Morrowind: Квс - главы 44-51

Глава 44. Видеть сны...

...Он несется сквозь давший Дому имя лес, слыша за спиной приближающийся топот преследователей. Трое. Только трое... значит, остальные ждут его где-то впереди, устроив засаду.

Развернуться и дать бой? Но с троими ему не справиться. И взрослых, которые могли бы хоть попытаться предотвратить драку, рядом нет: все на Совете по случаю прибытия гостей из Дома Шалка(77), сильного северного Дома, что, говорят, состоит в родстве с глубинными соседями. А значит, сегодняшний день он рискует не пережить — становиться на колени перед давним неприятелем он не намерен. Впрочем, кому будет дело до его смерти? Его преследователи — сыновья уважаемых меров Лесного(78) Дома, а он — сирота, найденный младенцем на месте разграбленной стоянки торгового каравана и из сострадания взятый на воспитание жрицей Азуры. Лишний рот...

С этой мыслью он, проломившись через кусты, вылетает на небольшую поляну... и замирает, как вкопанный.

Его действительно гнали в засаду. Вот только тем, кто в ней ждал, не до него. Слишком увлечены другой жертвой — черноволосым кудрявым парнишкой, худым и болезненно бледным. И со знаками Дома Шалка на одежде. А тот затравленно озирается, стараясь держать противников в поле зрения. Выпавший из гнезда птенец скальника среди молодых, входящих в силу никсят, почуявших близкую и легкую победу...

На треск кустов оборачиваются все четверо. Но если чернявый резко выпрямляется, сжимая кулаки и надменно задрав подбородок, то остальные расплываются в предвкушающих усмешках. А за спиной снова слышен треск — те, кто гнал его сюда, тоже выбираются на поляну.

Он ловит взгляд чернявого. В тёмных глазах чужака — настороженность и опаска. И вызов — отчаянный, обреченный. И драться он явно не обучен — костлявые кулаки сжаты, но тело натянуто, как тетива — ни уклониться, ни атаковать... Он осторожно кивает и видит, как опасение сменяется удивлением... и благодарностью? И получает такой же осторожный кивок в ответ. Что ж, теперь их двое. Против шестерых. Они с чернявым одновременно поворачиваются друг к другу спинами... и он с веселой злостью улыбается окружающим их неприятелям.

Они бросаются разом, все шестеро. Всё, как всегда. Только теперь он не один против всех. И пусть его неожиданный напарник совсем не умеет драться, кулаками он машет очень старательно, иногда даже попадая по противнику. И так же старательно прикрывает его спину.

Впрочем, практически сразу над поляной разносится рык:

— Прекратить! — и из-за кустов и деревьев на поляну выступают множество воинов, лишая их всех возможности сбежать.

Часть из них носит знаки Дома Леса, но у других — и их не меньше — на щитах и наплечниках пылает багровый Шалк. И среди этих других выделяются трое: двое рослых мужчин, слишком молодых, чтобы участвовать в Совете — но уже начавших бриться, о чем говорит легкая синева на щеках. Тот, что помоложе, держит, обхватив поперек туловища третьего. Мальчишку — такого же черноволосого и тоже слегка кудрявого, что лишний раз подтверждало родство с народом глубин. Тот отчаянно вырывается, но молчит. Только глаза сверкают бессильным гневом. Старший же просто смотрит. Но от его взгляда хочется убежать. И подальше. Поэтому он вздергивает подбородок и смотрит со всем вызовом, на который способен.

И с удивлением видит, как теплеют непроницаемо-темные глаза пугающего чужака, а тонкогубый рот на миг изгибается в едва заметной, но несомненно одобрительной усмешке...

...Высокий черноволосый юноша в одеянии ученика мага из Дома Шалка задумчиво крутит в пальцах неведомо откуда взятый цветок коды.

Цветок жалко — он красивый, а этот наверняка размышляет, в какую бурду его засунет. Волше-ебник...

Они оба гораздо старше: у чернявого над верхней губой темнеет намек на усы — и смотреть тошно, и брить толком нечего, а сам он то и дело почесывает такую же паскудно редкую поросль под скулами. Уже не мальчишки, но ещё и не взрослые... Да и вокруг не леса владений Дома Мора, а поросшие вереском и рубрашем равнины Дома Дагот, раскинувшиеся по всей северной части Вварденфелла.

Цветок жалко. Дома он часто вечерами сбегал к ближайшему озерцу полюбоваться на светящиеся в сумерках цветы и бутоны грязнохвостника. Вот ведь... название дурацкое, а цветы красивые. Здесь он не растёт, а дома...

А дома у него больше нет. Ушел он из дома... расплевался со всеми и ушел. Ему припомнили все: и неизвестное происхождение, и гордость... и дружбу с сыном главы Дома Шалка. Ведь подружиться с тем должен был другой... Но кто виноват в том, что не привыкший общаться с равными себе придурок первым делом высмеял болезненного и застенчивого, но гордого заику? А его приятели, не подозревая о планах старших и мудрых, выследили и загнали туда же их излюбленную жертву — безродного сироту, о которого так весело было чесать кулаки. И двое мальчишек объединились вокруг общего для обоих неприятеля...

Настроение портится и он, не удержавшись, поддевает друга:

— Ты похож на девчонку сейчас.

Тот в ответ смеряет его уничтожающим взглядом. Но ничего не говорит, только презрительно фыркает и отворачивается — от заикания он давно избавился, но по-прежнему предпочитает не сорить словами. Обиделся?

Вряд ли — они слишком давно и крепко дружат. Но раздражен — терпеть не может, когда на него нападает такой настрой, как сейчас: когда с языка сами собой сыплются колкие шуточки в адрес любого, кому не повезло оказаться рядом. Он и сам не рад, но остановиться почему-то не может.

И цветочек жалко...

— Локоны де-евичьи, — он ловит длинную смоляную прядь и, дразня, слегка дергает, получая в ответ сердитое шипение и ещё один уничтожающий взгляд.

Волосы у его друга и впрямь всем девицам на зависть — не то что его рыжая щетка, торчащая во все стороны, как одуван. Детская курчавость с возрастом почти прошла — ещё десяток-другой лет и они станут совсем прямыми — но именно что почти. Жены и дочери знатных кимеров всех без исключения Домов отчаянно завидуют вьющимся гривам средних сыновей главы Дома Дагот и идут на всевозможные ухищрения, чтобы повторить это — но уже на себе. Получается... по-разному.

— Платьишко де-евичье, — тянет он, теребя рукав багряного одеяния с вышитыми шалками вдоль орукавья.

— Прекрати, — почти беззвучно огрызается тот.

Он протягивает руку, чтобы шутливо хлопнуть приятеля по заднице, но тот, разъяренный, резко разворачивается... и его ладонь ложится точно на пах.

Долгое мгновение они потрясенно таращатся друг на друга, а потом...

...Он сидит на земле, медленно мотая головой, а его друг стоит над ним, нервно кривясь и разминая правую ладонь. Магу полагается беречь руки, так что драться тот не любит. Хотя и умеет. Научился. Он многому научился... Впрочем, нелюбовь к рукоприкладству не помешала ему отвесить такую затрещину, что теперь голова гудит, а перед глазами мелькают цветные круги.

А ещё ему стыдно... Ну и что, что случайно? Что шутил? Дошутился, придурок... знал же, что тому из-за детской болезненности воинские науки плохо давались. И что по поводу мужественности не проходился только ленивый. ещё и он туда же... друг называется.

Стыдно...

А тот поднимает выроненный цветок и, отойдя на несколько шагов, садится на землю. Спиной к нему. Прямой и настороженный. Обиженный.

— Прости, — с трудом выдавливает он. — Я дурак.

Просить прощения, даже целиком осознавая свою вину, оказывается невероятно тяжело: слова словно бы цепляются за зубы, а язык едва ворочается во рту, разбухнув, как отсыревший сучок пробочника. Но он пересиливает себя и повторяет:

— Прости.

Застывшая идеально прямо спина друга вздрагивает и слегка обмякает. Он не поворачивается, но — словно бы нехотя — приподнимает руку и приглашающе похлопывает по земле рядом с собой.

Он усаживается на предложенное место — и, не удержавшись, коротко стискивает друга в объятьях. Тот мгновенно напрягается, но ненадолго. Понимает — это искренне. Без шуток и грязных намеков. Просто выражение радости от примирения. А потому почти незаметно улыбается и не отстраняется сразу.

А он говорит:

— Я скоро уйду.

— Почему? — улыбка медленно тает.

— Твои родичи вряд ли захотят терпеть меня долго. Да и мне не пристало у них на хребте сидеть... это поначалу я просто не знал, куда идти и что делать, вот и притащился в единственное место, откуда меня не выперли бы... сразу. И разве тебе не говорили, что приятельство с безродком, да ещё и изгнанным, тебя порочит?

Отвернулся. Значит, говорили.

— И куда ты?

— Наймусь куда-нибудь, — пожимает он плечами.

Они долго молчат. Потом он задает вопрос — неловко, просто чтобы разбить тишину:

— Слушай... я все стеснялся спросить... Это правда, что вы в родстве с дви(79)?

— Правда, — слабо улыбнувшись и пожав плечами, откликается тот. — Этого не скроешь, — он демонстративно оттягивает длинную, слегка вьющуюся прядь. — Никто и не пытается. Может, много поколений спустя черты глубинных сотрутся и затеряются, разбавленные кимерской кровью, но сейчас... Так что все Дома и кланы знают, что Даготы в родстве с "глубинными соседями".

— Но как?!

В этом его вопросе — все непонимание, которое он не способен выразить словами, ведь кимеры и двемеры не соприкасаются, если не считать нечастых мелких стычек за спорные земли — поверхность "глубинных", за редким исключением, не интересует. Да и сами они другие. Непонятные. И живущие на этой поверхности тоже не интересны.

Хотя... вот оно, рядом сидит, доказательство обратного. Хмыкает насмешливо...

— Никто не знает. А если и знает кто-то, то не расскажет.

...Тревожный багровый сумрак вокруг...

(...)

Он светлеет, пространство заливает сияние — такое же багровое и тревожащее. Оно колеблется, заставляя биться в конвульсиях изломанные тени на стенах, когда из сумрака выступает высокий силуэт в золотой маске. Он улыбается — тепло и приветливо, точно старому доброму другу

(что-то внутри заходится в отчаянном крике ужаса от этой улыбки)

И протягивает руку, то ли предлагая помощь

(ладонь широкая и мощная, облачённая в тяжёлую латную перчатку)

то ли просто пытаясь прикоснуться

(от мысли, что эти длинные костляво-сухие пальцы вот-вот коснутся его кожи, его снова охватывает ужас)

Он пытается убежать или хотя бы отшатнуться, но не может даже пошевелиться, а силуэт в золотой маске вдруг оказывается рядом — близко, слишком близко! — и что-то говорит. Голос его дрожит и дробится, разделяясь на несколько: густой хрипловатый бас, язвительно-нервный чуть дребезжащий тенор и — самый тихий — звучный, но какой-то устало-безэмоциональный баритон

(он слушает, отчаянно пытаясь понять хотя бы одно слово)

и так же дрожит и колеблется его облик — пластины облачающей его брони матово бликуют, а длинные полы тяжелого золотого облачения скользят по его ногам темным багрянцем дорогих шелковых одежд со странно знакомой вышивкой по краю подола и вдоль орукавья

(он видел, видел этот узор совсем недавно!)

Хор голосов сливается в мерный речитатив, где каждый произносит своё, но все вместе — одно и то же, и он с ужасом осознает, что на него пытаются наложить какое-то заклятье... когда смысл слов, каждое из которых произносится другим голосом, внезапно делается понятен:

— Господин Неревар Индорил, Хай Ресдайния! Давно забытый, возрождённый вновь! Господин Трое оклеветали тебя, трое предали тебя! Один, кого ты предал, был трижды прав!Ворин Дагот, Дагот Ур, верный вассал, преданный друг, просит тебя прийти, и взобраться на Красную Гору. Под ней разорви свои узы, избавься от проклятой кожи и очисти Морровинд от н'вахов!

(Он слушает, слушает внимательно, точно завороженный)

И вдруг силуэт в золотой маске делает длинный текучий шаг вперёд

и стоит на месте

багряный сумрак густеет, дорогим шелковым плащом ложась на широкие плечи

поднимает руку

и, улыбаясь, остаётся неподвижен...

— Проснись! — звучный баритон гремит в ушах музыкой, одновременно раскалывая голову звучащим в нем гневом, а лицо обжигает хлёсткая пощёчина...

* * *

Элемар подпрыгнул и сел на постели, тяжело дыша и невидяще таращась в ночной сумрак, кое-как разгоняемый светом толстой свечи, стоящей на столике у дальней стены спальни. Потом со стоном облегчения рухнул обратно.

— Просто сон, — почти счастливо выдохнул он.

"Кабы просто, — тоскливо отозвался Второй. — Так ведь нет же".

"Ну, знаешь ли, — перешёл на "внутреннюю речь" Элемар. — Вот без второго сна я бы прекрасно обошелся. Да и без третьего тоже".

"Ну и зря. Как раз именно этот сон о-очень интересен. И подтверждает кое-какие мои давние догадки. Хотя, надо признать, я тоже не в восторге от пережитого".

"Какие именно? — заинтересовался Элемар. — Догадки в смысле. Или опять не сможешь сказать?"

"А самому головой поработать?" — съехидничал Второй.

"Я ещё не настолько проснулся", — парировал он.

"А по-моему, ты просто ленивая задница, — проворчал дух, вполне, впрочем беззлобно. — Но изволь: я понял, почему корпрус действует на тех, кто им заражен, так по-разному. И почему одни видят просто кошмары, а другие — как Йакум Хайршашиши, к примеру — слышат зов, а некоторые попадают под его власть".

"И почему же?"

"Помнишь, ты как-то сказал, что, всякий раз, всякий раз, узнавая что-то новое о культе Шестого Дома, мы так или иначе сталкиваемся с чем-то, имеющим отношение к двемерам?"

Элемар вдруг понял, что знает, о чем собирается сказать ему Второй. Разгадка действительно была проста, особенно после того, как его буквально ткнули в неё носом. Кто — тоже гадать нечего, ведь именно он всякий раз каким-то образом будит их от очередного кошмара...

И дух не замедлил оправдать его ожидания:

"Так вот, происходит это потому что Дом Дагот, как мы теперь знаем, был с ними в родстве. Кровь двемеров — вот то, чем потомки Шестого Дома отличаются от остальных. Сильно разбавленная, конечно, за минувшие поколения... но именно благодаря ей Дагот Ур берет под контроль тех, кто называет себя Спящими. И именно её наличие определяет, по какому пути начнёт развиваться корпрус".

Глава 45. Ассурнабиташпи

— Алчущий это был, алчущий!

— А я тебе говорю — дремора! Нечего выдумывать. Дремора это был, Тремя клянусь!

Заинтригованный, Элемар хотел было подойти поближе, но пожилые данмерки, расположившиеся под лестницей, ведущей к альдрунскому храму — и к рынку, с которого, похоже и возвращались — оказались не настолько увлечены спором. Дружно замолчав, они не менее дружно смерили Элемара подозрительными взглядами и, подхватив корзины с овощами, торопливо удалилсь, оставив его озадаченно глазеть им вслед.

Впрочем, через несколько минут он наткнулся на ещё одну что-то жарко обсуждающую компанию — на этот раз мужскую. И ещё одну чуть поодаль. Это уже было интересно...

"Кажется, мы всё-таки не зря сюда притащились", — мысленно пробормотал он.

Второй только хмыкнул.

В Альд'Руне они оказались только потому, что отсюда было легко добраться до почти любого города на Вварденфелле. Во всяком случае, до тех, которые интересовали сейчас Элемара — точно. А все потому, что Второй буквально на следующий день после очередного насланного Даготом Уром сновидения сообщил, что искать Символ Элеидона надо в развалинах Ассурнабиташпи. Элемар даже не удивился: после того, как дух, не удосужившись предупредить, нагло затолкал его "внутрь" и полдня провел едва не в обнимку с подаренным Аретаном Мандасом "Пробуждением Мордрина Ханина", попутно то и дело перечитывая письмо Лалатии Вариан, он чего-то подобного и ожидал. А вот предложение отправиться за щитом как можно скорее всё-таки застало его врасплох. Элемар, которому неожиданно понравилось праздное времяпровождение — условно праздное, конечно, поскольку Вирас Гульс и Индрель Ратрион без его одобрения могли решить далеко не все вопросы, и таких вопросов к каждому его приезду в поместье в Бал Исре накапливалось немало — упирался, не желая никуда тащиться, но дух уперся тоже. Дров в пламя назревающей ссоры добавили книги, перетащенные от Индрель и Гилдан и сложенные, за неимением другого, более подходящего места, в высокие башни возле кровати — по какой-то причине книжных полок в поместье не оказалось. Одна из этих "башен", разобранная и заново составленная Вторым в поисках нужного тома, ночью решила упасть. Элемару повезло, что он в тот момент не спал, успев только присесть на противоположный край кровати. Что было бы, рухни все это добро на него во время сна, Элемар даже представлять не хотел. Особенно, учитывая размер некоторых фолиантов и окованные медью уголки их переплетов. Во всяком случае, ощущения, когда Тяжёлый том "Продвижения Истины", падая, хорошенько приложил его по хребту, ему совершенно не понравились. Что он не замедлил высказать "соседу", которого счёл виноватым в случившемся. Второй, впрочем, вины своей не отрицал, хотя и отметил, что это могло случиться и без его вмешательства. Тем не менее, после того как они всласть поругались, обвиняя друг друга во всех мыслимых прегрешениях и снова помирились, решено было как можно скорее отправиться в Альд'Рун и поискать там мастера-краснодеревщика — повторения истории с книгами ни один не хотел. В следующий раз может так не повезти.

Но когда Второй снова начал настаивать на том, чтобы отправиться в Эшленд — благо, где находятся развалины Ассурнабиташпи, им было известно — Элемар почувствовал, что снова звереет.

"Слушай, — старательно подавляя стремительно нарастающее раздражение — ругаться снова, едва успев помириться, ему не хотелось — спросил он, — ты можешь мне нормальным языком объяснить, какого Обливиона тебе не сидится дома? Этот проклятый щит от нас никуда не убежит, а у меня в кои-то веки появилась возможность пожить спокойно, как все нормальные люди. Так почему ты так упорно пытаешься не дать мне ею воспользоваться?"

Второй молчал так долго, что Элемар почти перестал надеяться, что ему ответят.

"Я не хочу встречаться с Каем", — неохотно признался он.

Элемар тогда опешил: Второй неоднократно давал понять, что уважает Кая Косадеса... Вообще дух относился к координатору Клинков весьма неоднозначно, воспринимая его то как союзника, то как противника — в зависимости от того, какими неприятностями грозило обернуться для них очередное поручение. Он с удовольствием водил Кая за нос. Он безжалостно и хладнокровно избавлялся от его осведомителей, если считал, что их существование угрожает его и Элемара благополучию. Но при всем при этом Кая Косадеса он искренне уважал и получал немалое удовольствие от встреч с ним независимо от того, кем считал его в тот или иной момент. И внезапное нежелание Второго встречаться с координатором Элемара крепко обеспокоило. К тому же, он вдруг с изумлением ощутил то, чего никак не ожидал. Дух... боялся. И боялся, похоже, так сильно, что не мог этого скрыть. Хотя наверняка пытался — обычно Элемар чувствовал его эмоции только тогда, когда тот их специально показывал. Исключение он смог вспомнить только одно — когда он, вскоре после того как едва не развоплотился в Аркнтанде, зачаровывая дротик для Шарн гра-Музгоб, обнаружил, что утратил возможность читать свои записи на языке другого мира... И вот опять.

"Хорошо. Я не буду спрашивать, почему ты так боишься предстоящей встречи с Каем. И, пожалуй, постараюсь об этом не думать. И да, раз ты так настаиваешь, мы отправимся в Ассурнабиташпи. Только подготовимся".

Второй почти неслышно, но прочувствованно выругался.

"Ты прав, — признал он. — Я дейсвительно до усрачки боюсь следующей встречи с Каем. Спасибо, что не спрашиваешь, почему".

Элемар вновь грустно усмехнулся:

"Просто я тоже боюсь. И сильно подозреваю, что боимся мы одного и того же".

— Патруль... возле Гнаар Мока... — донеслось до него, вырывая из воспоминаний.

Второй ощутимо напрягся.

"Не нравится мне это, — обеспокоенно пробормотал он. — Давай-ка заглянем в ближайший трактир. Наверняка хозяйка что-то знает".

Новость, услышанная в "Крысе в Котелке", не порадовала. Хозяйка была занята, но невысокий босмер с ловкими подвижными пальцами профессионального карманника и козлиным голосом поведал о том, что патруль легиона, расквартированного в форте Пёстрой Бабочки, отправленный на поиски баз контрабандистов, столкнулся с чем-то, что уложило весь отряд. Спастись, по его словам, удалось только одному из патрульных, но и тот по возвращении умер от ран.

— Вот только поговаривают, — многнозначительным полушепотом добавил рассказчик, — что легионеров перебили поднятые некромантами мертвецы. И тот патрульный, что вернулся — тоже был мертвецом. Он на часовых кинулся, потому его быстренько того... зарубали, — он со значением усмехнулся.

— А я слышал, что это был призванный дремора под иллюзией, — с сомнением проговорил Элемар.

— Не-е, — уверенно проблеял босмер. — Зомби это был, точно тебе говорю. Колдунов у нас вон — целая Гильдия, — он мотнул головой, указывая куда-то вдаль. — А вот некромантия под запретом. Вот и сидели труповоды в болоте, пока их легионеры не нашли...

— А домой зомбака отправлять зачем? — озадаченно спросил Элемар. — Это же палево!

— Кто ж знает, — пожал плечами босмер. — Может, поднять — подняли, а подчинить не успели. Он и потопал... домой.

Элемар ещё со времён обучения в Вэйресте помнил, что подчинение даэдра вплетается в стуктуру заклинания призыва ещё на стадии формирования. И, теоретически, заклинание поднятия мертвого от него в этом отношении отличаться не должно, хотя бы из соображений безопасности того, кто этого мертвого поднимает. Как оно было на практике, он не знал — некромантии в Школе Юлианоса не обучали, а его собственный дар... да даэдра знают, как он работает! К этой его стороне Элемар обращаться страшно не любил, поэтому не слишком интересовался. Поэтому спорить он не стал. Отблагодарил босмера кувшином мацта за рассказ и покинул "Крысу в Котелке", не забыв проверить висящий на поясе кошелёк — в Альд'Руне эта таверна имела ту же славу, что и "Южная Стена" в Балморе. Собственно, именно поэтому он никогда в ней не останавливался.

Выйдя из "Крысы", Элемар отправился на площадь перед Скаром. Там он зашёл в лавку Кодуса Калонуса, чтобы поинтересоваться у владельца, не знает ли тот в Альд'Руне хорошего краснодеревщика, способного сработать приличные книжные полки. Адрес нужного мастера у книготорговца был, так что следующим пунктом назначения стала именно мастерская краснодеревщика.

Цена заказа оказалась довольно высокой, но оно и понятно — красивую и качественную мебель делали из привозных материалов. Правда, запрошенной сотни дрейков у Элемара при себе не оказалось, но мастер его успокоил, что окончательный Расчёт будет после доставки. А пока достаточно аванса и записки для управителя. Благо, разговор с Индрель на эту тему уже имел место.

И только после этого он направился в порт силт страйдеров.

В этот раз было решено добираться не через Маар Ган, а попробовать нанять лодку в Альд Велоти или Хууле. Тащиться вдоль Бани-Дад Элемар не хотел — Джиуба с его недомерком, согласного за довольно скромное вознаграждение довезти его до башни Шиши, стоящей ровно на полпути к устью фояды, там могло не оказаться, а преодолевать этот путь своим ходом, то и дело отбиваясь от зараженных Мором хищников... ему прошлого раза хватило с лихвой. Лодка, конечно тоже была не слишком желанным вариантом — но он надеялся, что, двигаясь вдоль берега, он сумеет совладать со своим страхом перед морскими путешествиями. Тем более, расстояние от Альд Велоти до устья Бани-Дад, где он планировал сойти, было, по примерным подсчетам, почти вдвое короче, чем от Маар Гана. От Хуула и того меньше. А если в Хууле ни с кем договориться не удастся, оттуда до Альд Велоти он вполне мог пройтись пешком. Там-то, если что, можно гетмана Вирита о помощи попросить — сам он, понятное дело, никуда Элемара не повезёт, но хотя бы посоветует, к кому можно обратиться. А то и договориться поможет.

"Рассказывай, — потребовал он, с удобством разместившись в грузовом кармане силт страйдера, неторопливо движущегося на северо-запад — в Гнисис и дальше, в Хуул. — Ты ведь наверняка что-то знаешь".

"Знаю, конечно", — неохотно отозвался Второй.

"На кого натолкнулись легионеры под Гнаар Моком?"

Второй тоскливо вздохнул, но ответил:

"На последователей культа Шестого Дома".

Элемар, в голове которого все намеки, обмолвки и слухи вдруг сложились в единую картину, резко втянул сквозь зубы воздух.

"Понятно".

Второй промолчал. А потом и вовсе закуклился глубоко внутри, видимо, не желая дальше отвечать на вопросы. Впрочем, Элемар и не рвался их задавать, аккуратно прокручивая и складывая в голове в единое целое все услышанное за последние дни. Все, о чем Второй не хотел говорить и не сумел промолчать. Что-то в сложившейся картинке не давало ему покоя...

Анализ событий и разговоров последних дней ничего не дал. Кроме убежденности, что пиздец — а другого слова, чтобы охарактеризовать ожидающее их будущее, Элемар подобрать не смог, хотя и очень старался — случится в болотах под Гнаар Моком. Что Косадесу понадобится от культистов Шестого Дома, он не представлял. Да и не казалось это важным. Важнее было придумать, как уберечься от заражения. Хотя, как от него уберечься, если, по словам Второго, это часть пророчества? Кстати, о пророчестве — Нибани Меса как раз поручила им отыскать все существующие на сегодня записи, упомянув каких-то жрецов-отступников. Стоило заняться этим вместо валяния дурака в поместье. Сейчас не гадал бы, что о корпрусе говорится в пророчестве...

В Гнисисе к нему присоединилась семья рыбаков из Хуула. Глава семьи со сдержанным недовольством поведал Элемару, что жене его вздумалось поклониться маске Вивека и испросить у Альмсиви легких родов. А поскольку до этих самых родов осталось всего ничего, пришлось разориться на силт страйдера. А деньги-то не с неба падают. Элемар покивал, посмотрел на его жену — худую данмерку с огромным животом... И к приезду в Хуул сам не понял, как договорился с Ривамом Самандасом — именно так представился рыбак — о том, что тот доставит его к устью фояды Бани-Дад. За совершенно необременительную сумму...

* * *

Легкая хитиновая лодка под небольшим парусом неторопливо скользила по волнам на северо-восток. Ветер был совсем не попутный, но Ривама Самандаса это ничуть не смущало — сидя на корме, он ловко орудовал широким веслом, отчего лодка то и дело меняла направление, лавируя между торчащих тут и там из воды скал.

Сидящий на носу лодки Элемар нервничал, сдерживая побуждение подстраховать себя чарами левитации: как оказалось, его нелюбовь к морским путешествиям распространяется и на лодки тоже. Немного успокаивала относительная близость берега. И успевшие промокнуть Ботинки Апостола, которые помогли бы в случае чего, до этого берега добраться.

Сидеть было неудобно: ныли сложенные по-каджитски и затекшие от непривычной позы ноги, в поясницу, казалось, воткнули горячий гвоздь. И холодно: волны то и дело перехлестывали через борта, окатывая брызгами все, что ниже поясницы — развал бортов у лодки был такой, что, будь он ещё хоть чуточку больше, её смело можно было переименовывать в плот. Утонуть им не грозило: как объяснил Самандас, хитин на воде держится лучше дерева, это на берегу он тяжел, а на случай, если воды станет много, рядом лежало небольшое кожаное ведро. Но приятного было мало.

"Чтоб я ещё когда-нибудь на такое согласился?" — мысленно возмущался Элемар.

Впрочем, выходило неубедительно даже для него самого. Второй же только посмеивался — оба прекрасно понимали, что если возникнет нужда, он согласится.

Сидеть в молчании Самандасу довольно быстро наскучило. Элемар не возражал — болтовня рыбака ни о чем и обо всем на свете неплохо отвлекала от переживаний, а в полноценных ответах тот не нуждался.

— Ишь, задувает, — посетовал Самандас, в очередной раз мощным гребком заставляя лодку обогнуть торчащий из воды каменный "палец". — Зима... Летом-то легче было б... Зато обратно быстро будет — знай греблом(80) помахивай, чтоб на каменюку какую не напороться, да чтоб в море не унесло. Потонуть-то лодчонка моя не потонет, но опрокинется. Волна-то большая... А нам все едино — что потонет, что опрокинется. Дреуги, Четыре Столпа их... Их тут — тьма. Так-то лодки они не трогают — нитку костяных бус бросишь тому, что подплывет, и лови себе сколько хошь. А за стеклянные так всей деревней разом можно на лов выходить. Али на жемчуг сменять... А вот если кто в воду свалится — почитай, все. Нет, коли от дреуга бусами откупился, он, ежели поумнее других-то, может, и выволочет к берегу ближе — чтоб, значится, вдругорядь бус получить. Да толку с того — рыбы-убийцы на полдороги до косточек обглодают. Хотя сейчас-то полегче, без Старика Синего Плавника. Но он-то больше возле Альд Велоти озоровал...

Элемар помнил Старика Синего Плавника — здоровенную, почти втрое больше обычных сородичей, рыбину с потускневшей от возраста чешуей. Рыба-убийца — хищник-одиночка, но Старику каким-то образом удалось собрать целую стаю. И научиться опрокидывать рыбацкие лодки. Элемару тогда повезло заманить рыбину в маленькую бухту рядом с Альд Велоти, подгадав к отливу, превратившему её в мелкое озеро. А пара рыбаков растянули сети, отрезая бухту от моря. Не ради Старика — тот порвал бы их в одно мгновение — а ради его стаи, что тоже была не прочь полакомиться молодой никс-гончей, кровь и тушка которой послужили приманкой. Так что когда вода начала уходить из бухты, Старик был слишком увлечен добычей. Элемару оставалось только подобраться поближе и ткнуть его мечом — тогда ещё старым, двемерским. А потом обезглавить, когда дождавшиеся своего часа рыбаки из Альд Велоти нанизали парализованную рыбину на полдюжины гарпунов разом.

Мясо у него, кстати, оказалось невкусным...

— И к берегу близко нам нельзя, — снова заговорил Самандас. — Места тут опасные, меж скал подводных не вдруг пройдешь. Зато контрабандистам тут самое раздолье — имперские корабли к берегу близко не подойдут, а да и на малой лодке можно, не знаючи безопасного прохода, на скалы сесть, если не в том месте к берегу подойдешь. А и дойдешь — не ровен час стрелу из зарослей удушайки кто пустит, ежели ухоронка разбойничья рядом. Все побережье пещерами да гротами изрыто... Есть и тут одна, Ашир-Дан называется. Вон там, — он махнул свободной рукой вправо и чуть назад, — на мысу. В ней-то какое-то ворье и обосновалось. Проходили давеча через Хуул. В трактире Тонгара ночь переночевали, а наутро на северо-восток двинулись. Куда двинулись? В Ашир-Дан, больше некуда...

Помолчали. Элемар невольно обратил внимание на остров, мимо которого они проплывали — такой же голый и каменистый, как и все остальные, только значительно их больше. Но основным его отличием была арка — правильной, почти идеальной формы. Словно камень в какой-то миг взметнулся струей — да так и застыл, коснувшись воды.

— Красиво... — невольно выдохнул он.

Ривам Самандас посмотрел в ту же сторону и равнодушно кивнул:

— Красиво, ага. Вот ещё один островок минем и будем на месте. Вон, смотрите, сэра, вон она, родимая — фояда Бани-Дад. Рядом почти.

На берег Элемар сошёл с почти нескрываемым облегчением, подавив порыв распластаться на земле — такой твердой, такой надежной... В борту выброшенного на берег корабля,запомнившегося ещё с прошлого раза кто-то проделал здоровенную дыру и выволок наружу несколько размокших бочонков. Парочку поцелее Ривам Сарандас опорожнил, покрякивая от вони, прополоскал и хозяйственно загрузил в лодку. И теперь, что-то довольно напевая себе под нос, возился с парусом, готовясь в обратный путь. Элемар подумал...

— Эй, — окликнул он рыбака. — Лови!

— Да как же это... — почти испуганно пробормотал Сарандас, неверяще уставившись на пойманную в кулак золотую монету. — Сэра... мне ж никто не поверит, что я не украл!

— Бери-бери, не бойся, — подбодрил его Элемар.

Чуть наклонил голову, прислушиваясь к тому, что торопливо нашептывал Второй, и добавил:

— Скажешь, Суротано из Дома Редоран за помощь отблагодарил.

— Суротано? — Сарандас изумлённо разинул рот. — Тот самый, что Старика Синего Плавника в Альд Велоти уходил?

Элемар улыбнулся, кивая:

— Тот самый. Бери, говорю. У тебя же жена родит скоро.

Несколько мгновений Сарандас стоял неподвижно, сжимая монету в кулаке. Затем вдруг просветлел лицом.

— Это что ж получается? Кабы не маска... Куплю жене бус! Стеклянных, с узором! Кабы она меня в Гнисис не потащила, благословения просить...

— Лучше уж повитуху хорошую найди. Она ведь, ты говорил, легких родов просить хотела.

— И то верно! Тройное благословение, сэра, удачного пути!

Махнув на прощание рукой, Элемар зашагал прочь от берега — к знакомому проходу в северном склоне фояды. Надо было найти место для привала — после "круиза по морю", как это назвал Второй, ему было просто необходимо просушиться. И хоть немного прийти в себя.

