Волчица и пергамент. Том 2

— Братик?

— В чём дело?

— Ты как?

Серебряные волосы Миюри, стоявшей под тусклым снежным небом, казались нитями льда.

— Я в порядке.

На её лице проявлялось лёгкое удивление, пока она спускалась по ступенькам.

— Что такое?

— Я просто подумала, каким сильным ты стал. Подумать только, ты так распускал нюни совсем недавно!

Он всего-навсего не смог стряхнуть с лица мрачное выражение, что, похоже, создавало видимость, что он спокоен.

— Неважно, какой я сильный, но благодаря разговору с тобой я чувствую, что смог себя закалить.

— Хмм?

— Давай возьмём с собой господина Райхера, когда поплывём обратно в Атиф.

Миюри не удивилась, но уставилась на него круглыми, янтарно-красными глазами.

— Он тот, кто не сможет бежать. Я не думаю, что мы смогли бы его убедить сделать это.

Она была права, Коул понимал, что чувствовал Райхер. Если бы сам Коул прибыл сюда и встретил Осень один на один, с ним произошло бы, в конце концов, то же самое.

— Но, к счастью, он не может переносить свою настойку так же хорошо, как госпожа Хоро.

Если бы Райхер снова выпал из действительности, они тогда протащили бы его на корабль. Он не был привязан к этому острову — он был его пленником. Однажды покинув остров, он, скорее всего, никогда на него не вернётся.

Миюри округлила глаза, выслушав столь прямолинейный план, её губы медленно сложились в улыбку.

— Брат, это нехорошо.

— Настоящим решением было бы найти, как сделать всех на этом острове счастливыми.

— Такого не бывает, — без колебаний заключила она, хотя не слишком много знала о том, как велик и сложен мир. То, что называется "практичный ум девушки".

— Я не могу согласиться с этим. Но нам не хватает времени и численности, чтобы заняться этим в данный момент. Мы можем думать только о том, что можем сделать прямо сейчас.

Миюри пристально посмотрела на него и вдруг отвела взгляд. Словно мастер, увидевший, как его ученик, наконец, вырос и готов реализовать свой потенциал.

— И ты сможешь пересмотреть эту сумасшедшую мысль "исправить мир"? И прекратить работать с этой блондинкой?

— На данный момент я прекратил отправлять мою очень юную младшую сестру домой.

— Я только как твоя младшая сестра! — запротестовала она и топнула ногой.

Они разговаривали под падающим снегом, не заметив, что белизна покрыла им головы и плечи. Коул отряхнул снег с Миюри и спросил:

— Почему бы нам не поесть сейчас в порту?

Кажется, он провёл довольно много времени в кошмарах, сейчас, должно быть, близился полдень.

— А можно мяса? — откликнулась Миюри, глядя щёлками глаз, она прищурилась, когда он принялся отряхивать с неё снег.

— Помнишь, что сказал господин Йосеф? Здесь должна быть хорошая рыба.

— Тогда я хочу жареную рыбу. И чтобы было много соли!

Она казалась слабой девушкой, когда держала рот закрытым, но её вкус вполне подошёл бы какому-нибудь пьянчуге.

— Не ешь слишком много.

— Хорошо.

Они разыгрывали привычную сценку в препирательства, но кое-что в ней нечто сосем по-иному. Он сжимал руку Миюри чуть крепче обычного. Она тоже должна была это заметить.

Он держал в своих руках особо драгоценный камень. Познав глубины мрака окружающего мира, он теперь, наконец, увидел свет.

Миюри недовольно сидела за столом в таверне — жареной рыбы здесь не оказалось.

В городах и деревнях, где свиней забивали не каждый день, не был неизменным на кухне и горшок с жиром. Сельдь и сардины могут дать какое-то количество жира, но если кто пожарит эту рыбу в сковороде, есть то, что получилось, он, скорее всего, не захочет.

