Александр. Продолжение похода 6

— Совет Херсонеса рад видеть у себя в гостях великого царя Александра и сообщить, что для жертвоприношения все готово — радостно известил Агрикол и Александр милостиво кивнул ему головой.

— Ваши строители явно понимали толк в обороне — молвил он, помощнику архонта миновав вал — скажи Агрикол, как часто прорывались скифы за столь мощное укрепление? Наверняка они несли большие потери.

— Всего только три раз, государь. Один раз по сговору с наемниками охранявших вал и два раза из-за небрежения сторожей. Когда же мы смогли расположить стражу на высотах, то прорывы скифов полностью прекратились — с гордостью ответил грек и, видя, что его слова интересны царю продолжил свою речь.

— Наши предки очень мудро поступили, возведя этот вал. Благодаря нему, в случаи осады города неприятелем, мы никогда не испытывали острой нужды в продовольствии, ибо все необходимое мы выращивали на этих землях. Скифы и тавры несколько раз держали наш город в осаде, и всякий раз были вынуждены отступать восвояси.

— Тогда почему же город исправно платил скифам дань? — едко поинтересовался царь. Тень обиды промелькнула на лице Агрикола от этих слов, но помощник архонта быстро справился с собой.

— То была не дань государь, а только милостивые подарки в знак добрых соседских отношений между жителями Херсонеса и скифскими вождями — убежденно молвил грек.

— Хорошо пусть подарки, но ведь давали их скифам — продолжал интересоваться Александр.

— Осада варваров сильно подрывала всю нашу торговлю с местными племенами хлебопашцев. Поэтому совет города разумно считал, что следует поступиться малым, чтобы не потерять большее. Мы платили, но наличие вала не позволяло скифам требовать с Херсонеса слишком большую цену за мир с ними — вывернулся Агрикол.

— Да, этот вал большое подспорье в вашей торговле — молвил царь и больше не проронил ни слова до самых стен Херсонеса.

Массивные, сложенные из обработанных валунов они подобно злым сказочным великанам прочно преграждали дорогу конному или пешему идущему к Херсонесу. Высота их явно превосходила высоту защитных стен скифского Неаполя, на которые воина Спарага смогли подняться с помощью арканов. Чтобы взять здешние стены, нужны были высокие штурмовые лестницы, тараны для разрушения ворот и метательные машины, с помощью которых осаждавшие смогли бы смести со стен херсонеских лучников. Укрывшись за каменными зубцами башен, они могли свободно метать свои стрелы неприятельских воинов, нанося тем ощутимый урон.

Общую картину дополняли массивные деревянные ворота, оббитые металлическими листами и заклепками. Они с успехом могли противостоять не только топорам и секирам скифов, так степняки обычно штурмовали небольшие греческие крепости-поселения, но и даже небольшому ручному тарану, которые водились у понтийских наемников и которые иногда становились под знамена скифских царей. Одним словом Херсонес был крепким орешком для степняков, но только не для Александра.

Молчаливо рассматривая оборонительные устройства херсонесцев, он сразу определил их достоинства и недостатки, мысленно штурмуя город в его слабых местах, обходя сильные узлы обороны. Возможно, это так и осталось бы тайной, если бы Агрикол в пылу восхваления крепости стен города, не похвастался, что ещё ни один воин противника не смог их преодолеть.

Конечно, помощник архонта имел в виду тавров и скифов и Александр это сразу понял, однако монарх посчитал необходимым одернуть зарвавшегося, по его мнению, херсонесца.

— Вот сюда бы в случаи штурма я бы бросил свои главные силы — произнес царь, указав на стенной промежуток между башнями — здесь стена несколько ниже остальных и поэтому воинам не потребуются высокие лестницы, как в других местах.

— Да, стена там действительно ниже остальных участков, но это место надежно прикрывают лучники двух башен. Когда гоплиты полезут на стену, наши стрелки смогут свободно простреливать их фланги, благодаря особой конфигурации стен и смею заверить вас государь, потери среди нападавших врагов будут большими — возразил ему Агрикол — так было задумано изначально знаменитым Фалесом, проектантом и создателем этих хитроумных стен.

— Да пусть сам великий Пифагор. У меня они не смогли бы простреливать фланги и уничтожать моих воинов штурмующих эти стены — холодно произнес царь.

— Но почему? Все рассчитано с математической точностью, и степные дикари постоянно попадались на эту хитрую уловку Фалеса — удивился Агрикол.

— Потому что к этому времени они бы уже сгорели бы под ударами моих огненных баллист — властно произнес македонец и Агрикол не решился более спорить с царем. Он много слышал об этом ужасном оружии и не хотел, чтобы монарх даже в мыслях применял его против родного Херсонеса.

Весь городской совет вместе архонтом Пизоном торжественно встретил великого завоевателя у центральных ворот, преподнеся ему в дар от жителей города белый плащ, расшитый золотой нитью, предназначенный для жертвоприношений. Александр милостиво принял подношение горожан и к огромной радости херсонесцев немедленно накинул его на плечи.

