Папандокс, или Два на восемь

— Храм Ирната. Новый здесь отстроили, после того, как потолок и часть стены старого святилища в подземелье под замком обвалились, — коротко объяснил дядюшка племяшам, копаясь в мешочке на поясе.

Наконец Ригет отыскал нечто мелкое, похожее на маленькую выцветшую от времени финиковую косточку с дырочкой, зажал в кулаке и дунул. Раздался пронзительный свист. От пронесшегося над холмом звука заложило уши людям, всхрапнули, замотали головами кони в упряжке и заскулили псы Бельташ.

-Знаешь, дядя, ты только не огорчайся, но музыка — это не твое, — пытаясь выковырнуть из уха засевший там звук, огласил общее мнение Дениска.

— Знаю, — усмехнулся Ригет и соскочил с повозки, направляясь навстречу показавшемуся из красного дома-храма человеку.

Высокий старик, с короткой седой бородкой и ежиком белых волос, в красно-коричневом одеянии, напоминающем мантию с кожаными наплечниками, опираясь на большое копье-посох и едва заметно прихрамывая, энергично зашагал навстречу гостям.

— Восемь с вами! Ирнат мне свидетель, неужто ты, Ригет, отыскал сестру? — загрохотал над замком и полем мощный бас, заставивший даже неустрашимых бессмертных собак чуть присесть на задние лапы. Все-таки две звуковые волны кряду стали настоящим испытанием для чутких собачьих ушей.

Старик приобнял дядюшку, прижал к груди на несколько мгновений и похлопал по спине. Затем запросто отодвинул в сторону и с любопытством уставился на повозку, столпившихся вокруг нее людей и нелюдей. Черные глаза обежали компанию, а кустистые брови приподнялись в легком недоумении. Четверо незнакомых людей (бородатый бугай, статная красавица и парочка молоденьких ребятишек) никак не могли быть дирой Кергот, ибо о пластических операциях Вархет еще не ведал.

— Восемь! Не Лимей, я отыскал ее детей: Свельту и Деньеса, — поправил и заодно представил племянников старику дядюшка.

— Точно, Лимей наша мама. А вы кто? — непосредственно полюбопытствовал у колоритного старика Дэн, не давая дядюшке времени представить остальных.

— Нерпат, жрец Ирната, — коротко отрекомендовался собеседник, еще раз прицельно оглядел племянников Ригета и сочувственно признал: — Похожи. Жалко Лимей. Я ведь ее еще любопытной крохой помню. Яблоки очень любила...

— Не жалей, у нее все благополучно, но владения Кергот ей без надобности, — отмахнулся дядюшка. — Хорошо хоть племянников дозваться удалось, чтоб условие в завещанье отца исполнить. Как тут, пока я в поисках странствовал, все мирно было?

— Чего бы не мирно-то, — по-волчьи ощерился Нерпат, перехватывая копье. — Твой пятиюродный племянник из Линдоргов приезжал, за которого Лимей тогда прочили. Я ему честь по чести про завещание сказал, про то, что его там ни строчкой, ни буквой не помянули, и к блюстителю права в Брис направил за подтверждением. Так он, тупица, нахрапом взять решил, пока законный владелец далеко. Думал, если с магом столичным приехал, сам Ирнат ему не судья. Собирался, небось, в замок прорваться, флаг поднять и тем хозяином себя объявить.

— И как? — ничуть не встревожился, скорее искреннее и чисто академически заинтересовался результатом дядюшка с очень предвкушающей улыбочкой.

— Свидетели их обоих увезли на повозках. Пятиюродного полный паралич разбил, когда он за дверь-то взялся, а маг тот ничего, еще сипеть мог и под себя ходить. Дюже вонюч маг-то оказался, я аж с дороги учуял.

— Хорошая на Вархете магия, дядя, — от души восхитился Денис. — Как право собственности-то охраняется!

— Отец знал толк в затворах, — задумчиво поежившись, согласился Ригет.

— Ты, надеюсь, Свету ни за кого тишком выдать не планируешь? — с шутливым беспокойством справился парень.

