Гарри Поттер и случайности

* * *

...И случай, сущего отец,

Изобретательный слепец.

По мотивам черновиков того, кто "Наше всё"

Глава 1.

Верхушки черенков звонким стаккато клацнули о камень, когда Гарри попытался как мог аккуратно прислонить мётлы сбоку к крыльцу дома Гермионы. Но вопреки его усилиям охапка летательно-махательных инструментов завалилась набок под дробный стук черенков друг о друга. Подумалось, что если бы он сразу бросил их на землю, шума было бы поменьше. Но так, наверное, даже лучше получилось привлечь внимание подруги, вроде бы не напугав её до полусмерти.

Мальчик-который-выжил расплылся в улыбке, глядя как упомянутая особа, только что спустившаяся по ступенькам и направлявшаяся к калитке рядом с воротами, резко развернулась и дёрнула рукой куда-то к поясу, скорее всего в попытке вытащить палочку. Но застыла, глядя, как он знакомыми движениями снимает и складывает мантию-невидимку в комочек, а потом прячет его в карман бесформенных штанов. Действия того, за кого она его приняла в первый миг, явно не вязались с её предположениями о том, как будет себя вести подобный "гость".

Гарри мысленно кивнул сам себе, настолько узнаваемой была неготовность Гермионы мгновенно действовать в неожиданной ситуации. И заухмылялся ещё сильнее, заметив наконец узнавание в её глазах. При этом рот на её до того хмурой и сосредоточенной физиономии всё больше напоминал букву "о". Или даже "О". Да уж, признать в болезненно-тощем и бледном типе всего неделю с небольшим назад вполне себе прилично выглядевшего лучшего друга было непросто. Он сам вздрогнул, когда, встав с постели, первый раз увидел себя в зеркале.

Прислонившись плечом к ажурным металлическим перилам, Гарри от пояса наставил на Гермиону палец:

— Бу. Ты уже поймала заклинание раскрытым от удивления ртом. Прямо как я снитч в самом первом матче, когда ты Снейпу мантию подожгла.

Пока он говорил, Гермиона преодолела разделявшее их невеликое расстояние и с последним словом крепко обняла его, отбросив все сомнения, что перед ней не Гарри, а кто-то под его личиной.

— Гарри... — прошептав, она прижалась щекой к висящей на нём мешком футболке с длинными рукавами.

За радостью встречи и приятным ощущением от прильнувшего девичьего тела Гарри не сразу осознал отсутствие привычной и важной составляющей приветственного ритуала — радостной улыбки Гермионы. Конечно, никогда ещё за все годы совместной учёбы и дружбы положение дел в волшебном мире не было таким угрожающим, причём для них самих в первую очередь. Но ведь даже сразу после смерти Дамблдора в подруге ощущалась энергия оптимизма, от которого сейчас, похоже, ничего не осталось. Что ж это за напасть такая, когда всё идёт под откос к чертям собачьим не только у него?!

Да ещё, похоже, она плачет ему в плечо. Украдкой. Гарри аккуратно, за плечи слегка отстранил её и вгляделся в лицо.

— Что-то ты раскисла, подруга дней моих суровых. Это я тебя так расстроил? Всё равно не нарушай традицию.

— Какую?

— Ты уже выбрала мужское плечо для горючих слёз. Роново.

— Считай, что у меня слёзы радости.

— Как скажешь... Я тебе помешал? Ты куда-то направлялась?

— Ерунда. Так, хотела прогуляться по окрестностям. Напомнить себе лучшие моменты детства.

Гарри позавидовал — ни одно место Литл Уингинга не пробуждало в нём счастливых воспоминаний. Отведя взгляд, он переступил, и хватка прижавшейся девушки слегка ослабла.

— А книжку почитать-позагорать? Или в магии попрактиковаться?

— Не могу, — даже с неудобного ракурса Гарри заметил мелькнувшую на её лице гримасу. — Год назад всеми конечностями ухватилась бы за возможность колдовать дома, а сейчас... — Гермиона пожала плечами.

— В Норе тебе были бы рады.

