— Да, смогу, — не стал я отрицать очевидное, — только вопросов к нему останется меньше. А значит и мук со страданиями. Говоря со мной, ты делаешь большое благо твоему хозяину. Проверь мои слова через свою клятву.
Не знаю, с чего мне пришло в голову сказать последнюю фразу, опять интуиция подсказала, но именно она произвела полезный эффект.
— Спрашивай, — пленник на пару минут задумался, полностью уйдя в себя, а потом посмотрел на меня с заметной долей оптимизма во взгляде.
Отведя его обратно в камеру, притащил табуретку из допросной комнаты, устроившись удобнее. Пленнику же удобств не предложил, пока обойдётся и соломенным матрацем.
— Как получилось, что ты дал клятву тому... Инспектору? — вспомнил оброненное им ранее слово.
Почему-то тема огненных клятв показалась мне наиболее важной в данный момент.
— Когда он прибыл сюда, то сказал правильное слово, и моя главная клятва перешла на него. Он же Старший Инспектор и имеет полное право брать других агентов под свой полный контроль.
Что же, вполне нормальная ситуация. Только вот как работа агента сочетается со службой авторитету? Там ведь тоже принести огненную клятву приходится.
— Как агенты обходят клятву стороннему нанимателю? — мой вопрос пленник сразу не понял, пришлось раскрыть: — Неужели тебе удалось служить в дружине авторитета Сома без соответствующей клятвы верности, ты ведь Повелитель сил Камиш, Борец со Скверной, которого направили сюда для того, чтобы контролировать действия местного авторитета?
Моя продемонстрированная информированность не сильно смутила того, видимо он уже догадался, что посланный им малолетний убийца полностью раскололся.
— У посвящённых в тайну Борцов со Скверной есть демонстрирующий скользящий огонь специальный навык, почти такой же огонь возникает при принесении огненной клятвы, но без принятия миром самой клятвы, — не стал отпираться пленник. — Поэтому мы можем легко брать на себя любые другие обязательства, помимо нашего главного, так как их никто не собирается исполнять. Мир не примет огненной клятвы, если она как-либо противоречит данной ранее, и мы можем устраиваться на службу любому сюзерену, оставаясь верны изначальному долгу.
Что-то подобное можно было вполне предполагать. Хорошая вещь эти клятвы, но как любая жесткая система не лишена недостатков. Рассмотрим текущую ситуацию. Взяв заложником того, кому принесены клятвы верности, можно легко подчинить себе его людей. Сомневаюсь, что об этом свойстве не догадываются здешние властители, но пока кого-либо явного противодействия не вижу в конкретном случае с данным магом. Возможно, про это секрет просто не рекомендуется упоминать, иначе сложившаяся общественная система рухнет, а знающие люди иногда делают на нём свои тёмные или светлые дела.
— Если Инспектор случайно умрёт, ты освободишься от клятвы? — решил проверить ещё один тонкий момент.
— От данной ему — да, — даже не напрягшись, ответил Камиш, — но тогда вернётся прежняя клятва, которую он сейчас перехватил. От Долга Служения всё равно никуда не уйти.
С вопросом огненных клятв успешно разобрались, пора идти дальше.
— Приказ на моё устранение пришел от Борцов со Скверной или от Инспектора? Кстати, я не заметил в твоих вещах связного амулета, зато нашел его в вещах твоего хозяина.
— Только за одно знание об амулетах дальней связи тебя нужно немедленно уничтожить! — сверкнул глазами пленник, но сразу сдулся, вспомнив, в какой роли сейчас находится. — Мой амулет твои люди даже не заметили.
— И ты им уже воспользовался, чтобы кого-то предупредить о провале? — вот это мне действительно интересно.
— Нет, Инспектор недвусмысленно приказал никогда никого не ставить в известность о том, что мы делали по его воле, — успокоил меня пленник. — Действительно, приказ устранить тебя, во что бы то ни стало и как можно скорее исходит именно от него. Из Храма приказывали изловить и доставить живьём. Но инспектору виднее, раз он так решил.
— Кстати, чуть было не забыл, где тут расположен вход в ведущий из города подземный ход? — вспомнилось к месту ещё одно отложенное из-за недостатка времени дело.
А вот после этого вопроса пленник серьёзно напрягся и замолчал, уставившись взглядом в стену, видимо это ещё одна тайна, о которой ему сильно не хотелось говорить. Решил его немного подтолкнуть:
— Если я уже знаю о наличии этого подземного хода, то рано или поздно найду его сам или из тебя силой информацию вытряхну. Потому смело рассказывай всё, что о нём знаешь сам, и о том, кто ещё про него может знать.
— Все, кто о том ходе знали раньше, уже умерли, — покачал головой пленник, обратив взор на меня. — Если найдёшь, то и ты умрёшь.
