Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А квиддич?
— Им в той или иной степени увлечены все. Ты бы больше выделялся, если бы остался равнодушен к нему.
— Но я же не раз что-то делал сам?
— Да, бывало, хоть и почти всегда это была не инициатива, а реакция, ответ. Но чем дальше, тем больше ты старался в эти моменты соответствовать определению тебя как высокомерного и самовлюблённого идиота. За какие заслуги ты возвёл Снейпа на пьедестал и лез из кожи вон, стараясь соответствовать его обзывалкам? Терпел нападки и издевательства и ни разу не попытался поставить его на место. Это тоже, кстати, был один из тестов Дамблдора на наличие в тебе стержня. Кроме прямых противостояний с Риддлом ты умудрился провалить практически все из них. Твоё поведение в доме Сириуса, бессмысленное противостояние с Амбридж, обожествление Дамблдора и желание получить от него похвалу, пародия на слежку за Драко, "я должен помочь Сириусу". Ты вообще человек? Часами твердишь, что жизнь Сириуса в опасности, надо спешить, а сам останавливаешься около Арки и чуть ли не обнюхиваешь её. Как на экскурсии. Опять вместо действия — переживания о себе или простая фиксация происходящего. Представь ситуацию, некто украл ребёнка, его мама с подругой бежит за похитителем и изо всех сил кричит о преступлении. И вдруг она останавливается, смотрит в сторону, а на удивление спутницы говорит: "Смотри, те туфельки на витрине. Мне кажется или они точно из новой коллекции?" Так и ты в отделе тайн принялся исследовать. Подумаешь, там Сириус всего-то под круцио, потерпит. И если бы ты так тормознул лишь раз. Гарри, это даже не ошибка, не деградация и отсутствие совести, а слабоумие, дебилизм в полном своём расцвете. Как представлю, что могу попасть в плен, в заложники, под пытки, а дорогой друг Гарри будет вот так спешить мне на помощь, так... — у Гермионы почти незаметно дёрнулась щека. — Ты и в пещере вёл себя подобным же образом, Дамблдор прямо говорил тебе, что можно, чего нельзя, но у Избранного со временем развилась настоящая страсть поступать наоборот.
— Неужели всё так страшно? Я же не один такой не слишком сообразительный. Ты сама видела вокруг глупость на глупости от взрослых, заметную даже мне.
— Неумный или неразвитый человек примитивен и не способен ни строить планы, ни творчески их воплощать. Даже посвящать его в них противопоказано — ради безопасности его самого и других. Всё же теплится во мне надежда, что ты уже не ждёшь, что в планах нашего покойного директора просчитаны все твои шаги на пути к победе. Что-то Дамблдор придумал, конечно. Только верить в безусловную выполнимость его замыслов — наивно Увы, ни одно предсказание будущего обычным человеком не выдерживало столкновений с полным случайностей реальным миром. Общие тенденции умные люди понимают очень неплохо, да и твоя персональная пророчица могла пару деталей грядущего ему осветить, но заранее подстроить сколь угодно гениальный план под принципиально непредсказуемые обстоятельства не способен никто, даже Дамблдор... В противоположность которому ты — слишком прост. Во всём. Почти как Хагрид. Недаром ты с ним сошёлся — родственные души. Такому человеку нельзя поручить сложное дело — не поймёт, запутается, всё переврёт, провалит и хорошо, если пострадает только он один. Разве что случится чудо, кто-то всё и продумает, и организует, и проследит или даже сделает сам за простака, кроме, может быть, последнего штриха. Хагрид смог отбиться от авроров только за счёт неожиданности и отсутствия у них приказа действовать жёстко. Ещё. Ты слишком эмоционален, точнее ты позволяешь эмоциям полностью владеть тобой практически всё время. Мозги у тебя почти никогда не участвуют в принятии решения или в отслеживании ситуации.
— Почти?
— Это "почти" — оно всё в прошлом.
— А у тебя? Ты тоже не раз психовала.
