Тайна заброшенного хутора.

Йозеф смерил ученика укоризненным взглядом, вздохнул и грустно произнёс:

— Я знал тебя больше двух лет, малыш, но так и не смог разгадать твоё будущее. Порой ты виделся мне карателем, порой отщепенцем, но одно я знаю наверняка — ты никогда не будешь изгоем.

— Почему это? — нахмурился Даниэль.

— Всё та же гордыня, малыш, — печально улыбнулся Йозеф. — Именно она заставила тебя покинуть Ингур. И ты даже не пытаешься усмирить её. Так что, либо ты примкнёшь к одной из сторон, либо сложишь голову в какой-нибудь глупой авантюре.

— Ты считаешь меня идиотом?

— Ни под каким видом! Ты далеко не глуп, малыш. У тебя вполне обоснованное желание доказать свою магическую состоятельность деду, но ты избрал неверный путь.

— Я сам решу...

— Об этом я и говорил, — перебил ученика Йозеф. — Я надеялся, что со временем ты поймёшь свою неправоту, но этого не случилось. Полагаю, ты не остановишься, пока не набьёшь шишек. А жаль...

Даниэль раздражёно мотнул головой:

— Ты не судья, чтобы выносить мне приговор! Уверяю, ты недооцениваешь меня, Йозеф! — Он пришпорил коня и понёсся вперёд по тракту.

Старик-изгой досадливо посмотрел ему вслед и пробормотал:

— Такой дар пропадёт ни за грош...

Свежий утренний ветер обдувал раскрасневшееся лицо Даниэля, но ему было не под силу унять кипящую в маге ярость. "Я поступил правильно! Давно надо было избавиться от этого замороченного старикана! Он, видите ли, не может разгадать моего будущего!.. И правильно, что не может! Его захудалый умишко не в состоянии постичь мощь моего дара! Он завидует моей грядущей славе!"

Даниэль справился с эмоциями, заставил коня перейти на шаг и оглянулся. Йозеф был далеко позади. Молодой маг дождался, пока учитель нагонит его, и поехал рядом.

— Ты успокоился?

— Да, — буркнул Даниэль.

Йозеф помолчал и спросил:

— Неужели я настолько неприятен тебе, малыш, что ты только и ждёшь случая избавиться от меня? — Внук корифея вздрогнул. — Конечно, наша встреча нанесла удар по твоему самолюбию, но мне казалось, что ты понял, на какой риск я пошёл, взяв тебя в ученики, и оценил это. Я почти три года прикрываю тебя и от Плеяды, и от Отщепенцев.

— До встречи с тобой я справлялся сам!

— Признаю, удача сопутствовала тебе. Но ко мне ты попал неучем и разгильдяем, неспособным сотворить простейшее заклинание. Я ликвидировал пробелы в твоих знаниях, но вместо благодарности заслужил ненависть. Почему, Дан? Неужели всё дело в змейке под кожей?

— Да! — выпалил Даниэль.

Лицо Йозефа преисполнилось печалью:

— Как это по-детски, Дан. — Старик огляделся вокруг и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжил: — Я привязался к тебе, Даниэль, и мне больно осознавать, что ты ненавидишь меня. Но я хорошо изучил тебя, малыш, и могу с уверенностью сказать: очень скоро ты будешь сожалеть о разговоре с Никандром.

— Вы знаете?

— Я бы не прожил так долго, если бы не умел предугадывать действия окружающих. — Даниэль напрягся, ожидая, что Йозеф сейчас прикончит его, но учитель лишь горько рассмеялся: — Ты так ничего и не понял, малыш. — Он взмахнул рукой, и молодой маг вскрикнул от боли: прорвав кожу, змейка скользнула на его ладонь, свернулась кольцом и застыла золотым браслетом. Даниэль протянул его учителю, но тот отрицательно покачал головой: — Оставь себе, малыш. Может быть, вспомнишь когда-нибудь старика-изгоя.

Даниэль согласно кивнул, хотя не слышал половины из того, что сказал Йозеф. Он смотрел на ненавистную змейку и не мог поверить, что рабству пришёл конец.