— Настроения пока нет терпеть их постоянный шум и бардак. Молл... Миссис Уизли сразу к какой-нибудь ерунде припряжёт, да ещё будет капать на мозги и играть на нервах. — Она сделала шаг назад и сменила тон. — У Дурслей что-то случилось?

— Ничего страшного, просто там скучно и грустно, и некому руку подать.

— Всё равно, непонятно, в чём отличие от твоего обычного пребывания у них, что ты сорвался?

— Во мне. Точнее, в моих мозгах.

— Они настолько разрослись, что полезли из ушей, а Дурсли померли от зависти?

— Не угадала. В моих мозгах случилось просветление. И мысли сразу стали думаться.

— Надеюсь, просветление временное. К твоему и всеобщему счастью.

— Как же низко ты меня ценишь!

— Насколько заслужил. Не похоже на прояснение разума, если ты от скуки ищешь приключений на свою задницу.

— Фи, и это говорит пай-девочка, которая нам с Роном выедает мозг насчёт более невинных выражений.

— У меня есть оправдание. А вы просто язык засоряете...

— И поэтому ты меня даже в дом не пригласишь?

— Ну что с тобой поделаешь. Заходи. Пусть и незваный-нежданый, но всё же гость.

Пока Гарри собирал в охапку мётлы и поднимался по ступенькам, Гермиона уже успела отпереть входную дверь и, широко распахнув её, кивком пригласила его внутрь.

— Тапочки не предлагаю, сейчас времена постоянной бдительности и оставлять вещи сверх необходимого далеко от себя не стоит.

Взмах её палочки, слово, и подошвы его старых теннисок перестали скрипеть песчинками по паркету, а с одежды исчезла пыль. Гермиона применила магию походя, без акцента и привычной, всегда отмечаемой им гордости за свои умения.

— Здомрово, результат не хуже, чем у Тонкс, — похвалил подругу Гарри, и та наконец улыбнулась ему в ответ.

Но лучше бы она этого не делала. Смотрелось это не обычной для неё искренней улыбкой, а неким дежурным ритуалом, настолько спокойным и отстранённым, что Гарри даже споткнулся. Он понял наконец, что царапало его ощущения — за словами Гермионы перестали чувствоваться эмоции, исчезла энергия в жестах и движениях, то есть пропало то, что всегда сопровождало его общение с ней. Как у Тонкс после Отдела Тайн.

Да, Гермиона обрадовалась ему, но слишком быстро в ней угасло всегда радующее его счастливое возбуждение от их встречи. Если оно вообще было у неё в этот раз, конечно. Хотя, чего греха таить, давно его не накрывало волной щенячьей восторженности, которую вызывало его присутствие рядом с ней первую пару лет их дружбы. Как иногда хотелось отмотать время вспять, но надежда вернуть те чувства всё дальше уплывала к горизонту несбыточных мечтаний. Обидно и тоскливо, хоть вой. Избранный он или нет, но губозакатывательная машинка, судя по всему, прилагалась к его жизни по умолчанию.

Непонятно, что делать ему? Не обращать внимания, сочувствовать, успокаивать, дурить в стиле их третьего друга? Хотя он ведь не знает — как. Кроме первого пункта, конечно. Сильно зависит от того, что случилось у старой подруги, но это не похоже на обычную размолвку с Роном, когда у неё в каждом взгляде и жесте видна кипящая обида, брызги которой иногда накрывали и Гарри. За компанию.

"А вдруг всё проще, я не видел её такой, потому что это она выбирала время и место встреч и разговоров со мной. Я — дурак, ни разу не побывал здесь за все годы дружбы. Или я... Стоп, только не молчать!"

— Классно у вас, — крутанувшись на пятках и осмотрев доступную обстановку, сказал Гарри. — Чисто, но не как у Дурслей. Уютно. И пахнет — странновато, но приятно.

— Учуял. Мама любит палочку с благовониями или ароматическую свечу зажечь под настроение. Ей особо нравились те, которые я у Парвати добывала в обмен на помощь в учёбе.

— Но у неё сестра на Равенкло, неужели не помогала?

