее всего, находилось оно далеко от Ингура. Даниэль смотрел на Серьги и корил себя за то, что плохо изучал географию. Он сообразил, что для того, чтобы перемещаться с помощью дедова артефакта, нужно представить место, куда хочешь попасть. А Даниэль не бывал дальше Бинкура. Он закрыл глаза и попытался представить красочные литографии городов из учебника географии и картины в каминном зале резиденции корифея. Но в голову, как назло, лезли названия только больших, густонаселённых городов, и маг их сразу отбрасывал. Конечно, среди большого количества людей легче было затеряться, но в каждом из этих городов находилось представительство Плеяды...

И тут Даниэль вспомнил свою любимую картину, висевшую в кабинете деда. Сосновый лес. Замок с башнями и башенками. Золотые шпили с красно-сине-жёлтыми стягами. "Берна! Я всю жизнь мечтал побывать там..." Даниэль закрыл глаза и представил себе Бернийский замок...

Королева пошевелилась, но ни Даниэль, ни Юлий не обратили на неё внимания.

— Мои достохвальные родители и великий дед сами виноваты, что я ушёл! — рявкнул Даниэль.

— Сбежал! И не просто сбежал! Ты обокрал родного деда! Ты ничтожество, Даниэль! Тебя не дара лишать надо, а убить, как шелудивую овцу!

— И не надейся! Дед не допустит! — Даниэль натянул штаны, рубашку, выбрался из постели и поднял с пола камзол. — Я отправляюсь в Верниру!

— Ты отправляешься в Ингур!

— И не надейся!

— Я не позволю тебе удрать! — Юлий встал и скрестил руки на груди. — К моему величайшему сожалению, ты до сих пор член Плеяды, и твоя гибель в Вернире отрицательно скажется на нашей репутации.

— Какой официальный тон! — ухмыльнулся Даниэль, застёгивая камзол.

— Повторяю для идиотов: ты — член Плеяды! Ты не имеешь права позорить нас! Либо ты добровольно пойдёшь со мной, либо тебя остановят каратели!

Пальцы Даниэля замерли возле верхней пуговицы, и по его лицу пробежала судорога:

— Дед не позволит...

— А что ему остаётся? Ты сам напрашиваешься! — Юлий презрительно скривился. — Прекрати ломать комедию, Дан! Ты ведёшь себя глупо! Возвращайся домой! Константин пока не принял окончательного решения! У тебя есть шанс вымолить прощение!

Даниэль застегнул последнюю пуговицу и стал натягивать сапоги.

— Вы ошибались, считая, что я ни на что не годен, — сквозь зубы процедил он.

— Если б ты учился, а не искал приключений... — Юлий не договорил. Даниэль резко вскинул руку, и с его пальцев сорвался полупрозрачный шар. Шар ударил в тощую грудь плеядца, липким пятном растёкся по его одежде и исчез.

— Спокойной ночи, Юличка, — ядовито улыбнулся Даниэль.

— Ты рехнулся... — с закрытыми глазами прошептал Юлий и повалился на кровать.

— Я ещё покажу вам, на что способен! — гордо заявил внук корифея и снял с уха королевы вторую Серьгу. — Посмотрим, Юлий, хватит ли тебе знаний, чтобы объяснить Кармине, почему расстроилось её свидание. — Он язвительно хмыкнул, выбежал из королевской спальни и понёсся к лестнице.

Глава 4.

Растерянный вор, озадаченная королева.

Кирик очнулся от сильного пинка в бок.

— Чего разлёгся? Идиот! — Над юношей склонился пожилой крестьянин в серой домотканой рубахе и надвинутой на глаза широкополой шляпе. — Да, вставай же! — Мужик протянул ему руку: — Пьяный, что ли?

Кирик ухватился за широкую мозолистую ладонь и поднялся.

— Спасибо... — протянул он и с опаской огляделся: высокие каменные дома, почти смыкающиеся над головой, серая булыжная мостовая, посреди улицы — крестьянская повозка и... "Грана?! — Словно огнём обожгла догадка. — Но как?" Кирик глубоко вздохнул и окинул рассеянным взглядом крестьянина: — Спасибо, сударь, — снова повторил он, обошёл повозку и, шатаясь, побрёл по улице.

— Да... — осуждающе покачал головой мужик. — Такой молодой... Жаль парнишку... Пропадёт ни за грош. — Крестьянин повернулся к каурой кобыле, погладил её по меланхоличной морде и слегка дёрнул поводья: — Поехали, Машка, а то на рынок опоздаем. — Лошадь уныло фыркнула, и груженая мешками телега медленно покатилась по булыжной мостовой.

— Грана, Грана, Грана... — бормотал Кирик, исподлобья разглядывая знакомые мрачные дома. — Почему Грана? — Внезапно он остановился, сунул руку в карман и, нащупав замшевый мешочек, с облегчением вздохнул: — Не украли... — Прикосновение к артефакту прояснило мысли: "Это князь выкинул меня в Грану, подальше от Берны. Хотел, наверное... А что он собственно хотел? — Кирик потёр вспотевший лоб. — Свалить вину на меня?! А что! Идеальный вариант: через несколько дней он прибудет в Грану, заберёт серьгу, а меня сдаст страже... Кому поверят больше: мне или князю?! — Юноша затравленно посмотрел по сторонам, будто за ним уже гнались стражники, и сжал в кулаке мешочек с Серьгой. — Не хочу в тюрьму!" Его губы вытянулись в упрямо-безнадёжной улыбке, он вскинул голову и решительно зашагал к центру города. Кривой Рем и Кирик были частыми гостями в Гране. Рема здесь уважали, и Кирик решил обратиться за помощью к друзьям своего учителя. "Они, по крайней мере, посоветуют, где укрыться, а может, и ещё что-нибудь... — размышлял вор, петляя по узким, похожим друг на друга как братья-близнецы улицам. — Хотя... Заикнись я об этих треклятых серьгах... Да ещё князь... — Юноша вздрогнул и замер на краю маленькой четырёхугольной площади, где просыпался блошиный рынок. Кирик был в шаге от громкой воровской славы, о которой мечтал. Ведь он обворовал ни какую-нибудь купчиху, а бернийскую королеву! Расскажи он об этом — почёт и уважение тинуских воров были б обеспечены ему надолго. Однако вряд ли князю-магу понравилась бы шумиха, поднятая Кириком. Юноша представил гневное лицо Даниэля и облизал вмиг пересохшие губы. — Нельзя мне ничего никому рассказывать!" — решил он, развернулся и зашагал прочь от блошиного рынка. Теперь его единственной заботой было не наткнуться на кого-нибудь из знакомых или друзей Рема. Кирик решил отсидеться в портовом квартале Граны, который кишмя кишел пришлым народом, и где появление нового лица не вызывало вопросов и подозрений.

— Выбора у меня нет. Ждать Даниэля — вот что я должен, — бормотал Кирик. Он свернул под каменную арку, спеша покинуть центр города, и кратчайшим путём, по проходным дворам и закоулкам, двинулся к порту. — Князь — маг, и ему не составит труда отыскать меня. А дальше? Что он сделает со мной? Сдаст властям? Или убьёт сам? — В памяти Кирика всплыло хитрое самодовольное лицо Даниэля. Князь ухмылялся и согласно кивал своему слуге, словно подтверждая его нерадостные думы. По спине юноши побежали мурашки. Кирику захотелось выбросить серьгу, забиться в какую-нибудь нору и сидеть в ней до скончания века, лишь бы больше никогда не встречаться со странным и опасным хозяином-магом. — Да что ж это такое? — разозлился на себя юноша. — Хватит трусить! — Кирик стукнул кулаком по каменной стене дома, и проходившая мимо молодая горожанка покрутила пальцем у виска:

— Сумасшедший!

Кирик резко обернулся и так зыркнул на неё, что женщина испуганно отшатнулась и, подобрав длинную юбку, ринулась к мясной лавке. У дверей она коротко оглянулась, но подозрительного мальчишки уже и след простыл. Горожанка облегчённо вздохнула, поправила платок и степенно вошла в лавку.

Кирик шёл по узкому грязному переулку. Под ногами хлюпала вонючая жижа, а у обшарпанных стен в кучах мусора, пронзительно вереща, копошились жирные чёрные крысы. Но Кирик не слышал их мерзкого повизгивания. Он сосредоточенно размышлял о своей дальнейшей судьбе.

— Эй! Кир! Привет! — Вдруг раздался над ухом громкий вопль, и от резкого толчка в плечо Кирик едва не упал. — Где тебя носило? Чудило! Рем с ног сбился, а ты, как ни в чём не бывало, по городу шляешься! Идём скорее!

— Куда? — отстранённо спросил Кирик, равнодушно глядя на светловолосого паренька лет двенадцати, и тут до него дошло: — Рем?! Какой Рем?! Его же повесили!

— Ага, как же! Старый пройдоха опять выкрутился!

— Подожди, Беляк! — Кирик, наконец, вспомнил кличку стоящего перед ним мальчишки. — Я же своими глазами видел, как стражник накинул ему на шею петлю...

— Как накинул, так и снял! — расхохотался Беляк. — Твой Кривой Рем тот ещё фрукт! Правда, на этот раз ему всё же пришлось в тюрьме посидеть. Аж целых две недели — купец не на шутку разозлился. А пока Рем с ним договаривался, ты скрылся в неизвестном направлении. Идём скорей! Порадуем старика! — Он схватил Кирика за руку и потащил за собой.

Кир не сопротивлялся: ему вдруг стало всё равно, что будет и с ним, и с серьгой Кармины, и с князем Даниэлем, да и с Кривым Ремом, чудесное воскрешение которого стало очередным звеном в цепочке необычных событий, произошедших с ним за последние дни. "Пусть случится то, что должно случиться. Сейчас всё Рему расскажу, отдам ему серьгу, и пусть сам с князем разбирается. А с меня — хватит! — думал он, не вслушиваясь в оживленную болтовню Беляка. Однако спустя несколько минут весёлый беспечный голос спутника стал раздражать Кира, и он зло прошипел:

— Да заткнись же ты, в самом деле! Трещишь как сорока!

Яростная злоба Кира огорошила Беляка. Он замолк было на полуслове, но опомнился и, уперев руки в бока, задиристо спросил:

— Думаешь, стал слугой князя, и теперь всё можно?

— Откуда ты знаешь?! — изумился Кирик и с подозрением уставился на Беляка, а тот, поняв, что сболтнул лишнее, раскрыл рот, чтобы оправдаться, но придумать ничего не смог. — Так кто тебе рассказал обо мне и князе? Говори! Сейчас же! — Кир схватил мальчишку за грудки и стал в бешенстве трясти его. Беляк, повизгивая от страха, болтался в его руках как тряпка. Кирик прижал мальчишку к обшарпанной стене и прямо в лицо заорал: — Кто тебя подослал, гадёныш?! Говори, или убью!

— Пусти! — взвизгнул Беляк, чем ещё больше разозлил Кирика.

— Убью!!! — в исступлении заорал он, толкнул мальчишку в вонючую грязь, сел сверху, и, держа его за горло, потянулся к поясу за кинжалом. Но Даниэль не потрудился обеспечить слугу оружием, и, громко выругавшись, Кирик зачем-то полез в карман. В его ладонь услужливо скользнул мешочек с Серьгой, и юноша в сердцах рявкнул: — Всё из-за вас! Проклятые побрякушки! — Он так сжал в кулаке мешочек, что острая дужка проколола мягкую кожу и впилась в ладонь. Кирик вскрикнул от боли, вскочил и уставился на испачканный кровью мешочек. — Если она сломалась, князь меня точно прибьёт... — хрипло прошептал Кир и начал поспешно развязывать тонкий шнурок.

Сообразив, что противнику не до него, Беляк одним прыжком оказался на ногах и помчался прочь. Кирик даже не обернулся: он, затаив дыхание, рассматривал серьгу Кармины. И только убедившись, что драгоценность цела, он смог выдохнуть. "Хоть здесь пронесло, — порадовался Кир и тут же нахмурился. — Но в остальном... Интересно, уже весь Тинус знает о том, что я служу князю? — Он поискал глазами Беляка, но переулок был пуст. — Жаль, что он не успел рассказать... Вот догнать бы его и расспросить хорошенько!" — думал Кирик, поглаживая багрово-синие камни в затейливой золотой оправе. Внезапно обшарпанные стены переулка качнулись, словно от подземного толчка, у юноши закружилась голова, в глазах потемнело, и он очутился возле массивной железной двери. Стараясь удержаться на ногах, Кирик машинально опёрся на неё, и дверь с тихим скрипом отворилась — перед ним простирался длинный широкий коридор. Всё ещё не отдавая отчёта в своих действиях, юноша шагнул в полумрак коридора, прикрыл дверь и замер — с улицы послышался топот, кто-то с силой рванул дверь, и Кирик инстинктивно прижался к стене. В проёме мелькнула светловолосая голова. Кир проворно выставил ногу, и Беляк со всего размаха врезался в пол. Продолжая сжимать в руке серьгу, юноша прыгнул на него, подмял под себя и свистящим от злости шепотом приказал:

— Говори, кто тебя послал!

— Рем, — послушно ответил Беляк. — Он велел привести тебя. Он узнал, что ты вернулся в Грану, и сказал, где тебя искать.

— Откуда ты знаешь про князя?

— Я подслушал разговор Рема с каким-то мужиком. А откуда они знают, не знаю, — торопливо проговорил мальчишка. Кирик чувствовал, что должен спросить что-то ещё, но никак не мог сообразить, что именно. Пауза затянулась, и Беляк опомнился. Он поднял голову и истошно заорал:

— Помогите!!! Убивают!!!

На его крик в коридор выскочил жилистый тёмноволосый мужчина с чёрной повязкой на левом глазу.

— Рем! — в один голос воскликнули мальчишки. Кирик отпустил Беляка и вперил настороженный взгляд в лицо учителя.

— Помнится, в юности я тоже любил подраться, — с отеческой улыбкой произнёс Рем и распахнул дверь комнаты: — Прошу!

Беляк взлетел с пола и нырнул внутрь, а Кирик отрицательно замотал головой и угрюмо произнёс:

— Откуда ты узнал, что я служу князю?

— Разве Беляк не рассказал? Я искал тебя. И нашел. Один мой давний знакомый видел, как ты, вместе с князем, въезжаешь в Берну...

— Ложь! — перебил его Кирик. — Я приехал в Берну вчера вечером! Между Берной и Граной мили пути! Никто не мог так быстро сообщить тебе... — Юноша осёкся и замолчал.

Рем усмехнулся, хитро подмигнул ученику единственным глазом и вкрадчиво произнёс:

— Вижу, ты понял. — И широким жестом пригласил Кирика в комнату.

— Ладно, поговорим, — буркнул юноша.

Кривой Рем удовлетворённо улыбнулся, внимательно оглядел пустой коридор и, следом за учеником, вошёл в чистую, скромно обставленную комнату. На столе, покрытом льняной скатертью стояли чашки, чайник, сахарница и овальное блюдо с горячими пирожками. У Кирика засосало под ложечкой, а рот наполнился слюной. Но он не спешил садиться за стол. Кир спрятал серьгу Кармины в мешочек, положил его в карман и посмотрел на учителя:

— Ты хотел поговорить, Рем? Я слушаю.

— Сначала поешь!

Кирик бросил быстрый взгляд на довольного жизнью Беляка, который со вкусом уплетал пирожки, и отрицательно помотал головой.

— Как хочешь. — Кривой Рем пожал плечами, сел за стол, налил себе чая и надкусил пирог.

Кир сглотнул слюну, но не сдвинулся с места. Он наблюдал, как завтракает учитель, и молчал. Рем тоже не спешил начать разговор. Старый вор неторопливо пил чай и внимательно рассматривал ученика: за три недели Кирик повзрослел больше, чем за последний год. Его весёлые оливковые глаза стали серьёзными и настороженными, а в уголках тонких губ появились упрямые складки. Кирик со спокойным упорством ждал, пока учитель поест, не выказывая нетерпения. "И что самое неприятное, он просто ждёт, ни о чём не думая! — досадливо подумал Рем. — Ожидание, и ни одной мысли!"

Рем отодвинул чашку и обратился к Беляку, который глядел в окно и сыто улыбался.

— Иди, дружок, погуляй, — ласково произнёс он и строго добавил: — И без добычи не возвращайся!

Беляк послушно кивнул и пулей вылетел в коридор. Раздался громкий скрип и хлопок входной двери. Кривой Рем насмешливо покачал головой, поднялся и выглянул в коридор: мальчишка прятался в тёмном углу, за вешалкой.

— Беляк! — рявкнул вор. — Марш на улицу! — Одежда на вешалке шевельнулась, и Беляк пулей выскочил на улицу. — Так-то лучше, — буркнул Рем и вернулся в комнату. — Повадился, понимаешь ли, подслушивать, — доверительно сообщил он Кирику. — Как Виктор с ним справляется? Не понимаю! Плут редкостный.

Кирик равнодушно кивнул: он окончательно вспомнил Беляка и его отца Виктора, маститого вора из Стрэны. Но сейчас это было не важно. Кирик нутром чувствовал, что, даже вернувшись под крыло Рема, он всё равно в опасности. "Или всё же попробовать?" — с отчаянной надеждой подумал Кир, открыл рот, чтобы честно рассказать Рему о своих проблемах, но так и остался стоять с открытым ртом. Его горло онемело, язык прилип к гортани. Кирик машинально коснулся запястья, в котором жила змейка Даниэля, несчастными глазами посмотрел на учителя и с трудом выдавил:

— Я... ничего... не... скажу...

— Понятно... — протянул Рем и забарабанил пальцами по столешнице.

— Что тебе понятно?! — взорвался Кирик — онемение исчезло, словно его и не было. — Что происходит? Ты явно что-то знаешь, но не хочешь сказать! — Юноша в панике заметался по комнате. — Куда вы меня втянули? Кто такой Даниэль, и почему он выбрал меня? И почему жив ты? Я же видел! Они накинули тебе на шею петлю и... — Он подлетел к Рему и в запале заорал ему в лицо: — Ты специально подставил меня! Ты знал, что князь подберёт меня! Вы сговорились! Что вам всем нужно? — Кир в сердцах махнул рукой и рухнул на стул: — Сволочи!

— Всё сказал? — спокойно поинтересовался Кривой Рем и достал из кармана кисет.

Кирик с ненавистью смотрел на него, а Рем, словно не замечая его взгляда, аккуратно набивал трубку. Медленные движения учителя заворожили Кира, перед его глазами встала привычная когда-то картина: они сидят у очага, Рем пускает сизые кольца дыма и неторопливо рассказывает увлекательные истории из своей бурной молодости... По комнате поплыл густой табачный дым, пахнущий какими-то незнакомыми травами. Юноша закрыл глаза и уронил голову на руки.

Кривой Рем отложил трубку, подошёл к одурманенному ученику и потянулся к карману, где лежал мешочек с артефактом. Внезапно Кирик резко вскинул голову и, Рем едва успел отскочить. "Да что б его разорвало!" — зло подумал вор, растянул губы в сочувственной улыбке и проникновенно произнёс:

— Ты устал, мальчик, ложись-ка, поспи, а потом мы с тобой поговорим. Клянусь, я всё объясню тебе!

Кирик всмотрелся в благожелательное лицо Рема:

— Я не хочу спать. Объясняй сейчас. — Его рука машинально скользнула в карман и сжала мешочек с Серьгой. Кир почувствовал, как острая дужка впилась в ладонь, но на этот раз боли не было. Напротив, мысли юноши прояснились, и он уверенно продолжил: — Так что тебе нужно, Рем?

Лицо пожилого вора исказила гримаса мучительного раздражения: Кирик прибег к магии Серёг Божены, и теперь он не мог не ответить на его вопрос.

— Мне нужны Серьги Божены, — нехотя произнёс Рем.

— Серьги Божены?! — удивлённо переспросил Кирик. — Но откуда у меня серьги какой-то Божены? — Он ещё не успел договорить, как его осенило: — Так, значит, вот что заставил меня украсть князь! Что это за серьги?

— Мощный магический артефакт, — криво усмехнулся Рем, лихорадочно соображая, как заставить ученика прекратить допрос.

— Зачем они тебе? — помолчав, спросил Кирик.

— Я хочу отомстить! — Рем не мог противиться магии Серёг.

— Отомстить? Но кому? — растерялся юноша и разжал кулак.

Кривой Рем облегчённо выдохнул и быстро заговорил:

— Серьги Божены очень опасный артефакт, Кир! И тебе лучше, как можно быстрее, избавиться от него! Поверь, я знаю, что говорю!

— Предлагаешь отдать его тебе? — с сарказмом осведомился Кирик.

— А кому ещё? — наигранно удивился Рем. — Разве у тебя есть человек ближе, чем я? Разве не я шесть лет заботился о тебе, как о родном сыне? Кто, как не я, оберегал тебя от трудностей и опасностей этого мира?! Вот и теперь я хочу помочь тебе! Отдай мне Серьги, сынок, и ты избавишься от многих проблем, в том числе и от князя! — горячо закончил Рем и протянул Кирику руку.

Юноша посмотрел на мягкую ухоженную ладонь учителя и задумчиво произнёс:

— Не уверен, что ты можешь помочь мне, Рем. Князь — маг! А ты? Обычный вор!

— Обычный вор?! — возмутился Рем, тряхнул рукой, и на кончиках его пальцев замерцали тёмно-фиолетовые искры. — Один короткий взмах, и ты сгоришь в смертельном огне! Я тоже маг, Кир! И гораздо лучше твоего князя! Отдай мне Серьги, и я избавлю тебя от его власти!

— Так вот оно что... — Не отрывая глаз от магических искр, пробурчал Кирик, резко вскинул голову и пристально посмотрел в глаза Рему: — Почему ты скрывал это от меня? — Он снова сжал в кулаке артефакт.

Старый вор вздрогнул, и пламя на кончиках пальцев мгновенно погасло. Он уронил руку на стол и глубоко вздохнул:

— Я не хотел, чтобы ты знал о моём даре. В Тинусе, если ты не член Плеяды, быть магом опасно! А кому нужны проблемы с Плеядой? Ты был слишком юн, чтобы держать язык за зубами. Если б ты проболтался... — Он красноречивым жестом провёл по шее. — Чик — и нет мага!

— А-а... — протянул Кирик, прислушиваясь к себе. Учитель говорил правду. Однако Рем явно что-то не договаривал, а Кир не знал, что ещё спросить. — Я думал...

— Что ты думал? — Рем попытался перехватить инициативу. — Ты думал, что я обманываю тебя ради какой-то корыстной цели? Всё гораздо проще! Я защищал тебя, и намерен делать это и дальше! Ты мой...

— Брось, Рем! — неожиданно рассмеялся Кирик. — То, что ты говоришь сейчас — враньё! Тебе нужны только Серьги! На меня тебе наплевать! Ты завладеешь артефактом, и... — он повторил жест учителя, — нет простофили Кирика!

Взгляды учителя и ученика скрестились. Близкие когда-то люди волками смотрели друг на друга. Кирик отвёл глаза первым, поднялся и направился к двери.

— Куда ты пойдёшь? — раздражённо спросил Рем.

— Не твоё дело, — огрызнулся Кирик, рванул дверь и зашагал по коридору.

Учитель догнал его у вешалки, за которой полчаса назад прятался Беляк:

— Подожди, Кир! Давай поговорим, как взрослые люди!

Юноша остановился и пристально посмотрел в глаза учителю:

— Ты расскажешь мне правду, Рем?

— Нет, — не смог солгать вор.

— Так я и думал! — Кир распахнул входную дверь: — Прощай, Рем! Наши пути разошлись!

— Подожди! — в отчаяние крикнул Кривой Рем, но Кирик не обернулся. Он твёрдо решил найти князя, вернуть ему Серьгу и... — А дальше? — пробормотал он себе поднос, ступив на булыжную мостовую. — Что со мной будет дальше? — Кир на мгновение остановился, взглянул на дверь дома, где жил Рем, и покачал головой: — Но к нему я точно не вернусь! — И юноша зашагал вниз по грязной узкой улице.

Кармина тупо смотрела на спящего в её постели мужчину. Она никак не могла сообразить, каким образом вместо красавца Даниэля рядом с ней оказался этот урод.

Юлий открыл глаза и уставился на королеву. В голове женщины что-то щёлкнуло, и, выйдя, наконец, из ступора, она завернулась в одеяло и закричала:

— Помогите!!!

Маг готов был рвать и метать, но заклинание Даниэля всё ещё не позволяло ему двигаться. С трудом шевеля губами, он прошептал:

— Не кричи, любимая...

На зов госпожи явились стражники. Увидев незнакомца, они бросились к кровати, но Кармина взмахом руки остановила их. Она всмотрелась в худосочное лицо мужчины и грозно осведомилась:

— Как ты смеешь называть меня любимой?

— Это я... — выдохнул Юлий. — Даниэль...

Глаза королевы округлились.

— Даниэль? — Кармина скользнула взглядом по жидким седым волосам, морщинистому лицу с острым крючковатым носом, скептически осмотрела узкую грудь, впалый живот и худые, как жерди, ноги. — Не верю, — покачала она головой. — Это тело никак не может принадлежать моему красавчику Даниэлю.

Юлий полностью разделял сомнения королевы, если он и был красавчиком, то лет тридцать назад. Но отступать было некуда, и он с придыханием прошептал:

— Я объясню... Наедине...

Даниэль был магом, и королева засомневалась, испугавшись по ошибке казнить спасителя Берны и своего пылкого любовника.

— Это заклятье... — подлил масла в огонь Юлий.

— Отойдите к дверям! — сдалась Кармина и махнула рукой стражникам. — Дело очень серьёзное, Дан, — склонившись к уху мага, предупредила она. — Если ты это ты — докажи это!

"Убью подлеца!" — раздражённо подумал Юлий. Он не ожидал, что сачкарь-полузнайка сумеет заколдовать его, опытнейшего мага Плеяды, и сбежать. Юлий сделал вид, что всё ещё скован магией, и умоляюще уставился на Кармину. Ему нужна была пауза, чтобы покопаться в воспоминаниях королевы и выяснить, как Даниэль вёл себя в постели. Юлий не имел права на ошибку: отношения Плеяды с Берной и без того были натянутыми. И, собрав волю в кулак, маг решительно обнял Кармину и впился в её губы страстным поцелуем, примешав к нему изрядную толику магии.

В первый момент королева опешила и хотела оттолкнуть заколдованного любовника, но, поддавшись магии, всё же ответила на поцелуй. Преодолевая отвращение, Юлий усилил заклинание, и одеяло упало с плеч Кармины. Её руки обвили шею мага, а тело призывно изогнулось.

— Убирайтесь! — томно бросила она стражникам и, навалившись на Юлия, похотливо взглянула ему в лицо:— Ты ужасно выглядишь, любимый, но твои поцелуи по-прежнему сладки, как мёд. Их не спутаешь ни с чьими.

— Сейчас я всё объясню, — задыхаясь, проговорил маг.

— Позже, — плотоядно оскалилась Кармина.

"Убью гада! И дед его не спасёт!" — взвыл про себя Юлий и, мысленно попросив прощения у своего друга Густава, стиснул королеву в объятьях...

Когда неприятный процесс подошёл к логическому завершению, и ублажённая Кармина, тяжело дыша, откинулась на подушки, Юлий вытер пот со лба и осторожно произнёс:

— Мне пора, любимая.

— Уже?.. — разочарованно протянула королева. — Я надеялась, ты останешься до утра.

— Прости. — Юлий понимал, что должен на прощание обнять Кармину и поцеловать хотя бы в щёку, но так и не смог заставить себя вновь прикоснуться к женщине. Сделав вид, что ужасно торопится, маг стал одеваться. — Я вернусь, родная. Только найду того шутника, который подарил мне эту дурацкую личину, убью его и вернусь!

— Понимаю, милый, — расслабленно проворковала Кармина и игриво подмигнула любовнику. — Твой вид и, правда, ужасен.

Юлий отвернулся и поморщился.

— Представляю... — Он поспешно накинул плащ. — До встречи, любимая.

— Надеюсь, не через пять лет? — Кармина перекатилась на живот и кокетливо улыбнулась.

— Ничего не могу обещать, — пробурчал Юлий. — Я и без того задержался! Я должен был сразу же броситься за шутником и наказать его! А теперь я даже не знаю, смогу ли найти его! Наверняка, эта личина — работа отщепенца, а ты знаешь, как хорошо они умеют скрываться.

— Это была плохая шутка, — хихикнула Кармина.

— Я убью этого шутника и вернусь к тебе, любимая! — пылко заверил королеву Юлий и, послав ей воздушный поцелуй, направился к дверям.

— Подожди! — Кармина слетела с кровати и подбежала к магу. — Если твой обидчик в Берне, я могу приказать разыскать его!

Юлий скользнул вялым взглядом по её обнажённой фигуре и отрицательно замотал головой:

— Это моё личное дело!

— Если кто-то обидел тебя, это касается и меня, — ластясь к любовнику, возразила королева.

— Мне нужно спешить, — пробормотал Юлий и, решительно отстранив женщину, бросился вон из спальни.

— Как он переживает из-за своей внешности, бедняжка, — сочувственно вздохнула Кармина, погладила свои упругие груди, ещё не остывшие от поцелуев любовника, легла в постель и, закутавшись в одеяло, погрузилась в сладострастные мечты.

Даниэль скакал всю ночь. Но как ни был хорош Агат, ему требовался отдых. И на рассвете магу пришлось остановиться. Он стреножил коня, расстелил на земле плащ, растянулся на нём и уставился в небо. "Всё повторяется... — с горькой усмешкой подумал он. — Я вновь бегу из Берны, как пять лет назад! Но тогда я уходил победителем, а сейчас... Как я не подумал о засаде? Я же сам рассказал Яну о том, что оставил Серьги Кармине! Глупец! Дед знал, что рано или поздно я вернусь в Берну! Он просто сидел и ждал!.. И всё же ему не удалось захватить меня! Да и Серьги тоже! — Даниэль вытряхнул на ладонь Серьгу и с самодовольной улыбкой стал рассматривать её. — Найду Кира, заберу вторую, и в Верниру! Заброшенный Хутор ждёт своего героя! — Он спрятал Серьгу в карман и вздохнул: — Каким же глупым я был тогда! Ещё пять лет назад я мог бы покорить Заброшенный Хутор и сейчас бы почивал на лаврах! А всё Кармина! Надо же, как она меня зацепила! — Маг прикрыл глаза и рассмеялся, представив королеву в объятьях старика Юлия. — Надеюсь, они получили море удовольствия от совместного времяпровождения!"

Даниэль посмотрел на ясное утреннее небо и расхохотался. Он смеялся и над Юлием, с его лёгкой руки попавшим в женскую постель, и над собой, а точнее над тем влюблённым мальчишкой, который, рыдая, уезжал из Берны пять лет назад.

Глава 5.

Пять лет назад.

Даниэль, как бешеный мчался прочь от Берны. Не потому, что опасался погони. Его гнала жгучая, гнетущая тоска. Юноша запрещал себе думать о Кармине, но, помимо воли, вспоминал ночи с ней, восхитительные ласки, сводившие его с ума и заставлявшие стонать от восторга и наслаждения. По щекам Даниэля текли слёзы, и он надеялся, что вместе с ними уйдёт боль, разрывавшая сердце.

Конь выбился из сил, и юноша сжалился над ним. Он сполз с седла, повалился на траву, с головой завернулся в плащ и уснул. Когда Даниэль открыл глаза, бледно-розовое солнце стояло высоко над горизонтом. Солнечный свет размыл образ Кармины. Боль притупилась, и юноша, наконец, начал думать о том, что делать дальше. Слегка перекусив, он сел на коня и, не спеша, поехал по лесной дороге. Внезапно он вспомнил о письме, которое нашёл в королевских покоях, вытащил его из кармана, повертел в руках и засунул обратно, побоявшись связываться с охранной магией Плеяды. Загадочное письмо навело Даниэля на размышления. "Почему отщепенцам понадобилось убивать Аверия? Какие дела были у бернийского короля с Плеядой?"

Никогда раньше Даниэль не интересовался политикой. Она казалась ему скучной, гораздо интереснее было веселиться с друзьями и доводить учителей. Но убийство бернийского короля заставило юношу задуматься о презираемой раньше политике. И он с горечью признался себе, что ничего не знает ни о городе, который защитил, и в котором прожил целый месяц, ни о его погибшем правителе. Перед глазами Даниэля возникли трупы Аверия и Марьяны, изуродованная нога Кармины, чудом оставшейся в живых... "Чудом ли?.." — спросил себя Даниэль и не нашёл ответа. Ему стало противно при мысли, что Кармина использовала связь с ним, чтобы сесть на трон. И юноша решил, что больше не будет думать о Берне. И о политике тоже! "Обман и грязь! Не хочу участвовать в этом! Я сам по себе! Буду жить, как хочу! Мне нет дела ни до Плеяды, ни до Отщепенцев, ни до тинуских королей!" Даниэль гордо вскинул голову и пришпорил коня.

Целую неделю он ехал по заброшенной лесной дороге. Сначала юношу это не смущало, но еда в седельных сумках стала заканчиваться, и ему пришлось задуматься о пропитании. Применив магическое зрение, Даниэль попытался осмотреть окрестности. Маг-недоучка промучился полдня, прежде чем обнаружил деревеньку, в нескольких милях от того места, где находился. Даниэль направился к ней, изо всех сил стараясь не выпускать объект из поля зрения. Конечно, колдуя, юноша рисковал привлечь внимание карателей, но голодать из-за них он не собирался. Более того, Даниэль был так зол на всех и вся, что не отказался бы сейчас от схватки с плеядцами. Он не думал о том, что может проиграть. После расправы над жаулетами и отщепенцами юношу грела мысль, что уже сейчас он может продемонстрировать деду свои магические возможности. Даниэль хотел, чтобы дед признал, что такого мага, как он, нельзя лишать дара.

Дорога до деревни заняла у Даниэля больше двух часов: он не пускал коня вскачь, боясь сбиться с курса. Но, наконец, ему стали попадаться вырубки и аккуратно выкошенные поляны со стогами сена. Вскоре показались низкие деревянные дома с покрытыми соломой крышами. Они стояли кругом, образуя в центре небольшую площадь, куда и направился Даниэль. Крестьяне побросали свои дела и высыпали на площадь, их деревня находилась далеко в лесу, и гости здесь были редкостью.

— Здравствуйте. — Маг приподнялся в седле и слегка поклонился.

Крестьяне сбились в кучу и стали что-то обсуждать между собой, отчаянно жестикулируя и гудя, как пчелиный рой. Даниэль сидел на коне и с интересом рассматривал их. Все жители деревни явно были родственниками. Светловолосые, круглолицые, курносые. Волосы женщин были заплетены в три косы и подвязаны платками, а на головах мужчин красовались одинаковые холщёвые шляпы. И мужчины, и женщины были одеты в домотканые серо-белые штаны и рубахи, единственным украшением которых была тёмно-красная окантовка.

В конце концов, крестьяне пришли к соглашению, и вперёд выступил пожилой мужчина. Даниэль спрыгнул с коня. Мужчина приблизился к нему, погладил светлую бородку с рыжими прядками и степенно произнёс:

— Винна не примет тебя, путник.

Юноша не ожидал такого поворота и растерялся:

— Но почему?

— Мы давно уяснили, от приезжих одни неприятности! — твёрдо сказал пожилой крестьянин. — Уезжай!

— Хорошо, но не могли бы вы продать мне еды? — Даниэль снял с пояса кошель и потряс им.

— Деньги? — Лицо мужчины исполнилось презрения.

— Золото, — кивнул маг.

— И зачем оно нам?

— То есть как?

— Мы никогда не покидаем Винну.

Даниэль обвёл взглядом настороженную толпу:

— Вы так и живёте здесь?

— Да, — ответил за всех пожилой крестьянин. — Наши предки пришли из города, и вот уже семь поколений мы живём в этом лесу.

— И никто никогда...

— Тот, кто покинул Винну, больше не возвращается! — жёстко произнёс мужчина и повернулся к сородичам. — Соберите ему еды.

Несколько женщин поспешили к домам и вскоре вернулись с завёрнутыми в тряпицы припасами. Ни говоря не слова, они передали их юноше и растворились в толпе.

Даниэль распихал еду по седельным сумкам и вскочил на коня:

— Далеко отсюда до города?

— Убирайся! — приказал пожилой крестьянин.

— Спасибо за еду, — буркнул юноша, ударил коня пятками и выехал из деревни.

Крестьяне проводили его настороженно любопытными взглядами и вернулись к своим делам.

Даниэль отъехал от негостеприимной Винны, остановился на краю делянки, спешился и вытащил из сумки холщёвый свёрток. Внутри оказались хлеб и острый домашний сыр. Юноша уселся на поваленное дерево и, жуя хлеб с сыром, стал осматривать окрестности. Он не мог видеть далеко, а в радиусе десяти миль, кроме Винны, других селений не было. "Вот попал... — с досадой подумал юноша. — Видимо, надо было ехать от Берны в другую сторону. И почему я не спросил у конюха, где ближайший город?" Юноша доел бутерброд, запил его водой из бурдюка и поехал дальше.

Винна была не просто глухой, а очень глухой деревней. Лишь через две недели пути Даниэлю удалось обнаружить людей. К этому времени он уже довольно ловко пользовался магическим зрением, и сумел разглядеть не только добротные деревянные дома и стадо коров, пасущихся за околицей, но даже лица крестьян. Даниэль доел остатки виннийской еды и понёсся к селу. Он надеялся, что его жители окажутся более гостеприимными, чем виннийцы. Три часа спустя Даниэль влетел в село и растерянно остановился: улицы были пусты. Тревожно озираясь по сторонам, юноша медленно двинулся вперёд. Он выехал на сельскую площадь, и увидел отца. Яркие одежды Плеяды, выглядывающие из-под тёмного плаща, так поразили Даниэля, что он замер посреди площади, изумлённо хлопая глазами.

— Здравствуй, сын, — сердито сказал Ян. Он хмуро оглядел грязную одежду юноши, его заросшее щетиной лицо и покачал головой. — Ты плохо выглядишь, Дан.

"Серьги Божены!!!" — Даниэль развернул коня и понёсся прочь из села.

— Куда ты, малыш? — смеясь, крикнул ему Ян.

Юноша домчался до околицы, и путь ему преградили каратели. Они просто выехали на дорогу и остановили лошадей, но один их вид привёл Даниэля в панику. Он вскрикнул раненным лебедем и, пришпорив коня, помчался обратно на площадь. Снова увидев отца, юноша истерично всхлипнул: он уже видел, как над ним вздымается властная рука корифея. "Мой дар!!!" — Горячая волна гнева и отчаяния прокатилась по телу Даниэля, а голову сковал железный обруч боли.

— Спокойно, Дан! — крикнул Ян и махнул рукой.

Каратели вылетели на сельскую площадь и взяли юношу в кольцо. Их осуждающие лица вызвали у Даниэля приступ бешенства. Он заметался в кругу карателей, не понимая, почему те медлят. А Ян во все глаза смотрел на сына: руки юноши светились до локтей, волосы побелели, на ресницах дрожали искры. Магическая энергия искала выход, и командир отряда боялся и за жизни своих людей, и за сына, который ничего не соображал. Взывать к Даниэлю было бесполезно. Если бы перед ним был не сын, Ян направил бы энергию против самого мага, и того разорвало бы на куски, но в данном случае оставалось ждать, пока сын нанесёт удар. И командир молил Экру о том, чтобы Даниэль не забыл, откуда он родом.

Даниэль не забыл. Он поступил так, как хотел отец. Вскинув руки, юноша выбросил бушующую в нём энергию в воздух, и над селом повис огромный сияющий шар. Каратели задрали головы, напряжённо глядя на сверкающую в лучах полуденного солнца сферу, а Даниэль покачнулся в седле и начал заваливаться на бок.

— Не опускай руки! — бросаясь к нему, закричал Ян.

Удивительно, но юноша услышал его. Сползая с коня, он упрямо держал руки над головой. Ян подхватил сына.

— Уничтожьте шар! — приказал он карателям.

Маги попытались погасить сферу, однако вместо того, чтобы затухнуть, она начала расти. Сфера пульсировала, по её бокам пробегали языки фиолетового пламени. Каратели недоумённо переглянулись: они не ожидали столь мощного колдовства от мальчишки-недоучки.

Даниэль виновато посмотрел на отца:

— Я не хотел... — прошептал он, и его руки безвольно повисли.

— Только не сейчас, Дан! — рявкнул Ян и встряхнул сына, но тот был в глубоком обмороке.

Потеряв связь со своим создателем, шар запульсировал чаще, вытянулся в гигантскую сигару и взорвался фиолетово-красными кометами. Кометы врезались в крыши крестьянских домов, и каратели, не сговариваясь, зашептали заклинания, чтобы не позволить огню распространиться. Но их магия лишь подстегнула огонь: языки пламени превратились в длинных полыхающих змей и ринулись на крыши соседних домов.

— Будите людей! — завопил Ян, уложил сына на землю и присоединился к своим магам.

Если б Даниэль увидел, что натворил, то пришёл бы в ужас. Врезаясь в дома, огненные змеи пожирали деревянные стены и черепичные крыши. Разбуженные от магического сна крестьяне с воплями выскакивали из горящих домов. Некоторые пытались тушить пожар водой и песком, но большинство бросилось прочь из деревни. По улицам метались расколдованные куры, утки, гуси и собаки. Шум стоял неимоверный. Ян резко махнул рукой, и каратели перестали колдовать — их магия лишь усиливала огонь. И, оставив Даниэля валяться посреди площади, плеядцы бросились спасать людей. Они выводили крестьян из полыхающих домов и оттаскивали их от огня, пытаясь объяснить, что против магического пламени вода и песок бессильны...

Магия Даниэля развеялась лишь тогда, когда догорел последний крестьянский дом. От богатого, процветающего села осталось лишь большое пятно чёрного пепла. Магический огонь пожрал каждую дощечку, расплавил каждый гвоздь. Крестьянки выли в голос, прижимая к себе орущих детей, а их отцы и мужья с угрожающим видом стали надвигаться на карателей.

— Вы из Плеяды! — заявил Яну щербатый крестьянин.

Командир отряда молчал: отрицать очевидное было бесполезно — разноцветная одежда, выбивающаяся из-под тёмных плащей, выдавала в них ингурцев.

— Плеяда обязана возместить нам ущерб! — хором закричали крестьяне.

Ян раздражённо кивнул:

— Мы заплатим. — И склонился над сыном.

Но крестьян не успокоили его слова.

— Когда? — настойчиво поинтересовался щербатый.

— Что когда?

— Когда нам заплатят?

— Скоро.

— А что нам делать сейчас?!

Ян повернулся к крестьянам, отстегнул от пояса кошель и вручил щербатому:

— Это на первое время. Плеяда не оставит Солож в беде! — твёрдо сказал он.

Крестьянин взвесил кошель на ладони, развязал его и заглянул внутрь.

— Золото, — сообщил он остальным и, достав монету, поднял её в воздух. Соложцы одобрительно загудели.

Ян вгляделся в бледное, осунувшееся лицо сына. "Он великолепный маг. О лишении дара не может быть речи! Нужно сбить с него спесь, и он станет отличным карателем", — подумал он и обыскал сына. Серёг Божены не было. Ян почувствовал холодок внутри. Он выпрямился и обнаружил, что каратели оттеснили крестьян и стоят вокруг него в ожидании указаний. Ян не мог выказать слабость и, вложив в голос максимальную резкость, приказал:

— Свяжите его!

Один из магов вытащил из седельной сумки моток верёвки и связал Даниэлю руки и ноги. Каратели взвалили юношу на коня Яна и вскочили в сёдла. Крестьяне с любопытством наблюдали за ингурцами. Они были наслышаны об операциях карателей Плеяды, но впервые в жизни видели, как это происходит на самом деле. Ян оглядел их заинтересованные лица, вскочил в седло и громко произнёс:

— Спасибо за понимание, господа! Да, вы пострадали, но сегодня был обезврежен особо опасный маг отщепенцев! И пусть вас не обманывает его юный облик! Вы видели, что сделало его колдовство! Мне жаль, что мы не сумели остановить пожар, но подумайте о том, сколько ещё бед нам удалось предотвратить! Радуйтесь, что никто из вас не пострадал, поскольку, не вмешайся великая Плеяда, все вы были бы мертвы!

Крестьяне возбуждённо загудели, обсуждая его слова, а Ян пришпорил коня и направился к лесу. Он хотел уехать как можно дальше от людей, прежде чем сын очнётся...

Даниэль открыл глаза и уставился на весело потрескивающий костёр. Он хотел сесть, но оказалось, что его руки и ноги крепко связанны. И тут на юношу обрушились воспоминания. Запястья и щиколотки заныли, а на душе стало муторно, от сознания того, что он попался. "Мой дар..." — с тоской подумал Даниэль.

— Где Серьги Божены?!

Юноша повернул голову и посмотрел на отца:

— У меня их нет.

— Где они?

— У Кармины! — гордо ответил Даниэль. — Вы не сможете забрать их! Я сделал так, что Серьги убьют любого, кто дотронется до них. Даже меня!

Ещё месяц назад Ян не купился бы на слова сына, но пожар в Соложе заставил поверить ему. Ян сел на землю рядом с Даниэлем и, с трудом сохраняя спокойствие, спросил:

— Ты понимаешь, что натворил?

— Я люблю Кармину, — упрямо сказал Даниэль.

— И что? Ты подарил ей краденую вещь!

— Я защитил её! — закричал Даниэль и, забыв о верёвках, попытался вскочить.

— Лежи! — Ян осуждающе посмотрел на сына. — Решать, конечно, корифею, но корректировка сознания пошла бы тебе на пользу.

— Я это я! — истерично выпалил юноша, и его глаза наполнились ужасом и ненавистью.

Командир оглянулся на своих магов. Каратели сидели возле костра и тихо беседовали, но Ян знал, что они внимательно следят за их разговором. И не потому, что хотели подслушать его, а в силу годами выработанной привычки. "Правильно. Каратель всегда должен быть в курсе..." — подумал Ян и снова взглянул на сына.

— Я давно говорил отцу, что тебя нужно отдать на воспитание в наш отряд. Хорошо, что Барбара сейчас в Берне и не видит твоей слабости! Она сгорела бы от стыда!

— Зачем вы вообще родили меня! — в запале воскликнул Даниэль. — Я вам не нужен!

— Ошибаешься, Дан, — сурово произнёс Ян. — Просто мы с Барбарой ответственные люди, и дело для нас превыше всего!

— А как же я?

— Чтобы ты себе не думал, ты станешь карателем! Вся беда в том, что ты никогда не чувствовал ответственности за что-либо! Ты совершенно не понимаешь, насколько важна и благородна миссия, которую мы возложили на себя! Мы должны очистить Тинус от отщепенцев!

— Мне нет до этого дела! Я хотел бы забыть и о Плеяде, и об Отщепенцах! Лучше жениться на Кармине!

Лицо Яна стало серым.

— Забудь об этом! Я не допущу, чтобы мой сын осел в какой-то захудалой Берне! Аверий и так унизил тебя, дав титул князя! Ты принадлежишь к древнейшему магическому роду Плеяды! Твоя Кармина не достойна мыть тебе сапоги!

— Как хорошо ты думаешь о людях, отец!

— Мы — элита Плеяды! И ты...

— Плевать! — рявкнул Даниэль, и отец с размаха врезал ему по губам.

— Кретин! Ты не осознаёшь, какой подарок сделала тебе судьба, позволив родиться в нашей семье!

Юноша сплюнул кровь и зло усмехнулся:

— Ничего, моя бестолковость улетучится, как только великие маги Плеяды промоют мне мозги.

— Возьмись за ум и этого не случиться!

— И чего же ты хочешь?

— Мы отправимся в Берну, и ты расскажешь нам, как снять с Кармины Серьги Божены.

— Ни за что!

