Змеиная паутина

— Могло, — она опускает голову. — Спасибо, что приглядываете за Драко. Ему... ему нужен кто-то старший рядом.

— Не стоит, — качаю головой. — Мне это не сложно...

— Я знаю, что вы не по собственной воле решили возиться с моим сыном, — перебивает она меня. — Я знаю, что вам приказал... Лорд. Но лучше вы, чем моя сестра, Беллатрикс. Да и вообще — лучше вы, чем кто-то другой из... наших гостей.

— Я... — от откровенности стоящей рядом женщины становится неловко. — Я...

— Вы среди них самый адекватный, — Нарцисса Малфой невесело улыбается.

— В этом я не уверен, — честно признаюсь, но она возражает:

— Я уверена. За прошедший год успела убедиться. Со стороны, мистер Крам, виднее.

Смотрю в землю.

— И... мистер Крам, я, конечно, понимаю, что рисковать своей жизнью ради моего сына вы не будете, но... все же попрошу. Приглядывайте за ним, пожалуйста. Не только на поле для квиддича. Он... и наши гости... особенно...

Понимаю, что хочет сказать миссис Малфой.

— Я постараюсь, — отвечаю искренне. — Насколько смогу.

— Спасибо вам, мистер Крам, — женщина тихонько вытирает выступившую слезу и, неловко сделав книксен, уходит.

Смотрю ей вслед, пока с поля не доносится вопль Малфоя-мелкого:

— Крам, ну можно я попробую "Чистомет"?!

* * *

Беллатрикс хороший маг, но ее безумие мешает ей быть полноценным лидером "тройки". Если с Яминским мы уже кое-как сработались — я рассчитываю на его атаки, он на мои щиты и наоборот, то Беллатрикс похожа на осадную машину — рвется вперед, сметая все на своем пути.

А рейды становятся сложнее. После демарша неудачников в Министерстве нам нередко приходится отбиваться от авроров. А авроры — не идиоты.

И каждый раз, возвращаясь назад живыми, хотя и потрепанными, я благодарю нашу с Яминским дурмстранговскую подготовку. Особенно посохи, поскольку местные маги посохами не колдуют и вообще часто не знают, как от них обороняться. Пару особо "одаренных" авроров мы с Яминским укладываем простыми маггловскими ударами тех же посохов.

Иногда с нами идет Темный Лорд. И от мощи его магии дрожит само мироздание. Когда он появляется, мне хочется забиться в самый дальний угол и притвориться улиткой, поскольку ощущение, что еще немного, и меня тоже сметет волной дикой ярости, остро, как никогда.

И Лорд никогда не пользуется моими зельями — у него свой запас. Откуда он их берет, сам варит или же Снейпа припрягает, я не знаю. Да мне без разницы.

В сентябре начинаются занятия в Академии, но освобождений от участия в рейдах мне никто не дает. И лишь ударные дозы всевозможных зелий позволяют мне выглядеть на лекциях свежим и бодрым.

Один раз хожу к "мадам Лулу", встречаюсь с Кэти. Но встреча проходит скомканной, мне так и не удается расслабиться толком. Кэти старается изо всех сил, но я смотрю на нее, а вижу Гермиону. Или же начинаю сравнивать Кэти с Гермионой — а Гермиона тут голову не так поворачивает. И не так смеется. И не так стонет. И не так...

В общем, от мадам Лулу выхожу злой. На душе еще больше разрастается пустота.

Гермиона, девочка...

Учиться мне предстоит еще год. В Святом Патрике, как и в других магических высших учебных заведениях, учеба длится три года. Учитывая, что меня приняли на второй курс, то всего — два года.

И я не уверен, что закончу этот год.

Как никто другой, меня поддерживает Анна Фоминична. Как мог, я постарался обустроить ее клетку — принес хорошую кровать и матрас, купил самоочищающийся горшок и кувшин, вечно полный чистой воды. Я пытался приказать Динки, чтобы та носила еду для Анны Фоминичны, но домовичка сослалась на приказ (я так и не понял, чей), и отказалась.

