Миндаль для Белки

— Недоразумение? — вскинулась Гейдж и снова замолчала.

— Вы можете назвать это иначе?

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Когда гостья присела в кресло, Гейдж налила в бокалы вино, передала один графине, размышляя, стоит ли говорить правду. Леди Сейвудж прибегает к провокации, чтобы узнать ее, и будет закономерно, если она получит ее в обмен на правду о Тейне.

Где он? С кем? Что делает? О чем говорит? Знает ли, что его мать с визитом в ДримКарлейн?

Письма Хэнскрафта с рассказом о Тейне — история со слов знакомых, по сути, вольное изложение. Вот перед ней человек, который располагает свежей и, что немаловажно, достоверной информацией. Рискнуть? Как жаль, что у нее больше нет миндальных орешков, и решения приходится принимать самостоятельно.

Всего несколько штук. Сейчас. Их бы хватило, чтобы унять дрожь и не бояться смотреть в глаза этой великолепной женщине. И признаться. В своем обмане, в падении с лестницы с лордом Хэнскрафтом, бегстве Тейна без каких-либо объяснений, его прощальном письме...

Гейдж подавила вздох разочарования. Сама она сотни раз прокручивала Рождественский день в голове, пытаясь найти ответ. Скорее всего, Тейн узнал о миндале, иначе все теряло смысл. И тем не менее, в письме он благодарил ее за искренность. Насмешка?

Жестокость за ложь вполне допустима.

— Вы хотите мне что-то сказать, — заметила леди Сейвудж. — Но что-то вас останавливает. Можете быть уверены, что никто, никогда не узнает ни слова из нашего разговора, если вы так хотите.

— Ваша светлость...

— Чуть проще.

— Леди Сейвудж...

— Еще проще.

— Миледи?

— Пока мы не близкие родственники, остановимся на полуофициальном обращении, — улыбнулась графиня и сделала глоток вина.

Гейдж пригубила вино в своем бокале, отставила его, набрала в легкие побольше воздуха и начала разговор, к которому стремилась давно, которого боялась и время которого пришло.

Она рассказала леди Сейвудж о первом предложении Тейна — и та смеялась над историей с проигрышем и восхищалась находчивостью Артура. Она рассказала о втором, абсолютно неожиданном предложении Тейна, когда уже ничто его к тому не принуждало — и графиня, ничуть не удивившись, попросила продолжить. Наконец, она рассказала о Рождественском дне, когда Тейн подарил ей фамильное кольцо, расписала в малейших деталях, утаив всего одну, а после достала письмо Тейна и предложила прочесть.

Сама же сидела, затаив дыхание и боясь пропустить хоть слово.

— Вы уверены, что рассказали мне все, дорогая? — усомнилась графиня, отложив письмо в сторону.

И Гейдж, глядя ей прямо в глаза, призналась:

— Нет.

— Я вас слушаю.

— Ваш сын сделал предложение не мне.

— У меня другая информация.

— Миледи, — Гейдж сделал два больших глотка из бокала, но вино не помогло. — Боюсь, когда вы узнаете всю правду...

— Для начала перестаньте бояться.

— Хорошо, — кивнула Гейдж, — все равно уже поздно что-то исправить. Видите ли, дело в том, что когда ваш сын сделал мне предложение...

— Все-таки вам, — улыбнулась графиня.

— Да, мне. Точнее, он думал, что это была я, но на самом деле лорд Сейвудж...

— Неужели он просил называть его по титулу?

— Когда Тейн сделал мне предложение, — новая попытка и благосклонный кивок графини, — он был подвластен магии.

— Рождественская ночь волшебна — это не секрет, дорогая.

— Миледи, вы не понимаете. Пожалуйста, выслушайте меня. Если я собьюсь, так и не решусь признаться в обмане.

— Обман? — Леди Сейвудж пристально посмотрела на Гейдж. — Мой сын не прощает всего две вещи: обмана и предательства. Продолжайте. Я перетерплю несколько минут без своих ремарок.