— Тогда нам придётся убить её, и артефакту будет некого защищать!

— Ошибаешься! — глумливо оскалился Даниэль. — Вам придётся похоронить её вместе с Серьгами Божены! Они будут защищать даже её мёртвое тело!

— Врёшь... — неуверенно произнёс Ян.

— А ты проверь! Убей её! — расхохотался юноша и язвительно продолжил: — Артефакт будет защищать Кармину и погибнет не один каратель, прежде чем вам удастся отнять у неё жизнь. А потом ты протянешь руку к Серьгам Божены, но... Какое разочарование ждёт тебя, папа!

— Корифей распустил тебя! — едва сдерживая ярость, прорычал Ян. — Ты ведёшь себя, как последний отщепенец!

— Я никогда не стану отщепенцем! Но и карателем тоже не буду! — с вызовом произнёс Даниэль.

— Будешь! — Ян поднялся. — Как только мы вернёмся в Ингур, корифей откорректирует твоё сознание, и я возьму тебя в отряд.

— Лучше бы он лишил меня дара!

— Глупец! Он никогда не лишит тебя дара! Он поставит твой дар на службу Плеяде!

Даниэль покачал головой:

— Я поступил правильно, сбежав из Ингура. Там бы я никогда не узнал настоящей жизни!

— А ты её и не знаешь. — Ян хмыкнул и направился к костру, а рядом с Даниэлем уселись два карателя.

Юноша скрипнул зубами: Плеяда крайне редко шла на корректировку сознания мага, однако он не сомневался, что в его случае поступят именно так. Отец был не из тех, кто бросает слова на ветер. "Мне конец! Дед наверняка согласится с доводами ненаглядно-правильного сыночка", — досадливо подумал Даниэль и посмотрел на своих соглядатаев. Одного из них, улыбчивого парня по имени Влад он хорошо знал, а второго, мрачного длинноволосого верзилу, помнил смутно. Даниэль хотел вступить с ними в разговор, чтобы расположить к себе, но передумал: вряд ли бы ему удалось убедить карателей развязать верёвки.

— Хочешь есть? — добродушно спросил Влад. Даниэль отрицательно помотал головой, и Влад укоризненно улыбнулся: — Не дури, Дан, ты среди друзей.

Даниэль злобно клацнул зубами, и верзила нахмурился:

— Ты ведёшь себя вызывающе. Осторожнее, мальчик, в Ингуре могут решить, что ты проникся идеями отщепенцев. — Он схватил юношу за шкирку и усадил рядом с собой.

Влад сбегал к костру, притащил миску с копчёной свининой и поднёс кусок мяса к губам пленника. Даниэлю нестерпимо захотелось укусить улыбчивого карателя за пальцы, но, решив изобразить смирение, он взял мясо в рот и стал уныло жевать. Проглотив несколько кусков, юноша пошевелил связанными за спиной руками, проверяя насколько крепки узлы, и Влад осуждающе покачал головой:

— Оставь эти мысли. Зачем тебе сбегать? Возвращайся в Ингур. Константин так переживает за тебя...

— Замолчи! — Даниэль с раздражением посмотрел на карателя: — Почему я должен жить в Ингуре? Почему я должен стать карателем?..

— А кем ты хочешь стать? — растерянно поинтересовался Влад.

— Ну... не знаю. Но я хочу решить это сам! И, уж если я останусь в Плеяде, это будет мой выбор!

— Если бы Константин был моим дедом, я бы безоговорочно слушался его.

— Ты так говоришь, потому что, на самом деле, это не так.

— Может быть. Но корифей великий человек...

— Я слышал это сотни раз!

— Слышал, но не услышал! — голос Яна резанул ухо Даниэля.

Юноша вскинул голову и посмотрел в глаза отцу:

— Ну, почему же. Я прекрасно понимаю, что мои родственники — великие маги, но это не означает, что я буду равняться на них! Я хочу прожить нормальную жизнь! Тихую и спокойную! Я не хочу быть значимым и заметным! — Ян переглянулся с охранниками, и они дружно расхохотались. Даниэль разозлился: — Я сказал, что-то смешное? Объясните, и посмеёмся вместе!

Ян вытер рукавом выступившие от смеха слёзы и серьёзно произнёс:

— В Берне ты был придворным магом. Твоей любовницей была принцесса. И это ты называешь тихим и незаметным существованием?

— Я стал придворным магом случайно! — пылко возразил Даниэль.

— Ой, ли?! Не обманывайся, Дан. Я не растил тебя, но знаю, что ты собой представляешь!

— И что же? Забавно послушать! — Даниэль ощетинился.

— Ты думаешь только о себе! Взять хотя бы учёбу! Чтобы отвертеться от занятий, ты дважды ломал наставнику ногу! Ты смеялся в кулак, глядя, как несчастный учитель лечил перелом! Ты жутко гордился своей проделкой и жалел, что не можешь рассказать о ней всем и каждому!

— Я был не при чём!

— Рассказывай сказки кому-нибудь другому! — криво усмехнулся Ян. — Я — каратель! Мне известны все уловки отщепенцев! С Владимиром ты действовал так, как они! Ты научился мастерски скрывать колдовство! Никто не смог доказать твою причастность к несчастным случаям с учителями! Но, дружок, их было так много, что только идиот не догадался бы, чьих рук это дело!

— Тогда почему дед молчал?

— Да потому что ты — талантливый маг! За тобой следили, и ни разу не поймали с поличным! Это о многом говорит, Дан! Мы надеялись, что рано или поздно ты возьмёшься за ум! Ты же хочешь быть первым! Ты мечтаешь о подвигах! А чтобы достичь вершин славы, нужно учиться и учиться, совершенствовать магическое мастерство, накапливать опыт! Ты напрасно думаешь, что лавры героя падут на тебя сами собой! Слава не любит гуляк и тунеядцев!

— Думай, что хочешь, Ян! Я всё равно прославлюсь!

— Чем? Самыми грандиозными пьянками? Или неравным браком с какой-нибудь захолустной принцеской?

— Я совершу великий подвиг! Весь Тинус будет преклоняться передо мной! — в запале проорал юноша и осёкся.

Каратели снова расхохотались.

— В этом ты весь, Дан! — ухмыльнулся Ян. — Тебя бесит не то, что дед хочет сделать тебя карателем, а то, что ты не можешь стать сразу во главе всех отрядов!

— Неправда!

— К чему отрицать очевидное, Дан? Ты и в Берну хочешь вернуться не к Кармине, а к толпе, которая боготворит тебя! Ты согласен жить в захолустье, лишь бы перед тобой все кланялись и пели дифирамбы!

— Я люблю Кармину! — выкрикнул Даниэль.

— Видимо она очень умела в постели, — ехидно заметил Ян.

Каратели захихикали, и Даниэль бросил на них испепеляющий взгляд:

— Она совершенство!

— Давай разберёмся, — снисходительно произнёс Ян. — Какое вино любит Кармина? Какие духи предпочитает? Какие книги читает? Она любит охоту? О чём она мечтает, стоя у окна? Как зовут её лошадь?..

— При чём здесь это?

— Ответь хотя бы на один мой вопрос!

— Не хочу!

— Не хочешь, или не можешь? — Ян насмешливо улыбнулся. — Ты любил тело, а не женщину, мой мальчик! Хотя, в твоём возрасте, это простительно, Дан.

— Не разговаривай со мной, как с ребёнком!

— Я всего лишь объяснил тебе, что в Кармине тебе нравилось только то, как она ублажала тебя в постели! Останься ты с ней подольше, и любовь переросла бы в ненависть!

— Откуда ты знаешь?

— Кармина умная женщина, а ты пока не способен терпеть рядом с собой кого-то умнее себя! Ты набрался опыта, и больше она тебе не нужна! — Даниэль оскорблёно молчал. Ян по-отечески потрепал его по волосам, и юноша дёрнулся. — Пора становиться взрослым, Дан, — вздохнул командир карателей и вытащил из кармана мерцающий молочно-белым светом конверт. — Где ты его взял?

— Нашёл в покоях Аверия.

— Так это ты убил отщепенцев? — Каратели многозначительно переглянулись.

— Да, — поморщился юноша, вспомнив изуродованные трупы короля и королевы.

— Хорошая работа.

— Спасибо.

— Ты знаешь, что это за письмо?

— Его писал кто-то из Плеяды. Я не самоубийца, чтобы без подготовки вскрывать его.

— Ведь можешь быть умным, когда захочешь, — усмехнулся Ян и взглянул на своих подчинённых: — Надо поговорить.

Каратели стопились возле костра и стали о чём-то спорить, а Даниэль, предоставленный самому себе, стал размышлять над словами отца. Он прокучивал в голове свои отношения с Карминой, с каждой минутой убеждаясь, что Ян был прав: его действительно интересовало лишь тело принцессы. Юноша почти не помнил её лица, зато отчётливо представлял тугие холёные груди с большими тёмными сосками и крепкие нежные руки, так восхитительно ласкавшие его.

Правота отца ещё больше разозлила Даниэля, и он стал отчаянно теребить путы. "Даже если так, я вернусь в Берну! Я хочу Кармину! Я выучу все боевые заклинания и убью любого, кто попытается меня остановить! Хоть всю Плеяду! Но сначала — побег!" Юноша вздрогнул — к нему подошёл Влад.

— Я же сказал: прекрати думать о побеге! — Каратель проверил верёвки на руках и ногах юноши, поднял его, перекинул через плечо и потащил к лошади.

Ян уже сидел в седле.

— Будем двигаться с максимальной скоростью, — сухо сказал он. Вспомнив о Серьгах Божены, с помощью которых можно было в мгновение ока перенести отряд в Ингур, Ян с укором посмотрел на сына и пришпорил коня.

Влад и его длинноволосый напарник разрезали верёвки на ногах Даниэля, усадили его на лошадь, крепко привязали к седлу, и отряд помчался по лесной дороге. Раскачиваясь в седле, как утлое судёнышко на морской волне, Даниэль вновь и вновь клялся себе, что не вернётся в Ингур униженным и побеждённым...

Ранним утром отряд остановился на берегу реки Сони. Даниэля сняли с коня и положили на землю, лицом вниз. Тело юноши ломило от многочасовой тряски, и он закрыл глаза, наслаждаясь передышкой.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Дан?

Даниэль скривился и приглушённо застонал, услышав менторский голос отца.

— А что ты хочешь услышать? — сквозь зубы процедил он.

Ян болезненно поморщился.

— Я поражён, Дан. Ты совершил чудовищное преступление, но в тебе нет ни капли раскаяния.

— Я защищался! Дед хотел лишить меня дара! — выпалил Даниэль, и Ян досадливо покачал головой:

— Брось, Дан. Мы любим тебя и готовы многое простить. Прекрати противиться судьбе! Многие тинусцы были бы счастливы родиться в Плеяде и служить ей!..

— А я мечтаю, оказаться подальше от Плеяды! — перебил его Даниэль.

Ян сжал кулаки, с трудом подавляя желание залепить сыну пощёчину.

— Надеюсь, ты одумаешься, — сквозь зубы произнёс он и направился к костру.

Даниэль приподнял голову и зло посмотрел вслед отцу: "Ни кнутом, ни пряником вы не заставите меня идти по выбранному вами пути!" Он пошевелил руками и скрипнул зубами от бессилия: судя по настрою отца, его будут держать связанным до самой резиденции корифея. Даниэль посмотрел на завтракающих карателей, прикидывая, почувствуют ли они колдовство на таком близком расстоянии. Ещё вечером, отец натолкнул его на мысль воспользоваться заклинанием, которое он применял в борьбе с учителями. Даниэль с садистским наслаждением вспомнил, как Владимир, с перекошенным от бешенства лицом, доказывает Константину, что в его отравлении виновен ученик. "Но факты говорят о его непричастности. Даниэль в это время был с Эдуардом, и тот поклялся, что мой внук не колдовал!" — с суровым спокойствием отвечает ему корифей. "Значит, они заодно!" — выкрикивает Владимир и выбегает из кабинета. Даниэль смотрит ему вслед, его так и подмывает, устроить уже бывшему наставнику ещё одно весёленькое падение, однако рядом дед, и он не решается пакостить в его присутствии...

Да и рядом с карателями колдовать было не менее опасно, однако на этот раз юноша рискнул. Он уткнулся лицом в траву, сжал в кулаки занемевшие пальцы и постарался сосредоточиться. Боль в запястьях, как ни странно, прояснила мысли, и Даниэль перестал нервничать. Вперив взгляд в ближайшее дерево, он почти беззвучно прошептал заклинание, и его губы сложились в довольную усмешку: толстая узловатая ветка растворилась в воздухе. Юноша опасливо покосился на карателей, которые продолжали мирно завтракать. "Не почувствовали!" — возликовал он и, не медля ни минуты, прошептал заклинание. Костёр взорвался фейерверком, осыпав карателей оранжевыми искрами. Стреноженные лошади испуганно заржали и неуклюже запрыгали по берегу. Каратели вскочили, выстроили защитное поле и стали озираться, ожидая нападения. Даниэль тихо хихикнул и, став невидимым, змеёй пополз к кустам. Он вкатился в заросли ракитника и продолжил колдовать, со злорадством наблюдая за отцом. Рядом с карателями появились полупрозрачные фигуры в белых балахонах. Они плавно махали руками, навевая на магов сон.

— Даниэль! — заорал Ян. — Немедленно прекрати!

— Фигушки, — прошептал юноша, и белые фигуры закружились вокруг карателей в плавном завораживающем танце.

— Уничтожьте их! — приказал Ян и бросился к тому месту, где лежал пленник. — Покажись, Дан!

— Ага, жди, — пробурчал юноша, недовольно глядя, как каратели уничтожают его призраков.

— Найдите его! — рявкнул Ян, и Даниэль решил, что пришло время сматываться.

Он прошептал несколько слов, и в пятнадцати ярдах от костра появился его двойник. Даниэль приказал ему бежать прочь от лагеря, и каратели, попавшись на удочку, бросились в погоню. С чувством выполненного долга, Даниэль откатился к пологому песчаному склону, сел и, перебирая ногами, сполз к воде. Солнце ещё не взошло, и над рекой стоял плотный молочный туман.

— Он где-то здесь! — услышал Даниэль раздражённый голос отца. — Ищите! Он рядом, я чувствую!

Даниэль с тоской посмотрел на связанные ноги: на свою беду он не знал ни одного заклинания, освобождающего от пут. Конечно, он мог ползти вдоль берега, однако это показалось юноше безнадёжно нелепым, и он остался сидеть у воды, покорно ожидая, когда каратели обнаружат его. Сдаться добровольно было разумнее, но Даниэль упорно поддерживал заклинание невидимости, словно надеясь на чудо. Он с ненавистью смотрел на снующих в молочном тумане магов и молил Экру чем-нибудь отвлечь их.

Внезапно по спине юноши пробежал холодок: на берегу появился кто-то чужой. Даниэль встал на колени и настороженно завертел головой.

Над острыми пиками деревьев блеснули первые лучи восходящего солнца, туман начал тать. Тягучая гладь реки просветлела и заблестела, как отполированный чёрный мрамор. Краем глаза, юноша заметил слева от себя какое-то движение. Тот, кто пришёл на берег прикрывался заклинанием, подобным тому, что использовал Даниэль. Чувство опасности, тяжёлое и удушливое, охватило юношу. Он собрался вскочить и криком предупредить карателей о надвигающейся беде, но тут увидел напряжённое лицо отца — Ян тоже почувствовал опасность.

— Ко мне! — скомандовал он, и каратели бросились к командиру.

В тоже мгновение берег огласился воинственным кличем, и на карателей хлынула разношёрстная толпа магов.

— Отщепенцы! — прорычал Ян и выпустил в нападавших несколько смертоносных молний.

Даниэля передёрнуло от запаха палёного мяса, повисшего над речным берегом, но он нашёл в себе силы не поддаться панике. Юноша всё ещё был невидим ни отщепенцам, ни карателям. Ноздри его раздувались от гнева. Руки были по-прежнему связанны за спиной, и помочь отцу он не мог. Стоя на коленях, Дан отчаянно рвал верёвки, но тщетно. Внезапно Даниэль получил пинок в спину и упал, ткнувшись лицом в песок. Отплёвываясь и ругаясь себе под нос, он кое-как поднялся на колени и увидел рядом с собой растерянно озирающегося карателя. Даниэль стиснул зубы, стараясь дышать как можно тише, но поздно — каратель понял, кто рядом с ним.

— Покажись, Дан! — потребовал он, сосредоточенно вглядываясь в пространство перед собой.

Юноша не хотел выдавать себя, но тут позади карателя возник приземистый толстощекий отщепенец, и он заорал:

— Сзади!

От неожиданности отщепенец замер. Каратель воспользовался замешательством врага и, выхватив из-за пояса кинжал, всадил его в живот отщепенца. Мужчина пошатнулся и рухнул возле Даниэля. Каратель покрутил головой и обратился к юноше:

— Хватит, мальчик. Сейчас не время для шуток!

Даниэль не ответил. Он с надеждой смотрел на торчащий в животе мёртвого отщепенца кинжал. "Только бы дотянуться. Если б я смог разрезать верёвки..." — думал он, но не двигался, опасаясь, что каратель по шевелению песка или движению воздуха определит его местоположение.

Тем временем сражение шло полным ходом. Вжав голову в плечи, Даниэль беззвучно молил Туана послать победу Плеяде, а Экру, чтобы она защитила его. Ян, перекрывая гул голосов и грохот магических ударов, отдавал приказы, и двадцать его магов действовали чётко и слаженно. Хотя отщепенцев было больше сотни, нападали они неорганизованно, и вскоре карателям удалось разметать их по берегу. Но, и отступая, отщепенцы продолжали оказывать яростное сопротивление. Обнаруживший Даниэля каратель занервничал. Переминаясь с ноги на ногу, он бросал тревожные взгляды то на командира, то на песок перед собой.

— Всё равно ты никуда не денешься, Дан! — наконец, произнёс он и, выдернув кинжал из живота мёртвого отщепенца, ринулся на помощь товарищам.

Даниэль взвыл от разочарования — он так надеялся на этот кинжал!

— Ну, пожалуйста, — прошептал он, осматривая труп. Из-за голенища сапога отщепенца торчала деревянная рукоять. Даниэль вцепился в неё зубами, вытащил длинный кинжал с треугольным лезвием и замер, прикидывая, как им воспользоваться. Юноша сел на песок, подтянул ноги, согнулся и попытался дотянуться до верёвки. Кончик лезвия коснулся пут, и Даниэль едва не разрыдался. Это было всё, на что он оказался способен. Юноша выплюнул кинжал и с ненавистью уставился на него, лихорадочно перебирая в уме известные ему заклинания.

Бой заканчивался. Каратели окружили оставшихся в живых отщепенцев и приказали им сдаться. Получив категоричный отказ, подкреплённый серией слабых магических ударов, каратели перестали церемониться с обессилевшей кучкой магов, и устроили на берегу резню.

— Один мне нужен живым! — крикнул Ян.

Даниэль мельком взглянул на бойню, поспешно отвернулся и умоляюще уставился на кинжал: у него оставалось совсем мало времени. Стараясь не обращать внимания на предсмертные крики отщепенцев, юноша сделал клинок невидимым, заставил его подняться в воздух и направил на верёвки. Однако в наспех сложенном заклинании что-то пошло не так: в последнюю секунду, остриё кинжала неожиданно начало нагреваться, и на путы закапал раскалённый металл. Глаза Даниэля полезли из орбит. Он рухнул на бок и покатился к воде, до крови кусая губы и издавая приглушённые стоны. Боль была настолько сильной, что, только очутившись в воде, Даниэль осознал, что металл пережёг верёвки, и его ноги свободны. Он как рыба забился на мелководье, неуклюже поднялся и посмотрел на берег. Каратели связывали руки оставленному в живых отщепенцу. Даниэль подёргал верёвки на руках, прикинул расстояние до противоположного берега и нервно вздохнул. У него было два пути — либо сдаться, либо плыть. Юноша решил бороться до конца. Он вошёл в воду по пояс, лёг на спину и поплыл, плавно перебирая ногами. Идея плыть со связанными руками была безрассудной. Но Даниэль понял это лишь на середине реки, когда течение подхватило его, несколько раз крутануло и потянуло на дно. Пытаясь вынырнуть, юноша заболтал ногами и отчаянно потянул верёвку на руках, не замечая, что она разрывает кожу. "Как глупо... Ну, как же глупо..." — с горькой злобой подумал он, яростно оттолкнулся ногами, вырвался на поверхность, но, едва спасительный воздух ворвался в лёгкие, провалился в темноту...

Глава 6.

Куда ни кинь — всюду клин.

Даниэль вздрогнул, вспомнив, как пять лет назад тонул в Соне, и поспешно прогнал неприятные воспоминания. Тем более что сейчас у него были проблемы поважнее. Маг вытряхнул на ладонь Серьгу Божены и стал пристально рассматривать её. Багрово-синие камни в золотой оправе издевательски подмигнули ему, и Даниэль нахмурился: "Где ты, Кирик? Куда унесла тебя Серьга? Что за место ты себе представил? — Маг тихо выругался и проворчал: — Я ничего о тебе не знаю, Кир. Нужно было поглубже забраться в твои мысли!" Даниэль стиснул Серьгу в кулаке, и кончик золотой дужки впился ему в ладонь. Маг снова выругался, разжал кулак и посмотрел на капельку крови, темнеющую на золотой дужке. Капелька зашевелилась, расползлась по дужке и исчезла, словно Серьга впитала её. Даниэль удивлённо приподнял брови:

— Ну и дела... Поела? Давай работай! Найди мне Кирика! — Маг снова сжал Серьгу в кулаке и закрыл глаза. Он увидел слугу почти мгновенно. Кирик шёл по грязной узкой улице и размышлял о том, куда бежать из Граны. — Никуда! — рявкнул Даниэль. — Стой, где стоишь!

Кирик послушно остановился и с подозрением посмотрел по сторонам.

— Князь?

"Он самый!" — ухмыльнулся Даниэль.

— Где Вы?

"На пути в Грану! Серьга при тебе?"

— Да, — закивал Кирик.

"Оставайся в городе. Я найду тебя, как приеду!" — распорядился Даниэль, разжал кулак и сунул Серьгу в карман.

— Всё нормально, Агат, — довольно сказал он коню и завернулся в плащ. — Сейчас отдохнём и двинемся в Грану...

Кирик потёр запястье, в котором беспокойно шевельнулась змейка, и недовольно проворчал:

— Легко сказать: жди в Гране. На какие шиши я буду здесь жить? Где и сколько мне прятаться? Рему нужна серьга, и он меня из-под земли достанет! — Юноша прислушался, но князь молчал. — Тоже мне, хозяин. Хоть бы денег дал, — пробурчал воришка и побрёл по улице, сам не зная куда...

Ноги привели Кирика на западную окраину города, к полуразрушенному дому. Остатки каменных стен были сплошь увиты диким виноградом, во дворе виднелся заброшенный фонтан с зелёной, затянутой ряской водой. Кирик прошел между высокими каменными столбами, на которых болтались заржавевшие створки ворот, сел на бортик фонтана и стал рассматривать развалины некогда большого и богатого дома. Его взгляд скользнул по зелёным стенам, тёмным проёмам окон и остановился на приоткрытых входных дверях. Кирик встал, настороженно огляделся и, крадучись, направился к дому. Его как магнитом тянуло войти внутрь, и он решил не противиться своему желанию. По заросшим мхом ступеням юноша поднялся на крыльцо, толкнул дверь и в изумлении остановился: висящая на ржавых петлях дверь не издала ни звука. "А может не надо мне входить?" — с тревогой подумал воришка, шагнул в дом и оказался в огромном холле. На белом мраморном полу валялись обгоревшие обломки мебели, почерневшие куски гобеленов и ковров, осколки стекла. Светлые стены покрывали грязно-серые пятна и чёрные трещины, под потолком болталась некогда роскошная люстра. Теперь же её хрустальные плафоны были разбиты, кое-где стекло осыпалось, но местами осколки ещё держались. Кирик всмотрелся в причудливо изогнутые завитки и вздрогнул: ему показалось, что на потолке висит громадный серебристый паук... "Чушь!" — одёрнул себя юноша, упрямо вскинул голову и направился к лестнице в центре зала. Он поднялся на балюстраду, и, ни секунды не раздумывая, повернул налево. Миновав несколько дверей, Кир остановился у последней. "Мне сюда!" — пришла уверенная мысль. Он взялся за дверную ручку и повернул её. Дверь бесшумно отворилась. Кирика ослепила яркая вспышка света, кто-то прыгнул на него, свалил с ног и заломил руки за спину.

— Пустите! — заорал Кир, попытался вырваться, но безуспешно: его придавили к полу, и последнее, что ощутил юноша, было холодное прикосновение металла к запястьям.

Кривой Рем широко улыбнулся:

— Не дорос ты ещё с учителем в прятки играть! Щенок! — Он кивнул высокому, атлетически сложенному мужчине в высоких сапогах, тёмно-коричневых кожаных штанах и бежевой рубашке: — Тащи его в подвал, Бык!

Скуластое, с узкими тёмными глазами лицо Быка расплылось в глумливой улыбке:

— Как скажешь, Рем. — Мужчина легко поднял Кирика, закинул его на плечо и вышел из комнаты, а Рем прикрыл глаза и магическим зрением осмотрел окрестности особняка: двор и прилегающие к нему улицы были пусты.

— Так и должно быть, — пробормотал он и последовал за Быком.

Они спустились в холл, прошли через крыло, где когда-то жили слуги, и оказались на кухне. Рем положил руку на край массивного деревянного стола, прошептал заклинание, и стол исчез, открыв глазам уходящую в темноту лестницу. Над головой Быка повис светящейся круг, и он начал осторожно спускаться по крутым ступеням. Рем тенью следовал за ним. Едва ноги отщепенцев коснулись каменных плит пола, лестница и светящийся круг исчезли, а подвал осветился огненными камнями, разложенными в нишах.

В отличие от остальных помещений особняка, подвал выглядел жилым. Вытянутое прямоугольное помещение было разделено на две части. Одна представляла собой обычную комнату, разве что без окон, другая — пыточную камеру. Пол жилой половины устилал толстый коротковорсный ковёр с растительным орнаментом. У стены — две низкие кровати, покрытые гобеленовыми покрывалами. Посередине — столик с витыми чугунными ножками, вокруг него — три широких плюшевых кресла с подушками. Рем уселся в кресло, а Бык прошёл на другую половину подвала, привязал бесчувственного Кирика к деревянному стулу и выжидающе посмотрел на старого вора. Тот кивнул, и Бык залепил пленнику пощёчину. Голова Кирика дёрнулась, и он открыл глаза.

— Пустите... — прошептал он, ещё не осознав, где находится. Его взгляд пробежал по цепям на стенах, по устрашающего вида инструментам, разложенным на деревянных столах, по затёртым пятнам крови на полу. — Г-где я? — испуганно проблеял Кирик и уставился на Рема.

Старый вор одарил ученика сочувственной улыбкой и обратился к Быку:

— В правом кармане.

Громила протянул руку к юноше, и тот дёрнулся:

— Не отдам! — заорал он и клацнул зубами, словно хотел укусить отщепенца.

Бык ухмыльнулся и... отлетел к креслу Рема.

— Не отдам! — вновь прорычал Кирик, тщетно пытаясь высвободиться.

Рем кисло взглянул на распростёртого на ковре Быка.

— Значит, по-хорошему не получится, — со вздохом сказал он, встал и, перешагнув через тело палача, направился к ученику.

Кирик окаменел: лицо учителя было спокойным и жёстким. "Сейчас он меня убьёт... — тоскливо подумал он. — Впрочем, какая разница? Если он заберёт Серьгу, меня убьёт князь!" Юноша напрягся, но Рем не спешил убивать ученика. Он остановился перед ним и хмуро посмотрел в лицо.

— Я привязался к тебе, малыш, и хотел оградить от неприятностей. Но ты сам нарываешься... — Неожиданно Рем повернулся к Кирику спиной.

— Куда ты? — вскрикнул юноша.

Рем не ответил. Он подошёл к Быку, похлопал его по щеке, и громила пришёл в себя. Ни слова не говоря, он поднялся и последовал за старым вором к лестнице, появившейся посреди подвала. Кирик напряжённо смотрел им вслед. Лестница пропала. Огненные камни в нишах моргнули и погасли. На Кира обрушилась темнота.

— Князь! — позвал он. — Где ты, Экра тебя возьми?! Неужели ты позволишь им убить меня?.. А как же Серьга?.. — Юноша разозлился. — Тебе наверняка нужны обе! Так помоги же мне, князь!..

Даниэль подскочил, как ужаленный.

"Что тебе, Кирик? Могу я поспать, хотя бы полчаса без твоих воплей?!"

"Меня поймали, князь!" — радостно сообщил Кирик. Хозяин отозвался, и он рассчитывал, что теперь его мытарства закончатся.

"Кто тебя поймал?" — зевнул Даниэль.

"Рем. Он хочет забрать у меня Серьгу!"

"Забрать? — Внук корифея озадаченно почесал затылок. — Зачем она ему?"

"А я почём знаю?"

"Так не отдавай ему, и дело с концом!"

"Легко Вам говорить, — нервно рассмеялся юноша. — Меня держат связанным в подвале! Скоро пытать начнут!"

"Пытать? — растерялся Даниэль. — Кто такой этот твой Рем? Ты его знаешь?"

"Кривой Рем — мой учитель!"

"Кривой Рем? — опешил маг. — Ты был учеником Кривого Рема? Почему ты мне не сказал?"

"Вы не спрашивали! — огрызнулся Кирик и требовательно спросил: — Так Вы поможете, или мне отдать Серьгу? Не хочу, чтобы меня пытали!"

"Спокойно, Кир, я думаю". — Даниэль ожесточённо чесал затылок.

"Скорее, князь. Я боюсь!"

Маг расстроено посмотрел на Агата, мирно дремавшего у дерева, и вздохнул:

"Я не доберусь до Граны раньше, чем через неделю".

"Вы шутите? — истерично расхохотался Кир. — К тому времени меня уже на котлеты порубят!"

Даниэль вытряхнул на ладонь Серьгу Божены и проворчал:

"А кто виноват, что ты схватил не ту?"

"О чём Вы?"

"Ты забрал Серьгу, способную перемещать человека, куда он пожелает! Именно поэтому ты оказался в Гране! Мог бы не убегать так далеко от хозяина!"

"А я и не хотел убегать от Вас! Так получилось! Вы должны были предупредить меня!"

"Ты и так дрожал, как осиновый лист! Я не собирался пугать тебя ещё больше! — Даниэль фыркнул. — Надо же! Ученик самого Кривого Рема, и такой трус!"

Кирик заелозил на стуле:

— Сам ты трус! Дать бы тебе по морде, князь!

"Выбирай выражения, малыш! — прорычал Даниэль. — Иначе я..."

— А что ты? — выпалил вор. — Придёшь в Грану и надаёшь мне тумаков? Давай, иди! Я жду!

"Ну, Кир! — прошипел маг. — Получишь ты у меня!"

— Как же! Трупу не больно!

"Замолчи!"

— И не подумаю! Это ты довёл меня до могилы! Я бы плюнул тебе в морду, если бы оказался рядом!

Стул покачнулся, крутанулся, и в глаза Кирику ударил яркий солнечный свет. Даниэль вскочил:

— А вот и ты! — проревел он и отвесил слуге затрещину. — Я научу тебя уважать своего господина!

Кир сквозь слёзы взглянул на хозяина и плюнул в него.

— Гад! Сволочь! Скотина!

— Ты зарвался! — Даниэль ударил сапогом по стулу. Юноша завалился на бок и взвыл от боли, ударившись плечом о землю. — Так тебе и надо, — проворчал внук корифея, наклонился и стал распутывать верёвки на ногах слуги.

Кирик молча ждал, когда он закончит. Даниэль помог юноше подняться на ноги и внимательно осмотрел наручники.

— Рем знаком с отщепенцами? — поинтересовался он.

— Он сам маг! — буркнул Кир и вдруг улыбнулся, осознав, что свободен. — Спасибо Вам, князь! — воскликнул он. — И простите меня! Я не хотел грубить Вам! — Юноша рухнул на колени, и Даниэль поморщился.

— Я тебе не помогал. Это твоя Серьга. — Он сел рядом со слугой и вновь посмотрел на наручники. — Не вертись! Я должен понять, как их снять!

— Так это Серьга... — разочарованно протянул Кирик и хотел подняться, но маг схватил его за плечо.

— Сиди! — Гибкие пальцы Даниэля ощупали чуть тёплую поверхность наручников. — Хороший маг твой Рем. Но до меня ему далеко!

— Тоже самое, он говорил о Вас, — язвительно сообщил Кирик.

— Твой Рем — хвастун! — твёрдо сказал Даниэль, и наручники с лёгким щелчком упали в траву.

Кир потёр затёкшие руки и встал:

— Снимайте змейку!

— Зачем? — искренне удивился Даниэль.

— Я больше не буду служить Вам!

— Хорошо. — Маг протянул руку и выжидающее уставился на слугу.

Кирик недоумённо посмотрел на его ладонь:

— Чего Вы хотите?

— Денег, — оскалился Даниэль. — Я заплатил за тебя пятьдесят золотых крон. Верни их, и можешь идти на все четыре стороны.

— Это не честно! Я украл для Вас Серьги!

— И что? Подумаешь, подвиг! Разве я обещал отпустить тебя?

Кирик расстроено опустил голову:

— У меня нет денег.

— Тогда давай Серьгу, и поехали! Нам ещё нужно купить тебе коня. Кстати, за него ты тоже будешь должен, — ехидно добавил Даниэль.

Юноша сунул руку в карман и, не глядя, швырнул мешочек с Серьгой хозяину. Громкий вопль заставил его вздрогнуть.

— Ты с ума сошёл?! — завопил Даниэль. Он враскоряку лежал под деревом и обескуражено таращился на слугу. — Что ты с ней сделал?

Кирик опустил руку в карман — мешочек с Серьгой был на месте. Юноша вытащил его и с подозрением посмотрел на мага:

— Что происходит?

— Сам хотел бы знать. — Даниэль поднялся с земли, отряхнулся и подошёл к Кирику: — Расскажи, что случилось в Гране.

— Ну... — Юноша замялся. — Я встретил Рема. Он хотел отнять у меня Серьгу. Я убежал. Но он всё равно поймал меня.

— Очень подробный и содержательный рассказ. — Даниэль хмыкнул и раздражённо посмотрел на мешочек с Серьгой, который слуга держал на ладони. — Ты пользовался артефактом?

— Нет, — замотал головой Кирик. — Как я мог? Я же не маг!

— Не маг, — эхом повторил Даниэль и хлопнул себя по лбу: — Вот идиот! Ну, Никандр! Прохвост! Знал, и не сказал! — Он забегал взад вперёд перед Кириком. — Всё сходится! Змейка! Серьги! Мысли!.. — Маг остановился и погрозил дереву кулаком: — Прибью! Сволочь! Теперь понятно, почему он запросил пятьдесят золотых! За обычного вора?! Да тут и десятки много! Я-то думал, он, как обычно, скупердяйничает, а он!.. Убью!

Кирик внимательно слушал хозяина, а когда тот замолчал, вежливо произнёс:

— Раз я по-прежнему Ваш раб, Вы должны кормить меня.

— Что? — Даниэль оторвался от своих мыслей и раздражённо посмотрел на слугу. — Чего тебе опять надо?

— Еды.

— Обжора. Посмотри в седельных сумках.

Кирик кивнул и направился к Агату. Даниэль с сомнением смотрел ему вслед: "Свалился на мою голову! Да ещё Серьгу к рукам прибрал!"

Тем временем Кир вытащил из седельной сумки холстяной мешок и бутылку вина, сел на землю и стал раскладывать перед собой еду. Даниэль молча наблюдал за ним.

— Кушать подано, князь, — весело крикнул ему Кирик.

— Издевается, гад, — пробурчал внук корифея, подошёл к слуге и сел рядом.

Юноша налил в серебряную чашу вина и протянул её хозяину. Он дождался, пока Даниэль сделает глоток и, посчитав церемонию законченной, набросился на еду.

— Не увлекайся, — мрачно сказал ему маг. — Нам ещё ехать и ехать.

— Куда? — млея от вкуса сыра и мяса, беззаботно поинтересовался Кир.

— В Верниру.

— Зачем нам в Верниру?

— Вернирский король обещал полмиллиона крон тому, кто снимет проклятье с Заброшенного Хутора.

Кирик поперхнулся:

— Я не хочу на Заброшенный Хутор. — Он волком посмотрел на Даниэля, и вдруг лицо его просветлело: — А, впрочем, мне совсем не обязательно с Вами ехать на сам Хутор. Я ведь у границы могу Вас подождать. Я не маг, мне там делать нечего.

— Ты маг, и поедешь со мной, — злорадно сообщил Даниэль и протянул слуге остатки вина. — Угощайся.

Лицо юноши вытянулось и стало белым:

— Я не маг. За что Вы хотите меня убить? — Он взял чашу из рук хозяина и залпом выпил вино. — Не поеду на Хутор!

— Ты мой раб, и поедешь туда, куда я прикажу! — отрезал Даниэль.

— Ни за что! — Кирик собрал остатки еды в мешок. — Можете делать со мной, что хотите, но на Хутор я — ни ногой!

— Трус!

Кир презрительно фыркнул и запихнул мешок в седельную сумку.

— Спасибо за еду, но дальше я с Вами не поеду! Я... — Он не договорил. Острая боль пронзила тело, и юноша с громким стоном опустился на траву.

— Мне жаль, что до этого дошло, Кир. Но здесь решаю я. И либо ты будешь выполнять мои приказы, либо... — Даниэль картинно развёл руками.

Лицо Кирика стало серым. Он упрямо сжал губы, опёрся на руки и встал на колени. Ухватившись за стремя, потом за седло, юноша поднялся и прохрипел:

— Я не буду перемещать Вас в Верниру!

— Дошло. — Даниэль налил себе вина. — Значит, ты признаёшь себя магом, Кир.

— Да, Экра тебя раздери. — Кир плюнул себе под ноги. Боль отступила, и он гордо расправил плечи: — Раз я маг, то не буду твоим рабом!

— Хорошо, — безразлично пожал плечами Даниэль. — Будешь моим учеником. — Кирик замер с открытым ртом, и внук корифея расхохотался. — Когда ты замираешь, Кир, ты становишься неотразимым.

— Ученик... — запоздало повторил юноша и скрипнул зубами.

Даниэль допил вино, убрал чашу в сумку и скомандовал:

— Поехали, ученик. — Кир заторможено кивнул, и маг подтолкнул его к коню: — Всё будет хорошо, малыш.

— Вы всегда так говорите. А потом меня пытают.

— Тебя пальцем никто не тронул.

— Это потому, что я сам себя спас!

Даниэль запрыгнул в седло и протянул ему руку:

— Вот и продолжай в том же духе. Глядишь, чему-нибудь и научишься.

— У Вас? — Кирик устроился за спиной учителя. — Это вряд ли.

— Почему? — обиделся Даниэль. — Я самый сильный маг Тинуса! Слышал о жаулетах?

— Ну.

— Это я их разбил! — гордо заявил маг и пришпорил Агата.

— Вы?.. — Кирик смутился.

— А как ты думаешь, я познакомился с Карминой? Я был в Берне придворным магом, малыш!

— Ничего не понимаю... — пробормотал юноша и задумался. История о том, что король Берны сделал отщепенца придворным магом, была широко известна. Правда, отщепенец вскоре оставил Берну и исчез в неизвестном направлении, однако, слухи о его победе над жаулетами до сих пор будоражили Тинус. И теперь этот легендарный маг стал учителем Кирика. "А я стал отщепенцем! — уныло подумал юноша. — Теперь за мной будут гоняться каратели и, рано или поздно, убьют".

— Ты считаешь профессию вора более безопасной? — насмешливо поинтересовался Даниэль.

— По крайней мере, раньше каратели за мной не гонялись, — вздохнул Кирик. — Кстати, куда мы едем?

— В Верниру. Если ты не хочешь перемещаться туда, это не значит, что я откажусь от своих планов.

— Но верхом мы будем год добираться! За это время нас сто раз поймают и убьют!

— Тогда перемести нас.

— Ни за что!

— Ну и не надо, — пожал плечами Даниэль. — Верхом доедем.

Кирик сжал зубы: "Вот упрямый! Так и норовит в петлю залезть! И меня с собой тянет!" — Юноше нестерпимо захотелось скинуть учителя с коня и умчаться, куда глаза глядят.

— Змейка, — дружелюбно напомнил ему Даниэль.

"Ловушка, — с досадой подумал Кир. — Куда не кинь — всюду клин! Лучше бы я лежал на Северном кладбище рядом с родителями!"

Лес дрогнул и провалился в никуда. Магов обдало солёным морским ветром. Агат испуганно заржал и встал на дыбы, едва не сбросив седоков.

— Экра тебя побери! — выругался Даниэль, с изумлением оглядываясь по сторонам. Они оказались на песчаном берегу моря возле высокой чугунной ограды, за которой виднелись памятники и склепы. — Где мы, Кир?

— В Скайлете. — Юноша спрыгнул с коня и направился к кладбищенским воротам.

— Ты куда? — недоумённо спросил внук корифея.

Кирик не ответил. Он миновал ворота и уверено зашагал вглубь кладбища. Даниэль спешился, привязал Агата к ограде и пошёл следом за слугой.

— Вот упрямец, — бухтел он себе под нос, искоса поглядывая на серые каменные плиты и обелиски. Даниэль уже хотел остановить ученика с помощью змейки, но сообразив, куда он направляется, тяжело вздохнул и поплёлся дальше.

Кирик свернул на боковую дорожку и завертел головой, вспоминая тот день, когда Рем водил его на Северное кладбище, чтобы показать могилу родителей. Юноша отыскал глазами высокий обелиск с алой розой на пике и решительно направился к нему. Даниэль плёлся следом. Кир остановился возле обелиска и замер, не сводя глаз с алой розы. "Они тоже были магами", — подумал воришка, всхлипнул и разрыдался.

Даниэль почувствовал себя неуютно. Его родители и дед были живы, а потери среди плеядцев воспринимались естественно. В Ингуре даже кладбища не было. Умерших сжигали либо там, где они погибли, либо в маленьком храме Экры на берегу Внутреннего Моря. Но в обоих случаях, пепел умерших развеивали по ветру, и больше не вспоминали о них.

— Ну, ты это... не плачь. — Даниэль положил руку на плечо Кирика. — Твои родители ушли. Не мешай им жить в ином Мире! Им хорошо без тебя!

Кир сбросил руку учителя, развернулся и вперил заплаканные глаза в его лицо:

— Ты ингурец!

— Я не... Берегись! — закричал Даниэль и повалил Кирика на землю.

Ослепительно жёлтая молния ударила в обелиск, и роза почернела. Кир испуганно вскрикнул, а Даниэль зло подумал: "Кто же у нас на хвосте? И каким образом они нашли нас так быстро?" Он приподнял голову и тут же уткнулся в спину ученику: над ними шёл бой. В воздухе сверкали молнии, сталкивались шары и диски. Над кладбищем сгустились тучи, взвыл ветер, и на Даниэля и Кирика обрушился холодный проливной дождь. Внук корифея задрожал от ярости: "Что им надо? Серьги Божены? Не отдам!" Он вцепился в плечи Кирика и прошипел:

— Перенеси нас!

— Куда?

— Не важно! Лишь бы подальше отсюда!

— Но я не знаю...

— В Велишан, Арул, Чепергайл! Куда-нибудь!

— Я...

— Чепергайл! — взвыл Даниэль, и их закрутило, как в воздушном омуте.

— Это не я! — истошно закричал Кир, и его крик эхом разнёсся над водами Великого озера.

— Это я, — прохрипел Даниэль, поднимаясь на ноги. — Вставай, малыш. Твоя сентиментальность дорого обошлась нам. Мы потеряли Агата, еду и мои вещи. — Ну, ничего. Сейчас ты придёшь в себя, и мы, наконец, отправимся в Верниру!

— Нет! — замотал головой Кирик.

— Ты мне должен, малыш, — с улыбкой напомнил ему Даниэль. — Если бы не я — лежать нам рядом с твоими родителями.

— Может, я этого и хотел. — Кирик набычился.

— Тогда почему мы до сих пор не в Вернире? Не всё ли тебе равно, где умирать? — рассмеялся Даниэль, но вдруг оборвал смех и уставился за спину Кира.

— Что там? — Юноша обернулся: сквозь редкие деревья виднелась дорога, а по ней катились три пёстрых фургона.

— Не может быть... — прошептал Даниэль. — Труппа Андрея?! — Он схватил ученика за руку и потащил за собой. — Идём! Я познакомлю тебя с моими друзьями, лучшими актёрами Тинуса!

"Князь и друзья-актёры?! Бред какой-то!" — на ходу подумал Кир.

— Когда-то они спасли мне жизнь, малыш! — ответил Даниэль и подмигнул ученику: — У меня на редкость разностороннее образование!

Глава 7.

Пять лет назад.

Даниэль очнулся. "Или я умер?" — лениво подумал он и медленно приподнял веки. На него с изумлением смотрели три пары глаз. Даниэль сосредоточился: пожилой мужчина, миловидная женщина, подросток с рыжими курчавыми волосами.

— Ты кто? — опасливо спросил старик.

— Даниэль, — машинально ответил юноша и пошевелил руками, с облегчением обнаружив, что путы пропали. "Я смог!" — радостно подумал он и огляделся. Даниэль лежал в большом фургоне, застеленном чёрными, жёлтыми и красными коврами. Несколько деревянных сундуков, тюки, сложенные пирамидой, ящик с какими-то склянками и коробочками.

Старик вытянул крючковатый палец и почти коснулся груди Даниэля.

— Мы хотели бы тебя увидеть.

— Увидеть? — Юноша похлопал себя ладонями и улыбнулся. — Так я весь здесь.

— Но мы-то тебя не видим! — нетерпеливо воскликнула женщина. — Это чудо, что мы вообще тебя нашли. Илья купал лошадей, и случайно наткнулся на тебя. Правда, если б ты не застонал, он так и не понял бы, что перед ним человек.

— Ты лежал на берегу, и я о тебя споткнулся, — вставил рыжеволосый подросток.

— Понятно... — Даниэль закрыл глаза и сосредоточился. Он не знал, далеко ли отряд карателей, но на всякий случай не стал наколдовывать личину и предстал спасителям в истинном облике.

Женщина широко улыбнулась, а старик серьёзно спросил:

— Ты отщепенец?

— Нет, — замотал головой юноша.

— Значит, из Плеяды, — нахмурился старик.

— Я не принадлежу ни к тем, ни к другим! — гордо заявил Даниэль.

— Как это? — встрепенулся Илья. — Так не бывает.

— Умолкни! — шикнул на него старик и обратился к магу: — Ты не можешь быть сам по себе.

— Мой дар проснулся три года назад, и с тех пор я в бегах, — на ходу сочинил внук корифея.

— И каратели ни разу не добрались до тебя? — скептически прищурился старик.

Даниэль устроился поудобнее, скрестил руки на груди и снисходительно посмотрел на своих спасителей:

— Ну, почему же. И каратели, и отщепенцы не раз пытались схватить меня, но мне всегда удавалось скрыться.

— Так ты везунчик, — хмыкнул Илья, и старик снова шикнул на него. — А что я такого сказал? — возмутился мальчишка. — Много ты знаешь людей, которым удалось сбежать от Плеяды?

— Если ты о таких не слышал, это не значит, что их нет! — наставительно произнёс старик и посмотрел на продолжавшую улыбаться женщину. — А, ну-ка, Анна, принеси нашему гостю поесть.

