Когда нет выбора

В ответ лишь коротко кивнули.

Подошла к установке Тария и почувствовала неловкость. Он стоял рядом, и пришлось вплотную к нему начать проверку настройки. Через некоторое время я полностью ушла в работу и отвлеклась от него, отключая и переставляя аппаратуру. Потом присела на корточки и методично все подключила снова. Пока возилась с настройками, услышала, что на мостик поднялся старпом и негромко что-то обсуждал с командором, отмечая новые красные зоны на карте-табло.

Сначала я ощутила чужую сильную болезненную нужду, потом — всплеск ярости, злости и... словно смирение. Неожиданно на мою руку, лежащую на краю установки, легла внушительная черная ладонь со словами:

— У тебя слабые бабские руки, — голос Тария Бианы сочился ядом и злобой, а еще ощутила, как внутри него буквально клокочет бешенство.

В страхе подняла лицо, чуть поворачиваясь назад и заглядывая в его глаза — глаза хищника, разозленного и готового напасть.

Кожа на голове блестела полированным сартором, но на гладком высоком лбу сверкала пара бисеренок пота. Уши, торчащие строго вверх, мелко подрагивали от напряжения и, даже не глядя вниз, я чувствовала, как мелко дрожит его рука, лежащая на моей. Четко очерченные крылья внушительного носа трепетали — явно принюхивается ко мне, но я не испытала тревоги по этому поводу, потому что еще не имею собственного аромата, ороговевший слой его скрывает. Пока! Показалось, что он сейчас прикусил изнутри губу от напряжения. А потом я отважилась заглянуть ему прямо в глаза...

Два огромных зеркальных бриллианта, в которых я отражалась, разбиваясь на мелкие кусочки. А потом в какой-то момент все эти куски слились в одно отражение, словно я перешла на второй уровень, пройдя внешнюю защиту. Теперь я полностью видела свои испуганные синие глаза, в которых слишком много страха и тоски. Сероватая сухая кожа с темными множественными прожилками, которые так высохли, что неминуемо скоро треснут. Жуткий вид и нереальный. Я пропустила тот момент, когда словно провалилась внутрь его зеркальных глаз. Потеряла себя и разум, остались лишь ощущения и мысли.

Меня окружал туман, вокруг клубились ярость, бешенство, звериная злоба и жажда убийства. Несгибаемая воля, непримиримость и стремление подчинять и властвовать. Все это перемежалось восторгом, ощущением несокрушимой внутренней силы и тепла... ко всем и всему. Новый уровень — и теперь я ощущала затаенный страх, тоску и дикое, не прикрытое ничем одиночество. А потом мне показалось, что я достигла самого средоточия, самого донышка... и, кажется, добралась до самых глубин души Тария Бианы — сверкающей глади, в которой сейчас отражалась я. Только не своим жутким лицом, а лишь размытым образом с неестественно ярко, мистически горевшими синим пламенем глазами. Не понятно каким образом, но я ощутила, что мои глаза навечно запечатлелись на этой зеркальной поверхности, и другим тут места больше нет. Это знание вспыхнуло яркой вспышкой, а потом раздраженный злой голос Шерана Адивы вернул меня в реальность:

— Эс Есь, ты что, совсем глухой? Я хочу, чтобы ты проверил настройки всех установок. Мало ли как импульс на них повлиял.

Похлопав глазами, возвращая себе нормальное зрение, я заметила, что Тарий Биана смотрит на меня изумленным испуганным взглядом, а мы так и продолжаем стоять как бы в обнимку перед его установкой. Мужчина словно ошпаренный отскочил от меня, а потом мы оба заметили, что все вокруг заинтересованно смотрят на нас. Лицо безопасника перекосило от ярости, одним прыжком он перемахнул металлическое ограждение, опоясывающее мостик, и стремительно покинул рубку.

Я же, еще не в силах отойти после увиденного и прочувственного 'внутри' Бианы, в тягостном молчании закончила работу и удалилась, всем своим существом ощущая общее изумление и недоумение выходкой Тария Бианы.

