Низы не хотят

— Хорошо, я верю тебе, Ваня, — и она крепко пожала ему руку, — я тебя не брошу.

Тут же впрочем добавила следующее:

— Между прочим, дорогой, ты мог бы уже на мне и жениться, а то что мы в грехе с тобой живём...

— Так-так-так, — весело ответил ей Носов, — с каких это пор революционеры заговорили поповскими терминами?

— Про других не знаю, а у меня дед священником был, от него что-то и осталось. Ну так что насчет жениться?

— Охотно, моя ненаглядная Зиночка, вот это дело сделаем, вернемся в Москву и сразу же — даю честное благородное слово. В свадебное путешествие куда поедем?

— Я в Баден-Бадене ни разу не была, но много о нём слышала, давай туда.

— Договорились... а вот мы уже и к перрону причаливаем, вперёд, навстречу приключениям!

И они быстро вышли из вагона, Носов при этом сунул гривенник проводнику за хорошую поездку, и они направились к будке вокзального телефона.

— Вот чёрт, — выругался Иван, — занято, пошли к другому... или нет, оставайся здесь, если освободится, позовёшь меня.

Второй телефон оказался свободен. Носов опустил в приемный лоток пятиалтынный (дорогие нынче звонки, подумал он), набрал номер, заранее записанный в его записную книжечку и, когда на том конце взяли трубку, сказал две недлинные фразы, после чего быстро повесил трубку и вернулся к Зине.

Далее они взяли пролётку с вороной лошадью в упряжке и носатым-усатым грузином на облучке, сказали адрес, и лошадка бодро зацокала по булыжной мостовой Левой набережной Куры.

— Да, это другой мир,— сказала через десяток минут Зина, оторвавшись от изучения города, — у нас так не живут, друг на друге сидючи.

— Горы же кругом, — рассеянно ответил Иван, — свободного места мало, вот и стараются застроить как можно плотнее. Мы с тобой в местную кафешку вечерком зайдём, там ты ещё больше удивишься.

— Ловлю на слове, — кокетливо ответила Зиночка, — но вот о грузинской кухне я как раз немного в курсе.

— Тем лучше, тем лучше, — рассеянно пробормотал Иван, — но мы кажется уже приехали судя по тому ,что лошадь остановилась.

Извозчик на очень ломаном русском подтвердил, что да, это тот самый адрес и есть, вход через арку, а там сами разберётесь, получил полтинник, поклонился и укатил за угол. Конспиративная квартира была с отдельным входом, крепкая дубовая дверь и табличка 'Адвокат Николо Жвания'. Носов позвонил в звоночек, открыл очередной носатый грузин с большими вислыми усами, Иван сказал ему кодовое слово и услышал правильный ответ.

— Проходите, располагайтесь, квартира в полном вашем распоряжении на ближайшие два дня, — сказал грузин, — а я исчезаю, дела, знаете ли, адвокатские. Если нужно будет связаться, позвоните вот по этому номеру, спросите меня.

И он быстро исчез, как и было сказано.

— Давай шевелиться, дорогая, всего час остался, — сказал Иван Зине, — переодевайся, я помогу тебе накраситься

Ровно через час они вышли из дома, Носов тщательно запер за собой дверь, дальше их путь лежал к мостику имени того самого Бараташвии и мимо садика Пушкина на площадь, где и должно было сегодня произойти представление...

Носов сначала поставил на место Зину, сказав ей прогуливаться туда-сюда в пределах 50 метров, но чтобы не создалось впечатление, что она проститутка и ловит клиента.

— Это будет сложновато, — невинно заметила Зина, — но я постараюсь.

— Вон в том дворе будет стоять нужный нам товарищ, — и Иван указал, где именно расположен этот двор, — он скорее всего папироску курить будет, но может и просто так стоять или тоже прохаживаться взад-вперёд.

— А твоя роль какая будет? — поинтресовалась Зина.