И каждый раз Анна Фоминична благодарила меня с робкой смущенной улыбкой. И мне каждый раз было тяжело видеть, как она мучается в полусыром подземелье вместе с узниками. И каждый раз я понимал, что Анна Фоминична — человек исключительной силы, с твердым внутренним стержнем, который невозможно ни сломать, ни погнуть. Даже в невзгодах она умудряется служить мне опорой и поддержкой.

А мне невероятно стыдно за то, что я этой поддержкой пользуюсь.

Я хочу быть сильным. Хочу быть таким же, как она. Но ее пример лишь показывает, как я далек от подобного совершенства. Я бы уже давно сломался, если оказался бы в таких же обстоятельствах.

Она же умудряется не просто сидеть, а действовать. По приказу Лорда в подвале поставили шкафчик с зельями, которыми Анна Фоминична поит заключенных в мое отсутствие. Простые зелья — Укрепляющие, Бодрящие...

И пара неподписанных флаконов с ядом.

Когда я показываю их Анне Фоминичне, она смотрит на меня понимающим взглядом и кивает.

А мне на душе делается тоскливо. От того, что эти флаконы вообще есть. И есть необходимость в их использовании.

Лорд начинает нападения не только на магглов, но и на магов. Как поясняет мне Алекто Кэрроу, на несогласных. И каждый раз я боюсь, что вот, этот маг будет моим знакомым... Но сия чаша меня минует.

У Лорда появилась змея. Огромная, длинная, толстая. От ее вида меня передергивает, но он любезничает с ней, сюсюкается, что-то шипит. Во время собраний змея ползает везде. У нее противная гладкая шкура. Лорд зовет ее Нагини. Нагини же словно чувствует наше отвращение, и нередко залезает кому-нибудь на колени или даже на шею. Когда она обвилась вокруг моей шеи первый раз, я сидел, как каменный, боясь вдохнуть. Потому что если бы я попытался вдохнуть, то на выдохе бы произнес "Авада Кедавра" в адрес этой мерзкой змеюки.

Кэрроу говорят, что змея у Лорда была и раньше, до его... временной отлучки.

Ненавижу змей.

* * *

В этом году нам, как выпускному курсу, делают больше практики — она длится с середины ноября до Рождества. Или же на длительность практики повлияло официальное начало войны. Или же нападения на магов...

Не знаю.

Почти всех отправляют в Мунго. Меня прикрепляют к тому же самому колдомедику, что и раньше — Амадеусу Брауну. Но на этот раз работы много.

Я диагностирую, снимаю проклятья, отправляю к другим специалистам, пою зельями...

Ночь и день. День и ночь.

Ночью я — убийца. Днем — лекарь. Ночью они — жертвы. Днем — пациенты.

Браун спокоен. Спокоен и я. Браун даже умудряется шутить. Я отвечаю такими же шутками. И спокойствие мое не напускное — я действительно спокоен. Словно что-то умерло внутри меня.

И во время рейдов я перестал что-либо чувствовать. Нудная, тяжелая и кровавая рутина. Примерно как тренировки. Тяжело, нудно, после них приползаешь уставший... и без эмоций. Просто выполняешь то, что нужно.

На Мабон, Самайн, Йоль Лорд принимает в свои ряды новых и новых магов. И на руках новых людей расползаются змеи Темных Меток.

Некоторых я знаю — помню по Хогвартсу — бывшие семикурсники Слизерина и Рэйвенкло. Но меня они не узнают — на Посвящении я стою в белой маске, скрывающей мои черты, и черной мантии, а потом сразу ухожу, не оставаясь для поздравлений.

Еще убийцы. Еще палачи.

Только не совсем помогает.

Нашу "тройку" Лорд временно расформировывает. Мне отдает под начало двух новичков — Модеста Монтегю, брата которого я помню по Хогвартсу — он был капитаном слизеринской команды, и Карла Густавсона, наполовину немца, наполовину шведа. Густавсону почти пятьдесят — он грузен и неуклюж. Я понятия не имею, зачем ему это, но, как и принято среди Рыцарей, не интересуюсь его мотивами. Моими мотивами тоже никто не интересуется.

— Скажу брату, что у меня лидером "тройки" сам Крам! — заявляет мне Монтегю, но я качаю головой.

— Только попробуй, — прищурившись, предупреждающе смотрю на Монтегю и повторяю: — Только попробуй.

