"Я позабочусь о нем", — маг укутывает ребенка в край плаща.
И уходит, что бы скрыться навсегда.
Или нет. Принцесса идет по коридору, держа младенца на руках. Гордая походка, независимый взгляд. Отгородиться, уйти в себя. Лишь бы не слушать шепот, доносящийся из каждой щели.
"Шлюха"
"Барстард. Ублюдка родила"
Внезапное озарение заставляя проснуться гнев. Хильда полыхает яростью, прежде всего на себя. За глупость, за наивные фантазии. Нет. Ничего этого не будет. Рихард никогда не пойдет на унизительную роль любовника.
В тишине раздается шлепанье звериных лап, скрип когтей по полу, частое дыхание. Появляется силуэт. Омерзительная гиена, вызывающая отвращение от одного вида. Облезлая шкура, местами с плешью, свисающая клоками. Неестественно впалый живот, торчат обнаженные ребра.
"Только прикажи и Гримберта найдут с перегрызенным горлом, — всплывают в сознании голос фамильяра. — Никто ничего не узнает"
— Нет, — отстраненно, без эмоций, отвечает девушка, потрепав тварь за холку. И тут же добавляет, давая понять, дело не в милосердии или большой любви к герцогу. — В этом нет смысла. Будут и другие.
Не зная, что еще сделать, фамильяр подходит ближе. Кладет голову на колени.
"Почему ты не признаешься Рихарду?"
Признаться в чем? Что она та самая? Что Рихард любит всю жизнь именно ее и не замечает, находясь рядом?
Хильда молча ложиться на фамильяра, обняв за шею. Тепло звериного тела быстро убаюкивает и девушка наконец засыпает.
Неизвестный сад
За окном постепенно темнеет. Округа наполняется ночными звуками. Пиликает сверчок, затаившись в зарослях кустарника. Проносится мимо, шурша перепончатыми крыльями, летучая мышь. Ухнет вышедшая на охоту сова.
Рихард сидит за столом, подперев подбородок кулаком. Отстраненно смотря в окно, изредка снова изучает убранство домика. Жилище старушки, так и не назвавшей имени, никак не назовешь обычным. И вроде с чего? По большей части все из дерева. Простенькая резьба на оконных рамах, всякие ромбики-цветочки. Цветы на подоконнике в глиняных горшках. На стенах шкуры животных, одну юноша узнает как медвежью. Рога оленя и лося. В углу выложенный из грубовато обтесанного камня камин.
И все же в каждой мелочи чувствуется магия. Не один охотничий нож не сдирает шкуры, не носимой животным. Рука плотника не касалась бревен, что б вытесать стол или стул. И вокруг не правдоподобная иллюзия, вполне реальные вещи.
"На такое даже Виолетта не способна, — догадывается акколит, проводя ладонью по шероховатой поверхности стола. — Кто же она?"
Рихард сам не помнит момент прыжка. В себя приходит, стоя у порога избушки. Идти некуда. Выносить одиночество, именно сейчас, после провала с фамильяром, сил нет. А раскисать перед Хильдой и Ярополком не хочется.
Из кухни выходит старая волшебница. Перед Рихардом появляется чайный набор. В глубокой миске целая гора будоражащих аппетит булочек.
— Вот, — улыбается женщина, вытирая муку с рук о фартук, — заждался, поди. Угощайся, не стесняйся.
Сама разливает чай по чашкам, добавляет лимон (неведомая редкость) и мяту. Демонолог впервые пробует подобное, наслаждаясь каждым глотком. Пирожки оказываются с вареньем. Абрикоса, слива, яблоко.
— Итак, — взгляд волшебницы меняется. Осторожно дуя на обжигающий чай, пристально смотрит на юношу, — полагаю, ты не только ради моей выпечки пришел. Чем я могу помочь?
Рихард не видит смысла тянуть кота за хвост. Выкладывает все как есть, ничего не тая. О неосторожных словах и амбициях, желании стать Великим магом. О горечи неудач и насмешках. А самое главное — провал на призыве фамильяра.