* * *

Развалины Ассурнабиташпи начинались почти от самой фояды Бани-Дад и тянулись до самого берега моря Призраков. Вблизи фояды от них, конечно, мало что осталось — так, встречались то тут, то там обломки блоков из узнаваемого буро-лилового порфира. Элемару вдруг вспомнилось, что в той части погребальных пещер Уршилаку, где они встретились с призраком Сул-Сенипула, свод поддерживали стены и колонны, сложенные из таких же блоков.

"Ничего удивительного, — заявил Второй, с которым он поделился этой мыслью. - Мы ведь стобой оба читали, что все эти Ассурнабиташпи, Ашалмимилкалы и Ануднабии — это, в сущности, крупные поселения. Какое-нибудь здание вполне могло провалиться во время очередного землетрясения — полностью или частично. А Уршилаку могли просто натолкнуться на полость, когда искали место для очередного погребения. И использовали для своих нужд".

"Может, и гробница Ханина там?"

Второй задумался.

"Вряд ли... Хотя кто знает? Вот что — давай сначала исследуем Ассурнабиташпи. И если ничего не найдем, полезем в погребальные пещеры. идёт? Не хочу я туда лезть, хоть ты тресни".

"идёт", — с облегчением согласился Элемар.

Снова спускаться в погребальные пещеры Уршилаку ему тоже ничуть не хотелось. С мертвецами, конечно, договориться было гораздо проще, чем с живыми — по крайней мере, с теми, кто сохранил разум, как данмерские "неушедшие смотрители рода". Но это не значило, что можно было тревожить их покой, когда вздумается. Однократный визит духи чужого рода могли стерпеть и даже помочь, как в гробнице Марвани, когда его просто проводили к входу в Тукушапал. Но сделают это не из человеколюбия, а ради того, чтобы незваный, хоть и вежливый, гость поскорее свалил из их обиталища. С духами рода Андрано Второй умудрился договориться — подробностей того разговора Элемар, к слову, так и не услышал — поэтому им помогли не единожды. И да, если бы не эта помощь, избежать подозрений, а то и обвинений в причастности к смерти Шарн гра-Музгоб было бы гораздо сложнее. Если бы вообще удалось.

Первый — впоследствии оказалось, что существуют ещё два, кроме этого — незаваленный вход внутрь обнаружился на побережье. Правда, чтобы добраться до него, Элемару пришлось расправиться с парой огримов... или кем там были гороподобные твари, похожие на помесь огра, жабы и минотавра. Можно ли добыть из них что-нибудь ценящееся местными алхимиками, Элемар не знал, а потому две рогатые масссивные туши остались нетронутыми.

Однако внутри его ожидало разочарование — просторный зал, в котором он оказался, преодолев недлинный коридор и расправившись с парой охранявших его даэдротов, служил, по-видимому, обитателям этого святилища жильем... хотя не в самом же святилище им отсыпаться? Один угол зала был отведен под подобие столовой и кухни — об этом говорил каменный блок с пятью камнями вокруг, видимо, служившими стульями и пятью же грязными тарелками на нем, несколько пустых бутылок да корзины с припасами. Другой предназначался для хранения вещей и, вероятно, трофеев. Спальных мест тоже оказалось пять: две лежанки в одном углу и три в другом. Причём две из трёх были дополнительно отгорожены бамбуковой ширмой. А ещё на них не спали уже как минимум недедю, в то время как третьим спальником продолжали пользоваться до сих пор. Как и теми двумя, что лежали в противоположном углу.

"Пятеро, значит. Может, конечно, и трое уже, но будем считать, что пятеро. И один из них определённо маг", — он покосился на лежащий рядом с одним из спальников учебник Школы Разрушения.

"Главное, чтобы не все в одном месте, — отозвался Второй. - А поодиночке справимся. Амулета хватит ещё на три часа".

"Главное, чтобы они оказались не там, куда нам нужно попасть, — поправил его Элемар. — А в одном или не в одном — дело десятое".

Проходов куда-нибудь ещё из зала не нашлось — ни внизу, ни в верхней части зала, которую Элемар не поленился обследовать. Тайников тоже. А вещи культистов — или кем были здешние обитатели — его не заинтересовали. Как и сами хозяева. На мирный исход встречи рассчитывать не стоило, но искать этой встречи целенаправленно он не собирался. Поэтому, вырезав у убитых даэдротов сердца, он покинул жилище культистов.

Второй вход нашёлся в центре руин. Точнее, когда-то это, наверное, был самый центр города, но от южной его части к этому времени остались только разрозненные порфировые обломки. Двигаясь вдоль берега, Элемар прошел сильно в стороне от него, а потому сразу не увидел. А перед входом неспешно вышагивала статная альтмерка, облаченная в доспехи из золотистого металла. "Эльфийских" доспехов, сделанных на Саммерсете, Элемар никогда не видел, хотя и был наслышан об их существовании, но увиденное поразило его непрактичностью: открытая грудь, живот, на крутых бедрах вместо налядвенников или хотя бы пластинчатой юбки — что-то среднее между широким поясом и набедренной повязкой, собранное из ромбовидных чешуй... Незнакомка казалась сошедшей то ли с театральных подмостков, то ли с ума...

Сражаться с красавицей не хотелось. Элемар, надеясь договориться мирно, подошёл ближе... и понял, что драться все же придётся. всерьёз. Насмерть. Потому что незнакомка повернула увенчанную крылатым шлемом голову — и он невольно содрогнулся, встретив вспыхнувший убийственной яростью взгляд нечеловеческих золотых глаз. Потому что ни у одного альтмера не может быть вытянутых кошачьих зрачков. А значит, перед ним не альтмерка, а "золотой святой"... Даэдра.

— Умри! — лязгнул металлом женский, но абсолютно нечеловеческий голос.

Умирать Элемар не хотел. Даже от руки столь красивой женщины — и побоку, что это даэдра. Но и победить не получалось — "святоша" оказалась превосходным мечником и всех его умений хватало только на то, чтобы не дать ей достать себя, уйдя в оборону. О том, чтобы атаковать вообще речи не шло — оружием противница владела явно лучше... Но обороняясь, схватку не выиграть — рано или поздно он устанет. Уже начал.

Контратака едва не стоила ему руки — лезвие меча "золотого святого" скользнуло по подставленному в последний момент щиту и начисто срезало левый наплечник, каким-то чудом не вгрызшись в плоть. Однако в следующий миг лицо даэдры перекосилось в гримасе ненависти, а изо рта её вырвался яростный вскрик — меч Элемара вспорол ей незащищенное левое бедро над коленом, разрубив связки и чиркнув по кости, а удар щитом о щит сбил с ног. Сам же альтмер торопливо отшагнул назад — даже раненая и лежащая на земле, она оставалась опасным противником — и вскинул руки.

— Вернемся в поместье — скажу Увеле Берандасу спасибо за науку, — пробормотал Элемар, снося голову потерявшей сознание даэдра — как и большинство созданий Обливиона, она оказалась весьма восприимчива к шоковым заклинаниям.

"Обязательно, — отозвался Второй. — А сейчас давай-ка взлетим вон под тот купол — хочу посмотреть, кто примчится на треск разрядов полюбопытствовать".

"Думаешь, кто-то рискнёт?"

"Почему нет? К тому же нам все равно надо передохнуть, а делать это лучше всего там, где до нас не доберутся".

Предложение было как нельзя более кстати — схватка со "святошей" была нелегкой. Устроившись в полуобрушенном куполе над входом в святилище, Элемар, как мог, осмотрел левое плечо.

"Мда, — констатировал он, выдергивая обрывки ремней, оставшихся от наплечника, — к противникам этим боком лучше не поворачиваться".

"А лучше всего — поставить здесь пометку и наведаться в Гнисис. И, желательно, там же и заночевать — уже вечереет".

"Хорошая мысль. Надо только забрать меч этой красотки. И щит. Где она их только взяла?"

"С трупа того, кого встретила до тебя", — проворчал Второй.

Опасения духа насчёт любопытствующих оказались не напрасны. Осторожно выглянув из купола, Элемар обнаружил над трупом "золотого святого" озирающегося дремору. Вверх тот не смотрел, но частенько поглядывал в сторону двери в святилище, видимо, предположив, что убивший "святошу", скрылся внутри. Изощряться Элемар не стал — дротик с чарами паралича вонзился не ожидавшему подобного дреморе чуть ниже основания черепа, а меч отправил его в Обливион. Забрав оружие и вырезав сердца — вскрывая грудную клетку "золотому святому" он чувствовал себя едва ли не святотатцем — Элемар перенесся в Гнисис.

* * *

Расправившись с охранявшим коридор даэдротом, Элемар, не забывая об осторожности, прошел вперёд и огляделся. И понял, что снова попал не туда — он находился в верхней галерее главного зала святилища. Вряд ли вход в гробницу Ханина находился здесь, хотя — кто знает? Чтобы в этом убедиться, предстояло спуститься вниз. Но сначала не мешало осмотреться.

Никого не встретив, Элемар, крадучись, обошёл правую часть галереи. Проходов куда бы то ни было, ни целых, ни заваленных, с этой стороны он не увидел. Культистов или даэдра — тоже, если не считать статуи того, кому был посвящен храм. Впрочем, статуя тоже была внизу — через ограждавшую галерею зубчатую балюстраду была видна только лысая рогатая башка со зверски оскаленной рожей и занесенная над башкой огромная секира. Мерунес Дагон, Принц Разрушения.

Дальняя часть галереи казалась такой же пустынной. Но стоило Элемару сделать несколько шагов, как откуда-то спереди раздался негромкий голос:

— Кто здесь? — а возле стены вспыхнул неяркий шарик огненного заклинания. — Покажитесь.

Элемар замер. Неизвестный, кем бы он ни был, устроился довольно удачно — в самой затемненной части галереи. Даже сейчас, находясь всего в нескольких шагах, Элемар видел только высокую, не ниже его самого, стройную фигуру, почти слившуюся со стеной. Альтмер, судя по голосу. И уроженец Хай Рока — именно от этой манеры произносить слова слегка в нос Кай Косадес советовал избавиться самому Элемару при первой встрече.

— Чтобы вы угостили меня любезно приготовленным заклинанием? — хмыкнул он, отступив к стене — чары маскировки должны были продержаться ещё несколько минут, но рисковать не стоило. — Благодарю покорно.

— Вежливый бандит. Или ассасин, — раздался ответный хмык. — Любопытно.

— Не более, чем вежливый последователь Мерунеса Дагона, — сухо отозвался Элемар. — Хотя ваша вежливость, подозреваю, иссякнет, как только вы меня увидите, — сравнение с ассасином его почему-то задело.

Незнакомец вновь хмыкнул... и отменил заклинание.

— Надеюсь, я об этом не пожалею, — донеслось до Элемара чуть слышное бормотание. — Осмелюсь спросить, — чуть громче продолжил незнакомец, — как там мой, э-э, компаньон? Такой... с головой рептилии и дурным нравом?

— Он был вам дорог? — светским тоном осведомился Элемар.

— Отнюдь. Его общество меня изрядно тяготило. И, ради Ауриэля, говорите потише — я, конечно, предполагаю, что хозяевам этого места, расположившимся в нижней части этого зала, наша беседа не слышна, но предпочёл бы это не проверять.

— Хозяева? — переспросил Элемар, неслышно подходя ближе. — Так вы пленник?

— Не совсем, — незнакомец качнул головой. — По крайней мере, до вчерашнего вечера я таковым точно не был, хотя наши отношения с Эармилом изначально не были особенно теплыми. И это он ещё не знал, кто я такой... — чуть тише пробормотал он.

— И кто же?

Незнакомец помолчал. Потом задумчиво проговорил:

— Я представлюсь...если вы окажете мне ответную любезность. Хотелось бы все же знать, с кем имею дело.

Элемар задумался.

— Суротано. Боевой маг и жрец Имперского культа в Эбенгарде, — неохотно сообщил он, с некоторым трудом вспомнив ранг, присвоенный ему Лалатией Вариан после вылазки а Ануднабию за Крушителем Черепов.

— О... Хиарнаренкар. Инквизитор и адепт Имперского культа в Эверморе. К вашим услугам.

Эвермор? Неудивительно, что произношение показалось ему знакомым — Хиарнаренкар оказался практически его земляком: Эвермор был ближайшим к Вэйресту крупным городом, а после событий десятилетней давности ещё и находился под его протекторатом.

— И что инквизитор из Эвермора забыл на Вварденфелле? — недоверчиво поинтересовался Элемар. — Вы ведь не отправлены сюда Империей на "вечное поселение", не так ли?

Хиарнаренкар повёл плечами.

— Долгая история, — неохотно проговорил он. — Впрочем... По поручению примаса Имперского культа в Эверморе я сопровождаю госпожу Эланте. Эланте Алинорскую. Не знаю, слышали ли вы о ней... она считается довольно известным исследователем культов даэдра и мест поклонения им. Очень увлеченным исследователем... даже слишком увлеченным, как я теперь вижу...

Он сокрушенно покачал головой.

— Её познания глубоки и обширны, но интерес к даэдра... избыточен.

По словам Хиарнаренкара выходило, что "госпожа Эланте" прибыв в Морнхолд из Эвермора, по-видимому, не имела четкого плана действий. Оный появился только после того, как она наткнулась в библиотеке морнхолдской гильдии магов на запись какой-то древней легенды. Члены гильдии отнеслись к её энтузиазму с изрядным пренебрежением — проще говоря, подняли её на смех. Поэтому Эланте поспешно покинула её стены, держа курс на Ассурнабиташпи и прихватив с собой одну из тамошних учениц, Бадаму Андарис — девушку, по словам Хиаренкара, амбициозную, но звёзд с неба не хватающую. Как она сумела договориться с Эармилом, жрецом святилища Мерунеса Дагона в Ассуршабиташпи, Хиарнаренкар умолчал, ограничившись простым упоминанием. Но, словно бы невзначай добавил, что Эармил женщинами не интресуется, предпочитая имобщество своего помощника и телохранителя. Некоторое время они сосуществовали с "хозяевами" святилища довольно мирно, несмотря на не скрываемую неприязнь Эармила к нему. Хотя Хиарнаренкару не нравилось, то, что госпожа Эланте с энтузиазмом принимает участие в проводимых Эармилом обрядах, утверждая, что, мол, "теория без практики мертва". Однако ему пришлось смириться — Эланте знала, что он инквизитор, и пригрозила, что сообщит об этом Эармилу, если Хиаренкар вздумает мешать её "исследованиям". Впрочем, какие-то исследования, помимо участия в ритуалах поклонения, она действительно вела, потому что примерно неделю назад она сообщила, что они с Бадамой нашли ещё один проход и намерены выяснить, куда он ведет.

— До вчерашнего... вечера я имел возможность навещать их в Ибар-Даде. Ведь возложенных на меня примасом обязанностей никто не отменял. Хотя госпожа Эланте была твердо уверена, что способна справиться с любым порождением Обливиона без посторонней помощи...

"Угу, — буркнул вдруг Второй. — А заодно старалась держать его по возможности подальше от объекта её исследований".

— К тому же к Эармилу время от времени прибывали гости, и моё присутствие было... нежелательно. Прошу простить, что принял вас за одного из них...

Элемар отмахнулся. В конце концов, Хиарнаренкар был далеко не первым, кто прнимал его за ассасина...

— Надеюсь, что теперь, когда я ответил на ваши вопросы, вы не откажетесь удовлетворить моё любопытство? Что привело вас сюда? — поинтересовался тот, почти незаметно насторожившись. — Насколько я сумел понять, борьбой с даэдрапоклонниками занимаются Ординаторы местного Храма Трибунала, а не жрецы Имперского культа.

— Так и есть, — кивнул Элемар. — У Имперского культа в Морровинде не так много бойцов. Я знаю только о двоих. С одним я работал возле Хла Оуд, когда тамошние даэдрапоклонники начали резать целителей. Да, — вздохнул он, отвечая на безмолвный вопрос, — иногда мы всё-таки делаем работу Ордена Дозора. Например, когда начинают убивать наших целителей. Или когда без насилия не обойтись.

— То есть вы явились не затем, чтобы убить Эармила?

— Нет, конечно, — удивился Элемар. — Если мне придётся это сделать, я не буду испытывать угрызений совести. Но сам по себе он моей целью не является. Оракулу было видение, что где-то в здешних развалинах скрыт некий артефакт, который будет полезен Имперскому культу в Морровинде.

— Артефакт? — заинтересовался Хиарнаренкар. — И какой? Если это не тайна...

— Символ Элеидона, — помолчав и не дождавшись возражений от Второго, ответил Элемар.

Даже в полумраке было видно, как округлились глаза Хиарнаренкара.

— Символ Элеидона? — переспросил он. — Здесь? В Морровинде? Но... как?

— Меня терзает тот же вопрос, — усмехнулся Элемар. — Но Оракул выразилась удивительно недвусмысленно. — Символ Элеидона...

Огненный шар, врезавшийся в потолок над их головами, заставил его осечься и развернуться на месте, ища взглядом напавшего. Рядом замер вскочивший Хиарнаренкар, над ладонями которого трепетали бледные язычки колдовского огня.

— Никого, — обеспокоенно пробормотал он.

Элемар нахмурился — укрывшийся под невидимостью противник, если он был достаточно ловок, мог спокойно подобраться к ним незамеченным. Однако ещё один огненный шар, врезавшийся в каменную колонну сильно в стороне от них, показал ошибочность его опасений — кем бы ни был неизвестный маг, об их присутствии он вряд ли догадывался. Бой шёл внизу. Осторожно приблизившись к балюстраде, Элемар попытался рассмотреть, что там происходит. И изумлённо распахнул глаза, едва сдержав желание как следует выругаться.

— А вот и представитель Храма Трибунала пожаловал, — пробормотал он.

Короткий эбонитовый меч, броня Дома Хлаалу... и очень знакомая манера двигаться. Ллотис Селвило собственной персоной, Обливион его поглоти... Второй внутри прочувствованно высказался — и приличных слов в его речи Элемар почти не услышал. Но с каждым неприличным был искренне согласен.

— Вы знакомы? — спросил аккуратно приблизившийся Хиарнаренкар.

— Лучше, чем хотел бы, — мрачно буркнул Элемар. — Старый знакомый... Где находится место, которое исследует ваша подопечная? — спросил он.

Хиарнаренкар слегка нахмурился... потом изменился в лице:

— Думаете...

— Зависит от того, за каким скампом его сюда принесло, — качнул головой Элемар. — Мог пройти мимо. Но мог и не пройти.

— К югу отсюда. На самой границе развалин Ассурнабиташпи. Примерно в часе ходьбы от Бани-Дад, — неохотно проговорил Хиарнаренкар. — Глубокая расселина

— Тогда предлагаю вам проведать вашу госпожу Эланте и убедиться, что с ней все в порядке. А я пока пообщаюсь с этим господином.

— Боитесь, что я услышу, что-то лишнее, — криво усмехнулся вдруг Хиарнаренкар.

Элемар удивлённо уставился на него — об этом он как-то не задумывался. А ведь стоило бы, пожалуй... И пожал плечами.

— Как знаете.

Не выпихивать же его из святилища силком, в самом деле? Да и их с Ллотисом беседы задушевностью не отличались. Вряд ли в этот раз будет иначе... Элемар достал из кармашка на поясе зелье левитации — демонстрировать новому знакомому Ботинки Апостола не хотелось.

Ллотис тем временем успел разобраться со вторым противником — судя по всему, тем самым Эармилом, которого упоминал Хиарнаренкар. И сейчас был занят тем, что сосредоточенно стаскивал с руки мертвеца какое-то кольцо. Кольцо не снималось и данмер, потеряв терпение — каковым, по наблюдениям Элемара, никогда не отличался — достал из сапога нож. Этот нож и полетел в спустившегося с верхнего яруса альтмера, когда тот вежливо поинтересовался:

— Какого хрена ты тут делаешь?

На счастье Элемара, он находился на довольно значительном расстоянии, а брошенный Ллотисом нож не обладал нужным для метания балансом, лязгнув о подножие статуи Дагона сильно в стороне. Да и сам Селвило почти сразу же его узнал. Потому что он, смачно выругавшись, сердито рявкнул:

— Опять ты? Что, скажешь, опять выполняешь поручение Оракула?

— Представь себе. А ты, надо полагать, снова выполняешь поручение Эно Хлаалу? — парировал Элемар.

Ллотис дёрнулся — имя грандмастера Мораг Тонг знали немногие. Очень немногие.

— Отку... Да, конечно — Омавель разболтал, — процедил он.

Элемар хмыкнул. Ллотис заблуждался: имя грандмастера альтмеру сообщил отнюдь не давно мертвый Балин Омавель, упоминание которого в очередной раз болезненно отозвалось внутри. Это сделал Второй, Причём буквально только что. Как и цель неожиданного появления здесь Ллотиса — то самое кольцо, которое данмер, цедя проклятия, снова начал упорно стаскивать с пальца прежнего хозяина.

— Не ожидал встретить тебя здесь, — почти миролюбиво проворчал он, когда его усилия увенчались успехом, пряча кольцо в кармашек на поясе и идя к статуе, возле которой валялся его нож.

— Да я как-то тоже не думал, что Вварденфелл окажется настолько тесен, — буркнул в ответ Элемар, следя за его действиями.

Но Ллотис, подобрав нож, просто сунул его обратно в сапог и направился в обход статуи. Постоял перед ней...

— Знаешь, Суротано, — медленно проговорил он. — Вварденфелл действительно тесен. Для нас с тобой.

И быстро наклонившись, подхватил со стоящей перед статуей тарелки с подношениями бриллиант, одновременно с этим другой рукой сжимая уже знакомый амулет-клешню...

Глава 46. Чертоги мертвецов

Ибар-Дад снаружи казалась полуосыпавшимся провалом в земле, источавшим тошнотворный запах. И только узкая стежка присыпанных пеплом следов намекала на то, что она все же обитаема. Хиарнаренкар фыркнул, скривился, но уверенно шагнул в провал, прямо на ходу небрежным жестом зажигая светляк. Элемар последовал за ним, правда, соблюдая куда большую осторожность. И искренне надеясь, что струящиеся из пещеры миазмы не ядовиты.

Они прошли десяток шагов, когда впереди разлилось неяркое голубоватое сияние. Хиарнаренкар притормозил и погасил ненужный светляк. А ещё через десяток шагов, за поворотом, обнаружился и источник сияния — две друзы крупных бледно-сиреневых кристаллов, словно бы растущих из пола по обе стороны прохода.

Хиарнаренкар вдруг остановился — резко, точно налетел на стену. И снова двинулся вперёд, но уже медленно, крадучись. Обеспокоенный Элемар последовал его примеру.

Настороженность инквизитора получила объяснение почти сразу: один из кристаллов был густо забрызган чем-то бурым. Чем именно, гадать не пришлось — несколькими шагами дальше возле стены скорчилось тело с развороченной спиной. Как оказалось — скамп.

— Это один из... работников, — облегчённо выдохнул Хиарнаренкар. — Госпожа Эланте использовала их для ведения раскопок, утверждая, что они не слишком отличаются от гоблинов, а тех на Островах повсеместно используют как прислугу. Но вам-то об этом наверняка известно, — добавил он.

— Увы, нет, — признался Элемар. — И родину, и родителей я потерял в слишком юном возрасте. Так что узнать такие подробности культуры нашего народа мне было неоткуда.

— Ваши родители от вас... отказались? — осторожно полюбопытствовал Хиарнаренкар.

Элемар хмуро покосился на спутника, догадываясь, на каком основании тот сделал своё предположение: выбравшись из полутемного святилища Ассурнабиташпи, они оба получили возможность хорошенько рассмотреть друг друга. ещё ни один из встреченных им сородичей не преминул хотя бы намекнуть ему на его предполагаемую нечистокровность. Кроме, разве что, Моссанона... и то только потому, что бедолаге было попросту не до того. Впрочем, от нового знакомца, являвшего собой прямо-таки эталонный образец того, как должен выглядеть и вести себя высокий эльф — чем сам Элемар ни с какой стороны похвастать не мог — он чего-то подобного и ожидал.

— Нет, они погибли, — сухо отозвался он.

— О... — Хиарнаренкар заметно и, кажется, искренне смутился. — Прошу прощения, я был бестактен...

Элемар молча кивнул, принимая извинения, и снова обратил внимание на дохлого скампа.

— Его убили заклинанием, — заметил присевший над тушей Хиарнаренкар.

Элемар снова кивнул, посмотрел на положение тела, огляделся, прислушиваясь к тому, что торопливо подсказывал ему Второй, и произнёс:

— Такое впечатление, что он пытался убежать и заклинание было послано ему вдогонку. И это явно не... мой знакомец — он предпочитает действовать исподтишка и магией, насколько я знаю, пользуется только для перемещения и маскировки.

Хиарнаренкар тоже огляделся, покивал и встал.

— Пожалуй, придётся спросить у госпожи Эланте, что зставило её убить одного из призванных ею же работников, — пробормотал он.

Далеко идти не пришлось: тоннель снова вильнул и через два десятка шагов закончился огромной каверной, освещённой несколькими факелами. В их свете Элемар заметил небольшой помост, примыкающий к выходу из тоннеля с бесцельно топчущимся на краю скампом. ещё один помост виднелся в глубине каверны.

Большего он рассмотреть не успел, потому что скамп вдруг завизжал и бросился на него. Элемар отшатнулся, Хиарнаренкар ахнул... Заклинание "удара молнии", опробованное на "святоше", сорвалось с пальцев и, спеленав скампа, расплескалось по стенам тоннеля сияющей сетью — и погасло, так и не дотянувшись до пары застывших в проходе альтмеров. Пахнуло свежестью. Хиарнаренкар нервно кашлянул, косясь на Элемара одновременно с уважением и осуждением.

— Мне кажется, мощь заклинания была избыточна, — с лёгкой укоризной проговорил он.

— Не спорю, — отозвался Элемар. — Но я не ждал атаки. Не вы ли говорили, что они не должны напасть?

— Они и не должны были, — медленно кивнул Хиарнаренкар. — И мне непонятно, почему...

Договорить ему не дал ещё один скамп, возникший на помосте и запустивший в их сторону огненный шар. Альтмеры снова дружно шарахнулись встороны, прижимаясь к стенам, но в этот раз не сплоховал Хиарнаренкар. Два огненных шара один за другим врезались скампу в грудь, сбросив его с помоста. Яростный визг смолк, прерванный негромким чавкающим хрустом, и сменился жалобным скулежом.

— Можно идти, — выдохнул Хиарнаренкар. — Госпожа Эланте призывала только двух скампов. Она не раз жаловалась на то, что Бадама не в состоянии удержать больше...

— А разве она пользовалась не стандартными заклинаниями призыва? — удивился Элемар, отлепляясь от стены.

Хиарнаренкар поморщился и зашагал к помосту.

— Нет, по её словам, известные заклинания призыва не соответствовали её нуждам. Слишком короткий срок призыва, слишком большая свобода воли у призванного существа... было ещё что-то, но я, признаться, не припомню... Поэтому она каким-то образом изменила формулу заклинания и научила ей Бадаму. Дескать, чем объяснять раз за разом призванной твари, что от неё надо, проще вложить это ей прямо в разум. И не нужно беспокоиться, что через час она исчезнет и все придётся повторять заново.

— И сделано это было за счёт блока подчинения в формуле, — спускаясь за ним на дно каверны уточнил Элемар.

— Очевидно, да, — не оборачиваясь, подтвердил Хиарнаренкар.

Тошнотворный запах, к которому Элемар, как ему казалось, успел привыкнуть, здесь был гораздо сильнее, накатывая волнами из пролома в дальней стене, закрытого грубо сколоченной калиткой. Раненый скамп, как выяснилось, не лежал на месте падения, а непрерывно скуля полз в ту сторону, успев проползти половину расстояния до калитки. Увидев альтмеров, он остановился и замолчал. И только беззвучно щерился, неотрывно следя за ними.

— Не хочу, не хочу, не хочу! — заверещал вдруг он. — Копа-а-ать! Хозяйка!

Хиарнаренкар вздрогнул от неожиданности. Элемар выругался и хлопнул его по руке, не давая сотворить заклинание. Огненные шары инквизитора, конечно, были не такими сильными, как тот, которым он сам когда-то умудрился выжечь воздух в нижней полости шахты Ашша-Аххе, да и каверна эта была значительно просторнее, чем тот отнорок, но все же...

— Не советую, — покачал он головой на удивленно-разгневанный взгляд. — Кто знает, насколько горючи исходящие оттуда, — он мотнул головой в сторону пролома, — миазмы. Выше воздух всё-таки чище, а здесь... я бы не рисковал.

Хиарнаренкар медленно кивнул. И снова повернулся к скалящемуся скампу.

— Где хозяйка?

— Спа-ать! — проверещал тот. — Спать! Мясо... еда-а! Копа-а-ать! Еда! Там... старшие. Копа-ать! К старшим! Хотеть! Хозяйка... спать! Еда-а-а! Копать! Не хочу, не хочу, не хочу! Мясо! Есть! Мясо! Мясо! Хозяйка спать! К старшим! Спа-а-а-ать!!

— Хозяйка спит? — уточнил Элемар.

— Да! Спать!

— А Бадама? Другая?

— Мясо! Копать! Не хочу! Есть! Еда! Мясо! — ощерился скамп.

— Понятно, — буркнул Элемар и отсек ему голову. — Вот и ответ. Думаю, — он огляделся, — помощницу вашей... госпожи Эланте мы найдем там, — он указал мечом на помост над их головами.

— Почему вы так думаете? — нахмурился Хиарнаренкар.

Поднял голову и ахнул:

— Ауриэль...

На досках помоста и на стене в свете факелов были отчётливо видны тёмные потеки. Их было много и большая часть успела засохнуть, но некоторые все ещё жирно поблескивали.

— Необычно слышать это имя от служителя Девяти, — хмыкнул Элемар, идя к лестнице, ведущей на помост.

— Я ещё и альтмер, — мягко напомнил ему вслед Хиарнаренкар. — И приобщился к культу Девяти уже в зрелом возрасте.

В то, что помощница Эланте ещё жива, Элемар не верил — если кровь успела подсохнуть, значит, времени с момента нападения прошло достаточно много. Да и "настенная роспись" не внушала оптимизма. Но не убедиться он не мог.

— И как относятся к этому... Ох, ёб твою!.. — охнул он, увидев то, что осталось от Бадамы Андарис.

Висящий на стене факел услужливо осветил то, что осталось от несчастной во всех кошмарных подробностях, не давая ни на миг усомниться в том, что она мертва. И смерть её отнюдь не была лёгкой. Элемар рухнул на колени и торопливо сдернул с головы шлем, свесившись с помоста и часто-часто дыша и сглатывая в попытках справиться с подступившей тошнотой: растерзанное обезумевшими от корпруса слугами тело Ремаса Морвейна выглядело почти нетронутым в сравнении с тем, что сотворили с Бадамой сбросившие подчинение скампы. А потом боком, стараясь не смотреть в ту сторону, спустился вниз. И только там позволил себе осторожно выдохнуть.

— Судя по вашему лицу, зрелище не из приятных, — заметил Хиарнаренкар, подходя ближе.

Элемар немедленно вспомнил увиденное во всех тошнотворных подробностях и снова согнулся в приступе тошноты. На этот раз удержаться не удалось...

— Не то слово, — прохрипел он, выпрямляясь и делая пару шагов в сторону.

А в следующий миг сверху раздалось сдавленное восклицание и Хиарнаренкар буквально скатился по лестнице вниз, тут же рухнув на четвереньки и мучительно выгнувшись в приступе рвоты.

"Мда, — подал голос Второй. — Видимо, твоя реакция показалась ему недостаточно убедительной".

"Ну и сам дурак", — устало отозвался Элемар, сплевывая вязкую слюну.

Вынул из заплечной сумки флягу с водой и прополоскал рот, радуясь тому, что догадался пополнить её в жилище даэдрапоклонников. Они-то, благодаря Ллотису Селвило, в воде больше не нуждались. Но должок с меченого за подставу он взыщет при первой же возможности — судя по всему, тот решил подстраховаться и остаться единственным кандидатом в Нереварины. Интересно, а о корпрусе, как о части пророчества, он знает? Элемар мысленно досадливо сплюнул — не стоило об этом вспоминать...

"Кстати, — снова заговорил Второй. — Тебе не кажется, что "хозяйка" как-то подозрительно крепко спит? Если она вообще спит — что-то мне в слова этого огрызка плохо верится... Иначе почему она до сих пор не объявилась, услышав вашу возню?"

"Хороший вопрос".

Более-менее справившийся с желудком Хиарнаренкар даже в свете факелов, придающем всему оранжевый оттенок, явственно отливал нежной зеленью. Впрочем, Элемар не сомневался, что его собственная физиономия имеет тот же оттенок. К тому же это перестало иметь значение в тот момент, когда он озвучил опасения Второго. Хиарнаренкар мгновенно подобрался и рванул к ещё одной калитке, сразу не замеченной. Элемар последовал за ним.

Калитка оказалась не заперта, что Элемара несколько удивило. ещё больше его удивило то, что женщина, находившаяся в скрытом за калиткой отнорке, была не только жива, но даже не ранена. То ли скампы насытились плотью Бадамы, то ли им попросту не хватило умишка открыть калитку. То ли они все ещё считали Эланте хозяйкой... Но факт оставался фактом — нападению она явно не подвергалась... и тем не менее с ней определённо было не все в порядке. Правда, поняли они это не сразу.

Когда они вошли, Эланте сосредоточенно что-то писала в тонкой тетради. И была этим так увлечена, что не сразу отреагировала, когда Хиарнаренкар её окликнул. Потом вдруг замерла, склонила голову к плечу, точно к кому-то прислушиваясь. Медленно повернулась к ним... и вдруг вскочила, вскидывая ладони.

— Никто не украдет моё открытие! — прошипела она.

Пока Эланте, изрыгая ругательства пополам с проклятиями, атаковала заклинаниями опешившего и потому ушедшего в глухую оборону Хиарнаренкара, Элемар, удачно оказавшийся у того за спиной, сжал в пальцах Амулет Теней. И, достав зачарованный на паралич дротик, метнулся вдоль стены вперёд.

Скованная чарами Эланте упала в подставленные руки. Элемар перехватил её поудобнее и заозирался, ища, чем можно её связать: встретившая их гарпия мало походила на ученую, которую описывал Хиарнаренкар.

