И пришел день...

Дагда выпрямился, недовольно скривился и начал просвещать своего нового знакомого:

— Некоторой информацией я поделюсь с тобой сейчас. Так что начнем с простого: меня зовут Дагда, это поместье Малфоев в Уэльсе, сейчас 13 ноября 1985 года, ты создал несколько таких артефактов и умер пять лет назад. Ты заинтересовал меня, поэтому, я решил познакомиться с тобой лично. Теперь твоя очередь, — улыбнулся мальчик.

— Очередь?.. Ты хочешь от меня что-то взамен ответов? — настороженно спросил подросток.

— Нет. Как же с вами, слизеринцами, иногда тяжело! — всплеснул руками малыш, сокрушаясь, — Один, вон, целый вымышленный мир себе придумал — ты хоть до этого не докатился. Твоя очередь задавать вопросы. Я, полагаю, что игра, в которую мы играем, называется "Сто вопросов и ответов"? — ехидно поинтересовался Дагда, подмигнув Тому.

Тот задумался. Мелкому, похоже, нравилось выбивать его из колеи нестандартными вопросами и ответами. Но Тому эта игра нравилась. Среди его знакомых только Абрахас умел добиться такого эффекта, а этот ребенок, должно быть, его родственник, раз мы в Малфой-мэноре. Жизнь становилась все интересней.

Мальчик проговорил с подростком ещё где-то с час, удивляясь смышлености парня: для его возраста он мыслил здраво и четко, не боялся новых идей и был готов учиться. Это так редко встречается в его возрасте! Дагда понимал: он может соблазнить Тома и заставить сделать то, что ему нужно, даже не прибегая к обману. Но это показалось неправильным. Рано или поздно Том снова станет Вольдемортом, а тот наверняка поймёт, что его обвели вокруг пальца. Очень не хотелось строить будущие отношения на зыбкой почве недоверия и обмана. Исходя из этих соображений, он решился на шаг, который не собирался делать:

— Том, ты хотел бы вспомнить всё то, что случилось с того момента, как ты попал в дневник? — закинул пробный шар мальчик.

— Да, — подумав, ответил подросток.

Дагде понравилось, что он не загорелся идеей сразу, а принял решение обдумав плюсы и минусы. Ему до боли захотелось помочь этой душе достигнуть своего предела. Он хотел увидеть, как высоко сможет подняться Том, если у него будут помощь и настоящий Учитель.

— Тогда мне нужно, чтобы ты сосредоточился и ощутил ту часть себя, что находится далеко, не забывай: для души, как и для магии, нет преград и расстояний. Используй ту силу, что я тебе дал и ту, что находится вокруг и призови своё старшее я. Оно сейчас во много раз слабее тебя и сначала будет, как, хм... воспоминание о будущем. Когда ты примешь его, вы сольётесь и станете почти единым целым. Но на это нужно время.

— А почему мы не станем целым? — искренне поинтересовался Том.

— Вы не просто части души разорванные магией, при создании хоркрукса, та часть, которая заключалась в артефакт искажалась, и теперь они не смогут собраться без последствий. Даже я не смогу соединить все осколки воедино без "швов", но знаю, что это должно быть сделано. Вдобавок мне не хочется, чтобы ты принимал серьёзные решения, не обладая всей информацией.

— Но ведь так меня проще уговорить? — настороженно поинтересовался парень.

— И что мне делать? Когда ты всё вспомнишь и поймёшь, что я тебя обманул? — устало спросил ребенок.

— Но ведь к тому моменту я уже сделаю то, что ты хочешь? — не понимал Том.

— Мне нужно, чтобы ты стал мне другом и помощником, а не инструментом, который норовит перехитрить хозяина. Ты для этого слишком умен.

— До этого никто не хотел стать мне другом. Все хотели только что-то от меня, — печально ответил парень.

