Убийственные болоньезе

— Все в сборе, — объявила Тина,— приступай Павлов.

— Во-первых, всем доброго утра, — Павлов старался быть любезным. — Может, сначала выпьем кофе?

— Гуманно, — проворчала Виолетта, усаживаясь за стол и подвигая к себе кофейную чашку.

Все разом загалдели, Давид разливал кофе из фарфорового кофейника, Лада ухаживала за сидящим от нее справа Павловым, заглядывая ему в лицо антрацитово-черными глазами. Тина присматривала за ними слева, морщась от Ладкиного кокетства, но, не забывала помогать Давиду. Виолетта наблюдала за суетой напротив, внезапно обнаружив, что у чужака явный интерес к Тине. Теперь Павлов понял, что Тина даром времени не теряла и жестко обработала обеих девиц. Когда завтрак был закончен и посуда убрана, все снова собрались за столом.

— Мои предложения вам известны, — напомнил присутствующим Павлов. — Хочу сообщить, что час назад со мной связался некий майор Федеральной службы безопасности Амбросимов. Он сообщил, что по факту убийства возбуждено уголовное дело, я являюсь свидетелем и должен незамедлительно вернуться в Москву.

— Что мешает? — попробовала пошутить Виолетта.

— Мне было предложено, — терпеливо продолжил Павлов, — убедить добровольно вернуться и предстать в качестве свидетелей Ладу Антоновну Кренникову и Виолетту Алексеевну Архипову.

— Дьявол! — пробурчала Виолетта. — Меня-то собственно за что?

— Вы подруга Лады и Маурицио Камилиери, близкого знакомого жертвы, — пояснил ей Виктор.

— Его арестовали?! — подпрыгнула на стуле Виолетта.

— Я не знаю, — был его ответ.

Лада начала всхлипывать, чем окончательно вывела из себя Давида.

— Виктор, хватит запугивать девушек, переходите к вашим предложениям!

Павлов встал из-за стола и призвал всех к спокойствию.

— Дорогие дамы, прошу тишины! Давайте разберем ситуацию и придем к окончательному решению. Сегодня вечером мы должны отбыть в столицу.

— Я к геологам! — категорично заявила взвинченная Виолетта.

— Да хоть к черту! — тут же накинулась на нее Лада, еле сдерживаемая Давидом. — Милый, что со мной будет?

Давид крепко сжал ее руки и успокаивающе произнес:

— Дорогая, все будет в порядке. Я буду твоим адвокатом. У меня нет практики, но я кандидат юридических наук, специализируюсь на международном праве.

— Ей бы помогло уголовное, — Виолета немного сбавила тон, услышав слова Давида.

Павлов вопросительно посмотрел на молодого человека. Давид, все еще поглаживая плечо Лады, ободряюще произнес, обращаясь в основном к Виктору:

— Ну, в теории я силен. Начнем с того, что определим, в каком процессуальном положении вы находитесь.

— Нас вызывают как свидетелей, — ответил Виктор.

— Ясно. Итак, — Давид отошел к окну, взглянул на унылую трубу котельной, и, повернувшись к слушателям, начал 'курс ликвидации юридической безграмотности'.

— Свидетель обязан явиться по вызову лица, производящего дознание, причем вызвать свидетеля могут по телефону, лично или через родственников, но... неприятности в случае вашей неявки возникнут лишь, если есть доказательство вручения повестки, то есть если вы расписались в ее получении.

Слушатели внимательно смотрели за шагающим вдоль окна Давидом и ловили каждое его слово.

— Ответственность за отказ или уклонение от дачи показаний наступает только за умышленные действия. Другими словами, если вы добросовестно заблуждались относительно каких-то фактов или не получили повестку, то административная ответственность для вас не наступит.

— Другими словами, — повторила за Давидом вдохновленная Лада, — мы можем не являться пока не получим повестку, а всучить ее нам смогут если нас найдут, а найдут нас, если догонят...

— А догонят, тогда добавят... — оборвала ее Виолетта. — Не будем же мы век прятаться!

