Александр. Продолжение похода 6

Гоплиты Эвмена атаковали исключительно стройными рядами, несмотря на то, что вынуждены, были подниматься по крутому склону. За их спинами двигались лучники и пельтеки забрасывающие вражеских воинов стрелами и дротиками, что наносило им ощутимый урон. Из-за малого пространства на вершине вала, Агесилай не мог подобно македонцам использовать лучников, которые были вынуждены отойти на обратную сторону вала и вести стрельбу, не видя цели.

Как не были храбры и опытны наемники Агесилая, но вести сражение с разорванными рядами против первоклассной армии противника, они не могли. Исход боя был предопределен заранее и весь вопрос заключался во времени. Чуть более получаса понадобилось солдатам Эвмена на то, чтобы подняться на гребень вала и обратить в бегство его защитников.

У Агесилая был призрачный шанс остановить врага когда, преследуя его воинов, македонцы вышли на гребень вала и стали хорошо видны стоявшим внизу лучникам. Град стел обрушился на преследователей, но оказалось, что они имели хорошее противоядие против греческих стрел. Прозвучала команда и, перестроившись "черепахой" македонцы стали спускаться с вала.

Выпущенные стрелы либо попадали в щиты переднего ряда, либо падали сверху на поднятые над головой щиты гоплитов. Поэтому большого вреда македонцам этот яростный обстрел не принес, зато вселил сильный страх в сердца боспоритов, на которых медленно и неотвратимо накатывал ощетинившийся копьями вражеский строй.

Видя, что остановить врага уже не в его силах, Агесилай благоразумно решил отвести войска вглубь полуострова и одновременно послать к Перисаду нового гонца с печальными известиями.

Положение правителя Боспора к этому времени было отчаянным. Собрав в один кулак все свои силы, он уже готовился дать отпор Александру, когда прискакал гонец от Агесилая.

Будь против него какой-то другой царский полководец, Перисад не колеблясь ни минуты, отдал бы приказ двинуть подкрепление на помощь Агесилаю. Однако против него действовал сам македонский царь, который, как известно всегда сам шел на острие главной атаки.

С высоты вала Перисаду были хорошо видны царские штандарты, которые всегда находились исключительно в месте пребывания монарха. По уверению людей свиты, они сами видели, знамениты алый плащ македонского царя, который мелькал среди всадников катафрактов. Кроме того, против Перисада действовали огненные баллисты и царские щитоносцы, главная ударная сила македонца, об этом знали все без исключения.

Шаблонность мышления жестоко подвела правителя Боспора, как некогда подвела и киммерийцев, чей вал он защищал. Поэтому он посчитал наступление Эвмена ловким ходом с целью отвлечь внимание и оттянуть на себя часть сил Перисада.

— Ты хитёр, но я, ничуть не глупея тебя — проговорил воитель, глядя на македонцев, стоявших по ту сторону рва, и велел отправить гонца к Агесилаю с приказом держаться и обойтись своими силами. К этому времени выгорела часть частокола нижнего ряда и под прикрытием больших щитов, македонцы принялись забрасывать ров фашинами. Делали они это основательно и неторопливо, что окончательно убедило Перисада в его правоте.

Македонец применил против нас огонь, так мы тоже применим против него свой огонь — сказал правитель и приказал своим лучникам быть готовым начать стрельбу стрелами с промасленной паклей на конце. По замыслу Перисада они должны были поджечь хворост фашин в тот момент, когда в атаку на вал двинется конница врага.

Известие о прорыве вала Эвмена, было для Перисада подобно грому среди ясного неба. Он сильно испугался, заметался не в силах принять правильное решение что, в конечном счете, и погубило все дело.

Ошибившись один раз, Перисад продолжал упрямо следовать гибельному курсу, будучи завороженным присутствием, против него царя Александра. Вместо того чтобы перебросить хотя бы часть сил на помощь Агесилаю, он продолжал держать их возле себя, ожидая главного удара македонцев именно здесь.

Уже прогорел второй ярус частокола и враг должен вот-вот идти в атаку, но почему-то не двигался, только по-прежнему забрасывая ров фашинами. Перисад в волнении метался на вершине гребня, ожидая атаки Александра, но тот оставался лишь пассивным наблюдателем.

Боспорец решился действовать лишь, когда прибыл третий гонец от Агесилая, который извещал, что Эвмен полностью перешел через вал и теперь двигается в тыл Перисаду. Грек настойчиво просил помощи, ибо сам не мог остановить продвижение врага.

Только тогда Перисад двинул ему на помощь часть своих воинов, все это время простоявших без дела. Но как только воины покинули лагерь, сразу активизировался сам Александр. К нему, как и к Перисаду прибыл гонец с известием об успехе карийца и монарх начал действовать.

Выкатив баллисты почти к самому краю рва, Александр приказал обстреливать обратную сторону вала где, по его мнению, противник должен был держать свои главные силы. Обстрел велся чисто по площадям и поэтому, солдаты правителя Боспора не сильно пострадали, но вид разливающегося огня сильно встревожил их души и сердца. Со страхом ожидали они появление македонского царя, про отвагу и неукротимость в бою, среди них давно ходили легенды.

