— Ах, да... Вам нужны алтари Мерис Примирительницы и святого Делина Мудрого. Находятся они в храме Призрачных Врат и в Соборе, в Вивеке. К слову — ещё одно святилище Мерис есть здесь, в храме Альд'Руна. Но, как я уже говорил, они не способны даровать исцеление от "божественной болезни".

— Если они способны замедлить её развитие — этого более чем достаточно, — усмехнулся Элемар.

Усмешка вышла совсем болезненной — терпеть постоянную боль в мышцах и суставах становилось все тяжелее. Вот только меняться местами с успевшим слегка передохнуть Нереваром, следуя совету некоего доброжелателя — имя которого, пусть и давно переставшее быть для обоих тайной, они предпочитали не упоминать даже мысленно — при свидетелях не стоило. Так что он попрощался с Сарано, напоследок напомнив ему просьбу передать о болезни Атину Сарети, надел шлем и направился к алтарю Мерис.

"Не слишком ли многое я рассказал?" — обеспокоился он.

"Нет, как ни удивительно, — задумчиво отозвался Неревар. — Ровно то, что нужно. Но в дальнейшем следует все же следить, что и кому говоришь. Ведь собеседником может оказаться не благожелательный Сарано".

Неяркое сияние, исходящее от триолита святой Мерис, обволокло тело и Элемар облегчённо выдохнул, распрямляя неведомо когда успевшую сгорбиться спину. Болезнь, разумеется, никуда не делась — да они этого и не ждали, даже без предупреждений Ллороса Сарано — продолжая напоминать о себе непрерывной ноющей болью. Но сама эта боль стала значительно слабее. И, как с удивлением отметил Элемар, в голове тоже заметно прояснилось. Настолько, что до него вдруг дошло, что Арайнис Дагот, когда отвешивал ему... им оплеуху, говорил о "тяжести" своей руки, имея в виду вовсе не силу удара. След от которого тоже не мешало бы убрать: смотреть вокруг фактически одним глазом было и неудобно, и неприятно. Как и разговаривать половиной рта. Так что следующим, кого он навестил, был храмовый аптекарь, у которого он, под чутким руководством встрепенувшегося Неревара, скупил едва ли не весь запас зелий и мазей — заживляющих, снимающих головную боль, боль и воспаление в мышцах и суставах... всех, которые, предположительно, могли облегчить его состояние и... пусть не убрать, но хотя бы сгладить виденные им внешние симптомы болезни. Часть из них он принял, не отходя от прилавка, почти сразу ощутив себя... не здоровым, конечно, но гораздо бодрее. Вмешательство доброжелателя дало им, по его словам, "небольшую" отсрочку, однако рассчитывать только на неё было бы глупостью. К тому же, кто знает, что он вкладывал в это понятие...

Выйдя из храма, Элемар свернул на площадь к югу, где торговали различной снедью. Следовало запастись едой — долго не портящейся и не слишком увесистой. И мягкой тканью для перевязок. Как можно больше и как можно быстрее: сегодня признаки "божественной болезни" заметил пока только опытный Сарано, и, возможно, аптекарь, но то, что он явно не слишком здоров, заметно любому. Завтра признаки корпруса могут стать очевидны каждому взглянувшему. И тогда с ним просто откажутся иметь дело. А потому стоит поторопиться.

Следующей целью его визита стала "ракушка" Гилдан. Босмерка, к его облегчению, оказалась дома и уже собиралась поприветствовать его в привычной манере, но Элемар успел выставить перед собой руку и рявкнуть:

— Стоять!

Получилось грубо: хорошенькое личико замершей от неожиданно резкого окрика Гилдан тут же сморщилось от обиды, и Элемар торопливо пояснил:

— Я болен. И заразен. Корпрус.

Обида мгновенно сменилась ужасом. А ужас — злостью.

— Тогда зачем пришёл?