И Гейдж рассказала о подарке Артура на Рождество, о том, какой силой обладали миндальные орешки, о том, что если бы не они, она бы никогда не посмела поверить в мечту. Она так же сказала, что пыталась расторгнуть помолвку сама, понимая, что семейная жизнь, основанная на обмане, не принесет счастья, но ее опередила гостья Артура, украв орешки и пригрозив, что Тейн станет ее безмолвной куклой.

— А что было дальше, вы уже знаете, — закончила Гейдж, избегая смотреть в глаза. — Думаю, Тейн узнал правду и...

Ее прервал смех графини.

— Простите, — сказала леди Сейвудж, отсмеявшись. — Давно мне не рассказывали такую трогательно-наивную историю. Я даже перестала верить в чудеса.

— Но они случаются.

— Конечно! Теперь я первая стану это утверждать! — воскликнула графиня. — Чудо в том, что вы так сильно любите моего сына, что готовы повесить на себя любой грех. Чудо в том, что ваш брат так любит вас, что готов пойти на обман. Не думала, что в нашем мире, изможденном интригами, сплетнями, завистью и ненавистью, такое встречается.

— Право, я...

Графиня поднялась и вышла из комнаты без объяснений.

Что ж, заслуженное презрение. Такая же реакция была бы у Тейна — успей она сказать ему правду. Быть может, лучше расставание без объяснений? Было бы его письмо столь нежным — узнай он все до отъезда?

Дверь открылась. В комнату вошли улыбающаяся графиня, — улыбающаяся? — и Артур.

— Ты простишь меня? — спросил он, приблизившись.

— За что? — удивилась Гейдж.

— Тейн уехал из-за меня.

Гейдж долго отказывалась верить Артуру. Орешки волшебные — твердила она, и даже приводила весомые аргументы. Разве могла бы она без них вести себя так свободно с Тейном? Могла ответить "да", когда он сделал ей предложение?

— Конечно, — заверила графиня, — вы ведь его любите.

— Но я и раньше его любила.

— Раньше он не делал вам предложения.

— И раньше ты боялась в это поверить, — подхватил Артур. — Гейдж, я придумал историю с миндальными орешками, чтобы ты перестала бояться быть самой собой. Момент подходящий — атмосфера Рождества, всегда хочется верить в сказки. И, как мне показалось, сказкой для тебя был Тейн. Все, что тебе было нужно — выйти из своей скорлупы. И ты это сделала. Теперь ты понимаешь, почему я так спокойно отреагировал на шантаж мисс Уолтер? Ну, сказала бы она Тейну об этом миндале, и, как ты думаешь, какова была бы его реакция?

— Презрение?

— Смех, — уверенно заключила графиня.

— То есть... — Гейдж все еще сомневалась. — Получается, все это время я просто была настоящей с ним?

— Именно так мой сын сказал вам в письме.

— Гейдж, прости, — Артур развел руками. — Я не думал, что так все получится.

— Ты ни в чем не виноват. Я, действительно, собиралась признаться Тейну в обмане. Когда думала, что это обман. И даже заводила несколько раз разговор, что мы не пара, нам лучше разойтись, но он был убедителен и на свадьбе настаивал. Откровенно говоря, я даже подумывала о том, чтобы промолчать. Малодушные мысли, недостойные, но они были.

— Вы сейчас не перед священником, — напомнила леди Сейвудж. — Не стоит покаяний.

— Правда раскрылась и все такое, — сказал Артур, — но мы так и не знаем, почему Тейн уехал. Ну, не из-за того же, что застал тебя рядом с Хэнскрафтом после падения с лестницы? Что-то я вовсе запутался.

— Да, — согласилась леди Сейвудж, — этот вопрос так и остался под вопросом.

— Скажите, — попросила Гейдж, — Тейн... Как он?

— Вернулся из ДримКарлейн без настроения и в том же расположении духа уже почти три месяца. Будь иначе, я бы не решилась на столь длительное путешествие.

Гейдж кивнула. Тихая радость разлилась в ее сердце. Неужели помнит?

— Спасибо, что приехали, — сказала она графине. — Знаете, я не хотела ни с кем говорить о Тейне. Было невыносимо думать, что он считает меня лживой и...

