— Доброго утра, — сквозь улыбку девушки, бывший солдат замечает взгляд свысока и насмешку. — Приехали поступать в Академию? Полагаю, вы не знаете грамоту, я с удовольствием прочту меню.
— Благодарю, но с этим я справлюсь сам, — Рихард, сам удивляясь сдержанности, говорит ровно.
Глаза бегают по названиям, большинство незнакомых и слишком дорогих. А когда-то жалование десятника ополчения казалось немалым. Куда там. Всех сэкономленных средств не хватает даже на 'салат по Кельдрудски', не говоря уж о редких морепродуктах, вроде изобилующих в меню лобстеров и омаров. Богато маги живут.
— Кофе, будьте добры, — Рихард как-то пробовал в монастыре черный напиток, сразу понравившийся. — И булочки с кремом.
Пристыженная официантка удаляется, что бы быстро вернуться с заказом. Юноша успевает откусить от булки, как рядом панибратски плюхается незваный гость. Рихард узнает княжича, чуть не поперхнувшись.
— Извини-я-был-не-прав-спасибо-что-помог, — скороговоркой выстреливает Ярополк, даже не смотря на собеседника.
Абитуриент ошалело смотрит на благородного гостя. Не сдержавшись, смеется, едва не расплескав чай.
— Хильда велела? — никак не успокоившись, выговаривает он.
Шуг весь в черном, корча рожу и вовсе похож на ворону.
— Мелкая бестия, — тихо говорит, осматриваясь, нет ли упомянутой вблизи, — не представляешь, какой надоедливой может быть. Ладно. В чем-то она права. Я был засранцем. Но ты? Почему вмешался?
Многочисленный взгляд на военные одежды. Участие в конфликте, что ни говори, на лбу написано.
Рихард молча прожевывает, размышляя. А потом выговаривается. Пожалуй, впервые за долгое время. С началом войны Девушка пропадает. Умолкает, как не было. Любые попытки поговорить натыкаются на нерушимую стену. Приходят страшные мысли — была ли она? Не сошел ли с ума?
Рассказывает обо всем. Война, открывшаяся картина во время вылазки. А главное о муках совести, приходящие ночью раз за разом. Ярополк слушает не перебивая. Смотря на сидящего напротив иначе с каждым предложением иначе.
— Думаю, ты не плохой парень, — говорит княжич. — Но если хотел жить по совести, пошел не на ту войну, — усмехается внезапной догадке. — Тебе бы родиться во времена темных войн.
— Мне многие так говорят, — улыбается Рихард.
По непонятным причинам простолюдин и благородный находят общий язык. Ярополк распознает в новом товарище умного и начитанного человека. Скоро беседа перетекает к грядущей жизни. Не желая слушать возражений, сын Влада заказывает на обоих полноценный завтрак. Приносят дымящиеся, ароматно пахнущие миски. Картофельное пюре на молоке, в купе с прожаренными с травами куриными ножками.
— Значит боевой маг? — Ярополк отдает должное талантам повара, наминая за обе щеки. Не заморачиваясь манерами, причмокивая слизывает жир с пальцев. — Думаю, тебе подходит. И без работы не останешься. Но не почетно, знаю, о чем говорю. В армии нянчиться не будут. Обучат парочке фокусов и закинут в дальнюю крепость. Будешь плесенью до пенсии покрываться.
— Ну а ты? — сгорает от любопытства Рихард.
Княжич думает, глядя куда-то в потолок. Затем просто пожимает плечами.
— Не знаю.
— Это как?
— Ну... Это как знаю, только наоборот. Понимаешь, на Севере все иначе. Когда проснулся Дар, должны были отправить в священную рощу к волхвам. Волшебство ваших стран другое. Не представляю чему тут учиться. Покажут экзамены.
* * *
По традиции, неизменной из года в год, для вступительных экзаменов оккупируют кафедру общей магии. Обширная аудитория вотчины декана Виолетты превращается в настоящую арену. Пусть нет кричащих зрителей, но атмосфера, будто восставший из песков древности Колизей. Крики радости или слезы отчаяния. Сдержанные благодарные поклоны и никем не зримые, запрятанные вглубь, стенания.