— Сообщи об этом Каю Косадесу. И передай, что в поместье я буду... — он ненадолго замолчал, прислушиваясь к словам встрепенувшегося Неревара, — примерно через неделю, если буду ему нужен.

— Сделаю, — резко кивнула Гилдан. — Это все?

Элемар кивнул.

— Тогда убирайся! — почти истерично выкрикнула она. — И... и вообще держись от меня подальше!

Он усмехнулся и подчинился. И хотя чего-то подобного он и ожидал, на душе было тоскливо. По-настоящему близки они с Гилдан не были, если не считать "дружбы телами", как это ехидно называл Неревар, строго следивший, чтобы он ей не выболтал чего-нибудь лишнего, но Элемар все же успел к ней привязаться. И...

"Меняемся", — решил он.

"Чтобы ты мог беспрепятственно киснуть по своей зазнобе?" — едко осведомился Неревар.

"Нет. Чтобы я мог по ней не киснуть".

"Уважаю, — совсем другим тоном проговорил дух. — Отойди-ка за вот эту хижину. Мало ли что".

Просьба оказалась не лишней — затаившаяся после приёма зелий болезнь словно ждала этого, напомнив о себе мгновенно вспыхнувшей во всем теле болью. Резко ощутивший все "прелести" их нынешнего состояния Неревар сдавленно охнул и покачнулся, привалившись к стене той самой хижины, за которую просил отойти. Не окажись её — наверняка растянулся бы на земле. Так что Элемар порадовался предусмотрительности духа, раньше него сообразившего, что незаметного "обмена" может и не получиться. И, похоже, теперь им вообще придётся забыть о незаметности этого, ставшего уже вполне привычным действия. Если раньше их могла выдать разница в поведении, то теперь...

"А ведь это только начало, — мысленно проговорил Неревар, прислушиваясь к себе. — Дальше будет только хуже".

"Но ведь это не навсегда?" — рискнул спросить Элемар.

"Не навсегда", — согласился Неревар.

Осторожно повёл плечами, потянулся... и облегчённо выдохнул.

"Рано или поздно это закончится. А вот как... зависит уже не только от нас. Впрочем, как говорили в том мире, где я жил — поверить не могу, что он мне не родной, а я на самом деле... а, ладно... Так вот, в том мире обычно говорили "с нами бог". Смекаешь?"

Элемар смекал. Потому что некий бог действительно был с ними, "сердечно", как с намёком выразился однажды все тот же Неревар, заинтересованный в их успехе. И альтмер всерьёз подозревал, что благодаря вмешательству этого самого бога они сейчас всего лишь попеременно страдают от ломоты и болей, а не отращивают дополнительные части тела, попутно наслаждаясь красочными видениями. Хотя и до видений наверняка дойдёт... Но тот же бог упоминал некое "лекарство"... а значит, кто бы что ни говорил, для них корпрус вовсе не приговор. Уж Неревар-то наверняка знает, где его можно найти. Не может не знать...

Напоследок Неревар заглянул в "Крысу в Котелке" — подкрепиться. Без аппетита поел — пища казалась совершенно лишённой вкуса, и только понимание, что голодовка не выход и без еды они лишь ослабеют быстрее, заставляло впихивать в себя кусок за куском и ложку за ложкой. И покинул Альд'Рун через южные ворота.

"Домой нам вообще-то ближе через западные", — недоуменно прокомментировал Элемар.

"А мы пока не домой, — задумчиво ответил Неревар. — Или ты забыл, что сказал Гилдан?"

"Признаться... забыл, — повинился Элемар. — И куда мы тогда направимся?"

"Сперва — в храм Призрачных Врат, к алтарям святых Мерис и Делина. А потом — в гости".

"В гос... На Красную Гору, так?"

"На самом деле — под Красную Гору. Но, в целом, ты все понял правильно".

Элемар задумался.

"Признайся, — проговорил наконец он. — Ты ведь с самого начала собирался туда пойти, верно? После истории с черепом Ллевула Андрано и убийства некромантки Шарн, когда пришёл к мысли, что Дагот Ур и Дагот Ворин — не одно и то же".