Как только Перисаду донесли, что Александр наконец-то зашевелился, он приказал вернуть отправленное к Агесилаю подкрепление. Поскольку, вершина вала находилась в зоне обстрела македонских баллист, Перисад решил встретить врага на своей стороне вала, приказа стрелкам дожидаться момента, когда в атаку двинется царская кавалерия.

Однако Александр вновь преподнес сюрприз, двинув в бой только щитоносцев, упрямо оставляя катафрактов вне сражения. Без особых затруднений македонцы пересекли ров по фашинам и стали подниматься вверх по крутизне вала. Гоплиты уже достигли средины, вала, а конница все бездействовала. Охваченный яростью и горечью разочарования, Перисад отдал приказ стрелкам подпалить фашины в надежде отрезать с помощью огня щитоносцев от главных сил врага.

Как и ожидал правитель Боспора, лучникам удалось поджечь фашины, и они загорелись. Македонцы бросились тушить огонь но, несмотря на все старания, вскоре ров наполнился огнем. Посчитав дело сделанным, Перисад приказа стрелкам отходить, чтобы встретить македонцев всеми силами.

Боспорец сильно надеялся на успех, так как царских щитоносцев было гораздо меньше.

— Сейчас разобьем этих, а затем двинемся к Агесилаю. И все будет хорошо — успокаивал себя Перисад, но все оказалось гораздо хуже.

Македонские щитоносцы не стали спускаться с вала а, достигнув его гребня, остановились. Почувствовав подвох, Перисад приказал узнать, что твориться по ту сторону вала и когда прибыли наблюдатели со стороны, кровь застыла в жилах боспорца. Перестав бороться с огнем, в другом месте Александр перекинул через ров специальные мостки. Сдвинутые вместе, они позволяли беспрепятственно перевести через ров лошадь, что македонцы благополучно и делали.

Позабыв обо всем, Перисад приказал немедленно атаковать врага и его гоплиты, устремились на вал, с которого с такой легкостью отошли ранее. Боясь попасть по своим, македонские баллисты молчали, оставив щитоносцев один на один с врагом.

Боспорцы яростно наседали на царских воинов, стремясь опрокинуть их до того момента, когда через ров будет переправлено достаточное для атаки количество катафрактов. Македонцы, отчаянно сражаясь, демонстрировали стойкость и мужество, но долго противостоять превосходивших их численностью врага не смогли бы. Медленно, но уверенно теснили их боспорцы с гребня вала, беря своим числом.

У Перисада уже забрезжила надежда в благополучном исходе битвы, но она разом погасла, когда за его спиной раздались тревожные крики охраны, заметившей приближение воинов Эвмена. Боспорец очень надеялся, что у него есть еще какое-то время в запасе, но кариец безжалостно отобрал его у него. Он попросту перекупил наемников Агесилая, пообещав им солидный денежный куш и свободу выбора.

Лишенный поддержки и поставленный в крайне жесткие условия, грек не долго колебался в выборе между своей жизнью и службой Перисаду, который фактически бросил его на произвол судьбы. Поэтому Агесилай приказал войнам отойти и беспрепятственно пропустить Эвмена в тыл боспорцам.

Появление Эвмена с главными силами македонцев полностью изменило ситуацию в битве за вал. Как только стало ясно, что неприятель вот-вот зажмет их с двух сторон, боспориты начали стремительно отступать, и Перисад был в числе первых. Те, кто успел проскочить между смертельных жерновов царских отрядов, бежали в направлении Пантикапея, надеясь укрыться за его стенами. Многие из воинов бросали щиты и доспехи, которые мешали им быстро бежать, но не всем из беглецов посчастливилось достичь заветной цели.

Переправившиеся через ров катафракты, с некоторым опозданием бросились в погоню за беглецами и, догнав, безжалостно рубили их, несмотря на желание боспоритов сдаться в плен. Так на поле брани полег лучший цвет войска Боспора, не сумев оказать македонцам достойного сопротивления. В основном спаслись легковооруженные и конные соединения, которые успели вернуться в город до появления врага под стенами славного Пантикапея.

Но напрасно Перисад стремился к родным стенам, черная измена на своих могучих крыльях прилетела в Пантикапей если не раньше, то вместе с ним. Известие о поражении войска Боспора от армии божественного Александра, подтолкнуло к действию тайных противников Перисада, которых в избытке есть у каждого правителя.

Как только он переступил порог собственного дворца, по приказу начальника дворцовой стражи Перисад был схвачен и тут же убит. Когда вечером этого же дня, македонский монарх приблизился к стенам Пантикапея, его уже ждала делегация переговорщиков, которая преподнесла Александру голову последнего правителя из династии Спартокидов.

Подарок был по достоинству оценен македонцем. Он не стал вводить войска в сдавшийся на его милость город и заключил с Пантикапеем союз, подобный союзу с Херсонесом. Так был закончен поход в Тавриду.