Проезжая по улицам Херсонеса к храму Зевса, царь отметил про себя, сколь крепки и основательны были городские постройки, которые мертвой хваткой вцепились своими стенами в захваченную у тавров землю.

— Храм великого Зевса был возведен по приказу славного Перикла, который оказал неоценимую помощь, когда прибыл в Херсонес со своим флотом во время своей понтийской экспедиции. Тогда афинский архонт разгромил полчище тавров подступившее к воротам нашего города и угрожавшее ворваться внутрь его. К тому времени стены Херсонеса не были столь мощными как сейчас и потому за оказанную помощь, жители города нарекли Перикла Сотером (Спасителем) — журчал над ухом Александра голос Агрикола.

— Да? Я не знал столь интересный факт из жизни славного Перикла. Продолжай.

— Великий архонт приказал насыпать вал на перешейке и тем самым даровал нашему городу спокойную жизнь от набегов ужасных варваров. С этого момента и начался блистательный расцвет Херсонеса.

— А где стела, прославляющая деяние Перикла городу? Она ведь должна быть в центре города, не так ли. Я обязательно хочу посмотреть на неё — спросил Александр и Агрикол моментально приумолк, тревожно переглянувшись Пизоном.

— Что замолчал? Неужели Херсонес не воздвиг памятной стелы своему спасителю? — с негодованием спросил царь.

— Нет, конечно, город установил стелу Периклу, сразу после победы над врагами, но через двадцать три года молния попала в неё и сильно повредила изваяние — поспешил прийти на помощь Агриколу архонт.

— И что потом? Дай угадаю. У городского совета не нашлось денег на её замену или реконструкцию. Так?

— Как ты проницатилен государь — с притворной радостью воскликнул Пизон — так все и было. Тогда шла Пелопоннесская война, город нес большие убытки из-за нарушения мирной торговли. Такие убытки, страшно сказать.

— Чтобы вы не забыли деяние своего второго спасителя, я прикажу высечь мою стелу не из мрамора, а из гранита — холодно молвил Александр и, сойдя с коня, стал быстро подниматься по ступенькам храма Зевса. Позорно трусивший за его спиной архонт едва поспевал за македонцем, хотя при этом он успел яростно показать кулак Агриколе, не в меру распустившему язык.

Пизон ждал продолжение царского недовольства, но все обошлось. Вся церемония жертвоприношения прошла на редкость спокойно и благородно. Александр щедро одарил жрецов храма за проведенный ритуал, выдав им сразу десять талантов золота на нужды храма.

Куда более строгим он был с городским советом, когда диктовал им условия союзного договора между Македонией и Херсонесом. При видимой свободе, город лишался права заключать какие-либо политические договора с третьими лицам, иметь регулярную армию и боевой флот. Отныне в городе будет сидеть царский наместник, который будет ведать всеми военными и политическими делами Херсонеса. Взамен город получал титул союзника Македонии и возможность торговли со всеми землями огромного македонского царства.

Конечно, условия для свободолюбивого города были тяжеловатыми, но деваться было не куда, и большинством голосов совет принял условия македонца, настойчиво посоветовав несогласным отправиться в царский лагерь и посмотреть на стрельбы огневыми баллистами.

Александр дал своему войску ровно полторы недели на отдых у стен Херсонеса, а затем двинул его к Пантикапею, где разворачивались интересные события, заключительного этапа тавридского похода.

Пантикопейский владыка Перисад, несмотря на трагическую участь Ольвии и разгром скифского царства, категорически отказывался признавать нал собой верховную власть македонского царства.

Как и ожидал Александр, Перисад со своими военачальниками сделал главный упор на укрепления киммерийского вала, в надежде с большим толком использовать их против наступающих сил врага. По данным конной разведки, пантикопейцы отступили к самому валу, предварительно уничтожив посевы, вырубив виноградники и засыпав колодцы.

Правда, не всё было сделано полностью по скифскому рецепту. Во многих местах, видимо жалея свое хозяйство, греки ограничились половинчатыми мерами что, в конце концов, обернулось против них самих. Используя эти огрехи, а так же щедрую помощь Херсона, Александр без особого труда, правда, с некоторой задержкой дошел до древнего рва, на котором решалась судьба Тавриды.

Пантикопейцы вместе с солдатами Перисада поработали на славу. Вал действительно был огромен, как его описывали предания, гигантской чертой перепахавший Таврическую степь от одного края моря до другого. Вдоль всего гребня стояло множество людей, которые высыпали на вал, едва только караульные подняли тревогу.

Александр с хищным азартом разглядывал укрепление, стараясь определить слабые места, и не находил их. Ров был глубокий, частокол в два яруса опоясывал земляной вал внизу и посредине, что делало невозможным провидение излюбленного Александром конного удара. Вал можно было взять только лобовым штурмом пехоты и Перисад, любезно предлагал величественному сопернику проявить свое мастерство.

Македонский монарх незамедлительно принял этот молчаливый вызов, отдав приказ о подготовке штурма.

— Готовьте фашины, багры, топоры, лестницы, большие щиты для лучников — перечислял Александр своим командирам нужные для штурма предметы.