— Прежде чем исчезнуть, хочу предупредить, — между тем продолжал старик. — С этой минуты ты сам заботишься о собственной безопасности. — Даниэль вскинул голову и вопросительно взглянул на учителя. — Я больше не скрываю тебя от Плеяды и Отщепенцев. Они увидят тебя и начнут охоту. И, последнее, малыш. Не ищи меня. В Эгерн я не вернусь! — Старик-изгой ловко соскочил с коня и исчез.

Даниэль завертел головой, пытаясь определить его местонахождение, но ни одна травинка не шелохнулась под ногой учителя. И всё же, Йозеф пока ещё был неподалёку. Даниэль чувствовал его присутствие.

— Я не хотел! — закричал он, испытывая странную смесь радости, разочарования и одиночества. — Я, правда, не хотел, чтобы так... — Не договорив, маг пришпорил коня и помчался по дороге, не задумываясь, куда и зачем.

Лошадь Йозефа заржала и понеслась следом...

Глава 10.

Берег Великого озера.

— Йозеф... — прошептал Даниэль, и губы старика-изгоя растянулись в сладкой улыбке.

— Ты ничуть не изменился, малыш. Как был бестолочью, так и остался. — Йозеф скомкал улыбку и сухо продолжил: — Значит так: после ужина, жду тебя в гости. Тогда и поговорим.

— Но где ты?

— Найдёшь. — Благообразное лицо, обрамлённое курчавыми седыми волосами, растворилось в темноте.

— Вагр тебя раздери, — пробормотал Даниэль, открыл глаза и обернулся к Андрею. — Я не могу остаться на ужин. — И понёсся в гримёрку. Пролетев по узкому коридору, он вбежал в комнату и, сорвав с головы шляпу и парик, швырнул их прямо на пол. Он смочил полотенце водой, подошёл к зеркалу и начал яростно тереть лицо. Искусно наложенный грим превратился в грязные разводы. Даниэль выругался, скинул камзол и склонился над медным тазом.

— Полить тебе? — Андрей взял в руки кувшин.

Даниэль покосился на него, мотнул головой и намылил лицо:

— Лей. — Смыв пот и грим, внук корифея придирчиво оглядел себя в зеркале, намазал лицо кремом и потянулся за одеждой, аккуратно разложенной на стуле.

Андрей перехватил его руку:

— Барон даёт ужин в честь Теодора Великолепного, и ты обязан присутствовать! Если ты уйдёшь, наша труппа впадёт в немилость! Нас больше никогда не примут в Чепергайле! Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю. — Глаза Даниэля виновато забегали. — Но у меня украли Кирика.

— Кто? — нахмурился Андрей.

— Один придурок-изгой!

— Ты чем-то обидел его?

— Это он меня обидел! — капризно заявил Даниэль, и слова полились водопадом: — Он захватил меня, и три года держал на побегушках! А говорил, что я ученик! Ха! Чему он мог меня научить? Меня! Лучшего мага Тинуса! Он хотел, чтобы я стал таким же, жил в нищете, как мусорная крыса, и лудил кастрюли! Идиот! Я и кастрюли! — Даниэль нервно рассмеялся. — Я рождён для подвигов! Я могу изменить мир! Я...

— Ты сбежал? — с невозмутимым видом перебил его Андрей.

— Да, — гордо кивнул Даниэль. — Я припугнул недоумка, и он вынужден был отпустить меня!

— Спустя три года? — В глазах Андрея заплескалась усмешка, и внук корифея смутился:

— Так получилось... — Он вырвал руку. — Короче, я пошёл.

— Никуда ты не пойдёшь! — рявкнул Андрей.

Дан обернулся:

— Мы договаривались об одном выступлении, и я его закончил! Я не твой актёр, ты не имеешь права приказывать мне!

— Ты никуда не пойдёшь, — повторил Андрей.

Голос его прозвучал так, что Даниэлю стало не по себе. За три года он подзабыл, насколько властным и твёрдым может быть Андрей. Теодор Великолепный смотрел на старика-актёра и не находил слов, чтобы возразить ему. "Кирик сам виноват. Он мог воспользоваться Серьгой и удрать, а он — рохля. Его дурацкая привычка замирать по любому поводу вышла ему боком! Пусть теперь сидит и ждёт, когда я освобожусь!" — Даниэль заискивающе улыбнулся Андрею:

— Извини, я погорячился. Кирик подождёт. В конце концов, Йозеф не кровожадное чудовище, а вполне безобидный старичок. И детей любит. Он позаботится о Кирике.

