Не ходите, девки, замуж или женить бога

Вновь холод... вновь пустота... Сердце с трудом бьется, едва не разрываясь от горя...

Сзади раздался взрыв — не стало нашего дома... Не осталось ничего, что напоминало бы мне о нем... л когда-то моем демоне, которого больше нет! Странная апатия накрыла, опустошая... все мысли исчезли...

Раздался гром, дождь захлестал по выжженной земле. Казалось, небо плакало в унисон с моим сердцем...

С любимыми не расставайтесь!

С любимыми не расставайтесь!

С любимыми не расставайтесь!

Всей кровью прорастайте в них,—

И каждый раз навек прощайтесь!

И каждый раз навек прощайтесь!

И каждый раз навек прощайтесь!

Когда уходите на миг!(А. Кочетков)

Глава XIV

Олимп.

— Ты — идиот! Что ты натворил? Она же может сделать с собой все, что угодно! — Гера орала на меня, вышагивая из угла в угол. Ее левый глаз нервно дергался.

— Я знаю, но по-другому поступить не мог! — ответил я, сжимая в руках подлокотник стула. Дерево не выдержало и раскололось.

— Ах, не мог?! Тебе плевать на нее. Ну, правильно, теперь ты все вспомнил, а ее в твоих прошлых перерождениях не было. Вот скажи мне, кого бы выбрал: Микаэллу, которая была лишь игрушкой, но так искренне любившая тебя или Последнюю Надежду, которую ты так недолго знал? — Гера пристально смотрела на меня, ожидая, что же я скажу.

— Не знаю, — растерянно произнес я. Это все слишком сложно: Эль, ненавидящая меня, или Надежда, исчезнувшая много веков назад?

— Знаешь что, мальчик мой? Ты всего лишь заигрался. Тебе никто не нужен кроме самого себя! Уходи! Видеть тебя не могу! — прикрикнула богиня, выставляя меня за дверь.

Не долго думая, перенесся туда, где была моя Льдинка.

Девушка стояла на коленях посреди пепелища. Длинные темные волосы трепал ветер, по щекам текли слезы, а над ней плакало небо, роняя на землю тяжелые капли. Она смотрела в никуда, трясущиеся руки сжимали кинжал, направленный туда, где билось сердце: сантиметр за сантиметром клинок приближался к своей цели.

— Дура! Ты думаешь, что творишь? — молниеносным движением выбил из ее рук оружие, закинув его подальше.

— Зачем жить, когда сердце не бьется? — она обняла себя руками, пытаясь согреться.

— А дочь? Как же Амели?! — видимо, я вновь разрушил ее жизнь до основания, не оставив камня на камне.

— Мою Амели отберет Эрос, — боги, как же холоден и бесцветен ее голос.

— Никуда я ее не заберу, — прошептал ей на ухо, укутывая крыльями, унося себя из этого ужасного места.

Прошел день... Еще один...

Эль неподвижно сидела на полу, сидела так уже три дня. Она не ела, не пила, ни на что не реагировала.

— Это я, это я во всем виновата, — шептали сухие, потрескавшиеся губы.

— Ты доволен? Ты сломал ее! — кричала Эрато, заливаясь слезами, — Ненавижу тебя!

— Мы все приложили руку к этому, — в глазах Харти, сидящей в объятиях Мира, стояли слезы.

— Уйдите, — шепчет Мика, но ее никто не услышал, — уйдите!!! — от ее крика лопнули стекла, вихрем кружась вокруг нее, причиняя ей боль.

— Идиотка, что ты творишь?! — укутав ее своими крыльями, вынес из стекольного вихря, тут же закончившего свое существование. К этому моменту в комнате осталась одна Амалфея.

— Что происходит?

— Когда фейри умирают, то выплескивают свою силу в окружающую среду, — молвила провидица, — ты, действительно, сломал ее, — прошептала она, исчезнув и оставив после себя запах полевых цветов.

— Мика, слышишь, не смей умирать! — я кричал, пытаясь достучаться до нее, но, увы, все бесполезно, — Льдинка, вернись! Ты нужна дочери, ты нужна мне, — только сейчас понял, что она — мой кислород. Да, когда-то любил Надежду, но вскоре ее заслонила Элька, подарившая веру и любовь.

