Кочевые дороги

Ну вот, теперь куртку и поддевку принайтовать к рюкзаку, в карман джинсов положить напильник, какое-никакое оружие. Я хмыкнул. Из меня боец, что корова на льду. Самое страшное оружие — человек, но это не мой случай. Что сделать, бурнус или куфию? Неплохо поиметь бы узбекский ватный халат, говорят в них хорошо жару переносить. Намотал на голову куфию из белого платка с розами, под неё подложил смятый кепарь, чтобы был воздушный зазор. Получилось очень гламурненько. Чукча готов кочевать. Но по такой жаре, по моим прикидкам было уже где-то под сорок пять в тени, ходить нельзя, это вам любой путешественник скажет. Надо дождаться вечера, как минимум. Можно было бы идти ночью, но я боялся, что просто переломаю себе ноги в таких камнях. Я воткнул напильник в землю, чтобы хотя бы примерно выставить местное время на часах. Потом я перебрался в тень от камня и притих.

Мой прадедушка был из рода джучи, советскую власть не признавал вообще. Точно так же, как и царскую. Кочевал себе где-то в казахстанских степях и всех вежливо посылал. При этом он был членом ВКП(б) с 1903 года. Вот такой парадокс. По молодости его замели на каторгу за непредумышленное убийство, и молодого пацана в Тобольской пересылке приняли в партию, заморочили, одним словом, голову. Когда он вернулся к родным очагам, то по каким-то своим убеждениям ушел в степь и больше в населенных местах не появлялся. А на все претензии советских и партийных органов махал партбилетом, топал ногами, обещал позвонить товарищу Сталину и от него быстро отставали. Меня часто возили в детстве к ним в кочевье, так что опыт жизни в степях у меня был. Я даже мог управляться с лошадьми и ездить верхом. Потом прадед умер, и все зачахло. Я себя возомнил великим знатоком степей и непревзойденным кочевником. Мне было лет четырнадцать, а может тринадцать, решили мы с пацанами на спор, что пройдем из Волгограда до Баскунчака пешком. Пошли, и, как водится, заблудились, вместо Баскунчака попёрлись в сторону Кап-Яра. Нас, полудохлых, подобрал патруль и отвез на допрос. Бить не стали, начальник патруля, Семён Семёныч, быстро во всем разобрался, дали телеграмму родителям и всё такое. Огребли мы тогда по самые помидоры. Но с Семён Семёнычем расстались друзьями и даже ездили к нему в гости. Он, мне тогда казалось, знал про полупустыни и пустыни всё. И щедро с нами делился знаниями.

Однако надо было трогаться в путь. Меня ждут саксаулы, аксакалы, самумы, аулы, барханы, верблюды. Как говорят, если не знаешь, куда идти, любой ветер тебе будет попутным. Пойдем на север, что ли? Посидеть перед дальней дорогой, хе-хе, перекурить. Надо съесть полплитки шоколада и напиться как следует. Это все. Дальше организм быстро организует себе правильный режим, главное ему не потакать первое время и не мешать в дальнейшем. Ксероморфизм — это наше все.

Я запрягся в рюкзак и потопал вперед. Меня немного покачивало, пот сразу же начал заливать глаза. Я поправил куфию, поплотнее примотал ко лбу, но пот всё равно капал с носа. Кошмар. Надо бы песнь какую-нибудь петь, чтобы веселее было, но это непозволительная роскошь, можно сбить дыхание. Так я и шёл, огибая наиболее крупные камни. Раз — два — три — четыре. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Спина прямая, ноги полусогнутые. Вдох — выдох. Раз — два. Раз — два. Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд! Почему-то дул легкий, без порывов, ветер, метра два-три с секунду, это немного облегчало жизнь. Так я монотонно, в полнейшей тишине, протопал часа три. Только хруст песка и камней под ногами. Хруп-хруп. Удивляло полнейшее отсутствие не только зелени, но какой-либо живности. Не было видно ни ящериц, ни скорпионов, ни прочих насекомых, характерных для пустыни. Может здесь местная Невада? А меня сейчас пронзают рентгены? Чёрт. Хотя, какая разница, от чего помирать.

Начало смеркаться. Ещё чуть-чуть. В завалах камней нашел место, сбросил рюкзак. Достал полиэтиленовую скатерть, разложил, нагромоздил на нее кучу камней. Может за счет конденсации хоть какая-нибудь влага будет. Поставил будильник на четыре утра и уложился спать.

