Кочевые дороги

— Я понял, Тойон. Наши люди уже на второй стоянке, там должно быть всё готово.

— Хорошо, Талгат, — ответил Тыгын.

После легкого ужина все разошлись по своим балаганам и затихли.

Утром колонна двинулась дальше и за следующие три дня достигла пограничных столбов Старшего рода Чёрного Медведя. За время дороги никто не побеспокоил отряд Тыгына ненужными вопросами и свои присутствием. Парни Талгата хорошо знали свою работу. Только внучка не давала тойону сосредоточиться и подумать, как дальше жить. Приходилось ей рассказывать про места, по которым они проезжали, про битвы древности, про законы, которые оставил Отец-основатель.

На очередной стоянке к Тыгыну подошёл Кривой Бэргэн.

— Наши люди вернулись с Дороги Отца, — доложил он, — они хотят говорить.

— Зови.

Пришли гонцы, низко поклонились.

— Садитесь и рассказывайте, что видели и что слышали, — приказал Тыгын.

— Мы были в караван-сарае на границе родов Серой Лисы и Чёрного Медведя. Там большой перекресток, много людей и караванов. Видели странных купцов, которые привезли много шёлка. Красивые шёлка, яркие. Но не торговали, а перегрузили в другие повозки и те уехали в сторону Алтан Сарая. Железа много у них было разного. Потом начали прямо на месте скупать пшеницу, рис, овёс. Некоторые купцы ругались, что те скупают почти всё, дают хорошую цену, местным всю торговлю нарушили. И ещё они пьяные напились, начали хвататься, что скоро скупят не только зерно, но всех купят, а тойоны им сапоги целовать будут. Когда их бить собрались, они быстро уехали. Потом слышали мы, что тот шёлк, что они привозили — бесовской! Один купец сказал, что такой краски никогда не видел и продают тот шёлк дёшево и много. — Разведчик передохнул, хлебнул кумыса и переглянулся со своими товарищами. — Дурман-траву и араку из-под полы торгуют, дёшево. Крепкая — горит, если подожжёшь. Люди ещё жалуются, что стало разбойников много. На Дороге Отца ещё не трогают, заветы не нарушают, но только кто в сторону уедет, так частенько нападают. Особенно много на землях Чёрного Медведя, а на их головах жёлтые повязки.

— Что ещё говорят? — спросил Тыгын.

— Ничего больше интересного, сплетни местные, кто женился, да на ком. Праздники давно были, все уже всё про них знают, — ответил разведчик, — А, вот. Уста Мансур уехал за этими купцами.

— Хорошо, идите отдыхать. Завтра опять поедете по постоялым дворам сплетни собирать, — распорядился тойон, — и еще. Если встретите дерзких купцов, посмотрите, куда они поедут, одного можете прихватить. Деньги возьмите у Бэргэна. По два человека пусть поедут в города Харынсыт и Тагархай, тоже смотреть и слушать.

— Слушаемся, светлый Тойон.

Нухуры отправились отдыхать, а Тыгын сидел на своей резной скамеечке возле костра, веточкой шевелил багровые угли, подернувшиеся уже сизым пеплом, и думал. Ничего вроде необычного, но вот наглость каких-то неизвестных купцов. За дерзкие слова надо подвешивать на крюк за ребра и оставлять на жаре. И бандиты. И раньше разбойники шалили в глухих местах, но достаточно было послать отряд воинов, чтобы с ними быстро расправились. А тут, похоже, Эллэй не спешит выводить заразу на своих землях. Это всё доставляло некоторое беспокойство.

Подошла Сайнара, обняла деда за шею и спросила:

— Опять думаешь, как дальше жить, — и рассмеялась.

— А ты что не спишь? — спросил Тыгын.

— А не спится. Цикады слишком громко стрекочут. И вообще, я змей боюсь! А о чем ты думаешь? Наверное, как меня замуж отдать!

Тыгын тяжело вздохнул. Опять за своё. Надо было сестре вырвать её змеиный язык, чтобы думала что и с кем обсуждать.

