| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Нет, пятая армия, не только удерживала фронт, но и даже смогла продвинуться вперёд, пусть на очень узком участке, но соединившись с его войсками. А шестнадцатая армия, своими тремя танковыми и одной моторизованной дивизией, вела весьма успешные наступательные действия против немецкой одиннадцатой танковой дивизии и танковой группы тринадцатой танковой дивизии в районе Острога. Так же окружив части одиннадцатой танковой дивизии противника[3]. Успешно обороняясь своими стрелковыми частями на остальных направлениях. А вот на остальных направлениях Ситуация резко осложнилась. Во-первых, в войну против СССР вступила Венгрия, нанеся, совместно с румынскими частями и немецким горно-стрелковым корпусом, удар по советской двенадцатой армии. Заставив ту начать отход к линии старой государственной границе. При этом утром тридцатого числа советскими войсками оказалась оставлена Рава-Русская. И если верить сообщениям от нквдешников и авиаторов, из пятнадцатой смешанной авиадивизии, то немецкие части, к исходу тридцатого числа, уже находились в окрестностях города Буск и подходили к Львову, с севера. По крайней мере, на карте где разведотдел корпуса отметил отсутствие связи у областного управления НКВД, плюс, где производился обстрел с земли советских самолётов, район западнее Буска отмечался обеими отметками. Ну и областное управление НКВД сообщало, что к рассвету первого июля они должны будут эвакуировать свои структуры из Перемышля. Плюс летчики сообщали, что они получили приказ перебазироваться на аэродромы восточнее старой государственной границы, такие как Бердичев и Житомир. А это в перспективе означало только одно, отступление советских войск из Львовского выступа. С отходом шестой, двадцать шестой и двенадцатых советских армий на линию старой границы. При этом, как понял Власов, противник нацелил свои танковые части, наступающие от Рава-Русской, не столько для прорыва в глубину советской обороны, сколько на прорыв к своей окружённой группировке. С выходом в тыл и окружением его корпуса и находящихся западнее его позиций советских войск.
И стал быстро знакомиться с остальными документами, в том числе и с приказом, из штаба армии, о передачи сточетвёртой разведывательной эскадрильи в состав пятнадцатой авиадивизии. Ну и заодно с рапортами, от командиров частей корпуса тоже. Кроме рапорта от восемьдесят первой дивизии, которая ещё выходила из окружения на новый рубеж, и рапорт не могла предоставить физически. И согласно рапортам, с учётом возможным, по оценке комкора, потерь моторизованной дивизии, выходило, что только за этот последний день июня корпус понёс потери, в личном составе, соизмеримые с потерями, что он понёс за все предыдущие дни. С техников было легче. Да они несколько превзошли средние за предыдущий день, но ненамного. И даже не превзошли то число, что было возвращено из ремонта в относительно спокойный день двадцать девятого числа. Когда получилось заняться ремонтом и техническим обслуживанием техники. И получилось вернуть в строй довольно много вышедшей из строя боевой, да и не только техники. При этом несколько лишившихся своих, из-за повреждений вооружения, башен Т-34, КВ и Т-28 были переоборудованы в бронированные ремонтно-эвакуационные машины. Что несколько ускорило эвакуацию, в том числе и в глубокий тыл, нуждавшейся в ремонте техники. В том числе и трофейной. Да и вообще ремонт повреждённой и вышедшей из строя техники, включая и трофейную. Но в любом случае потери ставили большой крест, на любых активных действиях корпуса, на таком фронте, который он занимал. Да и оборона против превосходящих сил противника выглядела сомнительно.
И подписав все необходимые документы, в том числе и из особого отдела, где имелись материалы об вполне как законных, так и правомерных и логичных действиях особого отдела. Был там и рапорт командира танка "Иосиф Сталин", посланный им по команде. И в котором тот докладывал, что вверенный ему танк помимо прочей техники поразил десять единиц бронетехники противника, из которых три стали трофеями. И на рапорте генерал-майор оставил резолюцию, представить наводчиков танка к медали "За Отвагу", командира танка к ордену "Красной Звезды", а всех остальных членов экипажа представить к медали "За боевые заслуги".
После чего командир корпуса накинул на себя китель. Надел фуражку. И загасив керосиновую лампу, тихо вышел из каземата. Направившись сначала на узел связи, где узнал, как происходит выход из окружения восемьдесят первой дивизии. И где его вмешательство, по докладам, не требовалась. Вполне получалось, что дивизия к рассвету не только выйдет из окружения, но и сумеет занять оборону, вдоль реки Стырь и севернее такого её притока как река Слоновка. Ну и заодно отправил во все части и соединения корпуса приказ, при первой же возможности, в течении суток, провести необходимый ремонт и техническое обслуживание всей вверенной техники.
