| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
6
Но вот реализовать свои планы командир четвёртого мехкорпуса не успел. Буквально только добравшись до высоты 278,9 и, взяв бинокль, начав оценивать обстановку, чтобы нанести удар по противнику, как он получил очень тревожное сообщение. Противник сумел силами девятой, двести девяносто седьмой и пятьдесят седьмой пехотных дивизий прорваться на участке обороны пятнадцатого мехкорпуса, оттеснив его части за реку Стырь и её приток Радоставка, заняв город Лопатин. При этом противник силами пятьдесят седьмой пехотной дивизии занял село Шуровище. И двести девяносто седьмой пехотной дивизией форсировал реку Стырь и вышел, южнее Берестечко, в тыл восемьдесят первой дивизии. Заняв там высоты с отметками 204, 241 и селение Королёвку. Одновременно форсировав реку Стырь восточнее этого города, силами сорок четвёртой пехотной дивизии, чтобы занять селения Солонив и Плящевая. Зажав тем самым восемьдесят первую дивизию в тиски, частями двести шестьдесят второй немецкой пехотной дивизии, и угрожая ей окружением. Что требовала перебросить все высвободившиеся части на помощь окружаемой дивизии. И свернуть операцию по уничтожению второй танковой дивизии и бригады "Лейбштандарт СС Адольф Гитлер".
А ведь казалось, что для этого сложилась благоприятная обстановка. Противник для спасения своих частей ввёл в дело все оставшиеся у него в распоряжении резервы. Выдвинув, в том числе, на помощь избиваемым в долине смерти частям, и учебные легкие трофейные, бывшие бельгийские, самоходки[15]. При этом с советской стороны уже почти всё было готово, для нанесения контрудара на этом направлении. Но ситуация кардинально изменилась. Что давало шанс, по крайней мере живой силе противника, выбраться из Долины Смерти.
И Власов стал отдавать распоряжения. Приказав восемьдесят первой дивизии обороняться в Берестечко и лесном массиве южнее него. Постаравшись вывести в тыл как можно больше раненых и тыловых учреждений. Штабу же корпуса надлежало собрать всё что можно и не допустить прорыва противника в глубину обороны корпуса. Создав для этого, на основе восемьдесят первой моторизованной и восьмой танковой дивизий, группу полковника Фотченкова. Оставив во главе этого направления командира восьмой танковой дивизии. На усиление, к которому, комкор отправил, все имевшиеся в его распоряжения, части, из состава восемьдесят первой и восьмой дивизий. Обеспечив их артиллерий. В виде обоих корпусных артиллерийских полков. Приказав этим частям скрытно, по лесному массиву, выйти от села Пелча, в район села Остров.
При этом группе полковника Фотченкова надлежало создать видимость, что выход восемьдесят первой дивизии, из Берестечко, будет происходить на восток от этого города. По направлению к устью реки Плящевки, в месте её впадения в реку Стырь. Но готовить главное направление по выходу дивизии с южной опушки лесного массива, из района Антоновки, в лесной массив на юго-восток. Использовав дорогу Антоновка — Мытница — Комаровка. Откуда будет нанесён удар деблокирующей группировки, которую штаб корпуса сформирует ко времени за час до заката. При этом город Берестечко командир корпуса приказал оборонять до момента прорыва окружения. Что бы с одной стороны создать у противника видимость прорыва в восточном направлении. И что бы сдержать силы противника на западном берегу реки Стырь. Не позволив им принять участие в противодействии прорыву советских частей.
При этом ударная деблакирующая группировка должна была быть создана на основе третьего мотоциклетного полка, которому придавались батальон трофейной техники и резервные подразделения из состава четырнадцатой кавалерийской дивизии. И давалось право подчинять себе все оказавшиеся, в районе деблакирующего удара, части. И для постановки задачи Власов вызвал командира мотоциклистов, подполковника Мурова, к себе на командный пункт, причём вместе с, командиром временного батальона трофейной техники, старшим лейтенантом Ткаченко. Приказав тем уже начать марш, своими подразделениями, от Садов Великих к Козину. А дальше к лесному массиву восточнее Лешнева. При этом кавалеристам было приказано собрать все валентные части своей дивизии в Козине. И подчинить их подполковнику Мурову. Подчинены Мурову оказались и все оставшиеся на ходу самоходные установки и ракетомёты. Для артиллерийской поддержки его отряда.
