Железный Ветер

Броневик с инженерным отвалом на покатой 'морде' с ходу снес ворота, открыв путь бронемашинам и грузовикам с пехотой.

Тот, кто планировал атаку, знал свое дело, тяжелый броневик обрабатывал первый этаж из бомбомета-'слезогона' и расстреливал из скорострельной автопушки ту часть, где располагалась казарма, бронемашины обстреливали из башенных пулеметов окна второго и третьего, пока штурмующие пробивались по лабиринту внутренних помещений.

Яростная перестрелка расползалась по всему зданию, оставалось надеяться, что шифровальный отдел в подвале цоколя успел закрыть бронированные двери и уничтожить шифры и конфиденциальную переписку. Все остальное он лично отправил в специальную печь еще вчера. Имперские солдаты не получат ничего.

Хотя, нет, они могут получить его...

Империя пошла на немыслимое — захват посольства, по сути территории суверенного государства, это означало только одно — русские не намерены больше просить, они решили так или иначе узнать все силой. А это в свою очередь означает, что они не остановятся перед тем, чтобы любой ценой выбить из него необходимые сведения.

Бейтман отгонял эту мысль как мог, но это было все равно, что не думать о пресловутом белом медведе. Как бы отчаянно не сопротивлялась охрана, атакующие захватили инициативу и однозначно побеждали. Несомненно, им нужен он, полномочный представитель и посол Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии в Российской Империи. Бежать некуда, укрыться негде, разве что спрятаться в шкафу, но найдут все равно, а ронять честь до такой степени было никак невозможно. Взывать о соблюдении протокола и угрожать международным скандалом, санкциями, войной наконец — так же бесполезно, по крайней мере здесь и сейчас. Тот, кто решился атаковать посольство, уже все взвесил и был готов к последствиям или был напуган до такой степени, что просто не заглядывал так далеко.

Оставался единственно достойный его положения и ответственности путь...

Бейтман открыл самый нижний ящик стола, пальцы чуть дрожали, и он сумел крепко ухватить витое медное кольцо только со второй попытки. В ящике не было ничего кроме небольшого вороненого револьвера, старого, но вполне исправного и действенного 'велодога'.

Посол взял его, странно, но руки, только что сотрясаемые мелкой нервной дрожью, сейчас прекрасно слушались. 'Велодоги' предназначались для того, чтобы велосипедист мог отбиться от собак, у них, как правило, не было скобы, очень короткий ствол, слабый пороховой заряд. Почти декоративный механизм.

Но только почти.

Звуки боя переместились выше и ближе, похоже, сражение шло за анфиладу комнат делопроизводителей. Хлопки карабинов охраны становились все реже, тонули в треске самозарядных винтовок и ручных пулеметов атакующих. Оставались считанные минуты.

Бейтман закрыл глаза и поднес 'велодог' к виску. Прохладный куцый ствол приятно холодил разгоряченную кожу, пальцы снова задрожали, посол перехватил оружие обеими руками, стволом к себе, положил большой палец на спуск и посмотрел прямо в широкое отверстие, казавшееся огромным и бездонным как главный калибр флагмана флота Его Королевского Величества.

'Не думать, не смотреть. Просто закрыть глаза и спустить курок, главное — не думать о том, что будет потом...'

Если сомневаешься, если не получается что-то сделать, нужно разбить действие на несколько отдельных, и совершать их последовательно, наслаждаясь самим процессом.

Просто нажать спуск, легкое движение пальца... И все закончится.

Виндзор, сентябрь 1955 года

Осень опустилась на Виндзор невидимо и неслышимо, Она развернула полог сотканный из серых и желто-коричневых цветов, слез дождя и неяркого мягкого солнечного цвета, заботливо, с любовью накрыв небольшой город графства Беркшир, летнюю резиденцию британских королей.

Человек в черном стоял у окна малой библиотеки Виндзорского замка, осматривая окрестности, любуясь очарованием упадка природы, предвестником прихода зимы.

Пустые в это время года покои замка отличались отменной звукопроводимостью, шаги приближающихся он услышал загодя. Три, может быть четыре человека, идут уверенно, четко ставя шаг. Человек бросил еще один взгляд в окно, уже не замечая пейзажа, еще раз тщательно обдумывая предстоящую беседу. Конечно, если с ним будут говорить, не исключено, что за ним пришли, чтобы завершить процедуру переговоров, не оставив свидетелей. Это было маловероятно, но вполне возможно.

Открылась высокая двустворчатая дверь с витиеватым орнаментом, в библиотеку вошли четверо. Отмерив ровно три секунды, он повернулся к ним, словно вошедшие отвлекли от важных дум. Небольшое очко в его пользу, маленький символ того, что именно он нужен им, а не наоборот. Крошечная победа, но искусство переговоров целиком состоит из таких вот малых шажков и отступлений.

