Я выбираю свободу!

— Случилось, но, для разнообразия, хорошее, — чуть улыбнулся тот. — Я с приятными новостями, эль Алтор. Нашёлся ваш внук, Инталор. Подойди, пожалуйста, — Фель бросил взгляд в нашу сторону. Мальчишка резко поднялся с места с выражением отчаянной решимости на лице, но тут же оробел и недолгий путь проделал уже гораздо менее уверенно. Немного расслабился, только когда остановился рядом с сидящим в кресле мужчиной, который ободряюще сжал его плечо.

Эль Алтор впился в лицо мальчика жадным, пристальным взглядом, а тот ответил настороженным опасливым любопытством и недоверием. Немая сцена длилась невыносимо долго, и если бы не побелевшие костяшки пальцев сжавшихся на резных подлокотниках рук, можно было бы предположить, что светлый спит с открытыми глазами.

— Здравствуйте, эль Алтор, — первым неуверенно подал голос мальчик, и его собеседник вздрогнул, будто очнувшись.

— Здравствуй, мальчик мой, — дрогнувшим надломленным голосом проговорил он. — Ты... так похож на своего отца, — тихо добавил светлый. Пару раз быстро моргнул и на несколько мгновений прикрыл глаза, пытаясь побороть подступившие слёзы.

— Почему вы плачете? Светлые же не плачут! — упрямо нахмурился Инталор, а его дедушка улыбнулся легко и иронично, утирая костяшками пальцев всё-таки сбежавшую по щеке предательскую каплю.

— Плачут, малыш. Все плачут, но не всем хватает мужества в этом признаться. Фель, я... в долгу перед тобой, — взгляд серых глаз метнулся к лицу светлого, выглядящего сейчас гораздо более бледным и осунувшимся, чем даже после ритуала. Впрочем, о причинах этого я уже догадывалась. — Ты принёс мне новость, о которой я и мечтать не смел. Если я когда-нибудь хоть чем-то смогу тебя отблагодарить...

— Не стоит, эль Алтор, — Бельфенор качнул головой. — Ваш внук сам меня нашёл, я просто выступил посредником. Помочь ребёнку найти родных — долг любого взрослого, а мне это ко всему прочему ничего не стоило.

— И всё равно, пусть боги будут к тебе милостивы, мальчик, — он низко склонил голову. — И пусть за все потери тебе воздастся сторицей. Боги никогда не отнимают что-то, не оставляя ничего взамен; я сейчас понимаю это как никто другой.

— Если только не хотят преподать урок, — с горькой усмешкой откликнулся стихийник.

— Тогда надо усвоить этот урок, — спокойно возразил Алтор. — И когда ты его усвоишь, сделаешь выводы и сделаешь шаг в нужном направлении, не проявляя трусости и не сбегая за Грань при малейшем признаке трудностей, получишь награду.

— Видимо, я на редкость труслив или непроходимо туп, — рассмеялся в ответ Бельфенор, сбрасывая оцепенение и, кажется, беря себя в руки. — Ладно, довольно обо мне; нужно придумать, как доставить мальчика к вам.

— Я выбью разрешение на портал, — убеждённо кивнул менталист, потом настороженно нахмурился. — Если, конечно, на это согласится отправляющая сторона. Я, увы, далёк от политики и не знаю, кто там сейчас всем заправляет, но... Фель, я готов отдать за него что угодно вплоть до собственной жизни, если это понадобится.

— Оставьте свою жизнь для воспитания внука, — высказалась я. Получилось неожиданно резко и даже зло, а мужчина нахмурился, не понимая, откуда идёт голос: звуки портал, в отличие от изображения, передавал все. — Не стоит называть нас бездушными зверями.

— Кто это? — вопросительно уставился на огневика эль Алтор. Тот в ответ как-то странно усмехнулся, бросив на меня задумчивый взгляд.

— Да есть тут одна... на диво вспыльчивая особа. Вполне, к слову, способная говорить от имени отправляющей стороны.