И потому ей досталось рагу с тушёной рыбой, заставившей немного поволноваться эту девочку, выросшую в горах. Рыбьи головы, плававшие в рагу, сильно отличались от тех, что можно встретить у рыб из горных речек. Они были сильно сжатыми с боков, с жуткими зубами в пасти. Неудивительно, что даже Миюри засомневалась. Однако, начав есть, она нашла каждый кусочек рыбы восхитительным, само рагу было превосходно посолено, и она с удовольствием макала в него хлеб. Еда не позволяла ей думать ещё о чём-то. Хлеб, что им подали, был выпечен, правда, не из пшеницы, а из каштанов. Он был особенно твёрдым и отдавал резковатой горечью, это не тот хлеб, что едят ради удовольствия. Коул не думал, что Ньоххира отличалась особенной роскошью, но, несмотря на обилие снега в горах, в деревне еда была разнообразной благодаря своей известности как целебного места, потому в деревню её много привозили. Это снова заставило его мучительно осознать, насколько они были там счастливы.

— Что будем делать дальше, брат? — поинтересовалась Миюри, разгрызая узкую рыбью голову с торчащими изо рта острыми зубами.

Она спросила негромко, может, потому что была занята обкусыванием мяса с головы, но, скорее, так она пыталась соответствующим образом вести себя в этой тихой таверне.

— Готовить корабль в обратный путь... И я ещё хотел бы немного поисследовать острова.

— Ты ещё не отступился? — она посмотрела на него сердитыми глазами, и он не мог сдержать улыбки.

— Я не думаю, что спасти острова — такая постыдная задача. Возможно, я смогу чем-то помочь, и это даже может принести пользу наследнице Хайленд.

Имя Хайленд Миюри по своему обыкновению встретила с безразличием на лице.

— Предоставление островам того, что им нужно, может в случае начала войны поставить островитян на сторону королевства Уинфилд, пусть и неявно.

— А как насчёт денег? Разве эта блондинка не богатая? — Миюри обмакнула хлеб в солёный бульон и откусила.

— Деньги — это мощь, они, несомненно, помогут. Но это лёгкий путь.

— Лёгкий? — небрежно переспросила она с набитым хлебом ртом.

— Переманить их на свою сторону деньгами — это может подействовать ничем не лучше насилия. Однако если потратить время и узнать больше о земле, если дать людям то, что им действительно нужно, они поймут нашу искренность, даже если это обойдётся в те же деньги. Понимаешь?

Миюри шумно прожевала и сделала глоток. Потом изучила остаток хлеба и кивнула.

— Думаю, если бы кто-нибудь дал мне хлеба, что мне нравится, я бы сделала для него всё, что смогла.

Обычно она обращала внимание больше на количество, чем на качество, но каштановый хлеб был и вправду не особо хорош.

— Что ж, и всё же... — до сих пор она не говорила прямо, теперь же махнула рукой, чтобы он придвинулся, Коул наклонился к ней, опасаясь какой-нибудь уловки с её стороны.— Могу и я немного поисследовать, кем является эта маленькая кукла?

Коул удивлённо посмотрел на неё, но Миюри была на редкость серьёзна.

— Мама не станет рассказывать подробностей, но всё же она не знает, куда делся тот её прежний друг, в честь которого я названа, как и другие её друзья, верно?

То есть, Чёрная Мать могла быть одной из них.

Мама Миюри, мудрая волчица Хоро, когда-то была вожаком среди волков в лесах, росших в месте, называемом Йойтсу. Трудно представить, чтобы ей подчинялся волк намного больший её. Коул смутно ощущал, что в ушедшем времени животных-воплощений размер означал право на справедливость. Но зная, что эту юную девушку часто тревожила кровь, текущая в ней и в других не-людях, он испытывал сложные чувства. Хотя она вроде и не возражала Коулу, однако это её притворное безразличие существовало лишь в выражении её лица.

— Если основываться на легенде, то я никак не смогу объяснить, почему рыбная ловля стала такой хорошей, когда она остановила лаву.

