Мы потрясем нашей правдой мир

Наташка фыркнула.

— Ты совсем на своем Вовке двинулась. Я не могу завтра. У меня практика. И, кстати, у твоего разлюбезного Вовки тоже.

— Какая практика?

— Да в колхозном саду черешню собираем... Кстати, Стас на завтра кипиш намечает там.

— А ты откуда знаешь?

— Да все знают. Ему нужна группа поддержки... Типа выступим всем скопом. Стаса хлебом не корми — дай какую-нибудь бучу замутить. Но тут он реально прав... Будем требовать, чтобы нам платили за работу. Или вход для детей колхозников на танцы бесплатный делали. Так что обломалась ты с Хопром, Светочка. Придется тебе пока обойтись нашим прудом.

* * *

Стас сидел за письменным столом в своей комнате и дорисовывал транспаранты для завтрашней акции протеста. Ватманами он разжился еще две недели назад во время уборки в школьной библиотеке. Правда тогда они предназначались совсем для другого. А именно для романтического признания в любви Ирке, чтобы склонить ее на секс. Девчонкам, говорят, нравятся такие жесты, и за них они готовы отдаться со всеми потрохами. Потроха ему, Стасу, ни к чему, а вот секс... мог бы вполне их заменить.

Ватманы в тот раз так и не пригодились. Ирка и без пламенных признаний на заборе согласилась осчастливить его, Стаса, своим телом. И вот не прошло и двух недель, как он, Стас, придумал картонкам гораздо более удачное применение. Забастовка. Это не какая-то там дура Ирка, а на самом деле серьезное мероприятие.

На этот раз бастовать действительно было ради чего. Они, школьники, все лето, как последние придурки, вкалывают в колхозном саду. Естественно безвозмездно. И нет ни конца, ни края этому беспределу. То саженцы, то черешня, то яблоки с грушами. Никто не сомневается, что и во время уборочной им на току применение отыщется. А осенью еще и на картошку зашлют. Как же без этого?

А ведь еще совсем недавно, когда Кирюха, старший брат, учился в школе, вся эта практика ограничивалась исключительно покраской учебных помещений. Так нет же... теперь Правлению колхоза взбрело в голову заняться восстановлением колхозного достояния — фруктового сада. А так как денег на это "благое дело" как всегда выделить забыли, то оно тяжким бременем легло на плечи школьников. Как будто им больше во время каникул заняться нечем. Нужно было кончать с этим принудительным альтруизмом. Причем срочно!

Стас дорисовал жирный восклицательный знак и отложил в сторону темно-синий маркер. Чуть подумал и спрятал готовые транспаранты под матрасом. От греха подальше. Вдруг... Да нет, вряд ли, конечно, придет кто-нибудь из Правления с обыском. Не вооруженный переворот все-таки готовится. Но чем черт не шутит. Преждевременная огласка явно не пойдет на пользу дела. И так слишком много народу вовлечено. Но без этого уже никуда. В одиночку бастовать нет никакого резона. Есть, конечно, в их рядах слабые звенья. Одна Сотникова чего стоит. Но и это вынужденный риск. Все равно бы узнала, а тут хотя бы будет под присмотром...

В дверь постучали. Вован? Да нет. Рано еще. Договорились ведь на час, а ведь едва двенадцать пробило. Вероятно, бабкины подружки. Вовремя он спрятал свои художества в надежное место. Эти сплетницы в один миг бы разнесли по хутору о готовящейся операции.

— Открыто! — крикнул он, не двигаясь с места. Кому надо, тот услышит. А нет — так пусть проваливает. Не больно-то и хотелось. Входная дверь тихонько скрипнула, и с веранды донеслись приглушенные шаги. Не старушечьи. Но и не Вовкины.

Через пару секунд дверь в его комнату осторожно приоткрылась и в образовавшуюся щель заглянула Настя. Ох! Не к добру все это. Он и так уже успел пожалеть, что посоветовал Вовке замутить с москвичкой. Какого черта он вообще вмешивался? А теперь еще и Настя что-то от него хочет. Уж она-то явно не просто так к нему явилась. Впервые лет за пять, а то и больше...

— Заходи, — бросил он и выжидательно посмотрел на девушку.