— В каких ситуациях? Назови что-то сравнимое с твоей паникой и отключением головы в пещере. А книга принца-полукровки? Если бы не подпись "для врагов", ты бы вполне мог испытать сектусемпру на Роне, и неизвестно, успел бы и захотел бы вообще Снейп его спасти. Каждый раз ты отказывался и советоваться, и слушать советы. Я — Избранный! Конечно, никому твои имитации деятельности и детские капризы не нравились. Ты сам себя сделал посторонним даже для своих полным отсутствием разумной инициативы. Ты никогда не возражал, что носятся с тобой как с принцем, но относятся как к младенцу. Я дико завидую предоставленным тебе жизнью шансам, но готова убить тебя за их проси... разбазаривание.
— Да-а-а уж... Не в бровь, а в оба глаза... Но ты, мне кажется, свернула с обсуждения наших с Дамблдором отношений.
— Там остались в большинстве своём общие соображения. Ладно. Ты не смог стать его учеником, потому что ученик должен быть достоин учителя, пусть даже задатками. Или хотя бы стараться повторить хоть что-то из его достижений. Дамблдор был выдающимся студентом, ещё в школе проявил себя полностью самостоятельным человеком, вёл исследования и переписку по всему миру, сам изобрёл и сделал множество приборов, в том числе думосброс. Одарён магически, гений работы с палочкой, упорно трудившийся всю жизнь до самой смерти. Ты — лентяй, троечник, совершенно не желающий совершенствоваться. Дамблдор с удовольствием общался со всеми — кентавры, русалки, эльфы, призраки и прочие. И не просто говорил, а действительно решал проблемы и пользовался у всех авторитетом. Он организовал Орден Феникса, был главой Визенгамота и Международного Совета просто из чувства ответственности за множество людей, это не считая директорства в Хогвартсе. Ты послал Армию Дамблдора нафиг в пользу квиддичного капитанства, а ведь многие ждали продолжения занятий. Ты не горел желанием даже просто пообщаться с трижды помогавшей тебе Плаксой Миртл, равнодушно относился к домовым эльфам, вспоминая своё знакомство с Добби только ради его помощи. Когда Хагрид пытался защитить Клювокрыла, я с Роном боролась с бюрократией, а ты? Тебе проще всех было придумать, как спасти Клювокрыла, раз уж провалились законные методы. Без моего хроноворота, просто надев мантию-невидимку. Колин, Невилл, Луна для тебя так и остались эпизодами, все люди за пределами нашей с Роном и его семьи компании не имеют для тебя никакого значения. Хотя и мы — под большим вопросом. Герой — портки с дырой. Дамблдор — лидер, он понимал, что в результате выполнения его заданий и планов могут погибнуть свои, но он делал это, соизмеряя риск и ценность цели. Даже нас с тобой послал спасать Сириуса, хоть там добавлялись ещё и опасности хронопутешествия. У тебя — сплошные сопливые переживания, вместо хотя бы элементарной предусмотрительности. Дамблдор имел большую цель — победить Волдеморта, а ты об этом даже не задумывался. У тебя она стала актуальной только сейчас, когда выяснилось, что никто больше попу тебе подтирать не собирается и нет спины, за которую можно спрятаться.
— Тебя послушать — идеал.
— Нет, конечно. У него были свои заскоки и самоограничения. Самое большое — вера в хорошее в людях, во второй шанс. Отсюда нежелание убивать или причинять неисправимый и просто существенный вред... организмам. Дамблдора, пусть не полностью, но оправдывало то, что с его магическими умениями он мог себе такое позволить, потому что даже сотая попытка достать его не имела бы успеха. А вот твоё сверх необходимого обезьянничанье именно этой его черты оправданий не имеет. Долохов меня практически отправил на тот свет, а ты в ответ позволил ему и дальше убивать. Дружок и защитничек, блин... "Один раз он в Гермиону не попал как следует, надо дать ему второй шанс". Так что ли? Молодец! Может быть тебе публично простить Волдеморта? Подумаешь, родителей он прибил, ты ведь их даже не помнишь, их жизнью, родственниками, собственностью и прочим не интересуешься. Как кукушонок. А ты ещё удивлялся, почему я выбрала не тебя. Жить, знаешь ли, охота не с равнодушным мyдaкoм!
