— О, как всё серьезно! — Принц удобно расположился на стуле.
— И глупо. Как тебе, вообще, местные обычаи?
— Странноваты, конечно, и непривычны. Ладно, даже если за это меня посадят в тюрьму, мне нужно с тобой поговорить.
— Только вполголоса, ладно? Вдруг эта мегера подслушивает? Ты пока располагайся, а я запру дверь, заодно и проверю.
Принцесса щёлкнула замком и села напротив друга.
— Ну, говори.
— Я видел во дворе огни. Там какой-то шум, возня, крики... Я спрашивал у хозяина, он сказал, что это ашелдонцы.
— Что они тут делают? — Девушка нахмурилась.
— Знаешь, я задал себе точно такой же вопрос. Судя по их воплям — пируют. Купили десяток бочонков с вином и теперь горланят песни.
— Купили? За деньги?
— Не за шкуры же! Говорят, что-то продали...
— Ну и пусть горланят. — Стелла успокоилась и потянулась за расческой.
— Стелла, это еще не все. Ты думаешь, я пришёл к тебе ради пьяных ашелдонцев?
— Кто тебя знает? — пожала плечами девушка, расплетая косу.
— Их привела женщина. Брюнетка. Красивая брюнетка. Не ашелдонка, и не простолюдинка. И она с ними не осталась.
— Ты думаешь, это Вильэнара? — Её пальцы замерли.
— Вот и я о том же.
— Значит, она нашла нас... Боги, какая же я дура! Конечно, ей ничего не стоило нас выследить, она же колдунья! И она сделает все, чтобы погубить нас.
— Но зачем? Личная месть?
— Вильэнара — дочь Эвеллана. Ей тоже нужна Лучезарная звезда. И очень не нужна я.
— Но у нас нет этой звезды.
— Поэтому мы ещё живы. Стоит нам ее поучить — и тут-то начинается охота! Но они еще не знают, что я затеваю собственную игру, — усмехнулась девушка. — И еще неизвестно, кто выиграет. Да, я простая смертная, но тоже кое-что умею. Маркус, — она наморщила лоб, — у меня для тебя неприятное известие: тебе придется подождать меня в Скали. Сразу оговорюсь, это не моё решение.
Принцесса встала, подошла к окну и отворила один из ставней.
Во дворе горели костры; яркими бесформенными пятнами света прыгали в чьих-то руках факелы.
Ашелдонцев было около дюжины, и все пьяные. От зоркого взгляда девушки не укрылась хрупкая фигурка женщины, сновавшая между ними. Так-то она ушла!
— Интересно, что она им говорит? — подумала Стелла и осторожно высунулась из окна. Прислушавшись, она вычленила из общего гомона и сопения нужный голос. Надо же, такая хрупкая — а голос сталью звенел в чистом ночном воздухе.
Размахивая крученой плетью, Вильэнара кричала:
— Град дэрае йозе, джарта, джарта палердасиф, дагас! Я плачу вам за то, чтобы вы делали свою работу, а не пропивали мои деньги! Я велела вам выследить её, схватить и привести ко мне — а вы? Вы ее упустили! Ну, и где она теперь, где, я вас спрашиваю?!
Ашелдонцы ответили ей дружным взрывом хохота.
Вконец разъяренная колдунья прошипела:
— Ну погоди у меня, жалкие твари, я вам покажу, что случается с теми, кто не исполняет моих приказов!
Сверкнула молния — и один из ашелдонцев замертво упал на землю. Во дворе воцарилась тишина, нарушаемая потрескиванием веток. Ашелдонцы сгрудились вокруг огня и безмолвно смотрели на мёртвого товарища.
Стелла бесшумно затворила окно и задернула занавески.
— Она не знает, что мы здесь, — шепотом сказала она Маркусу.
ГлаваVIII
Скали стал столицей всего полвека назад, до этого он с переменным успехом оспаривал это право с древней богатой Суфой. Старушке-Суфе пришлось потесниться — каждому отмерен своей век.