Даниэль прикрыл глаза, и перед его внутренним взором поплыли окорока, круги сыра и жареные туши быков. Уголки его губ дрогнули в слабой улыбке. Сладкое ощущение спокойствия разлилось по телу. Даже не осматривая окрестности, Даниэль знал, что отец и его люди сейчас далеко, и наслаждался вновь обретённой свободой.

— Вот, ешь. — В ноздри мага ударил упоительный запах мёда. Он открыл глаза, сел и набросился на еду.

Хозяева молча смотрели, как лихо он орудует ложкой. Даниэль жадно ел творог с мёдом, хлеб и прихлёбывал молоко из тяжёлой глиняной кружки.

— Что ты умеешь? — неожиданно спросил старик.

Даниэль быстро проглотил хлеб и ответил:

— Всё. Я же маг.

— Никто не умеет всего. — В глазах старика появилась насмешка. — Ты, например, не умеешь строить дома.

— Ну... нет. — Даниэль смутился.

— Вот видишь. Так что ты умеешь?

— Не знаю, — честно ответил юноша.

— Тогда тебе придётся уйти! — категорично произнёс старик, и Даниэль замер от неожиданности. Он рассчитывал попутешествовать в этом уютном фургоне, вместе с милыми гостеприимными людьми, которые с первого взгляда понравились ему. Юноша растерянно посмотрел на Илью и Анну.

Женщина тяжело вздохнула и накрыла ладонью морщинистую, узловатую руку старика:

— Ты слишком строг с ним, Андрей. Мальчик ещё слаб.

— Он вполне оправился.

— Но мы не можем бросить его посреди леса!

— Можем! А вот лишний рот мы не потянем. Дела, в последнее время, идут из рук вон плохо, и...

— А чем вы занимаетесь? — Даниэль обрёл дар речи и поспешил вмешаться.

Старик недовольно посмотрел на него:

— Мы актёры.

— Правда? — Лицо Даниэля просветлело, и сейчас он выглядел совсем мальчишкой, не старше Ильи. В Ингуре Даниэль бывал в театре, а ещё ему очень нравились весёлые и бесхитростные представления с песнями и танцами, устраиваемые во время большой ярмарки в день летнего солнцестояния. Константин и остальные члены Плеяды относились к актёрам несколько пренебрежительно, и это лишь подстегнуло желание Даниэля стать одним из них. Его мозг лихорадочно заработал, в поисках какой-нибудь способности, которую он мог бы предложить маленькой актёрской труппе.

— Илья прекрасно жонглирует и ходит по канату, я пою, а Андрей играет на скрипке, лютне и гитаре, — сказала Анна, с любопытством глядя на раскрасневшегося гостя. — Раньше у нас была большая труппа. Самая известная на Западном материке. Но однажды, недалеко от Скайлета, на нас напали жаулеты... С тех пор мы путешествуем втроём. Время от времени к нам прибиваются разные люди, но никто из них не задерживается надолго...

— Ты разболталась, Анна! — прикрикнул на женщину Андрей.

— Я мог бы показывать фокусы! — выпалил Даниэль и с надеждой посмотрел на Андрея.

— А что, было бы здорово, — вставил Илья, однако тут же умолк, под сердитым взглядом старика.

Андрей был здесь главным, и Даниэль понимал, что единственный шанс остаться в труппе — произвести на него впечатление, здесь и сейчас. Юноша отставил тарелку и чашку, вытянул руку, сжал и разжал кулак, и на его ладони появились настольные фарфоровые часы. Точёные серебряные листья обвивали сферический циферблат с тонкими золотыми стрелками, а на плоской крышке, в крошечном озере с пронзительно синей водой кружилась пара белоснежных лебедей. Они переплетали длинные изящные шеи и мелодично курлыкали.

— Прелесть какая! — воскликнула Анна и протянула руку, чтобы потрогать лебедей. Её пальцы прошли сквозь птиц, и она разочарованно захлопала глазами.

— Иллюзия, — объяснил Даниэль. Часы исчезли, и на ладони мага закружился розовый смерч. Из его жерла летели разноцветные искры. Смерч то вытягивался, становясь похожим на раскуренную сигару, то прижимался к ладони, превращаясь в искрящийся блин.

Анна и Илья, не мигая, следили за колдовством Даниэля, а Андрей задумчиво чесал подбородок, прикидывая, стоит ли игра свеч.

Неожиданно смерч перестал кружиться и застыл сияющей хрустальной вазой с диковинными алыми цветами. На их нежных лепестках серебрились и дрожали капельки росы. От избытка чувств Анна захлопала в ладоши, и Андрей поморщился.

— Впечатляет, конечно, — неохотно признал он.

— Его фокусы — золотое дно! — пылко воскликнул Илья.

— Но вместе с ними мы приобретаем врагов в лице Плеяды и отщепенцев.

— Он сумеет обезопасить себя и нас, ведь так, Даниэль?! — не унимался Илья.

Даниэль поспешно кивнул и умоляюще посмотрел на старика.

— Мы нашли его еле живым. Он не смог защитить себя, что уж говорить о нас! — категорично отрезал Андрей. — Тебе придётся уйти, Дан.

Анна нервно поправила платок, стягивающий её кудрявые, цвета спелых лесных орехов волосы, и положила руку на плечо старика:

— Послушай Илью, Андрей, фокусы Даниэля принесут немалый доход. — Она обвела взглядом фургон и добавила: — Нам бы не помешало немного преобразить наш театрик, ты не находишь? Новые костюмы, занавес... Да и людей бы в труппу набрали. Чуточка везения, и мы поднимемся, Андрей. — Даниэль признательно улыбнулся женщине, но та не смотрела на него. Глаза Анны затуманились. Одна её рука по-прежнему лежала на плече старика, а другая ласково гладила выцветший узор на устилающем пол ковре.

Андрей с угрюмой задумчивостью смотрел на Анну, а Илья ободряюще подмигнул Даниэлю и шепнул:

— Не трусь, останешься.

— Чуть-чуть везения... — тихо повторила Анна, и, вымученно улыбнувшись, старик произнёс:

— Будь по-вашему, дети мои. Даниэль останется, но лишь до тех пор, пока его фокусы будут приносить доход, а не неприятности. — Андрей взглянул в глаза Даниэлю и твёрдо закончил: — Если каратели или отщепенцы доберутся до нас — я выдам тебя! Ясно?

— Да, сударь, — мотнул головой Даниэль.

Андрей поднялся:

— Лично я против тебя ничего не имею, маг, но Анна и Илья — единственное, что осталось у меня в этой жизни.

— Они не пострадают, сударь, обещаю!

— Ты не похож на человека, умеющего держать слово! — холодно заметил старик и покинул фургон.

— Не обращай внимания! — Илья похлопал Даниэля по плечу. — Поворчит, поворчит и успокоится.

Громкий возглас Ильи вывел Анну из задумчивости. Она быстро провела ладонью по глазам и потянулась за опустевшей миской:

— Хочешь ещё творога, Дан?

Даниэль готов был съесть целую лошадь, но от предложения Анны вежливо отказался. Из разговора актёров он уяснил, что их финансовое положение оставляет желать лучшего, и лучше немного поголодать, чем вновь навлечь на себя осуждающие взгляды Андрея. "Надо потренироваться на досуге. Может, я сумею наколдовать еды, и тогда старикан будет молиться на меня. — Но уже в следующую минуту Даниэль вспомнил об отце и его людях и отринул мысли о колдовстве. — Буду колдовать только по необходимости, — решил он. — Не каждый же день они устраивают представления". Даниэль дружелюбно улыбнулся Илье:

— И куда мы направляемся?

— В Тениган. Там через десять дней начинается ярмарка.

— Ярмарка... — протянул Даниэль, представив огромную толпу народа. Он только сейчас понял, во что ввязался...

Дорога до Тенигана заняла у труппы девять дней. Актёры останавливались в попадавшихся на пути деревеньках и устраивали импровизированные представления. Денег они приносили мало, зато Даниэль получил опыт общения с публикой. Чтобы хоть как-то сохранить инкогнито, молодой маг покрывал лицо белилами, надевал лохматый сиреневый парик, яркий балахон и, как мог, маскировал магические заклинания под обычные фокусы. Закончив выступление, Даниэль садился на ступеньки фургона и с упоением наблюдал, как худенький и гибкий, словно кошка, Илья танцует и жонглирует на канате. Потом он вместе со зрителями плакал и смеялся под надрывное пение скрипки Андрея и млел от мягкого бархатного голоса Анны. А когда труппа пускалась в путь, капризный и избалованный внук корифея изнурял себя бесконечными репетициями, стремясь соответствовать высокому мастерству актёров труппы. Анна и Илья громко поощряли его усилия, давали дельные советы, но больше всего Даниэля радовало и подстёгивало молчаливое одобрение Андрея.

Гастроли в Тенигане прошли на ура. Правда, на первом выступлении Даниэля слегка подтрясывало, он то и дело скользил испуганным взглядом по толпе, пытаясь вычислить карателей, но, в конце концов, взял себя в руки, довёл номер до конца и сорвал шумные аплодисменты публики. Вернувшись в фургон, Даниэль нос к носу столкнулся с Андреем.

— Что с тобой происходит, Дан? Чуешь магов?

— Нет, — замотал головой Даниэль. — Слишком много зрителей. С непривычки я растерялся и занервничал.

— Бывает... — протянул Андрей, и молодой маг понял, что ему не поверили.

— Я не лгу! — обиженно сказал он. — Если бы я почувствовал опасность, я бы предупредил вас!

— Возможно. — Старик пожал плечами и ушёл, больше ни о чём не спросив.

И, глядя на его сутуловатую спину, Даниэль осознал, что если он хочет остаться в труппе, ему придётся загнать страх глубоко внутрь. А Даниэль, или Теодор Великолепный, как его теперь называли, уже не представлял жизни без Анны, Ильи и Андрея, да и рукоплескания толпы приятно грели его самолюбие. Внук корифея сумел совладать со страхом, и следующее выступление провёл без сучка и задоринки. Более того, он так обворожил зрителей искусными фокусами, что Илья едва успевал собирать сыпавшиеся на сцену монеты.

После ярмарке в Тенигане, Андрей окончательно признал Даниэля полноправным членом труппы. Внук корифея был счастлив, как никогда. Он гордился, что, благодаря и его фокусам, за три дня ярмарки труппа заработала почти три сотни серебряных крон. Дан радостно смотрел на Анну, и ему было приятно, что ответная улыбка лучится блаженством — начала сбываться её мечта о восстановлении былой славы труппы. На заработанные деньги актёры обновили реквизит, сменили обшивку фургона, купили ткани для нового занавеса и, пополнив запасы продовольствия, двинулись в Чепергайл.

Этот город был самым маленьким на Великом озере, зато самым шумным и весёлым. В Чепергайле, при дворе барона Калиссты, вечно столовались бродячие артисты, и Андрей надеялся не только заработать, но и найти новых актёров для труппы. Короткие номера, конечно, приносили доход, но тинусцы больше любили крупные музыкально-драматические постановки, да и платили за них щедрее. Андрей пристально наблюдал за Даниэлем, решая, сможет ли тот участвовать в больших спектаклях или так и останется фокусником, развлекающим зрителей в антрактах. Даниэля нервировали странные оценивающие взгляды старика. Он не понимал, чем они вызваны, и изо всех сил старался быть послушным и исполнительным. Прошло несколько дней, и Даниэль с удивлением осознал, что, общаясь с Андреем, Анной и Ильёй, не притворяется. Он обнаружил в себе удивительную способность быстро приспосабливаться к той или иной жизненной ситуации. Он уже не изображал лёгкого покладистого юношу. На какое-то время Даниэль стал им. Он купал лошадей, собирал хворост для костра, мыл посуду, скрёб котелки, и это доставляло ему удовольствие. Дан считал труппу своей семьёй. Анна казалась ему воплощением идеальной матери, о которой он всегда мечтал, Илья — добрым, отзывчивым братом, а Андрей — мудрым, понимающим дедом.

Даниэль был старательным, обаятельным и трудолюбивым молодым человеком. Это вселяло надежды. И Андрей решил копнуть глубже. Как-то вечером, выпив стаканчик вина, он предложил Даниэлю сыграть в популярную среди актёров игру.

— Ты будешь при помощи мимики и жестов изображать людей, представителей различных социальных слоёв и профессий, а мы — угадывать, кто это.

Даниэль охотно согласился, и на следующие два часа площадка у костра стала театром одного актёра. Дан изобразил сапожника, цветочницу, плотника, стражника, министра и короля, и они получились у него живыми людьми с яркими эмоциями и чувствами. Андрей ничего не знал о жизни мага в Ингуре, и лишь диву давался, насколько точно и правдиво юноша изображает человеческие эмоции. А Даниэль чувствовал себя, как рыба в воде, ведь умение притворяться он оттачивал годами. Каждый его персонаж был колоритным и незабываемым. А песенка цветочницы бальзамом пролилась на сердце Андрея: Даниэль обладал богатым, выразительным голосом и абсолютным слухом. Анна и Илья хлопали в ладоши, подпевали и хохотали до слёз. Андрей тоже смеялся и аплодировал, но в душе был ошеломлён актёрскими способностями Даниэля. На следующее утро он взялся лично обучать Дана актёрскому мастерству и вокалу.

Дебют Даниэля в Чепергайле прошёл блестяще. Теодор Великолепный удостоился личной похвалы барона Калиссты, знатока и ценителя сценического искусства. Он прочил ему большое будущее и славу лучшего актёра Тинуса, чем несказанно порадовал внука корифея. И Даниэль решил, что до конца жизни останется актёром...

Шли дни. Уже не один, а три пёстрых фургона колесили по дорогам Восточного материка. Труппа Андрея выросла до десяти человек. Теперь они показывали красочные музыкальные спектакли и зарабатывали не в пример больше, чем ранее. Даниэль с энтузиазмом изображал и пылких юных любовников, и храбрых воинов, и глупых напыщенных старцев. А в конце спектакля, он выходил на сцену и показывал фокусы, которые пользовались у публики бешеной популярностью.

Линс, Пуш, Эгерн, Арул, Устер... Даниэль объездил с труппой почти всю северо-восточную часть материка. Имя Теодора Великолепного не сходило с уст тинусцев. Даниэль был счастлив. Он сошёлся со златокудрой актёркой по имени Фелицата, и она была так же нежна и умела, как леди Кармина. У Даниэля было всё: слава, любимая женщина и деньги. И он счёл, что и без великого подвига доказал деду и отцу свою состоятельность. Он самостоятельно принял решение и жил независимо от Плеяды и Отщепенцев. Шумная актёрская жизнь и прелести любвеобильной Фелицаты поглотили Даниэля целиком, а громкие возгласы и аплодисменты зрителей божественным нектаром вливались в его душу...

Актёрская карьера Даниэля закончилось внезапно и именно так, как должна была закончиться. Недалеко от Велишара молодой маг почувствовал опасность. Все полтора года, проведённые в труппе Андрея, Даниэль подсознательно ждал встречи с карателями и постоянно высматривал их. Его магическое зрение работало беспрерывно, и с каждым днём становилось всё острее. Но Даниэль не задумывался на сей счёт. Поэтому, когда в нескольких милях от Велишара он обнаружил отряд отца, это стало для него ударом. Дан растерянно взирал, как каратели движутся навстречу обозу, с ужасом сознавая, что его актёрской жизни и славе пришёл конец. Рядом сидела красавица Фелицата, о чём-то мирно беседовали Илья и Анна, но для Даниэля они вдруг стали чужими и далёкими. Молодой маг порылся в своих вещах, затолкал в котомку пару рубах, повесил на пояс кошель, перебрался на козлы, где сидел Андрей, и тихо произнёс:

— Пришло время прощаться.

Старик вздрогнул и внимательно посмотрел на Даниэля:

— Сколько у нас времени?

— Думаю, около получаса. — Даниэль положил руку на плечо старика: — Ничего не отрицай, Андрей. Скажи им всё, как есть. Среди вас нет других магов, и карателей вы не заинтересуете. И ещё... — Он убрал руку и шумно выдохнул. — Скажи их предводителю, что мне очень жаль... Мне действительно жаль, но я не вернусь.

— Я так и знал, что ты врал, — хмуро произнёс Андрей. — Ты не одиночка. Ты один из них.

— Не совсем, — замотал маг, — но это не важно. Чем меньше ты знаешь, тем вам безопаснее.

— Может и так, — буркнул старик и остановил лошадей. — Прощай, Дан. Как бы то ни было, ты был славным актёром.

— Прощай, Андрей. — Даниэль спрыгнул на землю, закинул котомку на плечо и быстро зашагал к лесу.

Он так и не узнал, как прошла встреча актёров и карателей, но вздохнул с облегчением, когда через пару месяцев, проезжая через Ладвер, услышал беседу двух торговцев, хваливших новое представление труппы Андрея. "Живы", — с улыбкой подумал Даниэль и выпил за здоровье своей актёрской семьи.

Глава 8.

Теодор Великолепный.

— Э-ге-гей! — Даниэль выскочил на дорогу и бешено замахал руками. Он прыгал и скакал от нетерпения. Сотня скрипок в его душе разрывалась безудержной восторженной песнью, в ушах звенели громовые аплодисменты и упоительные крики толпы. Фургоны ещё не подъехали, а Даниэль уже был на подмостках и играл свою лучшую роль — непревзойдённого мастера сцены.

"Умом он что ли двинулся?" — мрачно подумал Кирик. От надменного гордого князя, с помпой въезжавшего в Берну, не осталось и следа: на Чепергайлский тракт, предвкушая встречу со старыми приятелями-собутыльниками, выскочил подвыпивший простолюдин. Но резкая смена социального статуса Даниэля не сделал его ближе Кирику. Так же, как и в Берне, юношу обуревали дурные предчувствия. Он топтался рядом с учителем, исподлобья разглядывая актёрский обоз, и ждал беды.

Фургоны подползли к путникам и остановились. С радостными воплями актёры высыпали на дорогу и окружили Даниэля, оттеснив Кирика на обочину. Юноша ничего не имел против. Он не привык к шумным встречам, и бурная радость актёров была ему не понятна. Кир недоумённо смотрел, как актёры и актёрки хлопают Дана по плечам, обнимают и целуют его.

— Анна! Илья! — Даниэль расцеловал в щёки стройную темноволосую женщину и обнял высокого худощавого юношу с копной непослушных рыжих волос. — Как же я рад вас видеть! Фелицата! Красавица моя! — громко промурлыкал маг, и прекрасная златовласая женщина, взвизгнув, повисла у него на шее и жарко поцеловала в губы.

"Снова здорово", — мрачно усмехнулся Кирик, отвернулся, не желая смотреть на очередную любовницу Даниэля, и вдруг наткнулся на взгляд пожилого мужчины, который сидел на козлах головного фургона и, в отличие от прочих актёров, внимательно рассматривал ни Даниэля, а его — Кирика. Глубокие пронзительные глаза, словно видели его насквозь и, спасаясь от их пронизывающего интереса, юноша растолкал актёров и встал рядом с Даниэлем, всё ещё сжимавшим в объятиях златовласую красотку.

Старик усмехнулся, спрыгнул на землю и подошёл к сияющему, как огненный камень, Даниэлю.

— Какими судьбами, Дан? Решил вернуться на подмостки? — насмешливо спросил Андрей, вперив испытывающий взгляд в лицо мага.

Внук корифея поставил актёрку на землю, шагнул к старику и крепко пожал протянутую руку:

— Всё может быть. — Даниэль широко улыбнулся: — Возьмёшь нас в Чепергайл?

— Нас? — Андрей кивнул на угрюмого, как сыч, Кирика: — Твой слуга?

— А кто его знает: то ли слуга, то ли ученик — я и сам ещё не разобрался, — беспечно ответил Даниэль.

Кирик бросил на него уничижающий взгляд, демонстративно сунул руку в карман, и Дан мгновенно пошёл на попятный.

— Хорошо-хорошо, ученик. — Он дружелюбно шлёпнул Кирика по спине, наклонился к его уху и доброжелательно шепнул: — Змейка.

Кир сник: "Проклятая рептилия. Если б не она..." Даниэль противно хихикнул, а Андрей неодобрительно покачал головой и сердито поинтересовался:

— Он такой же, как ты, Дан?

— С ним не будет проблем, — заверил его Даниэль.

— По местам! — скомандовал старик, и актёры, напряжённо слушавшие их разговор, поспешили к фургонам. Тем более, остановившись посреди тракта, обоз перекрыл движение, и с обеих сторон стали скапливаться кареты и телеги.

— Эй, вы! Скоро вы там? Пошевеливайтесь! — сердито кричали им кучера и крестьяне. — Сломались — валите на обочину, а нет — проезжайте!

Актёры расселись по фургонам. И лишь Фелицата чуть задержалась. Возле фургона она обернулась, поставила ногу на подвесную ступеньку, и пышная юбка плавно скользнула к бедру, обнажив точёную ножку в лилейном кружевном чулке. Даниэль с трудом отвёл глаза от пленительной картинки и повернулся к Андрею.

— Иди уж, — хмыкнул старик. — Фаля скучала по тебе.

Даниэль не заставил себя упрашивать и опрометью бросился к любовнице. Кирик двинулся было следом, но Андрей положил руку ему на плечо:

— Ты там лишний, мальчик. Поедешь со мной.

Кирик дёрнулся и раздражённо заявил:

— До сих пор моё присутствие его не смущало!

Пальцы Андрея клещами сжали плечо юноши:

— Здесь командую я! И пока ты путешествуешь с моей труппой, будешь делать то, что я говорю! Пошли! — Он подтолкнул Кирика к козлам головного фургона.

— И всё-таки мой учитель — Даниэль, а не Вы, — сев рядом со стариком, пробурчал воришка. — Его приказы для меня важнее.

— Поживём-увидим. — Андрей щёлкнул кнутом, и рослые мохноногие лошади потащили фургон по широкому укатанному тракту.

За спиной Кирика слышались приглушённые голоса и смех: актёры обсуждали внезапное появление Даниэля. Кира поразило их спокойствие. Они явно знали, что Даниэль — маг, и их это совершенно не смущало. Юноша прислушался, пытаясь разобрать, о чём говорят в фургоне, но слова тонули в скрипе колёс и взрывах хохота.

— Ты когда-нибудь видел театральное представление? — неожиданно спросил Андрей.

— Тыщу раз,— буркнул Кир и стал сосредоточенно разглядывать редкий берёзовый лес, всем своим видом показывая, что голые ветви и чёрно-белые стволы интересуют его гораздо больше, чем разговор со стариком-актёром.

Андрей покосился на щуплого длинноволосого паренька, на его заляпанную грязью кожаную куртку и сокрушённо качнул головой:

— Ты сирота?

— Да, — ответил Кирик и вздрогнул, вспомнив ослепительные вспышки над обелиском с красной розой.

— Наша труппа могла бы стать тебе семьёй, — сочувственно произнёс Андрей и грустно улыбнулся: — Как когда-то Даниэлю.

Кирик встрепенулся:

— Он тоже сирота?

Андрей пожал плечами:

— Не знаю. Думаю, нет, но с семьёй у него точно не заладилось.

— А... — разочарованно протянул Кир и снова стал разглядывать деревья.

Старик нахмурился: мальчик не шёл на контакт. Андрей вытащил из кармана длинную ореховую трубку и стал неторопливо набивать её табаком, искоса наблюдая за Кириком. Мальчишка с настороженным видом рассматривал березняк, словно ожидая, что оттуда вот-вот выскочит банда разбойников. "Что бы тебе рассказать о Даниэле? Похоже, кроме него тебя ничто не интересует..." — Андрей чиркнул огнивом, и Кир подскочил, как ужаленный. Он взглянул на трубку в руках старика, глаза его наполнились ужасом, и, кубарем скатившись с козел, юноша помчался в лес.

— Кирик!!! — заорал Андрей и натянул вожжи, сворачивая на обочину. — Стой!!!

Одновременно с его криком, из фургона выскочил растрёпанный Даниэль и, наспех застегнув штаны, понёсся за учеником.

— Кирик!!! — кричал он, но юноша мчался, не разбирая дороги. Страх подгонял Кира не хуже кнута, и даже дикая боль в запястье была не в силах остановить его. Боль пульсировала, распространяясь по руке, и, вдруг охватила всё тело. Кирик замер и, как подрубленное дерево, рухнул в палую листву.

Даниэль смачно выругался, подбежал к юноше и положил руку ему на шею. Почувствовав слабое биение пульса, он облегчённо выдохнул, перевернул Кира на спину и похлопал его по щекам.

— Ну, ты и кретин! Змейка могла убить тебя!

Кирик открыл глаза:

— Он хотел меня околдовать.

— Кто?

— Андрей.

Даниэль бросил недоумённый взгляд на старика-актёра, который во главе взбудораженной труппы быстрой походкой приближался к ним.

— Ничего не понимаю.

— Я тоже. — Андрей остановился и укоризненно посмотрел на Кирика: — Чем я напугал тебя?

— Трубка, — прошептал Кирик и сел, потирая саднящее запястье. — Ты хотел одурманить меня.

— Ты в своём уме? — возмутился Даниэль и отвесил ученику подзатыльник. — Думай, что говоришь!

— Но это правда!

— Ты достал меня своей мнительностью! — огрызнулся Даниэль и схватил Кирика за ухо, намереваясь задать ему трёпку. Но тут Фелицата накинула ему на плечи камзол, и внимание мага переключилось на любовницу. Он отпустил Кирика, обнял Фалю и чмокнул её в щёку. Златовласая красавица застегнула пуговицы камзола и игриво погладила мага по спине. — Погоди, Фаля, — промурлыкал Даниэль и с ворчливым благодушием обратился к ученику: — Вставай, хлюпик. Я обещал Андрею, что с тобой не будет проблем, а ты ведёшь себя, как истеричная барышня!

— Он трубку достал! — в отчаяние выпалил Кир и покраснел, уразумев, как глупо прозвучали его слова. Юноше хотелось, чтобы Даниэль понял причину его бегства, а для этого нужно было рассказать о встрече с Ремом, но сделать это в присутствии чужих людей Кирик не решился.

— Потом расскажешь! — бросил ему Даниэль и приказал: — Пойдёшь со мной! И только попробуй хоть на шаг отойти!

Кирик обрадовано закивал, а Фелицата недовольно поджала губы. Андрею тоже не понравилось решение Даниэля, но, в отличие от Фелицаты, молчать он не стал.

— Твоему ученику незачем наблюдать за твоими постельными играми, — строго сказал Андрей, и златовласая красавица благодарно улыбнулась ему.

Даниэль пожал плечами:

— Ничего страшного. Заткнёт уши и отвернётся.

Актёры захихикали и, чувствуя себя лишними, пошли к фургонам. Прекрасное лицо Фелицаты покрылось красными пятнами. Она зло смотрела на Кирика, который, опасаясь вновь оказаться в обществе Андрея, продолжал энергично кивать головой, заранее соглашаясь со всем, что скажет учитель.

— Я был о тебе гораздо лучшего мнения, Дан! — осуждающе глядя на мага, сказал Андрей. — Я не позволю тебе превратить мою труппу в бардак!

— Хорошо, — согласился Даниэль и виновато улыбнулся любовнице: — Прости, Фаля, не сегодня.

Фелицата побагровела. Она открыла рот, но все пришедшие на ум оскорбительные слова, были слишком мягкими для унизившего её любовника. Сгорая от ярости, актёрка развернулась и, подобрав юбку, ринулась к фургону. Андрей тяжело вздохнул и зашагал следом, а Даниэль с упрёком посмотрел на Кирика:

— Неужели, трудно было потерпеть? Табачного дыма он, видите ли, не выносит!

Но если Даниэль уже успокоился, то Кир всё ещё пребывал в смятении:

— Когда при мне курили трубку в последний раз, я отключился. И, если бы не Серьга...

— Молчи! — шикнул на него Даниэль и посмотрел вслед Андрею. — Проболтаешься про Серьги — нам крышка! А как, кстати, она тебя разбудила?

— Видимо, Рем хотел забрать её... — начал объяснять Кир, но Даниэль его перебил:

— Кривой Рем?

— Я же говорил, что бы его учеником! Вечно Вы ничего не помните! Или не слушаете! — воскликнул Кирик. Его взбесила безалаберность учителя. Даниэль упорно игнорировал опасность, исходящую от Рема.

— Кривой Рем, — задумчиво повторил Даниэль и схватил юношу за шкирку: — Немедленно рассказывай!

— Что?

— Всё!

— Рем подобрал меня в Скайлете шесть лет назад, — послушно начал Кирик.

— Ты скоро, Дан? — крикнул Андрей. — Или уже передумал ехать с нами?

Даниэль отпустил Кирика и, проворчав: "Потом расскажешь", зашагал к головному фургону. Кир закатил глаза и последовал за учителем, прикидывая, чему этот балбес может его научить. "Эх, если бы я не был магом... Сбежал бы..." — Кирик потёр занывшее запястье, взобрался на козлы, сел рядом с Даниэлем, и фургон выехал на Чепергайлский тракт.

Всю дорогу до города Даниэль и Андрей весело болтали, вспоминая забавные случаи из актёрской жизни. Из их разговора Кирик выяснил, что бернийский князь Даниэль полтора года провёл на театральных подмостках. Его удивлению не было предела: "Победитель жаулетов развлекал толпу? Дикость какая-то!" Кирик поглядывал на довольного жизнью Даниэля, который с упоением вспоминал свою короткую, но блестящую актёрскую карьеру и, казалось, уже забыл и о Кирике, и о Кривом Реме, да и обо всех неприятностях, случившихся с ними за прошедший день. А когда Андрей предложил Даниэлю выступить в Чепергайле, и тот с радостью согласился, Кирик не сдержался:

— Вы же князь! И будете веселить какого-то баронишку?

— Князь? — удивился Андрей. — Когда ты успел обзавестись титулом, Дан?

— Давно, — невозмутимо произнёс Даниэль и отвесил Кирику подзатыльник: — А ты не болтай!

— Простите, — выдавил Кир и закусил губу.

— Я всегда подозревал, что ты из благородных, но чтобы князь... — Андрей приподнял брови и качнул головой.

— Да, ладно тебе, — отмахнулся Даниэль. — Лучше расскажи про встречу с карателями.

Услышав о карателях, Кирик приглушённо застонал. Андрей покосился на него и стал набивать трубку.

— Они оказались довольно милыми людьми, — сообщил он. — Не найдя тебя в фургонах, их командир, кстати, очень грозный господин, вежливо извинился и даже заплатил нам за беспокойство.

— Ты передал ему, что я просил?

— Слово в слово.

— А он? — Даниэль подался вперёд.

— Пришпорил коня и ускакал.

Даниэль разочарованно поморщился, а Кирик обречённо прикрыл глаза: "И князь, и ингурец, и актёр... Короче, тёмная личность". Погружённый в траурные раздумья юноша не заметил, как обоз въехал в Чепергайл. Копыта лошадей гулко цоколи по булыжной мостовой, а Кирику казалось, что это барабанщики выбивают дробь, в преддверии его казни. Он поднял голову, ожидая увидеть эшафот, но его глазам предстал дворец барона Калиссты — величественное здание из белого мрамора. На площади перед парадным входом бил фонтан: огромную чашу из нежно-розового мрамора поддерживали статуи двенадцати прекрасных дев в струящихся снежно-белых одеяниях. Их вдохновенные лица омывали потоки чистейшей воды и, создавалось впечатление, что девы вот-вот закружатся в танце под хрустальный перезвон фонтанных струй.

— Кирик! — привычно одёрнул его Даниэль. — Закрой рот — ворона влетит!

— Ты впервые в Чепергайле, Кир? — поинтересовался Андрей.

— Нет, — не отрывая взгляда от статуй, покачал головой юноша. — Я уже видел этот фонтан.

— А чего тогда рот разинул? — хохотнул Даниэль.

Кирик отвёл взгляд от прекрасных дев и вздохнул:

— Так красиво же... Прямо дух захватывает.

— Эстет, — проворчал Даниэль и, повернувшись к Андрею, продолжил обсуждать с ним спектакль, в котором ему предстояло сыграть главную роль.

Обоз миновал фонтан, проехал через мозаичную арку и остановился на краю прямоугольной площади, сплошь заставленной разноцветными фургонами. Всё ещё переговариваясь, Андрей и Даниэль слезли с козел и направились к дворцу. Кирик хвостом следовал за учителем. Вокруг стоял гвалт. На площади горели костры. Сотни актёров разговаривали, пели, смеялись и пили вино, выставленное щедрым бароном Калисстой. У входа Андрея и Даниэля встретил распорядитель театрального празднества — юркий толстенький человечек в синем бархатном камзоле с кожаной папкой в руках. Андрей сообщил ему название пьесы, которую его труппа собиралась представить зрителям, и человечек аккуратно записал его. Потом он порылся в карманах и вручил Андрею карточку с номером пятнадцать. Андрей покачал головой:

— Я хотел бы дать представление сегодня.

— Вне программы? — недоумённо воскликнул человечек. — А как же награда? — Лицо Андрея осталось невозмутимым, и распорядитель занервничал. — Ничем не могу помочь! — категорично заявил он и хотел уйти, но Даниэль преградил ему дорогу. — В чём дело, Андрей? — возмутился распорядитель. — Убери мальчишку! Правила для всех одинаковы. При всём моём уважении к Вам, Вы будете выступать пятнадцатыми, то есть послезавтра!

— Сегодня! — Андрей подошёл к человечку, склонился к его уху и что-то прошептал.

Распорядитель бросил ошеломлённый взгляд на Даниэля, многозначительно кивнул и опрометью кинулся во дворец. Даниэль громко рассмеялся и подмигнул Кирику:

— Сегодня ты увидишь меня в роли победителя жаулетов!

— Это не смешно, — буркнул юноша.

Даниэль потрепал его по светло-каштановым волосам и умоляюще посмотрел на Андрея:

— Может быть, научишь его улыбаться? Меня тошнит от его постной рожи!

— Так оставь мальчика в моей труппе, и через год ты его не узнаешь, — благодушно предложил Андрей.

— Как же! Держи карман шире. Я, между прочим, за него пятьдесят золотых отдал! — самодовольно заявил Даниэль и прикусил язык, увидев, как вытягивается лицо Кирика. — Впрочем, это дела давно минувших дней. Теперь Кир — мой ученик!

— Кстати, давно хочу спросить, чему ты его учишь, Дан? — ехидно осведомился Андрей.

— Тому самому, — загадочно ответил Даниэль и заторопился: — Идём, Кир, мне надо тебя покормить. — Он схватил юношу за руку и потащил к фургонам.

— Вы всем будете сообщать, что купили меня за пятьдесят монет? — сквозь зубы поинтересовался Кирик.

— Но не за две же, — фыркнул Даниэль. — Пятьдесят монет — цена хорошей лошади, и...

— Что?! Лошади?! — Кирик остановился и сунул руку в карман. — Пусть я умру, но подальше от вас!

— Да, ладно тебе, Кир. Что ж ты всё так болезненно воспринимаешь?! — воскликнул Даниэль и махнул рукой: — Смотри, Анна уже на стол накрывает. Идём скорее! Кушать хочется, сил нет! — Он приобнял юношу за плечи и зашагал к костру, возле которого собралась труппа Андрея.

В разгар ужина в сопровождении дворцовых слуг вернулся Андрей.

— Спектакль через два часа! — сообщил он, и актёры, забыв о еде, бросились к фургонам.

Весть о том, что труппа Андрея даёт представление мгновенно облетела площадь и вызвала бурный восторг среди комедиантов. Мало того, что главный конкурент выбыл из борьбы, им представилась возможность увидеть в роли победителя жаулетов легендарного Теодора Великолепного. Вокруг фургонов Андрея сгрудились добровольные помощники. Под руководством Ильи они выгрузили декорации и понесли их во дворец. Фелицата, Анна и другие актёры, занятые в спектакле, спешно приводили в порядок костюмы и настраивали скрипки, лютни и гитары.

Сотни любопытных глаз взирали на Даниэля, и Андрей поспешил увести его во дворец. Кирик тенью следовал за учителем. Он до дрожи боялся потеряться в толпе, а Даниэль в очередной раз забыл об ученике. Кирик протискивался сквозь кипящее людское море, удивляясь барону Калиссте, который открыл двери дворца для всякого сброда. Ему было странно видеть среди роскоши залов и галерей людей в простых, порой сильно поношенных одеждах. Можно было подумать, что в замке Калиссты хозяйничают мятежники, если бы не ликующие вопли актёров, прославляющих доброго барона-мецената.

Андрей привёл Даниэля в светлую овальную комнату, где перед большим серебряным зеркалом стояли коробочки с гримом и болванки с париками, чтобы актёр мог преобразиться хоть в принца, хоть в нищего. На низких столиках были расставлены вазы с фруктами и пирожными, кувшины с вином и водой. Даниэль взял из вазы большое золотистое яблоко и кинул его ученику.

— Не скучай! — весело сказал он и подошёл к зеркалу. Андрей вручил ему костюм, и Даниэль быстро переоделся в красно-сине-жёлтые одежды. Теперь он выглядел точь-в-точь, как на картине в галерее бернийского замка. Кирик невольно улыбнулся. "И зачем ему грим? Он же будет играть самого себя!" — дивился юноша, наблюдая, как Андрей ловко преображает лицо Даниэля. С каждым мазком князь утрачивал сходство с самим собой. В конце концов, он стал похож на напыщенного бернийского дворянина, которых Кирик в великом множестве лицезрел в Берне. В довершение Андрей водрузил на голову Даниэля чёрный парик с длинными завитыми локонами и широкополую трёхцветную шляпу с пучком чёрных перьев. Кирик с сочувствием смотрел на учителя: он бы никогда не согласился так изуродовать себя. Однако Даниэль чувствовал себя в крикливом попугайском наряде естественно и непринуждённо. Преображение свершилось: к столику, возле которого сидел Кирик, подошёл Теодор Великолепный — легенда комедиантов Тинуса. Он надменно посмотрел на ученика, и тот почувствовал себя слугой. Даниэль скривил губы и капризным, манерным голосом произнёс:

— Вина.

— Да, сударь. — Кирик вскочил, почтительно поклонился и, выронив яблоко, схватил кувшин. Он наполнил кубок вином, с поклоном протянул Даниэлю, и Андрей громко рассмеялся:

— Вот она сила искусства. Поздравляю, Дан, за три с половиной года твоё мастерство лишь возросло.

— Спасибо, — чуть качнул головой Даниэль и пригубил вино: — Неплохое. Хотя мне, бернийскому князю и победителю жаулетов, могли бы прислать получше. — Он вернул бокал Кирику и милостиво произнёс: — Можешь допить.

Андрей хохотал, а Кирик послушно пил вино: Даниэль походя вернул его в состояние бесправного мальчишки-слуги, купленного за пятьдесят золотых монет. Кирик поставил пустой кубок на стол и снова поклонился князю:

— Спасибо, господин.

Даниэль сорвал шляпу и нахлобучил её на голову юноше:

— Хватит кривляться. Я, и будучи князем, не любил лакейства, а теперь ты мой ученик и должен проявлять сдержанное почтение к гению своего учителя!

Кирик встрепенулся, сдёрнул шляпу, кинул её Даниэлю и поднял с пола яблоко. Развалившись на стуле, он вытер яблоко краем скатерти и с остервенением вгрызся в него.

— Лучше бы ты посмеялся, — досадливо произнёс Даниэль, надел шляпу и повернулся к Андрею: — Пойдём, посмотрим сцену.

— Иди один, мне тоже нужно загримироваться.

Кирик вскочил со стула и следом за Даниэлем скользнул в неприметную дверь в углу комнаты. Они прошли по узкому коридору, тускло освещённому огненными камнями, и оказались за кулисами. Кирик по обыкновению замер с открытым ртом: кругом возвышались деревянные щиты с подпорками, на полу стояли старые вёдра, валялись какие-то железяки, с потолка свисали верёвки. А среди всего этого бардака сновали слуги и актёры. И у всех был весьма деловой вид.

— Кирик... — простонал Даниэль. — Не спи!

— Ага, — мотнул головой юноша, сделал шаг и едва не столкнулся со слугой, который тащил ведро с песком.

— Смотри, куда прёшь! — рявкнул слуга и понёсся дальше.

Даниэль крепко взял Кирика за руку и потащил за собой, ворча:

— Ни на минуту нельзя оставить. Как маленький! Чуть зазеваешься, и ты уже во что-то влип!

— В этом мы похожи! — не остался в долгу Кирик.

— Это с какой же стати? — возмутился Даниэль, но ответа не получил: едва Кирик ступил на сцену, почти готовую для выступления, он вновь превратился в статую. — С этим надо что-то делать, — проворчал Даниэль, оглядел декорации и довольно крякнул: — Достойно. На фоне этих стен я буду отлично смотреться! — Он прищурил глаз и стал разглядывать Кирика, словно увидел его впервые. — Куда бы тебя пристроить...

— А? — Юноша оторвал взгляд от стен бернийского замка. — Я буду рядом с Вами.

— На сцене? — ехидно осведомился Даниэль. — Что-то я не помню статуй вокруг Берны. — Он хихикнул, довольный собственной шуткой, и втащил ученика за кулису. — Будешь стоять тут! И чтобы ни шагу в сторону! Усёк?

— Усёк, — покорно кивнул Кирик и прислонился спиной к стене. — А долго мне тут стоять?

— Сколько понадобиться! — твёрдо сказал Даниэль и куда-то убежал.

Слуги закончили установку декораций, опустили занавес и покинули сцену. Появились актёры. Тихо переговариваясь, они встали по обеим сторонам кулис. Кирик вжался в стену, стараясь стать маленьким и незаметным. Впрочем, актёрам было не до него. Пропели трубы, занавес взмыл к потолку, и спектакль начался. Кирик осторожно выглянул из-за кулисы и остолбенел: огромный зал был до отказа забит зрителями. В центральной ложе восседал барон Калисста, грузный седовласый мужчина в бело-золотом чепергайлском камзоле. Рядом с ним сидела немолодая темноволосая женщина в роскошном золотом наряде, две девушки в нежно-розовых шёлковых платьях и мальчик лет десяти в таком же, как у отца, бело-золотом камзоле. В соседних ложах, блестя украшениями и радуя глаз изысканностью нарядов, расположилась чепергайлская знать: никто из аристократов не упустил возможности посмотреть спектакль с участием Теодора Великолепного. Да и партер был забит до отказа. Здесь были не только актёры. Казалось, весь Чепергайл втиснулся в театральный зал барона Калиссты.

Кирик перевёл глаза на сцену. У стен Берны царила идиллия: король Аверий, королева Марьяна и принцесса Кармина, соответственно Андрей, Анна и Фелицата, пели о чудесной жизни в родном краю. Им вторили остальные актёры, изображавшие счастливых бернийских подданных. Кирик слукавил, сказав Андрею, что был в театре тысячу раз. На самом деле, его знакомство со сценой ограничивалось рыночными балаганами и дешёвыми ярмарочными представлениями, да и то, во время спектаклей он больше смотрел не на сцену, а на зрителей, выбирая очередную жертву. Он любил работать в толпе, увлечённой кривляньями комедиантов. А уж в настоящем театре Кирик не был никогда. Юноша, затаив дыхание, следил за чудесным действом и был горд тем, что он, единственный из зрителей, смотрит спектакль прямо со сцены.

Тем временем в весёлой музыке появились тревожные нотки. "Бернийские подданные" покинули сцену, а Андрей, Анна и Фелицата поднялись на крепостную стену. Под барабанную дробь и звон литавр на сцену выскочили "жаулеты" и закружились в боевом акробатическом танце. Они размахивали саблями и булавами, запрыгивали друг другу на плечи и кувыркались в воздухе, оглашая зал воинственными криками. Король-Андрей взмахнул смычком, и с крепостной стены полилась молитвенная песня: королева-Анна и принцесса-Фелицата просили богов защитить родную Берну от нашествия беспощадного врага. У Кирика сжалось сердце. Он с неподдельной ненавистью смотрел на "жаулетов" и, вместе со зрителями, разразился ликующими криками, когда у стен крепости появился князь Даниэль. А когда Дан запел, у Кирика отвисла челюсть. Сильный проникновенный голос учителя нерушимым бастионом окружил юношу, на него снизошло уверенное спокойствие, которого он никогда не испытывал рядом с Даниэлем. Кир вдруг почувствовал, что и с ним, и с Берной всё будет хорошо. Он с головой погрузился в пение князя, на его губах заиграла счастливая улыбка. И он был не одинок в своей радости. Лица актёров и зрителей просветлели, они с благоговением слушали песнь надежды, а когда голос певца смолк, наступила почтительная тишина. Даниэль с царственным видом застыл на краю сцены. Раздался одинокий хлопок, и зал взорвался бешеными овациями.

Внук корифея упивался рукоплесканиями и криками толпы. Он намеренно выдержал длинную паузу, а потом шагнул к "жаулетам" и поднял руку. Шум мгновенно стих, и зрители замерли в предвкушении следующего акта, глядя на Теодора Великолепного, как на сошедшее с небес божество. И в эту минуту Даниэль действительно был богом. Он овладел залом и мог делать с ним всё, что угодно. Если б сейчас Даниэль отдал приказ, зрители, как один, бросились бы в бой с реальными жаулетами и, скорее всего, выиграли бы его — столь велика была их вера в своего кумира. За это Даниэль и обожал сцену. Здесь он был героем, затмевая и тинуских королей, и великую Плеяду. И не важно, кого он играл: князя или простолюдина, полководца или плюгавого старика — он всегда властвовал над толпой...

Жаулеты были повержены, и под радостную песнь "бернийцев", князь Даниэль и принцесса Кармина слились в долгом поцелуе. Зрители рукоплескали, а барон Калисста покинул ложу и поднялся на сцену. Толпа ахнула: до сих пор ни один тинуский актёр не удостаивался такой чести.

Даниэль приподнял шляпу, приветствуя правителя Чепергайла, и на лице Калиссты мелькнуло недоумение: актёр приветствовал его, как равного. Но, решив, что Теодор Великолепный всё ещё находится в образе князя, барон простил ему эту маленькую оплошность. Калисста поднял руку, призывая публику к тишине, и провозгласил:

— Отныне и до конца дней своих, Теодор Великолепный объявляется почётным гражданином Чепергайла! Так же я дарую труппе Андрея тысячу золотых монет и в полном составе приглашаю её на ужин!

Актёры труппы подняли руки над головами и захлопали, а зал вновь разразился овациями. Под рукоплескание толпы барон прошествовал к ложе, подал руку жене, и они удалились. Но простая публика не спешила расходиться. Зрители принялись выкрикивать название песен, которые когда-то пел Теодор Великолепный, а кое-кто стал требовать, чтобы он показал фокусы. Даниэль был не против и дальше развлекать толпу, но Андрей отрицательно покачал головой: барон ушёл, и продолжать выступление было не вежливо. Внук корифея последний раз поклонился публике и шагнул к кулисе, за которой оставил Кирика. Но ученика на месте не оказалось. За их короткое знакомство, Даниэль привык, что Кир скрупулёзно выполняет его указания, и от отсутствия юноши магу стало не по себе. "Может, кто-то прогнал его?" — подумал Даниэль и отрицательно покачал головой. В глубине души он знал, что Кирик попал в беду. "Вагр его побери! Ни на минуту нельзя оставить! Куда он опять влип?" Даниэль попытался разыскать змейку, но та не подавала признаков жизни. И тогда маг сунул руку в карман, сжал в кулаке Серьгу, и почти сразу перед глазами возникло исчерченное морщинами лицо.

— Йозеф... — растерянно прошептал Даниэль, и его захлестнули воспоминания.

Глава 9.

Три года назад.

