Вершина мира 2. Часть 2

— Это в том, которое лет на пять старше Сашки? — нос подруги сморщился так, будто мелкому на днях полвека стукнуло.

— Чем тебе не нравится мое красное платье? — я решила быть терпеливой.

— Тем, что оно старое!

— Я ж его не варить собираюсь, а на себя натягивать, — рассудительно ответила я, — и потом, оно вполне прилично выглядит. Я его надела от силы раза три.

— Тебе тоже надо новое платье! — постановила она.

— Наташа! — я резко остановилась и скрестила руки на груди. — Платья нет у тебя, а не у меня и мы идем за платьем тебе! И давай на этом остановимся!

— Нет, давай лучше пойдем, — не согласилась она.

Протестующее загудели машины, требуя, чтоб мы поторапливались с переходом. Откуда-то из подворотни вывернул полицейский и быстрым шагом направился в нашу сторону.

— Хорошо, — Наташка нервно откинула челку, — мы идем за платьем для меня. Только давай уже перейдем дорогу!

Я кивнула и позволила дотащить себя до тротуара.

— Нарушаем? — подошедший страж порядка смотрел сурово нахмурив брови.

— Извините, офицер, — выдала я улыбку, мазнув взглядом по сержантским нашивкам, — у меня нога подвернулась на ровном месте. Так бывает.

— Бывает, — согласился раздувшийся от важности паренек, — больше не нарушайте.

— Постараемся, — влезла Наташка.

...Лед в бокале тихо позвякивал, Влад опирался локтями о стойку, рассеянно глядя на зал, отраженный в зеркале над баром, с теплотой думая о Мадам.

Выловив его из лохани, женщина напоила герцога чаем, заваренным из каких-то экзотических цветов. Чай имел приятный вкус и ни с чем несравнимый пурпурный цвет. Влад украдкой сплевывал лепестки заварки, неизменно попадающие в рот. Он ни в коей мере не возражал против экзотики, но жевать сено не стремился.

Мадам, сидящая напротив, помешивала ложечкой в чашке, делала вид, что не замечает манипуляций Влада, и сочувственно кивала, слушая о напастях, вывалившихся на мужскую голову за этот нескончаемый день. Не то, чтобы Влад собирался кому-то жаловаться, (и в мыслях не было!), вот только у Мадам на этот счет оказалось собственное мнение и он, не заметив, выложил ей все, даже глупость про плюшевую игрушку. Женские брови складывались домиком, переживая его одиночество.

Влад редко кому раскрывался до конца, не говоря уж о том, чтоб изливать душу, презирая подобное нытье, считая это занятие недостойным мужчины, а вот ей, Мадам, поди ж ты — жалился, как обиженный пацаненок! И... становилось легче.

Женщина грустно улыбалась, обнимала за шею, гладила по голове и, с какой-то щемящей нежностью, называла 'мальчиком'. Посмей так кто другой, враз оказался бы размазан герцогским гневом и утоплен в океане сарказма. Впрочем, никто бы и не посмел. Была когда-то еще одна, которой позволялось...

— Не изводи себя, — строго сказала женщина, прошуршала шелком платья, и Влад почувствовал, как его макушки касаются ее губы, — она того не стоит.

— Откуда ты знаешь, что про нее?

— Ты меня обижаешь, — прищелкнув языком, Мадам пригрозила ему пальчиком, — что ж я не вижу, как у тебя скулы свело?

— Извини, — выдохнул грозный герцог.

— Ничего. Ты просто устал. А знаешь, что? Иди-ка ты в бар...

И вот он прилежно выполнял ее приказ — напиться. Получалось из рук вон плохо. Хмель никак не желал забирать. Оставалось только слушать перестук льдинок, ждать, надеясь, что трезвость явление временное. Слева кто-то грузно плюхнулся на высокий табурет. И пьяный голос потребовал выпивку. Влад подгреб свой стакан, намереваясь перебраться за столик. Общение с пьяной аристократией в планы не входило.

— О, Ваша Светлость, — герцога хлопнули по плечу, — п-приветствую!