За время разговора Дагда стал подозревать, что с Томом не всё в порядке: он был слишком открытым и доверчивым. Наверное, это и повлияло на решение юного повелителя. Всегда трудно обманывать того, кто искренне тебе доверяет. Дагда не испытывал проблем ни с обманом, ни с прочими незаконными и аморальными действиями, но считал, что для них требуется веское основание, а если есть возможность добиться желаемого не прибегая к нарушениям морали и закона — лучше воспользоваться ей.

— До этого — ты был никому не нужен. Нужно было что то от тебя. Я более жадный человек, поэтому хочу заполучить тебя целиком. А для этого мне придется завоевать твоё безоговорочное доверие. Полагаю, честность в данном случае неизбежным злом. Если бы я ценил тебя меньше... то просто использовал бы в своих целях, но ты мне интересен, и я готов играть в открытую. Зови Вольдеморта. После его прихода ты ослабеешь и какое-то время не сможешь выходить, но, думаю, это не займёт много времени.

— Хорошо, — решительно ответил Том и, закрыв глаза, сосредоточился на чем-то внутри себя. А Дагда с удивлением стал наблюдать, как магия втекает в пизрака, а потом расходится от него волнами, уходя за пределы комнаты. Даже Северус, сидевший как мышка и, затаив дыхание, слушавший разговор, наблюдал за происходящим широко открытыми глазами. Через несколько минут, когда мальчик уже начал чувствовать истощение, от стены отделилась рваная тень и влетела в грудь призрачного подростка, от этого изображение замерцало и исчезло. Дагда вздохнул с облегчением.

— Уф! Всё. Мне плевать: сколько сейчас времени и что ещё сегодня произойдёт. Не будить меня даже в случае пожара, — приказал мальчик рабу и, раздевшись, завалился в постель.

______________________________________________

Этот день принес беспокойство не только многоуважаемому директору школы для чародеев, и юному повелителю чистокровных магов обучавшихся в этом заведении, но и его бывшему учителю преподававшему некогда благородную науку зельеделия.

Северус Снейп засиделся до глубокой ночи выполняя приказ хозяина. В первые за долгие годы ему было стыдно. И это чувство, было искренним и жгучим. Во время учебы в школе, он никогда не позволял себе халатного отношения к урокам, но похоже закончив её, и решив для себя что кроме зелий и боевой магии, его больше ни чего не интересует, он слишком возгордился.

Это привело к плачевной ситуации в которой мужчина сейчас оказался. Северус не представлял как теперь сможет посмотреть в глаза Люциусу не сгорев со стыда.

К таким последствия привели несколько строк фолианта, которые поясняли редкость проведения обряда магического крещения в наши дни.

Оказалось, что чистокровные маги просто не могли подобрать достойную кандидатуру, которой могли бы довериться до такой степени что бы возложить на неё обязанность по воспитанию собственного ребенка и сохранению родового имущества. Если верить книге, а причин не доверять самому распространенному трактату на эту тему, не было, то выходит что Люциус ввел его в семью и доверил её честь, а также всё состояние и жизнь сына.

Раньше обряд проводился чаще, но опекуны злоупотребляли своей властью и положением , даже убивали родителей крестника что бы вступить в права опекуна, в результате чего гибли оба Рода, и тот что доверил своего наследника, и тот что породил клятвопреступника, но искушение было слишком велико, и многие не могли устоять перед соблазном воспользоваться властью и богатством, во благо себя любимого. Магия не прощает предателей, и наказывает не только их но и всех связанных с ними кровью. Во избежание дальнейшего вырождения, этот обряд почти забыли и проводили только в том случае, если безоговорочно доверяли будущему крестному отцу или матери. Чаще всего таким образом в Род вводили бастардов, или любовников присягнувших Роду на верность. Но с Северуса ни кто не требовал ни каких присяг, да и не связан он был с Родом Малфоев. Вот и выходило, что ему оказали несказанную честь, допустили ко всем финансовым и политическим делам, ввели в семью, а он это воспринял как очередную нудную обязанность и одолжение которое оказывает своему меценату.