Покинув труппу Андрея, Даниэль с ужасающей скоростью промотал деньги, заработанные на подмостках, и стал отчаянно искать пути спасения от надвигающейся нищеты. Пропив последние кроны, молодой маг подумал и решил попытать счастья на воровском поприще. Он отправился в Эгерн, где по слухам обосновался самый большой и влиятельный бандитский клан. По дороге, чтобы не предстать перед будущими коллегами дилетантом, Даниэль "упражнялся": подогнав пару-тройку заклинаний под свою новую деятельность, он начал воровать. Но первый блин вышел комом: в Линсе Даниэля едва не поймали стражники. Бродя по рыночной площади, новоиспечённый вор попытался стянуть кошелёк у зазевавшегося горожанина, но его заклинание оказалось чересчур сильным и шумным: мало того, что на землю попадали все кошельки, так ещё их примеру последовали ключи, гвозди, пряжки и прочие металлические изделия, оказавшиеся в несчастливой зоне. Грохот, лязг и вопли растерянных людей ошеломили Даниэля, и он замер посреди всеобщей сутолоки, чем привлёк внимания стражников. Сидеть бы внуку корифея в тюрьме, однако, на его удачу, заклинание оказалось не только шумным, но и радикальным. Вступив в несчастливую зону, стражники попали в сложное и неловкое положение: их пики намертво вросли остриями в землю, а шлемы и кольчуги заставили вояк распластаться перед Даниэлем, как перед королём. Под улюлюканье горожан молодой маг юрко проскользнул сквозь толпу, шмыгнул в ближайший переулок и понёсся к постоялому двору, где оставил лошадь.

Неудача не охладила пыл Даниэля. Напротив, маг разозлился и решил, во что бы то ни стало стать лучшим вором Тинуса. А для этого, как и в актёрском мастерстве, был необходим опыт. И, памятуя свои первые выступления в деревнях и сёлах, Даниэль занялся мелкими кражами у крестьян. В одной деревне он уволок сушившееся во дворе бельё, в другой — стащил лопату, потом список награбленного пополнился старой ручной меленкой, пузатым медным кувшином, изношенными сапогами и хромой курицей. Вещи Даниэль выбросил, курицу, из уважения к её преклонному возрасту, отпустил. Его ни разу не поймали, и маг разохотился. И, продвигаясь к Эгерну, он тащил всё, что плохо лежит. Его азарт рос с каждым днём. Даниэль не думал о том, что крадёт — ему важен был сам факт успешно проведённой операции. А когда он сообразил, что, применив заклинание невидимости, дело пойдёт куда веселее, сфера его деятельности расширилась. Мага больше не привлекали старое бельё и хромые курицы. Теперь он промышлял по домам и забирал только деньги.

В Эгерн Даниэль прибыл, уверенный в том, что воровство — его истинное призвание. Воровская жизнь казалась ему безопаснее актёрской, ведь актёр всегда на виду, а вор — в тени, окутанный флёром тайны. "Я не буду привлекать к себе внимание ни Плеяды, ни Отщепенцев, и они никогда не доберутся до меня", — с улыбкой думал Даниэль, проезжая по шумным улочкам Эгерна.

Эгерн, расположенный на берегу Великого озера, был городом торговцев. На трёх рыночных площадях с раннего утра до глубокой ночи кипела жизнь. Казалось, весь город только и занимается тем, что торгует. Здесь продавалось и покупалось всё и вся, а за прилавками стояли и стар, и млад. Даниэль добрался до постоялого двора, в центральной части города, снял номер и, плотно поужинав, отправился на разведку. Мага интересовала тайная жизнь Эгерна, и его путь лежал в трущобы. Грязные, провонявшие помоями и мочой, улочки и сомнительного, а иногда и откровенно дикого вида люди, не смущали внука корифея. Он уверенно шагал мимо унылых хибар, магическим зрением разглядывая их обитателей, пока не нашёл то, что искал. Даниэль усмехнулся, накинул на голову капюшон и подошёл к ветхому деревянному дому.

— А ну, стой! — раздался за его спиной сиплый голос, и в спину уткнулось остриё кинжала.

Даниэль послушно остановился:

— Я пришёл по делу.

— Очень любопытно, — хмыкнули сзади, и в ноздри мага ударил резкий запах гнили: у говорившего явно были проблемы с зубами.

— Я хочу поговорить с вашим главарём! — твёрдо произнёс Даниэль и слегка повернул голову, пытаясь разглядеть бандита.

— Так сразу и с главарём? — расхохотался тот, легонько надавил на кинжал, и внук корифея почувствовал укол в спину.

Даниэль, конечно, не ждал, что в притоне его встретят с распростёртыми объятиями, но рассчитывал, что сначала его хотя бы выслушают, а уж потом попытаются убить.

— Назови хотя бы одну причину, по которой я не должен убивать тебя, малыш, — отсмеявшись, сказал бандит. — И думай быстрее, потому что, мне уже надоело торчать на улице.

— Я маг, — поспешно воскликнул Даниэль.

— Маги тоже умирают, — фыркнул бандит.

— Я хочу стать вором!

— Если ты пришёл в наш район один, да ещё и ночью — ты совсем туп. А кому нужен тупой ученик?

— Я не мог прийти днём! Я только два часа назад приехал в Эгерн!

— И сразу полез в бутылку?! Вот я и говорю, что ты туп, как пробка. Хороший вор никогда бы так не поступил.

— Так помогите мне стать настоящим вором!

— У тебя не получится! — категорично отрезал бандит.

— Дайте мне шанс! Я докажу, что Вы ошибаетесь! Вот увидите, я стану лучшим вором Эгерна! — выпалил Даниэль, осёкся и смущённо добавил: — После Вас, разумеется.

— А ты тщеславен, малыш, — усмехнулся бандит, убрал нож и сгрёб молодого мага за шкирку. — Что ж, отсрочку ты получил, правда, твой гонор всё равно приведёт тебя на виселицу. Может, мне всё же проявить милосердие и прирезать тебя?

— Не надо, сударь...

— Не надо, так не надо, — ухмыльнулся бандит и втолкнул Даниэля в дом.

Маг не сопротивлялся. Он мог бы воспользоваться каким-нибудь подходящим заклинанием, но, имея дело с боевой магией, Даниэль никогда не знал, насколько разрушительным окажется его колдовство. "Только в крайнем случае!" — решил он и огляделся.

Комната, в которой он оказался, была круглой, как кубышка, и грязной, как выгребная яма. Пара колченогих стульев, расшатанный стол с тусклым огненным камнем посередине. Пустой шкаф без дверцы, засаленные занавески на окнах.

— Здесь нельзя жить! — невольно вырвалось у Даниэля.

Бандит хмыкнул и подтолкнул к нему стул:

— Очень верно подмечено. Устраивай свою задницу, и поговорим.

Даниэлю претила нищая смрадная дыра, но он послушно опустился на шаткий стул и выжидающе уставился на бандита — рослого, крепко сбитого мужчину неопределённого возраста. Мясистое, горбоносое лицо покрывала тёмная щетина, аспидно-чёрные волосы были подёрнуты сединой, студенистые бледно-голубые глаза пристально и настороженно рассматривали Даниэля. Молодой маг набрался смелости и спросил:

— Как мне называть Вас, сударь?

— Сударь? — В глазах бандита мелькнуло непонятное Даниэлю выражение — то ли издёвка, то ли интерес, а, может, и то, и другое. — А всё-таки ты смелый, малыш, — неожиданно сказал он. — Любой другой на твоём месте описался бы от страха.

— Почему?

Бандит недобро хохотнул, сел на стул, положил на стол длинный кинжал с витым лезвием и с неприкрытым любопытством посмотрел на незваного гостя.

— Ладно, давай знакомиться. Как тебя звать, малыш?

— Тихон, — ответил Даниэль.

Последовал молниеносный удар в челюсть, и внук корифея вместе со стулом полетел на пол.

— Никогда не ври мне, малыш! — потирая кулак, сурово произнёс бандит.

Рот Даниэля наполнился кровью, челюсть заломило, а на глазах, вопреки желанию, выступили слёзы. Никто и никогда не обращался с ним так жестоко. Дан приподнялся, сплюнул кровь, вытащил из кармана платок и приложил к разбитой губе. Исподлобья глядя на бандита, он лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Рассказывать о себе правду первому встречному не входило в его планы. Дан надеялся затеряться среди воровской братии, спрятав прошлое за новым именем и образом, однако гнилозубый бандит мгновенно почувствовал ложь. "И что теперь? Надо убираться отсюда! В конце концов, Эгерн не единственный город Тинуса. Найду себе учителя в другом месте", — решил Даниэль и поднялся на ноги. Однако решить оказалось проще, чем выполнить.

— Сядь! — рявкнул бандит, его водянистые глаза полыхнули льдом, и спина Даниэля покрылась потом.

Стараясь не встречаться с ним взглядом, внук корифея поднял стул и, усевшись на него, тихо сказал:

— Меня зовут Даниэль.

— И откуда ты родом, малыш Даниэль?

— Из Устера, — ответил молодой маг и стиснул зубы, ожидая нового удара, который последовал незамедлительно. Даниэль больно ударился об угол шкафа и протяжно застонал. Теперь кровь шла не только из разбитой губы, но и из носа. Откинув промокший от крови платок, Дан сел и с яростью взглянул на бандита. "С какой стати я позволяю ему так обращаться со мной?! — возмущённо подумал он. — Вот сейчас врежу магией, и посмотрим, как он запоёт!"

— Только попробуй! — холодно произнёс бандит и в мановение ока оказался рядом с Даниэлем.

У молодого мага душа ушла в пятки: движения бандита были неестественно быстрыми для обычного человека.

— Вы маг?

— Наконец-то дошло! Ты самоучка, что ли?

— Не совсем, — отвёл глаза Даниэль.

— Э... нет, так не пойдёт, малыш. Хочешь уйти отсюда живым — расскажешь о себе всё. Даже то, что мамочке постеснялся бы. Ты меня понял?

— Да, сударь, — кивнул внук корифея и атаковал вора разрушительной воздушной волной.

Старый стол разлетелся в щепы, огненный камень врезался в шкаф, пробив в нём внушительных размеров дыру, но бандит так и остался стоять над Даниэлем, словно ничего не произошло. Он криво улыбнулся и сквозь зубы процедил:

— Я же сказал: так не пойдёт, малыш. Ты расскажешь мне всё!

Невидимые руки подняли Даниэля с пола и усадили на стул. Молодой маг опешил: он силился вырваться из призрачных объятий, но магия бандита была ему не по зубам.

Пока Даниэль тщетно боролся с заклятьем, бандит лёгким движением восстановил стол и шкаф, вернул огненный камень на место и достал из кармана кисет. Он, не спеша, понюхал табак, снова засунул кисет в карман и заговорил:

— Оставим на время твоё происхождение, малыш. Расскажи мне, чего ты желаешь от жизни больше всего?

Даниэль перестал рваться из невидимых рук и с вызовом посмотрел на бандита:

— Я хочу быть независимым от Плеяды и Отщепенцев!

— Похвально, — слегка улыбнулся бандит. — Поздравляю, ты обратился по адресу.

— Вы это о чём?

— Разреши представиться, меня зовут Йозеф. Я независимый маг или изгой, как нас называют и отщепенцы, и плеядцы. — Бандит провёл рукой по лицу, и глазам Даниэля предстал благообразный старик с курчавыми седыми волосами. — Поскольку из моего дома у тебя два пути: в могилу или в мои ученики — я больше не буду скрывать от тебя истинный облик.

Даниэль нервно сглотнул:

— Я никогда не слышал об изгоях.

— Ясное дело... — протянул старик, внимательно разглядывая молодого мага, и, как бы разговаривая сам с собой, продолжил: — Честно говоря, у меня мелькнула эта мысль, но я не мог до конца поверить... Внук Константина собственной персоной!

— И что теперь? Убьёте? — взорвался Даниэль.

— Зачем?

— Но Вы же изгой, значит, ненавидите всё, что связано с Плеядой!

— Какая чушь, молодой человек! — возмутился Йозеф. — Я испытываю весьма тёплые чувства к плеядцам, даже, несмотря на то, что они много раз пытались убить меня. Ненависть не лучший спутник, малыш.

— А отщепенцы?

— Отщепенцы тоже маги. Но мне и с ними не по пути.

— И всё же...

— Разве не ты минуту назад заявил, что хочешь стать независимым? А значит, тебе тоже не по пути ни с Отщепенцами, ни с Плеядой. Разве не так?

— Так, — буркнул Даниэль и дёрнулся, пытаясь разорвать невидимые путы.

— Так, да не так. Я чувствую, что ты хочешь уйти, значит, твоё желание стать независимым не так сильно, как ты думаешь. А независимость приходит лишь тогда, когда ты живёшь в ладу с самим собой. Это твой первый урок, Даниэль.

— Спасибо.

— Обещай вести себя примерно, и я сниму заклятье. — Даниэль кивнул, и невидимые объятья разжались. Йозеф подёргал кончик носа и поинтересовался: — Так что ты выбираешь, малыш? Останешься со мной или отправишься восвояси?

— Вы отпустите меня? — недоверчиво спросил Даниэль.

— Конечно. Только сначала заставлю забыть о нашей встрече. Но, предупреждаю, если ты собираешься и дальше искать изгоев, все они поступят с тобой точно так же. Мы живём сами по себе, и не желаем, чтобы нам мешали.

Молодой маг обвёл задумчивым взглядом обшарпанную, грязную комнату:

— Но мы же не будем жить в помойке, не так ли?

— Не забегай вперёд, малыш. Всему своё время.

— И Вы не только сделаете меня вором, но и сумеете скрыть от Плеяды и Отщепенцев?

— Ты сам этому научишься. Я лишь направлю тебя по нужному пути.

— Я согласен, — сказал Даниэль. Он не верил, что старик отпустит его живым.

Йозеф улыбнулся, вытянул руку и разжал кулак — на его ладони блестела маленькая золотая змейка.

— Возьми.

Внук корифея потянулся к украшению, но отдёрнул руку, увидев, что змейка пошевелилась.

— Что это? — опасливо спросил он.

— Моя безопасность! — жёстко произнёс старик, ловким движением схватил Даниэля за руку и поднёс змейку к его запястью.

— Мне это совсем не нравится... — начал молодой маг и заорал от боли: змейка, как маленький буравчик, вгрызалась в его руку. Даниэль кричал и рвался, но Йозеф крепко держал его. Золотой хвостик исчез под кожей, ранка затянулась, и боль ушла. Молодой маг перестал кричать и вытаращился на своё запястье.

— Вот и всё, — довольно произнёс Йозеф. — Теперь ты мой ученик.

— Что это было? — справившись с ужасом, глухо спросил Даниэль.

— Моя страховка, малыш. Не хочу, чтобы в один прекрасный день ты подкрался ко мне и прикончил.

— Я не собирался убивать Вас!

— Сейчас да, но кто знает, что случится завтра. — Йозеф поднялся и поманил ученика за собой. — Пошли, пора ложиться спать.

Тихонько ворча под нос, Даниэль поднялся и пошёл за стариком. Они вышли на улицу, обошли дом вокруг, и Йозеф вновь толкнул входную дверь.

— Прошу, в мой скромный дворец, — с явным самодовольством произнёс он и подтолкнул ученика к двери.

Даниэль шагнул внутрь. Внезапно над ним вспыхнули десятки огненных камней, и он инстинктивно прикрыл глаза рукой.

— Что это?

— Не трусь, малыш. Изгой не должен бояться неожиданностей, потому что они и есть его жизнь!

Даниэль выругался, опустил руку и замер: он стоял в огромном зале. Стены его были облицованы бледно-синим мрамором, с потолка свисали тяжёлые хрустальные люстры с огненными камнями в форме свечей. Арочные окна с плотными бархатными гардинами небесно-голубого цвета. Золочёная мебель с гобеленовой обивкой дивной красоты. "Старый чванливый идиот! Хочешь купить меня дешёвыми фокусами? Я сам показывал их больше года!" — Молодой маг сделал шаг вперёд и взмахом руки разрушил иллюзию.

— Превосходно! — Йозеф прошёлся по чистой, скромно обставленной комнате и сел в старое протёртое кресло: — В тебе есть задатки мага, малыш.

— В самом деле? — с сарказмом произнёс Даниэль. Больше кресел в комнате не было, и он уселся на аккуратно застеленную узкую кровать. С каждой минутой старик раздражал его всё сильнее, и внук корифея начал жалеть, что согласился остаться с ним. "Нужно было дать ему отпор. И плевать на последствия!" — раздражённо подумал он, хмуро разглядывая иссеченное морщинами лицо изгоя.

— Твой скептицизм неуместен! — как ни в чём не бывало продолжил Йозеф. — Магом ты станешь тогда, когда закончишь курс обучения!

— Я и так хороший маг!

— Ой ли? — хмыкнул Йозеф. — А ну-ка, сотвори мне чашечку кофе!

— Вот ещё!

— Не можешь.

— Не хочу! — огрызнулся Даниэль и обвёл взглядом комнату: — Похоже, твои апартаменты маловаты для нас двоих, Йозеф. Думаю, мне стоит вернуться в гостиницу.

Лицо Йозефа стало мрачным:

— Долго ты собираешься корчить из себя недоразвитого придурка?

— Я не буду спать на полу!

— Малыш привык к мягкой перинке?

— Глупо тесниться в халупе, когда у меня оплачен уютный номер в гостинице, — с деланным безразличием пожал плечами Даниэль.

— Гостиница — последнее место, где должен показываться изгой! — наставительно произнёс Йозеф. — С той минуты, как ты стал моим учеником, я несу ответственность за твою жизнь. И я буду решать, где тебе жить и что делать! — Даниэль позеленел от злобы, и Йозеф успокоительно добавил: — Это не надолго, малыш. Семь-десять лет, и ты пустишься в свободное плавание.

— Десять лет? — Даниэль вскочил. — Мы так не договаривались!

— Мы вообще ни о чём не договаривались, внук корифея! — сухо сказал Йозеф.

Даниэль плюхнулся на кровать:

— Ты меня обманул!

— Ты ни о чём и не спрашивал, — насмешливо улыбнулся старик, словно предлагая ученику поспорить с ним.

Даниэль скрипнул зубами. Он уже сообразил, что вести полемику с Йозефом занятие неблагодарное, и теперь внимательно рассматривал учителя, гадая, что будет дальше. Старик немного подождал, затем разочарованно вздохнул, взмахнул рукой, и на полу появился жёсткий полосатый матрас.

— Брысь с моей кровати, и спокойной ночи, малыш!

Даниэль одарил его ненавидящим взглядом и пересел на матрас.

Йозеф не спеша умылся, переоделся в длинную ночную рубашку и с довольным видом забрался под одеяло. Он поднёс руку к огненному камню, лежащему на прикроватной тумбочке, но, прежде чем загасить его, посмотрел на ученика так, словно впервые увидел его:

— Почему ты не ложишься, малыш? Сон — лучшее средство от переживаний.

— Я учту, — буркнул Даниэль и растянулся на матрасе.

Свет погас. Молодой маг лежал, уставившись в пустоту ночи, и думал: "Зачем я вообще припёрся в Эгерн? И как я попал к изгою? Я же искал воров! Проклятый Йозеф! Заморочил мне голову! И теперь что? Доигрался! Сбежал от деда, чтобы не учиться, и в результате стал учеником какого-то старого придурка!" Впрочем, Даниэль скоро прекратил ругать себя и занялся более насущной проблемой — нужно было, во что бы то ни стало, избавиться от золотой змейки, сидящей под кожей. Молодой маг ощупал запястье — ничего. Он не чувствовал колдовства. "Что бы это ни было, я должен найти её!" Даниэль вытащил из-за голенища кинжал, закусил губу и сделал маленький надрез на коже. В темноте он не видел крови, и это несказанно радовало мага, а на боль он старался не обращать внимания.

"Иди сюда", — мысленно позвал он, но змейка не откликнулась на магический зов. Даниэль не отступился: он звал и звал золотую змейку, пробуя все известные ему заклинания — напрасно. Казалось, что как только внук корифея переступил порог дома Йозефа, удача отвернулась от него. Ни в ту ночь, ни в последующие Даниэлю не удалось договориться с магическим артефактом. Старик-изгой с молчаливой насмешкой наблюдал за учеником, а тот с трудом подавлял приступы бешенства, накатывающие на него после очередной неудачи со змейкой.

Так они и жили: умудрённый опытом учитель снисходительно относился к "ночным шалостям" упрямого ученика, а Даниэль терпеливо слушал бесконечные, занудные рассказы старого изгоя. Время, проведённое в труппе Андрея, не прошло для него даром. Нацепив маску полного безразличия и покорности судьбе, Дан безропотно слушался учителя и с глубочайшей заинтересованностью внимал его историям, тем более что некоторые из них действительно привлекали внимание молодого мага. Например, история о Заброшенном Хуторе. Это гиблое место находилось на Восточном материке, недалеко от Верниры. Возле треклятого Хутора умирали животные, пропадали люди. Их трупы находили через некоторое время в таком ужасном состоянии, что даже у видавших виды солдат волосы вставали дыбом. По словам Йозефа, на Заброшенном Хуторе лежало какое-то мощное проклятие, и у Даниэля не было оснований не верить старому магу. А, узнав о том, что вернирский король объявил награду в пятьсот тысяч золотых крон тому, кто уничтожит страшное место, Даниэль окончательно убедился, что именно Заброшенный Хутор прославит его на века. "Я уничтожу Хутор, и тогда никто не посмеет указывать мне, что делать! Я всему миру продемонстрирую свою магическую мощь и завоюю право жить так, как сочту нужным!"

Теперь Даниэль каждую свободную минуту посвящал разработке плана уничтожения Заброшенного Хутора. Он вытянул из Йозефа все истории о Хуторе, но все они сводились к описанию изуродованных трупов людей и животных да невероятным версиям их гибели, и не несли в себе полезной информации. Однако, оптимист по природе, Даниэль не опустил руки: "В конце концов, я вырвусь от наглого старикашки, отправлюсь в Верниру и выясню всё на месте".

Впрочем, Даниэль был не настолько глуп, чтобы отправляться на Заброшенный Хутор без подготовки. Он уже жалел о том, что оставил Серьги Божены Кармине: "Если б артефакт был со мной, я ни в жизнь не попался бы в лапы Йозефа, да и с Заброшенным Хутором разобрался бы с полпинка! Почивал бы сейчас на лаврах, а не томился в убогой клетушке!" Конечно, Даниэлю приходила в голову мысль, что с помощью Серёг Божены Плеяда давным-давно могла бы разобраться с проклятым местом, но почему-то не сделала этого. Подумав, внук корифея отнёс сей прискорбный факт не к бессилию артефакта, а к какой-то политической игре. Как бы то ни было, он твёрдо решил раскрыть тайну Заброшенного Хутора. Однако до героического деяния было ещё ой как далеко. "Десять лет, — уныло думал Даниэль, потирая запястье. — Кармина, дед, Хутор — всё потом. Сначала, нужно избавиться от Йозефа!.."

Но прошёл год, а Даниэль так и не смог договориться со змейкой. Зато он привык видеть перед собой морщинистое лицо старика-изгоя и слышать его вечное бормотание. Единственным, к чему никак не мог привыкнуть Даниэль, было затворничество. До встречи с Йозефом он не задумывался, какова жизнь мага, отказавшегося служить Плеяде или присоединиться к Отщепенцам. "Изгой не должен быть на виду!" — без устали твердил ему Йозеф, а для Даниэля с его амбициями это было равносильно катастрофе, и он дал себе слово, что ни за что не повторит судьбу учителя. "Я и здесь найду свой путь! И Плеяде, и Отщепенцам, и изгоям придётся принять меня таким, как есть, и оставить в покое!"

Как-то, не сдержавшись, Дан изложил свои мысли учителю, и до слёз рассмешил его.

— Я вовремя подобрал тебя, малыш, — вытирая глаза, сказал Йозеф, — самолюбие погубит тебя!

— Я всё продумал! — гордо заявил Даниэль, но учитель только отмахнулся:

— Ты справил совершеннолетие, но твой разум остался разумом ребёнка. Что ж, видимо, пришло время попутешествовать.

Молодой маг с подозрением посмотрел на старика:

— Вы говорили, что почти всю жизнь прожили в Эгерне.

— Почти, — согласно кивнул Йозеф. — Изгои предпочитают оседать в глухих местах и жить тихо, как мыши. Но порой и им случается покидать свои норки.

— И куда мы поедем?

— Хочу показать тебе других независимых магов.

— Я думал...

— С некоторыми мне приходилось встречаться, — перебил его старик. — И поверь, они вполне довольны жизнью.

Даниэль поскрёб пальцами запястье, где жила змейка, и пожал плечами:

— Путешествие, так путешествие.

Йозеф смерил его укоризненным взглядом:

— Оставь, наконец, змейку в покое. Я не собираюсь вечно держать тебя рядом. — Он лукаво прищурился. — Между прочим, с тобой сложно ужиться.

— Тогда вышвырнули бы меня на улицу, и дело с концом, — буркнул Даниэль и стал устраиваться ко сну на жёстком полосатом матрасе. — Лично мне надоело жить в нищете.

Йозеф, как обычно, пропустил уколы ученика мимо ушей:

— Завтра утром мы отправляемся.

— Куда? — лениво поинтересовался Даниэль.

— Узнаешь, — с загадочным видом произнёс старик, аккуратно раскладывая на постели любимую ночную рубашку.

"Плевать! — наблюдая за ним, сонно подумал Даниэль. — Для меня это путешествие как нельзя кстати. Прибью зануду где-нибудь в лесу, закопаю под кустом, и дело в шляпе. А змейка..." Молодой маг встрепенулся, нервно провёл кончиком языка по пересохшим губам и осторожно спросил, стараясь не выдать волнения:

— Расскажи мне о змейке, Йозеф.

— Зачем? — не без ехидства поинтересовался старик.

— Где ты её взял?

— Стащил у одного раззявы.

Даниэль почувствовал, что учитель врёт:

— А может, раньше она сидела в твоей руке, Йозеф?

— Нет, — быстро сказал старик. Слишком быстро. И Даниэль понял, что попал в точку.

— Ясненько... — протянул он, добавив в голос насмешки.

Йозеф обернулся, и его глаза недобро сверкнули:

— У тебя кишка тонка, справиться со мной. Понятно?

Даниэль с головой завернулся в тонкое овечье одеяло и удовлетворённо подумал: "Вот уж не ожидал, господин Йозеф, что Вы меня боитесь. Хотя это и понятно. Убили учителя, и теперь опасаетесь, что я буду действовать так же... — Дан кровожадно оскалился. — Правильно боитесь. Буду!" И он стал обдумывать, как убить Йозефа. Даниэль не хотел признаваться себе, что Йозеф прав, и у него не достаточно знаний, чтобы расправиться с ним. И он прикрыл свою беспомощность нежеланием марать руки кровью. "Я вор, а не убийца! Если я и убивал, то лишь по необходимости! А расчётливое, хладнокровное убийство не по мне! Я должен придумать что-то другое!" — решил Даниэль и с этой мыслью заснул.

На рассвете Йозеф и Даниэль пришли в порт и, присоединившись к толпе простолюдинов, сели на корабль, отплывающий в Чепергайл. Дан был в ужасе. Он жался к борту, с отвращением глядя на грязных, дурно пахнущих людей, и проклинал тот день, когда в голову ему пришла мысль стать вором. Даниэль с ненавистью косился на учителя, жалея, что не может прыгнуть за борт и поплыть к виднеющемуся вдали берегу. Корабль лениво скользил по сонной глади Великого озера, мимо маленьких живописных островов с крохотными рыбацкими деревушками. Вцепившись в борт, Дан с завистью смотрел на белоснежных чаек, кружащихся в небе. Крупные упитанные птицы следовали за кораблём и исступлённо кричали. Пассажиры морщились от их пронзительных визгливых воплей, и только Даниэль улыбался — ему казалось, что чайки воспевают свободу, которой он был лишён.

В Чепергайл Даниэль прибыл мрачным и злым, а витые башни дворца гостеприимного барона Калиссты и вовсе подкосили его. К счастью Йозеф не стал задерживаться в Чепергайле. Они купили лошадей, провизию и в тот же день двинулись на юг, к Пушу. Йозеф всеми силами старался взбодрить ученика, рассказывал ему весёлые эпизоды из прошлых путешествий, но Даниэль лишь угрюмо молчал. В конце концов, старому изгою передалось настроение ученика, и он тоже замкнулся в себе. Хмурые и недовольные друг другом они доехали до Пуша и остановились у лудильщика Евсея — старинного приятеля Йозефа. Евсей тоже был изгоем. Он обосновался в Пуше лет двадцать назад и, так же, как Йозеф, жил на дне городской жизни. Его ветхая лачуга располагалась в самых что ни на есть трущобах. Каждое утро Евсей вешал на плечо ящик с инструментами и отправлялся бродить по городу в поисках заработка. У Евсея не было ни жены, ни детей, он жил один, как перст. Оказавшись в его халупе, Даниэль понял, что скромное жилище учителя — настоящий дворец. "Неужели все изгои такие? — спрашивал себя внук корифея, разглядывая покосившиеся стены и обветшалую мебель. — Они что, не понимают, что такая жизнь недостойна мага?!" Даниэль неприязненно посмотрел на стариков, которые, оживлённо беседуя, пили чай из облупившихся глиняных чашек, не обращая внимания на царившую вокруг нищету. Дан взял в руки чашку и, брезгливо поморщившись, поставил ей обратно: "Не хочу! Не желаю такого будущего!"

Прочитав его мысли, изгои замолчали. Йозеф глотнул дешёвого чая, пахнущего гнилой соломой, и назидательно произнёс:

— Это нормальная жизнь, малыш, просто ты ещё этого не осознал.

Даниэлю в который раз захотелось убежать и больше никогда не вспоминать о Йозефе. Он отвернулся и с тоской уставился в треснутое слюдяное оконце. Евсей неодобрительно покачал головой, и приятели снова заговорили о старых, добрых временах...

Йозеф и Даниэль провели в Пуше два дня. И всё это время молодой маг, по приказу учителя, хвостом таскался за лудильщиком. Изгой надеялся, что ученик прочувствует спокойную, размеренную жизнь Евсея, однако, кроме гадливого презрения, Даниэль не ощутил ничего. Из Пуша Даниэль и Йозеф отправились в Тениган, потом в Ладвер, Арул, Устер, Линс...

Больше года они переезжали из города в город, гостили у знакомых Йозефа, и повсюду Даниэль видел одиночество и нищету. Изгои представлялись ему неудачниками, смирившимися с судьбой людьми. Они променяли собственное я на призрачную свободу. "Они настолько жалкие, что их даже убивать противно!" — с возмущением думал Даниэль. Время от времени, он представлял себя то убогим сапожником, то задрипанным грузчиком, и ему становилось всё тоскливее и тоскливее.

Но Йозеф словно не замечал угрюмого настроения ученика, и только оказавшись в небольшой деревеньке, недалеко от Стрэны, Даниэль понял, что старик-учитель нарочно возил его по самым захолустным местам Западного материка, чтобы в конце пути показать, что для изгоя в Тинусе может быть и иная жизнь — в благосостоянии и без постоянной оглядки на Плеяду и Отщепенцев.

Именно так жил Никандр. Дородный, с румяным розовым лицом и солидным брюшком, он, казалось, светится от сознания собственного достатка. Никандр владел большим хутором, имел жену и работника, и глаза его смотрели прямо на собеседника, а не рыскали по сторонам от страха за свою жизнь. Никандр понравился Даниэлю. Он проникся к нему ещё больше, когда узнал, что помимо крестьянского труда, изгой-хуторянин занимается магической деятельностью. Для Даниэля это стало шоком. Все остальные изгои даже говорили о магии шёпотом, а уж колдовали только при закрытых дверях и по мелочи. Они старались казаться обычными людьми, а Никандр не скрывал своего дара. Не то, чтобы он выставлял его напоказ, но разговоров о магии не избегал и даже продемонстрировал Дану несколько полезных заклинаний.

Йозеф и Даниэль гостили на хуторе почти неделю. И всё чаще ученик подумывал, а не остаться ли ему с Никандром. Эти мысли так надоели Йозефу, что, наконец, он не выдержал:

— Ты решил остаться здесь?

— А если и так? — с вызовом ответил Даниэль.

— Не забывай, в твоей руке МОЯ змейка...

— Я знаю! — перебил его ученик. — Ты поймал меня, Йозеф, и с этим я ничего не могу поделать.

— Тогда завтра мы возвращаемся в Эгерн!

Даниэль скрипнул зубами:

— Почему мы должны жить в убогой лачуге? Почему мы не можем поселиться в каком-нибудь красивом месте и наслаждаться жизнью?

— Потому что цена за это меня не устраивает! — рявкнул Йозеф, и Даниэль почувствовал, что учитель чего-то не договаривает.

— И какова цена? Я готов заплатить, и жить, хотя бы как Никандр!

— Да что ты знаешь о нём? — возмутился Йозеф. Он пожевал губы и продолжил: — Ладно, я хотел рассказать о Никандре по дороге домой, но, видимо, лучше сделать это сейчас. — Старик покосился на дверь и, понизив голос, заговорил: — Никандр не совсем обычный изгой. Раньше он был с Отщепенцами, а когда ушёл от них, долгое время скитался по Тинусу, пока не обосновался здесь, около Стрэны. Сначала я удивлялся тому, как открыто он живёт, а потом понял: Никандр не порвал отношений с Отщепенцами. Более того, он работает не только на них, но и на Плеяду. Никандр сидит на двух стульях, а это чревато... Понимаешь меня?

— Никто не может одновременно принадлежать и к Плеяде, и к Отщепенцам, — с сомнением произнёс Даниэль.

— Если не оказывает и тем, и другим определённые услуги.

— Какие?

— Ты много хочешь от меня, малыш, — рассмеялся Йозеф. — Если бы тайны Никандра были легко доступны, его давно не было бы в живых.

Даниэль задумчиво потёр щёку:

— Интересно...

— Забудь! — сурово прикрикнул на него учитель. — Такая жизнь не для тебя! Ты слишком прямолинеен и не умеешь изворачиваться.

— Это дело наживное, — пробормотал Даниэль. Нельзя сказать, что ему так уж хотелось стать таким, как Никандр, но он не мог упустить возможность позлить зануду-учителя.

Йозеф вспыхнул:

— Я показываю тебе жизнь изгоев, чтобы ты привык к ней, выбрал какую-нибудь неприметную профессию, а ты, словно специально, лезешь в петлю! Ты внук корифея! Твои родители — каратели! Ты не сможешь жить так, как Никандр! У тебя лишь два пути, малыш — либо назад в Ингур, либо — залечь на дно в каком-нибудь отдалённом городке Тинуса!

— Но ты же не боишься путешествовать со мной? — ухмыльнулся Даниэль. — Что если каратели нападут на нас?

Йозеф снисходительно улыбнулся:

— Как же ты наивен, малыш. Пока ты со мной, столкновение с карателями возможно лишь, как случайность, а я слишком умён, чтобы позволить случайностям встать у меня на пути. А теперь ложись спать! Завтра утром мы уезжаем.

Даниэль не стал спорить. Он улёгся на кровать, закрыл глаза и стал размышлять. В чём-то Йозеф был прав. Даниэль действительно не мог жить, как Никандр, но, впрочем, молодой маг и не стремился быть на побегушках у Плеяды и Отщепенцев. Он хотел славы и почестей. Но на пути к ним по-прежнему стоял Йозеф с золотой змейкой.

Внук корифея прислушался: старик-изгой негромко похрапывал во сне. Даниэль подождал ещё некоторое время, а потом встал, оделся и выскользнул из комнаты. В коридоре было темно, но он без труда нашёл комнату Никандра и, приоткрыв дверь, юркнул внутрь.

— Я ждал тебя, — улыбнулся ему изгой.

— Но как Вы узнали?.. — опешил Даниэль.

— Твоё лицо светится любопытством. Завтра вы уезжаете, и я был уверен, что ты не упустишь последнего шанса поговорить.

— Вы правы, — кивнул молодой маг, подошёл ближе и достал из кармана завёрнутые в тряпицу монеты.

— Что это? — приподнял бровь Никандр.

— Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали. — Даниэль выложил монеты на стол.

— И что ты хочешь за десять серебряных крон?

— Это аванс.

— Я так и думал, — ухмыльнулся Никандр.

— Я готов заплатить столько, сколько Вы попросите, если Вы избавите меня от змейки Йозефа.

— Руку! — Даниэль закатал рукав, и Никандр осторожно провёл ладонью по его запястью. — Змейка была золотой?

— Да.

— Старый проныра. — Никандр откинулся на спинку стула и, сузив глаза, произнёс: — Я не могу вытащить её. — Даниэль разочарованно вздохнул, потянулся к монетам, но изгой остановил его. — Хитрость здесь в том, что змейка покинет твою руку лишь тогда, когда её хозяин будет мёртв. Правда, ты можешь отрезать себе руку.

— Ну, уж нет!

— Понимаю, — хмыкнул Никандр и сгрёб монеты в ящик стола.

— Вы убьёте его?

— Не сразу.

— Но...

— Я не хочу лишнего кровопролития! — твёрдо сказал Никандр. — Сначала я узнаю об этом артефакте поподробнее, и если нет иного способа, чтобы извлечь его, тогда... — Он помолчал и потом насмешливо спросил: — Почему бы тебе просто не попросить Йозефа об одолжении? Ему самому ничего не стоит избавить тебя от побрякушки.

— Он не захочет меня слушать.

— Так заставь его!

Даниэль неопределённо пожал плечами:

— Может быть...

— Давай договоримся так: если я найду способ извлечь змейку, я дам тебе знать, а если нет — к тебе придёт мой человек за подтверждением твоих намерений.

— Я не передумаю!

— Если ты столь решительно настроен, почему не убьёшь его сам? С твоим даром, это не сложно.

— Ну... я...

— Сомневаешься?

— Сомневаюсь, — признался Даниэль.

— Если ты передумаешь, я верну тебе деньги или услугу, как скажешь. — Никандр оглядел молодого мага с ног до головы и цокнул языком. — Ты отличный парень, Дан. Если освободишься от опеки Йозефа, можешь работать на меня.

— Я подумаю, — ответил Даниэль, твёрдо зная, что никогда не воспользуется этим предложением...

Едва рассвело, Йозеф и Даниэль тронулись в путь. Молодой маг ехал рядом с учителем, искоса поглядывая на него. Он думал, что, пойдя на крайний шаг, почувствует облегчение, но вышло иначе. Даниэль ощущал вину перед стариком-изгоем. Ворчание Йозефа теперь не казалось ему таким уж занудным, а золотая змейка вдруг перестала ассоциироваться с оковами. Решимость, двигавшая им прошлой ночью, растаяла без следа. И, словно извиняясь перед Йозефом, он даже попытался завести с ним беседу, чего не делал уже много месяцев.

— Я давно хотел тебя спросить, Йозеф, — немного поколебавшись, начал он. — Что заставило тебя стать изгоем?

— Гордыня, малыш, — ответил старик и покачал убелённой сединами головой. — Я был юн и глуп. Мне хотелось быть независимым от всех и вся, хотелось подвигов и приключений... Впрочем, не могу сказать, что сильно сожалею о своём выборе. Конечно, моя прежняя жизнь была более стабильной, но не такой насыщенной.

Даниэль беспокойно поёрзал в седле:

— Но всё же иногда ты жалеешь?

— Бывает. Провести всю жизнь, скрываясь, не так уж и радостно, малыш. Я люблю детей, но так и не решился завести семью. Я хотел бы открыто разгуливать по улицам, а вынужден прятаться за личиной отвратительного субъекта, от вида которого меня мутит. Но что поделать? Отталкивающая внешность — лучшая маскировка, для таких, как мы.

Даниэль кивнул: его облик, созданный учителем, был не лучше: длинные сальные патлы, кривой рот с редкими жёлтоватыми зубами, свёрнутый на бок нос. Эдакий отставной вояка, так и не сумевший за всю жизнь заработать на старость. За два года путешествий, Даниэль так и не свыкся с сочувственно презрительными взглядами окружающих. Он, с детства слышавший дифирамбы собственной внешности, воспринимал потрёпанную рожу с узкими, словно дверные скважины, глазами, как личное оскорбление.

Йозеф смерил ученика укоризненным взглядом, вздохнул и грустно произнёс:

— Я знал тебя больше двух лет, малыш, но так и не смог разгадать твоё будущее. Порой ты виделся мне карателем, порой отщепенцем, но одно я знаю наверняка — ты никогда не будешь изгоем.

— Почему это? — нахмурился Даниэль.

— Всё та же гордыня, малыш, — печально улыбнулся Йозеф. — Именно она заставила тебя покинуть Ингур. И ты даже не пытаешься усмирить её. Так что, либо ты примкнёшь к одной из сторон, либо сложишь голову в какой-нибудь глупой авантюре.

— Ты считаешь меня идиотом?

— Ни под каким видом! Ты далеко не глуп, малыш. У тебя вполне обоснованное желание доказать свою магическую состоятельность деду, но ты избрал неверный путь.

— Я сам решу...

— Об этом я и говорил, — перебил ученика Йозеф. — Я надеялся, что со временем ты поймёшь свою неправоту, но этого не случилось. Полагаю, ты не остановишься, пока не набьёшь шишек. А жаль...

Даниэль раздражёно мотнул головой:

— Ты не судья, чтобы выносить мне приговор! Уверяю, ты недооцениваешь меня, Йозеф! — Он пришпорил коня и понёсся вперёд по тракту.

Старик-изгой досадливо посмотрел ему вслед и пробормотал:

— Такой дар пропадёт ни за грош...

Свежий утренний ветер обдувал раскрасневшееся лицо Даниэля, но ему было не под силу унять кипящую в маге ярость. "Я поступил правильно! Давно надо было избавиться от этого замороченного старикана! Он, видите ли, не может разгадать моего будущего!.. И правильно, что не может! Его захудалый умишко не в состоянии постичь мощь моего дара! Он завидует моей грядущей славе!"

Даниэль справился с эмоциями, заставил коня перейти на шаг и оглянулся. Йозеф был далеко позади. Молодой маг дождался, пока учитель нагонит его, и поехал рядом.

— Ты успокоился?

— Да, — буркнул Даниэль.

Йозеф помолчал и спросил:

— Неужели я настолько неприятен тебе, малыш, что ты только и ждёшь случая избавиться от меня? — Внук корифея вздрогнул. — Конечно, наша встреча нанесла удар по твоему самолюбию, но мне казалось, что ты понял, на какой риск я пошёл, взяв тебя в ученики, и оценил это. Я почти три года прикрываю тебя и от Плеяды, и от Отщепенцев.

— До встречи с тобой я справлялся сам!

— Признаю, удача сопутствовала тебе. Но ко мне ты попал неучем и разгильдяем, неспособным сотворить простейшее заклинание. Я ликвидировал пробелы в твоих знаниях, но вместо благодарности заслужил ненависть. Почему, Дан? Неужели всё дело в змейке под кожей?

— Да! — выпалил Даниэль.

Лицо Йозефа преисполнилось печалью:

— Как это по-детски, Дан. — Старик огляделся вокруг и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжил: — Я привязался к тебе, Даниэль, и мне больно осознавать, что ты ненавидишь меня. Но я хорошо изучил тебя, малыш, и могу с уверенностью сказать: очень скоро ты будешь сожалеть о разговоре с Никандром.

— Вы знаете?

— Я бы не прожил так долго, если бы не умел предугадывать действия окружающих. — Даниэль напрягся, ожидая, что Йозеф сейчас прикончит его, но учитель лишь горько рассмеялся: — Ты так ничего и не понял, малыш. — Он взмахнул рукой, и молодой маг вскрикнул от боли: прорвав кожу, змейка скользнула на его ладонь, свернулась кольцом и застыла золотым браслетом. Даниэль протянул его учителю, но тот отрицательно покачал головой: — Оставь себе, малыш. Может быть, вспомнишь когда-нибудь старика-изгоя.

Даниэль согласно кивнул, хотя не слышал половины из того, что сказал Йозеф. Он смотрел на ненавистную змейку и не мог поверить, что рабству пришёл конец.

— Прежде чем исчезнуть, хочу предупредить, — между тем продолжал старик. — С этой минуты ты сам заботишься о собственной безопасности. — Даниэль вскинул голову и вопросительно взглянул на учителя. — Я больше не скрываю тебя от Плеяды и Отщепенцев. Они увидят тебя и начнут охоту. И, последнее, малыш. Не ищи меня. В Эгерн я не вернусь! — Старик-изгой ловко соскочил с коня и исчез.

Даниэль завертел головой, пытаясь определить его местонахождение, но ни одна травинка не шелохнулась под ногой учителя. И всё же, Йозеф пока ещё был неподалёку. Даниэль чувствовал его присутствие.

— Я не хотел! — закричал он, испытывая странную смесь радости, разочарования и одиночества. — Я, правда, не хотел, чтобы так... — Не договорив, маг пришпорил коня и помчался по дороге, не задумываясь, куда и зачем.

Лошадь Йозефа заржала и понеслась следом...

Глава 10.

Берег Великого озера.

— Йозеф... — прошептал Даниэль, и губы старика-изгоя растянулись в сладкой улыбке.

— Ты ничуть не изменился, малыш. Как был бестолочью, так и остался. — Йозеф скомкал улыбку и сухо продолжил: — Значит так: после ужина, жду тебя в гости. Тогда и поговорим.

— Но где ты?

— Найдёшь. — Благообразное лицо, обрамлённое курчавыми седыми волосами, растворилось в темноте.

— Вагр тебя раздери, — пробормотал Даниэль, открыл глаза и обернулся к Андрею. — Я не могу остаться на ужин. — И понёсся в гримёрку. Пролетев по узкому коридору, он вбежал в комнату и, сорвав с головы шляпу и парик, швырнул их прямо на пол. Он смочил полотенце водой, подошёл к зеркалу и начал яростно тереть лицо. Искусно наложенный грим превратился в грязные разводы. Даниэль выругался, скинул камзол и склонился над медным тазом.

— Полить тебе? — Андрей взял в руки кувшин.

Даниэль покосился на него, мотнул головой и намылил лицо:

— Лей. — Смыв пот и грим, внук корифея придирчиво оглядел себя в зеркале, намазал лицо кремом и потянулся за одеждой, аккуратно разложенной на стуле.

Андрей перехватил его руку:

— Барон даёт ужин в честь Теодора Великолепного, и ты обязан присутствовать! Если ты уйдёшь, наша труппа впадёт в немилость! Нас больше никогда не примут в Чепергайле! Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю. — Глаза Даниэля виновато забегали. — Но у меня украли Кирика.

— Кто? — нахмурился Андрей.

— Один придурок-изгой!

— Ты чем-то обидел его?

— Это он меня обидел! — капризно заявил Даниэль, и слова полились водопадом: — Он захватил меня, и три года держал на побегушках! А говорил, что я ученик! Ха! Чему он мог меня научить? Меня! Лучшего мага Тинуса! Он хотел, чтобы я стал таким же, жил в нищете, как мусорная крыса, и лудил кастрюли! Идиот! Я и кастрюли! — Даниэль нервно рассмеялся. — Я рождён для подвигов! Я могу изменить мир! Я...

— Ты сбежал? — с невозмутимым видом перебил его Андрей.

— Да, — гордо кивнул Даниэль. — Я припугнул недоумка, и он вынужден был отпустить меня!

— Спустя три года? — В глазах Андрея заплескалась усмешка, и внук корифея смутился:

— Так получилось... — Он вырвал руку. — Короче, я пошёл.

— Никуда ты не пойдёшь! — рявкнул Андрей.

Дан обернулся:

— Мы договаривались об одном выступлении, и я его закончил! Я не твой актёр, ты не имеешь права приказывать мне!

— Ты никуда не пойдёшь, — повторил Андрей.

Голос его прозвучал так, что Даниэлю стало не по себе. За три года он подзабыл, насколько властным и твёрдым может быть Андрей. Теодор Великолепный смотрел на старика-актёра и не находил слов, чтобы возразить ему. "Кирик сам виноват. Он мог воспользоваться Серьгой и удрать, а он — рохля. Его дурацкая привычка замирать по любому поводу вышла ему боком! Пусть теперь сидит и ждёт, когда я освобожусь!" — Даниэль заискивающе улыбнулся Андрею:

— Извини, я погорячился. Кирик подождёт. В конце концов, Йозеф не кровожадное чудовище, а вполне безобидный старичок. И детей любит. Он позаботится о Кирике.