— И вам не хворать, виконт, — буркнул Влад, отстраняясь от дышащего перегаром молодого человека, старающегося повеситься на герцогское плечо.

— Отдыхаете? Ик! Я вот тоже...

Влад уже хотел послать, куда подальше виконта и его вопросы, но наткнулся на просящий взгляд Мадам, спускающейся с витой лесенки за баром. Похоже, клиент достал всех. Чуть прикрыв веки, показывая, что все понял, поднялся и, прихватив виконта за плечо, настоятельно предложил прогуляться...

Я стояла на небольшом возвышении в примерочной кабине и только что ногами не топала от бешенства. От этого неосмотрительного поступка меня удерживала боязнь самоубиться, растянувшись на синтетическом ковре, покрывающем пол.

— Ой, вы посмотрите, какую стройность ножке придает этот каблучок! — восклицала консультант, ей безмолвно вторила Наташка, удовлетворенно кивая, а я смотрела на них с усердно скрываемой ненавистью, покачиваясь на ходулях каблуков и представляя в красках, как мы вернемся в отель и я выкину подругу из окна.

Нет, ну оно, конечно, сама дура, что позволила себя переодевать, как куклу, но полчаса назад это казалось наилучшим выходом. Пойти навстречу занудству, померить пару платьев, вежливо отказаться, мотивируя тем, что тебе не нравится, как они сидят и с чувством полного исполненного долга отправиться в отель.

После шестой тряпки я начала звереть и поняла — если и дальше буду выбраковывать варианты, мы и к концу конференции отсюда не выберемся. Я все надеялась, что Наташка обзовет меня капризной и отстанет, как бывало когда-то. Не прокатило. Подруга, совместно с рыжеволосой, стриженной почти под ноль фурией в форме консультанта, вошла в раж, решив, во что бы то ни стало, облагодетельствовать меня обновкой. За мои же деньги!

Мне рассказывали про мечтания всех женщин, крутящихся именно вокруг этих дизайнерских шкурок и про последний писк моды, подавая одно непотребство за другим. Почему-то в этом сезоне мода пищала исключительно по прозрачным тканям с разнокалиберными ячейками. Что-то откровенно напоминало рыболовную сеть, что-то казалось бывшей в употреблении марлей или просто хаотичным набором ниток, а некоторые из представленных вариантов напоминали москитную сетку, пусть и плотную, но все одно прозрачную. Крой мог быть разных вариантов от классической туники, прихваченной несколькими стежками по боковым швам, до модернистской асимметрии, но во всех вариациях подол почему-то не опускался до линии приличия. Уж не знаю, об чем пищала мода (подозреваю, об эвтаназии), а главное, кто этот писк слушал, но могу сказать одно — соблазнять мужчин в столь откровенных нарядах дело более чем глупое. Начисто отсекающая саму вероятность мужской фантазии, тряпка, максимум вызывала похоть, но никак не желание. Женщина любит ушами, а мужчина предпочитает пусть крохотный, но кусочек тайны. Модельерам, похоже, никто не рассказывал, что полускрытое вызывает больший интерес, чем нагло выкинутое на показ. Вон Наташке хорошо — у нее после беременности пару растяжек на пузе образовалось, так выбранное ею платье больше походило именно на платье, а не на исподнее, что пихали мне.

— Ань, ну, посмотри, какая красота! — восклицала Наташка, от переизбытка чувств всплескивая руками, с нотками в голосе определенно напоминающими зависть.

— Да, вам очень, очень идет! — вторили ей продавщицы.

Идет, как же! Тонкие бретельки, кружевной лиф, кое-как прикрывающий то, что под ним, а дальше кусок плотной сетки, свободно ниспадающий до бедер и едва прикрывающий задницу, в довершении всего, щедро усыпанный стразами. Нет, это, конечно же, лучше тех крупных ячеек рыболовной сети, которые натягивали на меня до этого, так же утверждая, что они платье... но! Вашу ж мать! Я в этом из ванны не решусь выйти, предварительно не укутавшись по уши в махровый халат, не то, что посетить скопление народа. Я не ханжа и не пуританка, как раз наоборот, человек достаточно широких взглядов и не впаду в ступор, коли душ один на всех, но даже моих куриных мозгов хватает понять — что хорошо для будуара, никак не подойдет к светскому рауту! Представляю хрюканье и комментарии Зака, когда тот меня увидит!

