— Ты посмотри Млавушка на этого молодого воина. И задумайся. Ломонос его среди других воинов особо привечает. Другие мужи это обстоятельство не замечают: для этого женский взгляд нужен. Ты посмотри, как бывалый варяг ему всё объясняет, как иногда на ошибки указывает — с простыми подчинёнными так не общаются. А как твой... И не спорь со мной! — Вскинув руку ладонью к невестке, прервала было сорвавшиеся с уст Млавы возражение. — Не возражай глупая, а слушай меня дура! И сделаешь всё так, как я тебе велю! Так, о чём это я говорила?...

Болеслава поморщилась, как будто пыталась вспомнить утерянную нить её размышлений. Хотя сама боковым зрением наблюдала за реакцией невестки. Она видела, что молодая баба ошарашена её словами и решила, что если сейчас, начать вкрадчиво объяснять её задумку, то какое-то время та не сможет возражать её словам и будет внимательно внимать всему сказанному.

— ...Ах да. Твой Сокол тоже прислушивается всему, что ему говорит старый Ломонос. Знать тот его дядька. А этого достойны только княжичи или княжьи ближники. Ты видела его узор на рубахе? Да и как держится шельмец, несмотря на то, что он ещё юнак: но стать и жилка у него, любому князю под стать. Вот. Да и молодец то наш, пока что ещё девками не сильно избалован, знать не может бабьим чарам противостоять — ты поверь, я знаю о чём говорю...

Млава сидела еле дыша и чувствовала, как её щёки все сильнее пылали жаром. Она догадывалась, к чему клонит её свекровь и не могла поверить тому, с какой лёгкостью та решилась на сомнительную интригу. Болеслава в свою очередь посмотрела на невестку и её взгляд красноречиво говорил: — 'Ну, никуда ты милая не денешься, и будет только так, как я решила!‟

— ... Вот ты и постарайся его приворожить. А я тебе голуба, буду подсказывать, что надобно для этого делать. Коли всё получится, то выгода для 'Медведей‟ получится великая. Если станешь позднее ему жинкой, то глядишь, сборщики подати по поводу недоимки не будут так сильно лютовать...

Говоря о своей задумке, Болеслава даже не подозревала об ошибочности своих выводов: да и не было рядом того, кто мог на это ей указать.

Давно пришла весна, которая растопила своим тёплым дыханием весь снежный покров. Уже сошёл лёд, вернулась в свои берега сильно разлившаяся в половодье река. А Варяги, приведённые Ломоносом, всё никак не уходили: они рады были уйти и заняться привычным промыслом, но их предводитель всё медлил с отбытием.

— Чего медлим, батька? — Интересовались самые нетерпеливые из них, на что получали один и тот же, неизменный ответ:

— Нельзя нам сейчас уходить. Носом чую — беда уже занесла над 'Медведями‟ свою костлявую руку.

— А нам то, что с этого? — Возмущались воины. — Мы и так пол осени и всю зиму проторчали вдали от родного дома.... И зачем только Ратко нас сюда послал? Нет для нас толку от этой зимовки. А сейчас, мы вообще опоздали — нынче всё, не наймёшься к купцам для охраны их караванов. Чем теперяча прикажешь заняться? Чем семьи кормить?

Но Ломонос был неумолим — он чего-то ждал, всё время, отсрочивая отбытие. За его спиной самые горячие головы уже заговорщицки перешептывались: — 'Постарел наш батька, исчезла у него былая удаль. Не пора ли ему замену искать?‟ — Бывалый Варяг знал об этих разговорах — но всё равно, упрямо стоял на своём.

И только по прошествии некоторого времени, объяснил подошедшему к нему возле околицы с расспросами Соколу:

— Нам Ратко дал указ спасти род 'Медведей‟. Так? — Тихо поинтересовался Ломонос, устало посмотрев на своего бывшего воспитанника.

Молодой воин глядя в глаза предводителю, соглашаясь, кивнул.

— А ты обратил внимание, что у 'Медведей‟, по весне одни сыновья рождаются?

