Тайна заброшенного хутора.

Как-то, не сдержавшись, Дан изложил свои мысли учителю, и до слёз рассмешил его.

— Я вовремя подобрал тебя, малыш, — вытирая глаза, сказал Йозеф, — самолюбие погубит тебя!

— Я всё продумал! — гордо заявил Даниэль, но учитель только отмахнулся:

— Ты справил совершеннолетие, но твой разум остался разумом ребёнка. Что ж, видимо, пришло время попутешествовать.

Молодой маг с подозрением посмотрел на старика:

— Вы говорили, что почти всю жизнь прожили в Эгерне.

— Почти, — согласно кивнул Йозеф. — Изгои предпочитают оседать в глухих местах и жить тихо, как мыши. Но порой и им случается покидать свои норки.

— И куда мы поедем?

— Хочу показать тебе других независимых магов.

— Я думал...

— С некоторыми мне приходилось встречаться, — перебил его старик. — И поверь, они вполне довольны жизнью.

Даниэль поскрёб пальцами запястье, где жила змейка, и пожал плечами:

— Путешествие, так путешествие.

Йозеф смерил его укоризненным взглядом:

— Оставь, наконец, змейку в покое. Я не собираюсь вечно держать тебя рядом. — Он лукаво прищурился. — Между прочим, с тобой сложно ужиться.

— Тогда вышвырнули бы меня на улицу, и дело с концом, — буркнул Даниэль и стал устраиваться ко сну на жёстком полосатом матрасе. — Лично мне надоело жить в нищете.

Йозеф, как обычно, пропустил уколы ученика мимо ушей:

— Завтра утром мы отправляемся.

— Куда? — лениво поинтересовался Даниэль.

— Узнаешь, — с загадочным видом произнёс старик, аккуратно раскладывая на постели любимую ночную рубашку.

"Плевать! — наблюдая за ним, сонно подумал Даниэль. — Для меня это путешествие как нельзя кстати. Прибью зануду где-нибудь в лесу, закопаю под кустом, и дело в шляпе. А змейка..." Молодой маг встрепенулся, нервно провёл кончиком языка по пересохшим губам и осторожно спросил, стараясь не выдать волнения:

— Расскажи мне о змейке, Йозеф.

— Зачем? — не без ехидства поинтересовался старик.

— Где ты её взял?

— Стащил у одного раззявы.

Даниэль почувствовал, что учитель врёт:

— А может, раньше она сидела в твоей руке, Йозеф?

— Нет, — быстро сказал старик. Слишком быстро. И Даниэль понял, что попал в точку.

— Ясненько... — протянул он, добавив в голос насмешки.

Йозеф обернулся, и его глаза недобро сверкнули:

— У тебя кишка тонка, справиться со мной. Понятно?

Даниэль с головой завернулся в тонкое овечье одеяло и удовлетворённо подумал: "Вот уж не ожидал, господин Йозеф, что Вы меня боитесь. Хотя это и понятно. Убили учителя, и теперь опасаетесь, что я буду действовать так же... — Дан кровожадно оскалился. — Правильно боитесь. Буду!" И он стал обдумывать, как убить Йозефа. Даниэль не хотел признаваться себе, что Йозеф прав, и у него не достаточно знаний, чтобы расправиться с ним. И он прикрыл свою беспомощность нежеланием марать руки кровью. "Я вор, а не убийца! Если я и убивал, то лишь по необходимости! А расчётливое, хладнокровное убийство не по мне! Я должен придумать что-то другое!" — решил Даниэль и с этой мыслью заснул.

На рассвете Йозеф и Даниэль пришли в порт и, присоединившись к толпе простолюдинов, сели на корабль, отплывающий в Чепергайл. Дан был в ужасе. Он жался к борту, с отвращением глядя на грязных, дурно пахнущих людей, и проклинал тот день, когда в голову ему пришла мысль стать вором. Даниэль с ненавистью косился на учителя, жалея, что не может прыгнуть за борт и поплыть к виднеющемуся вдали берегу. Корабль лениво скользил по сонной глади Великого озера, мимо маленьких живописных островов с крохотными рыбацкими деревушками. Вцепившись в борт, Дан с завистью смотрел на белоснежных чаек, кружащихся в небе. Крупные упитанные птицы следовали за кораблём и исступлённо кричали. Пассажиры морщились от их пронзительных визгливых воплей, и только Даниэль улыбался — ему казалось, что чайки воспевают свободу, которой он был лишён.