Андрей с трудом сдержал смех: его так и подмывало спросить Даниэля, как лучший маг Тинуса попал в плен к безобидному старичку, однако промолчал. Он хлопнул Дана по плечу и одобрительно произнёс:

— Вот так-то лучше. Пойдём. — Андрей поднял шляпу и вручил её Даниэлю. — Не хорошо заставлять барона ждать.

Внук корифея послушно надел шляпу, последний раз взглянул в зеркало и направился к двери. Лакей в бело-золотой ливрее почтительно кивнул актёрам и повёл их в обеденный зал. Придворные, стражники и слуги провожали Теодора Великолепного восхищёнными взглядами: они, как и все чепергайлцы, были страстными поклонниками его таланта. Их немое преклонение заставило Даниэля забыть о Кирике и Йозефе. Он расправил плечи, приосанился и вступил в обеденный зал с исполненным достоинства и гордости лицом. Дан легко вошёл в образ Теодора Великолепного, и был само очарование: выдал затейливый и двусмысленный комплимент баронессе и с изящным кокетством улыбнулся её дочерям, отчего девушки зарделись, как маков цвет, и, забыв о еде, устремили на актёра глаза, полные любви.

Даниэль уселся за стол по левую руку от Калиссты и с царственным видом взял бокал. Барон недовольно кашлянул: Теодор Великолепный вёл себя как принц, снизошедший до ужина со своим вассалом. Возможно, не будь рядом жены и дочерей, очарованных звездой сцены, Калисста поставил бы его на место, а так ему пришлось смотреть на выходки Теодора сквозь пальцы.

— За театр и его верных служителей! За тебя, Тео! — Барон поднял бокал и снисходительно кивнул Даниэлю.

Актёры вскочили и дружно грянули:

— За Теодора Великолепного!

Даниэль царственно поднялся и раскланялся, словно на сцене:

— Спасибо, друзья мои!

Щека Калиссты дёрнулась: наглый актёр благодарил не его, барона и мецената, можно сказать, отца тинуских комедиантов, а своих коллег, словно это они устроили пир в его честь. Сгорая от негодования, Калисста подозвал слугу и что-то шепнул ему на ухо. Слуга поклонился и опрометью бросился из зала. Даниэль с интересом посмотрел ему вслед, перевёл взгляд на довольного собой барона и ухмыльнулся. Ужин превращался в спектакль, и Дану было страшно любопытно, что произойдет в следующем акте.

Слуга вернулся через несколько минут, и Калисста просиял. Он приторно-ласково улыбнулся Теодору Великолепному, встал и громко объявил:

— Луна в небе только одна, а звёзд много! И порой их сияние затмевает блеск луны! — Барон взмахнул рукой, и четверо слуг внесли в зал тяжёлый золотой ларец. — Твоя труппа, Андрей, ярчайшее созвездие. Я с глубоким трепетом слежу за её успехами. Каждый твой актёр достоин награды! — Он откинул крышку ларца, взял в руки массивную золотую цепь, сияющую звёздами драгоценных камней, и собственноручно возложил её на шею Андрею. Андрей низко поклонился барону, почтительно поблагодарил его, а Даниэля одарил язвительным взглядом. Брови Дана сползлись к переносице. Он хмуро наблюдал, как барон одаривает актёров драгоценностями, и скрипел зубами. Анна и Фелицата получили ажурные золотые диадемы с бриллиантами, Илья — золотую пряжку в виде арфы. Барон не обделил вниманием ни одного актёра — все они получили драгоценности из его ларца и удостоились ласковых слов. Все, кроме Даниэля.

— Такому талантищу не нужны ни деньги, ни драгоценности! — глубокомысленно заявил Калисста. — Он самодостаточен, и сияет естественным блеском! За нашего Теодора Великолепного! — Барон поднял кубок и отсалютовал звезде сцены, которая с кислым видом потягивала сладкое чепергайлское вино.

— Спасибо. — Даниэль растянул губы и качнул бокалом.

Калисста не обратил внимания на его резиновую улыбку. Он уже не сердился на Теодора Великолепного. Воплотив в жизнь свою маленькую месть, барон сел за стол и с аппетитом принялся за еду.

Труппа Андрея блаженствовала. Актёры пили вино, пели и смеялись, не забывая прославлять радушного хозяина Чепергайла. Их искренняя радость растопила сердце Даниэля. "Ничья!" — подумал он, взглянув на барона, и сердечно улыбнулся. Остаток вечера он вместе со всеми пил, пел и славил барона Калиссту.

В полночь Калисста вместе с женой и дочерьми покинул зал, разрешив труппе продолжать вечеринку. Едва двери за семейством барона закрылись, Андрей подошёл к Даниэлю:

— Можешь идти, Дан.

— Куда? — удивился маг. Он держал в объятьях златовласую Фелицату и был на седьмом небе от счастья.

— Кирик, — шепнул ему Андрей.

— Ах, да! — спохватился Даниэль и лучезарно улыбнулся актёрке: — Опять нам не повезло, дорогая. Я должен спасти моего юного ученика из лап коварного злодея. Но я обязательно вернусь, и мы продолжим с того места, на котором остановились. — Дан пылко поцеловал разочарованную Фелицату, допил вино и поднялся: — До встречи, друзья!

-Удачи, Дан! Счастливого пути! Возвращайся! — наперебой закричали актёры.

— Я тебя провожу. — Андрей взял Даниэля под руку.

Они вышли из дворца, пересекли заставленную фургонами площадь и остановились возле огромной чаши из нежно-розового мрамора.

— Хочу кое-что подарить тебе на память, Дан. — Старик снял с пальца серебряное кольцо, покрытое небесно-голубой эмалью и протянул Даниэлю. Маг хотел было сунуть кольцо в карман, но Андрей покачал головой: — Нет. — Он взял Даниэля за руку и надел кольцо на его безымянный палец. — Носи его постоянно, Дан. Оно принесёт тебе удачу.

Внук корифея поморщился — он не любил украшений, а уж таких невзрачных тем более, однако возразить Андрею не решился. Он обнял старика на прощание и зашагал прочь.

Даниэль шёл по спящим улицам и переулкам Чепергайла, не особо заботясь, куда несут его ноги. Он чувствовал магию Йозефа и знал, что она приведёт его туда, куда надо. Спустя полчаса Дан вышел к Великому озеру. Он миновал пристани, доки и оказался на песчаном пляже с тёмными холмиками рыбацких лодок. Вдалеке, почти у самой кромки воды, неровным светом горел костёр. "Я почти пришёл", — весело подумал Даниэль и направился к нему.

— Наконец-то, — проворчал Кирик, когда Дан вступил в круг света. — Конечно, как отказаться от ужина с бароном? А бедный ученик голодает в плену!

— Цыц! — рявкнул Йозеф. — Я накормил тебя!

— Я хочу, чтобы ему стало стыдно! — упрямо произнёс Кирик, ничуть не испугавшись грозного вида изгоя.

— Боюсь, этого мы с тобой никогда не дождёмся, Кир, — расхохотался Йозеф и посмотрел на Даниэля: — В обмен на твоего ученика, я хочу получить Серьги Божены.

— Ага! Как же! Размечтался! Да я купил его всего за пятьдесят золотых! А Серьги Божены — бесценны! Давай лучше, ты заплатишь мне пятьдесят монет и станешь его учителем. А я пойду своей дорогой.

— Ну и наглец! — всплеснул руками Йозеф. — Он что, курица, что ты его то продаёшь, то покупаешь?

— Что делать, такова жизнь, — философски промолвил Даниэль. Ему страшно не хотелось расставаться с Серьгами, ведь они были залогом его славного будущего!

Йозеф присел на перевёрнутую лодку рядом с Кириком и сочувственно покачал головой:

— Я же говорил тебе, что Дан ненадёжен, как весенний ветер. Странно, что он вообще пришёл. Хотя пятьдесят золотых монет...

— Прекрати! — взорвался Даниэль. — Ты знаешь, что я пришёл ради Кирика.

— Ты пришёл за Серьгой!

Кирик уныло взглянул на князя и отвернулся. Он чувствовал себя куклой, с которой играют великовозрастные дети. Кир был бы рад уйти, но золотая змейка, надёжнее любых оков, удерживала его сначала рядом с Даниэлем, а теперь — с Йозефом. "И никакого просвета..." — тоскливо думал Кир, глядя на тёмную гладь Великого озера.

Тем временем Даниэль обдумывал создавшееся положение. Единственный выход, который ему виделся — убить Йозефа — был не слишком приятен. Конечно, он бы мог попытаться, но кровь, стоны и прочие атрибуты убийства претили внуку корифея, особенно после обильно ужина и сладких поцелуев Фелицаты. "Хорошо бы он просто отпустил нас на все четыре стороны. Я бы взял Кирика, вернулся к Фале, а, наутро, мы бы отправились в... Ну, нашли бы куда отправиться", — вяло подумал Даниэль, и Йозеф позеленел:

— Ленивый эгоист! — вскочив на ноги, завопил он. — Ты настолько зациклен на себе, что не замечаешь никого и ничего вокруг! Лишь бы сытно елось да сладко спалось! А время от времени звучали рукоплескания толпы! Тогда б ты был счастлив! Гигантский памятник и мягкая постель — вот символ твоего убогого внутреннего мирка! Верно говорят: на детях природа отдыхает!

— Ничего она не отдыхает! Я лучше всех магов Тинуса вместе взятых!

— За три года ты так и не сумел сотворить чашки кофе! Я вдолбил в твою голову теорию, но на практике ты не можешь ни одеться, ни обуться при помощи магии! А это — азы! Воистину великий маг!

— Подумаешь, кофе! Зато я уничтожил армию жаулетов!

— Это говорит лишь о том, что у тебя огромный потенциал! Но пользоваться им ты не умеешь! Ты не контролируешь свой дар. Однажды твоя магия вырвется на свободу и нанесёт непоправимый ущерб и тебе, и окружающим! Вот тогда тебя действительно придётся убить!

— Не завидую тому, кто поднимет на меня руку. — Даниэль презрительно фыркнул.

— И снова ты заблуждаешься. Убить тебя — раз плюнуть! С тобой справиться даже самый заурядный маг. Ты же открытая книга! Ты не научился прятать мысли. Ты не умеешь выставлять защиту. Ты прямолинеен, как неотёсанный крестьянин!

— Это я прямолинеен? Да я хитрый — на козе не объедешь! В Ингуре...

— Только не рассказывай мне, как ты издевался над учителями! — раздражённо перебил его Йозеф. — Они молчали из уважения к корифею!

— Откуда Вы знаете? — опешил Даниэль.

— Я всё про тебя знаю! У меня было три года, что бы покопаться в твоей бестолковой голове!

— Да как Вы посмели?!

— Если бы ты заметил, я бы немедленно прекратил читать твои мысли и воспоминания, но ты был по горло занят змейкой и ненавистью ко мне! Вместо того чтобы учиться, ты три года корчил из себя оскорблённую невинность! А когда ты заказал меня Никандру, я понял, что ты безнадёжен и отпустил тебя!

— Я не безнадёжен! И до Вас, и после Вас я жил припеваючи!

— Да уж... Кривая тебя вывозила. Но так не может продолжаться до бесконечности! Ты погибнешь сам, и мальчишку за собой потянешь! — Йозеф положил руку на плечо Кирика и проникновенно сказал: — Оставайся со мной, мальчик. Тебе учиться нужно, а не болтаться по миру с этой безалаберной бестолочью.

— Я не могу, — прошептал Кирик.

— Почему?

— Мы связаны.

— Пустяки, змейку я уничтожу, — добродушно произнёс Йозеф. — Ты отличный парень, Кир, и способности у тебя не хуже, чем у Даниэля. И, в отличие от него, ты серьёзный и ответственный.

— Дело не в змейке, — пробормотал Кирик и покосился на Даниэля. — Пусть он скажет.

Даниэль ничего не понял, но важно надул губы:

— Я не буду ничего объяснять!

— А вдруг Йозеф поможет нам избавиться от проклятия? — робко спросил Кирик.

— Какого проклятья? — нахмурился Йозеф и грозно сверкнул глазами. — Во что ты втянул его, Дан? Немедленно отвечай!

Даниэль вспомнил, что Йозеф убил своего учителя, и нехотя признался:

— Я не понимаю, что Кир имеет в виду.

— Связь между нами. Может, это из-за Серьги? — тихо сказал юноша. — Я не могу от неё избавиться.

— А зачем избавляться? — удивился Дан.

— Я её боюсь.

Йозеф внимательно посмотрел на Даниэля и внезапно улыбнулся Кирику:

— Давай попробуем ещё раз. Ты же очень хочешь отдать мне Серьгу?

— Очень хочу, — эхом отозвался Кир, достал из кармана кожаный мешочек и протянул его изгою.

Даниэль затаил дыхание, вспомнив, как летел вверх тормашками, когда Кирик попытался отдать ему Серьгу. Он предвкушал поражение заносчивого старика-изгоя, но Йозеф спокойно взял у Кира мешочек, вытряхнул на ладонь Серьгу и строго посмотрел на Даниэля:

— Твоя очередь!

— Не отдам!

— Как хочешь, — пожал плечами Йозеф и проткнул палец дужкой. Капелька его крови впиталась в золото, и Даниэля передёрнуло от мысли, что он вновь связан с Йозефом. Однако расставаться с Серьгой ему, по-прежнему, не хотелось. Слишком много надежд он возлагал на их магию. Йозеф убрал Серьгу в мешочек, взял Кирика за запястье и тихо позвал: — Иди сюда, малышка.

Кирик опомниться не успел, а змейка, свернувшись золотым браслетом, уже лежала на ладони изгоя. Даниэль скрипнул зубами:

— Всё равно он мой ученик!

— Не надо спорить, малыш. Спросим у Кирика. — Йозеф повернулся к юноше: — С кем ты хочешь остаться, Кир?

— С Вами.

— Предатель! — прошипел Даниэль.

Кирик посмотрел на его перекошенное злобой лицо, отвернулся и продолжил:

— Но я не могу остаться с Вами, Йозеф. Я по-прежнему связан с князем.

— Не понимаю, — проворчал изгой и потребовал: — Дай мне Серьгу, Даниэль!

— Обойдёшься! — Дан приосанился и покровительственно взглянул на Кирика: — Выше нос, Кир, мы с тобой ещё повоюем! Заброшенный Хутор ждёт нас!

Но Кирик даже не повернул к нему головы. Он задумчиво смотрел на тёмные ласковые волны Великого озера и думал: "Интересно, что избавит меня от этого треклятого князя? Может, смерть?" Отчаяние Кирика разозлило Йозефа.

— Дай сюда Серьгу, Дан! Сейчас же!

— С какой... — начал Даниэль и рухнул на песок, пронзённый ярко-зелёной молнией.

Кирик вскочил и растерянно вытаращился на бездыханное тело:

— Вы убили его?

— Не говори глупостей! — возмутился Йозеф. — Он очнётся минут через десять. Так что, не будем терять времени. Достань Серьгу и отдай её мне.

Ни секунды не сомневаясь, что поступает правильно, Кирик подбежал к Даниэлю, вытащил из его кармана Серьгу и протянул изгою. Йозеф решительно воткнул дужку в палец и улыбнулся:

— Связь пропала?

Кирик прислушивался к себе, и чем дольше он молчал, тем мрачнее становилось лицо изгоя.

— Не понимаю... — Йозеф в сердцах топнул ногой. — Что он сделал с тобой, Кир?

— Может, мазь, которой я лечил руки?..

— Чушь. — Йозеф бросил Серьгу в мешочек и сунул его в карман. Теперь, когда артефакт подчинился ему, он, наконец, увидел связь между Кириком и Даниэлем. Обоих магов точно вылепили из одного куска теста, и они тянулись друг другу, словно стремясь соединиться в единое целое. И это было странно: более разных и неподходящих друг другу людей Йозеф не встречал за всю свою долгую жизнь. Бросив хмурый взгляд на распростёртого на песке Даниэля, старик-изгой повернулся к Кирику и пылко заговорил: — Раз уж ты не можешь остаться со мной, не позволяй Даниэлю командовать, Кир! Заставь его признать себя равным! Не бойся использовать магию и не пасуй, если поначалу ничего не получится. Жаль, что у тебя нет наставника, но ты смышлёный мальчик, Кир. Ты разберёшься. Да будет на то соизволение Экры!

Даниэль застонал, и Йозеф умолк. Кирику хотелось задать старику-изгою множество вопросов, но Дан уже поднялся на ноги и со злобным видом двинулся на Йозефа.

— Вор! — прорычал он, ткнув указательным пальцем в грудь изгоя.

Йозеф перехватил его за руку и растерянно замер, увидев небесно-голубое кольцо:

— Откуда оно у тебя?

Даниэль вырвал руку:

— Тебе что за дело?

— Ты украл его? — Глаза изгоя полыхнули бешенством.

— Это ты у нас вор! — огрызнулся Даниэль.

— Как ты его получил? — дрожа от гнева, прорычал Йозеф. — Отвечай, или я убью тебя!

— Это подарок!

Изгой скользнул по сознанию Даниэля и нехотя отступил:

— Не врёшь... — пробормотал он и закусил губу. — С какой стати он подарил кольцо тебе?

— Ты знаешь Андрея? — удивился Дан. — Откуда?

— Его труппа самая лучшая и самая известная в Тинусе! — расхохотался ему в лицо Йозеф.

— Не думал, что ты выбираешься из своей крысиной норы в театр. — Даниэль фыркнул и властно посмотрел на Кирика: — Пошли. Он обобрал нас до нитки, у нас не осталось ничего ценного. — И внук корифея зашагал к Чепергайлу.

Кирик с грустью посмотрел в глаза Йозефу:

— Прощайте.

— Не всё так плохо, дружок, — неожиданно улыбнулся изгой. — Возможно, мои слова покажутся тебе полным бредом, но то, что ты будешь рядом с Даниэлем — лучший вариант для тебя. Каким бы ни был Дан, с ним ты в безопасности. По крайней мере, маги вас не тронут.

— Кирик! — донёсся недовольный голос.

— Но почему я так привязан к нему? — Кирик умоляюще посмотрел на старика-изгоя.

— Не знаю, — покачал головой Йозеф. — Но я буду наблюдать за вами и попытаюсь разобраться, в чём тут дело. Беги! Не стоит сердить Даниэля.

Кирик кивнул и понёсся к Дану, который стоял на краю пляжа, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Внук корифея торопился в Чепергайл: во-первых, чтобы вкусить, наконец, прелестей Фелицаты, а во-вторых — расспросить Андрея об его неожиданно страстном поклоннике Йозефе. Кирик подбежал к нему, и Даниэль ворчливо заметил:

— Я заботился о тебе изо всех сил, а ты собирался променять меня на занудливого старикашку. И кто ты после этого? — Дан укоризненно поджал губы и зашагал к докам. — Тебе придётся заслужить моё прощение и доверие.

— Даже не думай! — выкрикнул Кирик.

От неожиданности Даниэль остановился:

— Что ты сказал?

— Даже не думай, — повторил Кирик и смело посмотрел ему в лицо: — Я тебе не слуга и не ученик! Я твой спутник! По какой-то дурацкой, неизвестной мне причине, я должен быть рядом с тобой, но это не значит, что ты будешь помыкать мной!

— Так вот, как ты заговорил? — Даниэль отвесил Кирику подзатыльник. — Извинись, немедленно!

— Ни за что. — Кирик подчёркнуто выпрямился и покачал головой. — Если кто и должен извиняться, так это ты!

— С какой стати?

— Ты таскаешь меня за собой, как деревянную куклу, которую можно кидать, ломать или вовсе забросить на полку и забыть об её существовании! А я человек! Из-за тебя я постоянно попадаю в неприятности! Ты купил меня у Никандра, чтобы я украл Серьги Кармины. Что ты собирался сделать со мной дальше? Бросить? Сдать в приют? Или продать Плеяде? Молчишь?

Даниэлю нечего было ответить. О будущем Кирика он как-то не задумывался.

— Я знаю, почему ты молчишь! — заявил Кир. — Ты вообще обо мне не думал. Ты ни о ком не думаешь, кроме себя!

— Но я же заботился...

— О Серьге ты заботился!

— Ну, что ты, — смутился Дан. Он примирительно похлопал Кирика по плечу и задушевно произнёс: — Что ты разнервничался, Кир? Мы же так недолго путешествуем вместе! Вот увидишь, мы придём к Заброшенному Хутору друзьями! Мы вместе совершим подвиг, и наши имена выбьют на скрижалях славы!

Кирик скептически посмотрел на умиротворённое, мечтательное лицо Даниэля и сумрачно поинтересовался:

— А как же Серьги?

— Что Серьги! Мы справимся и без них! Подумаешь, могучий артефакт! Да мы с тобой круче них в десять раз!..

— Тебя не смущает, что я никогда не колдовал?

— Нисколько! Я чувствую в тебе не дар, а дарище! Ты ещё о-го-го каким магом станешь! — Даниэль приобнял Кирика за плечи. — А уж под моим чутким руководством...

Кир оттолкнул его:

— Мы на равных!

— Но ты же никогда не колдовал, — с победной улыбкой заявил Дан.

— Ничего страшного. У меня же не дар, а дарище, — парировал Кир.

И они замолчали, скрестив взгляды. В чёрном небе, на одеяле из звёзд, дремала луна. Её мертвенно-бледный свет падал на решительные лица магов, превращая их в воинственные маски. Казалось, берег Великого озера вот-вот озарится вспышками магических молний и громовыми раскатами заклятий, однако минуты падали, как капли дождя на сухую землю, а маги всё стояли и смотрели друг на друга. Оба жаждали доказать свою правоту, но ни один не решался начать драку. Время-вода уходило в землю. Луна проснулась и поползла к горизонту, с удивлением наблюдая за молодыми магами: Дан и Кирик смотрели друг на друга, как в зеркало, и постепенно агрессия в их глазах сменялась удивлением и растерянностью. Их сознания заполняла одна мысль: "Я это ты, ты это я". Они не понимали, как такое может быть, и это непонимание тоже роднило их.

— Извини меня, — глядя в глаза Кирику, начал Даниэль. Он по собственной воле просил прощения, и не мог поверить, что делает это. — Я был не прав, и... — Его слова потонули в громогласных боевых воплях.

— Берегись! — пронзительно закричал Кирик.

Даниэль прочёл его крик по губам, но сделать ничего не успел — на голову обрушился небосвод. Ярко вспыхнули звёзды, и мага поглотила тьма.

Близился рассвет. Луна побледнела и выцвела, словно застиранная тряпка. Над Великим озером поплыл лёгкий туман. Где-то в портовом квартале залаяли собаки, и их истеричное тявканье вывело Йозефа из задумчивости. Он поднялся с лодки, на которой сидел, наблюдая, сначала за Даниэлем и Кириком, потом за жаулетами. Берег давным-давно опустел, а Йозеф всё никак не мог решиться. Он знал, что должен делать, но медлил — уж больно не хотелось ему возвращаться в Ингур... "Но почему я? Почему Дан пришел именно ко мне? Почему он не остался в труппе? Андрей же благоволил ему, а я терпеть его не могу, как, впрочем, и он меня. Вот Кирик — другое дело! Жалко мальчишку..." Йозеф вздохнул, вспомнив его настороженно несчастное лицо, умные внимательные глаза и холёные, как у девушки-аристократки руки. "И Кир был готов пойти со мной добровольно, без всяких там змеек! — Изгой снова тяжело вздохнул, достал из кармана золотой браслет и, поморщившись, посадил змейку себе на запястье. Золотая рептилия молниеносно юркнула под кожу. — Так будет надёжнее, — решил Йозеф, перевёл дух и посмотрел на Великое Озеро. Туман над его тёмными водами сгущался и неуклонно полз к берегу. — Словно меня прогоняет, — разозлился изгой и сжал в кулаке Серьги Божены. — Ингур... Я возвращаюсь в Ингур", — отстранённо подумал он. Песок под ногами дрогнул, и туманное озеро исчезло.

Ингур, красивейший на Восточном материке город, располагался на берегу Внутреннего Моря. Его сердцем была резиденция корифея, построенная на пологом холме. Огромный каменный особняк царственно возвышался над городом, словно трон в парадном зале императорского дворца. Вокруг "трона" толпились приближенные — храмы Экры, Мина и Туана, средняя и высшая школы магов, где учились будущие каратели, ратуша, которая занималась делами горожан, не принадлежащих Плеяде, и, наконец, дома знатных и именитых жителей Ингура. Центральную часть города окружали кольца берёзовых, дубовых, ясеневых и кипарисовых аллей, высаженных по распоряжению корифея. Йозеф возник на дубовой аллее, возле трёх сросшихся между собой деревьев. Под ними, как и много лет назад, стояла деревянная резная скамья с высокой спинкой. Старик-изгой уселся на неё, погладил гладкие дощечки, полюбовался причудливыми тенями дубовых веток и неожиданно для себя расхохотался. Его хрипловатый, старческий смех вспугнул стайку хлопотливых воробьёв, копошившихся в траве. Птицы испуганно вспорхнули, однако не улетели, а расселись на тонких ветках молодого дуба.

— Я старый, сентиментальный дурак, — отсмеявшись, сообщил воробьям Йозеф и решительно сжал в руке Серьги.

На этот раз он возник прямо перед воротами резиденции. Йозеф провёл рукой по волосам, и седые пышные кудри стали угольно-чёрными, морщины на лице разгладились, а сутулая спина распрямилась. Теперь, даже самый придирчивый прохожий, не дал бы магу больше сорока пяти лет. Преобразившийся изгой гордо вскинул голову, расстегнул тёмный бархатный плащ, выставив напоказ пёструю одежду плеядца, и трижды стукнул бронзовым дверным молотком по железной пластине. Удары молотка, словно удары колокола, разнеслись по спящей резиденции, и маги-часовые бросились к воротам. Тяжелые створы распахнулись. Йозеф вступил в сердце Ингура.

Глава 11.

В гостях у Жайлета.

Полуголый громила ударил Дана по голове, и тот упал. Кирик хотел броситься к Даниэлю, но сильные руки удержали его на месте. Юноша рывком повернул голову: над ним возвышался мускулистый детина с белым ломаным шрамом на правой щеке. Его голова была гладко выбрита, шею и плечи покрывали замысловатые татуировки, а мощные бёдра обтягивали короткие кожаные штаны с широким поясом, на котором висела колючая булава. Кирик перевёл взгляд на лицо детины, и сердце ухнуло в пятки: бритоголовый улыбался ему, вернее, скалился в приветливой улыбке.

— Не бойся, господин, — пророкотал он и вежливо представился: — Я Аруа, первая булава Жайлета.

— Кирик, — пискнул юноша, испуганно глядя на жаулета. — Не убивайте меня, пожалуйста.

— Что ты, господин Кирик, — оскорбился детина. — Мы пришли с миром.

Кир покосился на колючие булавы и зазубренные сабли жаулетов, на бездыханное тело Даниэля и кивнул:

— Я вижу.

— Ты о нём? — Аруа пренебрежительно указал на Даниэля. — Он жив. — Жаулет махнул рукой, и один из воинов перекинул Дана через плечо. — Домой! — скомандовал Аруа и, крепко держа Кирика за плечо, крутанул булавой в воздухе.

Раздался хлопок, и перед жаулетами открылась чёрная дыра портала. Кирик привычно замер, разглядывая мрачную пустоту внутри. А когда, спустя несколько минут, оторвал взгляд от пустоты, то с удивлением обнаружил, что всё это время грозные жаулеты терпеливо ждали, пока он налюбуется порталом. Однако благодарить их Кирик не стал, ведь, как ни крути, жаулеты, хоть и очень вежливо, но пленили его. Да и состояние Даниэля настраивало отнюдь не на дружелюбный лад.

Аруа с неожиданной для могучего воина мягкостью подтолкнул юношу к порталу, и, собрав остатки мужества, Кирик шагнул в пустоту. На миг он словно погрузился в холодное растопленное масло. Лицо лизнула жирная и, одновременно, сухая воздушная волна, глаза потонули во мраке, и в ту же секунду их ослепил яркий полуденный свет.

Кирик ступил на светло-зелёный травяной ковёр и в изумлении остановился: было так странно попасть из ночи в день, из ранней осени в позднюю весну. Кругом простиралась цветущая степь. Сочные травы ласкал игривый ветерок, и они раскачивались вправо-влево, будто исполняя причудливый танец под искусный аккомпанемент сладкоголосых жаворонков. Кирик позабыл и о жаулетах, и о диковинном портале, и даже о Даниэле. Он вдыхал незнакомые горьковато-сладкие ароматы и порхал, порхал, порхал над степью вместе с лёгкими серыми птичками. А бритоголовые воины стояли поодаль и с почтительным благоговением наблюдали за ним. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Кирик почувствовал на себе взгляды воинов и обернулся. Жаулеты слегка склонили бритые головы, но юноша был слишком опьянён степью, чтобы задумываться об их странном поведении.

— Как здесь прекрасно, — улыбнувшись, произнёс он.

Жаулеты добродушно заулыбались ему в ответ. Улыбки не вязались с их грозными физиономиями, и Кирик моментально вспомнил о том, что он пленник, а не гость. Он посмотрел на Даниэля, который всё ещё был без сознания, и губы его упрямо сжались.

Жаулеты сникли. Аруа потоптался на месте и виноватым голосом произнёс:

— Пойдём, господин Кирик, тебя ждут.

Кир неопределённо пожал плечами и зашагал за первой булавой Жайлета. То, что Аруа обращался с ним, как с дорогим гостем, оставило юношу равнодушным. "В конце концов, какая разница нищий ты или принц, если идёшь на плаху", — угрюмо думал он, шагая по прекрасной степи не то под эскортом, не то под конвоем жаулетов. Аруа то и дело оборачивался и озабоченно посматривал на Кирика, но не делал попыток заговорить с ним.

Примерно через полчаса молчаливая процессия достигла одинокого чахлого дерева. Тёмные тонкие ветви покрывала вялая сморщенная листва, как будто дерево было давно и безнадёжно больно. На фоне цветущей степи оно выглядело жалким и неуместным, словно грязный прокажённый в пёстрой толпе жизнерадостных клоунов. Кирик хотел поскорее обойти дерево, но на его плечо легла широкая ладонь Аруа:

— Мы пришли, господин.

Юноша недоумённо огляделся: степь, дерево, трава, жаворонки — и ни единого намёка на человеческое жильё. Аруа снял с пояса булаву, шагнул к дереву и со всего размаха ударил по хилому кривому стволу. Кирик зажмурился. Что-то мягко коснулось его лица, но это были не щепки. Юноша распахнул глаза: жаулеты вежливо прикрывали рты ладонями, пряча улыбки. Дерево ничуть не пострадало от удара колючей булавы. Напротив, его кривой ствол выпрямился, ветви наполнились жизнью, вялые листья разгладились и засеребрились, а среди них распустились нежные белые цветы. Чудесное "излечение" дерева потрясло Кирика, и он привычно замер с приоткрытым ртом, не замечая, что стоит на круглом холме, вокруг которого раскинулось становище жаулетов.

На тёмной утоптанной земле, в загадочном геометрическом порядке, расположились мохнатые пирамиды шатров. Их косматые стены украшали цветные ленточки и круглые бляшки из пёстрого бисера, а островерхие крыши щерились гладкими выбеленными черепами с узкими длинными челюстями. Шатры походили на разряженных братьев-близнецов, и лишь один выглядел среди них чужаком. Это был даже не шатёр, а дом в виде перевёрнутого конуса со срезанной вершиной. Его гладкие стены мерцали, словно звезды в предрассветном небе, а плоская крыша напоминала огромное ухо, вслушивающееся в небо.

Именно загадочный дом привлёк внимание Кирика, хотя от него веяло опасностью. Юноше нестерпимо захотелось войти внутрь, и, точно прочитав его мысли, Аруа мягко подтолкнул Кира к мерцающему дому-уху.

— Иди, господин, тебя ждут.

Кирику стало не по себе: он почувствовал себя мышью перед мышеловкой с душистым куском сыра. Кир поискал глазами Даниэля, но его уже куда-то унесли, а из сопровождавших юношу жаулетов остался лишь Аруа. По спине Кирика побежали мурашки:

— Где Даниэль?

— Иди же, — точно не услышав вопроса, повторил Аруа. — Не заставляй Жайлета ждать.

Но Кирику не было дела до какого-то там Жайлета. Он думал только о Даниэле. Да, он терпеть не мог этого самовлюблённого, непутёвого ингурца, однако от мысли, что жаулеты убьют его, Кирика начало подтрясывать.

— Где Даниэль? — угрожающе повторил он.

Аруа со смесью удивления и страха наблюдал за преобразившимся юношей. Куда подевались безобидность и мечтательность? Перед ним стоял разъярённый зверь, готовый броситься в неравный бой за собрата. А ведь Жайлет утверждал, что между Даниэлем и его, так называемым, учеником не было дружбы, да Аруа и сам видел, как они едва не подрались на берегу Великого озера.

— Тебе больше не нужен учитель, — доброжелательно сказал жаулет и снова подтолкнул юношу к дому-уху.

Кровь застыла у Кирика в жилах: оправдывались его самые худшие опасения. Вязкая, клейкая волна страха поднялась из глубин сознания, принеся до дрожи пугающее знание: "Мы неотделимы друг от друга! Что станет со мной, если Даниэля убьют? Я тоже умру!" Кирик злобно взглянул на жаулета:

— Верните мне Даниэля!

— Зачем? — Недоумению Аруа не было предела.

— Верните! — Кирик топнул ногой, и пирамиды шатров дрогнули.

Жаулет нервно кашлянул и затоптался на месте, смешно переступая мощными голыми ногами:

— Этот вопрос не входит в мою компетенцию, господин. — Он призывно взглянул на мерцающий дом, и Кирик угрюмо кивнул.

— Значит, Жайлет, — пробормотал он и решительно направился к дому-уху.

Едва Кир приблизился к мерцающей стене, на её гладкой, отполированной поверхности проступили контуры прямоугольной двери. Сначала зыбкие и неясные, они с каждой секундой становились более чёткими. Засверкали металлические петли, синими огоньками зажглись маленькие гвозди на лаковой обшивке, на толстой изогнутой ручке засеребрились странные геометрические узоры.

Аруа ждал, что Кирик сейчас замрёт, но тот не обратил внимания на искусное колдовство. Юноша рванул на себя дверь и смело шагнул внутрь. Первая булава Жайлета испуганно посмотрел ему вслед, сел на утоптанную землю и положил булаву на колени: события разворачивались не так, как предсказывал Жайлет. А ведь вождь никогда не ошибался...

Большая овальная комната. Широкие полукруглые окна с тонкими, почти прозрачными занавесками. Пол, устланный пушистыми рыжими шкурами. В центре комнаты трон из атласных подушек, а на нём — карлик. Круглыми от удивления глазами Кирик беззастенчиво вытаращился на Жайлета: вождь жаулетов представлялся ему могучим воином с орлиным взором и тяжёлым двуручным мечом за спиной. Он не мог поверить, что ордой кровожадных варваров командует маленький щуплый старичок, неказистый и нелепый. Его морщинистую шею охватывало волнистое золотое кольцо. К кольцу крепилось множество узких кожаных полос, которые своеобразным балахоном облегали худосочное тело. Голые тонкие руки покрывали цветные татуировки, пальцы были унизаны перстнями с черепами людей и животных, гладковыбритую голову венчал золотой обруч с синим шестигранным камнем.

— Мы те, кто мы есть, — хриплым низким голосом произнёс Жайлет. — Садись.

И Кирик, забыв о резких словах, что намеревался бросить в лицо вождю, послушно опустился на мягкую рыжую шкуру. Из воздуха возникли две юные девушки с серебряными подносами в руках. Их головы, как и у мужчин, были гладко выбриты, коротенькие юбки едва прикрывали нежные оливковые бёдра, а узкие полоски кожи, свисающие с золотого шейного кольца, не мешали любоваться упругими грудями с геометрическими орнаментами татуировок. Кирик густо покраснел и опустил голову. Девушки мило улыбнулись затылку гостя, поставили на шкуры подносы и исчезли, чему Кирик был несказанно рад. "А вот Дан бы расстроился..." — машинально отметил юноша и встрепенулся. Он отодвинул подносы с угощением и требовательно посмотрел на Жайлета:

— Верните мне Даниэля, и разойдёмся по-хорошему!

Карлик по-детски хлопнул глазами и, откинувшись на подушки, зашёлся в безудержном хохоте. Кирик с ненавистью наблюдал за ним, а когда вождь успокоился, сухо произнёс:

— Рад был потешить Вас, Жайлет, но перейдём к делу. Я требую, чтобы Даниэля немедленно освободили!

— Ты удивительный мальчик, — вытирая слёзы, заметил вождь. — Я-то ждал, что ты спросишь, почему мы захватили тебя, а ты... — Он снова повалился на подушки и загоготал, как бешеный.

Кирик покрутил пальцем у виска:

— Псих.

— Не более чем ты. — Карлик резко сел и сердито посмотрел на юношу. — Хочешь серьёзно? Пожалуйста! Ты — гость, Даниэль — пленник. Тебя мы, в конце концов, отпустим, а Даниэля — казним.

Кирик ждал чего-то подобного и достаточно быстро справился с потрясением.

— Почему же вы не забрали одного Даниэля? — сдержанно поинтересовался он. — Понятно, вы не питаете к нему добрых чувств, но я-то вам зачем?

Вождь поудобнее устроился на подушках:

— Я расскажу тебе печальную и занимательную историю. Вы называете нас жаулеты, но во Вселенной нас знают под другим именем. Мы — матары, повелители дорог и порталов. Наша Родина — Матар, маленький мирок в глубинах Вселенной. Там наши корни и наше священное стойбище — колыбель матарской цивилизации. — Жайлет молитвенно воздел руки к потолку. — Изначально в Матаре жило десять великих семей. Во главе каждой стоял вождь-карлик, такой как я. Карлики-матары отличаются от обычных матар более тесной связью с миром. Физическая слабость наших тел компенсируется незаурядным умом и выдающимся магическим даром. Рождение карлика — счастливейший момент в жизни семьи! Это редчайшее и величайшее событие — символ продолжения рода и зарождения новой семьи, ибо, когда карлик достигает совершеннолетия, он всегда становится вождём. Он заменяет старого вождя или уходит с доверившимися ему людьми, чтобы создать новую семью. Много веков наш Мир процветал. Численность матар медленно, но верно росла, и вскоре Матар стал тесен для нас. По всему Миру стали вспыхивать территориальные конфликты. Матары оказались на грани мировой войны. Но наш мудрый Мир вмешался в нашу жизнь. Голос Матара одновременно услышали все вожди. Мир объявил, что с ним останутся десять семей, а остальные отправятся странствовать по Вселенной. Никто не посмел перечить Миру. Матар назвал имена вождей, чьи семьи оставались дома, а для остальных был составлен График Посещений Родины. Матар наделил нас способностью прокладывать межмировые дороги и открывать любые порталы. И наши семьи отправились в путь. С тех пор прошли тысячелетия. Семья кочует по просторам Вселенной, пока не наступит её черёд припасть губами к родной земле. Случается это раз в сто лет. Скоро придёт очередь моей семьи, а мы застряли в Тинусе. Мы не то, что выбраться, даже весточку в Матар послать не можем! — Жайлет скорбно склонил голову и, помолчав, продолжил: — Мы пришли в Тинус из Тинариса. Несколько месяцев мы, как обычно, отдыхали и знакомились с новым Миром, а когда решили продолжить путешествие, обнаружили, что Тинус отрезан от Вселенной невидимой и непроницаемой стеной. Мы попытались вернуться в Тинарис, но дороги назад не было. У нас сложилось впечатление, что Тинус единственный Мир во Вселенной! — Голос вождя стал звонким и пронзительным: — Но это не так! Вселенная огромна! Матар ждёт нас! Если мы не появимся на Родине в назначенный срок, нашу семью признают погибшей и вычеркнут из Графика Посещений навсегда! Мы потеряем Родину! — Жайлет умолк, губы его растянулись, как у лягушки, щёки напряглись и задрожали, лоб рассекли морщины страдания.

Кирик смутился:

— Но я-то здесь причём?

— Ты ключ к нашей свободе! — припечатал карлик.

"Точно псих", — подумал Кирик и очень вежливо сказал:

— Я рад, что могу помочь вам вернуться домой. Освободите Даниэля, и мы немедленно отправимся крушить невидимую стену. Уверяю, вместе мы снесём любые преграды!

Жайлет сердито покачал головой и вдруг ловко скатился с подушечного трона. Он приземлился на кривые короткие ноги, схватил Кирика за руку и с жаром произнёс:

— Я не собираюсь тратить дни на то, чтобы убедить тебя в здравости моего рассудка. Ты вырос в ущербном Мире. Вы находитесь на столь низкой ступени развития, что вам в голову не приходит, что, кроме Тинуса, есть другие Миры. Но поверь, они есть! Я мог бы рассказать тебе о сотнях Миров, в которых побывала моя семья. О людях и нелюдях, о магах и народах, отрицающих магию. Но мой рассказ занял бы слишком много времени. Я открою тебе мои воспоминания о Матаре. Они красноречивее слов!

Глаза карлика вспыхнули маниакальной решимостью, и Кирик испугался не на шутку. Он хотел вырвать руку, но цепкие пальцы Жайлета словно приросли к его запястью. Кольцо на шее вождя засветилось, тонкие кожаные полоски зашевелились, как пойманные за хвосты змеи, и Кирик закричал. Вернее попытался: из горла не вырвалось ни звука. Овальная комната, гора подушек и Жайлет исчезли. Над головой юноши простиралось нежно-розовое шёлковое небо, под ногами — густая, точно вылепленная из воска трава.

Повинуясь чужому желанию, Кирик оттолкнулся от земли и взлетел над зеленеющим лугом. Рядом парили ярко-голубые птицы с длинными шеями и острыми хвостами. Они выписывали в воздухе головокружительные пируэты и раскрывали клювы, сопровождая полёт бойкой мажорной мелодией. Юноша раскинул руки, наслаждаясь тёплыми потоками воздуха. Он проскользнул над лугом, пронёсся по лиственному лесу, петляя между макушками высоких раскидистых деревьев с толстыми стволами и изогнутыми ветвями, и вновь полетел над лугом. Неожиданно Кирик рассмеялся и завис над густыми низкими кустиками с оранжевыми ягодами: к ним подбирался маленький чёрный зверёк с лимонно-жёлтой полоской на спинке. Зверёк забавно покрутил острой мордочкой и застрекотал, как кузнечик. На его зов сбежались детёныши — лимонно-жёлтые пятнышки едва различимые в траве, и семейство стало с хрустом и чмоканьем поедать оранжевые ягоды.

Кирик оставил зверьков обедать и полетел дальше. Казалось, его полёт будет бесконечным. И однообразным. Кирику хотелось увидеть что-то, кроме лесов, лугов да говорливых ручьёв и речушек, которые без труда мог перейти вброд даже малолетний ребёнок. Юноша напряжённо смотрел по сторонам, отыскивая людей, но кругом не было ни души. "И это после рассказа Жайлета о глобальном перенаселении Матара, — с раздражением подумал он. — Жайлет!" Юноша содрогнулся, вспомнив, что путешествует по воспоминаниям вождя-карлика, и взмыл в высь, чтобы осмотреться. Ему захотелось, чтобы "экскурсия" по Матару закончилась как можно скорее. Он промчался над прямоугольником леса и резко затормозил над широкой долиной. Прямо под ним раскинулось огромное становище: знакомые шатры-пирамиды с выступающими челюстями черепов на верхушках, дом вождя — направленное в небо ухо. Среди шатров сновали бритоголовые люди. Дети с громкими радостными криками носились друг за другом, размахивая игрушечными саблями, копьями и булавами. Старики курили, сидя на грубо выструганных скамеечках. Вокруг становища паслись коровы и лошади...

Идиллическая картинка начала завораживать Кирика, и он раздражено мотнул головой, не позволяя чужим ощущениям заполонить разум. Юноша опустился посреди становища и побрёл между мохнатыми шатрами. Сейчас он особенно остро чувствовал присутствие вождя-карлика, словно тот шагал с ним бок о бок.

Матары не видели непрошенного гостя. Они продолжали заниматься повседневными делами, и Кир беспрепятственно обошёл стойбище. Здесь всё дышало миром и покоем. Юноша не увидел ни мечей, ни луков, лишь несколько копий и силки, которые матары использовали на охоте. Кирик вспомнил колючую булаву Аруа и кисло хмыкнул. "Заканчивай представление, Жайлет!" — мысленно обратился он к карлику-вождю и присел от неожиданности — над его ухом раздалось ворчливое покашливание. Становище пропало. Кирик инстинктивно ухватился за мохнатую шкуру, расстеленную на полу. Пред глазами плыли радужные круги. Юноша потряс головой, как собака после купания, и кое-как сфокусировал взгляд на Жайлете. Карлик с сумрачным видом стоял над ним.

— Чем тебе не понравился мой Матар? — обиженно поинтересовался он, скрестив руки на груди.

Кирик выпрямился. Голова немного кружилась, но мыслил он ясно.

— Матары не похожи на жаулетов! — категорично заявил он. — Либо Ваши воспоминания лживы, либо ... — Кир выразительно замолчал.

— Для четырнадцатилетнего мальчика ты не в меру смышлёный, — пробурчал Жайлет, взобрался на подушки и уселся, поджав ноги. — Я не приукрашивал свои воспоминания, Кирик, — помолчав, сказал он. — На Матаре живут именно так, как ты видел. Поэтому мы и боготворим родной Мир. Только там мы забываем о зле и агрессии, что процветают во Вселенной.

Кирику стало противно.

— Вы сами говорили: мы те, кто мы есть! — запальчиво воскликнул он. — И, чтобы Вы мне не показывали, жаулеты — убийцы! Вы нападаете исподтишка! Вы, как саранча, сжираете всё на своём пути!

— Каждый выживает, как умеет, — спокойно произнёс Жайлет. — Ты не знаешь, что пришлось пережить моему народу...

— Зато я знаю, каково приходится тинусцам!

— Нам пришлось стать воинами.

— Бандиты! Вот вы кто! — Кирик вскочил и вперил в вождя ненавидящий взгляд.

— Разве мы чем-то обидели тебя? — миролюбиво осведомился Жайлет. — Мы приняли тебя, как почётного гостя...

— Потому что я вам нужен!

— Потому что мы уважаем сильных магов.

Кирик шагнул к двери:

— Я ухожу! Даже если бы я мог помочь вам, я бы не стал этого делать!

— Даже, если бы я пообещал, что матары больше никогда не придут в Тинус? — мрачно спросил Жайлет.

— Даже тогда! — упрямо произнёс Кирик. — Я верю, что в Тинусе найдётся маг, который сможет вас уничтожить!

Вождь угрюмо перебирал тонкие полосы своего одеяния.

— Мне казалось, ты добрый и сердечный мальчик. Я надеялся, ты поймёшь, каково быть отрезанными от родного Мира и захочешь помочь нам.

— Видимо, я не такой добрый, — раздражённо бросил Кирик и направился к двери.

— А если мы освободим Даниэля? — крикнул ему в спину вождь. По его голосу было ясно, что, если бы не жизненная необходимость, он придушил бы Кирика собственными руками.

Юноша остановился.

— И вы позволите нам уйти? — не оборачиваясь, спросил он.

— Уйдёт Даниэль.

— А я?

— Ты останешься. Не навсегда, конечно. Только до тех пор, пока не откроешь для нас дверь домой.

Кирик повернулся к вождю:

— Вы не понимаете, что говорите. Я не могу расстаться с Даниэлем!