— Ну это было совсем бездарно.
Теодомер сонно потягивается. Чуть смачивает губы в разбавленном вине, тот час промокая салфеткой. Возглавляющий кафедру боевых магов молод. Сорок лет не возраст для волшебника. Черная, коротко остриженная, борода, челка закрывает лоб. Сам подтянут по армейски темно-синий плащ покоится на атлетичной фигуре.
— Кстати, что мы должны были наблюдать? — обращается боевой маг к одному из коллег.
Декан алхимиков выдает едва заметный смешок, прикрывая рот ладонью. Даже это верх эмоциональности тихого, худощавого Хроноса. Из мешковатого балахона видны костяшки пальцев. На бледной коже следы многочисленных ожогов.
— Каша, — почти шепотом говорит алхимик, опуская глаза, но продолжая игриво улыбаться, — именуемая в некоторых местах баланда.
— Вы были жестоки с бедной девочкой, — качает головой низенькая полноватая Виолетта. Рука машинально поправляет завитушки короткой прически.
Хронос на этот раз разводит руками, оставляя без ответа.
Выбежавшая в слезах девчонка из деревни. Одна из многих. Не нужно долго гадать, училась у знахарки. Кроха знаний, еще меньше таланта напитать варево истинным волшебством. Даже не необработанный самородок — кусок глины. В помещении до сих пор удушающий запах от сгоревшего снадобья неизвестного назначения.
Принять всех желающих Академия не может. На некоторых не стоит тратить время. Не всякая искра раздувается в пламя. Иным дают шанс попробовать силы через сезон.
— Итак, кто там следующий? — так же лениво подает голос ректор.
Главу Академии пока увиденное не впечатляет. "Бодрый старичок", как часто величают Артура, занимает должность много лет. Принимает пост от легендарного Мерлина, знавшего (и учившего) самого Темного Властелина.
Ректор поглаживает гладко выбритый подбородок, опуская очки, смотрит на документ. В углу вспыхивает иллюзорное изображение абитуриента.
— Этот твой, — пергамент переходит к Теодомеру.
— Ри-ха-рд, — нарочито растянуто читает маг, рассматривая поступающего и бегло пробегает взглядом по строкам. — Родом из Луизианы Папской страны, — читает без особого интереса. — Еще один простолюдин, многовато их в этом году. Этот еще и воевал. Что ж, парня я, пожалуй, заберу.
Решив, Теодомер небрежно отбрасывает документ. Тот час подхваченный Львом. Облаченный в монашескую сутану, декан священной магии заинтересован.
— Я бы не торопился, — монах детально изучает содержимое пергамента. — Ха! У него рекомендации от аббата Бернарда. Помню-помню. Парень почти рос в монастыре. Думаю этот...как его... Рихард, мой.
В взгляде Хильперика впервые загорается азарт. Подтягивается из развалившейся позы.
— О! — расплывается в улыбке. — Пари?
— Серебренный, — веселится в ответ Лев, не брезгуя светской забавой.
Найдя новое развлечение, деканы оживают. Наперебой спорят, со всей серьезностью делают ставки. Хоть какое-то разнообразие после ряда бездарностей. И мнят же себя люди, будущими великими магами. Наконец звенит колокольчик. Слуги отворяют широкие двери, пропуская Рихарда. Парень стоит какое-то время в нерешительности. Не иначе поражен. Спору нет, многочисленный залы Академии впечатляют и более искушенных в изысканности.
— Подходи, не бойся, — голос Виолетты мягкий, как у заботливой тетушки.
Женщина бескорыстно добра к ученикам. Искренность и правда действует. Кивнув, Рихард идет вперед. Становится перед сдвинутыми столами приемной комиссии.
— Насколько мы знаем, вы участник подавления Северного мятежа, — спрашивает ректор, внимательно осматривая кандидата с ног до головы.
— Да. Я..., — парень замолкает, думая, стоит ли продолжать. Решившись, добавляет. — Осада Лунного форта.