— Не ври. Тебе никто не нужен... — шепчет она, падая на пал без сознания. Все. Это конец. Она уже не вернется. Я сломал ее... сломал и положил в темный ящик, больше не заглядывая в него.

Микаэлла

Сон и реальность... Между ними такая тонкая грань... Грань, на которой я находилась...

Со смертью Гелиаса во мне что-то сломалось, что-то очень важное... А дальше... дальше пришла боль, ломающая изнутри.

-"Вспомни! Пробудись!" — чьи-то голоса окружали меня, жаля словно пчелы.

— "Не могу! Чего вы хотите?"

-"Пробудись!" — вновь и вновь одно и то же. Погрузиться в пучину безумия не давал Эрос, зовущий меня, но он где-то далеко... Я не могу, не могу вернуться — слишком поздно. Да и зачем?

— Льдинка! Нет! Не смей уходить! — этот голос умолял, просил, требовал, но слишком, слишком поздно. Вдруг мои губы обожгло огнем, пронесшимся по всему телу. Стало немного легче: агония на время отступила, и я забылась беспокойным сном.

Эрос

— Они напали! — крики куросов заполнили своды Олимпа.

— Оружие к бою! — скомандовал Зевс, убирая очередную искрящуюся молнию в кожаный колчан.

Они надвигались, словно черное облако: впереди шли гекатонхейеры и титаны, а за ними, за ними шли их дети.

— Нам не выстоять! — Артемида заламывала руки, бегая туда-сюда.

— Не мельтеши! Лучше занимай верхние позиции во главе с Эросом, Арес — правый фланг, Афина — левый, остальные — центр! — командовал громовержец, разгоняя нас по местам.

Армия противника расступилась, открывая, открывая взору ужасающую картину: огромный трон, сложенный из человеческих костей и черепов, несли змееподобные дети Ехидны. На этом костяном "стуле" восседал Кронос с окровавленной косой в руках, а у его ног, прикованная на цепь, сидела Ника. Ее тело было изуродовано до такой степени, что с трудом верилось, что она еще жива: глаза выколоты, губы разрезаны, из тела торчат кости.

— Ника... — по щекам Афродита заструились слезы, а остальные спокойно смотрели на это, скрывая эмоции.

— Вот мы и встретились, Зевс! — захохотал безумный бог времени.

— Здравствуй, отец! — громовержец смотрел на тело своего сына, которое занял его отец.

— А ты догадливый, сынок! — выплюнул он, — А вот она не догадалась! — он пнул израненное тело богини Победы.

— Огонь! — скомандовал я. Тучи стрел полетели в созданий Тартара, которые, как подкошенные, падали на землю, выжигая ее.

— И вы думаете, что сможете нас этим победить? — рассмеялся бог времени, — В атаку! — на олимпийскую цитадель понеслась огненная стена, которую не смог остановить ни один из нас, а огонь все приближался и приближался, грозясь спалить нас.

-"За стеной что-то или кто-то стоит, значит..." — я натянул тетиву и резко отпустил, отправив стрелу в полет. Руку обожгло, и по конечности разлилась адская боль — напоследок огонь, извернувшись, обжег меня.

— Гаденыш! Смотри, какой умный, догадался!

Микаэлла

Сколько прошло времени? Кто я? Где я?

-"Иди на зов", — прошелестел воздух в голове, и я пошла...

Выйдя на балкон, почему-то посмотрела налево и увидела блондина с почерневшими от гари и копоти крыльями. Он натянул тетиву лука, пытаясь попасть в управляющего стеной огня. Недолго думая, направила его стрелу прямо в цель и пошла дальше.

И вот передо мной бескрайний океан Вечности.

— Наконец-то пришла, — из морских глубин показалась сереброволосая женщина.

— Кто вы? — почему мне кажется, что я ее знаю? Будто мы знакомы тысячу лет.

— М-да, память не вернулась, — пробормотала себе под нос женщина, — Я — Аранита, мать хранителя Милитара, который предназначен судьбой твоей дочери, но он сейчас шаг за шагом подходит к грани.

Эрос

Рука покрылась волдырями, которые тут же лопались, открывая взгляду кровавое месиво, поэтому, закрепив лук за спиной, выхватил из ножен клинок, сталь которого сверкнула в отблеске молний.