Давид прервал возникшую словесную перепалку:

— Внимание! Ваша процессуальная фигура может поменять статус. Вы можете перейти в положение подозреваемых, и при вашем обнаружении вас могут задержать по подозрению в преступлении. Понятно?

Тина ахнула и прикрыла рот ладошкой.

— То есть посадить в тюрьму? — спросила побледневшая Виолетта.

— Для начала задержать на сорок восемь часов, — успокоил девушек молодой юрист, — за это время должен быть решен вопрос об аресте или освобождении задержанного.

Вздох облегчения вырвался у аудитории. Но Давид не дал им расслабиться.

— Если вас все же арестовали, то не позднее чем через десять суток они обязаны предъявить обвинение, в противном случае мера пресечения отменяется, и подозреваемый обретает процессуальное положение свидетеля. Если же обвинение предъявлено, то подозреваемый становится обвиняемым. Уф...

— Лихо закручен сюжет... — прозвучала реплика молчавшего до сих пор Виктора.

— В любом случае, являетесь ли вы свидетелем или подозреваемым, у вас есть право не давать показания в отношении себя или близких родственников, — порадовал знанием Давид.

— Неплохо. А это действительно законно? — спросил Виктор, потерев ладонью проступившую на щеках синеватую щетину.

— Да. Хочу напомнить вам, что... — Давид сделал трагическую паузу и вновь продолжил, — ...у обвиняемого самые широкие права, он может вообще не давать показания, может вводить следствие в заблуждение, да просто врать, к тому же имеет право на защиту.

— Спасибо, что напомнил! — запричитала Лада. — Складывается впечатление, что мы преступники, и не просто, а злостные рецидивисты!

— Я не хотел никого обидеть... — Давид поднял ладони в защищающемся жесте.

— Давид, что ты можешь нам посоветовать? — спросила обеспокоенная Виолетта.

— Разработать версию и держаться ее, что бы ни случилось, — ответил он убежденно. — И сегодня же в Москву!

Виолетта закрыла лицо ладонями, Лада раздраженно смотрела на нее, ожидая реплик вроде 'к геологам!'. Не дожидаясь всплеска эмоций, Виктор обратился к Давиду:

— Предлагаю, каждого 'свидетеля' инструктировать отдельно. А то две бабы — базар, а три — ярмарка!

— Но, но! Половой шовинизм! — вступилась за подруг Тина.

— Инструктаж проведу я, как юрист, и Виктор, имеющий некоторые преимущества в виде информации о деталях происшествия, которые помогут нам удержать Ладу Антоновну в положении 'свидетеля', а то и перевести в ранг 'потерпевшего', — уверенно объявил Давид.

— Потерпевшего? Да как же это? — удивленно спросила заплаканная, но все равно безупречно красивая Виолетта.

— Потерпевшим признается лицо, которому преступлением нанесен моральный, физический или имущественный вред, — пояснил теоретик права.

— По нашей версии Лада Антоновна преступления не совершала, — поддержал его Виктор, — но картина зверского убийства, свидетельницей которого она явилась, нанесло ей непоправимый моральный вред.

— И имущественный, — добавила 'жертва'.

— Че-го?! — разом вскричали Виолетта и Тина.

— Между прочим, платьице, которое мне пришлось выбросить, не в универмаге куплено, а в бутике Вивьен Вествуд! — ввернула откинувшаяся на спинку стула Лада.

— Ну, ты и зараза, Ладка! — рассмеялась Тина.

Виктор взглянул на часы, укоризненно посмотрел на подружек, затем подошел к Давиду и напомнил:

— Я же говорил, надо с ними беседовать по одному! Эдак до вечера не управимся.

— Всем оставаться на местах, — громко приказал Давид. — Мы с Виктором отправляемся в гостевую спальню...

— Да, в гостевую спальню, — подхватил инициативу Виктор, — и через некоторое время будем вызывать вас...

— Прямо таки сразу и в спальню, Павлов? — привычно пошутила Тина.

Она не знала, что своими словами вызвала в его памяти отрывки прошедшей ночи, стальные объятья, желающие раздавить нежную женскую грудь о выпуклые мышцы своей, жадное обладание подаренным на ночь телом и искривленные в экстазе губы.