Стыдно. Ой как стыдно!

Получается, его считали своим, доверяли, а он так и не понял что у него есть СЕМЬЯ и ДРУГ. Всю свою жизнь, нищий полукровка мечтал о том что сможет заслужить чью нибудь дружбу, но после смерти Лили бросил эту затею и обозлился на весь мир. Он юлил изворачивался, старался заработать благосклонность, а оказывается у него всё уже было. Ни чего не надо было вымаливать или урывать кусками, всё уже дали, да вот только дать то дали, а он не смог взять.

Вот и выходит, что не достоин он этого.

Северус с горечью осознал, что всю жизнь скрывался от правды, доказывая другим свою ценность и значимость, в надежде и самому в это поверить, ведь он знал что отец оказался прав: он никчемный урод, от которого только несчастья, а любого кто его полюбит или пожалеет ждут беды. Лили своей смертью подтвердила правоту отца. "Не Вольдеморту я хотел отомстить, а замолить свою вину. Вину за то что посмел подпустить к себе светлое существо, которое пожалело меня, и за это расплатилось собственной жизнью."— думал мужчина тупо глядя на пергамент перед собой. Он подготовил его для эссе, но ещё не написал ни одного слова.

Мельком глянув на спящего Дагду, Северус пришел к очередному, поворотному моменту.

"Если от меня одни беды тем кто меня любит, или жалеет, то это к лучшему, что теперь я принадлежу ему. Он такой же как и Вольдеморт, они не плохо поладили, навряд ли он будет испытывать ко мне теплые чувства, а если и пожалеет,— от этой мысли мужчину передернуло,— то такое чудовище не жалко. Главное научиться у него как можно большему. Хотя возможно, он сможет справиться с этим проклятьем, во всяком случае, я не принесу вреда Люциусу, и Нарциссе."— подумал раб.

Воспоминание о друзьях, вызвало новый приступ боли в сердце. Но взяв себя в руки, Снейп принялся за написание домашней работы, которую следовало закончить много лет тому назад.

____________

Утро ознаменовалось смущенным как рак Северусом, который сообщил, что придумал зелье для удаления волос с кожи. Его столь необычное состояние объяснялось просто — спать ему пришлось голым, и теперь, так как он был не занят хозяйскими делами, он предстал перед господином в чем мать родила. Для пуритански воспитанного англичанина, это было хуже смерти, но Дагду такие мелочи не беспокоили. Важен был результат, а если для его достижения Северусу придется голышом вычищать выгребные ямы на городском рынке, то он это будет делать. И сегодня был как раз такой день, когда его рабу предстояло несколько очень болезненных уроков, впрочем как и его былому визави.

Не обращая внимания на свою собственность, мальчик принял душ и привел себя в порядок и только тогда посмотрел на начинающего злиться зельевара.

— Одевайся. Сегодня мы завтракаем в столовой, — приказал Дгда.

Северусу очень хотелось избежать прилюдного появления в столь непристойном виде, но оспаривать волю хозяина он не мог. По этой удручающей причине он надел вещи, которые сняла с него магия, и поплелся за хозяином.

Дорога была долгой и, каждый раз сворачивая за очередной поворот, Северус вздрагивал от страха, с ужасом ожидая момента, когда им на встречу пройдет человек. Но пока боги были милостивы к строптивому парню, жизнь которого изменилась столь драматическим образом. Хотя их милосердия хватило только до дверей большой столовой, в которой завтракали в тех случаях, когда к благородному семейству за столом присоединялись гости. Осознав это, мужчина не смог сдержать панику и попробовал сопротивляться, но магия не дала ему ни единого шанса, перехватив контроль над телом. Входя в комнату он испытывал нарастающую боль, которая угрожала превратиться в серьёзную проблему в ближайшие минуты, но к величайшему сожалению Северуса, он не мог заставить себя захотеть сопровождать своего хозяина в комнату, полную людей, которых он знал, в настолько неприличном виде. Даже марадеры с их жестокостью не позволяли себе такого, а этот мальчишка уничтожил его положение и имидж одним единственным приказом. Боль разрывала тело и мозг, казалось, нервные окончания поместили в кипяток, если бы он контролировал тело, то уже валялся на полу и орал, срывая голосовые связки. Долго он так не протянет.