Весь вечер ходила под впечатлением, все еще потряхивало от того, что я испытала, заглянув эсару Тарию в душу. Так толком и не смогла понять, как это произошло? Почему? Неужели усилились способности эмпата? Но стоило этой мысли закрасться в голову, как я тут же содрогнулась от отвращения. Ощущать чужие эмоции и некоторые чувства уже морально тяжело и может свести с ума. А заглядывать другим в душу, окунаться в самые сокровенные страхи, желания, слабости — чудовищно. Лично я это вряд ли смогу нормально перенести. Кроме того, чрезвычайно волновало, почувствовал ли Тарий вторжение к нему в душу... Судя по его испуганным глазам — наверняка. И какие последуют действия в отношении меня? С них станется — выкинут еще в открытый космос, чтобы не совала нос куда не требуется...

Вот так, занимаясь самокопанием и переживая о своей дальнейшей судьбе, с трудом дотянула до вечера и, закрывшись в своей каюте, забылась в тревожном сне.

А поутру, к своему вящему ужасу, после ионного душа заметила целые пласты отвалившейся старой кожи. Крибл побери этот ионный душ — была бы вместо него вода, я бы могла еще неделю ходить, напоминая саркофаг. Теперь у меня розоватые, светлые и гладкие подбородок, шея, часть плеч, грудь и ягодицы — все, что постоянно контактирует с одеждой... Эх, жизнь моя, жестянка... Что делать-то?

Перерыла свой рюкзак в поисках средства защиты и нашла лишь длинный трикотажный шарф серого цвета. За неимением альтернативы, обмотала вокруг шеи и подбородка, натянула пониже рукава, чтобы скрыть полностью очищенные от старой кожи 'бабские' руки, и с громко стучащим от страха сердцем пошла работать.

Фисник встретил меня улыбкой и приветствием, а потом, принюхавшись, удивленно посмотрел и 'обрадовал':

— Странно, у тебя наконец появился запах.

— Вы обладаете таким прекрасным обонянием? — осторожно спросила, почесывая лоб: зуд сводил с ума.

— Иногда мне кажется, что чересчур хорошим, — эс Лека хмыкнул, отвечая.

— Все илишту или только вы? — решила уточнить.

— Нет, не только я. Это наша расовая особенность — некоторым образом запахи, которые мы ощущаем, запускают определенные механизмы в нашей физиологии. Так что обоняние — важная составляющая нашей жизни.

— А как вам мой запах? Сильный? Неприятный? — очень осторожно поинтересовалась.

Мужчина снова хмыкнул, опять принюхался, пожал плечами и только потом ответил:

— Нет, не сильный, пока едва ощутимый. Видимо, твои железы только восстанавливают свою активность. А вообще, он странный... Знаешь, у нас на Илишту в степях растет ночной цветок шиу. Такой невзрачный синенький днем, ночью он распускается и источает очень тонкий специфический аромат. Его используют для производства благовоний. Так вот, твой запах очень похож на аромат шиу.

Как женщине, стало приятно, что мой запах сравнили с цветочным, но радовалась неожиданному комплименту недолго — Фисник предупредил:

— Правда, теперь, Есь, это станет дополнительным поводом для насмешек над тобой.

Я тяжело вздохнула, понимая, что насмешки — это такая мелочь, и предложила:

— Ну, тогда давайте работать. Может, хоть пользу от меня оценят...

Глава 16

За следующие два дня ситуация на борту изменилась — я опять стала объектом повышенного внимания. На меня косились и любопытство прямо-таки снедало весь экипаж. Триста четырнадцать брутальных мужчин как самые заправские кумушки провожали меня выразительными взглядами, в которых читалось: 'А что было-то? Что случилось с Бианой? Что с ним сделал этот мелкий толстоватый тсарек?'