Утром снова легкая, со скрипом, разминка и туалет. Эксперимент с добычей воды оглушительно провалился. Влажность, по ходу, была равна нулю, или же перепады температур были невелики, но камни остались сухие. Собрал скатерть и засунул в рюкзак. Что теперь, на нет и суда нет. Начинало светать, и я пошел дальше. Часа через три ходьбы я обнаружил труп. Точнее, мумию. В сухой атмосфере тело и одежда сохранились превосходно. Девушка, по всей вероятности, лежала ничком. Одежда — грубая домотканая холстина с вышивкой по рукавам и подолу. Волосы русые, заплетенные в длинную косу, примерно до пояса, голова покрыта платком, явная мануфактура. Одна нога неестественно подогнута. Рядом валяется туесок. Я проверил, есть ли крестик. Да, есть, нормальный медный православный крестик. Если мне не изменяет склероз, то это средина 19 века. Плюс-минус полстолетия. Если только это не местная, невесть как занесенная в эти пустыни, есть, конечно, вариант, типа её птица Рух несла в своё гнездо и уронила. Версия ни чем не хуже остальных, на фоне прочего бреда. Неважно. Девушке просто не повезло. Я перекрестился, пробормотал: "Господи, упокой её душу" и пошел вперед. Дальше стало хуже. Камни становились всё больше, завалы всё выше. Я карабкался с упорством маньяка, обдирая руки, скользя кроссовками по граням, пока не выбился из сил. Нашел подходящее место и остановился на дневной отдых. Мыслей в голове не было никаких, я просто отупел. Не сел, а распластался по земле. Пить хотелось невыносимо, но сразу пить нельзя. Надо остыть. Через некоторое время я набрал сока в рот, подождал немного и проглотил. Так, только так. Потом перекусил, запил соком и забылся во сне.

На третий день я понял, что интуиция меня не просто подвела, а конкретно кинула. Взобравшись на очередной камень, я оказался на обрыве высотой метров сто пятьдесят. Далеко внизу расстилалась равнина, с очевидным следом русла высохшей реки. Никаких вариантов я не видел. Тупо просто обрыв, да и не скалолаз я, чтобы проводить хоть приблизительную оценку возможности спуска. Для меня было ясно: я живым не спущусь. Посмотрел направо-налево. Та же фигня. Надо идти вдоль обрыва и искать возможность спуститься. Я начал выбираться из этих завалов, постепенно забирая на восток. Высота обрыва уменьшалась, но по-прежнему спуститься было невозможно. А я брел, фактически, против часовой стрелки, по краю этого громадного цирка.

На следующий день я обнаружил ещё один труп. Это был мужчина в русской шинели с полевыми погонами и с трехлинейкой в руках. Тоже не стал трогать. Взял винтовку, попытался передернуть затвор. Не получилось. Смазка высохла, а ржавчины не было. Посмотрел на клеймо, Сестрорецкий оружейный завод, 1906 г. Это уже явно не местного производства, если не считать, что в этом мире есть Сестрорецк и двуглавый орел. Можно было бы, конечно, сесть, разобрать, смазать, только зачем мне винтовка? Пять патронов не спасут гиганта мысли, и даже двадцать не спасут. Пусть лежит себе. А таскать на себе лишнюю тяжесть мне не надо, тут сам-то едва ноги передвигаешь, а ещё и эта железка.

Это уже не десять в минус сорок третьей степени, это уже система. Искать дополнительные истины, или же заниматься исторической реконструкцией, кто и когда себе здесь переломал ноги, не было желания, но было понятно одно: это блуждающий пылесос периодически что-то втягивал с Земли в эту пустыню. Возможно, кто-то и выжил, у кого было желание и возможность.