— Паралич? — настороженно спросил тот, приблизившись.

— Да, — отозвался Элемар. — Поищите, чем можно её связать. У нас минут пять, прежде чем чары спадут и госпожа Эланте снова попытается сделать из нас жаркое.

— Думаете? — усомнился Хиарнаренкар, но послушно пошел искать что-то пригодное для связывания.

Элемара, пусть и скрытого чарами, он все же старался из поля зрения не выпускать. Хотя это явно давалось ему нелегко.

— Опасаюсь, — мрачно буркнул Элемар.

Переложил Эланте на её же постель и, уступив место Хиарнаренкару, подошедшему с ворохом каких-то тряпок, шагнул к столу... и замер, зацепившись взглядом за одну из последних строк в раскрытой тетради:

"Иногда я слышу во сне голоса, зовущие Мордрина по имени..."

Оглянулся на Хиарнаренкара, убеждаясь, что тот занят. И вернулся к тетради.

"Пагубное влияние этого места сказывается и на мне. Мне с трудом удалось приготовить несколько зелий, чтобы облегчить наши тяготы. Уже скоро мы войдём в палаты, и дело всей моей жизни осуществится. Хоть мы и нашли могилу, но без "Ключа Хранителя" она бесполезна. Иногда я слышу во сне голоса, зовущие Мордрина по имени. Это страх или преклонение?"

Элемар покосился на стоящую рядом тарелку, в которой лежало простое колечко и небольшой ключ. Самый обычный... И, перелистнув страницы, начал читать с первых записей:

"Наконец-то! После стольких лет поисков я уверена, что нашла нужное место. Кристаллы именно таковы, как их описывают легенды:

"...в кристальные объятия заключенные,

Пронзенные заклятым серебром,

Предателей главы обреченные

Оберегают вечно его сон..."

Это должно быть то самое место! Это, должно быть, могила Мордрина Ханина!"(81)

Элемар перелистал обратно и повернулся к Хиарнаренкару. Тот был мрачен:

— Почему заклинание не спадает?

— Спадет, — успокоил его Элемар. — Я не учел, что на альтмеров оно действует несколько дольше. Взгляните лучше на это, — он протянул инквизитору тетрадь, раскрытую на последних записях.

— Вот как, — прочитав, пробормотал тот.

Элемар забрал тетрадь и вернул её на место, надеясь, что это не выглядело демонстративно.

— Думаю, стоит передать госпожу Эланте в руки целителей Храма Трибунала, — нерешительно предложил он, опасливо наблюдая за зашевелившейся женщиной.

К счастью, Хиарнаренкар, видимо, оценив мощь и количество летевших в него заклинаний, связал её на совесть. Но расслабляться все же не следовало.

— Трибунала? — нахмурился Хиарнаренкар.

Тихо выдохнул, заметив, что чары с Эланте спали... и тут же снова нахмурился, встретившись с её яростным взглядом.

— Инквизитор... — буквально проскрежетала она сквозь зубы, ненавидяще уставившись на него.

Хиарнаренкара передернуло.

— Конечно, это небезопасно — Храм гораздо менее терпим к даэдрапоклонникам, нежели Культ Девяти, — вздохнул Элемар, покосившись на силящуюся освбодиться Эланте. — Но у них гораздо больший опыт лечения подобных случаев, насколько мне известно. И больше шансов достичь успеха. Думаю, — добавил он, — к госпоже Эланте не будет претензий, если вы объясните жрецам, что она не даэдрапоклонница, а ученая, попавшая под воздействие даэдричекой магии в ходе исследований. Главное, не упоминайте, что она с энтузиазмом участвовала в ритуалах, проводимых Эармилом в честь Мерунеса Дагона...

Хиарнаренкар криво усмехнулся.

— Думаю, я знаю, что можно сказать.

Вытащив Эланте наружу — покидать зловонную пещеру женщина не желала, сопротивляясь, насколько возможно, будучи связанной по рукам и ногам — они некоторое время сидели возле выхода, наслаждаясь чистым воздухом. Элемар привалился к стене, не обращая внимания на сыплющиеся за шиворот струйки не то песка, не то пепла — от свежего, не пропитанного зловонными и, похоже, ядовитыми миазмами воздуха у него поплыло перед глазами, а голова загудела, как колокол. Хиарнаренкар рядом тоже болезненно морщился, растирая виски. Даже усаженная ими на какой-то уступ Эланте притихла, морщась и беззвучно плача от боли.

Свитков Вмешательства Альмсиви у Хиарнаренкара не оказалось. Зато один такой нашёлся в заплечной сумке у Элемара, хотя сам он так и не смог вспомнить, как он туда попал. Хотя, скорее, не как — это-то было понятно — а когда, учитывая, что Элемар для перемещения уже почти год свитки не использовал, выучив нужное заклинание. А в тубусе, переданном ему перед поездкой к Уршилаку приятелем Кая Косадеса из форта Лунной Бабочки, свитка с такими чарами точно не было.

— А сам как, если что? — нахмурился Хиарнаренкар, беря свиток.

— У меня амулет есть, — отмахнулся Элемар.

Амулет действительно был — такая же вываренная клешня грязекраба, как у Ринара и Селвило, зачарованная Элемаром от скуки незадолго до отъезда. Но он остался в спальне поместья в Бал Исре — по мнению Элемара, зачарованных колец и висюлек на нём и так было в избытке. Добавлять ещё одну, да ещё с и без того хорошо знакомым заклинанием, он считал глупостью.

Спрашивать, чем он намерен заняться дальше, Хиарнаренкар не стал. Хотя и явно хотел. То ли о чем-то догадывался, то ли... Элемар старался об этом не думать. И ещё больше старался не дать ему понять, что собирается вернуться в Ибар-Дад, в которой, если верить записям немного пришедшей в себя Эланте, находится вход в гробницу Мордрина Ханина. В которой, если верить уже Второму, находится Символ Элеидона. Так что он помог Хиарнаренкару устроить Эланте на руках так, чтобы можно было при этом читать свиток, и отошел в сторону.

* * *

Хранителя ключа от гробницы, о котором упоминала Эланте в своих записях, Элемар нашёл случайно. Да и кто это был, понял уже после. Просто, бултыхаясь в воде — не только зловонной, но и холодной — нырнул в первую увиденную промоину. Плыть, к счастью оказалось недалеко, главное было вовремя уворачиваться от то и дело возникающих на пути обломков колонн и огромных каменных блоков.

Огромный, крупнее всех, встречавшихся ему ранее, даэдрот не спешил нападать. Он просто равнодушно наблюдал за выбравшимся из воды и трясущимся от холода альтмером, после чего медленно переступил с лапы на лапу и... остался стоять на месте. Какое-то время они смотрели друг на друга: Элемар настороженно, даэдрот... Даэдроту, похоже, было... скучно? Прочесть эмоции по его уродливой крокодильей морде было невозможно, но весь вид его говорил об отсутствии интереса: оказавшийся вдруг поблизости смертный не будил в нем ни любопытства, ни ярости. Он просто стоял, почти не шевелясь, а редкие его движения были скупы и медлительны, словно каждое требовало от него огромных усилий.

Сколько они так смотрели друг на друга, Элемар не брался судить. Просто в какой-то момент даэдрот вдруг шумно вздохнул... и как-то устало махнул когтистой лапой, словно подзывая Элемара к себе. И одновременно отвернул уродливую башку, достаточно красноречиво подставляя шею.

Элемар опешил. Безмолвное приглашение даэдрота было понятно... непонятны были его причины. И это настораживало. А тот совершенно человеческим жестом хлопнул себя лапой по морде и, снова вздохнул — ещё громче и тяжелее прежнего — и, смерив не двинувшегося с места Элемара укоризненным взглядом, повторил приглашение. На сей раз более нетерпеливо — дескать, давай уже, не тяни...

"Будь осторожен, — обеспокоенно подал голос Второй. — Я так понимаю, что этому чучелу уже настолько надоело тут торчать, что оно согласно даже на "удар милосердия". Но это не значит, что оно в последний момент не решит попытаться забрать тебя с собой".

Элемар не стал отвечать — высказанные Вторым опасения пришли в голову и ему. И они, как оказалось, были не напрасны — даэдрот действительно попытался его достать. Правда, делал он это так медленно и неохотно, что от замаха когтистой лапы Элемар увернулся без особого труда. Даэдрот осклабился в усмешке — в том, что это именно усмешка, не было никаких сомнений — и рухнул на покрытые илом и плесенью порфировые плиты.

"Странно, не находишь?" — поделился впечатлениями Элемар.

"Что странного? — невесело хмыкнул тот. - Если бы я хрен знает сколько просидел тут в темноте, сырости и одиночестве, не имея возможности свалить, или хотя бы сдохнуть, я бы ёбнулся. Или тоже захотел бы, чтобы меня прикончили".

Элемара передернуло — а ведь действительно...

Наградой им стал полуразвалившийся сундук, в котором среди сокровищ древности, за давностью лет превратившихся в осклизлый нераспознаваемый мусор, нашёлся покрытый патиной древний ключ.

"Ну, если замок в таком же состоянии, то, может, и откроется", — неуверенно протянул Второй.

"Я свитки "Разбивателя" взял. Если замок не откроется, сломаем".

"Я бы сказал — доломаем".

Осмотревшись и не найдя более ничего интересного, Элемар двинулся по промоине дальше — благо, отсюда она шла выше и не была затоплена — мимоходом отметив, что воздух здесь заметно чище, чем в предыдущей, хотя свежим его назвать все же нельзя. В Ибар-Даде — не в самой пещере, в туннеле, что к ней вёл — воняло примерно так же...

Разгадка нашлась довольно быстро, когда Элемар увидел впереди отблески факельного огня, а подойдя ближе, обнаружил, что вышел обратно к пещере Ибар-Дад — той её части, где Эланте вела раскопки — и смотрит прямо на помост с растерзанным телом Бадамы Андарис, услужливо освещенным не успевшим догореть факелом.

Отшатнувшись, он присел на выступающий из стены обломок порфира и задумался. Получалось, что "Хранитель ключа", о котором сокрушалась в своих записях Эланте, все это время был у неё под боком — тот самый даэдрот, пожелавший умереть. Точнее, вернуться в Обливион... Зелья полета у неё имелись — Элемар своими глазами видел флаконы с печатью алхимика Гильдии и соответствующей надписью у неё на столе — но этот проход она почему-то не нашла. Не искала? Вероятнее всего, хотя, с точки зрения Элемара, это было не слишком дальновидно: мало ли, куда может вести необследованная дыра, пусть и под потолком? И кто поручится, что из неё никто не вылезет? Хотя... Хранитель-то — если, конечно, это всё-таки он — не вылез...

Очнувшись от мыслей, Элемар осознал, что жутко продрог — воздух в пещере только поначалу, после купания в холодной воде, казался теплым. Стоило просушиться и отогреться перед повторным заплывом. Некоторое время он решал, остаться здесь или поставить магическую пометку и отправиться в Гнисис... и в итоге выбрал Гнисис. Точнее, тамошние купальни — после плескания в холодных пещерных водах, стоило прогреться как следует, чтобы не свалиться в горячке. Да и свежего воздуха глотнуть тоже хотелось — хотя откуда в провонявшем муском Гнисисе свежий воздух?

Наутро вода в подземном озере не стала ни теплее, ни чище. Выбравшись на воздух в первой же каверне и вскарабкавшись по рухнувшей колонне повыше, на какую-то удачно сохранившуюся площадку, Элемар потратил некоторое время на то, чтобы просушиться — вылить воду из сапог, отжать одежду. Причём производя при этом как можно меньше шума: внизу кто-то явно был. И не один — Элемар слышал шаги, по меньшей мере, двоих. тяжёлые шаги, сопровождаемые узнаваемым лязгом брони. К счастью, магической энергии в Амулете Теней было достаточно. Как и в Ботинках Апостола. Оставалось только отогреться после купания, чтобы не выдать себя на подлете громким стуком зубов, как с нервным смешком прокомментировал ситуацию Второй...

Справиться со стражей гробницы — а это действительно оказалась стража — особого труда не составило. Почти невидимый, Элемар сходу зарубил одного дремору, а следом и второго, успевшего только оглянуться на шум да наполовину вынуть меч из ножен. Найденный накануне ключ тоже выполнил возложенную на него задачу, сэкономив приготовленный свиток "Разбивателя замков". Действия маскировочных чар хватило даже на то, чтобы разобраться с "золотой святошей", обнаружившейся внутри гробницы.

Потерев глаза и проморгавшись, Элемар обновил заклинание "Ночного глаза"... и замер. "Святоша" была не единственным стражем внутри гробницы — вдоль стен почетным караулом замерли около десятка призраков, сверля его взглядами, которые дружелюбными назвать было сложно. Правда, атаковать они не торопились... Подумав, Элемар приготовил заклинание отпугивания нежити и шагнул вперёд.

Призраки не шелохнулись. Элемар медленно прошел мимо, готовый в любой момент послать приготовленное заклятье, но... ничего не произошло. Сняв со стены щит — топтаться по костям альтмер не рискнул, пришлось взлетать — Элемар осмотрел убранство гробницы и задумался. Оставлять все это богатство — а ценных вещей даже на не слишком пристальный взгляд было немало — было жалко. Книги и свитки трогать, конечно, было опасно — в том плане, что можно было неосторожным движением просто уничтожить древние фолианты, не говоря уже о хрупких свитках — но вот оружие, после незначительного ремонта вполне могло кому-то послужить. Даэдрик, как успел заметить Элемар, вообще удивительно хорошо сохраняется, независимо от условий вокруг. Так что огромная секира, лежащая рядом с костями владельца, показалась бы недавно выкованной, если стереть с неё толстый слой пыли Но и забирать что-либо... что-то внутри противилось этому. И то, что из того же Тукушапала он некогда вынес все, что счёл достаточно ценным, дела не меняло — там он, в некотором роде, получил вместе с ключом разрешение от сородича и, вполне вероятно, потомка погребенного. Здесь же он воспользовался плодами чужих трудов и изысканий. Так что забрать отсюда он вправе только щит, Символ Элеидона. Остальное же... он не беден. Уже не беден. А Эланте Алинорская наверняка, подлечившись, решит вернуться. Как с найденными богатствами поступит она — её дело. И её совести.

Один из призраков, безмолвно наблюдавших за его действиями, вдруг пошевелился. Он не сдвинулся с места ни на волос... просто поменял положение рук на рукояти боевого молота. Элемар, дернувшийся было на движение, присмотрелся... и охнул:

— Крушитель Черепов?

Точно такой же молот, только не призрачный, а вполне материальный, лежал сейчас на полке с оружием в его спальне, в поместье в Бал Исре. Тот самый молот, который он примерно полтора месяца назад вынес из Ануднабии...

Призрак — кряжистый бородатый норд средних лет — повернул голову. Бестелесные пальцы нервно сжались на рукояти молота.

— Значит, Дораху не удалось спастись, — произнёс он. — Жаль... Вытащи кинжал из моего черепа, эльф, чтобы я смог достойно отблагодарить тебя за принесенную весть...

Элемар опустил глаза — и верно, возле ног призрака лежал человеческий череп с воткнутым в темя, аккурат в шов между костей, почерневшим от времени серебряным кинжалом, по головке которого время от времени пробегали багряные сполохи, намекая, что кинжал зачарован. Сдув пыль, Элемар обнаружил на черепе выжженные метки. На черепе Ллевула Андрано были совсем другие... хотя и похожие. В первую очередь способом нанесения.

"Не прикасайся, — подал голос Второй. - Иначе от благодарности не отмашешься".

"В смысле?" — Элемар, под ожидающим взглядом призрака потянувшийся было к рукояти кинжала, замер.

"Отпиздят тебя, — с ехидной любезностью сообщил Второй. - Может быть даже этим самым молотом. Оригинал, конечно, у тебя хранится, но я бы не ручался, что его призрачная копия окажется безобидной. Особенно будучи в рууках, как я понимаю, его создателя".

— Ты ещё кто такой? — возмутился призрак, уставившись Элемару куда-то над ухом. — Хотя постой... я тебя знаю! Ты — хэрсир(82)...

Он вдруг осёкся, словно оборванный резкой отповедью. Потом наклонил голову, точно прислушиваясь — Элемар опять невольно вспомнил приключения в гробнице Андрано и задумчиво воззрился на череп, подумав, что будет забавно, если выяснится, что и его понадобится куда-то отнести. Правда, насколько забавно, будет зависеть от того, куда, зачем и с кем придётся...

Додумать он не успел, услышав:

"Выдергивай кинжал и забирай череп".

— Что? — не нашёл ничего лучше, чем переспросить Элемар — нет, он, конечно, только что думал именно об этом, но не всерьёз же!

"Забирай череп, говорю, — повторил Второй. — И щит этот дурацкий прихватить не забудь".

"А череп нам зачем?"

"Нам — низачем. Его нужно отнести в Ануднабию".

"Зачем?"

Элемар чувствовал, что что-то упускает, некую мелочь, которая все объяснила бы и расставила по местам... но разум его словно превратился в сломанный двемерский механизм. Он почти наяву слышал натужный лязг и скрежет в своей голове.

— Видишь эти метки, мальчик? — призрак присел, наполовину утонув в стене, и провел пальцами над черепом. — Они привязывают меня к этому миру. И к моим останкам. А кинжал привязывает меня к этому месту. Примерно так, как хэрсир... — он осёкся, бросив короткий взгляд куда-то Элемару за спину, но тут же продолжил: — Примерно, как твой сопровождающий привязан к тебе. Вынь кинжал, чтобы я мог последовать за тобой в Ануднабию, и уничтожь там мой череп, мальчик. Лучше будет, если ты бросишь его в колодец в кузнице.

Элемар наморщил лоб, вспоминая все, что они некогда узнали об Ануднабии. Единственный пригодный для задуманного колодец был... да, именно в кузнице Хильбонгарда, потому что наполнен был не водой, а магмой.

— Почему именно кузница, а не ближайший выход лавы? В Молаг Амуре их в избытке.

Призрак усмехнулся.

— Потому что это моя кузница.

Элемару понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное. Всё услышанное.

— Ты — Хильбонгард?

* * *

С того дня, как Элемар покинул кузницу Хильбонгарда, забрав Крушитель Черепов, в Ануднабии ничего не изменилось. По крайней мере, для него. Но не для призрака, помнившего совсем другую Ануднабию.

Спутником Хильбонгард оказался достаточно неудобным. Элемару пришлось потратить немало усилий, чтобы убедить его стать невидимым — призрак не отличался покладистым нравом да к тому же презирал всяческие уловки. К каковым ничтоже сумняшеся отнес и необходимость скрываться от взглядов окружающих. Вот только ординаторы Трибунала, увидев призрак и найдя в сумке Элемара череп с ритуальными метками, разбираться не станут, а просто засунут его, как некроманта, в Министерство Правды. А там сначала вывернут наизнанку, а потом сожгут. За некромантию. Хильбонгарда, конечно, тоже упокоят... может быть. А может, засунут череп в какое-нибудь секретное хранилище — и будет он там кукарекать до пришествия "Пожирателя Мира", время от времени развлекая беседой храмовников. На Элемара Хильбонгарду было, по большому счёту, плевать, но вот развлекать храмовников он не хотел, поэтому неохотно согласился на невидимость. И то, только в присутствии кого-то поблизости — таиться всю дорогу до Ануднабии он так и не пожелал. Элемар тут же прикинул возможный маршрут и едва удержался от ухмылки: желаниям призрака было почти не суждено осуществиться, поскольку единственным местом, где он мог не прятаться были... окрестности Ануднабии. И то, только в случае, если им не встретятся наемники Телванни, вышедшие на очередную охоту за ценными потрохами даэдра. Нет, как раз доноса в Орден Дозора с их стороны можно не опасаться — это же Телванни, плюющие на все запреты, кроме тех, которые сами для себя установили... но Хильбонгарду об этом знать не стоило. Сейчас-то древний призрак мечтал только об упокоении, но Элемар всерьёз опасался, что он в любой момент передумает, возжелав совершить путешествие по Вварденфеллу, чтобы увидеть, насклько тот изменился за прошедшее с его гибели время. ещё альтмера интересовало, что означает загадочное слово "хэрсир", которым Хильбонгард время от времени называл Второго. Но спрашивать об этом было бесполезно — один раз он уже попытался. Призрак только покосился ему за плечо... и промолчал. Словно не услышал вопроса. Спрашивать у Второго Элемар не стал. К тому же он и сам догадывался. Слишком уж это "хэрсир" напоминало другое слово...

Хортатор.

Один из титулов легендарного Неревара. Вряд ли Второй не заметил этого созвучия. Да и древний кузнец, живший, как успел подсчитать Элемар, одновременно с Нереваром, его явно узнал. Но Второй по-прежнему отказывался признавать практически очевидное.

"А смысл? — вклинился вдруг в его размышления голос Второго. — Даже если бы это было правдой, я все равно этого не помню. А без памяти имя Неревар для меня такое же чужое, как и любое другое".

"Не слишком ли рискованно говорить об этом?" — Элемар не договорил.

"Ему не до нас", — в голосе Второго явственно прозвучало сочувствие.

Хильбонгарду действительно не было никакого дела до их беседы. Призрак, каким-то образом отставший от них ещё на поверхности, слабо светящимся туманным вихрем пронесся через водопад... и замер на краю уцелевшей площадки — верхней, то, что вела к кузнице. Элемар подошёл ближе... и остановился, услышав не то вздох, не то всхлип. Призрак повернулся к нему и взгляд его был совершенно безумный.

— Ничего не осталось, — почти неслышно прошептал он. — Ничего...

— Три тысячи лет, — так же тихо проговорил Элемар. — Время беспощадно.

— Кузницы... моя кузница была... — явно не услышав их, продолжил Хильбонгард. — Её называли сердцем Ануднабии...

"Возможно, так оно и было, — проговорил Второй. — Когда взорвалась Красная Гора, Ассурнабиташпи ушел под землю, Ануднабия оказалась под водой, а леса на юго-востоке Вварденфелла сгорели дотла и с тех пор там ничего не растёт".

"Молаг Амур?"

"Молаг Амур, — подтвердил Второй. — Это место не просто так назвали Пожарищем(83)".

Он на миг замолча, а потом продолжил, снова обращаясь к Хильбонгарду:

"Извержение запечатало вход в Ануднабию. Но, вполне возможно, что умирать она начала гораздо раньше — когда стих звон и погасли огни кузницы. Да и кимеры наверняка не упустили возможность напасть на города, оставшиеся без правителей".

Взгляд призрака мгновенно сделался колючим, а лицо — враждебным. Ненадолго, впрочем — буквально через пару вздохов, его плечи вновь удручённо опустились.

— Да... Кому как не тебе это знать, хэрсир...

Второй только молча плеснул недовольством.

— Впрочем, это, — призрак повёл рукой, указывая на разрушения, — явно не дело рук кимеров... Идемте. Я хочу увидеть свою кузницу.

Ледяной покров в зале перед кузницей заметно истончился, а перед входом и вокруг него и вовсе отсутствовал, растопленный её дыханием.

— Дорах призвал сюда атронаха, когда я сказал, что устал от незваных гостей, — бесплотный голос Хильбонгарда был печален. — Гребаный колдун! — вдруг рявкнул он, но прозвучало это не зло, а напротив, с теплотой и даже нежностью. — Он не мыслил жизни без своей проклятой волшбы. Кровь Диренни, говорил он...

Второй тихо присвистнул.

— Кровь, — сплюнул Хильбонгард. — Магия — для эльфов. И для баб. Хотя Дорах и одевался, как баба...

— В робу мага? — осторожно уточнил Элемар.

В ушах собственный голос противно пропел:

"Платьишко де-евичье..." — в точности, как в последнем сне с Даготом Уром.

Элемара передернуло.

— Да, — кивнул призрак. - Дорах называл эту тряпку робой мага.

И шагнул внутрь. Элемар замешкался, подумав, что хозяину кузницы будет больно видеть, во что её превратило безжалостное время. И вряд ли он обрадуется свидетелю его чувств.

Словно в ответ на его мысли, из-за двери донеслось изумленное восклицание:

— Мятые сиськи Кин! Дорах!

Хильбонгард нашёлся стоящим на коленях над скелетом того, кого Второй счёл Дорахом Гузалом. Догадка, судя по всему, оказалась правильной...

- Дорах, — вновь проговорил призрак. — Жар моего сердца...

Элемар застыл, с трудом удержавшись от потрясенного возгласа — мысль о том, что кузнеца с колдуном могло объединить не только общее дело или, как он думал прежде, дружба, а нечто иное, просто не приходила ему в голову. Этого просто не могло быть... Но это было: легендарный кузнец и его столь же легендарный напарник-колдун были любовниками. Герои древности оказались небезупречны... и от этого на душе было горько.

— Значит, — сказалм призрак, выпрямляясь, — Дораху все же удалось спастись.

" Не удалось, — возразил Второй. — Когда гости на пиру начали умирать от яда, ему хватило сил только на то, чтобы перенестись сюда. И смерть его не была легка.

Лицо призрака страдальчески исказилось — действие яда он испытал на себе и мог представить, что чувствовал его любовник перед смертью.

— А молот? Крушитель Черепов? — вдруг встрепенулся он. - Ты ведь узнал его, я помню твои слова!

— Молот у меня, — неохотно сознался Элемар. — Когда я его отыскал, он был в сундуке. Там, над колодцем, — он махнул рукой, показывая.

— Здесь? — изумлённо переспросил Хильбонгард.

Альтмер кивнул.

А в следующий миг под сводами кузницы заметалось эхо громкого хохота.

— Значит, ему удалось! - Хильбонгард широко улыбался. — Дораху удалось тогда упереть наш молот. Клянусь, ни о чем в жизни я так не жалел, как о том, что он достанется этим подлым ублюдкам...

— По легенде, молот был украден с праздничного пира... Но впоследствии нигде не появился, и все решили, что он заклят на возвращение в место, где он был выкован, — осторожно проговорил Элемар.

Хильбонгард снова оглушительно расхохотался.

— Легенды не врут, — отсмеявшись, ответил он. — И в то же время врут. М с Дорахом закончили работу над Крушителем Черепов как раз перед тем, как нас пригласили на проводы Мордрина Ханина Великолепного, — призрак зло сплюнул. — Кто же знал, что так обернется? Мы взяли Крушитель Черепов с собой и действительно показалти его гостям во время пира. Как раз перед тем, как гостям вынесли чашу с ядом. И если Крушитель Черепов тогда пропал и оказался здесь... значит, его забрал и принёс сюда Дорах. Он умел быть незаметным, когда этого хотел.

Хильбонгард помолчал.

— Я помню, как он едва пригубил из той проклятой чаши, пиняв её у меня из рук. И как страшно изменился в лице... Ты ведь сразу все понял, верно? — обратился он к скелету у своих ног, словно тот слышал и мог ему ответить. — Меня ты спасти уже не мог, себя тоже, поэтому решил попытаться уберечь хотя бы наше последнее детище от чужих лап. И преуспел... Да благословят тебя за это боги, жар моего сердца...

Некоторое время они молчали. Элемар вспоминал слова Лалатии Вариан о том, что на молоте нет никакого проклятия и думал, что рассказ Хильбонгарда все объясняет. О чем думал призрак, знал только он сам. Но он вдруг встрепенулся и произнёс:

— Вы привели меня в Ануднабию, как я и просил. Вы поведали мне о судьбе моего последнего творения и моего... друга. Крушитель Черепов ваш, владейте им с честью. И.. не откажите мне ещё в одной просьбе. Последней.

Призрак посмотрел на кости Дораха Гузала, на Элемара...

— Похорони Дораха, мальчик. Это моя последняя просьба.

Альтмер подумал, что Второй, ещё в Гнисисе неожиданно насевший на него с требованием купить мешок, заранее предполагал нечто подобное. В этот-то мешок и отправилось все, что осталось от Дораха Гузала — кости, пряжки ремней, чудом сохранившиеся обрывки робы... Напоследок он достал из сумки череп самого Хильбонгарда. Помедлил. И опустил его в мешок с костями.

— Благослови тебя боги, мальчик, — благодарно прошелестел призрак, неведомо как оказавшийся наверху, возле наковальни.

Мешок вспыхнул ещё до того, как коснулся магмы в колодце. Элемар не стал смотреть, как горят кости — махнув на прощание призраку, он спустился вниз. А когда обернулся, возле наковальни уже никого не было...

Глава 47. Илуниби

Зайдя в "Шесть Рыб", Элемар едва удержал на лице невозмутимое выражение. Его ждали. Оставалось лишь догадываться, откуда Кай Косадес узнал, что он собирался посетить таверну, если даже сам Элемар задумался об этом, только покинув часовню после встречи с Лалатией Вариан, а до того ни о чем подобном не помышлял. А в том, что координатор дожидался именно его, можно было не сомневаться — неподалёку от него, старательно делая вид, что они не знакомы, расположился Ллотис Селвило.

Координатор Клинков был хмур. Элемар, конечно, ни разу не видел его чем-то по-настоящему довольным, но и настолько угрюмо-озабоченным, как сейчас он никогда не выглядел. Мрачно взирающий куда-то в пустоту, время от времени прикладываясь к кубку, Кай удостоил Элемара лишь мимолетным взглядом. И продолжил пить, словно тут же забыл о его существовании. Что, разумеется, было совсем не так. Элемар подумал, не является ли причиной его раздумий близость Вивека с Орденом Дозора, желающим пригласить неуловимого координатора Клинков на беседу. Потом вспомнил, как те почти год безуспешно искали Грезящую Пророчицу, и понял, что разоблачение координатору вряд ли грозит. К тому же Кай явно решил совсем отказаться от личины опустившегося скумоеда каким его помнили жители Рабочего квартала Балморы, снова представ в образе обеспеченного негоцианта. Тем не менее, риск существовал и немалый. Ординаторы из ордена Дозора тем и отличались от обывателей, что были способны предположить возможность подобного перевоплощения и не полениться это проверить. И Косадес наверняка это понимал. Впрочем, даже они вряд ли могли предположить, что разыскиваемый ими координатор осмелится расположиться у них буквально под боком. Пусть и ненадолго.

Ллотис Селвило тоже не выглядел довольным жизнью. Что не помешало ему поприветствовать вошедшего в таверну Элемара гнусной ухмылкой, пользуясь тем, что, кроме адресата, её никто не видит.

"Что ж, — прокомментировал его выходку Второй. — Война объявлена, надо полагать".

Элемар придерживался того же мнения. Ллотис ещё перед исчезновением из Ассурнабиташпи достаточно ясно заявил о своих намерениях. А дремора... просто мелкая пакость напоследок — вряд ли Ллотис всерьёз рассчитывал таким образом избавиться от конкурента. Однако, несмотря на то, что справиться с дреморой оказалось несложно, ни забывать, ни прощать эту выходку Элемар не собирался. Во время короткой остановки в Альд'Руне — нужно было отправить письмо Хиарнаренкару и пополнить запасы перед визитом в Ануднабию — он не поленился навестить Ллороса Сарано. Собственно, ради этой встречи он и решил задержаться немного в Альд'Руне: сообщить Хиарнаренкару, что могила Ханина благополучно вскрыта, а её стража — временно, скорее всего — обезврежена, можно было ещё в Гнисисе. Ведь госпожа Эланте Алинорская, подлечившись, наверняка захочет закончить свои исследования. В этом Элемар ни минуты не сомневался. Но в Гнисисе пришлось бы общаться с Хиарнаренкаром лично. И, как следствие, ответить на множество дополнительных вопросов. А Элемар был вовсе не уверен, что на каждый из них сможет дать ответы, которые удовлетворят опытного инквизитора. Расспросить же письмо тот никак бы не смог.

Встреча с Ллоросом Сарано оказалась довольно познавательной. Благодаря ей, он теперь знал о Ллотисе Селвило немного больше, чем раньше, но качество полученных сведений компенсировало их скудность. К примеру, Ллотис не врал, когда хвастал, что в одиночку перерезал вампирский клан Берне в Галом Дэусе. И в башне Мавия, убежище телваннийского некроманта, он оказался, в отличие от Элемара, совсем не случайно. После изгнания из рядов Имперского Культа, Ллотис, не теряя времени, примкнул к Храму Трибунала. И за прошедшее с той поры время успел дослужиться до ранга Куратора. И мог бы продвинуться дальше, но... по словам Сарано, для этого ему не хватало дипломатических навыков. Он виртуозно умел запугивать или бесить оппонентов, когда нужно было спровоцировать нападение... и совершенно не умел договариваться "по-хорошему". Поэтому дальнейшее продвижение в иерархии Храма было для Ллотиса Селвило недоступно. О чем Сарано сообщил, почти не скрывая злорадства. Даже будучт жрецом Храма, он оставался редоранцем, живо интересуясь делами родного Дома. А кроме того, водил довольно тесную дружбу с Атином Сарети. И о том, что Ллотис Селвило, служа Храму, служит ещё и конкурирующему с Редоран Дому, разумеется, знал.

Исходя из этого Элемар и предполагал о причинах мрачности Ллотиса: прознай ординаторы о нынешнем месте пребывания неуловимого координатора Клинков и о том, что служитель Храма бы в этом время рядом и не поспешил сообщить... к оному служителю наверняка возникнут вопросы. Вроде тех, что не так давно самому Элемару задавал Атин Сарети. А репутация "верного последователя Храма" окажется изрядно подмоченной...

Но репутация — проблема исключительно самого Ллотиса. А вот то, что он, спасая свою шкуру, способен заложить всех, кого сможет вспомнить — проблема куда серьезнее. Понимает ли Косадес, насколько рискует?

"Понимает, — проронил Второй. — Просто у него сейчас связаны руки. Пока один из вас не встанет окончательно на путь пророчества — который, подозреваю, потом просто потащит вставшего к его исполнению — он ничего не может сделать. Но вот потом..."

"Что?"

"Не знаю. Может быть и ничего. Но, скорее всего, агентов начнут под разными предлогами выводить из Морровинда".

"Всех? Не может быть. Кого-то наверняка оставят".

"Само собой. Останутся те, кого ни ты, ни Селвило не знаете. И, в случае чего не сдадите. Учитывая богатство провинции и умонастроения её жителей, нельзя оставлять её без присмотра. Такого, какой не сможет обеспечить Легион. Если ты понимаешь, о чем я".