В Чепергайл Даниэль прибыл мрачным и злым, а витые башни дворца гостеприимного барона Калиссты и вовсе подкосили его. К счастью Йозеф не стал задерживаться в Чепергайле. Они купили лошадей, провизию и в тот же день двинулись на юг, к Пушу. Йозеф всеми силами старался взбодрить ученика, рассказывал ему весёлые эпизоды из прошлых путешествий, но Даниэль лишь угрюмо молчал. В конце концов, старому изгою передалось настроение ученика, и он тоже замкнулся в себе. Хмурые и недовольные друг другом они доехали до Пуша и остановились у лудильщика Евсея — старинного приятеля Йозефа. Евсей тоже был изгоем. Он обосновался в Пуше лет двадцать назад и, так же, как Йозеф, жил на дне городской жизни. Его ветхая лачуга располагалась в самых что ни на есть трущобах. Каждое утро Евсей вешал на плечо ящик с инструментами и отправлялся бродить по городу в поисках заработка. У Евсея не было ни жены, ни детей, он жил один, как перст. Оказавшись в его халупе, Даниэль понял, что скромное жилище учителя — настоящий дворец. "Неужели все изгои такие? — спрашивал себя внук корифея, разглядывая покосившиеся стены и обветшалую мебель. — Они что, не понимают, что такая жизнь недостойна мага?!" Даниэль неприязненно посмотрел на стариков, которые, оживлённо беседуя, пили чай из облупившихся глиняных чашек, не обращая внимания на царившую вокруг нищету. Дан взял в руки чашку и, брезгливо поморщившись, поставил ей обратно: "Не хочу! Не желаю такого будущего!"

Прочитав его мысли, изгои замолчали. Йозеф глотнул дешёвого чая, пахнущего гнилой соломой, и назидательно произнёс:

— Это нормальная жизнь, малыш, просто ты ещё этого не осознал.

Даниэлю в который раз захотелось убежать и больше никогда не вспоминать о Йозефе. Он отвернулся и с тоской уставился в треснутое слюдяное оконце. Евсей неодобрительно покачал головой, и приятели снова заговорили о старых, добрых временах...

Йозеф и Даниэль провели в Пуше два дня. И всё это время молодой маг, по приказу учителя, хвостом таскался за лудильщиком. Изгой надеялся, что ученик прочувствует спокойную, размеренную жизнь Евсея, однако, кроме гадливого презрения, Даниэль не ощутил ничего. Из Пуша Даниэль и Йозеф отправились в Тениган, потом в Ладвер, Арул, Устер, Линс...

Больше года они переезжали из города в город, гостили у знакомых Йозефа, и повсюду Даниэль видел одиночество и нищету. Изгои представлялись ему неудачниками, смирившимися с судьбой людьми. Они променяли собственное я на призрачную свободу. "Они настолько жалкие, что их даже убивать противно!" — с возмущением думал Даниэль. Время от времени, он представлял себя то убогим сапожником, то задрипанным грузчиком, и ему становилось всё тоскливее и тоскливее.

Но Йозеф словно не замечал угрюмого настроения ученика, и только оказавшись в небольшой деревеньке, недалеко от Стрэны, Даниэль понял, что старик-учитель нарочно возил его по самым захолустным местам Западного материка, чтобы в конце пути показать, что для изгоя в Тинусе может быть и иная жизнь — в благосостоянии и без постоянной оглядки на Плеяду и Отщепенцев.

Именно так жил Никандр. Дородный, с румяным розовым лицом и солидным брюшком, он, казалось, светится от сознания собственного достатка. Никандр владел большим хутором, имел жену и работника, и глаза его смотрели прямо на собеседника, а не рыскали по сторонам от страха за свою жизнь. Никандр понравился Даниэлю. Он проникся к нему ещё больше, когда узнал, что помимо крестьянского труда, изгой-хуторянин занимается магической деятельностью. Для Даниэля это стало шоком. Все остальные изгои даже говорили о магии шёпотом, а уж колдовали только при закрытых дверях и по мелочи. Они старались казаться обычными людьми, а Никандр не скрывал своего дара. Не то, чтобы он выставлял его напоказ, но разговоров о магии не избегал и даже продемонстрировал Дану несколько полезных заклинаний.