— Я опозорился, — сокрушается молодой студент. — Все ждали от меня... чего-то. Сам не пойму чего. А я оказался посредственным магом. Даже фамильяра призвать не мог.
Рихард ждет участливого сочувствия, слов утешения. Бабушка неожиданно смеется. Отставив так и не тронутый чай, поднимается.
— Ох уж эта Академия, — продолжая посмеиваться, женщина роется в комоде. — Вроде со смерти Аскарика не так много времени прошло, а они уже многое позабыли или извратили. Чары плетут через пень колоду.
Рихард лишь диву дается.
"Аскарик? — думает он, вспоминая уроки истории. — Ректор Академии, что был до Мерлина? Да она совсем счет времени потеряла..."
Юноша пытается произнести слово, но язык заплетается. Кончики пальцев немеют. Подносит руку к лицу и с ужасом понимает, как плывут перед глазами очертания.
— Ты особенный, мой мальчик, — женщина оказывается рядом. На карачках, не смотря на возраст, бодро перебирается. Мел, видимо найденный в комоде, чертит завитушки на полу вокруг юноши. — Неудивительно, что у этих балбесов ничего не выходит. Они только мешают раскрыться твоему потенциалу.
"Чай! — в панике понимает парень, вспоминая, женщина и глотка не сделала. — Что-то в чае!"
Пытается встать, опираясь о стол. Ноги подкашиваются, лишь в последний момент тело подхватывают руки колдуньи. Мягко опускают в центр пульсирующего магического круга.
— А твой потенциал велик, — шепчет она на ухо. — Почти безграничен.
Хриплый голос затягивает песнь. Как паук обвивает жертву паутиной, так Рихард закручивается в кокон Силы. Странной, кажущейся чужеродной. Заклинания звучат все громче, срываясь на отдельные выкрики. Юноша ни слова не понимает. Остатки сознания понимают, такому вообще в Академии не учат.
Все глубже. Все дальше.
Жара. Рихард оказывается на раскаленной земле. Выдыхает едкий пар, стремительно теряя влагу и остатки сознания. Кажется сама душа, медленно, как через тонкое сито, вытекает из тела. Взгляд устремляется к небу, но не находит ни солнца, ни луны.
— Где я? — хрипит юноша пересохшими губами.
Над головой полыхают огненные вихри. Извиваются в диком танце, сталкиваются, образуя безумные рисунки. Красивое зрелище, будь возможность любоваться. Местность сводит с ума.
Рихард пробует подняться, из груди вырывается стон боли. Одежда во многих местах пропалена, тело, особенно ладони, в сильных ожогах.
Нужно идти. Но куда? Маг не видит ни конца, ни края. Выжженная пустыня тянется за горизонт. Лишь земля и красные скалы, открывающие жерла узких проходов. Ни единого намека на хоть какое-то хищное, колючее растение. Ничто живое не уцелеет тут.
"И я тоже не уцелею", — понимает Рихард, бесцельно бредя наугад.
А умирать так не хочется. Хочется закончить Академию. Плевать, пусть не суждено достичь высот. Просто получить посох настоящего мага, вернуться в родное аббатство. Конечно, они будут писать друг другу письма — Хильда, Ярополк, его друзья. Увидеть гордость за сына на лице Бавдовина, обнять плачущую от счастья Гальдраду. И никогда не думать о Великих магах, о придворных волшебниках. Просто жить, помогать аббату Бернарду. Лишь бы не тут, не так, посреди мертвых пустот. Один.
— Эй! — кричит парень, но выходит лишь шепот. — Есть тут кто?
Ответом служит тяжелое дыхание где-то рядом. Рихард с трудом поднимает слипающиеся веки. Огромная тварь, раза в полтора больше лошади. В мускулистой фигуре с трудом узнается собака. Вот только на громадной шее покоится три головы.
"Цербер", — вспоминает демонолог уроки Морфея.
Сопротивляться нет сил, да и желания, будь таковые. Пустыня высасывает все, до остатка, даже волю. Странно, но страх смерти резко пропадает. Рихард спокойно смотрит на морды цербера, на массивные челюсти. Наверное, будет не больно. Для такой туши рыцарь с конем во всей броне на один укус.