— Почему? — удивился Жайлет, и юноша понял, что в отличие от Йозефа, вождь не видит магической связи между ним и Даниэлем.

— Мы должны быть вместе, — сказал Кир, коря себя, что заговорил на больную тему.

— И всё? — нервно рассмеялся карлик. — Я рассказал тебе историю матар, показал наш Мир, а ты ограничился одной фразой! Мы должны быть вместе! — передразнил он Кирика. — Изволь объяснить, что это значит!

— Мне нечего сказать, — пожал плечами Кирик, проклиная свой болтливый язык. "Даниэль, наверняка бы, договорился с вождём! У него дар пудрить людям мозги! А я... Рохля!" И юношу обездвижило привычное чувство обречённости. Он столбом стоял перед вождём жаулетов и думал о том, что на этот раз ситуация зашла в тупик, и без посторонней помощи ему не выпутаться. А помочь Кирику было некому. Он был совсем-совсем один.

Жайлет недовольно поморщился: путешествие по Вселенной закалило его народ. Матары давно перестали предаваться хандре и впадать в уныние. Жизнь — это бесконечный путь, считали они, и идти по нему надо спокойно и с достоинством. Кирик же смотрел на вождя с такой безысходностью, что тот растерялся. Мальчишка, конечно, был ему нужен, но его унылый вид... Жайлет вспомнил, что дагонские аборигены, в семьях которых случалось несчастье, закрывали лица полотняными масками, дабы не портить скорбным видом настроение окружающим. И вождю тоже захотелось завесить лицо Кирика тряпкой, чтобы матары не увидели его — олицетворение хандры и скорби. Вождь отвернулся, опасаясь, заразиться унынием мальчишки. "Что же мне с тобой делать, — кисло думал он. — Понять нас ты не хочешь, договариваться тоже. Жаль..." И Жайлет воздел руки к потолку:

— Ты пренебрёг нашим гостеприимством, Кирик, и поэтому перестаёшь быть нашим гостем! Ты наш пленник, и останешься им до тех пор, пока не откроешь нам выход из Тинуса! — Юноша лишь пожал плечами, и вождь раздражённо закончил: — А маг Даниэль будет казнён сегодня вечером!

Вопреки ожиданиям Жайлета, Кирик отнёсся к его словам с покорным равнодушием, которое не пристало четырнадцатилетнему мальчишке. "Да что же это?! — возмутился про себя вождь. — Ничем его не проймёшь! Должно же у него быть слабое место!" И сгорая от гнева, Жайлет проорал:

— Ты будешь присутствовать при казни друга!

— Он мне не друг, — сухо заметил Кирик.

— Учитель?

— Нет.

— Хозяин?

— Нет.

— Так кто же он? — Вождь вскочил на короткие ножки и сжал кулаки.

— Спутник.

— И куда вы шли?

— Сам бы хотел знать, — проворчал Кирик, и Жайлет впал в неистовство: впервые за свою долгую жизнь он не мог разобраться в мотивах поведения подростка.

— Аруа! — брызгая слюной, завопил вождь.

В комнату вбежал бритоголовый воин с булавой наперевес:

— Я здесь, господин!

Дрожащей от гнева рукой вождь указал на Кирика:

— Запри его где-нибудь!

Воинственное лицо Аруа недоумённо вытянулось, однако он не посмел ничего спросить. Он схватил Кирика в охапку и потащил прочь. Выскочив на улицу, жаулет поставил юношу на землю и сурово приказал:

— Следуй за мной!

Кирик ничего не имел против. С отсутствующим видом он пошёл за Аруа. Теперь, когда его судьба была решена, юноша даже испытал облегчение: больше не нужно было волноваться и жить ожиданием неприятностей. Он вспомнил спокойную тёмную гладь Великого озера и вдруг рассмеялся.

Аруа споткнулся, повернулся к Кирику и обомлел: лицо юноши светилось от счастья. " Мало того, что события развиваются не так, как предсказывал Жайлет, так ещё и главный участник не в себе, — с ужасом подумал Аруа и сжал булаву. — И от этого ненормального мы зависим!" Первая булава не представлял, как кто-то может смеяться, если навлёк на себя гнев вождя. Однако Аруа был бывалым солдатом. "Жайлет знает, что делает", — успокоил он себя и зашагал дальше.

Не обращая внимания на любопытно-тревожные взгляды, Кирик и Аруа пересекли становище и подошли к одиноко стоящему шатру. Перед входом несли караул четверо воинов с кривыми зазубренными саблями. Аруа приподнял кожаный полог, заменяющий дверь, и выжидающе посмотрел на Кирика. Юноша дружелюбно кивнул матарам и вошёл в шатёр.

— Какие люди! — оглушил его радостный голос Даниэля. Победитель жаулетов восседал на чёрной кудлатой шкуре, держа в руке костяной кубок. У его ног стояли медный кувшин и поднос с едой.

Кирик застыл, не зная плакать ему или смеяться. Кого-кого, а Даниэля он ожидал увидеть лишь на эшафоте. "Ну и дела... Почему даже последние часы я должен провести с этим типом?" — с досадой подумал юноша.

Даниэль не обратил внимания на его разочарованное лицо. Он подошёл к Кирику и по-братски хлопнул по плечу:

— Рад, что ты пришёл меня навестить, малыш. Надеюсь, эти уроды не обидели тебя?

Кирик неприязненно передёрнул плечами и отступил в сторону:

— Я не собирался тебя навещать. Я такой же пленник, как ты!

Брови Даниэля недоверчиво поползли вверх.

— Э, нет, — замотал он головой, — я сам слышал, как жаулеты называли тебя гостем.

— Это в прошлом. — Кирик сел на пол и взял недопитый Даном кубок. — Я поссорился с вождём.

— Что ты сделал? — оторопел Даниэль. — Ты хоть понимаешь, что натворил? У тебя был шанс вытащить нас из дерьма! А теперь мы оба умрём!

— Ага. — Кирик хлебнул вина. — Только они этого не знают. Они собираются казнить только тебя, но мы связанны и...

Лицо Даниэля пошло красными пятнами:

— А я-то дурак надеялся! Думал, ты хоть чему-то у меня научился! А после нашего единения на берегу Великого озера...

— Не хочу об этом говорить! — холодно отрезал Кирик и смело взглянул в глаза Даниэлю: — Пусть мы связанны, но мы не друзья! Ты не имеешь права меня отчитывать! Я не привык лгать и притворяться, как ты! Я сказал вождю то, что думал...

— И вот результат, — зло рассмеялся Даниэль.

— Если ты такой умный, что ж под замком сидишь? Давай, убеди жаулетов отпустить тебя! А я посмотрю, как у тебя получится!

Даниэль побледнел, на его пальцах задрожали разноцветные огоньки. Взглянув на них, Дан раздражённо взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху, однако огоньки не погасли. Напротив, они полыхнули ярко-красным слепящим огнём, и Кирик зажмурился. "Ну, вот и всё", — Он ждал, что Даниэль сейчас испепелит его, и, по мнению Кира, это стало бы логичным завершением их совместного путешествия. Но тут Даниэль вскрикнул. Юноша подпрыгнул от неожиданности и распахнул глаза. Дан отчаянно дул на руку — кончики его пальцев покрывала тёмная пористая корка.

— Гады! — с чувством произнёс Даниэль, уселся на пол рядом с Кириком и стал отковыривать тёплую застывшую массу, издавая короткие шипящие звуки, словно лишившаяся зубов кобра. — Боятся меня, дикари проклятые.

Кир наполнил костяной кубок вином и протянул Даниэлю. Ингурец благодарно кивнул, сделал большой глоток и вздохнул:

— Вот уж не думал, что моя жизнь закончится так глупо... — Он замолчал, снова глотнул вина и насмешливо посмотрел на юношу: — Давно хотел сказать: странный ты малый, Кирик. Ты похож скорее на отшельника, чем на вора.

— Это ещё почему? — обиделся юноша.

— Слишком ты правильный, что ли, — немного подумав, ответил Даниэль и добродушно улыбнулся. — И напрочь лишён фантазии.

Кирик почувствовал себя неуютно и уткнулся взглядом в земляной пол, виднеющийся из-под мохнатой коричневой шкуры: слова Даниэля встревожили и напугали его, будто тот коснулся какой-то запретной темы.

— Когда я был вором, я веселился на всю катушку, — между тем продолжал Даниэль. — Не жизнь, а бесконечный волнующий праздник. Вино, женщины, приятели... Я был счастлив. Мне хотелось, чтобы люди вокруг улыбались. И мне не было дело до их пороков, я и сам не был кроткой овечкой. Но ты... Ты как молоденький старичок, Кир, этакая разновидность зануды-Йозефа. Иногда мне кажется, что ты гораздо старше меня, а порой — что ты совсем младенец. Но, так или иначе, ты не похож на вора. А уж твои мысли о виселице...

— Раньше я таким не был, — перебил его Кирик.

— В самом деле? — недоверчиво усмехнулся Даниэль. — Хочешь сказать, на тебя повлияло моё общество?

— И это тоже. Я изменился в тот день, когда повесили Рема. — Юноша нервно почесал запястья. Отчего-то ему не хотелось вспоминать прежнюю жизнь. А ведь она была... "Какой?" — спросил себя Кирик и не нашёл ответа. Или не захотел искать. Но всё же неохотно признал, что за полмесяца изменился до неузнаваемости.

— На редкость быстро, — прочитав его мысли, хмыкнул Даниэль.

Кирик бросил на него рассеянный взгляд и вновь погрузился в размышления. Даниэль не стал ему мешать: читать мысли юноши было проще, чем поддерживать с ним разговор. Дан поставил костяной кубок на пол и, с интересом прислушиваясь к мыслям Кирика, продолжил очищать пальцы от тёмной пористой корки, благо, остыв, она стала отколупываться гораздо легче.

А бывший воришка никак не мог собрать мысли в кучу. Пока Аруа вёл его через стойбище, Кирику чудилось, что жизнь его стала простой и ясной: Даниэля казнят, он умрёт вместе с ним, и его мытарства закончатся. Но стоило ему поговорить с Даниэлем, жизнь вновь стала сложной и запутанной. Умирать расхотелось, и, неожиданно для себя, Кирик начал искать выход из тупикового положения. Память вернула его в Стрэну. Тогда ему тоже казалось, что чёрная полоса никогда не кончится. Но вдруг появился Даниэль, и Кирика закружил водоворот событий. Только за последние сутки он побывал в Берне, Гране, Скайлете, Чепергайле и закончил путь в плену у жаулетов — бритоголовой чумы Тинуса. Кир был знаком с Даниэлем всего четыре дня, а, казалось, что он знает его с рождения. И пусть Дан был ненадёжным и легкомысленным спутником, Кир был благодарен ему за устроенную суматоху, позволившую почти безболезненно пережить предательство Рема. Кирику стало жутко от мысли, что Даниэль умрёт и потянет его за собой. "И откуда взялась эта дурацкая связь? Мы же так не похожи... Стоп! Сходство всё же есть. Я такой же сильный маг, как Даниэль! Только меня ничему не учили. А ведь Рем маг. Он мог бы обучать меня не воровству, а магии. Почему он этого не делал? Почему он вообще молчал о моём даре? — Кирик погладил косматую шкуру, украдкой взглянул на Даниэля, который со сверхсосредоточенным видом оттирал уже чистые пальцы, и опять уставился на тёмный земляной пол. — Должна быть очень веская причина. Может, она кроется в моём детстве? — Кирика пробрала дрожь. — Точно там! Нутром чую". Он попытался вспомнить, как жил до встречи с Ремом, и ледяная волна страха накрыла его с головой. "Глупость какая-то!" — рассердился юноша и титаническим усилием воли заставил себя вспомнить.

Скайлет, самый большой город-порт Тинуса, простирался на десятки миль по западному берегу Срединного пролива. Он был прекрасен. Широкие прямые улицы с крытыми галереями, роскошные площади с памятниками, скульптурами и фонтанами. Огромные рынки, гигантские портовые доки. Высокие каменные особняки знати, добротные деревянные дома горожан. Толстые щупальца причалов, облепленные судами, готовыми отправиться в самые отдалённые порты Тинуса. Строгие парки и тенистые рощи. Ухоженный пляжи с белым, как сахар, песком...

Кирик наклонился, зачерпнул ладонью тёплый песок и посмотрел на зелёно-синюю гладь залива. "Мой дом", — подумал юноша, и по телу разлилась успокоительная радость. Кир смотрел, как редкие волны лениво облизывают берег, и доверчиво улыбался. Впервые за много лет его улыбка шла от сердца. Открытая, искренняя, наивная — словом, он улыбался так, как могут улыбаться только дети.

— Кир! — раздался ласковый женский голос.

Юноша обернулся и почувствовал, как замирает дыхание. Рядом стояла высокая стройная женщина. Золотисто-русые волосы до плеч, круглое улыбчивое лицо, добрые карие глаза.

— Мама... — прошептал Кирик и вдруг с горечью осознал, что мать не смотрит на него. Сгорая от ревности, Кир проследил за её взглядом и ахнул: к матери бежал розовощёкий малыш. Светло-каштановые волосы топорщились во все стороны, глаза горели от восторга и счастья, маленькая ладошка сжимала большую розоватую ракушку.

— Подарок! — крикнул он и протянул ракушку матери.

— Спасибо, милый. — Женщина звонко рассмеялась, подхватила малыша на руки и закружилась с ним на месте.

В глазах матери и сына было столько любви, что сердце Кирика словно разорвалось на части. Он резко отвернулся, и взгляд его упёрся в каменный дом с красной черепичной крышей и резными ставнями на окнах. У крыльца, выложенного яркой мозаикой, красовалась рабатка с пронзительно красными тюльпанами, любимыми цветами его матери.

С трудом подавив рвущиеся из груди рыдания, Кирик шагнул к крыльцу. Небо над городом потемнело, над красной черепичной крышей, словно рассыпанный бисер, замерцали звёзды, и гордо засияла яично-жёлтая луна. Ночь стремительно навалилась на город, подмяла его под себя и по-хозяйски расправила плечи. Смена времени суток заняла всего один шаг Кирика, но он не успел удивиться, поскольку следующий шаг привёл его в уютную детскую комнату: стены обиты бело-голубым шёлком, на потолке — облака и парящие птицы. На дверях платяного шкафа вырезана семейка танцующих медведей. На низком белом столике — раскрытый альбом, баночки с красками и медный стаканчик с беличьими кисточками. Вдоль стен деревянные ящики, из которых торчат головы кукол и плюшевых зверушек. На ковре перед камином выстроилась оловянная армия. Сегодня Кир так устал, что у него не хватило сил собрать солдатиков в большую железную шкатулку. Эту шкатулку ему подарил отец. Отец... Как Кирик не старался, он не смог вспомнить его лица.

Кирик отвернулся от игрушечного войска и, как сомнамбула, поплёлся к кровати. Он знал, что эта ночь перечеркнёт его счастливую жизнь, и ничего не мог изменить. Склонившись над кроватью, Кир с болью смотрел на мирно спящего ребёнка. За окном сонно шелестела листва, лунный свет рисовал загадочные узоры на белоснежных сладко пахнущих простынях. Внезапно где-то в глубине дома раздался шум. Малыш проснулся и сел в постели, со страхом озираясь по сторонам. Шум стал громче, раздались крики, грохот — и всё смолкло. Ребёнок заплакал, слез с кровати и пошёл к двери.

Кирик с горечью смотрел ему вслед. Он вспомнил: сейчас на шум сбегутся соседи, потом придут стражники. Мать и отца увезут, наутро явятся люди в чёрных камзолах и начнут описывать имущество, не обращая внимания на испуганного малыша... Кирику нестерпимо захотелось убежать и спрятаться, но он заставил себя смотреть. Мальчик подошёл к двери, потянулся к латунной ручке, и время замедлило ход. Кирика затошнило: он осознал, что не было ни соседей, ни стражников, ни людей в чёрных камзолах — кто-то подсунул ему ложные воспоминания. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл Кривой Рем. На нём был тёмный с серебряным шитьём камзол, кожаные штаны и высокие сапоги, словно старый вор только что слез с седла. В руке — длинный кинжал с узким лезвием, тёмным от крови. Ребёнок испуганно отшатнулся и присел. Он не кричал, только трясся, как в ознобе.

Кирик во все глаза смотрел на Рема, а тот широко улыбнулся перепуганному мальчишке и завораживающим низким голосом произнёс:

— Ну, вот, Кир, теперь ты снова мой.

Ребёнок перестал дрожать. Он часто-часто заморгал и послушно вложил пухленькую ладошку в руку убийцы.

— Нет!!! — заорал Кирик и бросился к ним. — Не так! Нет!

И тут Рем посмотрел ему прямо в глаза.

— А как? — Он глумливо хихикнул и исчез вместе с ребёнком.

Крик застыл на губах Кирика. Детская комната дрогнула, стены качнулись и стали расползаться, как старая намокшая бумага. В просветах замелькал холодный металл, и он напугал Кира гораздо больше убийцы-Рема. Юноша заметался, ища выход из комнаты, но в ней больше не было ни окна, ни двери — Кир находился внутри стальной сферы. Где-то вдалеке слышались голоса и смех.

— Выпустите меня! — Кирик в отчаяние заколотил руками по металлической стенке, но никто не отозвался, хотя снаружи продолжали разговаривать и смеяться. Юноша перестал стучать, опустил руки и упёрся взглядом в ровную блестящую поверхность. Что-то незнакомое и страшное поднималось из глубин его сознания. Что-то, чего Кирик не хотел знать. Никогда!

— Этот шар. Я сидел в нём. По-настоящему... Зачем? — прошептал юноша, сосредоточенно всматриваясь в стену, словно та могла ответить. Но тут его голову пронзила острая боль, ноги подломились, и Кирик в беспамятстве рухнул на металлический пол...

— Кир, — тихо позвал Даниэль. Он встревожился, перестав видеть воспоминания юноши. Дан побывал вместе с ним и на белоснежном пляже Скайлета, и возле каменного дома с красной черепичной крышей. Но едва Кирик оказался в детской, его воспоминания поглотила тёмная непроницаемая бездна. Дан попытался нырнуть следом, однако наткнулся на мощный магический купол. Он отступил и с тревогой посмотрел на Кирика: зрачки юноши расширились и застыли, лицо стало безучастным. Он сидел на полу с абсолютно прямой спиной и бессмысленно пялился в одну точку.

Даниэль задрожал. Ему вдруг почудилось, что невидимая рука сжимает Кирика и из него, как сок из перезрелой груши, сочатся тяжёлые энергетические сгустки. Дан не замечал за собой, что так уж трясётся за жизнь Кирика... "А ведь трясусь, — сам себе удивился Даниэль и ворчливо подумал: — Ну, куда он без меня? Ведь пропадёт бедняга".

— Кир, — снова позвал он и положил руку не плечо юноши.

Кирик качнулся и, как деревянная кукла, завалился на бок. Кожа его побелела, на сухих губах выступила соляная наледь. Даниэль икнул от страха, ему захотелось выбежать из шатра и мчаться, куда глаза глядят, лишь бы подальше от ужасающего зрелища. Он попробовал встать и испугался ещё сильнее: пальцы ног похолодели, словно их опустили в ледяную воду. Холод растёкся по стопе и стал подниматься выше. Икры онемели, колени налились каменной тяжестью, бёдра неприятно закололо. Даниэль вытаращился на Кирика, который на всех парусах летел на встречу с Панар и тащил его за собой.

— Что ты творишь? — воскликнул Даниэль, но обращаться к Кирику было всё равно, что к гранитной плите. — Кир! Очнись! Ты убиваешь нас! — Холод продолжал наступление, он уже достиг желудка, и Дан запаниковал. Он стиснул плечо Кирика и зашептал магические слова. Позабыв о том, что в шатре не действует магия, Дан, с упорством голодного дятла долбил заклинаниями ледяную корку, не понимая, почему ничего не получается. Он хотел позвать на помощь, но не смог. Губы застыли. На глаза навернулись слёзы, но ни слезинки не скатилось по обледенелой щеке. "Глупо. Как глупо. Кир, за что ты так?" — погружаясь в ледяное безмолвие, подумал Даниэль.

И тут в глазах Кирика полыхнула искорка сознания. Сердце Даниэля, бившееся как сонная муха о покрытое изморозью стекло, выбило дробь и замерло в робкой надежде на спасение. Припорошенные снегом губы Кирика дрогнули:

— Нет.

Из уголка заледенелого глаза Даниэля выползла тёплая прозрачная слеза. Она стекла по щеке, оживив тонкую полоску кожи, и упала на земляной пол. Дан перестал погружаться в ледяное безмолвие. Он не мог ни приободрить друга, ни прошептать слов утешения и страшно боялся, что пессимист Кирик сдастся и не захочет оживать. И юноша, словно подтверждая его опасения, прикрыл глаза и застыл. Если б не сковывавший тело холод, Даниэль отвесил бы ему подзатыльник. Внезапно плечо Кира, которое он сжимал онемевшими пальцами, шевельнулось, и рука Дана начала согреваться. Даниэль расслабился — холод медленно отступал, и его тело, как губка, впитывало странный призрачный огонь, источаемый Кириком. Кир распахнул веки и вперил взгляд в лицо Даниэля:

— Я знаю правду!

— Хорошо, — выдавил Дан. — Только не останавливайся. — Кир вопросительно посмотрел на него. — Просто не останавливайся, — умоляюще произнёс Даниэль и замолчал.

Огонь, исходящий от Кирика становился всё жарче, его лицо приобрело ярко-розовый оттенок, будто юноша обгорел на солнце. Даниэль жадно вбирал огонь друга, отдавая взамен собственную магию, чтобы живительный огонь не угас. В венах магов кипела кровь, от кожи шёл пар. Дан и Кир блаженствовали, окутанные общим магическим огнём. И, если на берегу Великого озера, единение вызвало у них удивление и растерянность, то сейчас они испытывали восторг и упоение. Они колдовали так, словно у них был один дар на двоих. Бедный Жайлет! Загляни он сию минуту в шатёр, его ужаснуло бы могущество пленников, особенно если учесть, что колдовали Кирик и Даниэль в шатре-тюрьме, где магия не действовала в принципе.

Шкуры под магами задымились, стены покраснели, как расплавленное железо, и по ним побежали языки пламени. Добравшись до купола, они вырвались на свободу, и шатёр рухнул на землю рыжим квадратом пепла. Матары-охранники заорали. В стойбище началась паника.

Даниэль разжал пальцы и повалился на истлевшую шкуру рядом с Кириком. Он чувствовал необычайную лёгкость во всём теле. Голова приятно кружилась, будто маг выпил кружку молодого вина. Даниэль улыбнулся ласковому голубому небу, зная, что Кирик тоже улыбается, ибо так же, как он, испытывает ощущение душевного покоя и радости бытия.

Матары плотным кольцом сгрудились вокруг молодых магов, испуганно взирая на них. "Жайлет знает, что с ними делать", — успокаивали они себя и молчали.

Глава 12.

Пятьдесят лет назад.

Император Александр нервничал. Он кругами ходил по маленькой комнате в дозорной башне Верховного храма Экры. Каждые пять минут, словно сверяясь с хронометром, он останавливался возле узкого зарешеченного окна и всматривался в даль. Однако с самого утра на единственной дороге к храму не было ни души. Император потёр глаза, присел на каменный подоконник и сжал пальцами виски. Тихий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Император соскользнул с подоконника, величественно скрестил руки на груди и повелительным голосом произнёс:

— Входи, Йозеф. — На его, секунду назад грустном и растерянном лице, покоилась маска гордости и уверенности в собственной правоте.

Стройный черноволосый мужчина вошел в комнату, коротко поклонился и доложил:

— Разведчик прибыл, Ваше величество...

— Так зови его скорее! — нетерпеливо воскликнул император и торопливо заговорил, будто убеждая кого-то. — Время не ждёт! Мы должны решить проблему к вечеру... — Он облизнул сухие губы. — Ты же понимаешь, я не могу поступить иначе... Отец всю жизнь работал над созданием Облака Счастья, и я, несмотря ни на что, должен завершить его дело! Я не могу отступить в последний час! Завтра в Тинарисе должен наступить первый день эры всеобщего благоденствия! Я так надеялся успеть выпустить Облако до прихода брата! — Император с тоской посмотрел на Йозефа: — Но я не успеваю, не так ли?

— Светлейший князь будет у стен храма через четыре с половиной часа.

— Твой человек не ошибается? — с надеждой спросил император. — Вдруг... — Йозеф отрицательно покачал головой, и Александр махнул рукой: — Ладно, зови разведчика!

Йозеф подошёл к двери, приоткрыл её, и в комнату вошёл высокий, сухопарый человек с чёрной повязкой на левом глазу. Едва переступив порог, он пал ниц перед императором.

— Встань, Рем! Ты давным-давно искупил вину перед народом Тинариса! — торжественно произнёс Александр. Он бросил быстрый взгляд на Йозефа, тот моргнул в ответ, и император продолжил: — Я знаю о тебе всё, Рем, и целиком и полностью уверен в твоём раскаянье. Докладывай!

— Светлейший князь находится в часе пути от Ущелья Вагра, — хриплым от волнения голосом начал Рем. — Он движется очень быстро, думаю, он будет у стен храма через четыре часа.

— Какова, по твоим оценкам, численность его... — император запнулся, — армии.

— Двести пятьдесят тысяч магов.

— Так много? — Глаза императора округлились. — Но как? Когда он успел?

— Пять лет не малый срок, — пожал плечами Йозеф. — Но мы справимся. — Он посмотрел на императора: — Вход в ущелье идеальное место.

— Значит, других вариантов нет? — с неподдельной печалью в голосе спросил император и посмотрел в окно. — А что, если мне самому поговорить с братом? Я встречу его возле ущелья и попытаюсь убедить... — Он замолчал и тяжело вздохнул. Йозеф и Рем склонили головы, а император снова заговорил: — Я не понимаю, почему он... предал меня... Я, как мог, заботился о нём, когда отец умер... Сначала, он так же, как я, горел желанием завершить великое дело нашего отца! А потом... Я с головой ушёл в работу и упустил момент, когда он разочаровался в великой идее... И не просто разочаровался, а стал ярым её противником! Он пытался что-то объяснить мне, но я счёл его слова детским лепетом! Мы отдалились — и вот результат! Брат идёт войной на брата! Какое кощунство! Я не должен был этого допустить! — Голос императора задрожал, глаза заблестели. — Но я не в силах нарушить завет Экры... Я не могу убить брата! — Он отвернулся к окну, и в комнате повисло тяжёлое молчание.

— Время... — еле слышно произнёс Йозеф.

Александр резко обернулся:

— Поклянись мне, Йозеф, что он не пострадает!

— Клянусь! — Йозеф посмотрел в глаза императору. — Клянусь, что до конца дней своих, я буду защищать светлейшего князя, даже ценой собственной жизни!

— Я, Александр, император Тинариса, принимаю твою клятву! И, если ты нарушишь её, на тебя и твоих потомков падёт проклятие Экры! — провозгласил император и чуть спокойнее осведомился: — Рем, ты... Кто третий?

— Константин, — слегка замявшись, ответил Йозеф.

— Твоя правая рука? — удивился император. — Но я хотел назначить его на твою должность!

— Его единственный сын проникся идеями светлейшего князя и...

— Не продолжай, — буркнул Александр. — Я согласен с кандидатурой Константина. Он прекрасный маг и верный человек, а что касается Яна... Пусть Константину повезёт, и сын окажется в его команде.

— Ему повезёт. — Йозеф позволил себе улыбнуться уголками губ.

— Что ж, пусть так — согласно кивнул император. — Зови его, и приступим.

Йозеф направился к двери, а Александр обратился к Рему:

— Тебе на время придётся стать тем, кем ты был когда-то! Ты уверен, что справишься?

— Да, мой император! — вытянувшись в струну, отрапортовал Рем и с пафосом добавил: — Во имя всеобщего счастья и благоденствия я готов на любые жертвы!

— Да благословит тебя Экра! — Император коснулся лба Рема, и пристально взглянул на возникшего перед ним коленопреклонённого Константина. — Поднимись, — после долгой паузы произнёс он.

Константин послушно встал, не смея поднять глаза на императора. Александр глубоко вздохнул: назвав правую руку Йозефа верным человеком, он почувствовал фальшь в своих словах, хотя Константин с юных лет служил Тинарису и императору, и его послужной список был безупречен. "Лучше бы он остался в Тинарисе", — мелькнула тревожная мысль, однако искать замену Константину было поздно. "Главное, чтобы с братом ничего не случилось, — попытался успокоить себя император, — а остальные... Они сделали выбор! Константин тревожится за сына, как я за брата. Пусть Яну повезёт!"

— Мне ведома истинная причина, по которой ты идёшь в Тинус, Константин, — проникновенно вымолвил император, и Константин поднял на него испуганные глаза. — Я понимаю тебя. Ты много лет верно служил мне и достоин награды. Выполни возложенную на тебя миссию и возвращайся вместе с сыном — я дарую прощение вам обоим!

Услышав слова императора, Константин на секунду замер, а потом рухнул к его ногам.

— Спасибо, Ваше величество, — дрожащим от волнения голосом прошептал он и поцеловал край золотого плаща.

— И помни: ни один волос не должен упасть с головы моего брата! — Александр жестом велел Константину подняться и обратился к Рему: — Сколько у нас времени?

— Через тридцать минут светлейший князь въедет в ущелье Вагра.

— Мы встретим его у ворот, — решительно произнёс император, и пол под ногами рухнул в бездну. Маги стояли на широкой песчаной дороге, за их спинами возвышались отвесные скалы ущелья.

Александр не зря назвал ущелье Вагра воротами. Оно и в самом деле было входом в Долину Храмов, причём единственным. Любой тинарисец мог совершить паломничество в Долину, чтобы поклониться богам, однако, по вековой традиции, использование магии, а тем более магии перемещения во время паломничества запрещалось. Считалось, что боги благоволят тем, кто умеет властвовать собой, и путешествие в Долину превращалось в суровое испытание: тинарисцы начинали колдовать раньше, чем ходить, и отказ от магии давался им страшно тяжело. Поход в Долину считался подвигом, и вернувшиеся домой паломники пользовались у земляков огромным уважением и почётом.

И только служители храмов и члены императорской семьи обладали исключительным правом колдовать в Долине. Именно поэтому предыдущий император выбрал местом своих великих экспериментов верховный храм Экры. Он мечтал осчастливить тинарисцев, и всю жизнь искал эликсир всеобщего счастья. Уже будучи на пороге смерти, император вывел его формулу и завещал старшему сыну воплотить заветную мечту в жизнь. Александр исполнил предсмертный наказ отца: под сводами центрального зала верховного храма Экры клубилось пышное серебристое облако — залог счастливого будущего Тинариса. Император планировал выпустить его на волю на рассвете первого дня весны, то есть завтра, и с новой весной в Тинарисе должна была начаться новая эра... "Так будет! Во что бы то ни стало! Мой брат не сумеет помешать..." — Александр прикусил губу: предательство Андрея, точно гигантский валун, давило на его душу. Однако он не позволил тяжким мыслям захватить разум.

— В Тинусе всё готово? — спросил он Йозефа.

— Да, мой император.

— Ты уверен, что проблем с аборигенами не будет?

— Абсолютно уверен. — Йозеф склонил голову.

— Они вот-вот появятся, — тихо сказал Рем, наблюдая за светлейшим князем, скачущим во главе войска мятежников.

— Да благословит вас Экра! — с грустью произнёс император, коснулся лба Рема, а затем Константина. — Тинарис не забудет вашего подвига. В добрый час!

Константин и Рем вошли в ущелье и пропали из вида, а Александр и Йозеф вперили взгляды в дорогу. Как ни старался император быть твёрдым и уверенным в себе, встреча с братом волновала и пугала его. Вдалеке показались первые всадники, и Александр горделиво выпрямился. Йозеф же напрягся — от предателей можно было ждать чего угодно...

Колонна приблизилась и остановилась. Вперёд выехал всадник на чёрной, с белой отметиной во лбу лошади. Он спешился, склонил голову перед императором и с грустью произнёс:

— Приветствую тебя, брат мой!

— Здравствуй, Андрей, — подавляя желание обнять брата, вымолвил Александр. — Ты по-прежнему не веришь в эликсир всеобщего счастья?

— Не верю. — Светлейший князь покачал головой. — Если Облако покинет пределы храма, Тинарис обречён...

— Не говори так! — вскричал император. — Я сделаю наш Мир счастливейшим из Миров! Экра свидетельница — я желаю Тинарису только добра!

— А принесёшь зло, — твёрдо сказал князь и посмотрел в глаза брату: — Уничтожь Облако, пока не поздно! Иначе, ты погубишь свой народ.

— Нет, — отрезал император. — Мой народ будет счастлив! Но ты никогда не узнаешь об этом! — Александр бросил прощальный взгляд на брата и исчез.

— Глупец, — пробормотал князь, вскочил в седло и посмотрел на Йозефа, который всё ещё стоял посреди дороги. — Отойди!

— Как будет угодно Вашему высочеству. — Йозеф поклонился и отступил в сторону.

— Они что-то задумали. — К князю подъехал статный молодой человек в серебристом плаще. Его лошадь была точной копией лошади князя. — Ты уверен, что мы сумеем прорваться к храму?

— Мы обязаны хотя бы попытаться, Никандр, — едва слышно проговорил князь. — Я не хочу умереть счастливым идиотом. Лучше погибнуть в бою...

— Мы не погибнем. Я сто раз говорил тебе. Не погибнем! — Глаза Никандра блеснули. — Я всегда чувствую смерть, я знаю, что многие из доверившихся нам людей умрут! Но не мы!

— Хватит болтать, Ник, поехали! — Князь дёрнул за повод, направляя лошадь в ущелье Вагра. — Мы сделаем всё, что можем! — Едва он произнёс эти слова, небо над ущельем потемнело, раздался оглушительный громовой раскат, и гигантская молния вонзилась в землю перед воротами в Долину Храмов.

— Берегись! — только и успел крикнуть Никандр.

Лошадь Андрея взвилась на дыбы и, испуганно заржав, понесла. Следом за ней помчались остальные. Всадники на полной скорости влетали в ущелье и исчезали в гигантском портале. Задние ряды видели, что происходит с передними, но ни остановить лошадей, ни спрыгнуть с сёдел не могли...

Последним в портал вошёл Йозеф. Он сжимал в руках Серьгу Божены — ту часть парного артефакта, что должна была наглухо запечатать портал между Тинарисом и Тинусом. Вторая Серьга уже покоилась на столе в кабинете корифея, и волны, исходящие от неё, завораживали целый мир — гости из Тинариса не хотели будоражить тинусцев. Александр и Йозеф сочли, что будет гуманнее воздействовать на сознание местных жителей, заставив их думать, что Отщепенцы и Плеяда существуют в Тинусе давным-давно и год за годом занимаются планомерным истреблением друг друга. Приверженцев светлейшего князя должны были разделить на две примерно равные части и заставить сражаться между собой. Александр лично разработал этот план. "Хотите войны? Получайте!" — твердил он, излагая его Йозефу. Первому советнику, отвечающему за безопасность империи, не понравилась идея Александра, но, повинуясь приказу, он приступил к воплощению императорского плана в жизнь.

В Тинусе Йозеф построил целый город — Ингур, а в Тинарисе его агенты носом землю рыли, но имена предателей узнали. На руках первого советника были списки почти всех приверженцев светлейшего князя, и их имена настораживали. "Император всегда прав, — говорил себе Йозеф, в очередной раз просматривая списки предателей. — И всё же странно, что столь уважаемые люди... Нет, ошибиться может любой, но не император!" Вера Йозефа в императора была священна, однако, в Тинус он шёл с тяжёлым сердцем...

Йозеф запечатал портал, но внезапный необъяснимый порыв заставил его оставить малюсенькую лазейку. "Ну вот, только приступил к работе, и уже нарушение!" — мысленно укорил себя первый советник, но лазейку заделывать не стал... В остальном, первый день в Тинусе прошёл как по маслу. Проходя через портал, каждый приверженец светлейшего князя подвергался магической обработке: ему стирали память, закладывали новые воспоминания и программировали на определённые действия. Агенты Йозефа потрудились на славу: почти все мятежники вышли из портала другими людьми, а с оставшимися легко и быстро расправились Константин и Рем. И когда Йозеф вступил в Тинус, мятежники уже были рассредоточены по миру и занимались истреблением друг друга — план императора начал действовать.

Йозефу оставалось "позаботиться" лишь о светлейшем князе. Он нашёл его недалеко от портала. Андрей сидел под деревом и бессмысленно таращился на свою лошадь, которая неторопливо щипала сочную зелёную траву. Упряжь лошади лежала у ног князя. Йозеф сел рядом, провёл рукой перед его лицом, и князь очнулся. Взгляд его прояснился, однако что-либо спрашивать Андрей не спешил. Он внимательно наблюдал за лошадью и, казалось, не замечал Йозефа. Молчание затягивалось. И, когда Йозеф собрался было нарушить этикет и первым заговорить со светлейшим князем, Андрей ровным тоном произнёс:

— Мы в Тинусе.

— Да, — ответил первый советник, от души радуясь, что князь заговорил первым. — Император повелел...

— Ты хочешь зачитать мне приговор? — едко усмехнулся Андрей.

— Да. — Йозеф смутился и неуверенно продолжил: — Император приказал мне переправить Вас и Ваших людей в Тинус и запереть там.

— А потом разделить на две половины и стравить. И так до полного уничтожения. А меня, конечно, беречь, холить и лелеять. — Андрей печально посмотрел на первого советника, и тот растерянно кивнул. — И ты поклялся защищать меня даже ценой собственной жизни. — Йозеф во все глаза смотрел на светлейшего князя: только сейчас он заметил, что чары, которые император Александр вплёл в портал специально для брата никак не подействовали на него.

"Но когда я нашёл его, он выглядел околдованным..." — со страхом подумал Йозеф.

— Вот именно, выглядел, — пожал плечами Андрей. — Я предполагал, что мой братец сотворит что-нибудь подобное и позаботился о том, чтобы защититься от чар. — Он тяжело вздохнул. — Вот только о животных не подумал. Ведь первый импульс был направлен на лошадей?

— На лошадей, — глядя в одну точку, эхом откликнулся Йозеф. Он не ожидал такого поворота событий и теперь лихорадочно соображал, что делать. О том, чтобы справиться со светлейшим князем силой, не могло быть и речи. "И чтоб не один волос не упал с его головы! — словно наяву, услышал он строгий голос императора и мысленно спросил. — А что прикажете делать?"

— Ничего, — горько усмехнулся Андрей. — Ты ничего не сумеешь сделать со мной, Йозеф. Но и я проиграл! Я не сумел остановить брата! Тинарис доживает последние дни, а может и часы... — Он посмотрел на солнце, крадущееся к вершинам деревьев, и хрипло заговорил: — На закате над Долиной Храмов разразится страшная гроза, молния ударит в купол центрального зала храма Экры, и Облако вырвется на свободу. — Андрей замолчал.

— Но император и так планировал выпустить его. Не думаю, что, если оно вырвется на несколько часов раньше, это обернётся катастрофой, — рискнул заметить Йозеф.

— Конечно, дело не в роковом ударе молнии, просто наш народ, Йозеф, проживёт на несколько часов меньше. — Князь посмотрел в глаза первому советнику: — Выживут лишь те тинарисцы, что оказались в Тинусе.

Йозеф вздрогнул, всей душой почувствовав, что Андрей говорит правду, но он был первым советником императора и по-прежнему доверял только ему. "Император всегда прав", — напомнил себе Йозеф и, набрав в грудь воздуха, твёрдо произнёс:

— Ваш венценосный брат хотел облегчить Вашу участь. Он хотел, чтобы вы забыли о том, кем были и стали бродячим актёром. — Йозеф достал из-под полы широкого плаща скрипичный футляр и протянул его Андрею.

Князь с благоговением принял его, открыл и коснулся губами черного отполированного дерева.

— Скрипка нашей матери...

— Да, Ваш брат, несмотря на Ваше предательство, любит Вас. — Йозеф откинул волосы со лба и с опаской спросил: — Вы выполните волю императора, Ваше высочество?

— Я стану бродячим актером, Йозеф, — не сводя влажных глаз со скрипки, произнёс Андрей.

— И Вы не должны чинить нам препятствий в исполнении плана императора, Ваше высочество. Вы должны остаться сторонним наблюдателем, — с максимально возможной строгостью произнёс советник.

Андрей аккуратно закрыл футляр и пронзительно взглянул в лицо Йозефу:

— А вот этого я тебе обещать не буду, — покачал головой князь и горько усмехнулся: — Разве я могу спокойно смотреть, как последние тинарисцы убивают друг друга?

— Но Ваш венценосный брат...

— Мой венценосный брат глупец! — взорвался Андрей. — Он обрёк наш народ на смерть! И мне не легче оттого, что они умрут с идиотскими улыбками на губах! Эликсир созданный нашим отцом — сильнейший наркотик! Он прольётся на головы тинарисцев не благословенным, а губительным дождём! Он заставит тинусцев радоваться! И они будут радоваться, забыв о насущных делах! Они перестанут есть, пить, работать! Они будут со смехом смотреть на то, как умирают дети и старики, с удовольствием вдыхать смрад разлагающихся тел и весело плясать на трупах друзей и близких! И когда умрёт последний тинарисец, наш Мир опустеет. Мои отец и брат — убийцы! Они сделали свой народ счастливым! Ведь мёртвые не страдают! — Андрей вскочил, выхватил из футляра скрипку, и над Тинусом грянул реквием. За всю свою жизнь советник императора никогда не слышал и знал, что больше не услышит такой музыки. Скрипка светлейшего князя кричала и плакала, словно живая, и перед внутренним взором Йозефа вставали и рушились страшные реалистичные картины. Он наблюдал кончину родного Мира и безутешно рыдал. Он силился прогнать ужасные завораживающие видения, но тщетно — скрипка Андрея словно вознесла его над Тинарисом и заставила смотреть на его гибель. Последний тинарисец умер, и музыка оборвалась...

Андрей опустил смычок и устало посмотрел на советника Александра.

— Я верю Вам, князь, — прошептал Йозеф и обхватил голову руками, — но я не могу не верить императору... — Он повалился на траву, рыдая от дикой головной боли, и простонал: — Что мне делать, светлейший?

Андрей убрал скрипку в футляр и склонился над советником:

— Помоги тинарисцам выжить, Йозеф. Прошу. — Князь накрыл руки советника ладонями, и тот замер, чувствуя, как уходит боль. Спустя минуту Йозеф сидел на траве и смотрел на Андрея так, будто видел его впервые в жизни.

— Вы просите? — изумлению Йозефа не было предела. — Вы могли бы... Вы... Если то, что Вы говорите, правда... Вы... Вы ...император! — Йозеф закрыл лицо руками. — А если нет...

— Хочешь убедиться в моей правоте? — тихо спросил Андрей.

— Да... — Советник еле шевелил губами.

— Тогда до встречи. — Светлейший князь лёгким свистом подозвал лошадь, ловко оседлал её и взял за повод. — При необходимости, ты сумеешь найти меня. — Андрей вскочил в седло и исчез.

— Я... — сдавлено прошептал Йозеф. — Я боюсь... Я не знаю... — Советник привалился к толстому стволу дерева и прикрыл глаза: сейчас ему больше всего на свете хотелось вернуться в Тинарис и разделить участь соотечественников...

На рассвете Йозеф принял решение. Он, едва заметным движением руки, привёл в порядок одежду и, сжав в кулаке Серьгу, переместился в Ингур. У ворот резиденции корифея его встретили Рем и Константин. Оба были встревожены.

— Что случилось? — нервно спросил Константин.

— Проблемы со светлейшим князем? — Рем с силой потёр единственный глаз.

— Всё в порядке, хотя повозиться пришлось, — устало улыбнулся Йозеф. — Как и предполагалось, его высочество станет бродячим актёром.

— Где он сейчас? — озабоченно поинтересовался Рем. — Его жизни ничего не угрожает?

— Ни в коей мере. Об этом я позаботился. — Йозеф строго посмотрел на подчинённых. — А как у вас? Почему ты до сих пор в Ингуре, Рем?

— Это я приказал ему остаться, Йозеф, — ответил Константин. — Мы беспокоились за Вас, и я счёл возможным задержать Рема до утра, чтобы он был в курсе.

— Что ж, теперь ты в курсе. — Йозеф по-прежнему смотрел на Рема. — Отправляйся в Грану!

— Как прикажете. — Рем поклонился и исчез, а Йозеф перевёл пронзительно голубые глаза на Константина. — Приступай к своим обязанностям, корифей.

— Но... — Константин озадаченно смотрел на Йозефа. — Изначально предполагалось, что корифеем будете Вы...

Йозеф приподнял брови:

— Ты недоволен повышением, Костя? Или решил обсудить мой приказ?

— Нет-нет, — замотал головой новоиспечённый корифей и низко поклонился. — Простите меня, Йозеф.

— Официально я не буду принадлежать ни к Плеяде, ни к Отщепенцам, — пояснил советник императора. — Но я буду пристально следить за вами со стороны, и, в случае крайней необходимости, вмешаюсь.

"Значит, со светлейшим князем всё не так просто", — подумал про себя Константин, и Йозеф нахмурился.

— Как поживает твой сын, Костя? Тебе удалось забрать его в Плеяду? — вкрадчиво спросил он.

— С-спасибо, у него всё хорошо, — заикаясь, вымолвил корифей.

— Вот и славно! — обрадовался Йозеф и с ласково-ядовитой усмешкой спросил: — Значит, ты избавишь меня от необходимости искать тебе замену?

Корифей сглотнул подступивший к горлу комок:

— Клянусь, я оправдаю Ваше доверие, Йозеф! Вы можете положиться на меня. — Он низко поклонился.

— Я всегда доверял тебе, Костя. — Йозеф протянул корифею Серьгу Божены. — Работай! Да пребудет с тобой благословление Экры! — Советник императора коснулся лба Константина и отступил. Сухопарая фигура превратилась в бесплотную тень, свежий солоноватый ветер подхватил её и понёс к Внутреннему морю.

Константин облегчённо вздохнул: гроза миновала. Более того, советник императора поставил его у кормила власти, а это означало, что он сможет ускорить события и вернуться с сыном в Тинарис даже раньше назначенного срока. Корифей приосанился и, приоткрыв тяжелые створы ворот, вступил в свою резиденцию. Первое утро в Тинусе обещало быть насыщенным...

Прошёл год. Константин и Рем, не покладая рук, трудились на благо Тинариса. Отряды карателей рыскали по Миру в поисках отщепенцев и безжалостно уничтожали их. В годовщину переселения в Тинус Константин и Рем тайно встретились в маленькой бедной гостинице на окраине Скайлета, чтобы подвести первые итоги великой миссии.

— Итак, — сказал Константин, — мы уничтожили три процента мятежников.

— Мало. — Рем поправил повязку на левом глазу. — Император считал, что мы справимся с задачей лет за пять-шесть, то есть в год мы должны уничтожать примерно сорок — пятьдесят тысяч магов, а мы уничтожили всего семь с половиной тысяч. Так мы пробудем в Тинусе лет тридцать, а то и больше!

— Да... — протянул Константин, с подозрением посмотрел по сторонам и зашептал: — Здесь что-то не так... Неужели в план императора закралась ошибка?

— Или кто-то мешает нам? — зыркнув по гобеленовым стенам уютного гостиничного номера, еле слышно спросил Рем. — Когда ты последний раз видел Йозефа?

— Когда и ты. Год назад. — Константин говорил так тихо, что Рем скорее читал по губам, чем слышал его. — Он отдал мне Серьгу и исчез.

— А светлейший князь?

— Никаких следов. Уж не хочешь ли ты сказать, что...

Рем утвердительно кивнул:

— Я допускаю, что в ту, первую ночь в Тинусе, они сговорились. С какой стати Йозеф отказался от руководства Плеядой? Почему он целый год где-то скрывается?

