Низы не хотят

— Ну а чего, полетели, — подмигнул Носов друзьям, — мы готовы хоть сейчас.

Уилбур подозвал брата, объяснил ему ситуацию, тот тоже обрадовался, после этого они заправили самолёт горючкой под горлышко и пригласили гостей подняться на крыло.

— Ну с богом, — перекрестился Иван, когда самолёт после короткого разбега с натугой оторвался от земли...

— Смотри, смотри, — сказала вдруг в спину Ивану Зина, — а это не по нашу душу полиция прибыла?

Иван обернулся — к краю лужайки, где парковались самолёты братьев, подъехали целых два автомобиля, битком набитые суровыми лондонскими Бобби. Они уже вылезли из машин и смотрели в небо, прикрыв глаза козырьками, и что-то оживлённо обсуждали, протягивая руки примерно в направлении их самолёта.

— Пожалуй ты права, — ответил Иван Зине, — надо бы переходить ко второй части нашего плана и поскорее, пока Уилбур не сообразил что к чему.

— Мистер Райт, — продолжил он, перекрикивая рёв мотора, — видите ли какое дело... нам позарез надо во Францию и как можно скорее, не отвезёте? Мы хорошо заплатим.

Пилот вытаращил глаза на Носова и соображал, что ответить, не меньше минуты, потом наконец сообразил:

— Нам никак нельзя во Францию, во-первых это не было оговорено заранее, во-вторых бензина может не хватить, а в-третьих как же я назад вернусь? Во Франции и бензина подходящего не найдёшь.

— И тем не менее вам придётся полететь туда, — это Носов вытащил из кармана свой любимый Смит-и-Вессон модели 'русский' и упёр его в спину Райту. — Нам очень нужно, понимаете?

Пилот скосил глаза, разглядывая, что там такое утыкается ему в спину, Носов ему помог:

— Это револьвер, семизарядный, заряжен полностью. Как там у вас говорят на Диком Западе — 'Бог создал людей разными, но мистер Кольт уравнял их возможности'.

— Хорошо, летим, — решился Райт, закладывая крутой вираж над Темзой.

— Правильно, — одобрил его действия Иван, — летите всё время вдоль реки, она прямо к Ламаншу выведет, а там и до Кале недалеко.

Следующие полчаса прошли в гробовом молчании, часто попадались воздушные ямы и восходящие потоки воздуха, от которых самолёт болтало, как лягушку в футбольном мяче, так что всем было не до разговоров. Тут показались белые меловые склоны в районе Дувра, отсюда паромы во Францию отходят... ну то есть скоро отходить будут, пока перевозка пассажиров здесь производится обычными пароходиками.

— Всё идёт по плану, — сказал назад Носов, а вперёд повторил, что до Ламанша, слава те господи, добрались, остался небольшой бросок на морем.

А небольшой ветерок, который был над Англией, тем временем крепчал и крепчал, постепенно превращаясь в штормовой ветер. Планер начало конкретно бросать в разные стороны, при этом полотняные крылья начали хлопать погромче, чем выстрелы из того самого Смит-и-Вессона. Носов в очередной раз обернулся назад и увидел, что Зину тошнит прямо на пол.

— Держись, дорогая, — проорал он ей, — скоро всё закончится.

И в самом деле, всё на этом свете когда-нибудь да заканчивается, завершилась и эта болтанка над Ламаншем, показалась сначала береговая линия с белым песком, отмелями и рыбачьими сетями, а затем и совсем твёрдая-претвёрдая суша.

— Садимся, — коротко скомандовал Иван Уилбуру.

Тот пожал плечами и выполнил заход на свободную площадку недалеко от моря. Посадка удалась только при втором заходе, при первом пилот неверно определил направление ветра, но сели и то ладно. Мотор у самолёта немедленно заглох.

— Надо же, дотянули... — вяло сказал Райт, вылезая из кабины и открывая двигатель, — на последних каплях горючего приземлились.

— Вот ваш гонорар, — сказал тем временем Иван, доставая из саквояжа пачку фунтов, — заслужили.