Воин задумался и снова согласился — так оно и было: в селении у всех женщин начали рождаться сыновья и всего две девочки. Бывалый варяг, с грустью вздохнул и неспешно продолжил излагать свои соображения:

— Это боги дают нам знать — беда ещё не ушла с этой земли. Значит, вся наша тяжёлая зимовка пойдёт насмарку, если мы, поспешив и не поняв угрозы — нависшей над этим городком, покинем его на произвол судьбы. А бойцов успокой, скажи им, что вскоре мы отправимся на промысл в окрестностях Хедебю. Там есть небольшой град, который давно никто на щит не брал, и там, мы с товарищами сможем славно поживиться. Я так понимаю, что это они-то тебя, ко мне подослали?

— Но как мы пойдём одни и ещё мимо Старигарда? — Удивлённо поинтересовался молодой собеседник: как будто и не услышал последнего вопроса.

— Как, как? Морем! Главное, что нас там никто не ждёт. И я знаю одно зажиточное селение, которое от близости к Хедебю, живёт настолько беспечно, что они, не смогут нам оказать даже маломальского сопротивления.

Во взгляде Ломоноса появились хитроватые огоньки: и он, улыбаясь, внимательно смотрел на смену эмоций происходящих на лице его бывшего воспитанника.

— Так что передай всем нашим товарищам, пусть постараются и основательно подготовят ладью к походу. — Подытожил тему беседы Ломонос, когда понял, что Сокол заинтересовался этим сообщением.

— А как с 'Медведями‟ быть? Ведь получается, что мы их на произвол оставляем.

— Нет, мальчик мой. Если что плохое и должно с этим селением случится, то должно произойти на днях — ещё до нашего отбытия.

Вопросом на это, был недоумевающий взгляд молодого человека. На что, старший его товарищ, по-дружески похлопав своего собеседника по плечу, ответил:

— Вскоре, здесь должен появиться князь со своей малой дружиной и взять с селян ежегодную дань. Значит у медведей пока полно 'мягкой рухляди‟ (ценные шкурки). Вот, к примеру, ты когда предпочитаешь совершать набег на городок, когда в нём есть чем поживиться или, когда после прихода княжьих воев, когда в селении ничего ценного не осталось?

— Так значит, мы никуда не пойдём. — Просияв от того что понял замысел своего дядьки (имеется в виду воспитатель), проговорил Сокол.

— Нет сынок. — Поправил своего воспитанника Варяг. — Если мои опасения не подтвердятся, то мы через пять дней уходим в поход. Если же я окажусь прав: то мы посмотрим, какой кровью нам обойдётся оборона — если малой; то, я обязательно 'пройдусь‟ к тем берегам.

Ладья была готова к отплытию — отремонтирована, проконопачена и заново просмолённая. Варяги-Русы уже 'потирали руки‟ в ожидании назначенного дня — за неимением храмового белого коня, Ломонос сам пообщался с богами, прося у них совета. После чего и назначил наилучший для задуманного дела день. Но за день до назначенного срока, прибежавшие молодые охотники, испуганно поведали, что к городку идёт конный отряд вооружённых Лютичей и уже скоро, они будут здесь.

— Ну что братцы, не посрамим наших пращуров, землю эту для нас добывавших. Покажем супостатам, как мы встречаем непрошеных гостей? — Показательно весело спросил Ломонос у своих товарищей, которые узнав о приближающемся враге, уже стояли рядом с ним и обступили полукругом запыхавшихся парубков, принёсших дурную весть. — Пусть увидит Перун громовик, нашу удаль в деле ратном — как мы защищаем земли наши и наших друзей на них живущих!

— Да! — Громко и радостно прокричали все воины.

— А вы идите, и оповестите всех своих Родичей о приближении недруга. — Обратился предводитель Варягов к юношам. — Пусть все, на всякий случай соберут всё необходимое, да будут готовы к уходу в лес...