Город встретил их высокими стенами из песчаника, сохранившимися со времен Хризской империи. В желтых подтеках, они издавна привлекали чаек, то здесь, то там чистивших перья посреди выветренной каменной пыли и с лёгким презрением посматривавших сверху на проплывавшие мимо суда.
Некогда Старая крепость была главным оплотом королевской власти, теперь она почти полностью обрушилась, остались только эти высокие портовые стены.
Подобные крепости сохранились в Суфе, на острове Сарсидан и некоторых городах юго-западной Дакиры, пограничных с Ашелдоном. Своеобразные, сумрачные, они были отражением своего времени.
"Арика" проплыла под массивной аркой, соединявшей берега портового канала, и бросила якорь у длинного причала. К судну тут же лихо подбежали несколько загорелых мускулистых адиласцев и в мгновение ока пришвартовали его.
Подали сходни, и пассажиры один за другим начали сходить на берег. За отдельную плату матросы и вертевшиеся на причале портовые рабочие помогали выносить багаж и выводить на берег животных. Стелла всегда путешествовала налегке (две сумки на одного), поэтому пренебрегла их услугами.
— А тут оживленно! — присвистнул Маркус, осторожно выводя на причал Лерда. — Ты уверенна, что мы выберемся отсюда без проводника?
Принцесса огляделась: сплошные мачты, тюки, снующие туда-сюда матросы... Да, порт огромный, ничего не скажешь!
— Ну, так как? — Принц с удовольствием прошелся по причалу — наконец-то доски под его ногами не ходили ходуном.
— Давай сначала спросим.
И они спросили, потом зашагали по широкому причалу в сторону неказистых складских помещений. Как оказалось, они стояли не на твердой земле, а на высоких сваях над водой. Осторожно лавируя между портовыми "муравьями", друзья шли мимо складов и, задрав головы, рассматривали тянувшиеся вдоль канала административные здания, оканчивавшиеся той самой памятной аркой.
Выбравшись из паутины порта, они отправились на поиски пансиона с красными ставнями.
Конные улочки замысловато переплетались с пешеходными; всюду мелькали террасы цветников, яркие чалмы адиласок, слышался их бойкий говор, звонкий смех. Принцесса терпеливо раскланивалась с обладательницами черной чалмы с серебряной полосой, с улыбкой принимая ответные поклоны.
— Зачем ты это делаешь? — не выдержав, спросил Маркус.
— Они адиласки в десятом поколении, то есть истинные, коренные представители аристократии, поэтому я обязана с ними здороваться. Это одна из традиций, а в Адиласе удобнее их соблюдать, чем игнорировать. Будешь кланяться — и все эти разряженные петухи и индюшки станут твоими друзьями.
— И все же я не понимаю...
— Что тут непонятного? В Адиласе, как и в Скаллинаре, коренные жители соблюдают давние традиции и требуют того же от приезжих. Я уже поплатилась за невежество в Скаллинаре и не хочу повторения неприятностей. Кланяйся всем адиласкам в черно-серебристых чалмах — и заслужишь благосклонную улыбку.
— Ты стала умнее меня.
— Сам виноват! Надарил книжек, дразнил дурочкой — вот и получил всезнайку, — девушка рассмеялась. — Ладно, так и быть, я тебя утешу: все мои знания поверхностны.
Чем больше кварталов они проезжали, тем чаще на их пути попадались пологие спуски и подъемы. Создавалось впечатление, будто город построен на череде низких холмов.
Наконец, примерно в четвертом квартале от порта выбранная ими конная дорога оборвалась возле глухой штукатуреной стены, из-за которой выглядывали кроны деревьев. В воздухе повис неуловимый аромат "Омченто", который они впервые почувствовали в Сустенте.
— Очаровательный тупичок! — усмехнулась девушка. — Маркус, тут нет калитки?
— Калитки? — удивленно переспросил принц.
— Ну, ворот или чего-нибудь еще, что можно было отворить. Не должна же дорога оканчиваться тупиком!
— Кажется, нет, но за этой зеленью может прятаться все, что угодно. — Он указал на заросли плюща.
Стелла спешилась и, пройдя вдоль стены, поднялась по каменной лестнице на пешеходную улицу.