— Оставьте себе, — отвёл его руку Райт, — вам они нужнее будут. Вы ведь те самые русские, которые завалили английского премьера, я не ошибся?

— Вы абсолютно правы, — отвечал Иван, — премьер давно напрашивался на это.

— Я сочувствую революционным идеям, — продолжил Уилбур, — в конце концов мой самолёт это тоже маленькая революция, только не в обществе, а в технике. Если сможете, пришлите сюда транспорт с горючим.

— На каком горючем движется ваше транспортное средство? — уточнил Иван.

— Бензин с октановым числом не меньше 76, — ответил Райт.

— Хорошо, мы сделаем всё, что сможем... и небольшая просьба — если вас будет допрашивать английская полиция, скажите, что мы ушли в северном направлении, вон туда, — и он махнул рукой по направлению к дубовой роще на горизонте.

— Договорились, — отвечал тот, углубившись в изучение материальной части своего планера.

— А мы, дорогие соратники, отправимся вон туда, на юг, там должна быть железнодорожная станция, откуда мы доберёмся до Лилля, а там как бог даст. Да, и бензинчик хорошо бы организовать нашему шофёру...

До станции наша компания добралась примерно за час не слишком быстрой ходьбы. Народ по дороге между кукурузными и картофельными полями попадался крайне редко, пристального внимания на группу господ никто кажется не обратил.

— О, смотрите, — сказал Носов после изучения расписания, — через полтора часа здесь останавливается скорый поезд Париж-Брюссель, стоянка пять минут. Надо ехать.

— А бензин для авиатора? — напомнил Савинков.

— Мне очень жаль, но мистер Райт вынужден будет перебиться без нашей помощи, — ответил Иван, — сами посудите, это же его искать где-то надо, раз, он денег стоит и немалых, это два, а самое-то главное, что полиция, когда допросит того, кто привёз бензин, а она его точно допросит, с необычайной лёгкостью определит наш маршрут. И тогда у нас будут большие неприятности. Так что давайте без альтруизма, господа революционеры.

Зина тут же согласилась с доводами Носова, а Савинков не тут же, немного поморщился, но был вынужден признать его правоту. Билеты купили в кассе, в вагон второго класса, тут ехать-то, сказал Иван, всего часа три, не успеем утомиться.

В Брюсселе друзья вышли на Центральном вокзале — вообще-то там всё равно, где выходить, хоть на Центральном, хоть на Северном, хоть на Южном, все поезда последовательно через них проходят, но Носов решил перестраховаться.

— Едем до Берлина, там пересядем на курьерский в Москву, — предложил он, изучив расписание на стене кассового зала. — Через три часа есть поезд на Берлин, недорого, а нам деньги надо бы экономить.

— А почему не прямо в Москву поехать? — спросила Зина, — вон же рейс вечером есть.

— К сожалению у меня есть ещё одно маленькое дельце в Берлине... а давайте разделимся — вы, Борис, едете напрямую, а мы с Зиночкой с пересадкой, — предложил он.

— А что за дело у вас в Берлине, если не секрет? — осведомился Борис.

— Вам, как родному, расскажу — надо ликвидировать одного чрезвычайно опасного для нашей революции человека.

— И кто же этот опасный человек?

— Александр Парвус, слышали?

— Если только краем уха — он, кажется, ближе к эсдекам, а я в их дела не влезал плотно.

— Тогда поверьте на слово, это очень опасный и инициативный господин, способный причинить много вреда и эсдекам, и эсерам, не говоря уж про всю Россию.

— Тогда я еду с вами.

— Хорошо, только билеты в разные вагоны возьмем для конспирации. А до отъезда можно прогуляться по прекрасной бельгийской столице, шоколад местный попробуем, говорят, это что-то исключительное.

— И ещё я слышал, что местное пиво весьма оригинальное, такого больше нигде нет.

— И пиво заодно выпьем, правда, Зинуля?

