Хогвартс. Альтернативная история. 6

— Я ему не сторож, — наконец, произнес я. — К тому же, вам двоим лучше знать, куда он после всего этого собирался сваливать.

Крэбб с Гойлом переглянулись.

— После чего — всего? — рядом остановился Пирс, обнимая за плечи мрачную и сосредоточенную Полину. — Ты, как всегда, в гуще событий?

И о чем я только думал, выходя на улицу, где сейчас болталась едва ли не вся школа? Впрочем, правильным ответом было "ни о чем". Последние несколько минут моя голова казалась совершенно пустой, не желая совершать любые, даже самые простейшие мыслительные операции.

— А Нотт отсиживается внизу? — спросил я Пирса вместо ответа.

— Не отсиживается, — раздался недовольный голос Нотта, и он возник у меня из-за спины в сопровождении Панси Паркинсон и пары слизеринцев с седьмого курса. — Полегче с выражениями.

— Ты видел Драко? Он жив? — обратилась ко мне Паркинсон таким жалобным тоном, что я не решился сказать ей все, что думаю о предмете ее воздыханий.

— Жив, — кратко ответил я, надеясь ради ее же блага, что это был последний вопрос о Малфое.

— Смотрите-ка, — вдруг сказала Полина, кивая в сторону ворот. — Сам министр пожаловал.

Мы обернулись и увидели, как из-за ворот на территорию школы входит целая делегация во главе с министром Скримджером, шествующим впереди остальных, слегка опустив голову и целеустремленно глядя на распахнутые входные двери. Преподаватели на крыльце и все, кто успел заметить министра, прекратили разговоры и молча следили за тем, как делегация исчезает в замке. Снаружи остался лишь один человек, вставший напротив группы учителей, которые решили не продолжать разговор в его присутствии и последовали внутрь за министром.

После этого взгляды слизеринцев и Полины снова оказались прикованы ко мне. "Вот бы сейчас мантию-невидимку, как у Поттера", подумал я, снова начиная злиться.

— Что случилось с Дамблдором? — спросил один из семикурсников.

— Упал с башни, — ответил я. Семикурсник фыркнул:

— Такие маги не падают с башен просто так.

— Меня там не было, — огрызнулся я. — Дождись завтрашнего номера "Пророка" и все узнаешь.

Несколько человек усмехнулось, в том числе и Пирс.

— Откуда здесь взялись Пожиратели? — спросила Полина.

— Малфой привел, — сказал я. Полина собиралась спросить что-то еще, но, к моему облегчению, на улицу вышли Спраут и Слагхорн и начали загонять учеников в замок. Впрочем, радовался я рано — в гостиной меня вновь обступили со всех сторон, как когда-то Уизли в доме Блэка.

— Слушай, Ди, рассказывай, как есть, — предложил мне все тот же семикурсник. — Здесь, что называется, все свои, — он обвел рукой полтора десятка слизеринцев, оставшихся после того, как остальные разбрелись по спальням. "Свои! — подумал я, найдя в себе силы удивиться. — Быстро сообразили".

— В общем, Малфой привел Пожирателей, — начал я, но один из младших учеников тут же меня перебил:

— Кого, кого именно он привел?

— Откуда мне знать! — раздраженно ответил я. — Не до того было, чтобы имена у них спрашивать!

— Так, спокойно, — сказал семикурсник, обращаясь и ко мне, и к задавшему вопрос ученику. — Не надо ругаться. И не надо перебивать. Все вопросы потом. — Он посмотрел на меня и кивнул.

— В замке дежурили авроры, потому что Дамблдор ушел в Хогсмид, к Розмерте или еще куда-то, — продолжил я. — Они наткнулись на Пожирателей, завязалась драка... двое погибли, остальные сбежали, оставив наверху Метку.

— А Дамблдор? — не выдержал кто-то.

— Да не знаю я про Дамблдора! — разозлился я. — Меня не было на этой чертовой башне!

— Почему? — вдруг спросил Крэбб, сидевший на одном из ближайших диванов, и сперва я решил, что его вопрос относится к моей последней фразе. — Почему ты вообще там оказался? Там, где были Пожиратели и авроры?