Монтегю меняется в лице, сглатывает, кивает.

По Густавсону видно, что в гробу он видел все наши тренировки и вообще физические упражнения. И я его понимаю — Густавсон Артефактор, и большую часть своего дня проводил, сидя над сплавами, гравировками и зачарованием. Хотя мои требования он выполняет старательно.

Я знаю, что "тройки" у нас не получится — слишком разный уровень подготовки. Монтегю слаб из-за школы, Густавсон — из-за образа жизни. Но мне не нужно спаивать их в квалифицированную команду — главное, чтобы хоть что-то могли.

На первый в их жизни рейд Лорд отправляет меня в маггловский пригород. Отправляет, чтобы Монтегю и Густавсон "подтвердили право" на Метку. Отправляет, выдав инструкции.

От которых мне неимоверно противно. Но я знаю, что выполню их досконально.

Если придется.

Аппарируем в пригород, оглашая тихую улочку хлопками. Привычно накидываю магглооталкивающие чары на первый попавшийся дом, в окнах которого горит свет, чтобы никого из соседей не привлек шум — маггловская полиция мне не нужна. Выношу дверь Бомбардой. Магглы пытаются выбраться из-за стола, за которым ужинали, но мне без разницы.

Инканцеро. Силенцио.

Я очень хочу убить магглов сам, потому что знаю за себя — я сделаю это быстро и безболезненно, но у меня приказ — новички должны подтвердить свое право на Метку.

— Монтегю, Густавсон, — командую. — Вперед.

— А? — изумляется Монтегю.

— Убей.

— А? Кого?

— Кого хочешь, — скрещиваю руки на груди, прислоняюсь к стене. — Их тут пятеро.

Пятеро — отец, мать, пожилая дама — видимо, бабушка, и двое мальчишек — одному лет пятнадцать или шестнадцать, второму — десять-двенадцать.

— А как?

— Как хочешь, — задумчиво смотрю на дергающегося маггла, пытающегося выбраться из веревок. Маггл идиот — то, что у нас нет привычных ему пистолетов и ружей, не значит, что мы безопасны. — И тебе лучше поторопиться — до утра Лорд нашего возвращения ждать не будет.

Монтегю сглатывает.

— Ну, а разве не надо, чтобы они на нас напали?

— Нет, — отвечаю коротко.

— Сэр, — вдруг несмело подступает Густавсон. — Это... пока Монтегю решается, можно я... я немного развлекусь?

Поворачиваю голову.

— Ну... — Густавсон смотрит в сторону магглов. — Я ведь тоже должен убить потом, верно?

Медленно киваю.

— Ну вот, — Густавсон приободряется. — Я немного развлекусь... не переживайте, сэр. Я потом все сделаю. Я уже убивал, не волнуйтесь.

Кого ты там убивал, пузо жирное?

Смотрю на магглу, которая понимает о чем речь. Ее лицо искривляется в ужасе.

Но у меня есть инструкции.

— Разумеется, — благосклонно киваю. — Только, пожалуйста, не здесь. Забери ее в свободную комнату. Надеюсь, она тебя не прибьет.

— Эм... спасибо, сэр, — радостно восклицает Густавсон. — Только... я не ее...

С этими словами толстяк подходит к одному из сжавшихся мальчишек. Ужас на лице матери усиливается, она рвется из пут, но они крепко ее держат.

Стискиваю зубы так, что они вот-вот раскрошатся. Сжимаю палочку, желая заавадить этого педофила-педераста.

Но не могу.

Четкие указания Лорда и на этот счет присутствуют.

Могу только кивнуть.

Когда Густавсон уволакивает жертву, которая не может даже сопротивляться из-за наложенных на нее заклятий, поворачиваюсь снова к Монтегю.

— Кого ждешь? — приподнимаю бровь.

— Эм...

С верхнего этажа доносится истошный крик, Монтегю вздрагивает, оглядывается в сторону лестницы. Поднимаю палочку и направляю ему между глаз.

— Монтегю, или ты убьешь сейчас маггла, или я убью тебя, — холодно говорю.

Монтегю сглатывает.

— Крам, я...

Но я перебиваю.

