Мы потрясем нашей правдой мир

И вдруг ее осенило. Губы расплылись в самодовольной улыбке. Даже удивительно, что ей, Светке, понадобилось столько времени, чтобы вспомнить. Все-таки голову иногда стоит использовать не только для потребления пищи!

— Стас, а что вы завтра за кипиш планируете? — стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, обратилась она к парню.

— Ну, Сотникова, ты и трепло, — после секундного замешательства выпалил Стас, метнув испепеляющий взгляд на Наташку. Да, похоже, не слишком удачную тему придумала. Еще и Наташку, кажется, подставила. И что она такого особенного спросила-то? Ага, вот и следующий вопрос!

— А что я такого спросила-то?

— Не твоего ума дело. Не суйся, куда не просят! А лучше вообще забудь о забастовке!

— Не бойся, я никому не проговорюсь. Мне просто интересно. Я ведь никогда не участвовала в настоящей забастовке!

— И в этот раз не поучаствуешь.

— Вот именно! Так хотя бы расскажи, из-за чего весь сыр-бор.

— Бля! Бастуем против работы в колхозном саду! Чего непонятного-то?

— Ну, так это же школьная практика... Мы тоже розы в Ботаническом саду две недели пропалывали. Трудовая практика — часть обучения... Ты же не бастуешь против уроков.

— Ха-ха! Да ему дай волю — он и против уроков тоже будет бастовать! — хохотнул Вовка.

— Бля, Вован! Не неси херню! Бастуем за дело! Вот тебе нравится все лето за спасибо вкалывать? Нет! Вот и мне — нет! И никому не нравится! Даже Сотниковой! Правда ведь, Сотка?

Вот и бастуем! Мне лично их черешня и яблоки нах не сдались, и я на них свои каникулы убивать не собираюсь!

— Итак, значит, бастуете против эксплуатации детского труда, — задумчиво констатировала Светка.

— Гениальное умозаключение, — съязвил Стас. — Сотникова, вы с подружкой друг другу под стать, оказывается.

— А что потом происходит с черешней и яблоками, которые вы собираете? — попыталась проигнорировать колкость Стаса Светка. Вот бы еще Наташка не встряла.

— В душе не ебу! И, честно, мне пох!

— А если подумать? Кому-то ведь они нужны?

— Да кому они нахер нужны? Гниют на складе небось!

— А это уже интересно. Вы знаете, где этот склад?

— Знаем, конечно, — усмехнулся Вовка, оглянувшись на Светку и снисходительно посмотрев ей в глаза, чуть приподнял брови. — Кто ж туда скидывает все это колхозное достояние, если не мы?

— Ага! — хитровато протянула Светка.

— А тебе он зачем?

— Мне-то он ни к чему, в вот вам вполне может пригодиться в нелегкой борьбе за справедливость, — загадочно улыбнувшись, ответила девушка.

— Это каким образом? — уже чуть более заинтересованно взглянув на Светку, но все также едко поинтересовался Стас.

— А таким... Что забастовки обычно устраиваются, чтобы кому-то что-то доказать.

— Просто гениально. А мы-то и не знали!

— Не язви! — снова отмахнулась от Стаса Светка. — А что доказываете вы? Что вы ленивые оболтусы, не желающие подчиняться школьной программе?

— Бля, да что ты понимаешь-то? Розочки она две недели пропалывала в ботаническом саду. Две недели, а мы все лето вьебываем.

— Извини, что я говорю, пока ты перебиваешь, — все-таки не сдержалась девушка. И тут же попытавшись придать голосу прежнее спокойствие, добавила, — Но именно так все и будет представлено в конце концов. Плавали — знаем! Поэтому или забастовку нужно отложить на пару недель, когда истечет положенное по учебному плану количество часов летней практики. Или же придумать более основательные доводы! И гниющая черешня — вполне неплохой аргумент.

— Стас, а она дело говорит!

— Какое нахер дело? Если мы черешню как аргумент предъявим, то на наши шеи она снова и ляжет.

— Не ляжет! Потому что на этот случай есть еще три аргумента!

— Какие, бля?

