Страшная тайна

— Что-то вы давно не заходили. Забыли меня?

— Нет, Хагрид! — заверил Рон. — Просто не получалось выбраться. Сам понимаешь! Шестой курс: меньше уроков — больше заданий, а ещё квиддич! Алисия гоняет нас по полю почти каждый день, ведь это её последний год в Хогвартсе и первый год на месте капитана! Кстати, ты, должно быть, обижался, что мы уход не выбрали... просто для нас в этой области ничего не светит, мы хотим стать мракоборцами. А Гермиона хочет стать умным мракоборцем, она на себя ещё больше взвалила...

— Да понимаю я, — не дал договорить Хагрид. — Хоть сейчас выбрались из замка, уже хорошо. Или вы по делу?

— Нет, что ты! — воскликнул Гарри.

Рон и Гермиона недоумённо повернулись к нему, но мальчик невозмутимо продолжал пить чай и даже попытался откусить печенье. Справившись, он как бы между прочим заявил:

— Хагрид, представляешь, месяца два назад в школу приезжал сын Снейпа! До сих пор не могу поверить, что он существует! Я его не видел, но... Даже не знаю, как сказать. На следующий день после его отъезда мы с Малфоем вместе провинились и вечером так же вместе ходили на отработку. Малфой мне такое сказал, до сих пор не верится!

— Ну, про сына Снейпа два месяца назад весь преподавательский состав целую неделю галдел, так что я в курсе. И что тебе сказал Малфой?

— Что Крис, так зовут сына, на меня похож! Про враждебность по отношению к Слизерину и Снейпу в особенности — чушь, но Малфой сказал, что у Криса глаза точь-в-точь как у меня! — Гарри говорил так, будто рассказывает какую-то байку. — Представляешь, он думает, что мы с Крисом братья! Одноутробные! Малфой утверждает, что Снейп и МОЯ мама дружили в школе! Ты не в курсе на этот счёт? — уже более серьёзно спросил гриффиндорец.

Хагрид в этот момент отпил чай и от последних слов мальчика едва не подавился. Он с волнением взглянул на юношу, но всё же осторожно ответил:

— Ну, да... было дело. Лили тогда со мной не общалась. Джеймс уже был влюблён в неё и ужасно злился. Это было курсе на третьем-четвёртом. Твой отец верил в магловские байки про экстрасенсов. Ну, знаешь, что можно навести на человека порчу через фотографию. Было время, когда Джеймс фотографировал их вместе. Тайком, естественно. Говорил, что наведёт на Снейпа порчу, когда этому научится! А фото складировал у меня! Проклинать по изображению так и не научился, а фотографии до сих пор вооооон в том ящике, — Хагрид посмеивался, говоря всё это. — Я говорил Джеймсу, что ничего не видит, и что магловские экстрасенсы — жулики! Но мальчишка не слушал! Иногда даже у меня складывается ощущение, что проныре всё же удалась его задумка! Профессор, по крайней мере, вечно угрюмый и недовольный, и всегда один! — лесничий совсем расслабился, поняв, что факт дружбы Лили и Снейпа вовсе не огорчает Гарри, чего великан так боялся, — я лет десять назад подумал: "А чего это фотографии будут в таком бардаке валяться?" Вот я и сделал альбом, и разложил фотографии туда.

— Хагрид, а можно посмотреть?! — оживилась Гермиона.

— Конечно! — добродушный полувеликан достал из ящика фотоальбом средней толщины и передал его друзьям.

Фотографии были просто чудесны! На всех Лили и Снейп были такие милые, такие счастливые. Вот они гуляют у озера, вот Лили подсела к другу за слизеринский стол... Все на неё там смотрели так, будто к ним за стол пожаловал мамонт. Эта фотография была слегка смазана. Такое впечатление, будто снимок был сделан трясущейся от злости рукой. Если не учитывать подобных мелочей, снимки были вполне приличные. Гарри даже подумал, что Снейпу будет вдвойне приятно такое получить, если он будет знать, кем сделаны все фотографии, и насколько этот человек был зол в запечатлённые здесь моменты.

— Хагрид, классные фотографии. Можно нам их забрать? — спросил Гарри.

Лесничий был удивлён, что мальчик так спокойно реагирует на это, но ответил:

— Конечно, берите... Гарри, ты в порядке?