По залу прокатывается шепот. Хильперик сидит натянутой струной, ни один мускул не выдает эмоций. Внутри свистит от удивления. Глядя на худощавого заморыша представляется служба в тылу. Посыльный, охрана обозов. А тут столь жаркое место. Пусть на Вороньем прямой штурм. Тяжесть магических боев приходится на душу бойцов герцога Гримберта. Пережитое может и должно сформировать линию Дара мальчика.
— И вы хотите стать боевым магом? — осторожно прощупывает почву.
— Да, — выпалил Рихард. — Да, я хотел бы этого.
Расслабившись, Хильперик подмигивает Льву. Пальцы так и показывают: "Гони денежку". Монах скручивает кукиш.
— Что ж, замечательно, очень замечательно, — ободряюще улыбается Артур, шикнув на хохотунов (серьезное же мероприятие!). — Тогда продемонстрируйте, что достойны.
Абитуриент глубоко вздыхает, закрывает глаза. Отгораживается от всего, уходят перешептывания магов. Тишина. Только он и пульсирующий поток Силы. Осознанно учится обращаться в военном лагере. Вернее приходит само, во время холодной ночи. Сырые дрова не желают гореть, огонь тухнет едва коснувшись. Становится вдруг тепло, палатка ни с того, ни с сего быстро нагревается. Рихард не знает как, но фокус удается повторять раз за разом.
Юноша открывает глаза. Все, ректор и деканы молчат, смотря с изумлением. Безмолвие тянется мгновение за мгновением. Все ощутимее нарастающая паника. Всё. Провалился.
В гнетущей тишине поднимается волшебник. Неприметная мышка посреди пестрого сообщества. Худая фигура облачена в мантию, отдаленно напоминающую сутану. Лица почти не видно из-за капюшона. Лишь сверкает пристальный, заглядывающий в душу взгляд. Незнакомец делает пас рукой. Рихард моргает, пелена падает, обнажая невидимое. От руки тянется тонкая полупрозрачная цепь, а на ней, крохотный, извивающийся бесенок. Смешной, с рожками и крылышками. От создания, опаленного в огне самого Хаоса, исходят волны жара.
— Поздравляю, — хрипло говорит поднявшийся человек, — вы зачислены на факультет демонолонии.
Папские земли. Замок святого Ангела. Резиденция паладинов.
Копыто коня соскальзывает, наступив по темноте на булыжник. Проклятая дорога! Не чета магистралям древности, прямым, соединяющим концы некогда единого мира. Тут скорее пьяная кривая тропинка.
Удержавшее равновесие животное, вскидывает голову, издав возмущенное ржание. В это же мгновение шумит потревоженная птица. Протяжно вскрикивает, из густой листвы летят перья.
— Твою ж..., — сквозь стиснутые зубы высвистывает Гилберт.
Замечает свою руку на мече — инстинкт срабатывает быстрее мозга. Хух! Ну и перетрусил. Со службой и не до такого дойдешь. Заикой станешь и поседеешь раньше срока. Кроме шуток. Магистр ордена сир де Обри, мужчина чуть за тридцать, полностью седой и худ, как деревце у иссохшего источника. Не скажешь сразу — сильный маг и первый меч Запада.
Для паладинов приходят черные дни. Смутные, наполненные тревогами за будущее. Гаснет влияние инквизиции. Некогда почти всесильная, теряет рычаги управления. Все труднее удерживать позиции Света. А Тьма так и лезет. Скалит отврательную морду из каждой щели.
В окрестностях Святого Города все-таки вспыхивает восстание мертвых. Можно ведь было предотвратить. Локализовать, эвакуировать деревенских. Есть и ритуалы, сложные, но позволяющие успокоить шевеление покойников в могилах. С уходом Альфонсо все валится из рук. Дернув поводья, Гилберт направляя коня дальше.
В предрассветном тумане замок сливается со скалистой возвышенностью. Тянутся ввысь остроконечные шпили. Редко где в узких окнах-бойницах горит свет. Серае, неприметная масса камня, лишенная изящества. Твердыня священных рыцарей грозно взирает свысока на окрестности.