Глава VIII. Исполнение предсказания.

И снова зиму македонский царь встречал в походных шатрах, спасаясь от холода и нудного дождя, зарядившего, едва только Александр вступил на землю Азии. Подчинив своей власти боспорское царство с Пантикапеем, Фанагорией и далеким Танаисом, македонский властитель оказался перед трудной дилеммой, что делать дальше.

Переправляться на азиатский берег и двигаясь вдоль отрогов седого Кавказа по кромке моря было решение достойное безумца. Впереди на многие дни пути был только один греческий город Диоскурия, все остальные земли заселяли многочисленные горские племена, у которых любой кусок сыра и лепешки, глоток воды и пучок сена для лошадей пришлось бы добывать с боем. И не потому, что они были жадны и дики, а потому что прокормить такое количество пришельцев было очень и очень трудно.

Возможно, какую-то помощь мог оказать властитель колхов, от него в свое время приходило посольство с предложением мира и дружбы, но до его земель ещё нужно было дойти, и дойти так, чтобы твое войско было именно войском великого царя, а не скопищем голодных оборванцев.

Херсонесцы и боспориты скрипя сердцем, конечно, согласились бы терпеть армию Александра в стенах своих городов в течение зимы, но при этом, никто из них не мог, что сможет организовать прокорм для царской кавалерии. Ведь главная ударная сила у местных греков считалась пехота. Конечно, можно было отправить кавалерию домой обратно, по уже пройденному им пути через Скифию к Истру, но и здесь не было никакой гарантии того, что конница благополучно достигнет северной границы македонского царства.

Все это было обсуждено на военном совете, который собрался сразу после подписания с Боспором союзного договора. Некоторые из военачальников предлагали зазимовать в Тавриде, несмотря на те неудобства и сложности которые они могут принести своим новым союзникам, однако Александр категорически не согласился с этим. Возможность потери конницы явно не устраивала македонского властителя.

— Оставаться в Тавриде это крайне губительный для нас шаг — говорил покоритель Ойкумены. — Я прелагаю начать немедленную переброску войска морским путем, используя все корабли наших союзников. Думаю, что они только обрадуются этому.

— Но никто не перевозил по морю такое количество людей напрямую через Понт. Даже великий Перикл плыл вдоль берега — попытался возразить царю Калисфен, но Александр обдал его холодным взглядом.

— Никто и никогда? Очень может быть, но ты забываешь, что в своей жизни я многого сделал того, что никогда не делал никто из смертных. Мое божественное происхождение будет нам порукой в этом деле.

Видя, как закипел монарх и, зная его бурный нрав, никто из присутствующих не посмел больше спорить с ним, хотя очень многие, в душе были не согласны с Александром. Не желая дразнить гусей, они решили промолчать в надежде на скорое начало штормового сезона, который и расставит все по своим местам.

Однако военачальники явно недооценили энергию своего предводителя. В кротчайшие сроки, херсонесцы и боспориты предоставили достаточное количество транспортных кораблей, на которые была погружена вся кавалерия и царские щитоносцы.

Царь сам возглавил первый караван, оставив в Херсонесе пехоту под командованием Эвмена. В море выходили, когда по всем морским приметам вот-вот должен был начаться первый из зимних штормов, однако божественное провидение не покинуло своего любимца. Из всей огромной флотилии только три корабля не достигли берегов Пафлагонии, западнее Синопа.

Это место высадки было выбрано неспроста. Идя в поход на Дария, Александр привел к покорности в основном южные и центральные провинции Малой Азии, оставив север на потом, довольствуясь получением номинального вассалитета северных провинций. Единственными кто открыто не признал над собой его власть, были Вифиния и понтийская провинция Комагена. И если первая все же выказала готовность стать союзником, то вторая не спешила этого делать. К её землям и направил свои корабли Александр, покидая земли Тавриды.

Ожидаемые зимние шторма начались сразу на другой день, едва только македонское войско было высажено на берег и союзные корабли, покинули побережье Пафлагонии. Сразу зарядили холодные дожди, от которых было невозможно найти никакого спасения.

Глядя, как страдают его люди на морском побережье и, понимая, что пехоты Эвмена ему уже не дождаться, Александр решил отступить вглубь страны. Ему очень хотелось взять Синоп и в нем переждать зиму, но без таранов и баллист, это было очень сомнительным предприятием. Поэтому, свернув свои палатки, войско царя двинулось на юг.

Как только правитель Пафлагонии Лаомедон узнал о прибытии великого царя, он немедленно устремился навстречу Александру с многочисленной свитой. Хитрый грек сразу решил уладить дело, миром не доводя дело до крайности. Но не у всех правителей Малой Азии хватило здравого ума не дергать за усы македонского льва. У старого Ариарата, правителя Каппадокии, видимо наступило помутнение разума. Под воздействием горячих уговоров правителя Камагены Митридата, он рискнул, выступить против своего номинального государя, понадеявшись, что сможет одолеть малочисленное войско потрясателя Вселенной, объединив с понтийцем свои военные силы.