— Ну, да, — ответил гриффиндорец. — А что? Что-то не так?

— Не ожидал я от тебя такого. Мне всегда казалось, что эта новость выбила бы тебя из колеи...

Немного помолчав, юноша произнёс:

— А что такого? Они всего лишь друзья. Я сын Лили и Джеймса, ведь на Снейпа я ни капли не похож, а Малфой неправ. А с кем дружить — личное дело каждого. Не всю же жизнь Снейп был таким, каким мы его видим. Он определённо выше других слизеринцев, раз дружил с маглорожденной гриффиндоркой! Любой другой слизеринец скорее повесится. Да и гриффиндоркам слизеринцы не нравятся только потому, что это слизеринцы. Снейп и мама были выше этих стереотипов, и я не вижу повода злиться или расстраиваться!

— Ну, хорошо! Берите альбом. Я не против. Думаю, Джеймс бы тоже не протестовал, — поставил точку в разговоре лесничий.

Друзья просидели у Хагрида до вечера, просто болтая обо всём: о каникулах, о первом семестре, о будущем, которое запланировали себе друзья. В полвосьмого великан выгнал студентов, сказав, что не хочет, чтобы у них были проблемы из-за того, что они пошли навестить друга. Гриффиндорцы тут же отправились в башню, где одолжили у Лаванды красивую обёрточную бумагу и ленту. Красиво оформив и запаковав альбом, дети разошлись по спальням.

Воскресенье друзья решили провести исключительно вместе, ни о чём не беспокоясь. Собрав большую часть вещей с утра, неразлучная троица отправилась на улицу, где до обеда играли в снежки. Из вредности Рон заговорил один из комочков снега постоянно ударяться о стекло кабинета Снейпа и, рассыпавшись, снова собираться и прыгать в окно. На это его вдохновил шкаф с Маховиками Времени, который друзья видели в Министерстве в том году. Тот самый шкаф, который они разбили. Он постоянно падал, разбивался, после чего снова целый и невредимый вставал на место, а затем опять падал. Теперь Рон так же заговорил снежок. Гарри готов был поклясться, что видел, как Снейп выглянул в окно с самым злым выражением лица, на которое был способен. Увидев друзей, профессор открыл было рот, чтобы, очевидно, наказать Гриффиндор, но в этот самый момент снежок успел восстановиться и снова врезался в оконное стекло. Если бы его не было, тот снежок точно попал бы зельевару в рот, и тот потерял дар речи от такой наглости. Он-то не знал, что на это расчёта не было. Но, тем не менее, профессор забыл вычесть баллы от злости, но он явно направился к выходу из кабинета. Гарри предупредил друзей, что приближается ходячая угроза наказания и индивидуальный кошмар каждого гриффиндорца в одном лице. Студентам дважды говорить не пришлось, и они потайными лазейками пробрались в гостиную своего факультета, благополучно избежав столкновения со Снейпом.

Там Рон и Гарри уселись играть в шахматы, а Гермиона сидела и смотрела. Чтобы было интереснее, мальчики одним фигурам дали имена членов ОД, а другим — Пожирателей Смерти. Таким образом, надо было стараться сохранить жизнь друзьям, а на Пожирателей плевать с высокой колокольни. И счёт вёлся не по количеству выигранных партий, а по количеству оставшихся членов ОД. Такой расклад был больше на руку Гарри, так как Рону приходилось жертвовать фигурками ОД ради победы в партии, а Гарри, всегда проигрывавший, берёг их как зеницу ока. Он и раньше проигрывал из-за того, что не хотел отдавать свои фигуры, а Рон умел грамотно пожертвовать, чтобы в итоге победить. Сейчас сами партии выигрывал тоже Рон, но по количеству оставшихся на доске друзей лидировал именно Гарри. Играя в эту игру, мальчик вдруг подумал, что война с Волан-де-Мортом для Дамблдора — те же шахматы. Главное — грамотное пожертвование во имя победы. Вот только эта война реальная, а не шахматная партия. Люди — живые существа, хотящие жить, а не безвольные фигуры, которые можно переставлять куда угодно, которыми можно распоряжаться по-любому.