Я поднялась и двинулась в обход стола, намереваясь предстать перед лицом менталиста: ему наверное не очень-то приятно разговаривать с пустотой, а смысла прятаться не было. Неожиданно одновременно со мной поднялся и Бельфенор, явно намереваясь уступить место. Впрочем, чему удивляться? Чтобы светлый, да проявил невоспитанность, да ещё перед лицом явно уважаемого им эльфа...

— Такая юная, такая прекрасная, такая хрупкая и — такая сердитая, — с укором протянул менталист, заинтересованно меня разглядывая. — Как тебя зовут, дитя? — уточнил эльф и я, упрямо задрав нос, представилась полным именем. Реакция последовала... нетипичная, но в последнее время неожиданно популярная: эль Алтор искренне рассмеялся. — А-а, та самая потерянная принцесса из старой сказки? Забавно, очень забавно, — качнув головой, он почему-то перевёл взгляд с меня на стоящего за спинкой кресла и давящего своим присутствием Бельфенора, потом обратно, и улыбка стала совсем уж блаженно-удовлетворённой. — Крайне занимательно! Что ж, дитя, я могу лишь порадоваться твоему горячему благородству и одобрить его от всей души. Будет интересно взглянуть на тебя лично. Фель, и к тебе у меня будет два слова.

— Вы хотите прибыть сами? — в голосе светлого прозвучало искреннее удивление.

— Теперь — точно хочу, — иронично улыбнулся он. — До скорой встречи, дети, — напутствовал он, и связь пропала.

— Что это за тип? — мрачно уточнила я, торопливо поднимаясь с места и вскидывая взгляд на Бельфенора. Он был заметно выше меня, но по крайней мере так мне не приходилось запрокидывать голову, он не нависал сверху и не стоял за спиной, а ещё между нами было кресло.

— Эль Алтор из корней Красного Клёна — сильнейший из менталистов, живущих в этом мире. Он давно уже отошёл от дел и живёт затворником, поэтому ты вполне могла о нём не слышать. До недавнего времени я полагал его также старейшим из живущих, — спокойно проговорил стихийник, жестом приглашая меня на выход. Я бросила взгляд на нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу пространственника, которого мы наверняка отвлекли от неких важных дел, и, опомнившись, двинулась к двери. — Впрочем, и сейчас полагаю, — добавил Фель, выходя вслед за мной в коридор и увлекая за собой растерянного и взволнованного мальчика, тем не менее, с явным интересом прислушивающегося к нашему разговору.

— Всё-таки не поверил? — мрачно уточнила я.

— Смотря чему, — он пожал плечами. — Тому, что ты — это ты, поверил. Даже без Великого Древа поверил бы, потому что ты не стала бы так откровенно лгать. А вот в то, что ты прожила... сколько там тысяч лет? Извини, не верится.

— Из-за этого Алтора? — понимающе уточнила я.

— В том числе. Он действительно прожил очень долго, что-то около двух тысяч лет, а, может, и больше, и я успел во время учёбы насмотреться на особенности и странности его поведения. А ты... Прости, но больше ста пятидесяти, в крайнем случае — двухсот лет я бы тебе никогда не дал, — спокойно пояснил он.

— Ну, в общем-то, ты недалёк от истины, — неожиданно созналась я. — По факту мне сто шестьдесят три года, а остальные тысячелетия прошли мимо. Вмешательство богов, долгий провал — и я очнулась в этом времени, не так давно.

— Что-то подобное я и подозревал, — Бельфенор кивнул своим мыслям.

— Погоди, ты говорил, что Инталор — старшая ветвь. Как же так получилось?

— Эль Алтор очень поздно нашёл женщину, с которой разделил жизнь, — стихийник очень странно и даже почти ехидно ухмыльнулся, но пояснять ничего не стал, поэтому я вновь полюбопытствовала:

— И что в этом весёлого?