Она покрутила золотую цепочку на шее, достала ее из выреза платья. На длинной золотой цепочке висело фамильное кольцо Сейвуджей.

— Так или иначе, ничего не исправить. Слишком поздно. Пожалуйста, возьмите его.

— Чушь какая! — возмутилась графиня и даже сделала шаг назад, отдалившись от кольца. — Пока человек жив, слишком поздно не бывает. Да, Тейн уехал. Да, мы не знаем причин. Но хотите ли вы их узнать? Хотите ли посмотреть в лицо своим страхам, не прикрываясь мнимым волшебством? Если ваш ответ утвердительный, через несколько дней мы уедем в МартинХолл. Вместе.

— На правах кого, смею спросить? — вспомнил об обязанностях брата Артур.

— Не разочаровывайте меня, — улыбнулась графиня. — Гейдж поедет на правах невесты моего сына, конечно.

— Но если... — усомнилась Гейдж.

— Но если вы так неуверенны в себе, своих чувствах, — перебила графиня, — если вам предпочтительней оставить все, как есть и разделить ложе со старцем, пусть так. И все же вам придется приехать в МартинХолл. Без моей поддержки. Позже. Дабы вернуть кольцо. Видите ли, оно слишком дорого нашей семье и отправлять его с посыльным — верх неуважения и беспечности. Вы бы так не сделали, правда?

Гейдж зарделась и молча кивнула. Артур поцеловал графине руку, желая прикоснуться к устам. Леди Сейвудж поняла, что самое действенное средство в достижении своей цели — шантаж и угрозы, несмотря на лицемерное отторжение их святошами.

Глава N 23

Мисс Роу приехала очень некстати. Такое ощущение, что уже сидела на чемоданах и только поджидала посыльного.

Как Артур и опасался, она предпочла визит письму, а ведь в ее нахождении в ДримКарлейн уже не было ни малейшей необходимости. Гейдж рассказала все, что знала о событиях Рождественского вечера, а мисс Роу никак не могла знать больше нее.

И что? Придется развлекать, быть учтивым и играть роль жениха? Или лучше сразу расставить точки над "і"? Разбить сердце девушке — подло, но если разбить его позже — разве меньше будет осколков?

Так и не решив, что лучше, Артур спустился приветствовать гостью. За три месяца, что они не виделись, Хлоя похудела, и если уж совсем откровенно, осунулась.

Сжимала в руках зонтик, хотя солнца сегодня не наблюдалось. Ах, да, отметил Артур, он был подобран под цвет ее нового — даже сомнений нет — дорожного платья. Рядом с Хлоей стояли всего два чемодана, и неприятное предчувствие кольнуло Артура.

— Добрый день, мисс Роу.

— Я... — Она почти подбежала, обняла его. — Мне пришлось уйти из дома.

Артур поморщился, но промолчал. Предчувствия редко врали ему. Как ни крути, у него не осталось выбора. Чтобы спасти девушку от скандала, осуждения, от ее же родственников — ему придется жениться.

Он отстранился.

— Не стоит, — вытер слезы с ее щеки, — не бойтесь. Я рядом.

Он распорядился, чтобы ей подготовили комнату, выделил горничную из служанок, приказал отдохнуть и не забивать голову пустяками, а сам отправился на прогулку развеяться.

Когда ему привели жеребца, к конюшням подошла леди Сейвудж.

— Не будете возражать, если составлю вам компанию?

Она уже была в изумрудной амазонке, подчеркивавшей фигуру. Совершенную фигуру, несмотря на возраст и роды. Впрочем, возраст — такой пустяк. Некоторым женщинам он более к лицу, чем украшения.

— Буду рад, — ответил Артур.