— Ничего, я не пугливый, а вот тебе стоит всячески побояться моего неудовольствия, — злорадно ухмыльнувшись, высказал строптивцу прямую угрозу: — Если со мной что-то случится, умру ли случайно или надолго пропаду, то плохо придётся твоему Инспектору и тебе тоже, даже если выйдешь на свободу. Поверь, мне это несложно сделать, к примеру, авторитет Сом случайно узнает, как ты действуешь против него, а Слуги Истинного — кто раскрыл посторонним их великие тайны. Сомневаюсь, что они благодушно воспримут твои объяснения, с рассказами о том, как ты не мог поступить иначе и был вынужден всё рассказать под давлением обстоятельств. Моя полная осведомлённость об возможных опасностях в твоих же собственных интересах.
— Один из входов в подземелье находится прямо за твой конюшней в дровяном сарае, снимешь слой земли сверху и там найдёшь закрытый люк, — Камиш явно проникся моими аргументами, решив всё выложить начистоту. — Только без принятия специального эликсира туда спускаться нельзя, дюжина вдохов тамошнего воздуха и ты труп. Даже не успеешь понять, как умер.
Закрыв пленника, сходил за оставшимися неизвестными флакончиками из сегодняшних трофеев.
— Вот эти, — указал тот по моему возвращению на два сильно потемневших от времени небольших серебряных сосуда, а потом пояснил: — Доверенный зельевар четыре года как умер, больше никто такие эликсиры сделать не сможет. У нас остался лишь малый запас на самый последний случай тайно покинуть город или проникнуть в него.
— И много ли того запаса? — мне бы сильно не хотелось, чтобы кто-то посторонний пролез под землёй через защитную систему моего особняка.
— Ещё три фляги спрятаны в одном тайнике за городом и всё. Про тайник знаю теперь только я один, остальных ты недавно убил.
Пришлось заставить пленного мага в мыслях показать, как добраться до того тайника и где расположены другие известные ему входы в подземелье. Оно оказалось не каким-то одним подземным ходом, а системой подчинённой силы защиты города, частично не действующей из-за отсутствия должного обслуживания в течение последних двадцати лет. Там наблюдались те же проблемы с тепловыми трубами, как и у моего особняка, и растащенными предприимчивыми жителями города боевыми амулетами. Город Юмаю задумывался как основной форпост королевств тем же Великим Мастером, который позже воздвиг врата на Чёрном Перевале. Город-крепость строился всерьёз и надолго, позже утратив исходную функцию, когда на месте Смертных Земель организовали тюрьму строго режима.
Отдельные грамотные товарищи сумели подгрести под себя всё самое 'вкусное' из прежнего инженерного великолепия. Дворец авторитета Сома воздвигнут на месте главного управляющего узла защитной системы, но таких узлов в городе ранее имелось несколько штук, ныне недействующих. Про систему в городе знали многие, и некоторые даже умудрялись пользоваться ей для личных целей, так как она позволяла следить за всем, что происходит в городе и его ближайших окрестностях. К моему неудовольствию, воспользоваться последним свойством из моего особняка я не мог, так как в ближайшей к нему части разрушения подземной сети слишком велики. Зато и никто из тех, кто сейчас пользовался сетью, не мог сейчас заглянуть под защитный купол, хоть на этот счёт можно было быть спокойным, по словам пленника. Дальше мы общались мысленно и преимущественно картинками. Запустив меня в свою голову, тот уже не мог нормально сопротивляться, добровольно показывая всё то, что я от него требовал. В общем, удовлетворил он моё любопытство весьма хорошо.
Показал всё и про расставленные по мою душу мины-ловушки. Как изначально предполагалось, настраивались и активировались они только висевшим прежде на шее Инспектора специальным амулетом, теперь благополучно пребывавшим в моих трофеях. Занятная штуковина — настоящая универсальная отмычка, с помощью которой можно распутывать вязь подчинённых сил в других амулетах. Он позволял увеличивать узлы и связки переплетённых сил при просмотре через неё, а также прослеживать отдельные линии от начала и до их конца. Опытные мастера способны проделывать такое самостоятельно, этот же 'микроскоп' создавался скорее для учеников, подмастерьев или малоопытных магов. В нём даже функция авторизации пользователя не предусмотрена, лишь требовалось одевать его на шею, чтобы с ним работать.
Дополнительным свойством амулета оказалась возможность управлять с большого расстояния другими амулетами, притом закрытыми от прямого контакта силой со стороны магов. Правда, для этого требовалось очень точно знать, куда следует 'тыкать'. Именно таким образом и управлялось 'минное поле'. Несколько поставленных близко друг к другу ловушек предварительно завязывались в одну сеть. Если срабатывала одна — одновременно срабатывали и все остальные. Достаточно подать команду только на одну. При желании можно поставить специальные амулеты-датчики, приводящие мины в действие по совокупности каких-либо внешних факторов, но их Инспектор с собой не принёс, рассчитывая на ручное управление. И вообще, идея применения мин-ловушек с его стороны оказалось вынужденной мерой, он почему-то очень сильно торопился прикончить меня любой ценой.