— Привет. А я вот решила предложить тебе свою помощь с транспарантами.

Ну да, ну да. Кого ты лечишь, дорогуша?

— Так уже все готово. Завтра все по плану. Встречаемся у школы в пол восьмого, — с легкой ухмылкой на губах отрапортовал Стас, продолжая вопросительно смотреть на Настю.

— Да, а я думала, что у тебя работы еще конь не валялся.

— Ты ошибалась... — многозначительно подняв бровь, усмехнулся Стас.

— Ну, вот и отлично, — кокетливо облизав губы, промурлыкала Настя и присела на край кровати. — Тогда ты можешь с чистой совестью составить мне компанию... и поехать на пруд.

Стас на секунду замер, недоуменно взирая на будто бы случайно задравшийся подол платья и обнажившееся девичье колено. Взгляд непроизвольно скользнул вверх по бледно-розовой ткани в ярко-желтый цветочек. Почти физически обвил тонкую талию и судорожно дернулся выше... к трепетно вздымавшейся груди. Неприлично долго задержался на соблазнительной ложбинке, бесстыдно красовавшейся над глубоком декольте. Ее бледная, персикового оттенка кожа словно только и ждала его прикосновений, настойчиво призывала ощутить себя на вкус... Губы маняще приоткрылись ему навстречу... Стас невольно подался вперед... судорожно сглотнул и с яростным вызовом заглянул в ее чуть раскосые глаза цвета горячего кофе. Лукавые. Насмешливые. Обжигающие своей решимостью и затаенной страстью.

Стас шумно выдохнул и чертыхнулся. Что он делает? В висках гулко пульсировала ярость, отражавшаяся в этих лукавых кофейных омутах. Ярость на себя, на Настю, на Вовку, но более всего на эту, еще незнакомую ему, Светку. Ведь если бы не она, если бы не ее появление в Кругловке, все бы и дальше шло своим чередом. Вовка бы снова и снова ссорился и мирился с Настей... и ей бы не пришло в голову явится к нему, Стасу... и...

Хотелось биться головой об стену, лишь бы выбить те мысли, те эмоции, ту страсть, владевшие всем его существом еще секунду назад. Перечеркнуть темно-синим маркером, которым он только что писал лозунги на транспарантах, те предательские мгновения, грозившие уничтожить все, что ему было дорого до этого момента. Дружба с Вовычем, уважение к себе... Склеить эту трещину, разделившую его жизнь на "до" и "после". Нет, ничего этого не было! Просто не было! Не могло быть...

— Насть, я думаю, ты и сама не очень захочешь вместе с нами ехать. Мы уже договорились с Вовкой, что заедем за москвичкой и Сотниковой и поедем на пруд вчетвером, — наконец, взяв себя в руки, насмешливо сказал Стас.

— А что мне Вовка? На нем свет клином не сошелся, — все так же кокетливо улыбаясь, ответила Настя и, многозначительно приподняв бровь, поправила подол платья. Взгляд Стаса непроизвольно проследил движение ее руки и судорожно метнулся обратно к кофейным глазам. — Неужели, Стасик, ты думаешь, что... я...

— О тебе я вообще ничего не думаю, — резко перебил ее Стас.

— Не думаешь или не хочешь думать?

— Насть, к чему этот разговор?

— А сам как думаешь?

— Я ОЧЕНЬ надеюсь, что просто неправильно тебя понял, — отрезал Стас и отвернулся к окну.

— А если правильно? — за спиной послышался скрип кровати и аккуратные шаги. Настя встала позади Стаса и коснулась пальцами его шеи. Он молчал, стараясь ни словом, ни взглядам не выдать того, что творилось у него в душе. Как же он презирал себя за все это. Хотелось малодушно развернуться и отшвырнуть ее в сторону, словно тряпичную куклу, влепить пощечину, избить ногами до полусмерти, стереть эту самодовольную улыбочку с ее лица. Избавиться от этого наваждения... Но разве от этого станет легче?

— Если правильно, — не поворачиваясь, процедил он сквозь зубы, — то тебе лучше уйти.

— Кому лучше?

— Всем нам! Ты, блядь, тупая? — Голос звучал резко. Слишком резко. Обнажая его истинные чувства.