Он отдал распоряжение подготовить для графини Тихую — не хватало, чтобы такой красоте был нанесен хоть малейший ущерб. Еще в Лондоне, когда леди Сейвудж пыталась сосватать ему одну из своих племянниц, он с сожалением отметил, что ни одна из них даже отдаленно не напоминает графиню. В них не было ее уверенности в себе, своей неотразимости, ощущения власти, не было высокомерия, которое шло графине неимоверно, впрочем, не было элементарной мудрости и глубины. Красивые пустышки, готовые хохотать над любой фразой джентльмена, боясь пропустить остроту. Они не знали, что Артур, обладая черным юмором, крайне редко пользуется им при дамах. К счастью, он так же обладал выдержкой, чтобы не вздрагивать всякий раз от их писклявого смеха, и деликатностью, чтобы не упрекнуть в злоупотреблении вишневой водой. Мужской вишневой водой.

Он отшучивался от насмешек других джентльменов относительно своего щегольства, так как они считали, что это Артур принимал ванну из одеколона.

Графиня отступилась от намерений свести его с одной из племянниц, но испытание даром не прошло. Она познакомила его со своим сыном и благоприятствовала их дружбе. Что из этого вышло...

Впрочем, пока рано собирать урожай.

— Мисс Роу — ваша невеста? Я правильно поняла? — спросила графиня, стоило им отъехать от дома.

— Да.

Артуру не хотелось вдаваться в подробности, но что-то потянуло за язык.

— Она ушла из дома, и чтобы не допустить скандала, свадьба состоится гораздо раньше, чем планировалась.

— А она планировалась?

Как тонко графиня улавливает суть.

— Я сделал ей предложение.

— У меня немного другая информация, — леди Сейвудж одарила Артура улыбкой.

Грустной? Сожалеющей?

— Вы, несомненно, будете сопровождать сестру в МартинХолл?

— Несомненно.

— И что же мисс Роу? Оставите на попечение ваших родителей? Боюсь, по возвращении вы можете не застать ее в ДримКарлейн.

Артур остановил жеребца. Графиня остановила свою кобылу. Они посмотрели друг другу в глаза. Потом, не сговариваясь, тронули поводья, и лошади пошли дальше бок о бок.

Это был бы выход из положения — оставить Хлою в ДримКарлейн. Она бы занималась свадебными хлопотами, пока он сопровождает Гейдж в МартинХолл. Все равно ему не позволительно сейчас находиться с Хлоей в одном доме. Раньше — да, гостья, подруга сестры, но когда стало известно о помолвке — совсем другие правила.

И если она не выдержит испытания будущими родственниками или если за время его отсутствия просто посчитает необходимым вернуться к себе — что ж, на все воля Божья. Он облегченно вздохнет и отметит возвращение свободы. Как он понимал сейчас своих приятелей, которых вынуждал делать предложение Гейдж. Как они были бесшабашны, соглашаясь играть по его правилам.

Обзавестись семьей в двадцать три? Вряд ли он будет готов к этому и в тридцать. Определенно, его сглазил Хэнскрафт. Ведь сказал же он, что когда-нибудь с Артуром поступят так же, как он поступал с друзьями?

Отомстить и не пригласить на свадьбу? Нет уж, пусть видит. А, может, повезет и свадьбы не будет?

Шанс есть — здесь графиня права.

И вдруг Артур понял. А ведь она не предполагала. Леди Сейвудж только что дала ему совет. Он усмехнулся. Изумительная женщина. Посмотрев на нее, Артур вдруг увидел ее в синем пеньюаре, и так четко, что едва не упал с жеребца.

— С вами все в порядке?

Лицо графини оказалось рядом. Так близко, что не более сантиметра отделяло ее уста от его. Прикоснуться...

Нет. Он взял себя в руки.

— Благодарю вас, все хорошо.

— Молодости свойственно парить в облаках, — смеясь, заметила леди Сейвудж и пришпорила лошадь.

Нет, она не могла догадаться, но пульс Артура участился от маленького сомнения, что могла.

Никогда еще Тихая не скакала галопом, никогда Артур не переживал, что самая спокойная лошадь из их конюшни может понести. И никогда не молился, чтобы эта привлекательная, сумасшедшая картина не скрылась за горизонтом.

Женщина, о которой он грезил, ее смех, модная изумрудная амазонка и парящее зеленое перо в ее шляпке в лучах заходящего солнца.