Я продолжал брести против часовой стрелки по краю этого громадной язвы на теле земли, делая остановки днем и ночью. Шел седьмой день от моего прибытия. Вода и жратва подходили к концу. Так и буду потом в мемуарах писать. В лето первое от прибыша и сидяша и нача замышляти. Идеша и грядеша и ваще уже кого-нибудь хочется зарезать. Я так и думал, пока примерно в километре от себя не увидел самолёт. С испугу я протер глаза и ещё раз внимательно посмотрел. В пустыне фата-моргана — нередкое явление, но таки это был не мираж. Я подбежал ближе. Типа Ли-2 что ли? Осмотрел внимательнее. Нет, это был Douglas, только С-47. Грузовой вариант DC-3, почти целый. Носовая часть практически отсутствовала: она была смята о большой обломок камня и покорежена, клочья дюраля свисают, как ободранная шкурка. Шасси не выпущены, а сам фюзеляж прорыл в песке неглубокую канаву длиной метров сто. Я обошел его кругом. Двери и люки заперты, плоскости немного присыпаны песком, винты погнуты. Я снял рюкзак, достал напильник, поддел рукоятку и открыл грузовой люк.

Внутри оказались ящики защитного цвета. Некоторые из них сорвались с крепления и, при торможении самолета о грунт, улетели в носовую часть, проломив перегородки мест штурмана и бортрадиста. Один из ящиков разбился и из него вывалилось содержимое, прямо на высохший труп в валенках, телогрейке и шапке-ушанке. Я попытался протиснуться в кабину. Бортрадист уткнулся головой в стойку с аппаратурой, а штурмана просто придавило к столику. В кабину экипажа пробраться практически было невозможно, острым краем камня консоль управления двигателями была выдавлена почти к самой двери. Что за трагедия здесь произошла можно только догадываться. Зрелище жуткое, меня передернуло от такой инфернальной картины. Я пошел смотреть груз, что там вывалилось из ящика. Там оказались настоящие ППС. Внимательно ещё раз осмотрел всё, ага, вот и цинки с патронами. Меня чегой-то взял исследовательский мандраж. В итоге я оказался владельцем приличного арсенала. Автоматы, взрывчатка, гранаты, огнепроводный шнур, полевой провод, взрыв-машинка, патроны, взрыватели. Отдельно лежал ящик со снайперской винтовкой. Ящик с сухими батареями, видимо, для радиостанции. Пачка газет "Правда" и "Красная Звезда" за февраль 1943 года на пожелтевшей, ломкой бумаге. По-моему, этот самолет вез груз партизанам, и не довез. Я вышел из самолёта и присел в тенёчке перекурить и поразмыслить. Мне этот арсенал сей момент был совершенно не нужен. Хоронить экипаж я сейчас тоже не могу. Надо поискать, что осталось от НЗ и у экипажа должны быть пистолеты.

Я ещё раз забрался в самолёт и начал мародёрничать. Нашел четыре пистолета ТТ и один Парабеллум. Я бы конечно, взял себе Парабеллум, но для него была всего одна обойма. Пришлось взять ТТ, все обоймы и нагрести патронов, благо их было завались. Нашел ещё масленку и ветошь. Запасливые предки. C мужика в телогрейке снял ремень с ножнами, в которых был хороший нож. Из НЗ в целости и сохранности осталась только люминдиевая фляга со спиртом. Это благодаря ультрагерметичной крышке. Всё остальное превратилось в камень, шоколад — в светло-коричневую массу. Забрал себе галеты, универсальная вещь, сейчас таких, по ходу, не делают. Положил в рюкзак сгущенку, тушенку и спирт. Я опять засел в тень и помянул покойных коньячком. При них документов не оказалось, и это понятно. Две тонны вооружений. С ума сойти. Засунул ТТ и патроны в полупустой рюкзак, а ремнем подпоясался. Всё-таки я сильно исхудал, джинсы уже начали спадать. Так я и задремал.

Вечером я шлёпал дальше, теперь уже на сервер. Тут камней практически не было и можно идти при свете луны. Да, здесь оказалась луна, похоже, я просто попал на новолуние, а сейчас уже худо-бедно, кое-что можно было видеть. Зато днем тени не найти. Это хреново. Я уже от усталости загребал ногами и начал спотыкаться. На десятый день я набрёл на покинутый город. Здесь я и помру, наверное. Сока уже оставалось на дне последней коробки. Город — это я так сказал, за неимением подходящего определения. Это было брошенное поселение, выкопанное в земле и даже не занесенное песком. Хоббиты здесь жили, что ли? Я дошел до лестницы, которая спускалась метра на четыре ниже уровня земли, в канаву, оказавшаяся улицей, шириной метров пять, вымощенной мелкой, лазурного цвета, плиткой.