— Я разве хоть слово сказал про замуж? — ухмыльнулся Тыгын, — Это тебе тётка глупостей напела, чтобы тебе плохо спалось. Ты же знаешь, что есть люди, которым плохо, когда другим хорошо.

— Ты имей в виду! Я никакой замуж не собираюсь! — Сайнара развернулась и ушла. Потом долго ворочалась в своем балагане, пока не затихла. Тойон тоже недолго засиделся. Глянул, как несет службу стража и отправился спать.

Следующие три дня отряд Тыгына пробирался по низинам меж холмов, иногда встречая пастухов с отарами овец и коз, до тех пор, пока не начались влажные низины. Чаще стали попадаться мелкие аулы, возделанные поля, сады и виноградники. Теперь надо по большой дуге идти на север, по краю плодородной долины Сары Су, Желтой реки. Отряд пересек широкую дорогу, которая шла с севера, от города Харынсыт на юг, к району, богатому хлопковыми полями и рощами шёлковицы.

Сам город, столица рода Чёрного Медведя, остался севернее, и Тыгын хотел обойти его. С холмов, которые окружали долину, было хорошо видны зелёные квадраты засеянных полей, чёрные прямоугольники полей вспаханных, и мелкие фигурки людей копошащиеся на них. Блестели в лучах солнца многочисленные каналы и арыки, в туманной дымке виднелись широкие воды Сары Су.

Тыгын решил пока не спешить, остановиться на холме, с которого открывались такие красивые картины. Он приказал разбить лагерь между садами, где было достаточно места, чтобы разместиться всему отряду. Один склон холма был крутой, нависал над деревенькой, вытянувшийся вдоль неширокого, но полноводного притока Сары Су. Выше деревни по течению речки, был мост, а дорога уходила на север, петляя между холмов. Пока разбивали лагерь, Бэргэн успел настрелять из лука в ближних полях кекликов и теперь ужин обещал быть вкуснее обычного.

Только все удобно расположились возле своих костров, как раздались крики охраны и чей-то голос. Бэргэн рванул на шум, выяснять, что случилось. Но вернулся он быстро и с виноватым видом, а за ним, верхом на ослике, ехал старик в драном халате и засаленном лисьем малахае. К седлу были приторочены два тюка и мешок с игилем*.

Бэргэн подошёл ближе и развел руками. Этот старик был иирбит джыл нахыт, сумасшедший бродячий предсказатель, и его нельзя обижать, нужно принять к костру или в дом, накормить и напоить. И, может быть, он предскажет тебе добрую судьбу.

— Мир вашим кострам, добрые люди, — начал верещать дедок, едва слез с ишака, — да будут тучны ваши стада, да пребудет щедрый урожай на ваших полях милостью Тэнгри!

Тыгын поморщился, но ответил:

— И вам мир и процветание, милостью Высокого Неба, — и не преминул съязвить, — велик ли был приплод в ваших стадах?

— Велик, милостью Тэнгри. Позавчера мой осёл принес дюжину ягнят. Вчера они выросли, и я их оставил пастухам на верхних аласах.

— Садись, бабай, угощайся.

__________________________ ________________________ ____________________

* — смычковый музыкальный инструмент

Старик уже расположился возле костра тойона и умело вытянул куропатку из котелка.

— Большая удача, что я встретил такого уважаемого человека, как Улахан Бабай Тойон рода Белого Коня. Я так спешил, чтобы успеть посидеть возле его костра. Тойоны рода Белого Коня всегда были щедры к сказителям, — предсказатель причмокивал, обгладывая куропатку.

— Я знал твоего дядю. Он был хороший человек, никогда не жалел бузы для пьяниц, — старик хрипло рассмеялся и приложился к кувшинчику, оплетенному разноцветной рисовой соломкой. — Но я тогда молодой был. Потом я ходил с Елгаши и слушал его. Елгаши меня научил видеть. Рассказывал про то, о чем так не хотят говорить шаманы.

— А о чём они не хотят говорить?

— Те, кто не знает, те ничего и не скажут. А те, кто знает — не говорят, потому что это позор. Страшный позор шаманов, и белых, и чёрных. Сейчас я тебе спою, ты знаешь сказание об Элбэхээн Боотуре Стремительном?