— Не сопротивляйся, Северус. Тебе не победить. Ты не сможешь потерять сознание или сойти с ума от этой боли, она будет вечной, пока ты не сдашься и не решишь, что для тебя важнее: мнение других людей о тебе, или твои страдания, которые только ты можешь прервать, — ласковый шепот хозяина проникал в разум медленно, и лишний раз напоминал мужчине почему он боялся маленького мальчика. Мужчина собрался с силами и посмотрел на чудовище мучающее его: ребенок стоял напротив него и смотрел снизу вверх печальными глазами. В них не было ни наслаждения пыткой, ни злорадства, только любопытство и печаль. От этого становилось только страшнее. И Северус сдался. Он понял, что его сопротивление бесполезное, потому, как он уже стоит посреди столовой, в которой, кроме Малфоев, находиться ещё вся старшая семья Блэков. Люциус стоял неподалеку и с беспокойством наблюдал за разворачивающейся сценой. Кажется, его остановили, когда он хотел подбежать к другу. Нарциса переживала за мужа, Драко ничего не понимал, а старшие Блэки с интересом смотрели спектакль. Их сын, не взирая на происхождение из темного рода, похоже, ещё не догадался, о происходящем, потому, что даже не пытался сдержать громкий смех.

Когда мужчине удалось внушить себе желание подчинится хозяину: боль отступила, и он не выдержав, упал на колени; в кровь хлынул адреналин и от него тело сотрясала крупная дрожь. На плечо легла детская ладошка:

— Всё хорошо. Ты справился. Постарайся в ближайшие полчаса не сопротивляться приказам, — посоветовал Дагда и сел на своё место.

— Сириус, что смешного в человеке, находящемся под пыткой равной круцио? — холодно поинтересовался мальчик, кладя салфетку себе на колени. Северус уже собрался с силами и стоял за спиной своего хозяина.— Как я понимаю Азкабан так и не смог преподать тебе уважение к чужой боли.

Эти слова вызвали бурю возмущения в молодом человеке, только вчера покинувшим стены тюрьмы.

_________________

Сириус долго переживал сидя в тюрьме. Первые пол года он винил себя в смерти друга. Но боль не вечна, как и вина. Особенно этому способствовали дементоры, высасывающие душу при каждом посещении заключенного. Первый год он рисовал в воображении картины того, как за ним приходит Дамблдор и Ремус, чтобы забрать его домой, а он отказывается уходить, объясняя им, как виноват перед друзьями и крестником. Он искренне верил в заслуженность своего наказания, но все-таки надеялся, что его не оставят в таком месте...

Он ошибался.

Дни сменялись ночам, за зимой пришло лето, а к нему в камеру наведывались только дементоры и надсмотрщики приносившие скудный арестантский паек.

К нему не пришел никто.

Тогда то он понял, что все поверили в его виновность.

Это был сокрушительный удар.

Он вышел из апатии и начал требовать встречи с Дамблдором. Он буянил, объявлял голодовки, пытался пробить дверь... Но всё это вызывало только смех охранников. Ему раз за разом повторяли, что такая мразь, как он заслуживает только одной встречи — с дементором, но в более интимной обстановке, чем сейчас.

Сириус не мог поверить в такое предательство, а когда понял что все его старания напрасны, и о нём все забыли, начал придумывать оправдания для друзей и наставника, которому верил больше, чем родителям.