Вершина мира 2. Часть 1 (общий файл)

Замерзшего и смиренного Ивана впустили в квартиру, вернули робу, и разъяснили, что он лишается всех прав и будет сурово наказан, а после отправлен на конюшни. Иван встал на колени, Ром защелкнул на его шее ошейник.

Свободные вернулись в комнату, оставив Ивана горевать над своей глупостью.

Откинувшись на спинку кресла, милорд устало потер лицо. Ром устроился напротив, ожидая указаний. Влад мельком посмотрел на мужчину и, хмыкнув, достал из стола бутылку коньяка и два стакана.

— Вот, что хочешь со мной делай, но ты глупостями занимаешься, Твоя светлость, — подал голос Ром на время забывая о субординации, с усмешкой наблюдая, как герцог плебейски дует в стаканы, сдувая несуществующую пыль, а после щедро плескает янтарного напитка, — к чему весь этот балаган было устраивать? Наподдать хорошенько и всех делов!

— Может не к чему, а может и к чему, — задумчиво проговорил Влад, закручивая крышку и пряча бутылку в стол. — Я тебе уже не раз говорил — избить и растоптать человека дело нехитрое, с этим каждый справится в определенных обстоятельствах, а вот заставить поверить именно тебе, когда вообще никому не веришь, это уже посложнее будет.

— Думаешь, поверил? — спросил Ром принимая бокал.

— Не знаю, но надеюсь, что да. Потому что если нет, нам еще долго с ним возиться. И ты, вот что, Ром, найди исполнителей поспокойней. Я не хочу, чтобы парня из мести слишком сильно избили.

— Понял, — кивнул Ром, — до крови, но не калечить.

— Вот именно, не калечить. Дай пару дней отлежаться и передавай Кони. Все кандалы надевать не нужно, вполне достаточно ножных, а то привел обвешанного цепями, аки привидение... В средствах воспитания я ее не стесняю, но предупреди, пусть повнимательней будет. Никаких мелких железок чтоб к нему в руки не попадало. Чего доброго из ложки отмычку смастерит. Да. И перед тем, как на ночь запирать, пусть хорошо обыскивают.

— Все понял, — кивнул Ром, — еще указания будут?

— Кажется все, — пожал плечами Влад, одним глотком допивая болтавшийся на дне коньяк...

Я глубоко затянулась, наблюдая за Заком, с интересом изучающим книжные полки. На душе было пакостно. Нужно рассказать ему об отстранении. Толку тянуть.

— Я диспетчеру звонила, — безразлично сообщила я.

— Когда вылетаем? — оживился он.

— Ты знаешь... короче, тут такое дело, — я откашлялась и коротко вздохнув решилась, — меня отстранили.

— На сколько?

— На долго. Пока на месяц.

— Вот черт, — Зак присел рядом и ободряюще взял за руку, — мне жаль.

— Да ладно, — отмахнулась я, — может и уладится еще. Я с Ивоной не говорила. Но, если придется здесь остаться... я понимаю, тебе будет сложнее, чем мне. Хочешь, я позвоню Низе, и она тебя заберет?

— Еще чего! — возмутился он. — Сбежать и бросить тебя наедине с пауками в банке?

— Потише, — усмехнулась я, — это все-таки мои родственники.

— Родственники? — не скрывая злой иронии переспросил парень. — Мне они напоминают кучу надоедливых пиявок!

— Зак, — я укоризненно глянула на мальчишку, и с чего это я хочу убедить его, что эта, как он правильно подметил, куча надоедливых пиявок хорошие люди?

— А что Зак? Что Зак? — возмутился он. — Ах, я не слепой и не глухой! Меня слабо волнует, что между вами произошло, но я совершенно точно знаю — от хорошей семьи не бегут сломя голову в никуда, не давая о себе знать! За время, что я тебя знаю, это первое появление их в твоей жизни. И весьма неудачное! Так что давай не будем!

— Давай не будем, — покладисто согласилась я, тем более возразить нечего. Чертенок прав.

Наш увлекательный разговор прервал мелодичный перезвон дверного звонка. Я усмехнулась про себя — вот еще один признак произошедших изменений. Раньше ко мне вваливались без стука и предупреждения. Даже тот год, когда в моей каюте проживал мужчина.

