-... И опасайтесь, дети мои, собирать медвяницу после осенних дождей, когда ее плоды превратятся из алых в коричневые. Впитав воду, ягоды становятся ядовитыми, а вся польза из них уходит. Зато, если осенью выкопать корень медвяницы, засушить, растолочь, а потом подмешать немного обычного масла, то эту мазь можно наложить на поясницу человеку, который жалуется на боли в спине. Однако проследите, чтобы на коже не было порезов, ссадин и царапин, ибо эта мазь, попав в ранку, убивает за несколько часов.
— Я держу в руках, — как ручеек зазвенел голос девушки, — образец глинянки. Только ее отвар может помочь при отравлении осенней медвяницей. Это растение засушено, поэтому цвет уже не определить, но в лесу листья у глинянки с изнанки отливают сизым и все в меленьком белом пуху.
Она подняла дощечку с прикрепленным растением повыше, и рыцарь невольно залюбовался очаровательной ямочкой на полноватом изгибе руки. На запястье красовался изящный золотой браслет, собранный из множества звеньев. Он говорил о том, что девушка давно миновала годы послушничества, но священницей еще не стала. В эту же минуту, словно почувствовав интерес рыцаря к своей помощнице, повернул голову Рапен. На лице его появилось кислое выражение: ни дать ни взять, прикусил лимонную дольку.
— Милина, — велел он, — расскажи еще про желтоцвет и ляциус обыкновенный, я же скоро приду.
Девушка обернулась взглянуть на рыцаря и кивнула, по лицу ее промелькнула, точно лучик, быстрая белозубая улыбка.
Увлекая рыцаря за собой и закрывая дверь в класс, Рапен повел его по коридору и остановился возле окна, выходящего на Храм. Храм стоял близко и отличался большими размерами, а школа была маленькой, и потому в окно можно было увидеть только уходящую ввысь стену. На полу рядом с подоконником валялась тряпичная обертка от тянучки. Незаметно от священника Экроланд на нее наступил и отогнал ногой поглубже в тень, догадываясь, что за такое вопиющее нарушение чистоты послушникам может крепко достаться.
Рапен, отряхивая испачканные мелом пальцы, что-то пробурчал себе под нос и взглянул на рыцаря снизу вверх, но с таким достоинством, что получилось так, будто смотрит он на ровню.
— Как ты, должно быть, догадываешься, предметом нашей беседы станет Дженнайя.
— Да, отец, других предположений я и не строил. Зачем еще вызывать меня к себе!
— Мало ли может быть причин у Храма для вызова рыцаря, — рассудительно заметил Рапен и резко потребовал, — расскажи-ка мне, много хлопот она тебе доставляет?
От такого предположения рыцарь хмыкнул, однако ответил предельно вежливо:
— Как вы, должно быть, знаете, я попросил ее поработать у меня экономкой. Она с радостью согласилась... И вот, вовсю распоряжается в Медовых Лужайках. Забавно, знаете ли, смотреть, как такая пигалица, — он показал рукой себе по пояс, — умудряется держать весь дом в кулачке.
— Боюсь, что спрашивал я отнюдь не о хозяйственных способностях Дженнайи, — раздраженно сказал Рапен. — Как раз эта сторона дела, поскольку девушка воспитывалась, как ни крути, в приличной семье, меня ничуть не беспокоит. Она применяла магию? Ты же можешь почувствовать это даже в том случае, если она всего лишь воспользуется Зрением?
— Она даже не пыталась колдовать, святой отец, — устало ответил Экроланд. Разговор начал его утомлять, — и, отвечая на ваш вопрос: да, мне стало бы понятно, что она тратит Силу, даже если бы я находился на другом конце дома, но ничего подобного мне заметить не удалось, хотя поверьте, я был очень внимателен.
— Я думаю, ты понимаешь, что вопросы я задаю отнюдь не из праздного любопытства. Представим на миг такую ситуацию: ты сейчас в городе, а кто-нибудь из домашних, скажем, госпожа Сакара, известная своим, гм, тяжелым нравом, сурово ее отчитает за какую-нибудь мелкую провинность. Что, если ведьминская кровь взыграет в девушке, и она немедля проклянет несчастную госпожу Сакару, а то и вовсе сотворит с ней что похуже? Ты не страшишься такого исхода?