— Кто про что... — буркнула оставшаяся без привычного мужского внимания Виолетта.

Тина вздохнула украдкой и посмотрела на Павлова. Серьезный, хоть и выбитый из колеи, Виктор оставил реплики без внимания и скомандовал:

— На это время попрошу соблюдать тишину, не ссориться и не драться! Вам понятно?

— Понятно, — пожав плечами, ответила Тина.

— Не глупые вроде... — протянула Лада, кокетливо отбросив на спину тяжелую волну смоляных волос.

— Вроде... — поддразнила ее Виолетта, и, увидев укоряющий взгляд Давида, произнесла скороговоркой, — молчу, молчу, все понятно.

Глава пятнадцатая

Звонок Бернса возвратил Тину к реальности. Роман Израилевич был обеспокоен, домашний номер Тины не отвечал.

— Ты где? — строго спросил встревоженный голос продюсера.

— У Давида, — ответила она, зная, что лучше сказать правду.

— Перезвоню, — сказал он и отключился.

'Проверяет, надо предупредить Давида,' — подумала на бегу Тина.

Ничего не объясняя, она вытолкала его из гостевой спальной, где они с Виктором беседовали с Ладой. И тут же раздался звонок.

— Бернс! Выручай! — крикнула она изумленному ее прыткостью Давиду. Юноша откашлялся и снял трубку.

— Роман Израилевич? — ошалело спросил он.

— Давид, объяснись, какого черта делает у тебя Тина в восемь часов утра?! — крикнул разъяренный, и уже накрутивший себя подозрениями Бернс.

Тина умоляюще сложила ладошки и преданно смотрела на хмурого Давида. Тот снова откашлялся и произнес:

— Роман Израилевич... я осмелился... — приступ кашля заглушил окончание фразы.

Тина чувствовала, как взбешен на другом конце телефонного кабеля мучимый ревностью Бернс.

— Что, черт побери, происходит! Где она?! Дай ей сейчас же трубку!

Давид с виноватым видом сунул трубку в руку Тине.

— Алло? — как ни в чем ни бывало мурлыкнула в трубку девушка, повернувшись к приунывшему Давиду спиной. — Чего шумите? Напугали Давидку до полусмерти.

— Какого черта он молчит?! — прикрикнул на Тину Бернс.

— Начертил, Роман Израилевич, черт на черте, а еще верующий человек, — упрекнула его она. — Христианин себе такого не позволит.

— Прости, золотце, переволновался я, — хитромудрый Бернс решил, что пора достать пряник, — дома тебя нет, Давид словами поперхнулся, а уж я напредставлял себе черте что...

— Роман Израилевич, разве сегодня не суббота? — спросила Тина, давая понять диктатору, что она не так уж и проста.

— Суббота...

— Так какой уважающий себя иудей в шаббат думает о чем-то кроме бога? — попеняла она ему.

— Довела меня старика, вот и грешу...

— Скоры вы сваливать с больной головы на здоровую. Отдыхайте, ни о чем не думайте, — посоветовала ему Тина и выдала внезапно пришедшее в голову оправдание. — Я нарочно к Давидке пораньше заявилась, в понедельник мне на занятия, посоветоваться надо, а вы уж и рады стараться, родственника и того подозреваете!

— Так ведь он молодой, золотце, кровь взыграет и на родного отца не посмотрит, не то что на дядю двоюродного, — начал по обычаю жаловаться на чужую молодость Бернс.

— Успокойтесь, Давид мальчик правильный, зачем ему такая как я?

— И то правда, — притворно вздохнул продюсер, стараясь больнее уколоть Тину.

— Вот и хорошо, — недобро усмехнулась Тина, — давайте прощаться. Розе Исааковне пламенный привет!

— Тина, золотце, зачем ты так? — заохал Бернс.

— Как? — надменно спросила она.

— Прощаться! Уж как я соскучился по тебе, красавица моя, слов таких нет...— заныл он, вымаливая ласку у Тины.

— Ладно уж, — пожалела его она.

— Любишь? — с придыханием спросил Бернс.