Элемар понимал. Отлично понимал. Ведь именно к обеспечению такого "присмотра" его в своё время и готовили...

Подсаживаться ни к Косадесу, ни, тем более, к Селвило, он не собирался. Во-первых, до вечера было ещё далеко и зал таверны был почти пуст, так что свободных мест хватало. А во-вторых, его здесь знали достаточно хорошо и могли заинтересоваться, с кем это он вдруг решил разделить трапезу. И речь вовсе не об Агнинге, который, судя по взглядам, время от времени украдкой бросаемым на Кая, узнал, по меньшей мере, одного посетителя.

— Давненько тебя здесь не видел, Суротано, — встретил его самого широкой улыбкой трактирщик. — Какими ветрами?

— Оракул, — хмыкнул в ответ Элемар, пристраивая возле стойки завернутый в кожу нетча Символ Элеидона.

— О-о, — многозначительно протянул Агнинг. — Заказывать-то что-нибудь будешь?

— Само собой. Иначе бы не зашёл. Чем порадуешь? Я голоден, как алит.

— Есть, как обычно — батат со скаттлом и никсятиной. Есть рыба-убийца. Жареная. Рекомендую, кстати.

Элемар вспомнил Старика Синего Плавника... и покачал головой.

— Давай, как обычно.

— Зря. Наш, нордский рецепт. Местные рыбу так не готовят.

— Ну, мелочь они солят очень даже недурно, — возразил Элемар.

— Велика премудрость — накидать рыбы в крутой рассол! — фыркнул Агнинг. — Но как знаешь. Надумаешь — скажи.

Заняв один из свободных столиков, Элемар принялся дожидаться заказа. Кай все так же отрешённо потягивал свой напиток. Но едва Агнинг, отнеся поднос к столу Элемара, вернулся за стойку, он встал. Звякнули монеты, с негромким стуком на стойку лег ключ... Альтмер даже головы не повернул, зная, что Второй сейчас внимательно прислушивается к происходящему. Ллотис Селвило тоже встал, небрежно отпихнув к середине стола пустое блюдо, и, отмахнувшись от встрепенувшегося трактирщика, двинулся к выходу.

"Слушай", — предостерег Второй.

Дверь в трактир открылась... и снова захлопнулась. Элемар отметил, что это произошло не сразу, словно выходящий замешкался. Но с того места, где он сидел, ничего не было видно — все закрывал короткий простенок.

"Слушай", — повторил дух.

Элемар прислушался, перестав жевать... и услышал. Шаги. Медленные, крадущиеся. Почти неслышные, если не знать на что обращать внимание. Он осторожно скосил глаза в сторону лестницы на второй этаж, но никого не увидел, хотя невидимка как раз поднимался по ступеням.

"Умно, — хмыкнул Второй. — Хотя и рискованно. Но благодаря ему ты можешь не таиться, а спокойно снять комнату. В противном случае, красться, рискуя быть обнаруженным, пришлось бы тебе".

"Обойдется без благодарностей, — мысленно буркнул Элемар. — Он не о моем комфорте заботился, а о том, чтобы его не видели в компании человека, разыскиваемого Орденом Дозора".

Второй одобрительно хмыкнул.

Доев, Элемар направился к стойке.

— У тебя есть свободные комнаты? Что-то меня того... передремать бы, в общем, — он подавил зевок.

Агнинг понимающе ухмыльнулся и вынул из-под стойки ключ.

— Тебе повезло. Есть у меня комнатенка. Последняя.

Элемар отсчитал монеты и, снова зевнув, потряс головой.

— Эк тебя, — хмыкнул трактирщик. — пойдём, покажу тебе комнату.

Простым показом нужной двери Агнинг не ограничился. зашёл следом за Элемаром в комнату, прикрыл дверь...

— Помнишь, я тебе говорил, что тобой интересовались после того случая с Илусом Труптором? — тихо проговорил он.

Элемар кивнул.

— Этот парень снова здесь. Седого имперца видел? Это он. Одет не в рванье, как прежде, да и повадки другие... но это он. Да и меченого я тоже раньше видел. И что-то мне говорит, что неспроста он так ломанулся вон, когда ты появился. Не нравится мне все это...

Элемар промолчал. Врать человеку, уже во второй раз проявившему о нем некоторую заботу, не хотелось. Но и правду говорить было опасно. В первую очередь для Агнинга, не подозревающего, что "удравший" едва расплатившись данмер на самом деле сейчас находится в одной из соседних комнат.

— Забудь о нем, Агнинг, — неохотно проговорил наконец он. — Ради себя самого — забудь.

Несколько секунд трактирщик пристально смотрел ему в глаза. Потом медленно кивнул.

Проводив Агнинга, Элемар несколько минут выждал. После чего осторожно выглянул в коридор этажа: в "Шести Рыбах" постоянно проживали один из инструкторов Легиона и пожилая наставница Имперского культа, адептка Лассиния Муссилиус, у которой он по совету Кайе когда-то брал уроки красноречия. Недолго, правда: за обучение основам Лассиния просила дорого, к тому обладала поистине даэдрическим любопытством, а её дотошность в процесс удовлетворения оного любого дознавателя заставила бы рыдать от зависти. Последнее объяснялось просто — Лассиния страдала от болезни суставов, из-за чего не покидала свою комнату, кроме как для посещения служб в часовне Эбенгарда, куда — как и обратно — переносилась с помощью свитка или амулета, а потому возможности пообщаться с кем-то и узнать последние и не очень новости почти не имела. Из-за чего и вцепляллась в собеседника крепче аскадианской пиявки. А вот второй постоялец "Шести Рыб" — тот самый имперец-инструктор, имени которого Элемар совершенно не помнил — имел странную привычку в свободное время разгуливать по коридору верхнего этажа. И встречаться с ним альтмер не имел ни малейшего желания.

Прогуливающийся по этажу имперец, судя по звуку шагов, остановился возле лестницы. А затем — Элемар не поверил своей удаче — начал спускаться вниз. Альтмер торопливо выскользнул из комнаты, запер её и крадучись направился к комнате, снятой Каем, мимолетно задумавшись, часто ли Агнингу доводится сдать сразу все комнаты.

Дверь была приоткрыта и в узкую, не толще мизинца, щель выглядывал настороженный красный глаз. При виде Элемара глаз исчез, а щель стала шире — как раз чтобы можно было протиснуться. И тут же почти беззвучно закрылась у него за спиной.

— Наконец-то, — негромко буркнул сидящий на кровати Косадес.

Впрочем, недовольным он не выглядел... более недовольным, чем прежде.

— Выкладывайте, — так же вполголоса велел он. — Что сказали Сул-Матуул и Нибани Меса?

Элемар переглянулся с оставшимся возле двери Ллотисом. Тот скривился и слегка мотнул головой, уступая право рассказывать.

— Пока рано говорить о чем-то определенном, — проговорил Элемар. — По словам ашхана Сул-Матуула чужеземец не может быть Нереварином...

Кай резко вскинул голову.

-...Если он не принят в клан. Но ашхан был весьма любезен и оказал нам эту честь, — невозмутимо договорил Элемар. — Теперь я и он, — он кивнул в сторону Селвило, — носим имя Друга клана Уршилаку.

— И кого из вас сочли достойным называться Нереварином?

— Никого, — коротко ответил альтмер. — Нибани Меса не стала нас испытывать.

Ллотис злобно скривился, видимо, вспомнив, как шаманка, ни разу не повысив голос, словесно размазала их по полу юрты, предельно доступно — несмотря на не слишком хорошее знание общего языка — разъяснив им, почему ни тот, ни другой не являются Нереварином. Для каждого претендента у неё нашлись свои доводы. Для обоих разные... но одинаково сокрушительные.

— Почему же?

— Если вкратце, — не стал испытывать терпение координатора Элемар. — То — да, мы оба подходим по начальным условиям пророчества: время и место рождения... Но ни один из нас, по словам шаманки, не отмечен знаком Неревара — Луной-и-Звездой, чем бы он, этот знак, на самом деле ни являлся. Таким образом, ни один из нас, по словам Нибани Меса, Нереварином не является. Но, — он сделал небольшую паузу, — один из нас может им стать. Но кто — она на данный момент сказать не может. Первое условие пророчества мы выполнили... если это можно так назвать. Проблема в том, что оно не единственное... и Нибани Меса не знает, каковы остальные условия. Пророчество говорит о них слишком туманно. Более того, в разное время и в разных кланах оно передавалось от шаманки к шаманке разными словами. Часть... э-э, вариантов ей известна. Но, если верить ей, этого может оказаться недостаточно. Поэтому нам поручено разыскать так называемые Утраченные Пророчества. К счастью, не все, но хотя бы те, которые со слов шаманок записывали некие Жрецы-Отступники...

Кай снова вскинулся.

— Что? Повтори.

Элемар повторил.

— Так, — протянул Кай, уронив лицо в ладони и начав энергично его растирать.

Элемар уже давно понял, что означает этот жест: так координатор обычно реагировал на информацию, ломающую ранее выстроенные им планы.

— Жаль, конечно, что... но никто и не обещал, что все будет просто. Ладно, — Кай снова с силой растер лицо, — с Пророчествами разберемся немного позже. Есть у меня... один знакомый. Возможно, он сумеет подсказать что-нибудь... дельное. А пока...

Он вдруг неуловимо подобрался и буквально пригвоздил их обоих посуровевшим взглядом.

— Пока, — продолжил он, — у меня есть для вас другое задание. И для того, чтобы его выполнить, вам, скорее всего, придётся действовать сообща.

Второй, все это время старательно изображавший "наличие отсутствия", грязно выругался. Элемар хмуро покосился на Селвило. В ответном взгляде — так же, искоса — недовольство густо мешалось с досадой. Альтмер подавил усмешку — кажется, кто-то внезапно пожалел о своей выходке в Ассурнабиташпи...

— Это... обязательно? — тем временем осторожно поинтересовался Ллотис, не переставая коситься на Элемара.

Кай нахмурился, переводя взгляд с одного на другого. Сжал на мгновение челюсти...

— Это крайне желательно. В первую очередь, для вас самих. Так что если у вас вдруг возникли друг к другу какие-то претензии, настоятельно рекомендую до выполнения задания о них забыть. Ясно?

— Предельно, — невозмутимо ответил Элемар.

Ллотис тоже проворчал нечто утвердительное. Кай смерил его ещё одним пристальным взглядом... и продолжил:

— Итак, задание... — но тут за дверью зазвучали шаги возвращающегося имперца-инструктора, и он осёкся.

Беззвучно выругался — и жестом велел обом подойти ближе.

— Так вот, задание, — понизив голос почти до шёпота, снова начал он. — Полагаю, оно будет очень сложным. Возможно, сложнее всего, с чем вам доводилось сталкиваться.

У Элемара нехорошо заныло под грудиной. Как раз там, где на коже отпечатался след от ладони Тельзы Драл. До этого дня Кая не волновала сложность даваемых им поручений.

— Когда пойдете на него, удостоверьтесь, что готовы ко всем... или хотя бы к большинству возможных неожиданностей. Зелья, свитки, экипировка... не мне вас учить. И если возникнут проблемы — не геройствуйте. Отступите, чтобы передохнуть и подлечиться перед следующей попыткой. Не рискуйте без необходимости.

За стеной вновь зазвучали шаги, и он замолчал, пережидая, пока они удалятся.

— Патруль из форта Пёстрой Бабочки, — заговорил наконец он, — обнаружил под Гнаар Моком базу Шестого Дома.

Элемар вздрогнул. Стоящий рядом Ллотис со свистом втянул воздух.

— Внутри, — продолжил Кай, словно не заметив их реакции, — они обнаружили святилище Шестого Дома и жреца, Дагота Гареса. Вам надлежит побеседовать с Раесой Пуллией из форта Пёстрой Бабочки; она знает значительно больше о найденной базе.

Он снова ненадолго замолчал, прислушиваясь к шагам за дверью.

— Но главная ваша задача — найти саму базу и убить Дагота Гареса. Скорее всего, это будет нелегко — как я слышал, этот жрец весьма опасен. Поэтому действуйте сообща. И вернитесь живыми. В Балмору.

— В Балмору? — переспросил Элемар. — Стоит ли рисковать?

— придётся, — поморщился Кай. — Обстоятельства складываются так, что безопаснее встретиться в моем балморском доме, чем искать, где вы объявитесь после Илуниби.

Он достал из сумки два увесистых кошеля.

— Других подарков от казны в этот раз не будет. Но это, я надеюсь, компенсирует их отсутствие.

Кошель оказался очень тяжёлым...

* * *

— Ты не перестаешь меня удивлять, Суротано, — покачала головой Тувесо Белет. — Что ты принесёшь мне в следующий раз? Кольчугу Повелителя? Истинное Пламя? Не отвечай, это просто мысли вслух. Символ Элеидона, надо же, — пробормотала она. — Интересно... нет, — замотала она головой, оборвав саму себя, — даже знать не хочу, где ты его откопал.

Элемар благоразумно промолчал. Кем бы на самом деле ни приходился Вулфхарту Мордрин Ханин, из гробницы которого он и вынес этот щит, имя его звучало слишком по-данмерски, чтобы рассказ об этом понравился Тувесо. Он вдруг вспомнил, что Второй, собиравшийся осмотреть череп Ханина, чтобы узнать, кем тот всё-таки был при жизни, этого так и не сделал. Видимо, знакомство с Хильбонгардом произвело на него большее впечатление, чем казалось. Но возвращаться в Ибар-Дад, чтобы прояснить эту загадку, Элемара совершенно не тянуло. И судя по тому, что Второй об этом ни разу не заикнулся — его тоже.

Тувесо помолчала, с каким-то недоверием во взгляде рассматривая щит. Вначале-то она вовсе остолбенела, услышав, что это за вещь. Но справилась с потрясением, надо признать, довольно быстро.

— Это будет долго, Суротано, — произнесла наконец она.

— Я не тороплю, — пожал плечами альтмер.

— И дорого.

— Сколько?

Названная сумма заставила его изумлённо присвистнуть.

— Пойми, у меня попросту нет нужных материалов, — ворчливо проговорила Тувесо. — Я просто кузнец... ладно, хороший кузнец. Но я не бог и не смогу восстановить этот щит щелчком пальцев.

— Эй, я ни в чем тебя не упрекаю, — Элемар выставил перед собой руки, словно защищаясь от сердитой данмерки. — И ничуть не сомневаюсь в твоей оценке — в конце концов, тебе лучше знать. Я просто удивился...

Тувесо Белет некоторое время хмуро смотрела на него, видимо, сомневаясь в его искренности, но все же смягчилась.

— Ладно. Я возьмусь, но мне, сам понимаешь, понадобится задаток.

— Сколько? — спросил Элемар, мысленно прикидывая, какой суммой располагает.

Вместо ответа Тувесо достала из-под прилавка длинный свёрток. Элемар прищурился — именно в таком он в прошлый раз принёс ей немногочисленные трофеи из Ассурнабиташпи. А она развернула ткань и продемонстрировала ему даэдрический гунто(84). Один из двух, взятых им с тел дремор, охранявших гробницу Мордрина Ханина.

— Я не возьму с тебя за эту работу ни монеты ни сейчас, ни потом... если ты отдашь мне этот клинок.

— Забирай, — не раздумывая, пожал плечами Элемар.

Даэдрическое оружие в силу своей редкости стоило, конечно, безумно дорого... но его ещё нужно было продать. Стоимость гунто, насколько он мог судить, была заметно выше суммы, назначенной Тувесо за реставрацию Символа Элеидона... но хорошие отношения с одним из лучших оружейников Морровинда стоили ещё дороже. Намного дороже.

Тувесо довольно улыбнулась.

— Вонден Мано будет счастлив, — заметила она. — В первый раз видела, чтобы у него тряслись руки. Кстати, — она нахмурилась, — он просил меня, чтобы я пока не продавала второй гунто. И хотел о чем-то с тобой поговорить.

Элемар кивнул.

— Хорошо. Придержи его, раз такое дело. Кстати, что там с моей броней?

— Меряй, — Тувесо с заметным усилием взгромоздила на прилавок ещё один объёмистый мешок.

свёрток с обоими гунто вновь отправился под прилавок, Символ Элеидона был унесен Девалом, сыном Тувесо, в кузницу, а сам Элемар, переоблачившись в подогнанные и починенные Тувесо стеклянные доспехи — трофей из логова вампиров Куарра — после короткого раздумья решил пока отложить запланированный визит в поместье Сарети. Начатый разговор, конечно, следовало закончить. Или хотя бы продолжить. А заодно прояснить ещё кое-что. Но сначала Илуниби. Если старательно умалчиваемые опасения Второго окажутся верны, то продолжение прерванного разговора с советником утратит всякий смысл... А на остальные вопросы может ответить и Неминда: Элемар хотел убедиться, что, случись с ним что-либо, обитателям Бал Исры ничего не грозит. Понятно, что Сарети не даст в обиду тех, кого выбирал сам... но кроме них были ещё Вельса Орети и Индрель Ратрион с сыном...

Впрочем, разговор с Неминдой его успокоил. Редгардка, правда, пару раз намекнула, что советник хотел его, Элемара, видеть, и было бы неплохо это его желание уважить. Пришлось пообещать ей сделать это, как только вернется — если вернется — из Гнаар Мока. Вопрос: "Какого даэдрота ты там забыл?" Элемар предпочёл проигнорировать. И вообще побыстрее покинуть не только Зал Совета Редоран, но и Альд'Рун.

Ллотис Селвило присоединился к нему на развилке — там, где дорога, проложенная от Альд'Руна к форту Пёстрой Бабочки, соединялась с одной из мелких фояд, исчертивших подножие Красной Горы. Южный отрезок фояды, насколько Элемар помнил, был совсем коротким и вёл к остаткам даэдрического святилища Рамимилк, имеющим очень дурную славу. А вот северный, виляя то на восток, то вовсе на юг, вскарабкивался вверх по склону и соединялся с другим лавовым руслом, таким же узким и мелким, но выводящим в фояду Мамея, неподалёку от Призрачных Врат. Чем нередко пользовались желающие совершить паломничество к Алтарю Гордости...

Раесу Пуллию они нашли быстро. Точнее, она сама их нашла: статная высокая имперка буквально выросла за их спинами, стоило им только назвать свои имена и цель прибытия в форт стоящим у ворот легионерам. Видимо, она их ждала.

Окинув обоих взглядом, Раеса Пуллия покачала головой и жестом велела следовать за ней. Местом для беседы она выбрала... столовую, хотя определенная логика в этом все же имелась — час был неурочный, поэтому там никого, кроме дежурных, не было. Да и те находились довольно далеко. Жестом предложив им присесть за один из дальних столов, она отошла, почти сразу же вернувшись с кувшином гриифа и тремя помятыми оловянными кружками.

— Ну что, за знакомство? — плеснув в каждую кружку жидкости буквально на пару глотков, проговорила она. — Я, как вы уже, наверное, догадались, Раеса Пуллия. Вам тоже представляться не нужно — я знаю, кто вы такие и от кого прибыли.

Элемар и Ллотис невольно переглянулись. О чем подумал данмер, Элемар не знал, но сам ощутил некоторое удовлетворение от того, что в своё время настоял на том, чтобы встретиться с Пуллией вдвоем, хотя Селвило явно рассчитывал перепоручить сбор сведений ему, предлагая встретиться сразу в Гнаар Моке. Вот только Элемар отказался отдуваться за двоих. Не потому что ему это было сложно сделать. Из принципа. А теперь оказывается, что Кай и рассчитывал на то, что к Раесе Пуллии они явятся вдвоем. Непонятно только, какую цель он при этом преследовал...

— Вы пейте, пейте, — посоветовала Пуллия, небрежно, по-нордски, опрокидывая в рот содержимое своей кружки. — То, что вам нужно узнать, на трезвую голову лучше не слушать.

Она повертела кружку в руках и мрачно добавила:

— И не рассказывать тоже...

Элемар с Ллотисом снова переглянулись, но послушно выпили. Благо, в кружке Элемара гриифа действительно была пара глотков. После памятной пьянки с Цанктунианом Пониусом он относился к этому напитку с настороженностью — тем более, что на столе, как и тогда, не наблюдалось ничего, похожего на закуску — и надеялся, что напиваться в планы Раесы Пулли не входит. О принятых в Легионе порядках он имел весьма смутное представление, но вряд ли к любителям выпивки — даже среди высшего офицерского состава, к числу которого явно принадлежала Пуллия — здесь относились с пониманием.

— Итак, — вновь заговорила Пуллия, — Кай считает, что вы вдвоем сможете разобраться с возникшей проблемой. Убить Дагота Гареса и ликвидировать эту базу Шестого Дома...

С каждым словом она говорила все медленнее и голос её постепенно становился тише. И вдруг она вскинулась, оглушительно грохнув пустой кружкой по столу:

— Херня это все! Кай — идиот, если думает, что вы вдвоем справитесь там, где потерпел неудачу целый отряд не самых паршивых бойцов имперского Легиона. Даже напротив — очень и очень неплохих бойцов... Впрочем, это не моё дело. Если он так в вас уверен... значит, у него есть на то основания.

Помедлив, Пуллия снова плеснула на дно кружек гриифа.

— Пригодится, — буркнула она. — Итак, пещера... Единственный выживший из того патруля называл её "Илуниби"... когда ещё мог отвечать на вопросы.

Её пальцы судорожно сжались на ручке кружки, но она сдержалась.

— Патруль наткнулся на эту пещеру возле Гнаар Мока. Вроде бы кто-то сообщил им о контрабандистах на побережье в том районе. Но вместо контрабандистов они наткнулись на служителей культа Шестого Дома. Так называемых Видящих. Ничего особенного, если верить его описанию — просто сумасшедшие голые данмеры с камнями и палками...

Элемар с трудом удержал невозмутимое выражение на лице, когда Второй мрачно подал голос:

"Неудивително, что их там всех просто перебили. Нельзя так пренебрежительно относиться к противнику. Особенно, если плохо его знаешь".

Нельзя было с этим не согласиться...

— Но на их стороне были чудовища — уродливые и отвратительные твари, чей вид вселял ужас. Видимо, речь о корпрусных тварях — к этому моменту рассказ патрульного уже был... не совсем связным...

Раеса поджала губы, мотнула головой и продолжила:

— Охваченные ужасом патрульные бежали и заблудились. Где-то в глубине пещер они встретили... того, кто назвался Даготом Гаресом. Он перебил остатки патруля, оставив всего одного бойца. Выжившему он сказал, что пощадил его намеренно, дабы тот передал всем, что "Спящий просыпается", "Шестой Дом поднялся" и "Дагот Ур — бог, а я его священник". И ещё "Все будут едины с Ним во плоти".

Каждую фразу она словно бы выплевывала сквозь кривящиеся губы, как нечто отвратительное. Выдохнула... и резким движением влила в себя грииф из кружки. И тут же, потянувшись к кувшину, сделала ещё несколько жадных глотков прямо из горла. Впрочем, напиваться она вроде бы не собиралась, потому что почти сразу же отставила кувшин от себя подальше, заткнув его пробкой.

— Патрульный очнулся снаружи пещер и вернулся сюда, — продолжила она. — Он был неузнаваем, жутко обезображен и говорил сам с собой. Мы опознали его только по доспехам и одежде. Наш капеллан испробовал все имеющиеся у него заклинания и зелья, чтобы помочь несчастному, но... тщетно. Он никого не узнавал, хотя и сначала он мог более-менее связно отвечать на некоторые вопросы, но постепенно перестал реагировать. Просто бормотал... и бормотал все более бессвязно... пока не умер. И я даже врагу не пожелаю умирать так, как этот бедняга, — Раеса хмуро покосилась на кувшин... и отвернулась, добела сжав губы. — Я раньше только слышала о корпрусе, но не видела этого своими глазами... Плоть патрульного... она распухла и покрылась каими-то язвами и наростами, а кости перекрутились совершенно... неестественным образом. И... это не прекращалось до самой его смерти. Я и не думала, что корпрус так быстро убивает. Эти изменения... солдаты, те, кто это видел, просто в ужасе.

Она помолчала, гипнотизируя взглядом кувшин...

— И я, надо признаться, тоже.

* * *

Тоннель изогнулся влево. Элемар осторожно пробрался за поворот, осмотрелся и, никого не увидев, выглянул обратно и приглашающе махнул рукой. После чего обессиленно сполз по стене, вяло покосившись на так же устало опустившегося рядом Ллотиса. Они бродили по пещерам, если верить ощущениям, больше суток и успели вымотаться и физически, и душевно. Удивительнее всего было то, что, в отличие от их прошлого совместного похода в логово вампиров Куарра, за это время они ни разу не переругались. Селвило был тих, сдержан и сосредоточен, где-то растеряв свою обычную дерзость и хамство. То ли проникся серьезностью задания... то ли что-то задумал. Элемар, наученный прежним опытом встреч с ним, склонялся ко второму варианту. Тем более что момент был как нельзя более подходящий... если подойти к делу с умом. А Селвило дураком не был. И то, что он, стоило им спуститься под землю, вёл себя, что называется, образцово, сходу передав Элемару руководство и ни звуком, ни жестом не давая ему укрепиться в своих подозрениях, не говорило ровным счетом ни о чем. И сейчас, когда они, предположительно, были в нескольких шагах от цели, можно было ожидать чего угодно. Потому что Элемар не верил в то, что Ллотис не попытается что-нибудь предпринять. Не сейчас, о, нет. Позже. Когда — и если — им удастся справиться с Даготом Гаресом. Сам же он... сам он собирался действовать по обстоятельствам.

На имперских картах Илуниби не было. Раеса Пуллия, сообщая это, посоветовала расспросить местных. Вот только расспрашивать-то как раз никого и не хотелось — насквозь разбойничьи рожи местных "рыбаков" отбивали малейшее желание с ними заговаривать. Впрочем, информатора они все равно нашли — им оказался уже знакомый Элемару Кариарель, из чьей лачуги он примерно год назад забрал украденную из часовни алебастровую чашу. Раговорить его правда, оказалось непросто и сделать это удалось только буквально приперев его к стенке. Причём не только в переносном смысле, но и в прямом — Кариарель с чего-то решил, что Элемара интересует та давняя история, и поначалу наотрез отказался что-либо говорить.

По его словам, Илуниби была целой сетью прибрежных пещер и гротов в окрестностях утеса Хартаг, объединенных общим названием. И сеть эта была настолько огромной, что для того, чтобы хоть как-то в ней ориентироваться, местные дали разным её участкам отдельные названия. Раньше эти пещеры использовались контрабандистами Горького Берега в качестве одной из перевалочных баз, но потом по какой-то причине были заброшены. А в последнее время местные вообще старались к утесу Хартаг не приближаться, даже рыбаки на лов стали отходить южнее или, наоборот, севернее, к Андасрету. Только орки время от времени, как и прежде, забредали туда, чтобы спрыгнуть с самой вершины утеса в бухту. Вроде как паломничество такое у них, в память о каком-то орочьем герое Хартаге. Ничего хорошего из этого обычно не выходило, не считая неплохо растущей и жиреющей на орчатине рыбы-убийцы — на радость рыбакам. Но даже орки всегда держались северной части Хартага, в то время как пещеры Илуниби расположены под южной... Какого даэдрота туда понесло легионеров, никому в Гнаар Моке не известно. И хотя некоторые серьезные меры, заправляющие делами в Гнаар Моке, были рады, что имперцам хорошенько надрали задницы, имя победителя никто не знал и узнавать не торопился. Хотя сам Кариарель подозревал, что тем самым серьёзным мерам оно отлично известно.

Им удалось даже заполучить от него некое подобие плана пещер — не всех, только первых трёх: до того, как Кариарель, по его собственному признанию, примкнул к Гильдии Воров и той паскудной истории с чашей, ему доводилось в них бывать в качестве носильщика, когда "товара" бывало много и те самые серьезные меры вынуждены были привлечь на помощь местных. В дальние пускали только "своих", но в тех, что были ближе к поверхности, Кариарель бывал несколько раз и до сих пор кое-что помнил. И даже сумел худо-бедно зарисовать на песке.

И Элемар, и Ллотис прекрасно понимали — и так оно и оказалось — что цель их поисков, Дагот Гарес, наверняка окажется в одной из дальних пещер, тех, о глубине и разветвленности которых Кариарель ничего не смог поведать. Более того, когда они спустились в первую, Остов Святого, ничто не указывало ни на то, что здесь кто-то обитает, ни на то, что в этих переходах не так давно шло сражение. Темнота, тишина... не считая журчания воды, сочащейся из трещин в стенах и сводах. И никого. Единственный встреченный ими скелет разлетелся веером костей ещё до того как сумел обнаружить присутствие посторонних.

Крошечный боковой отнорок, замеченный только благодаря следам от нескольких пар ног на покрытом тонким слоем подсохшего ила полу одного из тоннелей уже оказался обитаем, хотя и не теми, кого они ожидали встретить. Здесь, по-видимому, находились пленники... или кто-то вроде. Им встретились двое безучастных ко всему ловчих корпруса, один калека, чья плоть разрослась и оплыла настолько, что он только вяло подергивался на месте — огромный, похожий на бледного жирного слизняка — и... довольно свежий труп. Женщина. Человек. Точнее определить, кем она была при жизни, не давали явственные признаки поражения корпрусом на лице — кожа выцвела, а черты поплыли, точно раплавленный воск. Руки покойницы были судорожно сжаты на рукояти кинжала, торчащего из груди: несчастная — судя по потрепанным, но довольно неплохим доспехам на ней, наемница или авантюристка — видимо, решила не дожидаться, когда смерть сжалится над ней, и убила себя сама. Причём случилось это день или два назад. Но это все выяснилось после того, как они расправились с обнаружившимся там же дреморой, с задумчивым и каким-то сожалеющим видом стоявшим над покойницей. Впрочем, по мнению Элемара, нелюдя, скорее всего, расстроило лишение очередной смертной игрушки, над страданиями которой можно было всласть поглумиться...

Следующая часть пещер встретила их светом свечей. Сотни, если не тысячи свечей — толстых, тонких, коротких и длинных — озаряли пространство чуть дрожащим багровым сиянием, неприятно напомнившем Элемару его сны.

Господин Неревар Индорил, Хай Ресдайния! Давно забытый, возрождённый вновь... — словно наяву услышал он тихий баритон, устало роняющий слова.

Второй, чье присутствие он все это время почти не ощущал, мгновенно встрепенулся:

"Не нагнетай. Тут и без твоих... фантазий обосраться со страху недолго".

"А это я?"

"Ты-ты", — едко проворчал дух.

Элемар неподдельно удивился, но после едкой отповеди Второго нарождавшееся ощущение потусторонего ужаса, сопровождавшее его в тех самых снах, внезапно исчезло. И голоса больше не звучали. Что подтверждало правоту духа. Хотя атмосфера по-прежнему оставалась гнетущей.

Это была самая просторная и разветвленная часть пещер Илуниби. Здесь был тепло и сухо, в отличие от предыдущей части и не было ни малейших признаков того, что в прилив или шторм эти тоннели затапливает водой. И здесь уже обитали настоящие слуги Шестого Дома — те, у кого корпрусные изменения пошли по иному пути, нежели у несчастных, отправленных в ранее исследованный ими двоими отнорок. "Пепельные зомби", выглядевшие так, словно они действительно были вылеплены из пепла, "рабы пепла" с жуткими провалами вместо лиц. В некоторых ещё угадывались мужские или женские черты, но чем дальше заходили корпрусные изменения, тем более бесполыми казались их носители.

Больше всего было так называемых Видящих — обычных с виду данмеров, мужчин и женщин, порой совершенно не выглядящих больными. Как встреченная некогда Элемаром в подземельях Вивека Пророчица. С той лишь разницей, что неспешно, безмолвно и без видимой цели расхаживающие по тоннелям Илуниби или так же безучастно лежащие на жалких лежанках из охапок водорослей и тростника Видящие были полностью — или почти полностью — обнажены. Как и говорила Раеса Пуллия: "голые данмеры с камнями и палками". Ни один из них, казалось, не испытывал неудобств от своей наготы. И ни один не проявлял ни тени интереса к кому-то другому, хотя некоторые женщины, чьи тела ещё не изуродовал корпрус, были очень привлекательны.

Большинство Видящих бродили с палками или пустыми руками, но у нескольких Элемар замечал куски сырого мяса, от вида которых он всякий раз едва сдерживал тошноту — ведь он, благодаря Второму, отлино знал, что это за мясо. И был искренне благодарен всем богам, которых сумел припомнить, за то, что никому из обитателей Илуниби, мимо которых они с Ллотисом, укрытые чарами, прокрадывались невидимыми и неслышными тенями, не пришло в голову попытаться откусить от зажатого в руке ломтя корпрусятины...

Подземные переходы следующей зоны тонули во тьме и были безлюдны, охраняясь только несколькими дреморами. Собственно, о том, что "Хребет Маровака" — так, по словам Кариареля, называлась самая общирная часть пещер Илуниби — остался позади, Элемар понял, когда свет последних свечей растворился во мраке, вынудив их с Ллотисом воспользоваться зельем и заклинанием "Ночного глаза". На рисунке Кариареля этого тоннеля точно не было, но они уже успели неоднократно убедиться в том, насколько этот рисунок неточен, даже если учесть, что они наверняка что-то пропустили, а что-то попросту не запомнили. Окончательно это стало ясно, когда обогнавший Элемара Ллотис едва не сверзился в здоровенную промоину в полу, каким-то чудом удержавшись на краю в последний момент. Впрочем, при более внимательном осмотре оказалось, что промоина эта является началом довольно крутого, но при этом вполне удобного спуска в просторный зал уровнем ниже. Зал оказался затоплен почти по колено, так что пришлось проявлять чудеса острожности, чтобы не выдать себя плеском воды патрулируюшим его дреморам, двигаясь на примеченные в дальней части зала слабые отблески света. Оставшуюся необследованной часть пещеры они, не сговариваясь, решили проверить позже, если понадобится.

Направление, впрочем, казалось верным — выйдя к короткой лестнице, с пылающими по обеим её сторонам парными жаровнями из даэдрика, на основании каждой из которых тревожно светился багрянцем стилизованный Шалк, охраняемой одиноким даэдротом, они оказались в следующей части пещер.