2 июля 1905 года, Берлин

— Как будем действовать? — спросил Савинков, когда они выгрузились на берлинском вокзале.

— Будем? — недоумённо переспросил Иван, — вообще-то я один хотел всё сделать, но если вы желаете поучаствовать, пожалуйста... надо выманить Парвуса куда-нибудь на окраину... в парк, сразу сказу, что Тиргартен не подойдёт, он почти в центре города.

— Я знаю тут два уединенных места, — проявил инициативу Борис, — Фридрихсхайн на востоке города и Темпельхоф на юге.

— Темпельхоф... — начал вспоминать Иван и вспомнил, — там кажется аэродром собираются соорудить. Это подойдёт. Значит идём дальше — выманить Парвуса можно либо предложением раскрыть какой-либо секрет либо демонстрацией технической новинки, коя иожет быть применена против царизма например...

— Давайте остановимся на новинке, — это уже Зина предложила, — у нас же в чемодане остался один неиспользованный планер, вот его и скормим Парвусу.

— Отличное предложение, — обрадовался Иван, — тогда так — ты, Зина, берёшь например моторчик от этого планера, и идёшь вместе с ним на квартиру Парвуса... он мне написал адрес при прошлой встрече, так что найдём. Далее предлагаешь ему приехать к назначенному времени в Темпельсхоф, а уж там вступаю в дело я.

— А моя какая роль будет? — обиженно сказал Савинков.

— Подстраховка, Борис, подстраховка — если у меня не получится, вы доделаете дело до конца.

— Хорошо, — согласился тот, но по его лицу видно было, что с большой неохотой.

— Пойдём на почту, я напишу письмо Парвусу, — и Носов повёл друзей за собой, почта тут была прямо в здании вокзала.

— Борис, а вы бы пока билетами в Москву озаботились, — вспомнил по дороге Иван, — встретимся возле конки на привокзальной площади через... через полчаса например.

И они разошлись в разные стороны, а через полчаса снова воссоединились.

— Ну надо ж, у нас в российской провинции, в каком-то там Нижнем Новгороде уже электрические трамваи ходят, а здесь всё по старинке, — пожаловался Носов, — кучи дерьма вот после себя оставляет это транспортное средство, — и он показал на благоухающие отходы производства посреди мостовой.

— Да, отсталый народ, — подхватила Зина, — то ли дело мы, русские. А куда мы сейчас едем?

— Ты, Зинуля, на квартиру к этому самому Александру Парвусу, а мы с Борисом в Темпельсхоф, в переводе это, кстати, означает 'усадебный храм'... ну или 'дворовый', наверно там раньше чья-то усадьба была, а при ней церковь, не иначе... Зина, мы ждём тебя на конечной остановке этой вот конки через два часа... проверь часы, правильно они идут? Ну и хорошо, что правильно... а Парвус, если я всё верно рассчитал, а он не может не клюнуть на предложение в письме, подкатит туда через два с половиной часика...

— —

Два с половиной часа пролетели довольно быстро — Иван прогуливался туда сюда вдоль трамвайной линии, а Бориса он отправил в засаду, мол посиди там, если никаких эксцессов не случится, не понадобишься, а если что-то пойдёт не по плану, я махну платочком, вот этим, и он продемонстрировал беленький платок с красной каёмочкой. Пять трамваев никого из знакомых не привезли, а вот с шестого по счету сошёл искомый Парвус, а с ним и Зиночка. Иван быстро подошёл к ним, вежливо приподнял шляпу и поздоровался.

— Вы меня просто заинтриговали, почтеннейший Иван Александрович, — без предисловий перешёл к делу Парвус, — покажите мне скорее эти технические приспособления, я вообще яростный сторонник прогресса.

— Извольте, Александр Львович, только давайте отойдём подальше от людного места.

И они неспешным шагом удалились от трамвайного кольца вглубь лесного массива, вскоре появилась довольно большая лужайка.