Наши гибли... Нескончаемым потоком лилась кровь...

Мы шаг за шагом сдавали позиции, когда за нашими спинами раздался взрыв. Главная цитадель Олимпа прекратила свое существование, осыпавшись грудой мрамора.

— Элька!!! Не-е-ет!!! — крик вырвался из моего горла, заглушая звуки битвы, — Почему вы отняли ее у меня?! За что?! — нет, ее больше нет! Моей Льдинки нет! Ее засыпала груда мрамора, ставшая ее могилой. Клинок рассекал воздух, разя детей Тартара направо налево. Сердце разрывалось от боли...

Амели

-"Эх, как же хорошо: спишь себе 24 часа в сутки", -думала я, заворачиваясь в одеяло.

-"Не смей спать!" — раздался чей-то голос.

-"Здравствуй, злостный нарушитель моего спокойствия", — ох, спать-то, конечно, хорошо, но и поговорить иногда охота. А этот гад даже не поздоровался — сразу начал качать свои права.

-"И чего я нарушил, позволь спросить?"

-"Покой мой, пугало, ты нарушило", — хихикнула я, гадая, почему он, собственно, пугало.

— "Такое чувство, будто я разговариваю с прыщавым подростком".

-"О, мой дорогой, мне всего пару дней от роду. А ты кто?"

-"Тот, кто станет твоим кошмаром в будущем" — хмыкнул собеседник, а потом заржал, как конь.

-"Посмотрим. Чего надо-то?" — м-да, видно у этого субъекта крышу-то давно сорвало.

-"Спаси свою мать и меня за одно", — как мы умеем. Бесит что-то он меня.

-"Мама", — что-то такое теплое и родное... — "Что нужно делать?"

-"Ты из дерева-то вылези сначала", — посоветовал собеседник.

-"А ничего, что я всего на три года выгляжу?" — зато умственное развитие далеко не как у трехлетней.

-"Не беспокойся", — съехидничал голос.

-"Легко сказать".

-"Будешь выглядеть лет на десять. Это максимум, что я могу сделать"

-"Какие мы слабенькие", — ляпнул гадость — на сердце радость.

-"Молчала бы, ошибка природы", — рявкнул обиженный собеседник.

-"Природа так часто ошибаться не может. Ты с моей боевой мамой не знаком".

-"А придется", — тяжело вздохнув, меня вытащили из дерева.

-"Надеюсь, я потом вернусь к своему прежнему возрасту?"

-"Куда ты денешься?"

* * *

-"Да, досталась мне невестушка", — тяжело вздохнул хранитель Артаса, откидываясь на подушки. За последнее время он ослаб настолько, что с трудом двигался. -"А про тещу я вообще молчу", — парень закрыл глаза и погрузился в беспокойный сон.

Глава XV

Эрос

Олимп полыхал... Вокруг горы возвышались огромные колы, на которые были насажены истерзанные тела богов. Зевс, Аид и Посейдон, еще живые, горели в вечном огне, а на их окровавленных лицах была такая мука, что не предать словами. Пахло паленой кожей, куски обгоревшей плоти падали вниз, на землю, где тут же исчезали под полчищами голодных детей Тартара.

Афина, Афродита, Гера, Геката, Никс... Кронос не пощадил никого. Артас полыхал... Земля и небо содрогались от боли и рек крови, затопивших мир... Вокруг одни трупы: мужчины, женщины и... дети. Огромное количество детей разных возрастов: от младенцев и до совершеннолетних. Боги, за что их-то? В чем они виноваты? В чем? Как и обещал безумный и безжалостный Кронос — мир захлебнулся в своей крови. Ему уже не возродиться...

Я, наверное, один из немногих уцелевших, лежал на земле, глядя в небо, затянутое серыми тучами, а я лежал на земле, пропитанной кровью, и медленно умирал. Оказывается, даже бога можно убить. Мои крылья... Когда-то огромные и белоснежные... Теперь всего лишь два окровавленных обрубка...

Медленно закрыл глаза, сжимая левой рукой клинок... Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Что ж, это конец.