— Гулял, — отрезал я.

— Ты знаешь, где гулять, — усмехнулся Крэбб. — Тогда, в Министерстве, ты тоже гулял?

Я изучающе посмотрел на него и некоторое время молча наблюдал за реакцией. Дождавшись, когда Крэбб почувствует себя менее уверенно и отведет глаза, я спокойно сказал:

— Не лезь не в свои дела, Винсент. Где и почему я гуляю, тебя не касается.

Крэбб, разумеется, предпочел не отвечать, и я отвернулся. Вопросов у слизеринцев больше не оказалось, и только когда почти все они разошлись по спальням, студент-пятикурсник, спросивший, кого сюда привел Малфой, приблизился ко мне и произнес негромко и взволнованно:

— Ты говорил, двоих убили... ты не запомнил, как они выглядели? Хотя бы в общих чертах...

— Один был оборотень, — сказал я, заметив краем глаза, что Пирс и Нотт остались сидеть на дальнем диване. — Вряд ли он твой отец.

— Нет, нет конечно! — пораженно воскликнул пятикурсник. — А второй?

— Второго звали Гиббон.

На лице моего собеседника отразилось облегчение, и он, пробормотав слова благодарности, стремительно покинул гостиную, оставив нас втроем в полутьме.

— Можно вопрос? — с легкой язвительностью поинтересовался Нотт. — Или ты на нас тоже так посмотришь, чтобы мы испугались?

Вопреки желанию, я не смог сдержать усмешки.

— Ты вот говорил, там был оборотень, — продолжал Нотт. — Он тебя случайно не покусал?

— Представь себе, покусал, — ответил я, глядя на тихо смеющегося Пирса.

— То-то ты на всех кидаешься, — заметил он. Я подошел и сел рядом. Пирс вытащил палочку и начертил ею перед собой небольшой круг.

— Это еще что? — спросил Нотт.

— Чтобы не подслушивали, — объяснил Пирс. — Норвежское заклятье, они не знают, как снимать. — Он повернулся ко мне. — Ну вот. А теперь хотелось бы услышать полную версию. И не говори, что ты рассказал им все.

— Я рассказал все, что видел сам, — ответил я. — Остальное знаю с чужих слов.

— Ну хоть с чужих, — Пирс устроился поудобнее, положив руку на спинку дивана и сев ко мне вполоборота, словно приготовился выслушать целую сагу.

— Дамблдора убили, — сказал я. — Его убили, а потом он упал.

— Убить такого, как Дамблдор, непросто, — произнес Нотт со скептицизмом.

— Я не говорил, что это было просто, — сказал я. Пирс поднял брови.

— Это ты его убил? — удивленно спросил он.

В первые секунды я онемел от изумления, и Пирс не преминул воспользоваться паузой, чтобы пояснить:

— Ты же сказал, что это было непросто, вот я и подумал — ты мог бы сделать это для повышения своей репутации в глазах Темного Лорда.

— Репутации? — наконец, вымолвил я, потрясенный еще больше. — Пирс, я и не предполагал, что ты такой циник! Ты серьезно считаешь, что я мог бы убить человека для повышения репутации?

— Я реалист, — ответил Пирс, ничуть не обидевшись. — И хотя до сих пор я не считал, что ты способен на такие вещи, люди, знаешь, меняются... как и времена.

— Да не он это, — сказал Нотт. — Он бы тогда тут не сидел.

— Вообще да, — согласился Пирс. — Ну хорошо, и кто же сделал Темному Лорду такой подарок?

— Снейп, — ответил я, мысленно пообещав проанализировать мнение однокурсников о своей персоне. — Его убил Снейп.

Репутация нашего декана в глазах Нотта и Пирса была куда выше моей, поскольку на их лицах возникло такое же потрясение и недоверие, какое наверняка было написано и на моем около часа назад, когда в больницу в сопровождении Джинни вернулся Поттер и рассказал, что произошло на вершине Астрономической башни. Вполне естественное в таких случаях отрицание возникло во мне лишь на доли секунды и тут же исчезло — не один я видел, что Поттер говорит правду.