— Здесь вполне можно, — сказал Иван и начал распаковывать чемодан. — Вот сами смотрите — это фюзеляж с управляющими элементами, это крылья, сейчас я их пристыкую, это моторчик, не очень мощный, но для нашего случая в самый раз. Вот сюда закладывается взрывное устройство, видите? Управление полётом производится по радио, пульт управления у Зинаиды Михайловны, Зиночка, продемонстрируй его господину Парвусу пожалуйста...

Зина послушно вытащила из ридикюля пульт и показала его со всех сторон.

— Открывать его, уж извините, не будем.

— Очень интересно... и каким же образом вы планируете использовать это приспособление?

— А мы его уже использовали, — просто ответил Иван, — про английского премьер-министра слышали?

— Так это вы были? — ошеломлённо воскликнул Парвус, — была у меня такая мысль, когда я прочитал в газетах о покушении, но я подумал, что это всё-таки внутрианглийские разборки.

— Нет, драгоценный Александр Львович, его приговорило руководство боевой организации эсеров, а привели в исполнение мы с Зиночкой... но давайте уже покажу вам на практике, как работает наш планер, хотите?

— Да, конечно, — чуть не выкрикнул Парвус, — я могу чем-нибудь помочь?

— Мог вас обрадовать, вы будет главным в нашем небольшом опыте... вот я запускаю моторчик (Иван крутанул винт, одновременно нажав на кнопку стартёра), вот он прогревается... прогрелся, а теперь берите его аккуратно двумя руками... правильно, снизу... и пройдите с десяток метров в сторону вон той опушки.

Парвус всё сделал, как его попросили, потом обернулся и спросил, что делать дальше.

— Поднимите планер над собой... хорошо, Зина, включай пульт...

В этот момент раздался взрыв, который буквально вогнал Парвуса в землю — направленность его Иван предварительно подкорректировал, так что в стороны и вверх взрывная волна была втрое меньше, чем вниз, так что до него с Зиной почти ничего не дошло.

— По-моему всё у нас получилось, — сказал Иван Зине, — но проконтролировать таки не помешает.

И они быстренько обследовали место взрыва — как он и предполагал, травмы от взрыва были абсолютно несовместимы с жизнью, от бедняги Парвуса остались только какие-то ошмётки.

— А теперь нам надо делать ноги, — сказал Иван, — берём Бориса, на трамвай садиться не будем, в километре на север надо взять пролётку, там оживленная дорога проходит и...

— Что и? — спросила Зина.

— Хватит с нас Европы, пора бы и внутрироссийскими делами заняться... хотя нет, ещё по дороге встретимся с господином Ульяновым, а далее сразу в Москву.

5 июля 1905 года, Москва

Телефон в квартире Носова начал трезвонить, ещё когда он с Зиной поднимался по лестнице — успел снять трубку, пока её не положили на том конце. Тут же выяснилось, что Нико Пиросмани уже три дня как прибыл в столицу и очень желает пообщаться — мол, приглашал же в гости, вот я и приехал.

— Что, прямо с картинами приехал? — спросил Иван.

— Да, прямо с ними, продал свою молочную лавку в Тифлисе, как я её продавал, это отдельная и долгая история, может быть расскажу потом, погрузил свои жестянки на повозку и приехал на скором поезде. Остановился на постоялом дворе на Воздвиженке.

— Через час... нет, через полтора часа я за тобой заеду, — ответил Иван, посмотрев на часы. — А у нас новая забота появилась, Зинуля...

— Я уже поняла, — сказала та, — что будешь делать со своим грузином?

— Есть одна мыслишка... знаешь такого Мамонтова?

— Савву Ивановича? Ну как не знать, он же денег на революцию немеряно передал, эсерам тоже перепало.

— А ещё он сильно покровительствует людям искусства, в основном художникам, но и поэтов с балеринами не забывает. Сейчас я сделаю пару звонков, а после обеда нас скорее всего ждёт вояж в усадьбу Абрамцево, это не очень далеко, на север немного не доезжая до Сергиева Посада. Погода хорошая стоит, не вижу, почему бы нам не прогуляться на природу, а революция чуток подождёт...