Волчица и пергамент. Том 7

— Брат, брат! — жизнерадостно прокричала Миюри и, подскочив к нему, без объяснений что-то сунула ему в руки. — Давай, быстро одевайся и на выход!

— В чём дело? Ничего не понимаю...

Миюри ушла в одежде, пропахшей землёй, теперь от неё исходил дух старых пыльных книг, то, что она дала Коулу, оказалось одеждой, которая подошла бы хозяину небольшой торговой лавки, сама же девушка скинула свой рыцарский наряд, собираясь облачиться в одежду подмастерья из той же лавки.

— Приказ блондинки!

— Досточтимой принцессы Хайленд?

Миюри считала совершенно нормальным не называть принцессу по имени.

Коул решил не тратить силы на пререкания, а сначала просто пойти с Миюри. Кроме того, если они встретятся с Хайленд, можно будет ей рассказать о Родосе.

Однако Миюри, раздевшись, успела лишь натянуть через голову верхнюю часть одежды и, остановившись, начала принюхиваться. Затем, так и не надев штанов, прошлась по комнате.

— Знакомый запах, не помню, откуда я его знаю.

Она осмотрелась, то ли как рыцарь, высматривавший язычников, то ли как девушка, заподозрившая любимого в измене.

— Родос... господин Родос был здесь, — пояснил Коул.

От этого имени уши Миюри заходили взад-вперёд.

— Это от него такой запах? Такое впечатление, что...

— Мы не видели его всего несколько дней, но он уже успел стать весьма приличным молодым рыцарем.

Хвост Миюри резко дёрнулся.

— Но я теперь тоже стала рыцарем, — заявила она, гордо выпячивая грудь.

Коулу было не совсем ясно, с чем сейчас спорила эта девушка-сорванец. Ходить так, одетой в одну лишь рубаху и с голыми ногами, это ничем не лучше, чем встать и небрежно одеться, предавшись до того всласть лени на мягкой кровати. Как ни смотри, Родос был рыцарем намного более серьёзным.

— Рыцарь не станет разгуливать в столь небрежном виде.

— Эй, поспеши, переодевайся же, — поторопила его Миюри, не обратив никакого внимания на замечание Коула, и сама, торопясь, вернулась к этому занятию.

Коул поспешил последовать её примеру.

Выйдя на улицу, они увидели Хайленд, поджидавшую их с довольной улыбкой. Она была одета в платье служанки, которое они однажды видели на ней в Атифе.

Молодому торговцу, приплывшему с товарами на корабле, приглянулась попавшаяся ему на глаза служанка, он предложил ей составить компанию и вместе с ней, своим слугой и рыцарем охраны направился в уличную таверну выпить и перекусить. Примерно так чувствовал себя Коул, стараясь проникнуться подобными добродетелями и смиренно отказывая себе в праве быть самим собой.

— Иногда это забавно, — сказала одетая служанкой Хайленд и взяла у рыцаря охраны в наряде подмастерья кружку вина.

— Ягнятина в "Золотом папоротнике" по-прежнему прекрасна, — ответила Миюри.

Таверна, о которой она говорила, располагалась на площади перед собором Раусборна, туда часто захаживали видные горожане. Лестница в центре таверны, по которой можно было подняться в номера, размещавшихся на нескольких этажах, была увешана большими красочными занавесями. Это место было настоящим собором мяса и вина.

Сейчас же они находились в районе Раусборна, где большинство людей составляли ремесленники, перед небольшой таверной с не самой изысканной едой. У входа бродячие собаки ждали объедков, слуга за прилавком со стуком выставлял чаши, служанка горячилась, пытаясь отделаться от какого-то выпивохи. Среди всеобщей суеты подозрительного вида посетитель с мрачным выражением лица тихо потягивал своё вино, приглядывая, судя по всему, за кошелями выпивавших.

— Почему встречаемся в таком месте? — спросил Коул.