— Я обещал вам заботу и кров, а не принуждение, — почти рассердился на племянника Ригет, сам когда-то сдернувший из дома именно из-за отцовского произвола.

— Прости, дядь, это я ляпнул, не подумавши, — извинился Дэн и подмигнул Светлане, едва не подавившейся воздухом при вопросе о нечаянном замужестве.

Ей в голову, исподволь эмансипированную нравами родины, даже мысли о возможности такого странного поступка не забредали в отличие от Дениски, почитывающего черные сказки.

— Не думать — привычка скверная, а ляпать и того хуже, бедой обернуться может, — наставительно констатировал Ригет и, отвернувшись от племянника, то ли попросил, то ли предложил Нерпату: — Будешь ручателем, когда врата отворять пойдем?

— Куда ж я денусь? Вечно ты торопишься, — укорил жрец собеседника. — Кого в свидетели-то с собой привез?

— Первая — служительница Зебата, рыцарь Бельташ с гончими-спутниками Алой, Керт и Сартой. Она сопровождает Деньеса и Свельту. Валта я нанял на службу. Он вторым свидетелем пойдет.

Оба названных свидетеля с достоинством кивнули, подтверждая полное согласие с решением Ригета. Пусть заранее с ними ничего не обговаривалось, но, видать, работа в качестве живых 'камер наблюдения' считалась непыльной, а может, даже почетной.

— Годится, — так же, как прежде рыжий паренек из часовенки, Нерпат не почувствовал истинной сути девы-рыцаря и гончих смерти. Потому жрец продолжил невозмутимо, почти беспечно, беседовать. — Ты, торопыга, лошадок-то с моей Морковкой оставь. Пусть передохнут, неизвестно сколько мы провозимся.

Ригет только кивнул и вместе с Валтом повел повозку к маленькой пристройке у храма, служившего, очевидно, и настоящим домом старику. Дэн между тем, пользуясь моментом и не считаясь с интересами жреца Ирната, насел на того с неожиданными вопросами.

— Дир, а почему у здешних лошадок такие съестные имена? Петрушка, Укроп, Морковка. Настоящий огород, а не конюшня.

— Хм, знаешь, малец, никогда прежде о том не задумывался, а ведь прав ты. Так у нас издавна повелось, — огладил бородку Нерпат. — Если поразмыслить, то традиция идет от обычая древнего благословения нив прекрасной Алхой. Она ведь, жизнедарительница, не только за урожай, а и за приплод скотины отвечает.

— То есть для облегчения божественной работы по площадям? — осенила айтишника гениальная догадка. — Алхой одним легким движением руки благословляет все и всех, если оно зовется овощами, пусть и бегает на четырех?

— Как-то так выходит... — с удивлением подтвердил жрец, впечатленный оригинальными выводами паренька.

Ему и в голову не приходило, что, вознося молитву об урожае, люди попутно о своей скотинке словечко роняют. Удобно выходит: им проще и богине меньше трудов.

— Скажи, дир, а почему тогда у замка храм Ирната, а не Алхой? — вступила в разговор Света.

— Скажешь тоже, Светка! — удивился Дэн. — А как осаду или набеги соседей отбивать было? С морковками наизготовку и верхом на корове?

— Ты прав, Деньес, — крякнул жрец, снова перехватив поудобнее отполированное многочисленными касаниями пальцев древнее копье, передающееся, как атрибут сана из поколения в поколение жрецов воина. Нерпат оглаживал древко привычными движениями, как иной монах перебирал бы четки. — При замках всегда первым воздвигали храм Ирната, а уж потом возводили и другие. Боги-то равны меж собой, но лишь под защитой родного крова людям работать, торговать, творить и любить спокойно можно. Это в городах площади богов с храмами для каждого из Восьми воздвигали — на восемь сторон восемь храмов, и нет того, кто превыше других. У нас же свой обычай, кровью политый.

— Многое прежде было иначе. Первым в городах строили общее святилище. Коль не получалось в достатке денег собрать, сначала простой камень-алтарь с восемью чашами ставили. А уж потом большой храм, чаще всего с четырьмя входами о двух створах с каждой из сторон света отстраивали, — неожиданно промолвила Бельташ, глядя на краснокирпичный дом-храм, но видя нечто свое из минувшего и давно осевшего прахом прошлого. — К Алхой и Зебату в первую дверь поклониться шли, к Ирнату и Илай во вторую входили, к Сигету и Элмай в третью, а к Крисату и Трашпу в четвертую...