По ходу, давным-давно здесь было зачётное месилово. Трупы с повреждениями различной степени тяжести лежали по всей длине "улицы". Я шел вперед, под ногами хрустели кости. Я решился посмотреть, чем же местных приголубили и пошевелил один из черепов. Похоже, били тупым тяжелым предметом. Череп попросту был расколот. Так же, как и у остальных, мужчин и женщин. Детских трупов видно не было. Интересный факт. И никакого оружия, даже завалященького кинжальчика нигде среди жмуров нет, может победители всё собрали? Или же это массовое убийство мирных безоружных жителей? Я огляделся. "Улица" была ровной, как будто выведенная по линеечке, по сторонам были вырублены проёмы в какие-то помещения с выбитыми дверями, кое-где разбитыми в щепу, а местами просто сорванными с петель. Я ткнул напильником в стену — это оказался материал, чем-то похожий на пемзу, пористый и не очень твердый, и цвета такого же, желтовато-коричневого. Я с осторожностью стал обходить поочередно все закутки, мало ли какая змея или скорпион на меня бросится. Или может какой-то образец неизвестной мне местной фауны, понятно же, что не просто так население погибло. Накинулся какой-нибудь местный ракопаук и покоцал всех, а трупы не прибрал, и не съел, и не надкусил даже. Да и много ли тут народу жило? Я насчитал примерно полсотни "квартир", вырубленных в грунте, каждая из которых состояла из двух-трех комнат. В некоторых комнатах были лежанки, с тряпьём на них, останки мебели и непонятного барахла. В полумраке не сильно-то и видно было. Мельком оглядев пару помещений, я забил на исторические реконструкции, у меня кончалась вода, и это было самое главное.

Пройдя дальше, я вышел на некое подобие площади, диаметром метров пятьдесят. В средине её виднелись останки фонтана, стены и пол выложены красивыми мозаиками, но я не успел рассмотреть сюжеты. Вся площадка была в чёрных пятнах засохшей крови и усеяна вповалку трупами и оружием. Оружие простое: копья, сабли, кистени. Варвары, без вопросов. Главной достопримечательностью этого натюрморта был труп великана, ростом под два с лишним метра и с шириной плеч раза три больше, чем у меня. Впечатляющий экземпляр в кожаных штанах, кожаной куртке в нашитыми бронзовыми бляхами и металлической кастрюлей на голове. Рядом валялась деревянная дубинка длиной метра полтора, с металлическими заклёпками. Я попытался её поднять. М-да. Она что, из железного дерева, что ли? Неудивительно, что он положил столько народу, пока его не успокоили. Пять копий его проткнули, а он, похоже, ещё успел приложить своих убийц. Да. А за что, спрашивается? Ну их на фик, со средневековыми разборками. Все, однозначно, хороши. Меня больше интересовало, куда делась вода из фонтана. Я обошел вокруг площади и в одной из ниш нашел дверь, красивую полированную дверь из чёрного дерева, с замысловатой резьбой, изображающая каких-то мифических чудовищ, с бронзовой ручкой в виде морды дракона и отверстием для ключа. По двери великан успел пару раз приложить дубинкой, но неудачно. Материал двери тоже был не из простого дерева, от удара дубины было пара малозаметных вмятин, но, тем не менее, она треснула. Трещина шла вдоль дверного полотна и упиралась в металлическую полосу, служившую продолжением петли. Это было подозрительно, похоже, что из-за этой двери и был весь сыр-бор, не зря её отчаянно защищали местные. Я начал исследовать дверь, пытаясь выяснить, где у неё запоры. Напильник в щели не лез. Тогда я прошелся по площади, нашел два подходящих по размеру ножа и начал ковырять замок. С двадцать пятой попытки я понял, что замки когда-то делать умели, а комплекта отмычек у меня не было. Тогда надо же просто среди трупов найти ключника, да? Такой симбиоз Индиана Джонс унд Лара Крофт, без страха и упрёка, Inc. Что их подвигало рыться в чужих костях, ума не приложу. Мерзкое занятие, как бы мы в своём благополучном мире не кичились своим цинизмом, взращенным на ужастиках, атмосфера массового убийства давила на психику. Сидеть возле телевизора и под пиво фальшиво пугаться восставших из ада, это одно, а рыться в куче трупов — это совсем другое.