Здесь вместо сотен свечей горели точно такие же, как на лестнице, жаровни, создавая, тем не менее, все тот же тревожаще-багровый сумрак, а в воздухе витал вначале едва уловимый, но с каждым шагом вглубь пещеры становящийся все более густым и тяжёлым, запах курений. Сомнений почти не осталось — они приближались к святилищу. И к Даготу Гаресу.

Отдыхать в самом центре вражеского логова было бы безумием, но короткая передышка им была необходима. Особенно Элемару — вынужденный не только таиться от обитателей Илуниби, но и быть настороже, ежесекундно ожидая подвоха от неожиданно, и оттого подозрительно, покладисто настроенного напарника, он был близок к нервному истощению. Что пока незаметно, но начало сказываться н его реакции и самочувствии. Именно поэтому, заметив, что дальше свет становится ярче, он, обменявшись с Ллотисом парой жестов — зелья и амулеты с чарами маскировки были на исходе, поэтому оба старались полагаться не на магию, а на собственные навыки скрытности — свернул в боковой тоннель, темный и тихий, а значит, предположительно, необитаемый....

Некоторое время они молча отдыхали. Измотанный Элемар, несмотря на все усилия остаться в сознании, едва не задремал, когда Ллотис вдруг подал голос:

— Как думаешь, завалим мы это чудовище?

Ответить — точнее, спросить, кого Ллотис имел в виду, называя чудовищем — Элемар не успел. В темноте тоннеля — действие "Ночного глаза" успело давно прекратиться — раздался негромкий смех.

— Убить меня? Ох, бедолага... — мягко, даже будто бы ласково, проговорил скрытый тьмой незнакомец.

Или незнакомка? Голос был необычным — слишком мелодичный для мужского, слишком низкий для женского (85). Хотя было в нем что-то, подсказывающее, что говорящий все же мужчина. Или — Элемар вспомнил почти лишенные признаков пола тела "рабов пепла" — считает себя таковым.

— Ты ведь так ничего и не понял, верно? Хочешь меня убить... — незнакомец снова негромко рассмеялся. — Неужели ты думаешь, что этим все кончится? Таы убьешь меня — и возьму и послушно умру? Бедняга... ты пытаешься бороться, не зная, за что, и сражаешься, не понимая, ради чего, подобно животному, влекомому страхом и желанием убивать... ты понятия не имеешь, что ты делаешь.

В голове Элемара влруг зашумело, а перед глазами мелькнула вспышка... и тьма вдруг рассеялась.

"Получилось", — выдохнул Второй, видимо, как-то ухитрившийся сотворить заклинание "Ночного глаза" изнутри.

Элемар не ответил, ошарашенно уставившись на того, кто медленно приближался к ним. Громоздкая туша, закутанная в роскошную, богато расшитую фиолетовую мантию неторопливо плыла в паре ладоней над полом. От данмера в этом существе оставались только руки — худые, с тонкими пальцами, кажущиеся непропорционально короткими по сравнению со всем остальным телом. Остальное же корпрус — и, вероятно, магия Дагота Ура — изменил до неузнаваемости. Полускрытая широким капюшоном голова существа, казалось, не имела определенной формы — огромная, шишковато-бугристая, сильно вытянутая вперёд. Серая кожа была расцвечена зеленоватыми пятнами, "лицо" покрывали множество парных отверстий — от огромных, в которые можно было просунуть кулак, до совсем маленьких, двумя рядами спускающимися вниз — а из "подбородка" росли пять длинных, лениво шевелящихся то ли щупалец, то ли хоботов...

"Поднявшийся Спящий", — вновь подал голос Второй.

"Это он? — спросил Элемар. — Гарес?"

"Нет. Дагот, безусловно. Но не тот".

— Неужели ты думаешь, что в твоих действиях есть какой-то смысл? Нет, дитя, — снова мягкий смешок, звук которого совершенно не вязался с чудовищным обликом существа, — это всего лишь сон и пробуждение, снова и снова... Одна внешность за другой, ничего настоящего...

"Одна внешность за другой, значит... я так и знал", — едва слышно пробормотал Второй.

Движение сбоку отвлекло Элемара: Ллотис, судя по всему, нашёл фиал с нужным зельем и теперь, в точности, как он сам несколькими минутами ранее, во все глаза таращился на медленно приближающегося Поднявшегося Спящего.

— Т ы ещё что за тварь? — пробормотал он, судорожно выдергивая из ножен меч.

— А то, что ты делаешь, — словно не услышав его, проговорил тот, — ничего не значит.

Замер, словно в задумчивости шевеля щупальцами...

— И почему мы до сих пор тратим на тебя своё время и дыхание?

Поднявшийся Спящий сделал шумный вдох... и вдруг свел перед собой руки, а его щупальца взметнулись в воздух, извиваясь, подобно змеям. Пространство наполнилось звуком — низкой, тревожащей мелодией, чьи ноты звучали в такт их шевелениям, а между вытянутыми руками Поднявшегося Спящего с обращенными друг к другу ладонями начало разгораться сияние формирующегося заклинания.

Элемар не стал ждать, когда тот закончит, и резво откатился вбок, отчего одно из щупалец нервно дернулось в его сторону. Но основное внимание существа было по-прежнему направлено на Ллотиса, так же вскочившего и прыгнувшего в другую сторону. Как с запозданием сообразил Элемар, Поднявшийся Спящий был слеп и его, не шевелившегося и не издававшего ни звука, до этой минуты попросту не замечал. И вся его речь была адресована Ллотису. И только ему. Неизвестно, что он делал в этом тоннеле, но на них он явно наткнулся случайно. И не заговори Ллотис в самый неподходящий момент, вполне мог проплыть мимо, не заметив их присутствия.

Пользуясь тем, что противник полностью сосредоточился на Ллотисе, пытающемся маневрировать в узком жерле тоннеля, Элемар выхватил меч и метнулся ему за спину, опуская клинок на укрытый капюшоном затылок. Стеклянное лезвие дохнуло морозом, вгрызаясь в плоть, и скрежетнуло по кости... и вдруг Поднявшийся Спящий вздрогнул, вспыхнул ослепительно-золотым светом... и рассыпался облачком пепла, а на пол тоннеля, звонко стукнув о камень, упал череп. Элемар острожно приблизился, задержав дыхание, чтобы случайно не вдохнуть витающие в воздухе пепельные хлопья, и осторожно пошевелил его острием меча.

— Это было не так уж сложно, — с удивлением заметил Ллотис.

— Не обольщайся, — поморщился Элемар. — Он просто заметил нас слишком поздно. И до последнего не знал, что нас двое. Заметь он нас раньше, он бы нас уделал. Вблизи эти существа не так опасны, как издали.

— И что это за тварь?

— Поднявшийся Спящий, если тебе это о чем-то говорит.

— Говорит, конечно, — хмыкнул Ллотис. — Один из старых Даготов, тех, что были вырезаны сразу после битвы у Красной Горы. Но не из правящей семьи.

Он криво усмехнулся:

— Служение местному Храму Трибунала оказалось полезнее служения имперскому культу Девяти. Шестой Дом режет имперцев, как цыплят, а они никак не разберутся, что он из себя представляет. В отличие от храмовников.

— У храмовников просто очень большая фора по времени, — парировал Элемар с такой же кривой ухмылкой. — А вот у нас её нет. Эти... существа каким-то образом общаются между собой на расстоянии, — мрачно пояснил он, покосившись на череп. — Возможностей Поднявшихся Спящих я не знаю, но даже простые ловчие как-то чувствуют смерть одного из "своих" и приблизительно место, где это случилось. Так что нас, вероятнее всего, уже ждут. И, я подозреваю, вся та толпа, мимо которой мы пробрались ранее, сейчас дружно топает сюда. Так что времени у нас почти не осталось.

— То есть это — не Гарес? — помрачнел Ллотис.

— Сильно сомневаюсь. Священнику положено быть в святилище, а не шариться по темным коридорам.

— Что, и по нужде? — хмыкнул Ллотис.

— Судя по тому, что осталось от нашего знакомца, такая нужда у него вряд ли в последнее время возникала, — отфыркнулся Элемар. — По причине, э-э, недостаточной материальности.

— Эк завернул... Что ж, значит, не будем терять времени.

Выбравшись из бокового коридора, они осторожно, буквально стелясь по стенам и полу, чтобы не отбрасывать тени, пробрались дальше. Там центральный тоннель заканчивался небольшой каверной, в боковых стенах которой виднелись ещё два прохода. Осторожно заглянув в правый проход, Элемар увидел длинную вереницу уходящих вглубь жаровен и неторопливо движущиеся в багровом мареве тёмные тени. А вот левый коридор был гораздо короче, ведя в гораздо более ярко освещенный и украшенный зал — даже со своего места Элемар видел часть угловатого постамента, в центре которого в окружении зажженных свечей стояла уже знакомая ему пепельная статуэтка... только эта была как минимум впятеро больше ранее виденных. Судя по ней, они были на месте.

Обернувшись к Селвило, Элемар жестом указал влево. Тот коротко кивнул и, потерев пальцы на левой руке, исчез. Элемар прислушался — мимо тихо прошуршали мелкие камушки под подошвами сапог — беззвучно хмыкнул:

"Будем надеяться, что ни один из нас не споткнется в самый неподходящий момент об другого", — и активировал Амулет Теней.

Второй промолчал.

Крадучись. Элемар подобрался ко входу в святилище. И застыл, услышав негромкий, но звучный голос:

— Шестой Дом приветствует тебя, Лорд Неревар. Или... — Элемар успел облиться ледяным потом, осознав, что прямо сейчас Гарес произнесет имя того, кого он — и Дагот Ур — считают воплощением Неревара Индорила... но тот неожиданнно коротко хохотнул:

-... как ты себя сейчас называешь.

Имя осталось непроизнесенным, но Элемар точно знал, кому оно должно было принадлежать — слишком уж непрозрачным был упрятанный между словами намек. Вспомнился Спящий из Балморы, встреченный им по возвращении из Аркнтанда и его слова: "Стой, Суротано, называющий себя чужим именем"... Хотя... имя "Ллотис Селвило" наверняка ничуть не более настоящее, чем "Суротано из Даска", но... какаим-то внутренним чутьем Элемар ощущал, что Дагот Гарес, произнося слова приветствия, обращался именно к нему. Точно так же, как оставшийся безымянным Поднявшийся Спящий немногим ранее обращался именно к Ллотису.

— Приветствую тебя. Я известен, как Дагот Гарес, священник храма в Илуниби и главный над слугами Шестого Дома. Мой повелитель, Дагот Ур, известил меня о вашем приходе. И я надеюсь, Лорд Неревар, что в этот рааз ты пришёл, сохранить дружбу твоего господина, а не предать её...

"Мне кажется, или он заговаривается?" — не выдержав, обратился ко Второму Элемар.

"Позже, — коротко ответил тот. — Сейчас просто запоминай".

Стоять дальше на пороге святилища было глупо — Дагот Гарес недвусмысленно дал понять, что знает о его присутствии. Точнее, если принимать во внимание его оговорки, о присутствии их обоих.

"Где, интересно, Селвило? — мысленно поинтересовался Элемар, делая осторожный шаг вперёд и вбок. — И где Гарес?"

"Не знаю. Гребаная невидимость... А Гарес — вон он, прямо. Там, где колокола, видишь?"

И Элемар увидел. Дагот Гарес стоял у дальней стены, почти невидимый в тусклом багровом сумраке. В отличие от ранее встреченного ими Поднявшегося Спящего, он ещё оставался похожим на данмера... если не смотреть ему в лицо. И на руки — от корпруса пальцы вытянулись, став похожими на паучьи лапы, а деформированные ногти напоминали когти дикого хищника. Голова же... череп был лыс и гладок, как окатанный волнами камень, но все ещё сохранял нормальную форму. По большей части. То же можно было сказать и о нижней части лица — острый, упрямый подбородок, также лишенный даже намека на растительность, тонкий, твердо очерченный рот... но выше, там где у обычных людей и меров располагаются нос, глаза и брови, у Дагота Гареса было... был короткий толстый, сужающийся к концу вырост, вызвавший у Элемара неприличные — и абсолютно несвоевременные — ассоциации. Облик Дагота Гареса мог бы показаться смешным... но Элемар вовремя вспомнил, что, по словам единственного выжившего — и то ненадолго — очевидца, именно это существо в расшитом золотом и пиропами паллии поверх буро-серой груботканой мантии в одиночку и без особых усилий уничтожило целый отряд легионеров. Желание смеяться сразу пропало.

Передвижения Элемара Дагот Гарес, похоже, не замечал, глядя, или, скорее, устремив своё внимание куда-то в сторону. Хотя его присутствие, несомненно чувствовал, что и дал понять свей приветственной речью. Зато местоположение укрытого более, казалось бы, надежной, чем маскировка Элемара, полной невидимостью Ллотиса Селвило для него явно не было тайной, несмотря на отсутствие глаз. В правильности своего предположения Эдемар убедился, рискнув подобраться к Гаресу поближе и внимательно отслеживая при этом его реакцию. Реакции не последовало — Дагот Гарес никак не отреагировал на его перемещения, продолжая "смотреть" в другую сторону. Туда, где — Элемар теперь был полностью уверен — находился Ллотис. Это было заметно по тому, как Гарес чуть поворачивал голову, видимо, следя за перемещениями "невидимого" данмера. Такая избирательная чувствительность заставляла задуматься, к тому же где-то в памяти словно бы звякнул тревожный колокольчик — будь у Элемара время отрешиться от происходящего и подумать, он непременно понял бы, что она означает. Но времени на раздумья не было ни мгновения, нужно было действовать, пока есть возможность. Всего-то надо было воспользоваться сосредоточенностью Гареса на Ллотисе, подобраться к нему на расстояние удара — и нанести этот удар. Но... все его существо противилось этому. Значит... стоило действовать по-другому.

— Лорд Гарес, — преодолевая внутреннее сопротивление, позвал Элемар.

— Не лорд, — мягко отозвался тот, повернувшись на голос. — Я всего лишь скромный слуга нашего Лорда.

Теперь его "взгляд" был направлен на Элемара. Но если Ллотиса он каким-то загадочным образом "видел", то место, где укрывался Элемар, определял, ориентируясь на слух. Это было видно по изменившейся позе и по мелким движениям головы.

— Однако ваше имя говорит о принадлежности к правящей семье Дома...

— И тем не менее — нет, — все так же мягко прервал его Гарес. — Я надеюсь, ваш путь сюда не был труден, и прошу простить моих подопечных за возможную... невежливость, но если вы не представились, они обязаны были считать вас врагом. Спящие и Грезящие только недавно присоединились к нашему повелителю и ещё не благословлкеы в полной мере Его силой, хотя как дети Его Плоти уже читают глубоко в сердце Его тайн, пока их тела наполняются Его славой, плодонося таинствами Его праздников. Мы — лишь самые ничтожные из Его слуг, тогда как Поэты Праха, Поднявшиеся Спящие и пепельные вампиры занимают положение много выше в благодати нашего Лорда. Ведь Шестой Дом не погиб. Он просто спал и теперь просыпается от долгого сна. И вместе со своим повелителем, Даготом Уром, восстает, чтобы освободить Морровинд от чужеземных правителей и ложных богов. А когда эта земля будет очищена от неверных друзей и жадных воров, дети Велота вновь вырастят цветущий сад в этой засыпанной пеплом пустыне, — с жаром закончил он.

— Как пожелаете, — не стал настаивать Элемар. — Наш путь не был труден... хотя и был долог. Не затруднит ли вас немного рассказать об этом месте? Возможно, ваш рассказ поможет мне... э-э, разобраться в увиденном... правильно.

— Стремление разобраться — похвально, — чуть склонил голову Гарес. — И я охотно ему посодействую. Храм Илуниби, в коем мы пребываем — это тихое... — он запнулся, но продолжил, — тихое место, уединенное пристанище для слуг Шестого Дома, где они размышляют о жизни и набираются мудрости в соответствии с волей нашего повелителя. Здесь мы разделяем таинство Плоти и Крови. Этот и ещё несколько храмов скрыты от любопытных глаз. Но другие, великие храмы находятся на склонах Красной Горы, в цитаделях нашего повелителя и его близких. Там же ожидает вашего прихода и наш повелитель, Лорд Дагот Ур. И он предпочёл бы видеть вас на своей стороне. Но должен предупредить — пока вы не придете к Нему и не явите покорность, слуги Шестого Дома будут относиться к вам, как к врагу и всеми силами будут стараться вас уничтожить. Если же вы хотите вернуть дружбу нашего повелителя, вам надлежит отправиться к Лорду Даготу в его цитадель на Красной Горе и поговорить с Ним. Он приглашает вас на Красную Гору во имя былой дружбы. Он даст вам власть и Наставление, если вы поклянетесь в своей верности Ему. Путь к Красной Горе неблизок и опасен ,но если вы того достойны, вы обретете там мудрость, верного друга и силу, которая будет вам нужна, чтобы изменить все.

— Приглашает? — внезапно охрипнув, переспросил Элемар.

— Да. Лорд Дагот передает через меня своё приглашение прийти к Красной Горе.Ради дружбы и славы, которые вы когда-то делили, он наградит вас своей силой и даст место в своём совете, если вы захотите возродить былую дружбу. Лорд Дагот передал мне эти слова, чтобы я сказал их: "Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в мире и в войне. И под Красной Горой ты нанёс мне удар, хотя я охранял сокровище, которое ты просил меня охранять. Но, памятуя о нашей старой дружбе, я прощу тебя, и ты будешь близок ко мне у меня на службе". Я не Лорд Дагот, хотя я бы тоже сказал... "Придёшь ли ты с оружием, чтобы сокрушить меня? Или уберёшь ты оружие, чтобы присоединиться ко мне?"

Элемар открыл рот. Закрыл, не зная, что отвечать. И стоит ли отвечать вообще. Дагот Гарес то и дело сбивался с "ты" на "вы" и обратно, словно беседуя с обоими "гостями", но на самом деле обращался исключительно к нему... или... или вообще ко Второму. Ведь именно он...

Дагот Гарес вдруг молниеносно развернулся и в его вытянутой левой руке задергался мгновенно ставший видимым Ллотис, схваченный когтистыми пальцами за шею. Хватка была крепкой, несмотря на то, что данмер все же успел нанести удар — лезвие короткого эбонитового меча наискось рассекло и жесткий от вышивки паллий, и мантию... и самого Дагота Гареса от правой ключицы до левых нижних ребер. Из глубокого разреза толчком плеснула кровь, мгновенно окрасив светлую мантию Гареса и забрызгав висящего на его руке Ллотиса.

Элемар, не задумываясь, бросился к ним — добить жреца и освободить напарника. Но, неожиданно обнаружил, что тело ему не подчиняется, замерев буквально на полушаге и каждой крохтной частицей подрагивая от напряжения, а в каком-то полулокте перед лицом так же подрагивают когтистые пальцы Гареса. Сделай он ещё хоть полшага — и висел бы точно так же схваченным за глотку.

— Да... — прокаркал Гарес и закашлялся, брызгая на извивающегося Ллотиса текущей изо рта кровью. — Наконец... дитя... Именно так, как желает... кх-ха... мой Повелитель, ты... придёшь к Нему — Его плотью... и в Его плоти.

Он снова закашлялся и Элемар, ощутив, что может двигаться, торопливо отшатнулся.

— И...вы, — чуть слышно просипел он. — Вы, — повторил он громче, — оба... к Нему придете. Кх-х... кх-х... Раньше... или позже. Ибо так... — он не договорил, выпустив Ллотиса и повалившись ничком на пол.

Отчаянно ругающийся и кашляющий данмер торопливо отполз в сторону, отталкиваясь пятками и локтями. Распластался на полу и некоторое время просто лежал, не двигаясь, только хрипло дыша и постанывая. Элемар же с беспокойством прислушивался к себе... и ничего не находил. Только наваливающуюся с каждой минутой все сильнее усталость... Неужели?.. Неужели он?..

— Ох... — подал вдруг голос Ллотис, не дав додумать начавшую формироваться мысль. — Вот это я леща схлопотал.... Не, серьёзно... как будто этот кругляк меня не даванул, а обручей набил. — Он с явным усилием сел. — Пиздец, все болит... Слышь, Суротано, сам-то как?

Мысль была важна, но... Она, точно вспугнутая рыба, вильнув хвостом, резко ушла куда-то в глубину сознания, оставив после себя болезненное чувство, что он упустил нечто важное. И желание поскорее покинуть это место. Куда угодно, лишь бы подальше.

— Ухайдакался, — на том же воровском жаргоне ответил он. -. Концы не отдам, но... Мотать, короче, надо отсюда по-рыхлому.

— И то, — вяло отозвался Ллотис. — Только осмотреться надо.

Он с трудом встал. Потянулся, помахал руками, насколько позволяли доспехи... и довольно бодро направился к стене, возле которой смутно виднелся какой-то то ли короб, то ли саркофаг. И почти сразу Элемар услышал изумленный присвист.

— Слышь, Суротано? Как делить хабар будем?

— Никак. Гареса завалил ты, вот и бери все себе, — отозвался Элемар.

От одной только мысли прикоснуться здесь хоть к чему-нибудь его едва не вывернуло наизнанку. Нет уж, какие бы там богатства ни были, пусть их Селвило забирает, если не брезглив.

Тот неопределённо хмыкнул, но возражать не стал, тут же по пояс нырнув в короб. Сам же Элемар, преодолевая страх и брезгливость, подошёл к трупу Гареса и осторожно, двумя пальцами вытащил у него из кармана замеченный только что свернутый лист бумаги. Отошел. И так же аккуратно развернул, мимоходом отметив, что лист чудом не запачкался в крови...

"Нет! Только не сейчас! — зажмурившись до гула под черепом, взмолился он, сам не зная кому, ощутив, что погружается в очередное видение. — Не сейчас!"

Видение схлынуло, так и не сформировавшись, оставив после себя ощущение лёгкой грусти. Элемар же зябко повёл плечами и, подойдя к ближайшей жаровне, начал читать.

"Лорд Неревар Индорил, Хай Ресдайния!

Мой господин, друг и спутник!

Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в войне и мире. Никто не служил вам лучше, никто не был так предан. Всё, что я делал, я делал по вашей воле, в ущерб мне и моей чести.

И всё же в шахтах Красной Горы, вы сразили меня, когда я охранял сокровища, хотя именно вы заставили меня дать клятву защищать их. Жестокий удар, горькое предательство с вашей стороны.

Но помня о нашей старой дружбе, я мог бы простить вас, и снова вознести вас. Шестой Дом не умер, он просто спал. Теперь пора очнуться от долгого сна и освободить Морроувинд от чужеземных правителей и лицемерных духовников. Когда страна будет очищена от лживых друзей и жадных воров, дети Велота разобьют новый сад изобилия в этой пустыне.

Вернитесь к Красной Горе, мой старый друг. Ради братства и чести, что объединяла нас когда-то, я дам вам былую власть, если только вы поклянётесь быть мне верным другом. Путь к Красной Горе неблизок и опасен, но если вы достойны, вы обретёте мудрость, верного друга и власть, достаточную для того, чтобы править миром.

Как всегда, ваш смиренный слуга и верный друг,

Лорд Ворин Дагот, Дагот Ур".(86)

Мелкие глифы даэдрического айембедта стелились по бумаге, сильно наклоняясь вправо. В памяти — своей ли? — возникли образы десятков листов, исписанных тем же почерком, залитый чернилами обшлаг багряного рукава с вышитыми шалками... Он знал этот почерк, знал, что принадлежит он именно тому, чьим именем подписано это письмо. Но... тон письма был чужим... Ворин Дагот, которого он знал, никогда не...

— Что читаешь? — раздался над ухом голос Ллотиса и Элемар вздрогнул, осознав, что все же провалился в обрывки чужой памяти.

— Послание Дагота Ура Лорду Неревару Индорилу, — пожал плечами он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Торчало у Гареса из кармана.

— А-а... И кто же там Неревар, — с ленцой поинтересовался Ллотис.

— Никто. Гарес, если ты забыл, тоже не удосужился уточнить, — все так же ранодушно ответил Элемар, жестом предложив ознакомиться с письмом самому.

Хотя отдавать его почему-то страшно не хотелось.

— Ну и ладно, — отмахнувшись, с плохо скрытым разочарованием протянул Ллотис. — Пора валить.

Элемар пожал плечами, спрятав письмо в кармашек заплечной сумки, и сотворил заклинание Вмешательства Альмсиви.

Заклинание перенесло его в Балмору, о чем сразу же сообщил хлынувший на непокрытую голову и на ворот холодный дождь. Впрочем, дождь сейчас был им только на руку — если за домом Косадеса по-прежнему следят, есть шанс проскочить незамеченными. И неузнанными, что ещё важнее.

Рядом во вспышке заклинания возник Ллотис. дёрнулся от хлестнувших по лицу ледяных струй, поёжился... и болезненно застонал.

— Сука... Кажется, я простыл там, в этих сраных пещерах, — пожаловался он. — Все тело ломит...

Элемар похолодел. Ллотис действительно выглядел не слишком здоровым: кожа заметно побледнела, сам он мелко трясся, словно в лихорадке... Напоследок Элемар посмотрел ему в глаза... и едва сдержал себя, чтобы не отшатнуться.

Уголки глаз Ллотиса Селвило медленно затягивал серый пепел...

Глава 48. После драки...

Достав из-под кровати бутылку бренди — не местного гриифа, а недешевой "киродиилики", Кай среди наваленной на стол посуды отыскал три на удивление чистых стакана. Плеснув напитка на две трети в два из них, он замер, покосился на скособочившегося на лавке у стены Ллотиса... и протянул ему всю бутылку со словами:

— Тебе, пожалуй, нужнее...

Тот безучастно принял бутылку и начал бездумно баюкать между ладоней. Был он тих и казался безучастным, ошеломленный свалившейся на него ужасной новостью... и одновременно как будто вибрировал от внутреннего напряжения, готовый в любой момент вскочить и... Убежать? Напасть? Что может прийти ему в голову, Элемар даже примерно не представлял, а потому настроился на самый худший вариант и, взяв протянутый ему Каем стакан с напитком, прислонился к стене возле стола. Сам Кай, тоже что-то заметивший — отстутствием наблюдательности координатор опрелеленно не страдал — и, видимо, пришедший к схожим выводам, поступил так же. Только место он выбрал возле кровати.

Тогда, рассмотрев в глазах Ллотиса признаки заражения корпрусом, Элемар поинтересовался, исцеляют ли храмовые триолиты такую банальщину, как простуда. И, получив уверенно утвердительный ответ, просто сгреб его за шкирку — крайне аккуратно и стараясь не думать, насколько рискует — и поволок его в храм, во двор которого их перенесло заклинанием Вмешательства.

План его был прост — внутри им обязательно должен был кто-нибудь встретиться. Хотя бы жрец, собирающий мзду с жаждущих благословения. Или присматривающий за порядком. В общем, кто-нибудь, способный опознать болезнь. И заодно тот, кто не замедлит сообщить о ней Ллотису. Узнать о заражении тот должен от кого угодно, только не от него. Пусть обстоятельства, приведшие к такому результату, сложились сами собой — мало ли к каким выводам может прийти мер такого склада, как Ллотис Селвило, узнав, что обречен? Пусть считает, что он ни о чем не догадывался. Тем более что Элемар ничуть не сожалел о, том, что так вышло. Пускай и случайно. Ллотис Селвило не был ему другом, напротив, при первой же удобной возможности воткнул бы кинжал в спину...

Расчёт оказался верным. Все сложилось даже удачнее, чем надеялся Элемар — Ллотиса Селвило здесь, как выяснилось, неплохо знали и то, что с ним что-то не в порядке, заметили быстро. Смутно знакомый жрец, услышав о вероятной простуде, нмедленно наслал на Ллотиса заклинание исцеления болезней. И мгновенно обеспокоился, когда оно не оказало должного эффекта, тут же наслав второе. С тем же результатом. Озадаченный жрец тогда заставил практически обвисшего на руке Элемара Ллотиса поднять голову и заглянул ему глаза...

— У тебя корпрус! — от истерического визга, казалось, подпрыгнул купол храма.

Элемару даже не пришлось притворяться — тело от источника звука шарахнулось само, выпустив воротник Селвило из мгновенно разжавшихся пальцев. Жрец, как оказалось, успел отскочить от них на добрый десяток шагов и теперь с ужасом и отвращением смотрел на Ллотиса, судорожно вытирая руки о собственное одеяние. Впрочем, оправился от испуга он быстро и начал их вежливо, но настойчиво выпроваживать из храма, мотвивируя это тем, что перед корпрусом храмовые триолиты все равно бессильны. А на вопрос Элемара, что им в таком случае делать, посоветовал написать завещание, прежде чем выставить их из храма под дождь. Так что им ничего не оставалось, кроме как поспешить на встречу с координатором...

Ллотис, словно очнувшись, медленно повёл головой, озираясь, несколько мгновений непонимающе смотрел на бутылку в руках... потом неловко встал с лавки и, как-то по-крысиному сгорбившись, подался вперёд. Элемар невольно напрягся, но он просто взял со стола оставшийся стакан и вернулся на своё место. Кай проводил его нечитаемым взглядом — лишь едва заметно прищурился на мгновение — но ничего не сказал. Хотя терпеть не мог, когда без спроса трогали его вещи, о чем довольно резко сообщил Элемару в одну из первых встреч. Ллотису наверняка тоже...

С другой стороны, сосредоточенно наливающий себе "киродиилику" Ллотис сейчас был маловменяем и, рявкни на него Кай так же, как когда-то за сдвинутую от края стола тарелку рявкнул на Элемара, неизвестно, как отреагирует. Потому, видимо, и промолчал координатор... но альтмер бы уверен, что побывавший в руках больного корпрусом стакан сразу после их ухода в доме не задержится.

— Как это произошло?

Элемар не сразу понял, что координатор обращается к нему. Тряхнул головой, собираясь...

— Дагот Гарес оказался слишком живуч, — вздохнул он. — Он, — альтмер кивнул на по-прежнему безучастного Селвило, — разрубил его едва не до позвоночника. Гарес... Он словно не заметил. Так и стоял... Держал его за горло и говорил, что теперь тот придёт к их лорду, как тот и хотел.

Он помолчал, потом все же сказал:

— Он сказал, что мы оба придем к Дагот Уру. Раньше или позже. И только тогда упал и умер.

Ну, что ж, — потёр лицо ладонями Кай. — Хоть одна хорошая новость... Что же до остального. Ты, — он посмотрел на Ллотиса, — сейчас отправишься к Масалини Мериан в здешнюю Гильдию Магов. Пусть она обучит тебя заклинанию сопротивления корпрусу...

— Я не маг, — угрюмо буркнул тот. — Мне бы амулет... или кольцо.

— Я о таких чарах не слышал, — посуровел Кай. — Обратись к Гальбедир, там же, где и Масалини Мериан. Она зачарует тебе, что захочешь и на что захочешь, только заплати. Если такое зачарование возможно в принципе... И поторопись, пока признаки корпруса ещё незаметны, — жестко добавил он. — А затем отправляйся в свою усадьбу и сиди там, пока мы будем искать способ тебя вылечить.

— Да что ты мне фуфло загоняешь, начальник! — бешено вскинулся вдруг Ллотис, сжимая кулаки. — Искать способ... — передразнил он. — Какой, мать твою даэдра, способ, когда весь Морровинд знает, что от корпруса нельзя вылечиться? — хрипло заорал он, с ненавистью уставившись на Кая.

— Ну почему же? — подал голос Элемар, внимательно слушая то, что торопливо ему говорил Второй. — Я могу предложить пару вариантов прямо сейчас...

Горящий ненавистью и тоскливой злобой взгляд обратился на него. Элемар остался спокоен.

— Лечения действительно нет. Но эти варианты могли бы помочь дожить до его нахождения.

— Да что вы мне кружева тут на пару плетете? — снова начал заводиться Ллотис.

— Танусея Велот, — спокойно проговорил Элемар, и он осёкся. — Слышал о такой?

— Слышал, — Ллотис успокоился так же резко, как ранее вскипел. — Мастер Ллетан был очень недоволен её нежеланием покидать Вивек. Крайне недоволен. Бабке повезло вовремя слинять, потому что мне было поручено настоятельно убедить её убраться из города.

Тон, которым были произнесены последние слова, дал понять, что Танусее действительно очень повезло...

— Жители нижних ярусов Вивека считали её святой странницей, — пояснил Элемар на вопросительный взгляд Кая, благо, историю Танусеи знал уже давно. — Она больна корпрусом, но болезнь не извратила ни её тело, ни разум. По её собственным словам — благодаря благословению Альмалексии. Сама Танусея считает, что богиня исцелила её, но... на самом деле она пр-прежнему больна. И, насколько я понял из объяснений беседовавшего с ней ординатора, так же заразна, как и любой другой больной корпрусом.

— Было несколько случаев, — неохотно подтвердил Ллотис. — Как раз на нижних ярусах округа святого Делина. Храм проводил расследования и... в общем, пришли к выводу, что это она.

— Так что, как вариант, можно обратиться к архиканонику Сариони. Он, насколько я знаю, общается с Вивеком. Может, тот снизойдет к одному из своих служителей, — ровным голосом закончил Элемар. — Маловероятно, конечно, но ты ведь занимаешь в иерархии Храма далеко не последнее место...

По тому, как скривился Ллотис, стало понятно, что "маловероятно" — это слишком оптимистичное предположение. Впрочем, Второй и предлагал этот вариант, не скрывая скепсиса. Мол, "боги" Морровинда давно уже не снисходят до хоть какого-то общения со своими верующими...

— Мда... — проронил Кай. — А второй вариант?

— Дивайт Фир. Всем известно, что он давно занимается изучением корпруса. И даже сумел вырастить четырех... дочерей-жен из частиц собственной плоти с его помощью. Я видел двух из них — совершенно здоровые на вид данмерки. И, судя по тому, что они не только помощницы Фира, но и "жены" — ему как-то удалось устранить возможностьь заражения.

Внимательно слушающий Ллотис слегка оживился.

— Вот только есть два момента. Первое — Фир вряд ли будет заниматься благотворительностью... при этом деньги его не интересуют.