— О, а вот и твоя хваленая семейка, — скорчил Зак унылую рожу, — гони ты их, а? Надоели.

— Ты, конечно, прав, но придется потерпеть. Через пару дней они успокоятся, и перестанут таскаться, — не очень уверенно проговорила я, поднимаясь.

— А Низе ты все-таки позвони, волнуется, наверное.

Я, вздохнув, распахнула дверь, ожидая увидеть папаню, явившегося продолжать выяснять отношения. К моему облегчению это оказалась всего лишь Наташка. От нее избавиться будет намного проще, не такая приставучая, как родственник.

— Привет, — улыбнулась она самой счастливой из своих улыбок, — ты как себя чувствуешь?

— Для очнувшейся менее суток назад, вполне нормально.

Я пропустила подругу в каюту, вяло гадая, что ей нужно. О здоровье вполне можно справиться по внутренней связи.

Мы прошли в кухню. Похоже, Наташка и сама не знала, зачем явилась. Что ж, не будем торопить события. Зак, увидав гостью, за ее спиной закатил глаза и пару раз ткнул в рот двумя пальцами, изображая приступ рвоты, давая понять, что мои родственники слишком докучливый народ. Я с мальчишкой была полностью согласна и только пожала плечами.

Пока варился кофе мы молчали, а я остро жалела жителей станции. Как им, беднягам, тяжело — погоды и той нет, и поговорить-то не о чем с незнакомым человеком. Я разлила кофе по чашкам и, усевшись напротив гостьи, закурила, приготовившись выслушать очередной поток сожалений о несправедливости отношения окружающего мира ко мне любимой.

Наташка долго рассматривала меня, я тоже держала паузу, уж чему-чему, а этому я научилась общаясь с инспекторами. Но тут другое дело, это моя бывшая подруга. Это кем же она мне приходится? Мачехой, что ли? Ну да, что-то в этом роде. Тьфу, черт, гадость какая! Извращение натуральное, на инцест смахивает.

— А ты изменилась, — наконец открыла она рот. Да уж, нервы не выдержали. Тренироваться надо.

— Не исключено, — равнодушно пожала я плечами, наблюдая, как за опущенной кухонной перегородкой Зак всеми силами изображает, что не подслушивает наш разговор. Он поковырялся на полках и извлек забытые кем-то краски и лист скрученной плотной бумаги. Мальчишка вопросительно оглянулся на меня, я чуть прикрыла глаза, разрешая воспользоваться трофеем.

— Так и не простила? — долетел до меня следующий вопрос.

— Давно уже.

— А если простила, то почему...

— Наташа, я работала. Понимаешь? Много и долго. Без отпусков и выходных. У меня времени не было разговоры разговаривать. И сейчас бы работала, если бы генерал не влез.

— Но Аня, так же нельзя! — ее отеческий бесил, но я предпочла скрыть это.

— Так нельзя, — согласилась я, — а как можно? И зачем нужно?

— Ань, но ты посмотри, на кого ты стала похожа! Тебе же отдых нужен и я считаю, что Дима поступил правильно, когда вывез тебя из того болота.

— Наташ, у вас своя жизнь, у меня своя. И моя мне очень нравится. Вы хотели меня видеть — увидели. Хотели узнать, что я на вас не обижаюсь — я не обижаюсь. Дальше что? Неужели нельзя было прилететь ко мне на пару дней, и получить все ответы на месте, не выдергивая меня без моего согласия? У меня три очень сложных участка и прикрыть их сейчас некем! Вы хоть понимаете что наделали? — к горлу подкатил комок. Месяц без работы. Я глубоко затянулась. Может все еще утрясется. — Ладно, давай закроем эту тему.

Но Наташка на этот счет имела собственное мнение, в корне отличное от моего.

— Аня, ты пойми, мы за тебя очень переживали, особенно Дима, он места себе не находил...

— Вот только этого не надо! — скривилась я.