Йозеф и Даниэль гостили на хуторе почти неделю. И всё чаще ученик подумывал, а не остаться ли ему с Никандром. Эти мысли так надоели Йозефу, что, наконец, он не выдержал:

— Ты решил остаться здесь?

— А если и так? — с вызовом ответил Даниэль.

— Не забывай, в твоей руке МОЯ змейка...

— Я знаю! — перебил его ученик. — Ты поймал меня, Йозеф, и с этим я ничего не могу поделать.

— Тогда завтра мы возвращаемся в Эгерн!

Даниэль скрипнул зубами:

— Почему мы должны жить в убогой лачуге? Почему мы не можем поселиться в каком-нибудь красивом месте и наслаждаться жизнью?

— Потому что цена за это меня не устраивает! — рявкнул Йозеф, и Даниэль почувствовал, что учитель чего-то не договаривает.

— И какова цена? Я готов заплатить, и жить, хотя бы как Никандр!

— Да что ты знаешь о нём? — возмутился Йозеф. Он пожевал губы и продолжил: — Ладно, я хотел рассказать о Никандре по дороге домой, но, видимо, лучше сделать это сейчас. — Старик покосился на дверь и, понизив голос, заговорил: — Никандр не совсем обычный изгой. Раньше он был с Отщепенцами, а когда ушёл от них, долгое время скитался по Тинусу, пока не обосновался здесь, около Стрэны. Сначала я удивлялся тому, как открыто он живёт, а потом понял: Никандр не порвал отношений с Отщепенцами. Более того, он работает не только на них, но и на Плеяду. Никандр сидит на двух стульях, а это чревато... Понимаешь меня?

— Никто не может одновременно принадлежать и к Плеяде, и к Отщепенцам, — с сомнением произнёс Даниэль.

— Если не оказывает и тем, и другим определённые услуги.

— Какие?

— Ты много хочешь от меня, малыш, — рассмеялся Йозеф. — Если бы тайны Никандра были легко доступны, его давно не было бы в живых.

Даниэль задумчиво потёр щёку:

— Интересно...

— Забудь! — сурово прикрикнул на него учитель. — Такая жизнь не для тебя! Ты слишком прямолинеен и не умеешь изворачиваться.

— Это дело наживное, — пробормотал Даниэль. Нельзя сказать, что ему так уж хотелось стать таким, как Никандр, но он не мог упустить возможность позлить зануду-учителя.

Йозеф вспыхнул:

— Я показываю тебе жизнь изгоев, чтобы ты привык к ней, выбрал какую-нибудь неприметную профессию, а ты, словно специально, лезешь в петлю! Ты внук корифея! Твои родители — каратели! Ты не сможешь жить так, как Никандр! У тебя лишь два пути, малыш — либо назад в Ингур, либо — залечь на дно в каком-нибудь отдалённом городке Тинуса!

— Но ты же не боишься путешествовать со мной? — ухмыльнулся Даниэль. — Что если каратели нападут на нас?

Йозеф снисходительно улыбнулся:

— Как же ты наивен, малыш. Пока ты со мной, столкновение с карателями возможно лишь, как случайность, а я слишком умён, чтобы позволить случайностям встать у меня на пути. А теперь ложись спать! Завтра утром мы уезжаем.

Даниэль не стал спорить. Он улёгся на кровать, закрыл глаза и стал размышлять. В чём-то Йозеф был прав. Даниэль действительно не мог жить, как Никандр, но, впрочем, молодой маг и не стремился быть на побегушках у Плеяды и Отщепенцев. Он хотел славы и почестей. Но на пути к ним по-прежнему стоял Йозеф с золотой змейкой.

Внук корифея прислушался: старик-изгой негромко похрапывал во сне. Даниэль подождал ещё некоторое время, а потом встал, оделся и выскользнул из комнаты. В коридоре было темно, но он без труда нашёл комнату Никандра и, приоткрыв дверь, юркнул внутрь.

— Я ждал тебя, — улыбнулся ему изгой.

— Но как Вы узнали?.. — опешил Даниэль.

— Твоё лицо светится любопытством. Завтра вы уезжаете, и я был уверен, что ты не упустишь последнего шанса поговорить.

— Вы правы, — кивнул молодой маг, подошёл ближе и достал из кармана завёрнутые в тряпицу монеты.