— Да его на каждый праздник поют, — ответил Тыгын.

Старик достал из кожаного мешка игиль и начал наигрывать простую мелодию. Тойон хмыкнул, такую игру он мог слышать от детей в своём стойбище.

Сказитель, не обращая ни на кого внимания, начал напевать, слегка постукивая себя по груди, отчего его голос вибрировал и булькал:

Я твой Нижний гибельный мир,

Бездну трех нюкэнов твоих,

Словно воду в лохани берестяной,

Взбаламучу и расплещу!

Железный твой заповедный дом

Искорежу и сокрушу!

Я разрушу твой дымный очаг,

Я, смеясь, твой алый огонь

Затопчу, навек потушу!

И трехгранное

Стальное копье

Ударило в каменный столб,

Что опорою был

Трех свирепо хохочущих

Нижних миров.

И в бугристую печень

Долины бед,

В трехслойное лоно ее,

В гранитную глыбу ее,

Сверкая, блестя, звеня

Ударилось копье

И с грохотом взорвалось. *

— Тут есть кое-какие слова, которые олонхосуты забывают спеть. Точнее, их заставили забыть шаманы. А ещё, это мало кто знает, слово элбэх — это значит много, так раньше говорили, поэтому не было героя Элбэхээн, а было много боотуров, потом уже переиначили, чтобы молодежь воспитывать на героизме предков. Так скажи мне, тойон, откуда Элбэхээн взял стальное копьё? Да такое, что пробило гранитный камень? Думай. И, если хочешь рассердить шаманов, особенно самых старых, спроси у них про железный дом, который разрушил Элбэхээн.

Не прекращая говорить, он ловко вытянул из котелка вторую куропатку и начал её обгладывать.

— А что мой дядя у тебя спрашивал? — поинтересовался Тыгын.

— Я тогда молодой совсем был. Он расспрашивал Елгаши про странное, я слушал. Потом он хотел меня отдать шаманам, на учебу. Мне нечего делать у шаманов. Мне не нужно дышать дымом травы или пить настойку мухомора. Я и так вижу. Всё, что нужно, мне даёт степь. Что мне не даёт степь — дают добрые люди. Все хотят немного узнать, что будет. Но что будет у крестьянина, прадед которого, и дед и отец пахали землю, и дети его, и внуки будут пахать землю? У тебя, Тойон, другая жизнь, и я мог бы тебе немного сказать про то, что будет. Но не буду. Я тебе скажу лучше, на что смотреть. — Старик вытер руки об халат. — Умному достаточно, и ты меня потом не будешь корить, что я неправильно тебе сказал. Я скажу то, что есть, а уж что из этого получится — это твое дело.

— Ты, тойон, начал забывать, чему тебя учил твой отец. То, что ты видишь — это не то, что есть на самом деле. Глядя на человека, который упал, ты должен видеть того, кто его толкнул. Ну ладно, засиделся я с вами, пора мне, благодарю за угощение, — старик встал и отошел от костра, — а ты, Тыгын, ищи человека по имени Магеллээн, я так вижу.

Не успел Тыгын рассердиться на такую фамильярность, как олонхосута уже не было, как и его ослика.

Тойон чертыхнулся.

— Глаза отвел, — пожал плечами Бэргэн, — это им, что раз плюнуть.

____________________________ _________________ ____________________

* — здесь и далее акыны и олонхосуты поют тексты из якутского эпоса "Нюргун Боотур Стремительный".

Улахан Тойон сильнее всех. А нищий акын — сильнее тойона, ибо может заморочить человеку голову так, что тот потом три луны будет ходить сам не свой. И ведь никогда люди не говорили, что предсказания этих сумасшедших не сбывались, а тут прямо сказал "человек по имени Магеллан". И где теперь его искать?

Тыгын решил не забивать себе голову раньше времени лишними сложностями, а просто пообедать. Кто-то из конников уже съездил в деревню и привез свежих овощей, зелени, фруктов и лепешки.

— Ты кого ограбил, мошенник? — спросил у него Бэргэн.