-"Мика, моя Льдинка, прости меня, скоры мы встретимся... Вместо нас останется жить наша дочь, наша Амели. Тех немногих, кто был в роще, удалось спасти... Они будут жить!"

— Папа, ты должен спасти маму, — открываю глаза, вглядываясь в такие же, как и у меня, глаза дочери.

— Амели, что ты здесь делаешь? Возвращайся назад! — прохрипел, сплевывая кровь.

— Со мной ничего не случится. Они меня не чувствуют, — шепчет она. Боги, моя малышка, ускорив процесс взросления, оказалась, где горы убитых, где реки крови, — Спаси маму, — серьезно посмотрела на меня дочь.

— Мама... Твоей мамы больше нет, — как же больно осознавать, что любимая погибла там, под завалами цитадели. Она ушла, оставив меня и нашу дочь. С трудом подняв руку, коснулся щеки Амели, — Беги! Прячься!

— Папа, мама жива! Жива! Я это чувствую! Верь мне! — из глаз дочери бежали слезы, капая мне на лицо.

— Не плач, родная, я верю, — с трудом поднявшись на колени, прижал девочку к себе, пытаясь оградить ее от происходящего.

— А твоя дочь — красавица, Эрос. Пожалуй, не буду ее убивать, а оставлю себе, — ухмыльнулся Кронос, опускаясь на землю, — Ты жалок, бог любви, — его коса засвистела в воздухе, намериваясь забрать жизнь, но натолкнулась на мой клинок. Я с трудом поднялся на ноги, закрыв малышку, глядящую на происходящее испуганными глазами, собой.

— Возможно, ты и прав, — из уголка губ стекла струйка крови.

— Ха-ха-ха, ты меня позабавил, а теперь моя очередь, — коса бога времени засвистела в воздухе.

Микаэлла

— Знаете, судьба не властна над любовью, — что-то с громким щелчком упало с шеи к ногам.

-О, все-таки властна, — Аранита подняла части упавшего ошейника, — Ты свободна от уз.

— Гелиас... — это имя всплыло в памяти, принося за собой вереницу воспоминаний, которые хотелось забыть.

— И чего так расстраиваться? Он же врал тебе, скрывая настоящего себя под маской демона. Ты была для него лишь игрушкой.

— Я для всех игрушка, — слезы, подступившие к глазам, так и е были пролиты.

— Умница. Ты должна помочь моему сыну, — сереброволосая взяла меня за руку, и мы куда-то переместились.

— Это, я так понимаю, твой сын и мой будущий зять? — что-то знакомое было в чертах юноши, лежащего на кровати.

— Да. Ты должна...

— Все, что должна — прощаю, — я присела на край кровати, вглядываясь в бледное лицо парня с закрытыми глазами. О, как все запущенно... Не долго думая, положила руки на его лоб, покрытый испариной, исцеляя, вливая свою силу в изможденного парня.

— Элия, — парень распахнул свои невероятно-зеленые глаза, как-то странно глядя на меня.

— Э... мы знакомы? — ну, не помню я такого события, не помню.

— А ты не помнишь? — хранитель с трудом улыбнулся.

— А должна?

— Такое не забудешь!

— Поподробнее можно? — что же нас связывает?

— Нет. Сама со временем узнаешь, — ухмыльнулся он, ероша волосы.

— Интриган ты.

— Без этого никак.

— А тебе кто сказал, что ты с Амели узы заключишь? — что-то не все тут чисто.

— В принципе, узы я должен заключить с той, которая сможет подарить Артасу нового хранителя, — ай, темнишь, дорогой, ай, темнишь.

— А как же чувства?

-Кого они сейчас волнуют? Даже ты заключала узы из-под палки, но ведь была счастлива?— эх, было дело... Сердце, пусть и обманутое, болью отзывается в груди. Да, была счастлива, но... Слишком много этих "но"...

— Я не выбирала свою судьбу, а ты... у тебя есть право выбора, так что не заключай узы с той, которую не будешь любить.

— Не вмешивайся! Это не твое дело! — хранитель резко попытался встать, но тут же задохнулся от боли.

— Лежи уж, герой, — мягко толкнула его обратно, на подушки.

— Вспомни, пока не стало слишком поздно, прошу тебя... — прошептал он, хватая меня за руку.