Коварный противник, не заставил себя долго ждать. В скором времени появился Ярый и немного осклабившись, указав рукой в сторону, откуда пришёл, поведал:

— Появились супостаты, идут малым отрядом! Ну, в общем так, я со своего лука — через засеку троих подстрелил: ещё видел как несколько врагов на той же засеке сгинули от наших самострелов. Так что, Хвала Перуну, наша оборона уже взяла среди супостатов свою первую кровавую жатву.

С других подходов к поселению, из наблюдателей никто не появлялся. Скорее всего, там враги ещё не объявлялись.

— Не верю я, что враг пойдёт на город малым отрядом. — Задумчиво проговорил Ломонос. — Всем приготовиться и быть готовым к нападению с любого направления. Похоже, эти скоморохи — которые идут напоказ, нас только отвлекают от чего-то более серьёзного.

Воины деловито побежали на свои места, которые заранее были за ними определены. А над небольшим городком, нависла непривычная, гнетущая тишина. Казалось, что даже весенние пташки утихли — предчувствуя грядущую беду и предстоящую смертельную битву.

Противник наоборот, никуда не спешил и группа воинов, добравшаяся через полосу обеспечения к городу, не спешила подходить к его стенам. Лютичи деловито осмотрели недавно возведённый частокол и, не подходя на дистанцию полёта стрелы, стали чего-то тихо обсуждать. Вскоре от этой небольшой группы воинов, отделился высокий, но при этом неимоверно худой мужчина и неспешно пошёл к городским стенам. Даже его русая, всклокоченная борода не скрывала его кривой ухмылки: а его взгляд, наоборот был холоден и расчётлив — он смотрел на горожан как рысь на пойманную ей мышь.

— Эй, 'Медведи‟! Не ожидал, что вы будете отсиживаться за стенами как трусливые зайцы! Ваша праматерь — хозяйка леса, будет сильно разочарованна, узнав, что вы, дрожа со страху, перед смертью сидели в своей берлоге, а не приняли честный бой! Ха-ха-ха! ...

Первак, несмотря на строгий запрет Варягов подходить к стенам, вооружился своим луком, и, пользуясь тем, что все смотрели в сторону врага, подкрался к воинам и вместе с ними стоял возле частокола. Он сразу узнал этого расхрабрившегося разбойника: именно этот убивец, в конце прошедшего лета (по календарю, время у славян исчислялось не годами — а летами) участвовал в разорительном набеге на родовое гнездо Медведей. В тот злополучный день, мальчишка, только мельком увидел этого душегуба — когда тятька, смотря на подошедших врагов, велел ему бежать к мамке и уводить её через подземный ход в лес. Этот вояка, точно также прохаживался перед стенами, ёрничал и, говоря обидные для обороняющихся селян слова, вызывал тех на честный бой — проще говоря, выманивая из-под защиты стен. Правда, тогда у селения не было таких надёжных — крепких стен, а старый, и изрядно обветшавший частокол, был быстро проломлен напавшими на селение Лютичами.

— Зачем они здесь появились? — Недоумевал отрок, молча смотревший на нежданных гостей. — Ведь они сами разорили наш городок? Душегубы прекрасно знают, что у нас не осталось охотников и мы еле, еле сводим концы с концами: у нас просто нечего отнимать.

— ... Ха-ха-ха! — Не унимался расхрабрившийся Разбойник. — Гляжу, не все охотники этого селения были храбрецами и полегли, защищая свой род! А трусы — бежавшие в лес — держась за подол своих жён, решили, что нынче, их спасут более крепкие стены! Вот какую махину со страху срубили! Вот только вы забыли, что труса ничего не спасает! Ни забор, ни меч, ни щит.

Стоявшие поодаль соратники высокорослого задиры гнусно захохотали, и в адрес 'Медведей‟ зазвучал поток оскорблений, и ещё более обидных насмешек. От всего этого, в груди у юноши закипела огромная обида: не думая он поднял свой лук; с тихим скрипом натянул тетиву; 'тум-м‟ хлопнула она, освободившись и, в наглого Лютича полетела охотничья стрела.