— Без аслатина она бессильна, — твердо ответил Экроланд. — Мощные заклинания ей недоступны. А уж я слежу за тем, чтобы аслатин в Медовых Лужайках содержался в неприступном месте, запертом на волшебный замок.
— Ну хорошо, — священник решил зайти с другого бока, видя, что рыцарь будет отпираться до посинения, но Дженну не сдаст, — я не сомневаюсь, что замки в твоем доме действительно крепкие и надежные. Но ты забываешь, что привез с собой из Стипота так называемого слугу, а на деле — обыкновенного воришку, как там его, Аксота, что ли?
Рыцарь почувствовал, как в нем закипает гнев, и сжал кулаки, чтобы не обрушиться на Рапена. Похоже, священник заранее продумал разговор, и теперь ведет его к какому-то ему одному известному финалу. Поди, догадайся, к чему он клонит!
— Он не слуга мне, отец, — резко ответил Экроланд. — Аткас мой оруженосец, и я им доволен. Он-то здесь при чем?
Рапен улыбнулся, и, как всегда в минуты довольства, сложил руки на животе:
— А при том, что и Аткас твой, и ведьма — два сапога пара. Что может быть проще, сын мой? Они сговорятся, Аткас преодолеет твои замки, ему достанутся денежки, а Дженнайе — аслатин. Догадываешься, что будет дальше?
Рыцарь помрачнел. Ну конечно, в голове у Рапена бродят самые мрачные предположения, оно и естественно, поскольку он, как священник, не выносит скверну и грех, а кто может быть сквернее ведьмы? А что воровство — грех, так это ясно каждому... Как найти такие слова, которые убедят Рапена?
— Отец, волшебные запоры на дверь ставил не я, а Зиммель из Бельска. Взгляните, — рыцарь пошарил на шее и двумя пальцами поднял ключик на цепочке, — дверь можно отомкнуть только этим. С ключом я не расстаюсь даже во сне. Аткасу ни за что в жизни не справится ни с замком, ни с чарами, которые были на него наложены.
Священник некоторое время пристально изучал ключик. Склонив голову набок, посмотрел на него Зрением. Увиденное его удовлетворило, и рыцарь опустил ключ обратно за стальной ворот доспеха.
— Ну ладно, сын мой. Мы еще вернемся к этому разговору. Считай, что сегодня ты меня убедил. Но я по-прежнему настаиваю, чтобы ты привел Дженнайю к нам, сюда, чтобы мы могли проверить ее возможности. Я, честно говоря, мало верю, что она изменит тому пути, что некогда выбрала, но вдруг у нас получится? Священниц с такой Силой, как у Дженнайи, в Храме можно пересчитать по пальцам одной руки, — священник растопырил пухлую пятерню, — обещай, что привезешь ее. Я приложу все усилия, чтобы ее убедить, — и сжал кулак.
Экроланд поежился от многозначительного жеста священника, но нашел в себе силу духа поспорить:
— А что, если она не захочет? Не всем нравится та дорога самоотречения, которую выбирают священники. Она еще не настолько взрослая, чтобы понять и принять стезю детей Талуса.
— Наши послушники, Эри, начинают обучение совсем юными, чуть ли не с пеленок, — разозлился Рапен. Он не выносил, когда кто-то пытался противоречить в вопросах, в которых, как ему казалось, он разбирался лучше прочих. — И никто не спрашивает их, хотят они стать священниками, или нет! Я бы не стал пускать на самотек судьбу столь опасной особы.
— В любом случае, решать ей, и только ей, — упорствовал рыцарь. Однако, заметив, что Рапен раскрывает рот для следующей гневной тирады, он поспешил сказать, — я поговорю с ней, святой отец, обещаю. Кстати, вы уже послали запрос ее родителям?