— Помогала, конечно. Но только временами. То в них просыпалось детское соперничество, то Падме надоедало общество сестрицы-балаболки, то они просто во мнениях не сходились...

— Не знал.

— И не узнал бы.

— А почему в Хогвартсе сёстры Патил так не пахли?

— Магией убирали запах. Неприлично заставлять других нюхать себя, кому-то неприятно или отбивает аппетит. Зелья тоже лишних ароматов не любят. — Заметив как Гарри непроизвольно сглотнул при слове "аппетит", добавила. — Пошли на кухню. Ты как насчёт перекусить?

— Да я бы и поесть не отказался, пока летел и твой дом искал, проголодался. Кстати, с трудом нашёл...

— Угу, давай мётлы и рюкзак сюда, в угол, и вон дверь, мой руки, лицо и возвращайся.

Подмигнув отражению своей физиономии и убедившись в отсутствии явной грязи на ней, Гарри всё же засучил рукава и вымыл с мылом лицо и руки до локтей, одновременно настраиваясь на весёлый лад. Теперь уже за двоих.

На кухне Гермиона кивком головы пригласила его осмотреть вместе с ней содержимое холодильника.

— Та-ак... Есть замороженные отбивные, котлеты и блинчики с разной начинкой, сосиски, бекон, яйца. Можно сварить макароны или рис, картошку замороженную пожарить. Есть мюсли и разные хлопья, можно молоком залить.

— Ух ты... Давай побыстрее и посытнее что, сосиски и макароны. Их трудно испортить.

— Так ты вроде бы знатный повар.

— Враньё, помимо жарки бекона, яичницы и тостов ни на что иное тётя меня натаскать так и не смогла. Даже дядя, когда приспичит, лучше меня готовить умеет.

— Сколько тебе таких вот сосисок варить?

— Давай шесть.

Гермиона достала палочку, и уже через минуту грелась вода, немудрёные яства были наготове для загрузки в кастрюли сразу после закипания, а на стол прилетели тарелки и столовые приборы вместе с набором приправ и готовых соусов в бутылочках.

— Здорово у тебя получается, не хуже, чем у миссис Уизли.

— Хуже, мне до неё очень далеко, пока только самое простое могу. Уж не говоря о вкусе. Даже простой луковый суп — у меня бурда бурдой, а у неё... Сам знаешь...

Вместо Гарри ответил его заурчавший желудок, и друзья, переглянувшись, одновременно прыснули со смеху. Похоже, с настроением Гермионы ещё не всё потеряно.

— Да, сливочные или томатные соусы миссис Уизли к макаронам сейчас бы не помешали.

— А чего ты тогда не полетел в Нору? Мог бы сейчас наслаждаться её готовкой.

— Накормить бы накормили, вот только они бы меня и слушать не стали, а сразу законопатили обратно к Дурслям.

— А Гермиона Грейнджер, значит, поступит наоборот?

— Она выслушает. Я буду умолять. И добавлю волшебное слово...

— Экспелармус?

— Пожа-а-алуйста.

— Да, трудно устоять перед таким козлиным блеянием.

— Я не козёл, а благородный олень!

— Всей разницы — рога поветвистее. — Гарри насупился на намёк, а Гермиону его обида только раззадорила. — Тебе разве неохота повидаться и потискаться с Джинни?

— Я порвал с ней.

— Что ты говоришь? Ужас-то какой! Бедняжка все глаза себе выплакала, наверное?

— Не смейся. Это ради её же безопасности.

— А вот это смешно по-настоящему. Ты что, письма с извещениями и клятвой в штаб упиванцев послал? "Так мол и так, не моя Джинни Уизли девушка уже, не моя. Не трогайте её!" И на Хогвартс большой плакат с тем же текстом повесил. Так ведь не поверит никто, после того как вся школа следила, как вы обнимались-миловались весь конец года. Благородный человек, ставящий счастье дамы выше собственного, думает головой, а не гол... Это раз. И не после того, как натворит дел, а до...

— Нет у меня власти отправить её с семьёй куда-то далеко, в безопасное место! И заставить там остаться...

Из Гермионы как будто выпустили воздух, и у Гарри создалось впечатление, что следующий вопрос она придумала заранее и задала просто по инерции.