Когда я выжал из головы первого пленника всё более-менее полезное, встал вопрос — что с ним делать дальше. Пока Инспектор находится у меня в плену, имелась прямая возможность управлять им через огненную клятву. Косвенная возможность прижать его шантажом тоже не лишняя, жить этот товарищ очень хотел. Выяснив, что недолгое пребывание в плену никак не скажется на его репутации в дружине Сома, так как на плановое дежурство заступать ему только к сегодняшнему вечеру, решил его пока отпустить. Даже личные амулеты вернул кроме амулета невидимости, так как они оказались выдаваемым дружинникам под строгий отчёт личным оружием. Амулет невидимости принадлежал Борцам со Скверной и стал моим законным трофеем.
Поняв, что его не собираются прямо сейчас убивать, пленный маг явно успокоился и даже не смотрел на меня со страхом вперемешку с плохо скрываемым презрением. Догадывался, что его свобода весьма условна и при первой же надобности у меня есть действенная возможность его достать, куда бы он ни делся. Но и за эту видимость свободы я потребовал с него немедленно информировать меня обо всём, что, так или иначе, может представлять опасность для меня и моих людей, благо это было теперь и в его личных интересах. Камиш сильно удивился наличию у меня амулета дальней связи, причём, полностью активированного. Так в моей 'телефонной записной книжке' появился первый абонент. Обменявшись образами вызова и поверив связь через амулеты, которые действовали даже под частично давящей магию защитой особняка, вывел мага за ворота, заодно повыдергав установленные там ловушки.
Прежде чем заняться вторым пленником, сходил на кухню с желанием подкрепиться, где застал всю компанию молодёжи и целителя Осуса. Тот уже привёл здоровье и внешний вид пострадавших в норму и долго ругался на тех, кто прежде лечил Амикусу повреждённую руку. Что-то они там делали неправильно, отчего эффект от их лечения получался скорее обратный. Поведав о ближайших планах и назначив дежурных по территории из числа присутствующей молодёжи, выдав им из сегодняшних трофеев пару неавторизованных боевых амулетов, вернулся в подвал. Пока есть время до встречи с лидерами искательских кланов, нужно закончить вчерашние дела.
А толстяк собирался преподнести мне сюрприз. Едва я открыл дверь его камеры, как в меня полетела призрачная стрела силы, и вымерз окружающий воздух. Если бы не малый объём тепла в камере, его магия могла бы принести какой-то вред... стенам, я же успел увернуться, так как заранее ожидал чего-то подобного. Вот против моего аргумента в виде резкого удара ногой в голову маг-прыгун ничего не смог противопоставить, и когда вернулся в сознание, нашел себя крепко привязанным на допросном кресле и прикрытым сетью. Короче, колдовать он теперь тоже не мог — только смотреть и говорить. В его взгляде не было страха. Презрения, ненависти или чего-либо подобного тоже не замечалось. Там присутствовало разве лишь лёгкое чувство досады. Досады от провала какого-то важного дела.
К откровенному разговору, естественно, тоже никаких позывов. Крепкий орешек, так просто его не раскусить, не уверен, что и амулет палача здесь поможет, к нему ведь навыки применения нужны, а их пока нет. Пугать бесполезно, разве только чем-то заинтересовать, помимо сохранения жизни. Тут видна настоящая идейность — фанатизм более высокого порядка. Это не слепая вера, как у молодого Талика, а твёрдая решимость умудренного годами мужа. Для него главное — то дело, чему он посвятил всю свою жизнь. Не зная с чего начинать разговор, решил подумать вместе с пленником. То есть я говорю, а он пусть думает. И оценивает возможные перспективы.
— Вот интересно, Инспектор, — упоминание должности вызвало отклик повышенного внимания во взгляде, — для кого же ты меня извести хотел? Какой-либо Скверны в моём лице ты не видишь, да и Борец из тебя далеко не тот, как некоторые тут недавно приходили. Ни тебе ревностного почитания Истинного, ни искренних проклятий в мой адрес. И работаешь ты явно против тех, кто засел при Храме на Чёрном Перевале. Не сотрудничаешь с ними, но пользуешься для личных дел их обширными ресурсами, тайных агентов под себя подминаешь, не считаясь с возможными потерями наработанного годами. Нехорошо...
— Тебе не понять! — всё же подал голос в ответ тот, и снова замолчал, глядя на меня совершенно равнодушным взором.
— Только не стоит считать себя умнее других... — скептически заметил я, устраиваясь удобнее на стуле перед ним. — Подлую борьбу внутри вашей, казалось бы, полностью закрытой от стороннего внимания организации прекрасно видно даже из Смертных Земель! — ведь ничем иным его деятельность и быть не могла, наконец-то, дошло до меня понимание сложившейся ситуации.
Вот тут Инспектора явно прихватило за что-то живое. По налившемуся кровью лицу виделась нешуточная внутренняя борьба между сильным желанием высказать мне всё, что он обо мне и моих умственных способностях думает, и чем-то ещё, мешающим ему говорить. Даже внутри головы у меня сильно зачесалось, не иначе даже в таком состоянии какое-то колдовство применить пытается, только вот энергии для него не хватает.
Пожал плечами по поводу его нелепых попыток борьбы со мной и с самим собой, продолжив резать правду-матку, как её сам понимал:
