Со стороны кухни послышался грохот, звон посуды и невнятные ругательства. Эста стрелой понеслась туда. Спустя мгновение она появилась и, всплеснув руками, сказала:
— Сэр Эри, скажите мастеру Долу, что это моя обязанность — накрывать на стол. Если он еще чего-нибудь уронит, не видать нам чая, как своих ушей!
— Вот вздорная девчонка! — проворчал Слэм, неся огромный поднос, уставленный всевозможными розетками с вареньем, вазочками со сластями и чашками. — Эри, не слушай ее. Даже Тим сказал, что ты не очень-то и дорожил тем глупым старым кувшином.
Экроланд поспешил церемонно представить своего друга. Кармина разглядывала рейнджера и поражалась, сколь он велик. Иные дали бы голову на отсечение, что в крови Дола есть примесь великанской. 'Должно быть, этакой махине невозможно бесшумно ходить по лесу', — подумала она. Заметив, что и Слэм смотрит на нее, Кармина покраснела и перевела взгляд на Экроланда. По крайней мере, рыцарь не выглядит столь внушительно! 'И не пялится на меня столь откровенно', — с горечью добавила она про себя.
За чаепитием разговор зашел о варварах. В последнее время все про них только и говорили. Дженна слушала с нескрываемым интересом про набеги на прибрежные поселения и сражения у подножия Вишневых гор. Кармина поначалу только и думала о том, как половчее скрыть зевоту, но стоило зайти речи о рыцарях и отце, всю сонливость как рукой сняло, и девушка включилась в беседу.
— Если будет война, то только слаженные действия городской стражи и Ордена смогут нас защитить, — сказал Экроланд.
— А слаженных действий от них ни за что в жизни не дождешься, — ответил Слэм, прихлебывая из чашки, казавшейся в толстых пальцах хрупкой, горячий ароматный напиток. — Как же, позволит Наместник распоряжаться в его разлюбезной армии! Скорее уж лорд Улин передаст ему свои полномочия.
— Папа никогда не пойдет на это! — гневно возразила Кармина, — и вообще, никакой войны не будет!
Слэм посмотрел на нее с сожалением:
— Если Наместник разрешит торговлю, то не будет, это да. Но, во-первых, торговать нечем, скоро и у самих будет голод, а, во-вторых, уже поздно. Шаг сделан.
— Такой суровой зимы не помнят даже старожилы, — согласился Экроланд. — Знаете, иногда мне приходит в голову мысль, что варвары по-своему правы. В конце концов, Наместник может попросить у короля прислать продукты, но он на это не пойдет из-за гордости. Или стоит сказать — гордыни?
— Располагайся Вусэнт хотя бы на сотню миль южнее, — пробормотал Слэм, — и проблем бы не возникало. Хотя, понятное дело, на его месте был бы другой город.
— Что они возомнили о себе, эти варвары? — спросила Кармина рассержено. — Почему это мы должны им давать все, что они ни попросят? Пусть войдут в состав королевства, вот тогда и будет разговор!
— Все не так просто, леди, — вежливо ответствовал Экроланд. — Речь идет уже о большем. Раньше мы торговали с варварами, потому что только они могли нам продать столь много красивейших вещей, в том числе изумительные шкуры зверей, что круглый год обитают в снегах. Уж прости, Слэм, но ни один рейнджер в Край Зимы и не сунется, а ведь только там водятся снежные барсы, ледяные медведи и белые цесарки, чье оперение так любят наши придворные дамы. А теперь, когда у варваров голод, и они не могут себя прокормить, они попытались обратиться к нам за помощью. Небескорыстной, надо сказать. Если бы Наместник намекнул им, — хотя бы намекнул! — что у нас у самих маловато припасов, они бы, скорее всего, умерили запросы. Но нет, Наместник дал понять, что они попрошайки, и требуют слишком многого. А гордость варваров всем известна.
— А почему варвары не могут обратиться к королю? — с живейшим интересом спросила Дженна.