— Ну, почему сразу блядь? Вовсе нет, мне просто в жизни не везет... — вкрадчиво промурлыкала Настя. Даже не глядя на нее, Стас знал, что она улыбается, лукаво сверкая глазами цвета обжигающе горячего кофе.

— Насть, не впутывай меня в свои игры, — отчеканил он и стряхнул ее руку с плеча. — Прекрати!

* * *

Аленка возвращалась от Маринки домой. Да уж... домой... Дом у нее в Питере, а здесь в Кругловке — ссылка в самый "анус мира", носящий гордое название "улица Урожайная". Колхоз... сорок лет без урожая! Тут хоть на проезжей части огород высаживай. Все равно не пройти — не проехать по этому чернозему. Особенно после дождя.

Споткнувшись на очередной колдобине, Аленка тихо выругалась и внимательно осмотрела босоножки на наличие новых повреждений. О счастье! Хотя бы каблук не поцарапала. Черт бы побрал эту глухомань! Черт бы побрал мать! Дядю! Маринку!

Ей, конечно, легко рассуждать о честных отношениях. Ее-то никто насильно не отправил на все лето подальше от Вереска. А строить высокоморальные теории, когда это касается чужой жизни, всякий дурак сможет. Попробовала бы она хоть недельку побыть в ее, Аленкиной, шкуре и походить третьей лишней вместе с пламенно влюбленной парочкой, которая только и знает, что обниматься и целоваться. А ей бы оставалось только смотреть на их телячьи нежности, мечтая провалиться сквозь землю от унижения. Вот тогда она, Алена, посмотрела бы на то, как запела эта святоша Маринка. Тут не то что с Широковым — с чертом лысым замутишь...

Еще удивительно, что после той недели, когда она изображала эскорт этой сладкой парочки, не начались насмешки от окружающих, что она им свечку держит.

Насупившись, девушка открыла калитку и вошла во двор. Под крыльцо, испуганно озираясь по сторонам, шнырнул рыжий кот. Дикий какой-то. Сколько его не корми, все равно людей боится. Может, она, Аленка, и сама бы их боялась, если бы ей этот придурок Серега ежедневно пенделя под зад отвешивал...

— Эй, родственники! Есть кто дома? — крикнула она, едва переступив порог дома.

— О! Сестренка! Тебя-то мне и надо! — вышел ей навстречу Лешка.

— Что-то мне подсказывает, что ничем хорошим для меня это "надо" не обернется, — скривилась Аленка. — Где все?

— Главное я здесь.

— Это-то как раз в данный момент и не главное. Хотя если ты соизволишь меня покормить, то я соглашусь, что и от тебя есть какая-то польза.

— Мать с дойки приедет — накормит. Что это ты? Из гостей и голодная?

— Не твое дело. Валька где?

— Телка поить ушел.

— Так ты один что ли?

— Ну, так. Тебя жду! Ты мне нужна как женщина.

— Совсем офонарел? Слово инцест тебе ни о чем не говорит? — съязвила Аленка.

— Так я ж не Валька. Короче, сестренка, скажи мне, что любят девушки?

Аленка изумленно уставилась на брата.

— Лех, ты что?

— Бля, Ален! У нас вроде в роду евреев не было! Что за прикол вопросом на вопрос отвечать? Сложно ответить нормально?

— Братец, отвали ты от меня со своими идиотскими вопросами! Бесит, когда вы, мужики, всех нас под одну гребенку стрижете! — гневно отмахнулась от Лешки Аленка, прошла мимо него в хату.

— Ален! Ну ты мне сестра или от сосиски кожура? Я ж серьезно! — не отставал Лешка.— Вот ты, например, что любишь?

— Бля, Лех, подари ты своей зазнобе цветы и отвали от меня.

— Какие?

Аленка недовольно скривилась и снисходительно взглянула на брата.

— Розы, Леша, розы! Какие еще приличные цветы можно в вашей глухомани найти? Уж орхидеи здесь явно не растут!

— Меня мать за свои розы на британский флаг порвет.

Аленка плюхнулась на диван и, закинув ногу на ногу, многозначительно взглянула на Лешку.

— Лех, ну, а что соседские клумбы уже отменили?