— Я сейчас нанимаю пролётку, ставлю её на соседней улице и занимаю позицию с той стороны проходного двора. Да, на площади сейчас шумно будет, бомбы наверно бросать станут, ты на это дело не реагируй... ну по возможности, нас оно не касается. Кстати, стрелять лучше всего, когда бомба взорвётся, никто выстрела не услышит. Всё понятно? Хорошо, я пошёл за пролёткой, а ты будь в полной боевой готовности.

Сначала всё было тихо-спокойно... ну как спокойно, так, как это обычно бывает на главной площади города — шум конечно был, но обычный, продавцы-разносчики свой товар расхваливали, мальчишки газеты продавали, громко оглашая главные новости дня, по мостовой не так, чтобы очень часто, но регулярно катились в обе стороны дилижансы, фаэтоны и двуколки, один раз даже черный автомобиль проехал, Даймлер, судя по всему. А ровно в 12.15 со стороны садика показалась серьезная процессия — конные казаки впереди и сзади, посередине дилижанс, за ним фаэтон, это наверняка оно, подумала Зина.

Посмотрела во двор, которые ей указал Носов, а не было там никого — план начинает давать сбой, что же теперь делать-то, Иван никаких инструкций на этот счёт не выдал? На счастье очень похожий на рисунок грузин тут же и обнаружился, он неспешно вошел с площади во двор, занял наблюдательную позицию сразу у выхода и закурил. А дорогу процессии тем временем перегородил ещё один фаэтон, где сидел кавалерийский, судя форме, капитан с большими вислыми усами, очередной грузин. Передние казаки синхронно подняли нагайки и заорали, чтоб им освободили дорогу. В этот момент всё и началось...

Первая бомба взорвалась под вторым экипажем, в ушах у Зины сразу заложило, но она не растерялась, забежала в двор, саданула грузина по затылку рукояткой нагана и выпустила в него две пули, обе в одну ногу, но тут тоже всё пошло немного криво — грузин отключаться от удара не собирался и начал громко орать, что-то типа 'шайзи, бози, траки' (дерьмо, проститутка, жопа на грузинском) и отползать в сторону от площади. Ну делать нечего, Зина честно выполнила оставшуюся часть своего плана — быстро, но не торопясь, вышла со двора, на площади тем временем творился ад кромешный, валил густой белый дым и раздавались выстрелы, громко орали кажется вообще все присутствующие. Зина не обратила, ну то есть постаралась не обратить на это никакого внимания и ушла в направлении садика Пушкина.

А тем временем с другого конца двора появился Носов, он быстро подбежал к лежащему и спросил:

— Нужна помощь, биджо?

Грузин некоторое время продолжил ругаться, но быстро притормозил и ответил, что да, конечно помощь нужна, не видишь что ли, э? Носов приподнял его, закинул его руку себе на шее и тот попрыгал на одной ноге. Так они и допрыгали до соседней улицы, полиции в окрестностях не обнаружилось.

— Садись, генацвали, — сказал Носов, подсаживая грузина в пролётку, — надо отсюда ноги делать.

— Спасибо, — наконец-то поблагодарил Носова грузин, — а куда мы едем?

— У меня тут квартира недалеко, отлежишься пару дней. Меня Иваном зовут.

— А меня Иосифом. А почему ты меня спас?

— Я сочувствую революционным идеям, Иосиф, и не могу спокойно смотреть, как власти давят оппозицию.

— Ясно. Я из партии социал-демократов, — добавил он. — Знаешь такую?

— Как же, слышал... у вас кажется Ульянов за главного?

— Сейчас партия раскололась на две, в той, к которой я примыкаю, руководит Ульянов, да.

— А мы уже и приехали.

Они выгрузились из пролётки и с горем пополам загрузились в квартиру. Носов тут же положил Иосифа на кровать, снял ботинки и штаны и осмотрел рану.

— Пуля навылет прошла, сейчас я завяжу, чтобы кровь не шла, а дальше доктор должен поработать — у меня есть знакомый, вызову.

— Надёжный человек? Болтать не станет?

— Надёжнее не бывает.

А доктор через десять минут подошёл — именно ему звонил Носов с вокзала.