Закутавшись в шарф и подняв повыше накладные плечи, я перемещалась по кораблю только в случае крайней нужды. И пару раз замечала, что стоило эсару Тарию увидеть меня, как он тут же резко менял направление на противоположное моему. Неужели прячется? Или боится? Мысли были настолько смехотворные и нелепые, что я их тут же отметала в сторону.

Сейчас мы шли с Фисником к 'борделю', как я про себя обозвала то помещение для нормальных мужчин: там вроде бы сбой в системе случился. Стоило нам выйти из лифта на нужном этаже, услышали странный шум. Я же ощутила целую гамму эмоций: любопытство, боль, страх, интерес и злорадное удовлетворение. Завернув за угол, мы оказались перед столь неоднозначным заведением.

Возле входа столпилась группа илишту, автоматические двери открыты настежь и собравшиеся не дают им сомкнуться. А изнутри раздавались рычание и грохот, будто кто-то громит этот роботизированный притон для 'медитаций'.

Фисник, с изумлением оглядев все это столпотворение, осторожно поинтересовался:

— А что вы тут делаете?

В этот момент из 'борделя' выскочили две женщины-робота, а вслед им полетела металлическая подставка для ног. Причем вырванная, что называется, с корнем и, похоже, восстановлению она не подлежит. Добежав до мужчин, оба робота остановились, припали к груди ближайшим илишту и синхронно выдали каждая из своего высокотехнологичного репертуара:

— Что прикажет мой повелитель...

— Ртом, руками или как? Доставай хозяйство, сейчас помну...

У меня вытянулось лицо, некоторые хмыкнули, а те, к кому обращались роботы, потемнели, до меня донеслось их смущение.

К всеобщему облегчению, дам срочно деактивировали. Видимо, ни один илишту свои личные предпочтения на общее обсуждение не готов выносить. Я тихонько стояла за спиной Фисника, выглядывая из-за плеча, когда он снова поинтересовался, стоило в 'борделе' треснуть одной из перегородок от чьего-то яростного удара:

— Да что происходит? И кто там бузит?

Окружающие мужчины, продолжая с вниманием следить за развитием событий, не глядя на нас, ответили:

— Эсар Тарий... громит. Недоволен чем-то... Настройками, наверное, или женщина не угодила... — поделился один из любопытствующих.

— Ага, — тут же отпарировал другой, — или у самого настройки сбились не в ту сторону...

— Нет, у него, наверное, сбой в программе и не мнется... не стоит... не работает, — ехидно так прокомментировал третий.

Мужчины довольно громко это обсуждали, и в следующий момент ненадолго притихший погромщик заревел взбешенным зверем, а из кабинки в нашу сторону полетело целое кресло. Пару илишту вынесло в дверь вместе с креслом, они надавили на других и все повалились на пол. Лишь я вовремя отскочила и теперь стояла столбом и испуганно смотрела на лежащих вповалку и возмущенно пыхтящих мужчин, а из заведения донесся новый рев Тария Бианы: спутать его с кем-то другим было невозможно...

Меня заметили, и теперь снизу вверх на меня смотрело с десяток рассвирепевших мужчин, я икнула от страха, извинилась шепотом и, пятясь назад, быстро ретировалась. Оставшиеся полдня и носа не высовывала из нашего служебного помещения, усердно ковыряясь с оборудованием. Фисник меня ни о чем таком не расспрашивал, и все чаще поглядывал с неуверенным любопытством и сомнениями в душе. По всей видимости, и у него родились сомнения на мой счет. Э-э-эх, еще чуть-чуть и последнего сочувствующего потеряю.

Утром следующего дня все-таки отважилась сходить в столовую: вчерашний ужин пропустила и сейчас, голод выгнал меня из укрытия. Опустив голову, шла по коридорам и старалась не обращать внимания на встречающихся по дороге мужчин. Самое удивительное, явного внимания моей персоне никто не уделял, более того — все старательно проявляли полное безразличие, как будто ничего не произошло. Но каждого одолевало любопытство, стоило заметить меня.