— Ты пришел к Лорду, — медленно, с расстановкой произношу. — Сам. Ты принес ему клятву. И получил Метку. Теперь осталась малость — подтвердить свою клятву. Или ты думал, что это игра? Долбанная костюмированная вечеринка, где можно побегать в красивой мантии и маске, а потом пойти под крылышко к мамочке?

Монтегю мотает головой.

— Ну?! — рявкаю.

Сверху опять орут, но мы с Монтегю не двигаемся. Он смотрит в кончик моей палочки. Я смотрю на него.

— Х... хорошо, — убитым голосом произносит Монтегю и поворачивается к магглам.

Жду.

— Слушай, — с надеждой говорит Монтегю. — А может... ты меня под Империо, а? А скажем, что я сам?

Качаю головой.

— Пожалуйста, Крам, — шепчет парень. — Ты ведь умеешь...

Делаю легкое движение палочкой.

— Авада Кедавра!

Монтегю дергается, смотрит на магглов. Женщина обмякает после попадания моего проклятья. Следующим проклятьем убиваю ее сына.

Мужчина еще жив.

— Модест, — вздыхаю. — Если сейчас этого маггла убью я, а не ты, то после него я произнесу еще одну Аваду. Угадай, на кого она будет направлена?

— Ты... серьезно это сделаешь? — Монтегю заворожено смотрит на тела. — Но ведь я не маггл. Я ведь Рыцарь...

— Говницарь! — рявкаю и влепляю Монтегю оплеуху. — Пока не убьешь, ты не Рыцарь, а говно с палочкой!

Дрожащей рукой Модест Монтегю направляет свою палочку на оставшегося в живых маггла.

— Авада... Авада Кедавра...

Из кончика вырывается зеленый дымок.

— Не обязательно Аваду, — подсказываю. Видеть его колебания мне невыносимо.

— Да? — изумляется Монтегю. — А что еще?

— Да хоть Риктусемпрой защекочи.

Скрипят ступеньки, и по лестнице спускается довольный Густавсон, волоча за собой Мобиликорпусом тело своей жертвы.

— Нафига ты его приволок? — интересуюсь.

— Ну... показать! — гордо говорит Густавсон. — Ну, что убил, как и надо.

Смотрю на бледное лицо мальчишки, бывшего живым еще час назад. Ниже пояса переводить взгляд не хочется, но краем глаза я все равно замечаю кровавые следы и синяки на бедрах.

— Молодец, — мрачно выдавливаю.

Монтегю смотрит на маггла.

Наколдовываю Темпус. Мы тут уже сорок минут. Опаздываем.

— Опаздываем, — говорю Монтегю, встряхнувшись. — Ну?

— Я не могу, — вдруг едва слышно произносит Монтегю и делает шаг к двери. — Не могу!

С этими словами он выскакивает на улицу и мчится куда-то прочь.

Чертыхаюсь, несусь следом.

Вылавливаю Монтегю через несколько сот метров, когда он уже собирается куда-то аппарировать. Короткий Ступефай его оглушает, и он мешком валится на землю.

Какое-то время смотрю на лежащего на земле Монтегю, в черной мантии и с серебряной маской на лице. Маска слегка съехала, и я могу видеть часть его щеки.

Рядом раздаются пыхтящие звуки. Оборачиваюсь. Нас догнал Густавсон.

— Энервейт! — привожу в чувство Монтегю.

— Крам... — Монтегю не поднимается с земли. — Слушай... я...

— Урод! — пинаю лежащего парня. — Тряпка!

Монтегю не отвечает.

— Возвращайся и добей! — кричу.

— Эм... сэр... — Густавсон мнется и выпаливает: — Я уже добил.

Замираю.

И на этот счет инструкции у меня однозначные.

Я могу колебаться и мучиться совестью, но совесть у меня уже не та. Возможно, ее уже нет. Она долго мучилась, но в итоге все равно сдохла.

Монтегю все понимает. Он издает полузадушенный писк, но я произношу два коротких слова.

— Трансфигурируй его во что-нибудь, — отдаю короткий приказ Густавсону, не будучи в силах смотреть ни на него, ни на мертвого Монтегю. — И пойдем.

— Эм... можно, я Метку выпущу? — Густавсон коротким взмахом палочки превращает тело в камень.