— Тааак, — сказал он, изучив ситуацию. — С Эриванской площади привезли?

— Какая разница, Семён Палыч (именно так его звали), вылечите товарища?

— Конечно, затем и пришёл, — рассеянно сказал доктор, раскладывая инструменты.

Через час примерно заявилась Зина, позвонила в звонок и тут же вытащила Носова на улицу.

— Он меня видел там во дворе, — сходу заявила она, — может узнать, несмотря на твой камуфляж.

— Плохо дело... — ответил Иван, — давай тогда так сделаем — идешь в гостиницу, не очень близко отсюда, например 'Тифлис' возле вокзала, и снимаешь там номер, я тебя вечером найду

Носов вернулся в квартиру — врач тем временем закончил свои дела и собрался уходить.

— Ну как он, Семён Палыч? — спросил Носов, — жить будет?

— Конечно, — рассеянно ответил доктор, — рана сквозная, надо будет перевязки раз в два дня делать и принимать вот такие порошки. Через неделю-полторы заживёт.

Носов дал доктору червонец и проводил на выход, потом вернулся и пересказал его слова Иосифу.

— Да, а кто ж в вас стрелял-то? — как бы случайно вспомнил Иван, — случайная пуля что ли какая?

— Ничего случайного, — глухо ответил грузин, — меня какая-то шмара целенаправленно подстрелила, сначала наганом по башке стукнула, потом в ногу выстрелила.

— Что за шмара, предположения есть? Может амурные какие-то дела?

Джугашвили надолго погрузился в раздумья.

— Нет, не похоже, у меня в Тифлисе амурных дел не было, да и совпало уж очень нехорошо с этим ограблением, таких случайных совпадений я в своей жизни не встречал...

— Ладно, оставим вопрос о шмаре на потом, а сейчас вам наверно надо связаться со своими соратниками — дело в том, что у меня дела в Тифлисе заканчиваются сегодня или завтра в крайнем случае, а пролежите вы неделю минимум.

— Да, — после некоторого размышления ответил он, — надо связаться. Дайте перо и бумагу, я напишу телефон.

Носов протянул всё это и получил назад короткий номер и имя Камо.

— Если его самого там не будет, передайте, что Коба ранен и лежит по этому адресу, — добавил Иосиф и отключился.

Носов пожал плечами и пошёл на улицу искать телефон. Ближайший оказался в здании почтамта, даже целых два — он позвонил по написанному номеру, ответила женщина, тогда он всё аккуратно ей передал и вернулся в квартиру.

Ждать пришлось около часа, в дверь позвонили. Носов выглянул в окно кухни, оттуда вход был виден, там стоял бородатый кавказец, но не похожий на грузина. Оружия, по крайней мере на виду, у него не было. Носов открыл дверь.

— Здравствуйте, — сказал бородатый, — мне сказали, что здесь находится Коба.

— Точно так, заходите. Меня Иваном зовут.

— Симон, — коротко отозвался тот и прошёл внутрь.

— Здравствуй, Коба, ещё раз, — сказал кавказец, садясь на стул возле дивана. — Как это тебя угораздило?

— Девка какая-то подстрелила, не знаю зачем и почему.

— А это кто? — и Симон показал на Носова.

— Мимо проходил, помог мне сюда обраться и врача вызвал.

Носов счел нужным прокомментировать эти слова:

— Носов Иван Александрович, предприниматель из Нижнего Новгорода и человек прогрессивных взглядов. Здесь по делам до завтра. Не смог пройти мимо...

— Хорошо, — ответил Симон, — сейчас подъедет фаэтон, на нём мы увезём Кобу, а вам большая благодарность от лица социал-демократов. Оставьте свои координаты, возможно мы с вами свяжемся позднее.

— Охотно продолжу знакомство, — сказал Носов, отдавая Симону свою визитку, — у меня есть некоторые идеи относительно развития революции в России и я охотно бы поделился ими с людьми, непосредственно делающими эту революцию.

После этого они помогли Иосифу доковылять до дилижанса, который остановился возле арки, и Иван распрощался с революционерами. А затем отправился искать Зину...