На этот раз состав визитеров был ему незнаком, за исключением Роберта Рамнока, комиссара полиции Лондонского Сити, остальных гость видел впервые. Впрочем, с его точки зрения весь британский истеблишмент был на одно лицо — чопорные, медлительные в движениях, с непременными бакенбардами и вытянутыми лицами. Эта чопорность, неизменная печать аристократического высокомерия на лицах, жестах, неизменно вызывала у него приступ веселья, глубоко похороненного под маской сдержанной вежливости.

— Добрый день, — сказал комиссар с ледяной вежливостью.

Рамноку гость не нравился с самой первой минуты так называемого 'знакомства', ему стоило немалых усилий спрятать почти физическую неприязнь за оградой показного высокомерия.

— Сэр Кристофер Уильям Бейтман, дипломатический корпус. Сэр Гилберт Ванситтарт, правительственный советник Его Величества. Лорд Морис Хэнки... — Рамнок на мгновение замялся, подыскивая наиболее точное определение роду занятий лорда. — ... специалист по разрешению разнообразных проблем.

— Nachrichtendienst? — произнес гость и уточнил. — Разведслужба?

— В какой-то мере, в какой-то мере, — расплывчато ответил сам лорд, гадая, что бы могла означать эта как бы случайная оговорка, слово на предположительно родном языке гостя.

Гость же тем временем размышлял над составом сегодняшней 'делегации' — полицейский, дипломат, советник, разведчик...

Более забавной, нежели лошадиные физиономии британских деятелей была разве что запутанная система взаимоотношений государственной машины Королевства. В противовес строгому, регламентированному механизму его отечества, в этом удивительном месте, казалось бы, небольшой чин мог иметь огромное влияние и представлять всю державу, потому что за ним стояли происхождение, связи, учеба в закрытых элитных школах, членство к клубах, которые здесь зачастую занимали место 'кабинетов власти'. Здесь не решали вопросы, а договаривались, балансируя интересы аристократических кланов, ставших со временем и финансовой элитой.

Что-то подобное было и на его родине, пока очистительный огонь не стер с лица земли вредоносные плутократические идеи вместе с их носителями.

Четверо и один оценивающе рассматривали друг друга.

— Присядем, господа, — радушно предложил Ванситтарт.

Все присутствующие в библиотеке сели вокруг квадратного низкого, по колено, стола. Гость с одной стороны, комиссар и дипломат, соответственно, по правую и левую руки, советник и разведчик напротив. Статус посетителей определился, диалог будет между ним и парой напротив, остальные двое, несомненно, будут на подаче и для общего давления.

Серьезное дело не терпит спешки, оппоненты вели дуэль взглядов, стараясь просчитать друг друга по облику, одежде, манере поведения.

Бейтман служил в дипломатическом корпусе не первый год и даже не первый десяток лет, ему были знакомы подозрительные русские воспринимающие любые предложения Короны как сладкую, но ядовитую конфету, энергичные американцы, считающие, что происхождение от поселенцев с 'Мейфлауэра' стоит как минимум двадцати колен европейского аристократического рода, пылкие французы и неспешные немцы. Кристофер полагал, что после стольких лет, встреч и переговоров искусство дипломатии уже не откроет ему новых страниц, но он ошибался.

Если бы он прочитал описание гостя или услышал от кого-либо в пересказе, то не нашел бы в нем ничего удивительного и интересного. Немногим выше среднего возраста, уже не юный, но еще очень далекий от старости. Мужественное лицо без шрамов и иных запоминающихся примет. Черный костюм с узкими бортами и высоким вырезом, черная рубашка и черный же галстук, чуть шире обычного, с желтой полоской золотой заколки. Такая приверженность к могильным тонам на любом другом поразила бы отсутствием вкуса, но на этом человеке смотрелось вполне пристойно. Быть может, из-за его спортивной фигуры, подтянутой, с безукоризненной выправкой. Единственное, что было по-настоящему необычным — цвет волос, коротких и зачесанных назад, пограничный, лежащий в неопределенном спектре между светло-желтым и белым. В общем, спортивный мужчина одетый в эклектичном, но безусловно своеобразном стиле.

Бейтмана смущала полная эмоциональная закрытость гостя. Каждый человек непрерывно через жесты, мимику, осанку, интонацию посылает окружающему миру множество сигналов о своем душевном состоянии и настроении, нужно только уметь читать их. Немногие могут скрывать свой внутренний мир, осознанно контролируя проявление эмоций. Искусство психологической защиты гостя было безупречным. Он был абсолютно закрыт, полностью контролируя каждый мельчайший жест, каждую нотку своего голоса, но при этом совершенно не производил впечатления искусственности, вынужденного самоконтроля.

В те редкие мгновения, когда ему удавалось перехватить взгляд гостя, дипломату казалось, что перед ним некое инопланетное существо из фантастического фильма, взявшее полное управление над человеческим телом. В глазах — зеркале души — он не читал ничего, ни одной человеческой эмоции. За плоскими голубыми глазами человека в черном скрывался космический холод и равнодушие, так человек мог бы смотреть на ... муравья?