— Ты знаешь, в этом платье ты мне кого-то напоминаешь, — Наташка замычала, щелкая пальцами.

— Портовую шлюху? — невинно хлопнув ресницами, подсказала я, неуверенно переступая ногами.

— Нет! Ну, что ты глупости говоришь! — надулась Наташка и назвала неизвестную мне фамилию.

— Кто это? — буркнула я и три голоса тут же просветили темную, что это какая-то актриса.

Я кивнула, подхватывая подол и собираясь снять с себя блестящее непотребство.

— О, вам не понравилось? — огорчилась продавец. — Может быть, померяете еще вот это?

— Нет, что вы! — перепугалась я, поправляя нитку трусиков, неприятно врезавшуюся в бедро, решив применить иную тактику. — Это мне очень понравилось, я его беру! Где расплатиться?

Наташка удовлетворенно улыбнулась, с видом человека, окончившего трудное дело, а я мечтала только о том, чтоб добраться до отеля и пожертвовать весь комплект ближайшему борделю, где ему самое место. Не переодеваясь из боязни, что на меня напялят что-нибудь еще, не глядя поставила подпись под чеком (к чему лишний раз расстраивать и без того ушибленную психику?), попросила отправить мои вещи в отель и поспешила покинуть магазин.

— Вот видишь, как все замечательно получилось? — радовалась старшая Романова, едва поспевая за ковыляющим по магазинному холлу пингвином.

— Просто великолепно, — согласилась я, глядя только на стеклянные двери, отделяющие меня от свободы.

— Ты что — не рада что ли? — насторожилась подруга, наконец, разглядев подвох за моей сговорчивостью.

— Да как ты могла подумать? — остановив мстительный порыв сказать правду, откликнулась я. К чему человека расстраивать раньше времени?

Наташка подозрительно покосилась на меня и вздохнула.

— Нет, все же ты ничего Анька не понимаешь! Ты посмотри, какая красавица в этом платье, парни все твои будут, еще спасибо скажешь, когда свадьбу играть будем!

— Да за что ж ты меня так не любишь-то? — покачала я головой, — Ну, кой мне мужик, а?

— Мужик нужен всем, — не согласилась подруга.

— Вот на что, к примеру, тебе мужик, — поинтересовалась я, выходя на улицу, — если ты даже сумочкой своей доглядеть не можешь?

— Ой, черт! — Наташка остановилась на пороге, растерянно глядя на одинокий пакет в своих руках.

— Вот тебе и черт, — фыркнула я, слегка поежившись от ночной прохлады.

— Подождешь?

— Нет, блин, уйду! — проворчала я. — Подожду, куда ж я денусь? Купи мне накидку какую-нибудь что ли, а то в этой молевой столовой холодно. Только приличную, слышишь?

Наташка кивнула и, развернувшись на пятках, припустила обратно. Мне оставалось только вздохнуть, надеясь, что меня услышали.

Я разглядывала себя в магазинной витрине, стараясь пониже натянуть подол. Ну, что, доктор, вы вполне можете создать конкуренцию местным ночным бабочкам. Только бы полицейский рядом не образовался, а то он быстренько вам организует дополнительное украшение на запястьях в виде блестящих браслетов с дизайнерской цепочки между! Объясняйся потом в участке, что ты подругу ждала, а не клиентуру приманивала.

Да где она делась-то?! За это время родить можно, не то, что за сумочкой сбегать! Я подняла одну ногу, покрутила ступней, разминая, потом вторую. Чтоб тот сапожник, кто эту обувь придумал, всю жизнь в ней и ходил! Немного подумав, закурила сигарету, не то, чтоб особо хотелось, но хоть с виду при деле.