— Я... — Гарри махнул рукой, ведь по сути она права — у него тогда даже мысли не появилось самому наказать подонка Долохова.
— Да, ты имел право обижаться на Дамблдора. Но не за смерть Сириуса, а за то, что он отодвинул тебя в сторону во время боя с Волдемортом. Он ждал именно этой обиды от тебя. А ты? Даже после целого года самостоятельности и руководства подпольной организацией ты совершенно ничего не усвоил и вёл себя в стиле капризного ребёнка — почему всё вокруг не по-моему? Удивляюсь, а человек ли ты? Если тебе говорят, что надо иметь совесть, надо делать то или иное, ты демонстрируешь правильность. А если не говорят, то у тебя "на нет и суда нет". Со временем ты всё больше отстранялся от происходящего, всё меньше делал, а больше просто смотрел, как весь бой Волдеморта с Дамблдором. Мог бы конфундус кинуть втихую. Хотя, чего это я? Пока бы ты орал, Волдеморт его перенаправил бы на Дамблдора. Хочешь в порядке бреда выскажу мистически-магическую теорию, объясняющую изменение твоего поведения со временем?
— Давай.
— Тебе везёт потому, что ты равен Тёмному Лорду. Раз у него есть неубиваемость, то у тебя тоже, только другого типа. Ты регулярно погибаешь, но случается небольшой отскок всего мира по времени в прошлое, и ты возрождаешься. Но не помнишь свою смерть, а чтобы избежать её повторения получаешь конфундус, который отвлекает тебя от приведшего к смерти выбора. А может быть его получают те, кто убил тебя последний раз. — Гарри пришло в голову, что слова Гермионы очень хорошо перекликаются с постоянно предсказывающей ему смерть Трелани. Она же не виновата, что её правдивость постоянно отменялась более могущественной силой? — И чем дальше от начала приключений в Хогвартсе, тем больше конфундусов висит на тебе и тем сильнее ты отвлекаешься-отклоняешься от себя первоначального, на первом курсе. Всё в согласии с пророчеством, ты не умрёшь окончательно по любой причине, кроме руки Волдеморта, лично и персонально. Пока он жив, конечно. Если бы Волдеморт знал пророчество полностью, он бы с тебя пылинки сдувал.
Гарри слушал, не глядя на лицо девушки и слегка поглаживая её по волосам. И когда она отвернулась от него, пальцы скользнули по щеке. По очень мокрой щеке. Гарри тут же развернул подругу лицом к себе и поцелуем прервал её попытку отстраниться и сделать вид, что ничего не было. Легкими касаниями губ после он собрал слёзы со щёк и подбородка.
— Ты зря так сильно разошлась. Сама вчера говорила — идеальных нет. Я давно понял, что после очень талантливых родителей на мне природа отдохнула.
— Я... Я не тебя ругала, а себя... — глухо пробормотала уткнувшаяся ему в грудь подруга.
— И зачем слёзы лить ручьями? Подумаешь, наверняка всего лишь глупость натворила. — И шепотом добавил. — Я не жалуюсь, от твоих глупостей пользы для меня чуть ли не больше, чем от проблесков здравого смысла. Но только — тс-с-с. А то имидж правильной девочки-всезнайки пострадает. Ой! Меня-то за что?
— За всё! И я не глупая, а... А сволочь и... Преступница...
— Ну что ты на себя наговариваешь? Как ты, самая правильная ученица Хогвартса, можешь быть преступницей?
— Я... Я наложила на родителей заклятье подвластия и отправила их на другой континент... И они больше не помнят обо мне...