Андрей с трудом сдержал смех: его так и подмывало спросить Даниэля, как лучший маг Тинуса попал в плен к безобидному старичку, однако промолчал. Он хлопнул Дана по плечу и одобрительно произнёс:

— Вот так-то лучше. Пойдём. — Андрей поднял шляпу и вручил её Даниэлю. — Не хорошо заставлять барона ждать.

Внук корифея послушно надел шляпу, последний раз взглянул в зеркало и направился к двери. Лакей в бело-золотой ливрее почтительно кивнул актёрам и повёл их в обеденный зал. Придворные, стражники и слуги провожали Теодора Великолепного восхищёнными взглядами: они, как и все чепергайлцы, были страстными поклонниками его таланта. Их немое преклонение заставило Даниэля забыть о Кирике и Йозефе. Он расправил плечи, приосанился и вступил в обеденный зал с исполненным достоинства и гордости лицом. Дан легко вошёл в образ Теодора Великолепного, и был само очарование: выдал затейливый и двусмысленный комплимент баронессе и с изящным кокетством улыбнулся её дочерям, отчего девушки зарделись, как маков цвет, и, забыв о еде, устремили на актёра глаза, полные любви.

Даниэль уселся за стол по левую руку от Калиссты и с царственным видом взял бокал. Барон недовольно кашлянул: Теодор Великолепный вёл себя как принц, снизошедший до ужина со своим вассалом. Возможно, не будь рядом жены и дочерей, очарованных звездой сцены, Калисста поставил бы его на место, а так ему пришлось смотреть на выходки Теодора сквозь пальцы.

— За театр и его верных служителей! За тебя, Тео! — Барон поднял бокал и снисходительно кивнул Даниэлю.

Актёры вскочили и дружно грянули:

— За Теодора Великолепного!

Даниэль царственно поднялся и раскланялся, словно на сцене:

— Спасибо, друзья мои!

Щека Калиссты дёрнулась: наглый актёр благодарил не его, барона и мецената, можно сказать, отца тинуских комедиантов, а своих коллег, словно это они устроили пир в его честь. Сгорая от негодования, Калисста подозвал слугу и что-то шепнул ему на ухо. Слуга поклонился и опрометью бросился из зала. Даниэль с интересом посмотрел ему вслед, перевёл взгляд на довольного собой барона и ухмыльнулся. Ужин превращался в спектакль, и Дану было страшно любопытно, что произойдет в следующем акте.

Слуга вернулся через несколько минут, и Калисста просиял. Он приторно-ласково улыбнулся Теодору Великолепному, встал и громко объявил:

— Луна в небе только одна, а звёзд много! И порой их сияние затмевает блеск луны! — Барон взмахнул рукой, и четверо слуг внесли в зал тяжёлый золотой ларец. — Твоя труппа, Андрей, ярчайшее созвездие. Я с глубоким трепетом слежу за её успехами. Каждый твой актёр достоин награды! — Он откинул крышку ларца, взял в руки массивную золотую цепь, сияющую звёздами драгоценных камней, и собственноручно возложил её на шею Андрею. Андрей низко поклонился барону, почтительно поблагодарил его, а Даниэля одарил язвительным взглядом. Брови Дана сползлись к переносице. Он хмуро наблюдал, как барон одаривает актёров драгоценностями, и скрипел зубами. Анна и Фелицата получили ажурные золотые диадемы с бриллиантами, Илья — золотую пряжку в виде арфы. Барон не обделил вниманием ни одного актёра — все они получили драгоценности из его ларца и удостоились ласковых слов. Все, кроме Даниэля.

— Такому талантищу не нужны ни деньги, ни драгоценности! — глубокомысленно заявил Калисста. — Он самодостаточен, и сияет естественным блеском! За нашего Теодора Великолепного! — Барон поднял кубок и отсалютовал звезде сцены, которая с кислым видом потягивала сладкое чепергайлское вино.

— Спасибо. — Даниэль растянул губы и качнул бокалом.

Калисста не обратил внимания на его резиновую улыбку. Он уже не сердился на Теодора Великолепного. Воплотив в жизнь свою маленькую месть, барон сел за стол и с аппетитом принялся за еду.