— Конвенция ООН о правах ребенка, трудовой кодекс РФ и Закон об образовании. Ты только послушай, как звучит! "Вопреки нормам, установленным действующим законодательством РФ и Конвенции ООН о защите прав ребенка, Правление Колхоза имени Ленина Нехаевского района Волгоградской области эксплуатирует труд несовершеннолетних. При этом проявляя преступную халатность к собранному школьниками урожаю плодово-ягодных культур!" — деловито озвучила свою мысль Светка. И как все-таки удачно ей вспомнились их с классом недавние попытки откосить от практики в Ботаническом саду. Они тогда очень основательно перелопатили законы вместе со старшим братом Пашки Курносова. Он как раз учится на юрфаке, поэтому хоть и отнесся к попыткам "мелюзги" немного снисходительно, но все же согласился помочь и выискал парочку вполне подходящих им законов. Жаль только практика уже почти закончилась к этому моменту. Но зато сейчас она, Светка, могла козырнуть умными словечками, знанием законов и стереть с физиономии Стаса это пренебрежительное выражение. А то, что это не совсем ее заслуга, ему вовсе не обязательно знать.

— Ага, нахер тебя наше Правление пошлет со всеми твоими конвенциями! — охладил ее пыл Стас.

— А вот для этого нам и нужен склад! А точнее фото гниющей там черешни! Правление, может, и пошлет! А вот вашей районной газете явно не хватает новостей. Такой бред пишут. Можно еще и в "Волгоградскую правду" что-нибудь чирикнуть.

— Слышь, — удивленно посмотрел на нее Стас, — а у тебя походу котелок неплохо варит.

— Ага, если мы в ближайшее время не доедем до пруда, мозги закипят основательно. Что ж так жарко? — усмехнулась Светка, пытаясь скрыть, насколько ей польстили слова Стаса. А он не такой уж и мужлан... — Итак, нужны фотки с забастовки и со склада. Это раз! Нужна статья для газеты — это два. А еще нужно хотя бы мельком взглянуть на ваш учебный план — это три.

— Идея настолько гениальна, что санитары уже на подъезде, — недовольно буркнула себе под нос Наташка, продолжая усиленно крутить педали.

Взгляд Стаса снова наполнился скептицизмом.

— Ты что думаешь, у нас тут у всех по десять фотиков в кармане? Я лично не знаю ни одного "фотографа" в нашем захолустье.

— А я знаю одного... — усмехнулся Вовка.

— Ирка в качестве фотографа даже не обсуждается! — многозначительно посмотрев на друга, скривился Стас и тут же снова переключил все внимание на Светку.

— Хм... — задумчиво прикусила губу девушка. — Блин, я бы пофоткала вас завтра... Но мне бабушка голову открутит, если я не выйду с утра на прополку.

— Бля, бабушка, прополка... сегодня вечером этим заняться не можешь?

Светка возмущенно фыркнула.

— Я тебе трактор что ли? Мне там девственно заросших грядок еще на неделю хватит!

Стас резко затормозил и, встав обеими ногами на землю, облокотился на руль. Задумался. Вся компания остановились посреди дороги, последовав его примеру.

— Итак, что мы имеем? — наконец победно изрек он. — Неполотый огород "фотографа" и четыре пары рабочих рук. Вован, ты, надеюсь, не против помочь "соратнику по партии", а именно нашей новоявленной Кларе Цеткин, с прополкой? Сотка, тебя даже не спрашиваю! Так что не вздумай отмазываться!

— Стас, ты серьезно? — уточнила Светка, уже представляя себе реакцию бабушки. Разговор с ней явно предстоит не их приятных. Вечно ей "перед людями неудобно и совестно".

— Так, Свет, не разочаровывай меня в своих умственных способностях! Конечно, серьезно! А Вован завтра утром за тобой на велике заедет. Не стоит дразнить наших местных девчат совместными поездками в бортовой машине. Ты нам пока еще нужна живая — здоровая для общего дела.

ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА

Васька, почти не сбавляя скорости, залихватски крутанул руль, съезжая с грейдера к Светкиному двору, и лишь поравнявшись с калиткой, резко нажал по тормозам. Пасшиеся на придворовой лужайке гуси с возмущенным гоготом кинулись врассыпную, в суматохе опрокидывая корытца с водой.