— Но, Аня, как ты не понимаешь! — Наташка сделала движение, вроде собираясь взять меня за руку, но удержалась. — Ему очень трудно пришлось! Он весь последний год искал тебя! Ты понимаешь, он даже был готов уйти со службы, чтоб иметь достаточно времени для погони за тобой? Неужели это тебя не трогает и ты можешь думать только о своей ненормальной работе!?

— Нет. Да.

— Ч-что — нет, да? — Наташка удивленно моргнула.

— Нет, меня это не трогает. Да, я могу думать только о своей ненормальной работе и еще немного о Заке. Все, что не касается этих двух вещей, меня не волнует. То есть, абсолютно. Так устраивает? И не надо делать из меня не по годам капризную девчонку. Мы это уже один раз проходили со всем вытекающим. Понимаешь, больше меня это не интересует.

Конечно, я лукавила. Немалое место в моих мыслях занимала Низа, с ее головоломными проектами, которые я должна была испытывать, и что производство с моим отстранением лишилось высококлассного полигона, но Наташке знать это необязательно.

— Я недавно в новостях видела Влада, — Наташка внимательно смотрела мне в лицо, очевидно ожидая, что что-то дрогнет. Не дождешься, ничего не дрогнет. Ничего и никогда! Больше никогда. — Он стал большим человеком.

— Я за него рада, — безразлично откликнулась я, с такой же настойчивостью глядя подруге в глаза.

— Ань, почему ты нам ничего не рассказала? — вымотанным голосом спросила Наташка, видно она не в первый раз задавала себе этот вопрос. — Мы бы...

— Что — вы бы? — губы, против воли, скривились в ироничной ухмылке. — И почему, скажи на милость, я должна была отчитываться перед людьми, из-за своей блажи одним махом перечеркнувшими несколько лет жизни? Моей жизни!?

Вы, кажется, оправдываетесь, а, доктор? Эта мысль меня ошарашила. Мне не перед кем и не в чем оправдываться. Оставим эту честь дорогим родственникам, а я хочу лишь одного — чтобы меня оставили в покое и вернуться на работу.

— Но ты могла бы объяснить... — не отставала Наташка.

— А вы все не думали, что мне надоело? Я одному придурку целый год разъясняла, что он человек. Еще не хватало доказывать, что человек я! Человек, а не какое-то мифическое чудовище, которое вы изволили нарисовать в своих воспаленных мозгах! Увольте!

Разговор получался какой-то идиотский. Немого с глухим. Причем, каждый из них свято верил, что прав, как тогда, так и сейчас, несмотря на то, что Наташка вроде бы просила прощения. Глупость какая-то! Я не хочу никого жалеть и прощать никого не желаю! Мне уже все равно, я это уже пережила и кошмары, совместно с призраками, более не тревожат. В первые полгода — может быть, но не теперь. Я не хочу останавливаться. Я хочу двигаться дальше. Со своими грехами или без. Это никого волновать не должно.

— А этот твой Зак, он вообще откуда? — Наташка неуклюже перевела разговор на другую тему. — Опять какая-нибудь бездомная собачонка?

Я некоторое время смотрела на подругу не спеша отвечать. Зачем ей это? Ей же наплевать на Зака. Не интересует ее ничего, кроме ее ребенка и мужа, а чтобы просто поддержать разговор, выбранная тема не годится. Я уже собиралась послать ее подальше, но в последний миг передумала. Что толку лезть на рожон, коли выгоды в том нет?

— Зак не собачонка и уж тем более не бездомная, — покачала я головой, переводя взгляд на предмет нашего разговора.

Зак сдвинув в сторону стол и кресла, стоял на коленях перед расстеленным на полу листом бумаги, припертым по краям книгами, чтоб не сворачивался, и что-то увлеченно рисовал. Пальцы, щека и шея сзади измазаны краской. Пропал ковер, отрешенно подумала я, глядя как перекатываются мышцы под тонкой рубашкой. Точно, придется нанимать персонального снайпера.

Я уже собралась напомнить Заку о чистке ковра, но не стала. Ну, будет грязным ковер, и что? Жизнь-то на этом не кончается. А ковер можно вместе выстирать. Потом. Когда-нибудь. Не стоит это уязвленного самолюбия. Переходный возраст у нас. Гордость, некоторая сердитость и неконтролируемое выделение гормонов сделали из парня гремучую смесь. Душенька деликатности требует.