После обеда друзья решили напомнить всей школе о близнецах Уизли и запустили на улице праздничный фейверк, заранее заказанный в магазине розыгрышей и фокусов умников Уизли, который братья открыли в Косом переулке. Тот самый фейверк, который они когда-то устроили в школе, чтобы достать Амбридж. Особенный ажиотаж вызвал гигантский огненный дракон, в том году так эффектно гонявшийся за генеральным инспектором-директором. Шутихи ещё долго свистели над замком, и все любовались на это в окно, вспоминая Фреда и Джорджа.

Рождество

На следующее утро, в понедельник, все уезжающие ученики спешно закидали в чемоданы оставшиеся неупакованными с вечера вещи и вышли на улицу дожидаться карет с запряжёнными в них фестралами.

— Ну, Гарри, — произнёс Рон со скорбным лицом, как будто провожал друга в последний путь, — всего тебе хорошего и счастливого Рождества!

— И тебе того же, дружище! — пожелал Гарри, выдавив из себя улыбку.

— Да ладно вам! Всё будет хорошо! — заверила Гермиона.

— У тебя — конечно, — не менее уверенно ответил Поттер, заметив в толпе мрачного донельзя Снейпа. — А у меня, похоже, ничего хорошего не предвидится!

— Не изображай из себя Трелони, накаркаешь ещё! — серьёзно прошипела Гермиона.

— О, да! Каркать она умеет! Уже накаркала мне шрам в виде молнии и возрождение Волан-де-Морта целому миру!

— Когда это? — удивились друзья.

— После экзамена, на третьем курсе. Помните? — Гарри не удивился, что друзья забыли. Тогда этому никто не придал особого значения.

— А-а-а, — ну вспомнили, наконец.

В этот момент к школе подкатили кареты, и друзья сели в одну из них. До поезда они ехали молча, а сев в Хогвартс-экспресс, они нашли купе в самом хвосте состава и все вместе сели там. Гарри не хотелось сейчас видеть однокурсников, которых ожидают радостные каникулы. Настроение — ниже среднего, а неведающие о проблемах однокашника школьники весело болтали и ели сладости в компании своих друзей. Рон и Гермиона пытались развеселить Поттера, но тщетно.

Пять минут спустя с отправления поезда к ним в купе заглянул Малфой. Увидев неразлучных друзей, он ни капли не смутился. Напротив, он вошёл и сел рядом с Роном, перед Гарри, и тоже уставился в окно. Рон и Гермиона шокировано уставились на слизеринца. Через какое-то время к Уизли вернулся дар речи:

— Малфой, ты купе не ошибся?

Притворно беспокойно оглядевшись, Драко пожал плечами и заявил:

— Да нет, вроде.

— Э-э-э, Малфой, тебе с ТВОИМИ ДРУЗЬЯМИ ехать не хочется? — пришла в себя Гермиона.

Внимательно взглянув на неё, слизеринец ответил:

— Как-то неохота. В чём-то проблема? Я мешаю? Я могу и в соседнее купе уйти, там я точно не лишний!

— Ну, да! Там никого нет! — подал голос Гарри. — Сиди, — добавил он, но затем спросил, оглядев друзей. — Никто не против?

— Да нет, — пожала плечами Гермиона, а Рон промолчал. — Если он не будет задираться.

— Малфой, а разве ты не в компании мракоборцев из Ордена ехать должен? — поинтересовался Гарри.

— Эм-м-м... — задумался Драко. — Не обязан! Я пропал до конца поездки, пусть ищут! Как ты и обещал, Поттер! Мракоборцы встретили меня ещё в Хогсмиде на перроне, и среди них был Грюм!

— Не переживай, — улыбнулся Гарри. — Грюм никогда не превращал тебя в хорька! Если ты не в курсе, это сделал Барти Крауч-младший! Пожиратель под личиной жуткого профессора ЗОТИ! Правда, Грюм — страшный параноик. Главное — не веди себя как осёл! — наставлял Гарри Драко.

— А всё-таки, с кем ты будешь в каникулы? — не удержался от вопроса Малфой.

— Тебя это так волнует? — мигом снова поник Гарри. — Ну, хорошо! СНЕЙП!!!

— СНЕЙП?! — не поверил ушам слизеринец. — Я тебе не завидую...

Гарри состроил гримасу и снова уставился в окно.

— Поттер, — позвал снова белобрысый. — На самом деле всё не так плохо. Главное — не попадайся ему на глаза! И всё будет шикарно! Ну, почти.