— Да уж, — усмехнулся Кай. — Вряд ли можно удивить деньгами чело... мера, который развлечения ради позволяет ворам забраться в свою сокровищницу и беспрепятственно утащить оттуда все, что они сумеют вынести... Правда, я не встречал ни одного счастливчика, которому это действительно удалось, но слухи такие ходят.

— И второе — неизвестно, каких именно результатов Фир достиг. Доподлинно никт ничего не знает. Не исключено, что тебе придётся стать его подопытным, — сообщил он снова помрачневшему Ллотису. — Если, конечно, ты сумеешь его заинтересовать.

— Мда... — вздохнул Кай. — Осталось узнать, чем можно заинтересовать волшебника Телванни, у которого есть все и который видел все, потому что живёт чуть ли не от начала времён. И ещё неизвестно, каким будет лечение и к чему оно приведет...

Он посмотрел на поникшего Ллотиса.

— Но тем не менее, это шанс, парень. И куда более реальный, чем аудиенция у бога-затворника.

Тот уныло кивнул. А Кай вдруг прищелкнул пальцами.

— Кстати... я ведь что-то такое недавно слышал насчёт Фира. Вспомнить бы от кого... Так, — он хлопннул себя по бедру и посмотрел на Ллотиса, — для тебя инструкции прежние. идёшь в Гильдию Магов, находишь Масалини Мериан и учишь это дреморово заклинание. Можешь потом зайти к Гальбедир и зачаровать какую-нибудь побрякушку, если это возможно. И если есть на что. Лишним точно не будет. И сидишь в своём поместье, пока я тебя не вызову, ясно?

Дождавшись кивка, он продолжил:

— А я пока расспрошу своих осведомителей насчёт Дивайта Фира и его опытов с корпрусом. Ты тоже, — он покосился на Элемара, — займись. Хотя после ваших редоранско-телваннийских стычек в восточном Эшленде... мда... навести, что ли, свою бывшую подружку в Садрит Море, может, она что-то слышала — до Тель Фира оттуда рукой подать...

Элемар неохотно кивнул. Встречаться с Улени Хелеран он не собирался, что бы там Кай себе ни думал. Хотя бы потому что тогда непременно пришлось бы встретиться и с Тусамиркилем, а лицезреть рожу соперника — даже если тот успел надоесть Улени и получить у неё отставку — он желанием не горел. К тому же Второй был уверен, что ничего полезного Улени рассказать не сможет. С другой стороны, Садрит Мору все же стоило посетить — кроме Улени Хелеран там были ещё Фара, Ангаредэль и его знакомый зачарователь, тот самый, что некогда поделился с ним выписками из трактата по зачарованию. В которые, кстати, после случившегося в Аркнтанде Элемар больше не заглядывал. Да и Второй, с его маниакальной тягой к написанному слову, не рвался продолжить чтение...

Задумавшись, он не заметил, как координатор выпроводил Селвило, и очнулся только от щелчка пальцами перед носом. Кай стоял перед ним, уперев руки в бока и слегка перекатываясь с пятки на носок.

— Очнулся, Клинок? О чем хоть думал?

— О задании, — почти честно ответил Элемар, удивившись неожиданному обращению — до этого координатор о его принадлежности к Ордену не вспоминал.

Да и когда вспомнил, вроде бы не придавал этому особого значения...

Кай удивлённо вскинул седые брови, но комментировать не стал. Вместо этого он уселся на постель, с отвращением покосившись на стоящую рядом недопитую бутыль с "киродииликой", и вперил в Элемара Тяжёлый взгляд.

— А теперь рассказывай, что там произошло. В подробностях. А потом поведаешь мне, что вы успели не поделить. Хотя я догадываюсь, пожалуй... умники из Киродиила перемудрили сами себя, отправив сюда вас двоих одновременно.

— Вроде того, — скривил губы в невеселой усмешке Элемар.

Кай беззвучно выругался.

— Ладно, — вздохнул он, — это подождет... Рассказывай, что там было в Илуниби.

* * *

Оставаться в Балморе на ночь Элемар не стал, сразу же переместившись через Гильдию Магов в Альд'Рун. Прямиком в очередную пепельную бурю. Нахлобучив на голову шлем и выудив из сумки широкий редоранский шарф от старых доспехов, он замотался по самые глаза. Тащиться в такую погоду в "Альд Скар" не хотелось — слишком велик был шанс забрести куда-нибудь не туда, заблудившись в пепельной круговерти. "Крыса в Котелке" была ближе, но не могла похвастать ни уровнем обслуживания, ни приятным обществом...

Поймав себя на этой мысли, он хмыкнул — кажется, он становится снобом... С другой стороны, пришла неожиданная мысль, после многодневных блужаний по ебеням Вварденфелла, можно и побаловать себя нормальной едой и мягкой чистой постелью. В идеале — собственной, в Бал Исре. Подумав об этом, Элемар некоторое время пытался вспомнить, где в последний раз оставлял пометку для магического перемещения... а вспомнив, со вздохом поплелся в "Альд Скар" — в Ибар-Даде удобств было даже меньше, чем в "Крысе", особенно, учитывая, что труп Бадамы Андарис так и остался незахороненным...

Стоил ему показаться в верхнем зале, как хозяйка, Бодери Фарано, всплеснула руками:

— Вы прибыли, серджо? А вас тут парнишка один ждал-ждал...

— Какой парнишка? — вытаращился на неё Элемар.

— Мальчик, лет тринадцати-четырнадцати, — охотно пояснила та. — Хорошенький такой... Весь день тут крутился, только с закатом куда-то Возвратом ушел. Письмо для вас оставил, — она наклонилась и достала из-под стойки пакет, запечатанный красным воском с отттиском редоранского герба.

Элемар облегчённо вздохнул, сообразив. Письма для него в последнее время приходили в Бал Исру... а значит, "хорошенький мальчик" — это Ринар, отправленный в Альд'Рун матерью или Гульсом. Скорее, матерью — Гульс все же заведовал внешними службами поместья. Расчёт Индрель был тоже понятен — сумеет ли он попасть домой в ближайшее время, неизвестно, а в Альд'Рун так или иначе заедет...

Забрав письмо и поужинав, Элемар практически сбежал в предоставленную Бодери комнату — усталость, отступившая было на время разговора с координатором, стремительно возвращалась. Запершись, он со вздохом облегчения растянулся на кровати... и тут его затрясло так, словно он попал под заклинание молний. Измученный переживаниями последних даже не дней, а недель разум вдруг накрыло осознание, что некогда предсказанный Вторым и ожидаемый ими все эти дни "лютый пиздец" в Илуниби... не случился. Точнее, случился, но жертвой его стал другой. Каким-то немыслимым чудом, невероятным в своей удачности — для него, Элемара — стечением обстоятельств им удалось обойти расставленную для них в Илуниби ловушку судьбы... И то, что в эту ловушку попался Ллотис Селвило, Элемара ничуть не печалило. И дело было вовсе не в том, что тот был его конкурентом. Просто Элемар сознавал, что подвернись Ллотису Селвило такая возможность — он бы без тени сомнения подставил под проклятие Гареса его самого. Осознанно. Понимая, что обрекает соперника на, вероятно, худшую смерть из всех возможных. И не терзался бы угрызениями совести потом.

Хотя... он ведь тоже, если подумать, подставил соперника. В тот самый момент, когда принял решение предоставить тому убить Дагота Гареса, пока сам он будет отвлекать его беседой. Знал ли он, что в итоге получится? Нет, не знал. Догадывался где-то в глубине души, понимал, что тот смертельно рискует... но все же надеялся на то, что обойдется. Что расставленная судьбой ловушка настроена исключительно на него...

Не обошлось.

"Я знал, — подал вдруг голос Второй. - И когда ты, похоже, забыв об опасности, бросился ему на помощь... я не смог не вмешаться".

Элемар тут же вспомнил тот странный паралич, заставивший его застыть на месте в полушаге от нацеленных на его глотку когтистых пальцев.

"Знаешь, я... спасибо тебе", — искренне ответил он.

Дрожь постепенно уходила, возвращаясь недолгими приступами, которые становились все короче и реже. И Элемар сам не заметил, в какой момент провалился в глубокий сон...

"Что теперь будет?" — спросил он на следующий день, проснувшись сильно позже полудня.

"Не знаю, — помедлив, признался Второй. — Нам удалось пережить Илуниби без потерь, хотя я был уверен в обратном. Понимаешь, это действительно было... должно было стать непреодолимым. Но... вышло так, как вышло. И теперь я, честно говоря, не знаю, что будет дальше. Понимаешь, — он недолго помолчал, видимо, подбирая слова, — это как идти по дороге. Она может петлять и изгибаться, но будет вести строго в одном направлении. И пойди события в Илуниби так, как я ждал, направление осталось бы то же. Но я не выдержал и вмешался".

"И теперь не знаешь, куда дальше идти. Дорога кончилась?".

"Нет, конечно. Просто мы оказались на развилке. Дорога разделилась на множество других, но куда они ведут? Какую выбрать? С другой стороны, — продолжил Второй. — Ничего, если задуматься, не изменилось. Дорога перед нами, скорее всего, все та же, только этот её отрезок нам придётся идти в тумане".

"И если быть осторожным, можно бегать от судьбы довольно долго", — невесело хмыкнул Элемар.

"Ну... по крайней мере, до тех пор, пока она не решит взяться за тебя всерьёз".

А в том, что рано или поздно судьба за него действительно возьмется всерьёз, сомневаться не приходилось. Слишком многое уже указало на то, что Воплощением предстоит стать именно ему — в этом были уверены и дух Ллевула Андрано, и Грезящая Пророчица... и даже Дагот Гарес. Да и догадки о личности Второго, как бы он ни отпирался, чем дальше, тем больше превращались в уверенность, оставляя все меньше надежды на ошибку. И оставалось лишь уповать на то, что терпение у судьбы лопнет не слишком скоро...

"Есть ещё кое-что, — неожиданно вновь заговорил Второй. — Со всеми нашими приключениями я совсем забыл... и ты, как я понимаю, тоже. Но вчерашний разговор с Каем очень удачно напомнил".

"О чем?" — насторожился Элемар.

"Я — в твоей голове. И хотя такая ситуация стала для нас привычной и имеет свои преимущества... это неправильно. Мне всё-таки нужно собственное тело".

Элемар задумался. Второй был прав — он уже настолько привык к его присутствию в своих мыслях, пусть только поверхностных, что почти не помнил, как было до появления "голоса в голове". И, за вычетом некоторых... деликатных моментов, от присутствия этого самого "голоса" он только выигрывал. Но... Второй был не просто голосом. Он был отдельной душой — неприятный эпизод с чёрными камнями душ, найденными в сундуке Шарн гра-Музгоб это подтверждал.

"И у тебя есть идея, как его получить?" — заинтересовался он.

"Дивайт Фир. И его... дочери".

"Хочешь большие сиськи? — хихикнул Элемар. — Фир же девиц клепал".

"Вынужден тебя огорчить — фировы девицы на самом деле совсем не девицы", — хмыкнул Второй.

"Ну, ещё бы, после... э-э... общения с папашей-то..."

"Не в том дело. Фир делал их из частиц себя. А он мужик. Так что его "дочери" — на самом деле сыновья, хоть и выглядят, как женщины. И причиндалы у них женские. Снаружи. Вот внутри нет, так что забеременеть они не смогут. Но о том, что они не женщины, они даже не подозревают. И даже сам Фир, который что-то накрутил, пока их выращивал, может искренне считать, что сумел поменять им пол по-настоящему. Хотя, если он вскрывал один из "неудачных образцов" — а судя по именам "девиц", как минимум однажды что-то пошло не так — мог что-то заподозрить".

"А ты-то откуда знаешь?"

Второй помолчал.

"Случай один был, - сумрачно заговорил наконец он. - Девчонка из окна студенческой общаги выбросилась. Погибла, естественно — сигануть с высоты... полтора взрослых силта, наверное. Стали выяснять, сама ли, или помогли. Оказалось, сама. Стали выяснять причину... а её на первый взгляд нет. Все на удивление благополучно... с учебой все хорошо, ни с кем не ссорилась, ни в какие авантюры не влезала... разве что знакомые отметили, что в последние дни девчонка была сама не своя. Перед этим никуда не ходила, не ездила. Только к... к женскому врачу, короче. Та и рассказала, что девочка на самом деле оказалась мальчиком(87). А тут и от нашего... специалиста отчет пришёл. С подтверждением — действительно, мальчик. А так и не догадаешься. Да выяснилось, что буквально за полчаса до прыжка девочка созванивалась с родителями. И разговор был долгим. Что они ей такого сказали, никто потом не вспомнил, видимо, тема была затронута вскользь, но девчонке, похоже, хватило, чтобы сделать какие-то свои выводы — она спокойно договорила с родными... а потом шагнула в окно".

"Дела-а".

"Я потом узнавал, как такое может быть. Оказалось, бывает, но очень редко. И, если бы не этот случай, я бы и не подозревал, что такое возможно. Да и вспомнил только когда задумался, как Фиру удалось им пол поменять. Так что девицу он при всем желании из меня не сделает. Если только донор не окажется девицей".

"К слову, о донорах..."

"Надо сначала узнать, какой материал ему понадобится. Если способ его получения не слишком травматичен... я бы попросил тебя. Если нет — лучше поискать кого-то другого. Какого-нибудь бандюка покрепче — его не жалко".

Элемар замер. "Я бы попросил тебя..." Понимает ли Второй, что, если он согласится и все пройдёт, как нужно, они станут родственниками? Он попытался представить себе, каково это — иметь живого родича. Брата. С которым можно поговорить — не мысленно, а вслух, как с любым живым собеседником. Который поддержит и прикроет спину...

Которому можно надавать по шее, если совсем достанет своими шутеечками... ну, и получить сдачи, как же без этого...

"Знаешь, — медленно проговорил он, — давай оставим бандита на случай, если добыча "материала" окажется совсем уж калечащей".

"Договорились, — очень тихо ответил Второй. И совсем другим тоном добавил: — Кстати, ты письмо-то прочитать не хочешь? Вряд ли Индрель стала бы отправлять сына в Альд'Рун, если бы не считала, что оно должно попасть к тебе поскорее".

"Скамп, письмо!" — подхватился Элемар, мгновенно забыв все, что они только что обсуждали и зарывшись в заплечную сумку.

Красный воск и герб Дома Редоран, замеченные ещё вчера, могли означать, что советник Сарети устал ждать, когда он соизволит нанести визит, и решил пригласить его на продолжение беседы...

Однако отправителем оказалась Фарал Ретеран, казначей Дома. А само письмо содержало очень вежливую и очень настойчивую просьбу как можно скорее прибыть в вивекский кантон Дома.

"Как думаешь, что ей понадобилось на этот раз?"

"Без понятия, — подумав, признался Второй. — Может, опять защитить честь Дома? Слухи вроде бы поутихли, но мало ли... Вдруг нашёлся ещё кто-то излишне языкатый?"

Глава 49. Не уйдешь!

Четыре дня спустя Элемар запер дверь в крошечную комнату, снятую им в трактире у Манс Андус в Маар Гане, и устало опустился на узкий топчан.

— Я не хочу туда идти, — прошептал он, закрывая глаза. — Понимаю, что надо... но не хочу.

Новым поручением Фарал, ради которого она так настойчиво просила его прибыть поскорее в Вивек, было путешествие в Фаласмарион — ещё одну кимерскую крепость, такую же, как снова занятый редоранским гарнизоном Андасрет или Берандас, где Элемар, если верить Лалатии Вариан, встретился с воплощением богини Мары. А конечной целью этого путешествия — убийство существа по имени Дагот Танис. Элемар, в памяти которого ещё были свежи воспоминания о встрече с другим Даготом, с огромным трудом сумел удержать свою реакцию на это известие в рамках приличий. Особенно, когда услышал, что до него в Фаласмарион с той же целью был отправлен некто Ирер Нервион из Вечной Стражи. И не вернулся. А учитывая, что в Вечную Стражу брали только лучших из лучших... было о чем задуматься. И выводы получались отнюдь не радостные. Однако деваться было некуда. Оставалось лишь подготовиться как можно лучше.

В поместье в Бал Исре Элемар отправился через Балмору. Благо, нужный ему человек почти неотлучно находился в здании Гильдии. Масалини Мериан, конечно, заметно удивилась его просьбе, но обучила нужному заклинанию, задумчиво пробормотав, что в последнее время оно удивительно популярно. Элемар только усмехнулся, отсчитывая монеты, но про себя отметил, что Ллотис Селвило все же послушал совета Кая Косадеса. Спрашивать, обращался ли предыдущий покупатель заклинания к Гальбедир, он не рискнул, чтобы не вызвать встречных вопросов. Просто оплатил перенос в Альд'Рун. И уже через полчаса договаривался с караванщиком возле альдрунского порта силт страйдеров о сопровождении до Маар Гана с остановкой в Бал Исре. Караванщиком оказался старый знакомец Матис Далобар — тот самый, которого Элемар некогда вызволил из кард'руна Ротанов — так что договориться удалось без особого труда.

Оговоренная остановка оказалась как нельзя более кстати — стоило им добраться до поместья, как на Бал Исру обрушилась очередная пепельная буря, продлившаяся почти трое суток. Пока Далобар наслаждался гостеприимством постоялого двора, Элемар успел не только подготовиться к дальнейшему пути, насколько это было возможно, и разобраться в успевших снова накопиться вопросах, но и уделить некоторое время Ринару, который, по словам Индрель Ратрион, повадился сбегать в Альд'Рун. Впрочем, как оказалось, "сбегать" было слишком сильно сказано. На самом деле Бродер Гарил уговорил Индрель отпускать мальчишку учиться грамоте в альдрунском отделении Гильдии Магов и тренироваться в Гильдии Бойцов. Обвесив его амулетами для перемещения туда-обратно и со строгим наказом являться домой до заката или при первых признаках непогоды. Другое дело, что Ринар очень быстро нашёл себе в Альд'Руне друзей и домой теперь являлся только на закате... Элемар, несмотря на сдержанное недовольство Индрель, инициативу Бродера одобрил, дополнив только предупреждением немедленно надувшемуся Ринару, что, если его прогулки с друзьями будут влиять на учебу... пусть не обижается. Бродер немедленно пообещал это проконтролировать. Впрочем, Ринар после этого выглядел скорее воодушевленным, чем обеспокоенным... Напоследок Элемар обрадовал Индрель повышением. А заодно, как оказалось, вс е того же Бродера. Впрочем, то, что его начальник стражи положил на Индрель глаз, Элемар знал давно. И совершенно не возражал, особенно убедившись, что тот вполне ладит с её сыном.

Уходить не хотелось — за эти дни Элемар наконец почувствовал, что он дома. И что встречи с одним Даготом, Гаресом, для него на ближайшее время более чем достаточно. Но Фарал с самого начала уточнила, что дело не терпит отлагательств...

И сейчас, в Маар Гане, это отчаяннное нежелание стало почти нестерпимым...

Второй тяжело вздохнул.

"Знаешь, я почти уверен, что это не случайное совпадение. Там... в том мире было... есть выражение "сильного судьба ведет, слабого — тащит". Там, в Илуниби, я проявил слабость. Струсил, да. Так что... неудивительно, что... что ситуация повторяется".

"О, да,— ядовито отозвался Элемар. — Я прямо сейчас почувствовал на загривке её пальцы. Или чьи они там... Предлагаешь смириться?"

"А ты сможешь? Я — нет. Уже не смог. С Гаресом. Ты ведь не данмер, в тебе нет ни капли крови Даготов и, соответственно, двемеров, чтобы обеспечить трансформацию в нечто кошмарное, но жизнеспособное. Корпрус просто убьет тебя и хорошо, если быстро".

Элемара передернуло.

"Нет уж, братишка, будем сопротивляться до последнего. Столько, сколько сможем".

Разговор на какое-то время прервался.

"Слушай, — встрепенулся вдруг Элемар. — А как же Селвило? Почему Гарес его просто не убил, как тех легионеров?"

Второй ответил не сразу.

"Потому что Гарес и не собирался его убивать. Он на самом деле был очень расчетливой сволочью. Вспомни, что сказала Пуллия — последний легионер поначалу мог даже отвечать на вопросы, хотя и никого уже не узнавал. Тех, кто был ему не нужен, Гарес сразу убил... и это, пожалуй, было даже милосердно с его стороны. Тому парню, которого он вроде как отпустил, на самом деле повезло меньше всех. Он стал живым предупреждением для остальных. Через него Гарес — а может, и не Гарес — сообщил о воскрешении Шестого Дома... и показал, что ожидает всех чужаков".

"А Селвило?" — напомнил Элемар.

"А Селвило — это совершенно иной случай. Его Гарес вообще не собирался убивать. Причём настолько не собирался, что даже позволил убить себя. Сейчас, наверное, осваивается в новом теле... — последнюю фразу Второй произнёс заметно тише, но тут же снова продолжил разъяснения: — Его целью было передать Ллотису "благословение" Дагота Ура. А заодно — "пропуск" на Красную Гору. В идеале, конечно, тебе тоже... но основной целью, как я теперь понимаю, был все же именно он".

"Почему?"

"Потому что тебя, друг мой, рано или поздно притащит туда это злоебанное Пророчество. И Гарес это знал. А вот случай изловить не в меру прыткого потомка мог ему и не представиться".

"Потом... Что?!"

"Вот-вот. Как там Кай сазал: "Умники из Киродиила сами себя перемудрили"? Вот тебе, кстати, наглядный пример сказанного Нибани Месой про то, что не всякий, рождённый в нужное время — будущий герой. Некоторые, как видишь, совсем даже наоборот. Хотя и не по своей воле иногда. И не будь он таким мудаком, я бы ему посочувствовал. Вас ждали. И Селвило был тем маяком, по которому тот же Гарес определял ваше местонахождение. Ллотисово уж точно — вспомни, как ловко его сцапали, даром, что он до последнего был скрыт под невидимостью. Хотя Гаресу та невидимость в любом случае до пизды — он слепой...Ну... глаз у негно точно нет. В любом случае, Ллотиса он "видел", а тебя — нет".

"Откуда он тогда знал, что я тоже там?"

"От Селвило и знал. Помнишь, Пророчица упоминала, что его достиг некий их "Зов" и благодаря ему Дагот Ур что-то там "читал в его сердце"? Я ещё тогда заподозрил, что он является одним из далеких потомков Даготов... но убедился в этом только в Илуниби. Так вот, вероятнее всего, Гарес точно так же "прочитал" и то, что Селвило пришёл не один, и то, с кем именно. Может даже, что-то видел его глазами. Но ты был под маскировочными чарами... Поэтому-то Гарес старательно и вызывал тебя на разговор".

"Чтобы убедиться, что я не удрал в последний момент?"

"В том числе, — усмехнулся Второй. — Но, в основном, я предполагаю, для того, чтобы хоть примерно понять, где ты находишься".

Элемар припомнил, как Гарес едва заметно покачивал головой, прислушиваясь к его голосу. Он ведь тоже ещё тогда понял, что тот его не видит.

"Так вот, что я хочу тебе сказать, — неожиданно сказал совсем другим тоном Второй. — В этот раз с тобой не будет напарника-Дагота, одним своим присутствием сообщающего своим родичам, где ты и чем занят. Так что если сумеешь не попасться никому на глаза, никто и не заподозрит, что Таниса убил именно ты. В дальнейшем это может сыграть тебе на руку".

"Каким образом?"

"Просто поверь — будет лучше, если ты в случае чего будешь считаться обороняющейся стороной. Я очень смутно помню, что это как-то связано с некими вызовами, так что..." — Второй не договорил, удручённо вздохнув.

"Ладно, буду иметь в виду".

* * *

— Очень хорошо, — обрадовалась Фарал Ретеран, забирая протянутое кольцо. — Дагот Танис мертв, значит, в ближайшее время в окрестностях Маар Гана станет спокойнее... Жаль, конечно, что Ирер Нервион погиб... но вам хотя бы удалось отыскать его кольцо предков. И я могу теперь передать его семье.

Элемар вообще-то нашёл не только кольцо, но и самого Нервиона. Более того, сумел умыкнуть его труп аж в Альд'Рун, передав для погребения Ллоросу Сарано. Так что семья Нервиона получит не только его кольцо, но и остальные вещи. Подумав, он сообщил это все Фарал.

Брови данмерки по мере рассказа поднимались все выше.

— Даже так? — медленно проговорила она. — Да снизойдет на вас тройное благословение, серджо, что не оставили тело на потребу корпрусным тварям. Я обязательно спишусь с Ллоросом Сарано, чтобы передать кольцо предков Нервиона вместе с остальными его вещами. Негоже, если его семью будут тревожить несколько раз...

Да, а вот в Фаласмарион пришлось возвращаться... Благо, пометку для возвращения он поставил в "арочном" зале, куда, судя по непотревоженному слою пыли, никто, кроме него в последнее время — и довольно долгое время — не заходил.

Пропажа тела Нервиона то ли осталась незамеченной, то ли никого не взволновала. Во всяком случае, ничего, хотя бы отдаленно похожего на тревогу Элемар по возвращении не заметил. Обитатели Фаласмариона продолжали жить своей странной и жутковатой на сторонний взгляд жизнью, словно ничего не случилось. Хотя, возможно, в их представлении, ничего, достойного внимания, действительно не случилось...

Наблюдать за этой их жизнью было страшно... а временами ещё и мерзко. Элемар не помнил, сколько раз ему, пусть и скрытому чарами маскировки, приходилось вжиматься в неровности ближайшей стены и замирать, задержав дыхание, чтоб ненароком не выдать себя неосторожным вздохом или движением, пока мимо, заняв полуматериальной тушей почти весь проем коридора, неторопливо проплывал Поднявшийся Спящий. Или боролся с тошнотой, когда оказавшегося поблизости калеку корпруса настигла очередная трансформация и весь коридор наполнился зловонными миазмами. Не выдать себя в такие моменты было сродни подвигу...

А вот убийство самого Таниса показалось на удивление простым. Когда укутанный в маскировочные чары Элемар тихонько пробрался в святилище Фаласмариона, там, кроме него были двое Видящих. Но те были погружены в какой-то транс, все время, пока Элемар осторожно подбирался к Танису, просидев без единого движения в одной позе и вперившись взглядами в сияющее тканым металлом полотнище с символом Дома Дагот. Точно такое же, как то, что Элемар некогда нашёл в подземельях под редоранским кантоном. Он, помнится, ещё отметил, что в Илуниби такой "роскоши" — а блестящее в свете свечей полотнище действительно создавало впечатление некой роскоши — не наблюдалось. Возможно, это что-то значило... а возможно — нет.

Сам Дагот Танис вряд ли что-то успел понять перед смертью — Элемар постарался, чтобы та была как можно более быстрой. Не из милосердия, а чтобы не получилось как у Селвило с Гаресом. Ну и чтобы его не успели разглядеть и опознать — к советам Второго Элемар предпочитал по-прежнему прислушиваться. Ничего не поняли и находившиеся при Танисе Видящие — когда Элемар уходил заклинанием, они только-только приходили в себя, вырванные из транса смертью Таниса...

— Кстати, а у вас есть собственное кольцо предков? — спросил вдруг Фарал, выдергивая его из воспоминаний, и тут же осеклась, заметно смутившись. — Простите, я забыла, что вы... вы из чужих краёв, серджо... А знаете что... я подарю вам одно из своих семейных колец. Да, так будет правильно...

Фарал торопливо отошла к одному из заваленных свитками и гроссбухами столов — видимо, её собственному — и достала из запертого на ключ ящика небольшой сундучок. Элемару подошло изящное кольцо из эбонита с тонким золотым узором. Принимая его у Фарал, он невольно вздрогнул — точно такое же, или очень похожее, напяливал на палец Селвило, сняв его с мертвого дагонопоклонника в Ассурнабиташпи...

— Пусть Альмалексия будет милостива к вам и к вашим предкам, — напутствовала его Фарал.

Второй где-то "внутри" явственно поперхнулся.

Побродив по Вивеку — ставшие уже привычными и почти родными пейзажи Эшленда обоим все же изрядно надоели, да и возможностью никуда не торопиться грех было не воспользоваться — они вернулись в Альд'Рун, предвкушая, как с утра отправятся прямиком в Бал Исру. Где и засядут, никуда не высовываясь, покуда не надоест — или, что вернее, пока или Кай, или Сарети не даст воодушевляющего пинка, озадачив предварительно очередным поручением.

Однако стоило Элемару переступить порог "Альд Скара", как навстречу ему шагнул непривычно взъерошенный Хассур Зайнсубани.

— Ханнат пропал... Прошу, сэра, не откажите старику...

* * *

Сборы много времени не отняли — самую большую сложность представляла перезарядка Амулета Теней, почти досуха вычерпанного за время блуждания по Фаласмариону. ещё одной трудностью стал выбор маршрута — примерное расположение пещеры Мамея на карте Хассур указать сумел, но вот дороги туда он не знал, поскольку ни разу сам там не был, довольствуясь рассказами сына. Не знал её и Второй. Дух, правда, предложил один способ... но Элемар с негодованием его отверг. Слишком уж самоубийственной была предложенная Вторым затея: добраться до Бал Исры, хорошенько отдохнуть... а потом воспользоваться одним из свитков, стащенных им из сумки разбившегося неподалёку от Сейда Нина босмера-телваннийца — пещера Мамея, по словам духа, располагалась среди холмов строго на западе от поместья, за непроходимым горным хребтом, отделяющим Эшленд от Западного Нагорья. От Элемара же требовалось придумать, как не повторить судьбу незадачливого летуна. Точнее, прыгуна — чары на свитках не наделяли прочитавшего умением летать, как те же Ботинки Апостола. Зато на несколько минут увеличивали акробатические способности почти до божественного уровня.

Идея отдохнуть в поместье была очень заманчивой... но Элемар с сожалением отказался. Так что ещё до полудня они оказались на дороге, ведущей на запад от Альд'Руна. Благо, погода на этот раз не препятствовала. Даже, скорее, наоборот — пепельная буря началась, когда Элемар дошёл до ущелья, через которое можно было попасть из Эшленда в район Западного Нагорья, и. как уже неоднократно бывало ранее, остановилась на его границе, сыпанув на прощание резко сорвавшемуся на бег альтмеру несколькими горстями колкого пепла в спину.

— Уфф, — оглядевшись и не заметив чего-либо опасного — вроде бродящих среди зарослей удушайки никс-гончих — Элемар присел на камень, чтобы отдышаться. — Лишний раз убеждаюсь, что эти бури — явление не естественное. Ни одна нормальная буря так себя не ведет...

"По-моему, мы это давно уже выяснили, — хмыкнул Второй. — Правда, для меня по-прежнему загадка, как это делается".

"И на кой тебе это?"

"Просто интересно. Я примерно понимаю, зачем, пусть смутно, но догадываюсь, что... но я совершенно не представляю, как. Это... раздражает? Беспокоит?"

"Может, спросим у Дагота Ура?" — шутливо предложил Элемар.

И поперхнулся услышав в ответ:

"И спрошу!"

Второй помолчал, потом добавил, уже серьёзно:

"Нет, я бы действительно спросил... Но сильно сомневаюсь, что это хорошая идея".

Прямой дороги к Мамее, по словам местных охотников, не было. Оно и неудивительно — пещера, насколько удалось выяснить, ничем полезным похвастаться не могла. К тому же неподалёку находились развалины древнего поселения Душариран, которые облюбовали орки, устроив там святилище Малаката. Хотя, возможно, оно там было задолго до их заселения — статуи Мерунеса Дагона в Ассурнабиташпи и Ашалмимилкале выглядели очень древними... Селиться рядом с такими соседями никто не отваживался, лишь изредка некоторые отчаянные смельчаки пригоняли туда гуаров на выпас. И то ненадолго: пастбища там были богатейшие, но потерять стадо — Причём в большинстве случаев даже не своё — никто не хотел.

Дорога от ущелья вела на запад, выходя к северной стороне кратера Андасрет. Дальше она, предположительно, шла к Гнисису, но Элемар этим путем никогда не ходил. К тому же Андасрету он добирался мимо фермы Друлен. Так что приходилось надеяться только на то, что найдётся какая-нибудь пастушься тропа, ведущая в нужном направлении. Или, что Друлен Фален сумеет что-нибудь подсказать.

Первый перекресток Элемар прошел не замедлив шага — это место он помнил: поворот на юг вёл на ферму Друлен Фален, а северная тропа изгибалась дугой к востоку и упиралась в пещеру Милк, ранее облюбованную Аретаном Мандасом, а ныне, когда его блудная дочь Делайна вернулась, наконец, из Тель Фира заброшенную. Пикантной подробностью возвращения Делайны Мандас стал живот, размеры и характерную округлость которого не смогла скрыть очень просторная мантия и теперь альдрунские сплетники наперебой гадали, как серджо Мандас — не Аретан, а его отец Ллерар — поступит в сложившейся ситуации. То, что женить Фира — а его отцовство ни у кого не вызывало сомнений — на бестолковой девице не удастся, было ясно всем. В остальном предположения разнились...

Второй отвилок казался более многообещающим, но пройдя по нему. Элемар через час уперся в дверь кард'руна Салотранов. Полюбовавшись на свежую печать, он повернул обратно... и обнаружил обрадованную его появлением стаю никс-гончих. Выражением его радости от встречи стал отлично проявивший себя в подземельях Вивека "огненный цветок". Получилось, конечно, не так зрелищно, как в первый раз, но пять дымящихся тушек на дороге показались Элемару вполне достойным результатом. Правда, от мысли слегка сэкономить припасы и полакомиться никсятиной пришлось отказаться — животные оказались больны. Оставалось лишь утешать себя мыслью, что эта стая больше ни для кого не представляет опасности.

К вечеру он добрался до Ашиману, с облегчением обнаружив, что в этой местности он всё-таки уже был, выполняя одно из поручений Тельдина Вирита. А знакомые лица шахтеров это только подтвердили. Обменявшись новостями и разделив с ними нехитрый ужин — Элемар не имел ничего против яиц квама, а шахтеры были рады любой пище, которая ими не являлась — он рискнул спросить их насчёт Мамеи.