"Неприступна, как дупло монахини", — гогочет перебрав со спиртным Десмон.
Арка надвратной башни. В караулке скучает смена, изредка поглядывая в окно. Еще реже высовываясь наружу. Холодает быстро, паладин кутается в плащ и накидывает капюшон. Погода одаривает мелко моросящим, но противным дождем.
— Не ожидали так рано, сир, — встречают вернувшегося.
Ордену служит много людей. Часть состоит в пеших войсках поддержки. Таких задействуют для патрульной службы и охраны. Из дверей караулки как раз выходит воин. Касается козырька шапели, в шутку подражая манерам высшего общества.
— Привет, — не забочась о церемониях говорит рыцарь. — Как тут дела?
— Да что может случиться? Несварение желудка у магистра?
— О, это и правда катастрофа, — посмеявшись, говорит паладин.
Подбегают мальчики из конюшни. Похлопав друга по бокам и на миг прислонившись к морде, отдает на попечение слугам.
Двор заполнен хаотично разбросанными зданиями. Кожевня, кузница, другие мастерские, домики обитателей и слуг. Замковые жители только просыпаются. Раздается крик старика кузнеца, тормошащего соню подмастерье.
— Доброе утро.
— И вам не хворать, сир, — пылающее праведным гневом лицо деда расцветает улыбкой.
Гилберт берет благословение у священника. Отец Джордано только гремит замком на дверях часовни. Не молодой клирик как всегда жалуется на спину в сырую погоду.
— Тебе бы в отпуск, отец, побереги здоровье.
Только рукой машет. Покой нам только снится.
— Ой! Сир Гилберт! Стойте! Стойте!
Рыцаря замечает дочь прачки. Девушке восемнадцать, вот как расцвела. И стан строен и личико милое. Пора жениха статного искать, засиделась. Нет же, все в замке пропадает, за матерью смотрит.
Исчезает в доме, появляясь с белой тканью в руках.
— Вот, плащ ваш постирала.
— Ты чудо, спасибо, — рыцарь машинально целует в щеку по-братски.
Сами рыцари живут в донжоне. Паладин с удовольствием чувствует крышу над головой. Правду говорят — родные стены лечат. Груз ощутимо падает с плеч. Даже усталость, накопившаяся за последние сутки, хоть не отступает, но не так точит о спину когти.
Снимает промокший плащ, отдав заботливо подбежавшему слуге. Принимает травяной отвар, приятный, на языке остается сладость. Дремлющая магия паладина сонно шевелится, чувствуя в напитке прикосновение Силы. Тепло растекается по телу, прогоняя озноб.
Рыцари возвращаются с утренних молитв.
— Уже вернулся? Так быстро? — мелькает белая шевелюра де Обри.
— Просто паника. Какие-то бездомные и только.
Просчет с беспокойными кладбищами имеет далеко идущие последствия. Зомби в первую очередь нападают на близлежащие деревни. Когда крестьяне разбегаются, мертвецы просто уходят. Таких шатунов видят ни много ни мало в пяти милях от источника заражения. Последний вызов, на счастье, плод испуга впечатлительных крестьян. Приняли грязных, в обносках, бродяг, за зомби.
— Ну и хвала Безначальному, — говорит, выслушав, гроссмейстер, несколько фанатичный в вопросах веры. — Иди, отдыхай.
— Я сперва в библиотеку.
— Хорошо, но потом отчет все равно на стол.
Распрощавшись с "шефом", рыцарь уходит. От чего-то говорить с де Обри невозможно. Пиявка. Появляется необъяснимое чувство опустошенности. Поднимаясь по лестнице, прокручивает все в голове еще раз. Документы, протоколы допросов, личные заметки Альфонсо. Инквизитор всегда педантичен в таких вопросах. Никакой отсебятины, сплошь голые факты. Складывая пазы мозаики, выявляем эпицентр странностей — аббатство святой Луизы. Местность, названная в честь героини Войны, притягивает темные явления. Ведьмин мор, суккубы, невероятно сильные оборотни. И все в Луизиане. Таких совпадений не бывает.
— Эй! Есть кто?