— Маркус, иди сюда! — донесся оттуда ее голос. — Я нашла пансион.
Принц вздохнул, спешил и, взяв под уздцы лошадей, пошел к ней.
Уровнем выше была узкая пешеходная улочка, обсаженная кустами жасмина. Принцесса стояла возле замысловатой чугунной калитки и с довольной улыбкой указывала на красные ставни второго этажа белого дома, притаившегося за разноцветной зеленью террас цветников.
— Что-то не похоже на гостиницу, — покачал головой Маркус. — С виду — обычный дом.
— Это четвертый квартал от порта, а на втором этаже — красные ставни, так? Значит, это и есть тот самый пансион.
Стелла отворила калитку, поднялась по песчаной дорожке к дверям дома и позвонила в колокольчик. Дверь отворилась, на пороге показалась смуглая женщина в узком бардовом платье. Чалмы на ней не было, вместо нее на темные вьющиеся волосы был накинут платок.
— Что Вам угодно? — пропел ее голос.
— Это гостиница?
— Да. — Темные глаза внимательно рассматривали её.
— Я хотела бы видеть хозяйку.
— Я хозяйка. Чего желаете? — Голос потеплел, наполнился медом.
— Я лиэнка и хотела бы снять две комнаты.
— Какие пожелаете? — Хозяйка расплылась в широкой улыбке. От девушки не укрылось, что она была вызвана упоминанием ее национальности. "Может, это пароль?" — мелькнуло у неё в голове. — Есть с видом на сад, улицу, во двор...
— А тут есть двор? — удивилась Стелла. Что-то она не заметила никакого двора, или там, за домом, есть еще одна улица?
— Конечно. Вы по неопытности не заметили ворота. Давайте я Вам покажу.
Скалийка выплыла из дома, неслышно захлопнув за собой дверь, слетела вниз по садовым террасам и, одарив Маркуса пленительной улыбкой, застучала каблучками по каменным ступеням.
Среди зелени, оплетшей тупик конной улицы, хозяйка гостиницы без труда отыскала железное кольцо и, потянув его на себя, отворила ворота. За ними был маленький чистый дворик.
— Сюда, пожалуйста.
Они ввели лошадей во двор.
Краем глаза Стелла заметила нескольких сиальдарцев. Они о чем-то оживленно спорили, но, заметив новых постояльцев, тут же замолчали.
— Не бойтесь, они лиэнцы, — успокоила их скалийка.
Принц хотел возразить, но принцесса вовремя дернула его за рукав, прошипев:
— Молчи, дурак! Здесь мы оба лиэнцы.
Распорядившись на счет лошадей, хозяйка повела гостей в дом.
Внутри было прохладно, едва уловимо пахло благовоньями.
Они поднялись на второй этаж, прошли по отполированным до блеска сосновым половицам. Скалийка отперла одну из дверей и посторонилась, пропуская их в комнату.
— К сожалению, у меня нет двух свободных смежных комнат, я могу предложить вам вот эту, на втором, и другую, на третьем. Окна этой комнаты выходят в сад, из окон второй видны двор и часть конной улицы.
— Маркус, ты не возражаешь, если я возьму комнатку этажом выше? Сад — это, конечно, прекрасно, но безопасность превыше всего.
— Как хочешь. Я не привередлив.
— Как Вас зовут? — Принцесса обернулась к хозяйке.
— Урсиолла. Или Урси для друзей.
— Интересное имя. Необычное для Адиласа.
— А я наполовину харефка, — улыбнулась Урси. — Так что ничего удивительного.
Вот оно что! То-то ей с самого начала показалось, что в ней есть что-то странное.
— А как мне вас называть?
— Я Стелла, а мой друг — Маркус.
— Что ж, добро пожаловать под гостеприимный кров "Люмьера"! Ужин будет ровно в семь.
Урсиолла отдала принцу ключи и повела принцессу на третий этаж. Он был обшит деревянными панелями; голоса гулко отдавались под потолком длинного коридора.
Комната была большая, светлая, с огромной кроватью под пологом; повсюду расставлены серебряные безделушки, вроде вазочек. Но девушку поразило вовсе не это, хотя непривычно было видеть такую комнату в обычной гостинице — один из оконных переплетов был витражным.