— Паршивое местечко, — мрачно сплюнул в костер один из шахтеров. — Четыре Столпа знают, что там творится... Нет, сэра, раньше все было спокойно. Орки из Душарирана, бывало, заходили, но не шкодили, нет. Редко бывали. И всегда расплачивались честь по чести. Пастухам местным гуаров неподалёку от Душарирана пасти позволяли, с условием, что близко к ним не совались. Ну и так, по мелочи... — он махнул рукой.

— А с месяц назад пепельная буря налетела, — нервно поёжился другой. — Здесь их не бывало никогда, а за последний год уже вторая. Правда, эта слабее была — в прошлый раз, говорят, пепел аж до Гнисиса летел...

Он ненадолго замолчал, потом произнёс:

— Вот после неё все и началось.

— Что именно? — осторожно поинтересовался Элемар.

шахтёр мрачно скривился.

— Да... всякое. То огни в холмах мелькали, то ещё что-нибудь... Чудики какие-то шляться по окрестностям повадились. Совсем не в себе бывают. И все туда прутся, к Мамее, значит. Я одного такого близко видал — пылит по дороге, ноги в кровь сбиты, а рожа блаженная — ни дать ни взять, каджит, что весь лунный сахар сожрал. Я ему — стой, куда ты? Дай ноги перевяжу, загниют ведь... неужто сам не чувствуешь? А он мне — отстань, дескать, со мной мой лорд разговаривает. Какой такой лорд? Шигорат, вестимо. Такие придурки по его части, — он сердито махнул рукой.

Элемар вздохнул, но все же рискнул спросить:

— А Ханната Зайнсубани вы здесь не видели?

Шахтеры озадаченно переглянулись, потом один из них просветлел лицом:

— Ханнат Зайнсубани, говорите? Это Хассура-книжника сынок, что ли?

— Он самый, — кивнул Элемар.

— Был здесь пару дней назад, — покивал в ответ шахтёр под удивленным взглядом напарника. — Без товаров, с одним только свертком в руках. Вот таким, — он показал раздвинутые примерно на локоть ладони, — примерно с младенца. шёл он как раз... — шахтёр вдруг осёкся и упавшим голосом закончил: — В сторону Мамеи.

"Что-то мне это совсем не нравится, — мрачно заключил Второй. — Вот совершенно не нравится".

"Потому что что-то вспомнил?" — поинтересовался Элемар.

"Скорее, потому что я, как назло, об этом месте вообще ничего не помню".

* * *

Спать шахтеры устраивались внутри, в деревянной пристройке у входа, дверь которой на ночь крепко запиралась. Там же определили на ночлег и Элемара. Укладываясь, он оценил удобство замысла — снизу, из шахты шёл ровный поток теплого воздуха, снаружи — свежего. Но, несмотря на вполне комфортные условия, ночь прошла отвратительно. Рассказы ли шахтеров тому виной или мрачное настроение Второго... но только Элемару всю ночь казалось, что перед входом в шахту кто-то бродит. И этот кто-то ищет именно его.

Утром, разделив с шахтерами завтрак и разузнав дорогу — оказалось, что до Мамеи примерно два часа ходьбы на север — Элемар поблагодарил их за гостеприимство и направился прочь от Ашиману.

"Чудиков", о которых рассказывали шахтеры, Элемар не увидел ни одного. Что, впрочем, его совершенно не расстроило. Единственным, кто им встретился, не считая пары воинственно настроенных фуражиров квама, был выскочивший из зарослей рубраша имперец с мордой прожженного жулика, который сначала ломанулся к отбивающемуся от очередного "бешеного червяка" Элемару, а потом резко остановился, выругался — и с той же скоростью рванул обратно в кусты. Гнаться за ним Элемар не стал — имперец явно принял его за кого-то другого, да и не выглядел ни опасным, ни нуждающимся в помощи. Заросли, после недолгого раздумья, он тоже обошёл стороной. Просто на всякий случай.

Вход в Мамею укрывался в глубокой складке между двух холмов и издали казался просто её продолжением. Но вблизи становилось понятно, что это расселина, ведущая куда-то внутрь. Насколько глубоко, предстояло выяснить...

Внутри же, как оказалось, Мамея была способна посоперничать размерами с Илуниби. Но, в отличие от последней, была удивительно безлюдна — во всяком случае, блуждая по подземным коридорам, пронизавшим гранитную толщу холмов, Элемар так никого и не встретил. Только редкие — стены из необычного светлого гранита хорошо отражали свет, позволяя обойтись малым числом — факелы давали понять, что место это все же обитаемо.

А потом он набрел на то, что выглядело, как рабский загон.

Рабство было одной из немногих вещей в Морровинде, которые он так и не смог принять. И искренне радовался тому, что в Доме Редоран наличие рабов не приветствовалось. Нет, редоранцы его точку зрения не разделяли — рабство было традицией, а традиции в их мировоззрении занимали особое место. Даже если какая-нибудь традиция была... как длинный член для мышонка — забавно, но пользы никакой, одно неудобство. Элемар их пиетета перед конкретно этой традицей не разделял, но благоразумно помалкивал. К тому же, как он с удивлением обнаружил, отнюдь не все рабы мечтали о свободе. Да, были такие, Ра'джирр и Далина... но он помнил и аргонианку Идущую-Следом, банщицу из Вивека, которую её зависимиое положение ничуть не тяготило: по её словам, ей не надо было думать о еде и крове — все это у неё было благодаря хозяину. А на воле всем этим — и не только — пришлось бы озаботиться ей самой. И таких, как Идущая-Следом — не ищущих свободы и не готовых за неё бороться — было не так уж и мало...

Если в Мамее обосновались контрабандисты, не брезгующие торговлей "живым товаром", и в загоне находились рабы... то выпустить их следовало хотя бы потому, что среди них мог оказаться и Ханнат Зайнсубани. Ловцы рабов, как успел убедиться Элемар, не гнушались надевать рабские наручи и на соплеменников-данмеров: Ассимуша Самси, купленная им в Тель Аруне, тому пример. Смущало, правда, отсутствие охранника, у которого при удаче можно было позаимствовать ключ...

Тем не менее, Элемар осторожно подобрался к калитке загона, заглянул внутрь сквозь широкую щель между досками, нащупывая отмычку в кармашке пояса... и застыл, уткнувшись взглядом в уже знакомый паллий, расшитый пиропами. Вмиг облившись холодным потом, он глянул выше... и быстро, но так же бесшумно прокрался обратно, не остановившись, пока "загон" не скрылся за поворотом. И только после этого выдохнул с облегчением.

"Вот это мы влипли!"

"Да уж. Наше счастье, что он был к нам спиной", — нервно отозвался Второй.

"Как думаешь, что он там делал?"

"На коленях и с воздетыми вверх руками? О ком-то другом я бы сказал, что молился. Но этот... я предполагаю, что у него был, э-э, сеанс связи с Даготом Уром".

"Почему?"

"Культ Шестого Дома слишком уж тесно связан с двемерами. А они были не религиозны. Зато у них был Зов, позволявший общаться на расстоянии. Я мог бы много чего рассказать, но сейчас не время для экскурсов в историю".

"Действительно".

Предчувствия, конечно, Элемара одолевали самые мрачные — прятками со слугами Шестого Дома он уже был сыт по горло. Немного радовало только то, что ему на этот раз не надо было искать очередного "жреца". Все, что от него требовалось — найти Ханната Зайнсубани и вручить ему заранее приготовленный свиток Вмешательства Альмсиви. Ну и не попасться никому на глаза. Но это, как показал Фаласмарион, ему вполне по силам. Если поиски затянутся — у него есть свитки Лабиринта Восприятия Голанара. Благодаря одному такому же он некогда убил Шарн гра-Музгоб прямо под носом у ординаторов, до последнего оставаясь незамеченным...

Спуск на следущий ярус пещер Элемар нашёл быстро и без особого труда. Во-первых, это действительно был спуск и довольно крутой. А во-вторых, на стене каверны, в которой он начинался, кто-то коряво намалевал: "Святилище черных надежд".

"Остряки, забодай их кагути", — зло процедил Второй.

Элемар зябко повёл плечами — при виде надписи ему стало как-то не по себе. Слабо верилось в то, что она была шуткой... Чары маскировки начали рассеиваться, он потянулся было к амулету на шее — обновить... и резко, с присвистом, втянул воздух сквозь судорожно сжавшиеся зубы: спину вдруг обожгло ощущение чужого взгляда. Внимательного... почти враждебного. Словно между лопаток гвоздь вбили. Торопливо наложив маскировку заново, Элемар снова повёл плечами — "гвоздь в спине" пропал, но охвативший тело противный озноб отпускать не хотел — и огляделся.

Никого.

Но откуда тогда взялось это странное ощущение? Эта уверенность в том, что его присутствие — больше не тайна?

"Кажется, меня засекли", — нервно сообщил он.

"Кто?" — встревожился Второй.

"Не знаю. Я никого не увидел. Просто... предчувствие".

"Валим?"

"Нет!"

"Тогда поспешим".

В конце спуска им встретился Видящий. Пркрасться мимо него труда не составило — одетый в обрывки брэ и некогда щегольской рубашки данмер стоял, склонив набок голову и прижав к уху ладонь, точно внимательно прислушивался к чему-то. Смотрел он при этом куда-то вглубь правого тоннеля, так что Элемар без тени сомнения выбрал левый, тот, к которому Видящий стоял спиной. Зря, как выяснилось — тоннель закончился крошечной каверной, единственным обитателем которой был меланхоличный поднявшийся спящий. В левой стене каверны Элемар заметил узкую промоину, из которой тянуло сыростью и слышался стук капель по воде. Подземное озеро... такое же, как он видел ярусом выше.

Проверять догадку Элемар не стал, тихо вернувшись к перекрестку. Прокравшись за спиной все так же прислушивающегося к чему-то — или кому-то — Видящего, он торопливо нырнул в следующее ответвление коридора. Снова влево. Обновил заклинание маскировки, не дожидаясь, пока оно развеется — проверять, было ли то ощущение чужого взгляда плодом его воображения или его присутствие действительно бнаружили, как-то не тянуло... И осторожно двинулся вглубь тоннеля. Осторожность оказалась не лишней: тоннель извивался, как издыхающий червяк, и за очередным его изгибом Элемар едва не столкнулся нос к носу с очередным Видящим, буквально чудом успев убраться с дороги размашисто шагающего ему навстречу данмера и не оказаться замеченным. Тот, как и предыдущий, держал голову склоненной набок, прижав пальцы к уху... точнее, как оказалось, к виску — Видящий был немолод и абсолютно лыс. Дождавшись, когда он скроется за поворотом, Элемар тихонько перевёл дух и двинулся дальше, готовый в любой момент вжаться в стену и затаиться. Однако больше в тоннеле никого не оказалось.

Грубо сколоченная дощатая калитка держалась, что называется, на честном слове. Но при этом была заперта! Правда, замок был тоже до неприличия прост — открыть такой можно было даже гвоздем. Впрочем, Элемар подозревал, что пленника, обнаружившегося за калиткой, держали взаперти отнюдь не они...

Пленник, сухощавый данмер примерно одних с Элемаром лет, на открывшуюся и почти тут же закрывшуюся калитку отреагировал мгновенно, попятившись назад и обшаривая пространство перед собой настороженным взглядом.

— Кто здесь? — негромко, но нервно окликнул он. — Эй! Отзовитесь, предков ради... Мне... мне нужна помощь!

— Помощь? — негромко переспросил Элемар.

— Да, да! — мгновенно взбодрившись при звуке чужого голоса, зачастил данмер. — Я торговец, Ханнат Зайнсубани. И... я не знаю, как здесь оказался. Кажется, я должен был что-то передать... какую-то вещь... Не помню... Помню только, что очнулся здесь, а эти сумасшедшие срывали с меня одежду. Все забрали, — тараторил он, не давая Элемару вставить ни слова. — И все время, что я здесь был, меня преследовали какие-то мрачные видения. Я... я не знаю, могу ли верить своим глазам и ушам... Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда! У меня ничего нет, правда, они все забрали... Но если вы обратитесь к моему отцу, Хассуру Зайнсубани из Альд'Руна, он щедро вас вознаграадит. Найти его просто — он все время проводит в таверне "Альд Скар". У меня, правда, нет никакого знака, который вы могли бы ему показать... Но если вы скажете ему... Азура, защити нас! — вдруг взвизгнул он, резко переведя взгляд куда-то за спину Элемара, и торопливо попятился.

— Смело, — раздался сзади низкий мужской голос. — Глупо, но... смело.

Элемар медленно обернулся. Негоже, в конце концов, встречать хозяев, стоя к ним задом... А в том, что пожаловал настоящий хозяин Мамеи, сомнений не было. А он... облажался, как говорит Второй. За трескотней Ханната не заметил ни как слетели чары, ни как пришли... хозяева.

Он был высок, на полголовы выше Элемара и выглядел бы, как нормальный данмер, если бы не третий глаз, ярким рубином пылающий чётко посередине высокого лба. Когда-то роскошная мантия в цветах Дома Дагот износилась, выцвела и посерела, ноги были босы, а волосы свалялись колтунами. Над выбритым по моде давно исчезнувших двемеров лбом тускло поблескивал двемерский же венец. Кожа над верхней губой была тоже выбрита, а борода аккуратно заплетена в косицы и сколота несколькими цепочками... как — он внезапно вспомнил один из снов — было принято у знатных двемеров. Не у кимеров Дома Дагот. Но...

...Среди этих других выделяются двое рослых мужчин, слишком молодых, чтобы участвовать в Совете — но уже начавших бриться, о чем говорит легкая синева на щеках. Старший из них... просто смотрит. Но от его взгляда хочется убежать. И подальше. Поэтому он вздергивает подбородок и смотрит со всем вызовом, на который способен.

И с удивлением видит, как теплеют непроницаемо-темные глаза пугающего чужака, а тонкогубый рот на миг изгибается в едва заметной, но несомненно одобрительной усмешке...

— Арайнис...

Неведомо откуда возникшее в голове имя вырвалось само собой. Но... он знал, что прав — Дагот Арайнис, один из старших братьев Дагота Ворина, стоял сейчас перед ним, насмешливо кривя тонкие, изуродованные корпрусом губы и сверля его глазами. Всеми тремя.

Тот самый Арайнис, которого он, тогда ещё одиннадцатилетний мальчишка, в первые дни знакомства боялся едва не до мокрых штанов...

Тот самый Арайнис, с которым он впервые встретился при заключении союза между Домами Индорил и Дагот...

Элемар затряс головой, пытаясь выпутаться из паутины противоречащих друг другу воспоминаний... и обнаружил, что контроль над телом перехватил Второй, а Арайнис стоит всего в шаге от него.

— Узнал, значит, — неприятно усмехнулся он. — Вспомнил?

— Вспомнил, — скупо обронил Второй.

— И много вспомнил? — с издевкой поинтересовался Арайнис.

— Меньше, чем хотел бы. Но достаточно, чтобы кое-что понять, — уклончиво ответил Второй.

Арайнис снова усмехнулся.

— Так зачем ты здесь? — спросил он. — Ты пришёл, чтобы служить? Или бросить мне вызов? Подумай. Что тебя больше всего интересует? Многие смертные служат своим богам. Но мало кому выпадает честь разделить их божественную силу. Лорд Дагот делает тебе щедрое предложение... Суротано. Присоединись к нему и получишь божественную вечную силу сердца Лорхана. Или ты думаешь, что сможешь подняться выше в глазах нашего Повелителя, если победишь меня? — не дожидаясь ответа, продолжил он. — Да, это может сработать. Никто из Порождений Сердца не может умереть. Сила Сердца всегда переносит нас назад во времени. Мне не страшно, Суротано... или Неревар... или как там тебя зовут на самом деле. Я проиграю — потеряю свой ранг. Ты проиграешь — потеряешь всё. Ты уверен, что хочешь сразиться со мной? Поверь мне, для смертного не позорно прислуживать богу...(88)

— Для начала, я хочу поговорить, — твердо проговорил Второй.

— Поговорить? Разве наш родич Гарес не поведал тебе все, что нужно? — наигранно удивился Арайнис.

— Его прервали, — ощерился Второй. — На самом интересном месте...

— А, да... — кивнул Арайнис. — Заблудшее дитя... Что ж, он выбрал войну. Его право. Мы печалимся о потере, но не пожалеем его. Он презрел сладость заботы Повелителя. Теперь он познает горечь его ярости. Что до тебя... задавай свои вопросы.

— Что насчёт Ханната Зайнсубани? Он... благословлен?

— Нет, конечно, — удивился Арайнис, Причём вроде бы неподдельно. — Наш Повелитель не одаривает своим благословением всех подряд. Он был нам полезен, но с твоим приходом нужда в нем отпала. И теперь мы можем даже... отпустить его, — он усмехнулся.

Второй медленно кивнул... а Элемар увидел, как одновременно с ним кивает один из из сопровождающих Арайниса Видящих — единственный, кто одет и одоспешен — протягивая руку к рукояти меча... Впрочем, Второй, как оказалось, на милость Арайниса тоже не надеялся: резко отшагнув назад, он швырнул в замершего у стены с выпученными от ужаса глазами Ханната свиток Вмешательства. Тот самый, что был приготовлен для него ещё перед входом в Мамею.

Ловкости и скорости Ханната в следующие мгновения мог бы позавидовать даже валенвудский имга. Сцапав свиток в полете, он вмиг, только чудом не разорвав, развернул его и с переходящим на визг нечленораздельным воплем, в котором все же угадывалась фраза-ключ, исчез во вспышке сработавшего заклинания. Меч подоспевшего Видящего разрубил только светящийся остаточной магией воздух.

— Как благородно, — издевательски проговорил Арайнис. — Ты мог приберечь этот свиток для себя.

Не мог, тут же понял Элемар. И не сможет — вооруженный Видящий так и остался у них за спиной. И можно лишь надеяться на то, что отправить его — их — на поклон к Даготу Уру для Арайниса важнее, чем прикончить на месте. Потому-то Второй и не делает попыток к сопротивлению — не только бесполезно, но и опасно.

— Мы не договорили, — ушел от ответа Второй.

— Ты тянешь время. Но изволь. Последний вопрос... Неревар.

— А мне больше и не надо, — ощерился Второй. — Скажи мне... Арайнис... с каких пор ты изменил свои предпочтения? Ты, который искренне ненавидел все двемерское?

Лицо Арайниса на мгновение застыло. А в следующий миг дрогнуло... и сквозь него словно бы проступило ещё одно. Чужое. Незнакомое.

Неизвестный скривил губы Арайниса в не-его усмешке и проговорил его голосом с не-его интонациями и в не-его манере:

— Какой интересный вопрос, лорд Неревар. Достойный того, чтобы получить на него самый исчерпывающий ответ. И вы его непременно получите... после того, как познаете тяжесть Руки Арайниса в наказание за свою дерзость.

Окутанная красноватыми искрами когтистая длань с эбонитовым перстнем на среднем пальце мелькнула перед лицом... а в следующий миг голова Элемара, казалось, раскололась от боли. Левая щека, скула и половина челюсти пылали огнем, перед глазами плавали тёмные пятна... Но, как выяснилось, это было ещё не все...

— Теперь, — вновь раздался голос Арайниса и Второго (а с ним и самого Элемара), полуослепшего от боли, вздернули на ноги, — когда урок покорности преподан, вернемся к вашему вопросу. Как я сказал, он достоин исчерпывающего ответа. Но получить вы его сможете... под Красной Горой. Я же могу только обеспечить вас... как это... гостевой грамотой. А это, лорд Неревар, чтобы не было неожиданностей.

Резкий удар по затылку погрузил их обоих во мрак беспамятства...

Глава 50 (Отступление 4). И я, и ты

Тишина. И темнота.

— Набегались, детки?

Услышав этот голос — голос, в котором участие мешалось с добродушной насмешкой — я оказался на ногах прежде чем успел открыть глаза или осознать, где я нахожусь, зато попутно что-то уронив. "Что-то" загрохотало, как ящик со слесарными инструментами и матерно ойкнуло. Но мне было плевать — чем обернулось для меня предыдущее общение с задавшим вопрос, я помнил очень хорошо. И испытывать терпение того, кто легким шлепком по лбу может лишить меня всего, что мне дорого — остатков памяти, а с нею и личности — совсем не хотел.

Я — снова — был в своём кабинете. Точнее, в месте, которое выглядело, как мой кабинет. А он, как и тогда, сидел в моем кресле. И с моей рожей. Но в этот раз к роже не прилагалось все остальное. Нет, все было на месте, и моя физиономия не висела в воздухе, подобно улыбке Чеширского Кота... просто... он решил предстать в обличии кимерского воина. Вполне конкретного кимерского воина: жесткие, как у всех эльфов Нирна, волосы цвета махагонового дерева — или, по-простому, темно-рыжие — топорщатся узкой, чуть более двух пальцев в ширину, щеткой от высокого лба до макушки, дальше, с затылка, спускаясь на плечи нетронутой гривой. Я знаю

...ослепляющая вспышка, треск сгорающих волос и нестерпимый жар от охватившего голову пламени. И собственный звериный вой, порожденный невыносимой болью...

как была получена эта "причёска"...

Голый безволосый торс залит подсыхающей кровью. А на груди — прямо напротив сердца — зияет рваными, вывороченными краями рана, сочась алыми капями на каждом выдохе. Так бывает, когда удар наносится сзади. Я догадываюсь, как она была получена...

А рожа всё-таки не моя. Похожа до изумления, но не моя. Эльфийская рожа. Резче скулы, острее подбородок, челюсть уже... отличия едва заметны, но они есть.

Неревар Индорил. Тот, кем упорно считают меня едва ли не все, кто знает о моем существовании. Начиная с Ллевула Андрано, именовавшего меня не иначе, как "пришедший издалека" — ну да, Внешние Миры, согласно представлениям в Нирне об устройстве вселенной... куда уж дальше? И заканчивая Арайнисом, с его непробиваемой увереностью, что перед ним именно тот, кем он меня считает. Пришлось поддакивать, опираясь на обрывки чужих воспоминаний. Или все же моих? Когда тебя столько раз называют свиньей... может, пора всё-таки начинать хрюкать?

А рука у Арайниса тяжелая... такой оплеухой и шею сломать можно... Когда я задавал "последний" дозволенный вопрос, я догадывался, каким будет ответ. И нет, я не о повторном "приглашении" под Красную Гору. И не о затрещине, которой, к слову, совершенно не ожидал. Я о той смеси бессильной ярости и... благодарности? мелькнувшей в его взгляде за мгновение до того, как его место занял кто-то другой — так же, как я сам незадолго до того занял место потерявшегося в воспоминаниях Элемара. Арайнис понял, что я все понял... какой бы тавтологией это ни звучало. Понял, что я догадался, если не обо всем, то о главном...

Дом Дагот — жертва величайшей несправедливости. Преданные и истребленные своими и порабощенные после смерти чужими, носителями чьей крови, на своё несчастье, оказались. Желание этих "чужих" понятно — они хотят вернуться. Любой ценой. В чужих телах, под чужими именами, но вернуться. Жить. И вернуть себе Вварденфелл, который принадлежал им до прихода кимеров. А потом завоевать все остальное — для того-то и строится Акулахан... Это кимеры думали, что он возводится в насмешку над богами. А на деле двемеры были слишком практичны для такого. И, осознав, к какой мощи получили доступ, немедленно нашли ей применение. Предельно практичное. И совершенно очевидное. И не узнай обо всем этом Ворин Дагот — снова Дагот! — вполне могли желаемого достичь.

И ответ на вопрос: "Что с этим делать?" тоже предельно очевиден. С самого начала был очевиден. Но... сперва я хочу разобраться. Во всем. До конца. Да, это все я обдумывал и раньше, да, уже сейчас мои сображения приняли, наконец, достаточно стройный вид, но... мне по-прежнему не хватает информации.

От резкого тычка в бок перехватило дыхание, мгновенно вытряхнув из головы все мысли... Он все так же сидел в моем кресле, скрестив ноги и рассеянно играя с авторучкой. Щелк — конический пишущий узел высунулся наружу. Щелк — спрятался. Щелк...

"Как собачий член", — подумалось мне.

Губы бога, явно подслушивавшего мои мысли, дрогнули в усмешке. Щелкнув авторучкой в последний раз — конус пишущего узла стыдливо спрятался внутрь корпуса — он со вздохом отложил её и с ласковостью, от которой у меня по хребту промчался целый табун мурашек, спросил:

— Ну так, что, мальчики... набегались?

Стоп... мальчики?

Хотя я ведь кого-то уронил, вскакивая. Кого-то, кто ойкал и матерился. И кто заехал мне в бочину — случайно или намеренно...

С этой мыслью я развернулся... и замер с разинутым ртом, изо всех сил подавляя желание протереть глаза.

Жесткие, как у всех эльфов Нирна, волосы все того же цвета древесины махагона были слишком коротки и потому торчали во все стороны, делая голову владельца похожей на одуванчик. Или на круглый мандарин. Прямо, как у меня когда-то. Пока я не отрастил патлы до такой длины, чтобы их можно было стягивать на затылке резинкой. Но лицо... мой взгляд перепрыгнул с потрясенного лица моего визави на лицо сидящего в стороне бога, расплывающееся в предвкушающе-паскудной ухмылке, краем глаза отметив точно такое же движение напротив. Словно оказался пперед зеркалом.

Они могли показаться отцом и сыном. Или... или один просто был более молодой версией другого.

Я почувствовал, что зверею. И глядя, как искажается гневом лицо стоящего напротив, я понял, что давно обещанное нами друг другу битье морд состоится прямо сейчас. Не знаю, какие у него претензии ко мне, да и плевать, если честно. Но если бы этот гаденыш, вместо того, чтобы изводить своими подозрениями в "нереварстве" меня, внимательнее смотрел бы в зеркало, вопрос был бы давно исчерпан!

— Ты-ы-ы! — дружно взревели мы оба.

Рявк получился удивительно синхронный, но это только взбесило меня ещё больше. И не только меня.

— Сволочь! Если бы ты...

Драки не получилось. Мы успели ухватить друг друга за грудки — все так же синхронно — и, едва не столкнувшись лбами, прошипеть только эти слова, как обоих буквально заморозило на месте короткое:

— Хватит.

Он усмехнулся и повторил:

— Хватит. Хотя попытка была забавной. Но вы здесь не для того, чтобы выяснять, кто из вас прикидывающаяся идиотом сволочь, а кто не смотрящий в зеркало гаденыш. Хотя, — он хмыкнул, — посмотреть в зеркало не помешало бы обоим. Может, тогда что-то дойдёт...

Словно по заказу перед нами возникло широкое зеркало, отразив две перекошенные бешенством рожи.

Две абсолютно одинаковые перекошенные бешенством рожи...

Мы — снова синхронно — отпустили друг друга, принявшись изучать отражения. Изучать в поисках отличий... которых не было — моя морда выглядела теперь не менее эльфийской, чем у остальных присутствующих. Словно моё почти стертое из памяти "земное" человеческое прошлое мне просто приснилось...

— Твою мать! — выдохнул я, пораженный внезапной догадкой.

Хотя... ведь все указывало именно на это. Сны, в которых Неревар Индорил умирал то от полученных в бою ран, то от яда и удара в спину. В которых Альмалексия представала то недостижимой богиней, то такой же смертной ханшей клана Индорил. Слова Грезящей Пророчицы... Предсмертные слова Гареса, обращенные к ним обоим...

— Но... как? — голос Элемара был потерянным.

А я, как дурак, таращился на него, а в голове медленно расцветало понимание...

Падомаик. Единственный аэдра-падомаик, старший из падомаиков, первенец своего "отца" — Хаоса, которому не писаны никакие законы — имеющий дар творить. Пусть и скованный многими ограничениями и ослабленный утратой Сердца. Его ли волей душа Неревара оказалась во Внешних Мирах или просто заблудилась по дороге в Этериус... но когда Вивек творил собственную версию истории, её в... гхм, "пределах доступа" не было. Ноль. Зеро, как ещё говорят в таких случаях.

Но Поломка или Прорыв Дракона — момент перенастройки пространства-времени. Миг-бесконечность, когда царит Хаос, когда не действуют никакие законы и спадают любые ограничения. Миг, когда Мертвый Бог и его Сердце снова суть одно, во всей полноте своей силы и возможностей...

Когда в хаосе между "да", "нет" и "быть может" ноль становится равен единице...

И душа Индорила Неревара занимает положенное место в потоке событий... В новом потоке...

Взгляд бога был одобрительно-изучающим. Взгляд Элемара — потрясенным. Я, что, все это вслух говорил?

Видимо, да. Или он транслировал мои догадки Элемару. А тот вдруг нахмурился, стремительно мрачнея:

— То есть я — просто твоя копия?

Бля-а... Кажется, парень сейчас отрастит себе гигантский комплекс неполноценности. И вот как ему объяснить, что все совсем не так, как он явно себе надумывает?

"Боже, вразуми дурака..." — мелькнула лихорадочная мысль, пока я отчаянно подбирал нужные слова.

— Нет, дитя, — негромко заговорил он, заставив меня поперхнуться от внезапного осознания, что я только что сделал. — Ты — это ты. Да, вы оба — Индорил Неревар Мора. Но ни один из вас не является ни копией, ни частью другого.

— Угу, каждый сам себе неповторимый оригинал, — нервно буркнул я.

О чем тут же немедленно пожалел.

— Именно, — усмехнулся он.

Лицо задумавшегося Элемара слегка разгладилось. А я со стыдом и благодарностью осознал, что интуитивно нашёл самый лучший вариант решения, хотя, по совести, даже не думал о нем, надеясь справиться сам. Просто сработала земная привычка... я на миг глупейшим образом забыл, что здесь, в отличие от "там", адресат обращения вполне реален и находится совсем рядом. И даже может отозваться на нечаянную молитву...

— Но вы здесь не для того, чтобы прояснить вопрос, кто из вас есть кто... хотя и это давно пора было сделать. Удивительное упрямство... и не менее удивительное единодушие, — хмыкнул он. — Стоит ли напомнить вам предшествующие обстятельства?

Я переглянулся с Элемаром и похолодел. В прошлый раз я оказался здесь один, переоценив свои возможности в зачаровании дротика для Шарн и едва не угробившись. А если в этот раз нас занесло сюда обоих... значит, все совсем плохо?

— Вовсе нет, — ответил он на невысказанный вопрос. — Просто мне нужно было встретиться с вами обоими. И именно сейчас.

Из-за корпруса? Кстати, а ведь Мор — и корпрус в первую очередь — вызывают эманации его Сердца. Как радиоактивная песчинка, попав в организм, облучает ближайшие органы, провоцируя клеточные мутации и рак, с той лишь разницей, что рак не заразен. Так может...

— Увы, это не в моих силах, — тут же услышал я. — моё Сердце и я слишком долго были не вместе. Из-за этого оно обрело собственную силу, отличную от моей. Так что избавить вас от её воздействия я не могу.

Жаль...

— Да и что тебе за печаль? Вас двое — меняйтесь, это замедлит развитие мутаций. Да и где найти лекарство, вам обоим известно. Тем более, что перед визитом туда вам стоит навестить ещё одно место... а туда лучше наведаться до исцеления.

Такие намеки просто так не делаются. Я, конечно, не собирался игнорировать настойчивые приглашения к Даготу Уру — было, не скрою, у меня желание с ним встретиться — но теперь от путешествия к Красной Горе точно не отвертеться. Богам не перечат. Даже те, кто к их вниманию не привычен.

— Однако кое-что я все же могу для вас сделать. Пусть сила Сердца и изменилась, я все же в состоянии немного ослабить её воздействие. Особенность ваших душ, то, что вас двое, и моя небольшая помощь — все это даст вам немного больше времени. Не суетитесь... но и не медлите.

Твердый палец вдруг ткнулся мне в лоб — в ту самую точку, где у Арайниса находился лишний глаз. Я невольно шарахнулся, помня, чем обернулось для меня его прикосновение в прошлую встречу... и провалился во тьму.

Глава 51. Я был и слаб, и уязвим...

Открыть получилось только один глаз — правый, заплывший после полученной от Арайниса оплеухи левый глаз открываться отказывался напрочь. С правым тоже было что-то неладно — Элемар почти сразу зажмурился от непереносимого жжения под веками. Вторая попытка оказалась столь же неудачной. И третья...

Кое-как осмотреться удалось только с десятой попытки. Или с одиннадцатой. Ну, как осмотреться... очень осторожно, не шевелясь и постоянно смаргивая набегающие из-за рези слезы. Этого, к счастью, хватило, чтобы разглядеть сходящиеся кверху неровные стены из светлого гранита и блики солнца на них. Кое-как осмыслив увиденное — из-за не отступающей головной боли процесс шёл с трудом — он понял, что лежит в нескольких шагах от входа в Мамею, Причём не снаружи, а внутри, и сейчас середина утра следующего дня. Или... следующего за следующим? Кто знает, сколько он провалялся без сознания?

Лежать было некомфортно. Кто-то, кто выволок Элемара из глубин пещеры, заботливо подложил ему под голову его же заплечную сумку, но устилавшие пол осколки гранита невозбранно впивались в спину. Особенно один, острым краем воткнувшийся в поясницу чуть левее позвоночника, недвусмысленно намекая на то, что кирасу с него сняли... Однако попытка встать привела лишь к тому, что Элемар хрипло взвыл и повалился обратно, тут же взвыв повторно — проклятая каменюка воткнулась в спину опять. Впрочем, на фоне боли, охватившей все тело до, казалось, последнего волоска, это ощущение не слишком выделялось.

— О-ох... Паршиво-то как... — пробормотал он, немного придя в себя и почувствовав, что способен не только выдыхать краткие бранные слова. — Прямо, как после того знакомства с Куарра в Эшленде. Хотя... нет, тогда, пожалуй, было всё-таки полегче...

"Как говорится, если что-то болит, значит, оно есть", — сочувственно хмыкнул Второй.

Точнее, Неревар. Теперь-то уже это точно известно. Хотя... он ведь тоже... Элемар с некоторым усилием отогнал эту мысль. Он подумает над этим всем позже.

— В таком случае, у меня есть ВСЁ, — выдохнул он. — Особенно у меня есть поясница, левое полумордие и брюхо... — продолжил он, пытаясь непослушной рукой ощупать живот. — Куда вот только кираса поде... Фубля, что это за... Бля! — панически заорал он, судорожно отбрасывая липкий ком чего-то мягкого и слизистого, попавший под руку.