Жрец недоверчиво приподнял кустистые брови, пальцы отбили дробь на древке, а Дэн запросто посоветовал старику нарочито громким, утрированно секретным шепотом:

— Ты, дир, первоисточник-то слушай! Бельташ точно помнит, как все было! Если уж не она, рыцарь смерти Зебата, то кто правду скажет? Верно я говорю, собачки?

Трио подтвердило слова парня звонким лаем, сверканием разноцветных глаз и широкими кровожадными улыбками. Оскалом назвать выражение на собачьих мордах язык не повернулся бы и у завзятого кинофоба.

— Рыцарь смерти? Ты воистину такова? — восторженно изумился и заволновался Нерпат. О делах минувших дней, когда служители бога смерти были вменяемы, жрец знал немало, потому копье в атакующее положение не перевел.

Бельташ лишь кивнула в знак согласия, ловя глазами блеск натертой пряжки-зеркальца на поясе. Опускала голову русокосая красавица, поднимал пустые, сияющие нестерпимой синевой глазницы скалящий в вечной улыбке зубы череп. Под короткий выдох жреца, уцепившегося за свое копье-атрибут, как за соломинку над пропастью, живое воплощение воли бога смерти снова склонило голову и вернуло себе прежний симпатично-человеческий вид.

Старикан охнул и перевел подозрительный взгляд на племянников Ригета, гадая, кто скрывается под личинами молоденькой девчушки и ее прыткого словоохотливого братца. Где только этаких диковинных спутников умудрился раздобыть старый приятель?

— Не-не-не! Только собачки — гончие смерти, а мы живые, а не хорошо замаскированные зомби. И Валт тоже человек. Кстати, кормить нас всех надо! — Дениска разом опроверг подозрения с широкой, от уха до уха, улыбкой. Проказливое желание объявить себя мертвецом поутихло перед лицом неизбежности скорого возвращения дядюшки и его возмущенного шипения.

— Истинными жрецами Зебата и Алхой не могут быть те, кто преступил последний порог, — с достоинством подтвердила Бельташ. Дедушка Нерпат от таких откровений окончательно потерял дар речи, вцепился в копье, упертое в землю, и налег на него всем телом. Земля устоев под ногами крепкого еще старикана заколебалась.

На счастье пожилого жреца, вернулись от конюшни Ригет и Валт. Лошади остались в компании Морковки и свежего сена, а фургон с вещами пристроился у стены храма за изгородью. Предусмотрительный дядя оставил имущество с чистой совестью. Желающих обнести храм Ирната и его жрецов не находилось ни раньше, ни теперь. Благословление и защита бога — аргумент весомый, а уж если к нему добавляется копье, которым каждый жрец учится владеть с детства...

— Ригет, скажи, что происходит? — собравшись с духом, вопросил Нерпат.

— Наша рыцарь открыла диру свою суть. О том, что мы жрецы, тоже сказала, — в свою очередь дал дядюшке справку о сути проблемы Дэн.

— И когда успела? — только крякнул дядя, отсутствовавший считанные минуты.

— Долго ли умеючи? — беспечно пожал плечами парень. — Она ж не только красивая, а еще и благородная, врать вообще не умеет. Ей, наверное, по кодексу не положено.

— В кодексе рыцарей смерти Зебата о том не помянуто. Я уважаю правдивое слово, и пусть врать не стану, но промолчать, коль надо, смогу. Однако, вы собираетесь отпирать замок, заклятый родовыми чарами на кровь. Свет истины воссияет неизбежно вне зависимости от нашего желания скрыть обличье. Лучше пусть жрец все узнает сейчас, чем случайно помешает потом, — невозмутимо объяснила причину словоохотливости Бельташ, указав подбородком в сторону замка. Но краска румянца выдала довольство нечаянным комплиментом молодого жреца, вообще необычайно щедрого на непривычные служителю Зебата похвалы. Молодой посвященный то готовкой восхищался, то неутомимостью в беге, то волшебными свойствами меча, обзывая его детектором-щупом, то еще какой-то из способностей девы-рыцаря, к которым она за века настолько привыкла, что перестала замечать. Порой Деньеса слушать было странно. Странно, но приятно.