Лешка задумчиво почесал голову.

— Не, ну ладно... розы... А еще?

За окном послышался шум мотора. Вот ведь звукоизоляция... Из фанеры они что ли дома здесь строят? Аленка резко вскочила с дивана и включила телевизор. Антиквариат настоящий. Хорошо хоть цветной.

— Леш, включи фантазию. Девушка — это не существо с другой планеты. Она такой же человек, как и ты. Танцевать ее пригласи. Комплиментик отвесь.

В дверь настойчиво постучали. Лешка, нерешительно взглянув на Аленку, недовольный тем, что так и не удалось выведать у сестры никаких оригинальных идей покорения Светкиного сердца, двинулся на веранду.

— Открыто. Входите! — выкрикнул он, подходя к двери, и тут же, распахнув ее, оказался лицом к лицу с Широковым. Секундная оторопь сменилась пониманием. Ясно. Широков к Алене. Наметил новую жертву своего обаяния. — Здорово. Проходи. Ален, к тебе!

Димка вслед за Лешкой прошел в дом и остановился в дверях гостиной. Аленка не вставая с дивана, подняла взгляд и расплылась в радостной улыбке.

— Привет, Аленушка. А я за тобой. Поехали на пруд. Вереск с Ксю за Маринкой погнали на моцике, а мы с Саней к тебе. Собирайся, — нетерпящим возражений тоном заявил Димка.

Лешка задумчиво посмотрел на глуповато улыбавшуюся сестру. Как мало человеку надо для счастья... Еще пару минут назад всем недовольная, озлобленная на весь мир Аленка теперь будто светилась изнутри. А что такого особенного произошло? Всего-то заехал за ней Широков... позвал на пруд... А, кстати, это мысль... Почему бы не последовать примеру местного Казановы? Тем более, что они с Вальком все равно собирались к водоему... Так почему бы не заехать по дороге туда за Светкой... Ну, и за Сотниковой заодно... Куда ж без нее...

ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА

КЛАРА ЦЕТКИН

Стас энергично крутил педали, явно вознамерившись вопреки изнуряющему полуденному зною побить мировой рекорд скорости в велоспорте. Светка, слегка покусывая нижнюю губу, задумчиво изучала его профиль. Упрямо поднятый подбородок, пухлые, четко очерченные губы, курносый нос, светлые пряди волос, спадающие на высокий напряженный лоб. Действительно напряженный. Будто этот парень изо всех сил старался скрыть что-то под маской высокомерия.

Его демонстративно враждебное отношение уже начинало утомлять. Да и как можно рассчитывать на какие бы то ни было серьезные отношения с Вовкой, если даже его лучший друг отказывается ее, Светку, принимать. Не говоря уже обо всем остальном его окружении. Может быть, она, конечно, преувеличивает, но стычка с той припадочной у колонки и вчерашнее поведение девчонок у клуба было более чем красноречиво. Кажется... Наташка тоже только и твердит о ее, Светкиных, "радужных" перспективах в плане общения с местными девчатами. По большому счету ей до светильника, что там эти люди думают о ней. Но изгои давно вышли из моды. Кроме того, она достаточно четко уяснила себе прошлой осенью, что будь она, Светка, хоть единственной девушкой в мире, при этом еще и с внешностью Кейт Мосс, все равно против окружения парня не попрешь. Можно, конечно, хоть до второго пришествия отстаивать свою индивидуальность. Но... как говорит их школьный психолог, "человек не может существовать вне социума". Поэтому мало быть самой-самой. Гораздо важнее направить свое самосовершенствование в нужное русло. В данный момент на то, чтобы найти общий язык со Стасом. И с чего это он так себя ведет? Будто она "недочеловек"...

Светка лихорадочно соображала, придумывая тему, которая могла бы заинтересовать этого высокомерного мужлана. Но в голове было пусто. Совершенно. Даже тараканы куда-то сбежали, видимо, испугавшись столь активного мыслительного процесса. Не привыкли бедняжки. Ну, что ей известно об этом Стасе? Что он Вовкин друг, редкостная пьянь, и еще, кажется, играет в футбол. Раздолье для общих тем... Ничего не скажешь... Но должно же быть хоть что-то!