Важный момент. И если Чёрная Мать не была человеком, то чьим воплощением она была?

— Мы будем искать вместе. Одной опасно, — ответил Коул сел на место.

— Со мной всё будет в порядке, даже если я столкнусь с медведем.

— Ты можешь столкнуться с мучительными истинами, они пострашнее любого медведя.

Он оторвал кусок каштанового хлеба и положил в рот. Пока он тихо жевал, Миюри сидела напротив него, уставившись в пространство и, видимо, глубоко задумавшись. Затем она вдруг снова посмотрела на него, медленно прикрывая глаза и склоняя голову набок, будто что-то беспокоило её.

— В чём дело?

Она, нахмурившись, простонала:

— Что тебе нравится больше — продолжать нянчиться со мной или дать утонуть в слезах, когда мучительный момент застанет нас врасплох?

Коул не мог сказать, что ему что-то "нравилось" в последнем. Он сердито посмотрел на неё, и она внезапно открыла глаза.

— О, ты должен просто нянчиться со мной только до и после того, как произойдёт что-то плохое. Тогда я получу больше всего, пока ты будешь идти вместе со мной, — сказала она с довольной улыбкой.

— Ты не должна думать с точки зрения выгоды.

— Мне мама так сказала, она сказала, что девочкам придётся плакать, если они выгоду не будут учитывать в первую очередь.

Он не знал, говорить ли, что не ожидал услышать это от матери и дочери волчьей крови, но, кажется, она получила точные указания, как надлежит охотиться.

— Я бы предпочёл, чтобы ты не плакала, — сказал он, наконец, печально улыбаясь, когда лицо Миюри стало серьёзным.

— То же относится и к тебе.

Он не мог поверить, что девушка, что была младше его вдвое, сказала ему такое. Но разница в возрасте не мешала быть ему счастливым тем, что кто-то беспокоился о нём.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он.

Миюри некоторое время с сомнением смотрела на него, потом усмехнулась и вернулась к еде. Он смотрел на неё и чувствовал, что его губы сами собой раздвигаются в улыбке.

Часто советуют разрешить любимому ребёнку отправиться в путешествие, но наблюдая за развитием Миюри, он мог лишь удивляться, к чему это может привести. А может, это он сам не вырос и только сейчас стал осознавать, насколько Миюри удивительна.

Когда ребёнок взрослеет, путешествие — важный обряд, дающий узнать широту мира и высоту неба. Если бы Коул познал холод льда и глубину моря, возможно, он бы вырос как личность. Может, он даже смог бы взглянуть по-другому на свои же идеи создания нового порядка в результате войны королевства Уинфилд с Церковью. Потому что вера принимала формы, которые он даже не мог себе вообразить, а значит, не было единой формы ключа к небесным вратам. Божий дом принимал много форм.

Теперь он знал, что поступки, подобные свершившемуся на этом острове, даже если это поступки не-людей, могут распространять учение Бога. И это значит, что размер ворот нужно было сделать несколько больше.

Осень настолько потряс Коула, что заставил потерять голову, и это было серьёзной проблемой. Жить среди людей — это проблема, с которой не-людям пришлось бы столкнуться однажды. Могло показаться, Хайленд уже узнала правду о Миюри и догадывалась, что в мире есть существа, подобные ей. При своих самых скромных возможностях Цезон мог стать примером, открывающим новый путь. Тогда таким, как Миюри, возможно, не пришлось бы, стоя перед картой мира в торговом доме в Атифе, страдать из-за того, что им нет места в мире. Помимо людей было ещё много обладателей прекрасных душ.

Коул не мог спасти девушку, проданную в рабство, и в то же время не мог найти никаких слов утешения Осени с одиночеством в его взоре, существу, не имевшему выбора поступать не так, как он поступал. Но Коул мог спасти Миюри. Придя к этому, он ощутил, что что-то в нём произошло.