Озадаченный Ригет привычно почесал за ухом и выдал Нерпату краткую версию истории:

— Друг мой старый, чтобы отыскать Лимей, решился я заклятье поиска по следу родового амулета портального направить. Ритуал провел, но вместо сестры двух ее детей к руинам старого святилища Зебата вытянул не с просторов Вархета, а из мира иного. Той же ночью явился к племянникам во сне повелитель порога и пометил их, как жрецов своих. Поручение им дал к храму Алхой следовать и даровал силу повелевать мертвыми. Ею и поднял Деньес диру Бельташ. В живом храме — поляне жизнедарительница им явилась и печатью Айха наградила, в свой черед отправив в святилище Ирната голову преклонить. Дело великое этим двум детям поручено. Для того, чтоб за затворенный собственноручно мир боги наши с битвы за гранью вернуться могли, зов и сила истинных жрецов им маяком и дорогой воссиять должна. Лишь пришедшие извне для деяния такого годятся, потому выбор пал на моих племянников. Но сила, которая в них собирается, не вода в закрытой фляге. Во все стороны выплескивается порой. Пока их до замка довез, полной чашей хлебнул всякого.

При словах 'всякого' Дэн расплылся в гордой улыбке, а Света вздохнула.

— Вот так вести... Вечно у тебя так! Еще мальчишкой уходил в лес за зайцем, возвращался с волчьими шкурами, — пережив несколько секунд полного шока, сплюнул в дорожную пыль Нерпат и велел, указывая копьем в нужную сторону:

— Сейчас идем, попробуем отворить ворота, как и собирались. Как смеркаться станет, я пущу Свельту и Деньеса на ночь в храм. Пусть не положено то, но если имеется хоть ничтожный шанс помочь Восьми вернуться с рубежей мира в Вархет, будет преступлением его не использовать! Да простит мне воин кощунство!

Выслушав и необычайно шустро для старика обработав всю информацию, жрец бога воинов тут же составил план и вознамерился действовать.

— Погоди, дир Нерпат. Дядя нам что-то о старом храме в подземелье замка говорил. Нам же не просто нужно место, официально назначенное людьми храмом Ирната. Хоть толика божественной силы нужна. Если новый храм после ухода богов отстроен, скорее всего, ничего не выгорит, — поделился сведениями Дэн и тут же озадачил служительницу Зебата. — Бельташ, а ты искру силы только своего бога чуять можешь, или и с другими получается?

— Не так сильно, но если совсем близко, могу, она как зуд под кожей, — серьезно согласилась рыцарь и поделилась почувствованным:

— В здешнем храме нет силы Ирната. Лишь чуть-чуть в копье. Старое оружие, освященное по всем правилам на истинном алтаре воина.

— Значит, красный домик нам точно не годится, придется искать прежний, лежащий в руинах под замком, — азартно постановил Денис и первым, вприскочку направился по дороге к родовому гнезду.

Светка, до конца надеявшаяся на быстрое решение задачки Алхой в тепле и сухости несколько приуныла. Слова дядюшки про затопленный и разрушенный подземный храм ничуточки не вдохновляли.

С новым уважением покосившись на любимый атрибут, старый жрец огорченно крякнул и, прихрамывая, зашагал рядом с Ригетом к вратам в Кергот. Валт молча пристроился за спиной хозяина, приотстав на положенные три шага.

Света этикет не блюла, потому пошла рядом с братом. Впрочем, у Дениса хватило то ли уважения, то ли соображения притормозить, чтобы пропустить группу старших вперед. Гончие смерти носились по округе, обнюхивая каждый камень, травинку и кустик, как самые обычные энергичные псы. И точно так же они задирали лапу, чем привели в полный восторг айтишника. Если территорию у замка Кергот пометят, как свою, гончие смерти, никакая иная тварь и близко к дому не подойдет! — так рассудил парень.