— А то! — бодро ответила та.

— Хорошо, — сказал он напоследок, — не шали.

Тина отшвырнула трубку, обернулась к Давиду, но вместо него увидела Павлова, прислонившегося к косяку витражной двери.

— Значит, любишь? — хамовато спросил он.

Тина достала из перламутрово-розовой пачки сигарету закурила.

— Тебе, Павлов, родители не говорили, что подслушивать нехорошо? — вскинув красиво очерченные брови, спросила она, чувствуя, что назревает скандал.

— Трубочка фонит, и подслушивать не надо, — с гаденькой, на взгляд Тины, улыбочкой произнес Виктор

— Воспитанный молодой человек просто вышел бы из комнаты, — наставительным тоном сказала она.

— А я не воспитанный, — Виктор оттолкнулся от косяка и подошел к девушке, вытащил из ее пальцев сигарету, глубоко затянулся, выпустив дым в лицо Тине. — Опять же на чужих ошибках принято учиться. Вот стану старым, заведу себе молодую любовницу, будет мне она сказки рассказывать про любовь, а я возьми да и вспомни, как Тина Андреевна со своим преклонных лет кавалером разговаривала, в любви клялась и это после ночи, проведенной с молодым жеребцом.

— Эка хватил, жеребцом! Льстишь себе, Павлов, — шла напролом Тина.

— Скажи еще, что тебе не понравилось, — Виктор улыбался, но на заросших щетиной скулах заиграли желваки.

— На троечку, — резанула Тина, понимая, что сжигает мосты, но остановиться не могла.

— Что ж ты орала на всю гостиницу? — зло спросил Павлов.

— Угодить тебе хотела, видела, как ты старался, — ехидно ответила Тина.

— Считай, что угодила, — Виктор протянул руку и потрепал Тину по щеке. — Приятно иметь дело с профессионалом.

— Милости просим, — оттолкнула его Тина. — В любое время.

— Я, пожалуй, обойдусь, — он зло ухмыльнулся и удалился в гостевую спальню. Тина посмотрела ему вслед.

— Тина Андреевна, вы вправе сказать, что это не мое дело, но я считаю, что ваша размолвка с Павловым негативно влияет на отношения... в общем, на наши отношения, внутри коллектива, так сказать.

Давид был настроен весьма решительно. Еще бы, ему придется остаться в Ангельске: нельзя бросить работу, на это требуется разрешение Бернса. И тут... Какая собака укусила Тину? А может Павлова... не разобрать неопытному в любовных интригах Давиду. А делать что-то надо.

— Оставь, Давид, — Тина сидела над очередной чашкой кофе. Нервничая, она поглощала его литрами, но эта чашка была явно лишней, так и стояла, оставаясь нетронутой.

— Хотите, я поговорю с ним? — предложил Давид, сам не понимая, как можно начать такой разговор. — Он собирается вернуться в гостиницу...

— В гостиницу, говоришь, — отстраненно, как эхо повторила Тина.

— Хотите? Я могу.

— Нет, нет. Спасибо...

Ладкина голова показалась в щели приоткрытой двери, затем дверь распахнулась и Тина увидела Павлова, разговаривающего в холле с Виолеттой. Он прощался, улыбался девушке, но, почувствовав Тинкин взгляд, повернулся спиной.

'Хочешь, не хочешь, а вежливость обязывает...' — подумала Тина и, нехотя вышла в холл.

Ее встретил сердитый взгляд и натянутая улыбка Павлова. Давид и девушки попытались разрядить накаленную обстановку:

— Во всем надо искать хорошее. Если бы не случай, вы никогда бы не посетили наш провинциальный городок, — сказал Давид.

— Скромничаете, провинция провинции рознь, мне ваш город понравился, — раскланивался в ответ Павлов.

— Чем может прельстить москвича наше захолустье? — поторопилась вставить слово Лада.

— Люди здесь хорошие, и девушки очень красивые, — слова сопровождались целованием дамских ручек, не Тининых, конечно. — Ну что ж, до завтра. Давид, я надеюсь, вы проследите за сборами, повторюсь, ничего лишнего.