— Слушайте, давайте в карты сыграем. В дурака? — предложил Рон.

— Давай, раскладывай! — согласились все, и Малфой в том числе.

Так за игрой прошла почти вся дорога от Хогвартса до Кингс Кросс.

— Мерлин, опять я в дураках. Уже который раз! — бормотал Рон за полчаса до приезда, глядя в свои карты. — А лови, фашист, гранату! — добавил он и сходил под Малфоя Дамой пик.

— Беру, — говорит Малфой. — Уизли, когда же до тебя дойдёт, что черви был козырем в предыдущей партии?! Теперь козырь — пики!

— Чёрт! — выругался бедняга. — Отдай мой козырь!

— Только когда Поттер отдаст моего козырного туза! — пообещал Драко. Он и сам в начале этой партии забыл, какой козырь.

— Разбежался! Меньше спать надо! — возмутился Гарри.

— Гарри, ходи давай! — поторопила Гермиона.

В этот момент дверь купе распахнулась. В неё вошёл всё ещё ужасно злой Снейп.

— Поттер! Ты хоть в курсе, что я тебя, бестолочь, по всему поезду разыскиваю?!

— Почему же? Я в курсе, — пробормотал мальчик подавленным голосом. Искали его определённо не просто так. А ехать дальше в обществе Снейпа не хотелось.

— Вставай, скоро уже Лондон! — не отставал профессор.

Гарри промолчал, но куда-то торопиться определённо не собирался. Декан Слизерина вздохнул и, приблизившись к игрокам, схватил сына повыше локтя одной рукой, а другой взял его чемодан. Клетку с Буклей мальчик взял уже сам, поняв, что придётся идти с папашей. Снейп протащил Гарри через весь поезд в самый первый вагон, где располагались преподаватели. Из профессоров из школы никто больше не уезжал, поэтому в купе было пусто.

— Значит так, Поттер. Сейчас же принимаете любой облик, КРОМЕ КРИСА! Вас не должны узнать! Чего Вы ждёте?!

Гарри сосредоточился и зажмурился. Когда он открыл глаза, это был уже высокий блондин с голубыми глазами. Но на Малфоя он не был похож. Этот юноша был гораздо симпатичнее.

— Сойдёт — вздохнул Снейп. — До самого штаба внешность не меняешь вообще, понял меня? — дождавшись кивка, он продолжил. — Свои вещи тащишь сам, в доме мне на глаза не попадайся. Желательно вообще не спускаться вниз!

— А может мне вообще не дышать? — зло бросил Гарри.

— Не смей дерзить, Поттер. Ещё одно правило, лично от Дамблдора: НИКУДА не выходить из дома!

На это Гарри ничего не сказал. Конечно, хотелось бы иметь возможность выходить из дома, подальше от Снейпа, но юноша отлично понимал, чем это чревато. Пожиратели могут схватить. Вероятность, что они станут его искать в Лондоне, когда он должен быть в Хогвартсе, мала, но есть.

— Понял, профессор, — сказал гриффиндорец вместо, казалось бы, ожидаемых возражений. — Я могу идти?

— Нет, Поттер! До конца поездки ты должен сидеть здесь! Да и изначально тоже!

Снейп ужасно злился на Дамблдора, что тот решил заставить охранять Гарри именно его, Северуса. Так же профессор понимал, что мальчик в этом не виноват, и срывать на нём злость абсолютно не за что. Но Северус не мог не ненавидеть мальчика. А теперь они оба ВЫНУЖДЕНЫ провести Рождество вместе. В глубине души он даже чувствовал, что эта ненависть неправильна. И это понятно. Как можно ненавидеть сына?! Но Поттер ведь тоже ненавидел отца? Конечно, да...

В свою очередь Гарри очень даже явно понимал, что их взаимная ненависть — это... плохо. Но как он может что-то изменить? Если честно, юноша уже вовсе не ненавидел Снейпа, но и тёплых чувств не было. Остаток времени они проехали вместе молча. Каждый размышлял о том, стоит ли что-то менять в их отношении друг к другу. И оба пришли к выводу, что это невозможно, так как ненависть ВЗАИМНА. И почему-то каждый из них пребывал в уверенности, что другой ничего менять не собирается.