Священник поджал губы, недовольный, что, во-первых, Экроланд не дал ему привести еще несколько убедительных аргументов в пользу служения Талусу, а, во-вторых, что тема сменилась. Однако он нехотя ответил:
— Да, но ответ еще не пришел. Я совсем не удивлюсь, если вдруг окажется, что они от нее отреклись, а то и что-нибудь похуже!
Дверь в класс раскрылась, прежде всего оттуда послышался ребячий гомон, а потом, словно на волне смеха, оттуда выпорхнула улыбающаяся Милина. Поискав и найдя глазами Рапена, она устремилась к нему:
— Занятие окончено, отец.
Священник поднял руку, словно хотел одобрительно потрепать девушку по голове, но, заметив заинтересованный взгляд Экроланда, сомкнул руки за спиной и излишне сухо сказал:
— Эта юница — будущая священница. Она послушницей обучалась в Силвердале, а теперь приехала к нам, дабы закончить здесь образование.
Экроланд получил возможность разглядеть Милину поближе. С открытого, по-детски округлого лица не сходила улыбка, только сейчас она пряталась в прозрачных голубых глазах и кончиках пухлых губ. Весьма скромный покров платья не скрывал приятных девичьих форм, напротив, выгодно подчеркивал. Заметив пристальный взгляд рыцаря, девушка засмущалась, припушила длинными ресницами глаза, и не смела взглянуть на него в ответ, а ее щечки слегка порозовели.
Раздосадованный поведением девушки Рапен еще суровей сказал:
— Дочь моя, перед тобой один из лучших рыцарей ордена Красного Клинка, сэр Экроланд Гурд.
— Рада познакомится с вами, сэр Гурд, — пролепетала Милина, не отрывая глаз от пола.
— Столь очаровательной будущей священнице не пристало так величать скромного рыцаря, — с улыбкой отвечал Экроланд, любуясь золотыми косами, высоким белым лбом и горящими, как маков цвет, щеками, — словами не описать, сколь я буду счастлив, если вы отринете глупые условности и назовете меня просто Эри.
— Что за фамильярность, Экроланд! — воскликнул шокированный священник, взмахом руки заслоняя девушку. — Не слушай его, дочь моя! Этот рыцарь тоже долгое время жил в Силвердале и, видно, развратился тамошними порядками.
Экроланд чуть было не захохотал, но вовремя остановился и, напустив на лицо строгое выражение, спросил у Милины:
— Каким же образом, позволено мне будет узнать, возможно пополнить знания в нашем Вусэнте после обширных библиотек столицы?
— О, — ответила девушка, оживляясь, — я тоже заблуждалась, полагая, что в Силвердале собраны наиболее полные сведения обо всех науках, которые подобает знать священникам. Но это вовсе не так! Поверьте, вы бы тоже были поражены, узнав, насколько разнятся описания лекарственных сборов здесь и там. Возьмем, к примеру, зимовницу...
— Боюсь, нашему другу скучно вникать в ботаническую науку, — поспешил прервать ее Рапен, косясь на нарочито заинтересованного рыцаря, — да и некогда, не так ли?
Экроланд не посмел возразить священнику, который, похоже, всерьез уверился, что рыцарь примется соблазнять невинное дитя Талуса прямо здесь и сейчас, и уже вскинулся, словно несушка, завидевшая поблизости от яиц коварного змея.
— Да, отец, боюсь, мне пора идти. Удачи вам, прекрасная будущая священница.
Он уже шел к выходу, как ему послышалось, будто Рапен пробурчал ему вслед: 'Топай отсюда, топай, нечестивец...'. Верно, показалось.
* * *
Из школы Экроланд вышел в странном состоянии. В нем росла тревога за Дженну. Он опасался, что Рапен не прекратит ее преследовать. Нелегкая же ей выпала судьба: нести в себе огромный дар, который был уже запятнан рукой Неназываемого. Рыцарь не питал иллюзий на тот счет, что она могла бы стать священницей. Скорее, он был уверен в обратном. Но скорее он съел бы собственный язык, чем сказал о мучивших его догадках Рапену или кому-нибудь другому. Даже самой Дженне не обязательно знать, какая опасность нависла над ней. Он надеялся, что каким-то чудом все образуется. Священницей ей не стать, но кто знает, может, ее привлечет путь светлой магии?