— История развития их отношений — увлекательный жизненный анекдот, которому мне посчастливилось быть свидетелем. Мы учились вместе с его женой. Ринтаиль — сильная стихийница с уклоном в огонь и взрывным характером, — насмешливо пояснил светлый. — Которая была уверена, что её призвание — боевая магия, а слово "замужество" считала ругательством. Тогда эль Алтору понадобилась вся его выдержка, и не удивлюсь, если пришлось немного занять по знакомым.

— Он влюбился с первого взгляда? — озадаченно уточнила я.

— Тут только он сам может ответить, — Бельфенор развёл руками. — Нам тогда было весело наблюдать за этим со стороны, а подоплёкой никто не интересовался. Но, насколько я знаю, поиски близкого круга для менталистов — это отдельный весьма болезненный вопрос. Очень трудно найти тех, с кем рядом им комфортно безо всяких оговорок, да ещё на протяжении долгого времени, поэтому они часто живут затворниками. А куда мы идём?

— В госпиталь. Надо осмотреть этого юного героя и хоть штаны ему сменить, пока они не рассыпались от ветхости прямо на нём.

— Я ничего не возьму у диких, — упрямо сверкнул на меня глазами Инталор, до сих пор слушавший сплетню про собственного старшего родственника едва не с открытым ртом.

— Тебе даром никто и не предлагает. Думаю, твой дед вполне сумеет компенсировать наши расходы. Такое положение вещей тебя устроит? — уточнила я. Мальчик бросил задумчивый взгляд на Феля и медленно кивнул, а я не удержалась от вздоха. — Какой, однако, горячий, принципиальный и гордый юноша. Кого-то он мне напоминает, — иронично заметила я, бросив насмешливый взгляд на стихийника.

— Тебя саму? — уточнил он, вопросительно вскинув брови, а я смешалась и не нашлась с ответом. Намекала-то конечно на самого огненного мага, но... если вдуматься, он был совершенно прав.

И вновь мелькнула предательская мысль, что не так уж сильно мы отличаемся, во всяком случае — именно я и этот конкретный эльф.

— Эль Бельфенор, а расскажите ещё о дедушке, — нарушил повисшую тишину мальчик, и дальше мы шли под мерный монолог мужчины, изредка прерывающийся вопросами Инталора.

Мрачные мысли, отогнанные оживлённой беседой, вновь вернулись. Наблюдая за разговором этих двоих, я с грустью думала, что стихийник, наверное, был очень хорошим отцом. Терпеливым, рассудительным, надёжным. Не тем, кто становится для своих детей лучшим другом и товарищем по играм, но тем, к кому можно прийти за советом. Кто поддержит — но постарается научить самостоятельности, не решая за ребёнка его проблемы. А при необходимости призовёт к порядку, и наказание наверняка будет справедливым.

За этот интерес было по-прежнему стыдно, но вопрос, что случилось с его сыном, меня всё равно терзал. Не похоже было, что он погиб на войне, иначе отношение стихийника к нам всем было бы совсем другим, там была бы концентрированная слепая ненависть, а не усталая брезгливость. Наверное, это случилось много раньше. Несчастный случай? Какая-то болезнь, которые хоть и редко, но забирали даже Перворождённых? Он умер ребёнком возраста Инталора или был старше? Или, напротив, совсем крохой?

Низкое, недостойное любопытство, желание сунуть нос в чужую личную жизнь раздражало, выводило из себя, но ничего поделать с собой я не могла. Бельфенор... цеплял. О нём невозможно было не думать и его невозможно было не замечать. Ледяной, потрясающе сдержанный на первый взгляд — на второй он представал тем бушующим первородным пламенем, что составляло его силу. Безразличие к чужим жизням умудрялось сочетаться в нём с честью и благородством, заносчивость граничила с лёгкой, удивительно живой и искренней улыбкой. Он был настолько разным, что казалось — внутри заперто существенно больше одной личности, потому что тот эльф, что вёл меня вечером в танце и на чьей груди я проснулась утром, был совсем не похож ни на того, которого я встретила у портала, ни на того, в которого когда-то целилась из винтовки. И ни один из них не походил на рассудительного разумного мужчину, который сейчас рассказывал мальчику о его ближайшем живом родственнике.