Влажный шлепок, раздавшийся почти сразу же, дал понять, что далеко дрянь не улетела...

"Ты что там, корпрусятинку жамкаешь?" — поинтересовался Вто... Неревар.

— Иди ты на хуй со своими шуточками, а? — простонал Элемар, борясь с немедленно подступившей тошнотой и старательно вытирая обо все подряд испачканную в липкой слизи ладонь.

В следующее мгновение он оказался "внутри", а занявший его место В... Неревар сдавленно охнул и придушенно выругался:

— Ух, ёб твою... Да, если оно будет так все время, долго мы не продержимся...

С полминуты лежал, тяжело дыша, потом коротко прошипел сквозь зубы... и сотворил заклинание сопротивления корпрусу.

"Ну и как?" — не выдержав, полюбопытствовал Элемар — заботливый "сосед" наглухо отгородил его от всех ощущений, оставив только зрение и слух.

"Да полегче вроде бы... — мысленно отозвался... Неревар. — Но ненамного".

Вздохнул — и со стоном сел. Тут же едва снова не завалился обратно — тело слушалось плохо, а руки тряслись и норовили подломиться — но все же сумел удержаться и с ещё одним стоном обмяк, сгорбившись и уронив руки на колени.

Кираса нашлась рядом. А на животе, чуть ниже следа от ладони Тельзы Драл, обнаружились два косых разреза крест-накрест, каждый в палец длиной. Кровь уже не сочилась, но края были воспалены. Разрезы были заполнены мерзкой даже на вид красно-чёрной слизью, в происхождении которой сомневаться не приходилось. Вто... Неревар сглотнул и зажмурился, сжав зубы — зрелище, вкупе с тем, что оно подразумевало, его явно проняло. А Элемар искренне порадовался, что находится "внутри", где ощущения и эмоции притуплены, и блевануть от воспоминания, что вляпался в эту мерзость рукой, он не может. Справившись с тошнотой, Неревар неловко пошарил в сумке и плеснул на разрезы приберегавшимся ещё с похода к Уршилаку зельем против моровых болезней... и вздохнул, оценив результат. Точнее, почти полное его отсутствие. Цедя сквозь зубы ругательства пополам с болезненным шипением, он вытер живот полой рубашки — с ней культисты не церемонились, варварски разрезав недешевую ткань — и кое-как прочистил рану. После чего неуклюже залил её заживляющим зельем и некоторое время сидел, глядя, как стремительно срастаются края разрезов, выталкивая все лишнее и образуя грубые рубцы. После чего снова вытерся — уже как следует.

— Красота-а, — ядовито заключил он, отбросив изгвазданную тряпку и оценив получившийся результат.

Элемар "внутри" удручённо вздохнул.

Загадочный липкий ком нашёлся висящим на стене неподалёку и действительно оказался ломтем корпусного мяса. Глядя на него, Элемар снова порадовался, что сидит "внутри" — зная, что эта дрянь неизвестно сколько времени лежала у него на животе, заражая корпрусом, он бы точно сблевал. Неревар же с каким-то мрачным удовлетворением хмыкнул, переведя взгляд с куска корпрусятины на шрам, угукнул каким-то своим мыслям и, к искреннему облегчению Элемара, потерял к склизкой мерзости интерес. Делиться своими соображениями он, как обычно, не торопился, но Элемар на этот раз был совершенно не уверен, хочет ли он вообще знать, о чем тот думал и к каким выводам пришёл...

Обновив заклинание — оно, к огорчению обоих, действовало всего десяток минут — забрав кирасу и накинув вместо испорченной рубашки мантию, Неревар перенесся Вмешательством... в Гнисис.

— Твою мать! — оглядевшись, вполголоса прокомментировал он. — Что такое "не везёт" и как с этим бороться...

"Я рассчитывал на Альд'Рун, — с каким-то смущением добавил он мысленно. - Но ладно... Попробуем выжать максимум пользы из пребывания тут".

Обменявшись кивками с расположившимся во дворе храма знакомым оружейником, Неревар зашёл внутрь. Под ехидные комментарии пришедшего в себя Элемара получил благословение у триолита святого Ллотиса за тридцать пять медяков и у маски Вивека — за зелье исцеления болезней. Эффекта, впрочем, ни от того, ни от другого особого не было. Разве что левый глаз наконец открылся. Совсем немного, но и это радовало. Напоследок Неревар купил у местного портного рубашку взамен оставшейся в Мамее...

Больше в Гнисисе им делать было нечего поэтому Неревар направился к порту силт страйдеров, на ходу в очередной раз обновив заклинание сопротивления корпрусу. Погонщик долго хмурился, рассматривая его физиономию, но согласился отвезти его до Альд'Руна. И даже денег запросил не больше обычного. Элемар облегчённо выдохнул "внутри" — "божественная болезнь", похоже, пока себя не проявила. Внешне, по крайней мере. А битой мордой никого не удивишь...

* * *

В альдрунский храм входил уже Элемар — терпение Неревара иссякло буквально за несколько минут до прибытия. Стоило ему снять шлем, Ллорос Сарано, занимавшийся какими-то документами, выронил перо и почти беззвучно охнул:

— Серджо... У вас...

— Я знаю, мутсэра Сарано, — мягко перебил его Элемар. — Знаю, — он криво усмехнулся. — Я всё знаю...

Он осторожно присел на стул, отставив его так, чтобы не коснуться Сарано даже случайно. Тот, проследив за действиями гостя, заметно расслабился.

— Я так понимаю, вы пришли не просто так, — проговорил он.

— Да, мутсэра, — осторожно кивнул Элемар. — У меня к вам несколько просьб, выполнение которых, смею надеяться, вас не слишком затруднит.

— Слушаю вас, — слегка насторожился Сарано.

— Во-первых, я хочу попросить вас уведомить о случившемся советника Атина Сарети. Способ — на ваше усмотрение, мне важно лишь, чтобы эта информация до него дошла.

— Не беспокойтесь, — скупо улыбнулся Сарано, — я сообщил бы об этом советнику Сарети и без вашей просьбы.

— Отлично, — выдохнул Элемар. — И вторая просьба... Расскажите, пожалуйста, святилища каких святых даруют сопротивление корпрусу. И где их искать?

— Они не дадут вам исцеления, серджо, — Сарано снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была грустной. — Только краткую отсрочку. Корпрус — это приговор...

— Я знаю, мутсэра, — болезненно улыбнулся в ответ Элемар. — Но мне и нужна отсрочка. Чтобы успе... — он зашипел от боли и зажмурился, пережидая приступ боли в спине.

— Как это случилось? — спросил Сарано, терпеливо дождавшись, когда его отпустит. — Когда?

— Вчера. Я решил помочь... одному знакомому... найти его сына. Оказалось, что его подчинили с помощью пепельной статуи, как Варвура Сарети, и увели в подземный комплекс Мамея. Не знаю, на кого была рассчитана эта ловушка — а это была именно ловушка — но попался в неё я...

На самом деле, как теперь понимал Элемар, ловушка была приготовлена именно для него. И его там ждали. О том, как Ханнат оказался в Мамее, догадаться было несложно: случай с Варвуром ещё не изгладился в памяти, вспомнившись, едва шахтёр из Ашиману упомянул загадочный свёрток в руках Ханната. Ну а его собственное признание, что он не помнит, как оказался в пещере, окончательно убедило в правильности догадки. Неясно только, почему Арайнис был уверен, что выручать пленника явится именно он? Хотя, если Дагот Ур "читает в сердцах" своих последователей и потомков, собрать нужные сведения об Элемаре ему не составило бы большого труда. И устроить ловушку, опираясь на эти сведения. Но Сарано этого говорить не следовало — слишком на многие вопросы тогда пришлось бы отвечать. И вряд ли жрецу Трибунала эти ответы понравились бы...

— Там меня ждал Дагот Арайнис...

— Один из Семи? — ахнул Сарано. — Серджо, вы...

— Уверен ли я? — горько усмехнулся Элемар. — О, да... Вот это, — он осторожно коснулся пальцами опухшей левой скулы, — след от его руки. Руки Арайниса... В наказание за дерзость, как он соизволил пояснить. От удара я... потерял сознание. А очнулся уже... заражённым. Как именно это происходило, я не знаю, но, очнувшись, нашёл у себя пару неопасных ран. И крови было значительно больше, чем должно было натечь.

О том, что залитую заражённой кровью рану сверху залепили куском корпусного мяса он решил умолчать — хватит и тех догадок, которыми с ним все же поделился Неревар.

Ллорос Сарано нервно прочистил горло. Но промолчал.

— Радует то, что парня я все же спас. Увёл у них буквально из-под носа.

— Ханнат Зайнсубани, сын торговца Хассура Зайнсубани, — Сарано не спрашивал. — Он вчера появился перед храмом, практически голый и почти невменяемый от ужаса.

— Да, — кивнул Элемар, — он.

— Значит, Мамея, — потёр бритый подбородок Сарано.

— Не советую, — покачал головой Элемар. — Во-первых, слуги Шестого Дома и сам Арайнис не могли не понимать, что я, оставшись в живых после встречи с ними, молчать не стану. Тем не менее, я жив и пока ещё в относительно здравом рассудке. А значит, скорее всего, когда туда прибудут воины Редоран или Вечной Стражи, там уже никого не будет... кроме тех несчастных, кем они, возможно, решат пожертвовать. А во-вторых... легионеры из форта Пёстрой Бабочки уже штурмовали святилище в Илуниби. Чем это для них кончилось, вы знаете. А ведь там был всего лишь, — он криво усмехнулся этому "всего лишь", — пепельный упырь Дагот Гарес.

Сарано мрачно покивал... но остался при своём мнении. Что и подтвердил следующей фразой:

— Тем не менее нужно, по меньшей мере, убедиться в том, что слуги Шестого Дома покинули это место.

Элемар вздохнул, но настаивать не стал. Хочет Сарано положить отправленный отряд редоранцев — пусть. Хотя ему заранее жаль обречённых воинов Дома. Особенно тех, кто не погибнет сразу, как тот легионер из Илуниби...

— Так что насчёт второй моей просьбы? — вместо этого спросил он.

Ллорос Сарано некоторое время озадаченно моргал и хмурился, явно забыв за расспросами, в чем эта самая просьба заключалась. Потом просветлел лицом:

— Ах, да... Вам нужны алтари Мерис Примирительницы и святого Делина Мудрого. Находятся они в храме Призрачных Врат и в Соборе, в Вивеке. К слову — ещё одно святилище Мерис есть здесь, в храме Альд'Руна. Но, как я уже говорил, они не способны даровать исцеление от "божественной болезни".

— Если они способны замедлить её развитие — этого более чем достаточно, — усмехнулся Элемар.

Усмешка вышла совсем болезненной — терпеть постоянную боль в мышцах и суставах становилось все тяжелее. Вот только меняться местами с успевшим слегка передохнуть Нереваром, следуя совету некоего доброжелателя — имя которого, пусть и давно переставшее быть для обоих тайной, они предпочитали не упоминать даже мысленно — при свидетелях не стоило. Так что он попрощался с Сарано, напоследок напомнив ему просьбу передать о болезни Атину Сарети, надел шлем и направился к алтарю Мерис.

"Не слишком ли многое я рассказал?" — обеспокоился он.

"Нет, как ни удивительно, — задумчиво отозвался Неревар. — Ровно то, что нужно. Но в дальнейшем следует все же следить, что и кому говоришь. Ведь собеседником может оказаться не благожелательный Сарано".

Неяркое сияние, исходящее от триолита святой Мерис, обволокло тело и Элемар облегчённо выдохнул, распрямляя неведомо когда успевшую сгорбиться спину. Болезнь, разумеется, никуда не делась — да они этого и не ждали, даже без предупреждений Ллороса Сарано — продолжая напоминать о себе непрерывной ноющей болью. Но сама эта боль стала значительно слабее. И, как с удивлением отметил Элемар, в голове тоже заметно прояснилось. Настолько, что до него вдруг дошло, что Арайнис Дагот, когда отвешивал ему... им оплеуху, говорил о "тяжести" своей руки, имея в виду вовсе не силу удара. След от которого тоже не мешало бы убрать: смотреть вокруг фактически одним глазом было и неудобно, и неприятно. Как и разговаривать половиной рта. Так что следующим, кого он навестил, был храмовый аптекарь, у которого он, под чутким руководством встрепенувшегося Неревара, скупил едва ли не весь запас зелий и мазей — заживляющих, снимающих головную боль, боль и воспаление в мышцах и суставах... всех, которые, предположительно, могли облегчить его состояние и... пусть не убрать, но хотя бы сгладить виденные им внешние симптомы болезни. Часть из них он принял, не отходя от прилавка, почти сразу ощутив себя... не здоровым, конечно, но гораздо бодрее. Вмешательство доброжелателя дало им, по его словам, "небольшую" отсрочку, однако рассчитывать только на неё было бы глупостью. К тому же, кто знает, что он вкладывал в это понятие...

Выйдя из храма, Элемар свернул на площадь к югу, где торговали различной снедью. Следовало запастись едой — долго не портящейся и не слишком увесистой. И мягкой тканью для перевязок. Как можно больше и как можно быстрее: сегодня признаки "божественной болезни" заметил пока только опытный Сарано, и, возможно, аптекарь, но то, что он явно не слишком здоров, заметно любому. Завтра признаки корпруса могут стать очевидны каждому взглянувшему. И тогда с ним просто откажутся иметь дело. А потому стоит поторопиться.

Следующей целью его визита стала "ракушка" Гилдан. Босмерка, к его облегчению, оказалась дома и уже собиралась поприветствовать его в привычной манере, но Элемар успел выставить перед собой руку и рявкнуть:

— Стоять!

Получилось грубо: хорошенькое личико замершей от неожиданно резкого окрика Гилдан тут же сморщилось от обиды, и Элемар торопливо пояснил:

— Я болен. И заразен. Корпрус.

Обида мгновенно сменилась ужасом. А ужас — злостью.

— Тогда зачем пришёл?

— Сообщи об этом Каю Косадесу. И передай, что в поместье я буду... — он ненадолго замолчал, прислушиваясь к словам встрепенувшегося Неревара, — примерно через неделю, если буду ему нужен.

— Сделаю, — резко кивнула Гилдан. — Это все?

Элемар кивнул.

— Тогда убирайся! — почти истерично выкрикнула она. — И... и вообще держись от меня подальше!

Он усмехнулся и подчинился. И хотя чего-то подобного он и ожидал, на душе было тоскливо. По-настоящему близки они с Гилдан не были, если не считать "дружбы телами", как это ехидно называл Неревар, строго следивший, чтобы он ей не выболтал чего-нибудь лишнего, но Элемар все же успел к ней привязаться. И...

"Меняемся", — решил он.

"Чтобы ты мог беспрепятственно киснуть по своей зазнобе?" — едко осведомился Неревар.

"Нет. Чтобы я мог по ней не киснуть".

"Уважаю, — совсем другим тоном проговорил дух. — Отойди-ка за вот эту хижину. Мало ли что".

Просьба оказалась не лишней — затаившаяся после приёма зелий болезнь словно ждала этого, напомнив о себе мгновенно вспыхнувшей во всем теле болью. Резко ощутивший все "прелести" их нынешнего состояния Неревар сдавленно охнул и покачнулся, привалившись к стене той самой хижины, за которую просил отойти. Не окажись её — наверняка растянулся бы на земле. Так что Элемар порадовался предусмотрительности духа, раньше него сообразившего, что незаметного "обмена" может и не получиться. И, похоже, теперь им вообще придётся забыть о незаметности этого, ставшего уже вполне привычным действия. Если раньше их могла выдать разница в поведении, то теперь...

"А ведь это только начало, — мысленно проговорил Неревар, прислушиваясь к себе. — Дальше будет только хуже".

"Но ведь это не навсегда?" — рискнул спросить Элемар.

"Не навсегда", — согласился Неревар.

Осторожно повёл плечами, потянулся... и облегчённо выдохнул.

"Рано или поздно это закончится. А вот как... зависит уже не только от нас. Впрочем, как говорили в том мире, где я жил — поверить не могу, что он мне не родной, а я на самом деле... а, ладно... Так вот, в том мире обычно говорили "с нами бог". Смекаешь?"

Элемар смекал. Потому что некий бог действительно был с ними, "сердечно", как с намёком выразился однажды все тот же Неревар, заинтересованный в их успехе. И альтмер всерьёз подозревал, что благодаря вмешательству этого самого бога они сейчас всего лишь попеременно страдают от ломоты и болей, а не отращивают дополнительные части тела, попутно наслаждаясь красочными видениями. Хотя и до видений наверняка дойдёт... Но тот же бог упоминал некое "лекарство"... а значит, кто бы что ни говорил, для них корпрус вовсе не приговор. Уж Неревар-то наверняка знает, где его можно найти. Не может не знать...

Напоследок Неревар заглянул в "Крысу в Котелке" — подкрепиться. Без аппетита поел — пища казалась совершенно лишённой вкуса, и только понимание, что голодовка не выход и без еды они лишь ослабеют быстрее, заставляло впихивать в себя кусок за куском и ложку за ложкой. И покинул Альд'Рун через южные ворота.

"Домой нам вообще-то ближе через западные", — недоуменно прокомментировал Элемар.

"А мы пока не домой, — задумчиво ответил Неревар. — Или ты забыл, что сказал Гилдан?"

"Признаться... забыл, — повинился Элемар. — И куда мы тогда направимся?"

"Сперва — в храм Призрачных Врат, к алтарям святых Мерис и Делина. А потом — в гости".

"В гос... На Красную Гору, так?"

"На самом деле — под Красную Гору. Но, в целом, ты все понял правильно".

Элемар задумался.

"Признайся, — проговорил наконец он. — Ты ведь с самого начала собирался туда пойти, верно? После истории с черепом Ллевула Андрано и убийства некромантки Шарн, когда пришёл к мысли, что Дагот Ур и Дагот Ворин — не одно и то же".

"Даже раньше, — не стал отрицать Неревар. — Когда, осознав, куда вместе с тобой вляпался, начал анализировать получаемую информацию и раз за разом натыкаться на нестыковки. И чем больше я узнавал, тем больше запутывался. Пока не пришёл к логичному, в общем-то, выводу, что можно спросить у очевидца и непосредственного участника. И сравнить его версию с уже известными".

"Зачем?"

"Привычка, наверное, сказалась. Я ведь говорил, что в том мире был законником? Вот меня, видимо, и переклинило — есть преступление, надо его расследовать".

Элемар хмыкнул.

"Ну, расследуешь ты его... И что дальше?"

"Не знаю, — вздохнул Неревар. — Там видно будет... наверное".

"Понятно. Тебя просто бесит незнание, а о последствиях ты не думал".

"Почему же? Или ты намекаешь на то, что я не смогу решиться убить его, если буду доподлинно знать, что он невиновен? Смогу. Просто... мне, скажем так, нужны основания. Мои собственные. Не потому, понимаешь, что Трибунал сказал: "Ату его, он Дьявол и Враг" и все вокруг дружно согласились: "Да, да, да!" не вникая, а приняв слова Альмсиви на веру. А потому что он, к примеру, абсолютно безумен. Безумец такой силы — бесспорная угроза. Или озлобился. Или... если его действия продиктованы чужой злой волей, а освободить его от этой воли может только смерть..."

Элемар не стал спрашивать, какую "злую волю" тот имеет в виду. Все и так было понятно.

Мысленный разговор был неожиданно прерван резким окриком:

— Эй!

Неревар тут же развернулся на голос, тихо зашипев сквозь зубы — привычное движение немедленно отозвалось болью во всем теле. К счастью, зелья ещё действовали, заставив её быстро утихнуть...

— Эй, вы! — к ним решительным шагом направлялась высокая бретонка. — Да, вы!

Довольно молодая, дорого одетая... она могла бы показаться привлекательной, если бы не непередаваемое выражение лица, присущее "сушёным рыбам" — старым девам, собственными руками намертво заковавшим себя в жестчайший корсет благопристойности и неукоснительного соблюдения внешних приличий. И люто ненавидящим всех тех, кто внешнему благочинию предпочёл внутреннюю свободу. Или просто оказался хоть чуточку счастливее их. Элемар на таких насмотрелся ещё в Вэйресте: Школа Юлианоса была все же не столько школой, сколько храмом. И там стояли алтари всех девяти богов, давая прихожанам возможность обратиться именно к тому, чьё покровительство было необходимо в данный момент: купцы и путешественники искали благословения Стендарра, ремесленники — Зенитара, фермеры и охотники почитали Кинарет, а будущие матери молились Маре. Дамочки же вроде этой мимо алтаря Мары проходили с видом несправедливо обиженным, а мимо алтаря Дибеллы — с презрительно-негодующим. Впрочем, "хозяин" Школы тоже их внимания не удостаивался — мимо алтаря Юлианоса они проходили, словно мимо пустого места. Главной их целью всегда было святилище Стендарра, бога милосердия... но, что интересно, его благословение они получали редко, в то время как другие боги были к молящимся им неизменно щедры. Тот же Юлианос мог даровать своё благословение даже самому ленивому и бестолковому ученику, если тот молился достаточно искренне. Искренность... не в этом ли дело?

— Моё имя Виатрикс Петилия, вдова, — приблизившись, надменно представилась незнакомка. — Я совершаю паломничество к Алтарю Гордости, что за Призрачным Пределом, и мне нужна охрана, чтобы добраться туда за два дня. Вы мне подходите. Проводите меня туда. Если сумеете уложиться в два дня, получите чаевые.

Неревар оторопел — Элемар ощутил это как никогда ясно — и долгие несколько мгновений мог только изумлённо смотреть на стоящую напротив дамочку. А потом взбесился.

— Я. Вам. Подхожу, — медленно, подчёркивая каждое слово, проговорил он.

Звучало это мягко и даже вкрадчиво, но Элемар все так же отчётливо чуял — его "сосед" в бешенстве. Обратись эта "сушёная рыба" к нему по-другому, он наверняка отреагировал бы иначе — в конце концов сами они направлялись, по большому счёту, туда же — несмотря на то, что чья-либо компания для них сейчас была весьма обременительна. В этом они были схожи... Но напряжение последних недель, закончившееся поистине грандиозными неприятностями — если заражение корпрусом вообще можно охарактеризовать таким тривиальным словом, как "неприятность" — изрядно подточили самообладание у обоих, а дреморова дамочка смотрела так, словно альтмер был провинившимся слугой, которому милостиво дают шанс искупить допущенную оплошность...

— Именно, — высокомерно кивнула Виатрикс Петилия. — Манер вам, конечно, недостаёт... Но вы прилично одеты и неплохо вооружены. То есть вполне достойны некоторое время сопровождать приличную даму.

— Вот как? — Неревар не усмехнулся — оскалился. — Достоин, значит... Вынужден вас огорчить, сударыня — у меня нет ни малейшего желания сопровождать вас куда бы то ни было. И я достаточно богат, чтобы не нуждаться в ваших подачках.

— Зато, сударь, вы ужасно воспитаны, — оскорблённо вскинула подбородок Петилия, по-старушечьи поджав губы. — Отказать даме, попавшей в затруднительное положение...

— Даме, попавшей в истинно затруднительное положение, я бы не отказал. Но... — Неревар злобно ухмыльнулся, — ни одной дамы я здесь не вижу. А ваши "затруднения", госпожа Петилия, порождены вашим же дурным нравом. И я бесконечно рад, что моё ужасное воспитание позволяет мне оставлять подобных вам заносчивых выскочек наедине с их проблемами, не испытывая терзаний совести.

Обогнул задохнувшуюся от возмущения и хватающую ртом воздух Петилию и направился в сторону форта Пёстрой Бабочки. Элемар притих — судя по долетающим до него отголоскам эмоций, Неревар злился. Правда, как довольно скоро стало понятно, не столько на Петилию, сколько на себя.

На развилке Неревар свернул на север, дошёл до фояды, поднимающейся — или спускающейся — по склону Красной Горы и... с трудом отбившись от скального наездника, понял, что действие зелий кончилось. Благо, поблизости оказалась крошечная расселина, забившись в которую, можно было сравнительно безопасно передохнуть.

Однако планы пришлось почти сразу же поменять. Потому что из приглянувшейся расселины показался одетый в рваные штаны данмер, а возле развилки одновременно с ним возникла женская фигура. От неё до места, где Неревар решил укрыться для отдыха, было порядка двух сотен локтей, так что Элемар без труда узнал Виатрикс Петилию.

"Какая решительная дамочка", — иронично восхитился он.

"Угу", — буркнул Неревар, настороженно следя за данмером, сверлящим их крайне недружелюбным взглядом.

То, что конкретно этого данмера он видел впервые, узнаванию совершенно не помешало. Редкая сыпь багровых нарывов, пусть с трудом, но все же различимых на серой коже, тому очень способствовала. Потому что видел он такую уже не в первый раз.

Видящий.

Элемару незнакомец тоже не понравился. Потому что он прекрасно понял, кто это. Петилия, конечно, своей заносчивостью вызвала к себе неприязнь. Но...

"Как думаешь, этот тип нападёт на неё?" — поинтересовался он.

"Вряд ли, — задумчиво отозвался Неревар, все ещё не сводя взгляда с Видящего. — Он одержимый, а не идиот. И понимает, что мы не сможем не вмешаться. Хотя... всегда есть шанс, что может произойти нечто неожиданное".

"А мы вмешаемся?" — уточнил Элемар.

"Разумеется. Одно дело — осадить заносчивую дамочку, решившую, что вправе чего-то требовать от случайного незнакомца. И совсем другое — не прийти на помощь тому, кто попал в беду. Даже если это та же самая заносчивая дамочка", — озвучил его собственные мысли Неревар.

Обсуждаемая дамочка тем временем подошла совсем близко — от их укрытия её отделяла какая-то пара десятков локтей — и явно тревожилась, заметив ещё одно действующее лицо. Элемар с любопытством наблюдал "изнутри", как она напряжённо всматривается в незнакомца и постепенно замедляет шаг. Ему было интересно, как близко она рискнёт подойти.

Петилия оказалась благоразумной. Так что Видящего обошла по широкой дуге. Благо, русло фояды такие манёвры позволяло.

— Кто это? — остановившись так, что Неревар оказался между ней и Видящим, и окинув последнего прямо-таки ординаторским взглядом, спросила она. — Паломник? Разбойник?

— Нет, — усмехнулся Неревар. — Он болен.

— У меня есть эликсир...

— Он не поможет.

— От моровых болезней. Я...

— Он не поможет, — чуть громче и жёстче повторил Неревар. — У него корпрус. Держитесь от него подальше.

— Мое безумие — божественное чувство, — подал вдруг голос Видящий. — Вперед! Хватайте цепи и докажите, что вы в своем уме!

Он ещё не договорил, а Виатрикс Петилия уже отпрянула, в какое-то мгновение увеличив разделяющее их расстояние сразу на десяток шагов. И замерла олицетворением укора, сложив губы скорбной скобкой. Потом фыркнула и едва не строевым шагом двинулась вверх по фояде — туда, где на фоне вечереющего неба мерцала завеса Призрачного Предела. Видящий склонил набок голову, с безразличным любопытством наблюдая за удаляющейся женской фигурой. Потом перевёл взгляд тусклых глаз на... них.

— Мы пристально наблюдаем за вами. Мы видим, как вы спите... и как вы просыпаетесь... — бесстрастно проговорил он с внезапно прорезавшимся уже знакомым лязгающим акцентом. — Повелитель не придёт к вам, лорд Неревар. Это вы должны прийти к Нему и умолять о снисхождении. Так идите же. Он ждёт...

Он моргнул — раз, другой... Тусклые глаза обессмыслились...

Неревар медленно попятился, внимательно следя замершим в какой-то прострации Видящим. Элемар тоже невольно напрягся. Однако тот мотнул головой, смерил их очередным неприязненным взглядом и отвернулся. Неревар передёрнул плечами, резко развернулся и зашагал прочь. К Призрачным Вратам.

* * *

Когда Неревар в очередной раз споткнулся, Элемар в первое мгновение даже не понял, что произошло. Просто в какой-то момент в ушах и в разуме раздался стон: "Больше не могу!" а в следующий миг он обнаружил, что стоит на коленях, упираясь ладонью в землю, и изо всех сил стискивает зубы, чтоб не завыть от раздирающего все тело нестерпимо болезненного зуда. Под кожей, словно бы копошились тысячи червей, прогрызающих себе ходы во всех направлениях разом. Хотелось сорвать с себя все — броню, одежду — и исступлённо драть, драть, драть ногтями кожу, срывая её вместе с воображаемыми сходящим с ума рассудком червями. Везде — на груди, на плечах, в паху... Перед глазами начало темнеть, в ушах зазвучал низкий гул, перекрывший ставшее за последние часы привычным гудение близкого Призрачного Предела...

"Дыши! — ворвался вдруг в гаснущий разум чей-то яростный рык. — Дыши, сукин ты сын! Слышишь меня? ДЫШИ!"

Сухой, пропитанный пепельной горечью воздух предгорья Красной Горы вдруг с всхлипом ворвался лёгкие, обжигая и царапая нутро. Раз, другой, третий... Элемар согнулся ещё ниже — почти уткнувшись лбом в спрессованный ветром и временем пепел дна фояды — судорожно царапая скрюченными пальцами нагрудник кирасы.

Очередной вдох дался почти безболезненно. А зуд, который в какой-то момент стал почти нестерпим, начал стихать и через какое-то время прекратился совсем. Осталась только уже знакомая ломота в мышцах и прибавившаяся к ней огромная усталость — после встречи с Видящим Неревар решил не терять времени и шёл практически всю ночь. А ведь зелья, вспомнил вдруг Элемар, он так и не принял... только, когда, видимо, стало, совсем паршиво, раз за разом накладывал на себя заклинание сопротивления корпрусу, пока не истощил магию досуха. Пытался экономить? Или просто забыл?

Элемар подозревал, что второе.

Он осторожно выпрямился и открыл глаза. И застыл, зачарованно рассматривая левую руку, которой по-прежнему упирался в землю. На тыльной стороне ладони багровела большая, покрытая царапинами и полосами расчесов и поблескивающая выступившей сукровицей опухоль. И эта опухоль прямо на глазах у изумлённого Элемара бледнела и опадала, пока не исчезла совсем. Остались только следы от расчесов.

— Как это? — не удержавшись, вслух выдохнул он, сжимая и разжимая кулак и прислушиваясь к ощущениям.

"А это, я так понимаю, то, о чем говорил... сам знаешь, кто, когда советовал меняться, чтобы замедлить развитие болезни", — отозвался Неревар.

Голос его, как всегда в моменты сильного истощения, был безэмоционален.

"А корпрус, как ты говорил, меняет не только тело, но и душу, — медленно и осторожно предположил Элемар. — И моё тело менялось вместе с твоей душой, так? А когда мы поменялись, эти изменения... откатились обратно?"

Он встал, отряхнулся от пыли и, оглядевшись, медленно зашагал дальше. До фояды Мамея и Призрачных Врат оставалось, по его прикидкам, не так уж и много, а усталость, на удивление, была не такой уж сильной. Этим стоило воспользоваться. Особенно, с учётом того, что только что произошло.

"Думаю, так и есть", — не менее осторожно согласился Неревар.

Элемару показалось, что он собирался сказать что-то ещё... но тот продолжал молчать.

К Призрачным Вратам он пришёл через два часа. Кивком попрощался с держащейся на безопасном расстоянии Петилией и вошёл в Башню Заката.

А ещё полчаса спустя, получив благословение от триолитов святой Мерис и святого Делина, он заселился в снятой комнате и с облегчением запер дверь на ключ. Тихо хмыкнул, оценив размеры кровати — в его спальне в Бал Исре была, пожалуй, скромнее — и количество подушек. И, сняв шлем, подошёл к висящему на стене зеркалу. Виатрикс Петилия, после встречи с Видящим старавшаяся держаться к нему поближе, увидев его лицо — тогда ещё не он, а Неревар остановился, чтобы напиться — устроила истерику, удержавшись от рукоприкладства только из боязни заразиться. И ему было интересно, что же такое она увидела...

"Кошмар, — прокомментировал увиденное в отражении Неревар. — Ты похож на сифилитика".

"На кого?" — переспросил Элемар, разглядывая уже знакомую багровую сыпь, покрывающую его лицо и шею

"Болячка такая, — иронично хмыкнул Неревар. — В том мире. Сначала от неё покрываешься вот такой вот радостью. А потом отваливаются нос и член".

Элемар икнул. Расставаться ни с тем, ни с другим он был не готов. Хотя уточнение "в том мире" немного успокаивало.

"Хотя... — усмехнулся Неревар, — у пепельных зомби носы тоже проваливаются".

Элемар запустил шлемом в стену, еле сдержавшись, чтобы не расколотить ещё и зеркало.

"Издеваешься, да?"

"Зато члены вырастают. Правда, не там, где положено, а на роже, но вырастают же".

Несколько мгновений Элемар боролся с желанием пнуть, разбить или запустить в стену что-нибудь ещё... а потом тихонько и бессильно рассмеялся. Подобрал шлем, задумчиво повертел... и положил на столик.

"Ложись, — посоветовал Неревар. - Стоит как следует отдохнуть. Времени, конечно, у нас мало... но и возможности тела отнюдь не бесконечны. Так что стоит воспользоваться случаем и восстановить силы в безопасном месте — кто знает, где и когда нам придётся это делать в следующий раз".

"Ты о чем?"

Неревар помолчал.

"Завтра... или когда ты проснёшься... мы не пойдём через Призрачные Врата. Потому что в этом случае весь Вварденфелл будет знать, что ты попёрся на Красную Гору. А нам этого совсем не надо".

"Тогда как мы попадём за Призрачный Предел?"

"Есть одно место. Придётся поискать, так как я знаю его расположение очень приблизительно. Зато там гарантированно есть проход за Призрачный Предел".

"И что же это за место?" — насторожился Элемар.

Неревар некоторое время молчал, явно раздумывая, стоит ли отвечать.

"Затерянный Когорун, — проговорил наконец он. — Бывшая столица Дома Дагот".