— У тебя же были для этого серьёзные причины? Правильно? И даже я слышал по телевизору, что если не было преступных намерений, или польза превышает нанесённый вред, то это не нарушение закона. У тебя же так?
— Не знаю. Я ничего не понимаю. Почему-то родители вспылили, в пух и прах раскритиковали волшебный мир за примитивность и сказали, что они дали ему достаточно времени на презумпцию невиновности, а теперь я должна уехать из этого дурдома лавочников и сантехников с ними в Австралию. Хотя бы пока здесь всё не завершиться. Я пыталась! Пыталась объяснить, уговорить, убедить, что мне надо остаться... — Гермиона всхлипнула и затихла у него на груди.
— А надо ли?
— Только ты не начинай... Да! Надо! Без меня ты пропадёшь ни за грош... Все мои аргументы они разбивали играючи, пользуясь моими же рассказами и выводами из них. Основа того, что ты про себя — и не только — за вчера-сегодня услышал — это их слова. Они полностью разгромили всё и всех, а больше всего меня. Вся магия — и моя, и та, которую я ещё не освоила — сильно разочаровала их. Они у меня в чём-то идеалисты и сторонники движения, развития и прогресса человечества — технического, социального, культурного. Даже в ущерб доходам и с риском для репутации занимались финальной проверкой новых лечебных средств. Они считали, что должен же хоть кто-то у магов заниматься чем-то, что на пользу всем людям. Хотя бы в перспективе. А мы... Только гадим и с высокомерным видом иногда прибираем за собой. По их мнению дополнительные бытовые удобства не стоят жизни в роли существа второго сорта, а при наличии во врагах злодея типа Гитлера со множеством явных и тайных приспешников, а в друзьях — полных импотентов в защите — надо бежать. А первосортные жители пусть борются со своим же порождением.
— Нас не любят не только Дурсли, а мы делаем всё, чтобы ещё больше не любили.
— Я просто хотела, чтобы мама с папой уехали в безопасное место... — Гермиона вздрогнула, решительно отстранилась и покрутила головой. — Нет, не надо врать самой себе. Я испугалась за тебя, за нас с тобой, мама с папой оказались слишком умными, узнали от меня и поняли слишком много. Я в запале наболтала лишнего. Содержимое их голов опасно в первую очередь тебе, защита на моём доме не всесильна, а от случайности вообще нет гарантий. Я, конечно, и раньше понимала, что они — моё слабое место. Даже не надо заклятья подчинения, достаточно простого шантажа их жизнью, и... Даже не хочу представлять, на что бы я пошла ради них... Я решила, что им лучше уехать, пока у нас тут всё не решится. Даже выбрать можно было, куда. Дамблдор дал несколько контактов в разных странах, там бы всё устроили как часть маггловской программы защиты свидетелей, новые имена и финансовая помощь в переезде. А они... А я вспылила и впервые в жизни устроила скандал. Совершенно потеряла голову. Когда опомнилась — стало поздно...
Гарри понял, что продолжать разговор дальше — бередить рану по живому.
— Давай-ка ужин сообразим и потом просто отдохнём. Можно музыку послушать или телевизор посмотреть.
Глава 5
Утром Гермиона выглядела возмутительно бодрой и хорошо выспавшейся, в отличие от Гарри, которого наоборот, всё время тянуло зевать. Девушка то и дело улыбалась и даже мурлыкала что-то себе под нос во время приготовления завтрака. Гарри надеялся, что его вклад в смену настроения был главным. Он очень старался, воплощая в практику и совершенствуя книжные знания подруги о постельных забавах. Знать бы ещё, как поменьше её расстраивать впредь.
— Ты как, в настроении что-то предпринять насчёт дел наших... дивных? — спросил Гарри подругу, когда мыл посуду после завтрака.
— Я готова. Из "что было, что будет, чем сердце успокоится" более-менее обсудили только первый пункт.
— А не слишком мы много болтаем? Может сейчас проверим как там со слежкой за моей магией? Хочется чего-то более реального, чтоб руками пощупать.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |