— Ему их уже показывали и он уже подтвердил, что это действительно один из тех самых пушечных самолетов. Более того, по его словам их было на аэродроме не меньше трех десятков. А три десятка это уже большая сила. Кроме того неизвестно один ли такой аэродром и все ли самолеты были на месте. И раз это самое место вам подполковник уже примерно известно, то пора планировать продолжение.
— Этот так Ваше превосходительство, но возможно стоит провести уточняющую разведку? Я прошу вашего разрешения...
— Не разрешаю. Вчера уже был потерян один ваш разведчик еще на подходе к этому району. Полученных вами ранее сведений пока достаточно. А вот помочь вашим коллегам из армейской разведки, нам с вами подполковник придется.
Вызвав звонком адъютанта Генерал попросил подать машину. Через полчаса в небольшом доме на окраине Хайлара Генерал и подполковник привычно поздоровались с Генералом Янагито Гендзо, а затем со смешанными чувствами пожали руку высокого светловолосого человека лет сорока пяти...
'Гм. Демон с голубыми глазами. Не хотел бы я иметь такого врага. Правда у коммунистов наверняка уже сейчас много толковых сотрудников. Но пока они еще не особо многому научились. А вот этот человек знает и умеет даже слишком много. Судя по тому, что мне рассказывал Генерал Гендзо, про этого человека уже двадцать лет назад складывали легенды. Хорошо, что он сейчас воюет на нашей стороне...'.
* * *
Перед этим занятием Павла снова насела на Ванина с привычным требованием ускорить проверку электропроводки к местам внешней подвески. Новые гостинцы в виде 33 блоков реактивных снарядов поступили за два дня до уничтожения Павлой разведчика, но руки до них у начтеха дошли только сейчас. Павла чувствовала что 'вот-вот начнется' и регулярно поторапливала капитана. Харьковчане прислали по тридцать ракет к каждому блоку и теперь можно было продумывать более серьезные испытания нового оружия. И как ни шипел врач на товарища лейтенанта, но невынеся подкрепленного многолетним партийно-активистким опытом 'мозготраханья', уже на следующий день после ранения разрешил начлету небольшие физические нагрузки. И не ранее чем через неделю разрешил полеты. Но Павла провела беседу с комэском и убедила его, что сейчас начлет не может не участвовать в боевых вылетах эскадрильи, хотя бы в качестве наблюдателя. Горелкин понимал, что грядут первые потери и со скрипом согласился. Сегодня лейтенант Колун смог выбить себе разрешение на физкультурные занятия. Предплечье немного побаливало, и Павла старалась не думать об этом. Партнер был внимателен и старался не перенагружать своего выздоравливающего после ранения визави. Танец продолжался к обоюдному удовольствию сторон.
'Сидишь Валера? Ну сиди, сиди, много ты тут высидишь. Огорчил ведь ты намедни свое начальство нечего сказать. И в шпиона из 'волыны' не попал, и летать с ним теперь на Р-10 не сможешь. Небось, за эти несколько дней и сам седых волос нажил, и нашего радиста уже замучил до полусмерти, пока указания от своего куратора уточнял. Ничего-ничего, посиди, погляди как твой тиранически обожаемый шпион на татами танцует. Хотя какое это нахрен татами...'.
— Господин лейтенант. У вас очень интересная школа. Странная, но очень интересная. Хотя вряд ли вы этот стиль специально себе ставили. В нем нет красоты и законченности. В Европе есть такой термин...элёктИк. Этот термин можно...сказать про ваш стиль боя.
— И что же в нем странного, Огита-сан?
— Ваш тренер по всей видимости был европейцем и учил вас очень недолго... Но среди приемов много эээ...вариаций ката китайского и корейского происхождения. Я, не уверен, но думаю, что вы много лет занимаетесь разными стилями борьбы. А вот свой особый стиль ударов у вас выработался вероятно не так уж давно. Может быть за последние лет пять...
'Гм. Хорошо видит и слушает музыку тела, этот капитан. Да и машется он прилично. Что-то очень знакомое в его стиле карате. Ведь явные примеси джиу-джитсу присутствуют. Вот ведь склероз, никак не вспомню. Но совершенно точно, что наш начспортлаг об этом рассказывал. Скрипи извилинка, помогай родная! Надо мне этого сенсея просчитать. Хотя, зачем мне это? А хрен его знает зачем. Чувствую что надо, вот и буду его логарифмировать..'.
— Господин лейтенант. Вы что-нибудь слышали про мастера Хиронори Оцука?
— Первый раз слышу это имя, господин капитан.
— Жаль. Его стиль родился недавно, и как отдельному стилю ему всего лишь пара лет. В прошлом году он наконец официально зарегистрировал его в Федерации единоборств Японии...
'Угу. Обманные движения пошли. Почти как в айкидо. И до хрена же всяких финтов у него...Хм. А может он про айки мне тут сказки рассказывает. Да нет, вроде. Там и главного сенсея по другому звали. Да и вроде уже после войны он свой особый путь придумал. Но что-то неуловимо знакомое. Есть тут какая-то связь с айкидо, седалищным нервом чую! Я хоть и не занималась им по-настоящему, но приемы-то видела и даже пробовала. Есть разница, но есть и сходство. Гмм. Нет, все-таки это какое-то карате. Знала бы я еще хотя б названия и основные особенности всех его стилей. Хотя... Есть! Вспомнила! Спасибо тебе родная, волнистая! Наверное, Вадо Рю это. Начспортлаг тогда в походе с Максом Темновским языками зацепился. Все спорили они какой стиль лучше. Макс ему всю свою эрудицию на голову высыпал. Узнал он где-то, что этому в те годы еще экзотическому Айки До, американцы свой спецназ ВМФ и ЦРУ обучают. Вот и наседал на нашего старика, мол 'фигня это ваше карате, и самбо и дзюдо фигня'. А тот его и спросил, в чем мол главное преимущество айкидо? Ну этот 'поддубный котяра' и начал растекаться про использование силы противника. А начспортлаг его двумя фразами тогда словно двоечника на экзамене срезал. Так что это скорее всего Вадо Рю
— путь мира. И этот стиль уж точно не хуже айкидо. Мдя. Хороший мне в этот раз партнер попался...'.
— Господин лейтенант. Прошу простить меня, но мне все время кажется что вы меня совсем не слушаете. Словно бы...эээ... витаете в облаках.
— Ну что вы, господин капитан. Я весь во внимании. Что вы имели ввиду, когда говорили мне про мой не совсем правильный 'взгляд далекой горы'?
— Хм... Возможно я ошибся. Я имел ввиду, что нужно очистить мысли, а у вас чувствуется напряженная работа рассудка. И...определенно, ряд ваших приемов взят из тайдзи-цюань и дзю-дзюцу. Я в этом почти уверен. Но вот ваши движения ногами... Гм. Это скорее всего что-то европейское. В любом случае мне с вами очень интересно заниматься.
— Взаимно интересно, господин капитан.
'А Валера-то, глядел, глядел на наши танцы, да и заскучал. Сперва, словно дрелью дырявил нас своим взглядом. И чего только он там высматривал? А уши-то его будто бы даже шевелились. Жаль мне нельзя было отвлекаться и повнимательнее вглядеться. Даже вроде бы записывать он что-то пытался. Или зарисовывать. А тут взял и вышел из ангара, оставив меня наедине с японцем. Чую подставу этот жук мне готовит. Провоцирует гад. Только хрен им снова, а не Юрьев день...Ничего-то вы товарищи чекисты не докажете. А вот японец после его ухода даже в лице поменялся, вроде что-то сказать хочет...'.
— Мне показалось, что вас тут...эээ... слишком тщательно охраняют.
— Говорите громче, не нужно шептать. Да меня охраняют, как и всех советских пилотов.
— Возможно это связано с вашим социальным происхождением?
— Это вряд ли, я из рабочей семьи и сам был рабочим.
— Гм. Хорошо, я вам верю. Но ваше звание ведь не лейтенант. Мне кажется мы с вами в одном звании ходим, не смотря на вашу молодость. Все ваши пилоты к вам относятся с ... очень большим уважением. Это уважение к вам даже выше чем к вашим начальникам на этом аэродроме...
— Господин капитан. А как у вас наказывают за излишнюю самостоятельность?
'Ты гляди! Сразу взгрустнул. Дааа. Глядеть-то, ты, капитан, конечно умеешь, и это хорошо. Но как же ты не просек, что тут все начальство не летное, а из НКВД, и что пилоты тут у них в подчинении? А значит весь аэродром это что? Правильно! Большая настороженная ловушка это
— мышеловка. Эх ты, тоже мне аналитик. Небось репрессированного бывшего аристократа или опального комэска во мне увидел, да и решил потихоньку перевербовать. Ну-ну повербуй потенциального диссидента. Ай-ай-ай, а еще про честь офицера там чего-то при знакомстве бубнил. Даже интересно чего он там предложить собирался. Ну и чем же ты так расстроился? Тем, что я всего лишь временно пониженный в звании за не особо злостный проступок. Эх ты, а еще 'сенсей'. Хотя в некоторой прозорливости тебе не откажешь. Ну, а вечером мы с тобой уже и в небе потанцуем, Горелкин мне разрешил. А завтра вечером без меня никуда невылетит наша особая. Не отпустят меня... нахрен, сама на 'Кирасире' воевать отправлюсь. Если Петрович с Полынкиным не заметят. Гм'...
* * *
В ходе совещания был обнародован один невзрачный но очень ценный документ, обнаруженный среди разорванных самоликвидаторами останков пилота. Это оказалось несколько квитанций на получение 37-ми миллиметровых снарядов из арсенала Тамцаг-Булак. В документе не было названий населенного пункта вражеской авиабазы, зато там был указан номер войсковой части и количество этих снарядов. А для понимающих людей и это было немало. Очевидно в этот раз зенитчикам аэродрома удалось сбить не рядового пилота, а кого-то рангом повыше. Восстановление разорванной взрывом полетной карты, ко всеобщему сожалению, почти ничего не дало для разгадки этой шарады. Советских аэродромов на ней не было. Отмеченные на ней два японских аэродрома и станция уже были русскими атакованы, и значит враг понимал, что там его уже ждут. Других целей на карте не было, поэтому участники совещания пришли к единодушному мнению, о нецелесообразности расчета на получение новых сбитых. Нужно было планировать другие мероприятия и ловушки. Когда же совещание, наконец, завершилось, в комнате остались лишь два генерала. У Мориги вертелось на языке множество вопросов, но он терпеливо ждал, давая возможность первым заговорить хозяину дома. Адъютант генерала Гендзо поставил на низкий столик чашечки с чаем, поклонился, и вышел.
— Прошу вас, отведайте. Этот Гьокуро собран на священной горе, в тот год, когда император запретил выращивать чай на ее склонах.
— Благодарю вас. Чай прекрасен. Генерал-доно, позволено ли мне будет спросить вас?
— Ну что еще за церемонии между нами, друг мой? Мы с вами знакомы не первый год и один на один можем говорить обо всем, не теряя времени на высокий стиль. Слушаю ваш вопрос.
— Этот Коссов сам отправится к нашей цели?
— Подполковник не может пока оставить без присмотра тренировочный лагерь Асано-бутай. Да и полковник Макото Асано его так просто не захочет отпускать. И даже такая важная операция как эта, не будет достаточным основанием для использования в качестве боевика инструктора такого уровня. Этот человек начал с нами контактировать еще в девятнадцатом. И мы очень довольны его работой. Помните ту историю с этим большевиком, как его.. ах да, Лазо. Если бы не подполковник и его люди, мы вряд ли смогли бы так быстро обезвредить того мерзавца. Правда тогда господин Коссов был еще молод и звание имел небольшое. Конечно сейчас, зная что подполковник сам прямо на месте руководит нашим новым делом, мы с вами чувствовали бы себя намного спокойнее. Но поверьте ему есть кому поручить это дело, и эти люди справятся не хуже. Кроме того, планирование и подготовку этого рейда он проведет лично. Но потерять его в этом деле мы никак не можем, как впрочем и провалить само дело, ставки слишком высоки... Впрочем, в самый ответственный момент я не исключаю, что он захочет проконтролировать ход работы и сам отпросится у меня во Внешнюю Манчжурию. В этом случае ни я, ни полковник Асано не будем ему препятствовать.
— Тогда с вашего разрешения следующий вопрос. По вашему мнению, сведениям о расположении учебного аэродрома, на котором в обучении коммунистов участвуют пилоты-тошибу, можно доверять?
— Вы думаете за несколько предвоенных лет НКВД успел переловить всех наших баргудских и русских агентов, и сейчас они работают под контролем?
— Простите, конечно же нет!
— Мой друг, вы напрасно волнуетесь. Те, кто предоставил мне эти сведения прекрасно знают чем и кем они рискуют. Здесь не может быть каких-либо серьезных ошибок или дезинформации. И предвосхищая ваш следующий вопрос отвечу, среди пленных пилотов предателей нет. Им просто предложили в учебных поединках завоевать право искупить свой позор, а тех кто будет летать лучше всех якобы отпустят. Первое условие скорее всего коммунисты выполнят, а вот второе ...вероятно оно просто невыполнимо...
— У них, что собраны там такие безупречные мастера воздушного боя? Это Герои, прибывшие со Смушкевичем?
— На этот вопрос, как говорят гайдзины, я могу лишь развести руками. Мы не знаем в точности откуда взялись эти пилоты, и кто они. Выяснили пока лишь то, что это пилоты из пограничных войск, из организованного где-то на Западе России нового Центра воздушного боя. Среди них есть и несколько пилотов имеющих опыт боев в Китае, более точных сведений нет. Простите меня мой друг, если я вас этим расстроил.
— Не стоит извиняться, генерал-доно. Моя разведка не может похвастаться и вдвое меньшим объемом разведданных. А вы уже и так очень много знаете о том, что там происходит. А можем ли мы использовать тех пленных пилотов для получения пригодного к полетам нового самолета. Ведь аэродромы расположены довольно близко друг от друга?
— И этот ваш вопрос тоже не простой. Я понимаю, мой друг, как бы вам хотелось этого. Но ответ на него, мы с вами, вероятно, в скором времени услышим от полковника Коссова...
* * *
Эскадрилья возвратилась из боевого вылета. В этот раз начлет оставался на земле. Прошедший вылет был не особо спокойным, ведь в этот раз кроме пулеметов самолеты применяли по противнику только осколочные авиабомбы. Удар по наземным войскам был проведен немного в стороне от плоскогорья, на участке слабо прикрытом зенитными средствами противника. Бочков не хотел полностью раскрывать И-14-х до завершения операции с японцами, и приказал маскироваться под обычные 'ишачки', а пушки применять только в экстренном случае. Случившаяся на обратном пути небольшая дуэль с шестеркой залетных Ки-27, закончилась вничью. Никто не был сбит, но двое пилотов были легко ранены пулями. Три самолета требовали двухдневного ремонта. Внизу под самолетами горели танки. Советские танки. Пилоты эскадрильи скрипели зубами от досады, но так и не выпустили ни одного восьмилинейного снаряда по противнику. В противном случае счет был бы другим. Начальство чесало в затылке. Горелкин видел, во что обходится запрет на применение пушек. И еще он видел как горели рядом с плоскогорьем несколько брошенных на штурмовку бипланов И-15 бис. А рядом горели танки, те самые которые пытались прикрыть с неба 'Чижи'. На этих-то устаревших самолетах японские зенитчики отыгрались в полной мере. Горелкин в очередной раз матерился, и приказал прекратить полеты на штурмовку. Терять секретные машины эскадрилье было запрещено. В то же время комэск понимал, запрет на применение пушек мог серьезно сказаться на уровне потерь и пора было принимать по этому вопросу какое-то решение. Горелкин поехал за советом к Бочкову. Павла слушая загибы комэска стала задумчиво чертить на черновике приказа огрызком химического карандаша.