Он хотел поскорее рассказать о встрече с Родосом, особенно о том, что есть силы, желавшие раскачать противостояние Церкви и королевства, будто лодку, ещё надо было поговорить о деле Ханаана, но обстановка здесь казалась действительно неподходящей. Вообще-то похожих заведений вокруг полно, а здесь ко всему прочему ещё и засорился дымоход, и дым разъедал глаза.

— Мы с дядей Ле Руа прочитали много книг в книгохранилище, — сообщила Миюри, поглощая содержимое деревянной миски, хотя мясо было обжигающе горячим.

Миски были наполнены с горкой бараньими рёбрышками, местами подгоревшими, но сочными. Возможно, местным посетителям навился вкус этого блюда, щедро приправленного густым чесночным соусом, распространявшим соответствующий аромат. Хайленд запросто взяла кусок рукой и деликатно откусила мяса, явно понравившегося ей.

— И потому я знаю, что было раньше в монастыре, — заявила Миюри, проглотив очередной большой кусок.

— В самом деле? — переспросил заинтересованный Коул.

Впрочем, он не смог увязать эту её фразу с предыдущей и захотел уточнить, но тут заговорила Хайленд:

— Когда я пришла в городской совет, я встретила старого друга человека, продавшего эту землю со строениями на ней. Он рассказал, что там с давних пор жили рыцари Арона, приехавшие туда ещё во времена древней империи.

Сказав, Хайленд в замешательстве посмотрела на перепачканные в бараньем жире пальцы и, решившись, просто облизала их. Увидев это, рыцарь охраны с трудом сохранил молчание.

— Но раз этот рыцарский орден очень древний, официальных записей о нём в книгохранилище нет, так? — добавила наследница, передавая слово Миюри.

Это напомнило Коулу, что Миюри вместе с Хайленд отправилась в книгохранилище при городском совете, где наследница должна была встретиться с городскими сановниками.

— Мм. Дядя Ле Руа тоже слышал об этом, но в книгохранилище не оказалось герба этого отряда рыцарей, так что я думаю, что эти рыцари были вроде отряда наёмников.

— То есть... мы знаем достаточно много, так что ли?

И кстати, пока остаётся неясным, зачем надо было переодеваться. Коул подумал, не стоит ли сделать Миюри замечание по поводу её поведения за столом, но в этот момент служанка с небрежным стуком поставила на стол миску с вяленой треской столь заманчивого вида, что он взял одну и стал ждать, что прозвучит дальше.

— Хи-хи-хи-хи! И всё же эти рыцари на самом деле достаточно знамениты, и было бы неплохо ухватиться за эту возможность и разузнать о них побольше историй, чтобы как-то использовать их для ремонта. Как думаешь, сколько стоит ремонт? А места, где стоит монастырь, привлекают людей, и мы сможем заработать больше денег.

Коулу как человеку, противостоящему одержимости Церкви деньгами, было действительно трудно кивнуть, но дело обстояло именно так. Среди источников доходов монастырей самым солидным являлось разведение овец, но на пожертвования многих паломников немногие осуществляли крупные покупки. Если эти старые строения действительно связаны с рыцарями Арона, использование их имени для привлечения внимания было бы неплохим шагом.

Но Миюри делала упор на доходности не столько, чтобы не дать Хайленд пойти на опасные способы поиска денег, сколько, чтобы уменьшить её бремя. Хотя она обычно не выказывала тёплых чувств к наследнице, но в действительности относилась к ней как к подруге.

Однако Коул всё равно не понимал, зачем они пришли в это место поговорить о рыцарях, почему они знамениты, но пропущены в записях, он чувствовал, что что-то ускользало от него.

В этот момент шум в зале изменился так же неожиданно, как стая птиц меняет направление полёта.

— А, идут, идут! — закричала Миюри.

Некоторые посетители встали, некоторые подняли свои чаши, кто-то захлопал в ладоши, все взгляды устремились к дверям. Коул тоже вытянул шею, чтобы увидеть, что происходило. Оказалось, что в зал вошла группа лицедеев, без которых нельзя было бы обойтись в деревне горячих источников, да и в таверне "Золотой папоротник" тоже, но эти лицедеи были другими. Похоже, их отличало то, что они давали представления в небогатых, ремесленных частях города.