— Что это? — приподнял бровь Никандр.

— Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали. — Даниэль выложил монеты на стол.

— И что ты хочешь за десять серебряных крон?

— Это аванс.

— Я так и думал, — ухмыльнулся Никандр.

— Я готов заплатить столько, сколько Вы попросите, если Вы избавите меня от змейки Йозефа.

— Руку! — Даниэль закатал рукав, и Никандр осторожно провёл ладонью по его запястью. — Змейка была золотой?

— Да.

— Старый проныра. — Никандр откинулся на спинку стула и, сузив глаза, произнёс: — Я не могу вытащить её. — Даниэль разочарованно вздохнул, потянулся к монетам, но изгой остановил его. — Хитрость здесь в том, что змейка покинет твою руку лишь тогда, когда её хозяин будет мёртв. Правда, ты можешь отрезать себе руку.

— Ну, уж нет!

— Понимаю, — хмыкнул Никандр и сгрёб монеты в ящик стола.

— Вы убьёте его?

— Не сразу.

— Но...

— Я не хочу лишнего кровопролития! — твёрдо сказал Никандр. — Сначала я узнаю об этом артефакте поподробнее, и если нет иного способа, чтобы извлечь его, тогда... — Он помолчал и потом насмешливо спросил: — Почему бы тебе просто не попросить Йозефа об одолжении? Ему самому ничего не стоит избавить тебя от побрякушки.

— Он не захочет меня слушать.

— Так заставь его!

Даниэль неопределённо пожал плечами:

— Может быть...

— Давай договоримся так: если я найду способ извлечь змейку, я дам тебе знать, а если нет — к тебе придёт мой человек за подтверждением твоих намерений.

— Я не передумаю!

— Если ты столь решительно настроен, почему не убьёшь его сам? С твоим даром, это не сложно.

— Ну... я...

— Сомневаешься?

— Сомневаюсь, — признался Даниэль.

— Если ты передумаешь, я верну тебе деньги или услугу, как скажешь. — Никандр оглядел молодого мага с ног до головы и цокнул языком. — Ты отличный парень, Дан. Если освободишься от опеки Йозефа, можешь работать на меня.

— Я подумаю, — ответил Даниэль, твёрдо зная, что никогда не воспользуется этим предложением...

Едва рассвело, Йозеф и Даниэль тронулись в путь. Молодой маг ехал рядом с учителем, искоса поглядывая на него. Он думал, что, пойдя на крайний шаг, почувствует облегчение, но вышло иначе. Даниэль ощущал вину перед стариком-изгоем. Ворчание Йозефа теперь не казалось ему таким уж занудным, а золотая змейка вдруг перестала ассоциироваться с оковами. Решимость, двигавшая им прошлой ночью, растаяла без следа. И, словно извиняясь перед Йозефом, он даже попытался завести с ним беседу, чего не делал уже много месяцев.

— Я давно хотел тебя спросить, Йозеф, — немного поколебавшись, начал он. — Что заставило тебя стать изгоем?

— Гордыня, малыш, — ответил старик и покачал убелённой сединами головой. — Я был юн и глуп. Мне хотелось быть независимым от всех и вся, хотелось подвигов и приключений... Впрочем, не могу сказать, что сильно сожалею о своём выборе. Конечно, моя прежняя жизнь была более стабильной, но не такой насыщенной.

Даниэль беспокойно поёрзал в седле:

— Но всё же иногда ты жалеешь?

— Бывает. Провести всю жизнь, скрываясь, не так уж и радостно, малыш. Я люблю детей, но так и не решился завести семью. Я хотел бы открыто разгуливать по улицам, а вынужден прятаться за личиной отвратительного субъекта, от вида которого меня мутит. Но что поделать? Отталкивающая внешность — лучшая маскировка, для таких, как мы.

Даниэль кивнул: его облик, созданный учителем, был не лучше: длинные сальные патлы, кривой рот с редкими жёлтоватыми зубами, свёрнутый на бок нос. Эдакий отставной вояка, так и не сумевший за всю жизнь заработать на старость. За два года путешествий, Даниэль так и не свыкся с сочувственно презрительными взглядами окружающих. Он, с детства слышавший дифирамбы собственной внешности, воспринимал потрёпанную рожу с узкими, словно дверные скважины, глазами, как личное оскорбление.