"На одни укус по три раза", — от чего-то веселится юноша, рассмеявшись.
Тварь все ближе. Приближается не торопясь. Одна из голов совсем близко, волосы Рихарда чуть колеблются от порыва дыхания. Только теперь в глаза бросается толстый железный ошейник. Цепь, что лишь двое обхватят, тянется хвостом и исчезает из вида где-то вдали. Великан обнюхивает незнакомца и уходит, не удосужившись даже добить. А вместо демонической твари приходит апатия. Юноша ложится, распластавшись на камнях. Пусть смерть прекратит все. И лишь из последних сил, стоя на краю, отчаянно зовет.
— Кто ни будь. Помогите...
Демонолог открывает глаза и садится. Магический круг почти теряет сияние, источая слабые толчки. Видимо времени проходит немного. Голова нестерпимо болит, тело продолжает гореть, совсем как там, в пустыне. Рихард смотрит на ладонь, ожидая увидеть страшные волдыри. Но ничего нет.
"Просто галлюцинация, — догадывается он.
А старушка тут как тут. Сидит за столом и уплетает с аппетитом выпечку. Будто и не было ничего.
— Будешь еще пирожок? — заботливым голосом бабушки говорит колдунья.
У Рихарда сил нет даже обижаться. Да и за что? Сам виноват. Женщина возможно и была непревзойденной чародейкой, в далеком прошлом. Теперь сошедшая с ума, опасная маразматичка. Хорошо при ритуале призыва просто ничего не произошло. А кабы вернулся из транса с хвостом? Будто без того позора мало.
Академия. Студ городок.
Хоть в чем-то конец дня дает слабину, приоткрыв перед Рихардом шкатулку удачи. Удается незаметно проскользнуть в комнату, избежав лишних вопросов. Едва голова касается подушки, сон приносит странные, нелепые видения.
Юноша сит на кровати, в родном общежитии. И вроде все знакомое, тот же стул, стол, шкаф. Даже пропаленные от алхимической жидкости доски пола. Однако все затянуто дымкой, как в тумане.
Рядом невысокий, но крепкий молодой человек. Мечется из угла в угол, нервно грызя ногти. Темный волос зачесан назад и стянут в хвост. Страннее всего одежда, слишком старомодна. Туника, подпоясанная усыпанным драгоценными камнями поясом. Ноги остаются открыты и обуты в некогда популярные сандале.
— Гордость, ты зря тратишь нервы, — демонстрируя ледяное спокойствие Рихард разглаживает складки на покрывале.
Губы шевелятся сами по себе. Звучание какое-то чужое. Даже усмешка несвойственна, ироничная, чуть с издевкой.
— Мерлин о чем-то догадывается, — Гордость, наконец, перестает наматывать петли и резко поворачивается к собеседнику.
Рихард испускает вздох. Разговор вызывает лишь зевоту.
— Пусть себе догадывается, — как можно отстраненнее говорит юноша, — доказательств у них все равно нет.
Сперва все кажется случайностью, стечением обстоятельств.
"Я знал, что это возможно", — слышит демонолог чужие мысли.
Если демона можно изгнать в Хаос, значит должен быть и обратный процесс. Друзья долго пробуют, сперва осторожно, затем с жадностью голодного волка. Эксперименты все больше затягивают. Мальчишки подолгу убегают в имперские развалины, подальше от сверстников и преподавателей. Ищут старые каменные таблички с заклинаниями. Снова и снова чертят круги призыва.
И вот усилия дают результат. Вчера удается вытянуть из Хаоса настоящую адскую гончую.
— Мне не нравится, что ты связался с Блудом, — продолжает ворчать, не глядя в глаза Гордость. — Я не доверяю...
Рихард просыпается от шума. Шкряб-шкряб. Чьи-то маленькие коготки царапают стену в углу. Будто мышь грызет старые доски. Мышь!? Рихард резко распахивает глаза, сонливость, как метлой смахивает. В Академии нет никаких мышей. Даже муравьи не заведутся.