— Там балкон, — пояснила Урси, неопределенно махнув рукой в сторону витража.
— Но я не вижу двери...
— В адиласких домах дверные ручки часто прячутся среди драпировок. Ничего, Вы скоро освоитесь. Итак, — она заговорила деловым тоном, — обе комнаты обойдутся Вам в триста энтоний или, по-вашему, сто таланов в месяц.
— Хорошо. — Не такая уж дешевая гостиница. — Я дам Вам пока тридцать — не знаю, сколько я здесь проживу...
— Как Вам будет угодно. Расплатитесь при отъезде.
Хозяйка пересчитала деньги и спрятала их в расшитый кошелек на поясе.
— Простите, Вы не встречали тут генров? — распаковывая вещи, спросила принцесса. Ей заранее хотелось оценить степень опасности этого места и, заодно, прояснить политическую обстановку.
— К счастью, нет. — Вопреки опасениям, вопрос Урси не удивил. — От них одни неприятности. Правда, в портовой части иногда попадаются ашелдонцы: они известные любители кабаков. Бычий народ, — она презрительно скривила губы. — Мы никогда не тратим последние деньги в подобных заведениях. Приятного отдыха!
Оставшись одна, Стелла умылась, приняла ванну и выстирала свой дорожный костюм. Чувствуя себя свежей и обновленной, она распахнула окно, впустив в комнату южный ветерок.
— А тут еще тепло! — вздохнула принцесса и, заметив зеркало, от нечего делать принялась принимать перед ним разные позы, внимательно рассматривая себя со всех сторон. Пресытившись собственным отражением, девушка утонула в мягких подушках кровати. Боги, сколько дней она не спала на таких подушках!
Прикрыв глаза, Стелла наслаждалась легким дыханием ветерка.
Внезапно её что-то кольнуло. Принцесса вздрогнула и открыла глаза.
Атмосфера изменилась: куда-то мгновенно улетучились нега и покой. По комнате разлилось синеватое свечение, пульсировавшее на стенах.
Стелла вскочила, лихорадочно огляделась — и увидела Шека. Он стоял у окна и смотрел куда-то мимо нее.
— Ты подумала? — спросил Шек. Голос был спокойный, бездушный. Никаких эмоций, никакого интереса к ее особе.
— О чем подумала? — Принцесса присела на край кровати.
— О предложении господина. Ты вернешься в Лиэну?
— Просто так? — Она вымученно рассмеялась, по капельке собирая всю свою решимость, твердость и спокойствие, чтобы противостоять ему.
— Конечно, нет. Ты получишь столько золота, что сможешь в нем купаться.
— Купаться в золоте — дурной тон. Мне не нужно золото, — покачала головой девушка.
— Как, не нужно?! Человек — слабое существо, он падок на благородный металл. Ты не хочешь власти, не хочешь золота... Так чего же ты хочешь? — Он впервые посмотрел на нее, посмотрел с интересом — видимо, до этого от золота не отказывались.
— Свободы.
— Какой свободы?
— Свободы во всём, свободы ото всех.
— А ты хитрая. Если господин исполнит твою просьбу, то не получит Лучезарной звезды, ибо ты будешь вольна в своих решениях.
— Значит, Ваш господин не принимает моих условий?
— Принять их и получить Лучезарную звезду невозможно. Проси, что угодно, но не свободу.
— Мне больше ничего не нужно.
— Неужели? — Шек хрипло рассмеялся. — Что-то я не заметил, чтобы ты обрела свое счастье.
— Зло не приносит счастья. Передайте Эвеллану, что он не может предложить мне ничего, что дороже жизни и света.
— Я передам, будь уверена. — По его губам скользнула усмешка. — Только потом не пожалей об этом.
Шек медленно растворился в синеватом свечении.
Стелла облегченно вздохнула и провела ладонью по вспотевшему лбу. Больше всего она боялась, что он не уйдет, останется, чтобы привести приговор в исполнение прямо сейчас, когда она чувствовала себя загнанным в угол щенком.