Однако на смену отрицанию пришла не скорбь, не злость и не печаль. На меня накатил самый настоящий ужас, какой бывает при ночных кошмарах, холодный, почти ощутимый и рождающий понимание безнадежности любых попыток его избежать. Он знал! Дамблдор знал, что так случится! Возможно, не именно так, не на башне и не сегодня, но однажды, когда-нибудь, это должно было произойти. Об этом он говорил со мной в нашу декабрьскую встречу и поэтому спрашивал, доверяю ли я Снейпу. Дамблдор знал, что настанет час, когда Снейп убьет его, и вопрос о моем доверии к нему не был праздным. Его очевидно удовлетворил мой тогдашний ответ, иначе директор не взял бы с меня обещания не рассказывать о нашей беседе.

Но если я должен был доверять Снейпу, значит, Дамблдор спланировал свое убийство вместе с ним. Наверняка дело было в крестраже. Дамблдор мог бы дождаться смерти от проклятья, но предпочел умереть, что называется, с пользой для дела. Убив Дамблдора, Снейп займет более высокое положение в иерархии Пожирателей, и Волдеморт станет больше доверять ему, делиться важной информацией... Вот только в глазах Ордена Феникса, где и так не слишком любили слизеринского декана, он окончательно дискредитировал себя, превратившись в убийцу человека, вокруг которого была выстроена вся борьба, кто доверял ему и защищал от недовольства других. Какой смысл в том, что Снейп теперь будет лучше информирован, если все равно не сможет никому передать полученные сведения?

Хотя все эти умозаключения казались слишком скороспелыми и поспешными, сомнений в планировании Дамблдором своей смерти у меня не возникло. Многочисленные обещания, данные директору, связывали меня по рукам и ногам — я не мог рассказать ничего, поскольку, хотя наша последняя с Дамблдором беседа состояла из одних намеков, их было достаточно, чтобы породить сомнения в простоте поттеровских объяснений убийства, а затем, возможно, и привести к правильным выводам, особенно если кто-то знал, что Дамблдор умирает от проклятья. Однако директор не хотел, чтобы Орден пришел к этим выводам: в глазах его членов Снейп должен был утратить все то небольшое доверие, которое у него было. Но почему, какой в этом смысл? И какой смысл в том, что ему продолжал доверять я?

Сидя на больничной кровати, едва слушая, о чем говорят Люпин, Макгонагалл и гриффиндорцы, я вдруг подумал, что если мне и надо кого-то бояться, так это Дамблдора. То, что он мертв, ничего не меняло: его планы реализовывались, потому что были настолько выверены, что для их исполнения не требовалось живого присутствия директора. Процесс был давно запущен, и они инициировали себя сами, или мы воплощали их в жизнь, даже не подозревая об этом. Помня о причудливом ходе его мыслей, выводы, к которым я пришел в первые минуты после известия о его гибели, являлись самыми очевидными и простыми. Директор знал, что об этом я догадаюсь сразу. Но я не верил в простоту — только не сейчас и только не с Дамблдором.

Истощив последние запасы мыслительной энергии и чувствуя себя опустошенным, я встал. Хотя все это время мой мозг активно обрабатывал информацию, краем уха я все же слышал, о чем говорили другие. Сказать, что я был разозлен, означало не сказать ничего. Как будто оправдались их худшие ожидания и многолетние сомнения, подтвердилось все то, о чем они болтали за спиной у Снейпа. Никто не анализировал, никто не задавал вопросов. Стратег Дамблдор оказался наивным, доверчивым стариком, добросердечным и заблуждавшимся; он, видевший людей насквозь, пригрел на груди змею.

Тонкс описывала один из фрагментов битвы, но замолчала, заметив, что я встал. Кажется, до сих пор никто не обращал на меня внимания, а теперь все словно ждали моих слов. Но что я мог сказать? И даже если б мог, разве поверили бы они мне сейчас?

— Вы все не правы, — проговорил я. — Прав Дамблдор.