Ну а разобраться с оказавшимся в полуокружении, в долине безымянной речки, противником должна была группа, командира тридцать второй дивизии, полковника Пушкина Ефима Григорьевича. Куда помимо этой дивизии оказались включены и резервные части тридцать четвёртой дивизии. Да и была передана, под оперативное управление, и сама тридцать четвёртая дивизия. Две батальонных тактических группы, из состава которой и были выдвинуты на высоты вдоль восточного склона долины. Артиллерийскую поддержку им должны были оказывать полки третьей артиллерийской противотанковой бригады. И распределив силы Власов стал ожидать вызванных командиров. Наблюдая как, противник выводит, пусть и с потерями и бросая технику, свих солдат из почти было захлопнувшейся ловушки.
Первым прибыл старший лейтенант Ткаченко. Причём приехал он на гантраке, самодельной машине огневой поддержки, состоящей из корпуса лёгкой противотанковой самоходки, установленной на шасси немецкого же пятитонного грузовика, обшитого по периметру противопульным бронированием. С надписью: "Раздуплятор", на борту. И сразу же доложил, что захваченные, в последнем бою, трофеи позволяют начать насыщение техникой третьей роты в его батальоне. Плюс в качестве неподвижных огневых точек можно использовать ещё до десятка бронеобъектов противника. И пока он докладывал, то подъехал и подполковник Муров. И Власов произнёс, доставая карту и водя пальцем по ней:
— Товарищи командиры, от вас зависит судьба большого количества наших товарищей. Вам надлежит выйти в район лесного массива восточнее селения Лешнев. И за час, до заката, нанести удар по противнику, заняв район населённых пунктов Лешнев и Комаровка, а также высоту 241. Обеспечив этим самым выход окружённых частей из Антоновки, в указанный ранее лесной массив. В общем, задача ясна? Вопросы есть?
— А почему за час до заката, товарищ генерал-майор? — произнёс Ткаченко, посмотрев на командира корпуса. На что Власов ответил:
— Понимаете, товарищ старший лейтенант, в венном деле есть такое понятие, как время реакции. Это время, от обнаружения наблюдателями противника и до того момента, как по этому выявленному противнику будет нанесён удар. Артиллерийский или авиационный. Так вот авиационный удар они точно не успеют нанести. Самолёты над вами не смогут появиться до наступления темноты.
Подполковник Муров, услышав это, в знак согласия кивнул, соглашаясь с этим тезисом, а комкор продолжил доносить свои мысли:
— При этом нанести артиллерийские удары по вам противник возможно и успеет, но наступлении тёмного времени суток так же не позволит противнику оказать на вас фатальное воздействие артиллерией. А час времени должен позволить вам пробить коридор к окружённым частям. Хотя и понимаю, что у вас мало сил, даже подчинив себе части в Козине, плюс всё, что окажется в районе контрудара, по силе вы будите, равны полку. Хотя число самоходных установок, что вас будет поддерживать, должно быть до артиллерийского полка. Постарайтесь использовать их огневую мощь и подвижность. К тому же я и не ожидаю, что в этом районе будет более полка противника. Надеюсь, вы сможете его нейтрализовать. Плюс я ожидаю, от вас товарищи командиры, творческого использования, имеющегося в вашем распоряжении ресурса. Особенно от вас, товарищ старший лейтенант.