— Она-то сама хоть верит в это ваше расставание?

— Хорош издеваться... Ну, не знаю я, что мне со всем этим делать.

— Известно, что. Появиться публично с другой особой женского пола и подходящего возраста, например на свадьбе Билла, несколько раз с ней взасос поцеловаться, поскандалить с Джинни. Естественно, выбрать на эту роль ту, которую не жалко. Например, Панси Паркинсон. Или ещё кого из гадюк слизеринских.

— Мысль интересная, только вот вряд ли кто из них сейчас согласиться даже понарошку замутить с мальчиком-который-выжил. — И на поднятую бровь подруги пояснил: — Большинство уверены, что выжил я — увы — ненадолго... Ты воду для макарон солила? — вспомнил о важной детали готовки Гарри.

— Ой, забыла.

Девушка тут же засыпала в большую кастрюлю две столовые ложки соли. Взгляд её упал на вещи Гарри.

— Кстати, откуда ещё три метлы? Забронзовел, отяжелел, и тебя твоя "Молния" в-одиночку уже не держит?

— Это трофей!

— Ты опять влез в неприятности?

— Нет, я восстановил справедливость и гармонию! И своё чувство прекрасного... почесал.

— Ну-ка, ну-ка?

— Лечу я себе на "Молнии". Сотня футов высоты, солнышко, птички поют. И вдруг...

— Издеваешься?

— Чуток... Пролетел примерно милю и вижу, над макушками деревьев парят на мётлах трое упиванцев. И ржут. А один держит омнинокль направленным куда-то в направлении дома Дурслей.

Гарри благоразумно умолчал про то, что столкновение не было случайным — на метле под мантией-невидимкой он долго крутил расходящуюся спираль от дома, пока не наткнулся на дозор сторонников Волдеморта. Тех подвело то ли высокомерие, то ли нежелание закутаться в мантии-невидимки и молчать. Отдыхающие в парке магглы не замечали упиванцев, но на Гарри халтурно наложенное отвлечение внимания перестало действовать, как только он смог расслышать голоса врагов.

— Ты уверен, что это были упиванцы? Может, министерские авроры или боевые маги тебя охраняли?

— Ага, чёрные мантии и белые личины они для маскарада приготовили? Но самое главное, Гермиона, они так мерзко, так злобно ржали, что разрушили всю гармонию моего полёта.

— Действительно, козлы. А над чем смеялись?

— Скажем так, и тема, и большинство их слов недостойны ушей молодой леди.

— И ты решил исправить ситуацию? — Гермиона палочкой закинула сосиски и макароны в закипевшую воду.

— Точно! А ещё мне стало обидно, что у них у всех свои мётлы есть, а из нас троих — только у меня. Я вас могу и не увезти в случае чего.

— Ого! Ты применил магию? А как же наблюдение за несовершеннолетними?

— А я не применял палочковой магии.

— Вот как. Беспалочковую освоил?

— Нет, палочную. Мы все её освоили. Помнишь, на первом уроке полётов, — Гарри расплылся в улыбке, наблюдая за сменой выражений лица Гермионы, от скепсиса до понимания. — Да-да, оно самое. Подлетел сзади и сверху, дождался, пока все эти выпендрёжники и сквернословы не оторвут хоть одну ладонь от древка, и как... прошепчу — "Вверх"! Один, правда, успел уцепиться, и ему пришлось засветить по макушке черенками двух других мётел. Он и посыпался, пересчитывать ветки у дерева. Нет-нет, никаких трупов, все они на земле шевелились довольно бодро.

Гермиона расхохоталась вместе с Гарри.

— Ха-ха-ха... Ой, уморил! Магия! Даже не палочная, а дубиночная... Кстати, у тебя тогда не трофей, а настоящая мародёрка.

— Ты ещё скажи: "осуществлённая с потомственной наглостью и цинизмом", — оценил её намёк Гарри.

— А также отягощённая глумлением над невинными и беззащитными.

— Короче, добычу берёшь?

— Беру, и да поможет нам дух всеобщего блага.