Вышла из лифта, осталось преодолеть всего один перекресток и пару поворотов. Завернув за угол, притормозила, потому что впереди шли двое и о чем-то разговаривали. Я же не хотела идти впереди них — не хватало еще, чтобы начали сравнивать, насколько мой зад похож на женский. Поэтому покорно тихонько ступая, изучала вполне мужские спины. Взгляд привлек большой заживляющий пластырь на голове одного из мужчин, закрывающий часть затылка и прижимающий ухо к голове. Оторвали его, что ли? У второго, как мне виделось сзади, зафиксирована повязкой рука. Сломана?

Где они успели получить столь значительные раны, которые не смогли сразу вылечить в медотсеке? Удивление перешло сначала в изумление, а затем в мучительный стыд, стоило невольно прислушаться к их разговору.

— Я больше рта не раскрою перед эсаром, иначе совсем покалечит, чтобы не только ему жизнь неласковой казалась...

— Да он вообще разум вчера потерял: то из-за драки в столовой Севаро с парнями порезал и к женщинам отправит — за нарушение дисциплины и нанесение ран, а сам... четверых покалечил... — зло отпарировал собеседнику тот, что шел с зафиксированной рукой.

— Ты сам разум потерял, Харай? — тут же возразил 'одноухий'. — Вы насмехались над ним, выказали ему неуважение, а Тарий Биана этого не спустит никому. Вот и старпом с командором полностью на стороне Бианы. Скажи спасибо, что вас вообще не арестовали за презрительные высказывания в лицо офицеру.

— Да? Чего ж тебе досталось-то? Раз ты на стороне эсара? — зло зашипел в ответ на сомнения в его разумности Харай.

Одноухий махнул рукой:

— Что он там, нас всех сортировать должен был? Кто смеялся, а кто нет? Самому надо было раньше думать, а не уши греть, когда командира презрением поливают. Да и по большому счету, мне все равно, какие страсти бушуют внутри эсара Бианы, он сильный мужик и всегда таким останется... несмотря на некоторые особенности.

— Ну-ну, особенности... я про такие особенности вообще впервые слышу. Ну ладно, бывало, что на женщин других рас наши реагировали, если они физиологически подходили, но чтобы на мужиков...

— Да какой там мужик — одно название... — одноухий снова махнул рукой. — Хорошо, что тсарек, а не илишту, а то не повезло бы ему в жизни. А так, может и найдет кого...

— Ага, нашего безопасника... — снова позлорадствовал Харай. — Ты о чем, Дирен, кого он теперь найдет, когда так приглянулся Биане?..

— Заткнулся бы ты, Харай, — зло зашипел Дирен, — а то, не приведи звезды, услышит кто, и тогда эсар Биана тебе не только руки, но и все самое дорогое поотрывает. И не забывай, что подобное с любым из нас произойти могло — радуйся, что не ты сейчас на его месте.

— Ты, правда, думаешь, что с любым? — Харай спросил скептически, но я почувствовала его затаенный страх.

Дирен хмыкнул с пониманием и ответил, заставив меня похолодеть:

— Вообще, подобное впервые происходит, по крайней мере, я о таком не слышал... Хотя мутный этот тсарек какой-то... — он помолчал мгновение, а потом закончил уже возле столовой. — Не зря же Биана с Адивой вчера переругались из-за этого тсарека. Безопасник, как я слышал от Ари Гайды, шерстил документы этого Еся, потом и с врачом нашим эсаром Джамой долго разговаривал. Думаю, эсар Биана и из такой конфузливой ситуации как всегда победителем выйдет. Я еще ни разу не слышал, чтобы он руки опускал или с чем-то не справился. Не зря же его эсар Янат так уважает, что закрыл глаза на вчерашний погром и избиение экипажа за насмешки. Для командора один Биана стоит пары десятков таких остолопов, как вы...

— А ты, я смотрю, себя в пострадавшие остолопы не записываешь, фанатеешь от нашего безопасника?

Дирен же, пожав плечами, ответил:

— Просто уважаю! И заметь, Харай, есть за что!