При этом командиры переглянулись и с интересом посмотрели на генерал-майора, ожидая продолжения его слов. И командир корпуса поспешил уточнить свои мысли:
— Я говорю о техническом оснащении батальона товарища старшего лейтенанта, где используется техника противника. Вот я и предлагаю использовать её в передовом отряде. Максимально сблизившись оснащёнными, похожей на его технику, подразделениями отдельного батальона, с противником, в Лешневе и у высоты 241, до начала огневого контакта с ними. И только после этого атаковать противника в Комаровке с целью выйти к Мытнице, и соединиться там, с прорывающимися войсками. Обеспечив их выход в течение ночи. Я же распоряжусь авиаэскадрильи наносить удары по позициям противника в этом районе. В первую очередь по его артиллерии. Надеюсь, поставленная задача и методы её реализации вам товарищи командиры понятны?
Оба советских командира подтвердили, что они всё осознали и Власов произнёс, поднеся ладонь к каске:
— Тогда, товарищи, приказываю приступить к выполнению поставленной вам задаче. На вас очень надеются. Причём не только я. Но и наши товарищи в Берестечко. Ступайте. И удачи, она нам всем понадобиться.
Но тут, комиссар корпуса Мишинев стал порываться отправиться вместе с этими командирами, что бы личным примером вдохновить бойцов на подвиг. Заставив Власова поморщившись произнести:
— Я понимаю, товарищ бригадный комиссар, что, у коммуниста, по сравнению с простыми советскими гражданами, есть только одно преимущество, в атаку первым подниматься, но скажу честно, ещё не время. Просто бойцы должны знать, что их не бросят, придут на помощь. Мне кажется это сейчас важнее в политической работе. Но если всё-таки поедите, то помните, операцией командует товарищ Муров. Неся, за неё, персональную ответственность, так что попрошу, в его действия не вмешиваться и авторитетом не давить. Так что, можете поехать туда, но только с этим условием.
Мишинев недовольно посмотрел на командира корпуса, но согласие с такой постановкой вопроса всё-таки дал. После чего небольшая колонна, включая и бронеавтомобиль комиссара корпуса, и умчалась с командного пункта.
7
Ну а Власов остался ждать развития ситуации на этом импровизированном командно-наблюдательном пункте. Ожидая, когда он получит информацию, о ситуации вокруг Берестечко. Который однозначно придётся сдать. Выведя восемьдесят первую дивизию на новый рубеж обороны. При этом полностью оставшись без резервов. И посему уже полностью не способный, ни как повлиять на развитие ситуации. Единственное что он мог ещё сделать, это отдать приказ авиаэскадрилий прекратить дневные удары и приготовиться совершать ночные, всеми боеспособными самолётами. Прикрывая выход советских войск в районе села Мытница от артиллерийских ударов противника.
Хотя лично и наблюдал, как заканчивается, его попытка разгромить ударную группировку немцев. Полностью уничтожить бригаду СС и танковую дивизию вермахта у него не получилось. Противник всё-таки вывел из огненного мешка свою живую силу. Правда вся техника оказавшаяся в этом мешке оказалась либо уничтожена, либо брошена при отходе. И имея достаточные резервы можно было бы окончательно добить противника и восстановить положение фронта на начало дня. Но, тех двух батальонных групп, что имел, командовавший, на этом участке, полковник Пушкин, для полноценного контрудара явно не хватало. И у противника хватило сил, в основном задействовав артиллерию, чтобы отразить советскую контратаку. Так что советским войскам пришлось ограничиться только тем, что они своим огнём буквально выдавили живую силу врага из долины реки. Только тогда заняв этот район. Причём это случилось незадолго до заката.