"Даже раньше, — не стал отрицать Неревар. — Когда, осознав, куда вместе с тобой вляпался, начал анализировать получаемую информацию и раз за разом натыкаться на нестыковки. И чем больше я узнавал, тем больше запутывался. Пока не пришёл к логичному, в общем-то, выводу, что можно спросить у очевидца и непосредственного участника. И сравнить его версию с уже известными".

"Зачем?"

"Привычка, наверное, сказалась. Я ведь говорил, что в том мире был законником? Вот меня, видимо, и переклинило — есть преступление, надо его расследовать".

Элемар хмыкнул.

"Ну, расследуешь ты его... И что дальше?"

"Не знаю, — вздохнул Неревар. — Там видно будет... наверное".

"Понятно. Тебя просто бесит незнание, а о последствиях ты не думал".

"Почему же? Или ты намекаешь на то, что я не смогу решиться убить его, если буду доподлинно знать, что он невиновен? Смогу. Просто... мне, скажем так, нужны основания. Мои собственные. Не потому, понимаешь, что Трибунал сказал: "Ату его, он Дьявол и Враг" и все вокруг дружно согласились: "Да, да, да!" не вникая, а приняв слова Альмсиви на веру. А потому что он, к примеру, абсолютно безумен. Безумец такой силы — бесспорная угроза. Или озлобился. Или... если его действия продиктованы чужой злой волей, а освободить его от этой воли может только смерть..."

Элемар не стал спрашивать, какую "злую волю" тот имеет в виду. Все и так было понятно.

Мысленный разговор был неожиданно прерван резким окриком:

— Эй!

Неревар тут же развернулся на голос, тихо зашипев сквозь зубы — привычное движение немедленно отозвалось болью во всем теле. К счастью, зелья ещё действовали, заставив её быстро утихнуть...

— Эй, вы! — к ним решительным шагом направлялась высокая бретонка. — Да, вы!

Довольно молодая, дорого одетая... она могла бы показаться привлекательной, если бы не непередаваемое выражение лица, присущее "сушёным рыбам" — старым девам, собственными руками намертво заковавшим себя в жестчайший корсет благопристойности и неукоснительного соблюдения внешних приличий. И люто ненавидящим всех тех, кто внешнему благочинию предпочёл внутреннюю свободу. Или просто оказался хоть чуточку счастливее их. Элемар на таких насмотрелся ещё в Вэйресте: Школа Юлианоса была все же не столько школой, сколько храмом. И там стояли алтари всех девяти богов, давая прихожанам возможность обратиться именно к тому, чьё покровительство было необходимо в данный момент: купцы и путешественники искали благословения Стендарра, ремесленники — Зенитара, фермеры и охотники почитали Кинарет, а будущие матери молились Маре. Дамочки же вроде этой мимо алтаря Мары проходили с видом несправедливо обиженным, а мимо алтаря Дибеллы — с презрительно-негодующим. Впрочем, "хозяин" Школы тоже их внимания не удостаивался — мимо алтаря Юлианоса они проходили, словно мимо пустого места. Главной их целью всегда было святилище Стендарра, бога милосердия... но, что интересно, его благословение они получали редко, в то время как другие боги были к молящимся им неизменно щедры. Тот же Юлианос мог даровать своё благословение даже самому ленивому и бестолковому ученику, если тот молился достаточно искренне. Искренность... не в этом ли дело?

— Моё имя Виатрикс Петилия, вдова, — приблизившись, надменно представилась незнакомка. — Я совершаю паломничество к Алтарю Гордости, что за Призрачным Пределом, и мне нужна охрана, чтобы добраться туда за два дня. Вы мне подходите. Проводите меня туда. Если сумеете уложиться в два дня, получите чаевые.