А после этого командир корпус направился в каземат, где находился отдел тыла, штаба корпуса. Было необходимо решить вопрос с тем, чтобы эвакуировать оставшиеся на аэродромах Куровице, Скнилов и Адамы имущество. Что останется там после перебазирования оттуда, пятнадцатой смешанной авиадивизии. Ну и про склады во Львове тоже забывать не надо было. По крайней мере, горючее, боеприпасы, медикаменты и продовольствие частям корпуса ещё пригодятся. Тем паче что, судя по докладу отдела тыла, припасов, в корпусе оставалось ещё на два, от силы три, дня активных боевых действий. Вот командир корпуса и направился к подчинённым майора Алексея Артемьевича Богданова руководившего отделом тыла, чтобы согласовать с ним выход транспортных колонн, как к оставляемым аэродромам, так и к Львову. С обеспечением их не только необходимыми документами, но и охраной. Включая как зенитные средства, так и лёгкую бронетехнику. С возможностью ведения, хотя бы пулемётного, огня по верхним этажам и крышам зданий. Считая, что это может быть весьма актуально не только во Львове, но и в других городах.
2
Всё утро командир корпуса пробыл на территории форта. В ожидании нового наступления немцев. Пытаясь понять, где он случиться. Ведь израсходовав все резервы в предыдущие дни, он не смог бы его парировать. По сути, в корпусе, остались только резервы дивизий и полков. При этом эти резервы определялись подразделениями уровня взвод-рота. И находились в распоряжении командиров дивизий или полков. Хотя если получилось бы вовремя выявить направление наступления противника, то батальон, из подобных подразделений, собрать ещё можно было бы. Ну а танки показали себя весьма действенным средством обороны. Ведя огонь по противнику из глубины и укрытий. Ну и заодно, что время зазря терять, Власов составил официальный рапорт командарму Музыченко, с предложениями либо сменить, на линии фронта, часть подразделений корпуса, либо же сократить линию обороны корпуса отойдя из района Дубно к Вербе. Где, по гряде возвышенностей, и сформировать новую линию обороны, уплотнив боевые порядки частей корпуса. Удерживая под контролем одну из панцерстрассе противника. Ну и заодно обеспечить корпус необходимым снабжением, для продолжения боевых действий. Постаравшись этим рапортом прикрыть свои отнюдь не радужные перспективы. Хотя и доложил об отражении, с большими для противника потерями, число которых указал согласно полученным, от командиров частей, рапортам.
При этом командир корпуса исходил из сложившейся у немцев практики. Начинать наступление после завтрака. Ну как завтрака, утром немцы получали только кусок хлеба и кружку эрзац-кофе. Правда, немцы, могли доесть то, что оставалось с ужина, когда им выдавали большую часть положенного пойка. Ну или побаловать себя приварком, из того что отбиралось у местного населения. Но только после этого, и проведения артподготовки, немцы обычно до десяти часов утра, начинали своё наступление. Но сейчас на линии фронта было относительно спокойно, хотя немцы и предпринимали боевые действия так сказать местного значения. В виде отдельных атак, силами до батальона, при поддержке лёгких самоходок и артиллерии. Но это всё сводилось, по сути, к тревожащим действиям, ну и попытке улучшить свои позиции. Путём захвата удобных для противника пунктов. И всё это происходило на фоне того что деятельность авиации противника над позициями корпуса заметно снизилась по сравнению с предыдущим днём. И сводилась, в основном, к попыткам вывести из строя мосты, да и прочие переправы, в глубине советской обороны.
И к десяти часам осознав, что противник, на участке фронта его корпуса, после вчерашнего разгрома не готов к проведению активных боевых действий, командир корпуса решил посетить место, где он организовал противнику Долину Смерти. Зажав его наступающие войска, попавшие под многослойный перекрёстный огонь, в огненном мешке. Благо согласно рапортам командиров, с этого направления, число убитых немцев исчислялось тысячами, а пленных, включая и раненых десятками. Впечатляло, по рапортам, и количество уничтоженной, да и захваченной техники. И приказав сформировать колонну из бронеавтомобиля, грузовика с охраной, легкового автомобиля, самоходной зенитной установки и передвижной радиостанции Власов направился вдоль поймы Безымянной речки. Начав с её устья, и поднимаясь до истока. Где как раз и находилась новая линия фронта.
3
Но много разъезжать, вдоль русла реки, Власову не пришлось. Как оказалось, начальник особого отдела корпуса, старший лейтенант НКВД Гончаров, буквально понял приказ командира корпуса. И, в буквально смысле, зачистил пойму реки. И использовав бойцов истребительных батальонов, тыловых и ремонтных подразделений, собрал, к тому времени, всех выживших немцем, относительно уцелевшую технику и прочие трофеи. Организовав, для трофеев, сборный пункт в селении Обирки. Как раз на середине поймы реки. И посмотрев, как бойцы истребительных батальонов, вытаскивают тела мёртвых немцев, ну и отельные элементы их вооружения и снаряжения, что не были обнаружены до этого, а заодно на то, как ремонтники снимают те узлы, с уничтоженной немецкой техники, что планируют использовать для ремонта, комкор и направился в это селение.
Где и встретил Гончарова, с красными от недосыпа глазами и грязной повязкой на руке. Который и стал докладывать о проделанной работе и, выслушав его рапорт, Власов произнёс:
— В госпитале был, старлей? Я же приказывал. А то, как по мне повязка у тебя на руке всё та же. Только более грязная.
Гончаров смутился и, отведя взгляд, произнёс:
— Вот только сейчас собирался, товарищ генерал-майор. Так и не болит уже... Почти.
— Это хорошо, что прямо сейчас собираетесь, товарищ старший лейтенант НКВД. А то у меня уже возникли подозрения, что вы игнорируете прямой приказ вышестоящего начальника, — сурово произнёс командир корпуса, а потом, поднеся к каске руку, произнёс, — За примерное выполнение задания командования объявляю вам, товарищ старший лейтенант НКВД благодарность.
Гончаров тут же вытянулся по стойке смирно и ответил:
— Служу трудовому народу!
В ответ на это Власов удовлетворённо кивнул и добавил:
— А сейчас сдайте тут дела, и садитесь в мой автомобиль и прямиком в госпиталь. И что бы пока туда и обратно ездите, товарищ старший лейтенант НКВД, чтобы пару часов отдыха, в машине, перехватили. Нам ещё воевать и воевать.
И проводив взглядом Гончарова, который что то, сказав своему сержанту, направился к автомобилю командира корпуса, Власов подошёл к нескольким довольно необычным на вид, явно трофейным миномётам. И увидев, на что командир корпуса обратил внимание, сержант НКВД произнёс:
— Немецкие химические миномёты, товарищ генерал-майор. Они с их помощью пытались дымовую завесу поставить, чтобы от нашего огня войска прикрыть. Но дальность у них не шибко большая, вот и пришлось им и их бросить.
— А откуда, товарищ сержант НКВД знаете, что дальность небольшая? — внимательно посмотрев на него, произнёс комкор, на что сержант, улыбнувшись, ответил:
— Так наставления для них захватили. Вон в том автомобиле, — при этих словах сержант указал на сильно разбитый внедорожник фирмы Хорьх[4], — Там похоже их командир был. Ну и я, это наставление, да и ещё трофейные документы, в разведотдел, в штаб корпуса, и доставил. А там сказали переводчице отнести. Вот она и сказала.
— Понятно, — произнёс генерал, с сожалением посмотрев на сильно разрушенный вездеход, отремонтировать который, при тех условиях, не представлялось возможным, и снова поднеся руку к каске, добавил, — Благодарю за службу, товарищ сержант НКВД.
Заставив теперь уже и того приняв положение по стойке смирно произносить положенную фразу. После чего они уже вдвоём стали проходить вдоль разнообразных трофеев, собранных ранее немцами со всей Европы. Часть, из которых, Власов, узнавал. Как узнал бывшие чешские пулемёты или бывшие бельгийские самоходные установки. Включая и одну из бельгийских установок, созданную на базе британской танкетки Карден-Лойд Мк VI. С бельгийской сорокасемимиллиметровой пушкой. И орудийным щитком, который, на марше, откидывался назад, а в боевых условиях перемещался, перекидываясь над головой, в носовую часть танкетки, прикрывая орудие и экипаж машины[5]. Так же тут же стоял пусть и поврежденный, но бельгийский же лёгкий, пулемётный танк, фирмы Виккерс, британского производства[6], который, похоже, использовался в качестве командирской машины. В учебном подразделении бригады СС. Дополняли коллекцию бывшей британской техники ещё несколько крейсерских танков Мк VIА, бронетранспортёры, в том числе и с установленными на них пушками, и автомобили. В числе, которых так же были такие, что в их кузова немцы установили свои пехотные и противотанковые пушки. Были и чисто бельгийские машины. Несколько самоходных установок на шасси артиллерийских тягачей. Да и сами тягачи тоже. Была даже одна бывшая польская танкетка, которую также использовали для буксировки тридцатисемимиллиметровой противотанковой пушки. При этом, особо много было чехословацких противотанковых пушек, на шасси французских танков Рено. Внешне эти танки были целы, но зная по их техническую ненадёжность, советский генерал не обольщался. Приказав на машинах, подлежащих ремонту, сразу демонтировать бронерубку. Оставив из защиты орудия только щиток спереди. И посмотрев на это разнообразие, пробурчав при этом: "Вся Европа в гости к нам", Власов обратил внимание на непосредственно немецкую технику.
И тут комкора порадовал почти десяток немецких мелкокалиберных зенитных автоматов. На различном шасси. Которые он и приказал максимально ввести в строй. В том числе и переставив с разрушенных носителей. Ну а ещё имелось несколько десятков немецких танков. Которые были, правда, в разной степени, повреждены. Но ремонтники обещали, за счёт снятых деталей часть их поставить в строй. А остальные использовать как огневые точки. Но вот несколько огнемётных танков, на основе шасси Т-II, внимание советского генерал привлекли. И тут выяснилось, что большая часть машин этого типа сгорела. И в строй корпуса, если и получиться ввести, то пару единиц. Которые командир корпуса приказал направить в мотоциклетный полк. Благо только там и были огнемётчики, в его корпусе. Порадовали генерал-майора и несколько немецких БТР. Которые он сам осмотрел, на тот случай, если там окажется немецкая шифровальная машинка. Но не одного БТР, в командирском исполнении, захвачено не было. Что ставило крест на такую попытку.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