— Увы, король отказался иметь какие бы то ни было дела с варварами еще после Войны. Для него все, кто исповедует иную веру, чем положено, уже враг. Только Наместник из-за своей жадности не боится накликать гнев короля, торгуя с варварами.
Дженна неторопливо налила себе еще чаю и между делом внимательнее присмотрелась к Кармине. Эста рассказала ей, что дочь магистра положила глаз на Экроланда и не намерена отступать. И откуда только эта проныра обо всем узнает? Иногда Дженне казалось, что сплетни и слухи сами залетают Эсте в ушки. Еще вчера девушки обсудили создавшуюся ситуацию, и решили, что у Кармины нет ни малейшего шанса, но вот почему, Эста отказалась объяснять. Дженна даже подумала, что, может быть, рыцарь в нее влюбился? А как иначе объяснить все его странные взгляды и запинающуюся речь?
Но весь вечер Экроланд вел себя крайне ровно, выказывая обеим девушкам равную долю уважения и почестей. Дженна даже начала немного злиться, видя, как рыцарь отстраненно вещает о положении дел на границе, тогда как Слэм вовсю таращит глаза на Кармину. 'Голову даю на отсечение, что неспроста Эри познакомил эту парочку, — подумала Дженна. — Кажется, рейнджер давно уже втрескался в эту гордячку, а случай познакомиться с ней выпал у него только сегодня'.
Во время обильного ужина, который обошелся без единого намека на рыбные блюда, Кармина присмотрелась к Слэму и спросила:
— Мастер Дол, а что означает ваша татуировка?
Слэм оказался захвачен врасплох. Откинув от себя вилку, которая со звоном упала на тарелку, он попытался прикрыть висок прядью волос, сильно покраснел и скосил на Кармину глаз:
— Э-э-э... Леди, что вы имеете в виду, о какой татуировке речь?
Кармина не поняла, с чего это рейнджер вдруг так покраснел, безбоязненно протянула руку и откинула каштановую прядь, желая рассмотреть висок получше. Слэм, почувствовав руку девушки на волосах, застыл с вытаращенными глазами и боялся пошевелиться.
— Ой, какие хорошенькие листики! Нарисовано словно тончайшим пером. Зачем вы скрываете такую красоту?
Экроланд отвернулся и сделал вид, что закашлялся, но Дженна видела, что его душит смех. Потом он обернулся и сказал Слэму:
— Хочешь, я расскажу девушкам о твоей татуировке? Это наверняка их развлечет!
Рейнджер нерешительно посмотрел сначала на одну, потом на другую. Девушки завизжали, прося рассказать им всю историю целиком. Известное дело, нет никого любопытней особ женского пола. Незаметно вошла Эста и села на пол у камина, тоже готовясь послушать. От такого внимания Слэм покраснел, как рак, но махнул рукой, и Экроланд начал рассказ.
Дитя леса, баловень Тариселя, — иначе Слэма в детстве и не называли. Когда-то он был другом каждому живому существу в лесу, от маленькой пичужки до громадных бурых медведей, а сами деревья питали его энергией, бегущей по стволам.
Сирота, он воспитывался двумя королевскими лесниками в укромной чаще близ Силвердаля. Лесники любили рассказывать, как к малютке, еще ползавшему по земле, частенько приходили поиграть эльфы из Эссилена. Прекраснейшие в мире существа брали его на руки и носили по лесу, клали на мягонькую травку на поляне и водили вокруг хороводы, пели ему старые песни, баловали и щекотали.
Они предназначали его на почетную роль эльфийского избранного.
До двенадцати лет вел Слэм безоблачную жизнь, постепенно постигая тайны леса. Мало помалу забав становилось меньше, а работы и учебы больше. Ему следовало без запинки перечислять названия всех трав, деревьев, кустарников, мха, грибов, животных и птиц. Слэма учили искать заповедные тропы, по которым звери ходят на водопой, он должен был разбираться в следах всех живых существ. Лесники ежегодно получали от эльфов кошель, полный золота, и не препятствовали обучению.