— Вась, ты дебил? — рявкнул Лешка, силясь перекричать орущую из динамиков "Красную плесень". — Сейчас Светкина бабка выскочит — вставит по первое число. Будет тогда нам и Светка, и Сотка, и все остальные радости жизни.

Васька высунул голову из окна, с самодовольным видом оценивая масштаб разрушений. Результаты его мастерского заезда выглядели на самом деле феерично. О таком разгроме он даже и не мечтал. Ухмыльнулся и, деловито покрутив в пальцах папироску, кинул на друга снисходительный взгляд.

— А чё?

— Да ничё! Ты им всю лужайку колесами вспахал! — возмутился Лёшка, вылезая из машины.

— Лёх, ты глянь, не постигла ли гусиное семейство невосполнимая утрата, — усмехнулся с заднего сиденья Валька. — А то, может, нам сразу стоит убраться подобру-поздорову, пока бабка костылем не приласкала?

— Дебилы. Я пошел!

— Ни пуха!

— К черту!

Глубоко вздохнув напоследок, Лешка направился к калитке и тут же нерешительно остановился. По тропинке навстречу незваным гостям, забавно размахивая руками, спешила Светкина бабушка.

— Эээ! Эээ! Что за сатанут твою мать? Черти полоумные!

Лешка отступил назад к машине. Бабушка метнула на него грозный взгляд и, распахнув калитку, стала взволнованно пересчитывать гусят, попеременно указывая на каждого пальцем.

— Два, четыре... восемь... четырнадцать...Фух, вроде все.

— Бабушка, извините. У Васька тормоза не ладят... — слегка заикаясь, начал оправдываться Лешка. Ну, что он несет? Какие тормоза? Теперь еще чего доброго бабка не пустит Светку с ними на пруд, раз машина сломана. Испугается за внучку.

— А головёшка у него ладит? — прервала его мысли бабушка. — Вы чьи ж такие будете? Хулиганы!

— А мы к Свете!

— А то к кому же! — скривилась она. — Все колгушки поопрокидывали. Нет ее. На пруд уехала.

— Бабушка, давайте я помогу, — кинулся Лешка наперерез старушке, помогая поднять гусиные корытца. — Мы с пацанами сейчас мигом воды натаскаем. Вы только ведро дайте.

— Вона, у скамейки возьми, — милостиво кивнула она в указанном направлении и перевела взгляд на сидевшего за рулем Ваську. — Главного агронома сын что ли? Глуховат, кажись, как наш дед. Как громко песни-то включил...

Лешка подавил смешок и, подхватив ведро, побежал к колонке. Только бы Васька ничего не ляпнул, пока он воду наливает. С него станется. Тот еще остряк! А был ведь своим в доску пацаном, пока ему папаня ключи от машины не дал... И тут понеслась душа в рай. Подушечку под мягкое место подложил Васёк, чтобы из-за руля хоть чуть-чуть выглядывать, и начал по хутору рекорды скорости устанавливать. В основном вблизи Соткиного двора, конечно. А той хоть бы хны... Покрутит пальцем у виска и идет своей дорогой. Как же обидно, что опоздали... Убежали девчата на пруд сами. А такая была идея потрясающая!

Лешка повесил на рычаг колонки кривобокое ведро, и в ожидании пока оно наполнится водой, пристально наблюдал за происходящим у Светкиного двора. Лишь бы бабка не полезла с нравоучениями к Ваську. Тогда, может быть, и удастся сгладить ее первое впечатление о внучкиных приятелях. Пока вроде все шло нормально. Бабка уселась на лавочку у забора, гуси тоже перестали истерично гоготать и трепыхать крыльями. Васька даже музыку чуть приглушил на радость соседям.

Ведро наконец-то наполнилось до краев и Лешка поспешил обратно, снова растянув губы в виноватой улыбке. Поочередно плеснул воды в три ржавых гусиных корытца и, распрощавшись со Светкиной бабушкой, уселся в машину.