— О Боже, всевидящий и всезнающий! Благодарим тебя за то, что ты даровал нам вино, которое мы пьём сегодня! — перекрикивая всеобщий шум, воззвал менестрель и ударил по струнам.

Вслед за этим зазвенела песня, совершенно не похожая на те, под которые врачевали разум и тела гости горячих источников в Ньоххире, или те, что должны были помешать посетителям "Золотого папоротника" подслушивать тайные переговоры важных особ. Необузданная героическая песня, заставлявшая людей поднимать чаши с вином и вставать на ноги, чтобы выплеснуть все тревоги прошедшего дня.

Несколько выпивавших в таверне посетителей встали в круг на свободном месте у дверей, взялись за руки и начали танцевать, двигаясь по кругу, некоторые при этом подпевали песне. Возможно, это было обязательным ритуалом в такого рода заведениях.

Конечно, Миюри понравилось такое бесхитростное веселье, а Хайленд с удовольствием покачивала головой в такт мелодии. Рыцарь охраны удвоил бдительность, следя, чтобы воры не приблизились к его подопечным.

— Ты не услышишь такой песни в "Золотом папоротнике", — сказала Хайленд, приблизив к ошеломлённому происходившим Коулу раскрасневшееся и немного пьяное лицо. — Тебе для этого надо прийти сюда.

Не успел Коул подумать, зачем всё-таки наследница пришла сюда, как заметил Миюри, начавшую возиться у его пояса.

— Брат! Дай пару медных монет! — сказала она, роясь в его кошеле подобно карманному воришке. — Лицедеи, заглядывающие в такие места, должны знать песни рыцарей Арона.

Наскоро пояснив свои действия, она с зажатыми в руке монетками бросилась в эту огненную сутолоку. Следя за ней, Коул, наконец, понял, что не все эпосы и приключения записываются на бумагу, переплетаются в книги и хранятся в книгохранилищах. Истории, красиво обработанные ради развлечения людей, поют поколениями, так они и плывут по потоку времени. Возможно, это касалось и историй о рыцарях Арона.

— Трудно сказать, подойдёт ли это монастырю, — произнесла Хайленд, наблюдая, как Миюри что-то обсуждает со свирепого вида лицедеем, который собирал деньги и принимал заказы на песни. — Этот рыцарский орден знаменит легендарными любовными похождениями своего предводителя. И потому трудно решить, стоит ли оставлять там купальню под открытым небом.

Здания соединены мощёными галереями с декоративными каменными колоннами по обеим сторонам. Это архитектурный стиль древней империи, современный взгляд увидит в этом даже явные эротические мотивы. Что будет, если недавно обнаруженная купальня упоминается в распространённых песнях как купальня общего пользования?

Во всяком случае Коул несколько лет проработал у особенного странствующего торговца, когда тот открыл купальню в объятой серным паром Ньоххире — деревне горячих источников. Так что он мог бы увидеть в этом возможности заработать. Пусть это и купальня, оставшаяся от предводителя весёлых рыцарей, но омовение в монастыре остаётся одним из важных ритуалов, вопросов с точки зрения веры возникнуть не должно. Как раз, когда Коул дошёл до этого места в размышлениях, Миюри, наконец, договорилась с лицедеем.

Песня умерила героический накал, в ней проклюнулись нежные и сладостные нотки. Танцовщица остановилась за спиной менестреля и положила руки ему на плечи, а другая девушка запела о любви рыцаря и прекрасной женщины. Слушая слова песни, Коул чуть не подавился вяленой треской.

В тихом пасторальном местечке королевства стоял красивый особняк, а в нём был проложен до купальни путь для воды, вода же по пути бежала горячая и с ароматом роз. Великий предводитель рыцарей принимал ванну, пил вино и служил прекрасной даме. Путь для воды в песне был, должно быть, тем, что вёл к обнаруженной купальне, в которой рыцарь приносил себя в жертву демону сладострастия.