Однако провокатор умело подставил щит. Стрела, громко стукнув, воткнулась в него. Продолжая криво ухмыляться, вражеский воин аккуратно извлёк её и, внимательно рассмотрев этот трофей, крикнул:

— Нет, не воины вы! И, недостойны своих женщин — Так что, они, по праву сильных станут нашим достойным трофеем! Пусть познают достойных мужей!

Закусив от обиды губу, Первак собирался выпускать вторую стрелу: но, в этот момент, кто-то, сильно и при этом осторожно взял его за руку.

— Этого матёрого хищника, твоими стрелами не возьмёшь. — Тихо и почти по-отечески прозвучал голос Ломоноса.

— Это он и его убивцы прошедшим летом напали на нас и зверски убили моего тятьку. Не пойму, зачем они снова здесь появились? Ведь все знают, что с разорённых селений брать нечего. — Скороговоркой заговорил Первак, словно извинялся за свою несдержанность.

— Это они тогда на вас напали, говоришь? — Осматриваясь по сторонам, отрешённо поинтересовался предводитель Варягов. — И это именно они побывали в вашем селении.

Взгляд Ломоноса пробежался по окружающим его людям и остановился на небольшой группке отроков — которые сгорая от любопытства, тихо стояли неподалёку. Именно эти парубки, принесли весть о приближающемся противнике. Они нетерпеливо перетаптывались и забавно вытягивали свои худощавые шеи, стараясь хоть что-либо увидеть.

— Ну-ка Снежок, поди сюда! — Позвал варяг самого рослого из подростков.

Мальчишка с невероятно светлыми — почти белыми волосами, не заставил повторять приглашение и счастливо заулыбавшись, подбежал к позвавшему его воину.

— Ану-ка посмотри-ка сынок, все ли чужаки, которых ты видел в лесу, подошли к нашим стенам? — Поинтересовался Ломонос, слегка подтолкнув подростка к частоколу, а правой рукой указав в сторону неприятеля.

Парубок, поднявшись на цыпочки, выглянул: часто моргая — по-детски широко открытыми глазами. Ребёнок внимательно осмотрел чужаков — приоткрыв от усердия рот и покачав головой ответил:

— Не-а, их было намного больше, гораздо больше, чем я сейчас вижу.

— Точно? — Поинтересовался пожилой Варяг.

— Да, дядя Ломонос, это и все бывшие со мной ребята могут подтвердить. Мы их успели хорошо рассмотреть.

— Спасибо орлята, вы нам очень помогли, а сейчас, поскорее уходите отсюда — в скором времени, находиться здесь будет смертельно опасно.

Сказано это было громко — чтоб слышали все и дети. И они послушно, но понуро пошли прочь от изгороди, было заметно, что они выполняют это, делая над собой немалое усилие — с неохотой. Они шли через силу, всем своим видом показывая, каким трудом это им даётся. В дополнение ко всей этой гнетущей обстановке, возле ближайшего дома, заголосила молодуха с младенцем на руках: она причитала о злой судбинушке и незавидной участи — которая вскоре ожидала весь её род. Но, быстро появились несколько женщин и силой увели 'кликушу‟ куда-то прочь. Вскоре умолкли и её истерические стенания.

Ломонос, снова задумчиво осмотрелся вокруг. И посмотрев на своих соратников — явно ждущих его указаний, обратился ко всем, но в основном смотря на Сокола:

— Ты, ты, ты, — он поочерёдно указывал пальцем нескольких воинов, — ты и ты, по подземному ходу выходите в лес и разузнайте, чем занимается наш неприятель. Неспокойно мне, когда не могу понять что задумали эти супостаты. Так что Соколик, порадуй меня старого, утоли мой интерес относительно вражеских намерений.

Кивнув головами, в знак того что они всё поняли, воины, ничего не уточняя, бегом направились к замаскированному лазу. А бывалый вояка, как и его боевые товарищи, стал готовиться к предстоящему сражению — шёпотом обещая, что если выживет в этой сече, то обязательно поднесёт Громовику богатое подношение и усладит его уста вражьей кровью. Так поступали его деды — так делал и он.