— Постарайся не срываться с места, как обычно, — тихонько буркнул он Ваське. — Пожалей бабкины нервы. И мою личную жизнь.

— Да сдалась тебе эта бабка, — скривился Васька. — Думаешь, Светка такая паинька, что путь к ее сердцу лежит через бабку?

— Ты дебил все-таки, Васёк, — мрачно изрек он. — Ладно, поехали. Девчата уже на пруду.

Васька ехидно ухмыльнулся и демонстративно медленно отъехал от двора.

— Доволен?

— Спасибо, чувак!

* * *

Бабушка поднялась со скамейки и прежде, чем скрыться во дворе, украдкой перекрестила отъезжающую машину.

— Эх, хлопцы... — добродушно покачав головой, пробормотала она. — Не побились бы, непутевые.

Еще раз для верности пересчитала гусят и, прикрыв за собой калитку, двинулась к дому, уже предвидя кривотолки соседей о том, что она чужих деток у себя работать заставляет.

* * *

Оттолкнувшись от дрейфующего по пруду бревна, Оксанка стремительно погрузилась с головой в мутную воду. Не помогло. Воркование Димки с Аленой по-прежнему до боли отчетливо звучало в ушах. Дальнейшее пребывание рядом со сладкой парочкой грозилось на радость сплетникам обернуться нервным срывом.

Вынырнув в метре от бревна, Оксанка решительно поплыла к противоположному берегу. Сколько можно тешить себя иллюзиями? Да, Димкины романы скоротечны, как майские грозы. И его увлечение Аленой тоже, вероятно, забудется к концу июня. Пора бы уже привыкнуть к бесконечной череде девушек в его постели, а заодно и к ноющей боли в груди, вспыхивающей с новой силой при виде Димки в сопровождении очередной прелестницы. Как бы то ни было, каждая из них рано или поздно уходила в небытие, а Оксанка оставалась. Только кем она была для Широкова все эти годы? Лишь младшей сестрой лучшего друга. Гораздо больше, чем "ничто", но разве ей от этого легче?

Когда-то она действительно верила, придет время и Димка осознает, что именно она, Оксана, и есть та самая — единственная. Обязательно осознает, нужно только подождать. И она ждала. Cначала — собственного тринадцатилетия, как несомненного начала взрослой жизни, объясняя невнимание Димки своим малолетством. Затем — четырнадцатилетия, допуская, что у них с Димкой просто разные представления об этапах взросления. Но время шло, и многие Оксанкины ровесницы уже испытали на себе все прелести Димкиной влюбленности. А она, Оксанка, все еще оставалась для него лишь младшей сестрой лучшего друга. И вдруг пришло озарение — ведь ее не за что любить! Что такого особенного она собой представляет? О чем мечтает? К чему стремится? Чего ждет от собственной жизни?

Чем лично она, продолжая терпеливо ждать Димкиного внимания, может его привлечь? Ничем! Ведь если бы не брат, то Широков, вероятно, и имени-то Оксанкиного не запомнил...

Оксанка твердо решила стать лучшей! Пусть, не во всем, а хотя бы в танцах. Ведь нужно же с чего-то начинать. Стала! Только Димка будто бы и не заметил ее успехов. Не до них ему было — собственная жизнь фонтанировала новыми свершениями, связанными, прежде всего, с поступлением в Волгоградский лицей и отъездом из Кругловки.

Это событие заставило Оксанку пересмотреть свои планы на ближайшее будущее. Большой город — вот к чему ей стоило стремиться. Она начала усиленно готовиться к поступлению в волгоградское хореографическое училище. И, о чудо, ее решительный настрой не остался незамеченным. Впервые Димка Широков взглянул на нее с уважением. Но... время шло. Час за часом, день за днем, месяц за месяцем... в душе зарождались сомнения.

Ведь все те девушки, которых удостоил вниманием Димка, и в подметки не годились ей, Оксанке. Жалкие, безликие, глуповатые, без великих планов на жизнь. И это не помешало им, пусть ненадолго, но все же стать его возлюбленными... Алена, например. Чем она могла привлечь Димку? Непонятно совершенно. Но ведь не прошло и двух дней с момента их знакомства, а они уже воркуют как два голубка.