Коул слушал, как девушка пела про любовь мужчины и женщины в открытой купальне среди бела дня, и ещё лицо наливалось жаром, хотя он и не был пьяным.

— Это в самом деле непереносимо, — с печальной улыбкой произнесла Хайленд.

В этот момент, словно ожидая её слов, песня изменилась. Мелодия набрала силу, девушка прижала ладонь к груди и запела в полный голос.

Я пошёл на поле битвы убивать врагов и совершать подвиги, чтобы быть достойным говорить о своей любви к тебе. Но, возлюбленная моя, подвигам, свершённым мною в сражениях, нет числа, и их, как и моей любви, хватит на всех.

То есть, в перерывах между битвами этот рыцарь был вечным любовником. Один из выпивох от этой песни распалился до того, что грубо облапил служанку, и та угостила его мощной оплеухой. Пьянчуга рухнул без чувств на объедки, брошенные собакам.

Эта песня воспевала времена, когда сражения были уделом знати и предприимчивых искателей приключений. Власть Церкви тогда была ещё не так велика, и часто встречалось изображение волка на гербах. Записи о таких событиях действительно не могли попасть в переплетённые книги, хранящиеся в шкафах книгохранилищ, это сразу пресекла бы Церковь. Только безродные лицедеи и менестрели могли выскользнуть из церковной длани и передавать в песнях такие истории. Возможно, здесь перед Коулом предстал мир, недоступный даже познавшему очень многое Ле Руа.

Песня сменилась другой, весёлой. Коул съел половину слегка горчившей вяленой трески, заедая послевкусие прозвучавших слов и с особой глубиной ощущая, как много в мире оставалось неизведанного. У него невольно вырвался вздох.

— Если не говорить о содержании песни, то меня беспокоит, что эта девушка, кажется, может набраться чего-то плохого, — пробормотал Коул, глядя на Миюри, пустившуюся в танец на пару с лицедейкой, как только зазвучала более оживлённая музыка.

— О чём тебе беспокоиться? Она танцует так грациозно. Это потрясающе.

Хотя Коул знал, что Миюри слишком нравится наследнице, точность её движений в танце с лицедейкой выглядела просто непередаваемо. А ведь не так давно, когда они только-только покинули Ньоххиру, Миюри на постоялом дворе рядом с таможней танцевала перед гуляками, получив взамен гору еды. Более того, когда-то её мама, мудрая волчица Хоро тоже на его глазах танцевала со странствующей лицедейкой, Коул тогда был ещё ребёнком. Неудивительно, что сценка, которую он увидел, показалась немного знакомой.

Что ж, кровное родство было несомненным, и Коул потёр заболевшую голову. В этот миг он заметил, что взгляды всех в таверне сошлись на причудливой паре танцовщиц, и решил воспользоваться этой возможностью.

— Досточтимая принцесса Хайленд, пока этой дикарки нет рядом, я хочу тебе кое-что сообщить.

— Мм? — уже привычно облизывая пальцы, посмотрела на него наследница.

— Во время твоего отсутствия появился посыльный от рыцарей Крузы. Помнишь господина Родоса?

Лицо Хайленд приняло обычный вид, она, глядя на Коула искоса, показала ему сказать ей на ушко. В таверне было достаточно шумно, никто не услышит шёпота. А если на него обратят внимание, просто подумают, что это парень, не умеющий общаться с девушками, перегнулся через стол, чтобы пошептаться с приглашённой им служанкой.

В целом Родос сообщил о трёх вещах: о данном ему приказе переписать Священное писание, об увиденных рыцарями людях от святого престола и о силе, напавшей на рыцарей, чтобы спровоцировать обострение противостояния Церкви и королевства. Рассказав вкратце об этом, Коул посмотрел на наследницу с молчаливым вопросом — всё ли она поняла? Её опущенные низкие ресницы выдавали её знатное происхождение, которое должно было скрыть платье служанки.