Гостиница Тифлис действительно располагалась недалеко от вокзала, на входе сидела грузинка с усиками и жевала табак.

— Здравствуйте, — сказал ей Носов, — в каком номере остановилась Зинаида Коноплянникова?

Грузинка на секунду перестала жевать свой табак, посмотрела в толстую амбарную книгу и с важным видом ответила:

— В восьмом.

— Спасибо большое, — приподнял шляпу Иван и прошёл внутрь.

Восьмой номер оказался на втором этаже, Иван постучал и вошёл, услышав слова 'войдите'. Зина сидела у зеркала и приводила в порядок макияж.

— Всё окей, дорогая, — с порога заявил Носов, — с ограблением и революционерами мы на сегодня закончили, пойдем выполнять культурную часть нашей программы.

— И что же в неё входит, дорогой, в эту часть? — с невинным видом спросила Зина.

— Знакомство с одним местным живописцем, зовут его Нико, фамилия Пиросманишвили.

— А что в нём такого необычного, что ты захотел вдруг с ним познакомиться?

— Уместнее было бы спросить, что в нём есть обычного, — ответил Иван, — а так-то в нём вообще всё необычно. Но лучше, как говорят, один раз увидеть, так что докрашивайся и поехали.

Взяли пролётку прямо возле гостиницы.

— Там кстати не возникло проблем с тем, что он меня узнал? Ну этот грузин?

— Пара вопросов была, но я сумел их снять, так что не волнуйся.

— А если не секрет, зачем тебе вообще сдался этот грузинский бомбист? Рассказал бы своей невесте, а?

— Ладно, слушай... в том, что в России революция победит, причём не позже конца этого года, у меня сомнений нет. А у тебя?

— Я тоже так думаю.

— Так вот, после победы революции и возникнет главный вопрос, что дальше делать, правильно?

— Наверно, тебе виднее...

— Страной надо будет как-то управлять, лучше всего для этого по моему скромному мнению будет подходить парламентская республика с двумя... максимум тремя главными партиями, которые были бы примерно равно по весу и влиянию и побеждали бы на выборах по очереди.

— А у нас и выборы будут?

— Обязательно, и тоже в этом году. Так вот на роль этих партий я примеряю нас, эсеров, в первую очередь, потом эсдеков с Ульяновым и Джугашвили во главе, ну и наверно какую-то правую партию, отражающую интересы зажиточных классов, я слышал, недавно кадеты какие-то образовались..

— Кто-кто?

— Конституционалисты-демократы, сокращенно кадеты, вот они бы третьей силой стали. Но мы уже кажется приехали — смотри, нравится тебе такая вывеска?

По центру на вывеске было прыгающими буквами написано 'Молочная лавка Пиросмани', а с боков на прохожих тоскливыми глазами смотрели две породистые коровы, причём коровы были изображены в профиль, но глаза у них были, если б они глядели анфас — короче всё, как на древнеегипетских фресках.

— Оригинально, — ответила Зина, — а у коров человеческие глаза по-моему, я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься, самые что ни на есть. Нарисовал всё это дело, а ещё и полсотни других вывесок в этом и других грузинских городах этот самый товарищ по фамилии Пиросмани и по имени Нико. Сейчас мы с ним познакомимся... ну конечно если он на месте, а не пьёт где-нибудь вино с друзьями.

— Лавка-то открыта, значит кто-то там должен быть, а поскольку вид у заведения явно не зажиточный, тут все функции должен один человек выполнять, хозяин, а это в свою очередь значит, что мы его найдём внутри. Логично?

— Да, ты, моя радость, всё по полочками разложила, добавить нечего.

И они вошли внутрь, колокольчик при этом жалобно звякнул.

— Добрый день, господа, — с чудовищным грузинским акцентом произнес человек в белом переднике, стоявший за прилавком.

Слева и справа от него горками был выложен сулугуни и круги творога, ещё были бутылки с чем-то явно кисломолочным, а два больших бидона, с молоком очевидно, стояли в дальнем углу.