Неревар оторопел — Элемар ощутил это как никогда ясно — и долгие несколько мгновений мог только изумлённо смотреть на стоящую напротив дамочку. А потом взбесился.

— Я. Вам. Подхожу, — медленно, подчёркивая каждое слово, проговорил он.

Звучало это мягко и даже вкрадчиво, но Элемар все так же отчётливо чуял — его "сосед" в бешенстве. Обратись эта "сушёная рыба" к нему по-другому, он наверняка отреагировал бы иначе — в конце концов сами они направлялись, по большому счёту, туда же — несмотря на то, что чья-либо компания для них сейчас была весьма обременительна. В этом они были схожи... Но напряжение последних недель, закончившееся поистине грандиозными неприятностями — если заражение корпрусом вообще можно охарактеризовать таким тривиальным словом, как "неприятность" — изрядно подточили самообладание у обоих, а дреморова дамочка смотрела так, словно альтмер был провинившимся слугой, которому милостиво дают шанс искупить допущенную оплошность...

— Именно, — высокомерно кивнула Виатрикс Петилия. — Манер вам, конечно, недостаёт... Но вы прилично одеты и неплохо вооружены. То есть вполне достойны некоторое время сопровождать приличную даму.

— Вот как? — Неревар не усмехнулся — оскалился. — Достоин, значит... Вынужден вас огорчить, сударыня — у меня нет ни малейшего желания сопровождать вас куда бы то ни было. И я достаточно богат, чтобы не нуждаться в ваших подачках.

— Зато, сударь, вы ужасно воспитаны, — оскорблённо вскинула подбородок Петилия, по-старушечьи поджав губы. — Отказать даме, попавшей в затруднительное положение...

— Даме, попавшей в истинно затруднительное положение, я бы не отказал. Но... — Неревар злобно ухмыльнулся, — ни одной дамы я здесь не вижу. А ваши "затруднения", госпожа Петилия, порождены вашим же дурным нравом. И я бесконечно рад, что моё ужасное воспитание позволяет мне оставлять подобных вам заносчивых выскочек наедине с их проблемами, не испытывая терзаний совести.

Обогнул задохнувшуюся от возмущения и хватающую ртом воздух Петилию и направился в сторону форта Пёстрой Бабочки. Элемар притих — судя по долетающим до него отголоскам эмоций, Неревар злился. Правда, как довольно скоро стало понятно, не столько на Петилию, сколько на себя.

На развилке Неревар свернул на север, дошёл до фояды, поднимающейся — или спускающейся — по склону Красной Горы и... с трудом отбившись от скального наездника, понял, что действие зелий кончилось. Благо, поблизости оказалась крошечная расселина, забившись в которую, можно было сравнительно безопасно передохнуть.

Однако планы пришлось почти сразу же поменять. Потому что из приглянувшейся расселины показался одетый в рваные штаны данмер, а возле развилки одновременно с ним возникла женская фигура. От неё до места, где Неревар решил укрыться для отдыха, было порядка двух сотен локтей, так что Элемар без труда узнал Виатрикс Петилию.

"Какая решительная дамочка", — иронично восхитился он.

"Угу", — буркнул Неревар, настороженно следя за данмером, сверлящим их крайне недружелюбным взглядом.

То, что конкретно этого данмера он видел впервые, узнаванию совершенно не помешало. Редкая сыпь багровых нарывов, пусть с трудом, но все же различимых на серой коже, тому очень способствовала. Потому что видел он такую уже не в первый раз.

Видящий.

Элемару незнакомец тоже не понравился. Потому что он прекрасно понял, кто это. Петилия, конечно, своей заносчивостью вызвала к себе неприязнь. Но...

"Как думаешь, этот тип нападёт на неё?" — поинтересовался он.

"Вряд ли, — задумчиво отозвался Неревар, все ещё не сводя взгляда с Видящего. — Он одержимый, а не идиот. И понимает, что мы не сможем не вмешаться. Хотя... всегда есть шанс, что может произойти нечто неожиданное".