Слэм довольно быстро понял, что избранный эльфами перестает быть человеком. 'У тебя будет хитиновый покров, — нашептывали ему эльфы долгими вечерами у костра, когда он отупевал от эльфийского вина, настоянного на гремучих травах и особых грибах, и тягучих, гипнотизирующих песен. — Он неподвластен никакому оружию. Твои глаза будут зорче орлиных, уши услышат комариный писк за милю, и голыми руками ты одолеешь любого зверя'.
Так они долгое время улещивали Слэма, расписывали ему красоты будущей жизни, исподволь готовя его к предстоящему обряду инициации. Мальчик с детства был приучен к мысли о своей необыкновенной судьбе: сказки и песни сделали свое дело, поэтому он выполнял все наказы наставников. В одну из ночей он прошел первое испытание, и в награду получил татуировки на висках.
И быть бы ему избранным, сражаться против рейнджеров, заклятых врагов всех последователей Тариселя, но злой рок заставил его увидать эльфийку-наставницу в ином, греховном свете. Тут надо отметить, что даже в юные годы Слэм отличался необыкновенной силой и столь же необыкновенным упорством в достижении намеченных целей.
О любви к прекрасной эльфийке Экроланд поведал очень осторожно и большей частью туманно, дабы не уронить друга в глазах девушек, которые настолько заслушались, что напрочь забыли про остывший ужин.
— Влюбившись в эльфийку по уши, Слэм сразу стал проявлять к ней повышенное внимание. Наставница не приняла ухаживания человека всерьез, некоторое время даже насмехалась над ним, но когда прозрела, что он и вправду пытается добиться от нее благосклонности, с негодованием его отвергла. Ярость застлала Слэму глаза кровавой пеленой, и он согрешил.
Гнев эльфов был ужасен. Во-первых, избранный должен быть невинным, иначе ему не пройти обряд инициации. Но это было не столь важно в свете того, что человек посмел совершить насилие над девушкой эльфийской расы.
Вероятно, не миновать Слэму скорой и страшной смерти, но ему помог случай.
Вследствие политических интриг императора Эссилен объединился с Рабадом против Твердикана, и рейнджеры, посланные жрицами Майринды со всех уголков обширной страны, стали безжалостно истреблять эльфов и друидов.
Так Слэм не стал избранным. Убежав от лесников, он попросился в один из отрядов рейнджеров и с легкостью прошел все необходимые испытания.
Девушки, завороженные рассказом Экроланда, с восхищением смотрели на Слэма, а тот под их взглядами все больше и больше краснел, и, в конце концов, воскликнул:
— Ну, все... Довольно, Эри! Тебе летописцем надо было стать, не иначе.
— Ладно тебе! — Экроланд шутливо поднял руки, делая вид, что сдается. — Клянусь, милые дамы, что все так и было.
— Сэр Эри, — с притворным страхом воскликнула Кармина, — вы тоже, прежде чем стать рыцарем, были приверженцем Секлара?
Спросила она с тайной надеждой, что рыцарь рассмеется и поведает без утайки, каким образом он попал в Вусэнт, но Экроланд возмутился и сухо сказал:
— Леди Кармина, ты меня обижаешь. Я не знаю других богов, кроме Талуса, и верю только ему одному.
Дело близилось к полуночи, поэтому Кармине пришлось собираться домой. У двери, заботливо придерживаемой Престоном, она напоследок обернулась. Рейнджер так и сверлил ее взглядом, от которого Кармину на мгновение бросило в жар, а Экроланд рассеянно ворошил дрова в камине и, казалось, уже забыл про гостью.
* * *
Грего пальцем дотронулся до лица и зашипел от боли. Под глазом у него набухал безобразный фиолетовый фингал. Аткас, сидевший напротив, держался руками за живот, в который получил чувствительный пинок.
Юноши зло косились друг на друга, как два задиристых петушка, но ни один не желал вновь затеять драку. Как выяснилось, их силы были примерно равны, никто не одержал верх.
Снаружи быстро вечерело. Еще немного, и в конюшне будет настолько темно, что хоть глаза выколи.