Не знаю, собирались мне ответить или нет, но едва я закончил фразу, в больницу ворвались Артур и Молли Уизли вместе со светловолосой девушкой, чье лицо мне показалось знакомым. Вероятно, это и была Флер, невеста Билла, о которой всего час назад рассказывала мне Тонкс. Воспользовавшись возникшей суетой, я вышел в коридор и спустился на улицу.

Похороны Дамблдора должны были состояться через несколько дней, и на них начали стекаться волшебники со всех концов страны. Занятия отменили, равно как и экзамены для всех курсов, кроме седьмого: жив директор или мертв, но аттестаты выпускникам требовались сейчас, а не в конце лета; колледжи и университеты не станут их дожидаться. Младшие классы радовались раннему началу каникул — что им чьи-то похороны! Старшекурсники, гораздо лучше представлявшие последствия гибели директора, вели себя сдержанно, проводя большую часть времени на улице, подальше от преподавателей и министерской делегации, поселившейся на время в замке.

— Поговаривают, Хогвартс теперь могут закрыть, — как-то раз сказал Нотт. Мы сидели на траве у озера, жуя пирожки и запивая их прохладной газировкой.

— Будет интересно, — усмехнулся я, представив, как выхожу за ворота прямо в руки поджидающих меня Пожирателей.

— И куда ты тогда? — поинтересовался Нотт.

— Я над этим думаю, — ответил я.

— Он думает! — фыркнул Пирс. — Сваливать, да подальше. В Америку или в Китай, например. Может, родственников там отыщешь.

— Свалить всегда успеется, — сказал я. — И потом, сомневаюсь, что Хогвартс закроют. С чего бы вдруг? Назначат нового директора и всё. Может, даже Макгонагалл оставят.

— О-о, ну тогда держись! — простонал Нотт.

"Да уж, — мысленно согласился я. — С ней будет непросто".

Через пару дней после визита Пожирателей, Макгонагалл, временно исполнявшая теперь обязанности директора, отыскала меня в библиотеке, где я просматривал новый каталог от "Флориш и Блоттс", мечтая однажды попасть в этот магазин со всеми накопленными деньгами и скупить треть его ассортимента.

— Идите со мной, мистер Ди, — сказала Макгонагалл, неожиданно возникнув перед моим столиком. — Поторопитесь.

Я закрыл каталог и направился следом за ней, предполагая, что ничего хорошего меня не ждет. Мы шли к ее кабинету. "Опять этот монах приперся? — думал я. — Или насчет оборотня что-нибудь?" Однако ни одно из моих предположений не оправдалось. Монаха на портрете не было — там, как обычно, находилась пожилая дама в очках, рассеянно посматривавшая на широкий стол Макгонагалл, за которым восседал министр Руфус Скримджер, листавший свежий номер "Пророка". Когда мы вошли, он отложил газету и поднялся со стула.

— Спасибо, Минерва, — отрывисто проговорил он. Макгонагалл ничего не ответила и не двинулась с места. Скримджер добавил:

— Полагаю, вы сейчас крайне заняты, так что не смею больше отрывать вас от дел. Я не займу ваш кабинет надолго.

— Хорошо, министр, — тон у Макгонагалл оказался не слишком довольный, но возражать она не стала и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Скримджер перевел взгляд на меня и сел обратно.

— Я слышал, вы участвовали в стычке с Пожирателями, — сказал он. — Это так?

— Так, — кивнул я, отметив, что сесть мне не предложили и даже не поздоровались.

— И вы отрубили голову Фенриру Сивому, — продолжал Скримджер.

— Отрубил, — сказал я, удерживая себя от неуместной улыбки — слишком уж происходящее напоминало некоторые эпизоды моего детства. — Эта была самооборона.

Министр поерзал на стуле.

— Разумеется, — проговорил он. — Не сомневаюсь в этом. — Он помолчал. — Значит, вы дрались с Пожирателями, как и... — Скримджер вытащил из-под газеты листок бумаги и заглянул в него, — как и Нимфадора Тонкс, Билл Уизли, Рон Уизли, Джиневра Уизли... — министр поднял голову. — А кто еще?