Звук повторяется, на этот раз громче. В комнате определенно что-то большое и это что-то ползет вверх по стенке к потолку.
— Свет! — командует демонолог, одновременно откидывая одеяло и вскакивая.
Что ни есть внутри, студент будет драться до конца. Но когда сияющий шар света вспыхивает, Рихард лишь безвольно опускает руки. Девушка. Черноволосая, неописуемо красивая. Ни одно человеческое создание не может обладать столь идеальными линиями черт лица, изгибом тела. Ну еще бы, ведь перед юношей настоящий демон. Костяными отростками на перепончатых крыльях тварь Хаоса паучком ползет по стене, одновременно помогая когтями на руках и ногах.
Некоторое время демон и человек смотрят друг на друга, не шевелясь и не издавая ни звука. Рихард дрожит осиновым листом. И вовсе не из страха. Девушка, или как ее еще назвать, завораживает, что глаз отвести невозможно.
— Я Наама, — голос создания с ленцой, будто после долгого-долгого сна, — твой фамильяр.
Смысл сказанного доходит лишь спустя долгие, тянущиеся в вечность секунды. Нет! — кричит естество, забившись в панике. Он студент Академии, будущий демонолог, щит и меч человечества от порождений ада. Такого просто не может быть. Ведь фамильяр отражение души мага и сути его Силы. Второе я.
— Это правда, — демонесса с легкостью дает понять, что читает мысли. — Ты звал меня, я услышала. Твой шепот громче колыбельной князей Хаоса, сковавшей в темницу вечного сна.
— Нет, — кричать нет сил. Едва сдерживая слезы, юноша отчаянно трясет головой.
А Наама продолжает карабкаться по потолку. Приближается к пятящемуся акколиту.
— Это ты вывел меня из клетки.
— Нет. Не хочу слушать. Заткнись!
Собрав всю силу и волю, Рихард сбрасывает нахлынувшее отчаяние. Вновь поднимает руки и сжимает кулаки. Наконец чувствует тепло в груди и вот уже жар полыхает костром, все сильнее раздувая пламя Дара.
"Вспомни о чем говорил Морфей, — подзадоривает сам себя, — демоны всегда лгут. Не спорить, не разговаривать. Бить насмерть"
Рихард понимает, он первый демонолог, спустя долгие десятилетия столкнувшийся с разумным демоном. И плевать, что недоучка, что первогодка.
Цепи Аида. Одно из "полевых" средств борцов с нечистью. Своего рода палочка выручалочка. Вместо смертельного удара, пеленает по рукам и ногам. Монстра такой мощи надолго не удержит, но хватит, что б сбежать.
Наама буквально пешком уходит от удара.
— Ты меня недооцениваешь, мальчик, — так же сонно говорит она.
И резко увеличивает скорость. Рихард не успевает среагировать, даже не замечает момента, как враг оказывается над головой. Удлинившийся хвост демона делает подсечку. Комната идет кувырком перед глазами юноши, летит на кровать, больно ударившись о косяк.
Наама дикой рысью падает сверху. Лицо девушки оказывается очень близко, щекоча ресницами. Проводит коготком по лбу, убирая прядь, дальше по щеке и шее, заставляя задрожать. Рихард не способен пошевелится, хоть никто не держит, ни силой, ни магией.
— Я. Твой. Фамильяр, — шепчет демонесса на ухо. — Теперь я твоя, а ты мой. Навечно.
Их губы находят друг друга.
Академия. Студ-городок
Как же хочется представить произошедшее сном. Очередным последствием наркотического зелья старухи колдуньи. Но нет. Схваченная соломинка не дает удержаться на плаву. Рихард просыпается в смятой, насквозь потной от ночной страсти постели. Наама, демон и фамильяр так же реальна, как тусклое солнце над головой. Как следы котей на спине и клыков на плечах.
Юношу охватывает запоздалый стыд. Все наставления монахов растаптываются. Ведь себя не обманешь. Не было никакого дурмана и чар, чем пользуются суккубы. Дело даже не в похоти, пусть демонесса красивейшее создание из всех виденных Рихардом. Он желал ее всем естеством. Как будто...