— Ах, чего? — вскинул мальчишка голову.

— Ничего, — улыбнулась я.

— Ах, я тут ковер... — Зак шмыгнув, почесал нос, отчего тот стал в зеленые разводы, — но я все уберу... потом, ага?

— Ага, — кивнула я и он снова опустил голову.

— Как подменили, — мотнула головой Наташка, — а то смотрел волком и на всех кидался!

— Нечего было пугать, так и не кидался бы, — пожала я плечами, — он не любит, когда его пугают. И вообще, Зак хороший парень.

Наташка встретила мое заявление вскинутыми бровями.

— Влад тоже был 'хорошим парнем', — с иронией бросила она, вновь напоминая о прошлом.

Эта фраза была встречена ледяным взглядом, и Наташка поспешила отойти от темы.

— А эта гадость у тебя откуда?

— Эта? — переспросила я, любовно почесав пальцем под подбородком дракона-татуировки, удобно устроившегося на моем плече. — Эту гадость зовут Радагаст, он мой хранитель и отличительный знак. Р, А, Д — Романова Анна Дмитриевна. В случае гибели по нему определят кто я и откуда.

— Что за глупости ты говоришь! — ужаснулась подруга.

— Знаешь, спасатели ведь тоже люди и, случается, гибнут, — жестко проговорила я.

— Извини.

— Ничего.

Дальше разговаривать и вовсе было не о чем. Чего хотела Наташка так и не добилась и скоро ушла, я проводила ее, гадая кто из паломников, вознамерившихся посетить мощи, будет следующим и когда они поймут, что общих тем у нас кот наплакал, да и желание разговаривать, признаться, отсутствует. Низе нужно позвонить, Зак прав, но это позже. Ее сочувствия я сейчас не перенесу.

Глава 7.

...Стоя у окна Влад хмуро наблюдал как Ром с Иваном усаживаются в машину. Герцог злился на раба, что тот не дал ни единого шанса отстоять себя. И что его понесло на охранника? Не мог переждать, что ли пока охранник мимо пройдет? Идиот! За простой побег не было бы необходимости наказывать охламона так жестоко. Тяжелая машина плавно тронулась и, мигнув габаритами, неспешно выехала со двора. Вздохнув, герцог отвернулся от окна. Оставалась еще одна небольшая проблема, болтающаяся сейчас по подъезду.

Влад, стараясь не лязгать замками открыл дверь и выглянул в подъезд, задумчиво потер шею осматривая пустую площадку.

— Эй, — позвал он, — выходи, я знаю ты здесь! Выходи, не трону!

По чердачной лестнице прошуршали тихие шаги, и перед Владом предстала худенькая девушка в измятом, перепачканном платье. Темные, коротко остриженные волосы, зеленые перепуганные глазищи на бледном лице, полные губы, закусанные до крови и упрямый подбородок. Сокровище! Пока Влад с интересом разглядывал это великолепие, девушка хлопнула ресницами и повалилась герцогу в ноги.

— Пощадите, хозяин, — с мольбой глядя на него снизу вверх воззвала она, цепляясь за хозяйские ноги. — Молю, пощадите!

— Вот черт! — пробормотал Влад. Не любил герцог такого. Стыдился отчего-то.

Кое-как оторвав ее руки от своих коленей, резко поднял рабыню за локти, легко приподняв, переставил в квартиру. Воровато оглянувшись на пустой подъезд, захлопнул дверь.

— Только попробуй на колени бухнуться — выгоню! — предупредил он.

Она застыла, таращась на сердитого мужчину, своего хозяина, не понимая, чем так разгневала. Что не так сделала?

Влад подхватил ее под локоть и почти насильно завел в кабинет. Понимал, что пугает ее еще больше, а больше-то совершенно некуда, она и так в полуобморочном состоянии! Вот потеряй она сознание, что вы, сиятельный милорд, будете делать? Что, что — приводить в чувства, ощущая себя при этом совершеннейшей скотиной! Злясь на себя за несдержанность, отпустил острый девичий локоток и прошел к столу.