— Миюри, я хочу тебя о чём-то спросить.

— Хм?

Миюри, довольно сидевшая перед своей миской, превратившейся в крепость, построенную из рыбьих костей, посмотрела на Коула.

— Был ли владыка Осень человеком?

Если Чёрная Мать не была человеком, и Осень распространял веру в неё, эта мысль напрашивалась сама собой.

Миюри закрыла глаза, словно перерывая свою память, и подняла голову.

— Было холодно, и мой нос был немного забит, но я бы узнала, если бы он пах зверем. Я чувствовала только запах моря. Будто он очень долго не принимал ванну.

Осень был человеком. Если бы он им не был, многое в докладе Коула для Хайленд изменилось бы, потому что стань Осень врагом наследнице, ей нужно было знать, к какой катастрофе это может привести. Но вроде бы ему не нужно об этом думать.

— Кстати, ты наелась, наконец?

— Ага. Спа-а-асибо тебе.

Затем они немного походили вокруг порта. Коул шёл впереди, Миюри, держась за его руку, тянулась следом.

Это был маленький город без стен, который вполне можно быстро пройти из конца в конец. За последними домами города начинались снежные тропки, разбегавшиеся во все стороны, протоптанные многими ногами. Они говорили, что где-то в конце их были места, где собирались люди.

На главной улице стояло несколько зданий, карнизы каждого из них были украшены табличками с обозначением лавок разных ремесленников, но товаров напоказ выставлено не было. И не казалось, что в какой-либо из них кто-то работал, повсюду царила тишина. Открыты были лишь мастерская по плетению нити, из которой вяжут сети, и кузница с гарпуном и топором на вывеске. Что-что, а эти две были необходимы постоянно. Однако сеть только казалась вещью, которую легко переплести, если она порвётся. Без исходных материалов не сплести ни нити, ни верёвки. А простым куском железа можно лишь разбить что-то, а не резать. А без топлива кузнецы не могли довести инструменты до нужного состояния.

Орудия для ловли рыбы могли бы стать опорой, поддерживавшей повседневную жизнь островитян, а значит, сделать их жизнь счастливее.

В Священном Писании написано, что помогать ближнему с тайным умыслом есть лицемерие, но Осень показал, что добродетельное бездействие бесполезно на этих островах. Его деятельность могла стать семенем лживой веры, которую, однако, можно пресечь в зародыше при первом же ростке. И во всяком случае это куда лучше уродливой строгости нынешней Церкви.

Коул должен был признать, что одна молитва не поможет в повседневной жизни. Он шёл по городу и, обдумывая всё это, вдруг осознал, что тихо вокруг не из-за трудных времён, просто сейчас холодное, снежное время. И торговый дом Йосефа сейчас пустовал.

Его внимание привлекло то, что встречавшиеся время от времени люди смотрели на него, широко раскрыв глаза, будто не могли поверить, что кто-то может ходить по улицам. Если честно, он уже почти замёрз, пора было возвращаться в церковь. Они вышли на тропу вдоль мёртвой реки.

— Здесь не так, как в Ньоххире, не так ли? — спросил Коул, хотя ему не хотелось открывать рот на холоде, всю дорогу от таверны он промолчал.

— Ты раньше бывал в подобном месте?

— Однажды, когда я приплыл в королевство Уинфилд, но там было чуть поживее. А вообще, я путешествовал в основном там, где даже зимой не бывает снега.

— Там, где зимой не идёт снег, так? Я даже представить себе не могу такого.

Миюри остановилась, глядя на море и словно кутаясь в белое облачко своего дыхания. Они стояли, а на них валом валил снег, словно призывая вернуться в свою комнату.

— Отправимся туда когда-нибудь. Цвет моря там совсем другой, невероятно волнующее зрелище.

— Цвет моря может изменяться?

— Могут быть самые разные цвета, кроме синего, но до сегодняшнего дня я никогда не видел такого ярко-зелёного.