Раздумывая таким образом, Экроланд миновал площадь, свернул с центральной улицы в небольшой проулок и дошел до небольшой таверны, на вывеске которой разевал пасть кривоватый лев странного оранжевого оттенка, один-в-один срисованный с красной кошки на гербе Вусэнта. Не мудрствуя лукаво, хозяин так и обозвал таверну: 'Львиный рык'. Завсегдатаи, к коим относился и рыцарь, ласково величали это место 'Левушкой'.
Приветственно кивнув хозяину за стойкой, Экроланд занял место за столом в дальнем углу. По расчетам, именно сегодня здесь должен был появиться давний друг, рейнджер с юга Слэм Дол. Пару раз рыцарь посещал сие уютное заведение с друзьями из Ордена, но все же предпочитал их шумному обществу задушевную беседы со Слэмом.
Познакомились они в ту пору, когда король объявил награду за голову одного мага, который переметнулся на сторону Секлара. Экроланд участвовал в погоне и глупейшим образом заблудился в лесах, тогда еще не владея умением читать Следы. Совершенно случайно он, грязный, раненый и голодный, глухой ночью набрел на костер Слэма. Тот тоже охотился в тех местах, но не на отступника, а на друида, последователя Тариселя. Рейнджер изрядно позабавился злоключениям рыцаря, но сердце у него было добрейшее, он перевязал и накормил Экроланда, и той ночью они просидели у костра до рассвета. За разговорами выяснилось, что у них весьма схожее мировоззрение. Им нравились одни и те же книги, оба с пылкостью попытались доказать друг другу, что нельзя фанатично убивать последователей Темного, и оба рассмеялись, поняв, что спора у них не выйдет. Так сдружились дитя Талуса и слуга Майринды.
Спустя несколько лет, когда оказалось, что Слэм по долгу службы частенько бывает в Вусэнте, они не раз встречались пропустить кружечку пива в 'Левушке', а несколько раз даже на пару ходили в походы, выполняя секретные поручения высокопоставленных лиц. Когда Экроланду требовался опытный чтец следов, он знал, к кому обратиться. Мало кто обладал таким багажом знаний о природе, как Слэм. Скрывающийся беглец мог пользоваться какими угодно ухищрениями, дабы замести волшебный след, но обмануть следопыта, изучившего лес как свои пять пальцев, не удалось бы никому.
Экроланд уже допивал вторую кружку пива, когда дверь таверны распахнулась, и вошел мужчина. Взгляды присутствующих в изумлении обратились к нему: таких гигантов редко когда увидишь. Зеленые пятнистые штаны подчеркивали мощные ноги, напоминавшие стволы деревьев, такой же расцветки куртка облегала мускулистый торс, а в распахнутом вороте темной рубашки можно было увидеть смуглую кожу, на которой волнами курчавились волосы. Коричневый плащ из выделанной кожи спускался до высоких сапог со светлыми отворотами. Войдя в помещение, мужчина откинул капюшон, под которым скрывалась щегольская шляпа с диковинным пером. На плече у него висели лук с зачехленной тетивой и колчан со стрелами. Под длинными, до лопаток, каштановыми волосами Слэм прятал нелюбимую татуировку на висках в виде крошечных гирлянд листьев.
Рейнджер громогласно поприветствовал хозяина, который сразу подал знак лучшей служанке, и направился прямиком к Экроланду.
— Приветствую тебя, добрый друг! — обрадовано произнес он, присаживаясь за стол. — Эй, дорогуша, еще две кружки пива мне и славному рыцарю! И запеченной курятинки!
Очаровательная служаночка в шапке смоляных кудрей сложила руки на белоснежном переднике и, присев в реверансе, стрелой помчалась выполнять заказ: Слэм прослыл большим транжирой и, бывало, оставлял чаевых больше, чем стоил заказ.
— Слэм! — Экроланд широко улыбался, — я предполагал, что ты можешь объявиться со дня на день, но твое появление сегодня — настоящий сюрприз! Бывало ведь и так, что ждешь тебя, ждешь, а ты приходишь поздней весной.