Грани сложного кристалла или, скорее, кусочки рассыпанной мозаики, которые никак не хотели складываться у меня в цельный образ, а собрать его хотелось уже почти нестерпимо. Собрать и понять всё-таки, какие именно эмоции вызывает у меня этот мужчина? То его хотелось убить, то я задыхалась от отвращения к нему, то замирала от восторга, то сердце сжималось от сочувствия... Стоило уже остановиться на чём-то одном. Желательно — на равнодушии, потому что от него было бы меньше всего проблем.

Вот только я здорово сомневалась, что это получится.

За этими мыслями я не заметила, как мы вошли в почти уже родной для меня холл госпиталя. Здесь как обычно царила деловитая суета, на этот раз — почти шумная: Колос зычным голосом собирал студентов.

— Не может быть, — вдруг растерянно проговорил Бельфенор, замирая едва не на пороге. — Риль! — окликнул он кого-то. Взгляд мужчины был настолько ошарашенным и растерянным, будто он увидел призрак. Правда, понять, куда именно Фель смотрел, я не смогла, а через мгновение шокированное выражение из глаз ушло, уступив место раздражению, а брови тяжело нахмурились.

— Что случилось? — всё же уточнила я, не надеясь на ответ, и вновь окинула взглядом присутствующих. В нашу сторону, кажется, никто не смотрел, и на оклик светлого никто не отреагировал.

— Обознался, — поморщившись, отмахнулся светлый. — Куда нам дальше?

— Да, действительно, пойдём, — опомнилась и я.

Бельфенор из корней Серебряного Дуба.

О портале договориться удалось, но — через несколько дней, и после разговора с эль Алтором само собой получилось, что его внук перешёл под мою опеку. Контактировать с местными детьми он отказывался категорически, взрослых дичился. Причём не только местных и Таналиора, вообще мало кому нравящегося с первого взгляда, но и бывших стражей Владыки, отнёсшихся к мальчику с теплотой и пониманием. Инталор с удовольствием общался со мной, весьма благосклонно реагировал на Тилль и... всё.

Очевидно, что о каких-то сознательных политических убеждениях речи быть не могло. Он даже толком не понимал, чем светлые, кроме имён, отличаются от диких, а от инородцев шарахался точно так же, как от посторонних эльфов. Да он в принципе очень смутно понимал, что такое "разные виды", эльфов путал с людьми и даже с гномами, уверенно отличая только орков по зелёной шкуре. Вид гриза вовсе поверг его в настоящий ужас: блохастые ассоциировались у мальчишки с обыкновенными дикими животными и будили стремление сбежать подальше и спрятаться повыше. Или, вернее, вцепиться в меня так крепко, что я уже готов был проститься с парой пальцев и куском штанины.

Было также очевидно, что годы дикой жизни наложили серьёзный отпечаток на детскую психику. Казалось странным, что он не забыл речь и вообще сохранил на первый взгляд нормальный разум, и единственное разумное объяснение состояло в том, что он всё-таки регулярно наблюдал за местными. К взрослым, может, и опасался выйти, но сверстников точно слушал. Иначе чем ещё объяснить достаточно специфический лексикон?

В общем, оставалось только порадоваться, что эль Алтор — сильный и опытный менталист. Уж если кто-то и сумеет разобраться в проблемах этого ребёнка, то именно он.

А пока Инталор ходил за мной хвостом. Кажется, думал, что если на мгновение отвлечётся, вновь окажется в полном одиночестве. Было сложно упрекнуть его за этот страх, объяснений он не понимал — или не хотел понимать, — а настаивать или прибегать к каким-то уловкам я не стал. Лучше доверить это профессионалу, а особенных неудобств мальчишка не доставлял: когда я находился в его поле зрения, вёл себя совершенно спокойно и адекватно.