— О! П-посмотрите, какая красотка! Хотите, я ее для вас сниму? — послышался откуда-то сзади пьяный возглас, — Ну, право, давайте, ее куда-нибудь пригласим. Что такая девочка делает на улице одна?

Начинается! Я глубоко затянулась, выпуская дым из ноздрей, прикидывая свои дальнейшие действия — просто послать или подкрепить посыл чем-то физическим. Благоразумие подсказывало сделать вид, что меня здесь нет, и что конфликты с местным населением не входят в культурную программу вечера.

— Эй! Цыпочка, слышишь, я к тебе об-бращаюсь, пошли с нами, скрасишь господам вечер, мы тебя не обидим! Мы щедрые, — вслед за этим заявлением послышался глумливый смешок.

Нет, без членовредительских разъяснений тут, похоже, не обойтись! Я развернулась, собираясь ответить подобающим образом, но вся пламенная речь позорно застряла в глотке, меня едва хватило на:

— Пошел вон, козел!

Остальные силы ушли на сохранение холодного, отсутствующего взгляда, мазнувшего по спутнику приставалы.

— Боюсь, виконт, эта девочка не продается.

От голоса неприятно заныло внизу живота, и по жилам пробежала леденящая волна. Ну, Наташка, свет Станиславовна! Вот только появись — прибью к чертовой матери! И Зака за компанию! Господи, ну, за что?!

— Вы правы, герцог, — с секундной задержкой подтвердила я, — ваших денег на это не хватит.

Он почти не изменился, только выглядеть стал как-то представительней что ли. Вот только с этой представительностью никак не вяжется испуг, коротко промелькнувший в глубине серых глаз. Хотя, мне могло и показаться. А вот вытянувшаяся и явно трезвеющая рожа мне показаться никак не могла, похоже, он ожидал меня увидеть еще меньше, чем я его.

...Влад где-то читал о том, как от неожиданности в момент слетает хмель, но испытал такое впервые. Прямо перед ним на тротуаре родного города, залитый пронзительным светом магазинной витрины, стоял его оживший кошмар, кривил губы в насмешливой ухмылке, лениво стряхивая под ноги столбик серого пепла с почти докуренной сигареты.

Этого не могло быть, мать вашу за ногу, не могло! Но... было! Он даже сразу и не нашелся, что сказать, как будто мордой об стену размазали. Да, что там — под дых кувалдой! Улица, магазин, надоедливый виконт, которого уже хотелось прибить, весь мир, оказался отброшен куда-то в чернильную пустоту, а в высвеченном круге осталась только она, одетая в нечто невообразимо нагло-неприличное, от которого у всякого нормального мужика разом захватывало дух, и начиналась несанкционированная теснота в штанах. И страх, щелкнувший по нервам не хуже электрического разряда, когда на очень долгий миг показалось, что она его не узнала! Этого, пожалуй, герцогские нервы могли и не выдержать. Все, что угодно — ненавистная ухмылка, сарказм, даже презрение, но не ощущение, что ты настолько ничтожен, что о тебе и не вспомнили! Но равнодушно брошенное 'вы правы, герцог', развеяли страх, заставив привычные негодование вперемежку с ненавистью, раскаленным железом потечь по венам.

— Анна Дмитриевна, — жестко контролируя голос, злясь на себя за смятение и замешательство, и на Рома, который не предупредил, поприветствовал он, чуть подавшись вперед, обозначая поклон.

— Владислав Серафимович, — не осталась она в долгу, повторив его действия и сверкая ледяным сапфиром глаз.

— Аня, посмотри какую... Оп-па!

Выскочившая из магазина Наташка остановилась, словно натолкнувшись на невидимый барьер, растерянно переводя взгляд с Влада на его бывшую хозяйку, прижав к груди магазинные пакеты.

— Здравствуй, Влад, — после секундной паузы пролепетала она, обращаясь к герцогу.

— Ты как с герцогом разговариваешь!? — взвился молчавший до поры виконт.

— Заткнись! — приказали ему в унисон три голоса, при этом ни один из троих даже не посмотрел в сторону мужчины...