— И ещё эта странная история с порталом. Какой-то Заброшенный Хутор...

— Да был там какой-то хутор. Лет десять назад хозяин умер, а наследников не нашлось. Или в лесу не захотели жить — место-то глухое.

— А мёртвая зона? Она-то откуда взялась?

— Не знаю, — развёл руками Рем. — Но к порталу не подступиться. Я посылал разведчиков — ни один не вернулся!

— То, что несколько мятежников погибли — не беда, — отмахнулся корифей и озабоченно продолжил: — А вот как будем выбираться мы с тобой — вопрос!

Маги озадаченно смотрели друг на друга и молчали. Сквозь приоткрытое окно в комнату проникали холодный солёный воздух и грозный шум моря, где-то далеко гремел гром. Константин зябко поёжился и глонул горячего вина:

— Кто-то из нас должен отправиться в мёртвую зону и проверить портал, — решительно произнёс он.

— Ты хранишь Серьги Божены — тебе и карты в руки, — твёрдо произнёс Рем и тоже глотнул вина.

— Резонно, — согласился Константин и хитро улыбнулся: — А кто меня подстрахует?

Рем воздел к потолку единственный глаз:

— Попробую угадать: отряд карателей?

— Нет.

— Тогда парочка преподавателей из высшей школы!

— Нет, и хватит паясничать! — Корифей начал злиться. — Ты прекрасно знаешь, что кроме тебя, мне довериться некому.

— Ладно, Костя, не злись. Когда отправляемся? — Рем подлил вина в кружку корифея. — Может, не стоит ждать? Давай, прямо сейчас!

— Идёт. — Константин поднялся. — Ты заплатил хозяину этой дыры?

— С лихвой, — усмехнулся Рем, шагнул к корифею и взял его за руку. — Пошли?

Константин сжал в кулаке Серьги Божены, и гостиничный номер опустел.

— Кишка у вас тонка через мёртвую зону пройти, — пробормотал Йозеф. Он покинул комнату, расположенный по соседству с номером Константина и Рема, и по широкой дубовой лестнице спустился в общий зал. За стойкой дремал патлатый хозяин гостиницы. Услышав шаги, он поднял голову и приветливо улыбнулся:

— Господин уже уходит? На ночь глядя? В шторм?

Йозеф бросил на стойку золотую монету.

— Не твоё дело, Петер. — Он поманил к себе хозяина и, когда тот склонился к нему, шепнул: — Мне не нужны ни проблемы, ни соглядатаи. — Йозеф отодвинулся, дружески хлопнул Петера по плечу и направился к двери.

Хозяин гостиницы сдавлено вскрикнул и энергично замотал головой: двое громил, коротавших вечер за кружкой дешевого вина, пожали плечами, послушно сели на лавки и продолжили глотать вино.

— Видимо, он из этих, — глубокомысленно заметил один из них.

— Ага, — буркнул другой, залпом осушил кружку и махнул рукой служанке. — Вина!

— Ну, раз дело накрылось, хоть отдохнём по-человечески, — пробормотал его приятель, ощупал пояс, где хранилось несколько серебряных крон, и тоже заорал: — Вина!

Рем и Константин брели по песчаной полосе, огибающей мёртвую зону или Заброшенный Хутор, как называли это место тинусцы.

— Мы обошли весь Хутор, и ни одной лазейки! — Рем раздражённо взглянул на кривые уродливые деревья. — Даже Серьги Божены бессильны перед этой магией! Как мы попадём домой, Костя? Ответь мне: как?

— Не знаю, — с горечью произнёс корифей, выбираясь на знакомую поляну с разбитым молнией дубом. Именно с этого места они с Ремом начали обход мёртвой зоны. Над лесом занимался рассвет, слышались первые трели лесных птиц. Константин огляделся и направился к поваленному дереву на краю дороги.

— Садись, Рем, поговорим, — устало произнёс он.

— О чём тут разговаривать? — Рем плюхнулся рядом с корифеем. — Нас подставили, разве не ясно?

— Кто? Император? Князь? Йозеф?

— Да все они хороши! — зло воскликнул Рем. — Только зачем? Зачем всё это? Не понимаю!

— Кто-то очень не хочет, чтобы мы попали в Тинарис! — Константин огляделся по сторонам и продолжил: — Это Йозеф или Андрей, больше некому. Они сговорились, Рем. Клянусь, они что-то задумали.

— Значит, нам нужно срочно сообщить императору, что в Тинусе зреет заговор! — решительно заявил Рем.

— И как мы пройдём через мёртвую зону?

Рем на некоторое время в нерешимости закрыл глаза.

— Есть у меня одна мысль, — наконец, произнёс он и пристально посмотрел на Константина: — Если, конечно, не струсишь.

— Я не трус! Рассказывай. — Лицо Константина стало непреклонным. — Мы верны долгу, и должны прорваться в Тинарис любой ценой!..

Глава 13.

Бомба и детонатор.

Тяжёлые створы распахнулись, и Йозеф вступил в сердце Ингура.

— Кто Вы? — удивлённо и немного растерянно спросил начальник караула, разглядывая пёстрые одежды мага.

Йозеф гордо расправил плечи, выпятил подбородок и надменно произнёс:

— Проводи меня к корифею, страж!

Властные и гневные нотки в голосе незнакомца отбили у часового охоту к дальнейшим расспросам. Перед ним стоял человек, привыкший повелевать и не терпевший возражений. Начальник караула низко поклонился гостю и повёл его вглубь роскошной резиденции Константина.

За пятьдесят лет здесь мало что изменилось, разве что деревья в саду стали выше, а кусты — гуще. Прямые, как стрелы, дорожки, выложенные серо-розовыми плитами, по-прежнему радовали глаз девственной чистотой и ровным матовым блеском. Изящные беседки с ромбовидными крышами напомнили Йозефу императорский сад в Тинарисе, где много лет назад он, сын первого советника императора Алексея, играл в прятки с юными принцами Александром и Андреем. В горле запершило, и Йозеф перевёл взгляд на строгий четырёхэтажный особняк с круглыми башенками по углам. Высокую коричневую крышу венчала статуя Мина — бога справедливости и правосудия. Левой рукой Мин опирался на рукоять длинного серебряного меча, а в правой держал "Золотую книгу законов Тинариса". Эту статую отлили по приказу императора Александра, как напоминание о долге корифея перед Родиной. "Если бы он знал, во что превратится наша миссия..." — с горечью подумал Йозеф и тряхнул головой — ему предстоял серьёзный разговор с Константином, и не ко времени было предаваться тоске.

Йозеф перестал смотреть по сторонам, ибо всё вокруг напоминало ему о Тинарисе, и вперил взгляд в спину часового. Он сунул руку в карман, сжал Серьги Божены, и их титаническая сила унесла прочь горечь воспоминаний. Йозеф легко взбежал по крутым гранитным ступеням и хлопнул по плечу начальника караула:

— Возвращайся к воротам, страж. Я решил обойтись без провожатых.

Ингурец с сомнением посмотрел на странного незнакомца и снова не посмел перечить ему. Он почтительно склонил голову, но Йозеф, уже не смотрел на него. Движимый желанием поскорее узнать, что задумали его бывшие подчинённые, он не стал тратить время на хождение по коридорам, а переместился прямо в спальню корифея и сдёрнул с него одеяло.

— Вставай! Разговор есть.

Константин подскочил, как ужаленный, и вытаращился на нежданного гостя. В Тинарисе Йозеф был правой рукой Александра, его появление вызывало в душах людей почти такой же трепет, как появление самого императора. Однако за пятьдесят лет добровольного изгнания Константин привык считать первым человеком в Тинусе себя, и не намеревался сдавать позиций лидера. Поборов смятение и трепет перед высоким гостем, он с важным видом поднялся с постели, накинул длинный шёлковый халат, неторопливо завязал широкий пояс с золотыми кистями и степенно опустился в кресло возле чайного столика.

— Что привело тебя в Ингур, Йозеф? — Он дружелюбно указал на кресло по другую сторону стола. — Чай? Кофе?

Йозеф скрестил руки на груди и сурово уставился на Константина.

— Не пугай, — отмахнулся корифей и посмотрел на фарфоровый чайник. Повинуясь его магической силе, чайник взмыл в воздух, и из тонкого носика в чашку полился крепкий горячий чай. Серебряные щипчики подхватили с блюдца ломтик лимона и аккуратно опустили в чашку. Золотая ложечка добавила в чай сахар. Константин взял чашку, сделал глоток и только тогда посмотрел на Йозефа. — Мы не в Тинарисе, друг мой. Здесь другие порядки.

Йозеф молча сверлил его глазами.

— Ты не согласен? — с искренним недоумением воскликнул Константин. — Но, помилуй Экра! Тебя не было пятьдесят лет. С чего я должен лебезить перед тобой? Ты отказался исполнять долг перед Родиной и императором! Весь груз ответственности пал на мои плечи! Пока ты разгуливал по Тинусу, наслаждаясь жизнью, я изо всех сил пытался выполнить волю моего императора! Моего! Ведь ты предал Тинарис! Так что, говори, что тебе надо, и убирайся! — Константин со звоном поставил чашку на стол и встал, взбодрённый собственными словами. — Говори же, Йозеф. И побыстрее, у меня каждая секунда на счету. — Он требовательно посмотрел на бывшего начальника и, наткнувшись на его строгий непроницаемый взгляд, почувствовал холод в желудке — он вдруг понял, зачем пришёл Йозеф.

— Рассказывай! — приказал советник.

Лицо Константина болезненно дёрнулось:

— Ты украл мои Серьги!

— Рассказывай, — повторил Йозеф, и, не в силах противиться магии Серёг, Константин быстро заговорил:

— Когда портал накрыла мёртвая зона, мы с Ремом поняли, что ты перешёл на сторону Андрея. Ты поверил его лживым россказням и запер нас в Тинусе. И мы с Ремом решили вернуться в Тинарис, чтобы доложить императору о твоём предательстве. Но, к несчастью, мы не такие могущественные маги, как ты и Андрей. Мы не смогли пробиться к порталу. Но мы нашли способ преодолеть вашу магию! — Константин победно улыбнулся, и голос его зазвучал торжественно и гордо. — Мы воспользовались запрещённой в Тинарисе магией!

Йозеф побледнел, губы его сжались в тонкую линию, а глаза гневно блеснули:

— Опыты на эмбрионах? Вы подписали себе смертный приговор!

— Нашу судьбу решит император! — выпалил Константин. — Мы взойдём на плаху вместе с тобой!

— Продолжай, — выдавил Йозеф, с трудом взяв себя в руки.

— С удовольствием! — оскалился Константин. — Мы воспользовались опытом Рема. Как ты помнишь, до покаяния он входил в преступную группу, которая похищала беременных женщин и превращала их ещё не рождённых детей в рабов, с определённым набором функции, качеств, навыков. Прибыльное дельце: хочешь гениального музыканта — получишь, нужен виртуозный убийца — пожалуйста...

— Я в курсе, — поморщился Йозеф. — Ближе к делу! Кого создали вы?

— О! Мы превзошли самих себя! И тебя тоже! — самодовольно улыбнулся Константин. — Мы с Ремом отдавали себе отчёт, что обладаем весьма скромными магическими способностями, но это нас не остановило. В нашем распоряжении было двести пятьдесят тысяч подопытных и время, чтобы выбрать подходящие экземпляры. Мы решили создать живую магическую бомбу, которая, взорвавшись, открыла бы нам дорогу в Тинарис.

— Ну, и скоты же вы! — взорвался Йозеф, но собрался с духом и приказал: — Рассказывай дальше!

Константин уселся в кресло, закинул ногу на ногу и взял в руки чашку.

— Для начала мы произвели на свет проводника, резервуар магии и детонатор в одном лице. Барбара стала для него идеальной маткой: сильнейший маг с промытыми мозгами. Дурашка даже не поняла, что её используют. Впрочем, её нельзя винить. Барбара единственная в своём роде — промывка мозгов напрочь лишила её материнского инстинкта, и беременность стала для неё досадной помехой в деле борьбы с Отщепенцами, — рассмеялся корифей. — Так что, Дан стал моим ещё до рождения.

Йозеф в замешательстве смотрел на довольного собой Константина и вспоминал, как пятьдесят лет назад тот валялся у него в ногах, умоляя отправить в Тинус вместе с сыном-изменником. "Ради Яна он бросил блестящую карьеру при дворе, замки, любовниц... Он так хотел быть рядом с сыном, и так жестоко обошёлся с внуком!"

— А Ян? Он знал? — хрипло спросил Йозеф.

Константин нахмурился, залпом допил чай и уставился в пустую чашку.

— Нет, — чуть слышно ответил он и потёр переносицу. — Зачем мальчику лишние переживания? К тому же, Даниэль с самого рождения только и делал, что разочаровывал его. Ян легко смирится с тем, что Дан перестанет быть магом.

— А о Дане ты подумал? Каким бы он ни был, магия — его жизнь, и потерять дар для него — равносильно смерти!

— Мне плевать, что станет с этим недоумком! — разозлился корифей. — Главное, чтоб выполнил то, ради чего был создан! Пусть благодарит Экру, что вообще в живых останется! Он изменник и сын изменницы! Меня волнует только Ян! Я хочу, чтобы мой сын остался жив и вернулся в Тинарис! Он не должен прозябать в этом отсталом Мирке! Ради сына я готов взойти на эшафот! Я верю: император сдержит слово и простит моего мальчика!

— Что ты несёшь?! — возмущённо вскричал Йозеф. — Миссия в Тинусе провалилась! Даже если каким-то чудом император остался жив — он не простит!

— Не тебе решать за императора! — взорвался Константин. Он вскочил и забегал по комнате взад-вперёд. — Я вернусь домой, расскажу императору всё, как есть, и попрошу помощи. Он поймёт и поможет. Приговор должен быть исполнен! Нам достаточно десятка сильных мозгоправов, и изменники за год перережут друг друга!

— А если они последние тинарисцы?

Константин остановился и ткнул пальцем в сторону Йозефа:

— Не смей хулить императора! Он лучший маг Тинариса, и знал, что делал! Тинарис процветает, а ты просто сгораешь от зависти, потому что вынужден жить в этом помоечном Мире! Ты бесчестный и бессовестный трус! Ты предал свой род и своего императора! Спасая шкуру, ты забыл о долге!

— Хватит! — прервал его Йозеф. — Мой моральный облик обсудим в другой раз, а теперь рассказывай о Дане.

Корифей вздрогнул, как от удара: ему было гораздо приятнее бросать в лицо Йозефу обвинения, чем раскрывать их с Ремом секреты. Но магия Серёг не позволила увильнуть от ответа, и, стиснув кулаки, Константин нервно заговорил:

— Когда Дан родился, мне хватило одного взгляда, чтобы понять: наш эксперимент удался на славу. Мальчик обладал огромным магическим потенциалом и был невосприимчив к магии Заброшенного Хутора. Я лично проверил это, переместившись с ним к мёртвой зоне. Оставалось лишь настроить детонатор. Но для этого нам нужна была бомба.

— Кирик?

— Да. Правда, с бомбой возникла заминка. Нам никак не удавалось отыскать нужную женщину. Но, в конце концов, Рем обнаружил подходящий экземпляр среди отщепенцев, и мы приступили к работе. Сначала всё шло по плану. Мы успешно трансформировали плод в утробе матери. Но проклятая магичка, — лицо Константина исказила ярость, — поняла, что происходит, и сбежала от Рема. Хитрая стерва! Мы искали её семейку больше шести лет. А они всё это время сидели в Скайлете и потихоньку разрушали нашу магию! Когда мы нашли их, то обнаружили, что им почти удалось обратить трансформацию. Но Экра была на нашей стороне! Мы забрали мальчишку и поместили в специальную сферу, имитирующую материнскую утробу. Мы заставили Кирика вновь пережить рождение, и всё вернулось на круги своя. У нас получилось даже лучше, чем мы ожидали. Мальчишка потерял память о годах, проведённых с родителями, и почитал Рема как отца и спасителя. Он поверил всему, что рассказал Рем, и беспрекословно слушался его, в отличие от Дана, который никого ни во что не ставил. Даже меня! Я с трудом справлялся с его желанием крушить и ломать, бить и калечить. Сущность убийцы так и пёрла из него. Конечно, он никого не убил бы, поскольку его жертва — Кирик, но хлопот с ним было по горло. В результате Дан сбежал от меня. Первый раз мне удалось его выловить и вернуть в Ингур, но вскоре этот хитрец сбежал вновь, да ещё прихватил с собой Серёги Божены. Будь мальчишка поумнее, он бы затерялся в Тинусе навсегда. Но история с жаулетами выдала его с головой. Я послал магическое письмо в Берну, вскрыв которое, Дан попал бы под заклятие, и оно вернуло бы его в Ингур. Но письмо попало в руки Аверию. Не знаю, что произошло — то ли он не успел отдать его Дану, то ли вовсе не собирался — переворот спутал мне карты, и когда письмо всё-таки дошло до Даниэля, он не открыл его, почувствовав магию Плеяды. Правда, Ян сумел поймать беспутного сыночка, да не надолго. Какие-то придурки-отщепенцы напали на его отряд. Дан сбежал, и на какое-то время словно исчез с Тинуса. Мы с ног сбились, разыскивая его, но разве я мог подумать, что сам князь Андрей пригреет моего блудного внучка на своей груди. Что он в нём нашёл?! — Константин обратил глаза к позолоченной лепнине потолка и недоумённо поморщился. — Но, слава Экре, во время представления в Велишаре, Даниэля узнал Владимир, его бывший учитель. Владимир больше других пострадал от выходок моего внучка и много лет точил на него зуб. Мне даже пришлось отослать его из Ингура. Ненависть Владимира была настолько велика, что его не обманули ни грим, ни магия. Он немедленно сообщил в Ингур о местонахождении Даниэля, и Ян бросился в погоню. Каково же было его удивление, когда оказалось, что за пару лет Даниэль поднаторел в поисковой магии. Щенок почувствовал приближение карателей и удрал. Мы бы, конечно, нашли его, но вмешался ты! — Корифей вскинул голову и уничижительно посмотрел на Йозефа. — Возомнил себя наставником? Да зубы обломал! — презрительно хохотнул он. — Предназначение Дана не в том, чтобы стать великим магом. Он лишь сосуд с магией, которую в нужный момент заберёт Кирик.

Йозеф почувствовал себя виноватым: он презирал Даниэля за безалаберность и нежелание учиться, а тот просто не мог иначе — Дан был не оболтусом, а жертвой бесчеловечного эксперимента. И что самое ужасное, Йозеф не знал, что теперь делать. Он с молчаливой ненавистью смотрел на корифея, который продолжал вдохновенно говорить:

— Ты отсрочил завершающую стадию нашего эксперимента. Ты прикрыл Дана, и нам пришлось ждать почти три года, прежде чем ты окончательно разочаровался в нём и отпустил на все четыре стороны. Подвиги наглого и ловкого вора, объявившегося в Стрэне, заинтересовали Рема, и Дан попался! Сейчас мы уже были бы в Тинарисе, если б Рем, по глупости, не попался гранской страже. Он оставил Кирика без присмотра. Мальчишка занервничал, и спящая в нём магия начала пробуждаться. Сам не понимая почему, Кир покинул Грану и отправился в Стрэну, где разбойничал мой любимый внучок. Бомба и детонатор потянулись друг к другу, и две недели, проведённые Кириком в дороге, стали для Даниэля настоящим кошмаром. Дан почуял родственную магию. Он жаждал соединиться с ней, но не осознавал этого и изо всех сил цеплялся за разгульную жизнь. А когда желание уйти становилось нестерпимым, напивался в дым и падал в объятья продажных женщин. Мой внучок допился до состояния полной невменяемости. В результате, прибыв в Стрэну, Кирик не нашёл того, кого искал. Бедняга Кир, — Константин хихикнул, — потерял цель и едва не сошёл с ума. Его спас голод. Поиски еды заменили Кирику поиски Дана. Но даже в полубезумном состоянии, он отправился искать еду туда, откуда веяло магией. И, как по заказу, наш малыш притащился на хутор пройдохи Никандра. Никандр, конечно, задержал Кирика. Ник всегда был любопытен, и юный маг-беспризорник заинтересовал его. — Корифей откинул голову и зло расхохотался. — Кирик мог бы служить Никандру до седых волос, но на какой-то миг сознание Даниэля прояснилось, и я тут же явился ему во сне и слегка припугнул. Этого оказалось достаточно: мой храбрый внучок сломя голову бросился совершать подвиг. И долгожданная встреча, наконец, состоялась! Скупердяй Никандр продешевил! Дан купил бы Кирика и за тысячу золотых крон, ибо для него Кир бесценен! — Константин согнулся пополам, словно живая подкова, и зашёлся в бешеном хохоте. Изящный чайный столик задрожал, тонкая фарфоровая чашка полетела на пол и раскололась пополам, но корифей ничего не заметил. Он хохотал и хохотал, и Йозеф стал опасаться за его рассудок.

Сжав в кулаке Серьги Божены, он приказал Константину заткнуться, и смех оборвался. Корифей поднял голову и с яростным торжеством посмотрел на Йозефа:

— Ты проиграл, Йося. Бомба и детонатор встретились! Они пойдут к порталу, и даже вы с князем не в силах остановить их! Правда, их можно убить, но вы же не опуститесь до убийства беззащитных детей!

Йозеф усмехнулся:

— Детей мы оставим в живых, а вот тебя и Рема — убьём не задумываясь! — Он шагнул к Константину и вскрикнул от жгучей боли под лопаткой. Йозеф покачнулся, взмахнул руками, словно ища опору, и рухнул на чайный столик. Тонкие ножки подломились, и на пол со звоном полетела посуда. А потом наступила тишина.

Рем выдернул кинжал из спины Йозефа, вытер лезвие о край его бархатного плаща и победно улыбнулся корифею:

— Им не остановить нас, Костя!

— Как же я рад тебя видеть, Рем! — возликовал Константин. Он вскочил с кресла и бросился к Йозефу. — Нужно забрать Серьги!

Сознание Йозефа угасало, как угли в камине, но слово "серьги", словно влило в него силу. Он не мог допустить, чтобы артефакт достался заговорщикам. Сквозь кроваво-красное марево Йозеф увидел фигуру, метнувшуюся к нему. Слабеющей рукой он накрыл карман с артефактом, представил лицо князя и провалился в темноту.

Константин взвыл от досады:

— Ушёл, мерзавец!

— Забудь! — отрезал Рем и с шумом вложил кинжал в ножны. — Мальчишки у матар. Собирай карателей, корифей!

— И что я им скажу? Что делает главарь Отщепенцев в Ингуре?

— Спасает Тинус, конечно! Что может отвлечь твоих фанатиков от борьбы с Отщепенцами? Разумеется, грядущая катастрофа. И только мирового масштаба! — Рем подмигнул сообщнику. — Зови Яна и Барбару. Сейчас мы вдохновим их на подвиг.

Константин хмыкнул и дёрнул шнур над изголовьем кровати.

— Пригласи Яна и Барбару в мой кабинет, — приказал он появившемуся на пороге слуге. — Скажи, что дело чрезвычайно срочное.

Слуга умчался выполнять поручение, а Константин быстро переоделся в дорожный костюм, повесил на руку плащ карателя и, подумав, достал из шкафа ещё один.

— Возьми, пригодится. — Он кинул плащ Рему и направился к двери. — Поторопимся. Думаю, Ян и Барбара уже в кабинете.

Корифей не ошибся. Когда они с Ремом вошли в кабинет, супруги сидели в высоких креслах у камина и с мрачным видом смотрели под ноги, на огромную карту Тинуса, нарисованную на каменных плитах пола. Это была идея Константина. Корифею очень нравилось, шагая по кабинету, топтать ненавистный ему Мир.

Ян и Барбара тихо переговаривались, прикидывая, где могла сложиться экстремальная ситуация. Увидев корифея, они встали.

— Куда нам отправляться?

— Сколько людей нам понадобиться? — хором спросили они и замолчали, узнав в спутнике корифея главаря Отщепенцев. Рука Яна поползла вверх.

— Отставить! — рявкнул корифей.

— Но это наш главный враг! — гневно возразил Ян. — Убив его, мы обезглавим Отщепенцев!

— Рем мой гость! — металлическим голосом заявил Константин. — Он прибыл в Ингур, потому что всем нам угрожает опасность. Тайна Заброшенного Хутора раскрыта! Страшная тайна! Хутор — гибельная порча, наведённая на наш Мир иноземными магами. Они отрезали Тинус от Вселенной, чтобы уничтожить его. И начали они с магов! Магия Тинуса умирает, и, если в ближайшее время мы не откроем портал во Вселенную, наш дар начнёт угасать, а вместе с даром угаснет и наша жизнь. Потом настанет черёд обычных людей и всего живого в Тинусе.

— Но зачем им это? — взбудоражено спросила Барбара. — Зачем кому-то понадобился мёртвый Мир?

— Не знаю, дочь моя. Да и нет у нас времени выяснять это. — Константин нервно провёл ладонью по седым волосам. — Экра подарила нам шанс. Но, к несчастью, наш шанс — Даниэль! Он и прибившийся к нему мальчишка.

— Даниэль? — Барбара поморщилась и вопросительно посмотрела на корифея. — Каким образом Дан может спасти Тинус? Он недоучка! Шалопай! Как можно доверить ему столь важное дело?

— Выбора нет, дочь моя. Я целиком и полностью согласен с твоей оценкой мага Даниэля. Но его магический дар огромен, а вкупе с даром Кирика, его нового приятеля, мы получим ровно столько магической силы, сколько требуется для разрушения мёртвой зоны и открытия портала.

— Кирик, — задумчиво пробормотал Ян и встрепенулся. — Так звали твоего воспитанника, Рем!

— Это он и есть, — кивнул главарь Отщепенцев. — Он сбежал от меня. Кирик такое же безответственное и магически сильное существо, как твой сын, Ян. Короче, они нашли друг друга. Их, в любом случае, надо остановить, ибо вместе они могут натворить больших бед.

— Но мы не знаем, где они, — сквозь зубы заметил Ян. Ему категорически не хотелось иметь дело с главарём Отщепенцев, даже, несмотря на угрозу мирового масштаба. Не будь здесь замешан Даниэль, он бы, впервые в жизни, нарушил приказ корифея и убил Рема.

— Зато я знаю! — с оттенком превосходства сообщил главарь Отщепенцев.

Ян поджал губы и нахмурился.

— Не переживай, сынок, — мягко произнёс Константин. — Самая важная часть операции на тебе. Собирай отряд. Мы выступаем немедленно!

Глава 14.

Договорились.

Кольцо жаулетов дрогнуло и разомкнулось. Словно утка переваливаясь на коротких ножках, к Даниэлю и Кирику семенил вождь. Возле сгоревшего шатра он остановился, перевёл дух и поправил золотой обруч с синим шестигранным камнем. Дан лениво приподнялся и вперил насмешливый взгляд в морщинистое лицо карлика:

— Привет. Ты здесь главный, как я понимаю. Так вот, слушай: мы с Кириком сейчас встанем и пойдём по своим делам. И, если хоть одна собака на нас гавкнет, от вашего стойбища даже рваной шкуры не останется. Уяснил?

Кирик оторопело посмотрел на Даниэля, но решил не вмешиваться. В конце концов, однажды Даниэль победил жаулетов, да и в магии он разбирался гораздо лучше. Предоставив Дану договариваться с кочевниками, Кир закинул руки за голову и уставился в безмятежное голубое небо. А Даниэль тем временем с царственным видом поднялся, одёрнул лохмотья, в которые превратился его дорожный костюм, обвёл высокомерным взглядом притихших матар и сверху вниз посмотрел на вождя.

— Я прощаю вам моё пленение, ибо вы не ведали, что творили! — Его звучный, чистый голос разнёсся над стойбищем, приведя матар в трепет. Даниэль выдержал паузу, словно ожидая аплодисментов, и с укоризной продолжил: — Вам, отсталым и далёким от цивилизации людям, трудно представить моё могущество и благородство. Вы не способны осознать, что, захватив меня, оказались на краю пропасти и лишь чудом не рухнули в разверзнувшуюся пред вами бездну! Но я милосерден! Я прощаю вас и забываю о вашем чудовищном злодеянии. — Он картинно выбросил руку вперёд и обратился к другу: — Идём, Кирик! Слава и подвиги заждались нас! Слышишь ли стоны несчастных, что нам предстоит спасти? Идём же, друг мой!

Кирик с сомнением посмотрел на Даниэля, однако послушно встал и вложил руку в его ладонь. Жайлет оторопело наблюдал, как сладкая парочка шествует сквозь толпу оцепеневших матар, и опомнился лишь тогда, когда Дан и Кирик выбрались из толпы и зашагали к центру стойбища.

— Взять их! — завопил вождь.

— Бежим! — эхом отозвался Даниэль, и друзья припустили к цветущему дереву-порталу.

Голос вождя привёл воинов в чувство, и они гурьбой бросились за пленниками. Женщины и дети закричали и заулюлюкали, но их вопли перекрыл могучий голос вождя:

— Не дайте им уйти! Они наш единственный шанс вернуться домой!

Даниэль и Кирик пронеслись по становищу как бешеные зайцы и начали взбираться на холм. До дерева-портала оставалось несколько жалких метров, когда оно дрогнуло, и на рослых гнедых жеребцах в становище матар вступили Ян и Барбара. За ними следовали закутанные в плащи каратели.

— Назад! — истошно завопил Даниэль, схватил Кирика за рукав, развернулся и едва не налетел на копья воинов-матар. На секунду Дан задумался, глядя на сверкающие острия у своего носа, а потом, не выпуская рукава Кирика, задрал руки и заорал: — Сдаёмся! Скорее ведите нас к Жайлету!

Но воины проигнорировали его вопль: они во все глаза смотрели на ингурских магов. Никогда ещё в становище матар не проникали посторонние — только личное приглашение вождя могло открыть портал для чужака.

— Мы пришли с миром! — провозгласил Ян.

— Ага, как же, — проворчал Даниэль и обвёл воинов-матар укоризненным взглядом. — Закройте уши, а то не заметите, как лапши навешают. — Он перевёл взгляд на Жайлета, плавно скользившего между копьями, саблями и булавами, опустил руки и толкнул Кирика локтём: — Говорил же: не отдавай Серьги. Теперь нам крышка.

— Почему? — тихо спросил Кир.

— Служить заставят. Будем рядовыми карателями до старости лет. — Даниэль шумно выдохнул и повернулся к родителям. — Думаете, поймали? Это мы ещё посмотрим!

Вместо ответа Ян и Барбара разъехались в стороны, и вперёд выступили двое закутанных в плащи карателей. Дан с подозрением уставился на них.

— Это ещё кто? — обратился он к матери.

— Здравствуй, мой блудный внучок, — откинув капюшон, ласково произнёс Константин, и Даниэль почувствовал, что если немедленно не сядет, то обязательно рухнет на землю. Он ждал чего угодно, но только не того, что дед приедет за ним лично. Стон Кирика заставил Дана взглянуть на второго "карателя". Чёрная повязка на левом глазу говорила сама за себя.

— Рем, — процедил Даниэль, поймал руку Кирика и крепко сжал её. — Не дрейфь, Кир, он тебя не получит. В конце концов, это я купил тебя за пятьдесят золотых. Значит, ты мой!

— Это его не остановит, — пробурчал Кирик и крикнул: — У меня больше нет Серёг, Рем! Ты проделал этот путь зря!

Рем не удостоил ученика взглядом, он и Константин смотрели на вождя матар, а тот в свою очередь разглядывал корифея Плеяды и главаря Отщепенцев — заклятых врагов, мирно стоящих рядом.

Кирик придвинулся к Даниэлю и сдавленным шёпотом спросил:

— Что делать-то будем?

— Без боя не сдадимся. — Даниэль приосанился, почувствовав себя главным в их тандеме. Он знать не знал, что делать, но вида не подал: Кирик уже и без того был на грани истерики и цеплялся за него, как за спасательный круг. "Не хватало ещё, чтобы он от ужаса в ступор впал. Вдруг возможность бежать представится", — озабоченно подумал Дан и ободряюще похлопал Кирика по плечу.

"Я держусь, Дан, — неожиданно прозвучало в голове Даниэля. — У нас же нет Серёг Божены, зачем они сюда припёрлись?"

Даниэль не успел ответить — напряжённую тишину становища разорвал властный голос Жайлета:

— Я не звал вас, господа маги. Во избежание кровопролития — покиньте моё обиталище! — В руке вождя появились песочные часы. Он перевернул их, и тонкая красная струйка песка полилась на блестящее дно. — Последняя песчинка — сигнал к бою. Имейте в виду, нам приходилось сражаться с магами!

— Мой внук справился с твоей ордой в одиночку! — ухмыльнулся Константин.

Жайлет ухмыльнулся в ответ:

— Во-первых, среди твоих людей нет таких магов, как эти двое. — Он указал на Дана и Кирика. — А, во-вторых, эти юноши боятся тебя и твоих людей больше, чем моих воинов. Если дойдёт до драки, вряд ли они окажутся на твоей стороне.

Константин вопросительно посмотрел на Даниэля.

— Я буду сражаться за себя и Кирика, а на вашу стычку мне плевать! — громко заявил Дан и выпятил подбородок.

— Как горько слышать твои слова, внук, — сокрушённо произнёс корифей и искоса взглянул на часы: треть песка уже лежала на дне стеклянной колбы. Медлить было опасно, и, испустив тяжёлый вздох, Константин обратился к Жайлету: — Прости нас, великий вождь, за бесцеремонное вторжение. Мы не собирались и не собираемся начинать войну. Я лишь прошу выслушать меня.

— Говори, у тебя есть время. — Вождь красноречиво кивнул на часы.

Константин покраснел от гнева, но усилием воли заставил себя говорить спокойно:

— В Тинусе вас называют жаулетами, но я знаю ваше настоящее имя — матары! Вы путешественники, и слишком долго не были на Родине. Я так же знаю, что вы хотели бы покинуть Тинус. Но единственный выход — запечатан! Вам нужен ключ. И вы нашли его! — Константин указал на Кирика и Даниэля.

Жайлет согласно кивнул:

— Сначала я думал, что ключ — Кирик, но теперь я понял: открыть портал они могут лишь вместе. Но при чём здесь ты, корифей?

— Я тоже хочу открыть портал! — твёрдо сказал Константин.

— Мы поговорим, — чопорно произнёс Жайлет, и песочные часы растворились в воздухе.

— Конечно, поговорим! — встрял Даниэль. Он отпустил Кирика и подбоченился. — Я хочу знать, о чём идёт речь! Если мы с Киром можем сделать то, что не сделает никто в Тинусе, нужно определиться с ценой.

— Вот нахал!— оскалился Рем. Его единственный глаз сверкнул злым восхищением. — Ты останешься в живых. Такая цена устраивает?

— Ты что ли убить меня собрался? — нагло поинтересовался Даниэль. Он смерил главаря Отщепенцев презрительным взглядом и громко заявил: — Ты мне ещё за Кирика ответишь!

— А что я сделал твоему Кирику? — картинно возмутился Рем. — Восемь лет кормил-поил, ремеслу обучал. А он мне в душу плюнул...

— Ты пытать меня собирался! — сердито выкрикнул Кир. — Ты восемь лет обманывал меня и учил не тому, что нужно.

Константин и Рем взволнованно переглянулись, а Даниэль с энтузиазмом поддержал друга:

— Вот именно! Воровать каждый дурак может! А вот магом стать — это да!

— Я никогда не был беспризорником! — Кирик подался вперёд, глаза его пылали ненавистью. — Это ты убил моих родителей! А потом посадил меня в железный мешок! Я слышал твой голос! Я умолял выпустить меня, а ты смеялся и ликовал! Сволочь! Что ты сделал со мной?!

— Ты бредишь, малыш. Не будь меня, ты бы сдох от голода в той грязной подворотне, где я подобрал тебя! Это Даниэль вбил в твою голову подобные мысли?

— Оставь Даниэля в покое! Я вспомнил сам!

— Молчать! — прогремел Жайлет. — Отношения будете выяснять дома! Вы пришли по делу, так им и займёмся.

— Вот-вот, — поддакнул Даниэль. — Давно пора прояснить ситуацию. Мы с Кириком не будем работать в тёмную! И за так!

— Успокойтесь, князь, — миролюбиво произнёс вождь. — Сейчас мы обо всём договоримся. А что касается платы... Во сколько вы оцениваете вашу работу?

— Ну... — Даниэль задумчиво потёр подбородок и покосился на Кирика. — Пятьсот тысяч с Вас, пятьсот — с Верниры... Думаю, миллиона золотых крон нам с Киром будет достаточно.

Жайлет удовлетворённо кивнул.

— Справедливая цена. Матары заплатят оговоренную сумму.

Даниэль и Кирик ошалело вытаращились на вождя, а Константин широко улыбнулся:

— Вот и договорились. В путь!

Жайлет посмотрел на Аруа:

— Пакуйтесь. — И в мановение ока пространство вокруг дерева-портала опустело.

— Сколько времени вам нужно на сборы? — нетерпеливо поинтересовался Константин.

— Мы готовы. — Вождь ехидно скривил лицо и указал за спину.

Корифей изумлённо ахнул: шатры пропали, позади вождя выстроилась ровная колонна матар.

— Ну, вы даёте... — протянул Рем. — Что за магия такая?

— Не важно. В путь! — скомандовал Жайлет, и стройная колонна двинулась в раскрывшийся перед ней портал.

По бокам, оберегая семью, шагали воины с оружием наперевес. Юноши и девушки поддерживали пожилых матар, а женщины вели за руки детей или несли завёрнутых в шерстяные одеяла младенцев. Последняя шеренга матар скрылась в черноте перехода, и Жайлет сделал приглашающий жест:

— Теперь твои люди, корифей.

Константин кивнул сыну, и каратели, пришпорив коней, последовали за матарами. Возле цветущего дерева-портала остались пятеро: Рем, Константин, Кирик, Даниэль и Жайлет. Вождь подошёл к дереву и возложил на него руки. Кора замерцала, листья, цветы и ветви растворились в воздухе, ствол сжался, и в татуированных руках карлика остался гладкий деревянный кружок. Жайлет приложил его к кожаной полоске на груди, и кружок распался на нити, превратившись в эмблему матар — арку, увитую нежными белыми цветами.

— А теперь мы, — весело сказал вождь и повернулся к порталу.

— Я никуда не пойду! — неожиданно для всех заявил Кирик и попятился.

— Почему? — удивился Даниэль. — Миллион вполне приличная сумма. Или ты считаешь, что мы продешевили?

— Дело не в деньгах, — замотал головой Кир. — Я не буду участвовать в затеях Рема! Он лжец и убийца! И ничего хорошего нас в Вернире не ждёт! Давай плюнем на золото и уйдём! — Он схватил Дана за руку. — Я не хочу идти на Заброшенный Хутор! Меня всегда трясло от твоих разговорах о нём! Я боюсь, Дан!

— Пустые страхи, — снисходительно промолвил Константин и бросил предупреждающий взгляд на Рема. — Рядом с тобой, Кир, лучшие маги Тинуса. Мы поможем, если что-то пойдёт не так.

— А что может пойти не так? — насторожился Даниэль. — Что мы вообще должны сделать?

Рем от досады закатил глаза, а Константин ласково улыбнулся внуку:

— Ты же хотел совершить подвиг? Ты хотел доказать мне и всему Миру, что ты лучший из лучших? Твоё время пришло! Ты проникнешь в сердце Заброшенного Хутора, с помощью Кирика откроешь портал, и Тинус перестанет быть Миром, отрезанным от Вселенной! Маги будут носить вас на руках! Барды сложат о вас баллады! Ваши имена войдут в историю Тинуса! И тысячи лет спустя благодарные потомки будут восхвалять и почитать вас!

— Хватит! — возопил Кирик, видя, как глаза Даниэля загораются азартом. Киру был знаком этот лихорадочный блеск. Так загорелись глаза Дана, когда Андрей предложил ему сыграть роль победителя жаулетов. Так горели глаза Теодора Великолепного, когда он выходил на сцену, уверенный в своём триумфе. Даниэль жаждал славы и, словно мотылёк на огонь, рвался на Заброшенный Хутор. И Кирик не знал, как остановить его. — Мы умрём! — в отчаяние заорал он и повис на руке Даниэля, заставив его отвернуться от деда. — Послушай меня, хотя бы раз! Нас обманывают! Корифей играет на твоих слабостях! Пусть он честно скажет, что нас ждёт на Заброшенном Хуторе! — Кирик с вызовом посмотрел на Константина. — Что с нами будет? Каким образом я, полный профан в магии, открою портал в другие Миры? Я даже не представляю, что такое портал! А Даниэль? Может, он и разгромил войско жаулетов, но Йозеф говорил мне, что Дан плохой маг!

— Почему это я плохой? — возмутился Дан.

Кирик обернулся к другу и извиняюще пожал плечами:

— Не знаю, Йозеф так говорил. Он сказал, что твой потенциал огромен, но пользоваться им ты почти не умеешь. Ты пользуешься магией спонтанно. Йозеф говорил, что если загнать тебя в угол, ты разрушишь целый город, но, в обычной обстановке, чашечки кофе сотворить не в силах.

— Далась ему эта чашечка кофе, — проворчал Дан.

Кирик улыбнулся: Даниэль отбросил мысли о славе и стал прежним — ворчливым задавакой. "Пусть будет воображалой, лишь бы голова работала".

"Но-но, — оскорбился Даниэль. — Не забывайся, Кир. Я как-никак твой учитель!"

— Пора применить силу. Сами они не пойдут, — шепнул корифею Рем. — Я знаю Кирика, если он упрётся, его стадо волов с места не сдвинет.

Константин скосил глаза на вождя матар, который внимательно разглядывал Кирика и Даниэля, и отрицательно покачал головой:

— Рано.

Жайлет хмуро посмотрел на корифея:

— Попробуем договориться по-хорошему. — Он повернулся к Даниэлю и с нажимом произнёс: — Мы заключили договор. Почему вы медлите?

— К Вагру договор! — огрызнулся Дан. — Кирик не хочет идти на Заброшенный Хутор, значит, и я не пойду! А миллион мы и так украдём! Подумаешь, проблема!

Константин насмешливо взглянул на Жайлета:

— Мой внук никогда не умел держать слова.

— Очень жаль. — Вождь выпрямил спину, и татуированные руки змеями сплелись на его узкой груди. — Приступайте, господин Рем!

Даниэль и Кирик придвинулись друг к другу и волками уставились на магов. Выстраивать защиту они не умели, сражаться — тоже, а бежать было не куда. Кир с надеждой посмотрел на Дана:

— Что ты стоишь? Сделай хоть что-нибудь!

— Что? — В голосе Даниэля сквозила паника, и Константин крикнул:

— Быстрее, Рем!

Главарь Отщепенцев сунул руку за пазуху, сорвал с шеи серебряную цепочку и метнул её под ноги Кирику и Даниэлю. Друзья инстинктивно отшатнулись и упёрлись в преграду. Они рванулись вперёд, но перед их лицами сомкнулись прутья магической клетки. Кирик беспомощно посмотрел на железный пол, на разрешечённое голубое небо и закрыл лицо руками. Даниэль прижал к себе плачущего друга и ожесточенно посмотрел на магов:

— Ни хрена у вас не выйдет! Теперь я из принципа не буду работать на вас!

— Куда ты денешься! — фыркнул Рем, взмахнул рукой, и клетка поплыла к матарскому порталу.

Жайлет одобрительно кивнул магам и пошёл следом за клеткой. Рем двинулся было за ним, но Константин, придержав его за рукав, быстро спросил:

— Видел кольцо Андрея?

— И что? — оскалился Рем. — Андрей такой же предатель, как прочие. В Тинусе он последняя спица в колесе! Да и убивать Дана никто не собирается. Пусть выполнит своё предназначение и катится обратно в труппу. Какая разница, столяром он будет или актёром? Мы-то с тобой уйдём в Тинарис.

— Если уйдём, Рем. — Константин удручённо вздохнул. — Между мальчишками возникла несколько иная связь, чем мы ожидали. Кирик изменил Даниэля. Он пробудил в нём человеколюбие. Одной Экре известно, как Кирику это удалось, но детонатор забарахлил. И я не могу гарантировать, что он сработает, как надо.

— Что значит забарахлил?

— Дану всегда было наплевать на окружающих, и вдруг он бросается на защиту Кирика. И хуже того, он слушает его.

— Ерунда, — отмахнулся Рем. — Кирик раздавлен. Он не способен влиять на кого бы то ни было.

— Уверен?

— На все сто.

— Да услышит тебя Экра, — прошептал Константин и шагнул в портал.

Глава 15.

Заброшенный Хутор.

Лошади заржали и остановились. Андрей, придержав шляпу рукой, спрыгнул с облучка и подбежал к распростёртой на лесной дороге фигуре в дорогом бархатном плаще.

— Йозеф. — Андрей тихонько коснулся его плеча и вздрогнул — тёмный ингурский плащ был пропитан кровью. Князь выругался себе под нос и обернулся: встревоженные неожиданной остановкой, актёры высыпали на дорогу и спешили к головному фургону. Впереди всех неслась Фелицата.

— Это Даниэль? — заорала она, ещё не успев ничего увидеть.

Андрей не ответил. Йозеф умирал, и он должен был действовать незамедлительно. "Вот и конец моей актёрской жизни", — с лёгкой грустью подумал князь и возложил руки на окровавленную спину первого советника императора Тинариса.

Тем временем актёры окружили хозяина труппы и заворожено уставились на его светящиеся руки. Несколько долгих минут над лесной дорогой стояла тишина, нарушаемая лишь фырканьем лошадей, а потом Андрей встал, смахнул со лба капельки пота и кинул виноватый взгляд на Анну и Илью. Он хотел что-то сказать, но тут Йозеф зашевелился, поднялся на колени и склонил голову:

— Благодарю Вас, Ваше величество. Богиня Панар уже распростёрла надо мной покрывало забвения, но Ваша магия вернула меня в мир живых. Я Ваш слуга навеки! — Его голос был исполнен благоговения, на глазах блестели слёзы благодарности. — Вы воистину величайший маг, мой император!

— Что за император? — испуганно воскликнула Фелицата. — Этот человек сумасшедший! Увидевший богиню смерти не возвращается! — Она обвела актёров пламенным взглядом. — Что вы стоите? Гоните его прочь!

— Замолчи! — прикрикнула на неё Анна. — Андрей великий человек. И не нам вмешиваться в его дела. — Она подошла к старику и ласково погладила его по щеке. — Мы будем молчать. Мы забудем о том, что видели. — Анна повернулась к актёрам: — Возвращайтесь в фургоны! Не будем им мешать.

— Спасибо, — одними губами прошептал Андрей и поцеловал Анну в висок. — Езжайте, я догоню вас.

Анна послушно кивнула, отвернулась, скрывая навернувшиеся на глаза слёзы, и вместе с Ильёй направилась к головному фургону. Актёры в оцепенелом молчании потянулись за ними, нет-нет да и оборачиваясь на хозяина. Они то ли не поверили своим глазам, то ли не знали, как реагировать на его неожиданно открывшееся амплуа.

Андрей жестом приказал Йозефу подняться, и они отошли на обочину, освобождая дорогу обозу. Фургоны тронулись и покатили по лесной дороге, навстречу новым выступлениям, а Андрей смотрел им вслед, прощаясь с родными людьми — дороже Анны и Ильи в Тинусе у него никого не было.

Йозеф стоял рядом с Андреем и почтительно молчал, ожидая, когда тот обратит на него внимание. Ему не терпелось поведать императору о заговоре Константина и Рема, но минуты текли, а Андрей всё смотрел и смотрел на давно опустевшую дорогу. Йозеф не выдержал и начал переминаться с ноги на ногу.

— Докладывай, — не отрывая взгляда от дороги, приказал Андрей.