Кристофер Бейтман, разумеется, не был знаком с 'Учением о крови и скверне' Предвестника, так же как и с апокрифом 'Последовательные волны разума', поэтому так и не узнал, насколько приблизился к истине. Дальнейшие его мысли были прерваны словами советника Ванситтарта, обтекаемыми и обезличенными:

— Мы приветствуем вас.

Гость вежливо склонил голову в хорошо выверенном поклоне, достаточно низко для демонстрации уважения, но не более того.

— Вы можете называть меня Томасом, — произнес он.

Над произношением 'Томаса' уже потрудились лингвисты, но все равно Бейтман не мог уловить ни тени 'характерного произношения твердых согласных' и прочих специфических нюансов, что они обнаружили в акустических записях. Прекрасный английский выпускника хорошей школы и колледжа.

— И это ваше настоящее имя? — осведомился разведчик.

— А есть ли разница? — вопросом на вопрос ответил гость. — Как принято было говорить в старые добрые времена, 'Я лишь тень моего господина', посредник, предающий информацию.

— Ваша скромность делает вам честь, — с неопределенной интонацией отозвался лорд Хэнки.

— 'Скромность есть добродетель', — в тон ему ответил Томас, определенно кого-то цитируя, — господа... — с этими словами он обвел взором присутствующих, справа налево, на пару мгновений останавливаясь на каждом. — Приступим к делу?

— А, пожалуй, что, — на первый взгляд легкомысленно согласился советник Ванситтарт. — Так что же вы хотите?

— Того же, чего вчера и позавчера, — с тонкой улыбкой произнес Томас, словно игнорируя панибратский тон собеседника. — Согласия с нашими аргументами и готовности к разработке совместных планов.

— Ну, это совершенно не деловой разговор, — продолжал вести свою партию советник. — Вы хотите от нас участия, даже соучастия в таком серьезном мероприятии, но не даете никаких гарантий! Вы видели нас, теперь мы хотим посмотреть на вас. Мы желаем, чтобы наша делегация посетила ваш... мир, всесторонне оценила ваши возможности, убедилась в наличии средств, о которых вы заявили.

— Напротив, более чем серьезно, — несмотря на намеренную и явную провокацию сэра Гилберта на лице Томаса не дрогнул ни один мускул, а голос был все так же механически-ровен. — Господа, позвольте полюбопытствовать, играете ли вы в покер?

— Допустим... — неопределенно заметил Морис Хэнки и по тому, как советник Ванситтарт чуть подался назад, словно освобождая коллеге пространство для маневра, стало понятно, кто будет главным с английской стороны.

— Это прекрасно, — продолжал Томас. — Тогда вы, несомненно, постигли суть, так сказать квинтэссенцию этой игры — баланс между тем, что у вас есть на руках и тем, что вы хотели бы показать своим... оппонентам.

Собеседники оценили и паузу, и то, как Томас избежал слова 'противники'.

— Фактически мы с вами играем в покер на будущее Соединенного Королевства и моей страны. У нас есть военная сила, которую мы однозначно продемонстрировали. Мы можем показать больше, но ровно столько и таким образом, как сочтем... возможным для нас.

И вновь они отметили это едва выделенное 'возможным для нас', его можно было понять и как вежливую констатацию 'что захотим, то и покажем', и как извинение 'хотели бы, но никак невозможно'.

— ...У вас есть возможности и ресурсы, которыми мы не обладаем, но без которых наша проект превращается в авантюру. Мы нужны друг другу, но взаимовыгодные партнерские отношения не подразумевают ни дружбы, ни откровенности. Поэтому свободный и бесконтрольный визит ваших представителей к нам определенно невозможен.

— Тогда нам в общем то не о чем говорить, — буравя Томаса пронзительным взглядом веско произнес Хэнки. — Покер есть покер, за хорошей миной редко скрывается добрый набор карт.

— Совершенно с вами согласен, — заметил человек в черном. — Истинное замечание, оно равно справедливо для обеих сторон. Видите ли, господа, вы видите наше оружие, часть нашей военной силы, но не знаете, что скрывается за этим фасадом. Вы можете предполагать, но не более того. Однако, все здесь присутствующие знают, что скрывается за вашей... внешней картиной. Потеря рынков, прогрессирующее отставание в технологиях подводного флота, затянувшийся экономический кризис.

Томас перевел дух и продолжил неожиданно жестко:

— У вас впереди беспросветность, потому что десятилетия назад Королевство сделало неверный исторический выбор и с тех пор лишь усугубляло его. Мы же предлагаем руку помощи.

— Вы протягиваете нам не руку, а сгнивший костяк, — столь же жестко ответил Хэнки. — Тотальная война со всем миром — это не то, что спасет Британию. И коли уж мы согласимся хотя бы обдумать вероятность подобного, мы хотим знать и видеть больше.

В этот момент человек в черном понял, что если и не все дело, то, по меньшей мере, половина его сделана. Его оппоненты в целом, пусть и неосознанно, согласились с тем, что речь идет ни много, ни мало, о существовании Соединенного Королевства. А, признав это, они со временем сделают и следующий шаг. Но этот шаг потребуется очень тщательно подготовить...