А самого Власова в этот момент уже не было на этом командно-наблюдательном пункте. К тому моменту он получил два сообщения. Одно ожидаемое, что батальон Ткаченко сумел беспрепятственно подойти к высоте 241 и селу Лешнево. Завязав за их обладание бои. А третий мотоциклетный полк атаковал противника в Комаровке и, заняв эту деревню, вышел с юга к селу Мытница, куда с севера прорвались части восемьдесят первой дивизии. После чего организовав коридор советские части стали выходить из окружения. При этом противник сумел организовать контрудар и вернул под свой контроль высоту 241. Но к этому моменту уже зашло солнце. И противник не имел возможности вести прицельный огонь с этой высоты. Ограничившись только беспокоящим огнём из орудий и миномётов, с которыми стали бороться советские самоходные установки. А с наступления темноты к ним присоединились и ночные бомбардировщики У-2. И осознав, что ситуация тут развивается по вполне благоприятному сценарию и идёт по плану, Власов направился на север в Дубно. Откуда он получил сообщение, что к Дубно, на восточный берег реки Иква, вышли, на узком участке, части восемьдесят шестого танкового полка сорок третьей танковой дивизии девятнадцатого механизированного корпуса[16]. Заняв находившиеся по другую сторону заболоченной поймы селения Панталия и Привольное. И которые с юга и с севера были ограниченны узкими заболоченными продолжениями поймы Иквы. И соединялись с Дубно только длинной, километра в два, дамбой. Заканчивающейся мостом через реку прямо у города. И приказав экипажу "Копчённого", сопровождать его колонну, Власов направился в Дубно. Что бы договориться, теперь уже с новыми соседями, о взаимодействии.
8
И пока колонна Власова добиралась до Панталии, то уже наступила ночь. И в дороге комкор успел вырвать, у действительности, ещё несколько десятков минут на отдых. При этом, для прохода возвращаемой хозяевам Т-34, оказалось необходимо укрепить мост. Чем и занялись сапёры тридцать четвёртой дивизии. А сам комкор проследовал дальше. Так что в это село Панталия колонна въехала без "Копчённого". При этом командир восемьдесят шестого танкового полка майор Михаил Андреевич Воротников встретил гостей на западной окраине селения. И пожав ему руку, после того как поднёс её к каске, Власов произнёс:
— Ну со встречей майор, замкнули, значит, колечко вокруг противника. Скажу честно, удивлён. Премного удивлён. Не ожидал уже. Но поздравляю с таким успехом.
Воротников, с удивлением рассматривая генерал-майора, в каске, плащ-палатке, с каким то непонятным не то пистолетом Маузера, не то пистолет-пулемётом, на основе этого пистолета, с гранатами в подсумке на поясе, и в котором сложно было признать командира корпуса, а скорее он был похож на простого бойца, стал рассказывать. И из его рассказа следовало, что введя в бой свои последние резервы, командарм пятой армии нанёс удар силами трёх мехкорпусов. Двадцать второго, девятого и их девятнадцатого. И они смогли нанести поражение двадцать пятой моторизованной и четырнадцатой танковой дивизиям и заставить их отойти на запад. Ну а восемьдесят шестой танковой полк сумел выйти к Дубно.
В ответ Власов коротко поведал о событиях, случившихся на позициях его корпуса. И стал предлагать, как им достичь взаимодействия. Организовать связь, между соседями, протянув линию связи. Хотя бы между соседними полками. Договориться об организации радиосвязи. Разграничить зоны ответственности по реке Иква. В ответ Воротников сказал, что он бы рад, но у него в строю остался только один Т-34 и три с половиной десятка Т-26[17], и он выделить на оборону дамбы никого не может. Предлагая держать её под огневым контролем с двух сторон. Заставив Власова пообещать выдвинуть на дамбу две роты. Создав на ней опорные пункты, для полного окружения противника. Ну и пообещал, артиллерийскую поддержку в зоне досягаемости орудий, находящихся в Дубно. И в этот момент Власов увидел, что у командира восемьдесят шестого полка, который смотрит, куда-то за него, в буквальном смысле лезут глаза на лоб. Генерал-майор обернулся и увидел, что по дамбе движется, приближаясь к ним, Т-34, со следами пожара на борту и с гордо поднятым вверх стволом оружия. При этом на его борту уже краской было выведено слово "Копчёный". А на башне были видны шесть красных звёздочек. И Воротников произнёс:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