Труппа Андрея блаженствовала. Актёры пили вино, пели и смеялись, не забывая прославлять радушного хозяина Чепергайла. Их искренняя радость растопила сердце Даниэля. "Ничья!" — подумал он, взглянув на барона, и сердечно улыбнулся. Остаток вечера он вместе со всеми пил, пел и славил барона Калиссту.

В полночь Калисста вместе с женой и дочерьми покинул зал, разрешив труппе продолжать вечеринку. Едва двери за семейством барона закрылись, Андрей подошёл к Даниэлю:

— Можешь идти, Дан.

— Куда? — удивился маг. Он держал в объятьях златовласую Фелицату и был на седьмом небе от счастья.

— Кирик, — шепнул ему Андрей.

— Ах, да! — спохватился Даниэль и лучезарно улыбнулся актёрке: — Опять нам не повезло, дорогая. Я должен спасти моего юного ученика из лап коварного злодея. Но я обязательно вернусь, и мы продолжим с того места, на котором остановились. — Дан пылко поцеловал разочарованную Фелицату, допил вино и поднялся: — До встречи, друзья!

-Удачи, Дан! Счастливого пути! Возвращайся! — наперебой закричали актёры.

— Я тебя провожу. — Андрей взял Даниэля под руку.

Они вышли из дворца, пересекли заставленную фургонами площадь и остановились возле огромной чаши из нежно-розового мрамора.

— Хочу кое-что подарить тебе на память, Дан. — Старик снял с пальца серебряное кольцо, покрытое небесно-голубой эмалью и протянул Даниэлю. Маг хотел было сунуть кольцо в карман, но Андрей покачал головой: — Нет. — Он взял Даниэля за руку и надел кольцо на его безымянный палец. — Носи его постоянно, Дан. Оно принесёт тебе удачу.

Внук корифея поморщился — он не любил украшений, а уж таких невзрачных тем более, однако возразить Андрею не решился. Он обнял старика на прощание и зашагал прочь.

Даниэль шёл по спящим улицам и переулкам Чепергайла, не особо заботясь, куда несут его ноги. Он чувствовал магию Йозефа и знал, что она приведёт его туда, куда надо. Спустя полчаса Дан вышел к Великому озеру. Он миновал пристани, доки и оказался на песчаном пляже с тёмными холмиками рыбацких лодок. Вдалеке, почти у самой кромки воды, неровным светом горел костёр. "Я почти пришёл", — весело подумал Даниэль и направился к нему.

— Наконец-то, — проворчал Кирик, когда Дан вступил в круг света. — Конечно, как отказаться от ужина с бароном? А бедный ученик голодает в плену!

— Цыц! — рявкнул Йозеф. — Я накормил тебя!

— Я хочу, чтобы ему стало стыдно! — упрямо произнёс Кирик, ничуть не испугавшись грозного вида изгоя.

— Боюсь, этого мы с тобой никогда не дождёмся, Кир, — расхохотался Йозеф и посмотрел на Даниэля: — В обмен на твоего ученика, я хочу получить Серьги Божены.

— Ага! Как же! Размечтался! Да я купил его всего за пятьдесят золотых! А Серьги Божены — бесценны! Давай лучше, ты заплатишь мне пятьдесят монет и станешь его учителем. А я пойду своей дорогой.

— Ну и наглец! — всплеснул руками Йозеф. — Он что, курица, что ты его то продаёшь, то покупаешь?

— Что делать, такова жизнь, — философски промолвил Даниэль. Ему страшно не хотелось расставаться с Серьгами, ведь они были залогом его славного будущего!

Йозеф присел на перевёрнутую лодку рядом с Кириком и сочувственно покачал головой:

— Я же говорил тебе, что Дан ненадёжен, как весенний ветер. Странно, что он вообще пришёл. Хотя пятьдесят золотых монет...

— Прекрати! — взорвался Даниэль. — Ты знаешь, что я пришёл ради Кирика.

— Ты пришёл за Серьгой!

Кирик уныло взглянул на князя и отвернулся. Он чувствовал себя куклой, с которой играют великовозрастные дети. Кир был бы рад уйти, но золотая змейка, надёжнее любых оков, удерживала его сначала рядом с Даниэлем, а теперь — с Йозефом. "И никакого просвета..." — тоскливо думал Кир, глядя на тёмную гладь Великого озера.