Аткас, поминутно оглядываясь на оруженосца Сегрика, зажег лампу и подвесил ее под потолок. И что это на него нашло? Грего зашел в конюшню, как обычно пробормотал какую-то язвительность, а через секунду они уже колошматили друг друга так, что во все стороны летела солома. Даже Стролл, которого, казалось, ничем уже не удивить, тихонько заржал.
Грего небрежно сказал, пытаясь вести себя так, будто ничего и не случилось, словно это не он минуту назад лежал на полу конюшни и отчаянно лягался:
— Сэр Сегрик приглашает сэра Экроланда к себе к завтрашнему обеду.
Аткас позавидовал умению рыжего оруженосца взять себя в руки и попытался так же спокойно ответить:
— А разве ты не должен передавать такого рода приглашения лично?
— Я по уставу обязан сообщать о них тебе, а ты уже передавать своему рыцарю, — объяснил Грего. — Но мне уже недолго побегушками заниматься!
— Это почему же?
— Когда сэра Сегрика произведут в паладины, — важно ответил Грего, — меня сразу сделают рыцарем. Ну, то есть я буду допущен к обряду посвящения. Таков обычай!
— Это почему же именно твой рыцарь станет паладином? — набычился Аткас. — Вот увидишь, произведут сэра Экроланда!
Тут они снова чуть не подрались, но вошел мастер Вил. Грего как стоял, так и замер с выпученными глазами. Из его горла вылетел какой-то квохчущий звук, а рука потянулась к поясу, где находился кинжал, но варвар пророкотал:
— Спокойно, парень! Не то хуже будет, — и предостерегающе положил руку на рукоять топора, стоявшего в стойке у входа.
Видя, что Грего застыл и не способен даже слова вымолвить, мастер Вил взял лопату и, насвистывая простенький мотивчик, вышел, даже не оглянувшись.
— Эт-то что он у вас тут делает? — запинаясь, спросил Грего. Его лоб усеяли капельки пота.
— Мастер Вил работает у сэра Эри конюхом, — сказал Аткас, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова на рыжего оруженосца. Неужели Грего струсил?
Здоровый глаз Грего нехорошо заблестел:
— Но все варвары давно изгнаны из Вусэнта! Так приказал Наместник еще месяц назад.
— Так-то оно так, да у сэра Экроланда множество причин на то, чтобы держать мастера Вила у себя, — уклончиво ответил растерявшийся Аткас. Он и не думал, что к варварам у Наместника столь сильная ненависть! Потом он с торжеством воскликнул, — к тому же, Медовые Лужайки находятся не в Вусэнте!
Грего не нашелся, что сказать, но глазом блестеть не перестал. Оруженосец Сегрика вытянулся в струнку, словно гончая, напавшая на след и, как с унынием подумал Аткас, он наверняка найдет для себя или своего рыцаря выгоду из этого положения.
Глава 5
На следующий день Дженна решила, наконец, обойти вверенный ей дом полностью. В прошлый раз эта затея закончилась на кухне, где Дженну отвлек долгими беседами о всевозможных экзотических блюдах мастер Тим, а потом ей было недосуг. На долгое время ее увлекла толстая книга в библиотеке — иллюстрированная история Вусэнта, в которой автор едко высмеивал каждый шаг предыдущих правителей и чуть ли не обожествлял нынешнего Наместника. Да к тому же госпожа Сакара следила за каждым шагом Дженны волчьим взглядом, всем своим видом говоря: она не удивится, если наглая девчонка вздумает что-нибудь испортить, а то и украсть. Это было тем более удивительно, что к Аткасу, на лице которого просто большими буквами было написано, что он еще тот проходимец, она отнеслась с некоторой долей теплоты и даже позволяла сидеть ему на кухне, сколько вздумается.
Дженну сопровождала Эста, неся наготове письменные принадлежности. Услышав за завтраком об обходе, Экроланд нерешительно покачал головой, а госпожа Сакара закатила глаза, пробурчала что-то под нос, но возражать не стала.