— Я не грабил, я честно купил за три таньга у бабки, — возмутился тот.

— Мог бы ограбить, а на три таньга купить начальнику бузы, — хмыкнул Бэргэн, — службу не знаете, о себе думаете, а надо думать обо мне.

— Нам думать вообще не положено, сам же говорил, — отбоярился боец, — для этого есть начальник.

— Иди, умник, отнеси Улахан Тойону фрукты и лепешки.

— Слушаюсь, господин сотник! — ответил боец и тут же получил плёткой по загривку. Не больно, а чтоб знал, кто в доме начальник.

Для Тойона уже сварили новый котелок куропаток, подали зелень и лепешки. Распечатали новую бутылочку рисовой бражки, Тыгын плеснул немного в костер, пробормотал привычные пожелания духу огня, Тэнгри и Отцу-основателю. Теперь можно было не спеша поужинать, а потом и отдохнуть.

После ужина Тыгын приказал отправить людей на поиск места и приготовить всё для купания, несколько дней в пути по пыльным дорогам изрядно измотали людей и все покрылись грязью. Парни Бэргэна проехались по берегам речки, и нашли подходящую заводь, вдалеке от посторонних глаз. Они разъехались по окружающим холмам, спешились и, развернувшись спиной к реке, принялись охранять место купания молодой госпожи. После наказания конюха в городской усадьбе Тойона никому не хотелось попасть под кнут. Сначала Сайнара со своими служанками долго купались, плескаясь и визжа. После того, как они ушли, подъехал Тыгын. Он тщательно вымылся, и брадобрей побрил его, оставив лишь усы, и уложил волосы на голове. Тойон вернулся в лагерь и отпустил часть народа на реку, всем надо было искупаться и помыть коней. Остановка взбодрила людей, в лагере начал раздаваться весёлый шум. У Тыгына было подозрение, что нухуры где-то раздобыли бузы и теперь, будучи навеселе, приставали к служанкам. Ну и пусть. Немного расслабиться можно, тем более что дозоры разъехались по окрестностям, и никаких серьезных опасностей в этом густонаселенном месте нет.

ГЛАВА 5

Воскресенье прошло удачно. Для меня, в смысле, не считая поцарапанной спины. А так ничего. Никаких вопросов, типа, как мы назовем нашего малыша, не последовало. Это хорошо, не хватало вместо покупки дома жениться, как всякому порядочному. Это, с одной стороны, будет выглядеть, будто я женился на доме, а во-вторых, мне эта женитьба не вперлась ни под каким соусом. Мне трех раз хватило, чтобы понять, что к семейной жизни у меня аллергия. Хотя Ирина — это та женщина, с которой стоило рискнуть ещё раз, один рассол поутру чего стоит.

Я так расслабился на крылечке под эти мысли, что не заметил, как стало темнеть. Завтра понедельник, надо бы решить вопрос, как мы будем оформлять документы. Однако, как только я зашел в дом и спросил про это Ирину, она ответила:

— Я взяла отпуск, чтобы успеть оформить документы на продажу, — сказала Ирина, — поэтому свободна десять дней.

— А как это ты оформила отпуск, мы же только посмотреть дом собирались? — поинтересовался я.

-Я знала, — спокойно ответила она, как будто об этом в газете прочитала.

Странные здесь люди, что-то мне не договаривают. Хотя, может быть, я не задавал нужных вопросов? Мы посидели ещё немного за бутылочкой вина, потрепались о том, о сём, Ирина и спросила:

— А где это ты медицинской терминологии набрался?

— От соседа, медика. А что?

— Да меня смех разбирал, когда ты ахинею нёс.

— А что ж не остановила? — поинтересовался я.

— Хотела посмотреть, как ты меня соблазнять будешь. Ничего так, язык у тебя подвешен хорошо, — она уже откровенно смеялась, — у нас бабка Филатиха за пять минут тебе диагноз поставит, а за полчаса хоть какой радикулит вылечит безо всяких умных слов.

— Она что, народный целитель или колдунья? — меня разобрал интерес.

— Тут, — Ирина сделала круговой жест рукой, — все ведьмы.