— Как Вы и велели, я забрал Кирика и попытался выяснить, что он собой представляет. У мальчика огромный магический потенциал. Я предложил ему стать моим учеником, и он согласился. Я обрадовался, но Кирик заговорил о связи между ним и Даниэлем. Он попросил разорвать её, однако никакой связи между ними я не видел. Я решил было, что это побочный эффект магии Серёг Божены, поскольку оба мальчика напоили их кровью. Но, отобрав у них артефакт, я, наконец, увидел связь. — Йозеф помолчал, подбирая слова, и продолжил: — Они не братья, но связь между ними подобна связи между близнецами. Они чувствуют друг друга, и что самое ужасное, не могут расстаться. Мне пришлось отпустить Кирика и Даниэля прямо в лапы матар.

Андрей резко обернулся:

— Решились-таки отомстить Даниэлю? Долго же они собирались.

— Боюсь, всё не так просто, император, — осторожно заметил Йозеф. — Из Чепергайла я отправился в Ингур. Что-то подсказывало мне, что Константин и Рем приложили руки к обоим мальчикам.

Андрей с отвращением передёрнул плечами:

— Эмбриональная магия.

— Да, император. Серьги Божены заставили Константина рассказать правду. Они с Ремом создали тандем "бомба и детонатор", чтобы пройти через мёртвую зону и открыть портал в Тинарис.

— Идиоты. — От досады Андрей прикусил губу. — Ну, ничего. Мы доберёмся до матар раньше и...

— Простите, что перебиваю, господин, но у меня ещё одно тревожное известие: Рем и Константин больше не скрывают, что умеют перемещаться. Именно Рем, переместившись из Граны, ударил меня ножом в спину. — Йозеф замолчал, а Андрей прикрыл глаза и отыскал взглядом своё кольцо.

Картинка перед мысленным взором возникла мгновенно: Даниэль и Кирик стояли в окружении самых сильных в Тинусе магов. С одной стороны — вооружённые до зубов матары во главе с Жайлетом, с другой — лучший отряд карателей во главе с Константином и Ремом. Андрей озабоченно потёр подбородок. Он мог сейчас же вытащить Дана и Кирика. У него хватило бы сил спрятать их и от тинарисцев, и от матар, но это не решило бы проблему. Константин и Рем, объединившись с Жайлетом, который не меньше, чем они хотел покинуть Тинус, снова начали бы искать способ пройти через мёртвую зону и открыть портал. Константина и Рема могла остановить только смерть, а Жайлет... Андрей тяжело вздохнул: Тинус стал для матар ловушкой. И, отчасти, Андрей сочувствовал им. Но только отчасти, поскольку считал, что грабежи и убийства не выход из безвыходного положения.

Андрей слушал безмятежное пение лесных птиц, а в душе клокотала буря. Светлейшему князю Тинариса претили ссоры, скандалы и войны. Решение выступить против брата далось Андрею с превеликим трудом, а поражение, приведшее к гибели родного Мира, камнем легло на его сердце. Александр уничтожил Тинарис, но Андрей, вопреки логике, продолжал любить его. Поэтому, в память о брате, выполнил его последнюю волю: стал бродячим актёром.

Сначала роль хозяина маленькой актёрской труппы давалась Андрею нелегко. Но, в конце концов, он сжился с образом старика-музыканта, а появление Анны, а затем Ильи подарило ему семью. Андрей объездил весь Тинус и полюбил его простой, хотя и отсталый, с точки зрения тинарисца, уклад жизни. С каждым годом ему всё больше хотелось сделать для тинусцев что-нибудь хорошее: научить строить водопровод и канализацию, объяснить, как лучше добывать руду, как ковать более прочную сталь... Андрею было чем поделиться с новой Родиной, но в первую очередь нужно было позаботиться о тинарисцах. В первый же день ссылки он обезглавил миссию в Тинусе, перетянув на свою сторону единственного среди тройки тактика и стратега, тем самым затруднив истребление магов. Йозеф оказался незаменимым соратником. Он развил бурную деятельность, выискивая среди изгнанников самых одарённых магов и возвращая им память. "Воскресшие" сторонники Андрея становились изгоями. И через пару лет в Тинусе возникла третья магическая организация. Изгои, прячась под личинами простых тинусцев, не только срывали планы Рема и Константина, но и исподволь готовили Мир к экономической революции. Благодаря им, потери среди магов были сведены к минимуму, а тинусцев перестала пугать магия. Многие правители, втайне от Плеяды и Отщепенцев, пользовались услугами магов-изгоев. Лет через десять Андрей и Йозеф рассчитывали выйти из тени, освободить от заклятия всех изгнанников и с помощью магической силы сделать Тинус высокоцивилизованным, процветающим Миром. Но заговор Константина и Рема спутал их планы.

Андрей потёр виски:

— Мы позволим Рему и Константину уйти.

— Но, император, если открыть портал, где гарантия, что на Тинус не проникнет магическая зараза с Тинариса? — в ужасе вскричал Йозеф. — Как мы удержим проклятое Облако?

— Собирай магов! Мне нужны двадцать лучших.

Йозеф исчез, а Андрей опустился на поросшую травой обочину и посмотрел на становище матар: Даниэль заключал сделку с Жайлетом.

— Глупый, глупый мальчишка, — пробормотал Андрей, в то же время, восхищаясь игрой любимого ученика. Даниэлю было страшно. По сути — пленник, он продолжал вести себя так, словно был хозяином положения. В этом был весь Дан. И лишь теперь Андрей до конца понял его сущность и его жизненную трагедию. Даниэль был вынужден играть и в жизни, и на сцене. Эмбриональная магия погрузила его душу в глубокий сон, и Дан родился бесчувственным и равнодушным. Но вокруг жили люди с чувствами и эмоциями, и Даниэль с раннего детства учился подражать им. Ему хотелось быть таким же живым, как и другие, и он из кожи вон лез, изображая веселье и печаль, почтение и грубость, добродушие и озлобленность. Но в душе он не испытывал ничего. Даниэль настолько искусно изображал чувства, что ни родители, ни Константин, да и прочие маги ни разу не усомнились в его искренности. Не отдавая себе отчёта, Дан постоянно экспериментировал: он выбирал образ, который должен был стать его сутью на всю жизнь. И роль безалаберного, непослушного и гениального ребёнка пришлась ему ко двору, именно потому, что его спящая душа была как раз такого сорта. Сейчас Андрей в этом не сомневался. А вот пять лет назад...

Андрей вытащил полуживого Дана из реки и подбросил под ноги Илье. Ему было не важно, чей он сын или внук, он спасал мага. Однако, заглянув в сознание Даниэля, он ужаснулся: настолько равнодушного и бесчувственного человека Андрей не встречал никогда. Князь даже подумывал лишить его дара, но Дан очнулся, открыл глаза, и перед Андреем предстала совсем другая личность. Молодой ингурец в два счёта очаровал Анну и Илью: он искренне улыбался, искренне сочувствовал скудному достатку актёров и загорелся искренним желанием остаться в труппе. Андрей недоумевал. Он оставил странного мага при себе, в надежде разгадать его тайну, но и два года спустя, расставаясь с ним в окрестностях Велишара, он знал о сущности Даниэля ровно столько, сколько узнал в момент первой встречи.

И вот сегодня Андрею открылась его страшная тайна. Однако теперь это было не важно: возле матарского дерева-портала стоял живой Даниэль, его душа проснулась, и он стал именно таким, каким представлялся Андрею — нахальным, безалаберным и самодовольным. Князь смотрел на Даниэля и, несмотря ни на что, радовался за него. Кирик разбудил душу друга, и у обеих жертв эмбриональной магии появился шанс выжить...

Зазвучали встревоженные голоса — на лесной дороге появились двадцать изгоев и Йозеф. Они вытянулись в струну перед князем, ожидая распоряжений. Андрей встал. Он взглянул на Никандра, сменившего крестьянскую одежду на тёмный мундир и серебристый плащ тинарисского военного. На Евсея — в длинной мантии придворного мага-учёного. На гиганта Вавилу в пышных одеждах преуспевающего тинарисского купца. На полнотелую Дорину в жёлто-зелёном платье целительницы. На барона Калиссту в простом сером костюме банкира, вместо привычных глазу чепергайльцев бело-золотых одежд. Рядом с Каллистой стояла его жена в таком же, как у Дорины, жёлто-зелёном платье. Андрей знал и остальных изгоев — Йозеф, в самом деле, собрал лучших из лучших.

Андрей расправил плечи, и вместо пожилого актёра глазам магов предстал светлейший князь Тинариса. Стройную невысокую фигуру облегал парадный императорский костюм пронзительно белого цвета с золотыми эполетами и галунами, на отворотах высоких чёрных сапог красовались гербы Тинариса — огненные львы с белыми розами в зубах. Длинные светлые волосы Андрея свободно ниспадали на плечи, узкие карие глаза яростно сверкали из-под тонких изогнутых бровей. Овальное лицо с прямым острым носом и поджатыми губами было преисполнено решимости. Андрей положил руку на витой эфес шпаги и громко произнёс:

— Время решительных действий настало, друзья! Нам предстоит трудное и опасное дело! Константин и Рем собираются открыть портал в Тинарис, и для этого у них есть всё необходимое! Мы должны предотвратить проникновение губительного Облака в Тинус и сохранить нашу новую Родину!..

Сквозь стальные прутья магической клетки Даниэль и Кирик смотрели на странное место, в которое привёл их матарский портал. Справа возвышалась стена кривых деревьев с тёмной, почти чёрной листвой, слева — зеленел обычный смешанный лес, а между ними простиралась широкая песчаная полоса, словно вырванная из пустыни.

— Это и есть Заброшенный Хутор? — дрожащим голосом спросил Кирик.

— Не знаю. Но я уже видел эти мёртвые деревья, — прошептал Даниэль и энергично тряхнул головой. — Я был там, внутри, и со мной ничего не случилось. Может, и в этот раз пронесёт. — Дан посмотрел на деда, Рема и Жайлета, беседующих неподалёку, и склонился к уху Кирика: — Пусть только клетку откроют, а уж в лесу мы сбежать сумеем. Шмыгнём за куст, и поминай, как звали.

Кирик с сомнением покачал головой:

— Думаешь, нас выпустят из клетки?

— А то! — бодро воскликнул Даниэль и громким шёпотом продолжил: — Это же мёртвая зона. В ней не выживет ни человек, ни зверь. Они собираются отправить нас одних, иначе бы сами сходили. — Дан заносчиво вскинул голову и расправил плечи. — Шиш мы для них стараться будем! Пусть они нас годами ждут, а мы по-тихому выйдем с другой стороны и... И... И куда-нибудь отправимся. В общем, потом разберёмся. Главное — на свободу вырваться.

Кирик согласно кивнул, хотя и чувствовал, что Даниэль упрощает ситуацию. "Не может быть, чтобы они не предусмотрели вероятность побега", — подумал он, и Дан тут же возразил:

"Помнишь, что сказал Жайлет? Мы круче их всех вместе взятых!"

"Угу". — Кирик толкнул Даниэля в бок: к клетке приближались Ян и Барбара.

— Итак, сын мой... — патетично начала Барбара.

— Я тебе не сын!

— Как ты разговариваешь с матерью?! — рыкнул Ян.

— И ты мне не отец! Порядочные родители не позволят посадить своего ребёнка в клетку, как животное! Валите отсюда! — Дан повернулся к ним спиной.

— Зачем ты так? — расстроился Кирик. — Выслушай их!

— Ты и впрямь этого хочешь? — кисло поинтересовался Даниэль и через плечо покосился на Яна и Барбару. — Думаешь, они скажут что-то дельное?

— Они же твои родители.

— Эх, Кирик, Кирик... — Даниэль обернулся к матери и преувеличенно вежливо сказал: — Слушаю тебя, мама.

— Итак, сын мой, — нисколько не смутившись, вновь начала Барбара, — тебе предстоит совершить подвиг во имя Плеяды! Я уверена, ты не посрамишь честь нашей семьи и, если на твоём пути встанет богиня Панар, встретишь смерть достойно, как и подобает борцу за правое дело!

— Слышал, Кирик? — оскалил зубы Даниэль. — Она благословила меня на смерть. А ты, что скажешь, папа?

— Твоя мать верить в тебя, Дан. Я же молю Экру, чтобы в ответственный момент тебе вожжа под хвост не попала, и ты не провалил судьбоносное для Плеяды дело. Так что, возьми себя в руки, Дан, и сделай так, как прикажет корифей. Авось, прощение заработаешь.

— На кой Вагр мне ваше прощение? — разозлился Даниэль и, вцепившись в стальные прутья, закричал: — Я всю жизнь мечтал уйти из Плеяды и жить так, как хочу! Мне претит ваша благородная борьба неизвестно за что! Чем помешали вам Отщепенцы? Они такие же маги, как вы! Неужели нельзя договориться? Или вам нравится убивать друг друга?!

— Мы верим в тебя! — пропустив мимо ушей выступление сына, торжественно произнесла Барбара и зашагала к отряду.

— Это твой последний шанс, Дан. Не упусти его, — хмуро добавил Ян и последовал за женой.

— Извини, я не знал, что они такие, — растерянно сказал Кирик.

— Теперь знаешь. — Дан надул губы и ядовито посмотрел на деда, который продолжал что-то обсуждать с Ремом и Жайлетом: — Чего он тянет? Пора заканчивать этот балаган! Эй, корифей! Хватит болтать! Мы не намерены прохлаждаться здесь до ночи!

— Что ты делаешь? — Кирик испуганно покосился на Рема.

— Достали! Пусть только выпустят, я им такое устрою! — Даниэль грозно нахмурился и крутанул руками, будто сворачивая голову врагу.

Наконец, Константин, Рем и Жайлет закончили разговор и направились к клетке. Даниэль возликовал:

— Ну, давайте же, снимайте заклятье!

Жайлет сердито сверкнул глазами:

— Вы разочаровали меня, князь. Я ожидал от Вас большего мужества.

— Да что ты! — Даниэль нахально улыбнулся. — Хорошенькие же представления о мужестве у матар!

— Твой дед — глава семьи. Ты обязан слушаться его и выполнять все его требования, — терпеливо объяснил Жайлет.

Дан задохнулся от возмущения. Он открыл было рот, чтобы высказать вождю всё, что думает и о матарах, и о своей семье, но тут раздался звон — под ноги Даниэлю упал длинный, изогнутый змейкой кинжал. Кирик громко всхлипнул и замер, разглядывая переливающуюся всеми цветами радуги рукоять, а Дан почувствовал, как в груди разливается могильный холод.

— Зачем это? — беспомощно выдохнул он, уже зная ответ.

Константин и Жайлет отвернулись, а Рем поднял руки, и клетка, оторвавшись от земли, медленно поплыла к уродливым чёрным деревьям.

— Ни за что! — взвыл Даниэль и заколотил ногами по стальным прутьям. — Я не хочу!

Кирик вжал голову в плечи и затравленно посмотрел на друга:

— Ты должен убить меня, да?

— Не-е-ет! — Даниэль сцепил руки за спиной и, борясь с неистовым желанием взять кинжал, уткнулся лицом в холодные прутья. Он не смел ни взглянуть на Кирика, ни сказать ему что-то ободряющее — мысли занимал изогнутый змейкой кинжал.

Протиснувшись между искорёженными стволами деревьев, клетка опустилась на голую безжизненную землю и рассыпалась в прах. Даниэль и Кирик окаменели. Обоим казалось, что стоит пошевелиться, произойдёт что-то страшное и непоправимое.

Матары и каратели столпились на песчаной полосе, напряжённо вглядываясь в чёрный лес, где решалась их судьба.

— Если Даниэль сумеет перебороть себя и не поднимет кинжал, наши планы рухнут, — хриплым от волнения голосом произнёс Константин.

— Я их не вижу. — Рем подпрыгивал и вытягивал шею, пытаясь высмотреть среди деревьев мальчишек. — Ты чувствуешь внука, Костя?

— Едва-едва. Но, похоже, он сопротивляется.

— Вагр его раздери! — выругался Рем. — Неужели он настолько силён, что сумеет одолеть магию кинжала? Нет, — замотал он головой, — не сможет. Кинжал — часть его самого. Как можно добровольно отказаться от руки, ноги или глаза? — Рем поправил чёрную повязку. — В рукояти его волосы, ногти и молочные зубы. Он возьмёт кинжал!

— Он его взял! — облегчённо выдохнул Константин и резко обернулся: на песчаной полосе появился светлейший князь в сопровождении Йозефа и двадцати изгоев.

Корифей Плеяды и главарь Отщепенцев растерянно ахнули — за исключением Никандра, все стоящие перед ними маги считались погибшими. Рем скрипнул зубами:

— Это твои проделки, Йозеф?

Советник польщено улыбнулся:

— Это не проделки, дорогой мой, а высококлассная магия. Ваши подсчёты ошибочны: потерь среди магов значительно меньше, чем вы думаете. А скоро мы сведём их на нет!

Андрей твёрдым шагом приблизился к побледневшему Константину и бесстрастно посмотрел ему в лицо:

— Я лишаю тебя звания корифея. — Он перевёл взгляд на Рема. — Ты больше не главарь Отщепенцев. Ваша миссия в Тинусе завершена!

— Ты не вправе командовать нами! Мы служим императору, а ты — изменник! Ты предал родного брата и родной Мир! — Рем затрясся, выпучив на Андрея широко раскрытый глаз, и ткнул пальцем в сторону карателей. — Что ты стоишь, Ян? Убей его! Это он хочет уничтожить Тинус!

Ян с недоумением посмотрел на отца:

— Кто эти маги? Откуда они взялись?

— Это... — Константин замялся и облизал сухие губы. В его ушах зазвучали слова императора: "И ни один волос не должен упасть с головы моего брата!"

— Это... — повторил корифей и снова осёкся.

— Что ты мнёшься, как красна девица? — брызжа слюной, зарычал Рем. — Мы уже натворили столько, что убийством князя ничего не испортим!

— Я не могу, — замотал головой Константин. — Если мы сделаем это, император никогда не простит нас, и мой сын навсегда завязнет в этом захудалом мирке!

— О чём ты говоришь, отец? — Брови Яна удивлённо приподнялись, лоб рассекли глубокие морщины.

— Отправляйся в Ингур, Ян! — закричал корифей. — Я сам разберусь!

Ян отрицательно замотал головой:

— Я не брошу жену и сына! И своих людей тоже!

— Так забирай их с собой!

— А Дан?

Судорога исказила лицо Константина:

— Забудь о нём! Дан обречён! С Заброшенного Хутора он выйдет без капли магии!

— Не может быть! — Барбара схватилась за сердце. — Это обесчестит его! И нас! — Она посмотрела на мёртвые уродливые деревья и сжала кулаки: — Пусть лучше он умрёт, чем лишиться дара!

Ян гневно взглянул на отца:

— Ненавижу! — процедил он сквозь зубы и шагнул к мёртвой зоне.

— Стой! — крикнул Йозеф. — Один ты погибнешь и не спасёшь сына!

— Ты никуда не пойдёшь, Ян! — взорвался корифей. Он рванулся к сыну и схватил его за руку. — Ты должен оставаться в Тинусе, пока я не переговорю с императором!

— Они двинулись к сердцу Заброшенного Хутора, — будничным голосом сообщил Жайлет, и на песчаной полосе воцарилась тишина.

Матары, каратели и изгои уставились на чёрную стену леса.

— Пора, — сказал Андрей и начал решительно отдавать распоряжения: — Позаботься о Константине и Реме, Йозеф. Ян, ты можешь идти с нами. Барбара, отведи отряд в Ингур. — Он взмахнул рукой, и на краю зеленеющего леса открылся портал. — Жайлет, возьми Аруа и тоже следуй за мной. Имейте в виду: пока мы не увидим Тинарис, вам нельзя разговаривать и использовать магию.

Рем выхватил кинжал:

— Только троньте! — Лезвие кинжала заискрилось. Главарь Отщепенцев завертелся волчком, и по траве побежала лента голубого огня. Обежав вокруг Рема, она вспыхнула лазоревым светом и застыла острыми пиками ледяного магического круга. — Как тебе это, князь?

Андрей с невозмутимым видом смотрел на главаря Отщепенцев:

— У меня нет времени возиться с тобой. — По острым пикам побежали трещины, магический круг рассыпался на мелкие льдинки, и они мгновенно растаяли на серо-жёлтом песке. Кинжал раскалился, и Рем с криком выронил его. — Взять! — приказал Андрей.

Никандр и Вавила схватили трясущегося от злобы Рема и связали ему руки за спиной. Рем с презрением посмотрел на Константина:

— Почему ты не поддержал меня?

Константин стыдливо отвёл глаза и завёл руки за спину. Рем смачно сплюнул и отвернулся от поникшего сообщника.

Пока изгои разбирались с заговорщиками, Ян и Барбара о чём-то тихо спорили. Наконец, Барбара неохотно кивнула и вскочила на коня.

— За мной! — скомандовала она.

Каратели рысью промчались по песчаной полосе и скрылись в портале. Портал закрылся, и, тяжело вздохнув, Ян встал рядом с Андреем. Он не знал, что его ждёт в мёртвой зоне, и не особо доверял возникшим из небытия магам, но чтобы спасти сына, он заключил бы сделку с самим Вагром. Андрей одобрительно кивнул Яну и выжидающе посмотрел на Жайлета. Вождь карликов задумчиво раскачивался на коротких ножках. Встретившись взглядом с Андреем, он согласно моргнул, и за его спиной возник Аруа с булавой наперевес. Андрей шагнул было к чёрным деревьям, но неожиданно вождь матар воздел татуированные руки к небу и возвестил:

— Молитесь, родичи! Решается участь нашей семьи! Мой синий камень не видит будущего! Тьма и безумие застилают его око!

Над толпой матар разнёсся горестный вой. Матарки прижали к груди детей, а воины подняли к небу копья, сабли и булавы. Вождь опустился на колени, сложил ладони лодочкой и склонил к ним голову. Матары замолчали, принимая его раскаяние, и Жайлет поднялся. Андрей бросил на него молниеносный взгляд и вступил в мёртвую зону...

Даниэль смотрел на изогнутое лезвие кинжала, на собственную руку, мёртвой хваткой вцепившуюся в радужную рукоять, и плакал, как ребёнок. Никогда ещё он не чувствовал себя таким беспомощным и таким живым. В его душе буйствовал обжигающий вихрь чувств. Дан ощутил всю полноту и остроту жизни, и мысль о том, что он должен прервать чьё-то упоительное, многогранное бытиё, сводила его с ума. Он оплакивал Кирика и себя, потому что не мог противостоять жестокой беспощадной силе, толкающей его на убийство.

Кирик сидел на сухой голой земле и, задрав голову, отрешённо смотрел в бездонное голубое небо. В отличие от Даниэля, оказавшись в мёртвой зоне, он утратил вкус жизни, точно кто-то выжег его изнутри. Кирик слышал, как плачет Даниэль, но слёзы друга, да и сам друг перестали что-либо значить — гробовое покрывало Панар уже заслонило от него мир.

Кирик оторвал взгляд от неба, встал, и Даниэль тот час же перестал плакать, принимая неизбежное. Глаза друзей встретились. Несколько долгих минут они смотрели друг на друга, точно никогда не были знакомы, потом развернулись и зашагали вглубь мёртвой зоны. Позади раздались шаги, но Кирик и Даниэль не обернулись. Они шли к порталу, и ничто не могло отвлечь их от заданной цели.

Андрей и Ян нагнали Даниэля и Кирика и пошли рядом. Остальные маги молчаливой процессией следовали за ними. Деревья становились всё уродливее и страшнее. И, если на окраине Заброшенного Хутора ещё были слышны голоса птиц и шум ветра, то в глубине мёртвой зоны стояла густая непроницаемая тишина. Голая земля заглушала звук шагов и, казалось, что процессия магов плывёт по лесу, точно колонна призраков. Одежда их потускнела, словно её яркие краски впитала чернота леса. Только синий камень на голове Жайлета продолжал светиться одинокой звездой, да рукоять кинжала в руках Даниэля, как живая, переливалась всеми цветами радуги.

Маги вышли на просёлочную дорогу. Даниэль и Кирик уверенно зашагали по ней, и вскоре дорога привела их к хутору, обнесённому покосившимся и дырявым, как щербатый рот, забором. На полусгнивших столбах болтались обломки резных ворот. Ветхие деревянные постройки томились в плену чёрной крапивы и лопухов. Одинокую надломленную стрелу колодца венчало старое ржавое ведро.

Даниэль и Кирик не обратили на Заброшенный Хутор никакого внимания. Они сошли с дороги и вновь углубились в лес. Путь преградили заросли колючего кустарника, но ни Дан, ни Кир не остановились. Плечом к плечу они шли вперёд. Острые шипы рвали одежду, оставляли царапины на коже, но друзья, как двухголовый таран, продвигались к порталу самым коротким путём. Андрей горестно покачал головой, и сквозь колючий кустарник пролегла ровная прямая дорога. Даниэль и Кирик ускорили шаг, а потом и вовсе побежали. Маги ринулись за ними.

Дан и Кир выскочили на огромное поле с серой пожухлой травой и устремились к его центру. Маги, задыхаясь, мчались следом. До портала оставалось метров десять. "Пора", — решил Андрей и крикнул:

— Останови сына, Ян!

Каратель в два прыжка настиг Дана и сбил его с ног. Даниэль рухнул лицом в траву, но не остановился. Не желая тратить драгоценные секунды на подъём, он ужом пополз к вожделенной цели. На миг Ян опешил, затем навалился на сына, коленом прижал его к земле и обернулся. Андрей кинул ему моток верёвки. Даниэль выл и кусался, пока отец связывал его по рукам и ногам. Затянув последний узел, Ян достал из кармана носовой платок, заткнул сыну рот и отпустил его. Дан помотал головой, пытаясь выплюнуть кляп, после чего изогнулся и, как большая гусеница, пополз к Кирику, который стоял у портала и с отсутствующим видом смотрел перед собой. Дан ткнулся в сапоги Кира, и его руки заходили ходуном. Он волчком крутился у ног друга, пытаясь освободить руку с ножом, и Ян с тяжёлым вздохом опустил кулак на его затылок. Даниэль затих.

— Теперь мы можем начать, — деловито сказал Андрей. — Развяжите пленников!

Никандр и Евсей выполнили его приказ. Рем потёр затёкшие руки, саркастически ухмыльнулся и подмигнул Константину. Но корифей не смотрел на сообщника: кусая губы, он пожирал глазами светлейшего князя.

— Твоя очередь, Йозеф.

Йозеф подошёл к Кирику и Даниэлю, осмотрел землю перед ними и бережно положил Серьгу Божены в едва заметную ямку. Отступив на шаг, он сложил руки на груди, склонил голову и забормотал заклинание. Внезапно он резко раскинул руки, и в центре поля возник гигантский портал в форме арки.

Его размеры поразили Жайлета. Матар открыл рот, чтобы спросить, кто создатель сего чуда, но, вспомнив, что в мёртвой зоне нельзя разговаривать, сомкнул губы и задумался: что же за маги сопровождают его, если он — повелитель межмировых дорог и порталов — не способен открыть переход даже в половину меньше этого. В антрацитовой темноте арки заметались серебристые искры, и Йозеф с тревогой посмотрел на Андрея.

— Экран! — скомандовал князь.

Двадцать изгоев выстроились в шеренгу. Вспыхнул ослепительный жёлтый свет, и портал накрыла прозрачная полусфера. Её края слились с краями арки. Андрей возложил ладонь на гладкую поверхность экрана и сосредоточился. Антрацитовая темнота запульсировала, побледнела и исчезла.

— Не может быть! — надсадно завопил Рем, а Константин упал на колени и обхватил голову руками.

Перед магами, как на ладони, лежала Долина Храмов — круглая котловина, окружённая белоснежными пиками гор. На высохшей, растрескавшейся земле, некогда покрытой изумрудно-зелёной травой и цветами, темнели руины — остатки величественных храмов. Среди руин лежали человеческие черепа и кости — тысячи черепов и костей — пожелтевших под беспощадно палящим солнцем.

— Тинарис умер! — взвыл Константин и зарыдал, скребя ногтями землю.

Ян непонимающе смотрел на отца. Он уже сообразил, что Константин пришёл в Тинус из мёртвого теперь Тинариса, но, по мнению Яна, отец должен был радоваться, а не рыдать, ведь он остался жив. Наконец, корифей вытер слёзы и взглянул на Андрея:

— Радуешься, князь? Считаешь себя императором? Ты не стоишь мизинца своего царственного брата! Он мудрец и гениальный маг! И раз он решил, что Тинарису пришла пора умереть, значит, так тому и быть! Мы все должны умереть вместе с ним!

— Обезумевший фанатик! — с отвращением воскликнул Андрей. — Мой брат убил целый Мир, а ты поклоняешься ему, как богу!

— Он и был богом! — в бешенстве выпалил Рем. — А ты — ничтожество! Жалкий комедиант! Подлый изменник! Долг и честь для тебя — пустые слова! — Главарь Отщепенцев подбежал к экрану и треснул по нему кулаком. — Выпусти нас! Я хочу умереть со своим народом!

— Это безумие! — вскричал Андрей. — Зачем вам умирать? Я готов простить вас обоих!

Константин поднялся с колен и встал рядом с Ремом.

— Тебе не понять, князь, — надменно произнёс он. — Мы идём домой. Мой род испокон веков служил императорской семье, и для меня нет большей чести, чем разделить покрывало богини Панар с моим господином!

— Подожди, отец! — Ян подбежал к Константину и, с негодованием рубя рукой воздух, закричал: — А как же я? Барбара? Даниэль? Почему ты бросаешь нас? Мы же твоя семья!

Но корифей оттолкнул сына:

— Я пошёл в Тинус, чтобы смыть твой позор! Я надеялся вернуть доброе имя нашему роду! Но теперь всё это потеряло смысл. Ты можешь пойти со мной и умереть достойно или остаться в этом гнилом придатке Тинариса и жить в бесчестии!

— У меня нет другой Родины, кроме Тинуса, — твёрдо сказал Ян. — И я не собираюсь умирать во имя мифического императора! У меня есть любимая жена и сын, которому нужна моя помощь!

Константин плюнул под ноги сыну и отвернулся, а Рем обратил разъярённый глаз на Андрея:

— Выпусти нас!

— Идите, — прошептал Андрей. Он посмотрел на Никандра, тот кивнул, сделал шаг назад, и экран перед Константином и Ремом истончился.

Заговорщики выскочили в Тинарис и радостно обнялись.

— Мы дома! — донесся их счастливый вопль.

Никандр вернулся на своё место в шеренге изгоев, и экран вновь стал твёрдым. Все маги, кроме Кирика и Даниэля, смотрели на приплясывающих от восторга фанатиков. Константин и Рем смеялись и хлопали друг друга по плечам, не замечая, что топчутся на костях соотечественников. Вдруг воздух над их головами засеребрился, собрался в пышное облако, и оно стало медленно оседать на веселящихся магов. Ян отвернулся, и Андрей сочувственно сжал его плечо, продолжая наблюдать за великим и ужасным порождением отца. Облако поглотило Константина и Рема и взмыло в воздух, оставив среди руин и черепов два обнимающихся скелета. Порыв жаркого сухого ветра сбил их и разметал кости по земле. Мечта Константина и Рема сбылась: они вернулись в Тинарис и воссоединились со своим народом и императором.

Андрей поднял с земли Серьгу Божены и швырнул её через прозрачный экран в Тинарис. Раздался хлопок, и портал закрылся, намертво запечатав выход из Тинуса. Изгои обессилено повалились на пожухлую траву, а Жайлет испустил горький стон и скорбно накрыл голову руками.

— Мне очень жаль, — тихо произнёс Андрей. — Но не всё потеряно, вождь. Скоро я верну память магам, и мы попытаемся уничтожить Облако. Возможно, нам удастся очистить Тинарис или, хотя бы, найти защиту против его губительной магии. Тогда матары смогут уйти.

Жайлет пронзительно посмотрел на него и молча поклонился. Андрей нервно повёл плечами и сел на корточки рядом с Даниэлем:

— Я знаю, что ты меня слышишь, Дан. Я знаю, что ты по-прежнему испытываешь острое желание убить Кирика, и одновременно не хочешь его смерти. И всё же, тебе придётся нанести удар. Только так ты спасёшь его и себя. Сейчас я развяжу тебя. Ты ударишь Кира и отпустишь кинжал. Это ваш единственный шанс на спасение. Запомни, Дан, ударив, ты должен сразу же разжать пальцы!

Даниэль не отреагировал на слова Андрея, и Ян взволнованно спросил:

— Вы уверены, что он слышал?

— Уверен. Главное, чтобы у него хватило воли отпустить кинжал. — Андрей дёрнул конец верёвки, и она соскользнула на траву, словно на ней не было замысловатых узлов Яна.

Свободной рукой Даниэль вытащил изо рта кляп, отбросил его в сторону и медленно встал на затёкшие ноги. Дрожа от напряжения, он приобнял безучастного к происходящему Кирика, вонзил кинжал ему в живот и со звериным рыком разжал пальцы. Кир даже не вскрикнул. Он поднял глаза на Даниэля, слабо улыбнулся, и вместо того, чтобы отпустить друга, Дан крепче прижал его к себе. Кирик уткнулся лицом в шею Даниэля и обнял его за талию.

Андрей вскочил, не веря своим глазам: Дан сумел отпустить кинжал, но это не спасло друзей от единения. И на этот раз слияние было полным! Лица, волосы и кожа магов вмиг покрылись соляной наледью — Даниэль и Кирик превратились в статуи, облачённые в одежду. Сила сочилась из них, обволакивая непробиваемым смертоносным коконом. Андрей хотел вмешаться и разорвать магические объятья, однако не смог даже приблизиться к магам.

— Это не бомба и детонатор, это нечто более страшное, — прошептал он.

Работая над созданием Дана и Кирика, заговорщики боялись, что их творения не одолеют магию светлейшего князя и первого советника, и постарались увеличить магический потенциал эмбрионов до максимума. Фанатики сами не поняли, что у них получилось. Не понимал и Андрей. Он смотрел, как под соляной коркой разгорается ровный бронзовый свет, лихорадочно прокручивая в голове возможные варианты развития событий. Князь был знаком с эмбриональной магией, но никогда не практиковался в ней. И всё-таки его скудных знаний хватило, чтобы понять, что Дан и Кирик готовятся к магической атаке невероятной силы. Андрей резко взмахнул рукой, открывая портал на песчаную полосу:

— Бегите! — приказал он магам, но те не двинулись с места.

— Мы останемся с Вами, император, — категорично произнёс Йозеф, и изгои согласно закивали.

— А я останусь с сыном! До конца! — Ян решительно рубанул ладонью воздух.

— Я тоже остаюсь! — громко сообщил Жайлет. — Я хочу увидеть атаку собственными глазами. Куда она будет направлена?

Андрей обвёл магов хмурым взглядом:

— Сейчас они пробьют портал, и Облако ринется в Тинус!

— Тогда какой смысл бежать? — пожал плечами Калисста. — Если Облако ворвётся в Тинус — обречены все. Какая разница: умереть сейчас или пятью минутами позже?

— Я не знаю, как их остановить, — удручённо произнёс Андрей и взглянул на Дана и Кирика: бронзовый свет почти растопил соляной кокон. — Сейчас начнётся. Создайте над нами защитную сферу!

Маги выполнили приказ и замерли в ожидании. Соляной кокон растворился, и бронзовые фигуры разомкнули объятья. Изогнутый кинжал упал на землю, задымился и исчез. Рана в животе Кирика затянулась. Маги ахнули: несмотря на мертвенно бронзовое свечение кожи, Даниэль и Кирик были живыми. Дан повернулся к Андрею и хладнокровно произнёс:

— Не вмешивайтесь. Нас вы не остановите, а сами пострадаете.

— Что вы собираетесь делать? — осторожно спросил Андрей.

— То, ради чего нас создали, — улыбнулся Кирик.

Друзья повернулись к Андрею спиной, и перед ними встала арка портала, вновь открыв взорам магов Долину Храмов. Жаркий сухой ветер ворвался в Тинус и вздыбил чёрную траву. Земля на поле ссохлась и покрылась трещинами. Магам показалось, что гибельная сила начала поглощать Тинус, и они взволнованно зашептались. Даниэль и Кирик шагнули к порталу, остановились на границе Миров, и в тот же миг от их ног по Долине Храмов побежала широкая изломанная трещина. Бронзовая кожа магов вспыхнула, раздался ушераздирающий зловещий хруст, и Долина раскололась надвое.

— Они разрушают Тинарис! — в благоговейном ужасе вскричал Андрей.

— Тинарис уже мёртв, — негромко заметил Йозеф, не сводя глаз с расширяющегося пролома, в котором мерцали огоньки звёзд.

Неожиданно к Даниэлю и Кирику метнулось Облако. Оно попыталось опуститься на магов, но бронзовые стрелы врезались в него, разорвав на множество мелких серебристых клочков. Клочки комариной стаей закружились в воздухе и слились в единое целое. Облако взмыло в небо и зависло, словно раздумывая, как лучше нанести удар. Оно вытянулось тонкой длинной змеёй и вновь устремилось к магам, ловко уворачиваясь от бронзовых стрел.

А Долина Храмов продолжала рушиться: снежные пики медленно повалились на бок и исчезли за горизонтом — Тинарис разваливался на две половины, как разбитое птенцом яйцо. И вместе с гигантской трещиной ширился и разрастался портал. Маги, открыв рты, следили, как границы портала расползаются во все стороны, и в темнеющем небе над их головами зажигаются первые звёзды. Тинарисцы смотрели на знакомое с детства небо и прощались с ним: тинуские созвездия смешивались с тинарисскими, порождая новую Вселенную. Из-за горизонта выползли две луны, лимонно-жёлтая Тинуса и красноватая — Тинариса. Луны двинулись навстречу друг другу, словно желая познакомиться. У магов захватило дыхание от величественной картины, они перестали следить за Кириком и Даниэлем, которые продолжали сражаться с Облаком, а битва шла уже не на границе Миров, а в заново рождённом Тинусе.

Внезапно Андрей почуял опасность. Он взглянул на Даниэля и Кирика, и холод пробежал по позвоночнику: бронзовые фигуры потускнели, зато змееподобное Облако ярко серебрилось в свете двух лун.

— К бою! — в отчаянии закричал Андрей, и тут от Дана и Кирика отделился огромный, пылающий бронзой шар.

Змеевидное облако, будто насмехаясь над магами, обвилось вокруг шара и вдруг пронзительно взвизгнуло и зашипело, как вода, упавшая на раскалённый металл. Бронзовый шар впитал в себя смертоносную магию, почернел и золой осыпался на Кирика и Даниэля.

Дан встряхнулся, как мокрый кот, и брюзгливо произнёс:

— Теперь неделю отмываться буду!

— Я тебе спинку потру. — Кирика звонко расхохотался, хлопнул Дана по плечу, и в воздух взметнулся клуб пыли.

Даниэль добродушно фыркнул и повернулся к Жайлету:

— С тебя пятьсот тысяч золотых крон, вождь!

— Матары держат слово, — церемонно ответил Жайлет и низко поклонился Дану и Кирику. Аруа отсалютовал им булавой. — Мы не забудем того, что вы сделали для нас. — Вождь коснулся синего камня в обруче, и перед Даниэлем выросла гора золотых монет.

— Надеюсь, они настоящие? — Дан зачерпнул горсть монет и с подозрением осмотрел их. — Похоже, ты не обманул, вождь. Теперь нужно добраться до Верниры и получить вторую половину! — заявил он Кирику и почесал затылок. — Как мы всё это понесём? — Он взглянул на отца: — У тебя нет с собой мешка?

— Нет, — мрачно ответил Ян.

Даниэль пригляделся к отцу и нахмурился:

— Какие-то проблемы?

— У тебя, Дан. И у Кира тоже.

Даниэль оглядел себя, потом Кирика и снова посмотрел на отца.

— И что с нами не так?

У Яна язык не поворачивался сказать сыну правду, и он выразительно взглянул на Андрея. Император опустил глаза:

— Вы с Кириком потеряли магический дар.

Даниэль повернулся к Киру, и тот согласно кивнул:

— Я думал, ты понял.

— А я думал, что просто устал, — пожал плечами Даниэль и погладил взглядом гору золота. — Ну и фиг с ним, с даром! С такими деньжищами мы и без дара будем жить припеваючи! — Дан беззаботно улыбнулся. Он был хорошим актёром и умел играть в любом душевном состоянии. Он и сейчас бы выглядел очень убедительно, будь у него другие зрители. Но маги видели, что в душе Даниэль горько рыдает, оплакивая невосполнимую утрату.

— Ты прекрасный актёр, Дан, — тщательно подбирая слова, произнёс Андрей.

— Ты видел мои выступления? — Даниэль окинул императора придирчивым взглядом. — Странно... Я тебя не помню. Как тебя зовут?

— Андрей.

— Как моего учителя. Теперь я тебя точно запомню! — весело сказал Даниэль и вдруг заметил Никандра. — А ты что здесь делаешь? Решил-таки присоединиться к Плеяде?

Кирик дёрнул друга за рукав:

— Довольно болтать, Дан! Послушаем, что скажут маги.

При слове "маги" лицо Даниэля болезненно дёрнулось. Он открыл было рот, но, покосившись на друга, плотно сжал губы. Ян поражённо уставился на Кира: "Не может быть! Магия пропала, а связь осталась! Поразительно!"

— Не буду вдаваться в подробности, — начал Андрей. — Скажу только, что я и есть твой учитель, Дан. — Он помолчал, ожидая реакции Даниэля, но тот лишь недоверчиво передёрнул плечами. — Ну, хорошо. — Андрей быстро провёл рукой по волосам и превратился в пожилого владельца труппы.

Глаза Даниэля вспыхнули радостью и погасли:

— Значит, возвращаться нам некуда.

— Ну, почему же, — мягко улыбнулся Андрей. — Кроме меня, в труппе магов не было, так что, Теодор Великолепный может без проблем вернуться в актёрскую семью.

— А ты?

Андрей указал на две луны, сияющие в ночном небе:

— Вы изменили Тинус, и теперь у меня появилось множество забот.

— Кто Вы такой, что берёте на себя заботу о целом Мире? — задумчиво спросил Кирик.

— Пока не знаю, — усмехнулся Андрей. — Время покажет, кем я стану для Тинуса. — Он порылся в карманах поношенного плаща и достал свёрнутую трубочкой бумагу. — А для тебя, Кир, у меня есть подарок. — Он протянул бумагу юноше. — Теперь ты — владелец моей труппы!

— Я? — опешил Кирик. — Я в театре-то был один раз, да и то не до конца спектакля! Я вор, а не театрал!

— Ну, не Дану же мне труппу оставлять, — рассмеялся Андрей. — Извини, Дан, но бизнесмен из тебя, как из меня пряха.

— Я и не в обиде, — хмыкнул Даниэль. — Не велика радость в бумажках копаться и болтать с всякими придурками, которые в театре ни шиша не смыслят! — Он лукаво посмотрел на отца: — А ты, папа, тоже в актёры подашься? Насколько я понимаю, Плеяде каюк.

— Почему ты так решил? — заволновался Ян и настороженно взглянул на Андрея. — Вы же не станете на сторону Отщепенцев?

— Поговорим об этом в Ингуре, — поморщился император. — Но сначала — матары. Ты можешь идти, Жайлет, мёртвая зона выпустит тебя.

Вождь не заставил себя просить дважды: перед ним возник портал, и он вместе с Аруа скрылся в антрацитовой темноте.

— Теперь мы! — решительно сказал Даниэль. — Чует моё сердце: речь вот-вот пойдёт о политике, а меня от неё с детства воротит. — Дан усадил Кира на груду монет, сел рядом и потребовал: — Перенеси нас к труппе, Андрей! Мне не терпится взглянуть на лица коллег, когда я представлю им нового хозяина!

— Ну и наглец, — покачал головой Йозеф, тепло улыбнулся Кирику и взмахнул рукой.

Эпилог.

До открытия первого в Тинусе театра оставалось два дня, и Кирик тонул в ворохе бумаг. Мало того, с самого утра ему мешали работать все, кому не лень. Дверь директорского кабинета не закрывалась ни на минуту, на пороге один за другим появлялись костюмеры, актёры, осветители и даже уборщики. И все требовали внимания. Кого-то приходилось успокаивать, на кого-то орать, а кому-то давать советы. В конце концов, Кирик запер дверь и с головой погрузился в многочисленные счета, мужественно игнорируя стуки и вопли в приёмной.

Кирик был одним из богатейших людей Тинуса, но, несмотря на это, он не желал, чтобы их новое предприятие оказалось убыточным. От Даниэля помощи ждать не приходилось — Теодор Великолепный презирал деньги. Поэтому никогда их не имел. Кирик наотрез отказался финансировать бесконечные развлечения друга и оплачивал счета рестораторов, лавочников и портных сугубо из заработков Даниэля. И частенько, при раздаче гонораров, Дан довольствовался десятком медных монет и дружескими наставлениями Кирика, вести себя более скромно. Зная взрывной характер Теодора Великолепного, актёры каждый раз замирали в ожидании скандала, и каждый раз разочаровывались. Теодор Великолепный запросто мог наорать на вельможу, но никогда не повышал голоса на друга. Более того, Кир был единственным, кто мог мгновенно усмирить разбушевавшуюся звезду.

Кирик отложил ручку и задумался. За пять лет застенчивый мальчишка превратился во влиятельного, уверенного в себе человека. Он владел лучшей актёрской труппой Тинуса. Актёры дрались за право работать с ним. Кирику кланялись простолюдины и аристократы, его с распростёртыми объятьями принимали в императорском дворце. Он мог бы припеваючи жить в Ингуре, столице Тинуса, послав к Вагру безумие богемной среды, если б не Даниэль... Лишившись дара, Дан жил театром. Не выходи он каждый вечер на сцену, он, как и предсказывал Йозеф, умер бы от тоски.

Кирик не мог бросить друга. Да и не хотел. Но если пять лет назад они не могли расстаться из-за рокового предназначения, намертво связавшего их, то ныне Кирик был рядом с Даном по доброй воле. Он любил Дана со всеми его выкрутасами, и Дан отвечал ему тем же. Им были не нужны слова, чтобы понять друг друга. И дело было не в магической связи, как думал Ян...

Дверь содрогнулась от мощного удара, и Кирик подскочил на стуле.

— Теодор бушует! — раздался за дверью испуганный вопль, и Кир пулей выскочил в приёмную.

— Что с ним? — спросил он у взмыленного Ильи.

— Дан ночевал в театре. Полчаса назад он проснулся, разогнал слуг и требует Вас.

— Похмелье что ли замучило, — проворчал Кирик и понёсся в гримёрную друга.

Даниэль в алом шёлковом халате возлежал на кушетке у камина и смотрел на огонь. Кирик застыл в дверях: он ожидал чего угодно, вплоть до разгромленной в пух и прах комнаты, но только не этой идиллической картины.

Дан потянулся, как сытый кот, сел, закинул ногу на ногу и блаженно улыбнулся:

— Доброе утро, Кир. Как спалось?

— Я тебя убью, — благодушно сказал Кирик и подошёл к другу. — Что случилось?

— Видишь ли, Кир. Сегодня я проснулся и понял, что если сейчас же не выпью чашечку кофе, жизнь для меня потеряет всякий смысл.

— И?

Даниэль хитро посмотрел на друга, вытянул руку, и на его ладони возникла фарфоровая чашка на позолоченном блюдце.

— Как ты думаешь, Кир, не пригласить ли нам Йозефа на чашечку кофе?

Кирик откинул голову и расхохотался:

— Слава Экре! Я уж думал, что магия вернулась только ко мне! — Он устроился на кушетке рядом с опешившим Даниэлем и, обняв его за плечи, шепнул: — Только прошу тебя, Дан, не кричи об этом на всех углах, пусть Тинус живёт спокойно. И, умоляю, никаких подвигов!