— Может, стоит построить большие осадные башни, с которых мы своими стрелами сметем врага свала? — интересовались командиры.

— Нет — отвечал им царь — постройка башен займет много времени, а в нашем распоряжении неделя другая. Со слов херсонесцев скоро начнется сезон дождей, все утонит в непролазной грязи. Затем наступят холода, которые сильно затруднят взятие укреплений. Хитрый Перисад именно на это и надеяться, и поэтому у нас нет времени на раскачку.

По царскому плану укрепление пантикопейцев предстояло штурмовать двумя большими группами. Оставаясь верным своим взглядам, Александр решил лично возглавить одну из них, передав командование второй Эвмену. Карийцу досталась большая часть македонской пехоты, тогда как себе царь забрал все огненные баллисты и отряд щитоносцев, которым предстояло играть отвлекающую роль.

Стояла глубокая ночь, когда на вал обрушился град огненных снарядов. Подогнанные на расстояние выстрела два дня назад, не смотря на темноту, осадные машины били точно и уверенно по заранее выбранным целям. Сразу после первых выстрелов ярко запылали оба деревянных частокола, а рядом со рвом появились конные лучники, которые стали обстреливать солдат Перисада появившихся на валу.

С ужасом смотрели боспориты на ужасное творение египетских жрецов, о котором много слышали, и против которого не было никакого средства для противодействия. Словно демонстрируя свою страшную силу наяву, огонь нисколько не боялся воды, которую некоторые солдаты обрушивали на него, пытаясь отстоять свои частоколы.

— Царь! Македонец применил против нас "египетский огонь" и теперь ждет, когда он потухнет чтобы беспрепятственно атаковать нас своим войском — донесли Перисаду начальники караульных отрядов.

Владыка Боспора и сам прекрасно видел, как к месту будущего прорыва уже подтянулись щитоносцы, за спинами которых толпилось множество верховых. Вне всякого сомнения, Александр вначале собирался бросить на штурм пехоту, а затем, завалив ров двинуть в бой катафрактов.

Срочно подтягивайте все резервы! Нельзя позволить македонцам подняться на вал. Пока они не перешли его, сражение не проиграно! Собирайте всех! У нас еще есть время! — приказал воинам Перисад.

Боспориты со всех ног бросились выполнять приказ царя и вскоре новые воинские отряды стояли уже по ту сторону вала. Хитрый Перисад не желая, чтобы метательные машины врага раньше времени уничтожили его воинов, скрыл их присутствие от зоркого ока неприятеля, ограничившись оставлением на гребни вала одних только наблюдателей.

Ровно через полтора часа от момента начала атаки отряда Александра, совершенно в противоположном месте, в сражение вступило войско Эвмена. В полной тишине передовые линии македонских солдат приблизились ко рву и начали в нескольких местах засыпать его фашинами. Одновременно с этим специально созданные штурмовые отряды перебросили через пятиметровый ров длинные мостки, по которым перебежали солдаты, вооруженные топорами и баграми.

За короткий промежуток времени ров киммерийцев был завален хворостом, а нижний ряд частокола полностью разрушен. Не теряя ни минуты, воины Эвмена устремились в атаку, под прикрытием темноты, быстро и уверенно поднимаясь к вершине вала.

Напуганные неожиданным нападением македонцев, отряды караульной стражи спешно бросились атаковать врага, пытаясь остановить их на второй линии частокола. Столь скоропалительное решение, сыграло на руку противнику боспритов, не позволив в полной мере использовать своих лучников. Не имея возможности из-за темноты четко различать своих солдат, от солдат противника, они были вынуждены вести стрельбу наугад, тогда как македонские стрелки прекрасно ориентировались по многочисленным факелам, которые зажгли боспориты.

Поэтому, когда воины Эвмена прорвали вторую линию заграждений, среди защитников вала имели серьезные потери в своих рядах, в особенности от стрел арбалетчиков, которых Эвмен выдвинул к самому краю рва под прикрытием больших переносных щитов. Стратег лично руководил их стрельбой, следя за тем, чтобы под их убийственный огонь не попали свои же гоплиты.

Схватка у частокола была яростной, но короткой. Не выдержав массированного удара врага, боспориты стали отходить, по пятам преследуемые гоплитами Эвмена. Последняя часть ночной схватки разыгралась на гребне вала, куда стремясь спасти положение командующий этим участком обороны Агесилай, бросил все имеющиеся в его распоряжении силы. Опытный наемник полагал, что сможет если не отбросить врага, то хотя бы продержаться до подхода подкрепления. Тревожный гонец уже был послан Перисаду, однако всё сложилось не так, как рассчитывал Агесилай.

Выдвинутые на гребень вала гоплиты, были смяты беспорядочно отступающими боспорскими караульщиками. Не слушая приказов Агесилая, полностью потеряв голову от страха, они в одну минуту расстроили стройные ряды фаланги стоящей на верхушке вала. Пока боспорцы яростно переругивались с греческими наемниками, подоспели македонцы, и завязалась кровавая схватка. И здесь воинству Перисада пришлось на своей шкуре испытать, что мастерство и умение воинов Александра не пустой звук.